Когда мы с Томкой познакомились, она работала тренером младшей группы в бассейне. Для справки: «младшая группа» — это дошкольники, то есть самые непредсказуемые существа на свете. Мало того, что непредсказуемые, так еще и склонные к суициду. Стоило Томке отвернуться, как кто-нибудь из них непостижимым образом забирался на глубину и начинал тонуть. Я бы на ее месте в первый же день работы утопилась, но она с ангельским терпением продолжала предотвращать по двадцать самоубийств в день. Детей у нее в группе было десять, просто каждый из них тонул по два раза за занятие.

Как-то я помогла ей выловить с глубины очередную экстремалку пяти лет, а спасение чужой жизни здорово сближает. Томке от спортивной жизни досталась не только аллергия на хлорку, но и отличная фигура, так что через некоторое время я просто «заболела» идеей снять ее для обложки «YES!». Думаете, она обрадовалась? Ни капельки! Мне ее неделю уговаривать пришлось. Я тогда не знала, почему Тамара так ненавидит глянцевые журналы и фотосессии, поэтому думала, что она просто выпендривается, и жутко злилась. В общем, мы чуть не поссорились на этой почве. А потом Томка рассказала, что как-то она познакомилась у себя в городе с парнем, который представился редактором глянцевого журнала и уговорил ее сняться для раздела мод. Сниматься почему-то пришлось топлес, но Томка тогда думала не о том — влюбилась в «редактора» по уши. А через пару месяцев ее фотографии появились в разделе заставок для мобильника. Томку за это безобразие исключили из спортивного института, и она потеряла возможность сделать спортивную карьеру, хотя потенциала у нее и на Олимпиаду хватило бы. От такой несправедливости Тамара захотела мести и поехала за порномагнатом-конспиратором в Москву. Пока ехала, успокоилась и вместо того, чтобы мстить, нашла работу в бассейне.

На фотосессию я Томку все-таки уговорила, а потом отвела в модельное агентство к папе. В начале декабря она ездила в Милан, участвовала в показе «Dior», так что теперь Тамара — самая настоящая топ-модель. Из бассейна она ушла, встречается с Леликом — парнем с моего курса. Варежка Томку недолюбливает: во-первых, потому, что в свое время тоже была влюблена в Лелика, а во-вторых, Тамара кажется ей недостаточно гламурной. «Гламур» — очень обширное понятие, и крайне сложно догадаться, что имеет в виду Варя. Мне лично кажется, что она просто придирается.

Раньше Томка была идеальной подружкой — появлялась, как Супермен, в тот самый момент, когда нужна была помощь, и писала sms-ки, когда я начинала зевать на скучных лекциях. Но потом мы стали общаться все реже и реже. Я понимаю, конечно, что работа и бойфренд отнимают уйму времени, но почти месяц назад Томка вообще исчезла. Даже на звонки перестала отвечать. Циничная Варежка на днях спросила: «Тамара что, умерла?» — и я поняла: надо что-то делать. То есть с Варежкиным цинизмом уже ничего не сделаешь, но вот с Томкой наверняка можно увидеться на приеме в «Антилани».

«Антилань» — модельное агентство, где мой папа работает кастинг-директором. Во времена его бурной молодости худеньких девушек называли антилопами, а большеглазых и трепетных — ланями, вот и решено было придумать новое понятие, сочетающее в себе все вышеперечисленные девичьи качества. Правда, были еще газели и серны, но «антигаз» звучало несколько двусмысленно. «Антисер» того хуже. «Антилани» завтра стукнет десять лет, в честь чего и собираются закатить пышный прием.

Мы с Варежкой собираемся уже часа четыре. Силы на исходе. Я примеряю черт знает какое по счету платье и чувствую, что вот еще одно, и все — запрусь в комнате и никуда не пойду.

— Наконец-то! — смилостивилась Варя. — В этом пойдешь!

Я рухнула на диван вместе с платьем, пытаясь представить свой будущий макияж. Лика в «Антилань» — не ногой, даже на самые пафосные мероприятия, так что можно было воспользоваться ее коллекцией вечерних туалетов, чем мы с Варежкой и занимались все утро. Проблема в том, что я на размер больше собственной мамы, чем она невероятно гордится. И рассказывает всем знакомым. Короче, надо мне попробовать слегка похудеть. Вот съем пирожное для поддержания сил, а потом непременно попробую…

Через час после ревизии Ликиного гардероба мы с Варежкой были совершенно готовы. Сумочки набиты косметикой до отказа, в руках — пакеты с туфлями (не идти же в них зимой по улице?). Лика выбежала в коридор и почему-то сказала:

— Ни пуха ни пера!

