Жил один человек и звали его Святослав Калмыков.

В детстве его дразнили производной от его фамилии:

– Кал, Калмыков! Кал!

С института все попытки называть его иначе, нежели Свят, он пресекал. Один раз в туалете общаги пресекал ногами в голову новенькими кроссовками «Puma». В общем, кроме как:

– Привет, Свят!

– Как дела, Свят?

– Есть, чё? Свят? – никто к нему не обращался. Даже не пытались.

Свят жил где-то толи в Кузбассе, толи где-то в Донбассе, закончил местный универ по какой-то строительной специальности и уже через год работал спецкорреспондентом русской версии журнала @chtung (!).

Он подписывал свои тексты и фото «Свят777».

Свят777 взял три подряд ежегодных премии за свои репортажи, а через год ещё одну – четвёртую.

В тот промежуточный год, когда Свят премию не получил, он просто не выставлял работы на конкурс.

Восемь месяцев того года он просидел на даче своего покойного деда, на берегу огромного водохранилища, затерянного где-то на необъятных просторах Средней Полосы. Не спеша пил взятые с собой два ящика «Jameson» и крошил швейцарским лезвием офицерского ножа двадцатиграммовый камень «индийца». Бродил всю осень по берегу к далёкой плотине. Здесь стояла маленькая гидроэлектростанция. Единственной её турбины вполне хватало на то, чтобы электрические лампочки круглый год горели во всех домах вокруг этого рукотворного водоёма. Электростанцию построил главный инженер Металлургического Комбината, расположенного в десяти километрах севернее. За кутающимися в тумане терриконами шахты «Меловая». Где-то там были его непрерывно коптящие трубы. Само водохранилище – стратегический объект. Случись что – война, например, – воду комбинат мог брать отсюда. Чтобы катать сталь на броню для танков и подлодок даже после Конца Света.

Свят стоял на плотине, глядя на искусственно созданный индустриальный водопад. На падающие с десятиметровой высоты потоки ледяной жидкости. Он слушал шум этой воды. Выкуривал пару сигарет. Потом шёл обратно: творить глинтвейн и пить его, сидя в дедовском кресле-качалке на широкой открытой веранде.

Потом он появился в Москве с фоторепортажем о подпольных собачьих боях на недостроенной обувной фабрике. Снимок под названием «Окропим снежок красненьким» – перепечатали все европейские версии @chtung (!).

@chtung (!) РОССИЯ особенный журнал.

Как проговорился однажды глава концерна, которому принадлежал брэнд, – @chtung (!) РОССИЯ с первого дня своего существования стал автономно действующей единицей, заполняющей свои 50% номера качественными русскоязычными материалами. Вторые 50% ежемесячно привозил из Берлина мужчина с пристёгнутым к правой руке чемоданчиком. 300-страничная ежемесячная глянцевая бомба @chtung (!) – последние десять лет главный конкурент «Rolling Stone» в Европе.

Москва – самый последний город на карте материка, где открылись сначала корпункт, а потом и Русская Редакция @chtung (!).

@chtung (!) РОССИЯ читают множество самых разных людей.

Однажды в интервью одному из телеканалов журналист спросил Главного Редактора журнала Aдольфа Кейля:

– Скажите, Ади, кто Ваша аудитория? Кто вас читает?

– По нашим данным, нас покупают на территории всего СНГ и получают по подписке в Хайфе и Тель-Авиве, – сказал Aдольф Кейль, – @chtung (!) листают студенточки, лежа на своих кроватях в комнатах своих общежитий. Они выбирают один вечер. Вечер, когда ничего не хочется делать и даже ничего не запланировано. Они запираются на ключ или щеколду изнутри, тушат верхний свет и включают ночники. Внимательно рассматривают все фото, трогая понравившиеся места мягкими подушечками своих девичьих тоненьких пальчиков. Ноготками, крашенными модным лаком. Они медленно читают каждую статью. Впитывают каждую букву. И они – наша аудитория. @chtung (!) покупают астраханские подонки на BMX без единого клочка чистой кожи от количества татуировок. И они – наша целевая аудитория. @chtung (!) просматривают половина всех столичных геев, некоторые инфра-розовые, все оставшиеся еще готы, поголовно все киберрастаманы и выборочно ультрасекшуал. Номер с «ПиSSтонами» на обложке раскупили за четыре дня. Новогодний – с Nadin Klimoff и Leо Pink в костюмах Снегурочек на календаре внутри – за два… Думаю, спецномер с рассказом-победителем уйдет двойным тиражом в течение суток.

Ади Кейль и Свят777 придумали Экс Спермо Ментальный [ф] ашизм. Проект, в который втянули всю свою целевую аудиторию плюс ещё тысяч тридцать левого народу.

Номер с рассказом-победителем раскуплен за первые 24 часа после его поступления в продажу.

Почти полумиллиону людей хотелось узнать, какая же урбан проза/поэзия оказалась Самой, по их же полумиллионному мнению.

В фаворитах, опережая всех Авторов на пару позиций, шли Око Оно, Физрук, Настя Шерстянкина и хард-кор-шизо дуэт Александра Гноя и Влaдимира А (?).

Лучшим ультра коротким стихотворением всего проекта ЭСМ [ф] был признан «ПАХ-ПАХ!» Автора Ибо.

Ади как-то прочёл целую лекцию @chtung (!) стажёрам о том, насколько это произведение Удачно, Ёмко, Полностью Соответствует Духу и заданным Содержанию, Энергетике, Названию, – то есть Всем Поставленным Изначально Условиям Экс Спермо Ментального [ф] ашизма.

– Пах – Пах!!! – Говорил Ади. Стажёры смотрели на него, открыв рты.

– Человек, сочинивший это, так же Гениален, как Бездарен придумавший «Ну-ну-ну! Но-но-но!», – говорил Ади.

– Пах-Пах! Вслушайтесь. Всмотритесь в это. Здесь есть Форма (ибо Автор считает себя в первую очередь поэтом), здесь есть содержание…

Ади взял большой чёрный маркер, подошёл к прозрачной стене своего кабинета и написал крупными (размером с пачку сигарет каждая) буквами прямо на толстом стекле:

«ПАХ-ПАХ»

– Смотрите, – сказал он, закрывая маркер колпачком, – смотрите. Итак, во-первых, рифма, а она здесь («пах» и «пах»), безусловно, есть… Здесь есть Форма, Содержание и даже Второй Смысл. Кто мне скажет какой?..

Ади посмотрел вправо: там взметнулась вверх рука. @chtung (!) стажёр Полина. Девочка из северного города Тихий.

– Я слушаю, – сказал Ади, глядя в её огромные тёмные зрачки.

– Один из смыслов может звучать как «Место, расположенное между ног, источало запах».

– Отлично, – сказал Ади, – все свободны. Полина, пройдёмте в мой кабинет.

Именно Полина спустя неделю вручала Приз За Лучшее Ультракороткое Стихотворение – трудовую книжку с @chtung (!) штампом «принят на работу с такого-то числа». Автор Ибо отрепетированно плакал от счастья перед несколькими фото и видео объективами.

Подводились итоги полуфинала.

Но.

По ряду причин все цифровые и распечатанные версии текстов плюс последние материалы в номер незадолго до отправки в типографию исчезли. Точнее, были уничтожены. Уничтожены в результате Большой Технической Неполадки. Так было указано в официальном обращении @chtung (!) РОССИЯ. Редакция принесла извинения всем. В том числе, Александру Гною и Влaдимиру А?.

С опозданием в 12 часов номер с рассказом-победителем вышел. Лучшим был признан Автор, скрывающийся под ником ОкО оНо. Вернее, первое место поделили между собой ОкО оНо и Автор, скрывающийся под ником Физрук. Но Физрук выбыл в финале.

Тимофей Самохин ака Физрук выпрыгнул из окна своей квартиры, расположенной на последнем этаже 17-ти этажного дома. Неделя после похорон этого человека была не самой лёгкой в карьере Aдольфа Кейля. По истечении этой недели, Ади, стоя рано утром перед зеркалом, обнаружил на своём левом виске три седых волоска.

Вечером, бухая в своём кабинете со Святом, он вдруг сказал в сердцах:

– Да что же это за год-то такой, aaa???

Он вдруг стукнул кулаком по столу и отчётливо скрипнул зубами:

– Бл*дь! Я этой Большой Технической Неполадке, сука, щаз поеду пи*ды дам!!! Нос, бл*дь, откушу!!! Бл*аааадь!!!

Свят молча плеснул ему и себе по полстакана водки.

Большой Технической Неполадкой был Мудислав Сратузнуй. Так и только так отныне было приказано называть бывшего заместителя Глав Реда.

Ади приказал поставить огромный (метр на полтора) постер с изображением Мира у входа в туалет. Все сотрудники и стажёры @chtung (!) РОССИЯ, проходя мимо портрета, отныне должны были плюнуть на увеличенное фото с пропуска и сказать:

– Мудак! – и только потом идти дальше.

Физрук не просто так выпрыгнул из окна. Он предварительно написал короткую, но ёмкую записку и оставил её на видном месте: приклеил скотчем к экрану телевизора в зале. Из записки было ясно, что в смерти своей он винит Aдольфа Кейля. Что Кейль берёт деньги с участников конкурса и что он (Ади Кейль) обманул Тимофея «Физрука» Самохина, выманив у последнего 10 тысяч евро за обещанное Первое Место в Экс Спермо Ментальном [ф] ашизме. Почти сразу стало известно, что Самохин уже семь лет состоит на учёте в Кащенко, а до получения подмосковной прописки – почти столько же состоял в Областной психиатрической лечебнице «Сватово» у себя на родине.

Но нервов Aдольфу Кейлю эта неделя всё равно стоила немалых.

Он пил мелкими глотками свои полстакана водки и видел сквозь прозрачный потолок своего кабинета толстый и большой пенопластовый @chtung (!), висящий на невидимой прочной леске.

Ади, допив водку и ощутил острое желание разбить стакан о стену. Швырнул его со всей силы:

– БАХ!!! – мелкое крошево стекла.

– Правильно,– сказал Свят, доставая точно такой же стакан из ящика стола.

– Где интервью с ОкО оНо? – спросил Ади, прикуривая огрызок сигариллы, торчавший до этого в узком пазу стеклянной пепельницы.

– Морозится, – сказал Свят и бросил в рот маленький крекер.

– Ему гонорар перечислили?

– Ага.

– И что?

Свят777 был опытным спецкором. Других в @chtung (!) не держали.

Он знал, куда был перечислен денежный эквивалент гран-при. Он знал все реквизиты получателя. Его полное имя. Имя, прописанное по такому-то адресу и работающее в «Сватово», специализированной областной психиатрической лечебнице. Свят777 знал Имя и Место работы. Теперь оставалось преодолеть полторы тысячи километров и познакомиться с счастливым обладателем Имени, работы и Гран-При ЭСМ [ф].

– Сватово? – переспросил Ади.

Свят кивнул.

– Ты как? – спросил Ади.

– Я абсолютно не думаю о том же, о чем не думаешь и ты, – ответил ему Свят777.

Трое суток спустя он стоял на пятом этаже девятиэтажного дома, расположенного в полутора тысячах километрах от редакции @chtung (!), и жал на бирюзовую кнопку звонка. Он слышал электрическое его верещание где-то в глубине квартиры. Потом шаги и голос из-за двери:

– Кто там? – голос, выдающий не молодую и не здоровую женщину.

– Мне Влaдислав нужен, – громко сказал Свят.

– А Влaдик на работе, – сказал голос, – а кто его спрашивает?

– Одноклассник, – сказал Свят, высунул язык и прикусил его зубами.

– Это который? – спросили из-за двери.

