Время любить

Гилмур Барбара

Очаровательная Джиллиан Уорд, несмотря на протесты родных, устраивается работать в школу в глухой деревеньке. Там Джиллиан знакомится с археологом Ианом Роско, отцом одного из ее учеников — Стивена. Узнав, что у Стивена погибла мать, Джиллиан прикладывает все силы, чтобы помочь мальчику справиться с горем. А за Ианом тем временем вовсю охотится художница Кейт, которая помогает ему в раскопках, но не любит Стивена…

 

Глава 1

Они ехали по дороге через вересковую пустошь, к северу от Шеффилда, когда Джиллиан попросила Дэвида повести машину.

— Ты сможешь отвлечься, — добавила она.

Поля были белыми от пушицы, и дул сильный ветер. Под высоким багровым небом местность казалась пустынной. День близился к концу, было около шести часов вечера.

Дэвид направил кабриолет к обочине. Верх был поднят сразу после выезда из города, и Джиллиан повязала свои темные волосы желтым шарфом. Дэвид смотрел, как она жадно глотает воздух, пытаясь успокоиться, и испытывал удивление, смешанное с раздражением. Он мягко спросил:

— Может, тебе пора подумать? Пять минут здравых размышлений, потом повернем машину и обратно на Горли-стрит.

— Нет! — взорвалась Джиллиан.

Она пересела на место водителя. Ее длинные стройные ноги загорели этим летом до непривычного под северным солнцем светло-кофейного оттенка. Дэвид помог ей передвинуться, и его руки задержались на ее талии. На ней было темно-синее льняное платье, купленное специально для собеседования.

Джиллиан убрала его руки:

— Не сейчас.

— Но потом ты поплачешь на моем плече?

— До этого может не дойти.

— Они не сумасшедшие, чтобы дать тебе эту работу.

Джиллиан отжала сцепление.

— Если кроме меня не будет других кандидатов, им придется это сделать.

Такая возможность не приходила ему в голову. Дэвид беспомощно рассмеялся. Джиллиан была взвинчена.

— Ради бога!

Дэвид ощутил ее напряжение и заставил себя замолчать.

— Тебе двадцать три. Два года назад ты закончила педагогический колледж. Начальная школа на Горли-стрит тебе осточертела, и ты решила побыть директором. Более непоследовательного человека я еще не встречал!

— Двадцать детей в сельской школе в нескольких милях от города…

— Но директорская должность!

— Только номинально. Я буду там единственной учительницей.

Дэвид посмотрел на ее профиль. Губы Джиллиан были плотно сжаты — решимость от отчаяния. Он мягко сказал:

— Есть другие способы сбежать с Горли-стрит.

— Например? — Она догадалась, что он имеет в виду.

— Ты поможешь мне получить скидку при заполнении декларации о доходах.

— Как романтично!

— Тебе нужна торжественная речь?

— Мне ничего не нужно, по крайней мере сейчас. — Джиллиан смягчила резкие слова улыбкой.

Дэвид почувствовал, что это правда. Казалось, Джиллиан жила в каком-то аду, почти не сознавая, что происходит вокруг. Неужели книга, которую она пишет, привела к такому отчуждению? Они никогда не были слишком близки, Дэвиду так и не удалось достучаться до нее. Он ей нравился, и не более того.

Ему было двадцать восемь, и по сравнению с остальными работниками школы он считался ее ровесником. Они начали встречаться после ее первой провалившейся попытки заставить детей построиться на школьной площадке. Она сделала первый робкий свисток, словно совершала что-то недозволенное. Дети видели, что она молода и не уверена в себе, и не обращали на нее ни малейшего внимания. Родители, беседующие у школьных ворот, подошли посмотреть. Ситуация была близка к мятежу. Затаив дыхание они ждали дальнейшего развития событий.

Джиллиан снова свистнула, ее щеки покраснели от смущения, но дети продолжали вопить и носиться по площадке. Дэвид возвращался из учительской и решил ей помочь. Он подошел и встал рядом с ней, скрестив руки на груди. Мгновенно воцарилось молчание, дети выстроились в ряд.

Джиллиан прошептала, чтобы дети не услышали:

— Спасибо, это был ужас!

— Вы были похожи на пророка Даниила в женском обличье.

— На стороне Даниила был Бог.

Дэвид ухмыльнулся.

— Дайте им понять, что вы настроены серьезно.

— Как вы их учили, кнутом?

— Это поведение старшего сержанта, со временем научитесь.

— Вы думаете?

Ее лицо по-прежнему пылало.

Дэвид мягко ответил:

— Если захотите.

— Я не на своем месте?

— Не обязательно.

Дети начали выражать нетерпение. Достаточно Дэвиду было кинуть один взгляд на них, и они успокоились.

— Лучше отправьте их по классам. Я буду рядом, пока вы не научитесь управляться с ними.

— Я не могу все время рассчитывать на вас.

— Дорогая, мне бы этого так хотелось, — нежно произнес он.

Они ехали уже давно. Джиллиан уверенно вела машину, ее руки твердо держали руль. Ветер раздувал ее волосы.

Дэвид спросил:

— Кто состряпал твои рекомендательные письма?

Она улыбнулась.

— Я использовала письма профессора Карсона, директора колледжа. Наверное, он их пишет сотнями. К тому же помог наш местный член парламента — младший министр, друг семьи. Он считает, что я отлично справлюсь.

— А третий? Только не говори, что старина Уиллет тоже замолвил словечко?

Уиллет, пухлый, флегматичный директор школы на Горли-стрит, отнесся к ее просьбе со своим неизменным равнодушием. Его рекомендация была краткой и ни к чему не обязывала. У девушки хватило наглости обратиться к нему с такой просьбой, но если ей повезет, то она получит работу. Городская школа в промышленном районе, где сорок детей, требует не только доброты и приятного произношения. Она не подходит для этой работы.

Джиллиан ответила:

— Он рад избавиться от меня.

Машина поднималась на длинное плато с залежами крупнозернистого песчаника и глинистого сланца. Ветер становился сильнее и холоднее, и Джиллиан поежилась.

— Думаю, мы почти рядом. Посмотри на карту, — попросила она.

Они направлялись в деревушку под названием Скрэпдейл. Дэвид нашел дорогу на карте.

— Мне кажется, что деревушка — слишком громко сказано. Тут всего несколько разбросанных ферм.

Джиллиан остановила машину и посмотрела на лежащую на его коленях карту. Школьный служащий написал ей, как найти дорогу.

— Мы должны подъехать к почтовому ящику общества анонимных алкоголиков на перекрестке. Потом поворот налево. Школа находится в паре миль оттуда.

Джиллиан взяла с заднего сиденья сумочку и достала зеркальце.

— Чувствую себя ужасно. Как я выгляжу?

Дэвид оценивающе посмотрел на нее. Она обладала той яркой красотой, которую художник предпочтет скорее выразить в камне, нежели нарисовать: широкие скулы, узкий подбородок, глубоко посаженные серые глаза под высокими бровями и полный чувственный рот. Общее впечатление было поразительным. Такую девушку запоминаешь надолго. Дэвид спросил:

— Ты правда хочешь, чтобы я ответил?

Джиллиан стерла губную помаду и легким движением нанесла ее заново. Она была нежно-розового цвета.

— Лучше?

— Зависит от того, что ты собираешься делать.

Джиллиан отжала сцепление.

— Жаль, что ты не принимаешь меня всерьез. Я не просто хочу сбежать от того, что не люблю. Мне нравится преподавать, но не нравится конвейер, а там так и происходит. Пара минут на этого ребенка, пара на того. Так невозможно работать, просто не хватает времени.

Дэвид усмехнулся:

— Можешь отрепетировать со мной ход собеседования! Обязательно скажи о своей радости оттого, что можешь подойти к каждому индивидуально.

— Но это правда.

— А книга, скажешь про книгу?

Джиллиан вспыхнула.

— Конечно нет.

— Почему? Они могут решить, что это диссертация по образованию. — Он опять рассмеялся.

— Я была дурой, сказав тебе.

— Было облегчением узнать, что моим соперником стала пишущая машинка.

Дэвид с изумлением и любопытством узнал об этом романе. Джиллиан с неохотой призналась ему, что пишет книгу, но отказалась делиться подробностями. Ее сестра Анна, медсестра в одной из больниц Шеффилда, вечером заглянула в квартиру Джиллиан. Дэвид расспросил ее, и она ответила, что это триллер, события которого разворачиваются в Риме. Анна еще не видела книгу. Год назад они проводили отпуск в Италии. Джиллиан хотела увидеть Колизей ночью, и Анна с неохотой отправилась с ней. Там было полно бездомных кошек. К ним привязался рыжий котенок, и они еле от него отделались. Наконец им удалось посадить его под свод и убежать. Вскоре после поездки в Италию у Джиллиан появилась мысль написать книгу. Нет, не про котенка. Триллер. Нет, больше Анна ничего не знает.

Дорога постепенно пошла вверх, и они увидели ящик с надписью. Джиллиан свернула на очень плохую дорогу и снизила скорость. Стены из грубого камня уступили место зарослям чертополоха. Она осторожно повернула. Дэвид заметил:

— Анна будет скучать по вечерам, проведенным с нами.

Джиллиан поняла, что он говорит правду.

— Ты начинаешь верить, что я получу эту работу?

Он хмуро ответил:

— Очевидно, она уже твоя. Посмотри, мы приехали.

Они оказались перед старинным каменным зданием, сливавшимся со скалистым пейзажем. Казалось, что школа покрыта морщинистой и складчатой кожей древнего слона.

— Ты в курсе, что тебе придется жить на этой свалке?

Действительность оказалась хуже, чем Джиллиан ожидала. Она была поражена. Дэвид сухо заметил:

— Иди скажи, что передумала.

Она подумала о Горли-стрит днем и Шеффилде ночью. Каждый день она усталая приходила домой в половине пятого со стопкой тетрадей, которые нужно было просмотреть, и могла начать работать над романом до семи часов. Миссис Милсом из квартиры наверху не любила стука пишущей машинки. За полгода в этом тихом месте она закончит свою книгу. Возможно, за это время она разберется в своих чувствах к Дэвиду. Чувства Дэвида к ней были видны всей школе. Она была благодарна ему, но где-то в глубине души испытывала возмущение. Он был собственником, а Джиллиан не желала подчиняться. Мысль о том, чтобы связать с ним судьбу, заставила ее содрогнуться и испытать желание убежать подальше. Частью из-за него она решила порвать со школой на Горли-стрит. Ей нужно было сбежать от удушающей атмосферы, окружающей ее. Для коллег они с Дэвидом были слишком близки. На некоторое время им нужно побыть подальше друг от друга.

Джиллиан остановила машину рядом с припаркованным микроавтобусом. Еще три машины стояли на асфальтовой дорожке перед школой. Они были забрызганы грязью, но казались довольно новыми. Здесь более уместно смотрелись бы лошади и телеги. Джиллиан глянула на часы. Они приехали вовремя. Собеседование должно начаться через десять минут. Дэвид настойчиво повторил:

— Брось Горли-стрит. Поступи на работу в книжный магазин, да что угодно, но только не хорони себя в этой дыре.

Джиллиан с надеждой произнесла:

— Есть шанс, что они меня не возьмут.

— О боже! Конечно возьмут. Сейчас тебя позовет местное чудовище.

Джиллиан, вздрогнув, обернулась.

Старая дубовая дверь школы открылась, и в проеме появился человек в облачении священника. Школа принадлежала церкви, возможно, это был приходской священник. Его твидовые брюки совершенно не вязались с высоким воротником, а на ногах были кожаные гетры, как у фермера.

Джиллиан вылезла из машины и пошла к нему навстречу.

— Мисс Уорд? — Священник сказал это таким тоном, словно надеялся, что это не она.

— Да.

— Я — Уильям Ротон. Школа находится в моем приходе. — У него был мягкий голос с чуть уловимым местным акцентом. Он оглянулся на Дэвида. — Ваш друг может подождать внутри.

— Не стоит. Не думаю, что это займет много времени, если только нет других претендентов.

Священник улыбнулся, дав понять, что Джиллиан права.

— Нет, мы недолго.

Остальные пятеро управляющих уже увидели их. Дэвенпорт, владелец ближайшей фермы, чей сын учился в этой школе, выразительно присвистнул, но, заметив взгляд мисс Корри, извинился. Мисс Корри, единственная женщина здесь, приподняла густые, похожие на выцветшую солому брови. Кендрик, владелец небольшого земельного участка рядом с фермой Дэвенпорта, переглянулся со своим соседом Вудли, который раньше занимался выращиванием птицы, а теперь был на пенсии, и пожал плечами. Эта кандидатура не казалась ему подходящей. Они почти отчаялись найти человека.

Иан Роско, единственный из присутствующих, кто не был фермером, довольно любезно произнес:

— Что ж, девушка приехала. Давайте ей все покажем. Мы ведь знали, что ей всего двадцать три.

Мисс Корри сухо заметила:

— Когда мисс Стэншоу заняла это место, ей был двадцать один год, но она оказалась опытным преподавателем.

Дэвенпорт безжалостно перебил:

— Да ее опыта хватило бы на шестидесятилетнюю женщину! Потаскушка несчастная!

Мисс Корри рассердилась:

— Она вела себя как очень знающая женщина, вплоть до последних нескольких месяцев.

Дэвенпорт сухо согласился:

— Вот именно: до последних месяцев.

Иан Роско выдвинул стулья для викария и девушки и встретил их в дверях. Он без удивления заметил, что с ней приехал друг. Он сидел в машине, курил трубку, и вид у него был неодобрительный.

Викарий всех представил. Он знал, что в разговоре будут участвовать в основном Роско и он сам. Он указал на стул, и Джиллиан села.

Она огляделась. В комнате пахло сыростью и карболовым мылом. Окна были высокие и узкие, и лучи вечернего солнца бледно-коричневыми полосами лежали на грубом деревянном полу. Она услышала шорох под потолком и заметила, что в разбитое стекло влетела птица.

Викарий проследил за направлением ее взгляда.

— Это овсянка — Emberiza citronella. Здесь, на вересковых пустошах, много птиц. Вас интересуют птицы, мисс Уорд?

Джиллиан осторожно ответила:

— У меня в классе никогда не было птицы.

Иан Роско улыбнулся:

— Викария интересует ваше необычное желание спрятаться вдали от всех. Он решил, что вы любите природу.

Она встретила его взгляд, и ей потребовалось время, чтобы отвести глаза. Джиллиан нечасто приходилось бывать на собеседованиях, но она знала, что всегда находится один, кто руководит остальными. Ей не стоило опасаться викария, гораздо опаснее был этот Роско.

Она ответила:

— Да, я люблю природу, хотя биология не была моим основным предметом в колледже.

— А что же было вашим основным предметом? — опять спросил Роско.

— Искусства и ремесла.

— Вы рисуете хорошенькие картинки и делаете из глины горшочки?

Он дразнил ее. Джиллиан это возмутило, и она сухо ответила:

— Можно и так сказать.

Викарий быстро перебил:

— Насколько я понимаю, вы окончили колледж всего пару лет назад?

— Да, верно.

— Вам не понравилась ваша прежняя школа?

Она помедлила и посмотрела на Роско.

Он грубовато произнес:

— Давайте начистоту, мисс Уорд и мы тоже выложим карты на стол. Это маленькое, уединенное место. Школу должны закрыть, но пока она работает, детей надо учить. Ни один учитель, у которого есть нормальная работа, даже и думать об этом месте не захочет. Последняя учительница провела здесь всю жизнь. Она, словно мох, приросла к месту. Ни один, кто заменял ее, не продержался здесь больше года. Содержать школу невыгодно. Есть планы перевести детей в большую школу, которую строят в восьми милях отсюда. Это временная работа. Есть множество других временных работ. Почему вы выбрали именно эту?

Джиллиан попыталась вспомнить все приемлемые обоснования, но ей это не удалось.

— Мне бы хотелось учить двенадцать детей.

— А сколько у вас сейчас?

— Сорок.

Роско посмотрел на остальных.

— Справедливо. Но вы понимаете, что это не отдых? Детям от пяти до одиннадцати лет. Моему сыну скоро будет восемь.

Джиллиан пришлось изменить свое мнение. Роско не был похож на семьянина. Интересно, чем он занимается? У остальных, даже у женщины, был не очень-то ухоженный вид, свойственный большинству сельских жителей.

— Работа учителя не может быть легкой, — заметила она.

— Но вам она нравится?

И опять Джиллиан была откровенна.

— Иногда это сводит с ума, а иногда работа кажется мне благодарной. Я люблю детей и думаю, что они тоже меня любят. Мне бы хотелось учить маленькую группу. Я бы могла этому научиться.

Роско заметил:

— Вы не очень-то уверены в себе?

А стоит ли притворяться?

Он тоже пересмотрел свое мнение о ней. Он сделал вывод, что она серьезная, и это ему понравилось. Встреча уже перестала походить на представление, и Роско захотелось узнать больше.

— Знаете, что учителям приходится жить здесь? У нас нет денег на дом. Свет — масляная лампа. Отопление в школе — коксовая печь. — Он указал на черное чудовище в углу. — Отопление в доме — открытый огонь. Единственная современная вещь — телефон. — Внезапно Роско усмехнулся. — Не спрашивайте, как его удалось установить. У бюрократов тоже случаются порывы щедрости.

Викарий задумчиво перелистывал рекомендации Джиллиан.

— Вы когда-нибудь жили в сельской местности, мисс Уорд? — спросил он.

— Нет.

— Одна из ваших рекомендаций от Эндрю Бойса, члена парламента. Мы вместе учились. Я не видел его уже несколько лет. Ваши родители живут в его избирательном округе?

— Раньше жили. До того как заняться политикой, он был семейным адвокатом. Иногда он приезжает на выходные. Мой отец работает в текстильной промышленности. У нас дом вблизи Стретфорда в Ланкашире.

Иан Роско перебил:

— Стретфорд? Окрестности Манчестера, далеко не сельская глушь. Одиночество вас не пугает?

Джиллиан не знала. Но он говорил так уверенно, что она решила все отрицать из чувства противоречия. Если ты пишешь книгу, одиночество только на руку.

— Я так не думаю.

— У вас нет никого, кто бы мог жить с вами, какой-нибудь родственницы?

— Моя сестра работает в больнице в Шеффилде.

— Работа в больнице обязывает. Не думаю, что вы можете часто видеться.

— Свободное время она проводит в моей квартире. Она подумывает о том, чтобы заняться частной практикой. Тогда у нее будет больше времени. — Джиллиан внезапно добавила: — Мы близнецы.

Роско задумался. Возможно, она пошла работать в городскую школу из-за сестры.

— Вы не хотели в самом начале работать в сельской школе?

— Нет, мне нравилось в городе.

— А теперь?

— А теперь я хочу перемен.

Роско посмотрел на викария. Похоже, девушка приняла твердое решение. Он догадывался, что истинную причину она не назвала, но настаивать не мог. Иан решил показать ей дом. Если он ее не испугает, тогда ей уже ничего не страшно.

Роско сказал викарию:

— Похоже, вы уже задали все вопросы? Хотите спросить что-нибудь еще?

Если бы была дюжина кандидатов, викарий мог бы коснуться теории образования. Он сам в этом не разбирался, но если надо выбирать, то стоит задавать вопросы. Придерживается ли она теории механического запоминания, является ли последовательницей Шонелла, или Пиаже, или других законодателей педагогики. Но других кандидатов не было. Если она получит работу, то будет стараться как может, а время покажет, сделали ли они правильный выбор.

— Нет, вопросов больше нет. Может, мисс Уорд хочет у нас что-то спросить?

Ну вот, началось, подумала Джиллиан. Как обычно, инициатива переходит в твои руки. Во время поездки она к этому подготовилась. Ее голова была полна умных вопросов, но теперь она не могла вспомнить ни одного.

— Нет, у меня нет вопросов, — ответила она.

Роско обернулся к остальным.

— Кендрик?

Кендрик, рано полысевший, с круглым полным лицом и в тяжелых очках в роговой оправе, покачал головой.

— Нет, думаю, мы обо всем спросили.

— Мисс Корри?

Мисс Корри в мужском твидовом костюме пожала широкими плечами.

— Дэвенпорт?

Дэвенпорт пригладил редеющие волосы.

— Если вы согласитесь работать, я могу поставлять вам яйца.

Джиллиан благодарно улыбнулась. Дэвенпорт был похож на прирученного волка. Если они еще раз встретятся, с ним надо быть поосторожнее.

— Вудли?

Вудли, бодрый человек лет шестидесяти с небольшим, переспросил:

— Вопросы? Нет. — Потом после короткого раздумья: — Мисс Стэншоу каждое утро играла на пианино во время утренней службы. Вы умеете играть?

— Да, самые простые мелодии. Ничего особенного.

Викарий поднялся.

— Вы не возражаете против того, чтобы играть на утренней службе?

— Нет.

Он хотел было спросить ее, ходит ли она в церковь, но ответ мог ничего не значить. Она могла ответить что угодно.

— В вашей прежней школе вы преподавали чтение, чистописание и арифметику?

— Да.

Пока викарию пришлось удовольствоваться этим. Он подошел к двери.

— Можете осмотреть здание. — Он неодобрительно улыбнулся. — На это не уйдет много времени. Мы пока поговорим о вас, а вы сможете принять окончательное решение. Подождите в гостиной, мы вас пригласим.

Дверь вела в узкий коридор. Викарий придержал ее для Джиллиан.

Вернувшись за стол, он обратился к остальным:

— Ну что?

— У нас нет выбора, — ответил Вудли.

Дэвенпорт не сумел сдержаться:

— Красотка! Жаль, что таких не водилось, когда я был юнцом.

Мисс Корри подошла к окну.

— Знаете, что она приехала с дружком? Крупный светловолосый парень в открытой машине. Может, она хочет устроить здесь любовное гнездышко?

Роско взглянул на викария, и они оба еле сдержали смех. Роско разумно заметил:

— Если так, то она могла бы его с легкостью устроить в шеффилдской квартире.

Мисс Корри резко обернулась.

— Но доверять ей детей! Ведь мы ее совсем не знаем.

— Мне неизвестны ее мотивы, но мы не можем отказывать ей только потому, что она молода, — заметил Роско.

Викарий согласился:

— Я бы тоже предпочел человека постарше, но у нас нет выбора. Я буду за ней приглядывать, если вам от этого станет легче. Как викарий, я могу заходить для утренней службы, и она не подумает, что я за ней шпионю.

Кендрик грубовато заметил:

— Мы дали объявление уже несколько месяцев назад. Нам повезло, что она приехала.

— Если она еще согласится, — сухо напомнил Роско. — Возможно, она с ужасом осматривает свое будущее жилище и думает, как бы повежливее отказать нам.

Он не ошибался. Узкий проход отделял класс от жилой половины. Кухня представляла собой маленькую темную коробку с плесенью на потолке. В гостиной были неровные стены, а окно в стене толщиной два фута выглядело так, словно его никогда не открывали. Старую каминную решетку, от которой осталась каминная полка для подогревания пищи, заменила новая, цвета овсяной каши. Из гостиной лестница вела в спальню с покатой крышей. Оттуда был выход во вторую спальню. Там находилось два окна, одно с видом на восток, другое на запад. Комната была залита солнечным светом, отчего еще ярче вырисовывалась паутина по углам. Другие комнаты оказались более чистыми, но зато из этой открывался потрясающий вид на вересковую пустошь. У окна можно поставить пишущую машинку. Джиллиан была готова ответить отказом, но сейчас ее уверенность поколебалась.

В западное окно она видела дорогу. По ней бродил Дэвид, уставший от ожидания. Он считал, что, привезя ее сюда, он пошел на поводу у ее капризов. Он пытался понять нелогичное, эмоциональное поведение Джиллиан, но решил, что это дурное настроение и скоро пройдет.

Джиллиан напряглась, ожидая услышать его неодобрение. Ее, скорее всего, очень незрелый роман стал чем-то вроде навязчивой идеи. Работая над книгой, она могла изменить своим обычным взглядам. С точки зрения Дэвида, это был безумный побег от реальности, но Джиллиан не могла остановиться.

Она поздравила себя с тем, что не упомянула о книге на собеседовании. Роско подозревал, что у нее есть какой-то скрытый мотив, который он не смог выведать. Ей было интересно, что думали остальные. Инициатива оказалась в руках викария и Роско, по большей части Роско. Последний был прирожденным лидером. Его отличал пронзительный словно лезвие бритвы взгляд, хотя иногда в его глазах светилась ирония. У него был восьмилетний сын, наверное, ему самому — немного за тридцать. Роско ожидал, что Джиллиан сейчас вернется и откажется от работы. Десять минут назад она была готова отказаться, но сейчас, стоя в этой солнечной пыльной комнате, она ощущала безмятежность. Несмотря на ужасный вид, дом можно преобразить. Вычистить и украсить картинами. Много мебели не потребуется, подойдет и дешевая, подержанная мебель. Анна с Дэвидом помогут, возможно, подключатся ее родители. Через полгода школу могут закрыть, но за это время она напишет роман.

С лестницы позвала мисс Корри, голос у нее был такой же грубый, как и внешность.

— Мисс Уорд, мы готовы, подойдите!

Она ждала Джиллиан в коридоре и настойчиво спросила:

— Ужасно, не правда ли? Вы к такому не привыкли. — Она хотела, чтобы Джиллиан согласилась с ней.

Джиллиан почувствовала опасность и равнодушно заметила:

— Все можно устроить.

В классе викарий указал ей на стул. Она уже собиралась заговорить, но он поднял руку.

— Нет, сначала послушайте нас. Я хочу быть откровенным. Если вам нужна эта работа, она ваша. Я также хочу, чтобы вы знали, что ваш отказ нас не обидит.

Роско добавил:

— Если здесь слишком одиноко, заброшенно, так и скажите. Не стоит церемониться.

Они очень хотели, чтобы ей было легко отказаться. Она не подходит для этой работы, и они это понимают.

Джиллиан посмотрела на Роско.

— Я знаю, что вам нужен не такой человек, как я, но у меня может получиться лучше, чем вы ожидаете. Если нет, тогда я обещаю вам уехать. Я сделаю все возможное. Не знаю пока, что из этого получится.

Роско понял, что она говорит правду, и подумал, уж не склонность ли к самокритике заставила ее уйти из прежней школы. Но ведь не может быть только это причиной? Викарий спросил:

— Вы готовы жить в этом доме? Вы понимаете, что мы не можем тратить деньги на его благоустройство?

— Я смогу приезжать во время летних каникул и разжигать огонь? Это поможет от сырости.

— Да, конечно.

Неожиданно ей в голову пришла мысль. Очевидно, здесь давно уже не топили. В комнатах почти не было мебели. До конца учебы еще осталось немного времени. Где мисс Стэншоу?

— Ваша учительница может ознакомить меня с методами работы. Мы могли бы с ней встретиться?

Управляющие переглянулись. Роско пожал плечами, а викарий ответил:

— Она должна была уйти в отпуск и, возможно, задержалась дольше, чем нужно. По состоянию здоровья ей пришлось уйти в разгар учебы. Несколько лет назад моя жена была учительницей, и ей пришлось каждый день приезжать сюда. Вы понимаете, что оказываете нам большую услугу, если действительно согласны работать?

Он ушел от ответа. Итак, мисс Стэншоу сломалась. Интересно, почему? Роско иронически смотрел на нее.

— Вы все еще хотите работать, мисс Уорд?

Джиллиан захлестнула волна гнева. Он был ужасно проницателен. Она ответила викарию:

— Я попытаюсь начать осенью, если вы согласны.

Викарий был согласен. Необычно, но справедливо.

Если ей удастся продержаться хотя бы полгода, они будут благодарны. А тем временем он найдет кого-нибудь, чтобы побелить стены класса. Остальные затраты будут на ее плечах. Он поднялся:

— Ваш друг на улице теряет терпение.

Интересно, собираются ли они пожениться на Рождество? Даже если нет, такой исход вполне вероятен. Он осторожно улыбнулся, поняв, что подумала мисс Корри. Роско сказал:

— Мне нужно идти. Я провожу вас до ворот.

Викарий протянул Джиллиан руку.

— Вы получите официальное уведомление позже. Я вам напишу. Если захотите приехать, позвоните мне или напишите. Моя жена будет рада пригласить вас на обед, и мы сделаем все, чтобы вам помочь.

Джиллиан благодарно пожала его руку:

— Спасибо. Я запомню.

За дверью Роско остановился и внимательно посмотрел на нее.

— В солнечный июльский вечер тут довольно красиво, но зимой — настоящий ад. Хорошенько оглядитесь вокруг и попытайтесь представить эту местность зимней ночью, никаких огней, ближайшая ферма в нескольких милях отсюда. Если у вас есть воображение, представьте.

Джиллиан сухо ответила:

— Если у вас есть причина, по которой вы не хотите, чтобы я работала здесь, то назовите мне ее.

Он спокойно сказал:

— Никакой причины. Наоборот, мы вам очень рады. Я просто хочу, чтобы вы понимали, на что идете.

— Я вполне понимаю.

Агрессивный тон был признаком ее сомнений. Роско слегка пожал плечами.

— В таком случае до встречи. Обычно я подвожу Стивена и забираю его днем.

— Для детей нет специального автобуса?

— Нет. Родителям приходится управляться собственными силами. Ваши ученики живут на ближайших фермах. Мой дом — бывшая ферма, а земля принадлежит соседним фермерам. — Он ответил на ее мысленные вопросы. — Я проводил археологическое исследование этого района и записывал свои изыскания, сельские жители эпохи неолита и все такое. — Внезапно он улыбнулся. — Если вам будет интересно, тогда понятно, почему вы захотели приехать сюда. Но наверное, это не так?

Его мягкий юмор успокоил Джиллиан.

— Неужели я выгляжу такой неотесанной?

— Неотесанной? — До Роско дошел смысл ее слов. — Я не могу назвать вас неотесанной, и вы уж точно не отшельница. Честно говоря, вы меня удивляете.

Джиллиан улыбнулась.

— Простите.

— Не хотите поделиться?

Она не ответила.

Роско спокойно добавил:

— Вполне справедливо. Эта работа нужна вам по какой-то личной причине. Вы ее получили. Надеюсь, у вас все получится.

Он распахнул для нее ворота и вернулся к микроавтобусу. На прощание поднял руку, Джиллиан ответила тем же и направилась к Дэвиду.

Извинившись за то, что задержалась, она сказала:

— Похоже, меня взяли.

Дэвид помрачнел, и Джиллиан, пытаясь успокоить его, быстро добавила:

— Долго это не продлится.

Он резко ответил:

— Верно. Это самое жуткое место, какое я когда-либо видел.

— Я не дам себе прийти в отчаяние. Как только я закончу книгу…

Он грубо перебил ее:

— Ты и твоя чертова книга! В таком месте можно написать только некролог. Возвращайся и скажи им, что передумала. Скажи, пусть ищут кого-нибудь другого.

Джиллиан уже садилась в машину.

— Ты поведешь, Дэвид.

— Но, Джиллиан…

— Я согласилась.

— Но ты можешь передумать. Мне пойти с тобой? — Он все еще стоял на дороге.

Терпение Джиллиан иссякло.

— Неужели ты не понимаешь, что я серьезно?

Дэвид сел за руль и притянул Джиллиан к себе. Он взял ее лицо обеими руками и крепко поцеловал в губы. Джиллиан почувствовала боль. Дэвид сердился, и его поцелуй тоже был сердитым. Она оттолкнула его и подумала, видел ли их кто-нибудь из школы. Дэвид мрачно произнес:

— Я не могу многого тебе предложить, всего лишь свой скудный заработок, но я не просто вожу тебя за нос. Я хочу жениться на тебе.

Он давно хотел сказать ей эти слова. Теперь они вырвались как бы сами собой, и Джиллиан не могла проигнорировать их. Она вдруг ощутила смятение. Жалобным голосом она произнесла:

— Я не могу разобраться в своих чувствах.

Дэвид почувствовал, что это правда, и замолчал.

— Дэвид, прости.

Он включил сцепление.

— Ладно, тебе жаль! Мне тоже. Тебе не нравится реальная жизнь, ты бежишь в сказку. Потом ты делаешь еще шаг и добровольно хоронишь себя в этой глуши. Почему бы тебе не взглянуть в глаза действительности?

— Ты не понимаешь меня.

Машина резко тронулась с места.

— Нет, я не понимаю… Возможно, со временем ты поймешь. Чего ты ищешь, Джиллиан? Принца на белом коне? Но мы ведь обычные люди.

Скрытая критика книги уязвила ее больше, чем критика ее самой. Джиллиан устало попросила:

— Оставим это, Дэвид. Я приняла решение и больше не хочу об этом говорить.

Остаток пути они ехали молча.

Поздно вечером Анна пришла в квартиру. Когда она поднималась по лестнице, то услышала судорожный стук пишущей машинки. Она улыбнулась с облегчением. Джиллиан надеется, что ее потревожат. Она будет ворчать, притворяться, что сердится, а потом отодвинет машинку со словами:

— Ладно, говори! Сестра Бозон вела себя ужасно. Капельница сломалась. Джо пригласил тебя в свою холостяцкую квартиру.

Но вместо этого Джиллиан развернулась на стуле и заявила:

— Я устроилась на работу.

Она говорила и выглядела подавленно. Анна, забывшая про все, радостно ответила:

— Отлично, я рада за тебя. — Пристально посмотрев на Джиллиан, она добавила: — А может, не стоит?

— Не знаю. Место не внушает доверия. Дэвид считает меня сумасшедшей.

Анна сняла туфли и уселась на диван. Она провела рукой по своим светлым волосам, и они упали ей на плечи. Ее отличала хрупкая, изящная красота. Несмотря на то, что сестры были близнецами, Анна совершенно не походила на Джиллиан, ни внешне, ни по характеру. Она не обладала достаточным воображением, чтобы глубоко чувствовать. Она жалела своих пациентов, но никогда не могла представить себя на их месте. Джиллиан и дня бы не протянула в палате для раковых больных. Анна видела, принимала и была добра. Ничто не могло поколебать ее. Она никогда сильно не страдала.

Она слушала рассказ Джиллиан о школе. Это ей было неинтересно. После тяжелого дня она любила расслабиться — яркие огни, танцы, скромный ужин в одном из лучших отелей, если только у кого-нибудь из молодых сотрудников были деньги, чтобы ее угостить.

Сестры выросли в богатой семье. То, что они решили работать, было вызвано скорее их желанием быть как все, нежели необходимостью. У всех друзей была работа. Образ жизни был задан еще в школе, когда все упорно учились, чтобы хорошо сдать экзамены. Целью сестер была независимость. Они обе узнали, что независимость и нищета часто бывают синонимами, но держали это открытие при себе. Им казалось немыслимым принимать регулярно посылаемые чеки из дома. Они были независимы, свободны.

Анна оглядела квартиру. Владелец квартиры предоставил им право самим обставить ее. Они выбрали старинную мебель из красного дерева, а посередине постелили плюшевый темно-коричневый ковер. В довершение они оживили комнату разбросанными подушками, огромной птичьей клеткой белого цвета и парой туристских постеров на стенах.

Впервые увидев квартиру, Дэвид улыбнулся про себя. Анна не поняла его улыбки, а Джиллиан вспыхнула и свирепо выпалила:

— Ладно, значит, по-твоему, это нечестно, но что ты от нас ожидал?

Дэвид мягко ответил:

— Ожидал? Как раз этого.

Как-то раз он приводил Джиллиан в дом своих родителей. Его отец, рабочий на металлургическом заводе, как раз спал после ночной смены и даже не вышел к ним. Мать, простоявшая целый день за прилавком в магазине, только что вернулась домой. Джиллиан, пытаясь привыкнуть к маленькому типовому коттеджу на улице в промышленном районе, добилась того, что обычно разговорчивая мать Дэвида за весь вечер почти не произнесла ни одного слова. Они были готовы понравиться друг другу, и со временем это, возможно, произойдет. То, что Дэвид пригласил Джиллиан домой, означало, что он намеревается жениться на ней, но Джиллиан тогда этого не понимала. Зато мать обеспокоилась. Она и сама не знала, какую жену хотела бы для своего сына. Если он выбрал эту девушку, значит, и говорить не о чем, но ей было не по себе в присутствии этой расфуфыренной красавицы. Несмотря на все старания Дэвида, разговор не клеился, и обе женщины, мать Дэвида и Джиллиан, чувствовали себя неловко.

Позже, отвозя Джиллиан домой, Дэвид заговорил:

— Сын с перепачканными мелом, а не копотью руками, недостаток денег, муж, который, несмотря на свое пристрастие к выпивке, глаз с нее не сводит, — это ее мир. Она в нем счастлива.

— А ты? — Джиллиан быстро посмотрела на него. — Ты счастлив?

Дэвид ответил честно:

— Вполне. Я согласился стать учителем, потому что мне этого хотелось.

— Мне понравилась твоя мать. Я бы тоже хотела ей понравиться.

Дэвид поправил:

— Ты просто знаешь, что со временем сможешь ее полюбить. Она решила, что должна перед тобой оправдаться.

— Почему?

— Да ладно, забудь!

