Введение

Казалось бы, тоталитаризм и инакомыслие понятия несовместимые. Тоталитаризм, прежде всего, совершает насилие над личностью, не оставляя места для умствований, свободного полета мыслей. Человеческое «Я» погружено во мрак безысходности, невозможности проявить свои способности, творческий потенциал. Человек в таком обществе, прежде всего, раб и не только раб, ходящий в ярме, но и раб, припадающий к ногам своего господина, не смея поднять голову и только глубже вжимая ее в плечи под жгучим посвистом хлыста.

Так на Руси было всегда и при Царях, и при Советах. Но инакомыслие все же существовало, не только в контексте религиозных отправлений.

Православная церковь жестоко карала инакомыслящих, огнем и мечом выжигала ересь из сердец и душ вероотступников. Но то были религиозные фанатики, идя на казнь, костер, простирая десницу с двуперстием к небу. Как не вспомнить потрясающее полотно В. Сурикова – «Боярыня Морозова» или героев произведений П. Мельникова-Печерского, как не потрястись сценой самосожжения раскольников во главе с Досифеем в опере М. Мусоргского «Хованщина».

Тем же была славна и средневековая Европа – Джордано Бруно, Галилео Галилей, Ян Гус и т. д.

Они ведь тоже пошли против церкви, пытаясь изменить картину мироздания.

Иное дело светская жизнь. Нужно было иметь глубокое убеждение в правоте своих идей, чтобы, пренебрегая свободой, жестокими испытаниями, обрушивавшихся на плечи этих гордецов и членов их семей, отстаивать свои взгляды. Не все могли дойти до конца. Чудовищна была машина государственного подавления инакомыслия.

И некоторые не выдерживали, становясь отступниками от своих убеждений, и коленопреклоненные вымаливали прощения у властвующих сатрапов.

Но это мало помогало. Некоторые гордецы поплатились дыбой, каторгой, мучительной пыточной смертью, часть исчезла из пределов земных, оставив только едва заметный след, по которому ощупью продвигаются историки следующих поколений.

В своем описании инакомыслия я остановлюсь только на случаях, некогда потрясших основы Российской империи на протяжении 300-летнего правления Романовых.

Что касается Советского периода, то особых потрясений от идей инакомыслящих не случалось, если не считать сфабрикованных процессов 1930—37 гг. Печать и радио молчали. Робкие очаги сопротивления всё же имели место и в сталинское время, и в последующие периоды Советской истории. Но узнали мы об этом только тогда, когда открылись архивы КГБ, т. е. с началом Перестройки.

 

1. Инакомыслие и царь

«Князь Курбский от царского гнева бежал», – так начинается поэма А. К. Толстого «Василий Шибанов».

За что же был разгневан царь Иван Васильевич IV на своего друга детства, свидетеля и наперсника юношеских игрищ и забав, князя Курбского? Вот, что пишет по этому поводу В. О. Ключевский: «В 1564 г. боярин князь А. М. Курбский, сверстник и любимец царя Ивана, герой Казанской и Ливонских войн, командуя московскими полками в Ливонии, проиграл там одну битву и, боясь царского гнева,… убежал к польскому королю, покинув в Дерпте, где был воеводой, свою жену с малолетним сыном». Князь Андрей активно воевал против Ивана Грозного на стороне польского короля. С чужбины Курбский пишет царю Ивану «досадительное» послание, царь – «словесной мудрости ритор», отвечает ему оправдательными посланиями. Переписка между друзьями юности длилась с продолжительными перерывами с 1564 по 1579 гг. Курбский написал в Литве обвинительную «Историю князя великого Московского». В своих посланиях князь Андрей выступал против царского самодержавия. Он усматривал государственный порядок, основанный на участии «Синклита», т. е. совета бояр. Но царь должен советоваться не только с великородными и правдивыми советниками, а и с народом, т. е. стоял за пользу и необходимость Земского Собора. Однако князь говорит о фактах уже имевших место в русской действительности. Государи русские исконно советовались с боярами, а первый Земский Собор был созван еще в 1550 году.

Характер переписки Курбского и царя Ивана больше напоминает спор глухого со слепым. Они пишут об одном и том же, а у историков создается впечатление, что друзья плохо понимают друг друга, но тем не менее они предсказали обоюдную гибель.

Основной гнев царя Ивана заключался в измене князя Курбского, за что жестоко поплатились жена и малолетний сын, заточенные в острог, где они и погибли. «Братьев княжат Ярославских различным смертям предал, разграбил и разрушил имения князя» (из летописи).

Да, прав Эдвард Радзинский, назвав Курбского первым диссидентом.

Но во имя какой идеи так жестоко пострадал князь?

Ведь никакой крамолы в его писаниях не было, если не считать обвинения царя в чудовищной жестокости по отношению к боярам.

Тем не менее Андрей Курбский был первым, кто осмелился пойти против грозного самодержца. Историки до сих пор спорят о том, кто же был таков князь Курбский – консерватор, сторонник боярской крамолы, противник единодержавия, разнузданный самовластитель и грубый эгоист или умный, честный и искренний человек, всегда стоявший на стороне добра и правды. Ответ за историками будущих поколений.

Следуя исторической канве, мы погружаемся в бушующий океан Великой Смуты. Не успел еще истлеть прах Грозного царя, почившего в бозе в 1584 г., как началась драка за престол между Василием Шуйским и Борисом Годуновым, да убийство (явное или мнимое – до сих пор неизвестно) царевича Дмитрия, появление Самозванца, невиданные успехи поляков, захвативших Москву, смерть царя Бориса в 1605 году – все это замутило умы у русских людей, и пошла Смута.

В 1606 г. зачинатель дворянского восстания князь Шаховский – «всей крови заводчик» (из летописи), принимает к себе на службу некоего простолюдина Ивана Болотникова. Мутный человек, бывший боярский холоп, побывавший в татарском плену и на турецкой каторге, он, строя грандиозные планы, привел в дворянское ополчение несметное число, как бы сказал К. Маркс, «люмпенизированных элементов». Это были беглые каторжники, холопы, бездомные казаки, т. е. всю муть, лежащую на дне общества.

Какие лозунги провозглашались в бунте Болотникова? Да те же, что и во время Переворота 1917 года: «Грабь награбленное». Кроме того Болотников заявил, что является представителем царевича Дмитрия, и что тот нарек его главным воеводой. 22 октября 1606 года Болотников с разномастным, разнородным войском, больше напоминавшем огромную шайку грабителей и убийц, подошел под стены Москвы. Когда на требования своего сброда показать царевича Болотников не смог того сделать, в войске началось шатание.

Далее события складывались таким образом, что Василий Шуйский тогдашний Московский государь, вначале отступавший под натиском орд Болотникова, перешел в наступление. 10 октября 1606 года после трехмесячной осады Тулы, где укрепился Болотников, 100 тысячное войско, под началом боярина Колычева, прорвало осаду. Болотников покаялся, обещал служить царю до гроба, но был ослеплен, а затем утоплен.

А при чем здесь инакомыслие? Болотников действовал, преследуя свои цели, удовлетворяя свои амбиции. Однако, тем не менее, советской идеологией он был обласкан, как защитник сирых, убогих и обездоленных. В Москве даже улица названа Болотниковской.

Я еще вернусь к описанию «инакомыслящих» атаманов – разбойников, предводителей крестьянских бунтов, случившихся много позднее, но потрясших основы монархии Романовых.

А теперь пора перейти к инакомыслящим – интеллектуалам.

Смутное время закончилось, но отголоски его еще долго будоражили многострадальную Русь. Это были случавшиеся во множестве крестьянские мятежи.

Наверху общества недовольство проявлялось в критике домашних порядков, осознания народной отсталости. На Земском Соборе 1642 года земцы высказывались о расстройстве управления, о беспрепятственном нарушении законов привилегированными.

Это были осторожные коллективные заявления о классовых нуждах. С большей энергией выражались личные суждения о положении вещей в государстве.

Наибольший интерес представляет анализ «инакомыслия» князя И. А. Хворостинина. Молодой человек состоял при дворе первого самозванца. Он сблизился с поляками, выучился латыни, заразился католической ересью. Василий Шуйский за эти прегрешения сослал его на исправление в Иосифов монастырь.

