Тарин вскрик не остановил Сланца, зато помог выставленный между ними щит из силы. Его когти проскребли по прозрачной поверхности раз, другой, третий — на пол и мебель посыпались искры. Она зашаталась под натиском его атак и опрокинулась, свернувшись калачиком на полу, но не опускала руки и удерживала щит.

Он бросался вновь и вновь, но щит держал удар. Тара осторожно поджала ноги под себя и встала на корточки. Встав, она впилась в Сланца взглядом той, кто может заставить поежиться даже богов, восседающих на своих тронах.

На мгновение он застыл, и в его глазах она прочла его мысли. Он очень надеялся быстро с ней расправиться и сбежать к своим до того, как за ним увяжутся Черные. Каждая потраченная секунда сокращала шанс ускользнуть. Может его большие уши уже уловили звуки приближающихся к двери шагов Справедливости?

Сланец уже познакомился с ее стальным характером, и отлично понимал, что против Мастерицы Таинств и Черных вместе ему не справиться. Он оглянулся на запертое окно. В этой крохотной передышке она успела извлечь свой кинжал из символов над сердцем.

Но он не понадобился. Горгулья сделала правильный выбор. Серебряной стрелой отскочив назад, он приземлился лицом к окну. Из-под ног брызнули осколки треснувшей плитки. Одной ручищей он отодвинул металлические прутья решетки, выдрав их из креплений, а другой — расколошматил бронированное стекло. Подвижный словно ртуть с обнаженными острыми клыками и когтями, он выпрыгнул из окна и расправил крылья.

Он с грохотом приземлился на пожарную лестницу противоположного здания — гору из железа и красного кирпича эпохи божественных войн. Ржавый метал заскрипел и погнулся под его весом, но не поддался. Когда Тара подлетела к окну, горгулья начала взбираться по металлической раме, не тратя времени на лестницу. Она буквально залюбовалась этим быстрым, уверенным и сильным существом.

Но он бы ни за что не поверил в столь простой побег.

Когда она впитала слабые отблески света и свечи, закат побледнел и больничные огни покривились. Она укуталась в покрывало из тьмы и силы. Закрывшие тело тени пропитали, ее мышцы.

Она прикинула, что противоположное здание было на расстоянии трех метров. Падать придется четыре этажа. Оконный проем был не очень широким для полноценного разбега. Когда она выбралась на подоконник, Сланец был уже на седьмом этаже противоположного дома. Еще этаж, и он смоется быстрее, чем она сумеет его преследовать.

Тара прыгнула.

Пустое пространство раскрыло под ней свою пасть. Она вытянула перед собой руки с растопыренными пальцами. Должно быть она попутно издала боевой клич, потому что Сланец обернулся и заметил, как она почти парила в воздухе без крыльев. Два метра, метр. Хватайся. Ты можешь.

Кончики пальцев коснулись железного поручня и соскользнули вниз.

Она упала.

Тара ударилась о пожарную лестницу этажом ниже. Если бы она не успела переместить силу с мышц на защитный кокон из теней, то этот удар стоил бы ей перелома локтя. Вокруг засвистел ветер. Железный поручень ударил по ребрам и отскочил. Повернувшись, она на секунду удержалась за перила. Последовавший рывок едва не вырвал ее руки из суставов. Она разжала пальцы, но это замедлило падение.

Мостовая встретила подобно удару молота Господа. В грудной клетке и внутри головы вспыхнул свет. Сквозь заслонившую остальной мир дымку она заметила промелькнувший силуэт удравшего Сланца.

В метре от нее находилась лестница, ведущая в подвал соседнего каменного здания. Она подползла к ступеням и сползала вниз, пока не отыскала тенистый уголок. Скрючившись в нем, она словно одеяло натянула на себя темноту. Любой наблюдатель сверху не увидел бы ничего, кроме тени.

Тара оперлась спиной о неровную каменную стену и осторожно провела пальцами по ребрам, ногам, рукам и затылку. Ее защита сработала как надо. Есть пара синяков, один из них довольно приличный и будет сходить несколько дней, но все кости целы.

Куда большей потерей была ее сумочка, набитая всякими иголками, пузырьками, горелкой, шелком и другим инвентарем для Таинств, но иного выхода не было. Разъяренный дикарь, спешащий скрыться с захваченным заложником не стал бы задерживаться ради ее сумочки. Если Черные поверят в похищение горгульей их свидетеля вместе с ней, то не станут ее искать, а значит у нее будут развязаны руки для дела. Кроме того, ее вещи послужат оправданием в глазах Справедливости в случае возможного подозрения в том, что она была скорее похитителем, чем жертвой.

И все-таки хотелось бы увидеть свои вещи снова.

Она подождала, едва дыша, прислушиваясь к разразившейся наверху шумихе, когда Черные ворвались в палату Сланца. У них заняло пару секунд оценить воцарившийся хаос, и еще около минуты ушло на то, чтобы обнаружить напротив помятую и скрученную после приземления Сланца пожарную лестницу. Она явно не была предназначена в качестве насеста для горгульи в полтонны весом.

Наконец по команде три отливающие глянцем черные фигуры перепрыгнули из разбитого окна на пожарную лестницу, и быстро принялись карабкаться наверх, работая конечностями словно механическими поршнями. Они очень быстро добрались до крыши и скрылись из виду, бросившись в погоню.

