Александра покинула Притоку той же ночью, когда видела водянников. Несколько дней Сарма терпеливо вел ее тайными тропами, помогал обходить дозоры и деревни, где могли быть доносчики. На этом легкая часть пути закончилась. В Кузнецке он посадил ее на баржу, что сплавлялась по Рыси на юг, к Дирсту. Попрощались.

— Буду скучать за тобой, тетушка! — сказал Сарма.

— А я по тебе, — улыбнулась Александра.

На барже к попутчице отнеслись холодно, но расспросами не донимали. Так она добралась до Бережного. Там стояли четыре дня, грузили припасы, закупили изделий для продажи в южных портах. Железные руды в этих краях были скудными, но здесь делали много нужных вещей, не требующих высокого качества: гвозди, скобы, железные ошейники, кандалы. Баржа проседала от тяжести груза. Будет шторм — ко дну пойдут! Но капитан готов был рискнуть ради барышей. Александра молилась богам, чтобы они доплыли до юга благополучно. Так, с молитвой, и отчалили.

Несколько дней плыли до следующей крупной деревни — Медянки. Здесь остановились пополнить припасы и поторговать. Торговля не заладилась. После зимы люди не спешили тратиться: именная стража господина Дреговича со дня на день явится за данью.

Похоже, капитан и сам понимал, что если они не избавятся от части товара, то не дойдут до Дирста. Уходить из Медянки, не поторговав, он не желал.

В дне пути на восток располагались медные рудники, и капитан решил отправить туда своих людей с товаром — на руднике кандалы и ошейники всегда нужны, да и деньги у них водятся. Так они задержались в Медянке на неделю. Деревня, хоть и считалась большой по меркам Края, но деревней и оставалась. Три улицы, таверна и лес вокруг. Александра провела эти дни на барже, на глаза деревенским старалась не попадаться.

Наконец, утром восьмого дня вернулись посланные на рудник торговцы. Весь товар продали по хорошей цене. Капитан остался доволен.

Плыли еще четыре дня. Извилистое русло петляло, ветвилось, чтобы вновь сойтись. Там, где всадник по прямой дороге ехал версту, они плыли три версты. Александре, которая надеялась быстро добраться до юга, казалось, что она попала в душный кошмарный сон, где один и тот же день идет по кругу.

Вечером пятого дня баржа причалила в деревне Ждановке. Здесь капитан собирался взять на борт еще пассажиров — солдат граничной стражи, которые плыли на юг за рабами.

— Остановись на постоялом дворе, дочка, — неожиданно ласково обратился к Александре капитан. — Выспись без качки да поешь горячей еды.

Александра даже растерялась от неожиданной доброты.

— Иди, — настаивал капитан. — Впереди самое трудное. Иди, дочка. Выспись.

Наутро оказалось, что капитан продал ее место на барже и отчалил. Так Александра застряла в Ждановке.

Большая деревня вытянулась одной улицей вдоль реки. Здесь часто останавливались суда, поэтому на берегу раскинулся большой постоялый двор, деливший единственную деревенскую улицу пополам. Отсюда же уходила на запад широкая проселочная дорога.

Милость богов закончилась. Все, кто ехал или плыл на юг, просили за проезд денег, а денег у Александры не осталось. Она показала татуировки хозяину корчмы, рассказала про обман капитана баржи. Корчмарь сжалился, взял ее служанкой за еду и кров. Оставалось только молиться богам и ждать.

Смерть Дреговича застала всю деревню врасплох. Люди рассматривали свежие шрамы на месте пропавшего клейма, собирались в корчме, долго советовались, как быть дальше, но ничего не предпринимали.

Затем в деревне стали появляться первые беглецы:

— Три дня уже прошло, — пояснил бородач, вздыхая. — С севера господин Биро войско ведет. Говорят, что война будет. Люди бегут во все стороны…

Деревенские столпились вокруг стола, незнакомцу подливали пива. Слушали…

— У вас тут сколько до границы с Ясинским? — продолжал мужчина. — День? Два? Ох, хозяин. Я бы на вашем месте запрягал воз и ехал отсюда подальше.

Дальше Александра не слушала. Отошла и присела за край неубранного стола, липкого от пролитого пива.

В корчме тяжело пахло дымом, табаком, пивом и супом.

Был ранний вечер. Небо за маленькими окнами только начало синеть, темнели собирающиеся на горизонте дождевые облака. В плотных сумерках двора двигались лошади, всхрапывали, встряхивали гривами; кричал глупый петух, перепутавший вечер с утром; переругивались мужчина и женщина. Из-за неплотно подогнанной рамы тянуло сквозняком, пахло навозом.

Война? Здесь будет война? Два дня пути до границы это много или мало? Что делать ей?

Заскрипела дверь, впуская очередных посетителей. Она подняла взгляд и замерла. Двое мужчин. Черноволосый был ей незнаком, но второго девушка узнала сразу.

Адриан Гроневальд.

Она смотрела, как он со спутником занимает место у входа, как заказывает пиво, переговаривается о чем-то, как он улыбается. Сидела онемевшая, в мгновение разучившись говорить, дышать и двигаться…

…Десять лет назад Александре едва исполнилось тринадцать. Тогда тоже была весна. В деревеньке Мажья Пристань пахло черемухой. Приемный отец привез Александру и ее названую сестру Пелагею на рынок. Поторговать и посмотреть на казнь.

Историю Адриана Гроневальда знали в то время все тринадцатилетние девочки. Ее далеко разнесли по Краю чумаки. Историю о могущественном красивом маге, влюбившемся в обычную девушку и взявшем ее в жены. Александра и Пелагея обожали эту сказку, и отец решил показать им, чем такие истории заканчиваются.

Посреди рыночной площади установили деревянный помост со столбом. Пленного мага привязали к нему, так крепко обвив тело веревками, что он даже запястья не мог повернуть. Вокруг толпились зеваки и охранники.

Говорили, что Адриан Гроневальд прекрасен, как солнце, но, конечно, врали. Его держали в подземельях с зимы, нелегко тут остаться солнцеликим. Черты его лица стали резкими, острыми и темными. Светлые волосы, гордость любого чародея, коротко и грубо остригли. Щеки и подбородок заросли жесткой рыжей щетиной. От левого виска, к подбородку, через всю щеку темнела запекшаяся рана.

Александра спряталась за спину сестры. От близости магов у нее саднило под кожей, вены наполнялись щекочущими пузырьками магии, вставали дыбом волоски на руках.

— Почему он не колдует? — спросила Пелагея.

— Ему не дают.

Отец был прав. Вокруг помоста выстроилась цепь воинов. Южане. В многослойной белой одежде, с головами, обмотанными белыми тюрбанами, отчего их смуглая кожа казалась черной. От присутствия этих людей дрожал воздух вокруг помоста. Александра тогда еще ничего не знала о наемниках с острова Вит, но по-звериному чуяла угрозу и силу.

Толпа волновалась, перешептывалась. Пелагея крепко схватила Александру за запястье и потянула к помосту. Отец удерживать не стал. Девушки подошли вплотную к оцеплению из стражников-людей. Она снова решилась взглянуть на пленника.

Месяцы заточения измучили его лицо. Светлая кожа стала болезненно бледной, заострились скулы над впалыми щеками, но Александра видела следы былой красоты. Узкое лицо, чувственные красивые губы, темные брови над черными глазами.

Толпа зашевелилась, расступилась, пропуская группу людей и четверку лошадей. Александра узнала в одном из людей господина Дреговича, она видела его в замке отца-чародея. Узнала легендарную снежную чародейку Йенни Линд. Еще одна чародейка и трое магов были ей незнакомы.

Маги взошли на помост, остановились перед пленником. Он увидел их, оживился, усмехнулся и сплюнул под ноги. Именные стражники оттеснили толпу перед помостом. Александра хотела отступить, но сестра крепко держала ее за руку, не давая сбежать.

— Ой, какие они красивые!

Пелагее уже исполнилось пятнадцать, и обычно Александра доверяла ее суждениям о мужской красоте, но не сегодня. Рядом с кукольным лицом Дреговича Адриан Гроневальд — наполненный страданием, насмешкой, ненавистью и болью — был живым. Александра не могла отвести взгляда от его лица, выразительного, как у лицедея. Застыла зачарованная.

Стражники закончили седлать лошадей. Господин Дрегович что-то сказал пленнику. Тот дернулся. Сквозь толпу к помосту вели скованную по рукам и ногам девушку.

— Это она! Та самая! — горячо зашептала Пелагея на ухо, но Александра смотрела лишь на Гроневальда.

Он старался казаться безучастным. Он опустил ресницы, гася блеск глаз. Но он не мог не смотреть на свою женщину. Стражники сняли с пленницы кандалы и стали привязывать к запястьям и щиколоткам веревки. Человек в кожаной маске взвалил на плечо топор, прошел к пленнице. Александра поняла, что будет дальше…

Она сбросила руку сестры, попробовала скрыться в толпе, но любопытные напирали, не давая сбежать.

Один из стражников поджег вымоченный в смоле факел, хотя был солнечный полдень, и она закричала. Ее крик, одинокий и испуганный, вызвал у зевак лишь усмешки.

— Молчи, дура! — шикнула на нее Пелагея.

Александра зажала себе рот ладонью, посмотрела на мага.

Он тяжело дышал, он пытался колдовать, она чувствовала магию, такую сильную, что от нее горчило во рту, но руки его сжимали веревки, и бессильно висели сломанные пальцы.

Александра заплакала. За него, за себя, за девушку, которой палач вязал руки.

Гроневальд рванулся вперед, он прокусил себе губы, он плюнул кровью, и кровь вспенилась, вспыхнула синим пламенем, прожгла помост, но маги-наемники не медлили. Воздух вмиг затвердел от холода. Огонь опал. Напуганные животные рванулись с площади, натянулись веревки…

Она зажмурилась. Толпа вокруг наполнилась вздохами и возгласами, и влажно всхлипнул топор, разрубая сухожилия…

…Десять лет прошло. Она думала, что все получится. Монастырь укрыл ее от мира, позволил забыть, что в ее жилах течет кровь извергов. Ей казалось, что она оставила все в прошлом, но Адриан Гроневальд сидел в нескольких шагах от нее, и у Александры дрожали руки.

Ри рассматривал свои руки, пока они ждали похлебки и пива. Кай его не трогал. Музыкант часто впадал в такое задумчивое оцепенение.

Подошел хозяин, поставил на стол тарелки с похлебкой. Бросил на Ри короткий презрительный взгляд и повернулся к Каю.

— Когда расплатитесь, пан стражник?

— Давай позже! — весело ответил за него Ри, сбросив оцепенение. — Мы еще пиво будем.

Хозяин пожевал недовольно губами. Сдержанно кивнул и ушел.

— Чем будем платить?

— Отработаем, — ответил Ри.

— Будешь здесь играть?

Ри усмехнулся:

— Это слишком очевидно. Я даже не приближусь к инструментам следующий месяц. Когда меня начнут искать, первое, что сделают, — загонят в тюрьмы всех музыкантов, до которых смогут добраться.

— И чем ты займешься?

— Буду мести полы, дрова колоть, чистить выгребные ямы.

— Правда?

Ри кивнул, обшаривая взглядом помещение…

— Я десять лет в плену провел. Поверь, Кай, выгребные ямы — это ерунда.

Нечего было ответить на это. Кай тоже приступил к ужину.

Они с Ри вот уже четыре дня шли вместе. Дороги переполнились беглецами. Стражники, селяне, слуги. Женщины, дети, мужчины. Люди бежали от близкой войны и неволи. В деревнях не хватало ночлега и еды. Приходилось спать на поредевших за зиму сеновалах, не есть, но — несмотря на это — путешествовать с Ри было удобно. Каю все так же тяжело давались слова. Он не умел располагать к себе людей, а вот Ри находил общий язык с беглецами любой масти. Маг лгал, как дышал, без запинки, не отводя взгляда, вдохновенно, не замедляя речи. Он легко смеялся, много шутил, но умел вовремя замолчать. Его жизнерадостность нравилась людям. Каким-то образом его беззаботность внушала им веру в завтрашний день, и люди тянулись к нему.

Между собой они не говорили. Рядом с Каем музыкант переставал улыбаться, становился сосредоточенным и молчаливым. Эта двуличность могла бы насторожить, но, сбрасывая перед ним маску, Ри был честен, и Кай ценил эту честность. Он не пытался разговорить мага, вместо этого слушал. Вокруг хватало болтунов.

События в замке господина Дреговича обрастали все новыми и новыми слухами. Люди охотно обсуждали смерть мага. Так Кай впервые услышал легенду о чародее, влюбившемся в смертную женщину, о его пленении и ее смерти, о том, как чародея превратили в камень, а потом сделали собакой на цепи.

Последнюю часть сказки, о бегстве от магов, Ри помогал придумывать сам. Вечерами у костра он рассказывал о том, как пленник набирался — сил, как усыплял бдительность магов, как убил господина Дреговича. Ри рассказывал, что беглый чародей улетел на юг, искать помощи на южных островах у бывших любовниц. Что он отправился на восток, к самому побережью, где живут дикие племена, чтобы собрать там войско. Что ушел на север, в поисках драконов. Что его укрыли у себя лесные повстанцы… О том, что его освободил Кай, он молчал. И это тоже располагало к себе.

— Куда мы дальше, Ри?

Маг отодвинул от себя пустую тарелку, взял кружку с пивом, сделал большой глоток.

— На запад.

— Что там? На западе?

— Союзники.

Кай очень сомневался, что кто-то захочет быть союзником для Ри, но не успел высказать свои сомнения. На улице ударил раскат грома, задребезжали окна. Люди вокруг умолкли ненадолго, но затем продолжили пить и есть — грозы в последние дни никого не удивляли.

Но гром повторился. Оглушающий раскат прошел по небу, докатился до корчмы, ударил в окна. И еще один, и еще. Вылетели слюдяные окна, посыпались осколки в кухолии тарелки. Люди в зале повскакивали с мест.

Кай взялся за рукоять кастане и вопросительно посмотрел на мага.

— Гром-птицы, — ответил на его немой вопрос Ри, и в наступившей тишине его голос прозвучал на весь зал. — Наемники с острова Вит.

Кай не слышал о таких, но люди в зале поняли, о чем он говорит. Посетители побросали недопитое пиво, шумно отодвигали стулья, спешили на улицу, прочь из корчмы-ловушки! В дверях началась давка, завязалась драка, люди вывалились на улицу. В опустевшем зале остались трое: Кай, Ри и девушка за столом у противоположной стены.

В глухой тишине шумел, врываясь в разбитые окна, ветер, трепал скатерти. Ночь в окнах расцветили фиолетовые зарницы, наполнили удары грома. Девушка стряхнула с подола осколки слюды и посмотрела на мужчин.

— Не собираешься уходить, панночка? — крикнул через зал маг.

Она не ответила и с места не сдвинулась. Сидела прямая, обреченно сложив на коленях руки. Ри с шумом отодвинул стул и пошел к ней сам.

Александра не понимала, что делает. Просто его присутствие лишало ее сил. К ней шел не человек — судьба шла. Как тут бежать? Он остановился напротив, и Александра подняла взгляд.

На Ри давно так не смотрели. С тревогой и печалью. Она рассматривала его неровно обрезанные волосы, бледное лицо, старый шрам на щеке…

— Ты меня знаешь? — спросил Ри.

— Да.

— Откуда? Десять лет назад тебе было лет шесть…

— Тринадцать. Я знаю вас, господин Адриан.

Девушка была одета бедно и вразнобой. Лента в волосах и юбка-понева, как носят на юге, сорочка с синей выцветшей вышивкой и стоптанные сапожки, как на севере. Всё не по размеру, всё с чужого плеча. Ри не мог знать такую.

— Тебе лучше бежать отсюда и забыть о нашей встрече.