Вернувшись из монастыря, князь впал в вольнодумство, отвергал молитву и воскресение мертвых, хулил православную веру.

Поставив, таким образом, себя вне общества, Хворостинин собрался бежать в Литву. Но царским Указом он повторно был сослан в Кириллов монастырь.

При обыске у князя были изъяты его книги и стихи, где он выражал скуку и презрение к доморощенным порядкам. Критиковал видных людей Московского государства, обличал их в преклонении перед иконами, государя называл «деспотом русским».

В монастыре князь раскаялся, был возвращен в Москву, получил доступ ко двору.

Он умер в 1625 году. В. О. Ключевский так характеризует Хворостинина: «… это был своеобразный русский вольнодумец на католической подкладке, проникшийся глубокой антипатией к византийски-церковной черствой обрядности и ко всей русской жизни, ею пропитанной…»

Через 200 лет другой русский вольнодумец повторит воззрения князя Хворостинина – Петр Чаадаев (о нем будет разговор особый).

Григорий Котошихин, живший несколько позже Хворостинина, был звания «низкого», служил подьячим Посольского приказа. В 1664 году, не желая выполнять незаконные требования главнокомандующего князя Юрия Долгорукого, Григорий бежит в Польшу, затем оказывается в Германии и Стокгольме.

Котошихин не по своему уму, а по бытовым причинам – убийство мужа своей любовницы, сложил голову на плахе.

В скитаниях по заграницам Котошихин, обладая незаурядным умом и зоркой наблюдательностью, сочинил книгу, где в 13 главах описал быт московского царского двора, систему управления государством, состояние торговли и даже домашний быт высшего московского общества. В точных и ясных описаниях у него сквозит пренебрежение к Отечеству. В русских людях Котошихин осуждает «небогобоязненную натуру и спесь», наклонность к обману, невежество.

Он рисует карикатурную картину заседания Боярской думы, где бояре больше молчат, не желающие или не способные дать дельный совет государю, а некоторые из них и грамоте не обучены. Котошихин с гневом обрушивается на семейный быт русских – произвол родителей над детьми, цинизм брачного сватовства, битье, насильственное пострижение жен и т. д.

Труд Котошихина, перешедшего в протестантство, под именем Селицкого Ивана-Александра озаглавлен «О России в царствование Алексея Михайловича». Этот труд, в шведском переводе, затерявшийся почти на два века, был найден профессором Гельсингфоргского университета С. В. Соловьевым в Стокгольмском государственном архиве, а в 1838 им же был открыт и русский оригинал в библиотеке Упсальского университета.

Исторические исследования показали, что труд Котошихина был написан по заказу шведского короля для использования в работе шведских дипломатов. И, тем не менее, за исключением редких неточностей книга Котошихина является правдивым и объективным свидетельством современника.

Юрий Крижанич – знаковая фигура в русской истории. Он не был русским. По национальности хорват, вначале католик, а потом униат, он проповедовал идеи панславизма и создал свой панславянский язык. Прибыв в Россию в 1659 году, Крижанич проповедовал о создании единой, независимой от земных споров церкви Христовой. Эти воззрения были неприемлемы и для католиков, и для православных. 20 января 1661 года Крижанич был сослан в Тобольск.

Он пробыл в ссылке 16 лет, где и написал самые замечательные свои сочинения. После смерти царя Алексея Михайловича, 5 марта 1676 года Крижанич получил царское прощение и разрешение вернуться в Москву, а затем и выехать из России.

Умер он 12 сентября 1683 года близ Вены.

Но только разве в разладе с Христианскими церквами заключалось его инакомыслие?

Боготворя русский народ и святую Русь, Крижанич в своих трудах, тем не менее, вскрывает язвы, которыми страдает все славянство – это «чужебесие» – бешеное пристрастие ко всему иноземному и «чужевладство» – иноземное иго, тяготеющее над всеми славянами.

Освободиться России от этих язв мешает самомнение русских и их невежество, что является главной причиной экономической несостоятельности Руси. И далее он нелицеприятно характеризует русских (цит. по В. О. Кличевскому): «…Здесь умы у народа тупы и косны, нет уменья ни в торговле, ни в земледелии, ни в домашнем хозяйстве; здесь люди сами ничего не выдумывают, если им не покажут, ленивы…; книг у них нет никаких… купцы не учатся даже арифметике, и иноземцы во всякое время беспощадно их обманывают. Истории, старины мы не знаем и никаких политических разговоров вести не можем…» и т. д. Крижанич критикует бороды, личную нечистоплотность, неустроенность и убогость жилища… Нравственные недостатки описывает Крижанич так: «…пьянство, отсутствие бодрости, благородной гордости, одушевления, чувства личного и народного достоинства»…

Какие меры предлагает Крижанич для исправления этих недостатков?

1. Просвещение, наука.

2. Правительственная регламентация – правление сверху (самодержавие).

3. Политическая свобода – сословное самоуправление.

4. Распространение технического образования.

В доступных мне источниках не встретилось упоминаний о том, читал ли Петр I сочинения Крижанича, но его реформы, «поднявшие Россию на дыбы», почти слово в слово повторяют идеи о переустройстве России, предложенные иноземцем Юрием Крижаничем.

Язык не поворачивается назвать Степана (Стеньку) Разина инакомыслящим, но все же пошел он против власти предержащей. Это был обыкновенный разбойник и грабитель, собравший под свои знамена тысячи таких же грабителей, насильников и прочий разный сброд.

Бунт полыхал почти четыре года (1667–1671 гг.) и захватил огромное пространство от Оки до Волги. Когда Разин намеревался взять Москву, он распустил ложный слух, что вместе с ним на струге находится царевич Алексей Алексеевич (в действительности умерший в 1670 году), которого он хочет посадить на престол вместо его отца – царя Алексея Михайловича. Это вселило надежду в угнетенные массы на смягчение суровых законов царя. С грехом пополам царским воеводам удалось подавить разинский бунт, и 6 июня 1671 года Стенька, был казнен.

Конечно, никаким инакомыслием Разин не страдал, просто он хотел посадить на трон какого-то черкесского казачка, похожего на покойного царевича, и быть при нем регентом с неограниченной властью.

Среди русских инакомыслящих история знает и царствующих особ.

Первым из этой когорты был, конечно, Петр I (1672–1725 гг.). Здесь не имеет смысла описывать все реформы Петра, они хрестоматийно известны даже каждому школяру. Вот это действительно было настоящее инакомыслие, поставившее отсталую, «немытую» Россию вровень с западноевропейскими государствами.

Реформы Петра вызвали недовольство донского казачества – урежением казачьих вольностей и стрижением бород.

Во главе недовольных встал атаман Кондрат Булавин, возглавивший многотысячное войско, состоявшее из казаков, беглых крестьян и инородцев.

Конечной цели бунт не имел. Основной задачей являлось уничтожение тех, «кто неправду делает»: бояр, воевод, «начальных людей». Восстание длилось в течение 1707–1709 гг. и было жестоко подавлено. Сам Булавин был умерщвлен своими единомышленниками в результате заговора.

В 1698 г. произошел стрелецкий бунт. Стрельцы – это служивые, добровольно набираемые в армию люди, получавшие жалованье. Стрельцы бунтовали и раньше. Но бунт 1698 года по своим последствиям был самым кровавым. Исторические хроники двусмысленно характеризуют это восстание. Одни говорят, что возглавила его царевна Софья – сестра императора Петра I, другие считают, что она не имела к бунту отношения.

Одни считают, что Петр справедливо покарал бунтарей, чтобы сохранить государственность, другие считают царя кровавым головорезом. Темна и загадочна роль во всей этой истории сына Петра – царевича Алексея.

Чего же добивались стрельцы?

Фактически их можно было бы назвать диссидентами со знаком минус. Они восстали против иноземцев, стрижения бород, служебных тягот, всесилия начальников.

Бунт, как всегда, был жестоко подавлен. Обезглавлены и повешены 1182 стрельца и 601 сослан на каторгу.

Со смертью Петра I Россия входит в царство женщин – Екатерина I, Анна Иоанновна, Анна Леопольдовна, Елизавета Петровна, и, наконец, Екатерина II Великая.