Сланец, будучи курьером и Защитником Серил, должен был прекрасно знать, как скрыться от преследователей. Черные думают, что горгулья тащит с собой похищенных людей. Значит, ничем не обремененный Сланец легко их обставит и запутает след.

Пока что все идет по плану.

Тара хищно улыбнулась, но тут же поморщилась от боли в боку.

* * *

Абелард бежал, закрыв глаза, ориентируясь по красному свечению охладительной трубы. По пути он один раз споткнулся о забытый каким-то ремонтным монахом ящик с инструментами, и ударил колено об торчащий кусок невидимого металла. Но даже если металл или падение и повредили ему, он этого не почувствовал. Когти тенистой твари расцарапали ему ногу, и теперь по ней от ран расползалась онемение. С каждым ударом сердца ноги наливались свинцом. Где-то за спиной был слышен ускоряющийся стрекот лапок твари по камням и металлу.

На скорость бегства полагаться не приходилось, но за пятнадцать лет, проведенных в этой котельной с играми в «прятки» и «отними гаечный ключ» в этом лабиринте бесконечных поворотов и тупиков, он редко полагался на скорость.

Он перепрыгнул с конца платформы на сочленение труб и сквозь узкий лаз между стеной и резервуаром для воды спустился на три метра вниз. Перед входом в котельную он свернул на боковую техническую дорожку. Дрожащими руками он снял с пояса ключ и хитроумно закинул его в покинутый узкий лаз. Он прогромыхал по сочленениям труб и упал на пол котельной очень похоже на напуганного молодого человека, убегающего от преследующей его хищной твари. После этого он отступил на шесть метров назад по боковому ответвлению до того места, где начиналась лестница, ведущая в другую часть котельной. Взявшись рукой за верхнюю ступень, он присел, повернулся и поместил перед собой фонарь.

В темной комнате не было иных источников света, кроме того, что, по его мнению, Тара назвала бы Таинством. Та штука выросла и подпитывалась за счет теней. Быть может настоящий свет сможет ослепить ее и даже поранить. У Абеларда не было ни малейшей надежды на то, что его план сработает, но было нужно что-то предпринять. Нельзя бегать вечно.

Он успокоил дыхание и сжал пальцы на шторке фонаря. «Спокойствие. Осторожность. Жди».

Выдох.

Наверху по металлу проскребли почти невидимые коготки. Они приближались спускаясь по паутине труб. Отчетливый вдох воздуха среди сотен металлических звуков котельной, турбин и клапанов. Что за тварь вынюхивает его след? Способна ли она видеть в темноте? И насколько хорошо? Насколько она умна? И почему она заставляет себя ждать?

Он попытался помолиться, даже не пытаясь подумать о том, кто может откликнуться на его молитву.

Щелчки и клацанье приблизились.

Шипение смрадного дыхания стало глубже и громче. Оно раздавалось даже со стороны бокового прохода.

Он распахнул дверцу фонаря и положился на удачу.

Луч яркого света пронзил надоевшую темноту. Узкий у самого фонаря на расстоянии шести метров луч покрывал собой почти всю ширину туннеля.

Теневая тварь еще подросла. Она почти заполнила собой двухметровый проем в высоту и стала длиннее. Узкие, покрытые шипами конечности тянулись позади. Там, где тела коснулся луч света, взметнулся дым. Зазубренные клешни открылись и клыкастая пасть издала ужасный, нечеловеческий вопль.

«Только не будь умной! — шептал про себя Абелард: — Будь злой, беспощадной, злопамятной, но, прошу, Кос, не будь умной!»

Присев на многочисленных острых конечностях тварь припустила по полу по направлении к источнику света. Теневая плоть шевелилась пока она двигалась. Свет выжег сочащиеся паром куски в ее теле.

Абелард выдохнул безмолвную благодарную молитву и скатился вниз по лестнице, словно в омут головой.

* * *

Острые как осиное жало вампирские клыки впились в запястье Кэт. Вспышка боли была короткой. Его губы рефлекторно впились в запястье, и когда он принялся сосать, от раны хлынула волна эйфории. Наслаждение кольнуло в пальцы, откатилось обратно и, собравшись вокруг сердца, хлынуло по всему телу. Мир стал идеальным. Путы в ее душе расправились, или были разрублены одним взмахом клинка блаженства.

Открыты или закрыты у нее глаза? Сидит она или повалилась на вампира, захваченная порывом от данного им наслаждения? Дышит ли она вообще?

Все тлен, пустяковые заботы. Сейчас экстаз правил ее душой.

Ей не следовало быть здесь. У нее были обязанности кого-то защищать. Женщину. Женщину, которая рассказала ей историю.

Красный диск солнца скрылся за горизонтом, и небо за окном потускнело. Откуда-то издалека донесся звон разбитого стекла, сопровождаемого воплем, который Кэт услышала внутренним слухом: это был вопль Справедливости, призывающей всех Законников преследовать Каменного человека, который похитил свидетеля и Мастерицу Таинств.

Тара.

Тара просила Кэт проверить вампира. Вот он лежит, целехонький, в добром здравии и во всем великолепии. Голодный.

Он уже открыл глаза.

