На следующий вечер
Тема: Извинения
Извини, если я вчера нагрубил тебе. Я сейчас переживаю не самую лучшую свою фазу. Напишу позже!
Всего самого доброго,
Лео
Через два часа
RE:
Ладно. Пиши, когда напишешь. Тебе совсем не обязательно ждать свою самую лучшую фазу. Меня вполне устроит и не самая лучшая.
Эмми
Через три дня
Тема: Моя фаза
Дорогая Эмми!
Меня уже три дня не покидает (иногда довольно мучительное) чувство, что ты с нетерпением ждешь, когда же я наконец объясню тебе, почему я переживаю не самую лучшую фазу. С чего бы это?
Пока,
Лео
Через четыре часа
RE:
По-видимому, у тебя есть потребность объяснить мне это. Если тебе так уж хочется объяснить мне это, то объясни и не ходи вокруг да около.
Через десять минут
RE:
Нет, Эмми, у меня нет ни малейшей потребности объяснять это тебе! Да я и не могу тебе это объяснить, потому что не могу объяснить это даже самому себе. Но как это ни парадоксально — у меня такое чувство, что я должен объяснить тебе это. Как ты это объясняешь?
Через восемь минут
RE:
Представления не имею, Лео. Может, у тебя вдруг развился в отношении меня параноидальный синдром: потребность объяснять мне свои фазы. (Кстати, совершенно новая черта в тебе.) Если хочешь, я спрошу свою психотерапевтиню, нет ли у нее на примете какого-нибудь хорошего специалиста по параноидальной потребности объяснять фазы.
Ладно, так и быть, расслабься: тебе не надо объяснять мне, «почему ты в настоящий момент переживаешь не самую лучшую фазу». Я и так это знаю.
Через три минуты
RE:
Потрясающе, Эмми! Объясни мне это, пожалуйста!
Через двадцать минут
RE:
Ты взволнован в связи с («…»). О'кей, в связи с Памелой. В Бостоне ты был у нее в гостях. После Бостона она была в гостях у тебя. Или вы одновременно (а может, поочередно) были друг у друга в гостях в Лондоне или еще где-нибудь — не знаю, как назывались эти декорации. И вот географические и любовно-пропорциональные условия изменились. Она приезжает к тебе и остается с тобой. Любовь на расстоянии превращается в «ближний бой». Повседневная жизнь бок о бок в собственных четырех стенах вместо полного пансиона в романтическом отеле. Мытье окон и вешанье выстиранных занавесок вместо блаженного созерцания идиллических далей совместного будущего. Она не просто приезжает к тебе. Она приезжает ради тебя. Она приезжает для тебя. Она ставит на тебя. Ты берешь на себя определенную ответственность. И эта мысль, конечно, на тебя давит. Неизвестность пугает тебя, ты чувствуешь неприятный холодок в груди при мысли, что все между вами может вдруг измениться. Твоя тревога понятна и оправданна, Лео. Ты и не можешь в настоящий момент переживать свою «лучшую фазу». Какой бы тогда была следующая «фаза», следующий отрезок твоей жизни? Я уверена: вы уж как-нибудь разберетесь друг с другом!
Всего самого доброго.
Приятного вечера,
Эмми
Через семь часов
Тема: Ты — дневник
Привет, Эмми!
Ты уже, наверное, спишь. Уже, кажется, два или три ночи. Я сейчас вообще не пью спиртного, поэтому вино и действует на меня сильнее, чем прежде. Это всего третий бокал, а у меня уже все расплывается перед глазами. Правда, должен признаться, это большой бокал. Вино довольно крепкое — 13,5 градуса, написано на этикетке, и эти 13,5 градуса уже в моей голове, остальные 86 или 87 градусов еще пока в бутылке. Сейчас я их выпью, и в ней не останется ни одного градуса. Все будет у меня в голове. Должен признаться: это уже вторая бутылка.
