Расставшись с Джефри много часов назад, Лита вдруг оказалась около причалов. Все это время она бесцельно бродила по бесконечным белым коридорам, пытаясь победить бурлящие эмоции. Ощущая боль в ногах и чувствуя себя несчастной, она, наконец, забрела в одно из непритязательных заведений.

В тусклом инфернально-красном свете видеотуман демонстрировал сумрачные обнаженные фигуры в непристойном голографическом танце. Хромированные медные эротических форм стойки окружали бары-автоматы, у которых толпились клиенты. Из колонок над столиками и кабинками доносились приглушенные звуки, услаждая сидевших музыкой. В глубине сидели в обнимку два мужчины, страстно целуясь. На нее устремились ищущие, оценивающие, манящие, классифицирующие взгляды. Избегая их, она поторопилась найти свободный столик, ни на кого не обращая внимания.

Гравитационное кресло дало долгожданный покой ее уставшим ногам. Заказ с местным солодовым виски и красным элем на потом поднялся с бара-автомата по ее команде. Лита съежилась над своими напитками, задумавшись и пытаясь найти во всем этом какой-то смысл.

— Ты одна, конфетка? — спросил грудной тенор, и она смутно почувствовала, как грузное тело опустилось в антигравитационное кресло рядом с ней.

Подняв глаза, Лита увидела тупое лицо с подведенными куриной лапой глазами. Его тело попахивало, а пухлые губы пытались выдать ухмылку за улыбку.

— Да, — холодно ответила она. — И меня это устраивает.

Он кивнул, подключив глаза к невозмутимой улыбке.

— Ну, в таком случае, конфетка, я попытаюсь переубедить тебя. Сколько ты берешь за ночь? Десять кредиток? Пятнадцать? Назови цену, покажи, что ты стоишь этого, и я хорошо заплачу. Может, еще накину кое-что, а?

Он потянулся к ней, увидев что она встает. Лита высвободилась из его цепких пальцев, но рукой он молниеносно обхватил ее за талию и привлек к себе.

— Выпей со мной, — хрипло приказал он, и она почувствовала, что от него пахнет алкоголем.

— Нет, перес…

— Нет, ты выпьешь! — с наслаждением в глазах скомандовал он. — Я считаю, что не совсем красиво смываться, когда я предлагаю выпить.

Его усмешка стала сальной, и он провел рукой но ее бедру.

— Нет, я…

— Выпей, девочка! — его глаза стали насмешливыми, а рука смелее.

Лита не могла выговорить ни слова. Она покорно пригубила кружку с элем, заставив его победно рассмеяться. Ее мышцы дрожали под его грубой рукой, а от страха все внутри опустилось. Почувствовав себя нехорошо, она поставила кружку.

— Хватит, теперь отпустите меня, пожалуйста, — она услышала мольбу в голосе — и ненавидела себя за это.

— О да! — воскликнул он. — Мы сегодня хорошо повеселимся! Для человека, проведшего в дальнем космосе столько, сколько я, я поймал неплохую рыбку!

Его пальцы шарили по ее туго застегнутому животу.

Лита, прислушиваясь к испуганному биению сердца в груди, не заметила, как он наклонился, чтобы поцеловать ее в шею. Забившись, она вскрикнула, увидев веселые лица за другими столиками, поглядывавшие в ее направлении. От его теплого рта на шее ее чуть не вырвало. Она пнула его, стараясь выбиться из его сильных рук.

— Отпусти ее, быстро! — прозвучал голос неожиданно для них обоих. Негромкое контральто врезалось со спокойной командной уверенностью.

Лита быстро оглянулась. Лейтенант Рита Сарса, все еще в форме, стояла подбоченясь.

— Слушайте, я не собираюсь спорить с Патрулем, — неуверенно огрызнулся астронавт. — Мы тут с малышкой занимаемся своими делами. Своими делами, ничего особенного.

— Отпусти ее, — Рита Сарса медленно подняла голову.

— Я не хочу с тобой связываться, — угрюмо пробормотал астронавт, — я просто…

Сарса согнулась, застыла в странной стойке, медленно описывая руками в воздухе замысловатые фигуры.

— Риггер, ты хочешь увидеть свои внутренности на полу? — тонкие губы Риты язвительно скривились. — Может быть, медкоманда тебя соберет.