Но она не двинулась с места. Тогда Ри схватил ее за плечи, грубо поднял из-за стола, толкнул к стене. Девушка ударилась затылком, вскрикнула. Он не спешил подходить, давая ей время убежать, но она не бежала. Поморщилась, но не рассердилась и не испугалась. И вновь смотрела на него. На руки, на плечи, в лицо, ища взглядом… что?

— Что? Что ты хочешь увидеть?

— Вы в порядке? — шепотом спросила она.

Ри растерялся.

Александра смотрела в глаза Адриана Гроневальда, и сердце стучало как бешеное. Глаза у него были не черными, как ей помнилось, а карими, как листья осенью. Красивые глаза.

А у девушки глаза были зелеными, как у русалки, прозрачными, как вода в озере. Темнеет на дне карий песок, черная галька.

— Кто ты?

— Александра.

Она стояла неподвижно, будто позволяя дикому зверю обнюхать себя. Ри все силился вспомнить ее, но не мог. Темно-русые волосы, кожа золотится от загара, маленький лоб, веснушки на носу, полные губы. Хорошенькая, но не красавица. Такие лица не остаются в памяти. Не у магов.

От ее близости кровь наполнялась щекочущими пузырьками.

— Чародейка? Непосвященная? Откуда ты здесь?

Эта история была слишком длинной, чтобы ответить в двух словах, поэтому она промолчала.

Ри тяжело вздохнул и сделал шаг в сторону.

— Когда мы выйдем, вылезай в окно и беги. Уходи из деревни, спрячься в полях. Дура…

Он отвернулся и пошел к своему спутнику. Александра осталась стоять на месте.

На улице снова ударил гром, уже во дворе, на несколько секунд все трое оглохли, но затем слух вернулся. На улице кричали животные и люди.

— Будем ждать их здесь? — спросил через зал Кай.

— Бежать смысла нет, — ответил Ри, идя ему навстречу. — От наемников с острова Вит никто не сбежит.

Кай поднялся и пошел к двери.

Птицы походили на черных орлов. Огромные, каждая размером с телегу. Первая кружила в небе, вторая опустилась во двор и теперь доедала лошадь, кося по сторонам большими желтыми глазами. Их хозяева — двое южан в многослойной одежде — рассматривали лица покойников, небрежно, пинками переворачивая тела лицом к небу.

Кай крепче сжал рукоять сабли.

Ри остановился слева:

— Боишься?

— Нет. И ты не бойся.

Кай сделал шаг вперед, становясь между музыкантом и наемниками.

Один из островитян заметил движение у корчмы, прищурился, узнал Ри и пошел к ним. Наемник заговорил на незнакомом языке напевно и громко. Двое обожженных мертвецов, лежащих у входа, задвигались, выгнулись дугой, запрокинули головы. Затрещали кости, мертвая плоть стала податливой, как тесто, превращаясь из человека во что-то иное. Мертвецы поднялись на четырех лапах спиной вниз, их головы повернулись вверх подбородками, становясь лицами жутких тварей со ртами на лбу. Оскалились, зарычали и кинулись на людей.

Кай встал между чародеем и тварями, готовый принять бой.

Кастане по рукоять вошла в тело первой твари, но мертвец не спешил умирать снова. Потянулся руками к Каю, вцепился в запястье.

Вторая тварь прыгнула на Северянина и он едва успел увернуться. Кай отступил, сапогом сбросил с сабли мертвеца, рубанул снова и снова. Мертвая плоть не сдавалась, не желала умирать дважды, пришлось рубить ее на мелкие куски. Второй мертвец тем временем вцепился зубами в ногу. Кай ударил по его шее каблуком, вбивая повернутый вверх кадык глубже под кожу. Отсек голову, стряхнул с ноги.

Ри прижался спиной к двери корчмы. Нужно было уходить, но он не мог отказать себе в удовольствии посмотреть, чем так хорош воин из соли, пепла и железа.

В небе вспыхнула сиреневая молния, освещая двор. Маг-южанин поднял руку, ловя ее, словно рукоять кнута, и ударил ею Кая, но напрасно. Раскаленная плеть коснулась кожи и тут же рассыпалась искрами, едва опалив одежду и не причинив вреда человеку. Южанин удивился, переглянулся с напарником, они одновременно подняли руки, поймали молнии-плети, двинулись по двору навстречу друг другу, их движения напоминали слаженный танец, напрягались под тонкой белой тканью мышцы рук, капли пота выступали на смуглых лбах, а над постоялым двором в воздухе извивались, сплетаясь в раскаленную добела сеть, молнии.

Кай придвинулся к магу так близко, что мог коснуться рукой. Южане одновременно опустили сеть, она ударила в землю, но ни Кая, ни стоящего за его спиной Ри не тронула, разлетелась прямо над головой стражника сиреневой дымкой.

Тут уже все поняли, что правила изменились, что происходит нечто невероятное, но Кай не дал им времени опомниться. Он пошел в наступление.

Наемники носили сабли и умели ими пользоваться, но полагались больше на магию, и Северянин легко теснил темнолицых.

Магия уже восемь столетий была костылем для магов и людей. Если верить Ри, то Кай провел восемь веков под горой вместе со своим спящим королем, и при этом все еще оставался искуснее наемников-островитян.

Что будет с Краем, если забрать этот костыль? Ни лекарей, ни ученых, ни воинов…

Южанин пропустил удар, Кай рассек ему предплечье, и тут же над трактиром, лесом и деревней разнесся мощный раскат грома — так кричала черная птица-танува, почувствовав кровь хозяина.

На минуту Кай оглох. Это дало южанам короткую передышку — и земля под ногами Северянина зашевелилась, задрожала, стала сыпучей. Кай едва успел отступить, как под ногами разверзлась пропасть.

Ри вернулся в корчму.

Девушка сидела за столом у входа. Бежать — сумасшедшая — не пыталась.

— Мне нужна твоя кровь.

Она ничего не сказала, протянула ему руки.

Ри поднял с пола осколок кухоля, подошел к ней и закатил рукав сорочки. Запястье Александры опоясывала ветка татуировки. Ри присвистнул:

— Ты монашка?

— Была.

Портит ли чародейскую кровь Посвящение в монастыре? Вот и узнаем…

Ри крепко сжал ее запястье и разрезал кожу. Осторожно, наискось, ниже ветвистой синей линии вен и выше линии священного узора. Когда потекла кровь, он повернул ее руку порезом вниз, ловя на ладонь алые капли. Отпустил запястье, растер кровь. Кисти рук наполнились привычным жаром.

— Спрячься.

Он вышел обратно на улицу.

Кай отбивался от двоих наемников, стоя вплотную к двери. Земля под его ногами магии не поддавалась. Ее едва хватало, чтобы не упасть, но Кай держался. Молнии рассыпались искрами, ударяясь в него, а он двигался так быстро, что Ри присвистнул.

Хлопнула за спиной дверь. Маг не видел девушку, но чувствовал, что она здесь. Что ж, это ее выбор. Он расправил плечи.

Десять лет назад Ри мог бы превратить постоялый двор в летающий корабль, мог сам стать жар-птицей, мог превратить в войско каждый камень, каждый куст в округе! А сейчас стоял растерянный и беспомощный.

Ри сжимал кулаки. Кровь высыхала на ладонях.

Каю развернуться было негде, и наемники воспользовались этим. Южанам под ноги послушно ложились их же плащи, и они могли показать все свое умение. Снова ударил раскат грома. Еще один, и еще. Гром-птицы поднялись в воздух и взбивали крыльями облака, превращая грозу в ураган.

Ри сжимал кулаки.

Александра сама протянула ему кровоточащую руку. Спокойно и решительно, и Ри, как художник окунает кисть в краску, окунул пальцы в ее кровь. Встряхнул запястьями, подхватил повисшие в воздухе капли и толкнул в небо…

Танувы по-орлиному падали вниз, но на их пути закружились алые мотыльки, закрыли Северянина от птиц, а птиц от него, бросились в глаза наемникам.

Кай воспользовался помощью и выбил саблю из рук ближайшего мага, рубанул второго, рассекая руку до кости. И тут, уже по-настоящему взбешенные, маги одновременно ударились о землю и стали тиграми.

Птицы сделали еще один круг в небе, уходя от назойливых мотыльков, и, раскрыв когтистые лапы, упали вниз. Тигры прыгнули…

Ри улыбнулся. Это заклинание было не сложным, одним из любимых.

Алые мотыльки вспенились, зашипели и стали искрами огня. Упали на землю, упали на перья птиц, упали на тигров, на Кая, и все вокруг — кроме неуязвимого для магии Северянина — вспыхнуло.

Грохот и рев накрыли двор. Черные птицы стали оранжевыми. Одна из них поднялась в небо, летела, пылая, к облакам. Вторая упала на землю, пыталась сбить с перьев пламя, подмяла под себя тигров, и вот они все сбились в один большой ревущий горящий клубок…

Потом наступила тишина. Одна за другой с неба стали падать крупные капли весеннего дождя.

Кай поднял лицо вверх, попытался рассмотреть исчезнувшую птицу, но ничего не увидел. Начался самый обычный весенний ливень. Он с трудом поднялся и, шатаясь, пошел к корчме, обходя широкой дугой горящие останки и яму перед входом.

В корчме молчали.

Александра достала из брошенной кем-то котомки рубаху, разорвала. Попробовала перевязать себе запястье, но у нее не выходило. Ри подошел, усадил ее за стол, сам перевязал руку.

Кай осмотрел укус на ноге. Плеснул на кожу выдохшегося пива, поморщился, затем тяжело опустился за стол, залпом выпил остаток.

— Что дальше? — спросил он у Ри.

— Переждем дождь здесь, потом пойдем на запад.

— А она?

Ри повернулся к девушке:

— Что с тобой? Почему не бежишь?

И снова она молчала, потому что ответ на его вопрос не был простым.

Как рассказать ему, что одна мимолетная встреча, о которой он даже не знает, превратилась для нее в годы кошмаров, перевернула ее жизнь и изменила навсегда? Для него их встреча — первая. Для нее — одна из многих.

После казни ее — зареванную, трясущуюся — с площади вывел отец. Он сам испугался за нее, да было поздно. Несколько дней они провели на постоялом дворе. Александра не ела, не пила, никого к себе не подпускала, забывалась коротким сном, чтобы проснуться с криком. Время застыло, и она сама была мухой в меду: едва двигалась, едва дышала, едва думала. Но в короткие минуты просветления, Александра понимала, что приемный отец — простой человек и не в силах ей помочь.

Когда на постоялом дворе остановились монахини, Александра решила, что это судьба. Тогда она и решила бежать. От мира, от людей и магов, от самой себя. Она попросила монахинь взять ее с собой в монастырь. Прошла Посвящение, открылась сестре Руте…

Но Адриан Гроневальд не оставлял ее. Привязанный, бессильный, он смотрел на нее во снах, просил о помощи, но ее ноги стали как два дерева, глубоко пустившие корни, и чем сильнее она старалась сделать шаг, тем крепче хватались они за землю. Страх за свою жизнь, оправданный, но от этого не менее стыдный, даже во сне, не позволял ей сдвинуться с места… Не один месяц она спала урывками. Как только засыпала — слышала звук топора. Из ночи в ночь ей снилось, что это ее привязывают к лошадям и это она стоит у столба, с бессильными пальцами, забывшая все заклинания, а вокруг смеется толпа, для которой ее горе, ее отчаяние — лишь представление.

Сестра Рута спасла ее от безумия. Будила ночами, вырывала из кошмаров, держала в объятиях, пока Александра приходила в себя; была маяком среди моря скомканного бреда, угрызений совести и первой любви.

Несколько лет ушло на то, чтобы освободиться от того дня на площади, простить себя за то, что не вмешалась, не помогла, и перестать вздрагивать от ужаса, чувствуя чужой взгляд. Но даже тогда Адриан Гроневальд не ушел из ее жизни, стал воображаемым другом, воплощением совести и стыда. Ох, как много разговоров она вела с ним наяву и во сне! Десять лет он был ей близок, как муж, как брат, потому что ему Александра доверяла самые темные мысли, самые большие грехи. И вот живой человек стоит перед ней, безусловно далекий от ее вымышленного друга — она не обманывала себя, — но как развернуться и уйти?

Она посмотрела на свое перевязанное запястье.

— Вы идете на запад? Возьмите меня с собой.

Ри и Кай переглянулись.

— Нет, — ответил чародей. — Ищи других попутчиков.

— Моя кровь разве не имеет цены для вас, господин?

— У меня мишень на спине, милая. Плохие из нас попутчики.

— У кого ее нет в нашем Крае?

Ри прищурился:

— Я тебе нравлюсь?

Она не моргнула:

— Господин Гроневальд, я точно знаю, что происходит с женщинами, которые вас любят. Я видела казнь вашей жены.

— Тогда это Кай?

— Мне не нужен мужчина, я ищу попутчиков.

— Для путешествия на запад? Куда ты идешь?

— А вы?

Чародей усмехнулся:

— Хорошо. Пусть наши тайны останутся при нас. Твоя кровь в обмен на наше покровительство. Согласна?

— Согласна.

Александра пошла собирать свои скромные пожитки.

— Ты правда хочешь взять ее с собой? — спросил Кай.

Ри не хотел объясняться. Он подумал о том, чтобы отшутиться, но не стал. Впереди долгая дорога на запад, а значит, доброе отношение Кая может оказаться жизненно важным. Дружить Ри не умел, но знал, что для хорошего союза нужно иногда говорить правду.

— Если ты еще не понял, служивый, то поясню: за последние десять лет я потерял часть былого могущества. Мне нужна кровь этой девушки для колдовства.

— Ты же не убьешь ее? — уточнил воин.

Ри невольно рассмеялся.

— Нет. Но и защитить не смогу. Впрочем, ты же слышал, она согласна рискнуть.

Кай больше ни о чем не спрашивал. Ри переставил им с соседнего стола два недопитых кухоля с пивом, оба сделали по глотку выдохшегося горького напитка. Маг перевел взгляд за окно. Дождь зарядил надолго. Крупные капли барабанили по деревянному крыльцу, вспенивали лужи и грязь.

— Будем ночевать здесь? — прервала молчание Александра, собирая со стола остатки еды в котомку.

— Может, лучше уйти? — спросил Кай.

— Останемся здесь, — распорядился Ри. — Дозорных мы перебили, до завтра их не хватятся. Переночуем в тепле — нам еще хватит холодных ночей в лесу.

Александра и Кай прошли между столами, собрали еды в дорогу. Они обменялись парой неловких взглядов.

— Я — Кай, — смущенно представился стражник.

— Александра, — тихо повторила она.

На груди воина, сквозь металлические кольца кольчуги, слабо светилась незнакомая метка. Золотая корона. В Яблоневом Крае очень давно не было королей. Даже в собственных гербах чародеи предпочитали использовать цветы и животных, но никогда скипетры и короны. Так откуда у бывшего именного стражника, который все еще носит плащ с инициалами Радима Дреговича, печать короны на сердце?

Крепкий, черноволосый, с правильными чертами лица, но слишком угрюмый, чтобы расположить к себе. Не один вопрос вертелся у Александры на языке, но не время было их задавать, и она не стала.

Дождь накрыл деревушку, постоялый двор, лес. Сквозь выбитые окна влетал ветер и запах горелых перьев.

Ри сдвинул лавки в зале и устроился спать у окна. Кай — у входа, накрывшись плащом и положив руку на рукоять кастане.

Александра легла у очага, но долго не могла уснуть. Боялась чужих мужчин рядом, вздрагивала от звуков за окном. Минута шла за минутой. Она уже начала засыпать, когда услышала голос Ри:

— Как тебя зовут?

Александра резко села, сбросив плащ на пол. Ри сидел на полу под окном, прислонившись спиной к стене. Александра окликнула его по имени, но он даже не шелохнулся. Вместо этого снова заговорил, сбивчиво и страстно:

— Как тебя зовут? Как зовут?! Я построю для тебя храм и положу их головы на алтарь. Положу руки, положу ноги… Но ты не одобришь, верно? Так что мне положить на тот алтарь? Себя?..

