Бабушка с раннего утра завела волынку: «С праздником, доченька, милая, счастья тебе, здоровья, а не пора ли замуж?» Лика согласна, что пора, только кандидатов в радиусе третьей кольцевой не наблюдается.

— С каждым годом мы становимся мудрее, Ликуся!

Ирина Родионовна ходила за дочкой по квартире, как будто ожидая, что на нее вот-вот снизойдет жизненная мудрость.

— И кому нужен этот ресторан! Пригласила бы самых близких домой, я бы пирожков напекла… А то собрала человек сто, кому это нужно?

Лика промолчала, потому что в бабушкиных словах была изрядная доля правды: из ста приглашенных половину она терпеть не могла, а остальные пятьдесят ее раздражали.

Часов в десять утра начался переполох под названием «мне нечего надеть». Мама разбросала по всей квартире свой неисчисляемый гардероб и, не найдя ничего подходящего, ушла в магазин за новым платьем. Мы с бабушкой ходили среди гор юбочек, блузочек, платьев и туфель, в панике пытаясь понять, как это все раньше помещалось в шкаф. Ну не может быть у нормального человека столько одежды!

Вечером Лика мерила мое зеленое платье (я лишалась права выбора и должна была надеть черное) и остервенело жаловалась на судьбу:

— Это просто невозможно! Билл точно притащит сюда эту Лялечку, а она начнет действовать мне на нервы. Черт, велико!

Зеленое платье было больше Лики размера на два. Ай как мне стыдно! Прости, именинный торт! Сегодня мы точно не встретимся.

Лика собиралась обстоятельно, так что на вечеринку мы неизбежно опаздывали. Я уже минут сорок стояла в платье и наблюдала, как Лика ругается с приглашенным на дом визажистом по поводу туши для ресниц.

— Я сказала темно-коричневую, а не цвета детской неожиданности! — бушевала она. — Как можно быть таким невнимательным! И что это за фиолетовые тени! Немедленно переделайте!

Визажист тихо взвыл и принялся в пятый раз снимать тени с Ликиных век.

— У меня из-за вашего непрофессионализма глаза будут красные! — Она умудрялась ругаться, даже когда ей подкрашивали губы.

Выходит, Лика платит долларов 150 в час за лишнюю нервотрепку? Кроме того, она, как любая актриса, умеет накладывать макияж не хуже самого профессионального визажиста. У нее в спальне стоит специальное зеркало с лампочками по краю, как в театральной гримерке, перед которым Лика каждое утро проводит не меньше часа. Она может накраситься так, что косметики на лице не будет заметно и при этом все будет выглядеть идеально. Но сегодня Лика захотела сделать гламурный макияж с яркими блестящими тенями и накладными ресницами из переливчатых перьев. Поэтому к нам пришел развязный мальчик, похожий на танцора, с двумя стальными чемоданчиками, набитыми кучей инструментов для превращения девушки в жар-птицу или попугая какаду (это уж как получится).

Он крутился вокруг Лики, виляя попой, как будто танцевал спортивное танго. Но маме вертлявый визажист встречался не впервой, поэтому она на его фигуру не отвлекалась, и, пока я пыталась понять, как можно так изящно изогнуть спину и при этом не упасть, Лика отчитывала его за неправильно подобранную тушь.

Когда несчастный парень наконец умудрился ей угодить, Лика резко вскочила и повернулась ко мне:

— Ну, сколько можно тебя ждать?!

— Меня?

А тут еще оказалось, что Трюфель сожрал мои черные туфли, и пришлось на огромной скорости переодеваться в зеленое платье под Ликины крики:

— Вечно мы из-за тебя опаздываем!

Теперь я весь вечер буду чувствовать себя на два размера толще собственной матери. «Ах, я так хотела надеть это платье сегодня! — пожалуется Лика кому-нибудь из гостей. — Но оно оказалось мне велико!» Это вполне в ее стиле.

Мы приехали как раз вовремя: бабушка собиралась выйти к гостям с огромным подносом своих фирменных пирожков с луком. Лика успела остановить ее в самый последний момент, а Ирина Родионовна так оскорбилась, что тут же уехала домой.

Сразу за нами в ресторане появилась та самая террористическая группировка, которая могла все испортить. В первом ряду образцовым семейством вышагивали папа с Сарой и игрушечной фиолетовой страусихой.

