Приземлившись на корточки, я поймала равновесие. Да, приземление на школьной парковке получилось не слишком грациозным. Я выпрямилась, поправила одежду и направилась к входу. В школе было еще тихо, значит, я не опоздала. Решив проверить, в каком состоянии мои волосы после полета, я направилась в женский туалет. Несколько человек ошеломленно следили за мной взглядом. Судя по высоким, белым с рюшами гольфам и затянутым в тугой пучок волосам, они были новенькими. Когда я проходила мимо, они таращились и отступали назад, но меня это совсем не удивляло: если они не местные, то скорее всего впервые видят Сейдж, тем более прилетевшую.
Благослови их слишком большие школьные джемперы.
И все же, когда я повернула за угол школы, мне стало не по себе. Скрытое нервное напряжение, которое я сдерживала все лето, давало о себе знать, напоминая, что меня ждет в этом году. Кроме того, я привлекала больше нежелательного внимания. Когда я проходила, девочки — почти всегда это были именно девочки — смотрели на меня надменно, презрительно скривив рот, а потом поворачивались к своим друзьям и начинали что-то быстро шептать, оглядываясь на меня, когда думали, что я не смотрю.
Мне стало неловко и немного нехорошо. Я обхватила себя руками, понимая, что ни меч, который висел у меня на бедре, ни барьеры, которыми я защищала свое сознание, ни даже магия в моей крови не спасут меня от неминуемых сплетен.
Подойдя к туалету, я быстро зашла в него. На удивление, в нем не было накурено. Не было и запаха крови, хотя его мог почувствовать только Сейдж. Правда, сильно пахло отбеливателем, что было ненамного приятнее.
Я ухватилась за раковину и принялась внимательно рассматривать в зеркале свои волосы и макияж. Они ведь заметят малейшую оплошность. Они всегда замечают. Никто не обратит внимание на прыщи у Кристи на лбу и не увидит сгоревшую на солнце шею Гвен, но они никогда не пропустят упавшую у меня ресницу, или слегка облупившийся лак на большом пальце правой руки, или запах дешевых духов, которыми мне приходилось пользоваться из-за того, что я потратила все заработанные деньги на поездку в Лондон.
Я вздохнула. Надо было быстро взять себя в руки. Начинался новый учебный год, и защита всех людей в этой школе была моей прямой обязанностью, даже если их нелюбовь ко мне была взаимной.
Мне нужно быть бдительной. Во время поездки в Лондон я слышала перешептывания и слухи. Все их слышали. Нападения Экстермино становились все более многочисленными и дерзкими, случай в нашем городе был тому доказательством… а иначе зачем им было атаковать кого-то в крошечном промышленном городке в глубинке?
И потом эти слухи о темных существах из второго измерения: говорят, что королевство вампиров похитило девушку. А ведь второе измерение было единственным, где люди не знали о существовании темных существ… человек-заложник грозил разоблачением всех нас, и что тогда? Ведь и в остальных восьми измерениях темным существам жилось непросто. Проклятые пережили геноцид, и все из-за того, что людям не нравилось, что они используют магию крови, сейчас их осталось совсем немного. Эльфийские феи страдают от глобального потепления, виной которому люди. Ну а мы, Сейдж, вынуждены постоянно вступать в переговоры, чтобы помочь кому-то из других темных существ в сложной ситуации, в которую они попали из-за глупости какого-нибудь дипломата.
Но сейчас темные существа были как никогда охвачены беспокойством.
Я снова вздохнула и прислонилась лбом к зеркалу, которое не было разрисовано граффити губной помадой, как это бывало обычно. Происходили перемены, это чувствовали все темные существа. Мы теряли себя, тонули в старых традициях и микропроцессорной технике, оказавшись между двумя мирами, — хотя все это, конечно, только фигурально, ведь каждые из темных существ принадлежали к своему измерению, нравилось это людям или нет.
Назревали перемены, и я боялась, что это только затишье перед бурей. Если ситуация все же усугубится, то никакие договоры не смогут защитить нас от наших врагов… от нас самих, от Экстермино… от людей.
Поняв, что делаю, я встряхнула головой и постаралась оставить эти темные мысли, как учила меня бабушка.
