Для нетерпеливых читателей (тех, которые начинают чтение с конца), а также для добросовестных (тех, которые предпочитают повторить еще раз прочитанное) мы попытаемся изложить суть – за счет некоторых повторов – отдельных фундаментальных понятий, о которых уже говорилось в данной работе.

Фриц Перлз – «отец-основатель» гештальт-терапии – умер 14 марта 1970 года в Чикаго. Что осталось из его наследства спустя 25 лет, на исходе последнего столетия второго тысячелетия?

Если говорить точнее, что собственно гештальтистское можно найти в современной практике французских гештальт-терапевтов различных направлений?

Каковы основные принципы, соблюдаемые с самого начала? Каковы они, скорректированные в свете современных исследований (теоретических и клинических), самых последних достижений родственных методов или, попросту говоря, в свете развития нравов?

Вот некоторые из тех вопросов, которые мы намерены поставить, сознательно принимая субъективную и заинтересованную точку зрения, в соответствии с тем, что нам представляется фундаментальным именно в философии гештальт-терапии, несущей на себе печать экзистенциальных ценностей: свободы человека, уважения к уникальности каждого.

Мы исходим из традиционных документов (классических работ Перлза, Гудмана, Зинкера, Польстера, Лэтнера и др.), а также из многочисленных статей в Гештальт-журнале, но главным образом мы опираемся на наш собственный, 25-летний опыт клинической практики Гештальта и его преподавания в течение 15 лет в Парижской Школе Гештальта.

Я не буду здесь касаться техник, «правил и игр» (часто заимствованных другими направлениями, более или менее обоснованными вне исходного контекста), а попытаюсь выделить некоторые основные понятия. Главным образом я остановлюсь на их сегодняшнем понимании и рассмотрю содержащиеся в них отношения. Эти отношения лежат в основе гармоничности, когерентности гештальтистского метода внутри философии Человека.

Я перечислю эти основные понятия отчасти в произвольном порядке, потому что все они мне представляются «кругообразно» связанными и взаимозависимыми (пронумерованный перечень поможет их соотнести).

1) now and how;

2) процесс;

3) awareness;

4) граница – контакт;

5) поле и система;

6) креативное приспособление;

7) цикл опыта;

8) незавершенные гештальты;

9) сопротивления;

10) гомеостаз;

11) принятие ответственности;

12) экспериментирование;

13) право на различие: подлинность каждого;

14) установка «симпатии»;

15) холистический подход к человеку;

16) комплиментарные противоположности;

17) эмоциональная и телесная вовлеченность;

18) агрессия;

19) креативность и воображение;

20) индивид в группе.

 

1. «Now and how»

Формулировка самого Перлза – «now and how» – («здесь и как») лучше всего выражает гештальтистский подход по сравнению с классической формула «здесь и сейчас», которая совершенно не присуща Гештальту. Действительно, подавляющее большинство других методов ориентировано на «здесь и сейчас»: роджерианский подход (проповедуемый американским психологом Карлом Роджерсом, подход «центрированный на клиенте», который часто – ошибочно – называют «недирективным»), восточные практики (дзен, тай-чи и др.), основные виды групповой терапии и даже психоанализ – потому что он работает главным образом на переносе, ориентированным на воспроизведение «здесь и сейчас», в отношении аналитика, невротических установок моего детства.

Напротив, «здесь и как» подчеркивает специфически феноменологический аспект гештальт-терапии, которая больше занята «как», чем «почему», и отдает предпочтение описанию феноменов, а не их объяснению. «Вернемся от разговора о вещах к самим вещам, такими, какими они представляются в реальности, на уровне переживаемых фактов, прежде всякой искажающей концептуальной переработки» (Гуссерль, 1907). Феноменология подчеркивает важность субъективных и иррациональных факторов, непосредственно переживаемого опыта с его телесными ощущениями (см. пар. 17), уникальный для каждого (пар.13). «Как» выражается именно в позе, жестах или бессознательных «микрожестах», в дыхании, интонации голоса и т. д. Имплицитные модальности поведения и речи часто главенствуют над их эксплицитным содержанием: так, Перлз – как то же самое много позже сделает Лакан – подчеркивает превосходство обозначающего над обозначаемым.

Совершенно очевидно, что работа над «сейчас» нисколько не запрещает обращаться к воспоминаниям, страхам или проектам – при условии, что они появляются спонтанно у клиента, осознанно или нет. Они наличествуют сейчас в его мыслях и в его сердце, они дают пищу его актуально переживаемому. К тому же они сильно изменяются под влиянием текущего контекста (внутреннего и внешнего) и никогда не являются чисто «исторической правдой».

Наивно, когда некоторые особенно ревностные гештальтисты пытаются любой ценой удержать клиента в его тесной тюрьме настоящего. И напротив, вопреки традиционной психоаналитической стратегии, вовсе не следует настаивать на том, чтобы клиент искал прошлые воспоминания и предпринимал долгие «археологические раскопки», согласно выражению Перлза. Намного лучше сначала удобно устроиться на «первом этаже» дома и прибрать свою «жилую комнату», прежде чем предпринять утомительную чистку хлама, накопленного в его подвале…что займет многие годы, как известно каждому! Еще будет время довершить это потом – если следы прошлого все еще вызывают затруднения. Но для того, чтобы сделать это, по крайней мере нужно восстановить энергию настоящего.

 

2. Процесс

Итак, процесс остается на первом плане: терапевт – точно так же, как и клиент, – является внимательным и бдительным (см. пар. 3: awareness) прежде всего ко всем непредвиденным обстоятельствам отношения, которое разворачивается «здесь и сейчас»: Перлз любил ставить четыре основных вопроса, направленных на протекание процесса:

• Что ты склонен сделать сейчас?