Послушай, Эмми, я должен открыть тебе один секрет: ты единственная женщина, которой я пишу. Которой я пишу так, как пишу, которой я пишу, какой я есть и что у меня на душе. В сущности, ты — мой дневник. Но ты не молчишь, как дневник. Ты не так терпелива. Ты все время перебиваешь меня, отвечаешь, противоречишь мне, выбиваешь меня из равновесия. Ты — дневник с лицом, с телом и фигурой. Ты думаешь, я не вижу тебя? Ты думаешь, я не чувствую тебя? Ошибаешься. И еще как ошибаешься! Когда я тебе пишу, я достаю тебя из своей памяти и сажаю прямо напротив себя. Так было всегда. А с тех пор как я знаю тебя «лично» — ты знаешь, что я имею в виду, — с тех пор как мы в первый раз сидели друг против друга, — с тех пор (к счастью, мне никто не измерял пульс!)… С тех пор… Этого я тебе никогда не говорил; я не хотел говорить тебе это. Да и зачем? Ты замужем, он тебя любит. Он совершил грубую ошибку, он утаил от тебя правду. В общем, конечно, ошибка грубейшая. Но ты должна его простить. Твое место — в семье. Я говорю тебе это не как консерватор — я совсем не консерватор. Ну, может, у меня немного консервативный взгляд на определенные ценности, но я не консерватор, нет!
На чем мы остановились? Да, Эмми, твое место — в семье, потому что это твоя семья. А мое место — рядом с Памелой. Или ее место рядом со мной, все равно. Нет-нет, я не пришлю тебе ее фотографию. Я не смогу это сделать, для меня это слишком… Я не хочу выставлять ее на витрину, понимаешь? Зачем? Эмми, она не такая, как ты, но она любит меня, и мы сделали свой выбор, мы будем счастливы, мы подходим друг другу, у нас есть будущее, поверь мне. Ничего, что я пишу тебе это? Ты не сердишься?
Эмми, нам с тобой давно уже надо было расстаться. Так вести дневник невозможно — это же невыносимо. Ты все время смотришь на меня (ты бы написала: «Ты смотришь на меня так… так… так…»). И я вижу, как ты смотришь на меня, когда говоришь так… так… так… И что бы я ни говорил, как бы долго я ни молчал — ты смотришь на меня своими глазами-словами. Каждая твоя буква подмигивает мне так… так… так… Один раз так, другой раз так, третий раз так… В каждом слоге — твой взгляд…
Эмми, Эмми… Это была жуткая зима. Никакого «веселого Рождества и счастья в новом году» ни от какой Эмми Ротнер. Я уже действительно решил, что все кончено. Ты написала «КОНЕЦ» после той ночи. Эта ночь — а потом еще и «КОНЕЦ»… Не «конец», а «КОНЕЦ» — это уже было выше моих сил. Я списал тебя. Все исчезло, ничего не осталось. Никакого дневника. Никаких дней для дневниковых записей. Это было омерзительно пустое время. Можешь мне поверить. А Памела любит меня, я уверен.
Эмми, я спрашиваю тебя, ты помнишь эту ночь? Нам нельзя было это делать. В тебе было столько злости, столько ожесточения, столько горечи, и все же ты была такой… такой… такой… Твое дыхание над моим лицом, в моих глазах — оно прожигало меня насквозь. Может ли близость быть еще ближе? Сколько раз я мечтал об этом, видя одни и те же картины! Вот так сплестись, крепко-накрепко, и застыть навсегда… Только чувствовать твое дыхание.
Пожалуй, мне лучше закончить это письмо. Я немного пьян. Вино — крепкое, плевать, сколько там в нем градусов. Эмми, еще пятнадцать ночей — я подсчитал, — и приедет Памела. И начнется новая жизнь. Ты бы сказала «отрезок», я говорю: жизнь. Но я не консерватор. Ну, может, у меня немного консервативный взгляд на определенные ценности. Твоя жизнь — это Бернард и дети. Не отрезай ее. Тому, кто живет отрезками, не хватает широты, размаха, от него ускользает смысл целого. Он живет маленькими, вялыми, маловыразительными кусками. В конце концов он остается обделенным во всем. Твое здоровье!
А сейчас — будь что будет, я целую тебя, мой дневник. Не смотри на меня так, пожалуйста!!! И прости мне подобные мейлы. Я сейчас переживаю не самую лучшую свою фазу. Далеко не самую лучшую. И я немного пьян. Не сильно, чуть-чуть. Так, все, стоп, заканчиваю. Отправляю.
Конец.
Не КОНЕЦ, а конец.
Твой Лео
На следующее утро
Тема: Еще четырнадцать ночей
Дорогой Лео!
