***

 

О гематогенах

1 сентября, перемена

– Послушай, Сереберцева, – спрашивал Серёжа у отличницы Сереберцевой, – почему ты такая отличница?

– Круглая, – добавила Сереберцева.

– Круглая, – согласился Серёжа. – Может быть, ты ешь что-нибудь особенное или пьёшь?

– Да вроде нет, – задумалась Сереберцева. – Пепси, чипсы.

– Я тоже – пепси-чипсы, – сказал Серёжа, – тогда почему ты отличница?

– Это гены, – сказала Сереберцева, – гены, миленький Серёжечка.

– Ага! – воскликнул Серёжа. – Вот видишь!

И убежал.

Серёжа прибежал в аптеку и спросил:

– У вас есть гены?

– У нас только гематогены, – сказали в аптеке.

– Давайте, – обрадовался Серёжа, – шесть штук. Нет, семь!

Серёжа съел семь гематогенов и побежал опять в школу. На химии он получил двойку, а на алгебре двойку с минусом.

Тогда Серёжа разозлился и стал бегать за Сереберцевой и выкручивать ей руку.

 

Семь минут

2 сентября, урок физики

– Ну что, Гаврилов, сразу двойку ставить, или прогуляешься к доске и обратно? – спросила Вера Петровна, и Серёже стало обидно.

«Откуда она знает, – думал он, – что я не выучил урок? Зачем она так говорит?!»

– Откуда вы знаете, Вера Петровна, что я не выучил? – спросил Серёжа.

– Так ты же никогда не учишь! – удивилась Вера Петровна.

Серёжа встал, поднял вверх указательный палец и простоял так одну минуту, как бы к чему-то прислушиваясь.

– Это да, – согласился он, – но вдруг сегодня выучил?

– А ты выучил? – спросила Вера Петровна.

Серёжа задумался. Он рассеянно посмотрел на Коперника, потом на Ньютона и наконец ответил:

– Нет.

– Можно теперь двойку ставить? – спросила Вера Петровна.

Серёжа посмотрел на часы.

– Теперь можно, – согласился он, – теперь мы выяснили.

– А в чём разница? – спросила Вера Петровна.

– В том, что я получил двойку на семь минут позже, – ответил Серёжа.

– Не понимаю, – сказала Вера Петровна, – неужели тебе от этого легче?

– Просто папа сказал: «Продержишься на физике хотя бы пять минут – куплю тебе футбольный мяч». А я продержался семь, – объяснил Серёжа.

– Мы свидетели, – сказали Кулаков, Зубов и Сереберцева.

– Понятно, – сказала Вера Петровна.

 

Жених нашёлся

3 сентября, после уроков

Однажды Серёжу и отличницу Сереберцеву оставили убирать класс.

– Ты давай полы мой, – сказал Серёжа, – а я буду доску вытирать.

– Сравнил, – сказала Сереберцева, – лучше наоборот.

– Ну хорошо, – сказал Серёжа, – ещё цветы полью.

– Нашёл простушку, – сказала Сереберцева.

– Ладно, – сказал Серёжа, – плюс стулья поставлю на парты.

– Даже говорить не хочу, – сказала Сереберцева.

– Плохая ты хозяйка, – сказал Серёжа. – Я на тебе не женюсь, когда вырасту.

– Ой, напугал, – сказала Сереберцева, – сейчас умру. Ладно, я всё вымою.

– А я доску вытру, – обрадовался Серёжа.

– Да сиди уж, – проворчала Сереберцева. – Карман-то на пиджаке отпоролся. Пиджаков не напасёшься. Хорошо, что у меня нитка с иголкой есть. Бегаешь со своим Зубовым на перемене, потом ходишь как оборванец.

 

О поэзии

4 сентября, на литературе

Серёжа никогда не мог понять, почему отличница Сереберцева любит стихи.

– Послушай, Сереберцева, – как-то спросил Серёжа, – ну я понимаю, когда задали, но ты, говорят, и когда не задали, читаешь?

– Читаю, – ответила Сереберцева, – стихи вызывают во мне разные настроения.

– Всё это мы слышали, – усмехнулся Серёжа, – от училки по литературе.

– Не веришь – не надо, – пожала плечами Сереберцева.

– Конечно, не верю, – сказал Серёжа, – но хочу понять. Может, тебе родители за это доплачивают? Признайся, а? Зуб даю, никому не скажу.

– Ничего они мне не доплачивают, – рассердилась Сереберцева, – отстань, а то врежу!

– Ну хорошо, – не унимался Серёжа. – Наша Таня громко плачет, уронила в речку мячик. Э-э-э… Дальше не помню. Что с тобой, Сереберцева?! Ты плачешь?!

– Отстань, Гаврилов, – плакала Сереберцева, – не мог что-нибудь весёленькое прочитать. Теперь весь день буду плакать.

