Огромное число абсолютных дураков добрались до самых вершин государственной власти в Правительстве Императорской Сассы. Дело в том, что большинство высоких постов служили лишь для демонстрации помпезности и пышных церемоний.

Какими бы качествами ни наделила природа Пенцера Атасси, но вот от глупости она его избавила. Он стоял перед огромным тектитовым окном, занимавшим целую стену Правительственного Купола. Взгляд Пенцера был прикован к колонии Императорской Сассы под названием Антиллис. С выгодной позиции колония выглядела искрами света, плавающими на черном бархате космоса. Однако Антиллис являлся не просто скоплением астероидов, вращавшихся вокруг красной звезды. Со стратегической точки зрения, от чего и возникло название, колония состояла из группы мелких планет, обладавших исключительными запасами титана, гелия-три и редких глин. Антиллис давал пищу промышленным утробам Формосана, Малберна и Императорской Сассы.

Пенцер был вечным студентом факультета истории. Но теперь пришел тот момент, которого он так долго ждал. Его Святейшество Сасса Второй погиб в руинах Капитолия. Основы власти пошатнулись. Но Пенцер осуществлял контроль над сырьевыми запасами. Имея в руках такое богатство, можно было начинать создание собственной Империи.

***

Ужасная головная боль привела Скайлу в сознание. Она попыталась проглотить комок, застрявший в горле, но язык ее до того пересох, что сразу же прилип к небу. Следующее, что она почувствовала, была раздражающая тяжесть в мочевом пузыре.

С трудом разлепив клейкие веки, Скайла поморгала глазами и села. Головная боль была столь невыносима, как будто у нее раскалывался череп. Внутри живота на цепких лапках бегала щекочущая тошнота. Из-за обезвоживания организма слюна не выделялась. Но, в конце концов, Скайла согнулась пополам, и ее вырвало.

— Проклятые Боги! — прошептала она, тяжело упав на спину.

Скайла неподвижно лежала на полу, а кабина поворачивалась, кружилась над ней, перед глазами у нее все плыло. Ее живот снова взбунтовался, и Скайла перекатилась набок. Горло ее начало мучительно-судорожно сжиматься. Кишечник принялся изрыгать какие-то квакающие звуки, раздуваясь все больше и прижимая легкие к ребрам.

Измученная до предела, она, наконец, освободилась от остатков обеда, и лежала хватая ртом воздух. Отвратительный вкус желчи щипал язык, а по подбородку стекала тонкая желто-коричневая струйка.

— Я сейчас умру. — Скайла приподнялась на локте.

Рвотные массы вонючими лужами растекались по полу. Скривившись от омерзения, она с трудом поднялась на ноги и, спотыкаясь, поплелась в душ.

Дрожащими пальцами она кое-как стянула с себя грязный, заблеванный костюм.

В ноздри ей ударил резкий запах нижнего белья. Под мышками и у промежности желтели неровные пятна пота. Скайла швырнула одежду в угол и зашла в душевую.

Хлопнула ладонью по регулятору воды и начала медленно оседать по стене на пол, наблюдая за хлынувшим из крана потоком воды. Тупая боль чугунным молотом сердито стучала в висках. О, господи, до чего же плохо!

Подставив лицо под теплую струю, Скайла открыла рот и стала жадно глотать освежающую влагу, тут же судорожно изрыгая ее обратно. И снова глотать, глотать.

— Поганые Боги, как же у меня все болит!

Скайла потеряла нить времени. Измученная, дрожащая, она сидела на корточках в душе, очищая водой желудок, пытаясь согреть онемевшее тело.

Наконец, задремала.

Память упорно возвращалась в прошлое.

Арта Фера буравит Скайлу зловещими янтарными глазами, а Или Такка допрашивает вкрадчивым голосом.

— КРИСЛА ВЫГЛЯДИТ ТОЧНО ТАК ЖЕ, КАК АРТА? И ВОЛОСЫ, И ГЛАЗА, И РОСТ?

— Слушай, мерзкая поганая сука, если бы это и было так, то я не испытывала бы к Крисле такой ненависти.

Но ненависть была. Она грызла душу, оттого что Стаффа любил Крислу Аттенасио душой и сердцем.

— Но разве могла я соперничать с призраком?? Скажи мне, Крисла, бездушная сексуальная вампирка!

Теплая вода обволакивала Скайлу, медленно, кадр за кадром, раскручивая пленку ее жизни.