Она заметила на его лице смесь удовлетворения, замешательства и отвращения. Пробудившись ото сна, он обнаружил, что его зубы впились в запястье какой-то женщины. Он был голоден, и его воля ослабла. Он не оттолкнул ее прочь. Жившая в нем хищная тварь проснулась, потягиваясь и зевая во взгляде его глаз. Одна когтистая рука неохотно поднялась из-под простыни и неуверенно застыла в воздухе — то ли собираясь сцапать ее, то ли оттолкнуть прочь — не в полной уверенности, что она явилась наяву и это не сон хищника.

Несмотря на смятение чувств, Кэт пыталась размышлять. Почему она оставила Тару одну? У нее был четкий приказ охранять Мастерицу Таинств. Ее память помутилась, но она помнила разговор, предложение и внезапное желание.

Тара что-то с ней сделала. Извратила ее.

Рука вампира поднялась, загибаясь, чтобы ухватить ее за шею.

Оторвать запястье от его губ было сравни отказу от райских врат. Она скатилась с постели и уселась на твердом каменном полу. Вампир зарычал и поднялся на корточки. Его губы и подбородок были перемазаны в ее крови.

— Какого черта здесь происходит?

Кэт открыла рот.

— Что? В смысле… — он пальцами стер кровь с подбородка и уставился на нее с удивлением и отвращением. — Я серьезно, дамочка. Что с вами не так? Вам абсолютно неведомо такое слово как «разрешение»?

Прислонившись спиной к стене она медленно поднялась. В ушах слышалось пульсирование крови. Рана на запястье затянулась едва его клыки оторвались от тела, но все равно болела.

— Я бы мог вас убить, — продолжал он.

— Я… — речь давалась с трудом, была сбивчивой. Ее разум был словно в тумане.

— Погодите-ка, — он окинул ее с ног до головы и обратно взглядом красных глаз: — Я же вас раньше уже видел.

— Раньше, — она кивнула. — Когда вы разговаривали с… Тарой. — Ей удалось выжать из себя это имя.

Он слизнул последнюю кровь с губ языком. Еще раз вытерев подбородок своим запястьем, он начисто его облизал.

— И где же она? И почему вы здесь?

Мотание головой не помогло ее прочистить:

— Я… она заставила меня прийти сюда.

— Вы зависимая, — произнес он с отвращением, которое Кэт приберегала для слов типа «наркоша» и «торчок». — Вы зависимая, но даже зависимые отлично знают, что не стоит давать кровь лежащему в беспамятстве вампиру. А вы вроде… не под дозой. — Он прищурил глаза. Она знала, что вампиры способны увидеть то, на что не способен обычный человек. — Кто-то потрудился над вашим разумом. Сделал вас податливой.

— Это сделала Тара. В противном случае, я бы не оставила ее одну.

«Как ты можешь позволять кому-то влезать в твое сознание?» — с притворным страхом спрашивала Тара перед тем, как сделать это самой. Боги и богини, каким же сладким был этот укус.

— Одну? Где?

Кэт не ответила. Справедливость доверила ей задачу, а она доверилась Таре, позволила себя предать. Она неуверенно проковыляла вдоль стены до двери, повернула ручку, вывалилась наружу и, накренившись, побежала по коридору. Справедливость в ее голове, надрываясь, пыталась взять над ней контроль, да и ей самой не терпелось скользнуть из сухого похмелья от вампирского укуса в холодные объятья черного костюма, но если это сделать, Справедливость тут же узнает об ее грехе. За такую провинность могут отстранить от ношения костюма навечно, а этого она допустить не могла.

— Погодите! — вампир, капитан Пелхам, выбежал за ней следом. На нем уже были штаны с ботинками, и он попутно натягивал через голову просторную рубаху с ослабленными завязками, стараясь при этом поспевать за ней в такт. — Не хочу больше ни минуты валяться в этой постели. Что-то стряслось, и я хочу узнать, что.

— Значит, — пытаясь справиться с тошнотой после кровопотери, ответила она: — нас таких двое.

* * *

Абелард услышал над собой звон разбитого стекла — разбился фонарь. Быть может ему удалось поранить ту тварь, а может и нет, но свет ее чуть-чуть задержал. Ему нужна была каждая соломинка, за которую можно было ухватиться. Сестра Мириэль оставляла в котельной приглушенный свет, чтобы не сильно вредить ночному зрению техников и ремонтных бригад, шатающихся по темным углам Святилища. Здесь хватало теней, чтобы подкрепить преследовавшую его тварь.

Он сориентировался — ага, камера сгорания слева, очень хорошо, а емкости для угля справа — и помчался. Сигарету он вынул изо рта и держал двумя пальцами. Нужен был чистый воздух для дыхания. Позади начал прогибаться и рваться металл под спускающимся чудовищем.

Мчась меж труб и шлангов, Абелард выбрал путь для бегства: нужно обогнуть по часовой стрелке камеры сгорания, опоясывавшие топки, и юркнуть в узкий проход между компрессором и каменной стеной. При мысли, что придется протискиваться в узкий лаз с чудовищем на хвосте, его сердце екнуло, но следующий выход был на сто метров дальше. Слишком далеко.

Под грохот запнувшейся, поехавшей и упавшей в тридцати шагах позади темной туши, он сделал резкий поворот. Есть надежда, что такого зазора будет достаточно.

