Лолита знала, что когда-нибудь так должно было случиться, но когда это произошло на самом деле, испугалась не на шутку.

Да и действительно — шутка ли для любой девушки идти знакомиться с родителями жениха, даже если знакомство это облекается во внешне совершенно невинную форму совместного воскресного обеда! Будем откровенны — смотрины на «вражеской» территории всегда выбрасывают в кровь дополнительную порцию адреналина.

Разные чувства испытывают женщины по отношению к родителям жениха. Кто-то страстно желает понравиться с первого раза, особенно будущей свекрови, постараться приглянуться и стать полноправным и любимым членом новой семьи. Есть немало примеров очень удачного «вхождения» молодых. В таких случаях свекровь и невестка становятся «не-разлей-вода» и лучшими подругами, особенно на почве воспитания и наставления на путь истинный сына-мужа.

Другие пытаются сохранить нейтралитет и самостоятельность, демонстрируя полную независимость от любви или нелюбви новых родственников, и такая ситуация приводит или к полному разрыву отношений, или заставляет в конце концов научиться искать необходимые компромиссы и подходящий тон.

Самый худший вариант — сознательно видеть в свекрови будущего врага, который не желает делиться своим единственным сокровищем — сыном — с кем бы то ни было, а тем более с какой-то другой женщиной. Такие девушки читают на лицах матерей своих женихов всегда только одно выражение и только один упрек — разве сумеет, мол, эта молодая да неопытная дать ему необходимый запас внимания, любви и ласки, нужное количество комфорта и уюта! А потому и воспринимают в штыки само существование свекрови.

Правда, во всех этих формулах неизменно присутствует и сам «виновник» их возникновения — жених-муж. От характера мужчины, от его уверенности и самостоятельности зависит, безусловно, очень многое. Но…

Женщины знают тысячу и один способ справляться с самыми самостоятельными и ретивыми мужчинами, а отношения между двумя женщинами складываются с первого же мгновения на уровне подсознательной симпатии или антипатий. Первая улыбка, первый взгляд или слово определяют все. И, видит Бог, после многих и многих лет совместной и счастливой жизни, слыша вопрос «Как невестка?», свекровь может вспомнить именно этот первый взгляд и первое слово и, недовольно поджав губы, произнести: «Да вроде и ничего, но уж больно чванливая какая-то попалась!»

Стоит признать, конечно же, что бывают случаи и абсолютно патологические, когда мило улыбающиеся друг другу женщины, называющие одна другую самыми ласковыми словами, готовы, тем не менее, всыпать друг другу яда в бокал при первом удобном случае. Но в данной ситуации психологические нюансы уже не важны — такие отношения складываются на том мистическом таинственном уровне сознания, которым обладают исключительно женщины и за который в средневековье многие из них поплатились жизнью, закончив ее на костре.

Впрочем Лолита мучилась отнюдь не перспективами будущих удачных или неудачных отношений со свекровью. Она была девушкой выдержанной, обходительной, тактичной и самостоятельной, и уж во всяком случае не собиралась устраивать глупые демарши, доказывая неизвестно что.

Более всего она боялась свекра.

Странно, но чем больше отдалялся день их первой встречи, тем более мучительно и чаще вспоминала она Степана Николаевича. Иногда, глядя в глаза Макару, она вдруг ловила себя на мысли, что хотела бы видеть больше мужественности и суровости в его серых глазах, что она хотела бы той прекрасной серебристой седины в густой тяжелой шевелюре.

Она не боялась сознаться себе в том, что, если бы Макар обладал опытом, мощью и осознанием мощи, какими обладал Кравцов-старший, — цены бы Макарушке не было.

Ведь и без того младший Кравцов в свои годы достиг очень и очень многого — он был не только талантливым журналистом, стабильно имеющим своего читателя. Макар Кравцов пользовался определенным влиянием в политических кругах, и его благосклонный взгляд, а то и прямая поддержка со страниц газеты, помогали в решении многих проблем у определенных кругов и политических сил. Кроме того, руководство газеты, в которой работал Макар еще со студенчества, очень хорошо чувствовало его силу и перспективность, а потому всячески способствовало его успешному продвижению по служебной лестнице. Начиная с репортерской работы на «пятьдесят строк в номер», Макар Кравцов за считанные годы прошел должности корреспондента отдела политики, парламентского корреспондента, обозревателя отдела журналистских расследований и, наконец, обозревателя при главном редакторе.