Твои пьяные послания — это, конечно, особый аттракцион! Это не просто поток слов, это настоящий водопад. Тебе не следует так резко открывать шлюзы. Правда, когда твой шкаф с чувствами, не выдержав нагрузки, трещит по швам и пропитанные красным вином строки выливаются наружу, ты иногда бываешь настоящим философом. Твоим рассуждениям о консерватизме и об отрезках жизни позавидовали бы многие мудрецы. Я даже не знаю, с какого конца мне приниматься за анализ твоего послания. И нужно ли вообще за него приниматься. Стоит ли это того в свете оставшихся четырнадцати ночей? Я, пожалуй, посоветуюсь со своим психотерапевтом. А ты пока выветривай свои оставшиеся в голове градусы!
Всего самого доброго,
Твой никогда не умолкающий Дневник
Через девять часов
Тема: Наша программа
Добрый вечер, Лео!
Ты уже в состоянии различать буквы? (Ты узнаешь в них мое лицо?) Тогда я в качестве твоего дневника направляю тебе запрос относительно нашей программы на ближайшие и, возможно, последние две недели: Что мы будем делать?
1. Молчать, чтобы ты мог спокойно подготовиться к «Пэм»? (Цитирую: «Она любит меня, и мы сделали свой выбор, мы будем счастливы». Личное замечание: потрясающее решение!)
2. Продолжим переписку, как будто между тобой и твоим дневником никогда ничего не было (и уже хотя бы поэтому никогда не будет)? И в момент прибытия авиарейса из Бостона наши диалоги прекратятся, чтобы ты наконец смог сосредоточиться на своей новой жизни, в то время как я брошусь в свой следующий отрезок жизни или по причине его безуспешности повторю предыдущий.
3. Или мы еще раз встретимся? Ну, ты понимаешь — одна из наших знаменитых последних встреч. С целью… с целью… с целью… Без цели. Просто так. Как мы назвали это прошлым летом? «Достойное завершение»? Может, нам пора наконец достойно — а главное, на самом деле — завершить эту историю? Подумай, более подходящего момента уже никогда не будет.
На следующий вечер
Тема: Еще тринадцать ночей
Привет, Лео!
Я вижу, ты уже без согласования со своим дневником выбрал пункт 1. Или ты все еще думаешь? Или ты просто трезв и молчалив? Не томи, отвечай!
Эмми
Через два часа
RE:
Трезв, молчалив и растерян.
Через десять минут
RE:
Если трезв — пей. Если молчалив — говори. Если растерян — спроси у меня совета. Дневник для того и существует.
Через пять минут
RE:
О чем мне тебя спросить?
Через шесть минут
RE:
Лучше всего о том, что тебе хотелось бы узнать. А если ты настолько растерян, что не знаешь, что спросить, потому что не знаешь, что тебе хотелось бы узнать, спроси что-нибудь другое. (Таким перлам я научилась у тебя!)
Через три минуты
RE:
Хорошо, Эмми. Во что ты сейчас одета?
Через минуту
RE:
Браво, Лео! С учетом того, что ты не знаешь, что тебе хотелось бы узнать, это просто замечательный, вполне оправданный — чтобы не сказать жгучий — вопрос!
Через пятьдесят секунд
RE:
Спасибо. (Таким вопросам я научился у тебя!) Итак, что на тебе сейчас, в данную минуту?
Через пять минут
RE:
Что ты ожидаешь услышать в ответ? Ничего? Или: «Совершенно ничего!»? Мне очень жаль, я надеюсь, ты как-нибудь переживешь правду: серая фланелевая пижамная куртка, штаны от которой утрачены и были заменены на голубые, которые постоянно сваливаются, потому что порвалась резинка, но которые мне очень жаль, потому что они остались без пары, потому что верхняя часть покинула их в стиральной машине при температуре 90 градусов, кажется, в туманную ноябрьскую ночь. Чтобы избавить себя от этого душераздирающего зрелища, я набросила сверху махровый халат кофейного цвета. Ну что, тебе стало легче?
Через пятнадцать минут
RE:
А если бы мы еще раз встретились — как бы ты себе представила эту встречу, Эмми?
Через три минуты
RE:
Ну вот видишь, в этом вопросе уже отчетливо прослеживается качественный прыжок в твоем настроении. Мой наряд явно подействовал на тебя воодушевляюще.
Через две минуты
RE:
Так как бы ты представила себе нашу встречу?
