Ночной клуб назывался «cold-blooded» (хладнокровные). Толпа голосила за нашими спинами от возмущения. Очередь растянулась на несколько метров. Все хотели попасть в роскошный клуб. Но одного взгляда бородатого громилы-охранника хватило, чтобы толпа затихла.

Мы спустились вниз по лестнице. Перила подсвечивались красным цветом. На стенах были разводы и отпечатки ладоней, похожие на кровавые следы. Все это нагоняло страху. Лестница спускалась на пару этажей вниз, и чем ниже мы спускались, тем громче доносилась музыка. Я представляла себе обшарпанное подвальное помещение с ужасающими декорациями в лучших традициях западных триллеров. Но, вопреки моим ожиданиям, клуб оказался готически роскошным. Высокие потолки растворялись в световой иллюминации звездного неба и громадной луны. Широкие колонны-опоры были облицованы камнем и подсвечены красными диодами, по которым попеременно бежал свет. Они напоминали кровеносные сосуды с движущимися потоками телец. По полу растянулись клубы дыма плотно окутывавшего ноги танцующих. Официантки в кожаных топах и шортах разносили напитки, за баром стояли молодые парни в плащах «Дракулы». Звуки музыки оглушали. Было четкое ощущение, что все вокруг пульсирует, как кабинка ди-джея, представляющая собой инсталляцию человеческого сердца. Задумка дизайнеров, как и название клуба, себя оправдывали – кровь действительно стыла, зрелище не для слабонервных! По периметру возвышались отдельные кабинки в три яруса. К ним вели винтовые полупрозрачные лестницы из стекла и металла. Они словно парили в воздухе. Кое-где в кабинках приватно уединившись, сидели люди. Их ложа были затянуты легкими занавесями. Но большая часть кабинок пустовала. Несмотря на размеры клуба, людей было не так уж много. Пожалуй, здесь могла бы с комфортом разместиться вся та галдящая толпа снаружи.

Зоя провела меня через танцпол прямиком в зону с названием «VIP». Мы прошли в дальнюю кабинку. Она усадила меня на диван и жестом пригласила официантку. Зоя что-то шепнула той на ухо, а сама удалилась. Официантка поставила на столик бокал с красным напитком и присела на противоположный диван, не сводя с меня взгляда.

Я впервые оказалась в ночном клубе. Но мне было не до веселья. Я до сих пор не понимала, что происходит, и отказывалась принимать все как должное. На мои вопросы официантка лишь улыбалась, словно ни слова не понимала по-русски, и кивала из вежливости. Диван был слишком мягким, и я никак не могла найти себе места. Отчасти потому, что с нетерпением ждала Зою, чтобы рассказать ей свою нелепую историю, отчасти потому, что мне было здесь некомфортно и страшно.

Зои давно не было, и я уже было собиралась пойти на ее поиски, как вдруг к моим ногам кинули молодого парнишку. На вид моего возраста. Правая рука его от локтя до запястья была окровавлена, а сам он находился в полусознании. Он, парень, не выглядел измученным, скорее довольным.

– Приложись! Тебе нужны силы, – сказала Зоя.

Зоя возвышалась над парнем и надменно смотрела на бедолагу сверху вниз. Она на полном серьезе предлагала мне испить его крови, словно это был пакетик с соком.

От вида крови меня начало мутить, живот скрутило в узел, рот наполнился слюной. Я с трудом сглотнула и отвернулась.

– Что? Нет! Никогда! Я не стану, – упиралась я.

– Как хочешь, – равнодушно произнесла Зоя.

Она пережала ему руку повыше раны, чтобы остановить кровь, и потом прикоснулась к порезу губами. Официантка вытерла ему руку проспиртованной салфеткой и удалилась. Зоя несколько раз ударила парнишку по лицу, и тот очнулся.

– Эх, какой ты слабенький! – Зоя игриво приласкала его ладонью. – Аккуратней с алкоголем.

Парень, как ни в чем не бывало, поднялся на ноги, отряхнулся, извинился и вышел вон.

– Ирина еще не знает, что ты уже здесь, – обратилась Зоя ко мне. – Она будет позже.

Я не сразу поняла, о ком идет речь, и не стала вдаваться в подробности. Меня больше интересовала реакция Зои при встрече со мной. Она наверняка сможет мне ответить на вопросы.

Я несколько замешкалась, собиралась с мыслями. Я не знала, что именно спросить в первую очередь. Вопросов было так много, что они все так и толпились в голове, грозясь сорваться с языка бурлящим потоком. Я решила начать расспрос с самого начала, в смысле с конца, вернее с моей кончины.

– Зоя, что со мной случилось? Я пару часов назад выбралась из-под земли и, к своему удивлению, поняла, что меня похоронили. Как такое могло произойти?

– Ты умерла, – потягивая напиток, произнесла девушка, – и тебя похоронили.

– Что? Почему я умерла? Когда?

