Я насухо вытерлась полотенцем и зашла в спальню, чтобы найти одну из футболок Гранта, и надеть её на себя, ведь у меня тут не было чистой одежды. Я была удивлена, что он позволил мне так долго в одиночестве принимать ванну. Я бы нисколько не возражала, если бы Грант присоединился ко мне.

Во время разговора по телефону, Мейс сказал, что мне нужно рассказать правду Гранту. Репортеры в любом случае откопают фотографии, где папа держит меня на руках, забирая из больницы много лет назад… когда чудо-ребёнок выжил. Они будут обсуждать то, что, пока его жена считалась погибшей, он забыл о своем ребёнке, так же как и весь остальной мир.

Фотографии, как я выхожу из клиники в Лос-Анджелесе, также появятся в прессе. У людей, которые ходили со мной в школу, будут брать интервью. Сейчас я стала самой главной слезливой историей во всем мире. Состояние моего сердца и моя жизнь теперь освещалась в каждом уголке планеты.

Грант тоже скоро об этом узнает. Мне следовало рассказать ему правду первой. У меня был врожденный порок сердца, и я не должна была выжить. Я опровергла все предсказания врачей, когда начала ходить в возрасте девяти месяцев. Моим родителям говорили, что я никогда не буду развиваться так, как другие дети моего возраста.

Тем не менее, факт остается фактом, мое сердце работает неполноценно. Беременность недопустима для меня. Я принимаю лекарства, которые всегда лежат в моей сумочке. Я не пью алкоголь, правильно питаюсь, забочусь о своем здоровье. Моя бабушка делал все возможное, из того, что сказали ей врачи, чтобы я жила как можно дольше.

Я глубоко вздохнула. Я должна была рассказать об этом Гранту. Мне следовало поехать в Лос-Анджелес через две недели, чтобы встретиться с моим кардиологом и пройти ежегодное обследование. Он должен сказать, как у меня дела, и я не смогу спокойно дышать, пока не узнаю, что мне не нужно делать операцию. Я подавала шансы на выздоровление и намеревалась продолжать это делать.

Открыв дверь, я шагнула в гостиную. Грант сидел на диване с пультом от телевизора в руках и смотрел прямо перед собой. Я в ужасе посмотрела на телевизор, но он был выключен.

Грант перевел свои голубые глаза на меня, и я знала, что он включал телевизор. То, что я скрывала от него, сейчас стало явью. Я смога прочитать это в его глазах. Боль, предательство, страх… все было в них.

— Ты узнал, — просто сказала я, и потянулась к своей юбке, которая была аккуратно сложена на барном стуле. Я вдруг почувствовала себя голой и выставленной на показ.

— Почему ты не сказала мне? — спросил Грант с такой досадой в голосе, что я почувствовала, будто сейчас упаду на землю и зарыдаю от несправедливости происходящего. Я хотела быть единственной, кто расскажет ему правду.

— Я никогда никому не говорила об этом. Мне не нравится, когда ко мне относятся как к больному человеку, с которым люди боятся сближаться, — ответила я, будучи не в состоянии посмотреть на Гранта.

— Я не кто-то, Харлоу. Ты должна была мне рассказать. Ты позволила мне приблизиться к тебе и оберегать тебя, но продолжала держать этот огромный секрет при себе. — Он выглядел потрясенным. Его взгляд был направлен на меня, и в нем отчетливо читался страх.

— Я собиралась рассказать тебе. Я только не знала как. Я боялась потерять это… то, что было у нас.

Он опустил голову, сидя на диване, и не произнес ни слова. Я не знала, был ли он зол или напуган.

— Я та же самая девушка, которую ты всегда знал. У меня просто есть условие: я должна доверять человеку, прежде чем рассказать ему свой секрет.

Грант вскинул голову. В его глазах читалось недоумение.

— Доверять мне? Доверять мне? Ты должна была предупредить, что влюбиться в тебя может быть опасно. Ты видишь как это несправедливо? Я боялся позволить себе иметь к тебе чувства, потому что меня преследовала мысль о том, что я могу потерять тебя. Этот страх управлял мной. Потом, когда я решил отпустить это и позволить своему сердцу сделать то, что оно хочет… — он покачал головой и жестко усмехнулся. — Всё это время ты была больна и даже словом не обмолвилась об этом.

Больна? Я не была больна!