– Вот это да! – поразился Серёжа. – Как действует! Сейчас, Сереберцева, сейчас… М-м-м-м… Коля в деревне нашёл пулемёт… нет, не то. Сейчас, сейчас, потерпи… М-м-м… Маленький мальчик на дерево влез… опять не то. А, вот! Вспомнил! Тише, Танечка, не плачь, не утонет в речке мяч. Не утонет, Сереберцева! Ура! Ну как, легче?

– Легче, – шмыгнула носом Сереберцева.

 

Сколько стоит веер

5 сентября, большая перемена

Однажды Серёжа сказал отличнице Сереберцевой:

– Сереберцева, сейчас я посвящу тебе победу над Зубовым.

– А я не люблю, когда борются, – сказала Сереберцева. – Можешь не посвящать.

– Жаль, – огорчился Серёжа.

– Не жаль, – обрадовался Зубов.

– А веер хочешь из голубиных перьев? – спросил Серёжа.

– Ну покажи, – сказала Сереберцева. – Посмотрим.

– Вот, – сказал Серёжа и достал веер, – я его сам сделал. У нас на чердаке много перьев.

– Веер беру, – сказала Сереберцева, – за домашнюю по алгебре.

– Мало, – нахмурился Серёжа.

– Не хочешь – не надо, – сказала Сереберцева.

– Я когда по чердаку лазил, головой о балку ударился, – обиделся Серёжа. – Может, у меня сотрясение мозга.

– Ладно, по алгебре и по химии, – согласилась Сереберцева. – Принесёшь ещё перьев, я себе платье сошью.

– Принесу, принесу! – обрадовался Серёжа.

– Мне можно идти? – спросил Зубов.

– Иди, Зубов, – сказал Серёжа, – ты мне сегодня больше не нужен.

 

А кто такой Александр Невский?

6 сентября, на уроке истории

Серёжа сидел на уроке истории и смотрел в окно. Он не слышал, о чём рассказывает учительница, но зато видел, как около палатки с мороженым какой-то мальчик ест эскимо. Присмотревшись внимательно, Серёжа узнал Кулакова.

«Молодец, – подумал Серёжа о Кулакове, – всех обманул. Родители думают, что он в школе, а в школе думают, что болеет, а он – ха-ха-ха – ест эскимо. Мне бы так».

– Гаврилов, ты о чём там задумался? – спросила учительница.

– Да так, – вздохнул Серёжа. – О том, что бывают смелые люди и какая у них прекрасная жизнь.

– Это ты имеешь в виду Александра Невского? – спросила учительница. – Я рада, что эта история заставила тебя задуматься.

– Заставила, – сказал Серёжа. – А можно выйти?

– Нельзя, – сказала учительница.

«Да, – подумал Серёжа, – Кулаков прав: по-честному ни с учителями, ни с родителями не получается».

 

Дневник

7 сентября (воскресенье), по дороге из гостей

Однажды Серёжа нашёл дневник Селезнёвой Кати – ученицы 5 класса «Б» 545‑й школы. В дневнике были пятёрки с подлинными подписями. «Надо отнести этот дневник в 545‑ю школу, а они уже сами найдут Селезнёву Катю, – подумал Серёжа. – Или надо отнести этот дневник в детскую комнату милиции, там все отличники на учёте. Или в стол находок. Или в Музей революции».

Серёжа достал специальный японский ластик, стирающий чернила, стёр «Селезнёвой Кати» и «545», написал такими же синими чернилами «Гаврилова Серёжи», «754», и получилось: «Дневник ученицы 5 класса “Б” Гаврилова Серёжи».

– Непорядок, – заметил Серёжа, стёр «цы» и написал «ка».

Серёжа принёс дневник домой и показал папе.

Папа пощупал бумагу, посмотрел в микроскоп… И когда убедился, что подписи не фальшивые, сказал:

– Молодец! Можешь идти гулять.

 

Хитрый Зубов

8 сентября, после уроков, по дороге домой

Иногда Серёжа давал Зубову подзатыльники. Сначала Зубов привязывал к затылку подушку, потом вратарскую маску, а однажды привязал кактус и замаскировал его волосами.

– Зубов становится всё хитрее и хитрее, – пожаловался Серёжа своему другу Коле Кулакову. – Скоро вообще не смогу давать ему подзатыльники.

– А ты давай пинки, – посоветовал Коля. – Пинки безопасней. Помнишь кактус?

– Ещё как! – поморщился Серёжа. – У меня тогда рука болела два дня.

– Вот видишь, – сказал Коля, – переходи на пинки, верное дело.

– Я подумаю, – согласился Серёжа.

На следующий день Зубов пришёл с привязанным к затылку капканом. Он ходил по школе и свысока поглядывал на Серёжу. Серёже даже показалось, что Зубов в него плюнул.

Тогда Серёжа подошёл к Зубову и дал ему пинка. Зубов побледнел и перестал поглядывать свысока.

– Ну как? Получилось? – спросил Серёжу Коля Кулаков. – Ногу не повредил?

– Пока получилось, – озабоченно ответил Серёжа, – а дальше не знаю.

– Будем надеяться, – сказал Коля.

– М-м-м, да, – согласился Серёжа.