ПРИКОСНОВЕНИЕ АТЛАСНОЙ КОЖИ. ЗОЛОТИСТО-КАШТАНОВЫЕ ПРЯДИ СПЛЕТАЮТСЯ СО СНЕЖНО-БЕЛЫМИ, КОГДА ВЗЯВ ЛИЦО СКАЙЛЫ В ЛАДОНИ, АРТА ФЕРА ПРИЛЬНУЛА К ЕЕ ГУБАМ В СТРАСТНОМ ПОЦЕЛУЕ.

Скайла прикусила язык, с отвращением вспомнив свою ответную реакцию. Тогда она превратилась в кусок мяса, отключив мозг и двигаясь автоматически. Тело сплелось с телом — вот и все. Лишь легкие поглаживания по клитору сосредоточию нервных окончаний, — а еще полное опустошение души.

… СКОЛЬКО РАЗ В ДЕНЬ ПРОИЗВОДИТСЯ ПРОВЕРКА ДАННЫХ, ЗАПИСАННЫХ МОНИТОРАМИ, В ДЕПАРТАМЕНТЕ НАУКИ? СВЕРЯЮТ ЛИ ИХ ПОКАЗАНИЯ С ФАЙЛАМИ, ИМЕЮЩИМИСЯ В БАНКАХ ПАМЯТИ?

— Оставь меня. Или. Ты получила все, что хотела, а теперь отстань.

Когда, наконец, Скайла сумела подняться и вошла в сушилку, кожа на ее руках сморщилась. Держась за стену, она окинула взглядом ужасающую беспорядком каюту. Покачала головой и, как была голая, потащилась по коридору на камбуз.

Пробравшись по изуродованному, заваленному обломками полу к кухонному автомату, Скайла заказала себе на обед рипарианскую рыбу, эштанскую говядину и тарелку супа из рыбы. Поколебавшись секунду, добавила чашку горячей стассы.

Когда появился поднос с едой, Скайла взяла его и отправилась в столовую, где села на диван перед обеденным столом. Крышка стола представляла собой плиту из черного формосанского мрамора, с которого все украшения из золота уже были сорваны. Оставшиеся от них борозды забились грязью.

С усилием пережевывая пищу деревянными челюстями, Скайла почти не замечала шума старавшихся изо всех сил вентиляционных установок. Покончив с едой, она втолкнула поднос в приемник и, пошатываясь, поднялась на ноги.

Прихватив чашку со стассой, Командир Крыла побрела на мостик, потягивая на ходу теплую жидкость. Протерев опухшие покрасневшие глаза, она проверила показания датчиков и слегка подрегулировала работу реактора.

— Расслабься, Скайла. Ты — в нулевой сингулярности. В нулевой сингулярности с тобой ничего не может случиться.

Она закрыла глаза и стиснула зубы, чувствуя, как по всему телу прокатываются волны дрожи.

… ЗНАЧИТ, КЛЕТКИ КРИСЛЫ СТАЛИ ОСНОВОЙ ПРИ СОЗДАНИИ АРТЫ?

Скайла стукнула себя кулаком по голове, пытаясь выбить голос Или.

… ТЕЛО ТАК И НЕ БЫЛО НАЙДЕНО?

— Нет, черт возьми. Или, нет!

Горькие слезы обожгли ей веки.

… Она умерла, умерла!

— Почему ты не могла остаться там, Крисла? Зачем тебе понадобилось возвращаться? Теперь, когда я… я..

Нет. Все в порядке. С тобой все в порядке, Скайла. Никто не может вытащить тебя с яхты. Ни Арта, ни Или, ни… даже Стаффа. Скайла резко повернулась, не обращая внимания на то, что расплескавшаяся стасса забрызгала палубу рядом с командирским креслом. В ее мозгу проносились обрывки ночных кошмаров. Камера для допросов… холод… открывается входная дверь… Остальное выскользнуло из головы в тот самый момент, когда ключ был уже почти в руках. Кто-то перешагнул через порог. Кто?

Вернувшись на камбуз, она залпом выпила остатки стассы, толкнула чашку в приемник и уставилась на блестящий автомат. Закрыла глаза и до боли в суставах сжала кулаки. Словно бросая вызов, рука ее поднялась, и дрожащие пальцы с силой вдавили одну из кнопок автомата. На подносе появился стакан, и из носика одна за другой начали медленно выползать капли янтарной жидкости. Ударяясь о дно стакана, они разбивались, превращаясь в мелкие брызги. Упала последняя капля.

— Прошу прощения, — раздался механический голос, — эштанский бренди закончился.

Нервно облизав губы, Скайла надавила на ближайшую кнопку, почувствовав усталое облегчение, когда быстрая струйка рипарианского виски полилась в стакан.

— За тебя, Скайла. — Приветствуя свое отражение на полированной поверхности автомата, она подняла стакан и одним глотком влила в себя обжигающий напиток. Ее желудок выразил недовольство, однако избавляться от еды не стал.