Эта не только Великая императрица, но и Великая женщина способствовала процветанию России.

В исторических хрестоматиях подробно описаны все достижения царствования Великой Екатерины. Только всегда смутно и конспективно описываются ее отношения с французскими энциклопедистами, в частности с Вольтером. Видимо, дух свободомыслия, исходивший от эпистолярий Вольтера, вскружил голову императрице, и она уже мысленно примеривала на темное тело великой Руси блестящий кафтан французской Республики, сшитый окровавленными руками храбрых портняжек Робеспьера, Дантона и Марата. Но тут грянул пугачевский бунт, «бессмысленный и беспощадный», да так грянул, что содрогнулись монархические основы России, поставившие на грань существования и саму Великую императрицу. Длился бунт сравнительно недолго: с августа 1773 года по сентябрь 1774 года. В 1775 году вместе с четырьмя своими подельниками Пугачев был публично обезглавлен в Москве.

Инакомыслие Пугачева заключалось в том, что он хотел под именем Петра III сесть на державный престол и править Россией, как мог бы править мужицкий царь.

Пожалуй, на этом описание «инакомыслия» атаманов разбойничьих шаек я и закончу. Конечно, в России и в последующие годы случались крестьянские бунты, но они носили локальный характер и не сотрясали основы империи.

Но вот отголосок пугачевского бунта, явившийся первым примером интеллектуального «инакомыслия», явился памфлет Александра Радищева «Путешествие из Петербурга в Москву».

Книга была издана с разрешения цензуры в 1790 году. Когда Екатерина ознакомилась с книгой, она повелела арестовать Радищева и отдать его под суд. Действительно, было чего опасаться императрице! Книга обличала крепостное право, в ней подвергалось жестокой критике царствование Екатерины II. 4 сентября 1790 г. был издан именной указ, который признавал Радищева виновным в преступлении присяги и должности подданного, изданием книги наполненной «…оскорбительными и неистовыми изражениями против сана и власти царской». Сама же императрица писала в своих заметках на книге: «Сочинитель сей книги наполнен и заражен французскими заблуждениями, всячески ищет умалить почтение к власти».

На суде 24 июня 1790 г. Радищев отрекся от своей книги, признавал себя «преступным», а книгу «пагубной, наполненной гнусными, дерзкими и развратными выражениями и что написал он ее «по сумасшествию»».

Тем не менее суд приговорил Радищева к смертной казни, которую Екатерина заменила ссылкой в Илимский острог. Освобожденный из ссылки вначале Павлом I, а затем, окончательно, с возвращением в Петербург Александром I, Радищев трудится над составлением законов, в которых вновь предлагает законодательные преобразования, в том числе, и проект освобождения крестьян. Граф Завадовский, председатель комиссии для составления законов, шутливо намекнул Радищеву, что «одной Сибири тебе видимо мало».

Это шутливое заявление Радищев воспринял, как непосредственную угрозу нового заточения. Он был крайне напуган, метался по комнатам, потерял сон, говорил, что «до него добираются».

Он слег в постель, таял на глазах, изнемогал, был беспрестанно тревожен.

В ночь с 11 на 12 сентября 1802 г. Александр Радищев с целью самоубийства выпил стакан «царской водки» и умер в страшных мучениях.

Уже после Октябрьского переворота В. Ульянов (Ленин) причислил А. Н. Радищева к числу первых революционеров наряду с декабристами и революционерами-разночинцами 70-х годов XIX века, а нарком Луначарский назвал Радищева «пророком и предтечей революции» (в книге Радищева читатель не найдет ни призывов к революции, ни пророчеств падения самодержавия). Все это неправда, выдуманная большевиками, в угоду своей идеологии. Правда только в том, что Александр Радищев был психически болен. Конечно, им овладевала доминирующая идея реформаторства, которую не поколебали даже тяжелые испытания Илимского острога, а покончил с жизнью он в результате развития острой паранойяльной реакции с исходом в raptus melancholicus (взрыв тоски).

Это лично мое мнение, которое ни в коей мере не ставит под сомнение идеи благородного труда, бросившего дерзкий вызов самодержавию.

В царствование Александра I (1777–1825 гг.) – этого «властителя слабого и лукавого, плешивого щеголя, врага труда» (так несправедливо охарактеризовал государя А. Пушкин) было очень много сделано для блага России. Самое главное – это победа над Наполеоном в 1812 году. В самом начале правления Александр I провел умеренно-либеральные реформы, разработанные М. М. Сперанским.

Михаила Михайловича Сперанского можно смело поставить в ряд инакомыслящих, хотя его «инакость» поддерживалась либерализмом императора. Он хотел дать своей стране конституцию, свободных людей, законченную систему выборных учреждений и судов, кодекс законов, упорядочение финансов, т. е. то, что частично воплотилось в царствование Александра II.

Но опять же – русская история!

Нападки и доносы на Сперанского недовольным дворянством вынудили императора расправиться с Михаилом Михайловичем и закрыть все начатые им реформы. 29 марта 1812 года Сперанский был выслан без суда в Нижний Новгород, а затем в Пермь и только в 1816 он был полностью оправдан и назначен губернатором Пензы. С 1819 по 1822 годы он возглавил генерал-губернаторство Сибири. Замечательно то, что Сперанский негласно поддерживал декабристов и до последних дней его кончины в 1839 году в глазах Николая I он оставался виновным в недоказанных связях с заговорщиками.

Кто же такие декабристы?

Что подвигло блестящих гвардейских, высокообразованных офицеров, представителей высшей знати Российской империи пойти против существующего деспотического строя? Все они побывали в победоносном шествии по Европе в 1813 году. Это они – победители Наполеона, вернувшись в Россию, задумались над существующими российскими порядками, и, находясь под впечатлением государственных устройств в странах Европы, имевших и Конституцию, и Парламент и не имевших рабского крепостного права, решили перекроить государственное устройство России. Одни, во главе с Пестелем, предусматривали республиканское правление, другие, возглавляемые Муравьевым, предлагали установление конституционной монархии, отмену крепостного права.

В программах и Южного и Северного обществ ничего не говорилось о том, каким путем необходимо свергнуть самодержавие.

13 декабря 1825 года стало известно, что присяга новому государю Николаю I произойдет 14 декабря. Совершенно неожиданно, даже для себя, Рылеев принимает решение выступить против императора. Он сам был уверен в неуспехе этого предприятия. От Рылеева пошла гулять сакраментальная фраза: «Надо ввязаться в драчку, что-нибудь выйдет». Но что из этого вышло? «Хотели как лучше, а получилось как всегда», – так скажет через 175 лет незабвенный Российский премьер-министр, правда, по другому поводу. События 14 декабря на Сенатской площади представляли собой невероятную смесь благодушия, нерешительности и даже благородства с обеих сторон.

Мятежные войска простояли на площади до вечера и были рассеяны двумя залпами картечи.

После разгрома восстания к следствию были привлечены 579 человек, из них 121 преданы суду, 5 – повешены, остальные подверглись каторге и ссылке. Свыше 3 тысяч солдат и матросов были наказаны битьем шпицрутенами, ссылкой на каторгу и на Кавказ под пули горцев.

Вот так плачевно закончился мятеж дворянской знати.

Были ли эти аристократы-князья и графы инакомыслящими? Конечно.

Ведь они первые из всех инакомыслящих призвали к изменению государственного строя и отмене крепостного права. До них никто не осмеливался оформить эти намерения в программу.

«Из искры возгорится пламя», – так писал А. Пушкин в послании к декабристам. Действительно, из искры, оброненной декабристами, разгорелось такое пламя, которое дотла сожгло старую Россию, веками устоявшуюся монархию. Вот только «народы радостно не вздохнули», иго тоталитаризма было пострашнее тягот царского правления.