Он пробежал пятнадцать метров. Легион сороконожек уже мчался следом, скребясь ножками по камню и металлу, по полу, стенам, и даже по потолку. Тридцать метров, скорость темной твари увеличилась. Она его почуяла. Шестьдесят метров, сумасшедший рывок с сигаретой в руке и с хрустальным клинком за поясом.

Этим кинжалом тварь была приколота к алтарю. Нельзя ли им снова ранить эту штуку или задержать? Оставалось надеяться, что ему не придется узнавать ответ на этот вопрос.

Семьдесят пять метров. Сквозь многочисленные глотки за спиной шипит нечеловеческое дыхание. Очень и очень близко. Вот и тот самый узкий проход. Он рыбкой нырнул внутрь, разрывая паутину. Паук приземлился на его ладонь и упал.

Армия сороконожек втиснулась в щель и застряла. Ее туша заслонила тускло-красный свет. К Абеларду сквозь расселину потянулись длинные тонкие щупальца.

Он зацепился рясой за металлический выступ и рванулся прочь. Ткань порвалась, и он вывалился в пространство за расселиной. Точнее его туловище.

Длинные когти тени впились в его ноги и потащили обратно.

Он с воплем упал. В отчаянии он уперся ступнями в стенки расселины и постарался изо всех сил воспрепятствовать твари. Это лишь чуть замедлило его путь. Тогда он схватился за кинжал на поясе. Пальцы сжались вокруг рукояти, и он ткнул им щупальце, охватившее левую ногу.

Хрустальное лезвие прошло тень насквозь и порезало собственную голень парня. Он выругался, но не бросил нож. Его силы таяли, а тень становилась сильнее. Над ним распахнулись кошмарные глотки с кошмарными зубами. Ожившая тень втискивалась в проем, заполняя собой темное свободное пространство.

Абелард очутился на волосок от смерти.

В такие моменты время замедляется. К собственному удивлению, Абелард обнаружил, что испытывает нечто сродни удовольствию. Его вот-вот сожрет гигантская теневая бяка, не по его собственной вине, и он ничего не в состоянии с этим сделать.

Когда черные челюсти чуть распахнулись, изготовившись к нападению, он поднес сигарету ко рту и затянулся.

Кончик вспыхнул.

Ярко.

Свет причинял ей боль, достаточную для того, чтобы ее разозлить. А как на счет огня?

Когда челюсти метнулись вперед, Абелард вынул сигарету изо рта и, не глядя, ткнул ею во врага как мечом.

Котельную сотряс рев. Абелард отпрянул с сигаретой в руке, ноги освободились от хватки. Тварь билась в конвульсиях, опоясанная оранжевым пламенем, которое превращало ее сглаженные острые формы в сморщенный пепел. Пламя погасло, словно его проглотили, и Абелард засомневался, что оно сумеет убить тварь, однако ему на это было плевать. Он освободился, и безопасность была близка.

Вскочив на окровавленные ноги в облаке лохмотьев от разорванной рясы, он рванул к лестнице, ведущей в комнату ремонтной службы.

* * *

Пока Тара пряталась на подвальной лестнице, солнце зашло. Она представляла, как развивается наверху погоня — Законники заполонили все крыши, разыскивая своего крылатого оппонента, который прятался и бежал, петляя, быстро и ярко. Ночь брала свое, и за плотным слоем облаков вставала луна, прибавляя Сланцу силы и скорости. Черные не могли с ним тягаться. Когда Деново изуродовал Защитников Серил, переделав их для полицейских нужд, он сильно понизил их зависимость от силы луны, вполне разумное решение, но которое делало Законников медленнее и слабее в ночное время в сравнении с их каменными противниками.

Выждав достаточно времени, Тара прикоснулась к символу на запястье. Он засиял внутренним свечением, и она мысленно увидела карту городских кварталов с нанесенной на нее кровавой точкой: это была следящая руна, начертанная ею на обратной стороне лице Сланца.

Он бы никогда не рассказал ей то, что ей было необходимо узнать. И выследить его по крышам, если даже Черные остались с носом, она тоже не могла. Кроме того, она поверила, что он не знает, где скрывается его стая. Они собирались найти его ночью.

И вот ночь настала, и Сланец начал перемещаться в поисках своего народа. Когда он их найдет, Тара получит ответы. Она не сомневалась, что судья Кабот, Кос и горгульи все были замешаны в какое-то серьезное, тайное связанное с Таинствами дело. Из этой троицы лишь горгульи еще были живы. Их показания способны подтвердить то, что Церковь не несет ответственности за ослабление Коса, и поможет Таре победить Деново. Сегодня ей придется убедить горгулий рассказать все, что им известно. Или они ее убьют. Что тоже, весьма вероятно.

Она встала, поднялась по ступеням и вышла на улицу. Мимо по своим делам проезжали телеги и экипажи. На противоположной стороне, за неровной булыжной мостовой, вздымалось парящее стеклянное здание с т-образным крестом на фасаде какой-то компании, практикующей Таинства.

Она расправила плечи и подняла руку.

Рядом затормозил экипаж без возницы. Пока Тара взбиралась на облучок, лошадь с подозрением оглядела ее разорванную одежду и неряшливый вид.