Джиллиан огорчило, что ей не удалось понравиться матери Дэвида. Снобизм ей противен, но она поняла, что именно его и проявила, оказавшись в рабочем районе. Ей очень тогда захотелось определиться в своих чувствах к Дэвиду. Она хотела любить его глубоко и искренне, как герои ее книги. Герои ее книги точно знали, что они чувствуют.

Джиллиан поднялась и защелкнула футляр на пишущей машинке.

— Дэвид сделал мне предложение, — сообщила она Анне.

Анна выглядела ошарашенной. Она знала, что рано или поздно это произойдет, и ей было интересно, что ответит Джиллиан.

— И что?

— Он рассердился, что я согласилась работать в этой школе.

Анна нахмурилась.

— Я не понимаю.

Джиллиан рассказала ей о поездке в школу.

Анна ответила:

— Этого и стоило ожидать. Он ведь любит тебя.

Джиллиан сложила страницы рукописи и убрала их в ящик.

— Возможно. Я не знаю.

— А ты его любишь?

— Мне он нравится.

— И все?

Джиллиан не ответила. Внезапно ей остро захотелось остаться в одиночестве. Она любила Анну и будет по ней скучать, но теперь ей было неприятно, что кто-то заставляет ее принимать какое-то решение. Она не в состоянии анализировать свои чувства к Дэвиду. Она просто не знает. Ее книга была реальнее жизни. Когда работа шла гладко, Джиллиан успокаивалась. Это было своего рода лекарство. Усталость после работы на машинке не имела отношения к усталости после школы. Здесь не было примеси раздражения.

Поздно вечером она позвонила родителям и сообщила, что устроилась на работу. Ее мать была изумлена.

— Ты будешь директором? — Мысль о том, что она станет матерью школьной директрисы, была нелепа. Она оглянулась на мужа и, встретив его взгляд, начала смеяться. Он ухмыльнулся и взял у нее трубку.

— Это самый быстрый карьерный рост за всю историю существования учительской профессии. — Поняв, что Джиллиан слишком обеспокоена, он добавил: — Если там так одиноко, как ты говоришь, возьми «мини» своей матери, она все равно хочет купить новую машину.

Джиллиан не приходило в голову, что так легко можно решить одну сложную проблему. Она с благодарностью ответила:

— Как хорошо, что ты об этом подумал! Машина все изменит.

Отец сухо сказал:

— Да, это так.

Внезапно Джиллиан обеспокоило, как может отреагировать Анна.

— Ты думаешь, Анна не будет возражать?

— Пока твоя сестра живет в цивилизованном мире, может пользоваться услугами общественного транспорта. Машина нужна тебе, а не ей.

Он передал трубку жене:

— Возьми, Марион. — Телефонные разговоры жены с дочерьми всегда были долгими.

Та взяла трубку и уютно устроилась в кресле.

— А теперь, милая, расскажи мне все.

Джиллиан рассказала, только далеко не все.

Когда через несколько недель Марион сама приехала к дочери на машине, то пришла в ужас.

— Ты должна подумать еще раз. Ты не можешь здесь остаться. У меня не будет ни минуты покоя, пока ты будешь тут одна.

Было сырое субботнее утро. Они остановились в доме викария и забрали ключи. Контраст со старым, но теплым и уютным домом викария был очень заметен. Дождь стучал в высокие, узкие окна класса и капал на древние отливы. В доме царил мрак, словно вся школа была окутана туманом. Джиллиан, уже уставшая от споров с Дэвидом, теряя терпение, произнесла:

— Мне уже двадцать три года, и я могу позаботиться о себе сама.

— Если ты согласилась приехать в такое место, значит, ты не можешь сама о себе позаботиться.

— Здесь я смогу спокойно писать.

Марион не принимала новое увлечение дочери всерьез, но решила этого не говорить.

— Возвращайся в Стретфорд и пиши сколько хочешь. Там спокойно.

— И жить за счет семьи?

— Ты будешь не первым писателем, кто это делает. Ради бога, повзрослей же, наконец!

Анна, у которой было свободное от дежурств утро, приехала из любопытства, и поняла, что назревает серьезный скандал. Она миролюбиво проговорила:

— Ты можешь вытерпеть здесь полгода, а если нет, никто не мешает тебе уйти раньше. Возможно, так и поступила эта Стэншоу, и со временем ты выяснишь почему. — Она выразительно огляделась. — Если, конечно, не считать очевидных причин.

Джиллиан ответила:

— Днем я буду работать в школе, а по вечерам писать книгу.

Марион сердито воскликнула:

— Ты как будто крестоносец! Я и не знала, что молодежь в наше время проявляет такие благие порывы.

Джиллиан, не привыкшая к подобным резким высказываниям своей обычно мягкой матери, поморщилась.

Анна рассмеялась:

— Ради всего святого!

— В любом случае я остаюсь. Прошу прощения, если это вам неприятно, но я не собираюсь отступать.

Она подошла к окну. В тумане перед ней простирались выцветшие вересковые пустоши. Казалось, ее со всех сторон окружило одиночество. Внезапно Джиллиан вспомнила слова Иана Роско: «Если у вас есть воображение, представьте».

Джиллиан будет все свое свободное время тратить на работу над книгой. Она вдруг подумала, что и сама не знает, как воспримет вдруг свалившееся на нее одиночество. Она привыкла все время быть среди людей, а теперь добровольно обрекла себя на затворничество. Она вспомнила выражение лица Роско, и поняла, что он беспокоился за нее, он ведь знал это место, знал лучше ее и знал, с чем ей придется столкнуться. Никто не одобрял ее решения, но приезд в это ужасное место был порывом. Сопротивление еще больше ожесточило Джиллиан в принятом решении. Теперь она не могла не остаться здесь.

 

Глава 2

Иан Роско тоже действовал, подчиняясь порывам. Он желал для Джиллиан только лучшего и подарил ей Брэнди — молодого боксера. Роско привез в первый раз своего сына, Стивена, в школу, Брэнди был в машине. Он оказался хорошей сторожевой собакой. Джиллиан, стоя в классе в окружении любопытных детей и их родителей, выглядела так же, как и во время собеседования, — решительной, но совсем юной. Ночью она будет здесь одна, и собака составит ей компанию. Иан решил подождать, пока все разойдутся, и поговорить с ней. Он стоял со Стивеном в толпе, пока Джиллиан записывала имена. Комната была чистой, значит, викарий выполнил свое обещание насчет побелки. В углу Джиллиан установила кукольный домик — деревянное сооружение с маленькой дверцей красного цвета и детскими занавесками на окнах. Парты и стулья были расставлены в произвольном порядке. На полке красовались переплеты нескольких библиотечных книг.

Стивен подошел к парте, потрогал школьные принадлежности и серьезно произнес:

— Красиво.

Его отец последовал за ним и удивленно заметил:

— Думаю, со временем у вас все получится.

Джиллиан уловила изумление в его голосе.

— Я на это надеюсь.

Иан улыбнулся ей.

— Поздравляю! Должно быть, вам пришлось много потрудиться.

— У меня были помощники.

Ей удалось уговорить Дэвида построить кукольный домик. В библиотеке ей выдали книги. Ей пришлось потратить больше времени и изобретательности, нежели денег, на деревянные столы и школьные принадлежности. Анна, ничего не понимавшая в образовании, все же чувствовала, что атмосфера в классе много значит. Несчастным детям должно быть уютно в этой дыре, сказала она. Она сделала занавески для домика и купила на распродаже в больнице подержанные игрушки. Джиллиан приготовила карточки-подсказки, карточки для чтения и настенные таблицы, но мысль о работе со старшими детьми пугала ее. Ей еще не приходилось учить детей старше восьми лет. Дэвид помогал ей книгами и советами, впрочем, без особого энтузиазма.

— Это твое место, — сказал он, — и очень неудобное место. Если ты не справишься, у тебя будет повод отказаться.

Джиллиан неуверенно ответила:

— Я справлюсь.

— Ради всего святого, не считай это вызовом себе. Тебе ничего не нужно никому доказывать. Как твоя книга?

— Слабовата.

— И чего же ты надеешься добиться?

— Мира, когда закончится вся эта подготовка. Потом все пойдет по наезженной колее.

— Будешь писать роман?

— По вечерам и в выходные.

Джиллиан посмотрела на высокого светловолосого мальчика, стоявшего рядом с Ианом Роско. Сам Роско был темноволос и крепок. Вероятно, мальчик пошел в мать. Интересно, почему она не пришла? Некоторые родители явились из любопытства. Иан Роско был единственным, кто пришел без жены.

Роско подтолкнул мальчика вперед:

— Стивен, это твоя новая учительница, мисс Уорд.

Он представил их без тени снисхождения к ребенку. Джиллиан, верившая в возможность равенства, оценила его поступок. Она улыбнулась мальчику.

— Надеюсь, тебе здесь понравится, Стивен.

Он честно ответил:

— Со Стэнни было не очень весело.

Стэнни? Тут она догадалась. Мисс Стэншоу. Джиллиан решила сменить тему.

— Что тебе больше всего нравится делать? — спросила она.

— Я люблю рисовать.

— Отлично. У нас есть мольберты и краски. Займись пока, если хочешь, а я уточню подробности у твоего отца.

Темно-карие глаза Иана сузились от удивления.

— Вы всегда так дипломатичны?

— Трудно защищать того, кого не знаешь.

— Ваша работа будет заключаться в том, чтобы защищать себя. С ними не так-то просто.

Джиллиан уже это поняла. Кто-то произнес слово «штучка» достаточно громко, чтобы она могла услышать. Миссис Кендрик обеспокоенно спросила про чтение, письмо и арифметику. Работа предстоит нелегкая. Роско вспомнил про Брэнди, послушно сидящего за дверью.

— Не знаю, ночевали ли вы тут одна, но, если вам будет неуютно, я с радостью подарю вам своего боксера.

Он позвал собаку. Джиллиан посмотрела на животное песочного цвета с хитрыми глазами и слюнявой мордой. Мысль о собаке не приходила ей в голову. Кажется, это неплохая идея. Роско продолжал:

— Если не хотите, можете отказаться. Но несколько фунтов собачьего веса отпугнут любых незнакомцев, а если вам дорого его кормить, Стивен может каждое утро что-нибудь приносить.

Джиллиан неуверенно сказала:

— Он красивый.

— Мощный, послушный, и его зовут Брэнди.

— Вы его мне дарите?

— У меня их и без него четыре. Стивен не станет возражать, если вы возьмете одного.

— Вы уверены?

— Если он будет знать, что здесь есть частичка его дома, ему будет легче привыкнуть.

— Хотите сказать, он сложный ребенок? — удивленно спросила Джиллиан.

— Непредсказуемый. Но вы можете ему понравиться. Прежнюю учительницу он терпеть не мог.

— Он выглядит таким спокойным, не застенчивым. — Она оглянулась на мольберт. Один из старших мальчиков, Тим Дэвенпорт, стоял у Стивена за плечом, глядя, как тот рисует.

Роско сказал:

— Он спокойный до определенного момента, но если ему кажется, что кто-то над ним смеется или… — Он замолчал. — Что ж, это ваша работа, думаю, вы найдете с ним общий язык.

Казалось, он хотел сказать больше, но его прервал громкий вопль около кукольного домика, где маленькие дочери Кендрика вырывали друг у друга игрушечный телефон. Джиллиан подошла, чтобы их разнять. Родители хотели увидеть, как она умеет управляться с детьми. К подобным ситуациям Джиллиан привыкла.

— Ты продавщица, а это твои товары, — спокойно сказала она Джули. — На них цены и названия. А ты, Джейн, домохозяйка, и у тебя есть телефон. Позвони Джули и закажи, что тебе нужно. — Джиллиан подавила назревающие протесты словами: — У тебя есть столько красивых вещей, которые нужно упаковать. Нечестно, если у тебя будет еще и телефон.

Дети согласились. Довольные родители отошли в сторону. Роско весело спросил:

— А если бы это не сработало, что тогда?

— Я не придумываю способы заранее, просто поступаю по ситуации.

— Разумно!

Миссис Вудли сказала:

— Я дала Салли в школу апельсиновый сок. Проследите, чтобы она его выпила?

— Да, конечно.

Роско заметил:

— Напишу вам данные Стивена и смоюсь. Постараюсь увести других родителей, иначе они весь день будут крутиться вокруг вас.

Он подошел к Джиллиан и продиктовал ей дату рождения и адрес Стивена. Брэнди потащился за ним. Роско решил, что не стоит держать крупную собаку в комнате с детьми.

— Давайте я пока запру Брэнди в доме, а вы займетесь детьми? Похоже, их тут уже много.

Джиллиан согласилась.

Роско увел собаку. Комната выглядела чище, чем прежде, но Джиллиан решила не загромождать ее мебелью. В коридоре лежал коричневый ковер в рубчик. Стулья в гостиной были явно подержанные, но вполне симпатичные. Роско скупо улыбнулся. Джиллиан его удивляла, но он не понимал почему. Он указал на коврик перед пустым камином.

— Сидеть! — приказал он Брэнди. Тот, неодобрительно взглянув на хозяина, сел. — Жди! — добавил Роско и подошел к Джиллиан. С ней разговаривал Дэвенпорт. Эмоционально жестикулируя, он положил ладонь на ее руку.

Роско с раздражением подумал: развратный старый черт!

Джиллиан встретилась с ним взглядом, заметила его раздражение и улыбнулась про себя. Дэвенпорт был из тех, кто любит распускать руки. Его жена уже ушла к машине, а он остался, чтобы рассказать про Тима.

— Он умный парень, но его надо дергать. — Дэвенпорт крепче сжал ее руку. — У него большой потенциал, но вам придется найти к нему подход.

Джиллиан выдернула руку.

— Я уверена, что справлюсь с Тимом, мистер Дэвенпорт.

Роско понял, что она не смущена и может поставить Дэвенпорта на место. Джиллиан была молодая и хорошенькая, но не дурочка. Но все равно он рад, что у нее есть собака. Ночью здесь будет не по себе, в большом, пустынном доме, когда все дети разойдутся.

Джиллиан смотрела, как Роско прощается со Стивеном.

— Я оставил Брэнди в гостиной. В обед выгуляй его во дворе. Я заберу тебя и ребят Локсли в три тридцать.

Стивен оглянулся.

— Да, хорошо. — Мальчик выглядел равнодушным, но, когда отец ушел, он встал у окна.

Джиллиан ожидала, что младшие дети начнут плакать, но они были увлечены кукольным домиком. Старшие осматривали класс, а Стивен стоял поодаль от всех.

Она подошла к нему:

— Можно мне посмотреть, что ты нарисовал?

— Да, если хотите.

Стивен нарисовал утесы и берег моря. Песок был сочно-желтого цвета, утесы — зеленоватого. Джиллиан удивленно заметила:

— Здорово…

Стивен по-своему истолковал ее колебание.

— Почему вы не спросите меня? Стэнни всегда спрашивала.

— О чем?

— О море.

Джиллиан заметила отсутствие моря.

— Тебе не нужно его рисовать, если не хочешь.

Стивен ответил почти с вызовом:

— Нет, я не хочу.

Он схватил кисть с желтой краской и окунул ее в воду. Потом поднес ее к верхней части листа и мягко провел по бумаге.

Джиллиан не смогла удержаться:

— Стой! Ты испортишь картину.

Потекли желтые капли, и лист намок. Стивен довольно смотрел на него, но внезапно на его лице появилась тревога. Он прикусил губу, пытаясь сдержаться.

Джиллиан ласково спросила:

— Что случилось, Стивен?

— Ничего. Просто картина. Я могу нарисовать другую. — Он повернулся и пошел к парте.

Джиллиан поняла, что разговор окончен. Вернувшись к столу, она взяла классный журнал и посмотрела на дюжину имен. Было бы формальностью проверять присутствующих, но дети, наверное, привыкли к этому, к тому же она сможет выучить их имена. Джиллиан опять посмотрела на Стивена. Он уже успокоился, но зато она была встревожена. Ее беспокоило, что ребенок в ее классе мог быть несчастлив. Стивен был несчастлив, а она пока не знала почему.

День прошел быстро и не принес никаких происшествий. Старшие дети под контролем Джиллиан осмотрели класс, оценив количество белил, которые потратил викарий, и подсчитав их стоимость. Они написали рассказ о своем районе, потому что Джиллиан было это интересно. Мэри Кэрилон сказала, что у нее есть хомячок, она может принести его в класс, и они с Френком Стивенсом построили для него домик. При этом Мэри чуть не забила гвоздь в палец, а Френк пролил краску. Кто-то из младших детей собрал с картинки все игрушечные ягоды и чуть их не съел. Обычный день. Джиллиан привыкла управляться и с большим количеством детей. Это ее не беспокоило. Но когда пришел вечер и детей забрали домой, она поняла, что очень устала.

Родители ждали детей у ворот, но Джиллиан ни с кем из них не разговаривала. Если бы она увидела Иана Роско, тот бы напомнил ей о Брэнди, она же вспомнила о собаке, только когда пошла на кухню, чтобы открыть банку с мясом. Брэнди в доме не было.

Джиллиан вышла на улицу и свистнула, но собака не появилась. На бледно-голубом вечернем небе появились оранжевые полосы. В воздухе пахло древесным дымом. Вересковые поля были пустынны, траву не шевелил ветер, и птичьи голоса не нарушали тишины. Джиллиан вернулась в мрачный дом, беспокоясь о собаке. Ей хотелось, чтобы та была рядом.

Когда она была в коридоре, зазвонил телефон, и Джиллиан вошла в пустой класс, за окном которого уже сгущались осенние сумерки. Она сняла трубку.

— Простите, если помешал вашему обеду, — раздался голос Иана Роско.

— Я еще не приступала. — Джиллиан была рада, что он позвонил. Хорошо услышать чей-то голос. Она быстро спросила: — Брэнди у вас?

— Да, именно это я и хотел вам сказать.

— Простите. Наверное, он выбежал.

— Это не ваша вина. Вы были очень заняты. Понадобится время, чтобы он понял, что здесь больше не его дом.

— Да, я знаю.

— Вы действительно хотите собаку? Не хотелось бы вам ее навязывать, но это довольно общительный зверь.

— Да, честное слово.

— Тогда я приведу его через пару часов. Простите, что не могу раньше, но у меня будет посетитель.

— Не беспокойтесь. Можете привести его завтра. — Но голос Джиллиан звучал неубедительно. Ее голос в большой, пустынной комнате был подобен камешку, брошенному в глубокое озеро.

— Тогда до встречи.

— До встречи.

Джиллиан повесила трубку и заперла дверь в класс. Она решила, что Иан Роско войдет через главный вход. Вернувшись на кухню, она начала зажигать лампы, и поначалу пламя заревело под стеклянными колпаками, наполнив воздух запахом раскаленного масла. Джиллиан подкрутила фитили. Пол в классной комнате требовал мытья, но горячей воды не было, а кипячение на плите требовало времени.

Опять зазвонил телефон. Это был Дэвид.

Он ласково произнес:

— Привет! Как поживает роман?

Джиллиан провела по лбу горячей запачканной рукой.

— Иди к черту!

Дэвид усмехнулся.

— Я мог бы многое тебе сказать…

— Но ты этого не сделаешь.

— Только одну вещь. Я люблю тебя.

Джиллиан молчала.

— Джиллиан?

— Да?

— Не забудь, что в твоем курятнике или гараже стоит машина. До Шеффилда рукой подать. Как насчет того, чтобы провести вечер вместе?

— Не сегодня.

Дэвид не стал настаивать. Он понимал, что удача на его стороне. Это место сломит ее сопротивление быстрее, чем он. Он был уверен, что это лишь вопрос времени.

Она как раз переоделась в старые джинсы и желтый свитер, когда пришел Иан Роско. Раз в неделю, по субботам, приходила уборщица, а в остальные дни мыть школу должна была Джиллиан. На улице уже совсем стемнело, и Джиллиан немного помедлила, прежде чем открыть.

Роско быстро проговорил:

— Все в порядке. Просто одна собака, как обещал. — Он заметил усталость на ее лице. — Не перегружайте себя слишком сильно. Вы выглядите так, словно мыли все здание.

— Так и есть.

Она отступила в сторону, и Брэнди вбежал в гостиную. Она была рада ему. Роско передал ей сверток с мясом.

— Кормите его, пока не наестся. Тогда он навеки полюбит вас, если, конечно, не лопнет.

Он уже собирался уходить, но Джиллиан его остановила:

— Могу я поговорить с вами о Стивене?

— О Стивене? — Роско заметил, что она встревожена. — Да, конечно.

Он последовал за ней в гостиную и сел. Джиллиан не знала, как начать, и Роско понял, что она растеряна. Он попытался ей помочь:

— Мальчишка вам досаждал?

— Нет, конечно нет. — Джиллиан медлила. — Положу мясо в холодильник.

Брэнди пошел за ней следом. Джиллиан нарезала для него мясо и положила на тарелку. Внезапно она поняла, что очень проголодалась, и открыла банку с бисквитами. Быстро съела один и уже потянулась за вторым, — когда вошел Иан.

Он заметил и подавил улыбку.

— Я пришел вам сказать, что Брэнди любит сырое мясо.

— Знаю.

Он посмотрел на собаку.

— Ему нравится ужин. А вы, наверное, даже чаю не выпили?

— Нет.

Он указал на чайник:

— Как насчет чая? Пока вы готовите, мы можем поговорить о Стивене.

— Вы присоединитесь ко мне?

— Нет, я обещал ему вернуться пораньше. Мы читаем Жюля Верна. Он и сам читает сносно, но язык Верна нелегок для восьмилетнего ребенка. Обычно я читаю ему полчаса перед сном.

Слова сами вырвались у Джиллиан:

— Вы знаете, что он несчастен?

Лицо Роско напряглось, и он холодно спросил:

— Почему вы так думаете?

Джиллиан обеспокоенно произнесла:

— Я чувствую. Сегодня утром он нарисовал картину — утесы и песок, но там не было моря. Внезапно его что-то расстроило. Что-то невыносимое, он чуть не заплакал.

Роско сказал:

— Его мать утонула два года назад.

Хотя Джиллиан почти была готова услышать нечто подобное, она все равно поморщилась от боли. Роско произнес эти слова почти грубо, и в его темных глазах застыло выражение, которого она не могла понять.

— Простите меня, — тихо произнесла она.

— За то, что спросили? Вам лучше знать.

— Простите за Стивена.

Иан пожал плечами.

— Со временем он забудет. Мне посчастливилось найти хорошую экономку. Она добра к нему. Я могу проводить много времени дома, так что он не одинок. — Роско говорил без нежности. Казалось, он оправдывался перед собой. Джиллиан удивилась. — Я делаю для него все, что могу. Если он иногда несчастлив, я ничем не в состоянии ему помочь.

Джиллиан молчала. Чайник все еще был у нее в руке, и она поставила его на стол. Она понимала, что ради Стивена должна знать больше.

— Он был там, когда это случилось?

Роско подошел к двери, словно собирался уйти не ответив. Потом прислонился к косяку и засунул руки в карманы.

— Очень хорошо, если вы хотите все знать, пожалуйста. Мы отдыхали на полуострове Ллуэн, на побережье Уэльса. У Стивена был надувной матрас. Я предупредил его, чтобы он не заплывал далеко, но он вместе с мальчиком постарше взял матрас, жена заметила, когда было уже слишком поздно. Я шел между утесов, когда увидел, что случилось. Рейчел плохо плавала, а матрас отнесло далеко от берега. Когда я подоспел, ей уже нельзя было помочь. Со Стивеном ничего не случилось.

«Со Стивеном ничего не случилось». Эти слова прозвучали почти как обвинение.

Джиллиан дрожащим голосом произнесла:

— Ему было шесть лет. Он не понимал.

— Конечно не понимал. — В глазах Роско сверкала ярость. — Вы намекаете, что я виню его?

Его гнев испугал ее.

— Конечно нет.

Он успокоился.

— Он не знал. Это был несчастный случай. Конечно, он страдает. Он скучает по матери. Это естественно.

И ты скучаешь по жене, подумала Джиллиан. Ты любил ее, и это сломало тебя. Ты пытаешься любить Стивена. Ты делаешь все, чтобы любить его, но он сделал то, чего ты не в силах простить. И он это знает. Внезапно ее глаза наполнились слезами, и она отвернулась.

Иан Роско заметил слезы и удивился.

— Вы не должны расстраиваться. Если бы вы выясняли прошлое всех детей в вашем классе, то, возможно, слышали бы не одну страшную историю. Детство не всегда бывает безоблачным. Уверен, вы уже это поняли? — Он говорил сурово.

— Да, я поняла. Дети более умны и чувствительны, чем все думают. Они могут сильно страдать.

Роско ощутил в ее голосе осуждение.

— Думаете, я этого не знаю? Думаете, я не пытаюсь? — Он понял, что оправдывается, и опять рассердился. Он повернулся к двери. Их дружеские отношения улетучились после этого разговора. Он холодно произнес: — Я ценю вашу заботу о Стивене, но ради благополучия мальчика лучше не заострять на этом внимания.

Джиллиан заметила лед в его глазах.

— Я не сентиментальна, мистер Роско. — Джиллиан старалась говорить твердо.

Роско догадался, вспомнил ее слезы, но был слишком сердит, чтобы простить ее. Он решил перейти на нейтральную тему:

— Не думаю, что собака опять убежит. Но если это случится, не волнуйтесь. Он не причинит никому вреда.

Да, подумала Джиллиан, он не причинит никому вреда. Но твой сын? Неужели ты не понимаешь, что он видит, каких усилий тебе стоит любовь к нему, как ты стараешься компенсировать свое негодование? Роско вышел в коридор, и Джиллиан проводила его до двери. Он сказал:

— Обычно я довожу Стивена до ворот школы, поэтому мы вряд ли еще встретимся, если только вы не захотите поговорить о нем. Тогда свяжитесь со мной.

Ее голос был ровным.

— Хорошо.

Джиллиан смотрела, как его высокая, крепкая фигура исчезает в темноте, и закрыла дверь. Дом вновь опустел, к ней подошел Брэнди и заскулил. Джиллиан присела на корточки и положила его голову себе на колени.

Иан Роско поехал домой более длинной дорогой, чем обычно. Разговор с девушкой встревожил его больше, чем он мог себе признаться. Конечно, можно было бы отправить Стивена в интернат. Иан подумывал об этом, но сам испугался своих мотивов. Он остановил машину перед домом и закурил. Он видел, что в комнате Стивена горит свет, видимо, миссис Пирсон, экономка, укладывает его спать. Он сидит в постели с книжкой на коленях.

Иан вылез из машины и захлопнул дверцу. Внезапно он мысленно увидел Рейчел, ее длинные, прямые, густые светлые волосы, почувствовал прикосновение ее нежной кожи. Потом он представил Джиллиан в ее маленькой ужасной кухне с нелепым чайником в руках, пытавшуюся сказать то, чего нельзя было говорить. «Черт побери эту девушку за ее вмешательство, за ее непрошеное участие! Неужели она не видит, как я стараюсь, как борюсь?»

Когда наконец Иан вошел в комнату Стивена, он был внешне спокоен. Он извинился:

— Прости, что задержался. Тебе удалось почитать самому?

— Немного. Я не хотел много читать. Я бы тебе все испортил.

Роско шутливо произнес:

— Наверное, истинная причина в этих комиксах?

Он указал на прикроватный столик. Стивен вежливо ответил:

— Так быстрее шло время.

«Ты тоже стараешься, — подумал отец. — В твоем возрасте этого нельзя делать, но ты делаешь. Ты чувствуешь мое настроение так же, как я чувствую твое». Внезапно на Роско накатилась волна усталости.

— Может, сегодня пропустим? Мне нужно сделать кое-какую работу.

— Хорошо, я не против.

— Ты можешь почитать что-нибудь из комиксов?

— Да.

— Значит, я оставлю ненадолго свет?

— Да, пожалуйста.

Роско поцеловал Стивена, и мальчик быстро обнял его за шею руками. Потом он откинулся на подушку и взял в руки комиксы. Его голос стал холодным.

— Спокойной ночи.

— Тебе точно ничего не надо?

— Ничего.

— Выключишь сам свет?

— Да.

— Минут через десять?

— Да.

— Тогда спокойной ночи.

— Спокойной ночи.

Визит Иана Роско выбил Джиллиан из колеи. Она выполнила оставшуюся работу по дому и вернулась в комнату. Там не было мебели, кроме стола, на котором стояла пишущая машинка, и стула. Из спальни она принесла масляный обогреватель и включила его. Взяла чистый листок бумаги, вставила его в машинку и посмотрела в окно. Подошел Брэнди и улегся у ее ног. Джиллиан скинула туфли и пощупала пальцами его теплую шерсть. Брэнди радостно заерзал и скоро заснул.

Джиллиан пыталась заставить себя вернуться к роману. Обычно она легко включалась в работу, но только не сегодня. Она перечитала несколько последних страниц, но Рим казался ей таким же далеким, как другая планета. Она вспоминала события ушедшего дня и представляла Роско, слышала его голос и голос Стивена. Джиллиан подумала: «Я здесь, чтобы сделать то, что могу, но я не в силах выполнить невозможное. Я не могу изменить чувства отца к сыну. Я могу только играть свою роль. Вряд ли я в состоянии что-либо изменить».

Брэнди во сне пошевелился около ее ног. Джиллиан произнесла вслух:

— Наверное, я должна быть благодарна ему за то, что он подарил мне тебя. — Но гнев на Роско не давал ей испытывать благодарность. Стивен был один, а ребенка нельзя оставлять в одиночестве. Она вспомнила, как он стоял у окна, когда ушел его отец.

У Джиллиан не было сил, чтобы приняться за работу над романом. Она чувствовала себя физически и эмоционально истощенной и решила пораньше лечь спать. Она пролежала в постели уже целый час, когда раздался настойчивый телефонный звонок. Джиллиан села на кровати, ей совершенно не хотелось идти вниз.

Брэнди, лежавший до того у ее ног, проснулся и вскочил.

— Черт! — пробормотала Джиллиан и стала нащупывать под подушкой фонарик.

Пустой класс, залитый лунным светом, показался ей немного нереальным, как театральная декорация. Телефон на маленькой полочке у двери пронзительно звонил. Джиллиан взяла трубку и услышала укоризненный голос Анны:

— Не очень-то ты торопилась подойти к телефону, сестра.

— Я была в постели, — объяснила Джиллиан.

— Но сейчас всего лишь половина одиннадцатого, — удивилась Анна.

— Я устала.

Брэнди, словно поняв ее слова, громко зевнул и улегся на пол.

Анна быстро спросила:

— Что это было?

Джиллиан рассказала ей про Брэнди.

— Ты имеешь в виду, один из родителей…

Джиллиан прервала сестру:

— Милая, я стою в каменной холодной комнате в короткой ночной рубашке. Если ты звонишь, чтобы узнать, не проник ли ко мне убийца, тогда я отвечаю, что нет, но зато я могу легко подхватить двустороннее воспаление легких. Что еще ты хочешь знать?

Анна сообщила ей новости:

— Я начинаю работать частной медсестрой в ортопедическом отделении. Главный врач там очень милый, так что работа предстоит нетрудная.

Зубы Джиллиан застучали.

— Отлично, я рада за тебя.

— Дорогая, у тебя какой-то странный голос.

— Странный? Я ужасно замерзла.

— Тогда иди в постель.

— Как только ты мне позволишь.

Анна была слишком счастлива в этот вечер, чтобы проявить сочувствие.

— Ладно, тогда спокойной ночи, еще созвонимся.

Вернувшись в постель, Джиллиан не могла заснуть.

От непонятных ночных звуков ее нервы были на пределе. Ноги у нее были как ледышки, но мысль о том, чтобы спускаться в кухню и кипятить воду для грелки, казалась слишком ужасной. Джиллиан вылезла из-под одеяла и прижала дверь стулом. Брэнди тихонько повизгивал во сне и подергивал лапами, словно бежал по темной лесной дорожке. Самое подходящее место для ночных кошмаров, мрачно подумала Джиллиан. Она разбудила Брэнди, и он воинственно уставился на нее, а потом улегся ей на ноги. Скоро она согрелась и задремала, но новая обстановка мешала ей предаться сну по-настоящему.

Джиллиан работала две недели, когда викарий решил нанести свой обещанный визит. Стояло солнечное сентябрьское утро. Вересковые пустоши выглядели так, словно художник нарисовал их сухой кистью. В ярком солнечном свете отчетливо вырисовывались все краски. Один из мальчиков Локсли сажал луковицы на узкой грядке, недавно вскопанной рядом со школьной дверью. Он увидел приближающегося викария и побежал оповестить Джиллиан.

Джиллиан в смятении оглядела комнату. Во время учебы в колледже прибытие наставников пугало ее, а викария она отнесла именно к этой категории. Викарий, заметив выражение ее лица, удивился. В комнате было уютно, дети прилежно занимались. Что так могло обеспокоить девушку?

Он улыбнулся ей и протянул руку.

— Простите, что отрываю вас, но я как раз направлялся к Дэвенпортам и решил заглянуть сюда.

Джиллиан вежливо солгала:

— Я очень рада.

Подошла маленькая девочка и сунула викарию под нос тетрадь:

— Я написала это сама.

Он воодушевленно ответил:

— Отлично! Отлично!

Его энтузиазм после сдержанной, но искренней похвалы Джиллиан лишил девочку дара речи, и она уставилась на викария с широкой восторженной улыбкой. Викарий заметил:

— Кажется, они довольны.

Внезапно Джиллиан вспомнила утреннюю службу. Обычно она проходила после первого получаса занятий, но сегодня у Мэри сбежал хомячок, и в суматохе они обо всем позабыли.

Она спросила викария:

— Наверное, вы хотите провести службу? Обычно она у нас проходит раньше.

Викарий улыбнулся, девушка ему нравилась.

— Я буду очень рад.

Она подозвала детей и заметила, что Стивена среди них нет. Джиллиан быстро вышла из класса, но так и не смогла его найти.

Тим Дэвенпорт сказал:

— Он пошел проверить свои солнечные часы на заднем дворе. Сказал, что хочет найти для них более прямую палку. Наверное, он ее и ищет.

Викарий заинтересовался:

— Солнечные часы?

Джиллиан объяснила:

— Стивен занимается древними часами и проверяет, действительно ли солнечные часы работали.

Викарий обошел класс, пока Тим отправился за Стивеном. Ему не стоит переживать по поводу работы этой девушки. Мисс Стэншоу держала детей в загоне, словно овец, но результаты ее труда были не очень впечатляющими, а у новой учительницы индивидуальный подход к каждому ребенку.

Викарий предложил:

— Мы можем начать службу, а мальчики просто сядут на свое место. В одиннадцать я договорился зайти к Дэвенпорту.

Викарий ожидал, что Джиллиан сама сыграет на пианино, но она поручила гимн серьезной девочке с двумя длинными косичками, которая играла неуклюже, но с огромным рвением. Джиллиан объяснила:

— Мы с ней играем почти одинаково — для своего возраста она играет ужасно хорошо, а я для своего — просто ужасно!

Викарий усмехнулся:

— Прекрасный выход из ситуации!

Она заметила улыбку в его глазах и поняла, что он на ее стороне. Дети невпопад пели «Все вокруг красиво и ярко». Джиллиан тем временем опять погрузилась в мысли о своей книге. Как поступит ее герой Макс, когда узнает, что Франческа покинула виллу? Несколько минут она обдумывала ситуацию, не сознавая, что происходит вокруг.

«Господь сотворил это все», — радостно пропели дети, и Джиллиан вернулась к реальности. Она огляделась. Ни Стивен, ни Тим еще не вернулись. После ухода викария она посмотрит, нет ли их в сарайчике. После нескольких кратких молитв мистер Ротон приготовился уходить. Джиллиан проводила его до двери.

— Мы с женой будем рады вам. Приходите к нам на чай в эту субботу, если будет желание. Или в субботу вы ездите в Шеффилд?

Джиллиан, поняв, что у нее не так уж много свободного времени, отменила все вечерние субботние визиты, чтобы заниматься книгой. Приглашение на чай было помехой. Она не хотела идти, но не знала, как отказаться.

Викарий, не поняв ее колебания, спросил:

— Наверное, вы договорились встретиться с тем молодым человеком, которого я видел в машине?

— Нет, какое-то время мы не будем видеться.

Викарий удивился, но решил не любопытствовать.

— Значит, в субботу вы свободны?

— Да, спасибо. Вы очень добры.

Джиллиан проводила его до ворот и на обратном пути столкнулась с Тимом.

— Стивен за вашим гаражом. Его тошнило.

Джиллиан быстро вернулась в класс, сказала детям, что скоро придет, и отправилась на поиски Стивена. Он сидел на земле, лицо у него было очень бледное. Джиллиан ласково произнесла:

— Стивен, милый!

Стивен с мукой в глазах посмотрел на нее, и его опять стало тошнить. Джиллиан держала его голову, успокаивая, а потом повела его в дом. В кухне Стивена опять затошнило, и Джиллиан вымыла ему лицо. Он в отчаянии произнес:

— Простите. Я испортил ваш пол.

— Не беспокойся. Я скоро буду убираться.

Она отвела его в гостиную и поставила перед ним стакан.

— Принесу тебе воды.