Было в его голосе, в его слепом обращении что-то больше дурного сна, и Александра это почувствовала. Она подошла и присела на пол рядом. Осторожно взяла его руку, сжала сочувственно и нежно. Он тяжело вздохнул, и она зашептала что-то бессвязное и успокаивающее, как делала когда-то для нее сестра Рута. А потом долго сидела в густой темноте, ожидая, что Ри заснет. Когда его дыхание выровнялось, а рука в ладонях перестала вздрагивать, Александра вернулась к очагу, но сама долго не могла уснуть.

Ри разбудил всех, когда еще не рассвело. Растолкал Кая. Тронул за плечо монашку. Дождь закончился. Сколько времени — не понять. Спали они час или три? Быстро собрались и вышли во двор. Блестели звезды на очистившемся небе. Ночь стояла такая глубокая, что ни запада, ни востока не различить. Почти на ощупь пересекли двор и подошли к конюшням. Лошади перенервничали и неожиданных седоков встречали неласково, лишь к Каю тянулись.

— Чуют кровь, заразы, — сказал тихо чародей. — Кто умеет их седлать?

Кай помог. Все трое сели на лошадей и следом за Ри выехали со двора.

Проехали по темной деревне. Люди слышали, что на постоялом дворе творилось ночью, потому затаились. Ни лучинки, ни движения, лишь лаяли собаки, провожая всадников.

Знал ли маг, куда идти, или вел наугад — не понять. Ехал Ри уверенно, но знать местных троп никак не мог. Александра и Кай молча стали считать его за главного.

За выгоном маг повернул влево, к реке. У пристани спешился, отвязал лодку и отправил вниз по реке, затем вновь запрыгнул в седло и направил лошадь в воду.

— Что ты делаешь? — не выдержала Александра.

Чародей обернулся:

— Что такое, Русалка? Воды боишься?

Боялась. Она в жизни не плавала!

— Лошади верь, — сказал Кай. — И мне.

Он подхватил ее коня за поводья и повел за собой в воду. Они переплыли реку, поднялись по скользкому склону на берег и въехали в лес.

Над горизонтом, на востоке вспыхивали зарницы. Снова пошел дождь. Крупный и сильный. Кай и Александра прятали головы под одеждой. Чародею дождь нравился. Он с удовольствием подставлял ему лицо, расправлял плечи, будто соскучился по воде. Она капала с молодых листьев, дорогу размыло, и ехали медленно.

Ри бросил короткий взгляд через плечо. Монашка низко опустила голову, руки побелели от холода, но она терпеливо следовала за ним. Странная. Правильно ли он поступил, взяв ее с собой? Доносчица? Беззащитная, хорошенькая. На такую приманку только и ловить, но откуда маги знали, где ее оставлять? А если знали место, то почему не схватили его? Послали наемников? Похоже на правду. Но зачем она помогала от них избавляться? Почему не спряталась, не убежала, когда началась драка? Зачем медлит? Чего ждет? А может, ее хозяевам не до него сейчас? Совет Шести попробует сохранить за собой земли Дреговича. Вспыхивают безмолвные зарницы на краю неба. Идет битва. Кого с кем? Кто победил? Знать бы… Или нет никакого второго дна и ей просто нужны попутчики?

— Что случилось с твоим монастырем? — начал разговор Ри, придерживая лошадь, чтобы ехать вровень с монашкой.

— Сгорел.

— Печально.

— Да. Было страшно.

— Ищешь новый монастырь?

— Может быть. А вы? Ищите новый манор?

— Уходишь от ответа… Значит, не ищешь. Надоело? — Он рассмеялся. — Могу представить. Тоска смертная. Что вы там делали в своем монастыре? Кружева плели? И ты, наверно, плела. Старалась. Год плела. Два плела. Десять… Надоело?

Александра не отвечала. Смотрела перед собой.

— Решила стать чародейкой? — предположил маг. — Хорошая мысль. Заморозишь свою молодость, и бояться больше не нужно. Кто ты сейчас? Бурдюк с кровью. Молодая смазливая девка. Что ждет такую? Или выпотрошат, или отымеют. А так — совсем другая судьба…

Александру проняло. Она облизнула пересохшие губы, сжала поводья.

— Не все хотят быть магами, господин.

— Не у всех есть такая возможность, Русалка.

— Не всем она нужна.

Ри усмехнулся. Александра понимала, что он поймал ее. Теперь ей придется или оправдываться и открывать свои причины, или промолчать, признавая его правоту. Александра прикусила язык, смотрела перед собой.

— Ты боишься становиться чародейкой, верно? Потому и пошла в монастырь. Пряталась?

Ри обернулся к Каю.

— Обряд Посвящения в маги — это неприятно, Северянин. Боль, страх, кровь и стыд. Все по рецепту. Наша новая подруга испугалась и сбежала в монастырь. Думала, что хорошо устроилась, а потом пожила десять лет взаперти и передумала. Только поздно. Ты слишком долго ничего не предпринимала, магии в тебе, как воды в сухом колодце. На донышке. Хотя если обряд проведет сильный маг…

Ри протянул руку, коснулся ее плеча.

— Хочешь, это буду я? Почетно быть посвященной великим чародеем.

— В вас от чародея — лишь сказки по деревням, — жестко ответила Александра и пришпорила коня.

Ри усмехнулся.

— Не нужно так, — попросил Кай и поехал следом за монашкой, обгоняя мага.

К полудню вышли к незнакомой деревне. Слухи дошли до людей. Деревня почти совсем опустела. Люди спешили к границам, готовые отдать себя в руки другим чародеям, подставиться под новые метки, лишь бы укрыться от близкой войны. Не многие спешили на север в вольные земли — слишком долог был путь, чтобы надеяться его пройти. Некоторые оставались. Тяжело расстаться с домом, пусть и жизнью рискуют, да зато в родных стенах, авось уберегут боги… Они видели дым из труб, но во двор никто не выходил, ставни и ворота плотно заперты.

По обочинам дороги, раскатанной колесами телег, валяется брошенный в спешке скарб тех, кто все же ушел: ленты, распотрошенные подушки, побитая посуда.

— Что дальше? — спросил Кай у мага.

Дверь соседнего двора, с виду плотно запертая, приоткрылась. На них посмотрели и уже не таясь раскрыли ворота. Кай узнал их. Рыжий и Тид.

— А я думаю, кто едет, — весело бросил пират, скаля белые зубы. — Смотрите, кого нелегкая принесла!

— Знакомый? — спросил Ри.

— Знакомый…

— Что, Северянин, заплутал? — продолжил Тид. — Или именной стражник деру дал? Я думал, туда берут только самых преданных. Жополизов.

Маг бросил косой взгляд на Кая.

Северянин молчал. Он ждал, будет ли Рыжий начинать драку. Длинный язык Тида его не беспокоил.

Ри уже понял, что ладить с людьми Кай не умеет, а союзники с оружием им в пути пригодятся. Он выехал вперед, остановился между Каем и — судя по броне и плащам — беглыми пограничниками Дреговича.

— Ладно, — весело вмешался чародей, — нечего нам посреди улицы лясы точить. Пустите к себе, мужики? Поболтаем. Мы вам свои новости расскажем. Вы нам — свои.

— Какие же новости ты знаешь, что мы не слыхали? — перевел на него взгляд стражник.

— Вот и выясним. Мы с другом прямо из дворца идем. Своими глазами все видели.

— Ври, да не завирайся, — прищурился беловолосый.

— Отчего же я вру? Пана стражника вы знаете. А меня Ри звать. Я во дворце десять лет лакейничал. При нас все и случилось. На балу.

Тид щурился, но не мог скрыть интереса.

— Девка с вами?

Ри улыбнулся:

— Прибилась в пути. Жаль ее. Пропадет без добрых людей, вот и взяли с собой.

— И куда же вы идете, пан лакей?

— На двор впусти, — уже серьезно сказал Ри. — Нечего тут трепаться. Маги птиц по следу пустили.

Пограничники быстро взглянули на небо. Птиц не увидели, но посторонились.

За воротами находился брошенный кузнечный двор. Из кузницы поднимался столб дыма. Низкая бревенчатая изба на противоположной стороне двора утопала в бледных цветах вишни и сливы.

В кузне сидели Лука и Коршун. Они развели в печи огонь и жарили на нем что-то тощее и маленькое. Зайца или кошку — уточнять не хотелось.

— Ну, рассказывай, Северянин. Как здесь очутился?

— Со мной идет. На запад, — снова вмешался в разговор Ри.

Он подсел к огню, протянул руки к теплу. Коршун недовольно поморщился.

— Не с тобой говорю, парень.

Ри не обиделся, бросил искоса взгляд на сотника, улыбнулся:

— Не сердись, служивый. Но ты и сам знаешь, что мой друг не из болтливых. Он пока начнет отвечать — солнце сядет.

Пират громко хмыкнул. Ри снял с себя мокрую рубаху, отжал на земляной пол и стал держать перед собой на вытянутых руках, просушивая.

— На запад идем. Я сам из тех мест. Тяжко жить в этом мире без золота, а я знаю, где его достать. Северянин мне в охранники записался — я грамоте учен, да меча не знаю. Всю жизнь в покоях лакеем прослужил. Читать выучился, карты понимаю, дорогу знаю, да только одному опасно по мажьим землям ходить.

Люди вокруг слушали его вскользь. Белую обнаженную спину Ри всю исполосовали шрамы. Широкие, длинные, словно его не плетью стегали, а на куски резали. Даже Коршун сдвинул брови.

Александра вжалась спиной в стену. Маги пытают людей, потому что те для них — непослушный скот. Они не приравнивают себя к ним, потому и сочувствия не испытывают. Что нужно сделать, чтоб они сотворили такое со своим?

— Твою ж мать, — протянул Тид. — Вот это тебя искромсали, брат…

Ри повернул к пирату голову, и на его лице промелькнуло удивление. Только тут он понял, почему все замолчали, и раздраженно повел плечами, будто сбрасывал с нее взгляды.

— Чем ближе к магам, тем больше печалей. Или вы думали, что если камзол атласом расшит, то маги нас за своих считают? С рук кормят?

Он поманил к себе Александру.

— Подержи-ка ты, красавица, а мужчины потолкуют.

Александра забрала у него из рук рубашку и встала на его место. Мужчины смахнули со стола металлические стружки, сняли с огня жареного зверька.

— Ешьте, — кивнул Коршун. — И рассказывайте, что видели.

Кай молчал. Ри, как обычно, и сам прекрасно справлялся с разговором.

— Значит, на запад идете? — спросил Коршун, дослушав байку о смерти Дреговича.

— Там вурдалаки ходят… — тихо сказал Тид.

— Ты во все бабкины сказки веришь? — уточнил Ри.

— На пустом месте говорить не будут, — обиделся пират.

— А то ты людей не знаешь? Меня слушай! Я врать не стану, сам все видел. Я до батрачества на Дреговича в тех местах жил. По весне дело было. Я от мага своего решил на север податься. Ночью в лесу заплутал, вышел к заброшенному замку. Ночь, темень, делать нечего. Пришлось заходить в замок. Места там и правда гиблые: болота вокруг, туманы стоят круглый год. Смекнул я, куда попал, да только поздно. Помолился Яроку, поклонился Родегасту и в ворота пошел.

Люди вокруг притихли. Кай и Александра невольно переглянулись: Ри врал и сам верил в то, что говорил.

— Так что там? — не выдержал Тид.

— А ничего, — смеясь, ответил Ри. — Как и в замке нашего покойного господина. Золото разбросано, рубины, смарагды… Самим магам они ни к чему, а люди сказок напридумывали, боятся подойти. Вот и лежат сокровища под ногами.

— И что? Никого не встретил?

— Карманы набил, переночевал и назад, — улыбаясь, ответил Ри. — Думал у себя в деревне остаться, с золотом-то везде хорошо. А меня через неделю Дреговичу продали. Я ж грамотный…

— Так на ровном месте, что ли, люди врут? — недовольно бросил Лука.

— Чего ж на ровном? — согласился Ри. — Есть о чем врать. В замке маги страшные жили. Сестрицы. В крови человеческой купались, младенцев жрали. Была погань, чего уж… Да только их свои же порешили. Битва была!.. Небо на землю упало, покойники в гробах переворачивались, собаки в округе день и ночь выли… Но не выстояли сестрицы. Порешили их. Замок бросили, богатства… Побрезговали.

Все согласно закивали. Отголоски этой легенды доходили до владений господина Дреговича.

— А я вот не брезгливый, ребята! — решительно закончил Ри. — С такими богатствами и от торговцев откупиться можно, и на север дойти. В городах на севере никто не спрашивает, откуда богатство. Туда и пойду.

— Что, Северянин? Тоже решил разбогатеть и на север вернуться? — усмехаясь, спросил Лука.

— Куда ты зовешь их? — спросила Александра, обращаясь впервые к магу на равных. — Хочешь умереть — умирай сам.

Улыбаясь, Ри перевел взгляд на монашку. Улыбка на губах осталась, но во взгляде сверкнули ножи.

— Вот и я о том, — согласился Лука. — Я тебя не знаю. С чего мне верить?

— Не верь, — согласился Ри. — Мне нужно двое крепких мужиков. Одного, — он кивнул на Кая, — я нашел. Нужен еще один, чтоб сподручнее. А ты, если боишься, с бабой этой оставайся. Юбку у нее попроси.

Лука качнулся вперед, хотел врезать Ри, но Кай перехватил его запястье. Сжал, не жалея.

— Тихо, — привычным командирским голосом прикрикнул на них Коршун. — Не время цапаться. Веришь ему, Северянин?

— Одно знаю точно: магам попадаться он не хочет сильнее любого из нас.

Люди за столом, не сговариваясь, вспомнили изрезанную спину Ри. Коршун опустил взгляд. Помолчали.

— Ладно… — протянул сотник. — Поступим по-твоему. Мы не на службе теперь, ребятушки. Сами решайте, в какую сторону идти. Много там золота, парень?

— Много, — серьезно ответил Ри. — Даже дверные ручки из золота.

— Тогда я с вами. Возьмете в попутчики?

— Да.

— Эй! Чем больше людей, тем лучше! — встрепенулся Тид.

— Конечно, пан пират. Давайте вместе идти, ваша смелость двоих стоит.

Лука хмурился, но внезапно заговорил Юрген:

— Возьми и нас с собой. Северянин знает, чего я стою. Если даже дверные ручки из золота, то на всех должно хватить?

Ри улыбнулся. Забирая рубаху, бросил на Александру злой взгляд.

Съели кролика и стали собираться. Перед выходом ограбили дом кузнеца. В долгой дороге нужны и еда, и одежда, и оружие. В кузне заточили топоры, в заколоченном доме взяли чистую одежду и посуду. Вынесли из погреба все, что нашли. Александра мысленно просила богов простить грех и возместить неизвестному хозяину долгой жизнью.

У новых спутников лошадей не было. Александра и Ри остались верхом. На лошадь Кая навьючили мешки с припасами.

— Эй, Седой! — нагнал чародея Тид.

Ри остановился, подождал.

— Мы поговорили с ребятами… Добычу — поровну. И еще. Бабу делим на всех.

Внутри у Александры все похолодело. Она вцепилась в поводья.

— Баба не моя, отдать не могу, — ответил беззаботно Ри. — Она женщина Кая. Поторгуйся с ним.

— Может, мне и меч на всех разделить? Штаны мои будем по очереди носить? — спросил Кай.

Возражать никто не стал. Северянин посмотрел на Александру, улыбнулся. Краями губ, едва-едва, но ей стало легче.

Сначала шли мимо огородов, потом полями, поросшими желтым одуванчиком, потом снова лесом. На север, на запад, затем на юг…

— Чего петляем, как зайцы? — спросил Лука.

— Нужно так, — уклончиво ответил Ри.

Пришлось поверить на слово. Коршун знал дорогу только в Зут-Шор. Остальные карт Края в жизни не видели.

Сотни ног взбили грязь, превратив тропу почти в черный тракт. Опять шел дождь. Мелкий, колючий и долгий. Закончился незаметный за дождевыми облаками день. Наступил вечер.