— Вот именно по этой причине я не говорила людям о своем недуге. Они начинали относиться ко мне как к больной. Я не больна. Я болела, и я знаю, на что это похоже, но сейчас я не больна. Ты говоришь, что было несправедливо это скрывать от тебя? Ты ничего не знаешь о страхе. В жизни происходит много всего несправедливого, но то, что я защищала себя — это справедливо. Желая жить нормальной жизнью, а не быть отщепенцем, в этом нет ничего несправедливого.

Грант поднялся на ноги и покачал головой.

— Ты не можешь просто взять и закрыться от людей. Когда ты собиралась рассказать мне? Когда я влюблюсь в тебя? Когда бы я сказал тебе, что люблю тебя, ты ответила бы «Ох, да, я, возможно не проживу долго». — Он остановился, когда боль пронзила его тело, и отвел глаза. — Такой у тебя был план? — спросил он с заминкой в голосе.

— НЕТ! Я собиралась рассказать тебе сейчас. Я не ожидала такого. Я не думала, что между нами возникнут отношения, но я хотела их. Я хотела быть с тобой. — Слезы наполнили мои глаза, я натянула юбку и стала озираться вокруг в поисках своих туфель. Я должна была выйти отсюда и столкнуться со стервятниками на улице. В любом случае, настало время сделать это.

Мне не нравилось видеть Гранта таким. Мне не нравилось видеть страх в его глазах. Возможно, мне следовало поговорить с ним раньше. Возможно, было эгоистично с моей стороны держать это в секрете от него, но я уже знала, как развиваются события, когда кто-то узнает правду. Я могла так никогда и не узнать, что значит быть с кем-то вроде Гранта, и поэтому ни о чем не сожалела.

— Я собиралась рассказать тебе сегодня. Я сидела в ванной и думала, как об этом сказать. Я понимала, что настало время тебе узнать правду, но я не хотела, чтобы ты узнал об этом из телевизора или от кого-то еще.

Слезы наполнили мои глаза.

— Ты лгала мне, — сказал Грант голосом, лишенным эмоций, словно он отключил их у себя внутри. Словно он собирался смириться с таким положением вещей и не намеревался бороться за нас. Он защищал сам себя. Больше мне ничего не надо было говорить. Хотя Грант не сказал мне, что между нами всё кончено, я смогла прочитать это по его лицу четко и ясно.

Я взяла свой телефон и написала Рашу сообщение.

«Мне нужно, чтобы ты забрал меня. Я собираюсь выйти на улицу и разобраться с этой ситуацией, потом я хочу поехать домой. Пожалуйста».

— Что ты делаешь? — спросил Грант, когда я убрала телефон обратно в сумочку.

— Я уезжаю. Настало время мне выйти к репортерам, — ответила я, потом подняла свои туфли и скользнула в них ногами.

— Ты не можешь уехать, — он хлопнул рукой по стене. — Черт! Почему ты мне не сказала? Мне нужно время, чтобы переварить это, Харлоу. Ты не можешь просто уйти.

Я подошла к Гранту и остановилась прямо перед ним. То, что я собиралась сейчас сделать, было ради нас, и когда в будущем я буду оглядываться на этот день, я всегда буду сожалеть. Но сказать Гранту правду, прежде чем уйти, было очень важно для меня.

— Потому что ты стал бы тогда относиться ко мне по-другому. Я не хотела видеть в твоих глазах то, что видела в глазах других людей, которые знали мой секрет. Я просто хотела быть рядом с тобой. Я хотела знать, каково это быть с парнем, который хочет меня. Я хотела жить. Возможно, мое сердце неполноценно, но оно все еще бьется. Я все еще жива. Почему тогда я должна жить так, словно могу умереть с минуты на минуту?

Я стояла и ждала, что ответит Грант. Он ничего не сказал. Эмоций в его глазах, пока он смотрел за меня, было слишком много, чтобы в них разобраться. Я знала, ему было больно. Я также знала, что он чувствовал себя преданным, и мне не нравилась, что это я заставила его так себя чувствовать. Но на этот раз я выбрала себя. Я хотела Гранта Картера и его сладкие магические слова. Я позволила себе быть с ним и забыла об истинном положении вещей. Услышав, как он говорит, что я не проживу долго, было подобно пощечине. Никто не говорил мне такого. Все, кто любил меня, говорили, что я буду жить долго. Они верили и надеялись на мое выздоровление. Грант чуть ли не выкопал мне могилу. Я не могла позволить себе быть с кем-то, кто только и ждет, что я умру молодой.