– Саша, – Свят развернулся и, громко шаркая подошвами, начал спускаться по ступенькам. Бросил через плечо:

– До свидания! – и быстро переместился на этаж ниже.

Через полчаса он зашёл в крохотное кафе на главном, но очень коротком проспекте этого небольшого города. Сидя за одним из двух имеющихся в кафе столов, он съел отбивную и выпил бокал пива. Ещё через полчаса он вышел из такси возле большого розового особняка в 12 км от города. Особняк был обнесён высокой бетонной стеной. По самому верху – колючая проволока. «Областная Психиатрическая Лечебница» – строгая вывеска у входа. Свят, сунув в рот полпачки жвачки, подошёл к вывеске на расстояние вытянутой руки и внимательно рассмотрел каждую букву.

За голубыми воротами – стеклянная будка КПП с сидящим в ней немолодым мужчиной в форме охранника. Свят направился прямо к нему.

– Здравствуйте!

Охранник кивнул.

– Мне бы доктора Сахно увидеть! – Свят старался говорить громче. Стекло, из которого была сделана будка, казалось вдвое толще обычного оконного.

Охранник кивнул и показал пальцем в сторону большого крыльца.

– Там дежурная. Спросите, – произнёс он вдруг неожиданно разборчиво и чётко.

– Спасибо…

Розовый особняк надвигался на него своим широким крыльцом, которое с каждым шагом казалось всё шире и массивнее.

Два дня назад Свят видел это место и примерно пять квадратных километров полей вокруг него на google-вском сайте. Он видел, что строение «Г»– образное, если смотреть на него со спутника. Ещё подумал тогда: «Декабрь. А снега нету».

Зима в этом году не торопилась.

Начало декабря вполне походило на конец октября. Свят видел небольшой парк с рядами деревьев. Скамьи с деревянными спинками. Но никто на скамейках тех не сидел, не гулял по дорожкам и не скрёб землю граблями.

Свят скользнул взглядом по колоннам, лепному карнизу. Оценил форму крыши и ширину окон. Решил, что всё это не имитация. Скорее всего, действительно постройка второй половины девятнадцатого века. В одном из окон – на втором этаже – он увидел мальчика лет десяти. Мальчик стоял и смотрел. Но не на него. Не на Свята. Куда-то. Поверх колючей проволоки на высокой стене.

Двадцать серых ступеней.

Большая дверь на большой же тугой пружине.

Большой холл. Широкая (как в каком-нибудь старом кинотеатре) лестница, ведущая на второй этаж, прямо напротив входа. Пуста.

Медсестра, сидящая за конторкой справа, держит в руке дешёвую одноразовую ручку. Судя по всему она, что-то писала только что в толстой тетради.

Сейчас не пишет. Смотрит.

На Свята.

– Здравствуйте.

– Здравствуйте…

И молчит. Держит одноразовое самопишущее перо в руке, смотрит и молчит.

– Мне бы Влaдислава Сахно увидеть, – сказал наконец Свят, подойдя ближе, – это возможно?

– Как вас представить? – медработник женского пола наконец шевельнулась: захлопнула тетрадь, положила её в ящик стола.

«Гипертрофированное отсутствие полового влечения. Это раз», – произнёс внутри себя Свят.

– Скажите: Око Оно, – проговорил он вслух, делая ударения в «Око» на первый, а в «Оно» на последний слоги.

«Желание нанести увечье. Неважно физическое или душевное. Себе или находящемуся на расстоянии вытянутой руки. Это два», – подумал он. Вслух:

– Так и скажите: Око Оно.

Медсестра, которая, задавая свой последний вопрос, уже тянулась к телефонной трубке, вдруг передумала.

– Хорошо, – сказала она, встала из-за стола, сунула руки в карманы халата, сказала:

– Ждите здесь… – и утопала куда-то в коридор первого этажа. Свят проводил её взглядом до угла.

Мозг его вдруг решил представить себе, как может выглядеть человек по имени Влaдислав Сахно, но Влaдислав Сахно помешал сделать это. Он просто явил себя откуда-то сзaди и возвестил о своём появлении низким:

– Добрый день, – у Свята за спиной.

Свят обернулся.

Доктор Сахно был большим человеком в большом белом халате, с густой чёрной бородой без усов и короткими светлыми волосами на макушке.

«Заткнись!!!» – заорал в свою внутреннюю бездну Свят.

– Здравствуйте! – сказал он, улыбаясь человеку в белом халате и протягивая ему правую ладонь. Доктор Сахно пожал её.

«Ласкал соски круговыми движениями».

– Давайте поговорим.

– Давайте, – согласился Влaдислав.

– Вы Свят777? – человек в белом халате выглядел удивлённым. Он осторожно держал в руках чёрно-белую визитку с лого @chtung (!).

Свят подумал: «Что бы сказал доктор Сахно, если бы знал, что наш разговор записывается?».

– Я Свят777, – сказал он, – но не «вы», а «ты».

– Ты Свят777? – спросил доктор Сахно.

– Я Свят777.

– Прикольно.

«Ой-ёй-ёй-ёй-ёй», – одновременно подумали оба, находящиеся в помещении, человека.

Кабинет доктора Сахно был небольшой комнатой, оклеенной самыми дурацкими обоями из всех, которые Святослав Калмыков встречал в своей жизни. На книжной полке стояли в ряд справочник по судебной психиатрии, книга Экслера, пачка папирос и пачка пипеток.

– А вы, значит, Око Оно? – спросил Свят и посмотрел, наконец, в глаза большому человеку в большом белом халате.

– Упаси Боже, – спокойно проговорил человек почти басом, не выпуская крохотную визитку из своих больших пальцев.

– Вот как? – спросил несколько озадачено Свят. Человек в белом халате молча поклонился.

– Это не вы написали «Про Терпеть Ненавижу»?

– «Про Терпеть Ненавижу» написал не я.

– А кто?

– Око Оно.

– Но вы – не Он? Не Оно?

– Нет.

Свят взял себя за шею под подбородком. Произнёс, глядя собеседнику в центр лба:

– А где он?

– А зачем он вам?

– Я хочу интервьюировать этого человека.

– Это невозможно.

– Почему? – сразу спросил Свят, отпустив своё адамово яблоко. Доктор Сахно аккуратно положил визитку на стол:

– Потому что этот человек не говорит ни на одном из известных человечеству языков.

«Беременную кошку сбила девочка на велосипеде», – подумал Свят.

Его подобрали менты. В Москве. Прямо посреди дня недалеко от станции метро «Белорусская».

Так говорят.

Сначала его приняли жёстко. Думали удолбыш какой-то, напихавший в ноздри говна, но быстро въехали, что клиент не по их части. Во-первых, говорит по нерусски. Во-вторых, явно не в адеквате. Его быстро слили «докторам на дурку».

Там он недолго, но продолжал орать какие-то невразумительные фразы и отпихивал от себя руки медработников. Его быстро успокоили лошaдиной дозой чего-то очень подходящего и придуманного специально для решения подобных проблем.

В этом состоянии его перевезли в ближайшую к его настоящему месту прописки психиатрическую клинику. Ибо был при нём паспорт, в котором было приклеено его фото, и абсолютно точно указано на государственном языке: Ярослав Михаилович Зиганьшин, 1974 года рождения. Проживающий по адресу: город Брянка, Ватутина 7, квартира 4.

Так его сгрузили в Сватово.

Вёл он себя тихо. Постепенно дозы медикаментов снизились до номинальных.

Тут-то Доктор Сахно (ещё год назад гитарист индустриального проекта «МОЗГАNET») его и узнал.

– Ярослав Зиганьшин? – спросил Свят777, изменившись лицом. – ЯR?

Человек в белом халате покивал, улыбаясь углами рта и держа руки за спиной.

Доктор Сахно как-то попросил санитара привести Ярослава Зиганьшина в свой кабинет.

Спустя пять минут пациент сидел на стуле через стол от хозяина кабинета, стула и стола.

Ярослав Зиганьшин был самым известным в Восточной Европе freelance-креативщиком, гением дизайна и продюсером. Если он учавствовал в создании чего-нибудь смешного, смеялись все. Если он хотел, чтобы два миллиона человек заплакали, рыдали четыре.

– Вы же Ярво? ЯR TM? – спросил сидящий в Докторе Сахно лидер гитарист «МОЗГАNET».

Пациент спокойно смотрел на человека в белом халате. На движение его губ.

– Что с вами случилось?

Пациент шевельнулся.

Пациент показал на карандаш, торчащий из канцелярского набора, стоящего на столе. Доктор, помедлив, кивнул.

Пациент взял карандаш правой рукой и указал не заточенным концом его на пачку желтоватой писчей бумаги.

Влад протянул ему два листа.

Не произнёсший ни одного слова человек в больничной пижаме принялся что-то не спеша писать, сильно надавливая на карандаш. Это заняло у него минуты три. За это время он ни разу не оторвал взгляда от чёрного грифеля, выводящего буквы.

Он посмотрел в глаза доктору, протягивая лист с крупными кривыми буквами:

Я С 26 АВГУСТА

СЛЫШУ ВСЁ ВОКРУГ ЗАДОМ НАПЕРЁД

И ГОВОРЮ ТОЖЕ

ЗАДОМ НАПЕРЁД

ЗАПИСКУ ТОЖЕ ПЕРЕПИСАЛ

ЗАДОМ НАПЕРЁД

ps: Я ЯR ДА.

– Что? – спросил Свят. – С двадцать шестого августа какого года?

– Прошлого, – сказал человек в белом халате.

– И как это?.. – Свят сделал неопределённый жест в воздухе. – Ну… Произошло?..

– Он не знает.

– В смысле?

– Утверждает, что проснулся как-то утром и всё уже было ТАК.

– Как?

– Все вокруг него говорят задом наперёд. Все надписи тоже – задом наперёд.

– И это правда?

– Обратное я пока доказать не смог. Я в принципе и не пытался. Я сначала решил, что Ярво устроил какую-то глубокую инсталляцию собственного мозга для демонстрации впоследствии собственному мозгу же.

– А он там ничего специфического не кушал с вечера перед тем замечательным утром?

– Кушал, – покивал доктор Сахно, – на трансовой вечерине под Москвой он кушал «кислого» из пипетки на язык и дорогу «фена» в ноздрю.

– Блин… – сказал после паузы Свят. – Так, а как он о ЭСМ [ф] узнал?

– Я сказал.

– И вы с ним чё… нормально общаетесь?

Доктор Сахно хмыкнул. Достал диктофон из кармана.

«Что подумаю я, когда узнаю о том, что наш разговор записываю не только я?» – подумал Свят. Доктор тряхнул диктофоном:

– Я наговариваю сюда всё, что хочу ему сказать. Сливаю в лэптоп. Переворачиваю в sound forge всё с ног на голову. И даю ему. Потом он наговаривает – sound forge – слушаю я. Быстрее. В смысле, чем шифровать вручную на бумаге…

Свят777 покачал головой, надув одну щёку воздухом и глядя на пачку папирос рядом с книгой Экслера. Сказал после некоторого молчания:

– Это Око Оно, так понимаю, чтоб читалось одинаково с обеих сторон?

Доктор Сахно кивнул:

– И я при этом при всём Код Онхас.

– А я 777 Тявс… – покачал головой Свят и продолжил:

– Так у вас тут, оказывается, интересно.

– А я тебе о чём, – сказал доктор Сахно.

Спустя час они всё ещё находились здесь же, в небольшой комнате с самыми дурацкими обоями на свете. Сидели, разделённые столом, на котором стояла полупустая бутылка с надписью «Арарат». Оба курили сигареты из одной пачки и говорили громким полушёпотом. Если бы их кто-нибудь услышал, то сразу бы понял бы, что оба употребляли алкоголь. Но их никто не слышал.