— Все хорошо, — прошептала она себе. — Ты — в нулевой сингулярности.

Даже не думая о том, чтобы одеться, Скайла медленно бродила среди обломков, едва замечая разбросанные где попало стаканы из-под спиртного.

Снежно-белые волосы замерцали в свете ламп, когда, склонив голову, она осторожно всунула стакан с виски в ложбинку между грудями.

***

Мак Рудер заворочался в холодной темноте: безумное отчаяние царапало, рвало когтями его сердце. Что, если оборвался трос, и он падает? Если перетрется один из шнуров, то ему уготована верная смерть: или его раздавит стальная балка, или он просто-напросто разобьется о беспощадную обшивку корпуса звездолета.

Со времени обоснования на Тарге обязательные ежедневные тренировки были неотъемлемой частью жизни дивизии. Именно поэтому Первой Тарганской Штурмовой удавалось достичь невозможного. Раз за разом она ставила рекорды. В настоящий момент отрабатывалась адаптация к непривычной окружающей среде.

— Да ты с ума сошел! — рявкнула Райста, в черных глазах которой светилось недоверие.

— Если уходить от корпуса не далее, чем на пять метров, ничего не случится.

— Ты поджаришь свою задницу, вот что случится!

— Но на мне защитный костюм.

— Ты можешь погибнуть. Еще никто не выходил в открытый космос в нулевой сингулярности! С кем ты там собираешься сражаться? Снаружи только темнота да сгустки радиации.

Однако в глазах Командира Брактов светилось невольное восхищение. Райста начала понимать берсеркерские методы Мака. Последний раз Мак Рудер выходил в открытый космос с «Гитона», когда они захватывали «Маркелос» на скорости света.

Две трети всей его команды — штурмовики, прошедшие подготовку на планете, — не смогли собраться с духом, чтобы нырнуть в это совершеннейшее безумие искривленных пучков света и причудливых красок.

Мак Рудер дал себе обещание, что такой, провал больше никогда не повторится. Сейчас он первым исследовал новое пространство, в котором будут работать его люди. На этот раз он превзошел сам себя. Команда рассыпалась по выщербленному корпусу «Гитона», протягивая аварийный шнур через поля нулевой сингулярности, представляющие собой жуткий радиационный ад. Из-за того, что тела людей обладали массой, лучи света, попадая в глаза, играли со зрением самые невероятные шутки: полностью смещали цветовую гамму, заставляли окружающие предметы волнами плескаться то вперед, то назад. Неверный шаг означал верную гибель. Особенно если человека выталкивало вверх, в пространственно-временное искажение, причиной которого являлась генерация нулевой сингулярности. Если бы человек оказался внутри такого поля, то волновые эффекты вызвали бы мгновенную смерть, искать тело было бы бесполезно, а струя плазмы прорвалась бы в Свободное пространство и устремилась бы к Запретным границам, независимо от направления «Гитона».

— НЕ ДУМАЙ ОБ ЭТОМ! — приказал себе Мак и, закусив губу, сосредоточился на жужжащем вибрировании шнура в том месте, где он проходил через зажим нулевой гравитации на ремне скафандра. Мак поднял глаза, испуганный тем, что творилось с электронными часами, располагавшимися на левой части шлема. Цифры внезапно стали кроваво-красными, а секунды, которые бежали немного медленнее, чем билось его сердце, вдруг почти остановились. Еще хуже было то, что фотоны принялись выкидывать странные трюки. Казалось, сами часы заскользили по стеклу шлема.

Мак Рудер был одет в специально сконструированный костюм, состоящий из нескольких слоев: свинцовая фольга, прокладочный материал, поляризованная керамика, а между ними плотные оптически-направленные волокна, служившие для отражения радиации. Поверхность костюма была отполирована до такой степени, что блестела как позолоченное зеркало. Лицевой щиток шлема был полностью светонепроницаем, что позволяло избегать ловушек радиации, мощность которой возрастала в геометрической прогрессии: все, что исходило от корпуса корабля, начиная с тепловой энергии, и заканчивая рентгеновскими лучами, — герметически изолировалось нулевой сингулярностью, дожидаясь того момента, когда «Гитон» перейдет в реальную Вселенную. Только тогда снова вступит в силу закон сохранения энергии, и поток радиации у стремите я в материальный космос, которому принадлежит.