Жить мыслями о том, что было и что будет, — все равно что выбивать почву из-под ног будущего — так она всегда говорила.
Я нанесла еще один слой туши на ресницы и, подумав, что школьные автобусы скоро подъедут, вышла из туалета, отругав себя за то, что не взяла телефон с собой, а отправила с рюкзаком в шкафчик в классной комнате. Так бы хоть своим сообщение отправила.
Когда я вышла на улицу, передо мной все расступались, а я делала все возможное, чтобы не обращать внимания на пристальные взгляды младших, и даже не заметила, как мои ноги подошли к потемневшей медной мемориальной доске. Она была установлена под большой сакурой, которая росла в центре внутреннего двора, на котором все было или из бетона, или из пластика. Но слова на доске были выгравированы четко, и каждая буква напоминала мне, почему в этом районе нет Сейдж.
ЭТО ДЕРЕВО БЫЛО ПОСАЖЕНО В ПАМЯТЬ О КУРТЕ ХОЛДЕНЕ,
КОТОРЫЙ ПОГИБ 23 АПРЕЛЯ 1999 ГОДА.
УЧЕНИК, ДРУГ И БРАТ,
СЛИШКОМ РАНО УШЕДШИЙ ИЗ ЖИЗНИ ИЗ-ЗА МАГИИ
Я знала, что случилось. Все это знали. Он погиб случайно, из-за того, что практиковавший магию хранитель не использовал защитный щит. С того времени школа отказалась от услуг хранителей, но слухи об Экстермино заставили их пересмотреть это решение. Через полгода, только выпустившись из школы Сент-Сапфаер и еще носившая траур по бабушке, я приехала в школу Кейбл.
Но никто не забыл об ошибке моего предшественника… и меня считали такой же.
— Прошлое ведь не изменишь.
Я вздохнула и улыбнулась лишь уголками рта.
— Но помечтать-то можно.
Я обернулась. Передо мной стояла одна из немногих, кто никогда не говорил обо мне плохо, — Тэмми. Она противоречила всему, что я говорила, считала мой вкус странным во всем — от музыки до парней и ненавидела мою способность читать ее мысли. Мы были с ней совсем не похожи, но она не судила меня, и я это ценила.
Я обняла Тэмми, но отступила прежде, чем руки сомкнулись у нее за спиной. По мне пробежала весьма заметная дрожь.
— Так как ты провела лето? — спросила я с сожалением, зная, что если бы нашла время встретиться с ней, то не задавала бы этот вопрос.
— Мне столько всего нужно тебе рассказать, — сказала она и быстро продолжила, не давая мне времени ответить: — Я поцеловалась. — Она схватила меня за рукав блузки и потащила за дерево, подальше от любопытных глаз. — Но этим летом случился не только мой первый поцелуй, — прошептала она и показала пальцем на верхнюю пуговицу своей блузки, которая прикрывала ее абсолютно плоскую грудь и худые плечи.
Я резко вдохнула, почувствовав в ее сознании сцены того, чем они с этим парнем занимались.
— И вот еще, смотри. — Она убрала в сторону тугие каштановые кудри и показала на шее несколько красных пятен, которые, по-видимому, были припудрены. — Я попыталась замазать тональным кремом, но их все равно видно, да? Просто мне было так приятно, когда он целовал мою шею, что, понимаешь, мне не хотелось его останавливать.
— Уверена, что он не вампир? — неудачно пошутила я.
Она бросила на меня быстрый взгляд, саркастически улыбнулась и втянула голову в плечи, как всегда, когда начинала защищаться.
— Думаю, я бы догадалась, если бы он был вампиром.
— Не обязательно, — ответила я, но настаивать не стала.
И тут я услышала писклявое хихиканье Гвен и тихие смешки двух других, Ти и Кристи, которые пробирались к нам между скамейками. Темные волосы Гвен светились в лучах осеннего солнца, она широко улыбалась, даже не пытаясь этого скрыть, и, подходя, заранее открыла рот, чтобы сказать:
— Как сегодня дела у нашей потерявшей невинность подруги?
Тэмми побагровела.
— До этого у нас с ним не дошло. Честное слово!