Астронавт затряс головой:

— Эй, я хотел…

Лита освободилась так неожиданно, что потеряла равновесие и чуть не упала с гравитационного кресла. Когда она снова посмотрела на своего мучителя, то увидела только его спину, направлявшуюся к двери. Ухватившись за стойку бара-автомата, она закрыла глаза, облегченно вздохнув. Это было нужно, чтобы успокоить ее дрожащее сердце.

Сарса опустилась в антигравитационное кресло и тряхнула головой, уронив прядь рыжих локонов на широкое мускулистое плечо.

— Вы всегда ищете таких приключений, док? Это место… гм… вам не очень подходит.

Смех Литы был почти истеричным.

— Нет… нет, я просто… хотела развеяться. Только что распрощалась с Джефри и… О черт, вся жизнь вверх дном.

Она покачала головой и потянулась за солодовым виски, выпив его залпом.

Смех Риты был сухим и почти безучастным.

— Док, что бы ни внушали вам головастые директора, на свете есть только один человек, который может управлять вашей жизнью, и это, дорогая, вы сами!

Лита сдержала раздражение.

— Откуда вы знаете? — получилось не зло, но достаточно угрюмо.

Сарса смерила ее насмешливым взглядом. Слова были простыми и убедительными.

— Знаю, док. Я испытала это.

Лита оглядела ее, отметив жесткий блеск в глазах, зафиксировав ее высокомерную позу, мозоли на веснушчатых руках и то, как спокойно и уверенно она двигалась. Почувствовав необычную уверенность, Лита снова набралась мужества.

— Ну, может, и испытали, лейтенант, — согласилась Лита с вызывающей надменной улыбкой.

— Ага, — задумчиво проворчала в ответ Сарса, — может быть, все в конце концов устроится.

Лита взяла еще выпить.

— Нянек у меня нет, так?

— Совершенно верно.

Напиток Сарса появился из автомата. «Звездный туман на скалах». Признак большого кредита.

Лита пробежала пальцами по растрепавшимся волосам, опустошенная, душевно и физически уставшая.

— Даже не знаю, что случилось с Джефри. Он изменился. Его мечты об улучшении трансдукции испарились. С ним все было хорошо. И вдруг он стал другим, чужим.

Сарса многозначительно подняла голову.

— Трансдукция? — ее глаза сузились. — Каким другим?

Лита вздохнула. Чувствуя боль, она смотрела в кружку с элем.

— Он как будто потерял искру своего таланта. Я не знаю. Он был на проверке в отделе здоровья. Какие-то изменения. После этого его невозможно было узнать.

— Гм, — с усилием проговорила Сарса. Лита уловила натянутость на ее лице, когда она говорила: — В нашем обществе с людьми это случается. Танцуют под дудочку. Не выступают. Не задавай вопросов, а то в один прекрасный день и ты изменишься.

Она попивала «Звездный туман», и Лита заметила, что лицо лейтенанта покраснело, а глаза остекленели.

— Вы почти пьяны, лейтенант! — воскликнула Лита, не обратив внимания на странные слова Сарса.

— Да, черт возьми! — загадочно улыбнулась Сарса. — И мне это чертовски нравится! Давно я не выпивала так хорошо, с тех пор как мне дали лея.

— Лея? — Лита закинула ногу и откинулась в кресле.

— Лейтенанта, док, — пожала плечами Сарса. — Да, похоже, мне крупно повезло. Интересно, сколько я еще просачкую на этом дипломатическом задании?

Я возьму от жизни все, что можно, прежде, чем они утащат меня обратно на «Пулю».

Сарса выразительно похлопала себя по животу, снова ухмыльнулась и громко рыгнула.

— Как там у вас? — поинтересовалась Лита, уперевшись подбородком в коленку и лениво следя за прыгающими голографиями обнаженных мужчин и женщин, кувыркающихся над баром-автоматом.

Сарса засмеялась над благоговейным тоном ее вопроса.

— Чертовски скучно, док. — Лейтенант пренебрежительно махнула рукой. — Патруль — это сточная канава.