Макар Кравцов получил с помощью газеты однокомнатную квартиру в Кунцево, позволял себе передвигаться по Москве на «Джипе-Гранд-Чероки» и в принципе никогда не испытывал особых осложнений с наличностью в портмоне.

Лолита все это понимала, видела и чувствовала, как видела, понимала и чувствовала его любовь к ней. Он неудержимо рвался к ней каждую секунду, если только… не задерживался на работе.

И все же было в отношениях Лолиты и Макара что-то неуловимо досадное.

Она, привыкшая видеть в своем отце надежду и опору семьи, фундамент всей их крепости, в которую чужому хода нет, автоматически перекосила этот образ и на своего будущего мужа и не находила в Макаре необходимого спокойствия и ощущения надежности.

Она не могла, да и не пыталась ничего анализировать, но она твердо знала — молодой Кравцов не умеет так смотреть, как это умеет ее отец и… Кравцов-старший.

Собираясь в гости к Кравцовым, она думала почему-то только о Степане Николаевиче, переживала и проигрывала в голове сценарий своей встречи именно с ним. Что сказать? Как подать руку? Признаться ли, что они уже так внезапно познакомились там, на приеме в посольстве (почему-то она не сказала Макару о той их встрече)? В конце концов, что надеть?!

Переворошив целую кучу платьев, костюмов, блузок, пиджаков и тому подобных нужнейших всякой женщине вещей, перемеряв пятую часть своих нарядов перед зеркалом с десятком вариантов прически, вконец обессиленная Лолита приняла-таки единственно правильное решение — черное облегающее платье со слегка открытыми плечами и свободно ниспадающие на эти плечи волосы. Она знала, как струятся, переливаясь в свете ламп, ее чудесные локоны, и знала, какой эффект производит их чудесный блеск на мужчин.

Так что к моменту, когда Макар позвонил из машины, сообщая, что он в трех минутах езды от ее дома, Лолита была полностью готова. Придирчиво оглядев себя в очередной раз и захватив миниатюрную сумочку с косметикой, девушка поспешила во двор, где у подъезда уже переливался никелем и синим перламутром джип Кравцова-младшего.

Дверь им открыла Светлана Васильевна и сразу же широко и приветливо, по-русски, гостеприимно улыбнулась:

— Здравствуйте, здравствуйте, заходите, пожалуйста!.. Привет, пропажа! — чмокнула она сына в щеку. — Скоро совсем дорогу к родителям забудешь…

Она повернулась к Лолите:

— Здравствуйте, очень рада вас видеть. Лолита?..

— Лолита Паркс, — почему-то на западный манер и с усиленным акцентом ответила девушка.

— Мне сын о вас рассказывал…

— Надеюсь, только хорошее? — улыбнулась Лолита, и снова ямочки заиграли на ее щеках.

— Еще бы! Он, по-моему, совсем из-за вас потерял голову, даже про родителей забыл… — Светлана Васильевна улыбнулась в ответ, и обе тут же поняли, что ничего в принципе пока что не имеют одна против другой. — Да что же это мы в коридоре!.. Проходите, садитесь… Степан Николаевич сейчас на какой-то презентации, но с минуты на минуту обещал приехать.

Они прошли в зал, посреди которого стоял великолепно сервированный стол, и расположились в глубоких мягких креслах.

— Макар, ну будь хозяином, пока отца нет. Приготовь нам с Лолитой по коктейлю, — распорядилась мать.

Макар подошел к бару-холодильнику, встроенному в стенку, взял два бокала и занялся коктейлем на основе «Чинзано». Светлана Васильевна, извинившись, отлучилась на кухню, а Лолита, пользуясь моментом, решила осмотреться.

Беглого взгляда на квартиру Кравцовых хватило бы, чтобы с уверенностью сказать, что материальных затруднений семья не испытывает. Итальянская мебель, немецкие обои, панельный потолок, чешский сервиз и хрусталь на столе, хороших фирм видео- и аудиоаппаратура, факс на журнальном столике и роскошные светильники… Лолита была приятно удивлена множеством книг, заполнявших огромные блоки секции, доходящей до потолка. Она умела ценить книгу и с уважением относилась к людям, которые разделяли с ней эту любовь.