Когда папе исполнилось тринадцать, его собственный папа передал ему Великую Тайну: чтобы женщина никогда не жаловалась на подарки, нужно дарить ей исключительно мягкие игрушки. Она будет по этому поводу умиляться и наивно думать, что мужчина считает ее ребенком. Папа никогда не отступал от этого весьма выгодного правила, хотя давно догадывался, что женщине куда приятнее щеголять в дорогом колье, чем чувствовать себя ребенком. Лика на 39-летие получала фиолетовую плюшевую страусиху — ни дать ни взять гламурная модель с обложки: губки, то есть клюв, в розовой номаде, в глазах — блеск брильянтов, на лапках — десяток пластмассовых браслетов со стразами. Именно так выглядят женщины, мечтающие о дорогих подарках. Остроумно, ничего не скажешь.

Сразу за папой и Сарой появились Борис Илларионович с Лялечкой. Лялечка надела умопомрачительное красное платье и тащила букет орхидей.

— Она же знает, что у меня на орхидеи аллергия! — прошипела Лика и ретировалась на кухню.

Мой образцовый папочка заметил Лялечку, тут же оторвался от своей гражданской жены и стал упорно смотреть на юную актрису глазами голодного тигра. И не стыдно ему… Я заглянула к Лике.

— Сейчас, — буркнула она… — Ты видела Лялечкино кольцо? Камешек больше пальца. А пальчики у нее, мягко выражаясь, не аристократические.

— В смысле?

— В смысле — жирные у нее пальцы! Иди к гостям, там кто-то из твоих пришел. Кстати, он ничего… Как зовут?

Я обернулась.

— ИЛ! — Вот уж не ожидала!

— Оригинальное имя. Он латыш?

— Почему латыш-то? — удивилась я. — Я пойду, а то он еще потеряется…

Но ИЛ и не думал теряться. Он сразу встретил кого-то из знакомых и завел образцовую светскую беседу. Лялечка наконец обратила внимание на голодного тигра и ответила — взглядом трепетной газели.

Я подкралась к ИЛу со спины, но решила не следовать его примеру и, вместо того чтобы шептать на ухо, изо всех сил пискнула:

— Привет! — Даже голос сел от волнения.

Надеюсь, волнение вызвано папиной охотой на мамину конкурентку.

— Привет. — Он так нежно улыбнулся, что голос у меня вообще пропал. — Где именинница?

Я кивнула в сторону ресторанной кухоньки. Смелая девушка на моем месте поставила бы вопрос ребром: «Зачем ты рассказывал про романтику на картонке в заброшенном доме? Зачем подарил мне один цветок из букета?» Но я не смелая девушка, поэтому молча плелась за ИЛом, пытаясь убить его взглядом в спину.

— Женечка, деточка, а где Ликуся? — медовым голоском поинтересовалась Лялечка.

Какая я тебе деточка?!

На кухню мы зашли явно не вовремя. Посреди стола возвышался огромный торт, весь утыканный свечками. Весь! Их ровно столько, сколько Лике лет, — наверняка бабушка выдала. А мы ввалились как раз в тот трепетный момент, когда мама решила слегка помолодеть и выдергивала злополучные свечки. Вручив Лике орхидеи, Лялечка принялась розовым пальчиком в брильянтовом обручальном кольце сосредоточенно считать недовыдернутые свечки.

Мама кинула мне букет и пошла через зал искать лекарство от аллергии, улыбаясь под градом поздравлений и изо всех сил стараясь не чихнуть. Актриса-отравительница уже танцевала с Биллом и радостно смеялась.

Только я собралась с духом, чтобы завести какую-нибудь философскую беседу с ИЛом, как в зал ресторанчика вбежал румяный и запыхавшийся Гоша с одинокой розочкой в целлофане. Он вручил несчастный цветочек мне (о господи! День рождения не у меня!) и явно ждал пылкой благодарности.

— Не буду мешать, — улыбнулся ИЛ, хотя точно заметил, что я пребываю в состоянии тихого ужаса.

— Ну… как дела, малыш?

В черном костюме и галстуке Гоша напоминал школьника. Черт, «малыш»… А ведь раньше мне нравилось, когда он так меня называл.

— Нормально. Учусь, работаю.