Раздувать этот пожар принялся А. Герцен, «разбуженный» декабристами еще в 13-летнем возрасте. К тому времени мальчик уже ознакомился с учениями Фурье и Сен-Симона, вдохновивших его на инакомыслие. Семь лет пробыв в ссылке за участие в революционном студенческом кружке, Герцен эмигрирует за границу, где издает политические журналы, в том числе «Колокол», ударивший в набат и созывавший «сознательную» часть интеллигенции «идти в народ». Случилось это в 1873-74 гг., уже после отмены крепостного права, которое крестьянам, привыкшим жить за спиной барина, было не очень-то нужно. Вот эти «народники», из числа интеллектуальной дворянской и разночинной молодежи, проповедовали в деревнях социалистические идеи и призывали к свержению самодержавия. За эти противоправные действия было арестовано около 4 тыс. человек и 28 отправлены на каторгу по делу «193-х». Но на этом «народники» не успокоились и, хотя был «узок круг этих революционеров, страшно далеки от народа», как писал В. Ленин, тем не менее, вдохновленные А. Герценом и В. Плехановым, они создали организацию «Земля и воля», преобразованную в дальнейшем в «Народную волю» и «Черный передел». Эти кровавые организации ставили себе целью национализацию земли, свержение самодержавия путем террора.

За покушение на Александра II были повешены Д. Каракозов, Н. Кибальчич, С. Перовская, С. Халтурин, а В. Фигнер осуждена на вечную каторгу. Это только самые яркие представители террористической организации – их именами названы улицы многих городов России.

Большевики чествовали и поклонялись этим кровавым фанатикам.

Когда в 1887 г. был повешен за участие в покушении на Александра III брат В. Ульянова (Ленина) Александр, будущий «Вождь мирового пролетариата» сказал: «Мы пойдем другим путем!». Но история показала, что никакого другого пути у Вождя не было – те же кровь, насилие, узурпация власти.

Где нам искать корни терроризма, захлестнувшего современную Россию? Там, в 70-80-хх годах 19 века – среди образованных фанатиков, шедших на заведомую гибель во имя воплощения призрачной идеи освобождения народа, которого простой народ и не хотел.

Видимо, читатель устал и лениво перелистывает страницы, посвященные истории инакомыслия, все это хорошо известно со школьных и студенческих лет. Гражданская казнь Н. Чернышевского, «петрашевцы», страдания «сумрачного гения» Ф. Достоевского, процесс «сибирских областников», вознамерившихся отделить Сибирь от России – все кончили плохо – виселица, тюрьма, каторга.

Я специально не описываю события, предшествующие революции 1905 года – революционные кружки, съезды РСДРП, а затем Февральской революции 1917 года и Октябрьского переворота.

Инакомыслящих там было в избытке. Я не историк и, откровенно говоря, немного устал от перечисления исторических вех инакомыслия в России. Но это нужно было сделать, поскольку о более древних истоках инакомыслия просвещенному читателю, возможно, мало что известно.

Но вот сейчас перед вами, читатель, откроются неизвестные факты инакомыслия в Советской России, что так тщательно укрывались от народа компартией и КГБ. Эти материалы интересны тем, что извлечены они из приоткрытых архивов КГБ и «особых папок» ЦК КПСС с грифом «совершенно секретно». Итак, я начинаю путь в малоизвестное.

 

2. Инакомыслие и Советы

Несмотря на лживый лозунг большевиков «Народ и партия – едины», единение было чисто формальным актом. Почти никто не осмеливался выступить против, чтобы «в дальний путь до Нерчинска не махнуть» (А. Пушкин). Тем не менее, инакомыслие в Стране Советов не исчезало полностью даже в годы «большого террора». Но в 30-е годы это было инакомыслие одиночек.

Иначе как подвигом не назовешь выступление Мартемьяна Рютина, выходца из неграмотной крестьянской семьи, достигшего значительных высот в руководстве ВКП(б) и советских органов. Мартемьян в 1928 году входит в «Союз марксистов-ленинцев», оппозиционной Сталину организации, и пишет обращение «ко всем членам ВКП(б)», которое рассылается московскому партактиву. Есть смысл привести некоторые строки из этого обращения: «С помощью обмана и клеветы, с помощью невероятных насилий и террора, под флагом борьбы за чистоту принципов большевизма и единства партии, опираясь на централизованный мощный партийный аппарат, Сталин за последние пять лет отсек и устранил от руководства все самые лучшие кадры партии, установил в ВКП(б) и всей стране свою личную диктатуру, стал на путь самого необузданного авантюризма и дикого личного произвола». Каково было читать эти гневные строки Сталину? Расправа не замедлила сказаться. Мартемьян в 1932 г. был арестован, водворен в тюрьму, а в 1938 г. расстрелян. В 1936 г. Рютин на имя Президиума ЦИК Союза СССР пишет в частности: «…Я заранее заявляю, что не буду просить прощения или какого-либо смягчения наказания за то, чего я не делал и в чем абсолютно неповинен».

Другой ярый большевик Федор Раскольников, огнем и мечом сокрушивший контрреволюционный Кронштадский мятеж в 1917 году, занимавший высокие посты в военно-морском флоте, дипломат, редактор журналов. С 1930 года полпред в ряде Европейских государств. Не желая возвращаться в СССР из-за страха попасть под репрессии, Раскольников был лишен в 1939 г. советского гражданства и объявлен врагом народа.

Из заграницы Раскольников пишет 17 сентября 1939 года уничтожающее Сталина письмо. Нужно было иметь большую смелость, чтобы написать такие строки: «… Вы подавляете растущее недовольство насилием и террором… Никто в Советском Союзе не чувствует себя в безопасности. Никто, ложась спать, не знает, удастся ли ему избежать личного ареста, никому нет пощады… Вы – ренегат, порвавший со вчерашним днем, предавший дело Ленина… С жестокостью садиста Вы избиваете кадры полезные и нужные стране, они кажутся Вам опасными с точки зрения Вашей личной диктатуры. Ваша безумная вакханалия не может, не может продолжаться долго. Бесконечен список Ваших преступлений. Бесконечен список Ваших жертв, нет возможности их перечислить. Рано или поздно советский народ посадит Вас на скамью подсудимых, как предателя социализма и революции, главного вредителя, подлинного врага народа, организатора голода и судебных подлогов». Смерть Раскольникова произошла при загадочных обстоятельствах – он выпал из окна больничной палаты в Париже. Коротки были руки у «Кавказского горца», но все-таки, наверное, дотянулись и до Раскольникова.

Еще один знаменитый «диссидент» Лев Троцкий открыто боролся со Сталиным. История этой борьбы скрыта туманом времени. В ней много загадок и неясностей. Историки по-разному трактуют перипетии этой борьбы, и я не берусь судить о предмете малознакомом. Приведу только слова Льва Давидовича, датированные 1932 годом: «Сталин завел нас в тупик. Нельзя выйти на дорогу иначе, как ликвидировав сталинщину… Надо, наконец, выполнить последний настоятельный совет Ленина: убрать Сталина». Эти строки написаны за рубежом, а тремя годами раньше Троицкий, основательно надоев Сталину, который не мог убрать его своими руками, опасаясь сильнейшего политического резонанса в мире, высылается за границу, где в 1940 г. погибает под ударами ледоруба агента НКВД Меркадера.

Вот три революционера, стоявшие у истоков Октябрьского переворота и осмелившиеся публично проявить антисталинское инакомыслие.

Народ, как всегда, «безмолвствовал» или истерически единогласно одобрял политику тирана.

Первые политические подпольные кружки появились в 1940-х гг. В 1948 г. несколько старшеклассников создали «Коммунистическую партию молодежи», в январе-марте 1951 г. были арестованы студенты-участники «Союза борьбы за дело революции».

В 1957 г. на истфаке МГУ складывается группа марксистского толка «Союз патриотов России».

Во второй половине 60-х годов организованная оппозиция режиму имела значительный размах: с 1967 по 1971 гг. было выявлено 3096 подпольных групп и организаций. «Профилактировано» – 13602 участника.

В среднем численность организаций колебалась от 3,5 до 4,5 членов.

Никакой серьезной нелегальной работы не велось. Чаще всего участники ограничивались разговорами в узком кругу, составляли статьи, писали листовки, нередко в этом кругу и остававшиеся.

Членами этого подполья чаще были молодые люди в возрасте 16–25 лет. Как правило, уставы и клятва переписывались из Устава КПСС или романа А. Фадеева «Молодая гвардия». И поведение подпольщиков следовало образцам доблести революционеров из книг и кинофильмов. Да и названия этих групп говорят сами за себя: «Овод», «Молодая Россия», «Капуцин».

