Через несколько часов я приземляюсь в Атланте, забираю сумку и машину и еду домой по почти пустой дороге. Вваливаюсь в дом.

– Привет! – Гейб встречает меня у дверей.

На нем фланелевые пижамные штаны и футболка. Он явно рад меня видеть, хотя не так, как Ревис, который ставит лапы мне на плечи и пытается облизать мне лицо.

– Хватит, вы, оба! – я смеюсь и обнимаю Ревиса в ответ.

– Я тебе звонил, – Гейб втаскивает мою сумку в дом.

– У меня телефон сдох. Оставила зарядку в Нью-Йорке.

– Можешь с ней попрощаться, – он складывает руки на груди, – Мередит тебе ничего не вернет.

– Ты слышал о нашей ссоре? – я поднимаю брови.

Можно ли вообще это назвать ссорой? Может, это односторонний отказ от договора?

– Да. Она звонила утром, искала тебя.

Я вздыхаю.

– И где ты была?

Я говорю, что спала в Ла-Гуардия, а потом улетела домой первым рейсом.

– А что сказала Мередит? – спрашиваю я и сажусь на пол рядом с Ревисом.

Гейб занимает кухонный табурет.

– Она беспокоится, – он смотрит на меня сверху вниз.

– Ну да, конечно.

– Я обещал ей сообщить, когда ты появишься… так что одному из нас придется это сделать.

Я пожимаю плечами и говорю, что он может ей написать, но она совершенно ясно сообщила, что больше никогда не будет со мной разговаривать.

– Ну, на меня она тоже выбесилась, – Гейб вытаскивает телефон и набирает текст, – но я ей напишу.

– На тебя-то за что? – я глажу Ревиса по голове, потом по шее, потом по пузу.

– Ну, я на нее вроде как наехал, – он продолжает печатать, – сказал, что она сама виновата.

Я немного оживляюсь. Его верность меня радует.

– Как ты умудрился обвинить в чем-то Святую Мередит?

– Перевел стрелки на нее. Сказал, что, если бы она не осуждала всех постоянно, ты бы все ей рассказала много лет назад.

– А она?

– Она меня выслушала…

– И не дрогнула?

– Ну, немножко, – он убирает телефон в карман, – наверняка Нолан ее расстроил сильнее. Ты о нем рассказала?

– Да, – мне до сих пор стыдно за то, что я упомянула Нолана, потому что по-другому не могла рассказать всю правду, – пришлось.

– Он на тебя рассердится?

Я пожимаю плечами, думая, что это меньшая из проблем.

– Я отправила ему смс с предупреждением. Он сказал, что все понимает, и я все правильно сделала.

– Это так, – Гейб кивает, – я тобой горжусь.

– Спасибо, – я тяжело вздыхаю и рассказываю об ужине с Софи.

Стараюсь придерживаться фактов (она вышла замуж, родила ребенка, завела отношения с женщиной) и не давать оценок, потому что мне интересна реакция Гейба.

– Вам помогла эта встреча? – он ошибается, что случается с ним редко.

– Нет, – я качаю головой, – наоборот… мы с Мередит думали, что она горюет… что ей хуже… мне кажется, что мы в каком-то смысле надеялись увидеть несчастную женщину… узнать, что смерть Дэниела сломала ей жизнь…

Про себя я заканчиваю предложение: «…как сломала нам».

Гейб несколько секунд смотрит на меня, потом качает головой:

– Нет. Вы этого не хотели. Вы просто хотели услышать, как много он значил для нее. Узнать, что он изменил ее жизнь.

Я киваю, думая, что на этот раз он прав. Что этого бы нам хватило.

– Да, пожалуй, – я встаю с пола и сажусь рядом с ним. – Нет, катарсиса не произошло. Но мне кажется, что какой-то этап завершился.

– В смысле Софи?

– Да. И в смысле Мередит. Я надеюсь, что она еще вернется… но если нет…

– Конечно, вернется. Она всегда возвращается.

– В этот раз все будет по-другому. Но, так или иначе… теперь я готова завести ребенка.

Гейб разворачивается на девяносто градусов. Я тоже.

– Прямо сейчас?