– Так а чё, это чё вполне реально, Влад, да? – в двадцатый, наверное, раз спросил человек, взявший себе имя Свят777.

– Я тебе говорю: реально. Пропишем неустойчивую психопатию или маниакально-депрессивный психоз в тяжёлой форме. Или сразу оба. Впишем в карту подходящих медикаментов и всё… И в Отделение Пограничных Состояний…

В Отделении Пограничных Состояний вот уже пять лет практически безвылазно обитал любопытный человек.

По паспорту его звали Сергеем Полянским.

В Сватово его называли Полдетки.

Полдетки был любопытным. Ему многое было любопытно. Поэтому он кушал «тарен» из противо-рaдиационных аптечек, украденных им из городского бомбоубежища. Ел мускатный орех. Втыкал в вены шприцы с «калипсолом». Однажды он узнал, что у одного из «кактусистов» города Луганска есть кактус-пейот. Он даже не поверил сначала. Но человек, сообщивший эту новость, никогда ранее не врал Сергею Полянскому. Это был друг детства Вася Поздняков.

Человеком, у которого рос пейот, был отчим Васи.

Отчим выращивал кактусы, менялся ими с другими «кактусистами» и проводил с этими колючими растениями больше времени, чем с Васиной мамой.

И вот у него-то был небольшой пейот.

Похожий размерами на слегка приплюснутое крупное яблоко.

И у этого кактуса, словно нарыв, торчала на покатом боку «детка». Отросток. Такими кактусы размножаются. И Вася, много читавший и слышавший от людей всякое, решил эту детку у отчима вымутить, во что бы то ни стало.

Но как?

И он придумал.

Однажды он привёл домой молодого человека с большой сумкой.

– Папа, – сказал Василий, – это мой друг Сергей. Он очень любит кактусы, но очень мало знает о них. Ты можешь ему рассказать?

Сергей достал из сумки два горшка с двумя маленькими кактусами, купленными за день до этого на рынке.

Они разводили отчима больше года.

Больше года Сергей два раза в неделю приходил и ковырялся в земле вместе с этим немолодым странным человеком, за которого после смерти отца вышла Васина мать. Биологический папа называл Васю:

– Васо Дзешвили! – и нажав обычно указательным пальцем на Васин нос, говорил громко:

– Би-Бииип-Стоп-Поехали!

А потом умер.

Отчим называл Васю Васей.

Вася его (по просьбе матери) – папой.

Папа 2 попросил жену переложить ребёнка спать на диван в зал.

Теперь в Васиной комнате жили кактусы.

Вася ненавидел кактусы, пока не достиг призывного возраста и не узнал, что означает надпись на горшке «LOPHOPHORA WILLIAMSI».

И они разводили отчима с Серым без малого тринадцать месяцев.

А отчим всё это время думал о себе как об Учителе.

Как о Человеке, передающем Знание.

Он видел благодарный блеск в глазах Ученика и тысячу других признаков, означающих, что Учитель разжёг в нём огонь страсти. Огонь любви к кактусам. В общем, много чего он видел. Чего ему хотелось, то и видел. Напридумывал себе Ученика и верил в него. Поэтому когда он поверил в Учителя и Ученика окончательно, во всяком случае, молодые подонки решили, что уже достаточно, Сергей попросил у отчима Детку Пейота.

И получил её.

Они не знали никого, кто хотя бы слышал о том, что дальний-знакомый-двоюродного-брата-знает-чувака-который-ел-пейот.

Они знали, что пейот вроде бы едят.

Они разрезали детку напополам и съели. Ровно по полдетки каждый.

Деревья, окружавшие поляну, на которой они сидели, слегка шевелили листвой. Где-то вдалеке ритмично и низко тарахтел трёхкилометровый товарняк в сторону Белгорода.

Или в абсолютно идентичных половинках детки были два абсолютно противоположных заряда, или они, получив каждый свою половинку билета, постучались в двери разного цвета.

Василий Поздняков уже восемь лет как зовётся Иеромонахом Тихоном и живёт безвыездно в мужском монастыре под Светлогорском.

Сергей Полянский – тоже практически безвыездно – обитает в областной психиатрической лечебнице «Сватово». И все зовут его здесь Подетки.

Призывники, бывшие очень упорными в симуляции неустойчивой психопатии и ряда других популярных болезней, ненадолго оказывались в Сватово. И потом, рассказывая где-нибудь у себя во дворе о «дурке», обязательно упоминали Полдетки.

Полдетки был достопримечательностью Сватово.

Но не единственной. Были здесь ещё Сварщик, Илья Глухонемой и ещё парочка персонажей.

В этом году до освидетельствования в «областную» с военкоматовскими направлениями в руках добрались трое: Толик с украино-испанской фамилией Фломенко, Саня Величко и панк из города Дебальцево, который всех просил называть его Насосом.

Насос оказался в Сватово целенаправленно. Очевидно, в самом начале своего пути намереваясь попасть именно сюда. Его жизненный курс был проложен по одной весьма популярной карте области и очень часто топографически и ментально совпадал с жизненным циклом Полдетки. Травой они тарились на одних и тех же прибитых плантарях, в одно и то же практически время: в «сезон». У них были похожие интересы, оба любили сгущёнку и однажды даже одновременно слэмовали на концерте «Пи$$тонов» в Луганске.

В Сватово они оказались почти одновременно.

За неделю до этого события на какой-то хардкорной пьянке со страшными блядями кто-то без мозга (впрочем, как и всё отмороженное окружение Насоса) дал ему упаковку таблеток и сказал, что Будет Интересно. Если употребить четыре штуки после «синьки». Насос взял таблетки, приехал домой и съел всю пачку, запив батлом пива.

Шестнадцать таблеток.

Он, не дождавшись никаких даже отдалённых симптомов «прихода», тупо заснул.

И проснулся.

На его кровати, в его комнате сидел человек в чёрном. С длинными чёрными волосами. Человек сидел и молча смотрел на Насоса, который спал в растянутой футболке «Diesel Shark».

Чувак не ответил ни на один из вопросов Насоса.

Потом Насос подумал, что вопросов он и не задавал никаких. Наверное.

Тут Насос понял, что кто-то давно легонько и настойчиво стучит в окно. Он обернулся. Потом подошёл к подоконнику. Там, за окном, был балкон. На нём стояли люди и смотрели на него ничего не выражающими глазами. Насос был уверен, что стоящие на балконе людьми только притворяются.

Он обнаружил, что за каждым окном его квартиры – балконы. И там стоят существа, похожие на людей, и смотрят на него. Он не спал трое суток, бродя из комнаты в комнату и пытаясь заговорить с ними. Но никто с ним в разговор не вступал. Утром четвёртого дня он наголо побрился одноразовой бритвой, выкрасил свою козлячью бороду в чёрный цвет, выжег на лбу перевёрнутый крест и вышел на улицу уверенной походкой человека, знающего куда идёт.

В его небольшом городе был небольшой частный лицей. Директором этого учреждения работала женщина в возрасте и не совсем в себе. Из Свидетелей Гербалайфа она как-то незаметно перетекла в Свидетели Иеговы, да там и осталась.

Насос тем утром, не останавливаясь, прошёл через приёмную прямо в её кабинет. Не спрашивая разрешения, он присел напротив директрисы и произнёс строго:

– Нам нравится, КАК вы делаете ТО, ЧТО делаете. Продолжайте в том же духе.

Встал и ушёл в полной тишине.

Через два дня он был в Сватово.

Он до сих пор непрерывно улыбался. Даже когда ел в столовой. Это мешало есть, и от этого он улыбался ещё шире.

Толя Фломенко и Саня Величко старались сесть так, чтобы не видеть, как изо рта Насоса выпадают недожёванные макароны по-флотски.

Фломик и Великан разговаривали, просматривая газету с телепрограммой на неделю:

– «Новые приключения Тарзана»… Что там нового можно показать про Тарзана?.. Он что, с другой стороны леса выскочит, что ли?.

– А чё по Первому?

– По Первому Катя Андреева в «новостях» вечером…

– Она тебе нравится?

– Как тёлка?

– Нет, мля, как ведущая!

– Ну ничё так…

– Я её с распущенными волосами видел, ей ваще не идёт…

Сидящий напротив них Полдетки, вытянув шею, пытался заглянуть в газету. Он видел перевёрнутые строчки текстов и фотографии, люди на которых были изображены вверх ногами. Он слушал, о чём говорят рядом с ним:

– О! Смотри! «Пароль Рыба-Меч» завтра! Ништяк!

– А чё за фильм?

– Ты чё??? Не видел??? С Траволтой!!!

Фломик толкнул Саню Великана ногой под столом.

Полдетки сидел, открыв рот и огромными своими глазами уставившись в газету. Потом он понял, что сидящие напротив перестали разговаривать. Он перевёл свой взгляд и увидел, что оба смотрят на него.

– Эй, ты! – сказал светленький. – Ты смотрел фильм «Пароль Рыба-Меч»?

Подетки молча взирал на говорящего.

– Эй, ты,… дебил! Чё молчишь?

– Я не дебил, – сказал вдруг Полдетки, – я рыба.

– Кто ты? – спросил тёмненький. – Рыба?

– Ага!.. – давясь смехом, просипел Великан. – Он Рыба-Дебил!

– ХА! ХА! ХА!!! – чуть не заорали они во весь голос, но тут же вспомнили, где находятся.

– Гипертрофированное отсутствие полового влечения, это раз… – произнёс вдруг Полдетки вполголоса. В этот самый момент Толя Фломенко и Саня Величко увидели новенького.

Телефон в кармане Ади Кейля завибрировал ровно в 19.05.

Он достал свою трубу, исторгающую «Rammstein», и посмотрел на экран. Приложил телефон к уху. Сотрудники, находящиеся в пределах слышимости, разобрали следующее:

– Да.

Пауза. Слушает, что ему говорит кто-то на другом конце линии.

– Ещё раз, только помедленнее.

Пауза.

– Ты что, пил?

…………………..

– Да, я понял. А смысл?

…………………….

– Надолго?

………………………..

– С фото? Точно?

…………………………….

– Давай.

Новенький сел рядом с Насосом.

– Что? – спросил Толя Фломик.

– Я не рыба, – повторил Подетки, – я, конечно же, пошутил.

– Слушай! – сказал, обращаясь к нему, Саня Великан. – А вот если бы три твоих желания могли бы исполниться, ты бы что загадал, а?

– Я? – Полдетки ткнул себя указательным пальцем в грудь.

– Да.

Полдетки поджал губы и посмотрел в потолок. Потом сказал:

– Я бы хотел проснуться чуть раньше своего тела, на цыпочках прократься к зеркалу и посмотреть на себя такого, какой я есть на самом деле. Если я есть на самом деле.

Саня Великан посмотрел на Толяна. Тот показал большой палец.

– Ещё я хотел бы, чтобы была краска такого цвета, как небо без облаков летом вечером.

Саня Великан посмотрел на Толяна. Тот показал два больших пальца.

– А третье? – спросил Великан.

– А третьего нету… – пожал плечами Полдетки. – У меня только два.

– Ты вот так вот специально делаешь, да? – спросил Толя.

– Как? – Полдетки почесал своё тело где-то в районе солнечного сплетения.

– Ну вот ведёшь себя так.

В этот момент Сварщик, находящийся через два стола от Толика, Великана и Полдетки, вскочил и сильно ударил сидящего рядом с ним персонажа локтем в лицо.

– Нет. Третье есть, – сказал Полдетки, – я хочу обладать таким зрением, чтобы видеть звёзды при свете дня.