— Конечно, — кивнула Гвен, делая пальцами пошлые жесты, которые, надеюсь, не увидели младшие школьники.
— Да нет же! Гвендолен, прекрати!
Гвен тут же перестала, нахмурившись, как всегда, когда кто-то называл ее полное имя.
Они стали препираться, подходя все ближе друг к другу. Я с радостью отступила и занялась фильтрованием мыслей сотен подростков. Барьеры вокруг моего собственного сознания, которые я ослабила летом, снова стали выстраиваться, кирпич за кирпичом. Я даже не заметила, как мои глаза закрылись, а мысли очистились, и я смогла прорваться сквозь взволнованную болтовню учеников и непреклонную, подпитанную кофе решимость учителей. Я почувствовала, как мое сознание легко и плавно скользнуло по зеленым лугам вокруг школы и, подобно стремительному потоку, понеслось вниз по холмам к реке, которая отделяла меня от дома. По мощеным улицам города, раскинувшегося в устье реки, гуляли толпы туристов. Чтобы справиться с их наплывом, даже пустили второй паром. А на перилах вокруг гавани, словно стервятники, сидели чайки в ожидании легкой добычи.
Звук моего имени заставил оторваться от картин, нарисованных моим сознанием, и, как отхлынувший прибой, вернуться к реальности и открыть глаза.
За пальцы меня дергала гораздо более загорелая рука, а из-под массы черных кудрей, частично собранных в косички, смотрели круглые карие глаза.
— Ти! — приветствовала я стоявшую рядом маленькую девочку, которой совсем недавно исполнилось двенадцать.
Она обхватила меня худенькими руками за талию и прижалась ко мне, как к родной. Иногда мне казалось, что я люблю ее, как сестру. Может, у меня и не получалось справиться с насмешками в свой адрес, но терпеть расистские замечания, которые старшие иногда отпускали в адрес Ти, я не могла. В благодарность за мое отношение ее двоюродная сестра, Тэмми, подружилась со мной и познакомила меня с Кристи и Гвен.
— Как прошло лето? — спросила я Кристи, которая обошла болтавшую группу и приблизилась ко мне.
— Тихо и очень дождливо, — ответила Кристи, намекая на ужасную погоду этим летом: постоянные грозы, которые лишь изредка прерывались солнечными днями, как сегодняшний, который хоть немного смягчал возвращение к школьным будням.
Ти согласно кивнула, и один уголок ее рта приподнялся, придавая лицу угрюмое выражение, которое наверняка было и на моем лице.
— Да говорю же тебе, не занимались мы этим!
У меня по спине пробежала дрожь, а глаза скользнули на цветущую сакуру. Я следила за тем, как ее розовые лепестки, кружась, летели вниз и падали на землю. Я ощутила легкий ветерок в волосах.
— Гвен, я больше не хочу говорить об этом.
Я обхватила себя руками, чувствуя, как от прохлады ветра мои открытые запястья покрылись мурашками. Солнце уже висело над самым горизонтом, а тяжелые тучи медленно ползли по синему небу, и только пепельный след, который они оставляли за собой, выдавал то, что они шли с моря.
Ти вздрогнула. Тэмми развязала и надела школьный джемпер, который висел у нее на талии.
— Тэмми, да не нужно…
— Гвен, закрой рот!
— Я всего лишь…
— Нет, посмотри на Отэмн!
Очертания людей и деревьев стали размытыми. Там, где должны были быть белые рубашки и гомон, собирался воздух. Живыми остались лишь лепестки сакуры, кружившие в воздухе все медленнее и медленнее, и я, казалось, могла поймать каждый из них в полете.
— Черт! Отэмн, скажи хоть что-нибудь!
Я слышала, как шаги всех учеников выстраиваются в стройный ритм. Моя грудь вздымалась и опускалась, заполняя паузы между сердцебиениями, которые я едва сдерживала. Палец за пальцем моя рука сжалась на рукоятке меча, кончики пальцев скользнули по сгибу. От многолетних тренировок моя рука слилась с эфесом. Между металлом и кожей вспыхнули искры, а с моих губ уже готово было сорваться заклинание.
— Отэмн!