— Не смотри так, — ответила девушка: — Мы едем в порт. Давай, но, лошадка, но! — Лошадь не сдвинулась с места. — Я узнаю, куда мы едем тогда, когда окажемся на месте. — Раздраженно, добавила она. — Может уже поедем, пожалуйста?

Тряхнув гривой, лошадь тронулась с места, и экипаж поехал.

* * *

Дружный хор, повторявший «Бог умер!» смолк, когда кардинал Густав появился из встроенной в главные ворота Святилища маленькой дверцы. Сперва речитатив, как это часто бывает с выкриками толпы, сменился другими, которые сократились до бессмысленного гула. Несколько протестующих воспряли духом, увидев рясу Густава, однако остальная масса смолкла, когда он поднял голову и оглядел толпу твердым взглядом серых глаз.

— Граждане Альт Кулубма! — обратился к ним Густав. В его тоне отчетливо слышался намек на темные углы и скрываемые тайны.

— Граждане Аль Кулумба! — повторил он. — Точнее, скорее мне нужно называть вас, дети Альт Кулумба. По какому праву, спросите вы меня, я стою перед вами? Говорят, мой Господь мертв, а с Ним исчезла и Его власть. Я стою перед башней пропавшего идеала, одетый в ливрею отсутствующего господина.

Все им сказанное было правдой, однако, когда он произнес это толпа, стоящая за оцеплением Законников не возобновила свои выкрики. Их заразило молчание, поразившее стоявших впереди, попавших под воздействие ауры властности кардинала.

— Дети Альт Кулумба, спросите себя: что даже сейчас зажигает ваши сердца? Чей огонь пляшет в закоулках вашего разума? Разве, когда вы глядите на меня, вы не чувствуете пламя праведного гнева, пожирающее ветки и шипы, оставляющее за собой лишь золу и пепел? Разве вы не чувствуете болезненное пламя измены и едва тлеющие угли презрения?

Толпа хранила молчание, это верно, но оно было опасным. Кардинал накрывал их гнев ракушкой слов, и гнев противился и стремился освободиться из ловушки.

— Дети Альт Кулумба, этот огонь и есть ваш Бог!

Толпа всколыхнулась криками отрицания и едва различимых оскорблений.

— Вы заявляете, что вам известен Божий промысел. Вы говорите, что вам знакомы Его сущность и вид, Его истина и сила. Вы кричите, что Он умер, хотя ваше присутствие доказательство Его славы. Какие еще жители иных стран, услышав подобную весть, явились бы, чтобы возмущаться у порога Божьего храма?

— Дети Альт Кулумба, в моем гласе горит огонь. В моем разуме. В моем сердце. Это священное пламя: оно очищается и подпитывается самосовершенствованием, усиливается долгим служением и подпитывается верным хворостом.

— И это пламя во мне суть дыхание Господа Коса. Оно горит неслышно, и его жар — блаженство для мудрых. Дети Альт Кулумба, это пламя милостиво. Но не забывайте! — выкрикнул он через обозленные выкрики, — не забывайте, что оно все равно обжигает!

Он ткнул перед собой посохом. Его лоб нахмурился, и он сделал глубокий вздох.

Из набалдашника его посоха в небо вырвался красно-оранжево-желтый столб огня. Он был цвета осенней листвы, но не имел ничего с ней общего. Он был горячим как солнце, но не был солнцем. Это был священный огонь. Он затмил собой весь мир, плясал на блестящей коже неподвижных Законников и отбрасывал на землю тень от собравшейся толпы.

Передние ряды протестующих от удивления и опасаясь жара рефлекторно грохнулись на колени. Кое-кто из задних рядов бросился со страху наутек.

Также быстро как появилось, пламя погасло. Кардинал опустил посох на землю. Его украшенный медным ободком кончик отчетливо стукнулся о базальтовую ступень Святилища. Тело кардинала чуть обмякло, но внутри его осталось твердо стоять нечто, лишенное возраста и слабости.

— Дети Альт Кулумба, ваш Господь живет в вас. Настанет день, и Он снова вернется. Но ваша вера слаба.

Толпа осталась коленопреклоненной. Кое-кто ближе к краю начал отползать в сторонку.

Кардинал вернулся в темный храм, закрыв за собой дверь.

* * *

У комнаты безлицего свидетеля стоял пост Законников, которые дали Кэт с капитаном Пелхэмом войти только после того, как она предъявила свой висящий на шее значок. Внутри они увидели полный кавардак из сломанной и обгоревшей мебели. Тарина сумочка открытой валялась на полу, все ее содержимое — серебряные и хрустальные штучки — валялось среди щепок и разодранной ткани.

— Что здесь случилось? — спросил капитан.

По дороге, сжав в руке значок, она подслушала переговоры Справедливости — поток догадок и наблюдений, которые были слышны словно через толстый слой ваты, а в черном костюме звучали в ее голове ясно и отчетливо:

— Сюда ворвался каменный человек, который похитил Тару со свидетелем, и улетел.

— На полу отметины от когтей, — заметил капитан Пелхэм. — И там на стене, и вокруг кровати.

— Законники услышали крик, вбежали внутрь и застали все таким, — она сделала круг по комнате. — Проклятье.

— И что? Это же логично, не так ли? Вы прошлой ночью спасли Тару от горгулий, а этот парень, — он указал на сломанную постель, где до того лежал безлицый: — важный свидетель. Они пришли все подчистить.