• Что ты ощущаешь в данный момент?

• Чего ты сейчас избегаешь?

• Что ты хочешь, что ожидаешь от меня?

Такое постоянное внимание к разворачиванию ситуации в настоящем остается достаточно специфичным для Гештальта, который обычно интересуется поверхностными феноменами, актуально зримыми. Само собой разумеется, что часто приходится «плыть» от настоящего к прошлому и от поверхности вглубь.

Можно провести аналогию: изучение мембраны дает современным биохимикам важную информацию о глобальном функционировании клетки, а анализ актуального излучения, испускаемого далекой звездой, рассказывает астрофизику о давно минувших событиях.

Итак, на самом деле гештальт-терапевт и его клиенты беспрестанно движутся туда-обратно, как «челнок» (термин Перлза) между настоящим и прошлым, между внутренними, интра-психическими фантазиями и внешним поведением, интерпсихическими отношениями, между невербальной экспрессией и словом, между эмоцией и осознанием в зависимости от очередности появления «фигур» на «фоне» континуума осознавания, от построения и разрушения Гештальтов.

Мы еще вернемся к этой теме в связи с развертыванием self во время цикла опыта (см. пар. 7 и 8).

 

3. Awareness

Такое свободно плавающее внимание, такая бдительность одновременно и произвольная, и предсознательная: интеллектуальная, эмоциональная и телесная, сконцентрированная и на интимном субъективно внутреннем переживании, и на внешнем окружении (воспринимаемым точно так же субъективно), такое «непосредственное сознание» настоящего во всех его измерениях исследовались как в дзен-буддизме (про Будду говорится «Бодрствующий»), так и в Гештальте – где это обозначается английским, трудно переводимым термином «awareness». Когда Перлза просили резюмировать Гештальт одним словом, он, как правило, говорил именно awareness, тогда как сегодня многие гештальтисты предпочитают использовать для этого термин «контакт».

 

4. Граница-контакт

Этими двумя словами начинается основная работа по гештальт-терапии, написанная в 1951 году Гудманом на основе заметок Перлза. Перлз внес в это понятие некоторые изменения в работе «Гештальт-подход» – «The Gestalt Approach» (опубликованной посмертно в 1973 г.): «Изучение способа, каким человеческое существо функционирует в своем окружении, является изучением того, что происходит на границе-контакте между индивидом и его окружением. Именно на этой границе-контакте происходят психологические события». И Гудман уточняет: «Это граница, где происходит опыт, не отделяет индивида от его среды: она ограничивает индивида, содержит и охраняет его, но в то же время, она относится и к среде […]. Кожа, например, является не только частью организма, а главным образом органом особого отношения между организмом и его средой». Следовательно, граница «появляется» как изнутри, так и снаружи: она входит составной частью в два различных мира, находящихся во взаимоотношении.

«Психология, – говорит далее Гудман, – изучает креативные приспособления (на границе-контакт). Психопатология изучает разрывы, торможения или другие происшествия в процессе креативного приспособления». Нарушения контакта или «сопротивления» (см. пар. 9) можно рассматривать как проблемы границы: потеря четкой и определенной демаркации в случае чрезмерного слияния (конфлюенции) со средой, «переполнение» меня внешним в случае интроекции или внешнего мира мной в случае проекции, и т. д. – как показано на схеме сопротивлений в конце 4-й главы.

 

5. Поле и система

В процессе сеанса Гештальта одну из существенных частей «окружения» клиента составляет сам терапевт. Именно с ним устанавливается контакт и разворачивается процесс взаимодействия со всеми непредвиденными случайностями. Клиент и терапевт составляют части одного и того же «поля» опыта, и установка каждого интерферирует с установкой другого. Речь тут идет, разумеется, не о «закрытой системе», а об «открытой системе», находящейся в постоянном обмене с внешним контекстом.

Гудман повторил в гештальт-терапии рассуждения Курта Левина, гештальт-психолога и основателя групповой динамики, который экстраполировал в область социальной теории электромагнитную теорию поля, порожденную эйнштейновской физикой. Гештальт-терапия занимается каждым человеком в контексте его окружения, внимательно следит за тем, чтобы искусственно его не изолировать (он составляет часть «поля») и одновременно не «слить» его с глобальной ситуацией (он остается специфичным).

 

6. Креативное приспособление

Психическое и социальное здоровье проявляется в постоянном креативном приспособлении на «границе-контакт» между организмом и его окружением; а именно, между индивидом, терапевтом и ситуативным контекстом: местом, где разворачивается взаимодействие, в присутствии свидетелей или группы и т. д.

В данном случае речь идет не о простом адаптивном приспособлении, когда индивид подвергается прессингу окружающих и адаптируется к нормам социального большинства или к поведению, которое обычно расценивается как «нормальное». И, конечно же, речь не идет об индивидуальной креативности, совершенно не принимающей во внимание контекст, оправдывающей все фантазии и демонстрирующей всяческую распущенность – под простым предлогом, что все это присуще клиенту. Прежде всего, речь идет о компромиссе или даже о синтезе, позволяющем каждому жить в соответствии со своей идеей, принимая при этом в расчет сиюминутные и местные нормы, о том, чтобы отыскать свой собственный путь среди множества других. Следовательно, Гештальт отличается от поведенческих направлений терапии, нацеленных на нормативы: сознательно придерживаясь феноменологической точки зрения, Гештальт отдает предпочтение субъективному переживанию каждого, его внутренним субъективным чувствам, а не внешнему социально воспринимаемому поведению. И тем не менее он не замыкается исключительно в интра-психической фантастической жизни, он подталкивает к челночному поведению между внутренним и внешним, пытаясь примирить социальную адаптацию и индивидуальную креативность, ситуацию и ее личностное прочтение, предлагая, таким образом, мост между наукой и искусством.