— Как думаете, сколько людей прошло здесь до нас? — нарушил молчание Пират.

Ри подождал, пока тот поравняется с ним.

— Много. Бегут подальше от замка. Дураки!

— А мы разве не то же делаем? — едко спросил Лука.

— Они не знают куда бегут, а я знаю.

— Расскажешь?

— Со временем. До вечера идем этой тропой. Хочу, чтобы наши следы смешались с чужими.

— Кому-то есть дело до тебя, Седой?

Ри машинально провел руками по волосам, словно хотел стереть седину, быстро отдернул руку.

— Может, подумаем о еде? — перевел разговор Ри.

— Что о ней думать? Сестренка, кашу варить умеешь?

Остановились посреди леса, на поляне у родника. Коршун назначил, кому когда стоять на страже. Никто не спорил. Прочие собирали хворост и разводили костер. Александра готовила ужин. Ри подошел и присел рядом.

— Если ты еще раз попробуешь возражать мне при посторонних — я брошу тебя посреди леса, — тихо и вкрадчиво сказал он.

Александра посмотрела ему в глаза прямо и требовательно.

— Что там на западе? Не для тебя, для них?

— Золото. Если смогут дойти.

— В чем тогда подвох?

— Я буду честен с тобой, девочка, при условии, что и ты будешь честна со мной. Согласна? Ответишь, зачем идешь с нами?

Признаться ему в любви? Но первая влюбленность тринадцатилетней девушки и выношенный десять лет в сердце романтический образ Адриана Гроневальда — не настоящая любовь. Тогда зачем она здесь?

— Не отвечу, — честно призналась она.

Чародей улыбнулся, как оскалился, и отошел в сторону.

После ужина засиделись у тлеющего костра. У Тида нашлась фляга с медовухой. Пустили по кругу. Ри закашлялся. Стражники рассмеялись.

— Что, парень, во дворцах такое не пил? — беззлобно спросил Коршун.

Разговорились. Ри шутил, ненавязчиво расспрашивал о старой службе, охотно отвечал на вопросы Коршуна. Кай привычно молчал. Лука бросал на него частые подозрительные взгляды, но ничего не говорил. Тид заметил на запястьях Александры священные рисунки.

— А ты откуда будешь, красавица?

— Монастырь Милости и Пасии Грины, что на севере.

Говорить она не хотела — лгать было противно, — потому встала и отошла от огня, устроилась на ночлег в стороне, укуталась с головой в плащ и замерла, вслушиваясь в разговор мужчин.

Они еще долго сидели у костра. Говорили больше всех Тид и Ри, перебрасывались шутками. Под их говор она и уснула.

Александра проснулась рывком, вздрогнула всем телом и открыла глаза.

Уже рассвело, но солнце еще не успело подняться над деревьями. Утренняя прохлада пробралась под плащ, сковала плечи. Справа, повернувшись к ней спиной, придвинувшись вплотную, чтобы сохранить тепло, спал Кай. Слева лежал Ри.

Александра чувствовала тепло его плеча, и от этого ощущения бросало в жар. Она кинула один короткий взгляд на его лицо, неровные волосы, шевелящиеся под утренним ветерком, и закрыла глаза, храня образ в темноте сомкнутых век. Прислушалась к себе.

В красивое лицо может влюбиться девочка, но Александра давно повзрослела. Настоящий Ри Гроневальд пугал ее. Как и все маги, он думал лишь о себе и мог предать в любой миг! Но Александра помнила, как он прокусывал губы, как плевался кровью, в безнадежной попытке спасти свою женщину. Если он любил по-настоящему, значит, есть в нем что-то неправильное, немажье, человеческое? Значит, не зря она выбрала этот путь?

Ри не спал. Просто лежал, закрыв глаза. Он провел в полузабытьи не один год, и что-то в нем сломалось. Ри мог не спать несколько дней, затем забыться на несколько часов тяжелым кошмаром и снова не спать… Этой ночью вот не уснул. Он знал, что она смотрела на него. Пусть смотрит. Влюбилась?

Ему хотелось так думать. В него давно никто не влюблялся. Уже очень давно женщина не смотрела на него так. Если монашка на самом деле идет за ним по любви, значит осталось в нем что-то от прежнего Адриана Ероневальда, сильного и неотразимого. Значит, годы плена не изуродовали его безвозвратно. Он не думал об этом раньше, занятый мыслями о выживании, а теперь настала пора. Кто и что он теперь?

Не чародей, не человек. Обремененный опытом долгой жизни, прежних побед и недавних поражений, лишенный сил, но не бессильный. Его музыка — последнее оружие, но не окажется ли она ножом против меча? Кай? Чтобы человек добровольно помогал магу? Не бывает такого.

Ри открыл глаза, провел руками по лицу и поднялся.

Костер разводить не стали. Александра разделила между всеми солонину и сухари. Наскоро поели и отправились дальше.

Стояла середина весны. Лес вовсю зеленел, листья наполнялись зеленым соком, трещали птицы, шуршали мыши в траве. Ничто вокруг не предвещало беды, словно люди лишь выдумали ее. Шли медленно. Ри вел их напрямик, мимо троп, так что пришлось спешиться, пробираться через буреломы, обходить заросли густого подлеска. Кай шел рядом с Александрой. Девушка ему нравилась. Нравилась ее молчаливость, ее стойкость. Она была из той же породы, что и он.

На востоке небо вновь и вновь вспыхивало разноцветными зарницами.

— Да… — протянул Коршун. — Сцепились на славу…

— Долго они там еще, сотник? — спросил пират.

— Чем дольше, тем лучше.

— Пока они заняты дележкой земли, им будет не до нас, — добавил Ри.

Уже вечерело, когда посреди большой поляны встретили людей. У опушки паслись распряженные лошади и волы, телегами окружили место ночной стоянки, развели костры, женщины готовили ужин, бегали вокруг дети, кто-то теребил струны лютни.

Навстречу вышли несколько крепких мужиков с рогатинами, расспросили. Когда узнали, что почти все — бывшие граничные стражники, успокоились, приняли у костра. Всего на поляне остановилось около пяти десятков людей. Все с левого берега Рыси: из Калиновки, Межонки и Сомовки.

— Куда они? — спросил Кай у Коршуна.

— В горы. У истока Рыси, в Семигорье многие прячутся. Маги камнями не интересуются, так что там есть узкая полоса ничейных земель. Беда лишь в том, что и торговцы невольниками знают о тех землях. Будут ловить по дороге.

— Переночуем здесь, а завтра пойдем своим путем, — предложил Ри.

Расположились в стороне, под ясенями. Лука и Рыжий остались присмотреть за лошадьми. Остальные разошлись по стоянке. Тид искал сговорчивую вдовушку. Коршун расспрашивал у старост про дорогу. Ри пошел на звук струн.

Музыкант — чернявый парень — уже собрал вокруг себя молодежь. Парни и девушки сгрудились у небольшого костерка над оврагом. Чернявый рассеянно перебирал струны лютни, делая вид, что ему нет до них дела. Ри замер за спинами, на границе тени и света. Александра остановилась напротив, за костром. Маг на нее не смотрел. Чернявый заиграл… Ри поморщился, но собравшимся нравилось. Девушка затянула песню, звонким голосом перекрывая неровную игру. Ей завторила другая, и вот уже поляна наполнилась музыкой. Затем молодежь стала танцевать. Чародей присел у костра, чуть в стороне. На него не обратили внимания. Ри слушал, всматривался в лица, но о чем думал — не понять. Только бросал тоскливый взгляд на лютню в руках деревенского.

Рядом с монашкой остановился Кай.

— Он предаст нас? — спросила Александра.

— Я буду рядом, — ответил Кай. — Ничего не бойся.

Этой ночью дозорных не выставляли. Коршун проснулся до рассвета и поднял остальных.

Лагерь только просыпался. Женщины готовили завтрак, возвращались с ночных гуляний молодые. Ри раздобыл еще лошадей. Какими правдами и неправдами, знал лишь Кай, весь вечер тенью следовавший за магом. Только одну лошадь тот честно выиграл в споре, двоих пегих могли вот-вот хватиться.

— Поспешим! — весело предложил Ри, подхватывая Александру за талию и подсаживая в седло.

Она хотела рассердиться, а маг уже запрыгнул на лошадь позади.

— Мы с тобой легкие, Русалка. Побережем лошадь.

Некоторое время ехали обратно, по вчерашней, перерытой тропе. Возмущался только Тид. Остальные уловку поняли — и хозяева лошадей и возможные преследователи будут искать их в другой стороне.

Затем свернули с дороги и пошли снова лесом. Остановились в ярке. Было сыро, но они смогли устроиться на выстеленных мхом склонах. Александра закончила готовить похлебку, Кай снял котелок с огня, и она разложила еду по тарелкам. Когда все принялись за ужин, Александра отошла в сторону, привычно села подальше от мужчин, в тени деревьев. Ри появился неожиданно. Она не слышала его шагов и не видела движения в темноте, но вдруг почувствовала его за спиной, подняла взгляд и увидела, что он садится рядом.

Чародей еще не притрагивался к еде. Только грел руки и не решался задать вопрос. Александра его не торопила, ждала.

— Ты говоришь, что была там? На площади, во время казни?

— Да.

— Ты помнишь это?

— Да. Такое никто не забудет.

Ри сжимал тарелку. Сосредоточенный, без тени усмешки на лице.

— Как ее звали? Мою жену?

— Не знаю.

Александра стыдилась собственной лжи, она сама не понимала, почему упрямится, но отступать было поздно. Жену Гроневальда тоже звали Александрой, но Ри не поверит в такое совпадение, примет за насмешку, так зачем нарушать и без того хрупкий мир между ними? Это не тайна, пусть узнает от кого-то еще.

— Если забыл, найди тех, кто помнит. Десять лет не большой срок, найдутся люди с лучшей памятью, чем твоя.

— Не думаю. Мы славно порубились с Советом Шести. Мои земли стали пепелищем, выживших распродали в соседние маноры. Хотел бы я найти кого-то, да нужно спасать свою шкуру, а не расспрашивать.

Утром Ри заставил Тида залезть на дерево.

— Ну и чего я тут должен увидать? — раздраженно спросил пират.

— А что видишь?

— Лес, мать его так, вижу. На юге деревня какая-то. Поля. На западе горы.

— Зарницы видишь?

— Зарницы? Нет…

— Это плохо, — сказал Ри. — Кто-то выиграл…

Сегодня им предстояло покинуть манор. Коршун и его товарищи оживились, но Ри лишь сжимал челюсть, напрягая желваки: дальше начинались земли Леонарда Ясинского, он входил в Совет Шести, и для Ри ничем не отличался от Дреговича.

Начался дождь. Пронизывающий, ледяной, совсем не весенний, он шел весь день, промочил людей до нитки, размыл землю, превращая лес в болото. Ехали медленно.

— Нужно переждать ночь, — сказал Коршун, щурясь и всматриваясь в темнеющее небо. — Сколько верст до границы? Три? Заплутаем в сумерках — пропадем.

Хотел бы Ри возразить, но сотник был прав.

Дождь, наконец, закончился. Пока бывшие стражники распрягали лошадей и напрасно пытались найти сухой хворост. Ри разжигал костер магией из крови Александры. Огонь чадил, плевался слабыми искрами. Люди кое-как обсушились, но готовить на костре не стали. Доели остатки запасов, что забрали из дома кузнеца и улеглись спать.

Каю полагалось караулить перед рассветом, но он проснулся от солнца, бьющего в глаза. Северянин глубоко вздохнул, прикрыл лицо рукой и сел.

Мокрые веревки ослабли, и лошади разбрелись по подлеску. Люди спали. Коршун и Тид — опершись спинами о ствол дуба. Спал, низко склонившись над потухшим костром, Лука. Спал, упав навзничь, Рыжий. Спала, свернувшись котенком, Александра. Даже маг спал, нервно вздрагивая во сне.

— Ри! — позвал Кай.

Чародей поморщился, но не открыл глаз.

— Ри!

Северянин переклонился через спящую девушку и потряс мага за плечо. Тот не проснулся. Кай тяжело поднялся. Его повело в сторону, как с похмелья, он уперся рукой в ствол ближайшего дерева и простоял так несколько минут, пытаясь прийти в себя. Затем подошел к Коршуну, попробовал разбудить. Безуспешно. Уже заподозрив недоброе, обошел всех. Тряс, кричал, даже хлопнул Луку по щеке. Никто не проснулся.

— Твою мать! — выругался Кай.

Он посмотрел в небо, прислушался к лесу. Ничто уже не напоминало о вчерашнем дожде. Небо было ясным и по-летнему светлым. Шелестел, трещал, пел лес. Но Кай понял, что произошло. Магия. То, что действовало на всех, кроме него. Но направлены чары именно на них или на весь лес? Как много времени потрачено зря?

Кай посмотрел на лежащих вокруг костра товарищей. Должен ли он спасать всех? Он обещал помогать лишь Ри, зачем стараться для тех, кто не сделал бы того же для него?

— Твою мать! — снова выругался Кай и принялся за дело.

Он спешно перетащил всех в тень кустов, сложил близко друг к другу, бросил сверху плащи и ветки, затем вернулся к костру.

Северянин старательно затаптывал кострище, когда на поляну легла широкая тень — прямо над ним в небе завис корабль. Заржали встревоженные лошади, бросились в глубь леса.

— Твою мать! — в третий раз выругался Кай.

С корабля увидели лошадей, а затем и Кая, засвистели. Северянин кинулся прочь. Дальше и дальше от поляны, не уверенный до конца, что сможет вернуться, но обязанный как можно дальше увести погоню от спящих.

Сверху выстрелили. Стрела ударила в землю перед ним, Кай запнулся, и тут же другая ударила в плечо. Вошла неглубоко, он рванулся в сторону, скрылся за ветками. С корабля сбросили канаты и по ним вниз заскользили люди.

Лес густо зарос колючим кустарником, листья лишь прорезались на подлеске, они не могли скрыть беглеца.

Кай понимал, что не сможет скрыться: он слышал треск веток за спиной. Ему придется принять бой. Но нужно увести преследователей от спутников, от зависшего над лесом корабля.

Охотников было четверо, вооружены саблями и луками.

— Эй, парень, не дергайся!

Но Кай не остановился, по-заячьи петлял в подлеске. Две стрелы ударили в стволы осин позади. Корабль скрылся за лысыми верхушками деревьев. Он нарочно оступился, перелетел через голову и скатился в яр. Стрела обломилась, оставив в теле металлический наконечник. От боли в глазах потемнело.

Преследователи остановились на краю оврага, кто-то рассмеялся.

— Добегался, дурак!

В мягкую почву у ног воткнулась стрела.

— Стой на месте, если жизнь дорога!

Они напрасно ухмылялись, спускаясь к нему. Кай сам ринулся к первому из преследователей, ударил снизу. Тот попытался остановить удар, но вышло неловко: кастане не достала до тела, но рассекла запястье, брызнула кровь из вены. Кай выбил саблю из мокрой ладони, ударил противника навершием в лицо и, не обращая внимание на наконечник, разрывающий мышцы, прижал к себе, зажал горло, сдавил.

Тут уж за сабли схватились остальные. Трое против одного — много, но неровный склон не давал им приблизиться одновременно. Они были не простаки, эти охотники за головами, рубились умело, но с Каем сравниться не могли.

Он остановился над трупами. Руки дрожали. От усталости или от первого в жизни убийства — не осталось времени думать. Где-то вверху все еще плыл корабль. Северянин пробрался глубже в лес, дальше от оставленных спутников и возможных преследователей.

День плохо начался, плохо и закончился.