— Привет! — раздалось с порога, и Лолита увидела невысокую девчонку лет тринадцати-четырнадцати, запакованную в крутой джинсовый костюм.

— Привет! — ответила девушка, а Макар, отвлекшись от приготовления коктейлей, прокомментировал явление коротко:

— Это моя ужасная младшая сестра Наташка.

— Ладно тебе, ужасный старший братик, — скорчила недовольную рожицу девчонка, ни на секунду не отрывая глаз от прекрасных волос Лолиты. — Я сейчас… И присоединюсь к вам.

Вместо Наташки на пороге комнаты тут же возникла Светлана Васильевна, и Макар, который справился, наконец, со своими коктейлями, протянул их женщинам.

— А не выпить ли и мне чего-нибудь с вами?

Но осуществить замысел ему не удалось — хлопнула входная дверь, и в комнату вошел Степан Николаевич. Видимо, он расслышал реплику сына, потому что с ходу проговорил:

— Ты или с отцом поздоровайся, или приглашай меня в свою компанию.

— Привет, папа, — засмеялся сын, наливая в два стакана виски и бросая туда кубики льда. — Тебе, как обычно, с содовой?

— Конечно.

Степан Николаевич остановился напротив Лолиты, которая при его появлении вежливо поднялась с кресла и сделала шаг вперед.

— Это Лолита — мой отец, — представил их друг другу Макар, в то время как они пожимали друг другу руки.

— Ну, давайте выпьем да сядем обедать. Мы с Наташкой сейчас будем подавать на стол, — сказала Светлана Васильевна, и все с видимым удовольствием пригубили напитки.

— Что там за презентация? — Макар спрашивал отца явно без особого интереса, желая лишь переключить его внимание от созерцания гостьи и создать тем самым естественную, «домашнюю» обстановку.

Степан Николаевич понял сына и безропотно принял правила игры:

— Презентация как презентация, все как обычно — речи, пьянка. А вот сам проект интересный — создание единого информационного пространства стран СНГ с постепенным включением в Европу. Масса нюансов, масса фирм-участниц, масса заинтересованности со всех сторон и грандиозные перспективы. Правда, на все это потребуются огромные средства, но на удивление много нашлось желающих инвестировать в это дело капиталы. В общем, интересная вещь, но в двух словах не расскажешь…

— Ну и не надо пока рассказывать, давайте садиться за стол, — Светлана Васильевна с Наташкой успели за это время сотворить чудо, перенеся из кухни множество разнообразных блюд, и стол тут же превратился в выставку кулинарного искусства госпожи Кравцовой.

Во время обеда Лолита слушала болтовню Макара, сдержанные реплики Степана Николаевича и всячески старалась выглядеть естественной. Но, видимо, удавалось ей это не слишком хорошо, потому что спустя время она услышала громкий шепот Наташки брату на ухо:

— Макар, а почему она все время молчит?

— Отстань, ради Бога! — отреагировал Макар, и Лолита благодарно наступила ему под столом на ногу, отчего младший Кравцов так воодушевился, что тут же ущипнул Наташку за бок.

Но самым мучительным Лолите показался десерт.

Съеденное и выпитое оказало на всех расслабляющий эффект, и когда «серьезные» блюда уступили место кофе, ликерам и сладостям, а мужчины с удовольствием закурили, у девушки более не оставалось возможности изображать увлечение едой и волей-неволей пришлось вступать в разговоры. Слабым утешением было то, что оба Кравцова — профессионалы-политики — не могли не говорить о работе: подразумевалось, что она, дочь дипломата, все прекрасно понимает и живо интересуется как работой Макара, так и проблемами Комитета по делам СНГ. Лолите было невыносимо тяжело. Она не могла понять почему, но никакая сила не заставила бы ее в тот момент прямо и смело, как на вечере в посольстве, посмотреть в глаза Степану Николаевичу. Лолита великолепно чувствовала на себе неотрывный взгляд Кравцова-старшего и, не находя в себе силы поднять глаза, мучилась и корила себя за безрассудное согласие явиться на этот проклятый обед.