Свят опрокинул в себя третью рюмку водки и с неторопливостью хорошо выпившего человека стал выбираться из-за столика. Бармен краем глаза следил за этим процессом. Свят протопал мимо накрытого чехлом рояля и через несколько секунд закрыл за собой дверь туалета. Задвинул крохотный засов из нержавейки. Посмотрел на себя в зеркало. Умылся холодной водой. Оторвал охапку бумажных полотенец и сунул в эту охапку лицо. Постоял так какое-то время. Затем швырнул мокрую бумагу в ведро и достал мобильник. Быстро нашёл нужный номер. Гудок. Ещё один. Ещё один.

– Алё, это я. Короче наш Око Оно – это доктор из психушки. Но пишет не он. То есть. Да… Он придумал псевдоним, а пишет один псих. Причём пишет задом наперёд. А доктор переворачивает, читает, подписывает Око Оно и шлёт нам.

– Ещё раз. Только помедленнее, – сказал голос на том конце линии.

– Ну наш Око Оно, он пациент дурдома. И он же – доктор в этом же дурдоме. То есть псих пишет, а доктор обзывает это Око Оно и высылает на конкурс. Доктор такой… вменяемый чувак. Может устроить интервью с тем психом. Короче, говорит, хоть неделю там живи. Тоже, как псих, типа. Ну областная «дура», прикинь, какие там персонажи??? А когда ты узнаешь, кто такой тот псих, ты просто оху…

– Ты что, пил?

– Я тебе говорю: интервью с Око Оно! Это же два человека! Псих и Доктор… Прикинь, что я из этого выжму??? А там же ещё куча просто инопланетян внутри, а?! Я там на неделю впишусь для начала…

– Да, я понял, – сказал голос в трубке, – а смысл?

– Блин! Неделя в дурдоме с Око Оно! Спецкорр @chtung (!) под видом больного втёрся в социум. Ну? Ади? Я как ещё должен описать? Дурдом. И я в нём – Я! Ади?

– Надолго? – спросила трубка.

– Неделя – максимум. Доктор вписывает меня в палату с призывниками. Потому что они тут самые более-менее вменяемые. У меня будет карта с диагнозом… медикаменты пропишут… На самом деле, вощ-та мне будут давать пустышки… Ну типа, placebo… Короче, доктор только знает и одна медсестра… Вот… У меня с собой Литл Факин Фото Ган, так что огромный текст с фото – в следующий номер, стопудово.

– С фото? – спросила трубка. – Точно?

– Стопудово! Завтра уже хочу влиться в, хе-хе… коллектив… Звонить буду, когда доктор меня к себе в кабинет позовёт. А он меня обещает каждый день на часик к себе приводить… Вот… Ну в общем, вот так вот… Ладно. Звякну позже ещё… Давай…

– Давай, – сказал голос в трубке.

Свят сунул мобилу в карман. Полез в другой.

Достал предмет размером с пальчиковую батарейку. Сожми кулак – и не углядишь в нём этот чёрный цилиндрик.

Невероятная японская технология поместила в эту пальчиковую батарейку 12.0 мегапикселей и 64 GB памяти. Эта штука без всякой вспышки могла запросто делать разборчивые снимки в полутёмных помещениях и писать километры звука. И запросто помещалась в сжатом кулаке пятиклассника.

Это была самая дорогая – в любых эквивалентах – вещь Свята.

* * *

– Короче, лежали мы с Фломиком в Сватово. Плотно косили… Чтоб весной уже или летом военник получить. Вот… Там же шиздос в Сватово… Такие пассажиры!.. Пол жизни под «Сибазоном» и «Аминазином». Да. Не все… Но есть и такие… Мне? Мне надолго, мля, запомнится новогодний утренник! ХА! ХА! ХА! Прикинь, у них там на втором этаже есть такой общий холл. В смысле, с женским отделением общий. Вот. Его раз в год открывают. И впускают туда под присмотром персонала пациентов обоих полов. Мляааа!.. Это означает шиздооос!.. Это там тёти и дяди с ВОТ ТАКИМИ ВОТ тараканами в голове, прикинь, вместе пьют чай с тортом, а потом ТАНЦУЮТ! Прикинь??? Вот это, мля, жесть!.. Там одна пассажирка (просто шиздос, какая толстая тётка) смотрела на свою подружку. А та – маленькая такая. Страшная, как та толстая. И такая дрыгает во все стороны руками и ногами. Как будто у неё приступ. А толстуха приседает, улыбается и восторженно на неё смотрит… Да, хы-гы!.. А музыка, прикинь, реально с винила! Да! Там старый такой проигрыватель «Школьник 7М»… В чемодане с динамиком! И пластинок штук десять!.. И всё ЭТО ещё играет, прикинь???!!! Вот… Ваще я тебе говорю, выглядит всё это, как тщательно спланированное безумие. Прикольно, да? Не мои слова. Свят придумал. Про безумие в смысле… Это чувак с нами в палате лежал. Я с Фломиком, Насос, Полдетки и Свята к нам поселили. Такой… прикольный… Тип. Я вообще сначала не знал, чё там у него за диагноз. Да и пох. У нас с Фломиком тоже там, хе-ге-ге, с диагнозом всё в поряде… В общем этот Свят с нами лежал в палате. Такой себе по виду лет на пять старше. Оказалось, на пятнадцать. Я сам охренел. Ну вот он лежал с нами в палате. Мы его спросили, чё он тут делает. Он говорит:

– Пишу книгу «Как подавить волю женщины за 10 дней, сделать из неё секс-зомби и помыкать ей согласно своим прихотям».

И улыбается. Ну в Сватово многие улыбаются. Насос вон. Или Коля Мафия. Я там тоже улыбался иногда… Есть такие колёсики-пилюльки. Они в стандартный комплект медикаментов пациента Сватово входят… Как аскорбинки… Все их или только что пропили, или пьют, или будут пить со следующей недели. Нас с Фломиком реально пугал там только один чувак. Мля, и ему реально было всего десять где-то лет. Примерно. Потому что точнее его возраст узнать было нельзя. Ну потому что этот мальчик вообще говорить не мог. А дело, короче, было так: делали Алчевские менты шмон по подвалам. Короче, ловят группу детей бомжей. Такие человек семь малолеток с собаками двумя здоровенными… Вот… Один малый с этими двумя псинами свалил… Ну псины на Ментов бросились, а один шкет – вообще малой – за ними. Все как-то растерялись. Ну и хопчик – и нет собак с малым… В общем, остальных менты повязали и повезли фоткать и всё такое. А один из этих деток – вообще какой-то невменяемый. Сидит, короче, в кучу собраться никак не может. В смысле: глаза в разные стороны, сопли к носу присохли – вонючий, невменяемый бомж. Только маленький. Менты думали, что он удолбаный. Ну думали, типа клея навохался и зажигает где-то с Гарри Потером в волшебной стране… Пока его тело здесь, в Алчевском ГОВД, принимают. Вот. А дети-бомжи говорят: ни фига. Он клей не вохает. Он сразу такой был.

Менты. Как сразу? В смысле?

Дети. В смысле, мы его в прошлом подвале нашли. Неделю назад. Нас из позапрошлого подвала выгнали – мы в прошлый пришли. А там этот сидит. И молчит. Говорит только: «Гы-гы, мыа-мыа» и такое же непонятное. Ну мы, когда с прошлого подвала уходили в новый, мы его с собой взяли. А в новом нас вы поймали.

Менты почесали репы. Позвонили по телефону.

Теперь этот чувак в Сватово.

Он реально пугал нас с Толяном Фломиком.

У него ВООБЩЕ (!) нет смысла в глазах. ВООБЩЕ. Даже искры разума нет у человека в глазах. При этом он агрессивный такой… Если чё-то не нравится, его два стокилограммовых санитара еле скручивают. Вот… Так он, короче, вообще ни на что мог не реагировать сутками… А Свят – это тот чувак, который с нами в палате лежал, он, прикинь, нашёл одну кнопку, которой этот мальчик включался. Это так сам Свят, короче, придумал. Он говорил, что роется в инструкции по применению к этому Мальчику Из Подвала… Прикольный, короче, чувак… Свят в смысле… Вот он однажды говорит громко в общем коридоре:

– Машина!

А народу полно как раз. Все на обед собираются. И вот Свят:

– Машина!

И этот Мальчик вдруг подбегает к окну и начинает в него выглядывать. И сам кричит:

– Махына! Махына!

Вот такую вот Свят в нём кнопку нашёл. А на новогоднем утреннике он тоже был, короче… Смотрю я сижу на психов этих… А там, в Сватово, тёлочка одна лежит офигенная. Говорят, препод с Горловского иняза. Мля, молодая такая, симпотная… Колёс каких-то нажралась, когда суицидом хотела… Ну в общем, спасли её… И лежала она как раз тогда в Сватово. Вот. Сижу, как раз на неё смотрю. И Фломик меня коленом под столом толкает. Я ему:

– Чё?

Он мне на ухо тихо:

– Свят, короче, всё это фоткает!

Вот это, в тот день я подумал, что колеса, которые нам дают, нужно прятать под язык, а потом выплёвывать. Я подумал, что Толян уже загоняться стал. А щаз – я уже знаю, что Свят это реально фоткал. Он, прикинь, журналист из @chtung (!). Знаешь такой журнал?.. Вот… А я до этого даже не знал, что такой есть… Вот… Свят, оказывается, был журналист. У него, в натуре, был с собой такой маааленький, мля, премаааленький фотик с диктофоном. Это он в дурдоме под видом психа, короче, лежал. Там, в Сватово, какой-то писатель лечился… Он какой-то литературный конкурс выиграл, не выходя из психбольницы… Литературный, да… И вообще, был известный чувак. Этот псих, короче. Ярик его зовут. Точно! Вот! И Свят решил у него интервью взять. И ваще там о дурдоме чё-то написать. Вот. Договорился он с доктором. Типа полежит с недельку под его присмотром. Говорят, штукарь зелени за это вкинул, но это так… Не точно известно. В общем, ложится Свят в Сватово. В нашу палату. Накурил нас как-то с Толяном каким-то жёлтым индийским дубасом. Нормальная такая штука… Вот, а сам он долбил, наверное, каждый день точно. Его каждый день к себе доктор Сахно вызывал. И он по часу (когда и по два) висел у доктора в кабинете. Они там конины выпивали по двестиписят в одно лицо. Там же он долбил три точки индийца, возвращался в палату и убитый в жопу разговаривал с Полдеткой. Когда он нас накурил, я тоже въехал в этот прикол. А он же оказывается, всё это ещё и писал на диктофон, прикинь? И сливал каждый день доктору в лэптоп… Вот… Но Полдетки же иногда, в натуре, выдавал. Свят его спросил как-то о времени. Тот:

– Время? Что такое это ВРЕМЯ? Если ты думаешь, что Оно вокруг тебя, что есть Прошлое, Настоящее и Будущее, ты ошибаешься. Нет его. Оно существует только в твоей голове. Потому что Его не было, пока Человечество само Его себе не придумало. Солнце вставало и сaдилось, когда ему самому хотелось, и никогда не задумывалось «во сколько». Оно сaдится и «за сколько»… Люди придумали ВРЕМЯ. И разделили эту эфемерную субстанцию на секунды, минуты, годы, столетия. Люди мечтают о Машине Времени, не понимая, что её быть просто не может. Некуда возвращаться. Нечего обгонять. Нет петлей и прямых. Есть Бесконечность. Возможно, есть Параллели. Отчёт идёт от Бесконечности к Нулю? От Нуля к Бесконечности?..

Полдетки.

Он мог выдать получасовую лекцию о ВРЕМЕНИ. А мог те же полчаса слюнявить твоё ухо и мычать что-то о том, что он нашёл ИХ ошибку. О том, что ОНИ хорошо маскируются, но в одном прокололись: берёзовый сок!