— Да? — взорвалась Лита выпрямившись. — Лейтенант, вы же не можете в самом деле…

— Да, черт возьми! — рот Сарса исказился гримасой. — Ты думаешь, мы там чем-нибудь занимаемся? Да клянусь задницей директора, мы болтаемся с одного конца Окраинного сектора на другой — и обратно. Мы проходим психотренинг, протираем оборудование, устраиваем ложные тревоги, — голос Сарса опустился до шепота, — и делаем это снова… и снова… и снова.

— Но сточная канава? — Лита подняла голову, заметив отвращение на лице Риты.

Сарса грубо фыркнула.

— Вы антрополог, — раздраженно покачала головой Рита, — вот вы мне и скажите, что происходит с цивилизацией, которая контролирует всю информацию? Не основала ни одной новой колонии за восемьдесят лет? Не провела ни одного нововведения в обществе? Не имела уже столько времени споров о границе или торговле? Вы знаете, за последние тридцать лет «Пуля» сократила область патрулирования на десять процентов? Десять процентов! Это потому, что границы сужаются! Вы слышите? Сужаются, к чертовой матери!

Лита проглотила слюну, поглядывая вокруг, не услышал ли кто-нибудь, беспокоясь за тон представительницы Патруля.

— Это плата за социальную стабильность — но сточная канава?

— Социальная стабильность? — саркастически зарычала Сарса. — Великолепно, док. Социальная стабильность? — она подняла рыжую бровь, ее бледная кожа на изящном лице натянулась. — Дерьмо собачье! Пропаганда Директората — вот как я это называю.

Пауза.

— Так что скажите мне, куда, при всей вашей «стабильности», вы посылаете тех, кто немного чудаковат, немного резок, немного неотесан? Речь не идет, заметьте, о тех, кто нуждается в психиатрическом лечении, а просто о тех, кто слегка не вписывается в «стабильность».

Теперь пришла очередь Литы демонстрировать холодность. Ирония лейтенанта отдавала предательством или, по крайней мере, моральным разложением. Лита едва удержалась от того, чтобы уйти, но любопытство пересилило.

— Куда, лейтенант?

Сарса наклонилась, дыша дорогим виски в лицо Литы.

— В Патруль, док. Во куда, — Сарса кивнула, приблизив свое лицо к лицу Литы. — Спускают их в сточную канаву. Убирают их от греха подальше. Запихивают их в корабль и отправляют подальше, чтобы они чего-нибудь не натворили.

Она откинулась и хмуро уставилась на рюмку, пока ее не пробрала икота.

В наступившем молчании Лита начала это обдумывать. Они не разговаривали. Сарса прикончила свой виски.

— Все прогнило, — добавила Сарса. — Подобно твоему Джефри, все люди превратились в размазни. Никакого пороху не осталось. Все под контролем. Никакого огня не осталось у вида… никакого вызова, — Сарса заказала еще выпить, добавив: — Понятно?

Череп индейца пуэбло тысячелетней давности улыбался Лите.

— Да, — пробормотала она, отпив еще эля. — Мне кажется… мне кажется, я давно это знала, — Лита нервно потирала руки. — У меня… у меня всегда была мечта. Знаете, я стала антропологом во многом потому, что мне были интересны люди. Знаете, те, которые жили раньше… чьи скелеты мы изучаем. Подумайте, какой сильный у них был характер! У них не было всех этих компьютеров, всех надежных прикрытий цивилизации. Разве вы не понимаете, они были свободными! Настоящие люди, рассчитывающие только на свою силу. Где вы найдете таких сегодня? Мы все стерильные, одомашненные. Господи, что бы я дала, чтобы узнать, какими были те люди на самом деле!

Она наполнила легкие и шумно выдохнула.

Рита Сарса задумчиво кивнула. Она пила, все больше щурясь под действием алкоголя.

— Домашние. Как овцы! — Она сплюнула.

Говоря, Лита изучала черты этой женщины. Ее лицо было правильным; прямой нос и твердый подбородок подчеркивали сверкающие зеленые глаза. Высокий лоб выдавал умственные способности, а уголки тонкого рта — чувство юмора. Огненно-рыжие волосы волнами спадали на плечи. Талия Риты была узкой, живот плоским, бедра округлыми и ноги мускулистыми. Ее грудь была твердой, пропорциональной и высокой. Плечи были, пожалуй, широковаты, но мускулистые руки скрывали это. Двигалась Сарса с изяществом пумы. Любой мужчина обернулся бы на лейтенанта.