В другой руке я держала сердце, чувствуя, как оно бьется под моими пальцами. Это сердцебиение принадлежало кому-то, но не человеку, и этот кто-то быстро приближался.
На моих губах застыла смерть, а вся магия в моем теле пошла на создание щита вокруг как можно большего количества учеников. Затем, не отрывая взгляда от падающих лепестков, я отпустила рукоятку меча и вместо него достала из ножен маленький кинжал. Я взяла его в правую руку, держа в левой заклинание, и застыла в ожидании.
Испуганное бормотание стихло, и был слышен только стук сердца кого-то — чего-то, что приближалось.
Долго ждать не пришлось. Позади себя я почувствовала дыхание, ощутила чужую магию, услышала голос:
— Герцогиня…
Я быстро развернулась, подставив кинжал к горлу парня, который был не намного старше меня, и замерла.
Порыв ветра унес готовое сорваться с моих уст заклятие смерти. Я только резко вдохнула, а дальше была тишина, которую нарушил лишь звук упавшего на землю кинжала. Выставленная вперед рука застыла в воздухе, выпустившая оружие ладонь была раскрыта.
Шок переходил в осознание. Я провела языком по губам. Секунды пролетали одна за другой, но никто из нас не двигался. Спустя минуту я наконец догадалась сделать глубокий реверанс. Опустившись на одно колено, я заметила, как сильно задралась моя юбка и как деревья вокруг меня шепнули предательство.
— Ваше Высочество, — выговорила я наконец, не отрывая глаз от лепестка сакуры, который был наполовину придавлен подошвой моей туфли.
— Герцогиня… — повторил он так тихо, что услышала только я.
Я подняла голову и даже осмелилась взглянуть на него, но не в глаза.
Никогда не забывай своего места, Отэмн. Этикет, дитя, — это самое главное.
В моей голове шла усиленная работа. Его здесь быть не должно. Ему здесь делать нечего. Но все говорило об обратном: и сумка, перекинутая через его плечо, и ежедневник с логотипом школы на обложке в руке. Правда, на нем не было школьной формы, но ученикам старших классов необязательно носить ее. У меня к горлу подкатил комок.
— Вы всех так приветствуете или для меня сделали исключение?
Его канадский акцент заглушил шепот ребят вокруг нас — они были неглупыми, читали журналы, смотрели новости и прекрасно понимали, кто перед ними стоит.
— Простите меня, Ваше Высочество, я не ожидала встретить вас.
— Нет, это вы меня простите, я не хотел напугать вас.
Глядя в землю, я кивнула. Мне хотелось наклониться и поднять кинжал, но делать этого не стоило.
Прозвенел звонок, но никто и не шевельнулся.
Атенеа. Не сейчас. Не здесь.
Все начали двигаться только тогда, когда учителя неспешно, как всегда, пошли через двор к зданию школы, на классный час. Учителя если и были удивлены разыгравшейся сценой, то виду не подавали.
— Отлично, вижу, вы уже успели встретиться.
Голос директора школы заставил меня выпрямиться. Пытаясь контролировать себя, я сжала руки в кулаки и впилась ногтями в ладони.
— Отэмн, это…
— Не думаю, что им нужно представлять друг друга, директор, — сказал подошедший мистер Силайа, учитель английского языка и литературы, а также мой классный руководитель. — Они наверняка встречались при дворе.
В отличие от остальных учителей, мистер Силайа не пытался скрыть своего удивления. Его густые брови поползли вверх, когда он перевел взгляд от кинжала на земле на меня, а затем на загорелые руки стоявшего передо мной парня, который был одет в вытертые джинсы и белую футболку с треугольным вырезом.
— Боюсь, что погода у нас не сравнится с той, к которой вы привыкли в Австралии, Ваше Высочество. На будущее я порекомендовал бы вам надевать пальто, — заметил мистер Силайа.
— Прошу вас, называйте меня Фэллон, — ответил принц, не сводя с меня взгляда.
Мой мозг тем временем безуспешно пытался осознать происходящее. Я пристально смотрела мимо него на мистера Силайа, приоткрыв свои ментальные барьеры ровно настолько, чтобы мы с ним могли поговорить в моей голове. Мистер Силайа был наполовину Сейдж, и, хотя у него не было шрамов, он обладал многими способностями нашего народа.
