Что должно такого случиться, чтобы читатель решился отправить нам письмо? Попытаемся ответить на этот вопрос, приведя пример из жизни. «Вы утверждаете, – сообщает нам читательница Илона (в очаровательной открытке с пасущимися на лугу овечками), – что слово «что» (dass) раньше писали через четкое эсцет (daß). Мягкого «ß», к моему сожалению, до сего дня никогда не существовало. С сердечным приветом Илона…»

Мы крайне редко беремся рассматривать проблемы такого рода. Но сегодня сделаем исключение и с ходу заявляем:

1. Вы правы, действительно «мягкого эсцета (ß)» не существует.

2. Но разве мы утверждали, что он был? Разве мы не написали однозначно «четкий эсцет»? Да и как мы могли приписать нечто несуществующее тому, что существует, очевидно, и зафиксировано в письменном языке? (Сравните: в Москве есть Красная площадь; а фиолетовая там есть? Нет! Тем не менее мы все же каждый раз пишем «Красная площадь».)

3. Что нам остается в этой ситуации? Если бы мы написали «четкое эс (s), то подверглись бы негодующим нападкам сочинителей читательских откликов, которые с полным основанием утверждают: «четкого «s» не существует; «s» всегда мягкое.

PS: а почему, собственно, не быть «твердому ß» и смягченному или «мягкому s» и четкому?

PPS: почему читательница столь категорически «сожалеет», что не существует мягкого «ß»? Неужто у нее уже разок-другой непроизвольно вырывался этот звук?