Он спрашивал: видели ли вы берёзу?

Он просил объяснить: из чего там делают сок?

– У яблони и груши – понятно, а у берёзы? А? Видите! – говорил Полдетки. – И у НИХ спустя рукава кое-кто к своим обязанностям относится! И у НИХ недочёты бывают!..

Свят сказал ему, что берёзовый сок берут прямо из дерева. Полдетки сделал вид, что поверил. Потом очень долго старался не встречаться со Святом глазами.

Святу понравилось всё.

Отсутствие дверей в палатах.

Косяки с ввинченными в них новыми отвесами были. А самих дверей – нет. Наличие этих отвесов наводило Свята на мысль о наличии же (где-то в специальной комнате) дверей. Когда прозвучит Сигнал, персонал больницы сгонит всех пациентов в палаты, притащит откуда-нибудь из подвала Эти Двери, запрёт всех и уйдёт. Персонал.

– А прикиньте, что будет дальше? – тихо говорил после отбоя Свят Насосу. Фломик и Великан хихикали. Насос пугался.

Святу понравилось всё.

И доктор Сахно тоже. Как экзеипляр.

Доктор был слишком Большим и слишком Умным. Свят испытывал к нему симпатию. Он просыпался утром вместе со всеми психами под звуки рaдио. Шёл в туалет. Выкуривал сигарету. Умывался. Шёл завтракать. Ел не очень вкусную, но чистую (во всех смыслах слова) еду. Доктор Сахно рассказал как-то, что вся земля в рaдиусе трёх километров – это посевы, принадлежащие Сватово. Это еда, которую психи выращивают сами для себя. Это экологически чистая еда. Полученная информация Свята скорее напугала. И он с радостным ужасом поглощал тушеную капусту и морковные котлеты. Потом примерно два часа валялся на кровати. Потом его вызывали к доктору Сахно. Свят заходил в кабинет. Доктор закрывался изнутри. Свят брал себя за голову обеими руками и беззвучно хохотал секунд десять. Потом доктор доставал из тумбочки бутылку коньяка, из чемодана – пакет с бутербродами и термос с супом. Они быстро выпивали по первой, и Свят хлебал ложкой прямо из термоса. Говорил негромко:

– Ярво вчера рассказал Ту Историю. Что случилось За День До.

– Прогресс. Ты второй человек, с которым он согласился общаться.

– Дык! Чьи рекомендации, доктор?

Доктор Сахно улыбался.

Он был симпатичен Святу. Свят был приятно удивлён, что в глубокой провинции жил такой человек, с таким чувством юмора.

Итак. Свят просыпался. Завтракал. Валялся на кровати или экспериментировал с мозгом ближайшего к нему психа. Потом шёл в кабинет доктора Сахно. Там они обедали, «долбили», пили коньяк, занимались «техническими вопросами». Свят готовил сигарету для утреннего «перекура». Сливал в докторскую «буку» содержимое диктофона. На третий день Влад Сахно достал из шкафа древний – придревний настольный хоккей.

– Ну ни фига себе! – совершенно искренне сказал Свят. – Я такой лет двадцать уже не видел!

– А это, прикинь, мой, – сообщил доктор, – мне его в третьем классе подарили.

– Ни фига себе! – повторил Свят.

Они играли больше часа.

Доктор разрешил не выключать диктофон. Рассказал, как на последнем курсе в Луганском Мед Институте, таскал хоккей с собой на практику. Устраивал командные чемпионаты. В финал вышли New Фащевка Рейнджерс из «реанимации» и Марковка Кэпитолс из «травмы»…

Свят записывал у доктора Сахно в кабинете «перевёрнутый» вопрос. Потом позже совал малюсенький наушник в ухо Ярику. Тот молча внимал. Потом наговаривал в диктофон. На следующий день в обеденное время Свят выслушивал расшифрованный ответ.

Ярво на самом деле говорил задом наперёд.

Слышал и читал всё вокруг задом наперёд.

– Это единственное, что изменилось для него в этом мире, – сказал как-то доктор.

«Фуяссе единственное!» – подумал тогда Свят.

И однажды Свят услышал, что же было За День До.

В прошлом августе Ярик поехал на трансовую вечерину. Куда-то в Подмосковье. Всё party – в лесу за какой-то деревней, в бывшем пионерлагере. Музыка в поряде. Особи человеческой расы дружелюбные. Ярво встретил там DJ Ди-Джея и закапал себе из пипетки за язык «кислого». И идёт он после этого по тропинке и встречает чувака. А чувак, такой, одет просто. Как местные. Штаны-рубашка. Ботинки какие-то… В общем, хочет его Ярик обойти. А тот ухмыляется, замедляет ход и становится так, что не обойти его никак. Хотел Ярик его спросить о чём-то, а чувак вдруг и говорит:

– Чё, смелый, да?

– Что? – не понял Ярво.

– Смелый, видно, – продолжил чувак, – а не боишься, что твоё тело займут, пока трипуешь? А то тут таких, как я, много по лесу сейчас бродит.

– А ты кто? – спросил его Ярик.

– Я-то? Я известно кто. Я…

Доктору Сахно тоже нравилась эта история.

Ярик очнулся под кустом, прямо в центре OPEN AIR. Вышел на трассу и поймал тачку. Через два часа выпил у себя на кухне упаковку ледяного «Хайнекен». Утром проснулся, и Всё Вокруг Было ТАК. И не изменилось по сегодняшний день.

– Ты знаешь, чё он мне ещё рассказал? – Свят сидел напротив доктора. – Чё ему тот чувак в глюке рассказал?

– Я знаю, – сказал доктор Сахно, – у нас с тобой небольшой trouble.

– Это какой? – спросил Свят. Доктор почесал щёку. Сказал уверенно:

– В общем, мне нужно исчезнуть на неделю.

Свят поднял брови. Доктор продолжил

– На неделю – максимум. Меня шеф на конференцию в Питер посылает. Отмазаться нереально. Он сам ехать не хочет, а другого некого, кроме меня. Правда.

Свят нахмурился.

– Ты можешь прямо сейчас собраться и со мной уйти.

– А могу я пару дней ещё тут побыть? Галина Семёновна же в курсе.

– Пару дней не получится. Выписать тебя смогу только я. Если лежать, то всю неделю. Пока я не вернусь.

Свят кивнул:

– Давай.

– Будешь лежать неделю?

– Буду.

– Ну ладно…

***

Святослав Калмыков никогда не слышал о человеке по имени Андрей Пашутин.

А между тем, этот человек, дожив до шестнадцатилетнего возраста, очень неожиданно подкорректировал жизненный план Святослава.

В тот день, когда Андрюхе Пашутину исполнилось шестнадцать, он купил в магазине бутылку водки и выпил половину в ближайшем подъезде прямо из горлышка. Остатки он вылил в большой пластиковый стакан из под колы. С крышкой и соломинкой торчащей прямо из этой крышки. И пошёл по городу. Втягивая постепенно леденеющую водку сквозь соломинку в гортань. Он дошёл до конечной остановки троллейбуса, развернулся и пошёл обратно. Остановился отлить и увидел, как белобрысый мужик оставил машину заведённой (чтоб не остыла на морозе), а сам забежал в какое-то учреждение. Вроде ЖЭКа.

Андрюха допил водку одним большим глотком. Он сел в машину, разогнался и возле городского стaдиона сбил женщину. Женщине было сорок лет. Документы были при ней. Поэтому её родные уже через сорок минут знали, что она лежит в реанимации. В коме.

На работе об этом узнали утром. Срочно отозвали из отпуска сменщицу – Светлану Николаевну Волошину. Благо, та гостила в соседней области у однокурсницы. Через день она уже шла по коридору с папкой в руках.

Доктор Сахно был на конференции. Галина Семёновна в коме. Но Светлана Николаевна не особо переживала. В помощь ей обещали дать на неделю доктора из областного центра. «Так что справимся», – думала она. В принципе всё шло нормально. Но один из новеньких – Калмыков – отказался сегодня пить лекарства. Спрашивал, где Галина Семёновна. Чтоб его не расстраивать, сказали, что она на свадьбе.

– Это в среду-то? – напряжённо спросил пациент.

– В среду, – сказали ему, – пейте лекарства.

В его карте был весьма внушительный список препаратов. Весьма серьёзных препаратов.

Свят сам уже слабо помнил, что они там с доктором Сахно, смеясь, вписывали в его ненастоящую карту. Он вдруг вспомнил, что диагноз они придумали после полутора бутылок коньяка. Он вспомнил перечень прописанных ему медикаментов. Свят понял, что ему не смешно.

Доктор Бахилов только зашёл в здание лечебницы, только поздоровался с персоналом, только-только снял тёплое пальто и шапку. Он собирался выпить чаю. В дверь постучали.

– Да! – сказал он.

– С вами хочет поговорить один из пациентов… – медсестра всунула себя из коридора по плечи. – Говорит срочно.

– Вот прям срочно?! – доктор посмотрел на электрический чайник в углу. «Обои ужас», – подумал он. Сказал медсестре:

– Давайте, через полчасика.

Светлана Николаевна кивнула. Сунула себя в щель двери обратно. Щёлкнула язычком замка.

Доктор Бахилов достал из своей сумки кружку, пачку чая. Набрал воды в белый литровый электрочайник с Phillips на борту, в углу кабинета была небольшая эмалированная раковина с размеренно капающим краном. Доктор нажал на кнопку. Чайник заурчал.

Спустя десять минут он выпил чёрного чаю с сахаром. Нашёл пепельницу на подоконнике. Выкурил половину сигареты. Снял трубку внутреннего телефона, сказал в неё:

– Пациента, который хотел говорить со мной, пригласите, пожалуйста. И бумаги его принесите тоже. Спасибо.

Доктор Бахилов сел за стол.

Менее чем через пять минут Свят сидел прямо напротив доктора.

– Так как, говорите, зовут главного редактора? – спросил Андрей Бахилов, выслушав длиннющую тираду пациента.

– Ади Кейль! – ответил тот.– Aдольф!

– Не Гитлер? Точно? – спросил доктор с тем же выражением.

Свят два раза хлопнул ресницами.

– Что? – спросил напряжённо.

– Я говорю, не кажется ли вам история про журналиста, проникшего в психиатрическую клинику, чтобы взять интервью у психа, притворившегося писателем, не совсем правдоподобной. Вас не за такие же истории Влaдислав Влaдимирович во вторую палату определил?

– Да у него в сейфе же моё удостоверение и диски! – нервно сказал Свят, ткнув пальцем в серый железный шкаф с треугольной скважиной под хитрый ключ.

– Что за диски? – спросил доктор, дружелюбно глядя на Свята поверх очков.

– Мы на них информацию сливали… фото и с диктофона…

– У вас с собой здесь, в больнице, фотоаппарат и диктофон? – оживился доктор.

– Да! – возбуждённо сказал Свят.

– А можно взглянуть? – доктор Бахилов снял очки и положил их в нагрудный карман. Свят понял, что волшебные стёкла очков очень сильно смягчают серый лёд глаз человека в белом халате. Без очков взгляд доктора Бахилова не выглядел участливым. Свят взялся одной рукой за голову.

– У меня его ночью украли, – сказал он.

– Фотоаппарат или диктофон? – доктор в третий раз с начала беседы посмотрел в карту больного.

– Оба, – сказал Свят тихо.

Доктор молча смотрел в бумаги.