Надо было вымыть пол в кухне и заняться детьми. Через десять минут Джиллиан вернулась к Стивену.

— Прости, что оставила тебя одного, — извинилась она.

У него был виноватый вид, но выглядел он лучше. Джиллиан подумала, что он все еще беспокоится насчет пола.

— Это могло случиться с любым, — заверила она.

Но Стивен избегал встречаться с ней взглядом. Из класса вышел Тим. Самодовольным голосом он сказал, обращаясь к Стивену:

— Ты уронил вот это. — Он передал пачку сигарет.

Стивен быстро взглянул на Джиллиан и протянул руку.

Джиллиан взяла сигареты. Она почувствовала легкую неприязнь к Тиму и раздражение на Стивена.

Лицо Тима было бесстрастным. Он ждал, когда Стивена начнут ругать. Джиллиан повернулась к нему:

— Это не твои сигареты?

— Нет.

— Ты уверен, что их обронил Стивен?

— Да.

— Очень хорошо. Возвращайся в класс.

Тим неохотно вышел, и Джиллиан закрыла за ним дверь. Она села напротив Стивена.

— Тебе все еще плохо?

— Немного лучше.

— Сигареты того стоили?

Сам не зная зачем, он захотел рассердить ее:

— Да.

Джиллиан ровно ответила:

— Ладно. — Открыла пачку и увидела, что двух сигарет не хватает. — Хочешь еще?

Стивен встревожился:

— Нет.

— Я иногда курю, мне достаточно лет, чтобы вести себя по-дурацки, когда захочется. Может, продашь мне сигареты?

Стивен мрачно произнес:

— Я думал, вы их все равно возьмете.

— Они не мои.

— Хотите сказать, что вернете их?

— Если я их верну, то мне придется все рассказать твоему отцу.

— Мне все равно, — ответил Стивен и протянул руку.

Джиллиан повторила:

— Тут восемь штук, каждая по четыре пенса. Всего тридцать два, ты сможешь купить много конфет.

— Я больше люблю сигареты.

Джиллиан слишком поздно поняла причину его упорства. Стивен хотел, чтобы его отец узнал. Лучше бы она поступила традиционно — отругала бы его как следует. На большом кожаном стуле Стивен казался маленьким и воинственным. «Если бы я могла наладить с тобой контакт, — подумала Джиллиан. — Если бы ты только так не любил своего отца. Думаешь, что, рассердившись, он станет ближе к тебе?»

Вслух она произнесла:

— Ты понимаешь, что ведешь себя плохо и отнял у меня половину утра?

— Простите, — пробормотал Стивен.

Джиллиан положила сигареты на камин.

— Ты не будешь курить во время уроков, но, когда они закончатся, можешь их взять. И если повезет, ты про них забудешь.

Но он не забыл. В три пятнадцать он вернулся за сигаретами. Джиллиан отдала ему пачку:

— Придется сказать отцу.

Стивен пожал плечами. Это был почти взрослый жест и напомнил ей об Иане Роско. Как он это воспримет? Джиллиан ужасно не хотелось говорить ему, и она все тянула.

Прежде чем звонить Роско, Джиллиан решила дописать главу своей книги. За работой на пишущей машинке время летело быстро. Джиллиан вдруг услышала стук в дверь, встала из-за стола и спустилась вниз. Ей понадобилась пара минут, чтобы вернуться к реальности. После последнего разговора Джиллиан и Иан держались сухо, и девушка с изысканной вежливостью пригласила его войти. Он отказался.

— Я пришел только спросить, могу ли взглянуть на поле за школой.

— Я думала, вы пришли насчет Стивена, — удивилась Джиллиан.

— Да, я хотел узнать, позволите ли вы ему ездить верхом на пустоши. Мне нужно заняться раскопками, и я не смогу ездить с ним несколько дней.

Джиллиан вспомнила о его археологических работах.

Иан продолжал:

— Пони очень спокойный, и Стивен хорошо держится в седле. Мне кажется, тут есть что-то вроде загона. Если вы согласны, я хотел бы проверить, подходит ли он. Ну как?

— Конечно.

Она заметила, что Иан сам недавно ездил верхом, возможно, чтобы удостовериться, что место подходит для Стивена. На нем был старый твидовый пиджак и сапожки для верховой езды. Его лошадь, коричневый жеребец, щипала траву у стены. Брэнди, обрадовавшись встрече со старым другом, прыгал вокруг лошади и притворялся, что вот-вот укусит ее.

Иан взглянул на тапочки Джиллиан.

— Не ходите со мной, а то промочите ноги. Я сам посмотрю и скажу вам свое мнение.

Через несколько минут он вернулся.

— Пойдет. Кто-нибудь из старших мальчиков поможет ему с лошадью. Может, последите за ним днем?

— Да, обязательно.

— Если забудете, ничего страшного. Обычно он сам справляется.

Иан почувствовал, что Джиллиан что-то хочет сказать ему, и вспомнил ее первые слова. Она ожидала, что он пришел насчет Стивена. Они стояли во дворе, где посетители обычно оставляли машины. Иан прямо спросил:

— Насчет чего, вы думали, я пришел?

Джиллиан чувствовала себя не менее виноватой, чем Стивен. Это было нелепое чувство, но она не могла от него избавиться.

— Я не люблю сплетничать, но обещала ему, что скажу вам, и сейчас у меня нет выбора.

Иан ждал.

Джиллиан неловко спросила:

— Он вам не рассказывал?

— Что именно?

— Что он курил.

Иан удивился и, видимо, рассердился.

— Вы его поймали?

— Его тошнило.

— Что вы сделали?

Джиллиан рассказала.

— Вы хотите сказать, что вернули ему сигареты?

— Да, обещав, что расскажу вам.

Внезапно он рассмеялся.

— Мне кажется, ваши методы неверны — вся эта психологическая чепуха не производит на меня большого впечатления. Лучше было бы отлупить его и забрать сигареты.

Джиллиан была согласна, но не хотела этого признавать.

— Он ваш сын, и он сам этого хотел. Я пыталась его переубедить.

Иан почувствовал, что они ступили в опасную область, и перестал смеяться. Он ровно произнес:

— Хорошо, Джиллиан. Я с этим разберусь старыми родительскими методами. Больше такого не случится.

Джиллиан увидела выражение его лица и поняла, что он прав. Только когда он ушел, она вдруг сообразила, что он назвал ее по имени. При Стивене он всегда называл ее мисс Уорд, а в их предыдущих разговорах тщательно избегал называть ее Джиллиан. А теперь ее имя сорвалось у него с языка.

Она стояла у дверей и смотрела, как он садится на лошадь. Он легко ездил верхом. Она ждала, думая, не обернется ли он. Он не обернулся, и Джиллиан, задумавшись, вернулась в дом. Она надеялась, что он не будет строг со Стивеном. В следующий раз она попытается разрешить ситуацию без него. Она вернулась в полутемный класс и посмотрела на книги Стивена. Он писал с воображением и талантливо рисовал. У него были способности. Если бы дома все было хорошо, он мог бы отлично учиться.

Джиллиан вернулась к книге и попыталась заняться работой. Она надеялась, что Иан Роско не слышал стука пишущей машинки. Если он вдруг спросит, она может сказать ему, что печатает планы работы. Это не будет ложью. Планы она тоже печатала. Они лежали в ящике ее стола — своего рода путеводитель, если вдруг воображение иссякнет. Интерес учеников подсказывал ей, что пока ее методы работают.

Джиллиан поняла, что не может сосредоточиться на своем романе. Иану удалось выбить ее из колеи. Дэвид, даже если он был рассержен, так не действовал на нее. Он мог прервать ее работу на пару часов, но не мог изменить ей настроение на целый вечер.

Черт побери, Роско становится слишком важен для меня, подумала Джиллиан.

Она сунула машинку в футляр и спустилась в гостиную, чтобы почитать. В доме было тихо, и она включила приемник. Она принялась было танцевать, стараясь не наступить при этом на Брэнди, но вдруг, повинуясь минутному порыву, спустилась вниз, села в машину и поехала в Шеффилд. Дэвида дома не оказалось, Анна была на дежурстве, и Джиллиан отправилась посмотреть пьесу в «Лицее» и перекусить в кафе. Поездку обратно по темным вересковым пустошам назвать приятной было никак нельзя. Джиллиан пожалела, что забралась в такую глушь. Она почувствовала себя недостаточно смелой для того, чтобы возвращаться одной в большой, пустой, темный дом. Джиллиан направила фонарь на дверь и вставила ключ в замок. Ключ повернулся в скважине. Брэнди выбежал в коридор и радостно запрыгал вокруг хозяйки. Джиллиан почесала его и прошла на кухню. Она забыла наполнить масляные лампы и решила не возиться с ними, а сразу лечь спать. Внезапно она услыхала какой-то шорох в классе. Ее сердце бешено забилось. Вот опять — резкий, легкий звук. Рука Джиллиан, держащая фонарь, намокла. Брэнди ощетинился. Луч фонаря выхватил что-то маленькое и темное. Брэнди бросился за крысой и одним ударом убил ее. Джиллиан задрожала от страха и отвращения. Это было отвратительное место. Что она тут делает? Что за дура она была, согласившись на эту работу?

Прежде чем лечь спать, Джиллиан обыскала все углы своей спальни, но крыс там не обнаружила. Она скатала прикроватный коврик и подсунула его под дверную щель. Брэнди остался, поскуливая, в коридоре, но, помня о крысе в его пасти, Джиллиан не могла впустить его.

В субботу она рассказала об этом викарию. Его жена, веселая, крепко сложенная женщина чуть старше тридцати, ужаснулась, но отреагировала весьма практично:

— Вам нужно достать крысиного яду, но только осторожно, не отравите собаку.

— И хомячка Мэри.

В последние несколько ночей она брала хомячка наверх и оставляла в клетке на столе рядом с машинкой.

В ее романе все было очень цивилизованно. Герои пользовались удобными ванными комнатами, они выбирали еду по меню и любовались культурой Древнего Рима в свободные от погони на машинах или объятий под луной часы. Им не приходилось скоблить полы, наливать масло в лампы и готовить на непредсказуемых парафиновых плитах.

Викарий сказал:

— Лучше обойтись без яда. Я пришлю человека, местного крысолова, он работает на фермах. Наверное, мисс Стэншоу время от времени пользовалась его услугами.

Он впервые упомянул имя мисс Стэншоу. Похоже, ее личность окружала стена молчания. Джиллиан с любопытством спросила:

— Почему она уехала?

Жена викария уставилась на свои сильные жилистые руки, а викарий потянулся за трубкой. Несколько минут они молчали, потом викарий сказал:

— Честно говоря, мы точно не знаем. Она становилась, как бы это сказать, непредсказуемой. Она решила на пару дней уехать. Дети пришли, а ее не было. Потом она уехала навсегда. Мы получили письмо от ее сестры в Мэкклсфилде. Она писала, что мисс Стэншоу больна и она с ней пока поживет. Приехал фургон и забрал часть ее мебели. Сестра забрала, что захотела, и оставила остальное. Вы сами видели. Все это было как-то неприятно, но мы ничего не могли поделать. Потом она прислала заявление об уходе, но только после наших настоятельных просьб.

Его жена отрывисто произнесла:

— Можно долго терпеть, а потом терпение наконец иссякает. Не стану притворяться, что знала мисс Стэншоу. Она долго проработала здесь, а потом, наверное, решила, что с нее довольно. — Она задумчиво посмотрела на Джиллиан. — Каждому человеку нужно общество. Мы можем уверять себя, что это не так, но ненадолго. — Она помолчала, потом выпалила: — Не мое дело советовать вам, но деревенские жители примут вас, если вы примете их. Визиты к соседям здесь не воспринимаются как вторжение. Если будете гулять по пустоши, не обходите фермы стороной, а если вас пригласят на чашку чая, не отказывайтесь.

Хотя Джиллиан согласилась на эту работу, чтобы оказаться в одиночестве, через несколько недель она поняла, что Бренда Ротон была права. Тишина могла принимать осязаемые формы, словно незваный посетитель. Тишина и мир не всегда значили одно и то же. Бренда, поняв, что ее слова не вызвали у Джиллиан раздражения, с надеждой продолжала:

— В приходском дворе играют в бадминтон, возможно, все это не покажется вам столь скучным, как вы думаете. Остальные встречи в основном для пожилых людей, и я не стану вам их навязывать.

Викарий предложил:

— Вы могли бы поездить верхом.

Джиллиан удивилась:

— Хотите сказать, что здесь устраивают охоту?

— Ничего грандиозного, просто поездка, — ответила Бренда. — У Блэров, они живут рядом с Локсли, можно взять лошадей. Обычно я пару раз в неделю езжу верхом. Мне договориться для нас обеих?

— Но я никогда в жизни не ездила верхом, — возразила Джиллиан.

— Значит, пора начать.

Внезапно Джиллиан улыбнулась.

— Ладно, конечно, неожиданно, но почему бы и нет?

Лошадь, которую Бренда выбрала для нее в следующую субботу, оказалась спокойным десятилетним животным, которое полностью разрушило ее страхи, а в конце даже навеяло скуку. Джиллиан раздраженно воскликнула:

— Если бы эта лошадь могла двигаться!

Бренда рассмеялась:

— Он проделывает десять миль в час.

— Скорость похоронной процессии.

— Если хотите скакать галопом, тогда выбирайте лошадь сами. Я не хочу нести ответственность, если вы сломаете себе шею.

Короткая трава, которой заросла пустошь, отливала голубым, словно ее корни впитали в себя кусочек неба. В лощинах вился туман. Бренда поднялась на вершину холма и ждала Джиллиан на вершине. Солнце, клонящееся к западу, слабо освещало древние борозды на склонах холмов. Бренда указала на них:

— Раскопки в паре миль отсюда. Команда Иана работает на кургане — погребальном холме, который возник примерно в первом веке до нашей эры. Хотите взглянуть?

Любопытство пересилило нежелание Джиллиан встречаться с Роско.

— С удовольствием. Но он не рассердится, если мы ему помешаем?

— Иан? Ничего подобного. Когда мы пару лет назад узнали, что на нас свалится профессор археологии, то решили, что он будет нас сторониться, но он совершенно не такой.

— Я и не знала, что он профессор, и никогда его так не называла.

— Никто его так и не называет, только Кейт иногда.

— Кейт?

— Кейт Лидем. Когда дело касается рисования, Иан совершенно беспомощен, так что Кейт иллюстрирует его книги. Ей приходится участвовать в настоящих раскопках, потому что ей платят за полный день, но она их терпеть не может…

Через полчаса, когда они добрались до холма, работы были окончены, и около дюжины рабочих собирались расходиться. Иан помог обеим женщинам спешиться и весело заметил:

— Вам удается выбирать нужное время. Полчаса назад я бы вручил вам лопату.

Бренда хихикнула:

— Да, я так и думала. Поэтому и рассчитала время, прежде чем сделать подобное предложение Джиллиан.

Иан вежливо повернулся к Джиллиан:

— Если вы надеялись увидеть что-нибудь поразительное, то, боюсь, вы будете разочарованы. Это, по-видимому, остатки погребального кургана. — Он пошел рядом с ней. — Мы думаем, его периметр приблизительно равен холму. Пепел складывали в урны, а потом закапывали в ямы с другими погребальными вещами. Мы откопали несколько крупных фрагментов.

Иан говорил нравоучительным тоном, не глядя на нее. Джиллиан пыталась придумать подходящий ответ.

— Наверное, вы можете назвать дату этого захоронения?

— Очень приблизительно. Всегда происходит наслоение эпох. — Иан вытащил из кармана камень. — Вот это намного более раннее. Это миниатюрный кремень — микролит. Он находился в основании одной из урн. Он относится к эпохе мезолита, несколько тысяч лет до нашей эры.

Джиллиан пыталась изобразить интерес.

— А дата урны?

— Вероятно, где-то между пятидесятым годом до нашей эры и пятидесятым годом нашей.

Джиллиан почувствовала себя ничтожной песчинкой в бесконечном потоке времени. Небо уже тронули нежные краски вечера. В траве у нее под ногами росли маленькие цветы. Земля вокруг места раскопок была коричневой и сырой. Казалось, тишину маленькой долины ничто не в силах потревожить.

Внезапно Иан взглянул на нее. Она встретила его взгляд и отвернулась. Он мягко сказал:

— Под суровым высоким солнцем прошлое всего лишь интересная история. Минуты единения с ней редки.

Джиллиан повернулась к нему:

— А сейчас?

— Для вас это новое. У вас богатое воображение.

— А вы?

— Я более опытный, более прозаичный.

В глазах Джиллиан отразилось недоверие, и Иан быстро отвернулся.

— Мне нужно договориться насчет понедельника.

Джиллиан присоединилась к Бренде. Та болтала с высокой привлекательной женщиной лет тридцати. Незнакомка была коротко острижена, и модная прическа подчеркивала идеальную форму ее головы. Ее глаза были пронзительны, а губы — пухлые и чувственные. Бренда представила ее как Кейт Лидем.

— Значит, вы сельская учительница. — В ее голосе прозвучало неожиданное ехидство. — Какая неподходящая роль! — Она протянула руку, но тут же с сожалением ее отдернула. — Вся поцарапана, кровоточит и запачкана в земле. Я никогда больше не смогу держать карандаш.

— Она рисует, словно ангел, — вставила Бренда.

— Мое единственное ангельское качество.

Иан подошел к ним. Он выглядел уставшим.

— Никто не заставляет тебя копать, — заметил он.

— Нет, милый, но последний раз, когда я не пришла, мне пришлось выносить молчаливые упреки.

— Это твоя совесть представила то, чего не было.

Внезапно Кейт рассмеялась.

— Совесть? — Она повернулась к Бренде. — Моя совесть или характер Иана, во что ты можешь поверить? Если руки заживут, сегодня вечером я приду рисовать огамический алфавит.

— Если ты не против, поработай одна. Мне нужно забрать Стивена из гостей в восемь.

— Ах, Стивен! — Кейт быстро справилась с раздражением в голосе. — Хорошо, я вымуштровала твою экономку. Она сварит мне кофе. У меня полно работы.

— Мне нужно будет уложить его спать.

Кейт резко повернулась к Джиллиан:

— Вы когда-нибудь говорили Иану, что дети — маленькие независимые существа? Он чересчур опекает мальчика. На месте Стивена я бы это возненавидела. — Она поймала взгляд Иана и пожала плечами. — Ладно, забудь. Ты знаешь, о чем я.

Ее улыбка предназначалась Бренде, а не Джиллиан.

— Мне пора отпраздновать новоселье, пока не завяли мои декорации. Думаю, вечеринка с коктейлями не вызовет взрыв негодования у ваших прихожан?

Бренда благоразумно ответила:

— Назовите это новосельем и подавайте все, что хотите, только давайте поскорее, пока это бедное дитя не умерло от скуки.

Темные глаза Иана задумчиво уставились на Джиллиан. «Скука» — неподходящее слово. Больше подойдет одиночество, граничащее с беспокойством. Он сомневался, поможет ли ей вечеринка Кейт.

Эта встреча наполнила Джиллиан тревогой. Было очевидно, что Кейт влюблена в Иана и обладает физической привлекательностью, перед которой сложно устоять. У нее не было времени для Стивена, но она старалась этого не показывать.

Вместе с Брендой они доехали до конюшни Блэров, и Бренда спросила:

— Вы всегда так открыто показываете свое неодобрение?

Тон у нее был мягкий, но Джиллиан удивленно уставилась на нее.

— Простите?

— Я об Иане и Кейт. У них может все получиться. Это вопрос времени.

— Хотите сказать…

— Пока он еще не влюблен в нее. Но она в него влюблена. Она не очень ладит со Стивеном, и это единственный недостаток их идеальных отношений.

— Вы говорите о свадьбе?

— Да, французы называют это браком по расчету. Она так не похожа на его первую жену. Ему нужна такая женщина. Полная противоположность заставляет забыть первый образ. Он должен забыть. Со временем так и случится.

— А Стивен?

— Она будет добра к нему.

— Этого достаточно?

Бренда пронзила ее взглядом.

— Во второй раз идеал не ищут. Ищут спутника, схожих интересов, кого-то, кто тебе подходит.

— Она почти красива, — согласилась Джиллиан.

— Она многое почти. Она будет почти матерью Стивену.

— Но разве это правильно?

Бренда, уловив ее обеспокоенность, мягко, но предупреждающе заметила:

— Довольствуйся тем, что учишь Стивена, Джиллиан, и предоставь остальное его отцу. Если ты будешь все делать за мальчика, то можешь обжечься. — Она помедлила и продолжала: — Иан и Кейт не причинят друг другу боли. Для этого их чувства недостаточно глубоки. Иан еще не отошел от смерти первой жены, чтобы, не думая о последствиях, причинить боль, а Кейт достаточно сильная, чтобы эту боль снести.

Она больше ничего не сказала, но этого добродушного предупреждения было достаточно. Джиллиан слезла с лошади, посмотрела на Бренду и тихо произнесла:

— Спасибо, Бренда.

Та сделала вид, что не поняла.

— Спасибо за компанию. Мы должны как-нибудь опять поехать верхом. Может, в следующие выходные?

— Нет, я поеду домой. — Эти слова вырвались невольно, и только сейчас Джиллиан поняла, как хочет уехать. Ей были необходимы выходные подальше от школы, подальше от встреч с Ианом.

Бренда согласилась:

— Хорошо. Пока тебя не будет, можно заняться крысами. Оставь мне ключ. Я обо всем позабочусь.

В следующие выходные Дэвид, устав от отговорок Джиллиан, появился в школе. Он приехал наугад, надеясь, что она там, но вместо нее встретил встревоженную уборщицу и мужчину, который занимался взламыванием половиц. Придя в гнев от отсутствия Джиллиан, Дэвид решил вновь заехать в понедельник вечером. На этот раз ему повезло. Дети ушли домой, и Джиллиан готовила себе поздний чай.

Дэвид прошел на кухню:

— Никаких возражений, я увожу тебя.

Выходные дома обезоружили Джиллиан, и она была не в силах спорить.

— Ладно, но сначала давай попьем чаю, или, если хочешь, у меня есть пиво в банках.

Джиллиан положила на тарелку фруктовый, похожий на домашний пирог. Дэвид удивился:

— Ты еще можешь здесь готовить?

— Я привезла его из дома, — призналась Джиллиан.

Дэвид с отвращением оглядел кухню.

— Чем ты тут питаешься? Только не говори мне, что на этих древних приспособлениях можно приготовить что-нибудь съедобное.

— Да, что придется, — ответила Джиллиан.

Дэвид заглянул в буфет и нашел несколько банок с консервами.

— Ты с ума сошла. У тебя будет истощение.

— Чушь. У меня полно яиц, молока и фруктов.

— И все?

— Мясник не доставляет товар домой.

— У тебя есть машина.

— По вечерам я занята, и потом, у меня нет холодильника.

Дэвида охватило раздражение. Джиллиан выглядела худой и бледной.

— Если ты хочешь оставаться в этой берлоге, тогда должна следить за собой. Когда дети уйдут, съезди в ближайшую деревню. По выходным покупай непортящиеся продукты.

Джиллиан указала на консервы:

— Я так и делаю.

— Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду.

Она вспомнила слова своей матери:

«Зачем все время усложнять себе жизнь? Будь честолюбива, если не можешь иначе, но не лишай себя радостей. Книга не так уж и важна. Ты слишком молода, чтобы жить отшельницей. Анна намного разумнее тебя».

Джиллиан сказала Дэвиду:

— Хватит беспокоиться обо мне. Я в порядке.

— А книга?

— Продвигается.

— Но сегодня вечером ты уедешь отсюда.

В субботу Джиллиан купила новое платье, желтоватого цвета и красивого фасона. Когда она покупала его, то решила, что оно может стать своего рода противоядием от ее отвращения к крысам. Платье было непригодно для каждодневной носки. Дэвид одобрил ее выбор. Он не планировал ничего на вечер, но теперь понял, что Джиллиан не помешает немного роскоши. Это платье показалось ему признаком растущего недовольства. Она устала. Дэвид предложил:

— Легкий ужин и танцы. Согласна?

— Да.

Брэнди, сообразив, что они уходят, начал поскуливать. Джиллиан посмотрела на него.

— Бедный Брэнди, он терпеть не может оставаться один.

— Значит, у него больше здравого смысла, чем у тебя. — Дэвид пытался выяснить причину поведения Джиллиан. — У тебя не получается? У тебя не появилось больше времени на роман. Ты не можешь вернуться на Горли-стрит, но есть и другие школы. В городе тебя ждет цивилизованная жизнь. Признай, что была не права, Джиллиан, и уезжай.

— Прямо сейчас?

— Как можно быстрее. Справка от врача поможет тебе.

— Просто так уехать?

— Так поступила и другая учительница.

— А я не могу так поступать.

Возможность такого исхода приходила ей в голову. Но теперь, после слов Дэвида, Джиллиан отбросила эту мысль. Она специально приехала сюда и дала слово остаться на полгода. Она с любовью подумала о детях. Они привыкли к ней, и между ними установились теплые отношения. Младшие дети иногда забывались и называли ее мамой. Это были уникальные отношения, возможно, потому что детей было мало. Работа оказалась труднее, чем она ожидала, но Джиллиан видела результаты. Для книги времени оставалось мало, но все же писать ей удавалось. То, что она жертвовала при этом хозяйством, не так уж и важно. Джиллиан сомневалась, что стала бы готовить, живи она в квартире. Когда она писала, то ела наспех, почувствовав голод, — хлеба с куском сыра было достаточно.

Дэвид сказал:

— Тебе нужна помощь. — В его голосе вновь появились собственнические нотки. Он привлек ее к себе и поцеловал. Она понимала, он хочет, чтобы она сказала: «Отлично, Дэвид, я согласна, отныне ты говори мне, что делать».

Джиллиан оттолкнула его. Дэвид лучше стал понимать ее настроение и старался не давать волю эмоциям. Если ей нужно больше времени, он будет терпелив. Он холодно сказал:

— Бери пальто. На шоссе Бакстон есть гостиница. Шеф-повар-итальянец знает свое дело. Там есть маленькая танцплощадка.

Ресторан гостиницы был освещен мягким светом свечей. Дэвид заказал жаркое-ассорти и «Матеус Розе» — португальское вино. Джиллиан улыбнулась.

— Ты собрался накормить меня досыта!

— Именно это я и задумал.

Когда они перешли к десерту, в зале появилась Кейт Лидем с рабочими. Она увидела Джиллиан и удивленно приподняла брови. Кейт подошла к их столику.

— Я знаю, что это самое приличное место во всей округе, но все равно очень рада вновь встретить вас.

Джиллиан представила ей Дэвида. Кейт отодвинула свободный стул:

— Можно на минуту присесть? — Она с очевидным интересом глядела на Дэвида. — Дело в том, что я устраиваю вечеринку на следующей неделе, может, в среду. Хотите прийти? — Она почувствовала нежелание Джиллиан. — Пожалуйста, не отказывайтесь. Бренда шкуру с меня спустит, если вас там не будет. Мне кажется, она только и видит, как вы чахнете в этой маленькой школе. — Она радостно улыбнулась Дэвиду. — Заставьте ее прийти и не смейте сами отказываться, у нас так мало приятных мужчин.

Официант принес кофе и ликер. Дэвид спросил:

— Заказать вам?

— Нет, спасибо, — отказалась Кейт. — Я только что пропустила в баре по рюмочке с Ианом. Мы празднуем окончание раскопок. Сделаем перерыв на несколько месяцев.

Остальные участники уселись вокруг большого стола в дальнем углу. Кейт скорчила гримасу:

— Ужасно скучные, за исключением Иана. — Она выразительно пожала плечами. — Но вы не ответили. Вы придете?

Джиллиан пришлось согласиться. Из бара появился Иан. Джиллиан вновь представила Дэвида. Кейт сказала:

— Эти молодые люди согласились прийти на мое новоселье. — Она поднялась. — Я позвоню вам позже. — Иан почти не проявил интереса. — Хорошо, вернемся к остальным.

Он заметил, что Джиллиан покраснела. Слова Кейт «эти молодые люди» граничили с дерзостью. Его это удивило, поскольку обычно она была доброй. Иан следил за Джиллиан и Дэвидом, когда они танцевали, и понял, что Кейт тоже наблюдает. Они танцевали легко и привычно. Дэвид жадно пожирал Джиллиан глазами. Кейт произнесла:

— Вот так.

— О чем ты?

— Да это же очевидно. — Голос у нее был довольный. Она успокоилась. Резкость смягчилась. Она положила ладонь на руку Иана. — Потанцуем?

Иан вывел Кейт на танцплощадку. Она танцевала хорошо, ее тело было нежным и теплым, и Иан позабыл обо всем, кроме прикосновения ее тела и звуков музыки. Кейт успокаивала. Он встретился с Джиллиан глазами. Они были темные и гневные. Он удивленно посмотрел на Дэвида, решив, что они поссорились, но тот, казалось, не замечал ее настроения. Когда Иан вновь взглянул на нее, ее лицо ничего не выражало.

Когда он захотел пригласить ее на танец, она отказалась:

— Мы собрались уходить.

Дэвид был удивлен, но поднялся. Иан не обратил внимания на отказ.

— Увидимся у Кейт.

— Возможно. — Голос Джиллиан был ледяным.

Черт возьми, раздраженно подумал Иан, да что с тобой такое? Дэвид понял причину и сжал губы. Он ничего не сказал, пока они с Джиллиан не оказались в машине.

— Это не он подарил тебе собаку?

— Да.

— Ты часто с ним видишься?

— Нет, а что?

— Но возможно, тебе этого хотелось бы?

— Не говори глупостей! — Джиллиан ответила слишком сердито, словно он догадался о правде. — Прости, Дэвид, все это место. Обращение этой женщины действует мне на нервы.

— Но ты приняла ее приглашение.

— Да, глупо. Я придумаю какой-нибудь отказ.

Но ей все-таки пришлось принять предложение Кейт, частично из-за Бренды. Дэвид, желая лучше узнать ее чувства, взял на себя роль наблюдателя. Раньше дом Кейт представлял собой четыре коттеджа, стоявшие в ряд, а ее талант превратил их в выдающееся в своем роде строение. На ней было платье из темно-зеленой парчи, свет камина играл на ее волосах. Она казалась добрее, мягче. Она была просто очаровательной хозяйкой.

В середине вечера Дэвид тихо заметил Джиллиан:

— Я изменил свое первое мнение о Кейт.

— А каким оно было?

Он ухмыльнулся:

— Таким же, как у тебя.

— Кейт знает, как вести себя с мужчинами, — резко ответила Джиллиан.

— Каждая женщина знает. Она была бы отличной любовницей.

— Вряд ли она согласится на такую роль.

Дэвид заметил, как Кейт смотрит на Иана, который беседовал с гостями у камина. Значит, они поженятся, подумал он. Он вздохнул с облегчением. Только в конце вечера Иан подошел к Джиллиан и вежливо спросил:

— Вам понравилось?

— Очень.

Он посмотрел на стакан в ее руке.

— Принести вам что-нибудь?

— Нет, это последний.

Джиллиан молчала, и ему пришлось самому искать тему для разговора.

— Кейт сотворила чудо с этим домом. У нее талант дизайнера. Если вы пробудете в школе дольше, она может вам помочь с обстановкой.

Ее голос был ровным, но в глазах появились огоньки.

— Чтобы мое жилье выглядело более прилично?

— Вы знаете, я не это имел в виду.

— Я надолго здесь не останусь. Проведу столько времени, сколько обещала, но не более.

— С этим решением я не стану спорить, — мягко ответил Иан.

Они молчали, не в состоянии прервать молчание светской болтовней. Джиллиан отвернулась:

— Простите, Дэвиду надо еще ехать в Шеффилд. Думаю, нам пора идти.

Иан ощутил напряжение между ними, но был не в состоянии разрушить его.

 

Глава 3

После двух недель необычно теплой погоды внезапно пришла зима. Опустевшие поля поливал дождь, а ветер выл и свистел. Уже нельзя было обойтись без печки в углу класса. Джиллиан затопила ее, в первые несколько дней та нещадно дымила, но потом перестала. Тим рассказал об этом отцу, и мистер Дэвенпорт пришел объяснять, как работает печь. Он уставился на Джиллиан, одетую в темно-зеленый жакет и узкую клетчатую юбку. Его жадный взгляд медленно ощупал ее фигуру.

— Эта работа не для вас. Вы сломаете ваши хорошенькие ноготки. Я буду приходить каждый день и затапливать печь.

Словно чтобы подчеркнуть ее неспособность к грубому труду, он сжал ее руку своей большой мозолистой рукой.

Ничего не выйдет, подумала Джиллиан, и убрала руку.

— Вы очень добры, но я справлюсь сама.

— Мне нетрудно.

— Спасибо, не надо.

— Тогда я мог бы выгребать угли вечером. Такая девушка, как вы, не привычна к грязной работе.

Нет, но я знаю твою грязную работу, подумала Джиллиан. Лучше я буду сама сражаться с этой отвратительной печью! Джиллиан решительно отказалась. От раздражения Дэвенпорт обвинил ее в том, что Тим слабо успевает по арифметике.

— Другая учительница давала мальчику много заданий на дом. Каждый вечер он решал целые столбики примеров.

Джиллиан пришла в негодование.

— Мисс Стэншоу учила его по-своему, а я по-своему, — объяснила она.

— Множество новомодных штучек!

Джиллиан вышла из себя.

— Вы хотите обвинить меня в непрофессионализме?

Он решил, что она податлива и уломать ее несложно. В гневе она выглядела прекрасной, ее щеки пылали. Теперь он возненавидел ее за эту недоступность. Дэвенпорт уже хотел начать кампанию по выдворению ее из деревни, но сомневался, что это поможет. В самом начале викарий пресек все критические замечания. Он верил в нее так же, как Роско и другие родители.

Он сердито вышел из класса, надеясь, что она задохнется в дыму.

Плохая погода сделала свое дело, началась эпидемия простуды, и наконец в классе осталось шесть учеников. Джиллиан перевела детей в гостиную. Здесь пылал огонь в уродливом маленьком камине, и они работали за складным столом в домашней и уютной обстановке. После случая с сигаретами Стивен некоторое время дулся. Объяснение с отцом оказалось не слишком страшным, но его достоинство пострадало. Ничего не вышло, и в этом была виновата Джиллиан. Она притворилась, что не замечает его дурного настроения, и пыталась вновь расположить его к себе. Он стал более восприимчивым, менее замкнутым и со временем убедился, что она желает ему добра. Она заметила, что он хорошо пишет, и заинтересовалась. Формальные упражнения по английскому были на время забыты, и Стивен начал писать рассказ, который оказался длинным, полным приключений и очень необычным.

Как-то Стивен спросил:

— Вам нравится?

— Да, очень.

— Я буду писать и писать до конца тетрадки.

— Она закончится, когда придет время, и тебе понадобятся еще две или три.

— Вы будете читать?

— Только когда ты рядом со мной, чтобы расшифровать твой ужасный почерк!

Внезапно Стивен широко улыбнулся.

— Я рад, что вы приехали и что Стэнни ушла.

— Я тоже рада. — Джиллиан произнесла эти слова не думая и вдруг поняла, что говорит искренне.

В хорошую погоду Стивен без всяких происшествий приезжал в школу на своем пони. В дождь его привозил отец. Потом установились серые ненастные дни, и Стивен опять приезжал на пони. Как-то раз, когда он приближался к школе, пони испугался и встал на дыбы. Стивен упал на землю и, хотя не пострадал, заболел пневмонией.

Иан Роско приехал в школу, чтобы сообщить об этом Джиллиан.

— Ничего серьезного, но его не будет пару недель. Этой зимой он больше не станет ездить верхом. У меня тоже немного работы, так что я смогу привозить и забирать его.

Джиллиан беспокоилась за Стивена и считала, что отец чего-то недоговаривает.

— Я могу чем-нибудь помочь? — спросила она.

— Ничем. Он принимает обычные лекарства и должен лежать в постели.

Джиллиан хотелось бы увидеть его, но она не решилась попросить.

— Надеюсь, ему скоро будет лучше.

— Наша экономка миссис Пирсон — отличная сиделка.

Другими словами, подумала Джиллиан, ты нам не нужна.

Всю вторую неделю дома Стивен скучал. Он мог сидеть в кровати и читать. Он вспомнил про свой рассказ и захотел продолжить. Иан Роско понятия не имел, о чем он говорит, и позвонил Джиллиан.

— Он пишет про астронавта, — объяснила она. — Героя зовут Пит.

Роско удивился.

— Не могли бы вы отыскать рассказ, а я за ним заеду?

— Да, но стоит ли ему писать? Ему стало лучше?

— Похоже, да. Возможно, он напишет всего пару строк, но все равно будет доволен.

Вечером он зашел за тетрадкой. По просьбе Стивена он попросил Джиллиан прийти к ним в дом.

— Он хочет, чтобы вы вернулись со мной, принесли ему рассказ. Не возражаете?

Джиллиан, встретив его холодный взгляд, подумала с раздражением: «Только не настаивай».

Она колебалась, но потом решила на миг забыть про Иана Роско и думать только о Стивене. Он хотел, чтобы она пришла. Он будет разочарован, если она не согласится.