По пальцам Мака скользнул узел, и он натянул свой конец троса, чтобы погасить инерционное движение тела. Перебирая ладонями и подтягиваясь, он стал медленно передвигаться по веревке, пока, наконец, не добрался до Реда, чьи невидимые руки сгребли его в охапку. Они обнялись, стукнувшись шлемами. Реду, по-видимому, совсем не хотелось размыкать объятия, и Маку пришлось приложить усилие, чтобы высвободиться из сильных рук.

Здесь, вне корабля, где энергетические уровни были невероятно высоки, естественно, не работала и связь. Посланное сообщение, точно так же, как и хронометр в его шлеме, сместилось бы и свернулось в спираль, словно струйка холодного эштанского меда.

Пока все шло хорошо. Мак сделал глубокий вдох, заставляя себя сосредоточиться. Казалось, даже мозг стал вялым. Следующий участок — самый трудный — был его. Мак продвинулся по шнуру еще немного и закрепил швартовое кольцо на корпусе корабля. Когда он наклонился, свет внутри его шлема внезапно стал странно синим, а когда Мак повернул голову, превратился в желтый.

— Черт бы побрал эту гадость, — прошептал Мак, чтобы скрыть страх.

ТЫ ДОЛЖЕН БЫЛ ВЫЙТИ САМ, МАК!

Можно развалиться на диване, распределить обязанности и преспокойно дрыхнуть. Но нет! Это — не для него. Мак Рудер всегда поступал так, чтобы не стыдно было посмотреть в глаза своим подчиненным. Такое взаимное уважение способствовало поддержанию в дивизии боевого духа.

Напуганный чуть ли не до безумия, он обязан был взять инициативу в свои руки. Задача Мака заключалась в том, чтобы протянуть трос вдоль корпуса корабля к вентиляционной трубе, затем пробраться на другую сторону звездолета и прикрепить его к кольцу входного люка. Единственным ориентиром для него служил сварной шов на корпусе судна, который нужно было постоянно нащупывать, чтобы не потеряться в этой кромешной темноте. Возле корабля Мака Рудера удерживало два магнита, прикрепленные к ремню.

— Ты впадешь в панику там, в этом мраке, и погибнешь! — упорствовала Райста.

ВСЕ В ПОРЯДКЕ, МАК. ВЕДЬ РЕД НЕ ПАНИКУЕТ.

Черт его знает, как он держится. Что ни говори, у Реда отличные, надежные швартовые кольца, которые помогают ему продвигаться вперед.

ТЫ МОЖЕШЬ ДЕЙСТВОВАТЬ ТАК ЖЕ.

В горле Мака Рудера стоял сухой ком, словно он проглотил завязанный в узел носок.

ТОЛЬКО НЕ ТЕРЯЙ ГОЛОВЫ. ДУМАЙ.

Заставив себя выровнять дыхание, Мак нащупал на поясе магниты, вслепую подключил их и нагнулся, чтобы отмотать виток троса. Прицепил один конец к швартовому кольцу и дважды проверил прочность крепления, чтобы убедиться на все сто процентов, что трос не оторвется от корабля. Сердце бешено колотилось в его груди. Рукой, затянутой в перчатку. Мак провел по видавшей виды металлической обшивке судна, отыскивая сварочный шов.

— Благословенные Боги, не оставьте меня!

Установив первый магнит. Мак выпустил из рук швартовое кольцо. Если его начнет относить от корпуса, у него останется один единственный шанс на спасение: он должен будет успеть схватиться за трос прежде, чем расстояние между ним и судном достигнет пяти метров.

Продвигаясь при помощи рук сантиметр за сантиметром, Мак полз вперед, видя перед собой только черное лицо бесконечности. Время расплывалось волнами, колыхаясь словно мираж. Становилось все жарче и жарче. С каждым движением освещение шлема, которое должно было быть белым, меняло цвет или, что еще хуже, исчезало вовсе, уступая темноте, когда фотоны, разогнавшиеся до скорости света, внезапно останавливались.

ТЕПЕРЬ ТЫ ВНЕ РЕАЛЬНОСТИ, ПРИЯТЕЛЬ!

Это была безумная идея. Что-то происходило явно не так, как они рассчитывали. Мак уже должен был добраться до вентилятора. Сухость в горле, мешавшая глотать, сначала просто раздражала его, но по мере того, как положение становилось все более критическим, начала нагнетать жуткую нервозность. Мак протянул руку и вновь ощупал корпус, чувствуя под пальцами выпуклость шва. Ну конечно! Разумеется это шов! Что еще может здесь быть?

СПОКОЙНО. РАССЛАБЬСЯ, МАК. ПАНИКА ТЕБЯ ПОГУБИТ.

Каждый удар сердца отдавался в ушах барабанным грохотом. Может быть, он шел в обратном направлении?

ЕЩЕ ДЕСЯТЬ ШАГОВ НА РУКАХ.

