Дорогие мальчики и девочки,

сейчас вы познакомитесь с мальчиком Вовкой, узнаете, как он живёт, о чём задумывается.

Подумайте и вы: нравятся вам Вовка, его друзья? Бывают в вашей жизни похожие случаи?

А потом попросите маму или папу написать нам письмо.

И обязательно указать свой точный адрес.

Ждём ваших писем.

Наш адрес: 191187, Ленинград,

наб. Кутузова, д. 6.

Дом детской книги.

 

«Ты только посмотри!..»

Шёл я однажды зимою по двору. Один шёл. Мама меня одного отпустила. Шёл я, шёл и вдруг вижу: стёклышко лежит. Ничьё, наверно. Значит, я его нашёл.

Поднял я стёклышко, посмотрел в него. И у меня даже дух захватило. Ведь всё вокруг стало другим. Всё зазеленело! И небо, и деревья!

Я стал смотреть так, чтобы небо осталось голубым, а деревья — зелёными. Потому что мне нравится, когда небо голубое, а деревья — зелёные.

И когда я понял, что это я весну живую увидел, я побежал домой.

— Мама! — кричу. — Посмотри на весну во дворе!

— Что ты расшумелся, Вовка, — говорит мама, — ноги сначала вытри.

— Какие ноги?! — кричу я. — Ты только посмотри!..

Взяла мама стёклышко. Посмотрела сквозь него в окно.

— Всё какое-то бутылочного цвета, — говорит.

— Да разве ты не видишь?! — кричу. — Весна на деревьях!

— Вовка, я с работы. Устала… А тут ещё посуды в раковине целая гора… — сказала мама и грустно посмотрела на меня.

— Мама, а если бы ты не устала, ты бы увидела весну на деревьях?

— Может быть, и увидела бы… — улыбнулась мама.

— Так давай мы с тобой вместе с этой посудой расправимся! Чтобы ты скорее отдохнула! Чтобы тоже увидела! Потому что вдруг появятся листья на деревьях, птицы прилетят! Начнётся настоящая весна, и забулькают ручьи — а мы всё это прозеваем!

 

Хорошо — кому где

Я лежу на травке и загораю, чтобы стать коричневым. Солнышко греет, будто поджаривает меня. А мне это очень приятно.

Хорошо мне! Устану лежать на животе — повернусь на спину. Пусть живот загорает. А я пока посмотрю на небо. Оно такое синее и прозрачное, будто его нет. Только оно есть, раз по нему плывут облака. Облака похожи на всяких рыб, птиц и зверей.

Хорошо мне! А вот тюленям из Антарктиды было бы плохо лежать и загорать рядом со мной. Конечно плохо! Потому что они живут на полярной станции. Она называется Молодёжная.

Мне подарили фотографию. Прямо оттуда — прямо из Антарктиды. И вот я увидел: на большой толстой льдине тюлени лежат. Мама — толстая-претолстая, а рядом с ней — маленький тюлечка, сынок. И тоже весь толстенький. Они смотрят на меня и улыбаются. У мамы-тюленихи прямо рот до ушей. Это она так улыбается потому, что тюлечка лежит рядом, никуда не убегает и его не надо искать по улицам.

Я прямо удивляюсь! На них шубки из короткой шёрстки, а им вовсе не холодно. Лежат себе преспокойно на льдине. А ведь в этой Антарктиде — папа сказал — собачий холод. Папа сказал, что тюлени очень жирные и им такой холод просто пустяки.

А мне загорать в Антарктиде было бы очень плохо. Сначала бы, может, и интересно. Потому что тюлени рядом. А потом бы я замёрз. В трусиках на льдине — бр-р-р! Ведь у меня никакого жира! Одни рёбра и ноги. А тут ещё солнце в Антарктиде такое. Оно светит и ни капельки не греет. У меня бы и ноги, и нос, и руки превратились бы в сосульки. Я бы весь звенел, как стеклянная посуда…

Нет уж! Лучше на травке!

Ведь это хорошо — кому где. Мне — на травке, а тюленям — на льдине.

 

Бездонная чашка, или как было дело

Когда мы садимся пить чай, папа всегда говорит: «А где моя бездонная чашка?»

И мама наливает папе чай очень долго. Потому что у папы такая большая чашка. Папа говорит, что из неё могут напиться все птицы Ленинграда и пригородов.

Конечно, наш папа очень любит свою чашку.

И вот однажды я строил паровоз. И мне нужна была паровозная труба. Я взял папину чашку. У меня получилась отличная труба. А когда я стал давать гудок, труба упала. Тут я понял, что разбил папину чашку.