— Да, я приду, — ответила она.

Зимними вечерами Джиллиан носила в доме клетчатые брюки и толстые свитера. Несмотря на толстый белый свитер, который был на ней в тот день, Иан остро чувствовал исходящую от нее женственность. Она хорошо бы смотрелась на обложке модного журнала, подумал он. А вот школьное здание в роли фона совсем не подходит. Интересно, зачем все-таки она приехала? Ей был так интересен рассказ Стивена. Она сама пишет? Догадка его заинтересовала. Джиллиан заметила его задумчивый взгляд. Этот внезапный интерес смутил ее, и она отвернулась, застегивая «молнию» на куртке и надевая капюшон. Куртка была алого цвета, капюшон оторочен белым мехом. Иан вспомнил толстые чулки и тяжелые твидовые костюмы мисс Стэншоу. Она словно была частью мрачной школьной архитектуры. А эта девушка одним своим присутствием украшает школу. Он будет рад, когда школа закроется и она уедет. Отношения между нею и Стивеном стали слишком близкими, и Иан не хотел, чтобы мальчик сильно скучал.

Когда Джиллиан снова посмотрела на Иана, его лицо было бесстрастным.

— Готовы? — холодно спросил он.

Джиллиан сухо ответила:

— Я могу взять свою машину. Тогда вам не придется отвозить меня обратно.

— Чушь!

Хотя обычно он ездил в микроавтобусе, сегодня он приехал в сером «вулзли» с закрытым салоном. Ночь была холодной, и Иан включил обогреватель.

— Удобно? — спросил он.

— Да.

Разговор не клеился. Джиллиан никогда не умела вести светскую беседу, да и он тоже. В доме Джиллиан немного расслабилась. Стивен в старом синем халате радостно приветствовал ее:

— Я рад, что вы приехали.

Джиллиан взъерошила ему волосы:

— Привет!

Они оба похожи на детей, подумал Иан, где ее авторитет? Но именно ее мальчик уважал. Она присела на край кровати и отдала Стивену тетрадку. Он искоса взглянул на отца. Иан заметил:

— Я с удовольствием прочитаю, но только с твоего согласия.

У него богатое воображение, и он чуткий, подумала Джиллиан, но почему он не может забыть о прошлом? У него есть все качества, которыми может обладать отец, кроме одного, которое больше всего нужно Стивену. Интересно, что ответит Стивен? Мальчик посмотрел на тетрадь.

— Возможно, в другой раз, но не сегодня. — Это был вежливый отказ.

Иан остался спокоен:

— Как хочешь. Это твоя тетрадь. Можешь поговорить с мисс Уорд, я оставлю вас вдвоем.

— Обычно я не обсуждаю рассказ заранее, только если у меня не получается.

— Я пойду вниз. Перед уходом мисс Уорд может выпить со мной. Ты ее не задержишь? — Иан шепнул Джиллиан: — Он быстро устает.

— Десять минут. — Она догадалась, что по каким-то непонятным причинам Иану было неприятно, что она так легко нашла общий язык с его сыном.

Когда они остались одни, Джиллиан весело пересказала Стивену происшествия последних двух недель. Он лежал на подушке и улыбался ей.

— Мне так не терпится снова пойти в школу, — сказал он.

— Мы тоже будем тебе рады. Мы скучали.

Рука Джиллиан лежала на пуховом одеяле. Стивен прислонил свой большой палец к ее.

— Спорим, я мог бы победить вас в силе?

— Спорим, что нет! Но нам придется поставить локти на стол.

— Мы попробуем, когда я поправлюсь?

— Да, если хочешь.

— Вы придете еще?

— Не знаю. Ты все равно скоро вернешься в школу.

— А если нет?

— Я бы хотела, но не могу обещать.

— Хотите сказать, что мой отец вас не пригласит?

— Это маловероятно. — Джиллиан не стала лгать.

— А вы не можете так прийти?

— Без его приглашения? Нет.

Стивен откинулся на подушку. У него был усталый вид.

— Я все равно рад, что вы пришли.

— Я тоже очень рада. — Джиллиан встала и улыбнулась ему. — Теперь я должна идти. Я бы хотела тебе что-нибудь принести, но у меня дома нет конфет.

— Ничего. Я просто хотел увидеть вас и взять рассказ.

— Я выключу свет?

— Нет, миссис Пирсон еще не принесла молоко.

Джиллиан встретила экономку в коридоре. Это была энергичная, деловая особа лет пятидесяти с пушистыми рыжеватыми волосами, говорившая с легким шотландским акцентом. Она хорошо заботилась о Стивене, но без особой теплоты. Перед тем как выйти из спальни, Джиллиан с любопытством огляделась в поисках фотографий матери Стивена, но не обнаружила их.

Дом был большой, с дорогой мебелью. Трудно и представить, что раньше здесь размещалась ферма. Мягкие оливково-зеленые и коричневые тона мебели выделялись на фоне бледно-желтоватых стен. Дом создавал впечатление заготовки, ждущей, когда ей придадут завершенный вид. Может, жена Иана погибла сразу после переезда в этот дом, не успев обжить его?

Иан ждал Джиллиан в кабинете и поднялся навстречу ей.

— Я держу напитки здесь для удобства. Скажите, что будете пить, и мы перейдем в гостиную.

Комната оказалась неприбранной. Среди разбросанных бумаг стояла пишущая машинка, намного тяжелее машинки Джиллиан. Иан с сожалением извинился:

— Собирать сведения интересно, но систематизация требует дисциплины, которой мне не хватает.

— Кейт вам помогает?

— Только с рисунками. Она рисует довольно хорошо, но у нее мало знаний. Она пару лет училась в художественной школе. — Иан поднял пару набросков. — Это ее работа — аккуратная, точная. Погребальные урны. Обратите внимание на детали на горлышках сосудов.

Наброски были хороши — четкие и детальные. Чувствовалось, что на них ушло немало часов кропотливой работы.

— Она талантлива, — заметила Джиллиан.

Иан сложил наброски в папку.

— У нее мало воображения, но в такой работе этого и не нужно. Зато она может по серии фрагментов составить представление обо всей вещи. Мы вместе их собираем, намечаем шкалу и тому подобное. Это требует математической точности. Для этого у нее достаточно терпения.

— Никогда бы не подумала, что здесь можно найти столько археологических ценностей.

Внезапно Иан улыбнулся, поняв, что, возможно, Джиллиан об этом вовсе не думала. Вряд ли точные науки ей хорошо давались. Он вспомнил ее реакцию на раскопках могильника. Она жила скорее чувствами, нежели рассудком.

Джиллиан заметила его улыбку и удивилась. Иан быстро продолжил:

— В земле много интересных находок. В Рейвнклифф-Кейв мы нашли кремень, а в Харборо-Рокс — кварцевые орудия. Занимаясь раскопками, ожидаешь результатов.

— А погребальный холм?

— В этом тоже нет ничего случайного. Там были следы древних земляных работ. Конечно, присутствует элемент удачи, но не до такой степени, как многие думают. Мы нашли достаточно вещей, чтобы написать целую главу. Конечно, я пишу не только о захоронениях. Я пытаюсь дать общую характеристику этого района.

Испугавшись, что говорит как профессор и тем самым может наскучить девушке, Иан подошел к шкафчику с напитками.

— Не могу предложить вам очень богатый выбор. Я не пью вино. Есть виски, джин, водка и кое-что полегче.

Джиллиан выбрала джин с лимоном.

Иан приготовил напиток для нее и виски для себя. Ее присутствие в доме беспокоило его. Ему было трудно общаться с ней бесстрастно, и он надеялся, что она скоро уйдет. Ее лицо раскраснелось от пламени камина, и она расстегнула куртку, но Иан не предложил ей снять ее.

— Что вы думаете о Стивене?

— Он выглядит лучше, чем я ожидала.

— Болезнь была несерьезной.

Иан указал на стул. Джиллиан села и отпила из стакана.

— Он начал раскрываться. Ему есть, что мне сказать. Думаю, он счастливее.

Иан заметил, что она сказала не «счастлив», а «счастливее».

— Как вы думаете, как он отнесется к школе-интернату?

Джиллиан удивленно взглянула на него. Взгляд Иана ничего не выражал. Он вежливо спрашивал ее мнения, но не собирался принимать его всерьез. Она учила его сына в начальной школе. Это был всего лишь знак вежливости.

Джиллиан горячо ответила:

— Думаю, ему будет там плохо, по крайней мере теперь.

— Что вы хотите сказать?

— Если ребенка хотят отправить в интернат, надо быть на сто процентов уверенным, что это делается только ради его блага, а не по другим причинам.

— Я вас не понимаю.

— Думаю, вы прекрасно все понимаете.

Возражения Джиллиан рассердили его, но еще больше разозлил ее намек на то, что он ищет легкий выход, однако Иан не был уверен в себе настолько, чтобы все отрицать. Вчера вечером он говорил об этом с Кейт.

— Конечно, это ради мальчика, — сказала она. — Твои собственные заботы плохо сказываются на нем. После смерти Рейчел его надо было сразу же отправить в школу. Ему нужна безличная атмосфера, общество других детей. Черт возьми, Иан, ему там понравится. Ты используешь его в качестве экрана твоей собственной совести. Пусть он уедет и побудет без тебя.

В этих словах был смысл. Иан взглянул на Джиллиан. Она этого не поймет. Сначала показать ему свою любовь, а потом отправить в школу. Не надо отсылать его сейчас. Джиллиан поднялась и поставила почти нетронутый стакан.

— Я буду рада, если вы меня отвезете. У меня много работы.

Негодование Иана на то, что она посмела усомниться в искренности его мотивов, заставило его вступить на опасную тропу.

— Вернуться к вашей книге? Ведь именно этим вы занимаетесь в школе? Поэтому вы приехали сюда.

Джиллиан вспыхнула.

— Как вы узнали… Услышали стук пишущей машинки?

Иан понял, что попал в точку.

— Да.

— Это не мешает моей основной работе.

— Я не хотел этого сказать.

— Ради всего святого, не лезьте в мои дела!

Иан ответил с не меньшей злобой:

— Тогда сделайте мне одолжение и не лезьте в мои!

Несколько секунд они молчали. Джиллиан первая отвернулась, вышла в коридор, и Иан последовал за ней. На обратном пути говорить было не о чем. На фоне звездного неба выделялась мрачная громада школы.

— Мне пойти с вами? — На мгновение голос Иана смягчился. Здание выглядело мрачным.

— Нет, — сказала она.

— Вы уверены?

— Вполне.

Иан смотрел, как Джиллиан прошла по тропинке и вставила в дверь ключ. Инстинкт подсказывал ему проводить ее, но он был слишком сердит. Они мало говорили, но каждое слово резало словно нож. В машине стоял запах ее духов. Даже когда она ушла, он ощущал ее присутствие. Иан опять посмотрел на школу. Джиллиан открыла дверь и вошла внутрь. «Черт ее возьми, зачем она вмешивается? — подумал он. — Неужели она представляет меня таким чудовищем? Я делаю для мальчика все, что могу. Смерть Рейчел была несчастным случаем. Его нельзя винить». Но скептический голос, от которого Иан так и не смог избавиться, звучал внутри, напоминая ему, что надувной матрас специально взяли в море и что, если бы Стивен послушал мать, она была бы жива. Из верности Рейчел он отказывался думать, что все было бы по-другому, будь она повнимательнее. Она отвлеклась, и этого было достаточно.

В доме залаяла собака, и Иан несколько минут прислушивался, потом завел машину. Джиллиан была полностью на стороне Стивена. Она никогда никого не любила настолько сильно, чтобы понимать, что когда-то нерушимые ценности могут покачнуться. Иан знал, что должен полностью простить Стивена. Он понимал, что несправедлив и что его поведение лишает мальчика уверенности в себе. Он все понимал, но ничего не мог изменить. Джиллиан сорвала повязки с ран, которые еще кровоточили. Он считал, что исцеление близко, или пытался убедить себя в этом, но теперь знал, что ошибся. Он продолжал видеть Рейчел в Стивене, в его светлых волосах, голубых глазах. Рейчел с глубокой нежностью относилась к сыну, и его поведение ужаснуло бы ее. Иан пытался относиться к ребенку как она, с нежностью и гордостью. Он пытался забыть то, что никак не могло забыться.

Иан в последний раз посмотрел на школу. Джиллиан была на стороне его сына и против него. Она была права, а он нет. Но она не знала, как Иан пытается измениться. Они не могли понять друг друга. Пока он не будет на ее стороне, она станет обвинять его. Если бы она посмела, то сказала бы: «Ваша жена умерла, и эта часть вашей жизни кончена. Перестаньте винить Стивена и вновь полюбите его».

Про себя Иан спрашивал: неужели это может кончиться? Прошлое — это часть настоящего, будущего. Это случилось. Ничего нельзя изменить. Я пытаюсь обо всем забыть. Хватит осуждать того, кого никогда не поймешь.

Иан знал, что Кейт никогда бы не посмела судить его. Возможно, она была надменной, но, к счастью, не требовала многого и не понимала глубину его страдания. Она считала, что он слишком опекает сына, но не пыталась понять причину. Для Кейт все было легко и просто. Она считала, что исцеление и независимость — синонимы. «Мы все личности, — часто говорила она ему. — Я, ты, Стивен. Ты не можешь встать на его место и прожить за него его жизнь. У тебя есть своя». Иан понимал, что она считает его частью своей жизни, но был не в силах долго думать об этом. Кейт делала все возможное, чтобы не вмешиваться. Она была рядом, говорила нужные слова, ждала с каким-то необычным терпением. Его собственные чувства были все еще очень глубоко связаны с Рейчел. Он был благодарен Кейт, возможно, когда-нибудь… Эта мысль была слишком неясной, чтобы оформить ее в слова.

Вернувшись домой, Иан прошел в комнату Стивена. Свет был выключен, и мальчик лежал на боку. Казалось, он спит.

Иан спросил:

— Ты хорошо себя чувствуешь?

Стивен сел, его голос был слабым от усталости.

— Я рад, что ты привез ее.

Иан опять его уложил.

— Постарайся уснуть, — мягко сказал он.

Стивен повторил:

— Я рад, что ты привез ее.

Не отвечая, Иан направился к двери.

— Если тебе ночью что-нибудь понадобится, позови меня.

Стивен пытался разглядеть в темноте лицо отца. Он упрямо повторил, понимая, что Иану это не нравится:

— Я рад, что она пришла.

Ночи в школе казались враждебными, но вечера были вполне сносными. Книга совершенно отвлекала Джиллиан, стоило ей только сесть за машинку, но, как только она отодвигала рукопись, вокруг сгущалась ночь. Казалось, ночь прислушивается, и даже Брэнди чувствовал это. Он лежал у ног Джиллиан в гостиной с открытыми глазами, положив голову на передние лапы. Стены дома надвигались на них, словно страшась окружающих вересковых пустошей, похожих на черное море.

Когда мать прислала письмо с предложением провести каникулы в середине учебного года дома, Джиллиан почти готова была согласиться. Отказалась она только потому, что первый черновик романа близился к завершению. Еще неделя работы в дневное время, и книга будет готова. Можно не торопиться с тем, чтобы перепечатывать ее начисто. Книга готова. Она существует. Шлифовка, отделка принесут только удовольствие, но процесс создания уже позади.

Марион, узнав, что ее дочь не приедет, решила сама погостить у нее несколько дней. Джиллиан не хотелось, чтобы кто-то нарушал ее уединение: придется готовить, убираться в доме, ухаживать. Мать, привыкшая к современной кухне, возможно, взвалит всю готовку на нее. Джиллиан не хотела готовить. Она собиралась сосредоточиться на работе.

Она позвонила матери.

— Ты знаешь, какие тут первобытные условия? — спросила она.

Но Марион не собиралась отказываться от своей идеи.

— Если ты в состоянии их перенести, то я смогу тоже.

— Возможно, придется спать в одной кровати.

— Разве нам привыкать?..

Поняв, что мать переубедить не удастся, Джиллиан смирилась с неизбежным и отправилась за покупками. На стенах кухни снова проступили пятна сырости, и весь день она наносила на них свежую краску.

В разгар работы появился Дэвид.

— Хватит изображать из себя короля Кнута! — поддразнил он ее. — Тут ничего не поможет, кроме полной перестройки.

— Так кухня выглядит получше, — заметила Джиллиан.

— Твоя мать уже давно высказала о ней верное мнение.

Дэвид пытался ее уговорить куда-нибудь пойти, но Джиллиан отказалась:

— Я потратила весь день, сегодня вечером мне нужно поработать.

Он понял, что она имеет в виду книгу.

— Она готова?

— Почти.

— Слава богу!

Дэвид произнес это с таким чувством, что они оба рассмеялись. Он обнял ее, и Джиллиан уткнулась лицом в его пальто. Дэвид заметил, что она на грани истерики, и понял, что она слишком переутомилась. Но он ничего не мог поделать. Надо было ждать. Он не мог силой вытащить ее отсюда. Она уедет, когда сама будет готова.

Марион появилась в субботу днем. Она приехала на пятилетнем «бентли». Джиллиан вышла встретить ее к воротам и удивилась:

— Здорово! Как отец отнесся к этой покупке?

Кевин почти ничего не сказал. Деньги его не беспокоили. Марион выбрала машину, которую выбрал бы молодой человек со средствами — быструю, мощную. Кевин решил, что это своего рода бунт, ведь Марион никогда быстро не ездила. Если таким образом она решила сопротивляться надвигающемуся возрасту, то он ничего не может поделать.

Марион ответила:

— Никак. Она ведь влезает в гараж. Конечно, требуется больше бензина, но зато она ездит быстрее.

Она вышла из машины и посмотрела на школу.

— Выглядит еще страшнее, чем в прошлый раз.

Джиллиан жестко ответила:

— Не говори, что я тебя не предупреждала. Тебе будет противно здесь жить.

Марион поцеловала дочь с неожиданной теплотой.

— Милая, я так рада увидеть тебя.

Она намеренно собиралась подчеркнуть различие между школой и домом Джиллиан, показать ей, что у нее нет нужды мириться с этим убогим местом. Ее реакция на обустройство кухни оказалась именно такой, как и ожидала Джиллиан, и, хотя она отказалась иметь дело с печкой, она не позволила этим заниматься и Джиллиан.

— Ты, конечно, можешь рискнуть и приготовить на ней завтрак, после чего мы взлетим на воздух, но лучше все-таки, если мы будем есть в кафе.

— Последние месяцы она работала нормально.

— Чушь, ты слишком похудела. Ты вообще ею пользуешься?

— Думаешь, я ем все сырое?

— Ты выглядишь так, словно выбираешь только то, что можно есть сырым.

— Я совершенно здорова, — упрямо повторила Джиллиан.

Марион раздраженно спросила:

— Как можно быть здоровой в таком месте?

Джиллиан поняла, что у этого разговора нет конца. Она попыталась прекратить его:

— У меня нет времени выходить. Мне надо закончить книгу.

— Ты закончишь ее быстрее, если хорошенько поешь.

В таком настроении с Марион спорить было бесполезно. Джиллиан это знала и замолчала.

Марион считала, что Анна со своим желанием хорошо проводить время гораздо благоразумнее. Дэвид, которого Марион впервые встретила перед отъездом, произвел на нее благоприятное впечатление. Он мог бы стать хорошим мужем — разумным, надежным, добрым.

Она попыталась убедить в этом Джиллиан:

— Чувства Дэвида к тебе очевидны. Ты часто с ним видишься?

— Он приезжает довольно часто, — небрежно отозвалась Джиллиан.

Они сидели у огня в маленькой гостиной. Голова Брэнди лежала у Марион на коленях. Марион поняла ответ Джиллиан по-своему и попыталась переменить тему.

— Говоришь, кто-то из родителей подарил тебе этого прекрасного пса?

— Да, Иан Роско, отец Стивена.

— Как думаешь, я встречусь с ним?

— Нет, — злорадно ответила Джиллиан, а потом добавила более спокойно: — Зачем?

Марион, слишком проницательная, чтобы задать вопрос, пожала плечами:

— Похоже, ты беспокоишься о его сыне.

— Я беспокоюсь обо всех детях.

Марион сдержала смех. Джиллиан сидела на коврике и отблески пламени играли на ее лице. Ей можно было дать не больше семнадцати, и Марион не могла отнестись серьезно к тому, что она управляет школой. Она говорила о своих учениках так, словно была им всем матерью, но этот мальчик Роско… Тут было что-то другое. Она слишком тревожилась за него.

Марион подумала, что, возможно, именно из-за работы над книгой Джиллиан стала склонна к преувеличениям. Она явно беспокоилась о Стивене Роско, возможно, и безо всякой причины. Марион видела книгу в комнате смежной со спальней. Черновик выглядел громоздким и неопрятным. Она не читала его, хотя такая возможность у нее и была. Она продолжала надеяться, что Джиллиан сама предложит, но та не предлагала. Марион, конечно, было любопытно, но в то же время она не воспринимала это увлечение своей дочери, всерьез. Вряд ли у Джиллиан есть талант к написанию книг, ведь этим не занимался никто в семье. Наверное, она потратила на книгу много часов и ей это нравилось, иначе бы она писать не стала. Но Марион не могла поверить, что Джиллиан в состоянии написать что-нибудь стоящее. Она считала это временным капризом, чем-то вроде детской болезни, которую надо пережить один раз, чтобы никогда больше не подхватить. Она знала, что Джиллиан приехала в школу из-за книги. Как и Дэвид, она была рада, что книга почти готова.

Джиллиан поднялась.

— Я должна проверить, что на ночь все заперто.

Марион поежилась.

— Ради бога! Ты должна была сделать это раньше.

— Я и сделала. Это уже инстинкт, но я все равно никогда не уверена, что я проверила, если ты меня понимаешь.

Марион понимала. Она знала, как Джиллиан ненавидит эти одинокие ночи. Она твердо сказала:

— В конце года ты должна уехать. Напиши заявление.

Джиллиан тоже об этом думала. Заявление надо было написать за шесть недель. У нее не очень много времени. Книгу можно перепечатать начисто. Больше ее здесь ничто не держит после того, как она приведет в порядок последние главы. Ее мысли вернулись к Стивену. Он будет скучать. Ему будет нелегко привыкать к новой учительнице. Эта мысль беспокоила Джиллиан, и она не могла от нее избавиться.

Во время каникул Кейт решила попытаться наладить отношения со Стивеном. Иан так ничего и не решил насчет интерната, и у нее было достаточно здравого смысла, чтобы не настаивать. Для Кейт дети принадлежали совсем к другому миру и должны были жить среди себе подобных. То, что Стивен был сыном Иана, не упрощало ее задачу. Она не видела в нем Иана. Рейчел она знала мало. Он был сыном Рейчел и говорил так же неуверенно. С Кейт, как и Рейчел, он вел себя изысканно вежливо. С открытой неприязнью она могла бы смириться, но эта холодная настороженность напоминала ей поведение взрослого и сильно раздражала.

Она слишком поздно поняла, что зря предложила ему сделать рисунки к его рассказу. Иан упомянул ей об этом, довольный, что Стивен наконец-то разрешил ему прочесть тетрадку. Ему не приходило в голову, что Кейт использует ее, чтобы наладить контакт со Стивеном, которого тот не хотел.

Кейт сделала несколько рисунков для Иана, когда Стивен вошел в кабинет за карандашом. Она небрежно спросила:

— Тебе нравится?

Он надеялся быстро уйти, не разговаривая с ней, и понял, что ничего не выйдет. На его лице появилась обычная вежливая маска, и он подошел поближе. По мнению Стивена, в рисунках не было ничего особенного. Он был удивлен, что отец сам не может так нарисовать. Если бы его отец брал уроки рисования, то эта женщина не приходила бы сюда. Она напоминала ему барменшу, которую он видел в отеле Бакстона. Он ужинал там с отцом и видел бар за открытой дверью в дальнем углу зала. У нее были светлые волосы и большая грудь, и она напомнила ему про сказку о кормилице. Стивен мысленно представил барменшу в большой детской, полной голодных младенцев, и задумчиво посмотрел на Кейт. Он не мог представить ее даже с одним младенцем, но она все равно походила на барменшу.

К счастью, Кейт не могла прочесть его мысли и весело спросила:

— Тебе нечего сказать?

— Очень хорошие.

Она немного смутилась.

— Какая утонченная похвала!

Стивен ее не понял.

— Значит, тебе нравятся такие рисунки?

— Я предпочитаю людей и разные места.

И тогда у Кейт появилась блестящая мысль.

— Хочешь, я сделаю рисунки к твоему рассказу?

Стивен в ужасе замер. Он потерял дар речи от гнева, от мысли, что отец мог обмануть его доверие и показать тетрадку Кейт.

Он осторожно спросил:

— Какой рассказ?

Кейт увидела, что он побледнел, и поняла, что расстроила его и он тянет время. У нее почти иссякало терпение. Она не собиралась его подкалывать, просто сделала ему дружеское предложение.

— Не знаю. Кажется, твой отец сказал, это что-то про космонавта.

Стивен медленно выдохнул.

— Ты прочитала?

— Нет.

— Значит, папа тебе не показывал?

— Нет.

Он медленно расслабился и испытал чувство благодарности.

— Я сам сделаю рисунки, но спасибо за предложение.

Очень вежливо, подумала Кейт. Если бы она не видела, как он носится с ребятами Локсли, то решила бы, что эта холодность у него врожденная. Осознание того, что этот тон только для нее, помогло мало. Кейт попробовала еще раз:

— Я не буду читать, если ты не хочешь. Просто расскажи мне, о чем твой рассказ, и я нарисую, что хочешь.

Стивен взял нужный карандаш, мечтая, чтобы она оставила его в покое. Кейт наклонилась к нему, и он почувствовал запах ее духов. Наверное, он исходил от волос. Они выглядели так, словно она только что их уложила, но эта прическа была у нее каждый день.

Стивен вспомнил привычный жест мисс Уорд, когда она проводила рукой по челке. Ему стало смешно, что надо называть мисс Уорд по фамилии, а эта женщина, появившись в их доме, настаивает, чтобы он звал ее Кейт. Стивен никак ее не называл. Это было нелегко, если он хотел сказать о ней отцу, — «ее» и «она» не всегда было понятно. Однажды его отец взорвался: «Ради бога, хватит путаться! Если ты имеешь в виду Кейт, то так и скажи».

Кейт ждала ответа. Стивен направился к двери.

— Я предпочитаю рисовать сам. Я знаю, как они должны выглядеть.

Кейт понимала, что вот-вот вспылит, и ухватилась за край стола. Стивен почувствовал ее настроение и подумал, удастся ли ему уйти, прежде чем она взорвется. Он направился к двери, но она остановила его:

— Стивен! — Голос у нее опять был спокойный.

— Да?

— В пятницу у твоего отца день рождения. Хочешь, завтра поедем в Шеффилд или Бакстон и купим ему подарок? В четверг ты опять пойдешь в школу. Больше у тебя не будет возможности.

Стивен осторожно отнесся к этому предложению, недоумевая, что за ним кроется. Он уже сделал для отца маленький скворечник, но относился к нему достаточно критически и знал, что в нем полно острых гвоздей. Поход в магазин казался хорошей идеей, но что-то подсказывало ему не верить. Кейт напоминала ему собаку, которая, опасаясь змей, делает три-четыре круга, прежде чем найти безопасное место и лечь. Они смотрели друг на друга. Стивен спросил:

— Ты не хочешь поехать сама?

Кейт решила, что лучше быть честной. Он слишком умен, чтобы его обманывать.

— Да, но ты не можешь ехать один. Отец не разрешит тебе отправляться в поездку на автобусе после болезни.

Стивен немного успокоился, радуясь, что Кейт сказала правду.

— Но зачем ты берешь меня?

— Мне нужно кое-что себе купить. Мы не будем мешать друг другу. Мы можем пойти в разные магазины, а потом встретиться, если хочешь.

Стивен подумал и не нашел подвохов.

— Ладно, спасибо.

— Куда ты хочешь поехать? В Бакстон или Шеффилд?

Стивен был в Бакстоне несколько раз. Мисс Уорд жила в Шеффилде. Он решил поехать туда и посмотреть на город.

— В Шеффилд.

Кейт ожидала, что ему будет все равно, и предпочла бы Бакстон, но решила предоставить выбор ему.

— Отлично. Значит, завтра днем?

— Да, если тебе удобно.

Скорее бы это закончилось, подумала Кейт. Она встретила взгляд Стивена и поняла, что может произнести это вслух. Она почувствовала укол совести. Это всего лишь ребенок.

— У тебя есть деньги, Стивен? — спросила она.

Он быстро подсчитал в уме.

— Около двадцати двух шиллингов.

У Кейт хватило ума не предлагать ему денег.

Иан отнесся к поездке не только как к жесту доброй воли. Мотивы Кейт были ему ясны. Уже неоднократно она пыталась наладить отношения со Стивеном. Он сомневался в том, что успех ждет ее на этот раз. Стивен есть Стивен, а Кейт есть Кейт. Даже с самыми лучшими намерениями они плохо подходят друг другу. Он знал, что причиной послужил его день рождения, и мечтал, чтобы Кейт придумала что-то другое. Интересно, как она об этом узнала, думал Иан, но потом решил, что, наверное, выведала у Стивена. Рейчел почти по-детски радовалась праздникам. Даты дней рождения прочно укоренились в голове Стивена, когда он начал понимать, что это такое. Иан подозревал, что он все еще помнит о дне рождения матери, хотя они оба старались не упоминать об этом. Кейт заехала за Стивеном в два часа и, посадив его в машину, вернулась в дом.

— Что ты хочешь получить от него в подарок, Иан? У него полно денег — целый фунт и два шиллинга.

— Я ничего не хочу, да и ты мне ничего не дари.

Кейт уже купила серебряный портсигар и сделала на нем монограмму. Она решила, что неплохо бы положить в него несколько сигарет.

Иан с сожалением улыбнулся.

— Ради бога, не упоминай сигареты! Он не хочет, чтобы ему напоминали.

— О чем?

— Что курение может иметь неприятные последствия, когда тебе только восемь лет.

— Тогда что ты хочешь?

— Не знаю. Ничего. Предоставь это ему.

Кейт вернулась в машину. Она не собиралась предоставлять выбор Стивену. Она считала, что у детей плохой вкус. Когда они ехали в Шеффилд, она сделала несколько предложений:

— Может, галстук?

Стивен сидел с каменным лицом. Она обещала, что они пойдут за покупками отдельно и не будут мешать друг другу. Он уже думал о галстуке, но сейчас отбросил эту мысль.

— Нет, у него их много.

— Тогда носовой платок?

Губы Стивена презрительно скривились. Только Кейт могла подумать о носовых платках.

— Нет.

— Носки?

Еще хуже.

Кейт вспылила:

— Если ты хочешь что-то кожаное, то на эти деньги ничего не купишь.

Стивен не думал ни о чем кожаном. Он вообще ни о чем не думал, после того как сел в машину. С Кейт думать было просто немыслимо. Она вроде бы не была крупной женщиной, но все равно ее казалось как-то слишком много. Ее личность превращала его в карлика, и он казался себе мальчиком-с-пальчиком в ее хищных когтях. Стивен попытался сконцентрироваться на пейзаже за окном, чтобы не думать о Кейт. Вересковые пустоши на подъездах к Шеффилду были красивы неброской зимней красотой. Сам город оказался похожим на все другие. Он не мог представить мисс Уорд, идущей по тротуару. Для него она была прочно связана со школой. Кейт мастерски припарковала машину.

— Ну вот и приехали, — сообщила она, хотя в этом не было нужды.

— Да. — Стивен вылез из машины и ждал ее распоряжений.

— Если хочешь идти в магазин один, тогда возьми свои вещи.

Стивен почти улыбнулся. Значит, ему не придется таскаться за ней.

Кейт сказала:

— Если ты будешь ходить в районе фонтана, то не забудешь, где стоит машина.

Стивен с достоинством ответил:

— Я и так не забуду.

— Такое может случиться. Сколько времени? — Она заметила, что у него часы. — Тогда встретимся у машины в четыре. Понял, Стивен? В четыре.

Кейт почувствовала, что он радуется ее уходу, и сама была рада. Интересно, что бы сказал Иан на то, что она оставляет его одного, но ей было все равно. Иан неправильно воспитывает сына, мальчик явно хочет больше самостоятельности. За это время она успеет купить чулки и белье и подкрасить волосы.

На прощание Кейт сказала:

— Не опоздай и смотри не попади под автобус.

Стивен ничего не ответил.

В первые полчаса оживленные улицы восхитили его. Он медленно шел, заглядывая в витрины. Потом вдруг ощутил тревогу. Он не знал, что купить. Все вещи, которые могли понадобиться отцу, были слишком дороги, а его денег хватало только на то, что предлагала Кейт. Внезапно он увидел картину.

Она стояла на полу за дверью антикварного магазина. Это была викторианская картина, написанная маслом и изображавшая боксера, так похожего на Брэнди, что это вполне мог быть один из его предков. Собака сидела на цепи у будки, в которой мог поместиться только миниатюрный пудель.

Стивен принялся изучать картину. Она была написана в желтых и коричневых тонах. Мазки были свободными, и между лапами собаки торчали маленькие стебельки коричнево-желтой травы. Морда животного была похожа на морду Брэнди в печальном настроении. Веки грустно обвисли и были обведены красным.

Подошел продавец и без особого оптимизма произнес:

— Тридцать шиллингов, сынок. Хорошая рамка.

Рамка была позолоченной, вся в завитках и орнаменте. Стивен сказал:

— У меня нет тридцати шиллингов, и конура слишком маленькая для него.

Продавец удивился, но решил торговаться:

— Двадцать пять. Художник — викторианская дама, которая ничего не знала о пропорциях. Она была не такой умной, как ты, сынок.

Стивен серьезно возразил:

— Но она любила собаку, возможно, она представляла ее больше. Двадцать два шиллинга.

— По рукам!

Картина была около трех футов в ширину, и нести ее было трудно. Стивен прислонил ее к дверце машины. Он пришел на полчаса раньше, но не возражал и подождать. Он отошел в сторону и с довольным видом принялся рассматривать картину. Он не сомневался, что она понравится его отцу.

Несмотря на то, что Кейт велела ему не опаздывать, она опоздала сама. У нее хватило такта извиниться, и она ощутила укол совести, потому что заставила ребенка ждать на холоде. Она посмотрела на картину и с трудом сдержала смех.

— Что это такое?

Стивен почувствовал ее настроение и не мог понять, что в картине такого смешного.

— Это картина для моего отца.

Кейт смешалась:

— А, понятно. Ты думаешь, она ему понравится?

— Он любит Брэнди. Собака на него похожа. Почему ему не понравится?

Кейт ничего не поняла. Она не знала, что Стивен говорит о собаке. Для нее бренди было алкогольным напитком, и сама картина напоминала бред алкоголика. Она слабо произнесла:

— Я запру ее в машине, а мы с тобой выпьем чаю.

— Не стоит, спасибо. — Стивен являл собой образец ледяной вежливости, поняв, что она думает о картине, и презирая ее художественный вкус.

— Да прекрати! Я сама хочу есть, а потом мы пойдем на фильм. Я сказала твоему отцу, что мы вернемся поздно.

Иан сидел за пишущей машинкой, когда они вернулись чуть позже десяти. Он сразу же понял, что день выдался неудачным, как он и предполагал. Они оба выглядели усталыми и едва говорили друг с другом. Им не удалось продвинуться ни вперед, ни назад. Но все равно Иан был благодарен Кейт. Он притворился, что не видит, как Стивен что-то клал в буфет под лестницей.

И только когда миссис Пирсон покормила Стивена, а Иан пожелал ему спокойной ночи, Кейт заговорила:

— Это какой-то ужас, Иан! Отвратительный портрет отвратительной собаки. Картина даже хуже рамки. Лучше посмотри сейчас, чтобы потом не испугаться. Думаю, ты должен будешь притвориться, что тебе она нравится.

Иан посмотрел и с удивлением понял, что Кейт имела в виду. Он точно знал, почему Стивен купил именно эту картину. На месте Стивена он бы тоже выбрал ее.

Направляясь наверх с бутылкой горячей воды, миссис Пирсон услышала разговор, не зная, что речь идет о Стивене. Когда Стивен спросил, ушла ли она, миссис Пирсон, ничего не подозревая, ответила, что она в прихожей с его отцом смеется над какой-то картиной. Внезапная горечь на лице мальчика удивила и обеспокоила ее.

— Что случилось, Стивен? — Она положила руку ему на лоб. — У тебя опять температура?

Стивен оттолкнул ее руку.

— Нет, — пробормотал он.

— Она слишком долго тебя возила, ты ведь еще не оправился. Ей стоило бы быть повнимательнее.

Миссис Пирсон тоже называла Кейт «она». Уверенность Кейт в том, что она хорошо выдрессировала экономку Иана, уже была развеяна.

— Эти художники, — едко заметила миссис Пирсон, — ничего не понимают. — Она выключила свет. — Тебе тепло?

Стивен заставил себя ответить:

— Да.

— Попытайся поскорее заснуть. Ты и так лег позднее обычного.