Отличительной чертой хрущевского периода стало появление подпольных организаций в рабочей среде, например, «Союз борьбы за справедливость». Эти организации не ставили целью свержение существующего строя. Преобладали антибуржуазные настроения против коммунистов-капиталистов, против Советской буржуазии.

Апофеозом этих настроений была демонстрация рабочих в Новочеркасске в 1962 году, носившая мирный характер.

Демонстранты несли красные знамена, транспаранты с экономическими требованиями, несли портреты членов политбюро, а впереди шли пионеры с красными галстуками. По приказу Хрущева демонстранты были расстреляны войсками. Трупы не хоронили, а, завернув в брезент, сбрасывали в общую яму. Об этом событии мы узнали только с началом Перестройки, был наложен строжайший запрет на информацию об этих событиях, и до сих пор новочеркасские старожилы не хотят говорить на эту тему.

 

3. История диссидентского движения в СССР

Первые годы Брежневского правления (1964—67 гг.), связанные с усиленным наступлением на небольшие островки свободы, рожденные оттепелью, положили начало формированию организованной оппозиции режиму в лице правозащитного движения.

Участники этого движения стали называть себя диссидентами. В переводе с латинского языка это слово означает «инакомыслящий, несогласный с господствующей идеологией». Слово это было известно в период Реформации в Польше XVI века (dissidents de religione), и называли им людей, несогласных с рядом религиозных исповеданий, которые существовали в тогдашней Польше.

Точную дату диссидентского движения установить нетрудно: это 5 декабря 1965 года, когда на Пушкинской площади в Москве состоялась первая демонстрация с правозащитными лозунгами. Однако этому событию предшествовали долгие годы борьбы демократически настроенных групп и одиночек.

Что же предшествовало демонстрации 5 декабря 1965 г.?

Осенью 1965 г. были арестованы московские писатели А. Синявский и Ю. Даниэль, опубликовавшие свои произведения за рубежом. Инициатором демонстрации был математик и поэт А. Есенин-Вольпин (сын С. Есенина).

На пишущей машинке он отпечатал свое воззвание «Гражданское обращение» и разбросал их в МГУ и в нескольких гуманитарных институтах Москвы.

У памятника Пушкину собралось около 200 человек. Милиция арестовала 20 человек, в основном студентов, которые в дальнейшем были исключены из институтов.

Конечно, демонстрация цели не достигла. Синявский и Даниэль были осуждены.

Началась петиционная кампания, и зародился «Самиздат». Основной протест был против ресталинизации советского общества. Наибольшую известность получили письмо в ЦК КПСС 43-х детей коммунистов, репрессированных в сталинские времена (сентябрь 1967 года) и письма Роя Медведева и Петра Якира в журнал «Коммунист», содержавшие перечень преступлений Сталина.

В 1967 г. были арестованы «самоиздатчики» во главе с Галансковыми А. И. и Ю. Т., Буковским В. К., Гинзбургом А. И., Делоне В. Н. Всего 35–40 человек.

22 января 1968 года состоялась демонстрация в защиту арестованных, организованная В. Буковским. И организаторы демонстрации, и сами Галансков и Гинзбург были осуждены.

В 1968 г., после введения Советских войск в Чехословакию, 7 человек – Богораз, Делоне, Горбаневская и др. с лозунгами в защиту демократии в Чехословакии, в том числе «Позор оккупантам», «За вашу и нашу свободу», вышли на Красную площадь. Демонстранты были осуждены.

В апреле 1968 г. начала работать группа по выпуску «Хроники текущих событий». С 30/VII-68 г. по 31/XII-82 г. было выпущено 65 номеров.

В «Хронике» описывались события правозащитного движения, происходившего на всей территории страны, уголовные процессы по делам диссидентов, положение дел в лагерях и психиатрических больницах. Это являлось terra incognita для подавляющей массы советского народа.

В 1969 году создается «Инициативная группа защиты прав человека в СССР». Данные о нарушениях прав человека и количестве заключенных отправляется в ООН.

Деятельность этой группы прекратилась в 1972 г. в связи с арестом руководителей – П. Якира и В. Красина.

Вот с этого момента в диссидентском движении начался раскол.

Вызвано это было тем, что П. Якир и В. Красин на суде 5/IX-73 года публично отреклись от диссидентского движения и раскаялись в своих действиях. Они заявляли, что диссидентского движения не существует, а оно представляет собой лишь небольшую группу людей разномыслящих и не понимающих друг друга. Мало того, они дали показания более чем на 200 человек участников движения, которые тут же были арестованы КГБ.

Действительно, в начале 70-х годов в диссидентском движении наметились, по крайней мере, три основных направления: ленинско-коммунистическое, либерально-демократическое и религиозно-националистическое. Во главе этих направлений стояли люди исключительных качеств и сильного характера: Рой Медведев, Андрей Сахаров и Александр Солженицын.

Единственное, что их роднило – это противостояние мощи государства.

Я не буду подробно останавливаться на анализе политических платформ этих направлений. Пытливый читатель при желании может погрузиться в необъятное море публикаций на тему правозащитного движения.

Заканчивая исторический обзор диссидентского движения в СССР, следует отметить, что оно перестало существовать в конце 80-х годов в связи с грянувшей Перестройкой и дарованием народу свобод, немыслимых во всей тысячелетней истории Российского государства.

Чем отличалось диссидентское движение в СССР от оппозиционного движения прежних исторических этапов?

Интересно мнение известного диссидента А. Ю. Даниэля.

1. Диссидентское движение было публично и не признавало никакого подполья.

2. Отрицалось насилие, как средство борьбы.

3. В центре внимания ставились права и свободы личности, а не политико-идеологическая конструкция.

4. Соблюдалась лояльность к действующим Советским законам.

5. Необычен был образ действий, воплотившийся в «Самиздате» – прообразе свободной печати.

 

1. Царь

Репрессивные действия против участников революционного и оппозиционного движения конца XIX – начала XX веков опирались как на законы, так и на временные постановления.

Дела о государственных преступлениях в царствование Александра II вели не следователи, а жандармские офицеры.

После выстрела в 1878 году В. Засулич в петербургского градоначальника Ф. Трепова, оправданной судом присяжных, подобные преступления были изъяты из ведения суда присяжных и стали рассматриваться особым Присутствием Правительствующего Сената и Верховным уголовным судом, а также военными судами.

В 1904 году было введено в действие новое Уголовное Уложение. В новом уголовном законе не предусматривались телесные наказания (битье розгами, шпицрутенами) и жестокие виды казни.

Смертная казнь с 1881 года проводилась не публично, а «в пределах тюремной ограды», каторга назначалась без клеймения.

Политическая полиция была создана Николаем I и называлась Третьим отделением Его императорского величества канцелярии. В 1894 году оно было преобразовано в Особый отдел Департамента полиции при Министерстве внутренних дел.

Департамент полиции являлся, по существу, автономным образованием – фактически государством в государстве, распространявшим надзор над всеми партиями, учреждениями, армией, редакциями газет и издательств. Численность жандармского корпуса выросла с 5 тысяч в 1850 году до 16 тысяч в 1861 году. Основную часть его составляли офицеры с высшим образованием.

Главным методом борьбы с инакомыслием Департамент полиции считал насаждение в партиях и общественных организациях «внутренней агентуры».

Основы этой практики заложил начальник Московского охранного отделения С. В. Зубатов. Секретные сотрудники хорошо оплачивались. Так, Е. Ф. Азеф получал жалование в 1000 рублей, Д. В. Малиновский – 700 рублей. В 1914 году расходы на содержание секретных сотрудников и конспиративных квартир составили 600 тысяч рублей.

Другими приемами «охранки» была слежка за политически неблагонадежными и подозрительными лицами.

Филеры (агенты наружного наблюдения) работали как в одиночку, так и группами. В 1897 году в Москве был создан «Летучий отряд филеров».

Еще одним методом борьбы являлась перлюстрация писем. Ежедневно перлюстрировалось в среднем около 380 тысяч писем.