Свят хотел что-то сказать. Даже открыл рот. И тут человек в белом халате поднял свои серые ледышки и приморозил к ним зрачки Свята. Так, с открытым ртом, он выслушал следующее:

– Здесь, в вашей карте, рукой доктора Сахно написано, что вследствие сильной черепно-мозговой травмы, полученной год назад, у вас развился органический шизоморфный психоз с эпизодами спутанности сознания. Я очень хорошо знаю подчерк доктора Сахно. И самого доктора Сахно, если уж на то пошло. Я на сто процентов уверен, что Влaдислав Влaдимирович смеха рaди не станет выписывать такие лекарства, как Галапиридол, Циклодол, Аминазин и Сибазон. И всё это подтверждено в журнале Галины Семеновны. В нём сказано, что все прописанные медикаменты вам выдавались. И что вы их все принимали в течение недели без проблем. Можете внятно объяснить, почему вы не желаете принимать их сейчас? Без журналистов и диктофонов?

– Где Галина Семёновна? – нервно спросил пациент.

Через пять минут двое санитаров волокли его по коридору. Святослав Калмыков хватал воздух ртом после удара в солнечное сплетение.

У доктора Бахилова вчера после полуночи прорвало трубу, и он полночи ползал на коленях, собирая воду своим банным полотенцем. Утром он узнал, что вместо обычного трудового дня в двух остановках трамвая от собственного дома ему предстоит ехать в Сватово. За полсотни километров от города. Через сорок минут после того, как он переступил порог клиники, на него с кулаками набросился пациент, желавший перед этим с доктором говорить. Причём, срочно. У доктора Бахилова в это утро в организме было очень мало позитива.

Он приказал сделать больному, вообразившему себя журналистом, быструю нейролиптизацию. Калмыкову каждые полчаса вводили кубик Клопиксол-Акуфаза для купировки психоза. И через сутки он был овощем. Новые соседи по новой палате равнодушно наблюдали все сопутствующие «Клопиксолу по схеме» побочные эффекты: мышечные судороги, закатывающиеся глаза, скованность и глубокую апатию.

Соседями по палате у Свята теперь были Сварщик и Глухонемой Илья.

Илья лежал по психушкам с самого детства.

А про Сварщика рассказывали, что он до этого был военным, а потом научился по учебнику для ПТУ и собрал себе самодельный аппарат для электросварки. И научился им варить. Говорят, он купил «Камаз» ворованных электродов и стал практиковаться недалеко от заброшенной общаги железобетонного завода. Говорят, он так увлёкся, что полностью «переварил» всю систему отопления в пятиэтажном здании, отремонтировал мини-котельную и стал в общежитии жить. Говорят, что в Сватово он пролежит ещё пару месяцев, а потом его всё-таки выпустят…

Свят обнаружил себя через неопределённое количество дней в незнакомой комнате.

Незнакомая немолодая женщина сидела возле кровати. На кровати лежал сам Свят. В руках у женщины дымилась пиала с бульоном.

– Влaдик! – сказала она, увидев, что Свят открыл глаза.

Шаги в коридоре.

Лежащий в кровати увидел большой постер на стене. Шестеро перемазанных мазутом недобрых молодых людей на фоне гигантского механизма. Большая надпись «МОЗГАNET».

«Ой-ёй-ёй», – вяло подумал Свят.

В комнату вошёл человек. Что-то в нём, в его облике, недостовало. Не хватало какой-то детали. Без неё человек не казался цельным. Потом Свят понял: белый халат.

Без него доктор Сахно целых десять секунд казался Святу незнакомцем. Теперь уже знакомцем, он открыл рот и, покачав головой, произнёс:

– Вот ты впух. Вот впух, а…

Доктор Бахилов держал кинувшегося на него пациента на «схеме» всю неделю. Пока с конференции не вернулся доктор Сахно. Единственный, кто мог выписать Святослава Калмыкова из больницы.

Свят приходил в себя три дня. Лёжа в постели доктора Сахно, в его квартире, под присмотром его же мамы. Вечером четвёртого Док посaдил Свята на поезд, идущий в сторону Москвы. На прощание Свят крепко пожал ему руку.

Неизвестно, что он делал полторы недели, но примерно через такой промежуток времени он появился в редакции @chtung (!) с твёрдым намерением не употреблять ничего крепче (в смысле градусов) и больше (в смысле ёмкости) бутылки светлого пива.

– Фигассе! – сказала Раста. – Свят-Свят-Свят!

Ади, говоривший что-то в трубку за стеклянной стеной своего кабинета, вдруг перестал шевелить губами и сделал такое лицо, будто имитировал сердитую мультипликационную рыбу. Свят попытался изобразить в ответ мышцами лица нечто подобное же.

Ади Кейль, не попрощавшись, положил трубку, выскочил из своего куба и заорал так, что вены на его висках вспухли:

– Я тебя щаз убью, гoндон!!!

Потом он обнял Свята и долго тискал, похлопывая по плечу.

– Скотина! – сказал он, наконец, оттолкнув Свята от себя. – Ты где??? Мы тут спец готовим, тринадцатый, у Cпирохеты температура, шиздос, встать не может… А ты? Ты где, блин, Свят???

– Человек, стоящий перед Aдольфом Кейлем, вдруг стал прозрачным и лопнул, как мыльный пузырь, – сказал Свят, доставая сигарету.

– Если у тебя нет ни одной идеи, я тебе сейчас голову дыроколом продырявлю и высосу твой мозг! – Ади поднял со столя Расты маленькую машинку для делания в бумаге отверстий и взвесил её в руке.

– Кто Гений Креатива Земного и Копирайта Подземного??? – завопил вдруг Свят, воздев руки к прозрачному высокому потолку. Между указательным и средним пальцами правой руки дымился початый «Житан».

– Семьсот Семьдесят Седьмой!!! – завопила Раста, не вставая со своего рабочего места и тоже задрав руки к небу.

– Кто возьмёт интервью у хэдлайнера за сутки до Официальной Даты Второго Пришествия???

– Семьсот Семьдесят Седьмой!!! – прокричала Раста.

– Если у тебя нет ни одной идеи, я дыроколом тебе голову продырявлю и высосу твой мозг, – повторил Ади и положил машинку для делания отверстий в бумаге на место.

Кабинет Ади @chtung (!) Кейля был прозрачным кубом, стоящим посреди огромной, со школьный спортзал, редакции @chtung (!) РОССИЯ.

Квадратное обширное помещение с конторкой «дежурного» на входе.

Расставленные произвольно по этому гулкому пространству столы сотрудников журнала.

В одном углу автомат с газировками. В другом – П-образная пластиковая ширма.

И в центре всего этого – прозрачный кабинет Aдольфа Кейля.

Кабинет с редакторским столом, креслом и компьютером.

Кабинет с чёрным, кожаным, низким и очень удобным диваном в прозрачном углу.

По слухам, стекло было пуленепробиваемым.

По слухам, ни один разговор в этом кабинете нельзя было прослушать даже с помощью лазера.

По слухам, слухи эти распускал сам Ади.

В стеклянном кабинете всегда было прохладно.

И ни чем не пахло.

В остальном «спортзале» @chtung (!) витали въевшиеся в синтетические поверхности запахи благовоний дорогого, но растворимого кофе, перегревшихся лэптоповских аккумуляторов. Пахло бумагой, недавно привезённой из типографии, и полиграфией вообще. Пахло «Житаном» и микроволновкой.

Раста сидела за конторкой у входа.

Она смотрела на прозрачный куб, находящийся в полутора десятках метров от неё. Она говорила в трубку телефона с редакционным @chtung (!) номером:

– Извините, главный редактор занят. Могу сказать: совещание. А этого не могу сказать. Потому что мне это не известно. И это тоже… Позвоните, пожалуйста, через час. Не могу обещать, не имею права. Это вам спасибо. До свидания.

Раста положила трубку.

Она видела Ади, сидящего за своим столом в своём кресле. Она видела, что Спирохета, [Ф] Ольга и БокоFF – на диване. Джаз сидел прямо на полу, а Свят расхаживал перед перечисленными и что-то говорил, жестикулируя.

Раста ни слова не слышала со своего места. Она знала, что если встанет и подойдёт к «кабинету» Ади, то ничего не изменится. Она знала, что всё равно ничего не услышит, даже если прислонится ухом к стеклу. Иногда ей очень хотелось собственноручно протестить пуленепробиваемость Ади Куба. А ещё Раста с детства любила наблюдать за людьми издалека и придумывать себе, о чём же они говорят. Она иногда убирала на телевизоре громкость и произносила выдуманные реплики за актёров. Иногда получалось смешно. Иногда странно.

Раста смотрела на Свята.

Судя по тому, что он показывал мимикой своего лица и движениями тела, Свят очень любил мыть посуду в полной темноте. Однажды он шёл по улице и встретил человека в чалме. А ещё Свят прыгал с Эйфелевой башни в одних трусах. Человека в чалме сбил автобус. Потом автобус спрашивал у всех:

– Сколько пальцев видишь?

А человек в чалме рубил топором вращающийся гончарный круг.

Раста решила, что всё это, скорее «странно», чем «смешно». Она достала мобильник, посмотрела на экран и тут же сунула его в чехол на предплечье.

Снова достала. Быстро шевеля обоими большими пальцами, набрала sms и нажала «отправить». Стала смотреть в сторону Ади Куба. Через несколько секунд увидела, что short message service работает: [Ф] Ольга зашевелилась. Посмотрела на экран своего мобильника. Повернула голову и скорчила злобную гримасу. Раста показала [Ф] Ольге средний палец, а затем постучала им же себя по лбу.

Говорят, всё началось с убийства грузинского атташе под Парижем.

Сначала думали, что это террористы.

Потом ничего не думали, потому что настоящие террористы в течение суток взорвали несколько мощных бомб в нескольких европейских городах.

Аноним из агентства «Рейтер» с помощью многотысячной взятки имел двух минутную возможность ознакомиться с записями в блокноте убитого дипломата. Этот блокнот был обнаружен в опечатанном позднее консульстве Грузии.

Говорят, именно этим путём пришло понятие @@@@@@@@@@@@, что в переводе с немецкого означает «Живущие в тринадцатый раз».

Потом появилось @@@@@@@@@@@ 13. Это «Урожай 13» по-французски.

И, наконец, @@@@@@@@@@@@, что на латыни значит «Тринадцатый месяц».

Древнейшая секта Земли.

Это она возжелала Хиросиму, Нагасаки и казнила Саддама Хусейна.

Эта секта не «была».

Она – Есть.

Живущие В Тринадцатый Раз – Самые Избранные из Самых Избранных.

Говорят, что гены их пришли из Непроглядной Тьмы Дочеловеческой Цивилизации.

Эти Люди (?) живут в Своём Мире и Своём Летоисчислении.

Говорят, что Они просто похожи на людей внешне. Что все они рождены женщинами разных рас, но среди них самих самок нет. Говорят, что Они знают все языки этого мира, включая мёртвые.

Говорят, что Они просто вирус.

Словно Герпес.

Что Он содержится в каждой из четырёх групп крови человека. И что действует этот вирус, как срабатывающая по кругу гирлянда, заражая собой яйцеклетку раз в тринадцать месяцев. В течение тринадцати дней. И эти тринадцать дней носят имя @@@@@@@. Тринадцатый Месяц. Месяц из тридцати девяти дней человеческого календаря. Этот Тринадцатый Месяц ощущают только Живущие В Тринадцатый Раз.

Чужие? Другие? Люди? Не люди? Кто? Может Что?

Нечто? Некто?

Говорят, что они думают и существуют другими категориями.

Что Они никогда не бывали за пределами Евразии и не собирались только по причине того, что это их родной материк.

Говорят, один из Живущих когда-то решился и побывал-таки на том месте, где спустя три тысячи лет появилась Кампучия. Говорят, что именно из этого путешествия он привёз Урожай 13. Изысканнейший, редчайший, самый дорогой сыр на планете Земля.