 

О том, как Серёжу перестали уважать

9 сентября, на уроке физкультуры

Серёжа был в своём классе очень уважаемым человеком, потому что он был самым сильным. И это подтверждала отметка по физкультуре – неизменная пятёрка с плюсом.

К Серёже все обращались за советом. Например, как поступить с дневником, в котором появилась двойка? А как с учителем, поставившим двойку? А как с родителями, не покупающими компьютер? А как с Сереберцевой?

И Серёжа всегда с удовольствием давал бесплатные советы. Например, дневник растворить в пепси-коле, назло родителям заболеть свинкой, а Сереберцеву, как обычно, толкнуть, чтоб загремела, а учителю наперчить носовой платок и засунуть кактус в рукав пальто.

Потом Серёжа привык и перестал получать удовольствие от своего положения. Тогда он написал: «Бесплатных советов не даю». И повесил табличку себе на грудь.

Но без Серёжиных советов уже никто не мог обойтись. Повздыхали, поворчали и, что поделаешь, стали платить. Денег ни у кого не было – стали платить бутербродами.

Ел Серёжа бутерброды, ел, ел, ел и через три месяца так поправился, что не то что прыгнуть в высоту на метр двадцать, а вообще оторваться от пола не мог.

Стали Серёже по физкультуре ставить двойки. Как он ни кричал: «Да вы что, не узнаёте меня, что ли?! Это же я, Серёжа!» – всё равно ставили двойки.

А потом случилось непоправимое – Зубов обозвал Серёжу дирижаблем. Хотел Серёжа дать Зубову пинка, но не смог свою поправившуюся ногу поднять.

С этого времени Серёжу уважать перестали, и, конечно, за советом к нему больше никто не обращался.

 

Что новенького на стенках?

10 сентября, большая перемена и после уроков

Однажды Серёжа болел ангиной, но всё равно пришёл в школу и написал на стенке: «Торпедо – чемпион», потому что он болел за «Торпедо». Написал и упал от слабости.

Эту надпись увидела Сереберцева. Она стёрла «Торпедо» и написала: «Ньютон – чемпион», потому что была отличницей и ньютоновской фанаткой.

Эту надпись увидела учительница по химии. Она стёрла «Ньютон» и подписала «Менделеев».

Эту надпись заметил директор школы. Он покачал головой и написал: «Наша школа – чемпион. Мы все – одна семья».

Эту надпись заметила уборщица тётя Тамара. Она всё стёрла и написала большими буквами нитрокраской: «Как вам не стыдно! Ай-ай-ай! Зачем вы стёрли Серёжино “Торпедо”? Серёжа с температурой пришёл в школу, а вы стёрли. Торпедо – чемпион».

Тётя Тамара была Серёжина бабушка.

Эту надпись увидела Сереберцева. Она стирала её два часа, но так и не стёрла.

 

Пластическая операция

11 сентября, на биологии

Серёжа умел притворяться, что спит. Закроет глаза, а на самом деле всё слышит и даже видит – в щёлочки. Благодаря этому умению он знал, что думают о нём окружающие.

– Красавец, – смело говорила Чеснокова, глядя на спящего Серёжу.

– Жалко, нос торчит, – огорчалась Сереберцева. – Большеват.

Так как Серёже нравилась Сереберцева, а не Чеснокова, он решил сделать пластическую операцию – уменьшить нос.

Пришел Серёжа к хирургу, всё объяснил, а хирург говорит:

– Зачем тебе уменьшать нос? Всё – относительно: если ты увеличишь себе щёки, нос на фоне больших щёк будет казаться маленьким. Увеличить щёки можно без хирургического вмешательства. Просто надо есть побольше макарон.

Серёжа стал есть очень много макарон, и через месяц действительно у него увеличились щёки и нос перестал казаться большим.

Серёжа пришёл в школу, лёг на парту и сделал вид, что спит.

– Что-то Гаврилов сильно растолстел, – сказала Чеснокова, – щёки как подушки.

– Ты ничего не понимаешь в мужской красоте, – сказала Сереберцева, – теперь у него всё гармонично.

И после этого подслушанного разговора Серёжа смело пригласил Сереберцеву в кино.

– Ах, – сказала Сереберцева, – ты читаешь мои мысли.

«Не читаю, а подслушиваю», – усмехнулся про себя Серёжа.

 

Странно

12 сентября, на русском

Однажды на уроке русского языка Серёжа Гаврилов получил записку странного содержания: «Гаврилов, – было в записке, – если ты встанешь на парту и громко прокукарекаешь, я поставлю тебе пятёрку в дневник». И подпись: «Елена Николаевна».

Елена Николаевна была очень строгая и раньше таких записок никому не писала.

«Странно, – подумал Серёжа, – очень странно». Он посмотрел на учительницу, незаметно ей улыбнулся и подмигнул. В ответ Елена Николаевна нахмурилась, стиснула зубы и сжала кулаки.

«Странно, – подумал Серёжа, – очень странно». Он залез на парту. Елена Николаевна прищурилась и, как показалось Серёже, кивнула головой.