Кай брел и брел, продираясь через подлесок, затем выбрался на звериную тропу, петлял по ней, пока не вышел к болоту. От стоячей воды поднимался тяжелый гнилой дух, взлетела испуганная цапля, что-то тяжелое затрещало в буреломе за спиной, но повалило прочь. Солнце уже опускалось к земле, прошло несколько часов, но Кай их не помнил. Наконечник в спине закрыл рану, отдавался болью в теле, но не давал истечь кровью. Вторая рана беспокоила сильнее. Северянин сел на берегу болота, положил саблю рядом, с трудом снял кольчугу… Да, именные стражники не лгали: кровь на красной рубахе не видна, но стоило снять рубаху и оказалось, что Кай весь в крови. В чужой и в своей… Кай попытался зажать рану свернутым плащом, но тут потерял сознание.

Пришел в себя, когда солнце уже скрылось за верхушками деревьев. На болоте кричали лягушки, тихо пролетела над головой сова. Похолодало. Кровотечение остановилось, но холод и бесчувствие сковали тело, Кай не мог пошевелиться.

Со стороны леса в буреломе двигалось что-то большое. Совсем близко затрещали ветки, поднялась в воздух встревоженная ворона. Кай заставил себя сбросить оцепенение, потянулся к рукояти кастане, но медленно… Слишком медленно…

Кустарник расступился, пропуская человека.

— Жив, парень? — спросил Коршун.

Кай бессильно уронил руку и закрыл глаза.

— Эй! Мы полдня за тобой шли, не помирай теперь! — прикрикнул на него Тид, подходя ближе.

Они с Коршуном развели костер, извлекли наконечник стрелы и перевязали раны лоскутами рубахи. Затем дали напиться водой из фляги.

— Заночуем здесь, а завтра вернемся к нашим, — решил Коршун.

— Откуда вы? — с трудом размыкая сухие губы, спросил Кай.

— Седой после тебя очнулся, — пояснил Тид, кривясь. — Растолкал нас. Сотник в лесу следы умеет читать, так тебя и нашли.

— Зачем?

— А ты зачем нас прятал и погоню уводил? — Тид достал трубку, набил табаком и раскурил.

— Спи, парень. Мы за тобой присмотрим, — сказал сотник.

Во втором лагере костра не разводили, чтобы не привлечь внимания охотников за головами.

— Воду, что вчера набрали, — вылей! — посоветовал Луке маг. — В ней чародейство, что нас всех подкосило. Не сгодится сейчас.

Рыжий достал флягу с крепким хмельным медом, что раздобыл на прошлой стоянке, пустил по кругу. Александра сделала глоток и закашлялась. Рыжий добродушно постучал ей по спине. Ри пить не стал, лишь обмакнул губы горько-сладким напитком.

— Что дальше будет? — неловко спросила Александра.

Ри посмотрел на небо:

— Похоже, что кто-то выиграл битву у замка. Призвали флот Абремо. Будут теперь отлавливать беглецов.

— Быстро они оклемались, — с сожалением заметил Лука.

— Похоже, сговорились снова, — ответил Ри. — Им сейчас нельзя ослаблять внимание.

— С чего? — спросил Лука, забирая у Александры пустую флягу.

Ри помолчал, выразительно глянул на лес и, понизив голос, ответил:

— Слухи ходят меж магами… Король проснулся.

Над поляной повисла неловкая тишина. Лука и Рыжий смотрели на мага, пытаясь угадать, шутит он или говорит серьезно. Александра хмурилась.

— Что притихли? — презрительно усмехнулся Ри. — Как песни складывать, так каждый мастак. А слабо живому королю поклониться?

— Отчего же «слабо»? — обиделся Лука. — Если настоящий король придет, я первый поклонюсь. Да только сказки все это. Мы с Юргеном с севера. Если бы пробудилось войско короля, мы бы о том знали.

— В том-то и дело, что не войско. Маги их несколько веков искали. Вот и нашли… Перебили войско, один он остался. Ушел от погони, да где сейчас — никто не знает. Я своими ушами слыхал, как господин Радим о том Совету докладывал.

— Врешь, — стоял на своем Лука, но во взгляде его читалась растерянность.

Ри пожал плечами и стал устраиваться на ночлег.

Утром, пока Лука и Рыжий седлали коней, Александра подошла к магу:

— Зачем ты сбиваешь их с толку? Зачем говорил про короля?

Ри посмотрел на нее серьезно и жестко.

— Это будет долгая дорога, Русалка. Долгая и скучная. Мне нравится дразнить людей. Засовывала когда-нибудь палку в муравейник? Я просто хочу встряхнуть наших угрюмых попутчиков. Представляешь, что начнется, если они поверят, что король проснулся?

— Это жестоко.

— Кто знает. Я спал десять лет. А Яблоневый Край сколько? Я вот рад проснуться.

Коршун, Тид и Северянин вышли к ним в намеченном месте вечером следующего дня. Лука и Рыжий тем временем собрали разбежавшихся лошадей. Держали путь на юго-запад, костров не разводили, хлеб закончился, пили воду. Еще трижды укрывались от кораблей, устали, как собаки, прежде чем вышли к границе манора.

Ри нагнал Кая:

— Как только туман коснется меня, Ясинский это почувствует и пошлет погоню. Будь внимателен, Северянин, если и правда решил помогать мне.

Кай ничего не ответил. Закрыл и открыл глаза, подтверждая, что понял. Он был бледным, на лбу испарина. Раны затягивались и вновь открывались из-за тяжелого перехода, Александра извела на перевязки все свои сорочки. Ри пропустил его вперед и тяжело вздохнул. Северянин не помощник ему сейчас.

На той стороне границы лес редел, значит, недалеко степь. Они двигались по самому краю манора Ясинского, деревень тут не встречалось.

Утром сменили направление на юг: там была степь — широкая полоса ничейной земли, отделявшая побережье от лесных маноров.

— Думаешь, маги никого не выставят здесь? — уточнил Тид.

— Уж точно меньше, чем на севере. Все рвутся в поселения лешаков. Туда корабли Абремо и пойдут.

Ехали, пока на небе не взошла луна. Спали не больше четырех часов, поднялись засветло и снова продолжили путь. Утром пересекли еще одну границу манора. Дальше лес заканчивался и начиналась степь. Бескрайняя, поросшая густой зеленой травой до пояса, не степь — море!

Насколько хватало взгляда во все стороны, тянулось зеленое море травы. Мужчины смотрели под ноги. Александра смотрела на небо.

Только в степи бывает такое небо. Кажется, его здесь слишком много. Чувствуешь себя муравьем под чашкой. А потом солнце поднимается, бледно-голубое донце наполняется глубиной. Неясная дымка над горизонтом уплотняется, поднимается вверх, становясь облаками. Небо такое, что не оторвать взгляда, такое, что хочется пить его, как холодную воду. Облака не двигаются, зависли над степью, лишь где-то высоко-высоко ветер играет с ними: закручивает, мнет, превращая из взбитого теста в тонкие полосы.

Солнце тянется к зениту. В дымке облаков оно похоже на желток. Похолодало. Реки давно нет, но воздух в долине сырой и быстро наполняется льдом. На траве то тут, то там видна изморозь. Белые полосы в небе выпрямляются, истончаются…

Вдали показался степной маяк — двухэтажный, каменный. Днём не разглядеть, но в фонарном помещении живым светлячком бьётся огонь.

— Ри! — позвала Александра.

Маг устал, болело все тело. Нужно уйти как можно дальше от леса, потому он прикладывал все силы, тихо радуясь, что Кай ранен и поэтому коням можно сбавить шаг. Выслушивать Александру не хотелось. Совсем.

— Это ведь ничего не значит? — спросила она и указала на небо.

Маг проследил за ее взглядом. Белые полосы облаков наседали друг на друга, перекатывались, сплетались неровной сетью.

— Твою мать! В укрытие!

Кай, бледнея от боли, выхватил кастане, остальные смотрели вопросительно на Коршуна.

— Сеть! — указал на небо Ри.

До маяка оставалось не менее двух вёрст.

— Вперёд! — скомандовал сотник, и кони сорвались в галоп.

Успели лишь благодаря четвероногим. Маяк высился на насыпи, пришлось спешиться и на коленях взбираться по скользкой траве. Ри и Александра отстали. Мужчины прижались спинами к стене, выхватывали мечи. Кай наклонился вперед, рывком вытащил Александру, толкнул в объятия пирата. Протянул руку Ри…

Облачная сеть стала снегом, тяжелым и полным льда, и — упала вниз.

Небольшой выступ парапета едва мог укрыть от падающего неба, но смягчил удар. Дико заржали кони…

Плотный льдистый снег сбил Ри с ног, прижал к земле. Он попробовал подняться, но не смог. Стал задыхаться. С каждым движением, с каждым вздохом снег проникал под одежду, в ноздри, в уши, залеплял глаза, сковывал холодом. Чародей уже решил, что умрет, когда его схватили за запястье и потащили наверх.

Лед разодрал ему лодыжку и лицо. Ри моргал, высмаркивал из носа воду и пытался прийти в себя. Кай толкнул его к стене маяка, загородил спиной. Вокруг уже шла драка.

Сугробы шевелились, выгибали спины, и из них вставали, шли к людям большие снежные волки. В холке с человека, клыкастые, вылепленные из снега. Лука прыгнул вперед, достал одного топором, но кусок волчьего бока просто отлетел в сторону, не обнажая плоти и не причиняя боли животному.

— Сердца у них точно настоящие! — стирая с глаз остатки снега, крикнул Ри.

— Нужно достать до сердец, ребятушки! — скомандовал Коршун. — Не отходить от стен!

— Что делать? — спросила Александра, оборачиваясь к магу.

— Ничего, — твердо ответил он. — Нам не убежать от них. Верь в «ребятушек». Их готовили к таким битвам.

— А если они не справятся?!

— Тогда поможет твоя кровь. Но до этого не дойдет, Русалка.

Ри в свои слова не верил. Но только помочь не мог, чего бы не ждала от него монашка. Чародеи не владеют оружием, мечи — оружие слабых. Магии, что он может взять из ее крови, не хватит, чтобы справиться с таким количеством зверей. И скрипки нет под рукой. Он лишь мог, как Русалка, прятаться за спинами.

Снег таял от крови. Волки в мгновение ока разобрались с конями и всей стаей бросились к маяку. Сердца у снежных созданий и вправду оказались живыми, да только это не помогало. Людей было мало, а снега — много. Там, где падали одни волки, тут же вставали другие.

Ри обернулся к двери маяка, осмотрел ее, ощупал. Дверь была, но ни замка, ни дверной ручки, ни петель.

— Иди-ка сюда, — поманил он Александру. — Губу прикуси. Пришел черед твоей крови.

Александра послушалась. Ри провел пальцами по ее губам, затем вернулся к двери и начертил на ней мажий знак, выждал пару секунд.

— Эй, пират!

В другое время Тид бы заметил повелительный тон Ри, но не сейчас. Он отразил очередной бросок, разрубил волка пополам и прижался к стене рядом с магом.

— Чего там?

— Руби замок!

Александра моргнула и поняла, что замок появился.

Полетели искры, на лезвии топора остались зазубрины, отчего Тид выругался последними словами, но замок сбил. Они пропустили в душное сырое помещение Александру, затем остальных. Последним заскочил Рыжий, захлопнул дверь.

После снега и дневного света за стенами маяка, в полумраке, все сперва ослепли. Внутри было тесно для семерых, но выбирать не приходилось. Снаружи завыли волки.

— Что дальше? — спросил Лука.

— Мы в безопасности, но не надолго, — ответил Ри. — Рано или поздно сюда придут те, кто умеет ломать двери.

Волки выли весь остаток дня. Тид, Коршун и Ри поднялись в лантерну маяка, — сторожить. Лука и Юрген чистили оружие, точили. Кай дремал, прислонившись спиной к стене.

Александра проверила повязку, нахмурилась. Сегодня Северянин сделал все, чтобы швы разошлись, но они остались на месте. Не только кровь не выступила, но раны уже затянулись тонкой молодой кожей.

— Кто ты и откуда, Кай?

Он пожал плечами.

— Видишь здесь что-то? — Он похлопал себя по груди.

— Да.

Кай посмотрел на собственную грудь, тяжело вздохнул.

— А я — нет.

Она помедлила, прежде чем задать вопрос:

— Ты король?

Кай усмехнулся.

— Нет. Король мертв. И все остальные тоже. Остался лишь я.

Больше она не расспрашивала.

Корабль появился на закате. Небольшой одномачтовый когг из тех, что обычно перевозит с юга вино и масло. Похоже, капитан узнал о событиях в маноре и не удержался от соблазна раздобыть нескольких невольников.

Тид, увидев корабль, хищно облизнул губы кончиком языка.

— Готовьтесь, ребятушки! — крикнул Коршун. — Будем обороняться.

— Давай не спешить… — положил руку на плечо сотника пират. — Ой, какой славный кораблик к нам плывет! Вот бы заполучить такой. И быстрее в пути, и сохраннее… Что скажешь, Седой?

Маг посмотрел на пирата, затем на корабль, плавно идущий над травой.

— Думаешь, сможем?

— Или да, или нет. Выйди с девкой навстречу. Они не знают, что в маяке кто-то есть. Подмани поближе, а там уж мы вступим.

— Я сделаю, — вмешался в разговор Кай, поднимаясь по лестнице.

Ри покачал головой:

— Не геройствуй, Северянин. Придет еще твой черед. Я с монашкой больше гожусь для приманки, чем ты. От тебя за версту стражником несет!

Остальные одобрительно закивали. Маг отвернулся, скрывая презрение на лице. Он не нуждался в их одобрении и не заслуживал его. По старой привычке Ри не боялся смертных, особенно, когда рядом была Александра и ее волшебная кровь.

Он спустился из лантерны, в двух словах объяснил задумку Русалке. Он ожидал возражений, но монашка посмотрела на Кая. Северянин кивнул, и больше вопросов Александра не задавала, пошла решительно к двери.

Ревнивое чувство кольнуло Ри, но он прогнал злые мысли — не до того сейчас.

Кай протянул магу кастане:

— Там волки, прикройтесь, как сможете.

Ри покачал головой:

— Увидят саблю — решат подстрелить издали. Не стоит, Северянин. Мне с голыми руками сподручнее.

Но, остановившись у двери, он приник к монашке, очень близко склонился к ее лицу. И она без слов поняла его приказ, прокусила опухшие губы…

Ри вышел из маяка первым, Александра за ним. Их спутники скрылись в лантерне, так что Ри позволил себе расправить плечи, спокойно развести руки в стороны и поймать тугой ветер окровавленной рукой, бросить его вниз, на склон насыпи.

Волки кинулись, но склон перед маяком стал ровным, как стекло. Их когти царапали его, но не могли зацепиться. Животные взвыли в бессильной злобе, залаяли по-собачьи. Они привлекли к маяку внимание корабельных.

— Идут к нам, — сказала Александра, вглядываясь в корабль.

— Им лучше поторопиться, — хмуро заметил Ри.

Кровь быстро высыхала на его руках, и лед внизу истончался…

Наст треснул под когтями, волк бросился к добыче, качнулся вперед маг, прикрывая плечом монашку, но с корабля полетели стрелы, одна достала до звериного сердца, и волк упал снежной копной. Волки отступили, но не ушли. С корабля сбросили веревочную лестницу.

— Лезьте сюда!

Но Ри и Александра не двигались. После короткой заминки с корабля стали спускаться люди.

На мгновение Александре показалось, что все происходящее — большая ошибка, что люди на когге не желают им зла, а хотят спасти. Что если так?!

Но размышлять об этом не пришлось. С крыши маяка на палубу уже прыгнул, держа топор над головой, Тид. За ним, почти одновременно — Рыжий и Лука. Последним Коршун. Корабль качнулся в воздухе, попробовал отойти, но опоздал.

Ри тут же схватил ее за запястье и затащил в маяк. Темнота ослепила ее, и остался лишь скрежет волчьих когтей по двери и короткие выкрики людей снаружи. Ри не отпустил ее руки, сжимал крепко, до боли, но она обрадовалась его прикосновению.

Битва была короткой.

Пока Лука и Рыжий сбрасывали мертвых и раненых за борт, Коршун помог подняться на корабль Александре, Каю и Ри. Тид встал за к штурвал, поднял корабль выше над землей. Отчалили.