— Ты понимаешь, что происходит, — сказал он, и это был не вопрос.
— Почему? — ответила я, выпуская страх, который сидел в груди, сжимая ребра и мешая дышать.
— Его родители захотели, чтобы он провел один год хранителем в британской школе. Он попросил, чтобы школа была государственной, а не частной.
— Но ведь государственных школ тысячи, и в сотнях из них нет ни одного хранителя.
Мистер Силайа выдержал мой взгляд, и его молчание дало мне понять, что он знает что-то еще, но меня в это посвящать не собирается.
— Отэмн, Фэллон будет учиться у нас год, готовясь к сдаче выпускных экзаменов. Я хотел бы, чтобы вы помогли ему первые несколько недель, дабы он почувствовал себя в нашей школе как дома, — сказал директор.
Я не могу сделать этого, — подумала я про себя, но коротко кивнула, плотно сжав губы, чтобы не выпалить другой ответ.
— Простите меня, директор, но, думаю, все ученики уже собрались на классный час. Отэмн, Фэллон, прошу вас.
Мистер Силайа указал в сторону трехэтажного здания, в котором проводились уроки по английскому языку. Я ускорила шаг и обогнала их обоих, чувствуя, как меняется выражение моего лица, — на нем отразилось отчаянье. Я подошла к слабоосвещенной лестнице, которая вела к классу, и, будто во сне, стала подниматься по ступенькам, не обращая внимания на то, куда ставлю ногу. Я не могла поверить, что происходящее может быть чем-то иным, кроме как кошмаром.
Но такова была реальность: член Сейджеанской королевской семьи, принц Атенеа, приехал учиться сюда, в Кейбл.
С первого этажа послышалось хихиканье Кристи, Гвен, Тэмми и Ти, которые шли за нами. Догадаться о причине их веселья мог даже ребенок. Тот факт, что именно этот представитель Атенеа постоянно появлялся на страницах журналов, объяснялся очень просто.
Я быстро прошла через класс, игнорируя пораженных семиклассников, которые переводили испуганные взгляды с меня на принца. А одна крохотная девочка, которой, казалось, еще рано было ходить в среднюю школу, даже переставила свой стул на другой конец стола, поближе к своей подруге.
Девочки постарше реагировали совсем по-иному. Я видела, как их глаза скользили по его бордово-красным шрамам, по футболке с короткими рукавами, которые плотно облегали мускулистые руки. А потом они переводили взгляд на меня. Я опустилась на свое обычное место, жестом приглашая принца сделать то же самое. Он сел напротив, лицом ко мне. Не упуская возможности, Кристи устроилась рядом с ним, а Тэмми присела возле меня. Не желая оставаться в стороне, Гвен взяла стул у другого стола и подсела сбоку. Еще через минуту Ти пригласила присоединиться к нам свою лучшую подругу. Так за рассчитанным на четверых столом нас оказалось семеро. Я немного удивилась и разозлилась — обычно они не прилагали такого количества усилий, чтобы быть рядом со мной.
Поначалу их интерес, как и интерес остальных учеников, был скрытым и выражался лишь в рассказах о прошедших летних каникулах. Но скоро они стали представляться и, перебивая друг друга, задавать принцу вопросы.
— Так, значит, вы из Канады? — спросила Кристи. — Ваше Высочество, — добавила она.
— Пожалуйста, называйте меня просто Фэллон. Не совсем. Моя страна, Атенеа, является частью острова Ванкувер, но мы — независимая нация и не принадлежим Канаде.
— Так вы что, говорите по-канадски? — спросила Гвен, накручивая на палец прядь темных крашеных волос.
Его глаза расширились, и я не смогла сдержать улыбку, в которую растянулись мои губы. Желая скрыть ее, я принялась вертеть в руках кольцо с ключами, которое было зацеплено за петлю в моем кармане, пытаясь найти ключ от шкафчика.
— Ну нет, мы говорим на сейджеанском и на английском. А те, кто родился восточнее, говорят на французском, — услышала я ответ принца, пробираясь между столами к рядам квадратных шкафчиков в углу класса.