Когда Лита закончила, Сарса, нахмурившись, разглядывала янтарную жидкость в своей рюмке.

— Жаль, что нельзя перевернуть весь этот чертов бардак, всех этих болванов.

Лита задумалась об этом, со свойственным ей увлечением сравнивая прошлое и будущее. Никаких новых колоний за восемьдесят лет? Границы сужаются? Почему это происходит в такой открытой экономической системе, как космос? С момента истощения ресурсов на Земле обществам удавалось… и тогда это было из-за расточительного использования ресурсов и недостаточного перераспределения товаров.

— Вы думаете, виноват Директорат? — Лита поглаживала подбородок, все сильнее хмурясь.

Сарса кивнула, глубоко задумавшись.

Но при наличии Gi-сети, как могло быть недостаточным перераспределение?

Как могло не хватить ресурсов станции для всех ее нужд, если атомное изобилие буквально рекой текло в термоядерные реакторы? Астероиды, солнца и любой нужный человечеству физический элемент был под рукой.

— Я не уверена, — прибавила Лита.

Рита Сарса приподнялась на локте, ее холодные зеленые глаза пытались сосредоточиться.

— Вы черпаете материал из прошлого, так?

— Конечно, это часть того, чем антропо…

— А как это соотносится с сегодняшним материалом? — Сарса покачивалась. — Скажите мне. Вы видите сегодня какие-нибудь проблески в человечестве? Или они все, как ваш Джефри?

Лита сдержалась, чтобы не нагрубить. Женщина пьяна — но, если подумать, она во многом права. Череп в ее подсознании подтверждал это.

— Две женщины в баре не могут совершить революцию в обществе, — напомнила Лита.

— Может быть, док, — Рита кисло улыбнулась, пытаясь смотреть прямо, — но никогда не известно, куда Бог тебя заведет. Меня ублюдок забросил на край космоса. Всегда было интересно, случайно ли он на меня взъелся? — она поморщилась. — Давно я об этом не думала…

Она ущипнула себя, заставив открыть глаза, и встряхнула головой.

— Нет… не думай об этом. Нет… Рита, большая девочка, — она с трудом проглотила слюну.

— С вами все в порядке? — спросила Лита. — Хотите отрезвляющую пилюлю?

— Угу, — выдавила Сарса, качая головой, — не почувствовала, как перебрала.

Лита заказала пилюлю, проследила, чтобы Сарса ее проглотила, взяла ее под руку и отвела к транспортеру, который должен был отвезти их в административный квартал.

— Две женщины не делают революцию в обществе? — чуть слышно бормотала Сарса, когда они входили в шикарную комнату. — Чтоб им всем провалиться, если я в это поверю!

Джон Смит Железный Глаз ворочался в одеяле; в животе урчало и бурлило. Неужели это все из-за того, что он страстно желал Дженни? Неужели это правильно? Чем он заслужил это? Он всегда ходил в парильню, всегда молился и всегда посвящал свои амулеты Богу Пауку. Почему его тропа стала такой тернистой?

Мог ли он отказаться от схватки с медведем?

Ни один нормальный человек никогда не отказывал пророку!

После череды кошмаров голос старика вырвал Джона Смита Железный Глаз из мучительного сна.

— Медведь идет, — прошептал высокий голос.

Джон Смит Железный Глаз отшвырнул одеяло и вскочил. Он заморгал при виде неуклюжей фигуры. Лошадей не было. Его двоюродные братья сидели на вершине скал, на вполне безопасном расстоянии. Как они так незаметно встали? Честер был похож на мертвеца.

Медведь, нетвердо переваливаясь, продвигался вперед, шаря присосками. Джон инстинктивно схватился за ружье.

— Твое ружье тебе не поможет, воин, — заскрежетал сухой голос в морозном утреннем воздухе.

Железный Глаз прицелился в точку, где у медведя был мозг. Глубоко спрятанный в груди животного, он покоился между двух толстых лопаток, закрытый мощным хрящом.

— Твое оружие не выстрелит, — тихо сказал старик.

Железный Глаз не обращал на него внимания. Он довел курок до предела и подпрыгнул, когда сработал механизм. Он в бешенстве открыл затвор и увидел пустой ствол.