Для слежки за политическими эмигрантами была организована Заграничная агентура.

Охранка, в целях дискредитации революционного движения, прибегала к провокациям. Так заведующий заграничной агентурой П. И. Рачковский в 1890 году инсценировал подготовку покушения на Александра III во время визита императора во Францию. По его же заданию были изготовлены «Протоколы сионских мудрецов» – фальшивка, вызвавшая активизацию еврейских погромов и пользующаяся небывалым успехом у российских антисемитов и в наше время.

Масштабы политических репрессий были впечатляющими.

После реформы 1861 года и развитием народнического движения с 1872 по 1878 гг. следствие по делам о государственных преступлениях велось против 2500 человек.

В основном это были интеллигенты и учащиеся. На более поздних этапах, особенно после революции 1905 года, увеличилось число участников противоправных действий среди рабочих, крестьян. По сравнению с 1901–1903 гг. доля лиц с высшим образованием среди политических преступников уменьшилась с 11,5 % до 1,9 %, со средним образованием – с 14,3 % до 7,6 %.

После издания Манифеста 17 октября взаимное ожесточение революционеров и царя достигло апогея. С одной стороны, В. Ленин призывал большевиков практиковаться в истреблении полицейских и жандармов, и в течение только 1906 года было убито 708 и ранено 820 представителей власти, с другой стороны, местные власти и духовенство призывали население на борьбу с «крамольниками» – студентами, евреями, забастовщиками, организовывая погромы.

В течение двух недель после обнародования манифеста 17 октября от рук погромщиков погибло около 1600 человек и 3500 было ранено.

В период с августа 1906 по апрель 1907 гг. начали действовать военно-полевые суды. В судебных заседаниях не участвовали ни прокурор, ни адвокат.

Приговор выносился не позже 48 часов и в течение 24 часов приводился в исполнение.

За восемь месяцев своего существования военно-полевые суды вынесли 1102 смертных приговора, причем было казнено 683 человек или больше, чем за 30 предшествующих лет, считая вместе с уголовными преступлениями.

Другим способом наказания за инакомыслие являлись каторжные работы. С 1905 по 1912 гг. каторжные приговоры получили 7,5 тысяч человек. К концу существования монархии числилось около 5 тысяч политкаторжан.

Существовало еще наказание в виде ссыльного поселения. В 1909 году насчитывалось 15,5 тысяч административно-ссыльных по политическим мотивам.

Всего же в конце XIX – начале XX века этой мере наказания подверглись 60–65 тысяч человек.

 

2. Советы

Что же происходило в Советской России? С первых дней Советской власти большевики нещадно вытравляли ересь и крамолу. Во-первых, это были офицеры царской Армии, во-вторых, священники, в третьих весь «старорежимный сброд» – интеллигенция, буржуазия, помещики, кулаки. Наказание было одно – за контрреволюционную деятельность без суда и следствия расстрел. В 30-е годы в УК появилась знаменитая статья 58 с многочисленными подпунктами.

Наказание было двояким или расстрел, или лагерь – 10–20 лет без права переписки. Какое там инакомыслие! Каждый дрожал за себя, за свою семью и с удовольствием доносил на соседа или сослуживца, сказавшего неосторожное слово. А те члены подпольных молодежных кружков, открывшихся в 1949 году, чем закончили? Расстрелом.

Великому вождю, попиравшему все демократические устои и плевавшего на мнение Запада, недосуг было возиться, пусть даже и с «сумасшедшими». Приговор «особого совещания» – пресловутой «тройки» без суда и следствия, как правило, заключался в расстреле или превращением подсудимых в «лагерную пыль».

Хрущевская «оттепель», вызвавшая либерализацию во всех сферах жизни, смягчила отношение к «инакомыслию». Только тогда, когда появились ростки диссидентства, началось «закручивание гаек».

По отношению к диссидентству использовался широкий спектр правоприменительных норм, зачастую даже не имевших никакого касательства к т. н. «политической деятельности».

Для осуждения диссидентов использовались более 40 статей УК РСФСР: 64 – измена Родине; 65 – шпионаже; 60 – террористический акт; 70 – антисоветская пропаганда и агитация; 72 – участие в антисоветских организациях; 79 – организация массовых беспорядков. Самой «употребимой» была ст. 70. «Удобство» этой статьи заключалось в том, что под нее можно было подвести практически любое высказывание, любую цитату.

В 1966 году правительство и компартия, озаботившись тем, что слишком много появилось заключенных, осужденных по особо тяжким статьям УК, решило причислить политические преступления к разряду уголовных. Так появились ст. УК 191–1 – распространение заведомо ложных измышлений, порочащих советский государственный и общественный строй; 190–2 – надругательство над Государственным гербом и флагом; 190–3 – организация или активное участие в групповых действиях, нарушающих общественный порядок. Таким образом, диссиденты направлялись в уголовные зоны, где многие, подвергшись прессингу уголовников, отказывались от своих взглядов.

С 1970-х гг. началось принуждение к эмиграции с лишением гражданства.

С 1966 по 1988 гг. были лишены гражданства 175 человек, среди них Тарсис, Солженицын, Восленский, Григоренко, Аксенов, Войнович и др.

Использовался обмен диссидентов на провалившихся разведчиков, так Л. Корвалан был обменен на Буковского; Дымшица, Кузнецов, Гинзбург, Мороз – на советских разведчиков Энгера и Черняева.

Иногда диссидентов осуждали по смехотворным поводам. Например, Подрабинека осудили за хранение огнестрельного оружия, Редина по ст. 209 УК за тунеядство. Широко применялось лишение прописки в крупных городах, что было равнозначно запрету на проживание там.

Ссылка, высылка, принудительные работы – таков был спектр подавления инакомыслящих.

КГБ работало вовсю. Делалось все то, что делалось царской охранкой – слежка, перлюстрация писем, «прослушка», внедрение в диссидентскую среду осведомителей.

В отличие от царя, имевшего в оппозиции около 10 тысяч человек, КГБ противостояло по данным западных источников в 1980 г. около 200 человек, находившихся в лагерях. Это были правозащитники и националисты.

В самые суровые годы репрессий было проведено всего несколько сотен арестов. В 1970 г. «Хроника текущих событий» сообщала о 106 осужденных, из которых 20 было направлено на «профилактическое заключение» в психиатрические больницы. В 1971 г. та же «Хроника» сообщает цифры соответственно 85 и 24. В течение 1979–1984 гг. было арестовано по политическим мотивам около 500 человек.

В 1974 г. осуждено 178 человек, в 1975 – 96 человек, в 1976 – 60 человек.

Так о каком размахе диссидентского движения идет речь? Ведь еще совсем недавно правозащитники утверждали, что диссент (так они говорят) был массовым явлением и что благодаря им свершилась Перестройка.

Я попытаюсь это мнение проанализировать в следующих главах. А пока Вы, читатель, заметили, что я психиатр, впервые употребил слово психиатрия, потому что еще одним иезуитским наказанием для диссидентов явилось признание их невменяемыми, то есть не отдающих отчета в своих действиях и не могущих руководить ими. Так в судебной психиатрии квалифицируется психическое заболевание.

 

3. О карательной психиатрии

Тоталитарно охлократическое государство не признает общества, оно ненавидит интеллект и вообще любых профессионалов. Оно использует лишь единственный способ воздействия на личность – ее унижение, низведение до уровня деклассированности, а там где это не сразу удается – репрессии, особенно массовые. Такое массированное психологическое давление на личность, чаще у людей дисгармоничных, вызывает определенные девиации в психике от акцентуаций характера до патологического развития, иногда с формированием доминирующих и сверхценных идей и даже возникновением психотических состояний – бреда, галлюцинаций (правда последние чаще встречаются при экзацербации эндогенного процесса).

Правозащитники в один голос утверждают, что наказание за противоправную деятельность в виде помещения в психиатрическую больницу на принудительное лечение, было придумано председателем КГБ Ю. Андроповым. Но, в который раз, роясь в литературе о диссидентском движении, убеждаешься, что многое из того, что было написано, является или преувеличением или ложью.

История же свидетельствует об обратном.

Первый диссидент, помещенный в психиатрическую больницу за свои убеждения, был генерал Наполеоновской армии Клод Франсуа де Мале.