— Лик, мы не на экзамен, а в «Антилань», — напомнила я.

— Тем более!

Все с самого начала пошло наперекосяк. Мы чуть не забыли туфли в такси. Пришлось бежать за машиной метров двадцать и орать: «Остановитесь!», «Сто-о-оп!!»

У входа нас встретила Ириска — папина секретарша. Помимо способностей набирать текст со скоростью 86 знаков в минуту и варить кофе, у нее есть еще одно неоспоримое достоинство: маникюр. Сейчас ее ноготки расписаны под хохлому, что в сочетании с платьем-сарафаном выглядит просто потрясающе.

— У нас вечеринка в русском стиле, — тараторила Ириска, проводя нас через холл к гардеробу. — Я буду самых важных гостей встречать с караваем на полотенце…

— Вот почему ты в сарафане, — догадалась Варежка.

Ириска окатила ее ледяным взглядом:

— Это «Версаче»!

— А разница? — невозмутимо пожала плечами Варя, вытряхнула из пакета туфли и принялась переобуваться.

— В принципе разницы никакой, — согласилась Ириска. — Но раз уж у нас прием, а не банальный фуршет, то на мне платье от «Версаче», а не сарафан.

Тут в гардероб ввалилась целая экскурсия из малолетних моделей, которые принялись снимать шубки и поливать друг друга духами. Никак не пойму, почему основная масса девушек на подиуме — лет пятнадцати-шестнадцати. Неужели, чтобы вызывать булимию у женщин, которые пытаются приблизиться к их формам (совершенно неженственным, надо сказать)? Но, честно говоря, меня преследует чувство неполноценности — ведь к своим двадцати я ни разу не участвовала в миланской неделе моды. А ведь могла бы… В четырнадцать лет я решила воспользоваться родственными чувствами Федора и отправилась к нему в агентство. Папа меня не разочаровал — взял без всяких кастингов, но вот когда через полгода меня не пригласили ни на один показ, я поняла, что у «блата» есть и другая сторона. Например, тебе все врут. Другие модели без конца хвалят твою фигуру, когда нужно худеть и худеть, а потом ходить в тренажерный зал и снова худеть. Никто не обращает твоего внимания на то, что надо на полной скорости бежать к косметологу, хотя ни у одной нормальной модели не может быть такого количества прыщиков. И все только потому, что мой папа — директор по кастингу и режиссер показов. Через полгода я сама обо всем догадалась и занялась внешностью вместо карьеры.

Мы с Варежкой пошли в зал. Там еще почти никого не было, только несколько моделей ходили вокруг столов с жирной пищей и смотрели грустными глазами.

— Какого черта мы опоздали всего на полчаса?! — разозлилась Варя.

Мне не по себе. Ликино платье жмет подмышками. В глазах рябит от сине-золотых сарафанов от «Версаче». Варежка жует какой-то блин с икрой и издевательски улыбается девушкам вокруг. Девушки страдальчески опускают глаза — они на диете.

— Первый раз радуюсь, что я не модель, — выдохнула Варя в перерыве между блинчиками.

Тут в зал вломилась Томка в норковой шубке, растолкала компанию мужчин в дорогих полосатых рубашках, обняла меня и Варежку с блинчиком и на весь зал рассмеялась. Может, мне показалось, но смех звучал как-то неестественно. Во всяком случае, он был неестественно громким.

— Смотри, не попадись защитникам животных! — Варежка безуспешно пыталась вырваться из крепких Томкиных объятий, но юношеский разряд по плаванию серьезно укрепляет бицепсы.

— Я готова к нападению. — Тамара вытащила из объемистой сумочки прозрачный плащ-дождевик и газовый баллончик. — Так мне краской шубку не испортят!

— Ты что, в дождевике поверх шубы ходишь? — удивилась я.

— Не всегда. Только в самых опасных местах. И потом, плащик прозрачный…

— Под ним прекрасно видно всех невинно убиенных норок…

— Ой, Жень, не начинай! Норки — отвратительные маленькие твари с очень острыми зубами! — Мне показалось, что Томка действительно рассердилась, но она вдруг как-то сникла и протянула: — Леша опаздывает… Вы его давно не видели?

— Да он на экзаменах почти не появляется, — обеспокоенно покачала головой я.