— Тара забралась ко мне в голову, чтобы услать прочь. У нее была для этого причина.

— Должно быть горгулья застала ее врасплох за тем, чем она занималась, чем бы это ни было.

— Как?

— Влетела в окно, — капитан Пелхэм указал на сломанную решетку.

— Если бы это было так, то внутри были бы осколки, а где они? — Она присела и провела рукой по расколотым плиткам, но ничего не нашла. — Видите, как согнута эта штуковина? — она указала на решетку. — Кто-то вырвал всю конструкцию из стены именно с этой стороны.

— Раз вы это заметили, то почему этого не видят другие Законники?

— Не обязательно не видят. Они ворвались внутрь, увидели горгулью, погнались за ним. Следователи появятся в лучшем случае не раньше, чем через четверть часа. — Ее сердцебиение усилилось. Если ей удалось увидеть то, что ускользнуло от Справедливости, она может откупиться этим от своей промашки. Однако, ей нужно более весомое доказательство. Досужие домыслы не помогут. — Каменный человек уже находился в комнате. Он не проникал сквозь окно, а воспользовался им для бегства. Не мог ли свидетель быть каменным человеком? Только притворяясь безлицым?

— Полагаю, такое тяжело сымитировать. Кто-то действительно украл его лицо.

— А нет ли способа разрушить такое Таинство?

— Без понятия, — капитан осмотрел погнутые прутья решетки, осколки стекла и превращенную в щепы оконную раму. Закат окрасил находившийся снаружи мир легкими серыми мазками. — Сторонники Таинств платят хорошо, но я стараюсь держаться от них на расстоянии. Мое первое дело, на которое меня подрядила Мастерица Таинств, закончилось для меня жаждой крови и сильной аллергией на свет.

— Тара могла быть в сговоре с каменным человеком, — Кэт прижала руку к виску. Что-то от нее ускользало. Мир помутнел, закачался и замер. Все исправится, когда она наденет костюм. Все кусочки мозаики встанут на места.

Нет. Рано. Ей нужны настоящие ответы.

— Если Тара заодно с ними, почему тогда они пытались ее убить прошлой ночью? — спросил капитан.

— Не знаю!

— Возможно, — предложил он, — следует спросить у нее?

— Что?

Он поднес палец к губам и указал им на окно и вниз. Она подошла к нему и увидела внизу в переулке Тару, которая, смахнув грязь с колен, оправляя на ходу изодранную одежду и воротник, направлялась к улице. Ее наряд был в таком беспорядке, словно недавно она была в драке.

Они молча наблюдали как Тара вышла на обочину и остановила экипаж.

— Нам нужно за ней проследить, — предложила Кэт.

— За ней?

На полпути от окна она остановилась и выругалась.

— Что такое?

— Она исчезнет раньше, чем мы успеем спуститься, если только я не надену костюм. Но если я это сделаю, Справедливость тут же узнает, что она овладевала моим рассудком и отберет у меня это дело.

— Я вас поймаю, — пообещал капитан.

Она хотела его остановить, но он пронесся мимо нее словно туман и выпрыгнул на мостовую. Несмотря на сильный удар при приземлении, он едва подогнул при этом колени. Потом он посмотрел на нее и раскрыл объятья.

Капитан Пелхэм был незнакомец, чужак и вампир. Она ему не нравилась, а дружил он с Тарой. Если он ее не поймает, никто не узнает.

Но он казался хорошим малым, и если бы не его помощь, Таре удастся ускользнуть.

Проклиная себя за дурость, она прыгнула. Ее падение длилось дольше, чем его.

Он поймал ее легко, словно мешок с шерстью.

Оказаться в его объятьях было приятно, а быть в такой близости от его клыков было страшным испытанием. Какой он сильный. И старый, и что еще важнее, своеобразный. В первую очередь, он был превращен в вампира с помощью Таинств, а не инфицирован другим.

Пока ее мысли были заняты другим, экипаж Тары успел уехать, но капитан оказался внимательнее. Вампир побежал, окружающий мир расплылся, и пока она собиралась с мыслями, он прыгнул.

В ушах засвистел ветер, захлопала ткань, улица закружилась в вихре цветов, и они приземлились, точнее он приземлился с нею на руках на прямые ноги прямо на крышу пустого пассажирского экипажа без возницы, находившегося на четыре повозки позади Тариного. Лошадь сдала на круп и резко зло заржала, но капитан приказал ей:

— Следуй за вот тем такси. Плачу вдвойне, — и это устранило все недовольство.

— Вы сумасшедший, — объявила Кэт.

— Во всяком случае, это мне отлично удается.

— Можете меня отпустить.

— О! — Кажется он только что вспомнил, что все еще держит ее в объятьях, прижимая к груди. — Простите, профессиональная деформация, — он торжественно опустил ее на ноги. Она едва не свалилась под колеса, потеряв равновесие, но успела выпрямиться и заскочить на сидение возницы. — Пиратство и все такое.

Она сердито посмотрела в ответ и протянула руку.

* * *

Мчась к Отделу эффективности, Абелард перепрыгивал по три, четыре, по пять ступенек за раз. Потрепанная, но не уничтоженная теневая тварь неслась следом сквозь темноту. Подстегиваемый страхом, он пулей вылетел из влажной, жаркой атмосферы котельной на свет.