Выждав паузу приличия, она попросила Макара вызвать такси, пожаловавшись на головную боль и поблагодарив хозяйку дома за потрясающее гостеприимство, поспешила уйти в сопровождении будущего жениха.

— Нам было очень, очень приятно с вами познакомиться, Лолита, — сказал на прощание Степан Николаевич, провожая гостью на лестничную площадку.

Лолита совершенно запуталась.

Да, она знала, что ей крайне необходим Макар.

Макар — это избавление от тяжелых воспоминаний. Макара она, несомненно, очень любит. Макар отличный парень, и лучшего даже в самых прекрасных снах вряд ли можно было увидеть.

Она вспоминала, как представляли их друг другу в престижном клубе «Желтый какаду», куда она любила захаживать с подругой и куда однажды чисто случайно забрел с приятелем Макар.

Девушку весьма поразили тогда открытость парня, прямота и деловитость, сквозившие в его облике. Она как будто заново чувствовала его широкую ладонь на талии во время танца и плечи, за которыми было так удобно прятаться от назойливого мерцающего света.

В тот вечер он совсем-совсем не пил, оправдываясь тем, что никогда не нарушает принципа «ни грамма за рулем», и Лолита почему-то подумала тогда, что у такого ковбойского, в лучшем смысле слова, парня и машина должна быть какая-нибудь ковбойская. Она усмехнулась, вспоминая, что совершенно не удивилась, когда Макар попросил ее разрешения подвезти ее до дома, и на площадке перед клубом действительно оказалась машина, олицетворяющая грубую силу и мощь в исключительно элегантных формах, — «Джип-Гранд-Чероки».

Она помнила, как, подъехав к ее подъезду, Макар выключил фары, и они долго сидели, разговаривая и слушая музыку из Си-Ди-комплекса. Квадрозвук был таким чистым, ночь так темна, Макар так мил и обходителен, что Лолита совсем не удивилась, когда он обнял ее за плечи, наклонился к ней и тихо произнес, глядя прямо в глаза:

— Лолита, я знаю, что поступаю не по правилам, я знаю, что не имею на это права и не должен себе этого позволять… Но сегодня я сумасшедший, и сейчас я вас поцелую…

Она помнила, как горячая волна прокатилась по ее телу откуда-то снизу, и как сами собой приоткрылись ее губы, когда он наклонился еще ближе…

Она хорошо помнила все их встречи.

Обычно он заезжал за ней вечером, после работы, уже успевший переодеться и освежиться, и они отправлялись в клуб или ресторан, садились за самые дальние, укромные столики и, не замечая никого вокруг, смотрели в глаза друг другу и улыбались.

Она помнила, как однажды вечером обидела, — ей тогда так показалось, — Макара своим отказом от традиционной ночной прогулки в какое-нибудь заведение, сославшись на недомогание и важную встречу назавтра в ее рекламном агентстве. И как удивилась и была безумно счастлива, выбежав в половине девятого следующего утра из подъезда и увидев рядом со своей БМВ знакомый джип. Кравцова нигде не было видно, и вдруг чья-то сильная огромная рука мягко обняла ее сзади за плечи и развернула. И Лолита чуть не утонула в огромном букете роз, внезапно возникших перед ее лицом. А за розами весело искрились серые глаза Макара.

А потом они неслись по Москве — машина Кравцова впереди, как будто пробивая дорогу в сером потоке транспорта, а БМВ сзади, как лайнер за ледоколом, чувствуя себя спокойно и уверенно под прикрытием мощных бамперов и крыльев джипа.

Она помнила, как однажды ночью, покинув клуб, они шли к машине, и вдруг Макар резко остановился, повернулся к ней и, глядя прямо в глаза, твердо сказал:

— Милая моя, а ведь я тебя домой сегодня не отпущу!

— Ты что?.. — испугалась она в первый момент, но Макар обеими руками взял ее за плечи, прижал к себе и прошептал:

— Мы сейчас едем ко мне…

И Лолита вдруг помимо своей воли теснее прижалась к его груди.

Какая фантастическая ночь ждала их!

Макар был неугомонным и ласковым, сильным и сладким, бешеным и совершенно кротким. И она буквально купалась в его теплоте и страсти, теряя голову, а иногда и сознание.