Тут надо было бы вспомнить о социально-политическом контексте, в котором создавался Гештальт: Перлз, Гудман и еще несколько пионеров 50-х годов захотели во что бы то ни стало отделиться от американского психоаналитического эстеблишмента и показали себя нонконформистами в намеренно провокативной манере: анархические воззрения, очень «либеральное» социальное и сексуальное поведение, и т. д. Фактически гештальттерапия приноровилась к контексту, возникшему после 68 года, и потом остепенилась, сохранив при этом «благоразумное» свободомыслие.

 

7. Цикл опыта

Всякое индивидуальное действие или отношенческое взаимодействие протекает в несколько фаз, образующих цикл опыта – другие авторы называют это циклом контакта или циклом удовлетворения потребностей. Перлз и Гудман выделяли четыре основные фазы: пре-контакт, вступление в контакт, полный контакт и пост-контакт.

После смерти Перлза различные авторы уточняли принятую последовательность взаимоотношения и выделяли в цикле от трех до семи фаз. Например, возникновение или ощущение, осознание или awareness, возбуждение или мобилизация энергии, контакт или осуществление, взаимодействие, завершение, отход или ассимиляция опыта (Зинкер и Катцеф); или другая последовательность: пре-контакт, завязка, контакт, развязка, ассимиляция (Гингер). В многочисленных специальных работах можно найти детализированные описания этих циклов. Сейчас же нас интересует сам принцип фазного деления на несколько этапов.

Но такой тип цикла не всегда разворачивается одним и тем же способом: мы уже видели (см. пар. 4), что для Перлза и Гудмана патология была изучением блокировок и торможений в процессе креативного приспособления. Перлз определяет невротика как «человека, склонного к хроническому самопрерыванию». Такие нарушения в функционировании self, как правило, называются сопротивлениями (см. пар.9). Они могут образовывать либо механизмы защиты, пригодные к ситуации, либо напротив, ригидные анахронические блокады, свидетельствующие о патологическом функционировании и выражающиеся в избегании аутентичного контакта.

Во время цикла self функционирует последовательно разными способами (оно, эго, личность, средний режим), которые поочередно доминируют. Ранее мы описали эти разные способы функционирования и показали, что они могут быть нарушены или даже отсутствовать.

 

8. Незавершенные гештальты

Обычно после того, как одно действие (психическое или поведенческое) закончилось, мы способны к новому действию: это непрерывная последовательность гештальтов (образующихся, а затем разрушающихся) образует континуум осознавания всякого человека, пребывающего в добром психическом здравии, и эта последовательность гештальтов пребывает в постоянном изменении.

Если цикл полностью не осуществился, ситуация может остаться незавершенной и образовать досознательный элемент внутреннего давления, который является либо двигателем, либо источником невроза. Так, например, прерванная задача (урок, который надо выучить, процесс уборки, дегустация тартинки, прерванная телефонным звонком, намерение выйти на улицу, которому помешала гроза…) может продолжать жить и дожидаться лишь первого удобного случая, чтобы завершиться: это эффект Зейгарник, названный так по имени русского психолога-гештальтиста Блюмы Зейгарник, впервые описавшей его. Но в других ситуациях это же давление может трансформироваться в навязчивое и изнуряющее психическое напряжение, являющееся, в конце концов, причиной невроза: например, печаль или плохо переносимая сепарация, длительная безработица, хроническое сексуальное неудовлетворение, повторяющиеся неуспехи на экзаменах и т. д.

Работа над незавершенными гештальтами является типичным примером внимания, которое в гештальт-терапии уделяется следам прошлого, паразитирующим в настоящей жизни. Речь идет не о том, чтобы магически «отделаться» от внутреннего напряжения, переполняющего и запруживающего, путем его осуществления психодраматическим способом, а скорее об интеграции этого громоздкого элемента своей жизни в значимое целое в качестве элемента одной из «полярностей» бытия (см. пар. 16). Некоторые гештальтисты рассматривают перенос как «незавершенный гештальт»: родительские фигуры прошлого начинают вмешиваться в актуальное отношение, в результате чего нарушается его аутотентичность.

 

9. Сопротивления

Мы уже несколько раз говорили о прерываниях или блокадах в нормальном протекании цикла, составляющих, как правило, нарушение процесса контакта (с частью самого себя или с другим лицом). Особенно следует подчеркнуть тот факт, что торможение действия (Лабори, 1979) не обязательно свидетельствует о дисфункциональности: совсем наоборот, речь тут может идти о механизме защиты или неотложных мерах, особенно хорошо адаптированных к ситуации. Так, слияние с дорогим человеком является частью состояния влюбленности, а ретрофлексия гнева против сотрудника полиции может меня предохранить от возможного наказания. Только анахроничные, ригидные и повторяющиеся механизмы свидетельствуют о патологическом функционировании: их следует выявить в первую очередь, а потом сделать более эластичными или трансформировать по ходу психотерапии.

В Гештальте слово «сопротивление» используется в ином смысле по сравнению с психоанализом (где оно обозначает бессознательное сопротивление лечению) и не имеет негативной коннотации. Заметим попутно по аналогии, что именно сопротивление позволяет превратить электрический ток в свет и тепло; именно сопротивление материалов позволяет мосту делать свое дело, и Движение Сопротивления позволило сохранить нашу национальную идентичность!

