У Лики скоро день рождения, который грозит ей отвратительной цифрой, напоминающей о «бальзаковских» ролях. Актрисы не любят распространяться насчет своего возраста, ну, скажем, ей исполнится чуть больше тридцати. Тридцать девять, если быть точной.

Неделю назад по совету подружек она решила отпраздновать день старения на широкую ногу — пригласить всех знакомых и показать, что [современные женщины возраста своего не стесняются, даже наоборот, очень гордятся приобретенным опытом. А самое главное, внешне меняются только в лучшую сторону. Подготовка к празднику изрядно потрепала бюджет, и Лика придумала сэкономить на имидже: вместо любимого салона отправилась в парикмахерскую рядом с домом. Лучше бы гостей без лишней порции канапе оставила!

Парикмахерская в принципе была неплохая — чистая и персонал вежливый. Правда, пухленькая маникюрша на весь зал посоветовала Ликиному мастеру использовать краску «ну, которая для седых, там, слева на полочке, рядом с туалетом», но она, в конце концов, профессионал, ей можно. Вот когда томный паренек с дрожащими пальчиками закончил колдовать с феном над ее головой. Лика действительно выпала в осадок. Мало того, что любимый каштановый цвет оттенка «лесной орех» превратился в ярко-рыжий дикий апельсин, так еще и укладку ей сделали тютелька в тютельку как у покойной прабабушки. Скандалить было бессмысленно, да и кареглазого парикмахера было жалко.

Рванулась домой смывать укладку — а там уже поджидала Ирина Родионовна с солонкой, видимо, чтобы сыпать на рану.

— Ликочка, как стала на бабушку похожа, Царствие ей Небесное!

Отмывшись от тонны дешевого лака и придя в себя, Лика решила, что цвет ей даже идет (бабушкины гены!) и менять его не стоит — надо шокировать всех сменой имиджа, а перекраситься она всегда успеет.

Хуже то, что шокировать она заодно собирается и моих поклонников, так как настойчиво предлагает пригласить всех знакомых с факультета. Если бы я смогла отказать ей в ее же день рождения, то сделала бы это, не задумываясь. После вечеринки все парни только о ней и будут говорить — это уже проверено. Лика, конечно, моя мама, и я ею горжусь, но смотреть, как она флиртует с двадцатилетними парнями — увольте! Самое смешное, у нее отлично получается. Последний раз Лика провернула коронный номер «отобью-ка парня у любимой дочки» прошлым летом. Не пойму, она самоутверждается, что ли, таким оригинальным способом? У меня от этих каникул осталась целая пачка фотографий, и Лика пересматривает их каждый раз, когда теряет веру в себя.

В августе мы с Варей и обе наши мамы ездили в Сочи. Я в первый же день жестоко обгорела и, как вампир, выползала только после заката. Именно выползала, потому что любое резкое движение вызывало нестерпимую боль. Мне очень не хватало какой-нибудь летней паранджи: обгоревший нос никакая косметика не скрывала и на дискотеках со мной никто, кроме преданной Варежки, не танцует.

Но пять минут назад она в очередной раз не выдержала моего нытья и удрала на пляж. И правильно сделала: я в последние два дня сама бы от себя убежала, если бы могла. Жара такая, что даже пластиковые оконные рамы плавятся и странно пахнут. Если бы холодильник работал, я бы в него залезла, честное слово!

А все из-за него, ясноглазого консультанта из серфинг-школы в обтягивающем рыжем костюме. До сих пор не пойму, как он там не расплавится во всей этой гидрорезине?

В первый день я, стесняясь свой бледной кожи, минут двадцать искала свободный шезлонг, переступая через шоколадно-мускулистых мачо и спотыкаясь о километровые ноги их шикарных подружек. В это время он сидел на пирсе и ласково улыбался Лике, которая с интересом о чем-то его расспрашивала. На маме был купальник в клубничку, она заплела волосы в две косички и выглядела лет на тринадцать. Мне просто необходим курортный роман для восстановления самомнения!