Сбежав с лестницы, он очутился среди шума и неистовства. Изо всех углов звучали сигналы тревоги, в основном, судя по звучному басовитому хоралу Хвалы Священному Топливу и суете техников, которые метались, перекрикивая друг друга, проверяя хромированные циферблаты приборов и манометры — по системе охлаждения. Предупредительный окрик Абеларда потонул в этом хаосе.

Ухватившись за ножку ближайшего стола, он подтянулся и встал на ноги. Заметив его рваную одежду и окровавленные ноги, по помещению пронесся удивленный вздох.

— Там внизу что-то есть! В котельной! Огромное, — он втянул в себя воздух. — Черное, зубастое…

Ошарашенные монахи ничем не показали, что поняли его слова. Вне всякого сомнения, они приняли его за сумасшедшего, еще одного несчастного священника, сломленного тяжестью последних событий. К нему приблизились двое монахов с озабоченными лицами, собираясь его выпроводить вон. Абелард отшатнулся от них:

— Передайте сестре Мириэль! — Внизу по лестнице звякнули когти. — Оно приближается! Дайте огня!

Несмотря на отчаянное сопротивление, каждый монах схватил Абеларда за руку и потянул к ближайшей двери. Другие служащие оторвались от работы, глупо моргая круглыми глазами, ничего не понимая — словно стайка чаек с тонзурами. Та тварь, еще не успев сдохнуть от света, порвет их в клочки.

— Оно приближается! — Абелард сумел извернуться и лягнуть раненой ногой под колено одного из своих охранников. Тот оступился и отпустил руку жертвы.

Освободившись, он повернулся и указал:

— Смотрите же! Там!

Кое-кто из монахов, наконец, послушался и не стал возвращаться к работе.

Черная, тягучая тварь с тысячей глаз высунулась из котельной, пробуя зазубренной конечностью окружающий мир. Нанеся удар, оно разбило в щепки ближайший стол. Монахи попятились. Открыв множество ртов, тварь угрожающе зашипела.

Верующие люди часто думают о смерти, и даже Абелард задумывался о своих последних словах и фразы: «Я же вас предупреждал», — в этом списке не было.

Тварь взревела, и нанесла удар когтем из ожившей тьмы. Абелард пригнулся, и тварь зацепила монаха, все еще державшего его за руку. Человек лопнул как перезревший фрукт, в который ткнули иглой. Абелард побежал к двери.

Он успел сделать пять шагов, прежде чем его остановили. Воздух вокруг него стал колючим словно перед грозой.

В дверях отдела эффективности стояла Мисс Кеварьян. Наклон ее головы и разрез рта напомнили ему песчаную ящерицу, которую ему приходилось видеть в кунсткамере. Владевший кунсткамерой ученый показывал разновидность скорпиона, один укус которого может за несколько секунд убить взрослого человека. Потом он поместил насекомое в плоскую банку с крышкой, в которой находилась плоскоголовая желтая ящерица. Та посмотрела на скорпиона с точно таким же выражением лица, с каким мисс Кеварьян рассматривала набухающую и дымящуюся тварь в центре комнаты.

Ученый с видом завзятого циркового зазывалы объяснял, что меню этой ящерицы состоит исключительно из таких скорпионов.

Стоявшая до того неподвижно Мисс Кеварьян вдруг пришла в движение. Пальцы одной руки она сложила в горсть, словно набирая щепотку песка. За спиной Абеларда теневая тварь метнулась навстречу нарушительнице, нацелив для удара шипастые жала.

Мисс Кеварьян подняла руку на уровень глаз и отработанным жестом сжала пальцы в кулак.

Внезапный порыв возникшего из ниоткуда ветра взъерошил волосы молодого человека, едва не вырвав изо рта дымящуюся сигарету. Между стен промелькнула молния, хотя не было слышно ни грома, ни видно вспышки, только ударная волна. Когда Абелард вновь открыл глаза, существо в своем полном гротескном виде, парило в метре над полом, заключенное в пузырь из плотного воздуха. Оно злобно скреблось клыками о неподдающиеся изогнутые прозрачные стены. Мисс Кеварьян сжала руку и стенки начали сжиматься. Беспомощно засверкали когти, конечности запутались и сплелись друг с другом словно мокрые полотенца, прижатые к стеклу. Но мисс Кеварьян сжимала все сильнее, а невидимая сфера сжималась. Паучьи лапки сперва вжались в набухшие отростки, а потом превратились в сплошное темное пятно. Единственный звук в тишине, который сопровождал работу мисс Кеварьян с Таинствами, был жалобный скулеж существа.

Пузырь сжал существо в однородную черную массу. В крохотном свободном месте наверху беспомощно дергались пара жвал. Сфера все сжималась, и вот они тоже пропали, став тягучим мячом размером сперва чуть более метра в поперечнике, потом метр, полметра, четверть метра.

Мисс Кеварьян прошла по комнате, отбивая каблуками по каменному полу похоронный марш. К тому моменту, когда она оказалась на расстоянии вытянутой руки от теневого пузыря, он стал размером в три сантиметра, и слегка подрагивал. Когда она взяла его свободной рукой, он сжался до полутора сантиметров.

Она открыла рот, положила в него черную пилюлю и проглотила.