– Ах! – воскликнула Сереберцева и упала в обморок в объятия Мячикова.

– Герой! – восхищённо прошептала Чеснокова и упала в объятия Зубова.

– Сейчас зачирикает, – усмехнулся Кулаков и покрутил пальцем у виска.

– Ку-ка-ре-ку, – тихо произнёс Серёжа.

– Дневник! – обрадовалась Елена Николаевна и захлопала в ладоши. – Гаврилов, сейчас же дай мне дневник и без папы в школу не приходи!

– Но вы же сами! – удивился Серёжа.

– За папой! – кричала Елена Николаевна и указывала пальцем на дверь. – Сегодня же! Сейчас же!

«Странно, – подумал Серёжа, – очень странно».

Но самое странное было то, что Елена Николаевна действительно, как и обещала, поставила Серёже пятёрку. Но рядом с пятёркой красной ручкой было написано: «Уважаемый Александр Петрович, срочно зайдите в школу. А если в школу вы прийти не можете, то я вас буду ждать завтра вечером с семи до двенадцати на станции метро “Динамо” в центре зала. Е. Н.». И слово «срочно» было обведено несколько раз и подчёркнуто двойной чертой.

– Ничего странного, – сказал после уроков мудрый Зубов, – вспомни, Гаврилов, в прошлый раз к приходу твоего папы Елена Николаевна сделала себе новую причёску и приклеила искусственные ресницы.

– Всё очень понятно, – вздохнула очнувшаяся Чеснокова и ласково посмотрела на Зубова.

– Это так романтично, – вздохнула очнувшаяся Сереберцева и ласково посмотрела на Мячикова.

– Пожалуй, – согласился Серёжа, и слабая надежда на пятёрку в четверти, а может быть, даже и в году, появилась у него внутри.

 

Всем не угодишь

13 сентября, перед уроками, за три минуты до начала

Однажды Серёжа решил угодить сразу двум учителям – по русскому языку и по пению.

В 8.27, с гитарой, он встал под окнами школы и запел упражнение № 43. Потом Серёжа спел: упражнения 44, 45, 46, изложение, диктант и наконец – сочинение на тему: «Образ двоечника в художественной литературе второй половины двадцатого века». Учителя выглядывали из окон и, кажется, были довольны.

Вдохновлённый тем, что на него не кричат, Серёжа спел английский алфавит. Потом он спел параграф № 18 – «Рабовладельческий строй в Древнем Риме», «Животный и растительный мир средней полосы», таблицы Менделеева, умножения, строение клетки.

И когда Серёжа спел всё, из школы вышли довольные учителя и поставили ему пятёрки. Кроме учителей по физкультуре и по труду, которые вышли очень недовольные и поставили двойки.

«Всем не угодишь», – подумал Серёжа.

 

Обычно Серёжа списывал

14 сентября (воскресенье), дома, ночью

Обычно Серёжа списывал уроки у Сереберцевой и относился к этому спокойно: «Ну и что? Ерунда. Она же меня любит». Но иногда с Серёжей что-то происходило, и нехорошие мысли – а вдруг Сереберцева меня разлюбит? – не давали ему уснуть.

И тогда он ночью вставал с постели, садился за письменный стол и пробовал решить задачу по математике или выучить наизусть стихотворение. Но у него ничего не получалось.

Тогда Серёжа начинал волноваться и звонил Сереберцевой.

– Алло, – говорил папа Сереберцевой хриплым голосом.

– А Лену можно? – спрашивал Серёжа.

– Что?! Опять?! В четыре часа ночи?! – кричал папа Сереберцевой. – Я тебе покажу Лену! Безобразие! – и бросал трубку.

После таких разговоров Серёже становилось ещё хуже. К счастью, эти нехорошие мысли приходили не каждый день, а только по воскресеньям и четвергам.

 

Как учительница по физике хотела поставить пятёрку

15 сентября, на уроке физики

– Слушай, Серёжа, – сказала как-то учительница по физике, – я же не зверь. Если ты что-нибудь знаешь по физике – скажи, я тебе пятёрку поставлю.

– Что сказать-то? – спросил Серёжа.

– Ну например, что на все тела действует сила тяжести. Скажи. Ну давай… повтори. На все тела-а-а-а…

– Не могу, – пробормотал Серёжа. – Не могу я повторить то, во что не верю.

– Как не веришь! – удивилась учительница по физике. – Ну хорошо, не веришь – не надо, – улыбнулась она. – Ты только повтори, и я тебе сразу пятёрку в журнал, а? И отпущу домой, а? Дам сто рублей, а?

– Не могу, – твёрдо сказал Серёжа, – не верю.

– А во что же ты веришь?! – закричала учительница.

– В леших верю, в Бабу-ягу, в Кощея Бессмертного, в Эрэкэ-Дьэрэкэ, в летающие парты, – спокойно сказал Серёжа.

После чего его парта приподнялась над полом и полетела к выходу.

– Садись, Гаврилов, – сказала учительница по физике, – два!

