Мы с Ноланом почти не разговариваем неделю после годовщины, разве что обмениваемся натянутыми вежливыми фразами. Я не знаю, война ли это, тупик или просто затишье перед бурей, но я всерьез обдумываю его «предложение» насчет поездки в Нью-Йорк. Я не могу представить, что брошу Харпер больше, чем на пару дней, но мысль о том, что смогу остаться одна, меня не покидает. Работа мое состояние не улучшает – мне только что поручили жуткое дело об ответственности за качество продукции, над которым приходится работать вместе с Ларри Голдманом, самым мерзким партнером в фирме. В прошлом году он дал мне очень плохой отзыв, потому что я осмелилась пропустить заседание, когда свалилась с температурой 39,5.

Утром я рассказываю Эллен последние новости по телефону, и она тут же говорит, что я могу остановиться в ее квартире в Виллидже.

– Ты уверена?

– Конечно. Сколько угодно.

– Спасибо! Всего на пару дней…

– Пара дней ничего не даст. Поезжай на неделю.

– Не знаю… Наверное, мне будет стыдно, если я брошу Харпер так надолго.

– Тебе не должно быть стыдно. Я часто уезжаю от Айлы на целую неделю. И она отлично проводит время с Энди и его родителями.

– Это другое. Ты же работаешь.

– Да. Но всем иногда нужно время на себя, – говорит Эллен. – Из-за этого ты не становишься плохой матерью.

– Может, и нет, – я думаю, что это не сделает меня плохой матерью, но я точно чувствую себя хреновой женой.

В следующий понедельник я выкатываю тяжелую артиллерию. Встречаюсь с Эми и рассказываю ей то же самое, что и Эллен, только честнее. Она внимательно слушает, а потом спрашивает:

– А почему именно Нью-Йорк?

Я хмурюсь и думаю несколько секунд.

– Я не знаю, почему Нолан предложил Нью-Йорк. Может быть, потому что я там жила, когда мы стали встречаться…

Может быть, потому что он знает, что я могу там пожить бесплатно… У моей подруги Эллен есть квартира. На самом деле, Нью-Йорк не обязателен. Я просто хочу уехать. От него. От работы. Даже от Харпер.

Я ожидаю мудрых психологических объяснений – например, что другие матери маленьких детей испытывают те же чувства. А Эми просто говорит:

– Сделай это, Мередит. Поезжай прямо сейчас, – она смотрит мне в глаза своим уверенным ясным взглядом.

– Серьезно? – сердце пропускает один удар.

– Да. Серьезно, – она снова кивает, и я смотрю, как сдвигается ее стрижка.

– И что я буду делать? – я хочу уточнить, что именно она мне разрешает.

– Возьмешь отпуск. Поедешь в Нью-Йорк. Одна.

Я замираю, потом качаю головой.

– Мне никто не даст отпуск, у меня сложное дело.

– Дадут. Особенно если сказать, что причина в твоем здоровье.

– Притвориться, что у меня рак или что-то такое? – я в ужасе смотрю на нее.

– Нет, я о душевном здоровье. А оно тоже очень важно.

Я вздыхаю и прикидываю варианты.

– Если я признаюсь, что у меня психологические проблемы, я никогда не стану партнером. Даже если снова выйду на полный день.

– Во-первых, по закону это не препятствие. Во-вторых, я что-то не помню, чтобы ты мечтала стать партнером.

Она утверждает, что я преувеличиваю, потому что прекрасно знает, что мне никогда не хотелось становиться партнером. То есть, конечно, хорошего в этом тоже много – я буду зарабатывать больше денег, а родители станут мной гордиться. Но, честно говоря, меня вполне устраивает должность старшего юриста.

– Это не мечта. Ты сама знаешь.

– Ну и какие у тебя еще оправдания?

Я смотрю на нее, и у меня бьется сердце. Когда Нолан предложил мне поехать в Нью-Йорк, это было одно. Когда Эллен – другое. Но слышать то же самое от Эми…

– Кончились.