Мама очень расстроилась. Она так расстроилась, будто она одна расстроилась, а я нисколько.

— Вот теперь всё и объясняй папе, — сказала она. — Сам и отвечай.

Папа пришёл с работы, и я стал отвечать. От расстройства я плохо отвечал. Папа сначала не понял.

— Ты что такой пришибленный? — говорит. — С балкона, что ли, свалился? А?.. Отвечай.

— Я, папа, даже со стула не сваливался, — говорю. — У меня… я… чашку бездонную…

Дальше я не смог сказать. Папа сам догадался.

— Вдребезги разбил или только кокнул?

— Она… на кусочки… — говорю.

Тут и папа расстроился.

А мама говорит ему:

— Подожди огорчаться. Тебя ждёт сюрприз…

— Какой? — грустно спросил папа.

— А вот увидишь… — сказала мама.

И они пошли на кухню.

А на кухне на столе стояла чашка. Большая бездонная чашка с синим цветочком на боку. Это я сам сделал. Из пластилина.

Вдруг слышу:

— Товарищи, да ведь это произведение искусства! Разве можно из такого сосуда пить простой чай? Да на него любоваться и только! Интересно: кто же изваял эту прекрасную чашу?

— Наш сын, — сказала мама.

— Вовка?! Наш Вовка?.. — удивился папа. — А ну, Вовка, иди сюда! Это ты натворил?

— Я, — говорю расстроенным голосом.

— Даже не верится. А ты знаешь, Вовка, хорошо! Особенно если чуть отойти и вот с этого боку посмотреть…

— Я ещё, папа, и ложку сделал! Вот!

— Прямо чайный комплект! — обрадовался папа. — Даришь?!

— Конечно! — говорю. — Это же тебе! И чашка бездонная. Тоже!

— Вот спасибо, — говорит папа. — По такому случаю можно и чайку выпить. Даже из стакана. Вовка, подай-ка мне простой гранёный стакан и рассказывай, как было дело…

 

Задумчивый Мишка

Недавно я подружился с одним человеком. Мишка его зовут. Он хороший друг. Только какой-то странный. Начнёшь его спрашивать про кино или ещё про что, а он только одно слово знает: «А-а?..» И всё. Думает себе о чём-то, а о чём — не скажет.

Если с Мишкой прожить два дня в одной комнате, то говорить разучишься. Потому что больше всего Мишка любит думать и сопеть. Такой уж он человек.

Я на него не сержусь.

Раз мы с ним строили луноход.

У меня дома, строим себе потихоньку. Я слушаю, как Мишка сопит, и делаю своё дело. Вдруг смотрю: Мишка руки опустил. Задумался. Я молчу. Продолжаю делать своё дело. А Мишка пошёл, сел на диван и лоб наморщил. Скучно мне стало одному. И что дальше делать — без него не знаю.

— Мишка, — говорю, — луноход-то стоит…

Молчит Мишка. Совсем задумался.

— Мишка! — кричу. — Будем строить луноход или не будем?!.

— А-а?.. — через целый час отвечает Мишка и смотрит на меня. Смотрит, как на чужого человека. Ну будто мы с ним никогда не встречались.

Обидно мне стало. Тут луноход почти готов, а он сидит себе. Как мечтатель какой-то.

Смотрит Мишка куда-то в сторону и говорит своим тихим голосом:

— Понимаешь, Вовка, я недавно узнал, что солнце потухнуть может.

— Чего-о?!. — удивился я.

— Через миллион лет…

— Что через миллион лет?! — кричу.

— Солнце… потухнуть может. Представляешь?

Я чуть не упал.

— Мишка! — кричу. — Тут луноход почти сделан! Пустяки осталось! А ты?!

Только когда на Мишку кричишь, он ещё больше не слышит.

Тут я немного успокоился и говорю:

— Мишка, о чём ты? Через миллион лет — это когда ещё будет! И учёные есть… Они что-нибудь придумают. Чтобы солнце не потухло.

— Учё-ёные… знаю… — махнул рукой Мишка. — Только, Вовка, представляешь? Солнце потухнет — и никогда больше весны не будет. А без весны деревья умрут. И птицы. И рыбам всяким будет очень плохо. Да-а… — тяжело вздохнул Мишка. — Что же придумать?..

Он подпёр голову кулаком и уставился в окно.

У него было такое лицо, что я сел на диван рядом. Я положил руку ему на плечо. Мне очень хотелось помочь Мишке. Я думал изо всех сил. Только что я мог придумать, если луноход придумал не я, а Мишка?..

Я сидел с Мишкой рядом и молча слушал, как громко он сопит.