— Что будет с этими? — спросил Кай, провожая взглядом оставшихся в траве.

— Волки сожрут. Или придет другой корабль. Подберут, — ответил Лука. Сплюнул за борт. — А вообще не наше то дело, Северянин. Пусть подохнут!

В трюме оказались ящики с вином и оливковым маслом, а вот еды нашлось на несколько дней.

— Сколько нам до твоих Темных земель? — спросил Коршун.

— Дней пять пути, если не задерживаться.

— Нужно запастись припасами поблизости, пока не углубились в степь.

— Найдем карту, посмотрим… — предложил Тид. — Должна быть у капитана в каюте.

Вечерело. Теплый ветер гладил щеки и лбы. Трещали канаты, хлопали паруса, плыла под килем темная земля, сладко пахло цветами и травой.

Они решили отойти от границ Совета Шести на пару маноров. Тид править умел, а вот читать карты и рассчитывать путь — нет. Расчетами занялся Ри.

— Через два дня подойдем к манору Коренева. Там и причалим.

Никто не возражал. Теперь пират раздавал указания. Бывшие стражники крепили такелаж, Александра и Кай спустились в трюм для перевязки. Без дела на палубе остался лишь Ри. С бутылкой вина уселся на палубу и прислонился спиной к резному ограждению.

Когг шел низко. Напрасно Тид крутил штурвалы и дергал рычаги «плавников». Ри усмехнулся и выпил.

Ему нравились летающие корабли. Удивительное соединение механики, магии и алхимии. Как и его морские собратья, летающий когг был около пятнадцати саженей длиной. Одна мачта, один парус. Отличался он широкими деревянными бортами и отсутствием рулевого весла. Шутртрос соединял один из двух штурвалов не с ним, а со сложным механизмом, поворачивающим парус. Вместо рулевого весла на днище корабля располагались подвижные «плавники», которые поворачивали корабль в воздухе с бока на бок и помогали менять высоту. А в резных бортах когга хранились запечатанные магией, особо забальзамированные останки танув. Это защищало деревянные корабли от ударов молний и позволяло им подниматься в небо.

В трюме царил полумрак. Александра зажгла свечу, сняла повязку и опустила руки. Ран не осталось. Совсем.

Кай проследил за ее взглядом.

— Я наложу повязки, чтобы никто не спрашивал, — решила она.

Кай поймал ее пальцы, остановил.

— Правда, веришь, что я создан богами? Что если я — какая-то злая шутка магов? Ведь недаром лишь они видят метку?

— Маги не способны на такие шутки, — сказала Александра решительно. — Боги забрали у них воображение и талант.

Помолчали.

Кай рассматривал бывшую монахиню внимательно и задумчиво, пока она накладывала повязки.

— Почему ты здесь?

Александра села на скамью, опустила руки на колени и посмотрела Северянину в глаза.

Ей нравился этот спокойный благородный человек, но что она могла ответить ему?

В последние дни у нее было много времени все обдумать. В Яблоневом Крае, пока мужчины сражаются, пока выбирают дорогу и судьбу, женщина способна лишь верить и следовать за ними. Возможно, в другое время, в другой жизни, в другом мире она могла бы стать другой! Смелой и решительной! Она оставила бы свое имя в памяти людей, свой след в истории, но сейчас даже земля под ногами не чувствует ее шага. Так куда она идет, чего хочет, за чем следует? Есть люди, которые сами выбирают судьбу, борются за нее, сражаются с собой и обстоятельствами. А есть те, кто просто принимает предначертанное. Быть веткой в реке не большая радость: и признавать неприятно, и говорить тут не о чем. Но такой она человек. Александра верила в богов. Верила, что даже ветке в реке они нарекают судьбу. Но говорить о таком стыдно. Слишком долго Яблоневый Край живет без богов. Храмы опустели и души человеческие тоже. Маги выжгли из них веру жестокостью и равнодушием. Даже Северянин не верит больше в их существование, так что она может сказать ему?

Александра улыбнулась:

— Пора ужином заняться.

Два дня плыли над степью. От скуки Ри попросил Тида научить его править кораблем. Впервые со времени побега что-то так сильно его увлекло.

— Так держать, Седой! Гляди, возьму тебя потом к своим, будешь пиратствовать!

Пират хлопнул его по плечу, засмеялся, а Ри помрачнел.

Расположение окружающих тяготило его с каждым днем. Его раздражало их одобрение и то, что они не боялись поворачиваться к нему спинами. Пусть его магия и странного свойства, но он все еще маг, а они — люди. Можно ласкать дворовых собак, но кому захочется быть собакой? Он больше не шутил, не ерничал перед ними, но они спокойно приняли и это. Они позволяли ему быть настоящим, принимали настоящего, а Ри хотелось разбить кому-нибудь лицо.

После полудня третьего дня внизу показалась тонкая линия Остры — притока Елены. Ри сверился с картой: деревенька Межи должна была стоять в пяти верстах выше по течению.

— Трое останутся на корабле. И отсюда, — Коршун ткнул пальцем на карту, — идти будем по берегу на своих двоих. Увидят корабль — попрячутся.

— За чумаков мы не сойдем, — с сомнением сказал Лука.

— Врать не станем, — сказал Коршун. — Все равно догадаются.

На том и порешили.

За провизией пошли Ри и Александра как умеющие сговариваться, и Коршун и Кай как охрана.

Деревня словно вымерла. Они прошли по пустой улице, перешли через мост на другой берег. Собаки провожали их лаем со дворов, мычали в сараях телята, бегали куры по пыльной дороге…

— Где все? — насторожился Кай.

Но отгадка оказалась совсем не зловещей — в деревне играли свадьбу.

Деревенские собрались на околице, соорудили помост для новобрачных. Разожгли костры от злых духов и даже соломенные чучела богов поставили по краям помоста. Вокруг возвышения, украшенного алыми и белыми лентами, расставили столы и скамьи, выкатили бочонки с пивом. Обряд венчания еще не провели, ждали первых звезд. Невеста еще не сменила белый платок на красную свадебную шаль, сидела тихая и покорная, едва прикасаясь к еде. Жених волновался, лицо его раскраснелось. Гости ели, пили, смеялись. Музыканты настраивали инструменты.

Ри посмотрел на них и закатил глаза.

Музыкантов было трое. Скрипка, свирель и…

«Бандура? Лютня?» — пыталась вспомнить название Александра.

Гитара. У деревенских музыкантов гитары отродясь не водились. Их привозили из-за моря для мажьих замков. Она видела такую, когда сама была дочерью мага. Играть на заморских гитарах позволялось лучшим мастерам. Юноша был безусловно молод, чтобы владеть таким инструментом, да и держал его неправильно, как гусли, положив на колени.

Их заметили, староста в сопровождении двоих крепких мужчин вышел вперед.

— Кто такие?

Отвечал Ри.

— Мы идем на юг. С земель господина Дреговича.

Этот манор был слишком далеко, чтобы здесь слышали о смерти чародея, но староста, похоже, догадался. Посмотрел на Коршуна и Кая. Поморщился.

— Нам беглецы в деревне ни к чему. Навлечете беду…

— Нам нужна еда в дорогу.

Староста покачал головой.

Ри положил руки Александре на плечи, подтолкнул ее вперед.

— С нами монахиня Милости. Вы венчали невесту?

Староста нервно облизнул губы.

Монастыри Милости и Пасии Грины были не в каждом маноре. Люди обходились без них, но все же почетно, когда невесту и жениха венчают настоящие жрицы. Если боги есть — будет молодым счастье, если нет — есть, чем перед соседями похвалиться.

— Правду говорит? — спросил староста у Александры.

Вместо ответа она закатила рукава рубахи, обнажая цветочный узор на коже.

— Иду с ними на юг. Несу послание для монастыря в Малусе.

Старик еще раз облизал губы, затем сдался.

— Венчай наших ребят, сестра. Соберем вам в дорогу чего… Но ночевать не оставим, не обессудьте.

Ри широко улыбнулся:

— Большего нам и не надо, пан староста!

Тихое и проникновенное вышло венчание.

Александра, стоявшая на помосте над молодыми и старыми, над полем, деревней и над людьми, была пронзительно красива.

Никогда прежде Ри не видел ее такой.

Она расправила плечи, смотрела уверенно и немного властно. Александра пела о лебедях и грозах, о сердце человеческом, о преданности и любви. Голос ее был чистым и высоким. Ри слушал и не отводил взгляда.

Александра бережно расплетала косу молодой, затем так же осторожно вплетала белые и алые ленты, надевала алый и белый платок — завтра утром молодая оставит только алый, а этой ночью, единственный раз в жизни невеста стоит на пороге девичества и зрелости. И вновь Александра пела. И — от слов ее песни или от музыки голоса — Ри проняло. Он смотрел на нее, не отрываясь, а в груди стучало сердце и немели от волнения плечи.

Подружки невесты повели хоровод, монахиня передала невесту жениху, заключила ее руки в его, прошептала благословение. Перед молодыми подняли зеленый коридор из ивовых веток. Александра отступила в сторону, переводя дыхание и тихо улыбаясь. Ри не сводил с нее взгляда.

Она не то чтобы ему нужна — убеждал себя Ри, — он привык быть солнцем, ему не нравилось чувствовать себя тенью. Впервые со времени бегства он понял в полной мере, что не получится забыть о прошедших годах. Десять лет не много для мага, но — и это вдруг ужаснуло его до холода — их не отменить. Не вычеркнуть, не оставить позади. Ничего больше в его жизни не будет по-прежнему! Даже если он отомстит и вернет себе память — не быть ему больше солнцем, не быть магом, не быть хозяином мира. Оттого ему нужна эта девушка, ее взгляд, ее любовь. Отражаясь в ее глазах, он чувствовал себя сильнее и живее. Он нуждался в зеркале — не в любимой!

После венчания, пока хозяйки собирали снедь, гостей усадили за столы, поднесли пива.

Заиграли музыканты. Веселые, разгоряченные люди сбрасывали сапоги пускались в пляс по молодой траве.

В воздухе пахло дымом, влажной землей и пивом. Солнце село, и вокруг зажгли костры.

Коршун сбросил плащ, снял ножны с мечом, улыбался, глядя на молодежь.

— В моей деревне так же гуляли, — сказал он Ри, потягивая пиво. — Я первым танцором был. От девок отбою не было.

Чародей предчувствовал конец истории, оттого не поднял взгляда от кухоля.

— А потом забрали в стражники… К Гроневальду еще. Хотел к своим вернуться, когда его сцапали, но к тому времени деревню сожгли. Так и остался в стражниках, уже у Дреговича. Возвращаться некуда стало…

За столом все молчали. Ри не смотрел на Кая и Александру, но чувствовал их взгляды.

— Грустная история, сотник, — сказал маг. — Так куда ты теперь собрался? На старости лет… Зачем тебе золото?

Коршун со стуком поставил на стол опустевший кухоль, потянулся за вторым.

— Не хочу больше воевать за магов! В печенках сидят, выродки! Будь прокляты…

Александра мягко забрала кухоль у него из рук, потянула из-за стола:

— А пойдемте танцевать, пан Врацлав? Когда еще будет такой вечер?

Музыканты играли что-то быстрое. Люди кружились, сходились, отбивали голыми пятками ритм.

Кай и Ри смотрели.

Такую Александру они не видели. Она смеялась. Звонким, мелодичным смехом. Она подобрала юбку, мелькали голые щиколотки. Кай бросил взгляд на мага. Ри щурился. Не улыбался и не сводил с нее взгляда. Не понять, хочет он ее или ненавидит.

Музыканты остановились. Им поднесли пива, танцующие, смеясь, ждали продолжения. Коршуна перехватила пышногрудая панночка. Снова заиграла музыка, Александра вернулась к столу, наклонилась и решительно взяла за руку Кая.

— Идем танцевать!

Северянин растерялся, но держала она крепко, решительно. Ри открыл рот, чтобы сказать что-то колкое.

— Тихо, господин, — опередила его Александра, сверкнув глазами. — Мы все заслужили немного радости.

Она была так заразительна в своем смехе, в блеске зеленых глаз, что Кай не смог отказаться. Поднялся.

— Ты следующий, Ри! — крикнул он магу и позволил ей увлечь себя в круг танцующих.

Они протанцевали один танец и второй. Кай, кажется, впервые в жизни смеялся. И дышал полной грудью, и не чувствовал вины или беспомощности.

После третьего танца они вспомнили про Ри, но за столом его уже не было.

— Ушел?

Александра пожала плечами, пряча разочарование. Взяла Северянина под локоть, но музыканты внезапно смолкли.

Кай узнал его с первых звуков, потому что даже старая расстроенная гитара в руках Ри — пела.

Люди затихли. Ночные цикады умолкли.

Ри запел. Кай впервые слышал, как он поет. Голос у мага был глубокий, сильный. Это была песня-колыбельная, песня-обещание и признание. О любви. Но с каждой строкой она всё сильнее вышибала дух. Кай знал почему: женщина, которую Ри обещал любить вечно, уже десять лет была мертва.

Музыкант ни на кого не смотрел, его пальцы все быстрее и быстрее перебирали струны. Музыка наполнила ночное поле до краев, разносилась над деревней и спящей землей, пронзала до костей. Каждое слово было о любви, но Ри пел о смерти, и, когда он закончил песню, никто не улыбался. Плакала юная невеста, тяжело молчали мужчины, дрожали руки у стариков. Несколько минут царила тишина.

Ри встал, разрушая наваждение. Не выпуская гитару из рук, протиснулся сквозь толпу людей и пошел по тропинке прочь. И следом за ним люди стали медленно обувать сброшенные сапоги и молча расходиться.

Праздник окончился.

Коршун сжимал зубы так, что ходили желваки под кожей. Молчал Кай, предчувствуя тяжелый разговор на корабле.

Александра думала о Ри Тогда, десять лет назад, глядя на лицо, видя благородство и полноту чувств того, кто не должен быть способен на благородство и полноту чувств, — она испытывала восторг. Тогда она хотела обладать вниманием этого красивого мага, желала его любви! Сейчас все иначе. Не осталось в нем былого благородства. И красота его выцвела, все сильнее с каждым днем обнажая изуродованное тело. Ее новое чувство не требовало чего-то от него, а желало отдать. Обнять. Прикрыть собой. Уберечь.

Теперь Александра точно знала, что происходит с ее сердцем.

На корабль вернулись подавленные. Коршун бросил на палубу мешок со снедью, попросил у Тида закурить.

— Что случилось? — спросил Лука.

— Помнишь, у господина Дреговича был пленный маг на побегушках? Тот, что его придушил?

Коршун кивком головы указал на Ри.

— Представлю по чести, ребятушки. Бывший господин Адриан Гроневальд собственной персоной.

На корабле воцарилось молчание.

— Ты знал, Северянин? — спросил Лука.

Кай положил руку на рукоять кастане.

— Да, Лука. Знал…

— И чего я удивляюсь?! Мы же все знаем, как неровно ты дышишь к магам! Ну что? Понравилось нас дураками выставлять? Сладка на вкус мажья задница?!

Ри не дал им сцепиться, встал между Лукой и Каем.

— Ты сейчас и обо мне говоришь, Войтек. О моей заднице.

Раньше Кай не видел мага таким. Он расправил плечи, в голосе появилась властность. Сквозь образ шута вдруг проступил бывший Адриан Гроневальд. Господин.

Лука бросил бешеный взгляд на Кая.

— Не смотри на него! — потребовал Ри. — Это не он лгал тебе, а я. У нас уговор: он следует за мной без вопросов, так что ответов у него тоже нет. Они у меня.

Маг обвел их взглядом.

— Все в силе: идем на запад. Вы все получите обещанное… В Лисьем замке.

Все онемели.

— Значит, вот о каком месте ты… вы рассказывали, господин? — спросил сотник, тяжело опершись о борт. — Это проклятые земли. Туда нет хода людям!