– Хорошо. Скажи на работе, что тебе нужен отпуск. Отдадут это дело кому-то другому. Тебя вполне можно заменить.

– Ну спасибо, – улыбаюсь я и вспоминаю о соседке-ветеринаре.

– На работе. Тебя можно заменить на работе.

– Я понимаю, о чем ты. Но если меня так легко заменить, вдруг меня вообще уволят?

Она качает головой, не обращая внимания на мои жалкие попытки.

– Не уволят. Особенно если ты скажешь, что больна. Хотя… может быть, ты уволишься, когда вернешься.

– Может.

Интересно, а почему я не уволилась раньше? Не хватало смелости? Или не было альтернативы?

– В этом плане нет недостатков. Иди домой, покупай билет. Собирай вещи и уезжай в Нью-Йорк. На неделю. Или на три.

– Три недели? – эта идея вдруг кажется мне настолько экстремальной, что я начинаю сомневаться во всех ее словах. – Это невозможно. Я не могу бросить Харпер дольше, чем на неделю. И потом, это разве не будет злонамеренное оставление супруга?

– Конечно нет. Это просто отпуск. И, между прочим, его Нолан предложил. Это очень мило со стороны твоего мужа – дать тебе время подумать.

Я перебиваю ее:

– И ничего милого в этом нет. Типичная пассивная агрессия. Я уверена, что он думает, что я никуда не уеду.

– И это еще одна причина.

– Это почему?

– Потому что это дополнительно подтверждает, что вы не на одной волне. Он как будто испытывает тебя, твою любовь к семье… к дочери.

– То есть, не поехав в Нью-Йорк, я просто докажу ему, что я неадекватна?

– А ты чувствуешь, что ты неадекватна?

Я старательно обдумываю вопрос, прежде чем ответить.

– Иногда.

– Просто потому, что тебе нужно время на себя?

– Ну, – я прикусываю губу, – потому что я хочу побыть одна. В том числе.

Эми закладывает волосы за ухо, потом за другое и спокойно и уверенно обращается ко мне по имени:

– Мередит, все матери хотят сбежать. Взять выходной. Правда, ты в уникальном положении, потому что он у тебя будет. У тебя есть деньги… и муж, который дал тебе разрешение. Пусть даже пассивно-агрессивное. Так что уезжай. Подумай. Реши, чего ты хочешь и что тебе нужно. Может быть, развод. Или новая карьера. Или просто немного одиночества. Так или иначе, я уверена, что после этого ты станешь еще лучшей матерью.

Я улыбаюсь, благодарная, что она сказала «еще». Я и так очень хорошая мать, иначе я бы давно убежала на край света.

– Если в результате ты станешь счастливее… в долгосрочной перспективе так будет лучше для Харпер.

– Наверное, – я хмурюсь, представляя себе личико дочери в темной спальне.

Она говорит, что ей нужна еще одна сказка, попить или просто «обнять мамочку». Она не засыпает, если я не сижу рядом с ней. Как она будет жить без меня целую неделю или даже больше? И вдруг я как будто перескакиваю через много лет и вижу молодую женщину, которая сидит точно в таком же кабинете и обсуждает свои глубинные проблемы. Говорит, что все они начались, когда мать бросила ее в четыре года.

Я слышу свое имя.

– Да?

– О чем ты думаешь? – спрашивает Эми.

– Не знаю… Я не уверена, что могу это сделать.

– Конечно можешь.

Я делаю вдох, потом выдох, а Эми убеждает меня, что с Харпер все будет в порядке.

– Она останется с папой, бабушкой и тетей, они ее любят и прекрасно справятся.

– Не сказала бы, что моя сестра умеет обращаться с детьми, – сопротивляюсь я.

Но внезапно мне впервые после ссоры хочется с ней поговорить. Хотя бы ради Харпер.

– С Харпер все будет хорошо, – снова говорит Эми, – а ты должна найти способ сделать хорошо себе.