– Да, – я киваю и чувствую прилив адреналина, – прямо сейчас. С тобой, Гейб. Я хочу завести ребенка от тебя.

– Правда? – он слабо улыбается, но глаза у него радостные.

– Правда, – теперь я ощущаю только спокойную уверенность, – предложение все еще в силе?

– Да, – ухмыляется он, – мы, конечно, оба сошли с ума… но предложение в силе.

– Можешь себе это представить? – спрашиваю я, потому что теперь я могу себе это вообразить. Не материнство как таковое, потому что я так или иначе воображала себе его еще в детстве, когда играла в куклы, а постоянное партнерство с Гейбом. И темноволосого, темноглазого, умного ребенка, который у нас, наверное, родится.

– Да, – отвечает он без промедления, – могу.

– Правда?

– Да, – кивает он, – ты – мой лучший друг, Джози. Даже больше. Ты и есть моя семья.

– А ты моя. Я просто хотела удостовериться.

– Я во всем уверен. Я уверен, что ты сведешь меня с ума. И что этот ребенок изменит всю мою жизнь. Но я много думал об этом – с тех пор, как ты впервые подняла тему, – и я уверен, что ничего лучше в моей жизни не случится. Этот ребенок станет для меня всем. Для нас обоих станет.

Я расплываюсь в улыбке, а потом кидаюсь обнимать Гейба. Потом говорю, что он официально в деле, что у него нет права отказаться, и что прямо завтра с утра я позвоню доктору Лазарус.

– И как это происходит? – спрашивает у меня Сидни назавтра, когда мы сидим на скамейке и приглядываем, как дети играют на площадке. Я только что рассказала ей о записи к доктору Лазарус. И о том, что я решила использовать сперму Гейба.

– Ты имеешь в виду механику процесса?

– Да. Тебе придется делать ЭКО?

– Нет. Пока нет. Овариальный резерв у меня не очень большой, но мы решили начать с простой инсеминации.

– То есть никаких лекарств от бесплодия?

– Нет. Только инъекция ХГЧ, чтобы ускорить овуляцию.

– А потом?

– Да все, в общем-то. Потом будем смотреть, что получится.

Я наконец-то начинаю осознавать свое решение.

– И без юристов? Ну, как вы с Питом договаривались.

– Ага, – при имени Пита меня мутит от страха, и я вспоминаю, что мы собирались сегодня поужинать. Я выкидываю его из головы и продолжаю. – У Гейба возьмут образец… потом как-то обработают его, чтобы концентрация стала максимальной и шансы на зачатие повысились. Это очень просто. Ну а потом просто запулят ее прямо сюда, – я глажу себя по животу и улыбаюсь, – почти как нормальная беременность, только без члена внутри меня.

– Ну да, звучит очень нормально, – хихикает Сидни, а Эди бежит к нашей скамейке и в ужасе выкрикивает мое имя. Это случается примерно два раза в неделю.

– Мисс Джози! Мисс Джооози!

– Что такое, солнышко? – я делаю вид, что беспокоюсь.

– Уэсли назвал меня дурой, – всхлипывает она, и по щекам у нее текут слезы. – Это так гадко!

Я обнимаю ее и говорю то, что установила за несколько месяцев наблюдений:

– Солнышко, просто ты ему нравишься.

– Нет, он меня ненавидит, – настаивает она, а я высматриваю Уэсли под турником и изучаю его с озорной улыбкой.

– Поверь мне, ты ему нравишься, – я представляю, что однажды они начнут встречаться и будут рассказывать всем, что познакомились в первом классе, на уроке мисс Джози. Случается и не такое.

– И… знаешь что? – продолжаю я своим самым многообещающим тоном.

– Что? – она вытирает слезы и смотрит на меня большими наивными глазами.

– Ты мне тоже нравишься, – шепотом говорю я, – очень.

Слезы немедленно высыхают. Эди улыбается и убегает, счастливая.

– Кто-то заводит любимчиков, – Сидни толкает меня в бок.

– Сдаюсь, – улыбаюсь я и рассказываю, что очень приятно пообщалась по электронной почте с Андреа – мы обсуждали школьный праздник на День благодарения.