В жизни важно оставаться терпеливым с теми, кто не благословлен умом.
Но, бабушка, они задают такие элементарные вопросы! Уверена, что умру от скуки, если это не прекратится.
— А я никогда не слышала сейджеанского, — не унималась Гвен, хотя голос ее стал кротким и из него совсем исчезли нотки флирта.
— So’yea tol ton shir yeari mother ithan entha, герцогиня?
Я замерла, впервые за долгие месяцы услышав родной язык, и, открывая дверцу шкафчика, обернулась. Он смотрел мне в спину, прижимая согнутый палец к губам, словно раздумывая над чем-то.
Почему он об этом спросил? Разве он ничего не знает об этом регионе? Я почти не говорю на родном языке, потому что мне не с кем говорить.
Снова отвернувшись к шкафчику, я ответила:
— Arna ar faw hla shir arn mother ithan entha, Ваше Высочество.
Я договорила отрывисто, понимая, что мои слова не перетекают одно в другое, как должны. Сейджеанский сейчас давался мне с трудом, как будто из-под моего языка рос еще один.
— Конечно, — ответил он, когда я достала рюкзак из шкафчика и закрыла дверцу.
Я повернулась, но его холодные кобальтово-синие глаза продолжали смотреть на меня. Поставив рюкзак на стул, я встретила его взгляд, одновременно возводя еще более высокие стены вокруг своего сознания, чтобы он не смог прочитать мои мысли.
Я знаю, что ты знаешь, — подумала я, — знаю, что тебе известно что-то о ней. И за это я ненавижу тебя.
Повинуясь просьбе мистера Силайа, я принялась помогать ему раздавать новые расписания, удалившись от места, где девочки взмахивали волосами и просили перевод с сейджеанского. Они хихикали и комментировали его акцент, и тот факт, что он — Сейдж, а Сейдж они боятся, был благополучно забыт.
Я раздавала листки, и группы друзей сразу принимались сравнивать свое расписание. Они вскрикивали от восторга или хмурились, а те, кто попал в классы непопулярных учителей, даже озвучивали свое раздражение. Двое мальчишек из десятого класса ликовали, празднуя тот факт, что им больше не нужно учить историю. А три девочки из одиннадцатого сравнивали «окна» в своем расписании, оживленно обсуждая, как вместо подготовки к урокам будут вместе ездить в город, когда старшая из них научится водить машину.
Ближе к концу стопки я увидела листок с плотным расписанием «Дома Атенеа, принца Фэллона», за чем следовал целый список регалий и титулов, первым из которых был «Е. К. А. В.» — Его Королевское Атенеанское Высочество.
Почему никто не сообщил мне, что он будет здесь учиться? — подумала я, но сразу же и ответила на свой вопрос: — Потому что тогда я ни за что не вернулась бы в школу. Они ведь знают, что моя посещаемость и так хромает…
В его расписании почти не было «окон», что было весьма необычно для ученика тринадцатого класса. Сосчитав все его предметы, я поняла почему.
Английская литература, французский язык, история, математика, химия. Пять. Но никто не учит пять предметов для сдачи выпускных экзаменов. Одно из двух: или он сошел с ума, или собирается безумно усердно учиться.
Зная, что остальные ждут своих расписаний, я положила листок перед принцем. Следом было мое собственное расписание, которое я собиралась оставить на столе, пока раздавала оставшиеся. Но прежде, чем лист моего расписания коснулся деревянной поверхности, Тэмми выхватила его и стала сравнивать со своим.
— Мы на всех предметах вместе, — сообщила она, когда я вернулась за стол.
Я почувствовала себя окруженной и, осмотревшись по сторонам, поняла, что почти все придвинулись сантиметров на тридцать-шестьдесят ближе к нам. К нему.
— Кроме французского уровня GCSE и английской литературы уровня выпускного класса старшей школы. — Она вздохнула. — Ты с ума сошла — в один год проходить подготовку к таким сложным экзаменам!
Я кивком ответила на ее комментарий, не отрываясь от написания своего имени на обложке дневника, который получила от мистера Силайа.
— Вы будете слушать курс английской литературы для выпускного класса, леди Отэмн? — спросил принц.