– Ты что, ничего не помнишь? Ты спрыгнула с крыши. Это произошло, – Зоя взглянула на наручные часы и продолжила: – трое суток и четыре часа тому назад.

Я пребывала в растерянности.

– Почему я спрыгнула с крыши?

– Ты мне расскажи, – девушка смотрела на меня испепеляющим взглядом. – Ты хоть понимаешь, что надела?

– Я ничего не понимаю, – я была в замешательстве. – Это невозможно! Я здесь, я хожу, говорю, значит…

– Ты теперь одна из нас, – сухо произнесла девушка, и в ее голосе прозвучали нотки разочарования, – наследница проклятия, гомотог, оживший мертвец, упырь, проклятое создание и прочее.

– Я не могла…

– Рената, – девушка смягчила тон, – ты действительно ничего не помнишь?

Я покачала головой. Воспоминания были обрывочными. Перед глазами один за другим возникали образы людей знакомых и не очень. Отец, его спутница, люди в нашем доме, бабуля.

– Кажется, что-то есть, – воодушевленно произнесла я. – Ты знаешь, там, на кладбище, меня привлек аромат духов, которыми пользовалась бабушка. Он так явно висел в воздухе, что я решила последовать за ним. Сначала запах привел меня на могилу деда…

– Ты бродила по основному кладбищу? – удивилась Зоя. Она была весьма озадачена и несколько напугана. Она задумчиво свела брови. Ее явно настораживал мой рассказ. – Продолжай, – попросила она.

– А после запах вывел меня из кладбища. Я решила, что бабуля где-то неподалеку, но ошибалась. Ну, а потом встретила тебя, – я не знала, что еще добавить, и поэтому умолкла, в надежде, что девушка хоть как-то прольет свет на странные события. Но она тоже молчала.

– Зоя, – потревожила я девушку, – нас с дедом хоронили в один день?

Девушка кивнула в ответ.

– А почему в разных местах?

– Самоубийц хоронят отдельно, за чертой основного кладбища, – девушка видела мою заинтересованность и не стала томить молчанием. – А знаешь, единственным, кто присутствовал на твоих похоронах, был твой отец. Он был убит горем, что даже не произнес ни слова. Еще бы, ведь рядом была и могила Ирины. Он корил себя, что потерял и любовь и плод этой любви, – Зоя заметила, что я сникла, и сменила подачу повествования на более непринужденную. – Зато на похоронах Василия Степановича было многолюдно и весело. Были пламенные речи, наигранные рыдания и обмороки – и все в лице Мариэтты Павловны! Как говорится, и смех и грех.

– Зоя, как мне дальше жить? Куда мне идти?

– Это не мне решать, – ответила девушка, – а Ирине.

– Здравствуй, Рената! – донесся мелодичный бархатный голос, показавшийся мне знакомым.

В кабинку бесшумно вошла молодая и очень красивая женщина. Она грациозно присела радом с Зоей. Элегантно перекинула черные шелковые локоны на правое плечо. Ее кожа была совершенно белой. Большие синие глаза, аккуратно подведенные тонкими стрелками по верхним векам, сияли. Стройная череда длинных и густых ресниц придавала ее глазам еще большую выразительность. Алая помада выделяла пухлые губы. Белая блузка с вырезом декольте намеренно подчеркивала пышный бюст. Талия была затянута поясом-корсетом, что усиливало эффект ее стройной фигуры. Плотно прилегающие брюки дорисовывали силуэт стройных ног. Женщина выглядела, как модель из рекламы дорогих авто.

– Мама?! – удивилась я.

Я с трудом различила в ней знакомые черты. Она лишь отдаленно напоминала мне ту женщину, изображенную на фото, которое я прятала под матрасом. Одна-единственная фотография мамы, что с таким трудом я сохранила втайне от Мариэтты Павловны.

– Ты удивлена? – начала женщина, – Разве тебе неизвестно, кто я?

Ирина недоумевала. Она вопросительно смотрела на Зою, которой нечего было пояснить или возразить.

– Рената, – по-доброму отозвалась женщина, – жаль, что ты так ничего не узнала при жизни. Жаль, что не дождалась ответов. Жаль, что все наши с тобой жертвы оказались напрасны. Зоя, – обратилась она к девушке, – принеси ей что-нибудь из одежды. Это платье ей уже никогда не понадобится.

Зоя ушла. Мы остались вдвоем. Меня разрывало на части от боли. Мне не терпелось поскорее припасть к ее рукам и обнять. Я протянула к ней руки.

– Мамочка, как же я рада, что ты жива! – тараторила я. – Я надеялась. Мне хотелось верить. Я видела послания, но бабуля не давала их прочесть.