А за окном стояло старое-старое дерево с ветками и листьями. Весело светило солнце. Листья от ветра и солнца шевелились. Они совсем не знали, что есть на свете такой Мишка и что это из-за них он сейчас так горюет.

 

Веркин рёв

Верка играла с девчонками в куклы. Девчонки покормят своих кукол и спать укладывают, покормят и опять укладывают. Прямо не куклы у них, а обжоры и засони!

Девчонки занимались ерундой. Веркин мячик лежал на лавочке. Просто так, без дела.

Вот мы подошли к Верке и говорим:

— Верка, а Верка! Дай нам мячик в футбол поиграть.

А она как рассердится. Будто настоящая мама.

— А ну, — говорит, — попросите как следует!

— Вера, — говорим, — дай нам мячик. Пожалуйста…

— Вот так, — отвечает Верка. — Учишь их, учишь с утра до ночи!..

И хоть бы мячик был настоящий, футбольный. А то ведь резиновый, в царапинах весь, старый-старый. И красная краска с него почти вся слезла.

— Мяч называется, — сказал Вадик. — У меня дома точно такой, только совсем новый. И весь блестящий. На нём даже синяя полоска есть.

— Ну мы пока этим поиграем, а в другой раз ты свой вынесешь, — сказал Борька.

Стали мы играть. Весело, интересно. Это ведь не то что в куклы.

Вдруг Борька как треснет по мячу. Мяч сначала в небо улетел. Высоко-высоко. А потом шлёпнулся на дорогу. В это время к нам во двор машина за мусорными бачками заезжала. Тут мяч и попал прямо под колесо. Б-бах! — и лопнул.

Увидела Верка свой разорванный мяч, заревела. Громко. На весь двор.

— Мячик мой! — кричит. — Что они с тобой сделали?!

А ведь это не мы. Это же машина!

Борька, как услышал Веркин голос, чуть сам не заплакал. А Вадик убежал. Со страху, наверно. Только скоро он прибежал. С мячиком. Оказывается, он домой за ним бегал.

— Вот, Вера, — сказал Вадик, — бери и не реви. Он совсем новый. Отдаю. Насовсем.

А Верка ещё сильней, ещё громче:

— Не нужен мне этот! Мне мой нужен! Мой лучше был!

Вот девчонка! Ей дают совершенно новый мяч, а она говорит, что он хуже, чем совершенно старый.

— Это чем же твой лучше? — говорю я. — Он же совсем старый был!

— А тем, — отвечает Верка, — что мне его дядя Костя подарил, понятно?! А ещё я со своим мячиком в деревню к бабушке езжу! Летом! Я там с ним в речке купаюсь! И с Шариком играю! Вот!

— С каким шариком — с мячиком?! — говорю.

— Нет, с Шариком! С бабушкиной собакой! Её Шарик зовут! Это он зубами мячик мой так исцарапал! Понятно?! Мы с Шариком играем…

Тут Вадик, молодец, догадался. Схватил мяч и стал тереть его об дорогу. Он его быстренько так обшарпал, что и краски на нём не осталось.

Верка увидела уже почти свой мячик и перестала реветь. Только стоит, носом хлюпает.

А Борька говорит:

— У меня стёклышко есть, ребята! Давайте, я им царапины нарисую! Будто от Шарикиных зубов…

Мы все обрадовались.

— Давай! — кричим.

— Только надо осторожно, — говорит Вадик, — а то ещё порежем.

— Конечно, осторожно!

Мы так и не успели как следует исцарапать мячик. Верка выхватила его у нас из рук. Она сказала мячику:

— Пошли скорее домой, а то эти противные мальчишки ещё возьмут и бросят тебя под машину.

И ушла.

А мы вздохнули. Потому что кому приятно, когда девчонка ревёт на весь двор.

 

Жизненная сила

Борька хлопнул рукой по толстому дереву и сказал:

— Во какое высоченное!

— Я ещё больше видел, — сказал я.

— Больше… Если хочешь знать, это дерево ещё так вырастет, так вырастет, что, может, самолёты за него зацепляться будут. Вот.

— Сказал тоже… Это ещё, может, через сто лет будет! — говорит Вадик. — Ведь дерево как растёт? Сначала семечко. Из семечка — кустик. А из кустика получается дерево. Вот как!

— Какое семечко?! — закричал я. — Дерево из кустика получается! Я сам видел, как сажают эти кустики! Они называются «саженцы».

— И я видел, — сказал Борька.

Вадик засмеялся:

— А саженцы из чего получаются?! Из кефира?!