Как здорово было утром проснуться на его груди и почувствовать его взгляд, полный нежности и ласки…

Да, да, да!

Она помнила все, и все воспоминания были только самыми лучшими, самыми прекрасными и потрясающими.

Но…

Во всем этом было что-то не то. Как будто тень стояла все время между ними, и иногда Лолита ощущала эту тень почти физически, в испуге теснее прижимаясь к спящему Макару в темноте его квартиры.

Она боялась этой тени.

Она чувствовала: сил Макара не хватит, чтобы справиться с этой страшной черной фигурой, немым укором и зловещим предупреждением появлявшейся в самые лучшие, самые счастливые мгновения ее жизни.

И тогда Лолита признавалась себе, что Макар — не для нее. Он не может защитить ее. Она не может спрятаться за ним и чувствовать себя в безопасности.

Ей нужен другой.

Девушка сама пугалась своих мыслей и с яростью загоняла их в самые отдаленные уголки сознания, стараясь вычеркнуть, стереть их.

Но они неотступно появлялись вновь и вновь, пугая и смущая ее своей настойчивостью.

И теперь, после знакомства со Степаном Николаевичем, она вдруг отчетливо поняла, что другого выхода у нее нет.

Видит Бог, она не хотела этого. Она боролась с собой, как могла.

Но теперь она твердо знала, что только Кравцов-старший сможет победить эту страшную тень. И победит ее именно потому, что в жизни ее есть еще и Кравцов-младший.

Она не могла поверить самой себе, и в ужасе ворочалась в горячих простынях всю ночь, проверяя и перепроверяя свои чувства. А когда окончательно поняла, что молодые серые глаза сменились в ее памяти и в ее мечтах другой парой серых глаз, более твердых и решительных, когда она убедилась, что образ Кравцова-отца окончательно и бесповоротно вытеснил из ее души фигуру Макара, Лолита встала, взглянула в темноте зашторенной комнаты на часы и, удостоверившись, что рабочий день уже наступил, пошла к телефону…

— Алло, приемная… Степана Николаевича? А кто его спрашивает?.. Сейчас, подождите, я проверю, на месте ли он и смогу ли я вас соединить…

Маша, секретарь Кравцова, была старательной и исполнительной девушкой. Она четко усвоила функции помощника, опекуна и сторожевой собаки и никому, кроме самых высоких особ, не позволяла беспокоить Степана Николаевича напрямую. Впрочем, для высоких особ имелась и специальная прямая связь.

Твердо зная, что Кравцов у себя в кабинете и изучает только что присланный пакет документов, выносимых на заседание Думы на следующей неделе, Маша включила внутреннюю связь и произнесла:

— Степан Николаевич, вам звонят…

— Да? Кто?

— Какая-то Лолита Паркс. Говорит, что ваша знакомая…

Кравцов почувствовал вдруг, что сердце у него прыгнуло высоко-высоко, а в горле появился комок, мешающий произнести хоть что-либо.

Удивленная молчанием, Маша попыталась помочь шефу вспомнить знакомую и добавила:

— У нее такой легкий акцент, но по-русски говорит совершенно свободно…

Руки Кравцова заметались по столу, складывая разложенные бумаги, а потом вдруг потянулись к голове, пытаясь поправить прическу.

Озадаченная Маша не знала, что и подумать:

— Степан Николаевич, сказать, что вас нет?

— Нет-нет, что вы! — наконец справился с волнением Кравцов. — Соедините нас.

Кравцов взял трубку городского телефона, там что-то щелкнуло, и знакомый голос немного нараспев произнес:

— Алло?

— Да.

— Это Лолита… — девушка замолчала, не зная толком, что дальше и сказать-то.

Кравцов взял ручку и как будто одеревеневшим языком с трудом выговорил:

— Лолита, назовите свой адрес… Я буду у вас через час…

Только повесив трубку, Лолита поняла, что все уже свершилось. Будто в трансе оглядев комнату и поправив покрывало на кровати, она прошла на кухню, приготовила кофе с гренками и позавтракала, затем убедилась, что родители ушли на работу, позвонила в свое агентство, предупредила, чтобы там управлялись сегодня без нее, открыла замок на входной двери, снова вернулась в свою комнату и, как завороженная, погрузилась в кресло, напряженно глядя в одну точку на стене напротив.