Бизнес-малыш, университетский малыш, абсолютно не сентиментальный малыш!

— Я на Арбате в антикварном салоне видел отличную дверную ручку. — Гоша изо всех сил пытался меня заинтересовать. — Завтра сходим посмотрим?

— Да, конечно.

Я рассеянно наблюдала за ИЛом, который о чем-то весело болтал с Ликой. Она помахивала фиолетовой страусихой и искоса посматривала на нас. Неужели хочет и Гошу переманить к себе?

— Привет, Женька!

Варя довольно живо изобразила радость первой встречи, хотя мы уже раз пять за вечер друг друга видели. Наверное, хочет о чем-то поговорить.

— Привет! Мы оставим тебя на минутку? — спросила я у Гоши.

— Только на минутку, — кокетливо добавила Варя. — Ничего, что я тебя увела? — спросила она, когда мы отошли на безопасное расстояние.

— Наоборот, очень даже хорошо, — честно призналась я. — Он уже стал меня раздражать.

— Он же тебе сильно нравился… Недели две только и слышно было: ах на крыше, ах как романтично, ах мой милый Карлсон! Господин Лилейко превзошел Гошу?

— При чем тут ИЛ? Просто раньше Гоша был таким целеустремленным, сильным, что ли, а теперь…

— А теперь он влюбился и размяк.

— Думаешь? На него это не похоже. И потом, я неделю назад признавалась ему в любви, а он даже не воспринял это всерьез. Вроде того, что ничего между нами быть не может…

— Ты призналась ему в любви?! То есть, хочешь сказать, ты была в него влюблена неделю назад, а теперь все прошло?

Честно говоря, вряд ли. Может, все дело было в обстановке? Тайное свидание ночью на крыше: только признаний в любви и не хватает. И потом, Гоша предложил расстаться, а мне этого не хотелось, и нужен был веский аргумент. Вот я и брякнула, что люблю его. Но ведь в тот момент считала, что говорю искренне! Между прочим, ведь он мог в это поверить… и запомнить.

— Варь, кажется, я попала. Он же думает, что я в него влюблена. И он совсем взрослый, а с такими не шутят.

— Возможно, для тебя это будет новостью, но с такими чувствами тоже не шутят, — резко ответила Варя. — Может, стоит посоветоваться с мамой?

Я посмотрела на Лику, которая вовсю кокетничала с ИЛом. С ней, пожалуй, посоветуешься! У каждой девочки должна быть возможность рассказать все маме, но моей всегда хотелось, чтобы я была не такой, как все.

Папа легко одолел Лялечку и теперь танцевал с ней какой-то забавный эротический танец, а изобразить львиный взор пытался уже Борис Илларионович. Получалась скорее голодная гиена. Гоша скучал в уголке, а я колола пальцы его розой. Надо же! Неформальный художник за неделю эволюционировал в прилизанного офисного работника в костюмчике. Мне эта эволюция ой как не по душе, но Варежка абсолютно уверена, что причиной изменений являюсь именно я.

Звонко хлопнул об пол чей-то бокал. Папа презрительно смотрел сверху вниз на белую капитанскую фуражку Бориса Илларионовича, а Лялечка повисла у него на руке и, весело поблескивая глазами и брильянтом на пальце, подвывала:

— Борюсичка, не бей его, пожалуйста!

Папа, видимо, давно не дрался, поэтому прямо умолял взглядом предоставить ему приятную возможность дать сдачи. Билл был не дурак, поэтому только картинно замахивался, видимо, надеясь, что его сфотографирует ИЛ, который уже пару раз обошел вокруг них с заинтересованным видом. Но он не выбирал место, чтобы сделать лучший кадр, а ждал развития событий.

— Федя, тебе лучше уйти!

Расталкивая гостей, к ним подошла Лика. Глаза у нее покраснели — видимо, пыльца подлых орхидей успела-таки подействовать.

— Почему мне, а не ему? — обиженно спросил папа.

Так в детском саду малыши удивляются: «А почему я»?

— Потому что я тебя прошу (неопровержимый аргумент). Я неважно себя чувствую, так что тоже ухожу, — очаровательно улыбнулась Лика. — За главную остается Женечка. Всем спасибо, всех с днем рождения, всем пока!