Стивен подождал, пока она ушла и закрыла дверь, потом тихо встал и подошел к окну. Его отец и Кейт: стояли у ее машины. Боковое освещение было включено, и он смутно видел их. Он не понял, кто сделал первый шаг, но внезапно Кейт оказалась в объятиях его отца. Его короткий поцелуй полоснул Стивена по сердцу, так что он зажмурился, словно от боли. Он вернулся в комнату, пылая от гнева, и бросился на кровать. В уме возник образ матери, ее нежные губы, прохладная кожа. Стивен заставил себя не думать об этом, боясь, что будет очень больно.

На следующее утро опять начались занятия в школе. Иан удивился, что Стивен завернул картину в коричневую бумагу и положил на заднее сиденье машины. Он не должен был ничего знать о подарке, поэтому не мог спросить, зачем Стивен везет его в школу. Он пытался найти разумные объяснения — починить рамку или для уголка зверей. Конечно, он в этот же день привезет ее и завтра подарит ему на день рождения.

У ворот Иан простился со Стивеном и сделал вид, что не замечает большого свертка у него в руках. Ему показалось, что мальчик бледен и напряжен. Вчерашняя поездка не принесла ему пользы.

Джиллиан, почти всю неделю не видевшая Стивена, удивилась его уставшему виду. Он дал ей картину:

— Я привез вам это.

Джиллиан развернула бумагу. Она могла считать картину плохой, но отнюдь не смешной. Она видела ее глазами Стивена и, не пытаясь сделать ему приятное, воскликнула:

— Портрет Брэнди!

Холодный клубок в душе Стивена растаял. Он боялся, что она рассмеется, выразит презрение, скажет, что картина плохая. А вместо этого она сказала то, чего он так ждал от отца. Теперь Стивен мог говорить более спокойно:

— Эта собака похожа на Брэнди. Но это не Брэнди, а викторианский пес.

Это словосочетание показалось им смешным. Стивен заметил веселые искорки в ее глазах и улыбнулся.

— Я купил ее вчера в Шеффилде. — Он рассказал ей про день с Кейт, но не упомянул, что картина — подарок для его отца.

— Я не понимаю: ты принес показать эту картину детям? — спросила Джиллиан.

— Можете показать им, если хотите, но я хочу, чтобы она была у вас.

— Спасибо, — серьезно ответила Джиллиан. — Где ты хочешь, чтобы я ее повесила, — в классе или в гостиной?

— В гостиной, если она вам правда нравится.

«Ты мне очень нравишься, — подумала Джиллиан, — и только это важно».

— В гостиной она и будет висеть, — радостно произнесла она.

Когда Стивен вышел из школы без картины, Иан встревожился. Может, он что-то сказал или сделал, что расстроило мальчика, но ничего вспомнить не мог. Его прошлая встреча с Джиллиан прошла достаточно неровно, чтобы ему захотелось обсуждать с ней этот вопрос, но беспокойство за Стивена пересилило. Он решил подождать, пока Стивен уснет, и поехал к ней. Он приехал в школу вскоре после девяти и запоздало понял, что надо было сначала позвонить. Ночь была туманной и очень темной. Она может испугаться открыть дверь или быть слишком занятой своими делами.

Брэнди промчался вниз по лестнице, ворвался в гостиную и заспешил к двери. Он узнал Иана и закрутил хвостом от восторга. Джиллиан, накинув поверх одежды халат в попытке согреться, отодвинула печатную машинку и отправилась вниз открывать дверь. Она остановилась в коридоре, недоумевая, кто это может быть.

Иан, не зная, слышит она или нет, заговорил с Брэнди, который визжал от радости у закрытой двери. Джиллиан узнала голос Иана и удивилась. Их последний разговор, короткий, резкий и напряженный, пришел ей на память, и она размышляла, что ему может быть нужно. Иан, почувствовав, что она у двери, сказал:

— Это Роско. Простите, что беспокою вас, но мне нужно с вами поговорить.

Она открыла дверь и, вздрогнув от ночного ветра, запахнула халат поплотнее. Иан пришел с мыслью о Стивене. Теперь, глядя на нее, Иан думал только о ней, и все причины его приезда вылетели у него из головы. Она вернула его к реальности:

— Стивен не заболел?

Иан прошел за ней в гостиную.

— Нет.

— Мне показалось, утром он выглядел не очень здоровым.

Иан не ответил. Она заметила, что он смотрит на картину, которую подарил ей Стивен. Она повесила ее на единственную стену, которая была в состоянии выдержать гвоздь. Иан почувствовал укол ревности и резко спросил:

— Думаю, должен поздравить вас с героическим поступком.

Джиллиан решила, что он собирается продолжить спор. Она была выбита из колеи его присутствием, чувствовала усталость и поэтому не стала защищаться.

— Что я натворила на этот раз?

Ее слова насмешили Иана, и он успокоился.

— Похитили мой подарок на день рождения.

Джиллиан молчала.

Он подошел ближе к картине.

— Вы поступили мужественно, повесив ее. Она отвратительна!

Джиллиан поняла и смутилась:

— Хотите сказать, что Стивен купил ее для вас?

— Да, завтра у меня день рождения.

— Тогда почему?

Иан пожал плечами:

— Именно за этим я и пришёл. Я думал, вы мне объясните.

Они уселись друг напротив друга у каминной решетки. Джиллиан пыталась вспомнить слова Стивена. Она была уверена, что про отца он не упоминал. Иан признался:

— Я сделал Кейт несколько презрительных замечаний насчет картины, но не в его присутствии.

— Она не могла передать?

— Естественно, нет.

— Тогда я не понимаю, почему он отдал ее мне.

Иан пристально посмотрел на нее. Привязанность к ней мальчика росла. Возможно, он просто предпочитал ее.

— Может, это был каприз. Он купил картину для меня, потом передумал и отдал вам. Он с вами ладит.

Джиллиан заметила недовольство в его голосе и быстро сказала:

— Он бы так не передумал.

Иан поднялся.

— Но это произошло, и вы не можете объяснить почему.

— Я, как и вы, ничего не понимаю.

Иан опять посмотрел на картину. Несмотря на то, что она была ужасна, он хотел ее.

— Похоже, она вам по вкусу!

— Я не могу отдать ее, ведь Стивен подарил ее мне.

— Да, как я уже сказал, она вам по душе.

— Простите, — ответила Джиллиан.

Иан понял, что она хотела сказать, и ее сожаление рассердило его. Он притворился, что не понял.

— Вам придется ее терпеть до конца года. Если бы он дал ее мне, пришлось бы мне терпеть, пока бы он сам не решил от нее избавиться.

— Вы бы повесили ее? — с любопытством спросила она.

— Да, — решительно ответил Иан.

— Завтра ему будет неловко, если он ничего вам не подарит.

Иан заметил, что Джиллиан сочувствует мальчику.

— В гараже спрятан скворечник. Думаю, он сначала хотел подарить его.

Джиллиан с сожалением заметила:

— Я пыталась ему помочь, но я не лучше его разбираюсь в такой работе. Птица, которая влетит туда, напорется на гвозди. Я посоветовала ему подрезать их.

— Хороший совет, но, к счастью, он им не воспользовался.

Иан посмотрел на халат.

— Простите, что так поздно.

— Нет. Я надела его для тепла. Парафиновая печь наверху плохо греет.

Иан не стал говорить, что она сама решилась на эти спартанские условия, и заметил:

— Для деревни уже поздно. — Брэнди тыкался мордой в его ладонь. — Надеюсь, он не всех так радостно встречает? — улыбнулся Иан. — Вы должны научить его выглядеть свирепо.

— Он выглядит свирепо, если рядом кошки или птицы.

Иан озабоченно произнес:

— Я дал его вам для защиты, а не для того, чтобы он лаял.

— Я рада, что он со мной.

Это была правда. Брэнди мог лаять при крике ночной птицы и вздрагивать, когда в углах скреблись мыши, но Джиллиан была довольна. Она не стала говорить Иану про нелепые разговоры, которые вела с ним. «Брэнди, не будь ты таким нервным! Ты здесь, чтобы защищать меня», «Нет, там никого нет, может, если только кошка или заяц», «Ради бога, песик, проснись и перестань скулить, это всего лишь сон!».

— Дома у меня еще четыре боксера. Я могу дать вам более смелого.

— Брэнди достаточно смел для меня.

— Вы его любите не меньше Стивена.

— Да.

Гнев Иана прошел. Он снова обратил внимание на картину.

— Потрясающее сходство. Возможно, это был не такой уж мужественный поступок.

Он попытался представить картину в гостиной Кейт. Там контраст был бы слишком резким. Он вспомнил, как ответила Джиллиан, когда он предложил, что Кейт может ей помочь с обустройством школы. Теперь он понял, каким нелепым было это предложение, и Джиллиан тут же рассердилась. Несмотря на трогательно серьезное выражение ее лица, с ней было нелегко. Их отношения напоминали бури с редкими периодами затишья. Иан был рад, что преодолел неловкость и зашел. По крайней мере, сейчас был период затишья. Он сказал:

— Я должен извиниться за прошлый разговор.

Джиллиан удивленно вспыхнула.

— Это была и моя вина.

Он подошел к двери. Стояла мрачная ночь, и доски в старом здании скрипели. Иан беспокоился за нее. Как глупо она поступила, поселившись в этом одиноком месте. Потом он вспомнил про ее дружбу с Брендой Ротон.

— Почему бы вам не спросить у Бренды, не знает ли она какую-нибудь сельскую девушку, которая могла бы спать в доме? У вас ведь две спальни?

— Одна служит кабинетом. Я в ней печатаю. В любом случае не могу представить, чтобы какая-нибудь девушка согласилась приходить.

Это верно, подумал Иан. Он не хотел пугать ее, но должен был это сказать ради нее.

— Не открывайте дверь, пока не будете уверены, кто стучит. И не выпускайте собаку на ночь. Он может казаться глупым, но в чрезвычайной ситуации может проявить сообразительность. Он вам нужен в доме.

— Все будет в порядке. — Джиллиан произнесла эти слова почти автоматически.

Ты, Дэвид, моя мать — все так беспокоитесь за меня, подумала она. Ты должен беспокоиться меньше всех.

Но только его тревога больше всего трогала Джиллиан. В ту ночь она не могла заснуть, потому что приход Иана смутил ее. Она продолжала мысленно пересказывать их разговор, слышала его голос, вспоминала, как он выглядел. Причина его прихода беспокоила ее. Она почувствовала его негодование и могла его понять. Несмотря на его осторожность, он отталкивал Стивена, и мальчик страдал. Сможет ли она аккуратно узнать, почему Стивен отдал ей картину, но Джиллиан знала, что это будет трудно. Стивен слишком умен, чтобы с ним притворяться. Джиллиан не знала, что эта картина — подарок его отцу. Но она принадлежит Иану, надо найти способ, чтобы мальчик мог подарить ее.

Утром она позвонила Иану посоветоваться. Он ждал звонка от Кейт и удивился, услышав голос Джиллиан. Джиллиан заметила удивление и была готова избить себя за то, что позвонила. Она грубовато сказала:

— Я хотела узнать, может, мне стоит спросить у Стивена, почему он передумал.

Иан смирился с мыслью, что это звонит Джиллиан, и его голос немного смягчился.

— Нет, не стоит. Пусть это вас не беспокоит.

— Я чувствую себя виноватой, — возразила она.

— Не надо. Это была не ваша вина.

— Он подарил вам скворечник?

— Да, со всеми гвоздями. — Иан улыбнулся.

Наступило неловкое молчание, которое первой нарушила Джиллиан:

— Значит, я ничем не могу помочь?

— Вы могли бы поздравить меня с днем рождения.

Джиллиан рассмеялась.

— Конечно, я вас поздравляю. Желаю вам хорошего дня.

— Обычный рабочий день.

Иан не сказал ей, что вечером они с Кейт идут в сельский клуб. Ему не хотелось идти. Портсигар, который подарила Кейт, был слишком дорогим, слишком обязывающим. Он смутил, а не порадовал его. Подарок Кейт ставил его в положение, когда он должен был принять решение о будущем. Если он не хочет на ней жениться, значит, пора ей об этом сказать. Он собирался все прояснить сегодня вечером.

Иан опять обратился мыслями к Джиллиан. Он чувствовал ее врожденную сдержанность, граничащую с застенчивостью, несмотря на взрывы гнева там, где дело касалось Стивена. Хорошо, что она позвонила. Иан подумал, что пригласил бы ее куда-нибудь, если бы вечер не был уже занят. Это желание быть с ней, которое, как всегда, вызывало раздражение, теперь встревожило его. Он не мог разобраться в своих чувствах к ней. Когда она была в его доме, он понимал, что не может быстро ее выпроводить. Вчера вечером ему не хотелось уходить. Ее участие к Стивену трогало его, но в то же время раздражало. То, что она критикует его отношение к Стивену, вызывало у него бешенство. Иногда Иан думал, что будет счастлив, когда она уедет, и иногда ему казалось, что он станет жалеть. Он знал, что ведет себя нелогично, и проклинал себя за это.

Иан прошел в кабинет, стремясь выбросить Джиллиан из головы, но даже составление указателей не помогло ему в этом. Джиллиан по-прежнему была рядом. Кейт почувствовала его настроение, когда Иан зашел к ней. Она была достаточно умна, чтобы понимать, что ее подарок был неверным шагом. Она играла на неуверенности Иана и была готова к его осторожному отказу. Она старалась не думать о том, что может потерять его. Если ее подарок пришелся не вовремя и ставил ее в прежнюю позицию, не стоило сдаваться. Злясь на свою ошибку и опасаясь сделать неверный шаг, Кейт ждала, когда Иан облечет свои чувства в слова.

Ему было сложно говорить.

— Кейт, это очень красивый подарок, но я не могу его принять. — Это прозвучало грубо, и Иан попытался смягчить свои слова: — Я очень ценю его, но не могу позволить, чтобы ты так тратилась на меня. — Он вытащил портсигар из кармана и подал ей.

Пальто Кейт было наброшено на стул в гостиной. Она взяла его и прислонилась щекой к мягкому меху. Она не ожидала, что Иан будет столь прямолинеен и вернет портсигар. Не обращая на него внимания, она протянула Иану пальто:

— Помоги, пожалуйста. Оно цепляется за воротник платья.

Положив портсигар на стол, Иан помог ей надеть пальто. Кейт улыбнулась и не показала своей досады.

— Иан, честно, это всего лишь безделушка. — Она взглянула на стол. Поступок Иана был понятен. Остается только сгладить эту нелепую ошибку. Чем меньше будет сказано, тем лучше. Голос Кейт был беспечен. — Но если ты так чувствуешь…

Хотя Иан почувствовал ее досаду, он боялся ранить ее.

— Прости, Кейт.

Она отмахнулась.

— Выпьем перед уходом?

— Как хочешь.

Иан был благодарен, что она восприняла это так легко. Только к концу вечера он понял, что они говорили ни о чем. Они не притворялись. Кейт была очаровательна, проста, проницательна. Ему не приходилось что-то выдумывать. Казалось, она смирилась с тем, что между ними возможна только дружба, которая, как по волшебству, все еще существовала. Иан так привык полагаться на нее и был рад, что Кейт отличается здравым смыслом. Он положил конец их отношениям, а она не возражала.

Только оказавшись одна, Кейт дала волю чувствам. Портсигар все еще лежал на столе. Она взяла его и швырнула в ящик стола. Ладно, подумала она, значит, еще слишком рано.

Она отказывалась принять поражение. Иан привлекал ее, и она хотела заполучить его. Она всегда получала то, что хотела. Подарок пришелся не вовремя. Иан не хотел, чтобы она получила на него права. Рейчел по-прежнему была здесь, но сила прошлого ограниченна. Он не может вечно жить воспоминаниями. В один прекрасный день его доверие к ней приведет к тому, что он сделает ей предложение. Брак между ними станет неизбежен, но ей придется подождать. Игра будет идти по правилам Иана.

Кейт принялась перебирать события вечера. Они немного танцевали, поужинали, говорили о его работе. Она уходила от серьезных разговоров, чувствуя, что он хочет сказать. Она ничего не добилась своим подарком, но ничего и не потеряла. Чтобы предотвратить разрыв, потребовалось все ее мастерство. Это был один из самых трудных вечеров в жизни Кейт.

 

Глава 4

Джиллиан поняла, что для того, чтобы писалось легко, нужно освободить душу от всяких чувств. C каждым днем это становилось сделать все труднее. Она не могла сосредоточиться. Герои ее книги вели себя не так, как надо, и приходилось рвать страницы. Она отказывалась признать истинную причину происходящего и приписывала все усталости. Джиллиан решила, что она переутомилась, слишком долго сидела взаперти. Ей нужно больше выходить. Тут на помощь пришла Бренда. В бадминтон, о котором она говорила, играли в деревенском зале. Джиллиан попробовала, и, хотя ей не удалось дорасти до уровня окружных соревнований, она сумела занять четвертое место в парной игре. Молодые люди, в основном сыновья и дочери местных фермеров, вели себя дружелюбно. Вечера можно было проводить с пользой. Ужин, телевизор и сплетни были к услугам Джиллиан. Приняв несколько приглашений, она познакомилась с родителями своих учеников. Это были добрые и радушные люди. Джиллиан знала, что ей легко будет стать в деревне своей.

По выходным она ходила на танцы с Дэвидом, иногда к ним присоединялась Анна с биохимиком из университета. Дэвид, наталкиваясь на сдержанное отношение Джиллиан, видел, как Анна влюблена в ничем не примечательного, довольно скучного молодого человека, и начинал сердиться.

Джиллиан, слишком поглощенная собственными переживаниями, ничего этого не замечала. Выходы в свет не давали ей успокоения. Она была слишком взбудоражена, чтобы писать. Невозможность завершить роман беспокоила ее. Она знала, что ей нужно еще остаться в школе, но не могла вынести лишних трех месяцев одиноких ночей. Стивену удалось разрешить этот вопрос. Стремясь привлечь внимание своего отца, он стал по вечерам сбегать из дома и гулять допоздна. Темнота пугала его, и он всегда держался поближе к дому. Иан это не знал и беспокоился. Он принял решение отправить мальчика в школу-интернат. Нежелание миссис Пирсон следить за ним, когда Иана не было дома, убедило его в том, что он принял верное решение.

Как-то днем Иан появился в школе, предварительно приказав Стивену ждать в машине. Он сразу перешел к делу.

— Вам не понравится то, что я скажу, но я уже принял решение, несмотря на то, одобрите вы его или нет. Я записал Стивена в приготовительную школу. Он будет там учиться после Пасхи. В апреле ему исполнится девять, я начинал учиться, когда был на год моложе.

Зеленоватое платье Джиллиан было перепачкано мелом. Она стряхнула его, отвернув лицо от Иана. Ее голос прозвучал резко, словно отзываясь на внутреннее раздражение Иана.

— Вам не надо передо мной оправдываться.

— Точно. — Иан знал, что она расстроится, и приготовился к битве. Он не собирался говорить ей о причинах, по которым отсылает Стивена, но сделал это.

Джиллиан взволновало то, что Стивен был настолько несчастен. Днем он казался вполне радостным. Она знала, что ему нравится быть с ней и другими детьми. Иногда она замечала в его глазах тревогу, но была удивлена, что он выбрал такой способ бунта. Она старалась представить его вечера дома.

— Возможно, ему нужно играть с другими детьми. Занятия кончаются рано. Не могли бы вы иногда приглашать ребят Локсли?

— Я приглашаю, но стоит им уйти, как он убегает.

Джиллиан увидела глубокие морщины на его лице и поняла, что он искренне переживает.

— Вы когда-нибудь играете с ним? — Она знала про сказку на ночь и догадалась, что она превратилась в своего рода обязанность. Между ними не было согласия.

Иан был на пределе.

— Я начал учить его играть в шахматы. И если вы хотите сказать, что я зря трачу время, то не стоит, — ему это нравится.

— Ему больше бы понравились шашки или простая карточная игра. Неужели вы не понимаете, что он делает все, чтобы угодить вам?

Осознание того, что она может быть права, не успокоило Иана.

— Он будет учиться здесь еще один триместр. Не знаю, сколько вы собираетесь тут пробыть. Викарий сказал мне, что не получил ваше заявление об уходе. Вы ведь сказали ему, что будете работать только один триместр?

Джиллиан знала, что ей надо принять решение до конца недели, и все еще колебалась. Она не ответила, и Иан продолжал:

— Вероятно, придет новый человек и придется просить его.

— Просить?

— Стивен на год отстает с латынью и французским.

— Вы хотите, чтобы я занималась с ним?

— Вы или ваш последователь.

Внезапно Джиллиан приняла решение.

— Думаю, вы не правы, отправляя его в школу, но, если хотите, я могу заниматься с ним французским и латынью.

— То есть вы остаетесь?

Она не поняла выражения в его глазах.

— Еще на один триместр, не больше.

— Чтобы закончить книгу?

— Да, чтобы закончить книгу.

— Хорошо, — сухо произнес Иан. — Тогда мы договоримся об оплате. Естественно, я не прошу заниматься с ним в учебные часы. У вас и так достаточно работы.

Джиллиан не подумала об оплате и удивилась.

Иан спросил:

— Вы сможете посвятить ему пару часов в субботу утром или предпочтете заниматься днем?

— Днем он устанет.

— Вы согласны на субботу? Здесь или у меня дома?

— Здесь, — твердо ответила Джиллиан.

— Не знаю, сколько обычно за это платят. Пара гиней за занятие пойдет?

Джиллиан возразила, что деньги ей не нужны, но он перебил:

— Бросьте, будьте реалистом. Купите на них бумагу и копирку.

Когда Иан направился к машине, Джиллиан подумала, почему он сам не захотел заниматься со Стивеном. Она бегло говорила по-французски, но ее латынь была ужасна. Джиллиан побежала за ним. Услышав ее шаги, он остановился.

— Ну что?

— Я очень плохо знаю латынь, — выдохнула она.

Это признание рассмешило Иана.

— Но вы можете прочесть одну страницу?

— Вы ведь тоже бы могли.

Сам он великолепно знал латынь. Он мог бы учить Стивена обоим предметам, но боялся, что ему не хватит терпения. Не стоило еще больше настраивать ребенка против себя.

Иан не сказал ей истинную причину.

— У меня нет времени. Помните, свободное время я провожу почти так же, как и вы, только я обещал рукопись к началу весны.

— Вам повезло, что у вас есть издатель, — с чувством произнесла Джиллиан.

— Если вам нужен совет насчет издания книги, я могу помочь, — внезапно сказал он.

Джиллиан вспыхнула.

— Это не имеет отношения к науке.

Иан сдержал смех.

— Роман? — серьезно спросил он.

— Да.

— Тогда, боюсь, это вне сферы моей компетенции, но мои агенты постарались бы вам помочь. Скажите, когда закончите писать, и я дам вам их адрес. Они занимаются любыми книгами.

— Спасибо, скажу.

Иан с удивлением подумал, что они опять друзья. Стивен махнул ему рукой из машины, и он махнул в ответ.

— Он знает про школу? — Когда Джиллиан задала этот вопрос, то почувствовала, что ее тон опять стал ледяным.

— Я сказал ему, что это не точно, что, возможно, ему когда-нибудь придется туда уехать.

— Но это точно?

Они опять оказались по разные стороны баррикады.

— Да, это точно. Но я не хочу, чтобы он заранее переживал. Если это произойдет в будущем, он постепенно привыкнет к мысли.

Джиллиан не ответила. Иан смотрел на ее выразительное лицо. Хорошо, подумал он, ты не одобряешь. Но ты будешь учить Стивена как можно лучше. Интересно, перестанут ли они когда-нибудь ссориться из-за мальчика?

Нужно было достать учебник по латыни, и здесь помог Дэвид. Джиллиан отправилась в Шеффилд, чтобы сделать кое-какие покупки на Касл-Маркет. Они вместе выпили чаю, потом прошлись по книжным магазинам и нашли нужную книгу. Дэвид был уверен, что она уедет в конце триместра, и пришел в ярость, когда она сказала, что этого не будет.

— Закончишь свой чертов роман в другом месте! В январе там все будет завалено снегом. Ты не знаешь, что такое зима.

— Если меня завалит снегом, дети не смогут прийти, и у меня будет много свободного времени. — Джиллиан говорила беспечно.

— Нет нормального освещения, надо доставать топливо…

— Мне не нужно спускаться в шахту.

— Придется копать землю.

— Дома у меня есть запасы.

— Ради бога, где они могут быть в этой крысиной норе? Джиллиан, я устал от всего этого. Я не могу ждать вечно. Я люблю тебя, но есть предел терпению. Я хочу услышать — да или нет.

Джиллиан поняла, что он прав. Она часто говорила нет, но была рада, когда Дэвид не обращал внимания. Ей нравилось, что он рядом.

— Ну? — Он пристально смотрел ей в глаза.

— Я дорожу твоей дружбой.

— Боже мой! — Дэвид нетерпеливо дернулся. — Хватит слащавых комплиментов. Это на тебя не похоже.

— Я не могу сказать по-другому. Я правда дорожу твоей дружбой, но я не люблю тебя.

— Думаешь, любовь в твоем понимании существует?

— Да, существует.

— Тогда у тебя есть кто-то еще?

— Нет.

— Ты уверена? — Дэвид вспомнил про Роско и спросил: — Это Иан Роско?

Джиллиан рассердилась:

— Ты уже спрашивал. Нельзя любить того, с кем не можешь согласиться. Если между нами и существует чувство, то это точно не любовь.

Ее раздражение обеспокоило Дэвида. Он считал, что Роско связан с Кейт, что его власть над Джиллиан была лишь временной, но теперь он не был так уверен. Очевидно, Роско все еще волновал ее, не давал ей покоя. Дэвид принял решение:

— После того, как я отвезу тебя сегодня в школу, я больше не буду встречаться с тобой, пока ты сама не сделаешь первый шаг. Ты знаешь, где меня найти.

Джиллиан поняла, что он по-настоящему обижен, и ей стало его жаль.

— Хорошо, Дэвид. Ты слишком долго терпел меня.

Он не сделал попытки войти с ней в школу или поцеловать ее. Впервые она взяла инициативу в свои руки и быстро поцеловала его. Дэвид прижал ее к себе, потом отпустил.

Хотя Стивен и привязался к Джиллиан, мысль о том, что придется тратить часть субботы, пришлась ему не по душе. Джиллиан понимала и сочувствовала ему. Она решила сделать уроки как можно более занимательными.

— Мы придумаем вот что, — сказала она ему в первый день занятий. — Ты будешь мальчиком-французом по имени Пьер и можешь называть меня любым французским именем.

Стивен серьезно отнесся к ее предложению.

— Я знал пуделя по имени Люсетт.

— Пусть будет Люсетт, — согласилась Джиллиан и улыбнулась. — Надеюсь, я не напоминаю тебе пуделя?

— У нее, — сказал он, — волосы такого же цвета, как у моей мамы.

Они сидели у камина в гостиной. Джиллиан приготовила кофе. Стивен сказал, что ему нравится кофе больше, чем молоко. Джиллиан не поверила, но спорить не стала. Он никогда раньше не говорил о своей матери.

— У нее?

— Кейт, — нехотя объяснил Стивен.

— У твоей мамы были светлые волосы? — мягко спросила Джиллиан.

— Да.

Джиллиан надеялась, что он скажет больше. Ему станет легче, если он поговорит об этом, но она не имела права настаивать.

— У вас темные волосы. Вы совсем не похожи на мою маму.

— Нет.

— Но вы больше походите на нее, чем она.

— Правда?

Стивен не ответил, и Джиллиан поняла, что он не хочет больше говорить об этом. Она весело произнесла:

— Я похожа на Люсетт, а ты на Пьера. Это комната во Франции, и все вещи носят французские названия.

Брэнди лег у ног Стивена.

— Даже Брэнди?

— Даже он.

Стивен нахмурился.

— Ты будешь Гастоном. Гастон — это негодяй в моем рассказе, — объяснил он Джиллиан.

Он уселся на корточки рядом с Брэнди и погладил его морду.

— Ты не негодяй, — серьезно сказал он, — но я не знаю других французских имен.

— Пусть будет Гастон. Скажи ему по-французски, Пьер.

— Если уроки будут такие, то я не возражаю! — улыбнулся Стивен.

Французский шел легко. В погожие дни Джиллиан шла со Стивеном на вересковые пустоши. Она заставляла его говорить простые предложения о том, что они видели. В дождливые или очень холодные дни они сидели в гостиной и делали вид, что находятся в разных местах. То это был магазин, и они по очереди изображали продавцов, то это была лодка, то самолет. Проигрывание ситуаций внушало Стивену уверенность в своих силах. Джиллиан решила, что неплохо бы написать рождественскую пьесу для родителей, и спросила, не хочет ли он сыграть роль Иосифа.

— На сцене перед множеством людей? — Стивен не был уверен.

— Нет, в классе перед родителями.

— Да, мне бы хотелось.

— Отлично. Спроси миссис Пирсон, нет ли у нее старой ткани, чтобы сделать костюм. Ей не нужно будет его шить, я сама это сделаю.

Обычно Иан в субботу подвозил Стивена к школе, оставлял его у ворот и забирал через два часа. Он не видел Джиллиан, и она никогда не выходила к нему. Стивен передал ее просьбу миссис Пирсон, и та попросила своего хозяина выяснить, о чем идет речь.

Иан посадил Стивена в машину и попросил его подождать несколько минут, пока он поговорит с мисс Уорд. Когда он вошел в школу, Джиллиан несла в руках пустые кофейные чашки.

— Неудивительно, что ему нравится приходить. Я вижу, у вас есть сандвичи.

Джиллиан пригласила его войти.

— Я пришел не просто чтобы спросить насчет костюма. Поздравляю вас. Вы делаете большую работу.

Джиллиан покраснела от удовольствия.

— Его французский стал лучше. Латынь для нас сложнее.

— Я понимаю, но не беспокойтесь. По крайней мере, он будет знать хотя бы немного. Кстати, кто такая Люсетт?

Джиллиан объяснила ему. Иан усмехнулся.

— Я рад. А то недавно он написал на зеркале в ванной «Аmo Lucette».

Джиллиан paccмеялась.

— Это ничего не значит. «Любить» — первый латинский глагол, который он выучил. Он мог бы написать «Аmo Gaston».

— Гастон?

— Брэнди.

Иан удивился.

— Брэнди — это французский пес по кличке Гастон. Стивен — Пьер. Я Люсетт. А эта комната может превращаться во что угодно.

Иан улыбнулся.

— У вас богатая фантазия. Кстати, как продвигается роман?

Джиллиан наполовину перепечатала его, но все еще сражалась с последней главой.

— Он займет следующий триместр. Я надеюсь закончить его к Рождеству.

Это напомнило ему о костюме, и Джиллиан объяснила, что ей нужно.

Иан сказал, что передаст ее просьбу экономке.

— Это достижение, что вам удалось уговорить его играть. Год назад он бы на это не решился.

— На это нужно время. Год назад было еще слишком близко… — Джиллиан замолчала.

— К несчастному случаю? Согласен. К следующей Пасхе он свыкнется с мыслью, что ему придется уехать из дома. Надеюсь, вы ему не сказали?

— Нет.

Иан взглянул на нее с легким удивлением, понимая, что ей потребовалось усилие, чтобы не сказать ему больше. Он поспешил уйти, прежде чем она успела бы нарушить его доброе расположение духа.

Детям понравилась мысль о рождественской пьесе. Они написали собственные версии пьесы и голосовали, чтобы выбрать лучшую. Пьеса Стивена оказалась лучше всех, поэтому ее и выбрали. Были написаны программы и назначена дата.

За неделю до представления в школе появился Дэвенпорт. Он был настроен воинственно, пытался это скрыть, но безуспешно.

— Я хотел спросить, могу ли я сделать для вас сцену? — Его взгляд, как обычно, скользнул по Джиллиан, задержавшись на ее груди и длинных, стройных ногах.

Она попыталась скрыть неприязнь и ответила:

— Вы очень добры, но сцена нам не понадобится, поскольку зрителей будет немного.

Он этого ожидал и был бы смущен, ответь она иначе.

— Как пожелаете. Скажите мне, мисс Уорд, что вы имеете против Тима?

Вопрос был таким неожиданным, что Джиллиан не сразу нашлась что ответить. С мальчиком у нее были хорошие отношения. Иногда он ее сердил, впрочем, не очень сильно. Она пыталась идти навстречу его интересам, а он, в свою очередь, старался как мог.

— Я вас не понимаю, — ответила она.

Намерения Дэвенпорта стали очевидны.

— Он ведь самый старший в классе?

— Да, на пару месяцев.

— Но вы не выбрали его версию пьесы.

— Я не выбирала ничьей версии. Дети сами голосовали.

Он ей не поверил:

— Выбрали Стивена Роско, не так ли?

— Да.

— Не говорите мне, что восьмилетний ребенок может написать лучше одиннадцатилетнего!

Джиллиан пыталась сдержаться.

— Возраст не имеет никакого значения. Талант или есть, или его нет.

— Или это ваш любимчик.

— Не говорите глупостей!

Лицо Дэвенпорта покраснело, взгляд стал тяжелым.

— А роли, кого играет Тим?

— Пастуха.

— А сын Роско — Иосифа. Иосифом должен был стать Тим.

— Он сказал вам, что хочет играть эту роль?

— Это не имеет никакого отношения.

— Это важнее, чем ваше мнение. Я учитываю чувства детей. Если Тим недоволен, мы могли бы все с ним обсудить.

— И вы бы дали ему роль?

— Нет, но я бы объяснила ему, почему ее получил Стивен.

— И почему он ее получил?

Джиллиан рассердилась. Она дала ему эту роль, потому что считала, что это будет целебным для мальчика. Играл он не очень хорошо, но этого было достаточно. Ему нужно было раскрыться, а Тиму Дэвенпорту нет. Но она не собиралась объяснять это его отцу.

— По уважительным причинам, которые не имеют к вам никакого отношения.

Дэвенпорт больше не мог сдерживаться.

— Вы выскочка и маленькая нахалка! Другая учительница знала, что делать. Она бы позаботилась о справедливости. Я намерен перевести мальчика в другую школу.

— Можете делать что хотите.

Джиллиан развернулась и вышла из класса. Она думала, что Дэвенпорт последует за ней, и стояла, прислушиваясь. Дверь хлопнула, и Джиллиан с облегчением вздохнула. Выскочка и маленькая нахалка? Внезапно эти слова показались ей смешными, и, несмотря на гнев, она рассмеялась. Значит, он переведет Тима в другую школу? Одиннадцать детей вместо двенадцати. Тем лучше. Она подумала о Тиме. Бедняге придется нелегко, выслушивая дома критические замечания родителей, а в школе пытаясь поддерживать с ней нормальные отношения. Если он останется, надо будет обращаться с ним потактичнее.

Джиллиан поднялась наверх и подумала о своей книге. У поступков ее героев не было серьезных последствий. Когда Франческа отказалась прыгнуть в постель к итальянскому музыканту, он не обвинял ее в том, что она пристрастно относится к его сыну. К тому же сына у него не было. Дети все только усложняли — сын Дэвенпорта, сын Иана.

«Хорошо, — подумала она, — мне нравится Стивен. Мне не просто жаль его, мне он нравится. Я не оказываю ему предпочтения. Его пьеса была лучшей, к тому же дети сами ее выбрали, а не я. Он играет не очень хорошо, но и Тим Дэвенпорт играет не лучше. Стивену нужна эта роль, а Дэвенпорт-старший может убираться ко всем чертям!»

Стивен, как и все остальные дети, обожал репетиции. Как только костюмы были готовы, они стали репетировать в них, чтобы привыкнуть. Миссис Пирсон нашла полосатые занавески, которые так и остались полосатыми занавесками, как ни старалась Джиллиан, но никто не возражал. Стивен все увереннее играл свою роль и сердился, когда кто-нибудь забывал слова.

Однажды он пожаловался Джиллиан:

— Гавриил портит мою пьесу.

— Это потому, что он беспокоится о своих крыльях.

— Тогда пусть он без них.

— Не могу, Стивен. Он так много потратил на них времени.

— Думаете, я могу сделать его роль короче?

— Это твоя пьеса. Делай, как знаешь.

— А вы бы сделали свою пьесу короче, если нужно?

— Это не пьеса, а роман. — Как-то раз Джиллиан, убеждая Стивена не бросать работу в середине, рассказала ему о своей книге.

— Тогда роман.

— Между ними большая разница. В пьесе все зависит от участников.

Стивен принял верное решение:

— Тогда я сделаю его роль короче.

Джиллиан согласилась.

— А теперь твоя роль, Стивен. Когда ты идешь под руку с Марией, постарайся идти в ногу с мелодией «Маленький город Вифлеем», которую играет Дженнифер. Ты ведь не Пит с его реактивным двигателем.

— В юбке я чувствую себя таким ничтожеством. К тому же Мария щиплет меня за руку.

— Все мужчины в то время носили юбки, только они называли их «одеяния». И я скажу Марии, чтобы она перестала щипаться. — Джиллиан серьезно спросила: — Ты правда чувствуешь себя ничтожеством?

— Да, — улыбнулся Стивен, — но я не возражаю.