Она ждала и боялась смотреть на часы, она раздражалась их неторопливостью…

— Вот здесь, Володя, притормози… — Кравцов попросил остановить машину за несколько кварталов от дома Парксов. — Я немного погуляю, зайду в магазины. А ты приезжай, — Степан Николаевич секунду помолчал, — часа через три на это же место. Съезди, пообедай…

Володя, шофер Кравцова, удивленно смотрел несколько минут в спину своему шефу, который медленно побрел по тротуару, раскуривая на ходу сигарету. Честно говоря, раньше особой любви к пешим прогулкам Володя за Степаном Николаевичем не наблюдал.

«А в принципе, мне какое дело? — поразмыслив, пришел к выводу парень. — Я же не телохранитель. Что хочет, пусть то и делает».

И, включив левый поворот, ловко вписался в поток машин; заполнивших узкую старую улочку центра Москвы.

Кравцов ни разу не оглянулся на свою машину, как-то сразу ощутив себя разведчиком на вражеской территории, который ни одним жестом и взглядом не может выдать себя. Теперь он понял, что значит выражение «спиной чувствовать». Он действительно чувствовал, не оглядываясь, что его «Волга» постояла пару минут у тротуара, а затем двинулась дальше по улице. И только когда машина со знакомыми номерами прошла мимо и Володя в приветствии оторвал руку от руля, Степан Николаевич немного расслабился. Черная «Волга» с номерами Госдумы скрылась среди автомобилей, и Степан Николаевич, наконец, оказался один на один с мыслями о предстоящей встрече.

«Что же я делаю?» — на какое-то мгновение мелькнуло в его голове. Но образ Лолиты, ее волосы, ее глаза, ее голос вдруг представились ему так явственно, так осязаемо, так живо, что в ту же секунду изгнали остатки сомнений и колебаний. Степан Николаевич помимо воли ускорял и ускорял шаги, и лишь у самого подъезда дома, где жили Парксы, он понял, что почти бежит. Запрыгнув в лифт, постарался успокоить дыхание и сердце, рвавшееся из груди горячими толчками…

Лолита ждала этого мгновения, и ей казалось, уже целая вечность прошла с того момента, как она повесила телефонную трубку и упала в кресло, смиренно покорившись судьбе. И все же звонок в дверь прозвучал слишком резко и слишком неожиданно. Девушка вся встрепенулась, вскочила, но, не найдя в себе сил сделать хотя бы шаг, снова опустилась в кресло, вцепившись в подлокотники и напряженно всматриваясь в глубину неосвещенной прихожей.

Снова раздался звонок, продолжительный, требовательный, но даже голос, казалось, перестал ее слушаться, и она не смогла издать ни звука, застыв в нетерпеливо-обреченном ожидании.

Глухо щелкнула защелка дверной ручки, с чуть слышным шелестом уплотнителей открылась и тут же закрылась входная дверь.

В прихожей скрипнул паркет.

— Лолита!.. — услышала она нерешительный голос Кравцова. — Лолита, ты где?

Снова скрипнул тихонько паркет, и вдруг в дверном проеме возник он — высокий, стройный, седой, в потрясающе элегантном костюме и с удивительно серьезными глазами. Такой, каким и представляла его себе Лолита все эти бесконечно медленно ползущие часы.

Он стоял и молча смотрел на нее, любуясь ею.

Девушка вдруг почувствовала, как он смотрел на нее. Она почувствовала огонь, горевший в нем. Она поняла, как потрясающе поднимают черный бархат халата ее острые груди, как натягивают они ткань, открывая в глубоком вырезе нежную ложбинку. Она физически ощутила его взгляд, который пробежал по открытым голеням. Ее буквально обожгла задержка, которая произошла, когда глаза Кравцова попали на ее колено, розовое, бархатное, выгодно оттеняемое цветом халата.

Их глаза встретились, и он сделал шаг к ней.

Горячая волна захлестнула Лолиту с головы до ног. Девушка судорожно вздохнула, заметно приподняв высокую грудь, и не могла выдохнуть, завороженно глядя, как он приближается к ней.