— Ты должен убить Медведя своим ножом, Джон Смит Железный Глаз! — весело захихикал старик, держа между пальцев длинные патроны. — Если ты этого не сделаешь, я умру с тобой. Жизнь пророка в твоих руках, Железный Глаз. Смотри, используй ее хорошо.

— Верь! Джон Смит, Паук даст тебе силу!

Медведь становился все больше, подобравшись еще ближе.

— Отойди! — Железный Глаз повернулся, отпихнув назад старика. Он в неистовстве выхватил длинный боевой нож и согнулся приготовившись. Он понял, что Филип и Честер не собираются вмешиваться. Он зло выругался в их адрес.

Проклятый безумный старый дурак! Почему он это все сделал? Медведь уже был огромным. Пророку было не спастись. В отчаянии Джон Смит побежал вперед, стараясь увлечь чудовище прочь от этого хрупкого старого тела.

Гигантская присоска выстрелила с поразительной силой. Джон бросился на землю, покатился, едва избежав диска с лиловой кожей. Медведь зарычал, брызжа зловонной слюной. Маленькие капельки шипели, попадая на его тело.

— Верь! — раздался певучий голос пророка. — Верь, и ты восторжествуешь! Отдай свое сердце и душу Пауку!

Слова горели в мозгу Железного Глаза, когда он нырнул под гигантское тело и перекатился на спину, нанося удары вверх длинным ножом. Он с ужасом ощущал присутствие похожих на колонны ног, бившихся вокруг его тела. Медведь снова зарычал, когда нож прошел сквозь тонкую чешую на его животе. Горячая жидкость потоками текла вниз, пока большое животное крутилось над ним. Пытаясь удержать в руках нож, он увернулся от одного из двух хвостов, которыми медведь рассек воздух над его головой. Зверь поворачивался, заглядывая своими стебельковыми глазами под брюхо, ища добычу. Джон вскарабкался на ноги, поскальзываясь на пенистой черной крови. Он уже зашел сзади. Медведь выпрямился и, к ужасу Джона, устремился прямо на пророка.

Для народа четверо стариков были силой, законом, справедливостью. Они могли видеть будущее, исцелять больных, лишить человека жизни одним словом. Они были благословенны Богом, ибо Паук говорил с ними. Если старик сейчас умрет, вся ответственность падет на Джона. Хуже, его будут презирать, избегать, не будут упоминать даже его имя. На его род падет такой позор, что их могут изгнать из народа. Никто не позволил раньше умереть ни одному из четырех стариков.

Если он умрет, защищая старика, его род будет чист от позора. Если он умрет первым, он поступит достойно. Другого пути не было. Это свершится. Его двоюродные братья смогут вернуться и поведать народу о славе — о жертве. Дженни Гарсиа Смит будет гордиться!

Отчаяние подсказало ему невозможный выбор. С воинственным кличем Джон Смит Железный Глаз бросился вперед и ухватился за пластинчатую кожу на хвосте медведя. Он лихорадочно подтянулся и забрался на спину животного.

Медведь остановился, фыркнул и быстро закружился, глупо тараща глаза, пытаясь увидеть то, что было на спине. Железный Глаз карабкался вверх.

Один из маленьких телескопических глаз вытянулся на спину твари, вычислив наконец, где был человек. Держась за одну из костяных пластинок, выступающих из двух хребтов животного, Джон наносил удары ножом, доверившись Пауку и распевая свою боевую песню.

Удача или судьба? Глаз оборвался и повис на тонкой ниточке ткани в том месте, где он перерезал стебелек почти пополам. Подоспел второй глаз, на этот раз ближе, и присоски нацелились в его направлении. Усевшись между двух костяных пластин, Джон ожесточенно рубил в сторону глаза. Снова и снова длинный нож не достигал цели, а присоски приближались.

Левая дернулась к нему. Угол атаки неправильный. Животное двигалось. Для глубины зрения оставался только один глаз. Джон выдернул ногу в последнюю секунду, и присоска впилась в твердую чешую на спине животного.