Серёжа поймал парту и сел.

 

Учителя терпеть не могут

16 сентября, на уроке русского языка

Всем известно, что учителя друг друга терпеть не могут – они только делают вид, что любят, – потому что все считают свой предмет самым главным. А самым‑самым главным считает свой предмет учительница по русскому языку. Поэтому она и задала сочинение на тему «Самый-самый главный предмет». Достаточно было написать всего одно предложение: «Самый главный предмет – это русский язык», даже с ошибками, – и получишь пятёрку. И все так и сделали, кроме Серёжи, потому что Серёжа не понял, о каких вообще предметах идет речь. Он думал, что предмет – это что-то твёрдое, и написал о зажигалке.

– «Самый главный предмет, – читала вслух Серёжино сочинение учительница, – это зажигалка. Без зажигалки не прикуришь». Подумаешь, – остановилась она, – не прикуришь. Попросил огонька у прохожего, и всё.

– А если в пустыне? – спокойно возразил Серёжа.

– В пустыне и от песка можно прикурить, – спокойно ответила учительница. – В пустыне – раскалённый песок.

– Хорошо, – спокойно согласился Серёжа, – а в тундре, при минус пятидесяти?

– В тундре – да, – согласилась учительница по русскому языку.

– Тогда за что два? – спросил Серёжа.

– Потому что мы не в тундре, – спокойно вздохнула учительница по русскому языку. – А не в тундре, – вдруг закричала она, – самый главный предмет – это великий и могучий русский язык!

 

Педсовет

17 сентября, на педсовете

Однажды учителя пригласили выдающегося двоечника, трижды ученика 4 класса «Б» Гаврилова Серёжу выступить на педсовете с докладом: «Почему дети не хотят учиться и не делают уроки».

– В Поднебесной нет ничего, что можно было бы сравнить с пользой от недеяния. В этом закон небесного Дао, – начал Серёжа. – Когда будет уничтожена учёность, тогда не будет и печали, – сказал Серёжа и глубоко вздохнул.

– А физика?! – закричала с места учительница по физике. – Без физики ты бы, Гаврилов, даже не знал, что Земля круглая!

– Какая же она круглая? – удивился Серёжа.

– Как какая! – не выдержала учительница по географии и вынула из сумочки чугунный глобус, который всегда носила с собой как средство самозащиты. – Вот как глобус!

– Ну хорошо, – усмехнулся Серёжа и показал пальцем на океан, – а почему тогда вода не выливается?

– А Земля её притягивает, как магнит! – снова вскочила раскрасневшаяся от волнения учительница по физике.

– Магнит не притягивает воду, – сказал Серёжа и устало прикрыл глаза. – Я это знал ещё в детском саду.

– Что же, по-вашему, Сергей Сергеевич, – вежливо обратился к Серёже директор школы, – учёные ошиблись, и все жертвы были напрасны?

– Эррарэ хуманум эст – ошибаться – человеческое свойство. Цицерон, – сказал Серёжа и развёл руками. – Я вас понимаю, и, поверьте, мне очень жаль.

– Как-как? – переспросил учитель по истории. – Повторите ещё, я не успел записать. – Эррарэ хуманум кто?

– Эст, – сказал Серёжа.

 

Разговаривал на уроке

18 сентября, дома

Однажды Серёжа в одной книге про разведчиков прочитал, что надо уметь отвлекать внимание врага.

Ну, мама и папа, конечно, хорошие и не совсем враги, но научиться отвлекать их внимание надо обязательно. Например, от дневника, когда там записано: «РАЗГОВАРИВАЛ НА УРОКЕ!».

Пришёл Сережа из школы и, пока мама не успела спросить про дневник, стал мыть пол. И так сильно отвлёк мамино внимание, что она даже ущипнула себя за ногу, потому что думала, что спит.

А потом Серёжа вымыл посуду и полез белить потолок, и родители про дневник забыли совсем. Они даже забыли, какое сегодня число и как их зовут.

А Серёжа за месяц сделал ремонт в квартире и в подъезде, посадил под окнами двадцать две ёлки… Потому что он разговаривал на уроках каждый день – то на одном, то на другом.

А потом учителя узнали о ремонте и тоже стали просить: кому надо было кухню покрасить, а кому крышу на даче… За это учителя обещали больше не записывать «разговаривает на уроке». Правда, Серёжа уже и не разговаривал, а спал, потому что уставал очень – на работе.

 

Как директор Серёжу спасал

19 сентября, во время урока химии

Однажды Серёжа попросился выйти из класса. Вышел он в коридор, посмотрел вокруг и подумал: «Хорошо-то как! Тихо! Не то что на перемене!» И так ему не захотелось возвращаться в класс, что решил он остаться в коридоре до конца урока. Лёг под батарею, закрыл глаза и представил себя на пляже.

«Эх, почаще надо выходить», – думал Серёжа и переворачивался на другой бок.

А в это время по коридору шёл директор школы.