– Тише, тише, тише! – убирая мои руки от себя, точно боясь замараться, произнесла женщина. – Не обижайся! Кладбищенская земля мне отвратительна! Понимаешь о чем я? – Она лукаво улыбнулась, намекая на свое «воскрешение». Она продолжила в более сдержанной манере, – именно поэтому я приставила к тебе лучшего своего стража – Зою. Я знала о тебе если не все, то многое. Источником информации также была Мариэтта Павловна, а «явкой», – мама снова улыбнулась, – был салон «Диваль». Он принадлежит Ветви. И там работают очень проницательные мастерицы посплетничать и послушать сплетниц. – После женщина уже не улыбалась, а в ее голосе зазвучал металл. – Я спланировала для тебя жизнь свободную и безмятежную. Но теперь уже поздно о чем-то жалеть. Давай договоримся сразу: я – тебе не мать, ты – мне не дочь, ты рядовой член Ветви, до тех пор, пока… не пожелаешь… иного…

Женщина промямлила последние слова, умолкла в задумье, и молнией выскочила из кабинки. Ее что-то насторожило. А смена ее настроения насторожила меня. Вот так, одной фразой, я, едва обретя мать, тут же ее потеряла. Мне стало так паршиво, что впервые в жизни я по-настоящему хотела оказаться мертвой. Никому не нужная ни тогда, в прежней жизни, ни теперь, в жизни после смерти.

Вскоре появилась Зоя. Она принесла мне стопку аккуратно сложенной одежды, небольшое полотенце и ведерко (которое используют для льда) с теплой водой. Я выбрала джинсы и майку и положила их рядом. С меня до сих пор сыпалась пыль. Я поскорее хотела избавиться от платья и принять душ.

– Снимай все, – дружелюбно сказала Зоя. – Я тебя оботру.

Сначала Зоя расшнуровала затянутый сзади корсет. Я стянула рукава, и платье с приятным шорохом опустилось на пол. Я оставалась в белье, рваных чулках и изрядно потрепанных лодочках. Зоя бережно водила теплым влажным полотенцем по моему измученному телу, едва касаясь ссадин в области ребер.

– Я думала, – сказала она, обнаружив кровоподтеки, – что заживление будет быстрее происходить. За трое суток твои кости должны были полностью срастись, а синяки и ссадины рассосаться.

– Кажется, это следы от недавних падений. На кладбище внутренние ворота были под током. Меня пару раз отбросило с невиданной силой, – похвасталась я, одеваясь.

– Тебя не током било. Это «Синьяторум», означает «запечатанные», невидимый барьер, который ограждает вновь пробудившихся гомотогов от святой земли, – пояснила она. – Именно поэтому, таких как мы, хоронят отдельно. Так легче выследить упыря и расправиться с ним – умертвить раз и навсегда.

– А говоря «такие, как мы», что ты имеешь в виду?

– Наследники Лилит, в чьих жилах течет проклятие.

– Проклятие? Что это?

– Длинная история. Расскажу как-нибудь. Лучше ответь, как ты смогла попасть на ту часть кладбища?

– Я перепрыгнула через ворота. Это невероятно, но у меня было ощущения, что получится, и получилось! – с неподдельной радостью сказала я.

– Это невозможно! – распылялась Зоя, – Ты говорила об этом Ирине?

– Она не стала меня слушать, – сказала я, – и мне кажется, она уже никогда со мной не заговорит.

Я всегда думала, что это мама меня предала. Покончив с собой, она не себя от мук избавила, она меня на муки обрекла. Но, оказалось, что все эти годы она ждала моего совершеннолетия, чтобы заявить о себе и подарить будущее. И что в итоге: я оказалась предателем. Да, и какое будущее может быть у существа, которое даже не дышит.

Действительно, я не нуждалась в регулярном дыхании. Мой организм начал работать иначе. В отсутствие некоторых органов он перестроился. Я еще до конца не представляла, кем являюсь, но уже точно понимала, что человеческого во мне осталось мало. Кем я теперь стала? Почему сохранила рассудок и чувства? Как теперь общаться с отцом?

– Ирина – жесткая и принципиальная. Но у нее есть одна отличительная черта. Она – стратег. У нее все спланировано на несколько шагов вперед. Ее трудно застать врасплох.

– Кажется, я ее удивила, – иронично заметила я.

– Да уж! – также иронично улыбнулась Зоя. – Ты даже не представляешь, что тебя ждет!

Зоя смотрела на меня по-доброму, как раньше, и я почувствовала облегчение. Когда рядом родственная душа, не знаю, насколько уместно говорить о душах в моем положении, то становится не так страшно существовать. В прежней жизни она была самым родным для меня человеком. Я ей тоже была небезразлична. Кажется, мы не утратили взаимной привязанности и теперь. Впервые у меня возникло ощущение, что все плохое позади и можно, наконец, выдохнуть спокойно! Мне не хватало моей комнаты, где я могла побыть в полной тишине и изоляции. Но в данной ситуации выбирать не приходится.

– А что за проклятие? И кто такая Лилит? – тихо спросила я.

Зоя пересела ко мне поближе. Обняла. И мы откинулись на спинку дивана. И, как прежде, в духе «сказки на ночь», она поведала мне историю Лилит.