Пытаясь хоть немного ободрить себя, Мак Рудер медленно двигался вдоль шва, удерживаемый магнитным полем.

… ШЕСТЬ. СЕМЬ. ВОСЕМЬ. ДЕВЯТЬ. ДЕСЯТЬ. Я СЕЙЧАС УМРУ.

— Ну, еще десять, Мак! А потом, если не найдешь вентилятор, вернешься. Но в таком случае, он провалит все дело.

ПО КРАЙНЕЙ МЕРЕ, ТЫ ОСТАНЕШЬСЯ ЖИВ.

Мышцы рук стали судорожно подергиваться, машинально изо всех сил Мак сжал присоски магнитов. Кожа его покрылась пленкой липкого пота. Со всех сторон подкрадывался ужас, мешая дышать.

… ПЯТЬ. ШЕСТЬ. СЕМЬ…

На седьмом шаге его шлем ударился о выпуклую поверхность.

— Благословенные Боги! Только бы это оказался вентилятор!

У основания трубы Мак нашел еще одно швартовое кольцо. Он с силой натянул шнур и прикрепил его к кольцу. Потом, обогнув вентилятор, пополз дальше, ориентируясь по бугру сварочного шва.

— Если план корабля верен, то входной люк должен находиться слева от магнита.

Мак облизал влажные губы и вытянул руку. Ничего. Только гладкая поверхность металла скользит под пальцами.

— Ну, давай же, парень, люк должен быть где-то рядом. — Рука его продвинулась чуть дальше. — Еще чуть-чуть! Боги Кванты, помогите мне, если я выбрал не то направление. ЭТО БЕЗУМИЕ! ТЫ ПОГИБНЕШЬ ЗДЕСЬ, МАК!

Мак Рудер в отчаянии выпрямился в полный рост и прицепившись к магниту носком ботинка, со все нарастающим ужасом думал о том, что вот-вот сорвется.

ОСТАНОВИСЬ! ПОДУМАЙ!

Задыхаясь в полуистерических рыданиях, он взялся за висевший на поясе шнур. Делать нечего — нужно возвращаться к швартовому кольцу.

Вдруг чья-то рука схватила его за плечо. Мак в ужасе закричал. В его возбужденном, лихорадочно работающем мозгу вспыхнуло безумное паническое желание вырваться, оттолкнуть державшую его руку. Он дернулся всем корпусом, почувствовал, как нога наткнулась на чье-то тело, спохватился и оставил попытки сопротивляться.

СПАСЕН! ТЫ СПАСЕН!!!

Рука потащила Мака куда-то вниз. Ощущая прилив истерической радости. Мак Рудер чуть не задушил своего спасителя в объятиях. Тот успокаивающе похлопывал его по спине, стараясь привести в чувство.

Вместе они открыли люк. По характерному звуку, сопровождающему герметизирование отсека, Мак определил, что они попали во внутренний шлюз. Он едва держался на ногах, когда второй люк распахнулся. Нырнув в него, Мак оказался внутри корабля. Откинув затуманенное стекло шлема, он смотрел на своего спасителя, одетого в зеркальный скафандр. Вокруг них столпились техники со специальным оборудованием — команда стерилизации. Поток освежающего воздуха обдал лицо Мака. Как только сила тяжести приняла в свои объятия его насквозь промокшее тело, по спине ручьями заструился пот.

— Черт побери! — Мак весь затрясся и закрыл глаза. Наконец к нему вернулось самообладание, и он смог оглядеться вокруг. Повернув голову, он внезапно встретил пристальный озабоченный взгляд Крислы и от растерянности заморгал глазами.

— Мак? С тобой все в порядке?

Мак Рудер резко кивнул, разбрызгивая вокруг себя капли пота.

— Порядок. Да, полный порядок. Слегка напугался, вот и все.

— Зато нам удалось сделать это! — послышался за спиной голос Эндрюса. Ред и остальные вот-вот вернутся. Аттенасио, не пора ли тебе отправиться? Судя по тому, как выглядит Мак, остальные могут раскиснуть вовсе.

Крисла выпрямилась и подняла шлем, собираясь надеть его.

— Подожди, Крисла. Что ты вообще-то здесь делаешь? — Мак притронулся ладонью к ее блестящему костюму.

Крисла вплотную подошла к нему и зашептала.

— Я записалась в команду спасателей. — На ее губах появилась смущенная улыбка. — Кто-то же должен делать эту работу. Ты лично подписал приказ…

— Я подписал… когда?

Но Крисла уже натянула шлем и направилась к шлюзу.