– Это не совпадение. У милых девочек всегда милые матери, – уверяю я.

Сидни соглашается, но потом добавляет:

– Жаль, папаша у нее так себе.

Я пожимаю плечами, потому что мне совершенно наплевать на папашу Эди, и говорю:

– Не знаю. Не такой Уилл и ужасный. Просто он… наивный. Хорошо, что я за него замуж не вышла.

– Вау. Какой прогресс.

– Да, пожалуй, – я думаю о том, как сильно и странно изменилась моя жизнь с первого школьного дня, когда я боялась Эди, мечтала об Уилле и возлагала все свои надежды на мужчину, которого могу никогда и не встретить.

Вечером мы с Питом собираемся встретиться в «Сотто Сотто», моем любимом итальянском ресторане. Он звонит мне за несколько часов до встречи и спрашивает, можно ли заехать за мной. Я говорю, что мне очень приятно, но нет никакого смысла ехать в Бакхед, если он живет в Инман-парке, совсем рядом с рестораном.

– Давай лучше я за тобой заеду?

Он возражает, говорит, что с удовольствием приедет сам, но я его перебиваю:

– Ты когда уже поймешь, что я не обычная девушка?

Пит смеется.

– Ладно, согласен. Приедешь пораньше, выпьем?

– Конечно. В семь.

– Отлично. Друид-серкл, восемьдесят семь. Сразу за центром «Крог-стрит».

Я записываю адрес в блокнот.

– Давай, до встречи.

– Скорее бы, – отзывается Пит.

В семь с чем-то я стою на крыльце симпатичного американского бунгало и звоню в дверь. Она тут же открывается. Пит выглядит лучше, чем когда-либо.

– Привет, – улыбаюсь я.

– Привет, – он улыбается мне в ответ, отходит в сторону и придерживает дверь, – отлично выглядишь.

– Спасибо, – я вхожу.

Он обнимает меня. Я не знаю, пользуется ли он одеколоном или это просто мыло, но запах мне нравится.

– Хорошо пахнешь, – замечаю я, – и прическа отличная.

– Это сарказм? – он проводит рукой по волосам и явно сомневается в себе. – Я сегодня как раз собирался постричься.

– Нет, мне очень нравится. Люблю, когда у мужчин длинные волосы.

– У мужчин? – дразнится Пит.

– Ладно, у тебя. Тебе идет.

Он улыбается и благодарит, а потом ведет меня на кухню. На столе стоит очень простая сырная тарелка с крекерами и зеленым виноградом.

– Хочешь выпить? Вина? Пива?

– Пива, пожалуйста, – я сажусь за маленький круглый стол и смотрю, как Пит достает из холодильника две бутылки, открывает и наливает пиво в замороженные кружки. Протягивает мне одну и садится рядом.

– Как день прошел?

Я рассказываю ему основное, а заодно несколько обыденных мелочей, и спрашиваю, как дела у него. Он отвечает, что все отлично, и рассказывает про своего любимого клиента, тейлбека, который восстанавливается после разрыва мениска. Я вдруг думаю, что никогда не видела Пита в плохом настроении.

– О чем ты хотела со мной поговорить?

Я непонимающе смотрю на него, и он поясняет:

– Когда ты была в Нью-Йорке, то сказала, что хочешь о чем-то поговорить.

– Ах да, – тяну я, думая, что после этого звонка прошла целая вечность.

Мне хочется рассказать ему все прямо сейчас, ни о чем не умалчивая, но при этом мне хочется и пойти поужинать с симпатичным мужчиной, который мне нравится.

– Так, о том о сем… давай попозже, – я смотрю на часы. – Нам еще не пора?

– Пора. Ты поведешь?

– Да, – улыбаюсь я.

– А ты откроешь мне дверь машины?

Я смеюсь и заверяю его, что все сделаю.

Два часа спустя, после веселого, но все равно довольно романтического ужина, я подъезжаю к дому Пита и паркую машину.

– Спасибо за чудесный вечер. И за ужин.

– Тебе спасибо, – он прикусывает нижнюю губу и серьезно смотрит на меня, – зайдешь на минутку? Я не буду тебя задерживать, тебе рано вставать.