 

10. Гомеостаз

Мы находим у Перлза оптимистическое, восходящее к Руссо, верование в удовлетворительную саморегуляцию организма.

В эпоху пересадки органов и СПИДа ставится под сомнение неизменная адекватность естественных защит, и тема гомеостаза уже не является доминирующей у большинства современных гештальт-терапевтов. Между тем негласно бытует постулат, широко развиваемый направлением, называемым «гуманистической психологией», согласно которому всякий индивид сам по себе обладает всем потенциалом, в котором он может нуждаться. Сегодня эта идея повторяется во всевозможных медицинских направлениях, называемых «параллельными», или «альтернативными»: акупунктура, гомеопатия, натуротерапия и т. д.

Некоторые гештальтисты экстраполируют этот принцип и полагают, что существует энергетическое равновесие, выходящее за пределы индивида (трансперсональное), которое позволяет поддерживать общую космическую гармонию (развитие и спонтанное ограничение видов и т. д.).

 

11. Принятие ответственности

Перлз придавал большое значение ответственности каждого, и его терапия была нацелена на «само-поддержку», автономию поведения и принимаемых решений. При этом Гештальт остается очень внимательным к тому, чтобы максимально избежать отчуждения клиента. Так, терапевт не остается отстраненным и отгороженным, «каменной стеной» в загадочной и тайной установке, будто ему «все известно». Он разделяет вместе со своим клиентом его чувства и его проблематику: в этом состоит терапевтическое использование контрпереноса (см. пар. 14). Клиент не является «пассивным» пациентом, который подвергается лечению, отчасти «эзотерическому», но он является запрашивающим «клиентом», полноценным партнером, то есть активным «ко-терапевтом» в своем собственном лечении.

Итак, терапевт старается не держать и не поддерживать клиента в «неврозе переноса» по типу психоаналитического, который оживляет в нем его инфантильную зависимость. Феномены переноса, как правило, являются «точечными» и используются в той мере, чтобы избежать любого стойкого отчуждения и способствовать чувству ответственности. В этом лежит одна из причин, по которой психотерапия чаще всего ограничивается одним единственным сеансом в неделю (чтобы избежать очень сильной зависимости). Перлз и его современники активно осуждали формулировку «я не могу» и предлагали заменить ее другой: «я не хочу», подчеркивая таким образом ответственность каждого за свое поведение.

В настоящее время эта позиция стала намного более мягкой, и особенно у тех, кто работает в Гештальте с пограничными состояниями (borderlines) или же с психотическими больными, потому что в ней происходит недооценка бессознательных механизмов. Более того, конечно же следует признать, что «хромать не значит грешить» (Люсьен Израэль), и что никто не в состоянии взвалить на себя все множество своих трудностей – именно поэтому в исключительных случаях требуется терапевтическая поддержка, искусно дозированное чередование фрустраций и вознаграждений до тех пор, пока клиент не научится аутотентично следовать за «учителем». Когда аккумулятор машины садится, вероятно, необходимо заранее подключиться к аккумулятору техпомощи, пока не найдется минимальной энергии для автономного функционирования…

 

12. Экспериментирование

Вместо мучительного поиска гипотетических причин трудностей в прошлом Перлз занимается экспериментальным поиском решений: не «знать почему», а «экспериментировать как», используя веер метафорических осуществлений. Осуществление, реализация в действии способствует осознаванию, awareness, с помощью ощутимого действия, «репрезентированного» и апробированного во всех «полярностях» (см. пар. 16). Осуществление противопоставляется также импульсивному и защитному «переходу к действию», изобличаемому совершенно справедливо в психоанализе, потому что такой переход, напротив, «коротит» осознавание, заменяя действие вербальным анализом.

В нормативном французском языке «активная форма» (to experiment) и «пассивная форма» (to experience) экспериментирования выражается одним словом: таким образом, можно сделать опыт или «подвергнуться опыту» (или ощутить переживаемое), как, например, в случае отказа или решения.

Опыт позволяет «испробовать на вкус прежде, чем проглотить», бороться против родительских или социальных предписаний (таких, как «надо», или «следует»…), избегая питаться интроекциями, которые парализуют нашу спонтанность и стесняют нашу оригинальность. Сюда можно, разумеется, включить интроекции новых норм, парадоксально предлагаемых самими же гештальтистами, таких, как «следует изгнать все следует», «освободите ваши эмоции», «ищите удовлетворение ваших потребностей» (эгоизм) и т. д. На самом деле каждый из нас пробует для самого себя то, что ему подходит, принимая в расчет свою историю, образование, социальное окружение и идеологические воззрения. Сам Перлз неоднократно изобличал тех, кто идентифицировал себя с ним, копируя его во всем, вплоть до изъянов и тиков – таково неизбежное искушение ревностных и старательных учеников, которые наивно воображают, что можно приблизиться к гению учителя, заимствуя его привычки, как это делали конкуренты Лакана, выставляющие напоказ галстук-бабочку и жонглирующие французской грамматикой…

Сегодня в процессе подготовки каждого будущего терапевта побуждают к тому, чтобы он искал свой специфический стиль, апробируя различные установки, сообразуя их на свой собственный лад с его подлинной сущностью. Речь идет не о том, чтобы изучать абстрактную ортодоксию с помощью «проверенных» техник (замороженные гештальты), а о том, чтобы создавать свой собственный подход с помощью длительного экспериментального поиска – принимая, конечно, во внимание, фундаментальные принципы метода. Итак, каждый гештальтист разрабатывает свой собственный стиль; вот почему, прежде чем выбрать психотерапевта, рекомендуется несколько раз с ними встретиться, чтобы почувствовать, какой из них больше всего Вам подходит.