Мак Рудер оперся о поручень, тяжело дыша открытым ртом, пытаясь набрать полные легкие освежающего воздуха. Эндрюс в это время проверял его скафандр сцинтиллометром, определяя уровень радиации.

— Ну как там, снаружи? — беспокойные глаза Эндрюса прощупывали Мака. — Вы выглядите так, словно вернулись из преисподней.

— Если человек может выдержать там, то ему не страшны никакие другие испытания. Но только идиот захочет пережить такое снова.

Эндрюс поднял глаза на замигавшие лампочки, сигнализировавшие, что внешний люк открылся, и пробормотал:

— Вначале, Мак, я думал, что она — банальная красивая пустышка. Но Крисла — необыкновенная женщина.

— Да. Я и сам это знаю.

Последствия испуга постепенно проходили. Теперь Мак Рудер мог вздохнуть полной грудью. НО КАК ТОЛЬКО У МЕНЯ ПОЯВИТСЯ ВОЗМОЖНОСТЬ, Я ОТШЛЕПАЮ ЕЕ ПО ЗАДУ ЗА ТАКИЕ ВОЗМУТИТЕЛЬНЫЕ ФОКУСЫ.

До последнего дня жизни он будет помнить, как рыдал от счастья, когда невидимая рука Крислы схватила его и вытащила из лап неминуемой смерти.

***

Никлос нырнул в люк и стал спускаться по лестнице. Его беспокоили отношения с Браеном. Никлос не собирался игнорировать старика, но факт оставался фактом: каждый раз, побеседовав с древним Магистром, он жутко расстраивался.

— Дело скорее в тебе самом, — говорил он себе. — Нервы, только и всего.

Как случилось, что такой сильный человек, как Браен, сломался, совершенно расклеился? Еще хуже: при одном только упоминании о Мэг Комме старика охватывал какой-то суеверный ужас. Если признаться, то и Никлос был не в восторге от выпавшей на его долю миссии. Прежде всего, он ненавидел Звездного Мясника и работать со Стаффой бок о бок представлялось ему настоящей пыткой. Кроме того, Никлосу не нравилось то, что Кайлла одна должна будет управляться с остатками администрации Седди. Воздух дрожал от напряжения. Свободное пространство трещало по всем швам. Сохранилось только одна информационная сеть, и Кайлла стояла у ее рулевого колеса.

Никлос спустился на нижнюю палубу и подошел к приборам, чтобы провести обычный ежедневный контроль. Водянисто-голубые глаза Браена следили за ним.

Датчики показывали, что организм старика по-прежнему нормально функционирует.

— Здорово, тюремщик.

— Привет, Магистр. Вам что-нибудь нужно? Могу я что-то сделать для вас?

Это входит в мои обязанности.

С усилием Браен отрицательно покачал головой.

— Нет, тюремщик. Просто посиди и поговори со мной. Что слышно в Свободном пространстве?

— Почти ничего, Магистр. Мы идем в нулевой сингулярности. Последнее сообщение, которое мы получили, касается Майкана. Один за другим на планете вспыхивают мятежи. Гражданский комитет Филиппии объявил планету суверенной, однако риганцы выступили против. Скорее всего не обойдется без насилия. Стаффа уже отправил на Филиппию военный крейсер. Однако звездолету потребуется время, чтобы достичь планеты.

— Слишком поздно. Он опоздает. Все мы уже опоздали.

— Но мы надеемся на лучшее. Филиппия не станет сражаться против боевого корабля, который будет контролировать ее орбиту.

— Ну что ж, на этот раз вы спасете их. Ну, а через год? Через два? — Браен расстроено вздохнул, покоряясь судьбе. — Кванта разрушила нас. Человек может ошибиться, Машина не упустит ничего.

Никлос скрестил руки на груди.

— Расскажите мне о Машине, Магистр. Только не историю, ее я знаю.

Расскажите мне о том, как вы общались с Мэг Коммом.

Браен бросил на Никлоса быстрый испытующий взгляд.

— А если я откажусь, ты уйдешь? Оставишь меня одного?

Никлос подумал, покусывая нижнюю губу, потом покачал головой.

— Нет, не уйду. Если вы хотите, мы можем поговорить о чем-нибудь другом.

Браен облизал свои тонкие губы.

— Хорошо. Если так, я расскажу тебе. Я был на Макарте, Никлос, в тот день, когда Мэг Комм ожил. Я был тем юношей, который, едва переводя дыхание, бежал вверх по ступенькам и громко звал Магистров. — Он заворочался, водянистые глаза ожили. — Ты понимаешь? У меня было такое чувство, словно на моих глазах ожила статуя Бога!

— И тогда все переменилось?