Он постоянно устраивал заговоры, намереваясь свергнуть императора, но был помещен в Парижскую психиатрическую больницу Сальпетриер. В 1812 году де Мале поднял восстание, захватил Париж, но был арестован и тут же расстрелян.

Прочих сведений о сумасшествии политических деятелей за рубежом я не нашел.

Не буду касаться отношения законодательных органов к психическим больным «инакомыслящим» в давней истории России, достаточно полно описанной Н. М. Жариковым с авт. (2004 г.).

Интерес представляют отдельные случаи. Иван Клеопинов в царствование Алексея Михайловича называл себя царевичем Алексеем Алексеевичем, за что был повешен. Отец же его еще ранее писал челобитную, где его сын Иван «умовреден… и называл себя великим человеком, свидетели говорили, что Ивашка умовреден, то божественные книги и иконки бесчестил, то отец и мать хотел саблею сечь и брата родного посек саблей же, и за людьми гонялся…, и в огонь бросался».

В 1660 г. была проведена первая судебно-психиатрическая экспертиза с участием трех врачей. Некий бродяга объявил себя сыном Ивана Грозного, говорил, что умеет исцелять, что живет на небесах, куда ходит через дыру и его принимают ангелы.

Доктора признали его больным, указав на необходимость надзора и лекарственного лечения.

Петр I издает ряд Указов, регламентировавших отношения к психически больным и меры применяемые к ним. В 1723 был издан именной Указ, в котором были даны критерии оценки психического состояния свидетельствуемых. В Указе 1766 года, касавшегося душевнобольных преступников, содержащихся в Суздальском монастыре, куда направлялись больные наиболее опасные, с точки зрения светской и духовной власти, подчеркивалось: «Буде же бы, который из них стал произносить что важное, то и как сие происходить будет от безумного, то оно, того не слушать и в донос о нем не вступать».

Серьезным вкладом в дело призрения душевнобольных явилось организация в 1775 году приказов общественного призрения, в обязанность которых входила забота о домах умалишенных.

В 1835 году Указом Государственного Совета был впервые установлен порядок судебно-психиатрического освидетельствования психически больных в уголовном процессе.

Второй период в истории отечественной судебной психиатрии XIX века начинается со времени земских и судебных реформ, т. е. 60-х гг.

Известны капитальные работы С. С. Корсакова, А. У. Фрезе, В. Х. Кандинского и В. П. Сербского. В 1895 г. В. П. Сербский издает первый том «Руководство по судебной психопатологии», в 1900 г. – выходит второй том Руководства.

В более поздние годы в России, чуть ли не национальным брендом становится выражение «горе от ума», заимствованное из названия комедии А. Грибоедова «Я странен, а не странен кто-же?» – так говорил герой комедии Чацкий.

Одним из первых «странных» был, по-видимому, А. Радищев, издавший «возмутительную» книгу – памфлет, по его собственным словам, написанную по «сумасшествию».

Он не «сидел» в «доме скорби», а был выслан туда, куда все правители России, включая и большевиков, высылали неугодных в Сибирь. Александр Николаевич был, одержим идеей реформаторства, и закончил жизнь самоубийством.

Другой вольнодумец, один из основателей декабристского движения генерал-майор Матвей Александрович Дмитриев-Мамонов страдал психическим расстройством. Наряду с реально выполнимыми идеями преобразования России (например, соединение Волги с Доном, или учреждение Сената) он погружается в изучение масонских ритуалов и разрабатывает современную фантастическую программу (например, орден должен иметь вокруг больших городов «дачи», где будет развита сеть подземелий и лож для отправления масонских ритуалов).

В 1819 году Дмитриев-Мамонов подает в отставку в связи с болезнью и живет в своей подмосковной деревне. В июле 1825 года он признается невменяемым по «сумасшествию», т. к. объявляет себя Владимиром Мономахом, а также Папой Римским. Оставшиеся дни своей жизни Дмитриев-Мамонов провел под опекой и 11 июля 1863 покончил с собой, поджегши рубашку, обильно смоченную одеколоном.

Несколько ранее другой масон Максим Иванович Невзоров в 1792 году, будучи уличен в связях с заграничными масонскими центрами, был направлен первоначально в Невский монастырь. Там, как он говорит: «… все иезуиты, и меня душили магнизацею, так как и в крепости, все иезуиты, и тут также его мучают составами Калиостро, горючим материалом».

В дальнейшем Невзоров был помещен в психиатрическое отделение Обуховской больницы, где и находился в течение 6 лет.

В 1807 году некая прапорщица Баскакова подала Московскому викарному архиерею письмо, в котором предлагала «способы к ограничению власти монаршей в России». Поскольку способы эти были полнейшим бредом, она была признана умалишенной и отправлена в Суздальский Покровский монастырь «впредь до исправления».

О психическом расстройстве Петра Яковлевича Чаадаева я подробно писал в своей книге «Психопатология в русской литературе».

По-видимому, П. Я. Чаадаев страдал или шизофренией или органическим психозом с шизоформной симптоматикой. Философическое письмо № 1, отредактированное в 1829 г., семь лет гуляло в списках в кругах знати обеих столиц, пока в 1836 г. не было опубликовано. В этом письме П. Чаадаев предлагает переустройство России на католический лад, отрицая прошлое и будущее своей страны. П. Вяземский писал: «Тут бой рукопашный за свою кровь, за прах отцов, за все свое и за всех своих… Это верх безумия… За это сажают в желтый дом». Николай I написал на письме такую резолюцию: «Прочитав статью, нахожу, что содержание оной – смесь дерзостной бессмыслицы, достойной умалишенного». Над П. Чаадаевым был установлен медико-полицейский надзор, который через год был снят.

Последующая история России умалчивает о психиатрическом преследовании инакомыслящих.

В первые годы Советской власти психически больные передавались на попечение семьи, как и в царское время, или помещались в инвалидные дома.

В 1918 году выходит инструкция об освидетельствовании душевнобольных.

В 1919 году в Москве при губернской тюремной больнице было организовано специальное отделение на 50 коек для проведения стационарной судебно-психиатрической экспертизы. В 1921 году на базе Пречистенской психиатрической больницы был создан Институт судебно-психиатрической экспертизы, которому вскоре было присвоено имя В. П. Сербского, сыгравшего в дальнейшем ведущую роль в развитии советской судебной психиатрии и открыто проклятый и преданный анафеме правозащитниками в годы Перестройки.

Интересны два случая.

В ноябре 1918 года суд приговорил лидера партии эсеров Марию Спиридонову к одному году тюремного заключения. Амнистированная и досрочно освобожденная, она объединила своих сторонников, пытаясь возродить партию. Спиридонова постоянно нападала на правительство за то, что оно, по ее мнению, действовало вопреки интересам народа.

Усилия большевиков подорвать ее растущее влияние оказались безуспешными. Спиридонову арестовали, хотя она не совершала никакого преступления. Для многих Мария была героем.

Московский Революционный трибунал нашел выход – отправить ее в санаторий. В письме, переданном на волю, Спиридонова пишет: «Я предчувствую, что большевики готовят мне какую-то пакость. Убить меня им несподручно, упечь меня надолго в тюрьму – тоже неловко. Они меня объявят сумасшедшей и засадят в психиатрическую больницу, или что-нибудь в таком роде… Они хотят нанести мне моральный удар. Чтобы спасти положение они не гнушаются ни чем». Решение трибунала гласило: «Поскольку в вынесении приговора Трибунал не движим желанием мстить врагам революции и не намерен применять Марии Спиридоновой излишние страдания, Московский Революционный Трибунал постановил отстранить Спиридонову сроком на 1 год от политической и общественной жизни и изолировать в санатории, где ей будет предоставлена возможность заниматься полезным физическим и умственным трудом».

Но М. Спиридонова в санаторий не попала. Она оставалась под стражей в Кремле в тяжелых физических и психических условиях, вплоть до своего побега в апреле 1919 года.

Второй пример. Анжелика Балабанова. Влиятельная фигура, как в большевистской партии, так и в международном рабочем движении.