Вдруг директор видит, что какой-то мальчик валяется на полу с закрытыми глазами и еле-еле дышит. Испугался директор, что в его школе что-то случилось с мальчиком, подбежал и стал Серёжу бить по щекам и лить на него нашатырный спирт.

Закричал Серёжа от неожиданности, вскочил и побежал. А директор за ним, чтобы искусственное дыхание сделать.

Бегали они по школе полчаса, пока директор не устал.

Но с тех пор Серёжа никогда больше во время урока из класса не выходил.

 

Хочешь похудеть?

20 сентября, после уроков

Серёжа был очень худой, и родители подарили ему – в шутку – большой круглый значок с надписью: «Хочешь похудеть, спроси меня как».

Серёжа – в шутку – прицепил значок к лацкану пиджака и пошёл в школу.

Первой подошла учительница по пению:

– Как? – с волнением спросила она.

Это было неожиданно.

– После уроков объясню, – сказал Серёжа, рассчитывая после уроков незаметно улизнуть.

Потом подошли учительницы по геометрии, по химии, по физкультуре и биологии.

– Всё после уроков, – замахал руками Серёжа. – Сейчас некогда.

После уроков учительницы окружили школу и стали ждать.

Через полчаса из окна актового зала вылез Серёжа. Он был в женском платье (как Керенский), но учительницы его сразу узнали.

– Ну так как?! – спросили учительницы, схватив Серёжу за парик.

– Я не Серёжа-а-а-а! – закричал Серёжа.

– Говори, иначе мы тебе сейчас сделаем больно, – стали пугать учительницы.

Но потом оказалось, что это и правда не Серёжа, а Кошелева из 4 «Г».

– А зачем в окно вылезала? – спросили учительницы.

– Это я играла в побег из тюрьмы, – шмыгнула носом Кошелева.

– А Серёжу не видела? – спросили учительницы.

– Нет, – ответила Кошелева.

На самом деле Кошелева Серёжу видела, но не выдала, потому что в этот момент начала играть в разведчицу.

 

Как Серёжин велосипед превратился в метлу

21 сентября (воскресенье), во дворе

Серёжа умеет ездить без рук. Он может даже заснуть в седле, и велосипед сам прикатит его домой. Потому что велосипед чувствует, что Серёжа настоящий хозяин, который просто немножко устал.

Однажды Серёжа ехал по дорожке и наехал на маленькую старушку.

– Здравствуй, мальчик, – сказала старушка добрым голосом. – Куда ж ты прёшь на людей?! Давно по шее не получал!

– Здравствуйте, бабушка, – вежливо ответил Серёжа. – Сама прёшь под колёса! Жить надоело?!

– А я ведь волшебная, – хитро улыбнулась старушка и отхлебнула из плоской бутылочки с надписью «Армянский коньяк», – и могу превратить твой велосипед в метлу.

– Не надо! – заволновался Серёжа. – Я же не нарочно. Я очень люблю бабушек. Я им кефир покупаю.

– Кефир? – удивилась волшебница и отхлебнула ещё пару раз из своей бутылочки. – Ладно, исполни одно моё желание и свободен, как на каникулах.

– Каникулы?! – воскликнул Серёжа. – Сейчас?! Но разве это возможно, ведь учебный год только начался?

– Добрым феям всё возможно, – сказала старушка и прошептала непонятные слова в горлышко опустевшей бутылочки. Бутылочка снова наполнилась какой-то красивой янтарной жидкостью. – Вот видишь.

– Здорово, – согласился Серёжа. – А желание-то какое?

– Да ерунда, – махнула рукой старушка и чуть не упала, потеряв равновесие. – Стань хорошим мальчиком. Ну-у-у… слушайся родителей, не поджигай кнопки лифта, ходи в магазин, пой мосуду, вернее, мой посуду, не езди как сумасшедший и т. д.

– Ого! – испугался Серёжа. – Надо мной все будут смеяться. А вам-то это зачем?

– Мне?! – удивилась фея. – Как зачем? Я же добрая фея ну и должна ну… перевоспитывать плохих мальчиков в хороших. Работа такая.

– Нет, – твёрдо сказал Серёжа, – ни за что! Пусть лучше я потеряю велосипед, чем чувство собственного достоинства.

– Дело твоё, – вздохнула волшебница. – Извини.

Так Серёжин велосипед превратился в метлу, и на нём, то есть на ней, улетела добрая фея.

 

Шпаргалка на рисовом зёрнышке

22 сентября, на уроке биологии

Серёжа Гаврилов был мастер. Он сумел выгравировать шпаргалку на рисовом зернышке и на контрольной по биологии открыто ей пользовался, глядя в микроскоп. Новая неопытная учительница думала, что Серёжа смотрит на микробы (на биологии на микробы смотреть можно), а Серёжа смотрел на шпаргалку.

«Ничего не понимаю! – удивлялась учительница, проверяя Серёжин листочек. – Мне говорили, что Гаврилов двоечник… Как же он смог написать такую хорошую контрольную? Да ещё без единой грамматической ошибки!»

Она позвонила учительнице по русскому языку и спросила:

– Елена Николаевна, что у Гаврилова по русскому?