 

13. Право на различия и оригинальность каждого

Итак, Гештальт подчеркивает право на различие и придает чрезвычайно большое значение специфичности каждого с экзистенциальной и нонконформистской точки зрения. Сегодня, разумеется, гештальтисты вовсе не воинствующие анархисты, какими были Перлз и Гудман, но они придерживаются культа свободной экспрессии каждого, тщательного уважения к ритмам и потребностям, различающимся у каждого клиента, признания специфических верований каждого живого существа – которое сохраняет свое пространство свободы несмотря на двойное обусловливание, историческое и географическое, со стороны своего прошлого и своей среды. Действительно:

«Важно не то, что сделали из меня, а то, что я сам сделал из того, что сделали из меня»

Жан-Поль Сартр, 1966

Именно мой личный оригинальный подход к моему собственному переживанию создает мое человеческое достоинство.

Именно я приписываю смысл каждому акту моей жизни и, если я желаю что-то изменить, то я сам должен это сделать, иначе говоря, я сам, и никто другой кроме меня самого: в этом состоит знаменитая «парадоксальная теория изменения» гештальтиста Арнольда Бейссера (1970). Такая «навигация в текущих смыслах» проповедуется Гештальтом, который например, допускает, в исключительных случаях амплификацию симптома, а не его немедленное усмирение. Так, например, психосоматические манифестации тревоги можно усилить для того, чтобы «предоставить слово телесному бессознательному» и – таким образом – лучше его понять или даже увидеть с помощью эффекта петли. В данном случае речь идет о том, чтобы комбинировать катарсический эффект эмоциональной экспрессии и появление следов личностных ассоциаций, избегая любой ценой навешивания интерпретаций, предлагаемых извне терапевтом. Такое уважительное отношение к подлинности психического функционирования каждого человека – один из краеугольных камней гештальтистского подхода. То же самое мы видим при работе со сновидениями, где исключается всякая догматическая отсылка на общий мархетипический символизм (что-то вроде «сонника»).

 

14. Установка симпатии

Гештальт-терапевт является внимательным аккомпаниатором, который разделяет со своим клиентом неуверенность и радость открытий, полученных в отважной экспедиции на оригинальной и еще неизвестной «территории» каждого нового клиента. Это не эксперт, заранее знающий все карты психических регионов каждого.

Гештальт-терапевт не прячется за установкой нейтрального, пусть даже благожелательного ухода (Фрейд), он не подвизается сопровождать своего клиента повсюду в «безусловном приятии» (Роджерс) его излишеств, или наоборот, его повторяющихся избеганий. Он – компаньон экспериментального путешествия, активно участвующий в продвижениях клиента вовнутрь. Он выражает в случае необходимости свои собственные чувства и впечатления, свои удивления, свои нетерпения, удовлетворенность, при этом оставаясь внимательным к эффекту, порождаемому таким его поведением в данный момент. Это установка, называемая «сим-патия», которую Перлз противопоставляет – несколько утрированно – психоаналитической «а-патии» и роджерианской «эм-патии». Терапевт тут лицом к лицу со мной: он не где-то в другом месте, в мире теоретических знаний, но он и не на моем месте, т. е. не узурпирует мои собственные эмоции: он остается самим собой, находясь в отношении со мной, в обмене лицом к лицу, в аутентичном диалоге двух людей, в «Я/ТЫ отношении» (Бубер, 1923). Именно постоянный анализ того, что происходит сейчас между нами двумя на границе-контакт между клиентом и терапевтом составляет самую сердцевину терапии.

Частое сообщение личных чувств практика-гештальтиста, произвольное использование переживаемого им контрпереноса, в резонанс с тем, что говорит или делает клиент, является мощным орудием, достаточно специфичным для психотерапии Гештальта. Перлз обычно это использовал несколько «диким» способом – путем очень непосредственной мобилизующей провокации. Большинство современных терапевтов, осознающих очевидный риск всякой чрезмерной спонтанности, такой как агрессивность и аффективность, добавили слишком много воды в кислое вино Перлза; они тщательно отфильтровывают выражения своего контрпереноса (достаточно подробно обсуждаемого во время их сеансов супервизии). Итак, терапевт не говорит и не показывает всего, что он чувствует, однако же он это максимально использует и делится тем, что ему кажется полезным для продвижения терапии.

 

15. Холистический подход к человеку

Постоянный диалог клиент-терапевт-клиент использует все доступные языки: слова, но также позы, все жесты и полусознательные микрожесты, явные и скрытые эмоции. «Фундаментальное правило» психоанализа «все говорить» было распространено не на дикое и бесконтрольное «все делать», а на «все выражать» посредством разных каналов: движением тела, даже обычным телесным контактом (достаточно исключительный в индивидуальной терапии, но распространенном в групповой терапии), эмоциональной экспрессией (слезы, крики, ярость), художественным языком (рисунки, лепка и т. д.), использованием окружающей обстановки (метафорическое использование различных объектов)…

Ассоциации всплывают произвольно в зависимости от предпочтений каждого в данный момент: от тела к эмоции, от эмоции к вербальному языку, от вербального языка к социальному взаимодействию, или же в обратном направлении: от социальных феноменов к их вербализации, от слова к эмоции, от переживаемой эмоции к ее телесному выражению.