Парень на пирсе встал, пригладил мокрую челку, вытянул руки по швам, церемонно раскланялся и красиво прыгнул в воду. Лика рассмеялась тем самым серебристым смехом, которому могут за четыре года научить только в Щукинском училище, картинно уселась в свой шезлонг и достала крем для загара. За процессом намазывания идеально плоского Ликиного живота увлеченно наблюдала вся мужская часть отдыхающих. У меня крема не было, а на маму я была слишком зла, чтобы попросить.

Варя уже познакомилась с десятком малолетних мачо, которые выглядели так, как будто заботливые мамаши в первый раз пустили их в воду без надувных кругов. Надеясь хоть тут обойти Лику, я забралась в воду к Варежке, которая отобрала у маленькой девочки надувной мячик с русалочкой и пыталась разделить своих кавалеров на две команды. Нормально поиграть не получилось: через пять минут к нам акулой подплыла разъяренная бабушка хозяйки мячика и пришлось резво расплываться от нее в разные стороны.

Я медленно гребла в сторону открытого моря, пока не поняла, что делаю самую большую глупость в своей жизни: уже устала, а еще предстоит возвращаться. Развернулась, вздохнула и… задохнулась от ужаса: «Мамочка, я больше так не буду, но что теперь-то делать?!» — поплыла обратно. Навстречу, лежа плашмя на серфе, плыл уже знакомый парень в рыжем гидрокостюме.

— Привет! — улыбнулся он.

— Привет, — невнятно пробулькала я. — А я сейчас утону…

— Прикольно! Если передумаешь, можешь ухватиться за доску.

Парень отбуксировал меня на серфе к пирсу (вот так плавать я всегда согласна), молча сгрузил на горячий камень и погреб обратно. Я ждала почти два часа, пока он, с прикрытыми усталыми глазами, не вернулся из плавания. Тут же подбежала вездесущая Лика, фамильярно вытянула его из рукавов гидрокостюма, заставила пообещать, что завтра он даст ей пару уроков виндсерфинга, и так же резво убежала обратно. Он подошел ко мне, наклонился и провел влажной рукой по спине.

— С ума сошел?! Больно же!

— Да ты обгорела…

На третий день затворничества я решила, что с ума сойду, если не искупаюсь. Варя настаивала на дискотеке, но с меня хватило вчерашних попыток замазать тональным кремом обгоревший нос.

Поздно вечером на пляже никого не было, только сердитые дворники собирали мусор между шезлонгов. Издалека доносился нестройный грохот сразу нескольких дискотек. Я села на песок у самой кромки воды; море по ночам и правда теплее, чем днем.

— Почему ты не танцуешь? — рядом устроился Ликин ухажер, сменивший рыжий гидрокостюм на гавайскую рубашку дикой расцветки. На его ресницах поблескивали кристаллы морской соли.

— Слишком жарко. — Я почему-то не могла смотреть ему в глаза, ныряла рассеянным взглядом между волнами и совсем не пыталась поддерживать разговор. — Пойду купаться…

Он рассмеялся, бросил свою кошмарную рубашку на мое аккуратно сложенное платье и с разбегу кинулся в воду. Я поплыла за ним, налетела на устрашающих размеров медузу, взвизгнула, захлебнулась.

— Вот дурочка! Что она тут забыла?

Это про меня или про медузу?!

— Надо ее обратно в море…

Интересно мне знать, а где мы сейчас?

Черная вода была похожа на масло. Он бесшумно плыл, слегка подталкивая перед собой огромную медузу. Мне все время казалось, что где-то под нами ищут свою жертву жуткие морские чудовища; я торопливо плескалась в волнах, мечтая об одном — поскорее опять оказаться на пляже. Он нырнул под линию ограничительных буйков, галантно пропустил вперед медузу и улыбнулся мне.

— Дальше нельзя… — робко предположила я.

— Море уже недалеко, — он кивнул на разомкнутые края бухты. — Если устала — полежи отдохни…

— Да?! — на моем лице ясно отразилось сомнение.

— Ляг на спину, раскинь руки в стороны… И тебя понесет течением в сторону моря, так что на обратном пути обязательно встретимся. Ну не бойся же. — Он легонько надавил мне на плечи и уложил на спину, поддерживая снизу рукой. Вода подступила к самому носу, я судорожно вздохнула. — Расслабься.