— О, да. Переменилось. — Неподвижные глаза Браена рассеянно созерцали серые балки потолка. — Машина приказала нам отказаться от учений предков и принять мантру Истинного Пути. Ты знаешь эту теорию…

— Конечно. Существует единственная Истина, та, которой учит Мэг Комм.

Сомнений не существует. Каждое действие является логическим следствием предыдущего действия. Возможность случайности — есть порождение дикого и невежественного человеческого воображения, но вовсе не отображение Истины.

Машина служит Истине.

— И Стаффа захотел принять рабский ошейник из рук такого повелителя?

Впрячь в него человечество?

— А вы не захотели?

— Нет. — Браен закрыл глаза. — Но захотели другие. Я видел, как Магистры сами обращали себя в рабство. Им не удалось скрыть от Машины свои мысли. Мэг Комм проникал в их самые сокровенные секреты и промывал мозги одному за другим.

Промывал до тех пор, пока не добился полного послушания. Только Хайд и я смогли выстоять. Только я один сумел утаить свои мысли и истинные намерения. Я должен был спасти всех, вернуть учения наших отцов.

— Но почему вы отвергли то, чему учила Машина?

Губы Браена скривились.

— Принять теории Мэг Комма? Вонючая кванта! Только дурак мог поверить в подобную чушь. Я готов поверить в нее точно так же, как и в то, что Бог — это жирная сассанская свинья! Любой разумный человек, оглянувшись вокруг и трезво посмотрев на Вселенную, сразу понял бы, что проповеди Машины нелепы и смешны.

Одна и та же причина не всегда вызывает одинаковое следствие. Разлей из чашки воду — разве лужа на полу всегда будет иметь одну и ту же форму? Последствия человеческих поступков еще менее предсказуемы.

Никлос сдвинул густые брови.

— Идея направленного развития не может отразить понимание глубин человеческой психологии.

Браен хитро улыбнулся.

— Смысл насмешки над Машиной заключался в том, что Кванта управляет человеческим сознанием. Отпечаток божьих пальцев ставится даже на наши мысли.

— Но Мэг Комм думает по-другому.

— Что — Машина! Машина — это всего-навсего механическая погремушка, которую кто-то создал, заложив определенную программу. Программа позволяет каждый раз, когда в компьютер вводят последовательность каких-либо команд и набор данных, воспроизводить один и тот же результат. Машина работает в системе иерархий. Каждая ступень системы дискретна — так, кажется, объяснял Хайд.

— А как же тогда ошибки? — спросил Никлос. — Машина должна знать, что совершает ошибки.

— Неужели? А может она обвиняла в ошибках людей, которые пытались выполнить программу? — Браен поднял тонкую руку и потер нос. — Я не знаю. Но у меня было такое чувство, что Машина нас не понимает. Помню, когда в самом конце, все пошло кувырком: Синклер вырвался из-под контроля, Арта осыпала нас бранью, Стаффа смеялся над нашими пророчествами — все вдруг развалилось на части, разбилось на мелкие кусочки. Тщательно разработанные планы превратились в прах. Я одел на себя шлем — Машина вела допрос, страшно расстроенная и озадаченная неудачами. Она никак не могла найти причину краха. Я чувствовал ее смятение. Проникнув в мои мысли, она спросила, я ли виноват в этих провалах. А когда я искренне стал отрицать, отключилась так быстро, что я даже глазом не успел моргнуть.

— Она ничего не поняла?

— Никлос, несмотря на то, что Мэг Комм постоянно надзирает над Свободным пространством, ему не дано понять то, что люди не запрограммированы заранее, как роботы. По мере того, как обстановка ухудшалась, отчаяние Мэг Комма росло.

Он начал задавать мне вопросы о Боге. Машина считала, что по-настоящему разумное общество не может верить в Бога.

— Но делая такое заявление, Мэг Комм берет за основу тот факт, что существование Бога доказать невозможно. И совсем не учитывает, что с тем же успехом можно утверждать и обратное, так?

— У тебя светлая голова, Никлос. Мэг Комм действительно не осознает, что существование Бога нельзя и опровергнуть. Помню, однажды он попросил подготовить для него подробный доклад об атеизме. Мы с головой ушли в работу, и у нас совсем не было времени подумать, к чему это может привести.

Браен замолчал. Перед его глазами вновь прошла череда давно исчезнувших дней.

— Сразу после этого Машина начала отдавать мне приказ за приказом.

Абсолютно глупые — Мэг Комм требовал от нас невозможного.

— Чего же?