Через восемь минут
RE:
Лео, ты можешь смело говорить «как ты себе представляешь» и не прибегать к вымученному сослагательному наклонению. Я и так знаю, что ты очень далек от мысли встретиться со мной в четвертый раз. И я понимаю это. В преддверии «Пэм» ты наверняка боишься очередной ночной сексуальной атаки с моей стороны, которую ты охотно не смог бы отразить. (Я тоже люблю сослагательное наклонение!) Спешу тебя успокоить: так я «не представила бы себе» эту встречу, дорогой мой.
Через минуту
RE:
А как?
Через пятьдесят секунд
RE:
Так ее представляешь себе ты.
Через тридцать секунд
RE:
Но я ничего себе не представляю, Эмми. Во всяком случае, ничего определенного.
Через двадцать секунд
RE:
Это в точности соответствует моему представлению.
Через пятьдесят секунд
RE:
Не знаю, что и сказать, дорогая Эмми. «Последнюю» встречу, которую ни один из нас не может себе толком представить, я, честно говоря, с трудом себе представляю. По-моему, нам лучше оставаться в рамках письменной речи. Тут мы можем дать гораздо больше простора своей фантазии.
Через сорок секунд
RE:
Ну вот видишь, дорогой Лео, твою растерянность как рукой сняло. Осталась одна трезвость. К сожалению. Я никогда не смогу к ней привыкнуть.
Спокойной ночи. Приятных сновидений.
Выключаю компьютер.
Через тридцать секунд
RE:
Спокойной ночи, Эмми.
На следующий вечер
Тема: Еще двенадцать ночей
Привет, Лео!
Моя психотерапевтиня убедительно и настоятельно советует мне не встречаться с тобой во время этой фазы (не лучшей для тебя и далеко не лучшей для меня). Вы что, с ней сговорились?
Через два часа
Тема: Верно?
Ты ведь сидишь перед компьютером, верно? Ты прочел мой мейл, верно? Ты просто не знаешь, что сказать, верно? Ты просто не знаешь, что тебе со мной делать, верно? Ты думаешь сейчас: «Хоть бы эти двенадцать ночей поскорее прошли!» Верно?
Через сорок минут
RE:
Дорогая Эмми!
Как ни тяжело мне в этом признаваться, но ты, к сожалению, абсолютно права, в каждом слове!
Через три минуты
RE:
Как это горько!
Через минуту
RE:
Не только для тебя!
Через пятьдесят секунд
RE:
Прекращаем переписку?
Через тридцать секунд
RE:
Да, это, наверное, самое разумное.
Через тридцать секунд
RE:
Прямо сейчас?
Через сорок секунд
RE:
Да, по мне — хоть сейчас!
Через двадцать секунд
RE:
О'кей.
Через пятнадцать секунд
RE:
О'кей.
Через тридцать секунд
RE:
Ты первый, Лео!
Через двадцать секунд
RE:
Нет, ты первая, Эмми!
Через пятнадцать секунд
RE:
Почему я?
Через двадцать пять секунд
RE:
Это же была твоя идея!
Через три минуты
RE:
А ты вдохновил меня на это, Лео! Ты вдохновляешь меня уже несколько дней! Ты и твоя трезвость. Ты и твоя растерянность. Ты и твое: «Да, это, наверное, самое разумное». Ты и твое: «Будет лучше, если мы больше не…» Ты и твое: «По-моему, нам лучше оставаться в рамках письменной речи». Ты и твое: «Хоть бы эти двенадцать ночей поскорее прошли!»
Через четыре минуты
RE:
Последнюю фразу ты сама произнесла за меня, дорогая моя.
Через минуту
RE:
Да если за тебя ничего не произносить, то ничего и не дождешься, дорогой мой!
Через три минуты
RE:
Меня раздражает, с каким мелодраматизмом ты обставляешь этот обратный отсчет, дорогая Эмми. «Тема: Еще четырнадцать ночей». «Тема: Еще тринадцать ночей». «Тема: Еще двенадцать ночей». Это какой-то болезненный темофетишизм, какой-то концентрированный темомазохизм. Зачем ты это делаешь? Зачем ты делаешь еще тяжелее то, что и так тяжело само по себе?
Через три минуты
RE:
Если бы я не делала его еще тяжелее, оно не стало бы от этого легче. Дай же мне спокойно посчитать оставшиеся у нас в какой-то мере общие ночи, дорогой Лео. Это мой стиль преодоления трудностей. Тем более что их осталось не так уж много. А завтра станет меньше еще на одну. Что означает:
Спокойной — двенадцатой от конца — ночи желает тебе твой упрямый, проникнутый духом противоречия дневник!