Варежка тоже хотела что-то сказать, но тут откуда ни возьмись (из-под стола, что ли?) вынырнул мой папа с бокалом шампанского, критически осмотрел Томку и, ничуть не смущаясь, заявил:

— Чтобы все увидели твою новую шубку, ты готова в ней за стол сесть? Это вульгарно, деточка!

Федор всегда так себя ведет, причем никто на него за это не обижается.

Томка ретировалась в гардероб, а Варя фыркнула:

— Господи, Жень, в кого ты такая тихая! У тебя даже папа — настоящая стерва!

— Никакого уважения к старшим! Но все равно спасибо, — подмигнул ей Федор и улыбнулся кому-то за нашими спинами: — Наденька, милая, здравствуй! Ты просто сумасшедше выглядишь!

— Надеюсь, ты это в хорошем смысле, — кокетливо проблеяла девушка.

Первый раз слышу, чтобы модель обращалась к папе на «ты». К тому же он так редко хвалит чью-нибудь одежду… Я обернулась и схватилась за стол от удивления. Точнее, за тарелку с блинчиками, которую Варежка без всякого злого умысла подвинула поближе.

— Женя! — заорала Надя и бросилась мне на шею.

Я подняла вверх руку, чтобы не испачкать ей платье. Папа дал мне салфетку и спросил:

— Вы знакомы?

— Мы вместе учились в школе, — объяснила Надя и запрыгала на месте от удовольствия.

Понятия не имею, что это она так радуется. Подругами мы никогда не были. Скорее, наоборот. Надя была принцессой класса. Раньше всех научилась пользоваться косметикой. Носила самые дорогие шмотки. О ней мечтали все мальчики в школе. Девочки побаивались… В «Антилань» она пришла сразу после того, как я оттуда сбежала.

— Женечка, чем ты сейчас занимаешься? — поинтересовалась Надя.

— Она фотографирует для журнала и занимается пиаром «Тертого Шоколада». Знаешь такую группу? — ответила за меня Варежка.

Надя окинула ее презрительным взглядом и процедила сквозь зубы:

— Ну-ну…

Варежка улыбнулась Федору и потащила меня в холл.

— Это еще что за фифа? — спросила она, когда мы оказались вне пределов слышимости. — У нее такое лицо, как будто вокруг плохо пахнет!

— Ну-Ну.

— Что? — не поняла Варежка.

— Мы ее в школе так звали. У Нади это вроде слова-паразита. Все время говорит «ну-ну».

— Да сама она паразит, — злилась Варя. — Какого черта эта Му-Му смотрит на меня, как на… Как не знаю на что!

В холл вышла Ну-Ну с бокалом и быстрыми шагами направилась к нам.

— Женя, я тебя сразу предупреждаю, Федя — мой! — с разгону выпалила она.

Я рассмеялась.

— Дорогая, а тебе не говорили, что в шампанском очень много калорий? — спросила у Нади Варежка.

— Меня это не волнует, — отрезала Ну-Ну.

— А зря. Тебе явно энергию девать некуда.

Надя презрительно наморщила носик, давая понять, что Варя для нее — пустое место, и снова повернулась ко мне:

— Со школы стоило запомнить, что в таких вещах меня сложно победить.

— Тогда тебе не о чем волноваться, — улыбнулась я.

— Ну-ну… Я подписала контракт в Милане! Думаешь, какой-то фотографше удастся отбить у меня мужчину?

— Поздравляю с контрактом, но отбить Федора у меня просто невозможно.

— Еще посмотрим! — Ну-Ну резко повернулась на каблуках и вернулась в зал.

Все это, конечно, смешно, но мне совсем не нравится, что Надя липнет к папе. На фоне любви Лики к Вовочке я стала очень нервно относиться к разнице в возрасте.

— Может, стоило ей сказать, что он — мой папа? — спросила я у Варежки.

— Да ты что! Пусть помучается…

У входа Леша, Томкин парень, тщетно пытался прорваться через охрану и Ириску.

— Ир, пропусти его! — крикнула Варя.

— Не могу! — взвыла Ириска. — Он фейс-контроль не проходит! Кто сказал ему приходить в кроссовках?

— Да ладно тебе! Папа будет не против, — заверила ее я.

— Ну конечно! А что подумают наши клиенты? Что мы пускаем кого попало?

— Лелик, подожди, я Томку приведу, — сказала Варежка.

— Зачем? — спросил Леша, когда она убежала в зал.