— Из чего-то да получаются…

— Конечно, — сказал Борька.

— Эх вы… Вот давайте найдём кустик, выкопаем его, и вы все увидите семечко. И увидите, что ты, Вовка, и ты, Борька, просто дураки.

— Это кто?! Мы дураки?! — рассердился я.

— Не спорь, Вовка, пусть он сначала нам покажет, — сказал Борька.

Мы нашли очень маленький кустик. Лопаты у нас не было, поэтому мы стали копать руками.

— Осторожно, осторожно, — бурчал Вадик. — Копаете, как экскаваторы.

И вот мы выкопали. Борька держал кустик, а мы с Вадиком рассматривали корешки. На корешках была земля, и никакого семечка.

— Где же оно?.. Где же оно?! Ведь должно быть, я знаю, — приговаривал Вадик.

— Ну что?..

— Кто дурак?!

И тут мы услышали:

— Сажать не сажали, а выдёргивать — тут как тут!

Борькин дедушка смотрел на нас. Брови его сердито хмурились.

— Я думаю: чего это они там возятся? А они вон чего!.. Безобразничают!

— Дедушка, — говорит Борька, — мы не безобразничаем. Это всё Вадька виноват. Говорит всякую ерунду. Будто кустик из семечка растёт. А никакого семечка и нет.

— Это вы, значит, семечко искали?

— Ага.

— Понятно. А ну-ка, немедленно посадите куст на место, пока дворник вас не увидел.

Когда мы закопали куст, Борькин дедушка и говорит:

— Что же мне теперь с вами делать?

— А вы нас домой отпустите, — сказал Вадик.

— Мы больше не будем, — сказал я.

— Отпустить?.. Ну уж нет! Шагом марш за мной!

И вот мы дома у Борьки. Стоим и не знаем, что с нами теперь будет.

— Это что такое? — спросил нас дедушка и показал нам яблоко.

— Яблоко, — отвечаем хором.

— Это плод дерева яблони. Понятно?

— Знаем, — сказал Вадик.

Я толкнул Вадьку в бок:

— Молчи, «знайка»!

Дедушка разрезал яблоко и достал из него семечки. Он дал нам каждому по одному семечку и сказал:

— Внимательно их рассмотрите.

И мы стали смотреть на семечки, будто никогда их не видели. Потому что, оказывается, в них — жизненная сила. Оказывается, в них всякие питательные вещества. Они кормят совсем маленький росток, пока у него не появятся свои корешки, чтобы питаться из земли. А в земле — соки. Дождик поливает землю, солнышко греет, и тогда из земли пробивается этот росток. Чтобы посмотреть на солнышко и вздохнуть. И тут получается чудо. А от семечка ничего не остаётся, потому что оно «истратилось». Дедушка так сказал. У семечка была жизненная сила, а оно отдало её ростку. Чтобы из ростка получилось дерево с ветками и с листьями.

Дома мама дала мне старую кружку. Я набрал в неё земли и посадил своё семечко.

И Вадик посадил, и Борька.

Я стал поливать своё семечко и ждать, когда появится росток. Но его всё не было. Я даже взял и спичкой сделал дырочку в земле. Чтобы ростку было легче. Чтобы он скорее вышел. Ведь я его жду, и солнышко в окне тоже ждёт.

Мама увидела мою дырочку в земле и сказала:

— Да ты не волнуйся, Вовка. Может быть, росток захочет выйти в другом месте. Он и сам пробьётся, вот увидишь.

И вот однажды утром я посмотрел в кружку и увидел чудо: мой росток! Он был совсем не зелёный. Он был белый и тоненький. Как бумага. А кончик у него был остренький. Этим кончиком он и проткнулся. Через всю землю. Ведь он вышел из семечка. А в семечке была жизненная сила.

Когда росток станет маленьким кустиком, я посажу его у нас во дворе. Чтобы он рос, рос и стал большим деревом.

 

Летний дождик в декабре

Однажды летом мы были в лесу за грибами. Я, мама, папа и дядя Петя. Мы с дядей Петей собирали в мою корзинку. Так что у меня было больше всех. Мы хотели набрать много грибов, но тут бабахнуло в небе, зажглась молния и стало темно. Нет, не так. Сначала зажглась молния, потом бабахнуло в небе, а потом всё вокруг потемнело.

— От дождя нам не убежать, — сказал папа.

И мы побежали искать, куда спрятаться.

Мы нашли очень высокую ёлку. Устроились под ёлкой и стали смотреть на небо. Там были одни тучи. Они становились всё темнее и темнее, будто начиналась ночь. Но тут опять зажглась молния, грохнул гром. На весь лес. А потом вдруг хлынул сильный дождь. Прямо ливень. Я даже подумал, что листья на деревьях вот-вот оторвутся. Но они не отрывались. Крепко держались за свои веточки.