Сыр из женского молока.

Возьмите страну с самым бесправным населением.

Дайте её правителю (обычно это человек, круглый год не снимающий военную форму) много русских автоматов и одновременно много тех денег, которые он сам считает деньгами.

Говорят, в своё время Красные Кхмеры бесперебойно поставляли сырьё для Урожая 13. Пока Пол Пота не казнили. И теперь в какой-то небольшой стране с самым бесправным населением на планете все женщины детородного возраста оплодотворены. Они доноры-доярки. Они доят сами себя, сдавая от 30 до 100 миллилитров своего же молока в сутки.

Сколько может стоить такой сыр?

Живущие В Тринадцатый Раз едят его.

У них своя особая кухня.

Говорят, они едят то, что человек ни за что не стал бы есть.

А если стал бы, то его бы обязательно арестовали, предали суду, а потом, в зависимости от законов государства, посaдили бы пожизненно или казнили. В 99% стран примерно так карается каннибализм.

Где-то во всю эту информацию, возможно, и закралось два-три дезинформационных диверсанта, но это вся информация, которой располагает спецподразделение Интерпола, ведущее борьбу с тоталитарными сектами анти человеческого толка. Этой информацией абсолютно случайно завладел один из корреспондентов @chtung (!) РОССИЯ во время командировки в Европу. Он принял сначала всё это за розыгрыш. Но по дороге в аэропорт Берлина, а потом из Шереметьево его такси преследовали, принуждая остановиться. Он обратился к знакомому ФСБ-шнику с просьбой прослушивать его телефонные разговоры. На что ФСБ-шник через сутки сообщил, что телефон корреспондента кто-то начал прослушивать ещё до них.

Сопоставив все факты, редакция русской версии @chtung (!) решила, что у них на руках не бесполезная информация, которой они (замирая сердцами и чувствуя неприятности анусом) делятся со своими любимыми читателями, а??? – почти прокричал последние слова Свят, потрясая сжатыми кулаками.

– Бомба!!! – в один голос сказали Спирохета и [Ф] Ольга.

– Что курил, где брал? – спросил Джаз.

– Так! FF! – громко сказал Ади, прерывая всех. – Ты уже понял, что?

– Крупные планы холёных мужских рук. Маникюр. Бесцветный лак. Идеальные костяшки и ложбинки между ними, – негромко проговорил FF.

– Монокль! – вставил Свят.

– Железобетонное ДА, – сразу сказал FFБокоFF.

– Руки в дорогих кожаных перчатках и дорогие запонки в белоснежных манжетах, – подала голос Спирохета.

– ДА.

– Трость. Рукоять. Нет, зонт, – сказала [Ф] Ольга, – рукоять зонта.

– ДА.

– И вот этот весь гон мы напечатаем? – спросил откуда-то снизу Джаз, так и не оторвавший задницу от коврового покрытия.

– Это центральный материал номера. Дополнительного Спец Номера к стандартным двенадцати номерам, выходящим ежемесячно, – говорит Ади так, будто готовил эту речь заранее.

Все в стеклянном кубе внимательно слушали его. Он не молчал:

– Двенадцать месяцев, двенадцать номеров. Дополнительный спец выпуск – это тринадцатый номер, Джаз. Тринадцатый номер, вышедший в тринадцатом месяце. По-моему, я уже так разжевал, что уже прям как в Голливуде: все вышли и раскланялись в конце…

Джаз ухмыльнулся. Облизал губы:

– Да, ладно… Хорошо… Только не забудьте сфоткать красивые бритые мужские икры, красивые мужские колени и… пожалуй, всё…

Упрррругие мегаваттные басы лупят так, что зубы дребезжат со скоростью 140 ударов в минуту.

Сэт DJ Ди-Джея из «ПИ$$ТОНОВ».

Он миксует цифровые потоки с виниловой стружкой.

Жёсткое electro с атмосферными колебаниями.

Двести потных человеческих тел на танцполе.

На глубине 52 метра.

В большой круглой шайбе с низким потолком.

Это там – за двух метровой железобетонной стеной.

Здесь – негромкая хрустальная мелодия из Исландии. С исландским же фальцетом.

Здесь – широкие удобные диваны, обитые непохожим ни на что, но приятным на ощупь материалом.

Сидишь в них утопая.

Сидишь, чуть ниже собственных коленей. С бокалом алкоголя в руке.

Лёд почти растаял. Нет. Совсем растаял. Теперь не «виски со льдом», а «виски с чуть тёплой водой»…

Следующая по счёту afterparty, перетекающая в party и так до?..

– Какое сегодня число? – спросил вдруг Свят, прерывая Джаза.

– Что? – Джаз облизал губы и жадно хлебнул из бокала.

– Число, какое? – напряжённо спросил Свят.

13-й @chtung (!).

С диском.

На котором (кроме прочего) лучшие из найденных актёров читают лучшие 10 рассказов.

TOP 10 от Экс Спермо Ментального [ф] ашизма. Под музыку, специально написанную для этого «Ёлочными Игрушками“, „noir7» и кучей другого народа.

13-й @chtung (!) уходит полумиллионным тиражом куда-то в необъятное море его читателей. Жить своей жизнью. Кочевать из рук в руки, собирая на своих глянцевых страницах тысячи отпечатков пальцев. Собирая невидимые отпечатки сотен сетчаток. Оседать на них и передаваться по мельчайшим нервным окончаниям глубже. В мозг. Пускать @chtung (!) корни в подсознание.

(Это моя речь? – спросил Ади. – Кто это написал???)

30 декабря.

NEW @chtung (!) YEAR PARTY.

Они выпустили 13-й номер и устроили бешеную попойку с кучей неприлично дорогого алкоголя и толпой молодых жадных женщин. На вечерине раздавали серебряные @chtung (!) брелки и падали в фонтан в верхней одежде. Ади напоил в какаху двух чуваков из русского «Плейбоя». А те, в свою очередь, незадолго до того как уйти в полный объебос, убили Свята и Джаза каким-то нереальным марокканским дубасом.

Проснулись оба уже в новом две тыщи каком-то.

Ехали на моторе к Джованни, стреляя шампанским в открытые до упора окна.

Подрались с охранником в «Шоколаднице».

Разбили зачем-то витрину чуть дальше по улице. Каким-то чудом убежали от ментов. Позвонили Радуге. Та долго не брала трубку и, когда Свят уже собирался нажать «отбой», вдруг сказала прямо в ухо радостно:

– Алё!

Позвала к себе. Ехали в метро, к ней на «Кантемировскую». Избили прямо в вагоне какого-то цыганского тинейджера и забрали у него баян. Приехали с этим баяном к Радуге. А там, кроме неё, три в жопу синие тёлки. Пили «мартини» из поллитровых пивных кружек. Прыгали по диванам под «вампирский музон» из первого «Блейда».

Свят открыл глаза в полдень.

Голый.

С голой Радугой под одним тонким одеялом.

Джаз – с остальными тремя и с лопнувшим гондоном на стёртом в кровь члене.

При свете январского солнца Джаз рассмотрел страшненьких коренастых бабёнок с целлюлитом в самых неожиданных местах их немолодых тел. Одна Радуга выглядела, как всегда: ещё лучше, чем вечером.

– Как всегда, – сказал Свят, безуспешно пытаясь найти в штанине свои трусы. Увидел наконец их в другом конце комнаты.

– Что? – спросила Радуга, потягиваясь.

– Ты с похмелья выглядишь мило заспанной, а я активно помятым… – Свят натянул штаны, застегнул мятую рубашку и посмотрел на себя в большое зеркало. В зеркале рубашка казалась ещё мятее.

Ра была по настоящему ненормальной тёлкой, родившейся в год, когда Свят трахнулся в первый раз.

– Я бы хотела сделать операцию по смене расы, – сообщила она как-то, – и быть ниггером! И пола… И быть ниггером!

– Сними… – сказала Радуга. – Я поглажу…

Свят обернулся, тронув рукой воротник:

– Поглaдишь???

Радуга включила в розетку маленький дорожный утюг. Чуть позже сварила вкусного кофе. К тому моменту Свят и Джаз вскрыли холодильник и убрали 0.5 «перцовки».

Кофе в тот момент Святу точно был не нужен.

Дальше он ничего не помнит.

Вроде бы познакомился с чуваком, которого все называли Печь. Но кто были эти «все», Свят никак не мог вспомнить. Помнил метро. Потом Мак Дональдс. Или до?.. В Подмосковье? Он же, вроде, ехал к кому-то в Подмосковье?.. Потом, наверное, побывал дома. Точно… Потому что одежда его, но другая. Переоделся. Когда?..

И вот.

Упругие мегаватные басы лупят так, что зубы дребезжат со скоростью 140 ударов в минуту. Жёсткое electro пополам с атмосферными колебаниями на глубине 52 метра.

Тюнингованное бомбоубежище в каком-то очередном Подмосковье. Свят уже не помнил, где они пересеклись с DJ Ди-Джеем, но это он приволок их сюда на своём микроавтобусе. В эту большую круглую подземную шайбу с низким потолком, где беснуются две сотни потных тел.

Там.

За двухметровой бетонной стеной.

Здесь: негромкая хрустальная мелодия из Исландии, с исландским же фальцетом из искусно скрытых в пробковых стенах динамиков.

Здесь: полумрак. Полусвет.

Удобные, широкие, низкие диваны.

Сидишь в них, утопая. В той плоскости, когда находишься чуть ниже собственных коленей.

С бокалом виски в руке.

Лёд почти растаял.

Нет.

Совсем растаял.

Теперь это не «виски со льдом».

Теперь это «виски с тёплой водой».

Свят понял, что он уже не может пить.

Рядом надоедливо жужжало. Недалеко от левого уха. Он повернул голову, сморщившись.

Джаз, видимо, принявший чего-то «быстрого», говорил, энергично размахивая пустым стаканом и блестя глазами:

– И, короче, этот маньячина третью жертву приковывает к стене, ставит перед чуваком свой смартфон на зарядке, а сам ходит по музеям там, клубам, в такси ездит, вообще шарится везде и в камеру на мобиле это всё рассказывает, а тот – прикованный, видит, как тот пиво пьёт, трахается, а тот, прикованный, смотрит, прикинь, ссыт под себя там, срёт, короче…

– Какое сегодня число? – спросил Свят.

– Что? – Джаз облизнул губы, швырнул пустой стакан на пол, схватил колу и жадно отхлебнул.

– Число какое? – Свят услышал, как стекло стукается о зубы Джаза.

– Э-э-э… – сказал Джаз.

– Понятно, – Свят поставил виски на низкий столик, с трудом поднялся и пошёл в сторону значков «WC».

Он сунул голову под ледяную струю из хромированного широкого сопла в раковине под большим зеркалом. Сделал один длинный глоток прямо из крана, чувствуя, как хрустнули гланды. Вытерся ворохом полотенец.

Выключил воду.

Посмотрел на себя того, в зеркале.

Услышал звук смываемой воды.

Увидел (в зеркале), как одна из дверей за его спиной открылась. Мужчина в аккуратном тёмном костюме вышел из кабины, подошёл к раковинам.

Выдавил жидкое, зелёное мыло из хромированного цилиндра. Стал медленно мыть свои аккуратные пальцы и красивые узкие ладони.

– Существуй Общество Защиты Прав Левшей, оно засудило бы владельцев этого заведения, – произнёс мужчина, глядя на своё отражение. Словно контролировал собственную артикуляцию. Или наблюдал свои мимические морщины?

Свят осмотрел его хорошо освещённый профиль и вернулся к созерцанию себя.