— Есть, — возразил Ри. — Только храбрым. Трусы там и шагу не ступят, помрут от ужаса. Потому я и иду туда с Северянином.

Он помолчал, насмешливо щурясь:

— Так что? Есть здесь еще храбрые?

Молчали долго. На мага не смотрели.

— Правду говорили? — спросил наконец Коршун. — Просто нужно сопроводить вас в Темные земли и вы расплатитесь золотом? Никого неволить не станете?

— Если ты забыл, сотник, то у меня нет теперь манора, мне ни к чему невольники. Единственное, чего я хочу, — отомстить. Но и тут ты мне не пригодишься, человек. Против меня шесть чародеев, что мне проку от шестерых смертных?

— А что ты получишь в Темных землях? — спросила Александра.

— Новый дом. Хозяйки Лисьего замка примут меня, потому что, как и они, я теперь не совсем маг. Не такой, как прежде…

— А что ты предложишь им взамен? У тебя ничего нет. Нас?

Он рассмеялся.

— Ты плохо представляешь себе природу хозяек Лисьего замка, милая. Я расскажу. Эти женщины прошли Посвящение не по правилам. Чародейки, но кровь, как вода с вином: жидковата для большого колдовства. — Он брезгливо поморщился. — Потому они пошли другим путем. Все, что о них рассказывают, — правда. Кровь пьют и человечину едят. Только не смертных, от вас им нет проку. Чародеев. Их колдовство — особого толка. Черная магия. Никто в Крае больше такой не владеет. И бороться с ними оттого не выходит. Многие пробовали, да проиграли.

— Зачем им принимать тебя? Проще съесть…

Александра сказала и сама вздрогнула от своих слов.

— Мне вот больше интересно, что будет с нами… — процедил сквозь зубы Лука.

Ри улыбнулся.

— Не ваша забота, что будет со мной за воротами замка, — ответил он. — И, повторюсь, черным чародейкам нет дела до людей. Так что? Нужно вам еще золото?

Лука сомневался, но Рыжий ответил за обоих:

— Мы сопроводим тебя, маг.

Коршун утвердительно кивнул. Тид посмотрел вокруг и нервно рассмеялся:

— Твою ж мать! Ни один из пиратов еще не добирался до Темных земель. Будет о чем спеть у костра, когда Анку по мою душу придет! Показывай дорогу, господин чародей!

Несколько однообразных дней летели над однообразной землей, лишь маяки отмечали пройденный путь. Все, кроме Кая, избегали чародея. Не задерживали на нем взгляд, не останавливались рядом, не заговаривали.

— Тебя совсем не беспокоит их молчание? — спросил Северянин.

Чародей посмотрел искоса.

— Мне не привыкать. — Ри повернулся к Каю и, улыбаясь, пояснил: — Приятно быть в одном ряду со всеми, стражник. Чувствовать плечо друга и все такое. Но, когда ты делаешь шаг вперед, когда принимаешь титул, корону, замок, женщину, власть — что угодно, чего никогда не получить остальным, — ты оставляешь товарищей за спиной, хочешь того или нет. Вот и решай, что тебе дороже.

— Коршун рассказывал тогда, в деревне… Это правда?

— Конечно. Когда ему исполнилось двадцать, его забрали в граничную стражу. А потом его деревню разрушили во время войны. Мне жаль. Я дорожил своими деревнями, но такое случается.

— Ты пожалел деревню, но не людей? Я верно услышал?

Ри посмотрел ему в глаза. Ответил жестко:

— Ты на самом деле поверил, что я — «свой парень»? Хороших магов не бывает, Кай. Ты не представляешь, что такое неограниченная власть… Ты бил когда-нибудь женщину?

— Конечно, нет.

— Тогда тебе не понять. Стыдно и совестно лишь первое время. Затем начинаешь придумывать себе оправдание: она сама напросилась, она меня вынудила, все дело в ней… Второй раз угрызения совести уже короче, у совести подготовлены пути к отступлению. В третий раз уже легко, потому что, переступив черту единожды и ощутив безнаказанность, ты рвешь последние связи с собой прежним. А еще это не трудно. Женщина может сопротивляться, но все равно ты сломаешь ее, потому что ты мужчина и ты сильней. Вот кто такие маги. Сильные и безнаказанные в мире слабых. И у нас не бывает исключений.

— Я не верю в это. Пусть и всемогущие, но вы люди. А люди бывают разные.

Ри покачал головой:

— Я не знаю ни одного хорошего человека среди чародеев. Если найдешь такого — я многое пересмотрю в своей жизни.

— А как же ты? Ты — хороший человек.

— Я не маг. Я волк с вырванными зубами. Я не хороший — я осторожный.

Это на самом деле были Темные земли.

Погода к полудню стала портиться, небо затянулось бледной дымкой облаков. С каждым часом они уплотнялись, темнели. Солнце еще слабо просвечивало сквозь серую пелену яичным желтком, но внизу, над землей наступили сумерки.

Лес закончился, местность пошла вниз, выпрямилась и легла перед ними широкой горбатой степью. Дальше корабль не шел. В двух саженях перед ними поднималась граница Темных земель и пересекать ее корабль отказывался, как живой.

Люди на палубе хмурились — такой завесы никто еще не видел. Похожая на тонкую перепонку, сквозь которую просвечиваются тонкие красные сосуды, вставала она от земли до неба.

— Не нравится мне это, — сказал Коршун.

— Это последняя возможность отказаться, «ребятушки», — насмешливо сообщил Ри и сбросил с борта веревочную лестницу.

Кай и Александра молча пошли собирать вещи. Остальные помялись, но отступить и признать страх никто не решился.

…На месте степи когда-то лежало большое озеро. Давно ушла вода, комья земли успели превратиться в муравейники, почва была рыхлой и глинистой. Ни троп, ни дорог — идти тяжело. Кай вел Александру за руку. Ри неизменно шел впереди, чувствуя направление каким-то птичьим чутьем. Остальные растянулись по пустоши следом.

— Долго еще?

Ри не ответил. Кай отпустил руку Александры, нагнал мага и повторил вопрос.

— Леший его знает! — раздраженно бросил Ри. — Я, знаешь ли, здесь тоже впервые. По карте степь идет пять верст, затем деревни и замок, но тот, кто карты рисовал, умер лет пятьдесят назад. Вот и угадай, далеко ли осталось?

— Но он все еще на месте, твой Лисий замок?

— Скорее всего. Мне рассказали бы о такой победе. Ты не представляешь, насколько живучие его хозяйки. Нам сейчас нужна деревня. В замок пойдем втроем: ты, я и кто-то из «ребятушек». Александра останется с ними.

Кай посмотрел тревожно на мага.

— Залогом?

— Ей нельзя в замок, Кай. Ее там съедят.

Ри не преувеличивал.

До вечера солнца они больше не увидели, но и ночь не наступила. Тусклые сумерки. Из-за плотной пелены облаков не понять, где село солнце, не видно звезд. Откуда шли? Куда сворачивать?

Большая деревня, утопающая в яблоневом цвете, словно невеста в белом платье, замерла на холме, приподняла подол, спасаясь от репейника и зарослей терна. Мальчишки бегали по высокой траве в низине за пятнистыми коровами. Кричали петухи. Деревенских словно не заботило, в каких землях и под чьим покровительством они живут.

— Пора разделиться, — сказал маг. — К чародейкам пойдем втроем. Я, Кай и доброволец. Остальные остановятся в деревне. Ждать приказа.

— Какого приказа? — хмуро уточнил Коршун.

— Прийти за наградой. Всё, как договаривались. Русалка останется с вами. Залогом. Что скажете?

— Я пойду с вами, — сказал Лука.

Коршун нахмурился, но промолчал. Тогда маг посмотрел на небо, затем вокруг и вздохнул:

— Дальше нужен проводник.

Деревенские встретили их с интересом, но без страха или опаски. Старостой в Лисьем Доле — так звалась деревенька — неожиданно оказалась женщина. Крепкая, чуть полноватая, сорокалетняя вдова, с густой русой косой и черными глазами. Она чуть припадала на правую ногу, молодая невестка помогала ей идти.

Деревенские собрались у колодца, обступили непрошеных гостей, перед старостой расступились, пропустили ее к скамье под молодой рябиной. Женщина тяжело опустилась, затем посмотрела на незнакомцев.

— Кто такие?

— Я иду в замок, — просто ответил Ри. — Нужен проводник. Они… — он кивнул за плечо. — …остаются. Найдете место для путников?

Женщина щурилась, долго не отвечала.

— Сын отведет, коли нужно. А твои люди… Если работать умеют, то оставим.

— Умеют, — улыбнулся маг.

От деревни до замка было семь верст. Лука с интересом расспрашивал проводника о жизни в Темных землях.

— Не страшно?

Двадцатилетний парень — Лавр — пожимал плечами, щурился, как мать.

— Не страшнее, чем везде, — отвечал весело. — Я сам в Доле родился, а мать и отец — из беглых. Порассказали… Госпожи нас и не трогают совсем. Мы им без надобности. Раз в неделю им снеди отправляем. Живут они сами по себе, а на земли их никто не суется. Спокойно живем. Солнца мало, пшеница плохо всходит, да мы привыкли. Я о солнце лишь от мамки слыхал, да не пропал. Гляди, какой вырос!

Но Лука не разделял его настроения.

— Совсем, значит, нет беды в том, что душегубицы рядом живут?

Лавр скривился:

— А то ваши маги лучше?

Он поднялся на холм и остановился. Слева, у леса, темнели силуэты сожженных домов.

— Лисий холм. Лет пятнадцать прошло, как сгинула деревня. Но людей не много полегло. Все к нам перебрались. Ничего. Живем! До замка, правда, далеко ходить, но мы привыкли.

— Что тут случилось? — заинтересовался Ри.

Лавр пожал плечами. То ли не хотел отвечать, то ли не знал.

Долго шли по степи. Трава, несмотря на позднюю весну, стояла прошлогодняя, сухая. Поле до сих пор не зазеленело всходами.

Замок уже виднелся на горизонте, но тропинка все петляла и петляла, а приближался он медленно. Лавр, не доходя, остановился.

— Отсюда вы сами. Дорогу не спутаете.

Лисий замок — красивый, сложенный из кедровых бревен — стоял на холме, спиной к лесу, окруженный каменной стеной и рвом. Воды во рву давно не осталось, вместо нее по дну стелился черный густой туман. Лука его не видел, чуть не сунулся вброд. Ри схватил чернявого за рукав, удержал.

Они беспрепятственно прошли по скрипучему подвесному мосту. Кованые ворота оказались не заперты. За окружной стеной рос запущенный сад, заросший терновником и необычными деревьями. Листья их были слабыми, узкими, зато плоды с тонкой кожицей — крупными, алыми, похожими на сердца. Луку передернуло. Кай крепче сжал рукоять сабли.

Входная дверь тоже оказалась не заперта.

Внутри Лисий замок был белым и розовым. Стены, обитые шелковыми обоями, увешаны картинами и гобеленами, полы покрыты коврами, диванчики и кресла обтянуты розовой кожей, столики и шкафы уставлены милыми безделицами из кости и золота. Повсюду свечи: на низких столиках, на подлокотниках диванов и кресел, в медных канделябрах, в подсвечниках и в пустых фарфоровых чашках.

Прямо от входа начиналась широкая деревянная лестница. Вверху она разветвлялась на два аркадных коридора, опоясывающих холл.

Хозяйки Лисьего замка возникли на верхней площадке лестницы прямо из воздуха, теней и неровного света. Их было шестеро. Высокие и красивые, они отличались друг от друга лишь цветом волос и глаз. Бледные лица, алые губы и красные платья, в которых хрупкие женщины походили на маки.

Ри сделал шаг вперед и изящно поклонился.

— Адриан Гроневальд! — удивилась нежная красавица с золотыми волосами и очаровательными ямочками на щеках. — Сколько лет прошло с твоего последнего визита?!

— Что с тобой произошло, Гроневальд? — перебила черноволосая. — Ты пахнешь как маг, но от твоей магии горько.

— Не люблю, когда горько! — капризно надула губки другая блондинка. — Зачем ты пришел сюда? Путь не близкий.

— Мне нужно убежище.

Женщины переглянулись. Золотоволосая усмехнулась.

— Разве наш замок похож на монастырь?

— Ни в коем случае. Да и я не монашествовать собираюсь.

— Тогда зачем ты нам?

— Дайте немного времени, и вы поймете, что я стою вашего внимания…

— Шутки прочь, — нахмурилась черноволосая. — Мы знаем о твоей войне с Советом Шести. Что если твои враги придут за тобой? Зачем нам такие хлопоты?

— Знаю, что вы способны справиться с ними. Тем более на своей земле.

— Ладно, Гроневальд. — задумчиво произнесла златоволосая. — В честь прежней дружбы позволим тебе остаться ненадолго.

Ри покорно поцеловал холодную пахнущую смертью руку.

— Мой жених тоже был воином, — грустно сказала одна из чародеек, приближаясь к Каю.

Она потянулась к его лицу, словно хотела поцеловать, но Миркалла одернула ее.

— Не тронь его пока, Лнор, Хочу сама рассмотреть его поближе.

Лнор отступила. Миркалла подошла к Каю, положила руки ему на грудь, заглянула в глаза. От красавицы пахло лавандой и пылью.

— Кто ты? — Она провела пальцем по его груди, в том месте, где проступала невидимая для Кая метка. Посмотрела внимательно на печать, затем вновь в лицо Северянина. — Ты странно пахнешь, воин. Морем, костром и железом…

— Это увлекательная история! — вмешался Ри, косясь на Луку. — Но позвольте рассказать ее чуть позже, не в дверях.

Миркалла обернулась, прищурилась и погрозила Ри пальцем.

— Ты умеешь заинтересовать, Гроневальд. Хорошо. Давай поговорим о твоем спутнике после ужина.

В холле тут же появились слуги. Рослые молодые мужчины в черных, наглухо застегнутых камзолах с золотой вышивкой. Держались они отстраненно, смотрели насквозь.

— Мы тебе тоже подберем подходящее платье, Ри, — поймала его взгляд Филиннион.

— Благодарю.

Двое лакеев провели мага и его спутников на второй этаж. Пока они поднимались по лестнице, Ри назвал спутникам имена чародеек. Златоволосую звали Миркалла Карнштейнская. Белокурую с самоцветами в волосах звали Джеральдина, ее молчаливую подругу — Кристабель, черноволосую — Зденка. Еще были Ленор и Филиннион, впрочем Кай и Лука тут же запутались. Запомнили лишь имя хозяйки — Миркалла.

Северянина и Войтека оставили за дверью. Они были вынуждены терпеливо ждать, пока Ри примет ванну и переоденется к ужину. Он вышел к ним уже разодетым — белая парча и алый бархат. Одежда скрыла шрамы, и теперь он выглядел так, будто всю жизнь принадлежал этому месту, лишь короткие, не мажьи волосы с проседью выдавали в нем чужака.

В большой, освещенной свечами столовой накрыли стол. Слуги сопроводили хозяек и гостя вниз и застыли за спинками стульев. Ягненок на вертеле, куропатки и цыплята, свинина и телятина, потроха, колбасы и просто куски жареного мяса горой возвышались над золотыми блюдами, на их фоне терялись овощи, соусы и закуски, хлеб, и много красного вина. Кай и Лука переступили порог столовой и остановились.

— Вы, наверно, тоже проголодались в пути? — повернулась к ним Джеральдина. — Милая, покорми их, — обратилась она к своей молчаливой спутнице.

Кристабель поднялась из-за стола, наполнила две тарелки мясом и поставила на пол.

Кай и Лука переглянулись.

Чародейки и Ри принялись за еду, изящно звенели приборы о фарфор, слуги подливали вино.

— Что не так? — повернулась к застывшим у входа мужчинам Джеральдина. — Вы не любите мяса?

Кай и Лука снова посмотрели друг на друга.

— Чем же угостить вас тогда? — спросила Миркалла, словно ножом по стеклу провела. Все за столом замерли. Затихли.

