1
С этого дня Юдит опускала таблетки через широкую щель в чрево старой пластмассовой копилки в форме свиньи Шпеки, которая хранилась в платяном шкафу между летними теннисками. Пусть будут на случай возвращения плохих времен. Кто знает, как скоро болезнь может повториться?
Внешне она старалась выглядеть по-прежнему вялой и дезориентированной, большую часть времени проводила в кровати или на диване. Когда Юдит было нужно в ванную или в туалет, она передвигалась странной походкой с не менее странными телодвижениями, как Дастин Хофманн в «Человеке дождя», бормотала что-то нечленораздельное, возбужденно разговаривала с самой собой, а иногда и с двумя невидимыми собеседниками, чтобы не отупеть. Для снятия напряжения часами пялилась в пустоту, иногда вдруг дрожала всем телом и пряталась под одеялом. Столь пестрая и разнообразная программа будничного поведения практически неизлечимой больной, которую Юдит изображала правдоподобно, забавляла ее тем больше, чем тверже она была уверена, что от Ханнеса не ускользнет ни одна деталь.
Он был образцовой домашней сиделкой. Даже по ночам, когда Ханнес дежурил попеременно с мамой, он всегда находился рядом с Юдит. Если он подходил к ее кровати, то она делала вид, будто спит. Ханнес гладил ее по волосам и нежно касался щеки. Иногда Юдит слышала, как он шепчет: спи спокойно, моя любимая. Несколько раз Ханнес наклонялся так близко, что она чувствовала его дыхание и воздушный поцелуй. Эти слабые проявления чувств Юдит переносила мужественно и терпеливо. Ближе он не подступался, следовательно, нечего было опасаться.
Вечера обе сиделки охотнее проводили вдвоем в кухне. Мама была его, так сказать, сверхштатным студентом-архитектором на первом семестре обучения, причем с трудом соображающая, какие дополнительные мотивы вынуждают Ханнеса заниматься с ней. А ему нравилось посвящать дилетантов в секреты профессионального ремесла. В течение дня он мог появиться в любое время, хотя бы для того, чтобы занести мимоходом продукты и разложить их в холодильнике. Бананы, впрочем, среди продуктов всегда присутствовали. Юдит радовалась каждой такой доставке и проявляла уйму изобретательности, пыталась придумать, как бы ей незаметно удалить тот или другой экземпляр. Если кожура бананов выглядела безупречно желтой, она могла даже съесть один — на вкус они были вполне ничего, и она чувствовала, как ее живот приятно округляется.
В часы, когда Ханнес отсутствовал, к Юдит забегала Бьянка, чтобы вытащить больную на улицу размять ноги, а также, как это она официально называла, дать легким привыкнуть к зиме. Мама, которой приходилось в одиночку присматривать за магазином, давала согласие на подобные отлучки только после выражения протеста. По ней, так лучше бы и на свежем воздухе рядом с дочерью находился Ханнес. А если Юдит с Бьянкой удавалось-таки вырваться из-под бдительного надзора мамы, то они заворачивали в ближайшую кондитерскую, брали по чашечке настоящего капучино с жирным пирожным с нугой. А после они работали по наставлениям Джессики Райманн.
2
Бьянка тоже не любила бананы.
— Для меня нет хуже пытки на свете, чем быть запертой в узком помещении без окон вместе с коричневой чашей, наполненной бананами. Я бы пропустила их через мясорубку, — призналась она.
Юдит рассказала Бьянке, что осталось у нее в памяти от того дня в супермаркете в канун Пасхи, когда и началась вся эта история со связкой бананов. Кажется, это было в кафе «Райнер». Юдит спросила Ханнеса, есть ли у него семья, или он сам собирается съесть всю ту кучу бананов, какую она видела у него в корзине при первой встрече. Он рассмеялся и ответил примерно так: бананы предназначались для соседки, вдовы с тремя детьми, она не могла ходить. Добавил, что два или три раза в неделю покупает для нее продукты в магазине. Он это делает без вознаграждения, поскольку и сам бы хотел иногда получать от соседей помощь, если у него возникнут трудности.
— И что? — спросила Бьянка после паузы.
— Больше ничего, — ответила Юдит. — В этом он весь.