Утром я решаю, что поеду. Воспользуюсь идеей Нолана, предложением Эллен, советом Эми. И просто прислушаюсь сама к себе. Я принимаю душ, надеваю свой лучший черный костюм, туфли на каблуках и приезжаю на работу раньше всех, раньше даже самых упорных юристов без детей и личной жизни. Захожу в свой кабинет, закрываю дверь и начинаю сортировать свои дела. Скоро я со смешанным чувством понимаю, что Эми абсолютно права. Везде справятся без меня. Я просто мелкий, неважный и все равно страшно перерабатывающий винтик.

Примерно через час я собираюсь с духом и пишу письмо управляющему партнеру Майку Моло с просьбой о короткой встрече. Я уверена, что Моло понятия не имеет о моем существовании, – мы пересекаемся разве что в лифте, где он просит меня нажать кнопку шестнадцатого этажа. На этаж выше, чем нужно мне. Так что, обнаружив его за дверью своего кабинета, я страшно удивляюсь. Он читает табличку на двери, в одной руке у него папка с бумагами, а в другой – большой стакан кофе из «Старбакса». Убедившись, что он нашел того ненужного старшего юриста, которого искал, он делает шаг и встает у меня в дверях.

– Доброе утро, Мередит.

– Доброе утро, Майк, – я встаю и чувствую, как бьется у меня сердце.

– Вы хотели о чем-то поговорить? – спрашивает он.

Голос у него такой же впечатляющий, как фигура.

– Да… но я думала, что я зайду к вам, – запинаюсь я.

– Ничего, я был тут рядом. Почему вы не садитесь? – он указывает на мой же стул.

Я падаю, а он заходит внутрь, оглядывает мой крошечный кабинетик и непринужденно усаживается на стул.

– Что случилось? – спрашивает он, отпивая кофе.

Как будто мы старые друзья или хотя бы находимся на равных позициях.

Я набираю воздуха и выдаю отрепетированное вступление:

– Прежде всего я хотела сказать, что работаю на эту фирму уже больше семи лет… и все это время получаю отличные отзывы. Я каждый год выполняла или перевыполняла требования… и работая на полный день, и потом, когда я родила дочь и перешла на половину ставки.

– Да, у вас прекрасная репутация. Спасибо за отличную работу, – серьезно кивает он, но я вижу в его глазах искорки, как будто он знает, к чему я веду, и радуется этому. Наверняка с ним такое уже бывало.

– Над чем вы работаете сейчас?

– Дело Ламберта, – я пытаюсь скрыть неприязнь, но, кажется, безуспешно, – почти одна.

Он присвистывает.

– Ох. Кошмар. Согласитесь, что Голдман очарователен.

– Да, – я улыбаюсь, – безусловно.

Моло ухмыляется.

– Так о чем вы хотели со мной поговорить? О Голдмане?

– Нет. Не совсем. Вообще, нет, – бормочу я. – Я хотела поговорить о работе вообще…

– Ладно, давайте к делу. Вы увольняетесь? Или просто хотите в отпуск? – он допивает кофе и бросает стакан в мусорку, до которой метра полтора. Или два. Попадает. – Я бы рекомендовал отпуск.

Я поражена.

– Да, сэр. Отпуск. Я бы тоже предпочла его.

– Сколько вам нужно?

– Две недели. Или три.

Он поднимает бровь.

– Вы уверены, что этого хватит?

– Три недели.

Моло кивает.

– Может быть, месяц?

Я улыбаюсь еще шире.

– Да. Спасибо, сэр. Месяц – отлично.

– Вот и прекрасно. Повеселитесь, – он смотрит на часы и резко встает, – скажите Голдману и эйчарам, что я вас отпустил. Увидимся через месяц. Надеюсь, вы вернетесь. Но удачи в любом случае.

Я не успеваю сказать ему спасибо или как следует оценить подарок, который он мне предподнес, – мой босс подмигивает и уходит.