– К сожалению или к счастью, такого Общества не существует, – сказал мужчина, выключил воду и стал медленно вытирать руки. Свят ещё раз посмотрел на него.

«ФСБ», – подумал он. Сказал вслух:

– За что засудили бы?

– За отсутствие контейнера с мылом с левой стороны раковины. Вернее даже, за присутствие таковых контейнеров только лишь с правой стороны каждой раковины… – мужчина коснулся пальцами своей правой брови. Повернулся к Святу.

– Хотите холодного чаю? – спросил он.

Свят подумал.

– Да, – сказал через время.

***

Они сидели в глубоких креслах со спинками высотой с человеческий рост. Красивая женщина поставила на стол перед ними два высоких бокала. Ушла, покачивая красивой причёской и прижимая поднос к бедру.

Села за столик в углу.

Помещение. Просторное.

Явный VIP.

У Свята сушняк. Он залпом выпивает полстакана.

– М-м-м!!! – мычит он. Глотает:

– Вкусно!

– Буряты считают этот напиток целебным, – говорит мужчина, – очень простой состав. Простой, но удачный. Сюда добавляется особый мёд, собранный в определённом месте из особых ульев…

Мужчина сделал глоток из своего стакана. Промокнул губы салфеткой.

– Вы бывали в Африке? – спросил неожиданно.

– А вы что, бывали? – Свят допил свой чай. Стукнул дном стакана о столешницу: поставил. Красивая женщина встала со своего места в углу и подошла к их столу. Свят уставился на её колени.

– Нет, – сказал мужчина.

– Я понял, – Свят кивнул, – это вы об Африке.

– Да, – кивнул мужчина.

– Я ещё такого чаю хочу, – Свят посмотрел на грудь красивой женщины, скрытую от него тёмной тонкой тканью. Через полминуты полный стакан стоял перед ним.

– Вы хороший журналист, Святослав, – сказал мужчина.

– А вы, значит, в туалеты под землёй не просто так ходите? – Свят показал зубы: улыбнулся.

– Вы хороший журналист, – сказал мужчина. – Ваш фоторепортаж о подпольных собачьих боях на заброшенном заводе в Донбассе выше всяких похвал. Мне очень понравилось.

– Вы, гей? – спросил Свят.

Мужчина захохотал.

– Нет, – сказал, успокоившись, – как чай?

Свят вдруг понял, что тупая ноющая ржавчина недопохмелья внутри рассосалась:

– Чай хороший.

Мужчина кивнул.

– Кто вам рассказал о тринадцатом месяце? – спросил он.

Свят понял, что за его спиной, за правым и за левым плечом кто-то стоит. Ещё он понял, что ему вовсе не хочется оборачиваться и смотреть. Зато очень хочется залезть пальцами в рот, дотянуться до корней языка и почесать их ногтями. Или вырвать?

– Этот человек лежит в психиатрической клинике «Сватово», – неожиданно для себя произнёс Свят.

Мужчина молча смотрел в его сторону. Свят:

– Этого человека зовут ЯR. Год назад в Подмосковье его угостили «кислотой». Идёт он после этого по тропинке и встречает человека. ЯR вправо. И человек вправо. ЯR влево. И человек влево.

– Чё, смелый, да? – спросил человек.

– Что? – спросил ЯR.

– Смелый, видно, – продолжил человек. – А не боишься, что тело твоё займут, пока трипуешь? А то тут много таких, как я, по лесу сейчас бродит.

– А ты кто? – спросил его Ярик.

– Я-то? Я, известно, кто. Я…

И человек назвал своё имя. А потом…

– Стоп, – сказал мужчина, сидящий напротив Свята, – я хочу знать это имя.

– Но я его не знаю, – пожал плечами Свят. Правым и левым.

– Кто знает? – Свят понял, что его собеседник смотрит не на него, а за него.

– ЯR.

– И где ЯR?

– В Сватово.

– В Сватово его нет, – покачал головой мужчина, – там есть доктор. Доктор уверен сам и уверяет других, что его там и не было. Но ЯR есть. Не в Сватово. Где?

Свят какое-то время смотрел на сидящего напротив.

– Ну а я то откуда знаю? – спросил наконец.

Сидящий напротив какое-то время смотрел на Свята.

– Не знаю, – сказал мужчина, которого полчаса назад Свят принял за сотрудника ФСБ, – верить ли вам, Святослав?.. Вы сами-то в это верите?

– Во что?

Сидящий напротив какое-то время рассматривал Свята. На лице его не читалось никаких эмоций. Потом вдруг:

– А хотите попробовать?

– Что? – спросил Свят.

– Урожай 13.

Иногда можно проснуться и сразу понять, что находишься в незнакомом месте. Лежать с закрытыми ещё глазами. Секунд десять назад всего вынырнуть в своё тело из сна. И сразу понять: находишься в незнакомом месте. Как?

По запаху?

А ведь у Дома есть запах. У того места, в котором ты спишь, смотришь телевизор и принимаешь гостей, тоже есть запах. Ты не замечаешь его, пока не пробудешь вне дома более-менее продолжительный промежуток времени: ты был, например, в летнем лагере и наконец вернулся. Или вдруг неожиданно началась война, а тебя на неё взяли и забрали. Причём даже не важно, какого ты пола. Тебе там найдут применение в любом случае. Если ты мужчина, то будешь убивать других мужчин. Если женщина, будешь заделывать в мужчинах дырки. Когда человек с войны или летнего лагеря возвращается, он сразу чувствует запах Дома. Своего Дома. И когда ты там – Дома просыпаешься – ты сразу понимаешь, что ты Дома.

А иногда можно проснуться и сразу понять: ты не Дома.

Как?

Почувствовать? Чем? Зачем?

Гулкую тишину пустого большого помещения?

Что в этом помещении есть окна?

Что за окнами этими светло?

Свят открыл глаза.

Он лежал на чём-то не мягком, и его подушкой была его же затёкшая правая рука. Свят переместился в сидячее положение и посмотрел себе за спину.

Через минуту он вышел на улицу под серое небо, затянутое облаками.

Перед ним – большой пустой парк с деревьями без листьев и длинным стогом прошлогоднего сена на соседнем с парком поле. Позaди Свята – большой дом. Абсолютно пустой. Здесь вчера была вечеринка?

Свят чувствует себя так, будто пил дней восемь подряд. Он долго бредёт по парку. Потом по дороге, петляющей по полям. Причём поля вывернулись наружу кишками дождевых червей, блестят влажной раскуроченной, взрезанной плугами на гусеничной тяге землёй с остатками снега. А дорога? Дорога – сухая утоптанная глинистая почва без травы. Свят идёт по этой дороге и вдруг видит некоего господина в чёрном. Ещё Свят видит мальчика лет тринадцати, который приближается к господину в чёрном с другой стороны. Стороны лица. Ибо к Святу этот человек стоит спиной.

Свят поравнялся с господином в чёрном одновременно с мальчиком. У мальчика на лбу написано разборчиво, словно маркером:

ПОСЫЛАЕМЫЙ ЗА СМЕРТЬЮ

– Здравствуйте, – сказал Свят

– Посылаемый за смертью? – спросил мальчика мужчина.

– А ты кто? – ответил тот дерзко.

– Человек, который дрочит на VJ Машу, не должен говорить мне «ты», – удручённо покачал головой господин. Потом мотнул подбородком:

– Иди с глаз моих долой…

И Свят проснулся. Он лежал на чём-то не мягком, и его подушкой была его же левая рука. Свят переместил тело в сидячее положение и обернулся. Прошёлся по многокомнатному помещению, пахнущему пустотой. Здесь вчера была вечеринка?

Свят чувствует себя так, словно пил восемь суток подряд. Он с минуту бродит по абсолютно пустой квартире и наконец, найдя дверь, выходит в подъезд. Спускается по широким ступеням. Бродит между железными гаражами и наконец попадает на улицу с трамвайной линией. Двадцать минут пешком – и вот она.

Станция Московского Метро.

Свят не спеша идёт к турникету, доставая «единый» из заднего кармана штанов.

Он суёт проездной в электронный нос пропускающего механизма, но тот никак не реагирует на прямоугольную карту с большой красной «М».

Свят прикладывает её снова. И ещё раз. И опять.

Ноль.

– Чё там такое?

Он обернулся: тётенька в форменной одежде Московского Метрополитена.

– Вот, – сказал Свят, – не работает что-то.

Тётенька взяла проездной в свою руку и поднесла к глазам.

– Да он истёк! – сказала она громко. И даже, как показалось Святу, радостно.

– Как истёк? Я его позавчера купил!

Тётка хохотнула и сунула Святу проездной обратно:

– Ну вы артист! Где ж вчера-то? Месяц назад истёк! Просроченный.

Она ещё раз хохотнула и, повернувшись спиной, пошла к своей прозрачной будке. Свят осмотрел проездной с обеих сторон. Буркнул:

– Просраченный, – и кинул его в урну. Пошёл в сторону будки.

– А пропустите меня, пожалуйста, – сказал Свят.

– Да щас! – тётка фыркнула.

– Ну, пожалуйста! – взмолился Свят.

– Ну, проходи, – сказала тётка удивлённо и пропустила его к самодвижущейся лестнице, ведущей к Подземной Железной Дороге.

Через полчаса он вышел из лифта на этаже @chtung (!).

Сквозь большие (от пола до потолка) тройные окна-витрины он видел толстый слой пыли на произвольно расставленных по просторному помещению столах.

Слой пыли на всём:

На отключенном от 220 вольт аппарате по производству и продаже эспрессо.

Ковровом покрытии невнятного цвета.

Стенах со светлыми квадратами и прямоугольниками там, где висели постеры и рамки с фото.

Пыли нет только в центре: большое квадратное яркое пятно.

Свят развернулся, сел в лифт и уехал. Вверх? Вниз?

Говорят, что сейчас он под псевдонимом пишет подводки для дикторов Первого Канала.

Говорят, он уехал в Берлин.

А кто-то пустил слух, что он тупо работает на мясокомбинате в Царицыно.

Точно не известно.

Но номер его мобильника, указанный на визитке, уже год не отвечает.

На самом деле, он сел в лифт и вышел из него в Ничто.

Лифт за его спиной сомкнул дверцы, словно веки, и стал Ничем.

Он осмотрелся.

Увидел дверь с кривой надписью «выход».

Он открыл эту дверь, покинул Нечто и ударил человека, сидящего за рулём по голове. Выкинул его за километр до ближайшего поста ДПС. Свернул в поля.

Долго ехал, наматывая грязь на шипастые дорогие колёса и разшвыривая её вправо и влево.

Загадал, что остановится тогда, когда в баке закончится бензин.

Сутки ехал строго на Восток, по компасу на приборной панели. Солнце за эти 24 часа успело сесть и подняться четыре раза. Он ехал ещё шесть часов на Юг. И ещё шесть – на Запад. Всё это время рaдиоприёмник бесперебойно транслировал лёгкие мягкие переливы. Словно сотни хрустальных колокольчиков легонько стукаются друг о друга. И так – бесконечное количество раз. Затем Свят услышал щелчок в динамиках.

– В эфире Рaдио «Тишина», – сказал незнакомый, но красивый мужской голос.

Свят ехал ещё шесть часов на Север. Потом – вдоль железнодорожного полотна. Когда «мяу!!!» с пассажирского сидения стало невыносимым, он остановился. Заглушил машину. Накинул на плечи чужую кожаную куртку. Крепко сжал в кулаке ручку голубой пластиковой корзины для транспортировки мелких домашних животных и вышел из автомобиля.

– И вот он здесь, – сказал Павел.

Посмотрел на сидящих справа от него.

Слева.

Вздохнул вдруг так тяжело, что влага выступила на его глазах.