— Не выходи на улицу. Дай мне пару минут осмыслить все, что я только что узнал. Ты просто позволила мне приблизиться к тебе, но не подготовила к такому. Я не понимаю, как милая, бескорыстная Харлоу, которую я знал, могла так поступить.

Я остановилась, когда моя рука легла на дверную ручку. Его слова ранили сильнее, чем что-либо еще, возможно потому, что я знала, они были правдой. Я ошиблась. Мне следовало открыть Гранту свой секрет намного раньше.

— Ну, теперь ты знаешь. Я не тот тип девушки, с которой ты планировал провести вечность. В конце концов, ты выяснил это прежде, чем я смогла завоевать твое сердце, — сказала я.

— Ты можешь все-таки посмотреть на ситуацию с моей стороны? Не выходи в эту дверь, — сказал Грант и сделал шаг в мою сторону.

Чем дольше я буду здесь оставаться, тем больнее мне будет. В любом случае, Грант собирался распрощаться со мной. Я решила, что уберегу себя от подобного воспоминания. Без Гранта в моей жизни я как-нибудь смогу обойтись. Я не сказала ему, что мое сердце было слабым, и не предупредила его. Я просто позволила себе жить нормальной жизнью. И сейчас мне предстояло жить дальше с тем фактом, что Грант не сможет простить меня за это. Что он не нашел в себе смелости полюбить меня, какой бы я ни была.

Я открыла дверь и пошла навстречу толпе. Замерцали вспышки фотокамер и люди кинулись ко мне.

— Мисс Меннинг, вы встречаетесь с Грантом Картером? — раздался чей-то крик, и я увидела, как кто-то сунул камеру мне в лицо. Прежде чем я смогла подумать над ответом, кто-то еще прокричал.

— Мисс Меннинг, ваше мать все еще жива?

К этому вопросу я была готова, но меня толкнули в спину, и я подалась вперед.

— Мисс Меннинг, где ваш отец? Все еще в Париже? — прокричал мне другой голос. Я не могла сосредоточиться. Их было много. Слишком много.

— Мисс Меннинг, вы можете сказать нам, видели ли вы свою маму?

— Вы знали?

— Вы жили в особняке своего отца в Беверли Хиллз с момента смерти Вашей бабушки?

У меня закружилась голова. В мою сторону летели вопросы, и мне было трудно видеть перед собой дорогу, потому что камеры вспыхивали прямо перед моим лицом. Мне не следовало выходить сюда. Я не была в состоянии справиться с ними.

— Пошли на хрен от неё, — голос Гранта прорвался сквозь поток других голосов. Его руки обхватили меня и потащили прочь, пока он вел меня к внедорожнику. Сначала я подумала, что это была его машина. Но потом заметила на месте водителя Раша.

— Ты в порядке? — спросил Раш, его лицо было жестким как камень, когда он посмотрел на толпу, которая теперь выкрикивала его имя.

— Увози её отсюда, — сказал Грант, не глядя на меня, и захлопнул дверцу машины.

Раш дал задний ход, а я увидела, как Грант пошел обратно в свою квартиру и ни разу не оглянулся.

— Мне жаль, Харлоу, — сказал Раш.

— Мне тоже, — ответила я. Я не могла вернуться в дом Нан. Мне нужно было уехать от всего этого.

— Ты можешь отвезти меня в аэропорт? — спросила я его, пока прижимала к себе свою сумочку.

— Куда собираешься лететь? — спросил Раш.

— Лос-Анджелес, Техас, Я не знаю. Я нужна папе, но не уверена, хочет ли он, чтобы я была с ним рядом сейчас. Я могла бы поехать к Мейсу, но не желаю тащить все это безумие на его ранчо.

— Гранту нужно время, чтобы разобраться со всем этим. Он придет к тебе, — сказал Раш.

— Нет. Всё кончено. То, что он мне сказал, я никогда не забуду. Это глава в моей жизни закончилась.

Раш ничего не ответил, пока выруливал на главную дорогу, чтобы выехать из города.

— Он просто напуган, — сказал Раш, защищая Гранта.

— Я уеду. И больше ничто не будет его пугать, — ответила я. — Ты можешь забрать мои вещи от Нан и отправить их в дом отца в Лос-Анджелесе?

Раш громко выдохнул, принимая поражение.