– Два с плюсом, – ответила Елена Николаевна, – он всегда вместо «о» пишет «а». Я ему даже плюс теперь ставлю – за верность принципам.

– Странно, – сказала неопытная Ольга Александровна, – очень странно.

– Ничего странного, – сказала Елена Николаевна, – у него по всем предметам двойки, кроме труда. По труду у него восьмёрка.

– Как восьмёрка?! – удивилась Ольга Александровна.

– Вот так. Разрешили в министерстве, в порядке исключения, когда увидели подкованную Гавриловым инфузорию-туфельку.

– Живодёр! – воскликнула учительница по биологии.

Она очень любила животных с красивыми названиями.

– Мастер, – сказала учительница по русскому.

 

Одна буква

23 сентября, во время болезни

Однажды Гаврилов Серёжа прочитал на школьном заборе: «Гаврилов, я тебя люблю. ТАНЯ».

«Какая же это Таня?» – задумался Серёжа.

В одном только Серёжином 5 «Б» было четыре Тани.

На следующий день Серёжа пришёл в школу и сосчитал всех Тань. Получилось – тридцать две.

Серёжа стал по очереди подходить к каждой и задавать один и тот же прямой вопрос: «Извини, случайно не ты ли в меня влюбилась?»

И когда все тридцать две Тани (в том числе завуч – Татьяна Васильевна) ответили «Да как ты смеешь!», Серёжа даже заболел.

У него начался насморк и поднялась температура. У него стала подёргиваться правая щека. Серёжа перестал узнавать маму и папу. Он стал громко смеяться, когда по телевизору показывали бокс.

И поэтому на следующий день родители не пустили Серёжу в школу.

А вечером позвонила Кошелева Аня.

– Здравствуй, Серёжа, – сказала Аня. – Ты почему сегодня не пришёл? Без тебя учёба в школе потеряла для меня смысл.

– Я заболел, – ответил Серёжа. – Потому что не знаю, какая Таня в меня влюбилась.

– Это я в тебя влюбилась, – сказала Аня. – Просто кто-то букву «Т» подписал.

– Ах вот оно что! – воскликнул Серёжа. – Тогда я сейчас выйду.

– Давай, – сказала Аня. – Пойдём погуляем, там где загс.

 

Сон или не сон

24 сентября, на химии

Однажды на уроке химии Серёжа уснул. Приснилось ему, что сидит он на уроке химии и вдруг его вызывают к доске. Вызывают к доске, и он выходит и отвечает. Так хорошо отвечает, что учительница ставит ему пятёрку с плюсом и говорит: «Даже я не знала, что Н2О и коричневая нитрокраска при нагревании до 1000 градусов образуют пепси-колу».

Проснулся Серёжа и подумал: «А может быть, это не сон?»

Подошёл он на всякий случай к Вере Петровне, протянул дневник и сказал:

– Вера Петровна, а пятёрку с плюсом? Что ж я зря отвечал, что ли?

– Ах да, – сказала Вера Петровна, виновато улыбнулась и поставила Серёже пятёрку с плюсом.

Последнее время с учительницей по химии – Верой Петровной происходили странные вещи. После того как она случайно перепутала бутылочки и вместо минеральной воды «Нарзан» выпила С2Н6О, у неё в голове стало всё путаться.

Вот и сегодня после урока к ней подошёл Гаврилов Серёжа и попросил поставить ему в дневник пятёрку с плюсом.

«Странно, – думала Вера Петровна, когда ставила пятёрку, – ведь этот Гаврилов двоечник, или я его путаю с Сереберцевой?»

 

Показывали по телевизору

25 сентября, в трамвае

Однажды Серёжа заметил, что в трамваях, автобусах и троллейбусах у бабушек и дедушек не проверяют билеты. «Ага, – подумал Серёжа, – отличный способ накопить». И когда мама в очередной раз дала деньги на проездной, он вместо проездного купил в театральном магазине бороду и усы.

Отправляясь в школу, Серёжа приклеивал себе бороду и, замаскировавшись таким образом под дедушку, садился в трамвай и не платил за проезд.

Ещё было хорошо, что ему всегда уступали место. А однажды Коля Фролов из 4 «А» перевёл Серёжу через дорогу. Правда, на красный свет.

Так Серёжа ездил целых две недели и уже начал думать, что купить на следующие двести рублей. Но…

Но… Трамвай резко затормозил, девочка ухватилась за Серёжину бороду, борода отклеилась, и все увидели, что Серёжа не дедушка.

Этот случай показывали по телевизору. А контролёры после этого случая стали дёргать всех дедушек за бороды, проверяя, настоящие они или нет.

В месяц ловили по 846 ненастоящих дедушек.

 

Шифровальщик

26 сентября, на русском

Серёжа любил изобретать. И ещё он хотел работать шифровальщиком. Серёжа изобрёл новый способ держать ручку.

Учительница по русскому языку сказала, что так держать ручку – между безымянным и мизинцем – нельзя, что так писать не получится. Но у Серёжи получалось.