Бьянка поморщилась: честно говоря, я ожидала большего. Поначалу все выглядело так волнительно, ну, вы помните. А что особенного теперь в этой истории? Юдит: особенное то, что с тех пор Ханнес ни разу не упомянул про свою соседку. Бьянка: да ладно, это просто смешно. Но и увлекательного тут тоже ничего нет. Подумаешь, человек для кого-то делает покупки. То есть если человек идет покупать обувь, то это иное. Но продукты? Из этого истории не получится. Может, он и сам-то не очень хорошо знает ту женщину. Приносит ей лишь бананы и еще кое-что и тут же отправляется по своим делам. Или она за это время переехала на другое место. Или умерла. Тут можно многое предположить, начальница. Но если вы хотите… Юдит: у меня есть одно предчувствие — первое за долгое время. Не мог бы твой приятель Басти немного… — Конечно, вы же знаете, он любит такие вещи. Мог бы представиться новым велокурьером или еще кем-нибудь.
3
Розыски Басти в сооружении по адресу Нисльгассе, 14 принесли неудовлетворительные результаты. Единственным человеком, у кого удалось получить хоть толику информации, оказалась сербка-домоправительница с первого этажа. А она сразу исключила вероятность проживания в доме вдовы с тремя детьми, да еще не ходящую. Бьянка: она точно знает, потому что во всем доме вообще нет маленьких детей кроме ее собственного грудного ребенка и еще одного, который пока в животе беременной фрау Хольцер, что живет напротив, но она, к сожалению, не вдова. И сказать, что она не ходит, тоже нельзя, ведь не далее как этим летом она принимала участие в городском марафоне, тогда еще она не забеременела или по крайней мере не знала, что беременна, а если уж человек бежит марафон…
— Я уже поняла, — усмехнулась Юдит.
Бьянка: нельзя сказать, правда, что домоправительница очень хорошо знает жильцов. В этом доме, говорит Басти, где соседи не знают друг друга. Это очень по-венски. Лишь когда завоняет трупом, соседи догадаются, что здесь жил человек. А потом прочитают в газете, что почивший вел незаметный образ жизни. Еще бы, иначе он кому-нибудь да попался бы на глаза, так?
— Да, — кивнула Юдит.
Бьянка: она, к примеру, не знала, что в квартире 22 проживает господин Бергталер, поскольку вообще не представляет, кто он такой. А когда Басти описал его, она ответила: а, это такой приятный мужчина, он всегда открывает передо мной дверь, он-то хоть любезный и может поздороваться. Но что он живет на пятом этаже в квартире 22, этого она не знала. Думала, что эта квартира пустует.
— Вот как? — задумчиво произнесла Юдит.
Бьянка: но Басти все-таки кое-что подметил. Юдит: что же? Бьянка: он мне пока не рассказывает, говорит, нужно поточнее разведать, правда ли это. Но если его догадка подтвердится, значит, он напал на след. Юдит: мне уже интересно. Бьянка: мне тоже, госпожа начальница, поверьте.
4
Бесснежный, но раскрашенный множеством красок канун Рождества означал, что этот жуткий год вступил в заключительную фазу. Юдит не избавилась окончательно от преследовавших ее страхов, однако была уверена, что опережает их по меньшей мере на несколько шагов. Освободившись от действия таблеток, она передвигалась на нетвердых ногах, а ее нервная система была нежной, но мышление, бесспорно, стало более ясным, и она мнила, будто явно ощущает, как узлы в голове медленно распускаются. Теперь надо потянуть за правильную ниточку.
Актерские способности Юдит удивляли ее саму. Она интуитивно угадывала, что будет лучше, если она еще какое-то время продолжит изображать привязанную к дому умопомраченную больную. Ханнес так долго водил ее за нос, теперь настала ее очередь. Ко всему прочему, его присутствие больше не внушало страха. Юдит все еще чувствовала себя слабой для того, чтобы справиться в одиночку, как раньше. Но уже заранее предвкушала день, когда сунет ему в руку наполненную доверху свинью-копилку Шпеки и скажет: спасибо, мой дорогой опекун. Возьми это на память о времени, когда мы второй раз сошлись по воле обстоятельств. Я вылечилась своими силами, и ты мне здесь больше не нужен.
Ханнес в столь любимых ими кухонных беседах поведал маме о том, что готовит большой рождественский сюрприз. Разумеется, сюрприз предназначался Юдит, однако члены семьи и друзья, как предполагалось, с радостью примут в нем участие. Как можно было предположить, Ханнес замышлял небольшое праздничное мероприятие.
— Она очень удивится, — доносился с кухни приглушенный голос Ханнеса.
— А она вообще поймет в ее-то состоянии? — засомневалась мама в своей привычно очаровательной манере.
— Конечно, — кивнул Ханнес, — если даже по ее поведению этого не понять, внутри она чувствует так же, как и мы.