Я разрываюсь. Мне хочется закончить этот вечер на веселой ноте и отложить неизбежное еще ненадолго, но я понимаю, что это нечестно по отношению к Питу. Он заслуживает правды. Я киваю и соглашаюсь, но на душе у меня тяжело. Мы выходим из машины и идем к двери. Когда он открывает замок, наши плечи соприкасаются.

Оказавшись внутри, он сразу меня обнимает. Я этого не ожидала, но не могу противиться его теплым рукам. Сердце быстро-быстро бьется в предвкушении, наши лбы касаются друг друга, потом носы. Я задерживаю дыхание, и его губы накрывают мои, и он шепчет, что это наш настоящий первый поцелуй, а тот, в клубе, не считается. Сердце у меня обрывается – скорее всего, это наш последний поцелуй. Я окликаю его по имени.

– Да? – он внимательно смотрит мне в глаза.

– Мы можем поговорить?

Он кивает и ведет меня в гостиную, где полно сувениров «Пэкерс» и фотографий его семьи – счастливых, благополучных людей со Среднего Запада, похожих на Пита. Мы садимся на диван, и Пит берет меня за руку.

– Я хотела с тобой кое о чем поговорить, – сердце у меня разрывается от совершенно разных эмоций.

Он смотрит на меня, так что я вздыхаю и говорю, что не знаю, с чего начать.

– С чего угодно. Просто говори со мной.

И я начинаю говорить. Слова льются сами собой, и я рассказываю ему все. Я начинаю с самого сложного – со смерти своего брата, потом перескакиваю на наш ужин с Софи, ссору с Мередит, потом возвращаюсь и излагаю середину – как Уилл застал меня в постели с Гейбом и бросил меня. Пит внимательно слушает, разве что задает несколько вопросов по ходу дела, в основном уточняет время. Когда я заканчиваю, он делает глубокий вдох и говорит:

– Это краткое изложение последних пятнадцати лет, да?

Он снова берет меня за руку и смотрит мне в глаза:

– Джози, мне так тебя жалко…

– Спасибо. И спасибо, что выслушал всю эту… хрень, – я усмехаюсь, чтобы не заплакать.

– Это не хрень. Это жизнь, – он отпускает мою руку и придвигается ближе. Потом еще ближе. Отводит прядь волос с моего лица.

– И что теперь? – спрашивает он.

– Не знаю… Я только знаю, что хочу стать матерью. Хочу завести семью. Не заменить прежнюю, нет… но, может быть, это мне поможет, – я думаю, не эгоистично ли это. Да нет, точно эгоистично. – Я хочу ребенка.

Он кивает и говорит, что понимает.

– Я тебе еще этого не говорила, но я делала анализы, и, к сожалению, у меня осталось немного яйцеклеток. Мне нужно сделать это прямо сейчас.

– Понимаю, – снова отвечает он, – а ты решила, кто будет донором?

– Да, – мне становится грустно, но в своем решении я не сомневаюсь.

– И? – с надеждой спрашивает он. У меня рвется сердце.

Я заставляю себя рассказать ему все.

– Я решила завести ребенка вместе с Гейбом.

– С Гейбом? – он страшно удивлен. – Вы… вместе?

– Нет. Вовсе нет. Мы никогда не были парой и не будем. Он мой лучший друг, и я знаю, что всегда смогу на него положиться. Это безопаснее и проще…

– Проще? Серьезно? – хмурится он.

– Проще, чем с тобой, – я надеюсь, что не причинила ему боли. И что он не подумает, что мне плевать на его чувства. – А ты серьезно собирался в этом участвовать?

Я не знаю, какой ответ хочу услышать.

– Конечно, – отвечает он, глядя мне в глаза.

– Спасибо, Пит, – я смаргиваю слезы, – ты очень хороший человек.

– И ты, Джози.

Мы молчим несколько мучительных секунд, и я говорю, что мне лучше уйти. Он быстро кивает и провожает меня к дверям.

– Спокойной ночи, Джози, – говорит он и быстро, неуклюже меня обнимает.

– Спокойной ночи, Пит, – я целую его в щеку.

Сердце трепещет от тоски по тому, что могло случиться.