Кравцов опустился перед ней на колени и молча стоял, устремив взгляд ей в лицо. Она видела, как дрожат его губы, как потемнели его серые глаза.

Он обнял ее колени, и девушку поразило тепло его ладоней. Кравцов разъединил ноги Лолиты, и его большие ладони заскользили по ее бедрам выше, под мягкую невесомую ткань халата. Они плыли по наружным поверхностям бедер и вдруг остановились, не встретив сопротивления нижнего белья. Дрожь, катившаяся по ее ногам вслед за прикосновением его рук, буквально сотрясла ее, когда его пальцы обхватили нежные прохладные полушария ягодиц девушки и слегка пожали их. Из груди ее вырвался глухой стон.

Кравцов, прерывисто дыша, потянул ее из кресла на себя, не выпуская из рук, и Лолита обвила руками его шею, чувствуя восставшую плоть мужчины, немного смягченную тканью костюма, прямо у своего лона.

Он прикоснулся губами к ее губам сначала нерешительно, пугливо, будто не веря в счастье испить из этого источника. И тогда она сама поцеловала его, жадно и страстно, чуть не укусив в полураскрытые губы.

Она больше не могла сдерживаться, застонала, задвигалась на нем, извиваясь всем телом и судорожно пытаясь содрать с его плеч пиджак. Потом она рванула галстук, расстегнула ворот рубашки и припала губами к его груди, чувствуя жар своего дыхания, отраженного от его кожи.

Лолита надавила на его плечи, и он опустился на спину так, что девушка оказалась сидящей на нем. Она сжала его бедрами, когда он дернул за конец пояса и халат ее распахнулся, представив глазам мужчины идеально сложенное, стройное, великолепное девичье тело.

Он притянул ее к себе, взял губами сосок ее левой груди и стал слегка покусывать и посасывать эту самую страстную в природе земляничку, потом завладел ее правой грудью, поцеловал нежно и долго, а затем пощекотал языком заветную ложбинку между ними.

Лолита стояла над ним теперь на коленях, опираясь на руки, и чувствовала, как он нервно возится с чем-то там, внизу, видимо, пытаясь стянуть брюки. И вот наконец он снова взял ее за бедра и, нежно поглаживая и пожимая, потянул к себе. И что-то горячее, страстное, ласковое вдруг ворвалось в нее, легко проскользнув в такую раскрытую, ожидающую плоть, и заполнило ее всю, до конца, не оставив ни малейшей надежды на спасение.

И Лолита закричала, упав на его грудь лицом и понимая, что может потерять сознание от жуткого удовольствия, захлестнувшего тело и душу…

В эту ночь сон к Лолите пришел быстро и неожиданно. Едва дотронувшись головой до подушки, девушка провалилась в пропасть сладких мечтаний и переживаний.

Ей показалось, что она снова и заново пережила те два часа, проведенных со Степаном. Ее Степаном…

Они почти не разговаривали на протяжении всего свидания. Они не могли разговаривать. Они только шептали имена друг друга. Стена разницы в возрасте и какой-то неопределенной смущенности, которая возникала, видимо, из-за Макара, во время их первых двух встреч, рухнула в ту самую секунду, когда Степан обнял ее за бедра.

Они не могли насытиться друг другом. У них не нашлось ни сил, ни времени, чтобы перебраться с пола хотя бы на диван. Степан был с ней молод, силен и неутомим, и Лолита таяла и снова разгоралась в его объятиях. Это были сумасшедшие два часа, пожалуй, самые счастливые в их жизни!

И сейчас, купаясь в сладких грезах прекрасного сна и заново переживая всю гамму чувств и ощущений их утренней встречи, Лолита вдруг с радостью заметила, что в этот день ее не тревожила та страшная черная тень, которая появлялась рядом, стоило только ей остаться один на один с мужчиной. Таинственная фигура, появлявшаяся всякий раз у ее ложа, разделенного с Макаром, куда-то исчезла. Она оставила Лолиту в покое! Она смирилась с желаниями и влечениями девушки и как будто позволила Лолите не сдерживать себя, не бояться и не терзаться угрызениями совести.

В эту ночь Лолита поняла, что она победила эту загадочную тень. Она победила ее только благодаря Степану…