– То, что у тебя получается, невозможно прочитать, – сказала учительница.

– Так и надо, – сказал Серёжа, – это шифровка.

– Это диктант по русскому языку, – сказала учительница.

– Я его зашифровал, – сказал Серёжа.

И так они спорили все десять лет, пока Серёжа учился в школе.

А потом, когда Серёжа окончил институт и стал работать в Министерстве обороны шифровальщиком, он надел парадную форму, пришёл к своей старой учительнице и спросил:

– Ну что, кто из нас оказался прав?

– Всё равно так держать ручку нельзя, – сказала упрямая учительница.

 

Двойная жизнь Серёжи Гаврилова

В ночь с 26‑го на 27 сентября, во сне

Ночью внешне Серёжа спал, а внутренне – во сне – делал что хотел: бегал, летал, плавал под водой. И фильм про агента 007 был по сравнению с Серёжиной жизнью во сне передачей «Спокойной ночи, малыши».

Днём внешне Серёжа всё время сидел с открытыми глазами: за обеденным столом, за партой, за письменным… А внутренне он отсыпался – надо было восстановить силы, потраченные ночью.

Однажды во сне, вытаскивая Свету Селезнёву из горящего дома, Серёжа, непонятно почему, пригласил её в Макдоналдс. На этом месте зазвенел будильник.

Ночное происшествие сильно взволновало Серёжу. Он пошёл в школу на десять минут раньше обычного. Очень хотелось увидеть Свету.

– Селезнёва! Селезнёва!

– Что? – смущённо ответила Света и покраснела. – Что?

– Ничего, – глухо сказал Серёжа.

Он ещё раз внимательно посмотрел на Свету и понял, что настоящая жизнь (во сне) похожа на жалкое дневное подобие, как сборная Бразилии на команду шестого «А».

– Ты мне что-то хотел сказать, – смущённо напомнила Селезнёва.

– А, – сказал Серёжа и зевнул. – Как дела? Нормально?

 

Не выдержал испытания

28 сентября (воскресенье), на даче

Однажды Серёжа решил выяснить, может ли он себя считать настоящим спартанцем. (Спартанцы, как известно, спокойно – «по-спартански» – переносили любую боль.) Серёжа надел футболку с короткими рукавами, шорты и пошёл вечером на болото.

Стоит Серёжа на кочке, комары его кусают, а он терпит и даже улыбается.

Многие комары, не привыкшие к таким хорошим условиям, умирали от обжорства и удивления.

Слух о том, что на болоте стоит мальчик, которого можно есть сколько хочешь, за десять минут разнёсся по лесу. И на Серёжу сбежались все, даже черепаха приползла.

Получилась очередь.

Первым подошёл медведь. Только медведь сел на щёку и хотел укусить, как у Серёжи сдали нервы, и он хлопнул по медведю рукой.

Очередь разбежалась, а Серёжа вздохнул и пошёл домой.

– Ну что, выдержал испытание? – спросила мама.

– Нет, – грустно ответил Серёжа. – Не готов я ещё стать спартанцем. Зато я тебе медвежью шкуру принёс.

И Серёжа отколупнул от щеки шкуру и дал маме.

 

344835 × 84315525 = 29074944063375.

Из учебника по высшей математике

29 сентября, перед комиссией

Серёжа мог в уме умножить 344835 на 84315525.

В школу – к Серёже – приезжала комиссия и два дня проверяла ответ. Ответ оказался правильный, и члены комиссии согласились, что Серёжа очень способный и подающий надежды мальчик.

Но однажды Серёжа – как Исаак Ньютон – сидел под яблоней, и ему на голову упало яблоко, а потом скворечник.

После этого в Серёжиной голове что-то сдвинулось, и он забыл всю таблицу умножения. Его спрашивают: «Сколько будет дважды два?» А он стоит и ничего не понимает. Ему подсказывают: «Четыре, четыре». А он стоит и ничего не понимает.

А потом говорит: «Семь!»

 

Герой

30 сентября, вечер, после кино

Серёжа считал себя героем.

– Во-первых, – сказал себе Серёжа и загнул указательный, средний и безымянный пальцы на правой руке, – я спас жизнь Селезнёвой.

– Как это ты спас жизнь Селезнёвой? – усмехаясь, спросил себя Серёжа голосом Тарлычёва. – Это надо ещё доказать.

– Очень просто, – ответил Серёжа своим собственным голосом. – Селезнёва тонула в Северном Ледовитом океане, а я её вытащил за волосы.

– И конечно, она потеряла сознание и ничего не помнит, – усмехнулся голос Тарлычёва.

– Помню. Всё помню до мельчайших подробностей, – возразил Серёжа голосом Селезнёвой.

– Слышал? – сказал Серёжа своим собственным голосом.

– Что ж, поздравляю, – ехидно сказал Серёжа голосом Тарлычёва. – Жених и невеста.

– Дурак! – сказал Серёжа голосом Селезнёвой.

– Сама дура! – сказал Серёжа голосом Тарлычёва.