Тэмми протянула ему мое расписание, и он взял его. Вписывая свои данные в дневник, я сквозь ресницы наблюдала за ним. От меня не ускользнул тот факт, что он начал использовать официальное обращение вместо моего титула.
— В таком случае, если я правильно понимаю, мы будем вместе ходить на эти занятия.
Моя ручка замерла, дописав домашний адрес на внутренней стороне обложки лишь до середины. Я подняла взгляд и заставила себя изобразить безразличную улыбку, словно в этом не было ничего интересного, будто учеба принца в крохотной провинциальной государственной школе была нормой. Я продолжила писать, забрав свое расписание и переписывая его в дневник.
— У тебя немного «окон», не так ли? — прокомментировала Гвен, заглядывая ему через плечо и наклоняясь так низко, как только осмелилась, но не дотрагиваясь до его переплетающихся, словно виноградная лоза, шрамов на загорелой коже.
Ее локоны упали ему на плечо, и он отклонился, насколько мог, и провел рукой по своим соломенно-желтым волосам.
Мой рот открылся от удивления. Такого я не ожидала. Гвен, казалось, оскорбилась, но на помощь ей пришли навыки общения с людьми, которым я могла только позавидовать. Она быстро взяла себя в руки, развернулась и завела оживленный разговор с тремя девочками из двенадцатого класса, то и дело поглядывавшими на принца.
Мое внимание отвлек от них мистер Силайа, который вернулся к столу и теперь писал свое имя на доске.
— Доброе утро, дамы и господа! Добро пожаловать и с возвращением в Кейбл! В этом году я буду вашим куратором и каждое утро буду проводить классный час, так что мы с вами познакомимся достаточно близко. Для тех, кто не знает, мое имя на доске, зовут меня мистер Силайа. — Он стукнул маркером по белой пластиковой доске. — Я наполовину сейджеанин, и говорят, что мое имя слишком сложно произносить, поэтому, если хотите, можете называть меня мистер Эс.
Он положил маркер, взял со стола лист бумаги со списком и прищурился, читая что-то вверху страницы.
— Что ж, сегодня в наших рядах появился новичок. Возможно, кто-то из вас его уже знает. Это А-атана? Атена? Да, будем откровенны, фамилия непростая. — Он опустил лист бумаги и, прищурившись, посмотрел на принца. — Возле имени стоит целая куча странных букв. Е. К. А. В. Кто знает, что это значит? Есть идеи?
К этому времени едва сдерживавший свое веселье класс разразился громким смехом. Принц скромно улыбнулся и, чуть опустив голову, залился краской.
— Я, разумеется, шучу. Но Фэллон действительно станет вторым хранителем нашей школы в этом году. Все должны понимать, как сильно нам повезло, что двое таких могущественных молодых Сейдж будут беречь нас в это непростое время. — Теперь смех уступил место тяжелому молчанию, которым воспользовался мистер Силайа. — Если серьезно, то некоторые из вас могли слышать о недавней атаке, совершенной Экстермино в нашем городе, и о других нападениях по всей стране. Без сомнения, до вас уже доходили сплетни о похищении молодой девушки Виолетты Ли. Возможно, вы напуганы или вам не ясно, какое значение это имеет для вас. Ваши эмоции понятны, но это не значит, что вы должны паниковать или вести себя не так, как подобает достойным представителям рода человеческого, которыми вы все являетесь. Поэтому прошу вас уважать личное пространство наших хранителей, не воспринимать их через призму количества букв, которые сопровождают их имя, и не относиться к ним как к существам, отличным от вас самих. Если вы позволите им делать свою работу, то, если удача нам улыбнется, мы проведем прекрасный год.
То, если удача нам улыбнется, — подумала я, — нам, возможно, удастся выжить.
Я застегнула пряжки на рюкзаке, усердно избегая отрывать от них глаза. Осознать данную реальность у меня еще не получалось, и торопиться с этим я не собиралась. Мне казалось, что стоит посмотреть вверх, как он исчезнет, как будто никогда и не был здесь; все вернется на круги своя, и из живота исчезнет чувство тревоги, которое затаилось у меня под ложечкой.
— Отэмн, Фэллон, я хочу с вами поговорить.