Волны плескались у самых глаз. А тут раза в два больше звезд, чем у нас в городе. И луна такая огромная… Не вовремя вспомнила про морских чудовищ, которые непременно должны были подо мной плавать, и потеряла равновесие. Слава богу, буйки были недалеко. Схватилась за колючий железный трос, огляделась по сторонам. Где же этот ихтиандр, бесстрашный спаситель медуз? Чуть не угробил меня из-за бесполого морского животного с отвратительными щупальцами! Мне показалось, что я пробултыхалась, цепляясь за трос, как минимум час до его возвращения. Он еще издали заметил меня и весело рассмеялся. (Очень смешно! У меня уже руки сводит!)

— Почему же ты так боишься воды? Вот теперь, наверное, еще больше устала… Отпускай!

Он сам схватился за трос и обхватил меня чуть выше талии. Странно, мы столько времени в воде, а руки у него горячие…

— Ты пахнешь молоком, — прошептал он.

— Сметаной, — уточнила я. — Я обгорела и мазала спину сметаной.

Уже на берегу он вдруг обнял меня за плечи, совсем как там, в море, уложил на песок и поцеловал, едва касаясь губами. Машинально раскинула руки в стороны: мне все равно, пусть несет по течению. Настоящий курортный роман. Лика обзавидуется, хотя… я же ей не скажу…

— Ты совсем замерзла.

Я что-то промычала в ответ, где-то далеко услышала всплеск воды, поняла, что его уже нет рядом.

— Отлично! — Рядом стояла Варя в Ликином купальнике с клубничками и трясла меня за плечо. — Лика чуть с ума не сошла! Это новая мода спать на пляже?

Уже в номере я поняла, что спаситель медуз забрал рубашку, но почему-то не стал меня будить. Ему на все наплевать! Кроме медуз, конечно…

Утром кожа из ярко-красной превратилась в бархатно-шоколадную. Холодильник починили, Варя отсыпалась после вчерашней дискотеки и что-то бормотала во сне.

На пляже были только самые стойкие бабушки и их внуки и внучки с надкусанными яблоками и пирожками в руках. Далеко в море мелькал знакомый гидрокостюм под стрекозиным крылышком виндсерфа. Интересно, он научил Лику управляться с парусом? И не целовал ли он ее потом на песке? Вполне возможно…

Через пару часов я с огромной порцией мороженого сидела на пирсе и улыбалась мелким рыбкам в воде. Морское чудовище в гидрокостюме не смогло меня напугать — я заметила его издалека. Он подтянулся на руках, уселся рядом на горячий камень и откусил от моего мороженого.

— Ты здорово выглядишь сегодня!

Вот нахал! А вчера?!!

— Спасибо. Как поживает медуза?

— Отлично. Передавала тебе привет. Навестишь ее вечером?

— Вечером я иду на дискотеку с мамой, — мстительно посмотрела я на подбежавшую Лику.

Она нахмурилась, а парень звонко рассмеялся и соскользнул в воду.

— У тебя отличная мама! — авторитетно заявил он. — Лика, завтра в восемь утра, не забудь!

Это солнце так припекает или я от злости могу расплавить пирс?

Мы с Ликой — отличный пример конфликта яйца и курицы. Ну почему у всех девушек нормальные мамы, которые варят борщи и стирают своим любимым дочкам носки по пятницам, а у меня вместо этого нимфетка-переросток, которая спит и видит, как бы отбить у меня очередного бойфренда? Конечно, Лика делает это не специально: она просто кокетничает с любым мужчиной (парнем, дедушкой, мальчиком-детсадником, соседским котом, бабушкиным зубным врачом, страшным пьяным сантехником и т. д., и т. п., главное, чтобы объект был мужского пола), который попадается ей на пути.

Уверена, она и Трюфеля согласилась оставить, потому что щенок оказался кобелем (знал папа, что дарил). Кстати, этот породистый иуда явно предпочитает ее общество моему, потому что Лика кормит его печеньем, хотя собаке нельзя сладкого. Собственно говоря, с мужчинами точно так же. Я их «печеньем кормить» не умею, поэтому ничего у меня с организацией личной жизни не выходит.