Человек изучается в его глобальности, в неизменном взаимодействии всех его основных измерений: физического, аффективного, рационального, социального и духовного, соединяя в единое целое тотальность живого существа с тотальностью его локального и космического окружения в поисках фундаментальной значимости (ср. пентаграмму Гингера, гл.1).

 

16. Комплиментарные полярности

Такое глобальное изучение человека на его поле предполагает многомерное воззрение – внутрь и вовне по каждой выделенной оси и по направлению к каждому из ее экстремумов.

Необходимый поиск равновесия не может удовлетвориться бесконечным гомеостатическим – следовательно консервативным приспособлением, которое направлено лишь на «несправедливое окружение», мифическое пространство, серое и посредственное, кастратора инициативы и новаторства. Равновесие всякого живого существа представляет собой подвижную комбинацию механизмов жизни и выживания, обеспечивающую изменение внутри индивидуальной стабильности». Таков канатоходец, который поддерживает равновесие в движении, с помощью удлинения своего шеста; гештальтист ратует за новый опыт ходьбы с заранее разработанными экстремумами, противоположными, но дополняющими друг друга: интроекция/проекция, адаптация/создание нового, подчинение/революция, интроверсия/ экстраверсия, любовь/ненависть, нежность/агрессия, фрустрация/поощрение … Этот перечень установок и опытов – как противоположных, так и комплиментарных – можно было бы продолжать до бесконечности. Клиент может следовать этим установкам, экспериментировать и «подвергаться экспериментированию» в ходе индивидуальной или групповой терапии.

Речь идет не о том, чтобы углубить каждый выбор ради иллюзорной цели выбрать «самый лучший» и замкнуться таким образом в идеальном «меню», а скорее напротив, чтобы смаковать и предвкушать неисчерпаемое богатство блюд «на выбор», адаптированных к аппетиту и к компаньонам за столом в данный момент.

Перлз питал расположение к работе на полярностях, и особенно к технике «монодрамы» с инверсиями ролей (вариант психодрамы, изобретенный Морено), когда клиент играет сам последовательно разных персонажей. На самом деле мир не биполярный, а многополярный, и психологическая реальность не является «евклидовой»: существует бесконечное множество «противоположностей» для каждой ситуации!

Итак, Вы сели молча на стул…

– Сделайте «что-то противоположное»!

У Вас множество выборов: Вы встаете, ложитесь, танцуете, катаетесь по земле, говорите, кричите, поете и т. д.

 

17. Эмоциональная и телесная вовлеченность

Эту игру комплиментарных полярностей можно символически изобразить как кооперацию полушарий мозга. Сегодня мы знаем, что в противоположность еще очень распространенной идее, левое полушарие, аналитическое, рациональное и вербальное, не является «доминантным» (несмотря на то, что именно оно «берет слово»), но оно находится под контролем правого полушария, синтетического, эмоционального, образного и невербального. Перлз предчувствовал это, когда призывал к революции: «Lose your head, come to your senses!» («Оставьте голову, соединитесь с чувствами!»). Мы также знаем, что правое полушарие, чувствующее, является не «женским», как долгое время полагали, а именно мужским (связанным с тестостероном).

Современные гештальтисты уже не следуют за Перлзом в его несколько вызывающих и провокативных выходках, связанных с его временем: избежать «гемиплегии», проповедуемой нашей культурой, (которая подвергает цензуре и атрофирует наше правое полушарие) между тем еще вовсе не означает «потерю головы» или неспособности к теоретическим рассуждениям; как раз напротив, это означает соединение воедино головы, сердца и тела. Оба наши полушария являются комплиментарными, каковыми являются рассудок и эмоции, и огромная заслуга Гештальта состоит в том, что он реабилитировал достоинство интуиции, которая была на какое-то время изгнана с авансцены вследствие поразительных достижений сциентизма прошлого века. Голова без тела или тело без головы, неужели это тот выбор, который нам предлагается?

Лора Перлз, музыкальный и танцевальный психотерапевт, непрестанно подчеркивала, что «телесная работа является составной частью Гештальта». Она не боялась физического контакта, свободно касалась своих клиентов и позволяла им трогать себя.

Сегодня практики разделились – в зависимости от их личности, философских и технических воззрений, исходной подготовки. Некоторые замыкаются на вербальном обмене, довольствуясь тем, что словами вызывают телесные реакции клиента; тогда как другие, последователи неорайхерианского направления (школы Вильгельма Райха) сопровождают своего клиента, прибегая порой к мобилизации его тела, к воплощению его эмоций, даже к моделированию контакта – мягкого или агрессивного – в «терапевтическом тело к телу», полагая, что такой тип взаимодействия мобилизует глубокие слои мозга, пробуждает архаические ассоциации и способствует реорганизации ментальных образов, а также когнитивной и аффективной репрезентации. Фактически мышление уже более не рассматривается ни как отделенное от эмоций, ни как отделенное от тела.

Спор о преимуществах и ограничениях телесной вовлеченности клиента и терапевта остается открытым. Телесную работу проще проводить в ситуации группы, чем в ситуации диадного взаимодействия – где она легко может стать двусмысленной. Физические контакты редки и ограниченны в индивидуальной терапии, особенно вначале, потом, как правило, они происходят в зависимости от того, как протекает лечение, но не со всеми, а только с некоторыми клиентами. Само собой разумеется, что терапевт должен быть уверен, что сможет проконтролировать свою собственную вовлеченность и строго ограничивать ее тем, что может быть полезным клиенту; так называемая «аутентичность» реакций не должна служить предлогом для удовлетворения собственных потребностей, эротических или агрессивных. Всякая терапевтическая работа с телесной вовлеченностью приемлема только в том случае, если в ней строго соблюдаются жесткие деонтологические правила, – и это касается как терапевтической ситуации, так и социального образа терапевта, а с ним и всего Гештальта в целом.