Джиллиан улыбнулась в ответ. Она поняла, что он не делает ей одолжение, а действительно получает удовольствие от работы.

Представление должно было начаться в шесть часов, и родители привезли детей в школу в половине шестого. Бренда обещала помочь, но заболела гриппом, и вместо нее вызвались несколько родителей. Они уже приняли Джиллиан, за исключением Дэвенпортов. Мать Тима привезла его и уехала. Джиллиан, не знавшая, появится ли он вообще, поняла, что это было своего рода одолжение, и подумала, не заглянет ли сам Дэвенпорт.

Иан приехал со Стивеном и передал его Джиллиан. На ней было оранжевое шерстяное платье с короткими рукавами и прямой юбкой. Она все время проводила рукой по волосам, и ее челка была растрепана. В минуты волнения она выглядела еще привлекательнее.

Иан спросил, может ли он помочь.

— Я буду ужасно благодарна, если вы расставите стулья.

— С удовольствием. Это не премьера на Друри-Лейн. Успокойтесь!

— Двенадцать детей, а я потеряла булавки! Нам нечем закрепить головные уборы. Какая же я дура, мне следовала купить запасные…

Иан снял галстук.

— Пусть и остальные сделают то же самое. Закрепите ими головные уборы, обвяжите вокруг головы.

Джиллиан искренне произнесла:

— Вы настоящий гений!

Иан расхохотался. Перед началом представления викарий произнес речь. Она была короткой и праздничной. Джиллиан сказали, что она проделала хорошую работу и все ей благодарны. Викарий пожелал ей успешного второго триместра после рождественских каникул и сказал, что рад, что она решила остаться.

«Громкий свист Дэвенпорта и его сторонников», — подумала Джиллиан, но Дэвенпортов, за исключением Тима, не было, а если у них и были сторонники, то они никак не проявляли своих чувств.

Иан тихо сказал:

— Это мнение большинства. Вы хотите сказать несколько слов?

— А я должна?

— Обычно учителя это делают.

— Боже! — вздохнула Джиллиан. — Сегодня я ощущаю себя такой жалкой и смущенной.

Она произнесла краткую речь, закончив ее словами:

— А теперь все дети собрались в моей гостиной, и, наверное, половина из них уже потеряла свои костюмы. Мы будем благодарны вам за терпение, и, пожалуйста, не ждите слишком многого!

Дженнифер была уже за пианино. Она сыграла музыку для Гавриила, но он был еще в гостиной и не слышал.

Джиллиан пошла за ним и сердито сказала:

— Ты должен был быть готов.

— Я был готов. — Мальчик чуть не плакал. — Стивен сказал, что идет домой.

— Ты хорошо знаешь свою роль. Не обращай внимания на то, что говорит Стивен.

— Это не имеет отношения к моей роли.

Остальные дети разом заговорили. Происшествие имело отношение к Стивену.

Джиллиан оглядела битком набитую комнату. Стивена там не было.

— Так что именно сказал Стивен?

Дети закричали хором:

— Он не будет играть!

Девочка, игравшая роль Марии, заплакала.

— Он ушел через заднюю дверь.

Джиллиан была слишком взволнована, чтобы отнестись к этому спокойно. Она вернулась в класс и нашла Иана.

— Я не думаю, что он испугался. Он и виду не показывал. Мне пойти искать его или вы сами?

Иан не на шутку разозлился. Это были обычные проделки Стивена, но сейчас он от него этого не ожидал.

— Я сам. Вы нужны здесь. Кто-нибудь другой может сыграть его роль, если мне не удастся найти его сразу?

— Да, любой из пастухов, но не так хорошо, как он. Они не репетировали.

Иан сказал:

— Дайте мне пять минут.

Когда он не вернулся через четверть часа, гнев Джиллиан исчез и она начала беспокоиться за мальчика. Она решила дать роль Брайану Локсли. Стивен исчез в своем костюме, а одежда Брайана лучше всего подходила к роли пастуха.

— Брайан, сможешь? Думаю, мы все знаем слова.

— А Тим? — как-то странно спросил Брайан.

Джиллиан удивилась. Тим? Он дерзко смотрел на нее. Она думала, что отец ничего не рассказал ему, но теперь поняла, что ошиблась.

— Тим слишком высокий для Марии. Они не смогут идти вместе. — Это была правда.

— Хорошо, я не против, — ответил Брайан. — Но Тим сказал Стивену, что его отец выгонит вас из школы, если вы не дадите ему роль.

— Что он сказал? — слабым голосом переспросила Джиллиан.

Тим побагровел.

— Я пошутил. Я не хотел.

— Но ты сказал! — с горечью произнесла Джиллиан. — И Стивен тебе поверил, а теперь посмотри, что ты наделал.

Она вышла на улицу в поисках Иана, но ночь была темной и беззвездной. Она могла представить себе этот разговор и реакцию Стивена на угрозу Тима. Джиллиан вернулась к родителям и сообщила им, что представление задерживается. Она объяснила, что это не вина Стивена и его роль сыграет другой ученик. Пьесу написал Стивен, и ей даже больше его жаль, что он не увидит ее. Она призналась во всем викарию. Он не был так ошарашен, как она. Он знал человеческую природу и спокойно ответил:

— Давайте надеяться, что он скажет отцу правду.

Иан Роско считал, что мальчик нарочно сорвал вечер, и он не будет церемониться.

Джиллиан была на грани истерики.

— Если бы я могла пойти их искать, но я нужна здесь.

Викарий сказал, что пойдет искать с Кендриком. Кендрик не проговорится. Они с Дэвенпортом не ладили, но все равно он не станет распространять о нем слухи. Викарий считал умение молчать одной из первых человеческих добродетелей. Если люди узнают, что случилось, они станут додумывать по-своему. Аморальное поведение Дэвенпорта всем хорошо известно. Распределение ролей в рождественском представлении может иметь значение только тогда, когда затронуты чьи-то чувства. Викарий представил предложение Дэвенпорта и отказ. Другие тоже могут так подумать. Девушке и так пришлось несладко.

Он улыбнулся ей.

— Предоставьте это мне и не волнуйтесь. Просто проследите, чтобы пьеса прошла как можно лучше, а если новый Иосиф не помнит слова, это не так уж важно.

Джиллиан сдержанно ответила:

— Ничто не имеет значения, кроме Стивена. Ради бога, как можно быстрее расскажите обо всем Иану.

Иан? Викарий начал понимать, что происходит.

Стивен спрятался на заднем сиденье «мини» Джиллиан. Он не посмел включить свет и лежал в темноте. Тим говорил с такой холодной злобой, что он ему поверил. Он хотел играть, но тогда разгневанный Дэвенпорт причинит вред мисс Уорд. Он возьмет ее за руки и выбросит из школы, возможно, он швырнет ее на площадку, где стоят машины. Она поднимется вся в синяках и царапинах и заковыляет в темноту, если Дэвенпорт ее сначала не убьет. Он возьмет ружье, обрез. Он отведет ее в лощину, где очень темно. Может быть, он сейчас прячется в гараже и ждет своего часа.

Стивен осторожно поднял голову и вгляделся в темные углы сарая, где стояла машина. Он что-то заметил и опять лег, дрожа и плотно обернув одеяние вокруг головы, так что едва мог дышать.

Из-за костюма он плохо слышал, поэтому не заметил приближения отца. Иан включил свет в машине и увидел Стивена на заднем сиденье. Он вытащил его из машины и поставил его на свет.

— Что, черт возьми, ты задумал? — свирепо спросил он.

Обычно Иан не ругался при мальчике, но сейчас он был просто взбешен. Стивен, мигая от яркого света, сначала обрадовался, что это не Дэвенпорт, но сейчас знал, что лучше бы встретился с Дэвенпортом, чем с отцом в гневе. Когда он курил, отец только притворился, что сердится. Теперь он сердился по-настоящему. Стивен отшатнулся и прислонился к машине.

— Там полно людей, которые хотят увидеть пьесу. — Голос Иана звучал отрывисто. — Мисс Уорд потратила много времени и сил, чтобы подготовить тебя. Что ты с ней делаешь?

Стивен не ответил и заслонил глаза рукой от света.

— Немедленно возвращайся в школу! Извинись. Если она не отдала твою роль другому, исполни ее как можно лучше.

— Я не могу вернуться! Еще слишком рано.

Иан не понял и был слишком рассержен, чтобы разбираться.

— Может быть, уже слишком поздно! Идем! — Он схватил Стивена за руку.

Стивен отпрянул. Иан рванул его, и в отчаянии Стивен быстро изогнулся и укусил отца за руку.

— Ах ты, маленький… — Изумленный Иан разжал руку, Стивен выскользнул и попал прямо в объятия мистера Ротона, который шел по детской площадке. Викарий крепко держал его.

— Тихо, тихо, успокойся!

Стивен зарыдал. Иан подошел, потирая руку.

— Не успокаивайте его, Ротон. Я отвезу его домой, и он у меня…

Викарий спокойно возразил:

— Вы ничего не предпримете, пока я вам все не объясню. — Он подвел Стивена к школьной стене, на которую падал свет из класса. Стена была высотой всего четыре фута, и он посадил на нее мальчика. Викарий подозвал приближающегося к ним Кендрика. — Скажите мисс Уорд, что мы нашли его, пусть продолжают. — Он мягко спросил Стивена: — Наверное, после всего этого ты уже не сможешь играть?

Стивен пытался сдержать слезы.

— Я бы все равно не стал.

Викарий жестом остановил Иана:

— Нет, послушайте. У него есть на это разумная причина. Мне рассказать твоему отцу, что сказал тебе Тим, или ты сам?

Тим запретил говорить. Стивен сидел молча, закутавшись в одеяние.

— Дело вот в чем… — начал викарий. Он рассказал Иану об угрозе Тима. — Мальчик искренне переживал за мисс Уорд. Это был не просто страх или каприз. Он пытался защитить ее. Наверное, он хотел играть, правда?

Стивен кивнул и украдкой взглянул на отца. Ночь была очень темной, и он не мог видеть его лица. Мисс Уорд поймет, почему он так поступил, но отец вряд ли. Он пытался понять. Он пытался делать для него то, что делала мама, — например, укрывал его на ночь. Но он делал это потому, что должен был так поступать, а не потому, что хотел.

Стивен укусил своего отца. Он причинил ему боль. Он не хотел его обидеть, но сегодня не мог остановиться. Сегодня была одна из тех темных ужасных ночей, которые начинаются так хорошо — веселье, волнение, мисс Уорд готовит его к выступлению. Но все хорошее часто так кончается. Тот день на пляже был теплым и солнечным. Он ловил крабов в маленькой лужице. Они должны были устроить пикник на берегу, и его мать приготовила сандвичи.

Отец подал Стивену платок. При свете фонаря в руке викария он заметил на нем несколько капель крови, наверное, от укуса. Стивен взял платок, но не воспользовался им. Иан ласково произнес:

— Тебе он понадобится. Хватит пользоваться рукавом Иосифа. — В его голосе была грубоватая нежность. — Мисс Уорд сказала мне, что это отличная пьеса. Давай зайдем в класс и сядем в конце. Я хочу увидеть первое произведение драматурга.

— Драматурга?

— Твое, — с улыбкой объяснил Иан. Он помог Стивену слезть со стены и сжал его плечо. — Если мисс Уорд не выбрала Тима на роль Иосифа, пусть тебя это не беспокоит. Мистер Дэвенпорт ей ничего не сделает.

— Ты ему не позволишь?

— Даже если бы он захотел, я бы ему ни за что на свете не позволил.

Только викарий заметил блеснувший в его глазах гнев. Он надеялся, что у Роско хватит ума не выяснять отношений с Дэвенпортом. Лучше пусть этот разлад умрет своей смертью.

Джиллиан смогла поговорить с Ианом, только когда ушли остальные родители. Он вошел в гостиную и затопил камин. Ему понравилась пьеса. Он гордился Стивеном и был благодарен Джиллиан, что она подвигла его написать пьесу.

Джиллиан выглядела уставшей.

— Я бы не смогла его заставить, если бы он сам не выносил идею.

Стивен вошел в комнату со свернутым костюмом. Его глаза были заспанными, лицо бледным. Джиллиан ласково произнесла:

— Спасибо тебе, Стивен. Тебе не стоило так поступать, но я все равно благодарна.

Было видно, что Стивен не хочет об этом говорить.

— Мне сложить костюмы в коробку? — спросил он.

— Ты не устал?

— Нет.

Но когда он вышел в коридор, то еле волочил ноги. Джиллиан заметила:

— Вам следует его поскорее уложить. У него был тяжелый вечер. — Она заметила небольшой след от укуса на руке Иана. — Это он сделал?

Иан пожал плечами:

— Шрамы, полученные в битве. Дэвенпорт вам досаждает?

— Да, но я могу справиться.

— Хотите, я пойду к нему и все выясню?

Джиллиан почувствовала, что он беспокоится о ней.

— Наши размолвки из-за школы, и с ними я могу сама разобраться.

— Слушайте, мы его оба знаем. Вы уверены, что справитесь с ним?

Его беспокойство тронуло ее.

— Конечно. Наверное, я обошлась с ним грубовато, сегодняшнее фиаско — прямое тому подтверждение.

— Ясно. Что ж, если вам что-то понадобится…

— Спасибо.

Иан смотрел на нее. Она была независима, индивидуалистка до мозга костей и в то же время нежная и уязвимая. Она вызывала у него, то раздражение, то нежность. После смерти Рейчел сердце Иана не было занято никем, пока Джиллиан не появилась в школе, и эта мысль была ему не по душе. Последние два года жизнь была сосредоточена вокруг его работы. Вначале работа была ему нужна, чтобы не думать. Он заставил себя заниматься только ею и добился душевного равновесия. Он хотел, чтобы так продолжалось и дальше. Какие-то требования к нему предъявлял лишь Стивен, да недавно добавилась Кейт. Со Стивеном он пытался поладить и знал, что у него это не получается. Кейт он пытался незаметно отстранить от себя, что было нелегкой дипломатической задачей. Дальнейшие сложности не входили в его планы.

Джиллиан предложила:

— У меня на кухне есть аптечка. Я держу ее для детей. Хотите, перевяжу вам руку?

Иан резко отклонил предложение:

— Нет необходимости, спасибо.

Джиллиан оскорбил его отказ, но она попыталась не показать виду. Ее ответ был столь же резок:

— Как хотите. Пойду приведу Стивена. Вам пора домой.

Через несколько дней после представления начались рождественские каникулы. Джиллиан устроила для детей импровизированный праздник. Они ели плохо застывшее желе и шоколадное печенье, купленное в деревне. Домой они ушли в приподнятом настроении, а Джиллиан осталась подметать крошки и складывать упаковки от хлопушек. Первый триместр был завершен, и она собиралась домой.

Она поднялась наверх сложить вещи и взглянула на свою книгу. Работа мало-помалу продвигалась — хорошо или плохо, Джиллиан не знала. Она перечитала несколько страниц и в ужасе поняла, что один из главных героев напоминает Иана. Это был его характер, его привычки. Она рассердилась на себя, разорвала страницы и бросила их в мусорную корзину. Пусть это хотя бы был Дэвид. Не надо писать о том, кому до тебя нет дела. Она подумала о Стивене. Мужчина, который не любит такого милого ребенка, не может вызвать к себе никаких теплых чувств. Она посмотрела на разорванные страницы и увидела в них ответ. С этой минуты никакого напоминания об Иане не будет. Она поедет домой и постарается выкинуть его из головы. Как хорошо уехать не только из школы, но и от возможности встретиться с ним. Джиллиан жалела, что ей придется вернуться.

Роскошь дома в Стретфорде поразила ее, и несколько первых дней она наслаждалась ею. Как приятно было ступать по мягким, толстым коврам, садиться в глубокие, широкие, красиво обитые кресла и спать в удобной кровати. Даже стакан ледяного молока из холодильника казался шампанским по сравнению с тем, что она пила в школе.

Ее мать заметила это и была поражена.

— Одна вещь все же произошла: ты впервые в жизни стала ценить этот дом.

— Я всегда его ценила.

— Чушь! Ты принимала его как должное, да и все мы тоже.

Ее отец включился в разговор. Он собирался приехать к ней в первом триместре, но был слишком занят. Он считал, что его жена преувеличивает в описании школы, но теперь уже не был так уверен.

— Неужели она так ужасна, Джиллиан? — спросил он.

— Нет слов!

Он не понимал, почему она возвращается, и попытался разузнать:

— Твоя мать говорила мне о каком-то Дэвиде. Ты пригласишь его на Рождество? Анна пригласила некоего Джеффри, завтра он ее привезет.

Джиллиан честно ответила:

— Я бы хотела пригласить Дэвида, но он сочтет это согласием на брак, а я этого не хочу.

Отец попытался зайти с другой стороны и спросил про роман. Вряд ли она сильно им увлечена, однако и это возможно.

— Сколько ты уже пишешь?

— Семь или восемь месяцев.

— И ты печатаешь сама?

— Да. Так я могу вносить изменения.

Можно было представить, какую гигантскую работу она проделала. Непонятно, зачем надо добровольно брать на себя такой труд? Сам он тоже много работал, но, по крайней мере, знал, что последует вознаграждение.

— Ты знаешь, что его могут не принять?

— Конечно.

— И тебе все равно?

— Я готова выслушать профессиональное мнение. Это такой же бизнес. Я знаю, что мне придется учиться.

Получив от отца щедрый чек на Рождество, Джиллиан купила себе платье и отделанный мехом жакет серого цвета. В нем будет тепло в деревне, хотя она меньше всего думала об этом. Он подчеркивал ее длинноногую фигуру манекенщицы. Отец, удивившись тому, что она по-прежнему позволяет ему себя одевать, в то же время, отклоняя прямые предложения о новом пальто или костюме, восхитился ее выбором.

— Отлично выглядишь, — улыбнулся он.

Джиллиан заметила веселые огоньки в его глазах и обняла его.

— Ты чудо! Спасибо, мне очень нравится.

— И кого в деревне ты собираешься поразить?

— Никого, — скупо ответила Джиллиан.

Отец ей не поверил, но решил перевести разговор на другое.

Рождество принесло с собой гостей. Один из служащих отца, занимавшийся юридическими делами и обожавший ходить в театр, пригласил Джиллиан на несколько премьер в Манчестере. В последний ее вечер дома он спросил:

— Вы должны вернуться?

Вопрос удивил ее.

— Конечно!

— Можете мне поверить, вы совсем не похожи на преданную своему делу учительницу, — поддразнил он ее.

Джиллиан никогда не думала об этом. Она скорчила легкую гримасу. Он поцеловал ее в губы, и Джиллиан вежливо позволила. Она хорошо провела время.

— И спасибо вам, — ответил он.

Внезапно они оба рассмеялись. Это были легкие отношения, беззаботные, ничего не значащие, именно такие, какие ей были нужны. Когда пришло время уезжать, Джиллиан не хотелось покидать дом. Отец договорился прийти на работу поздно, и они вместе пообедали. За столом Марион сказала:

— Теперь тебе не скоро удастся поесть как следует. Ради бога, дорогая, ешь получше.

Это не было сказано в шутку. Джиллиан выглядела лучше, она отдохнула и немного поправилась.

Отец, как обычно, прочитал ей лекцию о том, что надо ездить осторожно. Семейный обед напомнил Джиллиан о дне ее первого отъезда. Они с Анной отправлялись в интернат. Анна была взволнована, а Джиллиан чувствовала себя ужасно. Им было по тринадцать лет. Она подумала о Стивене. Иан не должен этого делать. И дело тут не в возрасте. Некоторые восьмилетние дети достаточно уверены в себе, чтобы спокойно это перенести, Стивен не такой. А мотивы Иана… То, что Стивен гуляет допоздна, не оправдание. Интересно, насколько Кейт приложила к этому руку?

Мать спросила:

— Хочешь, я договорюсь с шеффилдской фирмой, и они установят тебе газовую плиту? В конце триместра ты можешь ее продать.

Это практичное предложение было словно удар грома. Джиллиан вспомнила эту проклятую кухню. Но она отказались. Все, что сделает школьные условия более терпимыми, привяжет ее к этому месту, и чем хуже там, тем меньше угрызений совести она будет испытывать, когда ей придется уехать.

Отец взглянул на часы.

— Наверное, хочешь приехать до ночи?

— Время еще есть, — сказала Джиллиан, понимая, что пора собираться.

Время близилось к шести, когда она въехала на узкую дорогу, ведущую к школе. В темном небе тонули звезды. Воздух был холодный и колол Джиллиан щеки. Она вспомнила, что говорила ей мать насчет проветривания постели:

«Нескольких часов будет недостаточно. Почему бы тебе не оставить вещи в школе, а потом позвонить в шеффилдскую гостиницу? В это время года там много свободных мест. Проведи первую ночь в гостинице, а на следующий день проветри спальню».

Это было сказано в спешке, но теперь казалось отличным оправданием. Джиллиан не хотелось заходить. Казалось, школа съежилась в темноте. Она боялась ее. Шестое чувство подсказывало ей, что там что-то не так. Она должна вернуться в машину и ехать в Шеффилд. Нет необходимости звонить в большие гостиницы. Ненужные вещи можно запереть в машине. Стивен забрал Брэнди домой на каникулы и собирался привезти его в первый день учебы. Нет причины заходить внутрь.

Однако какое-то странное упрямство толкнуло ее на этот шаг. Джиллиан решила оставить машину на площадке, а не заезжать в сарай. Если в школе очень сыро, она последует совету матери. Джиллиан сунула ключ в замочную скважину и вошла в коридор. В нос ударил знакомый запах ветхости и гнили. Зеркало в гостиной запотело, а на стенах в кухне вновь выступила сырость. Она внесла лампу в класс и тут же заметила изменения. В комнате было тепло. Джиллиан потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что в печке лежат выгоревшие угли. Она подняла лампу и огляделась. Все карты были содраны со стен, стул перевернут, кукольный домик разбит на куски. Обуглившиеся обломки дома валялись на полу, очевидно, ими топили печь.

Джиллиан затошнило от увиденного. Она бросилась на кухню и зачерпнула чашку холодной воды. Ей пришло в голову, что в школе может кто-то скрываться, и она в ужасе выбежала на улицу. Ей никогда не приходилось иметь дело с деревенской полицией. Дом Дэвенпорта был ближе других, но он сам может быть причастен к разрушению. Остается Иан. Джиллиан села в машину и поехала к его дому. Она гнала машину, ее руки заледенели. Она никогда прежде не была жертвой преступления. В горле у нее стоял комок, поэтому, когда Иан открыл дверь, ей было трудно говорить.

 

Глава 5

После того как первое удивление прошло, Иан решил, что Джиллиан заболела, и без лишних вопросов провел ее в гостиную. Когда она рассказала о случившемся, он сначала удивился, а потом рассердился. У него была мысль попросить экономку сходить в школу во время каникул и зажечь там свет, но нежелание вмешиваться в жизнь Джиллиан удержало его. Теперь гнев Иана был частью направлен на него самого. Это была бы лишь малая доля того, что он мог для нее сделать. Взломщик не вошел бы в школу, если бы увидел, что в здании кто-то есть.

Иан спросил:

— Вы в состоянии пойти со мной? Лучше, чтобы вы были там. Вы можете точно сказать, что случилось.

— Да, я пойду.

Стивен услышал голос Джиллиан и вбежал в дом вместе с Брэнди.

— Здравствуйте, — произнес он и внезапно смутился.

Брэнди бросился к ней и чуть не сбил ее с ног. Джиллиан погладила его и заставила себя спокойно ответить:

— Привет!

— Спасибо за подарок.

Она прислала Стивену несколько французских пластинок с музыкальными сказками. Они были веселые и забавные, и она знала, что ему понравятся.

Иан сказал:

— У него не было вашего домашнего адреса, иначе он бы написал и поблагодарил вас. — Он не упомянул, что съездил в Бакстон и купил ей вазу из алого шпата. Это должен был быть подарок от Стивена. Иан надеялся, что Джиллиан не догадается, насколько ваза дорогая. Мальчик может подарить ее попозже.

Стивен взял Брэнди за ошейник.

— Он рад, что вы вернулись. И я тоже, — добавил он.

Джиллиан поймала взгляд Иана. Ему не терпелось вернуться в школу. Они не хотели, чтобы о случившемся узнал Стивен. Иан повернулся к сыну:

— Я отвезу мисс Уорд в школу. Ей надо принести топлива для печки. Когда придет миссис Пирсон, попроси ее постелить в свободной комнате. Мисс Уорд будет ночевать у нас.

Джиллиан собиралась возразить, но Иан уже пошел к ее машине за вещами. Вернувшись, он снова обратился к Стивену:

— Ты побудешь один, пока не придет автобус из Шеффилда. Не возражаешь?

Тон Стивена был таким же небрежным, как у отца:

— Нет, не возражаю.

— И не выходи из дому. Я не хочу, вернувшись, услышать жалобы миссис Пирсон на то, что она не могла найти тебя.

Стивен резко ответил:

— Я не буду выходить.

То, что он опять убегал из дома, еще больше расстроило Джиллиан. Когда они с Ианом были в машине, она спросила его об этом.

Он пожал плeчaми.

— Обычно он исчезает, когда я занят работой. Вероятно, ему кажется, что ему не хватает внимания, и он пытается добиться его таким образом.

— Миссис Пирсон терпелива с ним?

— Слишком терпелива. — Иан искоса взглянул на Джиллиан. — Вам не повезло с возвращением домой, если, конечно, вы можете считать школу домом.

— Нет. — Джиллиан скорчила гримасу отвращения.

— И кто вас за это осудит?

Нелегко было заходить в школу во второй раз, даже с Ианом. Она была благодарна ему за то, что он предложил ей переночевать в его доме.

Иан зажег масляную лампу и внес ее в класс. Когда он увидел разгром, его лицо окаменело.

— Похоже, сломали ваш кукольный домик и унесли все со стен. Что-нибудь еще?

Джиллиан пыталась спокойно оглядеть комнату. Похоже, унесли все детские рисунки, игрушки и рабочие тетрадки детей, над которыми они трудились весь триместр. Комната выглядела точно так же, как перед началом работы. Джиллиан могло здесь никогда не быть. От нее ничего не осталось. В голове мелькнула безумная мысль, что могла вернуться ее предшественница и опустошить комнату. Она неловко начала:

— Вы не думаете, что мисс Стэншоу…

Иан догадался, что она хочет сказать, и с изумленным видом перебил ее:

— Ничего подобного. Она могла быть немного не в себе, но злой ее нельзя было назвать. — Иан улыбнулся. — Приструните ваше писательское воображение!

— Я не… — начала было Джиллиан.

— Именно так. Вы представили, что она вновь завладела этим местом, выкинула все ваши вещи. Будьте честны!

Его насмешка успокоила Джиллиан. В его словах было много правды. Иан продолжал:

— Вы не поладили с Дэвенпортом. Я не могу представить, чтобы он дошел до такой идиотской мести, но время от времени он сильно напивается. Вполне вероятно, что он мог это сделать. Или Тим.

— Нет! — горячо возразила Джиллиан.

— После рождественского представления он оказался в вашем черном списке.

— Я рассердилась на него, но я не держу на него зла.

— Зато он может держать. Вы поговорили с ним после пьесы?

— Да, на следующий день. Он избегал встречаться со мной. Все дети знали почему. Нужно было все прояснить, и мы так и сделали.

— Все могло кончиться для вас, но не для него.

Джиллиан оглядела класс.

— Все равно я не верю, что одиннадцатилетний ребенок…

— У него есть старший брат Алекс. Они могли все спланировать.

Джиллиан нахмурилась. Ей была больше по душе мысль, что Дэвенпорт ворвался в школу, будучи пьяным, нежели Тим хладнокровно все просчитал. Иан сухо добавил:

— Они вовсе не кроткие овечки.

Джиллиан подобрала кусок разбитой рамки.

— У него бы не хватило силы.

— Алексу четырнадцать. Да и Тим, будь у него топор… Ладно, не будем никого подозревать, пока не узнаем. Но я совершенно убежден в своей правоте. — Иан направился к телефону. — Придется сообщить полиции.

Джиллиан остановила его.

— Нет, Иан!

Мысль о полиции, если здесь замешан Тим, ужаснула ее.

Иан удивленно взглянул на нее.

— Но вы должны дать им знать. Это вторжение в дом. Что вы намерены делать? Сидеть и говорить, что ничего не случилось? Прочитать маленькому хулигану лекцию по этике и погладить его по головке?

— Мы не знаем, что это Тим.

Иан вышел из себя:

— Нет, мы не знаем, зато полиция все выяснит. Кто бы это ни был, его надо поймать и дать понять, что такие вещи не проходят даром.

— Они сделали это мне, а не вам, — тихо произнесла Джиллиан.

Было очевидно, что Иан обеспокоен так, словно это произошло с ним. Он полностью связывал себя с Джиллиан. Он не мог оставаться в стороне и дать ей поступать по-своему. Если бы он видел Дэвенпорта, то мог бы силой остановить его. Если это был сын Дэвенпорта, то его вина не такая большая, однако мальчика надо призвать к ответу. Иан поднял трубку.

— Надо сообщить в полицию.

Джиллиан рассердилась:

— Это мое дело. Пожалуйста, не вмешивайтесь! Я не хочу связываться с полицией. — Она попыталась отнять у него трубку.

Иан положил ее на рычаг. Раздражение заставило его говорить грубо.

— Ладно, значит, вы не хотите полицию. Думаете, что вашего влияния хватит, чтобы вызвать у мальчика раскаяние. Если он был не прав, то несколько ваших слов все исправят. А если это был сам Дэвенпорт, то вы не сообщите в полицию, чтобы не травмировать Тима. Вы слишком сентиментальны, Джиллиан. Люди не станут раскаиваться, увидев ваш неземной свет, они снова придут и разрушат школу.

— А вызов в суд их остановит? — с горечью спросила Джиллиан.

— Да, скорее всего. По крайней мере, они подумают дважды.

— Возможно, это не имеет отношения к Дэвенпортам. Сюда мог забраться кто угодно. Кукольный домик могли взять на растопку.

— И специально выбрали все детские работы, чтобы поддержать огонь? — Иан мечтал, чтобы Джиллиан взглянула правде в глаза. — Если бы это был какой-то бродяга, то вы бы не испытывали угрызений совести из-за того, что нужно вызвать полицию?

— Нет.

— Значит, бедняга, забравшийся в дом, вызывает у вас меньше жалости, чем намеренные действия злоумышленников?

— Иан, пожалуйста!

Ее серые глаза сверкали, но он выдержал ее взгляд.

Джиллиан отвернулась.

— Я проверю весь дом. Если это был бродяга, могли остаться следы.

— Отлично. Мы отложим звонок в полицию, но только на время. — Иан взял лампу и последовал за ней на кухню.

Он заметил чашку с водой на столе и почти поверил в версию о бродяге. Но Джиллиан объяснила, что это она заходила сюда.

— Посмотрите в буфете, может, пропала какая-нибудь еда, — предложил он.

Насколько Джиллиан помнила, все в буфете осталось по-прежнему. Похоже, в гостиную никто не заходил. Оставалось подняться наверх. Иан пошел с ней, держа лампу. Она оставила на кровати сложенные одеяла. Ее расчески и туалетные принадлежности были в ящике маленького стола. Она выдвинула его.

— Похоже, все на месте.

Иан указал на соседнюю комнату.

— Что у вас там?

— Ничего. Мебели там нет. Только стол для письменной машинки и стул.

— Вы взяли рукопись с собой?

Внезапно Джиллиан охватило дурное предчувствие. У нее пересохло во рту, и она не смогла ответить. Она взяла у Иана лампу и зашла в комнату. Картонная коробка, в которой она хранила рукопись, валялась на полу пустая. На столе были разбросаны исписанные листы и копирка.

— Боже, нет! — прошептала Джиллиан.

Ее лицо похолодело, и она начала дрожать. В этот ужасный миг перед глазами промелькнули все месяцы работы. Иан взял ее за руку и усадил на стул. Все его раздражение улетучилось. Он был очень встревожен.

— Вы уверены, что не убрали ее в безопасное место, а потом забыли?

— Я думала, тут безопасно. Книга не имеет никакой ценности, она важна только для меня.

Джиллиан чувствовала себя опустошенной. Мысль о том, что книгу читает Дэвенпорт, была невыносима. Это была очень личная вещь, более личная, чем разгром в классе. Его она могла пережить, но это…

Иан, чьи книги основывались на фактах, знал рабочую сторону этого ремесла и понимал, что сейчас испытывает Джиллиан. Он обладал достаточным воображением, чтобы уловить интимный аспект ее работы. Если виноват Тим, то он не станет читать книгу. Дэвенпорт может ее прочесть, но ни за что не признается. Кто бы это ни был, в конце концов он уничтожит рукопись.

— Они не могли сделать мне ничего хуже, — прошептала Джиллиан.

Иан не знал, как ее утешить. Джиллиан оглядела комнату, вспоминая, какой она была в первый день. В окно светило вечернее солнце. Она представила стол, у которого сейчас стояла. С большими трудностями в шеффилдской квартире была закончена четвертая часть книги, но она считала, что здесь легко доведет работу до конца. Это оказалось не так легко, как она предполагала, но она все же справилась. После рабочего дня, прежде всего она принималась за книгу. Она медленно продвигалась вперед. Герои книги стали живыми людьми, вероятно, бессознательной проекцией ее самой. Она вспомнила смятение, когда обнаружила, что Иан стал главной частью книги. Она этого не хотела.

Джиллиан посмотрела на Иана, стоящего в тени. Он не пытался утешить ее, потому что сказать ему было нечего. Он вышел из тени и взял ее руки в свои, нежно поглаживая большим пальцем ее ладонь. Это было его первое прикосновение. Его кожа была грубоватая и теплая.

Джиллиан отдернула руки и разрыдалась. Ее слезы жгли его. Иан не мог на нее смотреть и прошел в спальню. Ее тень отражалась на стене — огромная темная тень, согнувшаяся на стуле, с лицом закрытым руками.

Через некоторое время он вернулся в комнату.

— Простите, Иан, — прошептала она.

— Кто бы это ни сделал, я мог бы изрубить его на кусочки, — тихо ответил он.

— Если это был Тим, он не знал.

— Но на этот раз вы дадите мне вызвать полицию?

— Я хочу вернуть свою рукопись, если она еще существует. Не могли бы мы сначала пойти к Дэвенпортам? Спросить их?

Ее здравый смысл снова возвращался к ней. Даже полиция не выдвинет подобного обвинения.

— Мы просто объясним им, что случилось, посмотрим на их реакцию.

Иан пристально взглянул на нее. Ее лицо было очень бледным и заплаканным.

— Хорошо. Но может, мне лучше сначала отвезти вас домой? Я могу один сходить к Дэвенпорту. С вас и так хватит.

— Я тоже пойду. Я лучше вас знаю Тима и почувствую, если он говорит правду.

Они спустились вниз, и Джиллиан включила фонарь, пока Иан гасил лампы. На улице стало еще холоднее, и облака медленно плыли по небу. Иан включил в машине обогреватель и подал ей плед.

— Думаю, вам было бы лучше поехать домой.

Он беспокоился о ней, но Джиллиан, чувствуя себя опустошенной, не могла отвечать ему.

На ферме Дэвенпортов был собственный электрический генератор, и свет горел почти во всех окнах первого этажа. Сам мистер Дэвенпорт открыл дверь и удивленно уставился на них. Иан грубо спросил:

— Мы можем войти в дом? Нам нужно кое о чем вас спросить.

— О чем? — Если он притворялся, то вполне убедительно.

Дэвенпорт отступил в сторону и провел их на кухню. Старший сын мастерил на столе пластиковую модель самолета, а Тим лежал на животе на коврике у камина и смотрел телевизор.

Дэвенпорт убрал звук. Тим, увидев, кто пришел, со смущенным видом поднялся. Джиллиан устало сказала:

— Привет, Тим.

Он не ответил.

— В чем дело, Роско? — потребовал Дэвенпорт, не обращая на Джиллиан никакого внимания.

Иан вкратце рассказал ему и добавил:

— Мисс Уорд больше всего беспокоит рукопись. Класс можно отремонтировать за несколько дней, а книга совсем другое дело.

Дэвенпорт побагровел от злости:

— Вы хотите сказать, что я имею к этому отношение?

— Мы ничего не хотим сказать. Мы просто перечисляем факты.

— Но почему именно здесь?

Иан вспылил:

— Ради бога, Дэвенпорт, хватит ходить вокруг да около! Мы бы уже связались с полицией, если бы я настоял. Может, вы хотите, чтобы они допрашивали вас?

Джиллиан быстро сказала:

— Ваша ферма ближайшая к школе. Если бы там были незнакомые люди, вы могли бы заметить.

Все время она глядела на Тима. Он неловко переступал с ноги на ногу, избегая встречаться с ней взглядом. Дэвенпорт внимательно посмотрел на Тима, потом проговорил:

— Значит, кто-то разгромил школу. Не могу сказать, что мне жаль. Если бы у меня был транспорт для мальчика, я отправил бы его в другую школу в этом триместре. — Он повернулся к Джиллиан: — Мне никогда не нравились ни вы, ни ваши методы, но я не громил эту чертову школу. Я не такой дурак.