Когда бабахнуло ещё раз, папа сказал:

— Ну как, Вовка, страшновато?

— Немножко.

— А вот мы сейчас проверим. От страха душа уходит в пятки. Дай-ка я пощупаю твои пятки…

Но тут дядя Петя схватил меня за коленку.

— Да вон где его душа, в коленках! — говорит. — Похоже, и не собирается прятаться в пятки.

— Выходит, Вовка у нас не из пугливых?.. — сказал папа.

— Выходит, так, — ответил дядя Петя.

И все засмеялись.

Потом мы тихо сидели. Смотрели на траву, на деревья, на небо и дышали лесным воздухом. Очень пахло грибами. Я всё смотрел по сторонам, всё думал увидеть, как они растут. Но так и не увидел.

Дождик пошёл тише. Далеко над лесом стало светло. Там показалось солнце. И сразу же все дождинки, все капли на деревьях вспыхнули и заискрились.

Нам вдруг надоело сидеть под ёлкой. Дядя Петя снял ботинки, закатал брюки и рукава рубашки. Он сделал стойку на руках и вышел вверх ногами прямо под дождь.

— Будем считать, что мои ноги сухие, потому что трава мокрее, чем небо! — сказал дядя Петя.

Мы все не выдержали и тоже выскочили из-под ёлки.

А дождик был такой тёплый! Мне даже стало жалко, что я прятался от него.

Дядя Петя стоял на двух руках. Вдруг он остался на одной, а другую протянул мне.

— Здорово, Вовка!

И мы с ним поздоровались. Ну, будто на улице встретились. И когда дядя Петя сделал мостик, я сделал стопку у него на животе. Только я сделал на ногах. Потому что на руках ещё не умею.

Потом дядя Петя стал меня подбрасывать высоко-высоко. Мне было очень страшно и почему-то очень смешно. Папа с мамой смотрели на наше выступление и тоже смеялись. А когда мы устали от радости и от дождика, мы вернулись под ёлку. Там мы перекусили.

Потом мы все тихо сидели и смотрели в синее-синее небо. В небе светилось весёлое солнце. И если бы мне сказали, что скоро будет осень, а потом зима, то я бы сказал, что не надо.

…И вот сегодня я вспомнил тот день с летним дождиком. Сегодня была зима. А я вдруг очень-очень захотел тот день с грозой, ёлкой, дядей Петей и тёплым дождиком. Я вспомнил, как нам всем было весело тогда. И мне стало грустно, что нет дождика и не пахнет грибами. Мне стало так грустно, что я пошёл в ванную и включил душ. Я сделал тёплый дождик. Как тогда. Потом я принёс табуретку, сел и стал слушать, как шумят прозрачные струйки.

У меня был тёплый летний дождик, но совсем не пахло грибами. И я не знал, что делать…

Вошла мама.

— Ты что, Вовка?

— Та-ак…

— А-а… — сказала мама. Вышла и тихо закрыла за собой дверь.

— Где он? — спросил папа.

— Он в ванной, — сказала мама.

— За что же это он себя так наказал?

— Понимаешь, — сказала мама, — человеку надо побыть одному. Иногда надо.

— Ну-ну… Он там в одиночестве разберёт систему парового отопления. Вот тогда мы запрыгаем. С перепугу запрыгаем, как зайцы на снегу.

Больше я их не слышал.

А когда папа заглянул ко мне, он сказал:

— Ну что, малыш, загрустил?

— Папа, а ты помнишь, как мы летом в лесу за грибами были? — сказал я. — Ещё дождик шёл. Такой тёплый летний дождик. И дядя Петя был. И как нам было с ним весело. Помнишь?

— «Ревела буря, гром гремел. Во мраке молнии блистали…»

— Нет, правда… Помнишь?

— Помню, малыш. Как же. Парной дождик шёл… И грибами пахло.

— А дядя Петя помнит?

— Думаю, что да. Впрочем, ты завтра сам у него спросишь. Завтра мы ждём его в гости.

— Правда?!

— Он обещал. А уж слово своё он держит. Сам знаешь.

Папа ушёл. Я ещё долго сидел, слушал дождик и не заметил, как уснул прямо на табуретке.

Проснулся я в кровати. Было утро. За окном шёл снег. Я вспомнил про вчера. Ещё я вспомнил, что сегодня увижу дядю Петю. И в комнате запахло летним дождиком и грибами.