5
Пятнадцатого декабря, когда Ханнес не мог ее проконтролировать, — он отбыл в короткую командировку, — Юдит во второй половине дня встретилась с Бьянкой, и они отправились в расположенную далеко от дома кондитерскую «Аида» на Талиаштрассе, где под ярким электрическим светом их дожидался Басти. Яркий свет превращал его рыжие волосы в сверкающую огненную копну. Басти взволнованно теребил пальцами серебряный шарик на губе.
— Его подозрение подтвердилось, — сообщила Бьянка, вполне созревшая за последние недели до главной роли в продолжении сериала «Комиссар с места происшествия». Басти кивнул, причем сделал это с приоткрытым ртом — верный знак того, что он без сопротивления передал право голоса своей подруге.
— Помните, я вам рассказывала в больнице про горящие кубики, начальница? — начала Бьянка. Не дожидаясь ответа, она продолжила:
— Итак, каждый раз после наступления темноты, когда господин Ханнес возвращался домой, в доме один над другим зажигались пять кубиков. Это он зажигал свет в подъезде, как поступают все жильцы. Однако два кубика, седьмой и восьмой на пятом этаже, не загорались никогда, потому что он не включал свет в квартире. Ну, вы помните? — Юдит: да, у него было темно. Бьянка: а теперь внимание! — Юдит: да. Бьянка: мы знаем, почему он не включает свет. Юдит: и почему? Бьянка: угадайте с трех раз. Юдит: пожалуйста, Бьянка, я не хочу угадывать ни с трех, ни с двух, ни с одного раза!
— Скажи же, наконец, — пробубнил Басти.
Бьянка: он не включает свет потому, что вообще не входит в квартиру, он там не живет.
— Как не живет? Бьянка, ты меня с ума сведешь!
Бьянка: когда Басти наблюдал за кубиками семь и восемь и убедился, что они не загораются, то подметил, что кубик напротив, то есть кубик номер шесть, горит не переставая. Правильно, Басти? Он кивнул. Бьянка: а кубик номер пять, то есть на один левее, также горит, но чуть слабее, поскольку на него падает свет от шестого кубика — в шестом скорее всего висит люстра. Юдит: и что из этого следует? Бьянка: каждый раз, когда господин Ханнес входил в дом… Юдит: да, огни в подъезде, мы уже слышали. Переходи к главному!
— Не будьте такой нетерпеливой, вы лишаете меня удовольствия! — воскликнула ученица.
— Да говори уже, — прорычал Басти.
Бьянка: ну, в общем, Басти увидел, что кубик номер пять загорелся ярче обычного, когда господин Ханнес вернулся домой. Сначала он подумал, что это случайность. Но каждый раз, когда… Юдит: Ханнес возвращался домой… Бьянка: точно, начальница. Кубик пять загорался ярче. Со стопроцентной уверенностью можно утверждать, что кто-то крутил выключатель этого светильника. И этот кто-то мог быть только один человек.
— Господин Ханнес, — произнес Басти. Бьянка: уже интересно, да? Это может означать только то, что господин Ханнес не живет в своей квартире. А живет он, если вообще где-либо живет, в соседней квартире.
— По адресу Нисльгассе, 21, — сообщил Басти.
Бьянка: и если он там проживает один, то вряд ли бережет электричество, наоборот, коль скоро он оставляет на весь день гореть кубик шесть. Юдит: то есть он, возможно, живет не…
— Бьянка: не один! Супер, госпожа начальница, именно это мы и подумали с Басти. — И возможно… — Бьянка: да, именно, начальница.
— Неходячая вдова с бананами, — буркнул Басти и принялся крутить свой серебряный шарик на губе.
6
В течение пяти дней Юдит предстояло изображать повреждение рассудка и вести себя так, будто ничего не случилось. Так уже происходило однажды в седьмом классе, когда при повторной проверке по математике ей досталось самое трудное задание. Она с ним справилась, и это было наивысшее достижение за всю ее биографию.
Двадцатого декабря Ханнес был весь день занят сроками и приготовлениями к Рождеству. Мама с полудня находилась в магазине, поскольку Бьянке срочно надо было в женскую консультацию, чего девушке-ученице никак нельзя было запретить, тем более за четыре дня до Рождества.
На самом деле Бьянка со своим другом, пожарным Басти в спецодежде, заехали за Юдит и отправились, несмотря на сильную вьюгу, на Нисльгассе, 14.
— Поглядите, начальница, — сказала Бьянка, устроившаяся на соседнем с водителем сиденье припаркованного автомобиля, — в пятом ряду снизу горят два кубика: пятый слабо, шестой ярко. Как мы и говорили.