На сегодняшний день в этом пункте французские гештальтисты уже сильно отличаются от некоторых калифорнийских практиков 60-х годов – где рамки и границы не всегда были ясными и отчетливыми.

 

18. Агрессия

Перлз, как и Конрад Лоренц (известный немецкий этолог, изучавший поведение животных в естественных условиях), а также многие другие, рассматривал агрессию как «побуждение к жизни», точно так же как и сексуальность. Он проповедовал гармоничное развитие, подчеркивал, что и то, и другое ответственны за выживание индивида и вида.

Для Перлза, как и для Мелани Кляйн, английского детского психоаналитика, агрессия связана с архаическим побуждением, появляющимся начиная с оральной стадии: даже до зубов младенец кусается агрессивно и ассимилирует свою среду. На протяжении всей своей жизни человек продолжает «агрессировать» ради защиты: воздух, который он вдыхает; пища, которую он жует, разрушает, глотает и переваривает.

Как известно, тема оральной агрессии стала поводом для ссоры Перлза с Фрейдом – который сводил агрессию к анальной стадии, а затем к влечению к смерти.

Сейчас гештальтисты придают все большее значение витальной агрессии и без колебания используют (в случае необходимости) провокацию или терапевтическую конфронтацию для мобилизации энергетических ресурсов клиента, избегая однако как отчуждающей сверхопеки слишком «материнского» терапевта, так и чрезмерной или продолжительной фрустрации отстраненного терапевта, который никогда не отвечает на просьбы – две установки, которые могут обескуражить клиента и создать у него ощущение заброшенности или пассивности.

В этом они остаются верными этимологии термина, потому что ad-gressere означает «идти навстречу другому» (как pro-gressere: прогрессировать, идти вперед), противопоставляя это re-gressere (регрессировать, идти назад).

 

19. Креативность и воображение

В конечном счете большинство фундаментальных принципов гештальт-терапии крутится вокруг свободы быть самим собой и выражаться по своей прихоти в активной и креативной форме, позволяя говорить символическому и метафорическому правому полушарию. Терапевт тогда становится интерпретатором объединительного символизма, противопоставляя себя «дьявольским» деструктивным и разделительным силам (см. гл.1).

Креативный аспект Гештальта подчеркивался многими людьми – как предшественниками, так и продолжателями (Отто Ранк, Гудман, Зинкер и пр.) – и с тех пор не потерял значения. Гештальт всегда гордился тем, что отдает предпочтение искусству, а не науке.

 

20. Индивид в группе

Ценность экзистенциальной неповторимости и креативности каждого человеческого существа раскрывается в полной мере тогда, когда происходит столкновение с другими; особенно рельефно это проявляется на границе между индивидом и его окружением. Когда он используется в терапевтической группе, Гештальт направлен не на то, чтобы интегрировать индивида в социальную подгруппу, но напротив на то, чтобы позволить ему лучше определить свою специфичность. Таким образом Гештальт не является терапией группой, а скорее «индивидуальной терапией в группе» (Анн Пейрон-Гингер, 1990). Участники группы являются свидетелями индивидуальной работы каждого: они, как правило, вмешиваются только по просьбе терапевта или клиента; и во время обратной связи («feed-back») они именно говорят или не говорят, а не дают свои интерпретации ближнему. Тогда группа образует что-то вроде резонансного ящика для проблематики каждого; группа может помочь яснее определить, а также дедраматизировать переживание.

Перлз был творческим гением, непостоянным и неугомонным, особенно после того, как в 63 года покинул Нью-Йорк, приступив к долгой бродячей жизни в течение 14 лет. Тогда он изъездил вдоль и поперек США и мир, представляя свой метод на конференциях и специальных демонстрациях. Тогда он мало-помалу отказался от понятия углубленной индивидуальной психотерапии в пользу психотерапевтических групп, или даже ограниченных краткосрочных групп, открытых широкой публике. В конце жизни он придавал большее значение терапии в группе по сравнению с индивидуальной терапией, а потом проповедовал общинную терапию («гештальт-киббуцы»), которую он тут же попытался учредить во время своего отпуска на острове в Ванкувере; опыт прервался через нескольких месяцев из-за его смерти 14 марта 1970 года.

Через 20 лет французские практики объединились для самых разных типов деятельности:

• индивидуальная терапия в диадной ситуации (как правило, один сеанс в неделю в течение нескольких лет);

• индивидуальная терапия в ситуации группы (например, вечер в неделю или выходные в месяц на протяжении одного или двух лет). Эти два терапевтических подхода часто комбинируют, и они взаимно усиливают друг друга – особенно когда они используются одним и тем же терапевтом, не допускающим обычные избегания клиента.

• но помятуя о том, что «Гештальт слишком хорош, чтобы предназначаться только для больных» (Перлз), многие организуют, помимо всего прочего, особые группы развития личностных ресурсов (например, от трех до пяти дней один или несколько раз в году). Другие используют Гештальт как дополнительный метод в психологической, педагогической или социальной практике (например, в учреждениях для неадаптивных детей или в психиатрических больницах), а также на предприятиях индустриального или коммерческого сектора, как тренеры для персонала или консультанты.

 

Заключение

Гением Перлза отмечено последующее развитие Гештальта, которое предприняли его первые сотрудники: Лора Перлз, Поль Гудман, Изадор Фром, Джозеф Зинкер, Ирвинг и Мириам Польстеры и др.