Похоже, он говорил правду. Джиллиан спросила:

— А Тим может поручиться за себя?

Тим хмуро ответил:

— Я не был около школы. — Он быстро взглянул на нее и сразу отвернулся.

Иан спросил:

— И ты не знаешь, где может быть рукопись, стопка листов?

— Нет.

— Ты уверен?

Дэвенпорт не выдержал:

— Слушайте, Роско, он же вам сказал, что не знает!

Старший мальчик поднялся и направился к двери, но Иан приказал ему вернуться:

— А ты, Алекс, ничего не знаешь?

Кулаки Дэвенпорта в карманах брюк сжались.

— Что вы хотите от детей? Письменного подтверждения? Если вы не прекратите, Роско, я привлеку вас за клевету!

— Значит, вы не возражаете, если я свяжусь с полицией? — тихо спросил Иан.

Дэвенпорт быстро взглянул на сыновей. Казалось, он был не уверен.

— Так как же? — повторил Иан.

Джиллиан попробовала еще раз:

— Мы с Тимом могли бы поговорить наедине?

Дэвенпорт не ответил.

— Пожалуйста!

Он накинулся на нее:

— Нет! — После чего повернулся к Иану: — Ладно, я не уверен. Если сегодня вечером я с вами не свяжусь, тогда вызывайте полицию. — Он направился к двери. — А теперь проваливайте!

Джиллиан была обеспокоена.

— Если я ошибаюсь, тогда простите.

— Вы всегда имели зуб на мальчика!

— У нас были разногласия насчет пьесы, но это ваша вина. Если Тим имеет к этому отношение, то надо винить не его, а вас.

Дэвенпорт не ответил. Он знал, что она говорит правду. В машине Джиллиан натянула на колени плед. Разговор получился неприятным, и у нее по-прежнему не было уверенности в Тиме. Но Иан был совершенно уверен.

— Дэвенпорт выбьет из него правду и, возможно, позвонит нам сегодня вечером. Если он не уничтожил рукопись, вы можете еще ее вернуть.

— Это маловероятно.

После первого шока наступила сильная апатия. Вокруг было темно и тоскливо, и ночное небо плотно заволокли тучи. На ветровое стекло налипло несколько хлопьев снега. Иан понимал, что она чувствует. Он мог только предложить ей уют дома, пылающий огонь и что-нибудь поесть. Он догадался, что у Джиллиан не было во рту ни крошки с обеда. Миссис Пирсон все предусмотрела и приготовила горячий суп и жареные котлеты. Ужин был накрыт в столовой, где было жарко натоплено.

Она быстро поздоровалась с Джиллиан и показала ей ее комнату.

— Надеюсь, вам будет удобно, — улыбнулась миссис Пирсон.

Джиллиан сняла пальто.

— Я в этом уверена, спасибо вам.

— Стивен хотел вас подождать, но я решила, что вы можете вернуться поздно. Сказать ему, чтобы он спустился пожелать спокойной ночи?

— Он не будет ужинать с нами?

— Он уже поужинал.

Джиллиан присоединилась к Иану в столовой. Он улыбнулся и выдвинул для нее стул.

— Приятно находиться в вашем обществе, если бы только обстоятельства не были столь печальны.

Атмосфера по-прежнему была напряженной.

— Если бы я знала заранее, то не смогла бы вернуться. Последние три месяца работы прошли даром. Мне кажется, я не смогу начать новый триместр с нуля. Книга помогала мне мириться с условиями. Это был своего рода побег от реальности, если хотите, но мне это было так нужно! Теперь в школе будет невыносимо, не думаю, что смогу остаться.

Иан оглянулся на Стивена, который стоял в дверях. Он завернулся в свой синий халат, но ноги у него были босые. Мальчик смотрел на Джиллиан. Он никогда не видел ее в таком плохом настроении. Иан, сочувствовавший ей, понимал, что ее отчаяние не продлится долго. Ей нужно поговорить об этом, но чем меньше услышит Стивен, тем лучше.

Он позвал его.

— Ты пришел сказать спокойной ночи?

Стивен подошел к отцу, и они поцеловались.

Иан объяснил:

— Какой-то идиот разгромил класс. Думаю, тебе об этом ничего не известно?

— Нет, — ответил мальчик, пристально глядя на Джиллиан.

Она пыталась, чтобы ее голос звучал весело.

— Придется нам несколько урезать нашу с тобой работу, чтобы все исправить. Ты поможешь?

Слова прозвучали фальшиво. Это были взрослый и ребенок. Дружелюбные отношения между ними были сейчас слишком наигранны. Джиллиан любила Стивена, но была слишком занята своими переживаниями, чтобы обратить на него внимание. Впервые он понял, что она не видит его по-настоящему. Он не ответил.

Отец сказал:

— Беги в кровать. Никаких сказок, и уже слишком поздно, чтобы читать самому. Понял?

— Да.

— Спокойной ночи, Стивен, — сказала Джиллиан.

— Спокойной ночи, — ответил он без улыбки.

Джиллиан пыталась есть, но у нее не было аппетита. Она с сожалением произнесла:

— Простите, что показала свои чувства перед Стивеном. Я не знала, что он здесь.

— Это ему не повредит…

— Наверное, я слабее, чем думала. Я люблю детей, но не хочу начинать заново. После всего случившегося я чувствую себя сломленной. Если бы я могла сейчас написать заявление об уходе, я бы это сделала.

— Естественно.

Джиллиан быстро взглянула на Иана.

— Вы не одобряете? Скажете мне, что я безвольная, что мои ценности ложные?

— У нас есть факты: вы приехали сюда, чтобы дописать роман, но также и делали свою работу очень хорошо, лично я так думаю. Вы полюбили детей, а они привязались к вам. Несмотря на всю свою заброшенность, школа чуть-чуть ожила. Класс приобрел жилой вид. Наверху была почти дописанная книга. Когда вы вернулись сегодня, то обнаружили, что класс разгромлен, а книга исчезла. Если бы вы смогли принять такой удар с ангельской улыбкой, то вас можно было бы причислить к лику святых. — Иан налил немного бренди и подал ей. — Выпейте. Пусть все провалятся к чертям. Поплачьте, если хотите. Вы ведете себя совершенно нормально.

Джиллиан глотнула бренди.

— Вы ужасно понимающий человек.

— Вряд ли это комплимент, — улыбнулся Иан.

— Я имела в виду комплимент.

— В прошлом мы часто ссорились, и теперь нам пора заключить длительное перемирие. В этом деле я полностью на вашей стороне. Я знаю, что бы чувствовал, если бы кто-нибудь пришел и похитил то, что я написал.

— Это ваша первая книга?

Ответ Иана удивил ее.

— Нет, я уже написал несколько. Я выбираю интересную с археологической точки зрения местность, живу там, занимаюсь раскопками, а потом пишу.

— И давно вы здесь?

— Три года. Стивен родился в Северной Африке и провел там первые пять лет своей жизни. Рейчел мечтала перевезти его в Англию — климат, образование и тому подобное.

Он с легкостью упомянул имя своей жены.

— Кофе у огня, — предложил он.

Джиллиан последовала за ним в гостиную.

— Мне бы хотелось посмотреть ваши книги.

— Они написаны для специалистов, и, если вы не разбираетесь в предмете, вам будет ужасно скучно.

— Ваша жена тоже была археологом? — осторожно спросила Джиллиан.

— Ее родители. Когда мы познакомились, я занимался раскопками вместе с ее отцом. Ей было тогда двадцать лет, и она приехала на каникулы после окончания школы в Швейцарии. На ней были очень короткие голубые шорты, и египетское солнце придало ее загару почти шоколадный оттенок.

Иан предался воспоминаниям и понял, что может спокойно думать об этом. Он откинулся на спинку стула и вспомнил ее смех, ее детскую непосредственность, ее нежность. Он вспомнил, как Стивен рос у нее внутри. Она клала его руки на живот и говорила:

«Смотри, он толкается!» — а потом смеялась от радости.

Они назвали его Стивеном в честь ее отца. Иан сказал:

— Мы поженились через несколько месяцев. Мы много путешествовали. У нас не было постоянного дома, пока мы не приехали сюда.

А здесь ваше счастье было недолгим, подумала Джиллиан.

Они сидели молча. Иан ушел в себя. Она хотела утешить его, но поняла, что сильная боль уже прошла.

Он продолжал:

— Это она хотела приехать сюда, но по природе была кочевницей, чтобы жить слишком долго в одном месте. Она осталась ради Стивена. Я родился здесь. Мои родители были фермерами в долинах Дербиршира недалеко отсюда. Думаю, поэтому я остался.

Он наклонился и подбросил в огонь полено.

Жить в этом доме после смерти Рейчел стало почти невыносимо. Но он знал, что в другом месте у него не будет покоя. Его родители предложили взять Стивена к себе, но его гнев на мальчика был слишком силен, чтобы отдать его. Это чувство надо было преодолеть. В спокойные минуты Иан понимал, что со временем его любовь к сыну вернется, что это итог былых страданий. Он держал Стивена рядом, делал все, что мог. Возможно, Кейт была права, говоря, что он слишком опекает его. Ее уверенность в том, что лучшим выходом будет интернат, тоже могла быть оправданной, хотя причиной была отнюдь не любовь к мальчику.

Это были нелегкие два года, Иану не удалось добиться полного успеха, но зато он мог смотреть на Стивена и не видеть в нем его мать. Несчастный случай остался в прошлом и с каждым днем отодвигался все дальше и дальше. Со временем он будет совсем редко вспоминать о нем.

Иан украдкой взглянул на Джиллиан. Отблески огня падали на ее лицо, придавая ему легкий румянец. Она по-настоящему любит Стивена, подумал он. Сегодня она впервые отодвинула его на второй план, но на это у нее были веские причины. Как хорошо, что она сидит рядом. Иан вспомнил прикосновение ее руки в школе. Он знал, что уже не может устоять перед ней, и ему было все равно. Он наблюдал за ней. Он видел ее в разных настроениях, но чаше всего в воинственном, улыбнулся Иан про себя. Сегодня он видел ее слезы, ее глубокую тоску.

Теперь после разговора о Рейчел Джиллиан действовала осторожно, боясь ранить его. Иан это знал. Она подняла глаза, и он улыбнулся ей.

— Я рад, что вы пришли ко мне, обнаружив разгром в школе.

Джиллиан внезапно смутилась, сообразив, что невольно раскрыла себя.

— Я не могла обратиться к Дэвенпортам. А дом Ротонов намного дальше.

Это прозвучало несколько грубо, и Джиллиан стала оправдываться:

— Простите, Иан, я имела в виду…

— Я вас понял.

Она не была уверена в том, что он собирался сказать ей, но поняла, что в его словах скрыт более глубокий смысл. Иан опасался показать свои истинные чувства. Он уловил в Джиллиан нечто подобное, но она ни словом, ни жестом не выдала себя. С Кейт ему было нелегко притворяться, что они всего лишь друзья — их отношения имели больше значения для нее, чем для Иана. С Джиллиан ему приходилось действовать осторожно, обходя препятствия, которые им мешали.

— Мы говорили только обо мне. А как вы? Дэвид по-прежнему с вами?

— Дэвид? Нет. — Джиллиан рассказала ему про ультиматум.

— И вы будете с ним встречаться после этого?

— Нет.

— Можно узнать почему?

Джиллиан мысленно ответила ему: «Если ты не знаешь, я не могу ответить тебе. Как я могу говорить о любви и не выдать себя?»

Она проигнорировала его вопрос.

— Спасибо, что позволили мне переночевать у вас, но мне все равно придется смириться с мыслью о школе. Завтра ночью я попробую спать там.

Иан знал, что она уходит от ответа, и не знал, как заставить ее сказать правду. Они стояли на пороге новых отношений, еще опасаясь сделать первый шаг. Иан осознал всю глубину ее застенчивости. В прихожей зазвонил телефон, и Джиллиан вздрогнула.

— Дэвенпорт?

— Вероятно.

Иан уже собирался снять трубку, но она остановила его.

— Иан, полиция ничего не должна знать. Это к добру не приведет.

— Вы хотите, чтобы я сказал это Дэвенпорту?

— Да, пожалуйста.

Если бы взломщиком оказался сам Дэвенпорт, Иан бы не остановился, но было очевидно, что он не имел к этому никакого отношения. Иан снял трубку. Это был полицейский сержант Лаверик. Дэвенпорт позвонил ему и сообщил о проникновении в школу. Он посчитал, что мисс Уорд в доме мистера Роско.

Иан, удивляясь, какой оборот принимают события, ответил, что она здесь. Голос сержанта Лаверика был смущенным.

— Согласно информации, полученной от мистера Дэвенпорта, сэр, похоже, здесь могут быть замешаны ваш сын и сыновья Локсли. Думаю, мне лучше приехать к вам и обо всем рассказать. Вы будете дома?

Иан почувствовал, что его тело одеревенело.

— Что он сказал?

Джиллиан быстро подошла к нему.

— Что такое, Иан?

— Будет проще поговорить с глазу на глаз, сэр. Я приеду прямо сейчас, — повторил Лаверик.

После первого изумления Иан быстро взял себя в руки. Очевидно, Дэвенпорт, разозлившись на обвинение, решил ему отплатить. Тим убедил его, что не был в школе, иначе он бы не рискнул обратиться в полицию. Он решил отомстить ему, сказав, что виноваты Стивен и мальчики Локсли. Потом Тим возьмет свои слова назад, скажет, что ошибся, а тем временем Дэвенпорт будет давить на него, надеясь, что Иан переживет немало неприятных минут. Наверное, он приплел сюда Локсли, чтобы показаться более убедительным.

Иан повторил все Джиллиан.

— Но это же смешно!

— Согласен. Стивен слишком к вам привязан. Он ни за что не причинил бы вам вреда.

— Значит, это все-таки не Тим?

— Возможно. Его отец считает, что он ни при чем.

— И сержант едет сюда?

— Да. Заявление должно было поступить от вас, но он в любом случае должен отреагировать. Дэвенпорт один из членов правления.

— Но, Стивен! Дэвенпорт сошел с ума.

Иан вытащил пачку сигарет.

— Как говорит старая пословица, месть сладка. — Он улыбнулся и предложил ей сигарету, но Джиллиан отказалась. — Мы доставили Дэвенпорту хлопоты, поэтому его реакцию вполне можно понять. Ничего, теперь этим займется полиция.

Сержант Лаверик появился минут через двадцать. На нем был штатский твидовый костюм и тяжелый макинтош, а его румяное лицо побагровело от холода. Он с радостью шагнул в теплую комнату. Иан предложил ему виски.

— Я не должен соглашаться, но нарушу правила. Налейте немного, сэр.

Он с любопытством взглянул на Джиллиан, и Иан их представил.

Сержант Лаверик слышал о ней от деревенских жителей. Они говорили, что она почти девочка. Тут они были правы. Они только не сказали, что она чудо как хороша.

— Плохо дело, мисс Уорд, — заметил он.

Она согласилась.

— Но не настолько, чтобы вы этим занялись.

Сержант решил, что она защищает сына Роско, и с интересом взглянул на него. Иан его понял.

— Вечером мы побывали у Дэвенпорта, и ему не понравились вопросы, которые я задал его сыну.

— Значит, это месть?

— Возможно.

— И вы думаете, Стивен…

— Обвините его в чем угодно, и я поверю вам. Он может быть настоящим дьяволенком, но на это он не способен.

Сержант Лаверик тихо спросил:

— Почему?

Иан пожал плечами:

— Он был счастлив в школе. Он бы не стал причинять боль мисс Уорд, скорее наоборот. — Иан рассказал про случай во время постановки рождественской пьесы.

— А Локсли?

Иан повернулся к Джиллиан:

— Думаю, вы можете за них поручиться?

— Естественно. Мы сомневались только насчет Тима, хотя я тоже не верила, что это он.

Лаверик заметил:

— Дело не в том, во что вы верите, а во что нет. По словам Дэвенпорта, Тим видел, как Стивен, Брайан и Колин Локсли вошли в школу. Очевидно, кухонное окно было не заперто.

Джиллиан знала про окно. Когда она спала в школе, то всегда закрывала дверь на кухню снаружи, чтобы в случае проникновения вора он не смог пройти дальше, но на время каникул она не стала этого делать. Это был единственный способ войти внутрь.

Иан сухо заметил:

— Тим много видел.

— Но это возможно, — возразил Лаверик.

— Возможно, но маловероятно. Я пойду за Стивеном.

Джиллиан воскликнула:

— Иан, не стоит! Давайте подождем. Он уже в постели пару часов.

— Ничего не случится, если он встанет на несколько минут. — Иан повернулся к сержанту Лаверику: — Думаю, вы надеялись увидеть его?

Многие деревенские дети ложились спать довольно поздно. Сержант Лаверик ожидал увидеть мальчика, но не хотел вытаскивать его из постели.

— Я могу поговорить с ним утром, — сказал он.

— Нет. Лучше уладим все сразу. — Джиллиан пошла за ним. — Позвольте мне разбудить его.

Она думала, что ей удастся сделать это мягче. Прежде чем спуститься вниз, ему надо будет сказать несколько ободряющих слов. Страшно проснуться среди ночи и встретиться с полицейским сержантом, пусть даже и в штатском. Они оба поднялись в комнату Стивена. Свет лампы на лестнице осветил ее. Постель на кровати была смята, но Стивена в комнате не оказалось. Иан увидел лицо Джиллиан и спокойно сказал:

— Не делайте ужасных выводов. Он любит читать в туалете. Там тепло, хорошее освещение и никто не мешает.

Но туалет был пуст. Иан стал беспокоиться, но не показал виду.

— Он мог пойти к миссис Пирсон за бисквитом. Иногда она разрешает ему посидеть на кухне.

Но миссис Пирсон удивленно подняла глаза от книги. Значит, визит сержанта имеет отношение к мальчику?

— Стивен? Нет, мистер Роско, я не видела его после того, как уложила спать.

Джиллиан была в панике:

— Ради бога, Иан, где он?

Иан подошел к задней двери. В дом влетел снег, ледяной воздух обжигал лицо. Небо потемнело от туч, и дул резкий ветер. Иан вышел на улицу и принялся искать в саду и гараже. Вспомнив прежнее место, где скрывался Стивен, он посмотрел в машине, но там никого не оказалось.

Джиллиан была с ним, снег сыпался на ее плечи и волосы. Он завел ее в дом. Сержант встретил их в кухне.

— Значит, он сбежал? — сухо спросил он.

Голос у него был спокойный. Он решил, что парнишка услышал его голос и решил спрятаться. Возможно, обвинение Дэвенпорта было справедливым. Он заметил, что Иан пытается скрыть волнение.

— Я помогу вам обыскать дом. Вряд ли он пошел на улицу.

Иан резко ответил:

— У него нет причин прятаться ни сейчас, ни в другой раз.

— В другой раз? Так он раньше уже прятался?

— Он может вести себя ужасно, как любой ребенок. Да, он прятался, но ненадолго и не так поздно.

Сержант Лаверик сделал быстрое заключение, но держал его при себе. Мальчик был трудным и вполне мог разгромить класс. Он читал про таких детей. В судах их называли «дефективными».

Он небрежно заметил:

— Быстро проверьте все комнаты и чердак тоже, если можно.

Иан начал:

— Я не верю, что он…

Но взгляд Джиллиан остановил его.

— Давайте проверим.

Из прихожей появилась миссис Пирсон и сообщила:

— Его плащ и резиновые сапоги исчезли, и он взял фонарь из ящика.

Иан прошел в прихожую и посмотрел сам, потом надел пальто. На мгновение ему пришла в голову мысль, что Стивен все-таки может быть замешан, но он быстро отогнал ее. Зачем мальчику прятаться? Для этого должна быть причина. Сержант быстро осматривал дом, но ничего не нашел и присоединился к остальным. Джиллиан натягивала пальто. Иан сказал:

— Вам не стоит идти. Он не мог убежать очень далеко. — Потом он вспомнил про велосипед Стивена.

На дороге лежал слой снега, и если он решил взять велосипед, то потом ему все равно пришлось бы бросить его. Иан прошел в сарай и увидел велосипед на обычном месте. Либо мальчик хочет напугать их и прячется где-то поблизости, либо он свернул с дороги и направился на пустоши. Было жутко представить его там одного ночью.

Когда Иан вернулся, его лицо было серьезным. Сержант Лаверик сказал:

— Он мог слышать, как я упомянул Локсли. Думаете, он пошел предупредить их?

— Я не верю, что у него есть на то причины, — воскликнула Джиллиан. — Между тем, что случилось в школе, и его исчезновением нет никакой связи.

Иан сухо заметил:

— Мы только знаем, что он исчез. Если он направляется к Локсли, значит, он пошел пешком по дороге, потому что у него хватило ума оставить велосипед. Через несколько минут мы догоним его на машине.

Сержант Лаверик предложил:

— Вы поезжайте к Локсли, а я поеду в другую сторону. — Он взглянул на часы. — Перезвоните мне через полчаса. Если мы его не найдем, я сообщу в участок, и мы приступим к масштабным поискам.

Когда Иан открыл дверь, дорожку у дома осветил свет фар подъехавшей машины. На какое-то мгновение он решил, что это Локсли, но потом увидел, что это машина Кейт.

Он встретил ее на ступенях и быстро спросил:

— Ты не заметила на дороге Стивена?

Его вопрос застал Кейт врасплох. Она заезжала к Иану пару недель назад. Иллюстрации к книге были готовы, и она ждала, когда он позвонит ей, но он так и не позвонил. Ей было ясно, что он решил отдалиться от нее и любые действия с ее стороны могут лишь усугубить ситуацию. Ее нервы были напряжены.

— Стивена? Нет. А что случилось?

Кейт прошла в прихожую и увидела Джиллиан и сержанта Лаверика. Она увидела их беспокойство и занервничала сама. Присутствие Джиллиан было ей не по душе. Она связала сержанта со Стивеном и спокойно спросила:

— Что он натворил?

Сержант Лаверик объяснил. Хотя он говорил кратко, Кейт поняла, что он полностью винит во всем мальчика. Она была согласна с ним, но не стала показывать этого Иану. Она надеялась провести вечер за дружеской беседой, которая вновь сблизит ее с ним, и исчезновение Стивена не обеспокоило ее, а вызвало раздражение. Разгром класса был в его духе, так же как и его злобная вежливость с ней. Она считала, что он способен на все. Он всегда был маленьким разбойником. Было приятно осознавать, что на этот раз пострадала девчонка Уорд, и Кейт без сочувствия смотрела на нее.

Она повернулась к Иану и попыталась, чтобы ее голос звучал мягко:

— Ты не должен переживать за него, Иан. Он вернется, когда решит, что ты уже остыл. — Она заметила, что он собирается уходить, а Джиллиан надевает пальто. — Вы ведь не идете его искать?

Иана потрясло ее бездушие.

— А что ты от меня хочешь? Сидеть и ждать?

— Да, если ты благоразумен. Уже темно и идет снег. Вы его никогда не найдете.

Иан резко ответил:

— Он может быть на пустоши.

— Глупости! У детей сильно чувство самосохранения. Он не сделает ничего подобного.

Джиллиан не выдержала:

— Мы тратим время! Надо идти.

Кейт попыталась говорить убедительно:

— Куда идти? Броситься в ночь? Именно этого он от вас и ждет. — Она повернулась к Иану: — Ты всегда был дураком, Иан. Ты ужасно испортил мальчишку. Его давно пора отправить в интернат. Он манипулирует тобой, играет на твоих чувствах. Ты понятия не имеешь, как справиться с ним. Ты не должен обращать на него внимания, чтобы он успокоился. Пусть, если хочет, шляется вокруг дома, он вернется, когда больше не сможет терпеть холод и темноту. Хватит идти у него на поводу!

Кейт понимала, что дала волю своему раздражению на Иана, и попыталась остановиться.

— Ты ведь понимаешь, что я желаю тебе добра? Мне жаль, если ты со мной не согласен, но, честно говоря, я считаю, что говорю разумные вещи. — Она повернулась к сержанту Лаверику за поддержкой, но он не согласился с ней.

Иан сухо сказал:

— Очень разумно, но боюсь, в этот раз я не стану считаться с твоим здравым смыслом. — Он открыл дверцу машины для Джиллиан. — Вы правы, мы тратим время. Едем.

Кейт сделала последнюю попытку:

— Тогда я останусь дома, если он придет.

— Здесь будет миссис Пирсон.

— Она никогда не могла с ним справиться.

— Это восьмилетний мальчик, а не взрослый преступник.

Кейт встретила холодный и тяжелый взгляд Иана. Впервые в жизни она признала свое поражение и сделала последнюю безнадежную попытку:

— Мне остаться у телефона? Вдруг кто-то позвонит.

— Спасибо, не надо. Миссис Пирсон ответит на звонок.

— Значит, я ничем не могу помочь?

— Нет.

Кейт смотрела, как Иан шел к машине с Джиллиан. Он помог ей сесть. Он был слишком взволнован, чтобы думать о чем-то другом, но Кейт заметила, что он нежно положил ладонь на руку Джиллиан. Теперь то, что она давно подозревала, подтвердилось, и она почти с ненавистью смотрела на Джиллиан. Значит, вот что ему нужно! Она была дурой, что раньше этого не заметила. Она села в машину и резко развернулась, почти задев машину сержанта. Как бы она хотела не появляться в этом доме! Она наговорила много лишнего и совершенно настроила против себя Иана. Надо было изобразить сочувствие к его сыну, не показывать так явно свою неприязнь. Теперь их разрыв окончателен. Кейт была слишком холодной, чтобы чувствовать боль, но гнев заставил ее сердце биться быстрее, и ей пришлось подождать, пока она сможет успокоиться и ехать по дороге.

Иан как можно быстрее ехал к дому Локсли. Ссора с Кейт для него ничего не значила. Она удивила его, больше ничего. Он думал, что знает ее, а теперь, узнав по-настоящему, совершенно позабыл о ней. У него есть дела и поважнее. В свете фар было видно, как тихо падает снег. На черной поверхности пустоши виднелись белые пятна снега. Ужасная ночь для маленького мальчика. Иан искоса взглянул на Джиллиан и заметил на ее лице выражение собственного страха и боли. Она была доброй, человечной, чего не скажешь о Кейт. Через пять минут им стало ясно, что Стивен пошел не этой дорогой. Джиллиан спросила:

— Вы поедете дальше?

— Майору Локсли может быть что-то известно.

— Иан, вы не верите, что Стивен…

— Не знаю.

— Но разве можно…

— Сейчас его безопасность для меня важнее, чем то, что он мог сделать.

— И для меня. Но я по-прежнему не верю…

Иан прикрыл руку Джиллиан ладонью.

— Верьте во что хотите, Джиллиан, но только после того, как мы найдем его.

Майор Локсли и его жена встретили их с удивлением. Майор, мужчина за шестьдесят, больше похожий на ученого, чем на военного, разбирал шахматную задачу и был слишком поглощен ею, чтобы заметить волнение Иана. Его жена быстро сказала:

— Уже почти половина одиннадцатого, а мальчика нет. Пойду разбужу Брайана.

Брайану, старшему сыну Локсли, было десять лет. Он читал под одеялом при свете фонарика и не сумел быстро притвориться спящим. Он спустился с матерью вниз, недоумевая, в чем дело. Тем временем Иан рассказал майору про разгром в школе и обвинение мистера Дэвенпорта. Майор, быстро сообразивший, что к чему, принялся подробно расспрашивать сына. Брайан прижался к Джиллиан в поисках защиты, и она ласково сжала его плечо.

— Расскажи все отцу, Брайан. Это важно. Мы можем догадаться, где Стивен.

Майор подвел итоги всего сказанного сыном.

— Говоришь, что вы не были в школе?

— Нет, сэр.

Джиллиан, знавшая, что, когда им это выгодно, дети могут легко лгать, сказала:

— Не бойся признаться, если ты был там. Стивен намного важнее школы.

Брайан густо покраснел и отвернулся. Его отец начал сердиться.

— Отлично, начнем сначала. Вы были в школе?

— Да, сэр, — еле слышно прошептал мальчик.

— Когда?

— Сегодня утром?

— С кем?

— С Колином и Стивеном.

Мать спросила:

— Но зачем? — Она была наверху, когда Иан все рассказал майору, и не знала, что произошло что-то еще, кроме пропажи Стивена.

— Предоставь это мне, — сказал майор и повернулся к сыну: — Как вы вошли?

— Стивен знал про незакрытое окно в кухне.

Иан перебил его:

— Стивен знал? Джиллиан, он мог знать?

Ей пришлось признаться. Во время одного из уроков французского они пошли на прогулку. Она забыла ключи, и Стивен влез в окно и открыл дверь.

Майор продолжал:

— Что вы сделали, когда залезли внутрь?

— Ничего особенного.

— Не начинай лгать!

Брайан обратился к Джиллиан за поддержкой:

— Честно, мисс Уорд, мы ничего не сделали. Мы пошли, потому что Стивен нас попросил.

Иан пытался успокоить мальчика и ровно спросил:

— Почему Стивен хотел пойти?

— Он хотел что-то взять.

— Что-то, принадлежащее ему?

— Не совсем.

— Ты можешь объяснить?

Брайан молчал. Джиллиан сделала новую попытку:

— Ты не выдашь Стивена, если скажешь нам. Наверное, Стивена что-то беспокоило, если он ушел из дома. Мы хотим знать, что это было.

Брайан нехотя ответил:

— Он не хотел уезжать в интернат.

Джиллиан встретила изумленный взгляд Иана.

— Вы говорили с ним на эту тему?

Иан пытался припомнить разговор в начале каникул. Был дождливый день, и Стивен от скуки вошел в его кабинет. Он пожаловался, что ему нечего делать, и Иан в шутку сказал, что он, наверное, уже хочет в школу. Стивен серьезно ответил, что этого не захочет никто в здравом уме, но учеба ему нравилась и он не возражает начать опять. Иан, решив, что это подходящий случай, сказал ему, что время пребывания мисс Уорд в школе подходит к концу и, возможно, ему так же понравится в приготовительной школе. Стивен спросил почему, и Иан ответил, что когда мисс Уорд закончит книгу, то уедет. Казалось, Стивен смирился и больше не задавал вопросов.

Иан ответил:

— Я сказал ему, что вам придется уехать, а он пойдет в приготовительную школу. Я не говорил, когда это будет, мы не стали это обсуждать.

Джиллиан вновь обратилась к Брайану:

— Что хотел взять Стивен?

Брайан молчал.

— Брайан, пожалуйста! Мы должны знать.

— Он хотел взять книгу, которую вы пишете. Он сказал, что, если возьмет ее, вам придется начать заново, — выпалил Брайан.

— Что? — слабо прошептала Джиллиан.

— Он взял свой рюкзак наверх и сложил в него почти все страницы. Он сказал, что спрячет их в безопасное место, если вы будете не в силах это перенести. Он сказал, что если вы будете переживать, то он отдаст их вам, но если вы не будете возражать, то он предоставит вам начать заново. Он думал, что, если повезет, вам понадобится на это еще три месяца. Там было ужасно много. Он взял рюкзак Колина.

Иан спросил:

— Куда он пошел?

— Он понес их в безопасное место.

— А вы остались и разгромили школу? — спросил майор.

— Мы ее не трогали! — с негодованием закричал Брайан. — Мы ушли вместе.

— Но сын Дэвенпорта обвиняет вас…

Джиллиан перебила:

— Оставим. Это не имеет значения.

— Для меня имеет. Мальчики могут предстать перед судом за причиненный вред.

Брайан повторил все сказанное:

— Мы ушли со Стивеном. Мы ничего не трогали в школе. Тим Дэвенпорт играл на пустоши со своим братом. Он мог видеть, как мы выходили. Возможно, он потом вошел, я не знаю. — Брайан почти плакал.

Иан тихо сказал:

— Мы тебе верим. Еще один вопрос, Брайан, а потом ты вернешься в кровать. Куда Стивен понес книгу?

— Я не знаю.

— Попытайся подумать. Куда бы он ее ни понес, он отправился туда за ней. Уже темно, и идет снег, и мы беспокоимся за него. Если ты скажешь, где он, мы пойдем за ним и приведем его домой.

— Когда мы вышли из школы, приближалось время ленча. — Брайан посмотрел на отца. Майор придерживался пунктуальности в еде. — Мы уехали на велосипедах. Я не знаю, куда Стивен понес книгу. Колин сказал ему, что хочет вернуть свой рюкзак, но что он может держать его у себя, пока не начнутся занятия.

— Думаешь, он спрятал книгу рядом со школой?

— Нет, он возвращался с нами по дороге.

— Где вы обычно играете? — спросила Джиллиан.

— Иногда мы берем пони на пустошь.

— И ездите там верхом?

— В основном. — Брайан опять смотрел на отца.

Отец понял. Мальчики могли гулять где угодно, кроме старой шпатовой шахты, расположенной на расстоянии пары миль. Она была похожа на шахту Блу-Джон, но меньше и не использовалась годами. В округе было несколько подземных пещер, и сама шахта была опасной.

— Значит, вы были на шахте? — спросил майор.

Брайан быстро посмотрел на Джиллиан и не ответил.

Иан, тоже запрещавший Стивену подходить близко к шахте, почувствовал возрастающую тревогу. Именно такое место мог выбрать мальчик, чтобы спрятать книгу. Почему он не подождал до утра? Но тут Иан вспомнил про снег. Через пару часов большая часть пустоши может оказаться отрезанной. Стивен решил действовать, пока до шахты еще можно добраться.

Он резко спросил у Брайана:

— Если ты думаешь, что он мог пойти к шахте, так и скажи.

Брайан с жалким видом ответил:

— Я не знаю, куда еще он мог пойти. Он сказал, что нигде в доме спрятать нельзя.

Иан повернулся к майору:

— Вероятно, сержант уже вернулся ко мне домой. Могу я позвонить?

— Конечно.

Сержант Лаверик только что вернулся после бесплодных поисков в противоположном направлении. Возможность того, что мальчик направился к шахте, совершенно меняла ситуацию. Понадобится альпинистское снаряжение, поскольку операция может оказаться опасной. Сержант сообщил Иану, что объявит поиск в прилегающих районах и задействует всех своих людей, в том числе и полицейского врача.

— Если вы вернетесь, сэр, то можете присоединиться к нам. Глупо искать поодиночке в сложившейся ситуации.

— И потерять час или больше, пока соберутся все люди? Нет, я начну сейчас же.

Майор, уже надевший пальто, услышал разговор.

— Я согласен и иду с вами. Мы позвоним ближайшим соседям. Если нас соберется полдюжины, мы сможем разделиться и держать связь друг с другом.

Они начали планировать поиски, как военную операцию. Из дома майора Локсли они направятся на северо-восток. Мальчик в темноте может потерять дорогу и повернуть в этом направлении, упустив шахту из виду. Иан повернулся к Джиллиан:

— У меня нет времени отвозить вас домой. Через четверть мили мы свернем с дороги и пойдем через пустошь. Останьтесь с миссис Локсли. Можете позвонить домой. Миссис Пирсон будет у телефона. Он может отказаться от попытки и вернуться.

Но Джиллиан была слишком обеспокоена, чтобы остаться.

— Я иду с вами. Я не могу остаться здесь и сидеть сложа руки. Это моя вина. Если бы не я…

Иан перебил:

— Ничьей вины нет, просто особенная детская логика. Если вы встанете на его точку зрения, то его поступок не лишен смысла. — Он положил руки ей на плечи, потратив несколько минут драгоценного времени. — Постарайтесь не волноваться. И ради бога, не вините себя.

— Я иду с вами.

— Вы будете нас задерживать.

— Нет, обещаю. — Джиллиан взглянула на свои высокие каблуки. — Возможно, у миссис Локсли есть резиновые сапоги?

Миссис Локсли услышала разговор.

— Ну, конечно же. Стоит ли ей идти? — спросила она, глядя на Иана.

Он воскликнул:

— Нет! — Но, уловив выражение глаз Джиллиан, добавил: — Но я могу представить, что она вообразит себе, если останется.

— Тогда принести сапоги?

— Да, и что-нибудь на голову — толстый шерстяной шарф или кепку одного из мальчиков.

Брайан предложил свою кепку. Джиллиан натянула ее на уши. Сапоги оказались велики, и она надела носки Брайана. Иан уже вышел на улицу, и там послышался шум подъезжающей машины. В любой чрезвычайной ситуации соседи были легки на подъем, ведь они знали, что это может быть серьезно. В саду скользили лучи фонарей, окрашивая снег желтыми пятнами. Иан открыл дверцу машины.

— Мы немного подъедем, а потом придется пробираться пешком. Если у вас недостает мужества, скажите прямо сейчас.

— Я справлюсь, — твердо ответила Джиллиан.

Ее лицо было встревоженным. Все ощущали полное одиночество этой ночи. «Если со Стивеном что-нибудь случится, если он не выберется, — подумала она, — то это моя вина, как если бы я специально послала его туда». Слова вырвались сами:

— Простите, Иан! Ради бога, простите. Если бы он не услышал наш разговор!