— Ну, например, уничтожить Сассанскую Империю из-за того только, что ее жирный Император провозгласил себя Богом. Или немедленно убить Стаффу кар Терму. Мы не имели даже представления, где он находился в то время, не говоря уже о том, возможно ли вообще убить его! Мэг Комм приказал мне расправиться с Первой Штурмовой Дивизией Синклера Фиста. Мы на чем свет стоит проклинали этого самодура. — Браен покачал головой и вздохнул. — А потом Машина предъявила самое удивительное требование. Она заявила, что все действия людей должны быть ей заранее известны.

— Должны быть заранее известны? — Никлос усмехнулся. — Должны? Люди тоже не отказались бы знать это.

— А потом Мэг Комм заявил, что не может доверять мне. Как будто у него был какой-то выбор. В конце концов, он сказал вот что. Как сейчас помню слова, которые он ввел мне в мозг: «Действительно ли ты и весь человеческий род начисто лишены рационализма, как это утверждалось много лет назад?»

— Кем утверждалось?

— И в самом деле, кем? Это заинтересовало меня. Я просмотрел все распечатки. Никогда прежде Машина не делала подобных заявлений. Сейчас, оглядываясь назад, я прихожу к заключению, что Мэг Комм находился в таком отчаянии, что его поведение можно сравнить в проявлением человеческих эмоций.

Он совершил ошибку: развивая мысль об отсутствии рационализма, начал запугивать нас Вымиранием.

— Которое, вполне вероятно, вот-вот наступит.

— Может быть. Тогда, несмотря на то, что я подробно изучил все материалы, касающиеся Мэг Комма, мне не удалось обнаружить ни одного упоминания о том, что он когда-либо непосредственно вмешивался в дела людей.

— А вы сумели бы это определить?

— Думаю, да. — Браен кивнул. — У Машины есть свой особый, я должен сказать, несколько неуклюжий что ли, почерк.

Вспоминая Мэг Комма, Никлос какое-то время колебался, прежде чем задать следующий вопрос.

— Может быть… может быть, вы думаете, что он умеет мыслить? Чувствовать?

Браен долго блуждал рассеянным взглядом по серым пятнам на потолке.

— Я не знаю, Никлос. Но здесь одно из двух: либо Машина сама может мыслить, либо кто-то мыслящий постоянно перепрограммирует ее.

— И кто же это? Сассанцы?

— Не будь глупцом. Кто-то, что-то… только это не житель Свободного пространства.

Никлос скептически постукивал носком ботинка о пол.

— Поганые Боги?

— Не надо строить из себя дурака. Ты же видел Мэг Комма. Он — не живой. И не люди создали его. Его творец — это нечто другое.

— Но каковы доказательства? Археологи прочесали все Свободное пространство в поисках ответа на вопрос о происхождении человека. Если Мэг Комм был сделан руками каких-то таинственных существ, то куда же подевались остальные их машины? Где следы их цивилизации?

— Я не знаю.

Никлос вскинул голову.

— Я не верю в теорию о нечеловеческом разуме. Если на то пошло, я склоняюсь к версии, что мы одни во Вселенной. И только благодаря Запретным границам человечество имеет возможность развиваться. Можно считать их счастливым творением природы, которое защищает нас от воздействия космической радиации. Только люди являются разумными существами на этом маленьком островке жизни.

— Я считал тебя умнее, Никлос.

— Нечеловеческий разум, Браен? Неужели мы будем говорить о том, кто кого умнее? — Никлос покачал головой. — Простите, Магистр. Я совсем не хотел вас обидеть.

Браен насмешливо фыркнул.

— Надеюсь на это.

— Я прошу у вас прощения.

— А я попрошу тебя уйти. На сегодня с меня достаточно. Я хочу отдохнуть, Никлос.

Колючее чувство вины проникло в безмятежное спокойствие души Никлоса. Он не отрывал от старика пристального взгляда, внимательно исследуя каждую морщинку на лице Браена. Иной разум? Неужели это не вымысел?

— Спите спокойно. Магистр, — прошептал Никлос. — Если вам что-нибудь понадобится, нажмите кнопку вызова на коммуникаторе, и я тот час же буду здесь.

— Спасибо тебе, Никлос. — Старик отвернулся к стене.

Поднимаясь по лестнице в свою маленькую каюту, Никлос на секунду задержался и, оглянувшись, кинул взгляд, на антиграв, в котором покоился Магистр Браен. Может, они совершают роковую ошибку? А может быть, Браен заблуждается, как и все верующие?

СТАФФА ХОТЕЛ БЫ ДУМАТЬ ИМЕННО ТАК, НИКЛОС. МОЖЕТ БЫТЬ, ТЫ ИГРАЕШЬ НА РУКУ ЗВЕЗДНОМУ МЯСНИКУ?