Через 25 лет после его смерти личное влияние Перлза сказывается во многих моментах: развитие осознавания, холистический подход, понятие гомеостаза, контролируемая вовлеченность терапевта, вмешательство терапевтической провокации, статус агрессии, интерес к многообразию ситуации в группе и т. д.

Французские практики 1995 года заняли несколько отстраненную позицию по отношению к некоторым установкам или привычкам основателя, но они дополняют и углубляют теоретическое изучение. Они принимают во внимание бессознательные феномены и механизмы переноса, они более не используют ни технику «горячего стула», ни всевозможные игры и упражнения того времени, они не ищут эмоционального катарсиса (ограничиваясь его сопровождением, если он спонтанно появится), они скрупулезно следуют деонтологическим правилам всякой психотерапии: абсолютное уважение к клиенту во всех планах: личные убеждения (религиозные и политические), оплата, сексуальность и т. д.

Итак, постепенно наметился специфический французский Гештальт, реализующий гармоничный синтез между нашей локальной культурой, пропитанной психоанализом, и достижениями самого интерактивного метода, который придает значение циклу контакта, случайностям и реабилитации эмоций, телу и правому полушарию мозга.

Некоторые наблюдатели подчеркивают, что последние 12 лет Гештальт вновь питается своими европейскими источниками, и развивается сейчас с большей энергией и креативностью по эту сторону Атлантики.

Будем надеяться, что через 25 лет Гештальт еще больше продвинется на передний план гуманистических терапий, но при этом не застынет и он окажется способным к интеграции постоянных начинаний психологического, биологического и социологического исследования.

Фундаментальные понятия – которые мы быстро перечислили – применяются не только в области терапии: их можно найти, в слегка трансформированном виде, в других областях. В порядке иллюстрации и чтобы закончить это «беглое» перечисление, предлагаем некоторые наметки для размышления о применении социо-гештальта на предприятии (см. гл. 5).

 

Двадцать понятий, применительно к предприятию

1. Здесь и как (now and how): прежде всего важна конкретная ситуация: «как это происходит сегодня».

2. Процесс: не столько то, что говорится и происходит, а как это говорится и происходит, и особенно как вещи изменяются или же остаются неизменными («статическими»).

3. Осознавание (awareness): бдительность ко всему множеству аспектов ситуации, рациональных и отношенческих, объективных и субъективных.

4. Граница-контакт: что происходит между предприятием и внешним миром (клиентами или конкурентами, развитие рынка).

5. Поле и система: ничего нельзя анализировать изолированно; стоит искать синтетическую точку зрения на все в целом в обоюдных взаимодействиях.

6. Креативное приспособление: ни пассивная рутинная адаптация к среде или к запросу, ни «безудержная» креативность без учета контекста, а свободное и постоянное приспособление.

7. Цикл опыта: выявление и уважительное отношение к обычным фазам всякого цикла контакта: пре-контакт (перед тем, как вести переговоры о делах), включенность в самый лучший «путь» или рабочую гипотезу, податливый и гибкий контакт (с действием и взаимодействием), выключение в подходящий момент (ни слишком рано, ни слишком поздно), ассимиляция опыта (имея в виду будущий контакт или обмен).

8. Незавершенные гештальты: не допустить «загнивания» плохо разрешенной ситуации или захоронения латентного конфликта.

9. Сопротивления: чрезмерное слияние с модой или тенденцией, интроекция отживших принципов, проецирование своих идей на партнеров, коллег или клиентов, ретрофлексия своей потребности действовать, дефлексия или отклонение от своей основной цели в направлении вторичной деятельности, обесценивание своей деятельности и т. д.

10. Гомеостаз: оптимистическое верование в спонтанную саморегуляцию всей человеческой группы, уменьшающую предположительное неравновесие, напряжения и конфликты.

11. Взятие на себя ответственности: каждый должен чувствовать ко-ответственность за предприятие и не быть инертным и пассивным винтиком.

12. Экспериментирование: намного лучше попытаться, чем попусту рассуждать; не бояться конкретных полевых экспериментов.

13. Право на различия: у каждого своя собственная харизма; использовать каждого на его месте («нужный человек в нужном месте»); людей нельзя взаимно заменять как пионы; при приеме на работу предпочитать свод привычек кандидата анонимному «списку мест службы» (установленному исходя из прошлого опыта).

14. «Сим-патия»: здесь в том смысле, в котором ее использовал Перлз, она протиповоставляется а-патии и эм-патии. Речь идет о разделении мнений и установок, о столкновении идей, а не о пассивности и не о слишком быстром принятии (усвоении) точки зрения другого.

15. Холистический подход: синтетический и глобальный взгляд на всю ситуацию, которая воспринимается как связанная во всем ее многообразии.

16. Полярности: не выбирать насильственно между двумя или несколькими противоположностями, но попытаться их соединить, рассматривая преимущества различных точек зрения, дополняющих друг друга.

17. Личностная вовлеченность: выйти из нейтралитета, называемого «объективным», и не бояться «опростоволоситься», используя все богатство своей субъективности и своей интуиции.

18. Позитивная агрессивность: конструктивно разрешаемый, правильно направляемый конфликт может быть очень продуктивным: он может послужить источником движения, жизненности, соперничества, креативности…

19. Креативность: избегать воспроизведения уже знаемого и уже сделанного, постоянно искать оригинальные инновации.

20. Индивид в группе: группа, мастерская или предприятие должны не «раздавливать» индивида, а помочь ему реализовать себя, в его собственном ритме, с его богатством и потенциальными особенностями.