На этот раз мне не осталось ничего другого, как поднять голову. Мой взгляд проследовал от принца, который уже перебросил сумку через плечо, к ожидающему за столом мистеру Силайа.
— Мы будем во дворе, — пробормотала Тэмми, выходя вместе с остальными.
Мистер Силайа жестом пригласил нас подойти ближе.
Я так сильно сжала лямку рюкзака, что костяшки пальцев побелели, и на задворках сознания всплыла мысль о том, что последний раз я так близко стояла к этому парню на похоронах своей бабушки.
Ты тогда еще ничего не знал?
Мистер Силайа отвернулся и тряпкой стер свое имя с доски.
— Как уже известно Отэмн, я несу ответственность за любого Сейдж, который находится на территории школы. Следовательно, Фэллон, я прошу тебя использовать щит, когда ты практикуешь магию вблизи школы, а также уважать конфиденциальность человеческого сознания. Если произойдет несчастный случай, мне придется писать такое количество бумажек и отчетов, которое быстро сведет в могилу хоть человека, хоть Сейдж, а я все же хотел бы дожить до сорока.
Принц кивнул, а я еще сильнее сжала пальцы.
— И еще, Отэмн, вот что я прочитал этим летом. Весьма информативная интерпретация мужского шовинизма в «Укрощении строптивой».
Он протянул мне толстый том в мягкой обложке, который, судя по количеству заломов на корешке переплета, был далеко не новым. Я пробормотала слова благодарности и убрала книгу в почти пустой рюкзак.
Чувствуя, что больше ему добавить нечего, я направилась к двери, но, дойдя до нее, услышала голос мистера Силайа в своей голове: Все будет не так плохо, как тебе кажется.
Мне хотелось замереть на месте, но вместо этого я обернулась и взглянула на него. Он не смотрел в нашу сторону, набирая что-то на компьютере в противоположном углу комнаты. Я повернулась и пошла по короткому коридору к двери, которая вела на лестницу.
Он мудрый, но на этот раз ему не понять.
— Герцогиня!
Я сдержала вздох и толкнула дверь, которая закрылась после того, как я быстро прошла через нее. Но очень скоро она снова открылась.
Нет, уверена, что все будет гораздо хуже, чем я себе представляю.
— Леди Отэмн?
Я понимала, что не смогу долго игнорировать его, а потому развернулась, давая себе время на то, чтобы изобразить на лице выражение, хоть отдаленно похожее на вежливую заинтересованность.
— Ваше Высочество?
Он поправил сумку на плече и, казалось, в замешательстве покачал головой.
— На вашем расписании не указан титул, а перед именем нет обращения леди. Они даже не соблюли этикет и не поставили слова из Дома перед вашей фамилией. Намерены ли вы исправить эту ошибку?
На протяжении этой тирады — а судя по его раздраженному тону, это была именно тирада — я рассматривала пятно на выцветшем коричневом ковре, который был стерт сотнями ног, ходившими по нему в будние дни.
— Это не ошибка, Ваше Высочество.
Я подняла на него глаза и не отводила взгляд так долго, как только могла, чтобы смысл моих слов стал ему понятен.
— Не… ошибка?
Он подержал эти слова во рту, словно они были на иностранном языке.
— Нет. Я предпочитаю не использовать свой титул. И была бы весьма признательна, если бы вы отнеслись к этому моему желанию с уважением.
Я стала спускаться по ступенькам, разобрав слово «Признательна?», которое он пробормотал мне вдогонку. Я была уже на полпути вниз, когда он вдруг подбежал к перилам и перегнулся через них.
— Неужели вы хотите сказать, что никто из присутствующих здесь людей не знает, кто вы? Как такое вообще возможно?
Я поправила лямку рюкзака на плече и, аккуратно подбирая слова, сказала:
— Я никогда не появлялась на страницах журналов светской хроники или любых других изданий, которые читают эти люди. Поэтому они знают меня как Отэмн, Ваше Высочество. Просто Отэмн.
Я сделала неглубокий реверанс и убежала. Возле выхода я прошла сквозь толпу учеников, где, без сомнения, найдется множество девушек, которые с радостью выступят гидом принца в мое отсутствие.