— Конечно, я могу сделать это. Значит, ты собираешься в Лос-Анджелес?

Для Мейса будет лучше, если я сделаю так.

— Да, сейчас пока так. Я спрячусь там и разберусь с делами отца.

Раш кивнул.

Какое-то время он вел машину молча. Я пыталась подумать о папе, и о том, что с ним делать. Я не позволяла себе думать о Гранте. Я могла раскиснуть при Раше, и тогда ему придется разбираться еще и с моим приступом истерики. У меня будет уйма времени, чтобы побыть одной, когда я доберусь до Лос-Анджелеса. Уйма времени, чтобы выплакаться.

— Я ничего не знал, — тихо сказал Раш.

— Я не говорила об этом окружающим. Папа тоже. После катастрофы, все поверили, что мама умерла, и забыли обо мне. Будто я умерла вместе с ней.

Зазвонил телефон Раша. Мне не понравилась, вспыхнувшая во мне надежда. Даже если бы это был Грант, я не смогла бы переступить через те слова, которые он мне сказал.

— Хей, детка… я везу Харлоу в аэропорт, — сказал Раш в трубку телефона. Частично все случившееся было виной Раша и Блэр. Я видела их вместе и захотела узнать, какого испытывать такие чувства. Я поверила в это, когда Грант начал ухаживать за мной. Да, он был чертовски неотразим, но я также хотела почувствовать любовь. Я хотела любить кого-то свободно, и ощущать безопасность, находясь рядом с любимым человеком.

Но я не получила этого. Мое сердце всегда будет препятствовать мне. Бог не создал Гранта для меня. Нет, если выразиться точнее, Бог оставил меня за чертой. Одну. Я стояла за пределами нормальной жизни. Но, в конце концов, я жила только раз. У меня были воспоминания. Возможно, Грант и не любил меня, но я любила его. И все еще люблю. Я знала, что чувствуешь, когда любишь, и я была благодарна за это.

Возможно, судьба преподнесла мне Гранта в качестве подарка за то, что у меня были украдены некоторые моменты жизни, которые могли бы у меня быть, если бы я была здоровой. В любом случаем, если я не хотела страдать, мне не следовало возвращаться к этим воспоминаниям.

— Она расстроена, но с ней все будет в порядке… да. Я уверен. Она сильнее… чем любая другая женщина, которую я знаю… да. Я тоже люблю тебя…Я позвоню, когда поеду домой. Не стреляй в Гранта, если он заявится к нам в дом, — усмехнулся Раш и закончил разговор.

Он посмотрел на меня, и его улыбка сникла.

— Приготовься к тому, что Блэр скорее всего будет звонить тебе часто.

Я нуждалась в друзьях. И я была рада заполучить одного в лице Блэр.

— Хорошо, — ответила я.

Раш въехал на закрытую полосу аэропорта, где обычно приземлялся самолет Slacker Demon. Я не заказывала частный самолет, поэтому он никак не мог оказаться здесь.

— Что ты делаешь? — спросила я.

Раш приложил свой пропуск к воротам на въезде, и они открылись.

— Я зафрахтовал тебе частный самолет. Ты не можешь пойти в аэропорт и лететь на обычном самолете, Харлоу. Тебя же толпа разорвет на мелкие кусочки. Когда ты прилетишь в Лос-Анджелес, я позабочусь о том, чтобы тебя там встретил лимузин, который отвезет тебя домой. Оставайся в доме. Репортеры скорее всего уже толпятся около внешних ворот особняка.

Я ни о чем таком не подумала. Хотя Раш был прав. Моя личная жизнь больше таковой не являлась.

— Спасибо. Я не… сюда они еще не добрались, — сказала я, открывая дверцу машины.

Раш вылез из внедорожника и направился к главному офису.

— Оставайся здесь. Я скоро вернусь, — выкрикнул он.

Я не сомневалась в том, что Раш мог зафрахтовать мне частный самолет. Он знал, как заставить весь мир делать то, что он хочет. Я часто задавалась вопросом, было ли это потому, что он вырос в мире наших отцов.

Казалось, его невозможно запугать.

Когда он вышел из здания, то махнул мне рукой.

Я пошла к Рашу, уверенная, что он позаботится о том, чтобы я добралась до дома в целости и сохранности. Мое время в Розмари подошло к концу намного быстрее, чем я ожидала.

Но воспоминания останутся со мной навсегда.