Бьянка осталась в машине наблюдать за входом в подъезд и в случае появления Ханнеса дать сигнал по мобильному телефону. Дверь в подъезд Басти открыл за считаные секунды, поднялся на лифте на пятый этаж и позвонил в дверь номер 21. Юдит расположилась на лестничной клетке на два пролета ниже и напряженно слушала, что там происходит. Басти позвонил трижды и произнес: никого. Потом кто-то все-таки открыл дверь, и Басти пробурчал в своей манере что-то про противопожарный контроль, запасные выходы, рутинная проверка, займет немного времени. После, казалось, вечно длящейся паузы дверь захлопнулась. Юдит выждала несколько мгновений, пока не убедилась, что Басти проник в квартиру. Она быстро засеменила по ступенькам вниз к Бьянке.
— Не хотите тоже? — спросила та и протянула пахнущую земляникой губную помаду. — Хорошо помогает, когда переволнуешься.
Басти вернулся минут через пять. Его рот был открыт еще шире, чем обычно.
7
— Одно ясно, фрау Юдит, господин Ханнес вам солгал, — заявил Басти.
Чтобы обсудить дело, они заехали в бар гостиницы «Рааб» — любимое место встречи служащих пожарной охраны, где каждый сам наливал себе пиво, нажимая на кран, сверху которого красовалась надпись: «Тренировка тушения огня для продвинутых». Проблема заключалась в том, что подробности дела мог добавить только Басти, но чтобы его разговорить, надо было пощекотать ему горло.
Ему открыла женщина лет шестидесяти-семидесяти, вполне самостоятельно передвигающаяся, никаких маленьких детей в доме он не заметил. Юдит: как она выглядела? Басти: обыкновенно. Но сначала не хотела меня впускать. — Почему не хотела? Басти: сказала, что ее зятя нет дома. Юдит: зятя?
Басти: да, так и сказала. Юдит: ты спросил, как его зовут? Басти: нет, но это наш господин Ханнес. Юдит: ты уверен? Басти: она ответила «моего зятя Ханнеса» нет дома.
С ума сойти! А что еще она сказала? Басти: не особо много. — Басти, пожалуйста, вспомни еще что-нибудь! Что было дальше? Басти: потом она меня пустила внутрь, и я внимательно осмотрел квартиру. — И? Басти: с точки зрения пожарной полиции нареканий нет, вот только доступ к мосткам на крышу… — А что еще? Басти: что еще? Ээ… прекрасная квартира. Все прибрано. Чисто. Ухожено. Все как у людей. — Юдит с Бьянкой недоуменно пожали плечами.
Басти: господин Ханнес живет там уже двенадцать лет. А соседняя квартира, как бы его настоящая квартира номер 22, в которой всегда темно, тоже принадлежит ему. В ней он жил прежде. Юдит: как ты об этом узнал? Басти: она мне сама сообщила. — А что с ее дочерью? Басти: о дочери она ничего не говорила. Однако ее имя Белла. — Откуда тебе известно? Басти: оно написано на маркерной доске в прихожей: «Для Беллы, моего ангелочка на земле». А внизу: «С вечной любовью, твой Ханнес». А под ними «любовь» или «верность». — Ничего себе! — изумленно воскликнула Бьянка. Юдит: вот мама обрадуется, когда узнает!
Басти: а рядом висели фотографии. Вся доска занята фотографиями этой Беллы. Юдит: можешь ее описать? Басти: очень юная и симпатичная, светловолосая и, как бы это сказать, выглядит как женщины из прошлого.
— Не сексуальная, — перевела Бьянка.
Басти: а на паре фотографий изображена не одна эта женщина, но вместе с Ханнесом. Наш господин Ханнес на них моложе, чем сейчас, как минимум лет на двадцать.
— С ума сойти! — не переставала удивляться Юдит. — И что стало с этой Беллой?
Басти: этого она не сказала. Бьянка: а ты сам почему не спросил? Басти: потому что представителя пожарной полиции это не касается.
Бьянка: может, она умерла. Басти: я так не думаю. — Почему? Басти: потому что она скорее всего находилась в квартире, в комнате, куда вела запертая дверь и куда меня пожилая женщина отказалась впустить, несмотря на то что я настаивал на осмотре в соответствии с полномочиями пожарного. Она все равно не согласилась.
— Вот так да! — вырвалось у Бьянки.
Басти: а кроме того, это то самое помещение, которому, если смотреть с улицы, соответствует кубик шесть. Тот самый, какой всегда горит, даже по ночам.