Их окружал густой туман, они израсходовали сигнальные ракеты на третий день, когда впервые напились и икали от пунша. Туманный горн, на который они уже столько раз жали, значительно ослабел. В непроницаемой белизне заунывно звучало эхо далекого колокола, закрепленного на бакене. Ни один порыв ветра не гнал корабль; море, скрытое белесой курящейся пеленой, застыло. Они стояли на палубе, держа руки козырьком, пытаясь различить бакен, дабы бросить возле него якорь, когда в нескольких метрах появилось жуткое чудище: словно стальной кашалот, ржавое доисторическое животное с входным люком, прожектором и сходнями, с которых стекали последние капли, образовавшиеся от пара, всплыла гигантская подводная лодка и фасеточным взглядом уставилась на них, замерев в угрожающей тишине. Вначале они укрылись в каюте, потом вновь поднялись на кокпит, чтобы посмотреть и подождать, когда лодка, казавшаяся очередным видением, соблаговолит исчезнуть, лопнет, словно пузырь. Артур не переставал давить на туманный горн, Лапочка прижался сзади, словно Артур был укрытием, оба забыли о голоде. Подводная лодка больше не двигалась, она всплыла полностью, казалось, в ней никого нет, хотя лишь человеческая рука могла привести в движение рычаг, заставивший ее подняться над водной гладью. Артур запрыгнул в маленький ялик, плававший позади корабля, как ореховая скорлупка, и сделал знак Лапочке, чтобы тот присоединился. Гребя веслами, они трижды обошли подводную лодку, выкрикивая ругательства на трех языках, но никто так и не высунул головы из люка, крышка не сдвинулась ни на миллиметр, иллюминаторы оставались темными, словно задернутые занавесом; прежде чем запрыгнуть в ялик, Артур засунул разделочный тесак за голенище сапога. Голод заставлял течь слюну, словно у дикого зверя, на ворот его рубашки, Лапочка за его спиной читал молитву. По прошествии часа животное по-прежнему не двигалось, они решили причалить к нему, но мостки были очень высоко, Лапочка поднялся на плечи Артура и оперся о боковую часть, Артур протянул ему швартовый трос ялика, чтобы закрепить его на кнехте подводной лодки, Артур забыл поставить судно на якорь, прежде чем его покинуть, обманутый отсутствием течения, он второпях прыгнул в спасательную шлюпку; теперь корабль плыл в тумане так далеко, что взгляд его уже не мог различить. Подтянувшись на руках, Артур тоже поднялся на мостки подводной лодки, и они оба принялись расхаживать взад и вперед, их шаги гулко отдавались в стальном корпусе. Они даже стучали по обшивке, как стучат в дверь, но никто не отвечал, и чудовище не хотело даже выпустить вздох пара; в конце концов, они проникли внутрь, без труда открыв входной люк. Там обнаружилась длинная темная кишка с начинающимися прямо возле проема ступеньками лестницы, сделанной как попало, из простых приваренных друг к другу стальных стержней. И вот, наконец, они вошли в пещеру, освещенную, словно для торжественного вечера: там были обрамленные гравюры с видами извергающихся вулканов, искусно украшенные множеством арабесок шелковые ковры, где-то недалеко звучала легкая музыка, напоминавшая польку, посередине возвышался стол с белой скатертью, на нем блюдо с гусиной печенью, пара нежных свежих омаров, разложенных на листках маш-салата, жаркое из оленины, бутылка игристого вина в ведерке со льдом, корзинка с малиной; для кого же приготовили такой праздничный ужин? На одном из двух стоявших напротив друг друга кресел был перекинут длинный офицерский плащ, подбитый горностаем, а на краю лежала фуражка с галунами, на другом кресле — узкое прямое платье и, также на краю, брошен парик из светлых локонов, а в ногах красные туфельки. Но Артур уже обеими руками загребал гусиную печень, а Лапочка, пренебрегая жарким, танцевал джигу, в каждой руке держа по омару, пробка шампанского вылетела, разбив вазу, и никто не появлялся, чтобы застать их врасплох и наказать.