Джон вложил весь свой вес в нож, пытаясь отпилить щупальце. Слишком поздно, второе попало ему в другую ногу. Боль белым пламенем взметнулась в мозг. Он тяжело дышал, пока медведь отрывал его от спины. Нож Джона исчез. Беспомощный, он услышал свой вопль, когда рассвирепевший медведь тащил его в свой отравленный рот.

Закрыв глаза от ужаса, Джон Смит Железный Глаз приготовился умереть. Он старательно стал петь свою ритуальную песню:

Он пел на древнем языке, как учили пророки. Странная безмятежность наполнила его, заглушая воспаленный мозг. Смерть была не так уж плоха. Паук ждал, чтобы вернуть себе его душу, узнать то, что он узнал.

Не понимая, что происходит, он шлепнулся на твердую землю, дыхание с силой вырывалось у него из груди. Пораженный, он дрожал от потрясения, чувствуя жесткий гравий под расцарапанной щекой. В его ушах жарко шумело урчание.

Мутными от боли глазами, он посмотрел на возвышающуюся массу твари, покачивавшейся на уже нетвердых, похожих на колонны ногах. С земли Джону была видна груда внутренностей, вывалившихся из распоротого ножом брюха. Кольца кишок цеплялись за ноги и вытягивали за собой еще.

Животное вдруг повалилось на бок. Не устояв на трех ногах, все остальное присоединилось к груде внутренностей.

Боль в ноге уменьшилась, после того как присоска ослабла и вздрогнула, встряхнув его как травинку, протащив по окровавленной траве и камням.

— Имя Бога — Паук, — голос Джона был хриплым, когда он пел молитву.

Старик медленно подошел, давая знак Честеру Армихо Гарсиа и Филипу Смиту Железный Глаз спуститься со скалы.

— Медведь умирает, — сказал старик, — нам нужен ты.

Древний голос стал тише.

— Ты, воин, тот, кто спасет народ. Будущее не ясно, но твой выбор уже сделан. Предстоит преодолеть еще много острых вершин.

— Слушай меня, Джон Смит Железный Глаз, я расскажу тебе историю нашего народа. Уже три раза мы стояли перед концом народа. Это четвертый. Они идут. На этот раз они идут со звезд.

В первый раз пришли белые люди. Они привели с собой лошадей, на которых мы теперь ездим. Они убивали народ и отравляли его. Пророки все… умерли, и никто не мог видеть будущее.

Народ почти потерял себя. Они много переняли у белых и забыли песнь трубки. Это было плохое время.

Пророки предсказывали время, когда машины будут летать по воздуху. Они видели машины, которые будут возить людей по земле. Они видели, как народ окрепнет.

Мы не знаем, предвидели ли древние пророки приход советов. Это был второй раз. Они пришли и снова отобрали нашу землю, заставив народ работать как рабов. Это было неугодно Пауку. Мы снова боролись, как и раньше. Они сражались лучше нас.

Они посадили нас на корабли и увезли к звездам. Там собеты пытались убить нас. Народ сражался в звездолете; тот самый звездолет лежит теперь у поселения. Это был третий раз. В тот раз мы победили, но звездолет был сильно поврежден.

Мы заставили корабль приземлиться здесь, в этом мире. Мы не знали, где мы находимся. Устройства связи были уничтожены твоими предками, чтобы собеты не нашли нас снова.

Другие идут сейчас. Четвертый раз. Священное число Паука. Они захотят прийти сюда и взять нашу землю. Они слабые. Мы сильные. Мы видим будущее. Они нет.

Мы видим, что может произойти. Все может пойти хорошо… или может пойти плохо. Народу нужен ты. Им нужно твое заступничество… Ты должен верить. Ты должен следовать пути. Это четвертый раз. Число четыре священно. Это последний раз. Ты воин. Один из этих двоих — пророк, — он указал на Филипа и Честера. — Или мы сейчас выживем — или мы умрем. Я сказал.

Старик безучастно повернулся, следуя своему внутреннему взору, и пошел прочь.

Джон Смит Железный Глаз заморгал, пытаясь сбросить пелену с глаз, пытаясь вспомнить слова пророка. Могло ли это быть на самом деле? Его пальцы зарылись в гравий, когда он, цепляясь усталыми руками, старался освободиться от медвежьей присоски.

Филип Смит Железный Глаз собрался с духом и оторвал присоску от ноги Джона.

Боль пронизала его: это был не сон.