Иан хотел утешить ее, но не мог думать ни о чем, кроме мальчика. После смерти Рейчел он испытывал то же самое. Если они не найдут мальчика через несколько часов… Дальше думать он не мог. Они доехали до места, и он остановил машину. Пустошь уже была покрыта тонким слоем снега, который быстро густел. Она была похожа на снежную пустыню без дороги, ведущую в темноту. Ни один ребенок не сможет найти там путь.

Иан помог Джиллиан вылезти из машины и включил фонарь. Он не пытался ободрить ее, а поддержка ей была нужна, как никогда.

— Иан? — Ее голос звучал жалко.

Он протянул руку в перчатке и коснулся ее холодной щеки.

— Все в порядке, Джиллиан. Это не твоя вина. Все в порядке, дорогая. — Слова прозвучали легко, естественно.

Джиллиан взяла его руку и сильно прижала ее к лицу.

Глава 6

Стивена пугала тишина и медленно падающие густые хлопья снега. Его пугало, что Брэнди убежал куда-то в темноту. Пугал свет фонаря в руке, который не освещал тропинки среди зарослей вереска.

Стивен остановился искать Брэнди. Он боялся позвать его, боялся услышать звук собственного голоса, прорезавшего тишину. Ему казалось, что он идет в небытие. Небо и земля сливались в одно целое. Край его габардинового пальто намок и терся о колени, обдирая кожу. Стивен споткнулся и упал на руки. Снег проник в шерстяные варежки и потек по пальцам.

В начале пути он надеялся, что его поймают. Его отец и Джиллиан оживленно беседовали и не видели, как он прошел в прихожую, тихо проскользнул в дверь, потому что для него это было делом чести. Ему надо было это сделать. Он боялся, надеялся, что ему помешают. Но надо соблюдать правила игры, поэтому Стивен вышел тихо. Лучше считать все это игрой.

Требовалось много мужества, чтобы добраться до шахты и забрать спрятанную рукопись, если бы он был самим собой, Стивеном. Ему надо было стать кем-то другим, выполнять какую-то другую миссию. Он думал о придуманных героях и остановился на Пите. Луноход приземлился, и это была лунная страна, белая, не нанесенная на карту, пугающая. Чувство тяжести в груди происходило из-за нехватки кислорода и страха. Ему было позволено бояться, немного бояться. Ведь он — Пит, космический путешественник, которому трудно дышится из-за разреженного воздуха.

Брэнди возник из темноты и промчался мимо него. Стивен хотел позвать его, взять за ошейник, идти дальше с ним рядом. Но Брэнди нельзя удержать. Слезы навернулись Стивену на глаза. Брэнди стал Цербером, многоголовым адским псом из греческих легенд. Пейзаж был слишком зловещим.

Снег падал на его щеки, садился на ресницы. Стивен с силой протер глаза, и они стали мокрыми. Ему было трудно держать их открытыми из-за падающего снега. Он устал вглядываться в темноту. Он шел уже давно, его ноги отяжелели, и он очень замерз. Он вспомнил слово «гравитация». Его космический скафандр был очень тяжелым. Он притягивал его к поверхности луны. Что-то случилось с обогревом его костюма, поэтому ему стало холодно. Гравитации не было, но с его скафандром что-то случилось, поэтому он кожей чувствовал чудовищную лунную атмосферу.

Стивен отчаянно цеплялся за эту фантазию, боясь, что она ускользнет. Шахта казалась ему неизведанным лунным кратером. В ней был спрятан секрет, не просто стопка бумаг в рюкзаке, а что-то важное. Стивен начал думать, что может быть важным для Пита. Как-то отец говорил ему про радий, который спрятали во время войны на шахте Блу-Джон. Стивен не совсем понимал, что такое радий, но решил, что именно это может искать Пит. Пит шел к лунному кратеру на поиски радия. Важное слово. Если он не найдет радий, случится космический взрыв. «Космический» тоже хорошее слово. Мисс Уорд нравилось, когда он использовал новые слова. Ей нравился Пит. Мисс Уорд была Инспектором. Она находилась на спутнике, и он должен был доставить ей радий.

Внезапно впереди поднялась овца, белая шерсть на фоне снега, словно ожил сугроб. Стивен остановился, вырванный из своих фантазий, брошенный в суровую действительность одинокого и угрожающего зимнего пейзажа.

Стивен позвал собаку, и Брэнди подбежал к нему. Он сунул руку ему под ошейник, животное почувствовало его настроение и пошло с ним рядом. Инстинкт увлекал Брэнди к шахте. Он часто бывал там с детьми.

Путь оказался длиннее, чем думал Стивен. Казалось, они идут целую вечность, каждый шаг давался с трудом. Резиновые сапоги затрудняли движение, и Стивену приходилось высоко поднимать ноги. Снег был глубокий, и поднимался ветер. Скоро начнется метель. Если сегодня он не дойдет до шахты, то завтра уже не попадет туда. Усталость затуманила его память, и он не мог вспомнить, зачем он идет.

Впервые он и ребята Локсли зашли на шахту летом. Известняк порос желтыми альпийскими розами и водосбором. Казалось, там не опасно. Вход в пещеру находился над возвышенностью, которая спускалась в долину, где вереск уступал место скрывавшей тропинку траве. Трава кончалась там, где нависала тень от пещеры. Воздух в шахте был холодным и влажным. Уступ высотой три или четыре фута резко обрывался в зарослях вьюнка. Брэнди, который был тогда щенком, направился в заросли вьюнка и исчез. Они последовали за собакой, протискиваясь в узкий проход, ведущий в маленькую пещеру. В полной темноте они услышали рев подземной реки, и Брайан осветил фонариком стены, которые были покрыты чем-то желтым. Они не знали, что перед ними залежи шпата, и решили, что это золото. Они нашли маленький грубый обломок и показали его отцу. Он догадался, что они были на шахте, и запретил им ходить туда. Там было опасно, поскольку известняк крошился. Мальчики выслушали и согласились. В следующий раз они пошли туда с большой осторожностью.

Пещера стала их новым домом внутри шахты. Никто не знал про нее. Она принадлежала только им. Внутри они играли со временем. Они были пещерными людьми и разводили маленькие костры из веточек и бумаги. Подземная река была ревущим медведем, а огонь не подпускал его близко. Когда костер начинал потухать, они изображали страх, представляли, что за ними гонится медведь, и бросались по узкому проходу, протискиваясь на животах, пока не оказывались в тусклом свете внешней пещеры.

Они двигались вперед в истории. Были первыми христианами и рисовали на стенах символы рыбы. Это было место, где прятался король Карл. Битва роялистов и круглоголовых была неравной — двое против одного, а подземная река была грохотом пушек в кровавой битве.

История была сферой Брайана — неправильно датированной, легко поддающейся изменениям. Герои принадлежали Стивену — жадные, живые, храбрые, безжалостные. Младший мальчик, Колин, был актером, подающим реплики из зала, мирным и на все согласным.

Они хорошо провели лето. Поскольку вечера становились короче, они ходили в пещеру в основном по выходным. Каждый раз они замечали легкие изменения. Казалось, камни двигаются, и когда-то маленькая круглая зала теперь приобретала удлиненную форму. Расширяющаяся щель в полу заставляла их быть осторожными, поэтому игры теперь устраивались во внешней пещере. Внутри они просто сидели и планировали — генералы на переговорах, ученые, замышляющие вторжение роботов, аквалангисты, погружающиеся в глубины темного неспокойного моря. Астронавты…

Мысли Стивена описали круг и вернули его к причине пребывания здесь. Он был Питом. В шахте был радий. Он лежал в рюкзаке во внутренней пещере.

Чтобы проползти по узкому туннелю днем, требовалось немало мужества. Он был один, а пещеру населяли фантастические обитатели, от которых все тело покрывалось мурашками. Теперь ночью при мягком падающем снеге Стивен сомневался, что сможет проникнуть туда. Он взобрался на уступ и втащил за собой Брэнди. Сел на корточки перед входом, который, словно паутиной, был затянут вьюнком. Брэнди положил голову на его холодные, мокрые колени. Стивен вслух произнес:

— Ты Гастон.

На его щеках были слезы. Он не мог решиться на этот шаг. Он проделал такой путь и не мог идти дальше. Он не мог вспомнить, когда ему еще было так холодно и страшно, кроме, пожалуй, того раза. Но он не мог позволить, чтобы тот раз запечатлелся в его памяти. Стивен позволил себе вспомнить только утро. Плетеная корзинка с сандвичами на столе. Его мать в бледно-желтых брюках варит кофе. Он вспомнил аромат кофе, грубое полотно ее брюк. Она надела на него голубые трусики и полосатую бело-голубую майку. Ее руки были нежные, а ногти довольно короткие. Она много говорила с ним и смеялась. Она спросила, хочет ли он взять на пляж своего резинового пингвина, а он ответил, что уже слишком взрослый. Она ответила, как жалко, нельзя ли ей взять его для себя? Стивену было приятно, что она хочет взять пингвина. Было здорово класть его в воду и смотреть, как волны сбивают его. Она разрешила ему немного поиграть с ней, потом достала книгу. Он закопал ее ноги в песке и оставил ее с книгой. Было тепло и солнечно. На жаре надувной матрас пах резиной больше обычного. Здесь воспоминания оборвались. Потом были холод и темнота. Стивен мог отчетливо вспомнить это, но не смел. Если глубоко вонзить ногти в ладони, можно заставить себя думать про боль. Если долго давить, то другая боль уйдет. Он делал это сейчас — снял варежки и сунул их в карман. В свете фонаря его руки выглядели посиневшими и замерзшими.

Его мать умерла. Теперь он мог это сказать, но отказывался думать о том, как именно это случилось.

Это была словно книга с двумя запечатанными страницами. Радостное утро, минуты небытия и то, что случилось потом.

У него не только умерла мать, но и отец тоже ушел от него. Он пытался быть рядом. Говорил с ним, улыбался и делал для него все, что делала мать. Но он стал другим, хотя смотрел на него теми же глазами. Как будто его выгнали из дома в темноту, он искал дверь и не мог ее найти.

Если его отправят в интернат, то он больше не вернется. Отец опять уедет за границу и продаст дом. Он так никогда и не найдет двери. Отец этого ему не говорил. Он был добр и боялся его расстроить. Поэтому он не сказал, что отправит его в интернат. Это произойдет внезапно.

Пока мисс Уорд рядом, он в безопасности, но, когда она уедет, ему тоже придется уехать. Школа закроется. В приготовительной школе будет полно таких людей, как мисс Стэншоу и мистер Дэвенпорт. Она будет далеко, и отец не будет приезжать к нему. Сначала он будет присылать письма, но потом перестанет. Иногда Стивен в ночных кошмарах видел это как дорогу, ведущую в никуда.

Он не мог говорить об этом с отцом. Единственным человеком, с которым он мог поговорить, была мисс Уорд, или Люсетт, как он мысленно называл ее. Она говорила с ним, как с разумным. Она растапливала для него камин и угощала кофе. Она смотрела на вещи так же, как он. Если бы она была здесь и сказала, что она Инспектор, а он должен достать для нее радий, тогда она перестала бы быть мисс Уорд или Люсетт и стала бы Инспектором. Она не отнимала у него фантазии, а поощряла продолжать их дальше. Они принадлежали ему. Она не была похожа на его мать, но была единственным человеком после смерти матери, с которым Стивену хотелось бы быть. С ней было спокойно. Все притворство с ней было в шутку. Если он был расстроен, ему было все равно, что она заметит. Она понимала. Когда она уедет, у него никого не останется.

Ветер шевелил вьюнки, и Стивен отпрянул, подумав, что кто-то может появиться из пещеры. Брэнди заскулил. Темнота сгущалась, словно ему рукой закрывали глаза. Страх держал его на уступе. Ему надо идти вперед, достать то, за чем он пришел, но его руки и ноги заледенели и стали тяжелыми, казалось, они вросли в уступ и держат его, словно корни.

Внезапно Стивен позволил себе увидеть ситуацию в реальном свете. Он поступил глупо, взяв рукопись. Он знал про комнату, где пишет мисс Уорд. Она водила его туда показать пишущую машинку. Она была меньше, чем у его отца, но мисс Уорд не могла ее легко переносить, потому что застежка на чехле была сломана. Стивен точно знал, где взять рукопись. Украсть и спрятать ее было легко. Тогда ему казалось, что это хорошая мысль. Он не думал, что она будет так переживать. Вместо того чтобы удержать ее в школе, книга заставит ее уехать. Если она получит ее, то, возможно, сможет начать занятия и остаться еще на несколько недель, чтобы закончить работу. Несколько недель все же лучше, чем если она уедет прямо сейчас. Стивен не только не хотел в приготовительную школу, но и не хотел, чтобы мисс Уорд уезжала. Он как будто шел по дороге в теплый весенний день, шел домой на чай. С ней было тепло. Счастье, которого не замечаешь.

Стивен сказал вслух:

— Ты Люсетт.

Снег хлопьями засыпал вход в шахту. В свете фонаря она была желтой, как шпат, мягкий, холодный шпат. Стивен заставил себя опять погрузиться в мир фантазий. Только так он мог заставить себя пошевелиться. Во внутренней пещере были кусочки шпата. Возможно, радий тоже на него похож. Стивен не знал, но сделал вид, что это так. Рюкзак был засунут за грубый камень. Ему понадобится несколько минут, чтобы проползти вперед и взять его. Повсюду было темно. Возможно, внутри еще темнее, но у него есть фонарь.

Стивен повернулся к Брэнди. Если бы он вошел первым… Но боксер упрямо сидел у входа и отказывался двигаться. Кто-то сказал ему, что смелость — это когда боишься и все равно идешь вперед, но Стивен не знал, что страх может быть таким. Он лег на живот, и его внутренности словно превратились в воду. Он отодвинул в сторону вьюнок и нехотя, со страшными усилиями, причинявшими боль, заставил себя вползти в узкую нору.

Внутри было страшно и стоял какой-то особенный запах. Воздух был холодным и тяжелым. Стивен двигался, словно подземное существо, потеряв осознание своего «я». Грубая поверхность пещеры обдирала его плечи. Днем в компании других ребят здесь было весело, страшновато, но весело, но темной ночью вынести это было невозможно. Стивен вцепился в фонарь обеими руками и тащился за ним. Выступающие камни в кровь исцарапали его запястья. Тут он выполз из туннеля и смог встать.

Чувство облегчения затуманило дурное предчувствие, что за последние несколько часов пещера опять изменилась. Стивен двигался осторожно, ища глазами рюкзак, и увидел, что камень, которым он был приперт к стене, отодвинулся на несколько футов. Земля стала совсем неровной, и идти оказалось очень трудно. Стивен искал рюкзак и не находил его. Он светил фонарем во все стороны, но не смотрел под ноги. Он не почувствовал, как падает. Боль, словно молния, пронзила его вывернутую ногу, прошила мозг, и он провалился в темноту. У основания щель была узкой и временно задержала его. Земля под нею уходила к другой трещине, более глубокой и широкой, из-под которой доносился сердитый рев подземной реки.

У входа в пещеру Брэнди начал выть.

Поход оказался еще труднее, чем ожидала Джиллиан. Боясь, что будет обузой для Иана, она заставляла себя не отставать. Когда она натолкнулась на него, он взял ее за плечи и остановил:

— Отдохни минутку. Ты выбилась из сил.

Джиллиан упрямо ответила:

— Я не устала. — Ее губы закоченели и стали синими, и она с трудом говорила.

Иан поддержал ее.

— Я был дураком, позволив тебе идти, — пробормотал он.

Сырой воздух ворвался ей в легкие. Она проговорила, уткнувшись в его пальто:

— Мы должны идти.

— Попросить кого-нибудь отвести тебя назад?

— Нет, тебе нужны все.

Лицо Иана было в темноте, и луч фонаря обрисовывал маленький круг света у их ног. Джиллиан ощутила его тревогу и знала, что ее была не меньше. Это чувство они делили между собой. Они не видели лиц друг друга, но оба испытывали один и тот же страх.

Иан сказал:

— Если мы сможем идти дальше, не попадем в метель, тогда есть шанс, что кто-нибудь его заметит.

— А если он дойдет до шахты?

Иан шел вперед.

— Он никогда не найдет шахту в такую погоду. Темно, и потом, все следы замел снег. Нет, он будет идти вперед.

— Но мы направляемся к шахте?

— Он будет около нее.

— Думаешь, мы встретим людей Лаверика?

— В конце концов да.

Крошечные точки света тронули гладкую, занесенную снегом поверхность пустоши. Казалось, свет не может справиться с окружающей темнотой. Ребенок может блуждать в этой черно-белой стране кошмара.

Они шли молча, тяжелые хлопья падающего снега приглушали шаги. Они почти подошли к шахте, когда услышали вой Брэнди.

Иан остановился, и Джиллиан налетела на него. Майор Локсли и другие подошли поближе, прислушиваясь. Вой собаки прерывался, и они шли вперед, то и дело останавливаясь и слушая. Теперь земля слегка поднималась вверх, и они узнали эту местность. Они лезли в гору, представляя, что могут найти. Мальчик дошел до шахты. Вой собаки был тоскливый, предвещавший беду. Они быстро спустились в лощину, где находилась шахта. Тут снег был толще, и они брели по нему, словно в поднявшемся море. Иан был впереди и первым достиг шахты. Собака, скулившая на уступе, не подошла к нему. Он осветил уступ, потолок и стены внешней пещеры. Позвал:

— Стивен! — но в ответ раздалось только эхо. Он позвал снова.

Джиллиан подошла к нему, и они уставились в темноту, высвечивая ее фонарями и молча прислушиваясь. Подоспевшие майор Локсли и остальные принялись быстро и тщательно обыскивать место. Собака дрожала и тихонько повизгивала, ее визг был похож на стон.

Майор Локсли заговорил первым:

— Похоже, собака одна.

Иан был вынужден согласиться. Он боялся того, что может найти. Это место было опасным, но тот факт, что здесь никого не было, не успокоил его. Снег будет идти всю ночь. Если мальчик дошел до шахты и не угодил под падающий камень, то он может быть жив. Возможно, собака часть пути прошла за Стивеном, а потом убежала. Ему пришло в голову, что поиски могут оказаться бесплодными, и он отвернулся, стараясь подавить новый приступ страха.

Джиллиан подошла к нему.

— Он может еще прийти, — с надеждой произнесла она.

Иан пытался согласиться, но ничего не ответил. Послышались другие голоса. Подоспели сержант Лаверик и его люди. Полицейский врач с другой группой добровольцев только что отправился в путь и приближался к шахте со стороны деревни.

Сержант Лаверик был настроен решительно.

— Мальчик не дошел сюда. Мы этого и не ожидали. Если он сумеет держаться на ногах, то его подберут. Во второй группе около тридцати человек. — Он бросил на землю веревку. — По крайней мере, это нам не пригодится.

Иан пытался, чтобы его голос звучал спокойно.

— Нам понадобились все силы, чтобы добраться сюда. Шансы, что он сможет держаться на ногах, практически равны нулю. Чем меньше времени мы потратим здесь, тем лучше. — Он подошел к входу в пещеру. — Здесь мы устроим штаб, но сами попытаемся подойти с другой стороны. Возможно, он прошел мимо.

Остальные с ним согласились.

Иан повернулся к Джиллиан:

— Оставайся здесь. Он может прийти. В любом случае остальные придут, как только смогут, и ты сможешь им все сообщить.

Это был приказ, и она подчинилась, понимая, что идти нужно быстро. Она будет им только мешать. Иан оставил ей фонарь и взял себе лишний у сержанта Лаверика.

— Мы будем поблизости. Он не мог уйти далеко, но мы все равно обыщем окрестности.

Когда они ушли, воцарились тишина и темнота. Джиллиан казалось, что ее окружает только маленький круг света от фонаря. Она слишком боялась за ребенка, чтобы бояться за себя, но ее охватила физическая и душевная усталость. Отчаяние охватывало ее, словно холодная вторая кожа.

Брэнди заскулил и поднялся. Джиллиан позвала его, но он не спустился к ней. Вид у собаки был настороженный, и Джиллиан это заинтересовало. Она что-то или кого-то охраняла. Уступ казался пустым. Они тщательно обыскали все вокруг, но могли что-то упустить.

Джиллиан внимательно глядела на собаку, ласково разговаривая с ней.

Брэнди подошел к тому, что было похоже на твердую стену, заросшую вьюнком. Там он улегся, положив голову на лапы и беспокойно поводя глазами. Джиллиан взобралась на уступ и опустилась на колени рядом с собакой. Брэнди несколько раз покрутил хвостом и заскулил.

Легкий ветер нежно шевелил заросли вьюнка. Где-то в глубине шахты раздавался шум далекой реки. Внезапно Джиллиан услышала звук тяжелого падения. Отведя стебли в сторону, она увидела узкий туннель, по которому вполне мог пролезть ребенок.

Темноту в конце туннеля нарушал бледный свет, возможно от брошенного фонаря. Она в страхе позвала Стивена, но никто не ответил. Брэнди вновь заскулил, шерсть на его плечах встала дыбом. Собака боялась заходить внутрь. Теперь Джиллиан была уверена, что Стивен там.

Остальные ушли десять минут назад, и в шуме ветра они не услышат ее голос. Отороченный мехом жакет был натянут на спине. Джиллиан сняла его и бросила рядом с Брэнди, дрожа от холода. Она была высокой, но худощавой. Ни один мужчина не пролезет в этот коридор, но она вполне сможет протиснуться.

Джиллиан легла на живот и принялась осторожно ползти вперед. Ребенком она боялась замкнутых пространств, и теперь этот страх вернулся к ней. Она покрылась потом и ощутила в горле тошноту. Камни на стенах туннеля были похожи на лапы, проталкивающие ее вперед, не дающие дышать. Ее ребра были сдавлены, на лице — грязь, в глазах — песок. Она словно оказалась на дне моря, пытаясь всплыть на поверхность.

Из глаз Джиллиан текли слезы, и щеки были поцарапаны, когда она наконец протолкнулась во внутреннюю пещеру. Она увидела фонарь Стивена, но мальчика нигде не было. И тут она увидела широкую расщелину, похожую на зияющую ножевую рану. Ужас заставил ее встать на колени. Она скорчилась, стараясь подавить тошноту и низко опустив голову. Грохот воды стал сильнее и сотрясал ее тело.

И тут она увидела Стивена. Его габардиновый плащ слетел во время падения и зацепился за торчащий камень. Мальчик застрял в сужающейся трещине, его сломанная нога распухла.

Земля, разделявшая их, была вся покрыта предательскими трещинами. Джиллиан потянулась к Стивену, молясь, чтобы он лежал тихо.

Его глаза открылись, и он начал хныкать — животный звук страха и боли. Джиллиан сомневалась, что он узнал ее. Она сказала тихо, но настойчиво:

— Все в порядке, малыш. Не шевелись.

Не замечая ее, он двинул ногой и закричал от боли.

Джиллиан подползла поближе. Ей надо взять его руками под мышки и медленно тащить на себя, но для этого понадобится его помощь. Придется взять весь его вес на руки. Опасность того, что Стивен запаникует, была очевидна. Если ей не удастся перевалить его через камень, он может упасть вниз, и тогда она не достанет его, а неровная земля только ускорит его падение. В отверстие в дальнем углу пещеры долетал шум воды. Джиллиан спокойно сказала:

— Стивен, ты в безопасности, если будешь делать так, как я скажу. Посмотри на меня. Смотри все время мне в лицо.

Сначала он будто не слышал ее, и ей пришлось спокойно повторить эти слова несколько раз. Он поднял лицо вверх, и его сузившиеся от боли глаза встретились с ее глазами. Она придавила фонарь камнем, чтобы свет падал на нее. Стивен, не зная, где он и что случилось, глухо произнес:

— Ты Инспектор.

Эти слова прозвучали как насмешка. Джиллиан надеялась, что она сумеет контролировать ситуацию, но теперь засомневалась в этом. Она должна контролировать. Опасность ужасная. Стивен полностью зависит от нее. Она ласково ответила:

— Я буду всем, чем хочешь, малыш. Делай то, что я говорю. Хорошо?

Слезы катились по его щекам.

— Нога болит.

Джиллиан твердо повторила:

— Хорошо?

Стивен еле заметно кивнул.

— Отлично. Теперь я протяну к тебе руку. Ты тоже протянешь руку и будешь крепко держать. Если нога будет болеть, не обращай внимания, просто держись крепче, чем сильнее боль, тем крепче держись, договорились?

Джиллиан забыла про макинтош Стивена и не могла отцепить его. Ей пришлось высвободить Стивена. Она вспомнила про веревку, но возвращаться времени не было. Кажется, Стивен только что пришел в себя, и она не смела покидать его.

— Стивен, я держу твою правую руку. Попытайся выбраться из плаща, я помогу.

Он пробормотал что-то нечленораздельное и не повиновался, так что Джиллиан пришлось действовать одной и наконец ей удалось снять его плащ. Ее руки болели, а кожа на бедрах и щиколотках была ободрана. Она лежала, держа Стивена и жадно глотая воздух. Он притих, опять потеряв сознание.

Джиллиан приказала:

— Держись крепче, милый. Я буду тащить тебя. Вот так, потихоньку.

«Господи, дай мне сил», — подумала она.

Боль словно огнем прожгла ее руки и сдавила грудь словно стальной обруч. Она была легкой, хрупкой, а Стивен не мог помочь. В какое-то мгновение она чуть не выпустила его и вцепилась еще крепче, так, что напряглись сухожилия на руках и запястьях. Джиллиан медленно пятилась назад. Она чувствовала страшную боль, которая вдруг отпустила. Стивен был на ее руках, его глаза закрыты, лицо покрыто потом и такого же цвета, что и камни вокруг.

Она прижала его к себе, изможденная, глубоко благодарная. Ей пришлось отдохнуть несколько минут, а потом опять ползти к выходу. Она не могла вправить ему ногу, сняла свои изорванные чулки и обвязала их вокруг лодыжки, держа как можно крепче.

Стивен открыл глаза и вскрикнул от боли.

Джиллиан отвела ему волосы с лица.

— Худшее уже позади. Скоро я тебя вытащу.

Он не понимал, где находится, и глухо сказал:

— Море глубокое и холодное. — Он задрожал.

Его слова напомнили ей то, что она сама испытывала в проходе.

— Скоро мы вылезем на свежий воздух. С тобой все будет в порядке.

Стивен спросил:

— Где надувной матрас?

Она поняла, что он думает о своей матери.

— Не волнуйся. Не волнуйся ни о чем.

Он пытался понять, кто она, и наконец спросил:

— Ты Люсетт?

Джиллиан почувствовала слезы на щеках.

— Да.

Его голос звучал вполне нормально:

— Я не смог найти рюкзак.

— Не важно.

— Думаю, земля сдвинулась. Там все по-другому.

— Не волнуйся об этом. Скоро я тебя вытащу.

— Там был радий, — пробормотал Стивен.

— Да, — согласилась Джиллиан.

— Ты Инспектор. Я хотел достать радий для тебя.

— Все, что скажешь.

Стивен опять заплакал.

— Ногу больно!

— Знаю, малыш. Я постараюсь вытащить тебя, не причинив боли.

Если бы я только знала, как это сделать, в отчаянии подумала она.

Одной проползти сквозь узкий туннель было очень трудно, а тащить Стивена впереди в его беспомощном состоянии и вовсе невозможно. Им придется ползти на спине — она должна держать его за руки и отталкиваться ногами. Джиллиан объяснила:

— Нам придется двигаться медленно, Стивен. Опасности больше нет, просто будет не очень приятно. Ты готов начать?

Он не ответил.

— Стивен?

Джиллиан пригляделась к нему и увидела, что его глаза опять закрыты. Если он потерял сознание, то не почувствует тяжести пути. Казалось, он ее не слышал. Она надеялась, что он не придет в себя, пока она не вытащит его на поверхность.

Опасность в самом начале была настоящей. Теперь оставалась опасность впасть в панику, начать задыхаться. Джиллиан крепко вцепилась в Стивена и сосредоточилась на движении, считая каждый рывок. До поверхности оставалось меньше пары дюймов. Было страшно спускаться вниз на животе, а подъем наверх был почти невыносим. Сапоги затрудняли движение, и она сбросила их. Земля обдирала кожу на пятках, но только так Джиллиан могла двигаться. Она продвигалась вперед рывками, крепко вцепившись в руки мальчика. Ее беспокоила его нога, но она ничего не могла поделать. Они двигались медленно, на ощупь, и Джиллиан не знала, сколько еще осталось до выхода. Только собачий нос у ее лица подсказал ей, что они выбрались. Во внешней пещере раздавались голоса, но она их не узнавала. Кто-то взял ее за плечи и помог выбраться. Еще кто-то вытащил Стивена. Джиллиан сидела на корточках около выхода, с благодарностью вдыхая свежий воздух. Снег засыпал вход в пещеру, дул сильный ветер. Она ощутила тошноту и слабость и была вынуждена закрыть глаза и опустить голову на колени.

Полицейский врач, осматривавший Стивена, подошел к ней.

— Отличная работа! Мальчик в неплохом состоянии, за исключением ноги. Я сделал ему укол.

Джиллиан слышала слова, но не понимала их смысла. Врач приказал:

— Ложитесь на спину. Не думайте ни о чем.

Ее босые ноги закутали чем-то теплым.

На несколько минут пещера почернела, а в ушах раздался гул. Постепенно он прекратился, а темнота стала рассеиваться. Джиллиан огляделась. Стивена положили на носилки и накрыли одеялами. Первая поисковая группа возвращалась. Она увидела, как к носилкам подошел Иан. Он опустился на колено и принялся нежно ощупывать лицо мальчика, словно не веря своим глазам. Джиллиан отвернулась, в горле стояли слезы.

Иан подошел к ней. Он увидел ее слезы и понял. Он знал, какой опасности она подвергалась, что она пережила. Он подумал о Рейчел. Ситуация повторилась, только Рейчел не вернулась.

Он тихо прошептал:

— Джиллиан, — и опустился на корточки рядом с ней. Она попыталась улыбнуться. — Доктор говорит, что он в порядке. Благодаря тебе.

Она отмахнулась.

— Тебе не стоит подойти к нему? Он может прийти в себя и захочет тебя видеть.

— Он проспит несколько часов. — Иан коснулся ее щеки. — У тебя лицо поцарапано.

Джиллиан попыталась встать и зашаталась под весом одеял. Иан поддержал ее.

Она вспомнила про свои босые ноги.

— Сапоги миссис Локсли! Они в конце туннеля. — Эта мысль ужаснула ее. Ничто не заставит ее вновь проделать этот путь, и она не может идти босиком по снегу.

Ее беспокойство из-за такого пустяка показалось Иану смешным. Его напряжение еще не ушло, и у него не выдержали нервы. Он начал смеяться.

— К черту ее сапоги!

Джиллиан заплакала.

— Я не вернусь за ними, — прошептала она.

— Конечно нет. — Иан попытался посмотреть на это ее глазами, как на небольшую катастрофу, и не смог. Со Стивеном было все в порядке. Это все пустяки, но он притворился, что это не так, и заставил себя принять серьезный вид. — Сапоги не имеют значения.

— Если мы их не вернем, я не смогу идти обратно.

— Мы доставим тебя домой. Подожди минутку.

Он подошел к врачу и посовещался с ним. Носилки были только одни, и два фермера уже легко подняли их. Врач согласился, что ногу Стивену лучше вправить утром, так что он может поспать дома. Когда они положат его в кровать, он забинтует ногу. Врач взглянул на девушку.

— Она сделала из чулок что могла. Конечно, не очень умело.

Иан посмотрел на Стивена. Казалось, он мирно спит.

— Она все сделала хорошо, — тихо произнес он.

— Согласен. Ей может потребоваться успокоительное. Где она будет ночевать?

— У меня. — Иан спросил про опасность обморожения, но врач успокоил его:

— Она вся в ссадинах, но, если ей как следует завернуть ноги, все обойдется. Мы можем ее нести.

Иан смотрел на падающий снег.

— Путь нелегкий, а нам надо двигаться быстро.

Врач понял, что он имел в виду.

— Она кажется легкой, а у вас достаточно сил. Если вы устанете, я буду рядом, и мы сможем сделать сиденье из рук.

Иан вернулся к Джиллиан.

— Ложись и завернись в одеяла, — приказал он.

Джиллиан непонимающе взглянула на него.

Он повторил и помог ей плотно обернуть одеяло вокруг ног и пояса.

— Иан, ты не можешь меня нести! Это тяжелый путь, ветер, снег…

Он со смехом ответил:

— Я предупрежу, если пойму, что вот-вот уроню тебя. — Он наклонился и поднял ее. — Прости, если неудобно. Я попытаюсь защитить твое лицо от ветра.

Она пробормотала:

— Я не хотела причинить вам беспокойство.

— Беспокойство? — Иан крепче обнял ее. — Ради бога, Джиллиан, что мне на это ответить?

Его любовь к ней невозможно было выразить словами. Слова были пустыми, ненужными.

Джиллиан чувствовала, как его руки все крепче сжимают ее, и отвернула голову, касаясь щекой поднятого воротника его пальто.

— Держись поближе к носилкам, Иан, если он вдруг придет в себя, он захочет тебя увидеть.

Ее любовь к мальчику была столь же глубока, как любовь Рейчел. Он знал, что если бы Рейчел осталась жива, то никогда бы не обвинила сына в том, что он поставил ее жизнь под угрозу, так же как Джиллиан. Они обе действовали инстинктивно. Он знал, что привязанность Джиллиан к Стивену легко перерастет в материнскую любовь. Она будет заботиться о нем, и привязанность мальчика к ней тоже будет крепнуть. Иан повторил:

— Он будет спать некоторое время.

— Все равно…

— Да, я буду рядом.

Путь обратно был нелегким, но и не столь страшным. Фермеры, которые несли носилки, сложили одеяла углом, чтобы на лицо Стивена не падал снег. Почти все время они молчали, но между ними чувствовалось сильное единение. Они были готовы искать ребенка всю ночь. Они не ожидали найти мальчика живым, поэтому успех окрылил их, заставив позабыть про неудобства.

Иан пригласил всех к себе домой. Полдюжины человек, включая майора Локсли, приняли приглашение. Врач осмотрел Стивена и посоветовал Джиллиан принять теплую ванну. Миссис Пирсон положила ей в кровать бутылку с горячей водой и приготовила питье. Джиллиан сидела в постели, завернувшись в одеяло. Она услышала, что все ушли, и в комнате появился Иан.

— Доктор дал тебе успокоительное? — спросил он.

— Я сказала, что оно мне не нужно.

Иан присел на кровать. Джиллиан согрелась, и ее глаза сияли. Он наклонился и поцеловал ее, и она прижалась к нему.

Иан произнес слова, которые показались ему безумными:

— Я старался изо всех сил, чтобы этого не произошло.

— То есть не полюбить меня? — просто спросила она.

— Да.

Она знала это и вспомнила про свои усилия держаться от Иана подальше.

— Можешь сказать почему?

Иан пытался ответить правду:

— Ты говорила со мной о Стивене так, как говорила бы Рейчел, и меня это возмутило. Ты не была Рейчел. Я не был готов отпустить ее.

— А сейчас? — Джиллиан вдруг испугалась.

Он развеял ее страх поцелуем, крепко прижавшись к ее губам.

— Это ответ на твой вопрос?

Поцелуй заставил ее позабыть обо всем, осталась только уверенность в силе его любви. Джиллиан заставила себя подумать о Стивене.

— Мы по-прежнему будем ссориться из-за Стивена, — сказала она.

— Каким образом?

Она взяла руку Иана.

— Он не готов уезжать из дома ни в интернат, ни куда бы то ни было. Ты не можешь отправить его, пока он не станет тебе доверять, поймет, что ты его любишь. На это может потребоваться много времени.

Иан уже это знал. События ночи все прояснили. Мальчик останется дома. Они создадут ему обстановку, какая царила в доме до смерти его матери.

— Я согласен. — Увидев выражение ее лица, он спросил: — Тебя это удивляет?

— Мне приятно. По крайней мере, мы начнем все с нуля.

Иан знал, что непросто принять на себя заботы о сыне другой женщины. Интересно, подумала ли она об этом?

— Брак, забота о восьмилетнем мальчике. Ты уверена, Джиллиан?

— Я уверена.

— Иногда он может быть трудным, он может даже тебя не принять.

— Все дети бывают трудными, и я не думаю, что он меня не примет.

Иан вспомнил про ее рукопись.

— Он начал с ужасного поступка, уничтожил твою книгу. Думаю, она была во внутренней пещере?

Книга казалась ей чем-то незначительным. Она небрежно пожала плечами.

— Со второй попытки она может получиться удачнее.

— Значит, начнешь заново?

Джиллиан не знала. Она была слишком счастлива настоящим моментом, чтобы думать об этом. Она считала, что человек пишет, потому что это ему нужно. Когда ты любишь, эта необходимость пропадает.

Она ответила:

— Рукопись ничего не значит. Стивен не должен переживать.

Иан наклонился и вновь поцеловал ее, нежно и трогательно, боясь силы собственных чувств. Джиллиан заглянула в глаза Иана, улыбнулась и крепко прижалась к его груди.

Ссылки

[1] Люблю Люсетт ( лат. ).