Сотрудничала с В. Лениным и Л. Троцким. В 1920 году Балабанова выразила недовольство лично Ленину об ошибках революционного руководства. ЦК партии вынес решение направить Балабанову на лечение в санаторий, хотя о ее душевном заболевании говорили только намеками.

«Я была потрясена, получив официальное распоряжение ЦК уехать из Москвы в санаторий,… но я не настолько больна и стара, чтобы уйти в отставку», – так она говорила Н. Крестинскому, секретарю ЦК партии.

Н. Крестинский отправил Балабанову в Туркестан во главе агитпоезда.

Законодательные акты в молодой Республике Советов, касавшиеся психически больных были регламентированы Уголовным кодексом РСФСР, принятым в 1926 году. В нем, в частности, указывалось, что меры социальной защиты в отношении лиц, совершивших государственные преступления в состоянии психического расстройства, не могут быть применены.

К таким лицам применяются меры защиты медицинского характера – принудительное лечение и помещение в лечебное заведение в соединении с изоляцией.

В период владычества И. Сталина в психиатрические больницы тоже помещали для изоляции по политическим мотивам.

В Казанской спецпсихбольнице, находившейся в ведении НКВД, содержались лица исключительно по политическим мотивам. Там находился психически здоровый Ян Пилсудский, один московский рабочий, отказавшийся подписываться на заем. Ему был выставлен диагноз шизофрения.

Были и настоящие психически больные – один вообразил себя Троцким, другой говорил об опасности для всего мира иудаизма.

Таких больных было большинство.

Наум Коржавин, побывав на экспертизе в институте им. В. П. Сербского, считает, что в 1948 году помещение в психбольницу здоровых людей преследовало гуманные цели.

Интерес представляет дело Яркова.

В 1928 году 35 летний Ярков был осужден за контрреволюционную деятельность.

В 1951 году он был вновь арестован как руководитель некоей тайной секты. В прошлом Ярков страдал каким-то нервным недугом. Освидетельствованный судебно-психиатрической комиссией, он был признан невменяемым и помещен на принудительное лечение в психиатрическую больницу. Находясь там в течение трех лет, Ярков убедился в том, что арестованные по 58 статье УК, все были признаны невменяемыми. «Это были очень интересные, безусловно выдающиеся, оригинальные люди», – пишет Ярков, – «вся вина которых сводилась к тому, что они в нервно-психическом отношении были более чутки, более нетерпимы ко всяким проявлениям социальной несправедливости, подлости и жестокости и реагировали на все это более болезненно, чем это полагалось в быту».

Но были и настоящие психически больные. Например, Бурштейн.

Бурштейн в 1960 году написал Яркову письмо, в котором объявил себя немцем, поэтому требовал эмиграции в Германию для продолжения научно-исследовательской деятельности в области психиатрии.

В 1953 году Сергей Писарев пишет Сталину письмо, в котором критикует органы безопасности в фальсификации «заговора врачей», имеющего целью отравить партийных вождей. В институте им. Сербского ему поставили диагноз шизофрения. В 1970 году Писарев возобновил свою кампанию, обличая институт им. Сербского в постановке заведомо ложных диагнозов шизофрении в отношении инакомыслящих. Комиссия ЦК КПСС, созданная по письму Писарева, полностью подтвердила выводы последнего, но материалам комиссии не был дан ход.

Геофизик Николай Самсонов, лауреат Сталинской премии, в 1956 году пишет письмо в ЦК под заглавием «Мысли вслух», в котором критикует современное руководство страны, искажающее ленинские принципы. Самсонов признается невменяемым, помещается в Ленинградскую психбольницу, где пребывает до 1964 года.

Федор Шульц, коммунист с 1919 года. В 1937 году стал критиковать политику Сталина, за что пробыл в заточении почти 20 лет. Реабилитированный в 1956 году, Шульц не успокоился и пишет письмо в «Правду», где утверждает, что, вопреки заявлениям Хрущева, политзаключённые в СССР есть.

Шульц был признан невменяемым и помещен в психиатрическую больницу.

Особняком стоят дела Валерия Алмазова (Тарсиса) и Александра Есенина-Вольпина. Оба состояли на учете с диагнозом шизофрения: первый с 1962 гола, второй с 1948 года.

Тарсис пять раз на протяжении 19 лет госпитализировался в психиатрические больницы. И тот, и другой обследовались зарубежными психиатрами, которые нашли их психически здоровыми. А чего следовало ожидать?

Сейчас уже трудно отделить зерна от плевел. Истина таится в еще не раскрытых архивах КГБ и института им. Сербского. Но трудно поверить, что среди горстки диссидентов, шедших на заведомые мучения и лишения, не было больных с явной или краевой психопатологией. Конечно, можно подвергнуть сомнению данные сотрудника института Сербского профессора Ф. Кондратьева, который опубликовал следующие сведения: по ст. ст. 70 и 191–1 УК РСФСР за 25 лет органы КГБ направили на экспертизу в Государственный научный центр социальной и судебной психиатрии им. профессора В. П. Сербского со всей территории СССР 370 человек. Часть из них признавалась невменяемыми и направлялись на принудительное лечение, а другие этапировались в места лишения свободы.

По сведениям психиатра М. Буянова от «карательной» психиатрии пострадало не более 100–120 человек. Профессор Л. А. Королева дает сведения, ссылаясь на зарубежные источники, что к середине 80-х годов в местах лишения свободы по политическим статьям находилось около 200 осужденных.

Пусковым моментом к более широкому использованию психиатрии в политических целях послужило высказывание Н. Хрущева о том, что только психически ненормальные люди при коммунизме будут совершать преступления, что только они способны выступить против существующего строя.

29 апреля 1969 года будущий генсек, председатель КГБ Ю. Андропов, направляет письмо в ЦК КПСС с предложением использовать психиатрию для борьбы с диссидентами. По этому поводу было принято секретное постановление Совета СССР.

Уже в 1980 году число спецпсихбольниц достигло 11.

Судебно-психиатрическая экспертиза проводилась по ст. 70 и 191-1 обычно в ГНЦССП им. Сербского, а также в НИИ психиатрии МЗ РСФСР и в НИИ психиатрии в Харькове и Одессе.

С 1972 по 1976 гг. в институте Сербского было проведено по ст. 70–85 экспертиз, а по ст. 191-1 – 47 экспертиз.

Все эти данные расходятся с утверждениями нынешних правозащитников, считающих, что от «карательной» психиатрии пострадали сотни, если не тысячи людей.

Но внятных цифр, опять же, не приводится.

Врачи независимой психиатрической ассоциации, ознакомившись с медицинскими архивами нескольких тюремных психиатрических больниц, пришли к заключению, что за тридцать прошедших лет (1956 – 86 гг.) были признаны невменяемыми и отбывали принудительное лечение в этих больницах 1789 советских и иностранных граждан. Здесь были и ярые националисты, и религиозные фанатики и бывшие «бендеровцы», «власовцы» и пр. А сколько же среди них было диссидентов – неизвестно.

Перелистывая страницы «всемирной паутины», постоянно находишь одни и те же фамилии людей, подвергшихся мучениями карателей-психиатров: Гершуни, Горбаневская, Подрабинек, Григоренко, Новодворская, Тарсис, Вольпин, Плющ, Ж. Медведев. Эти фамилии, как карты в пасьянсной колоде перетасовываются, раскладываются то так, то этак.

В один голос утверждается, что душевно больных среди «испытанцев» не было. Стыдливо умалчиваются факты лечения в психиатрических больницах за рубежом некоторых диссидентствовавших эмигрантов.

Я не могу назвать пофамильно этих удивительных психически нездоровых людей по этическим соображениям. Многие из них живы и, дай им Бог, еще долгой жизни и здоровья, ведь они вынесли на своих плечах все тяготы ГУЛАГА, «психушек», мучительно-тяжелого лечения.

Не все они оказались стойкими, многие отказались от убеждений, не вынеся испытаний выпавших на их долю. Но честь им и хвала – они пробили брешь в стене молчания, окружавшей СССР и бросили зерна свободы в почву, тогда еще в 1965 году, не готовую дать им жизнь. И только через 20 лет свершились их надежды.

Так кто же были эти диссиденты? Чудаки, фанатики, безумцы?