ИЛ подошел к ней и что-то зашептал на ухо. Я зажмурилась от обиды. Почему ей? Почему с ней? Опять! Страшные существа актрисы! Страшные, непонятные и малоизученные — вот так вот, хоть я и обожаю свою маму.

Я никогда еще не была так зла на Лику. Мало того что она оставила на меня почти восемьдесят человек своих гостей, половину из которых я вообще не знаю, так еще и увела за собой единственного человека, с которым мне приятно было общаться. Скажем так. Приятно общаться, и все. Томка не пришла, я так и не узнала, с какой радости она на меня дуется и кто такая эта блондинка, которая заслужила букет роз от ИЛа. Гоша ходил за мной весь вечер по пятам, каждые десять минут начинал извиняться (хоть часы сверяй), явно ждал, когда я наконец брошусь в его объятия и раз десять подряд признаюсь в вечной любви. Варежка время от времени спасала, но не сочувствовала, а наоборот, отчитывала за легкомысленность.

Дома меня, злую и измученную, ждал неприятный сюрприз. На лестничной площадке в позе «Родина-мать зовет» застыла сияющая бабушка в праздничном переднике с алыми розами и, не дождавшись, когда я войду в квартиру, начала взахлеб рассказывать:

— Ликочка уже спит. Нашла она свое счастье! И прямо в день рождения!

— Какое еще счастье?

Я только что избавилась от Гоши, который пошел меня провожать и отлепился только около подъезда. Ох, как же надоели мне эти эротические игры на свежем воздухе!

— Молоденький он, конечно, — продолжала тем временем бабушка. — Но любви все воз…

— Молоденький?

— Ну да, привез ее на машине, поцеловал в щечку, я сама в окно видела. Ликочка домой прибежала, щечки горят, глаза блестят. Она, когда первый раз влюбилась, в пятом классе, такая же была, девочка моя! Наконец-то!

— Лика!!!

— Женя, ты что?! Тише! Спит она! — прошипела бабушка, но меня это мало волновало. Молоденький!

Лика сидела на кровати в спальне и с укоризной смотрела на свою растрепанную дочку.

— Это ИЛ?! — рявкнула я на всю комнату и включила свет. Сзади прошуршала любопытная бабушка и застыла у стенки.

— Не кричи так посреди ночи, пожалуйста. Я все-таки уже немолодая женщина, — спросонья кокетничала Лика, жмурясь от света яркой лампочки, и делала вид, что абсолютно ничего не понимает.

Я постаралась сдержанно сформулировать вопрос:

— Это ИЛ? Молоденький. Кавалер. Который тебя провожал?

— Аа… Илья? Да…

— Как ты позволила себя поцеловать?! — Оказывается, я отлично умею рычать, когда захочу.

— Так в щечку же, по-дружески! — смущенно улыбнулась Лика.

— Ну конечно, по-дружески! — не унималась я. — У тебя все по-дружески, только ты при этом по-матерински всех моих мужчин уводишь.

— Ирина Родионовна, оставьте нас, пожалуйста. Я хочу сделать дочке внушение, — попросила Лика бабушку.

Я села на край кровати.

— Так он твой? — тихо спросила Лика.

— Ну, не совсем, — замялась я. — Не мой.

— Он тебе нравится? У меня аллергия разыгралась и Илья подвез меня домой. Вот и все. А потом поцеловал в щеку, когда мы прощались. Кажется, это нормально, разве нет?

— А как же блестящие глазки и розовые щечки? Когда в пятом классе Ликочка в первый раз влюбилась.

— В седьмом классе. А сегодня, повторяю для недогадливых, у меня была аллергия. Не любовь, а насморк, понятно? Хотя у тебя неплохой вкус.

Я запустила в Лику подушкой, но уже совсем не злилась. Сложно вести себя более глупо, да еще было бы из-за кого… Может, последовать Вариному совету и поговорить с ней о Гоше?

Но мама уже отвернулась и включила телевизор. Диктор новостей с идеально зачесанными волосами хитро улыбнулась и начала: «Страусиха Фифа в подмосковном зоопарке уже три года живет без самца. Это провоцирует у птицы серьезную весеннюю депрессию, но зоопарк, к сожалению, не заинтересован в приобретении мужской особи».

Пульт полетел в угол, Лика нервно засмеялась. В кресле вальяжно развалилась фиолетовая страусиха, подарок папы.