— Что зачем?

— Зачем ты сделала Томку моделью? От этого одни проблемы!

— По-моему, проблемы у тебя, а не у нее. Томка в восторге от своей работы. Она поверила в себя. А ты должен за нее радоваться, если действительно любишь, — высказалась я.

На входе остановился лысеющий мужчина в дорогом костюме и похлопал Лелика по плечу:

— Если твоя девушка — модель, она долго с тобой не останется…

Леша вспыхнул и сбросил руку. Мужчина усмехнулся и прошел мимо меня в холл. На него налетела выбежавшая из зала Томка, нервно расхохоталась, извинилась раз десять. Все это время гость внимательно ее рассматривал. Лелик стал похож на закипающий чайник.

— Телефончик мне оставь, — как ни в чем не бывало сказал Тамаре мужчина.

— Конечно. — Томка вся зарделась от удовольствия и стала диктовать номер.

— КАКОГО ЧЕРТА?!! — заорал Лелик и рванулся в холл.

Лысеющего мужчину спасла только хорошая реакция охранников, которые успели поймать Лешу и выволокли за дверь.

— Ревнивый у тебя поклонник, — поежился гость.

Томка в одном платье выскочила на улицу к Леше, стоявшему на тротуаре, сжав кулаки.

— Вот дурачок, — ласково улыбнулась она ему, — это агент «Миу-Миу», они сейчас моделей для показа набирают.

— Я не хочу, чтобы ты здесь работала! — сказал Леша и по-детски топнул ногой.

Тамара опять громко рассмеялась и чмокнула его в щеку:

— Вот поженимся, тогда будешь мной командовать.

Кажется, она действительно устала от работы. Но не могу же я сказать: «Томка, мне не нравится, как ты смеешься».

— Пошли отсюда, — шепнула я на ухо Варежке и чуть не силой оттащила ее от двери. Она просто обожает такие сцены.

В зале папа старательно расписывает Наде мои многочисленные достоинства, а она из последних сил делает вид, как ей это интересно. Еще пятнадцать минут, и он отомстит Ну-Ну за все мои школьные обиды. Уверена, Федор давно уже догадался, что она не в курсе наших родственных связей.

Варежка с видом довольного садиста наблюдает за ними из-за стола с десертами. Я нашла там шоколадный торт, но он оказался обезжиренным и на удивление безвкусным. Еще немного побродила по залу, но быстро устала от оценивающих взглядов кутюрье, кастинг-директоров известных лейблов и рекламных режиссеров, которые явно принимали меня за модель. Брр… Прямо невольничий рынок какой-то! Сбежала в туалет, но там тоже оказалось неспокойно: толпа девушек приводила себя в порядок перед большим зеркалом. Я подождала, пока они все наигрались с блеском для губ и стройными рядами покинули помещение, а потом подошла к раковине, включила воду и смыла весь макияж. Девушки — существа неисправимо сентиментальные. От каждой вечеринки ждут чуда: прекрасного принца, ну, или всеобщего восхищения на худой конец…

Тут из туалетной кабинки выглянула Томка с сигаретой, оглянулась по сторонам, всхлипнула, а потом засмеялась. Я-то ее в зеркало вижу, а вот меня ей не видно из-за утла.

Тамара, пару раз споткнувшись по пути, добралась до зеркала, увидела сначала мое отражение, а потом меня, жутко испугалась и зачем-то утопила сигарету в раковине.

— Да ладно тебе, как будто я не знала, что ты куришь!

Томка ничего не ответила и вдруг заплакала. Я обняла ее и дала бумажное полотенце вместо носового платка.

— С Леликом поссорилась?

— Да пошел он… — Тут Томка так выругалась, что мне захотелось заткнуть уши.

Первый раз слышу, чтобы она материлась. Этому их в Милане учат, что ли? Да, тяжелая жизнь у моделей.

— Не в нем дело. — Тамара так же резко успокоилась, как заплакала.

Она быстро привела себя в порядок, откинула со лба волосы, профессионально улыбнулась и выскочила за дверь. Я хотела пойти следом — убедиться, что все в порядке, но случайно посмотрела на окурок, который плавал в раковине, и застыла на месте. Тут в туалет влетела Ну-Ну с таким выражением лица, как будто ее пытали. Я запихнула Томкин окурок в водосток и сделала вид, что крашу губы. Надя подозрительно принюхалась и спросила:

— Это тебя рокеры научили травку курить для вдохновения?