Кончик розового язычка пробежал по верхней губе. Она повернулась к Абеларду, который почти вздрогнул под ее взглядом.

— Скажите спасибо, что я проходила мимо, — произнесла она. — Какая в вашем Святилище впечатляющая сигнализация.

Он с дрожью кивнул:

— А что… — но голосовые связки так же как мышцы отказывались повиноваться. — Что это такое?

— Можно сказать, крыса самого божества, вытащенная из норы. Злая и голодная. Нужно было использовать соль. Где ты ее откопал?

— В-внизу, — выдавил он.

— Вам следует почаще делать уборку, — она поманила его пальчиком. — Идем. У нас много работы.

* * *

В голове Тары красная точка, обозначавшая Сланца, скакала как детский мячик. Всякий раз, как она уже считала, что добралась до конечной точки пути, тот менял курс на прямо противоположный, и туннелями вновь направлялся в центр, потом быстро нырял между подвесных железных путей. Тара направляла свой экипаж окольными путями, до последнего держась в стороне от основных улиц, пока наконец Сланец, по всей видимости, обнаруженный своими соплеменниками, не забрался в склад на три пирса севернее причала, где пришвартовалась «Удача Келла».

Это был глухой и опасный район, серые, истерзанные когтями фасады зданий взирали на ночь разбитыми провалами окон и выломанных дверей. Тусклые фонари освещали грузовые доки, заваленные гнилым лесом и холстом. Даже днем этот склад показался бы опасным для здоровья. Ночью он выглядел угрожающе откуда не посмотри.

Тара оплатила поездку и сошла в двух кварталах от цели. Пройти до склада боковыми улицами оказалось куда проще, чем она ожидала. К ней хотела было пристать банда карманников, но они не причинили проблем. В этом городе воришки разбегались при малейшем намеке на жаренное и угрозе смерти.

Ее настоящих соперников так просто не запугаешь.

Дверь, насколько она могла судить, не охранялась, и на крыше никто не спрятался. Она этого и не ждала. Альт Кулумб был неотъемлемой частью Защитников, и они растворялись в нем как волки в дремучем лесу. Вон тот алкаш под дранным одеялом, уснувший с бутылкой в безвольно повисшей руке под уличным фонарем, мог быть одним из них, а может уличная кошечка, хромающая вдоль дороги, или пьяница, справляющий нужду у стены в полквартала дальше по дороге. Да, даже будь они в своем истинном обличие, они легко бы спрятались в тени, где каждый торчащий камень готовая маскировка.

Пять минут — слишком долгий срок, чтобы торчать у входа в брошенный склад, решая, входить или нет. Вдернув подбородок, Тара пересекла пустую улицу и взобралась на грузовую рампу, и пробралась между обломков экономии к дверям, одна из которых уцелела. Другая, сорванная с петель, валялась внутри на каменном полу. Тара перешагнула через порог.

Разваливающийся и давным-давно лишенный всего ценного склад не выглядел подходящим местом для штаба религиозных изгоев. От горгулий скорее можно было бы ожидать, что они выберут крышу какого-нибудь небоскреба, где они смогут упиваться своими клыкастыми пастями светом восходящей луны, а не такое место, с голым полом, усеянным щепками от разбитых ящиков, служившим укрытием для крыс, пока до них не добрались кошки. Высокие выбитые окна пропускали желтоватый свет газовых уличных фонарей и тусклый отраженный свет от облаков в небе. В дальнем углу помещения на шесть метров над полом, стоя на подгнивших деревянных колоннах, возвышался офис управляющего.

Виртуальная карта была правильна, но не точна. Сланец находился где-то в здании, но большего сказать было нельзя. Она надеялась, что он будет бегать, пока его не найдут сородичи. Не мог он вместо этого устроить засаду?

Ее внимание привлекло резкое движение. Под кучей ломанных ящиков метнулась какая-то тень, слишком большая для крысы и кошки.

Она осторожно шагнула вперед, поднеся руку к сердцу. Движением запястья она вынула свой голубоватый и потрескивающий кинжал. От него у ног разлилось холодное свечение. Шум и свет выдали прятавшемуся Тарины местонахождение и владение Таинствами, но у нее не было при себе более простого оружия. Подходя к куче обломков, она начала смещаться вправо, держась на расстоянии, чтобы избежать нападения.

Но позади она не увидела ничего, кроме чистого камня.

Может ей померещилось? Ночь темна, здание нервирует, но все-таки она не настолько напугана, чтобы подскакивать от каждой тени. Она разочарованно начала осматриваться в поисках причины: шустрой ящерицы, бандит, заманивающий ее в удобную для нападения позицию, беспризорник, прячущийся ночью внутри от страшных портовых улиц.

Ничего.

Разочарованно вздохнув, она выпрямилась и опустила кинжал. Не мог ли Сланец избавиться от ее следящего заклинания? Для этого ему бы понадобилось сорвать лицо и исцелиться. Настолько ли могущественна регенерация его тела? Восстановление лица не просто наращивание плоти. Должны восстановиться все органы чувств, тысячи тысяч нервных окончаний. Для этого требуется огромная энергия, не говоря уже о том, как это больно…

Едва она подумала о боли, как пол под ней разверзся, и она, взмахнув руками, рухнула в пропасть.