— Поешьте, — глухо посоветовал Ри.

Кай первым заставил себя сдвинуться с места. Лука последовал за ним.

— Боги, молю вас, пусть это будет не человечина! — прошептал себе под нос Войтек, брезгливо садясь на пол и придвигая тарелку.

Чародеи снова принялись за еду как ни в чем не бывало. Ели женщины с такой страстью, словно голодали несколько дней, сначала золотыми приборами, но затем вошли в азарт, хватали куски мяса руками, сок и кровь текли по лицу, по запястьям, пятнали шелковые платья.

После ужина чародейки провели Ри наверх, в подготовленные покои. И вновь Луку и Кая оставили у дверей, как собак. Кай усмехнулся.

— Правда, думаешь, что это весело? — спросил Лука.

— Мы сами сюда пришли, нас не звали, — ответил Кай. — Глупо теперь бунтовать. Видят они в смертных скот, и что? Все маги такие. Хоть покормили…

Северянин сел на пол, оперся спиной о стену. Из-за двери раздавался звонкий девичий смех и звон бокалов. Лука помедлил, затем последовал примеру Кая, сел напротив.

— Думаешь, безопасно здесь засыпать?

— Лучше по очереди, — согласился с его опасениями Северянин.

Но сон не шел. Не давали покоя замок, смех из-за двери и сквозняки. Кай плотнее укутался в плащ и спросил:

— Почему ты так не любишь меня?

— Потому что чувствую вранье, — ответил Лука.

Усталость давала себя знать, он часто моргал, пытаясь прогнать сон, но веки его слипались.

— Не пойму, где и в чем ты врешь, Северянин, но чувствую ложь ребрами.

— Чуткие у тебя ребра, Войтек. Только если тебе не говорят всей правды, значит, на то есть причины.

Лука не ответил. Он спал.

Стих смех за дверью, хотя никто не выходил. Кай всматривался в темноту коридора, вслушивался.

Скрипнула дверь, и из комнаты вышел Ри с масляной лампой в руках, поманил Северянина.

— Тебе пора представиться.

Кай переступил порог комнаты и внезапно оказался в бальном зале. Обитые алым шелком стены украшали головы животных. Над ними горели в канделябрах свечи, под ними выстроились черными статуями молчаливые слуги. У дальней стены стояли кушетки и кресла, на которых раскинулись, как цветы на алтаре, хозяйки замка. Перед ними на низких столиках расставили золотые тарелки с мясом. Запеченное, жареное, тушеное и отварное, целыми кусками и мелко нарезанное, словно не было ужина час назад.

Каю стало тошно, и он отвел взгляд. За окнами рос уродливый сад. Верхушки деревьев едва касались оконных рам, так что Кай понял, что находится на втором этаже странного замка.

— Воин… — задумчиво протянула Миркалла, разглядывая Северянина. — Ри сказал, что твой король мертв?

Кай не видел повода лгать, потому не стал.

— Там была корона и кости. Из склепа никто не выбрался, кроме меня.

— Кто же такое провернул? Почему не похвастался до сих пор? — удивилась Зденка.

— Возможно, он сам не знает о своей победе, — вступила в разговор Филиннион. — Кто, ты говоришь, напал на вас? Гули?

Кай кивнул.

— Бел Ваганс? — спросила она у подруг.

— Слышала, что он любит возиться с трупами, — подтвердила Миркалла.

Черноволосая печально вздохнула:

— Еще одна легенда умерла. Жаль.

— А я всегда мечтала попробовать кровь короля, — надула губки Джеральдина. — Может, выпить хотя бы тебя?

В ту же секунду она оказалась у Кая за спиной, привстала на цыпочки, провела горячим языком по шее. Северянин вздрогнул от неожиданности, схватил чародейку за запястье, сжал.

Она расхохоталась.

— Как бы не отравилась, милая, — заметил Ри. — Он не маг и не человек. Воин из пепла, железа и соли… Не самая вкусная смесь.

— Пожалуй.

Джеральдина дернула руку, высвобождаясь, но Кай не отпустил, и чародейка посмотрела на него удивленно. Попробовала вырваться. Снова и снова дергала рукой, с силой не женской, но Северянин держал. Ему самому стало интересно, на что он способен.

Чародейки замерли, насторожились, как кошки, не отводя от него взгляда. Миркалла поставила кубок на стол.

Джеральдина оскалилась, ее платье вдруг стало таять, окутывая хозяйку алым туманом, и она сама таяла в нем, но ее запястье в руках Кая никак не желало растворяться, и вот, спустя мгновение, перед ним вновь стояла чародейка. Взбешенная и напуганная.

— Можешь наслать на него какую-нибудь из созданных тварей. Он будет вынужден отбиваться, но давай в другой раз, — предложил Ри. Потянулся за кубком, отпил вина.

— Зачем выдаешь его секреты? — спросила Миркалла.

— Не большая тайна. Джеральдина и так сделала бы это. Я лишь сохранил нам время, мебель и приятный вечер. Давай оставим состязания на другой раз.

Кай разжал пальцы, выпуская руку чародейки. Она вернулась на диван. Молчаливая Кристабель протянула ей кубок с вином.

— Как так вышло? Он не подвластен нашей магии?

— И никакой иной.

— Забавно… — протянула Миркалла. — Хочешь служить мне, Северянин? Я заплачу вдвое больше Гроневальда.

Маг и Северянин обменялись взглядами. Ри не выдал беспокойства, но Кай его почувствовал.

— Не обижайтесь, госпожа, но я откажусь.

Чародейка уговаривать не стала. Она бросила на Ри задумчивый взгляд и улыбнулась собственным мыслям.

На следующий день, после завтрака, Ри поманил Кая и Луку за собой. В холле стояли деревянные ящики. Ри велел взять их и нести за ним.

— Добро пожаловать в лакеи, стражники, — весело подначил он их.

Лука, часто моргая опухшими от тяжелого сна веками, в долгу не остался:

— А ты здесь за кого будешь, Седой? Шутом или шлюхой?

Маг не ответил — сделал вид, что его это не задело. Дальше вел по замку, не оглядываясь.

Кай шел следом за чародеем. На подставках через равные промежутки стояли подсвечники, но свечи горели не везде. Мягкие ковры глушили звуки, но тем страшнее было. Если их не слышно, то услышат ли они? Сколько этажей в замке? Сколько коридоров и комнат? Высокие потолки тонули во мраке, свет лампы не достигал их. Все стены увешаны картинами в золоченых рамах и гобеленами. Смотрели с портретов знакомые лица хозяек, провожали взглядами.

Ри нашел узкую боковую лестницу и уверенно спускался вниз.

— И куда мы идем? — спросил Лука.

Лестница закончилась. Перед ними начинался длинный коридор.

— В мою старую лабораторию.

Маг отсчитал двери, у нужной остановился и достал ключи. Пока чародей возился с замком, а Кай держал над ним лампу, Лука озирался по сторонам. Из-за запертых дверей доносились шорохи, стоны и тихое рычание.

— Что там?

Ри отворил дверь, пожал плечами:

— Лучше не знать.

Запах внутри стоял отвратительный. Посредине стоял стол с каменной столешницей, в которую вбили штыри. На одном все еще висел железный браслет.

— Последний раз я был здесь, еще когда увлекался алхимией, — произнес маг, брезгливо смахивая со стола пыль. — Помогите убраться!

Казалось, маг наконец забыл о своих печалях. Впервые Кай и Лука видели его таким воодушевленным. Он расставлял на стеллажах банки, пузырьки и стеклянную посуду всех форм и размеров. В некоторых плавали части животных и птиц, блестел металлический порошок, плескались жидкости всех цветов. Другие пустовали. Ри хмурился, что-то считал в уме, разминал длинные белые пальцы, смеялся тихо собственным мыслям. Лука вжался в стену, вполне веря этому спектаклю.

— Хочешь дать крови для моего эксперимента, Войтек?

За стеной кто-то протяжно завыл.

— Чтоб ты сдох! — пожелал Лука, бледнея, и вышел из лаборатории.

Кай остался. Он прислонился к стене у двери, наблюдая за чародеем.

— Приятно вернуться к прежней жизни?

— Я давно наигрался в эти игры. Скучно.

Ри начал доставать ингредиенты, раскладывать их на столе перед большим чугунным котлом, посмеиваясь над собственной шуткой.

— Что ты делаешь? — спросил Кай.

— То, что обещал. Золото.

— Я думал, ты возьмешь его у госпожи Миркаллы.

— С чего ей платить моим телохранителям?

— Вода, горюч-камень, медный порошок… — стал перечислять Кай.

— А еще зубы волка и немного мажьей крови.

— Это все ты мог достать и в дороге.

— Мог.

— Ты мог создать золото еще там, на корабле?

— Мог. Но зачем? Теперь мы пришли, и я готов оплатить оказанные услуги. Никто из магов не платит наперед, стражник. Это не в наших правилах.

Кай впервые рассердился на него по-настоящему.

— Как сказала Александра, в тебе от мага лишь сказки по деревням. Пора бы пересмотреть свои правила!

Он развернулся и ушел следом за Лукой.

Ри это устраивало. Как бы он не привязался к смертным за последние дни, настало время расстаться.

В последующие дни они не разговаривали. Каю и Луке отвели комнату на чердаке. Ри проводил все время в обществе чародеек. Пока золото капля за каплей собиралось в котле и затем застывало в приготовленных формах, они знакомились с замком и его хозяйками.

Вставали чародейки лишь ночью. Впрочем, в сумерках, вечно царящих над этим краем, день не занимал много времени. Они обильно завтракали; слушали музыку в гостиной; играли в заморскую игру «шахматы», чаще со своими молчаливыми слугами, иногда с Ри; ужинали, а затем расходились по своим комнатам, затерянным среди бесчисленных коридоров замка. Время от времени кто-то из шести чародеек пропадал, затем вновь появлялся в замке, не переступая при этом порога гостиной.

Иногда приезжали люди. Красивые, но измученные, похожие на чародеев, они привозили целые телеги с ящиками и коробками. Сгружали все у рва, не смея пересечь его, и тихо уезжали. Со стен Кай и Лука дважды наблюдали, как слуги забирали подношение и уносили в подвалы. Иногда люди входили в замок, но ни Лука, ни Ри, ни Кай ни разу не встречали их после. Что с ними происходило? Кай мог лишь догадываться.

Он с трудом вел счет времени, быстро сбился из-за однообразия дня и ночи, потому не мог точно сказать, сколько не разговаривал с магом, прежде чем заметил, что Ри перестал заходить в лабораторию. Ничего хорошего это не предвещало.

Кай нашел Луку спящим. Войтек много спал в последнее время, то ли отсыпался за прошедшие в пути дни, то ли от скуки. Северянин еле растолкал его, бросил топор и броню к изголовью кровати.

— Одевайся. Идем.

— Куда? — удивился Войтек, но поднялся, взял топор и пошел следом.

Они нашли Ри в гостиной. Маг лежал в объятиях Зденки. Чародейка ласково перебирала его волосы и что-то шептала на ухо. Филиннион раскуривала для него трубку с опиумом. На первый взгляд ничего необычного в этой картине не было, именно так провел чародей несколько последних дней, но…

От вина и опия Ри не мог двигаться. Зденка отложила тонкую трубку и поползла к нему, легла сверху, поцеловала, улыбнулась подругам.

— Даже не думай кусать его, — холодно приказал Кай, пересекая комнату.

Джеральдина зашипела по-кошачьи. Лука перехватил удобней топор. От страха он вспотел, но отступать не собирался.

— Для ее шеи мне хватит и рук, Войтек, — успокоил его Кай.

Тени заскользили по стенам вниз. Северянин в два шага оказался рядом с Ри и Зденкой, схватил чародейку за узкие плечи, поднял и бросил на пол. Хозяйки Лисьего замка повскакивали. Гостиная наполнилась ветром, свистом и когтистыми тенями. Вот только Кая они тронуть не могли. Северянин, не долго думая, схватил Джеральдину за шею.

— Ладно, ладно! Похоже, мы увлеклись, — улыбалась Миркалла, жестом останавливая подруг. — Он сам просил лекарства от бессонницы, но если ты настаиваешь… Забирай своего хозяина!

Кай приказал Луке спуститься в подвал и собрать в сумки золото. Сам перетащил Ри в его покои, бросил на кровать, так что у того клацнули зубы. Перевел дыхание.

Ри плыл между сном и явью. Он тихо засмеялся, глядя в потолок слепым взглядом, а затем словно выплюнул:

— Сдохните все!

Кай хотел выйти, но остановился. Не ясно, говорил Ри эти слова ему или просто бредил.

— Сдохните! Сдохните! Сдохните!

Маг поперхнулся, закашлялся, повернулся на бок, и его стошнило.

Кай брезгливо поморщился. Ри открыл глаза, вытер губы тыльной стороной ладони, с трудом сел и посмотрел на воина. Зрачки его были расширены, превращая карие глаза в черные.

— Противно, правда? Разочарован?

— Да. Думал, маги не блюют.

Ри сполз с загаженной кровати на пол, прислонился к ней спиной.

— Спасибо, что заступился за меня. Не нужно было. Им моя кровь не понравится, пусть хлебнут.

— Ты чего-то вообще боишься? — спросил Кай, прислоняясь к дверному косяку.

— Нет, — не моргнув, ответил маг.

Кай не поверил.

— Тебе, трусу, странно такое слышать, верно? — усмехаясь, спросил Ри.

Северянин не ответил, но кулаки его сжались.

— Оскорбительно. Знаю, — продолжил маг. — Но признайся себе: я прав. Ты боишься, что тебя раскроют, и боишься, что, узнав правду, люди будут ждать от тебя подвигов. Боишься, что я тебя предам, боишься, что так и не придумаешь, что делать со своей жизнью. Тебе нравится быть ведомым, и ты смертельно боишься оказаться во главе отряда. Только поэтому спасаешь меня.

— Похоже на правду, — сказал Кай. — А ты? Если сейчас я выйду за дверь и не вернусь, ты все еще будешь бесстрашным?

Ри не ответил и бессильно откинулся на подушки.

Северянин разжал кулаки и тяжело вздохнул. Маг был слишком жалок, чтобы Кай мог сердиться на него.

— Нам пора уходить, Ри, — сказал он. — Нечего здесь делать ни нам, ни тебе. Я отправил Луку за золотом.

— Не говори глупостей, Северянин. Во всем Яблоневом Крае нет места, где могут укрыться такие, как ты или я, или дурак-Войтек. Куда ты предлагаешь бежать? Даже легендарный король подох, не смог схорониться от магов, а мы с тобой что? Просто сиди на заднице. Или уходи. Как хочешь.

Лука ждал на улице. Он собрал в лаборатории Ри золотые кирпичи и сложил в две тяжелые сумки. Увидев Кая, Войтек махнул призывно рукой.

— Бери и пойдем!

Но Северянин молчал.

Лука все понял. Он посмотрел на темный замок, на мертвый сад.

— Ты дурак, Северянин! Гроневальд подохнет здесь, но он сам сюда шел, к своим. А ты? Чего ждешь? Думаешь, господин маг оценит твою преданность?

Лука укоризненно покачал головой, сплюнул под ноги.

— Помрешь здесь ни за что.

Кай промолчал, упрямо сжимая губы. Он и сам не знал, почему не уходит. Стыдно было даже в мыслях назвать чародея другом.

Войтек не уговаривал, еще раз покачал головой и, взвалив мешки на спину, медленно побрел прочь.

Наутро Ри делал вид, что ничего не произошло. Он рассматривал свою лабораторию, лишившуюся золота, и разбитые неловким Войтеком колбы.

— Лука все забрал.

Маг носком сапога отодвинул в сторону осколки.

— Думаю, ясный ум тебе сейчас нужнее крепкого сна, — заметил Кай.

— Не спорю, — согласился Ри. Потом хмуро взглянул на Северянина. — Тебе тоже нужно было уйти.

— Я жду тебя.

— Напрасно.

— Я не знаю, кем ты был раньше, Гроневальд, но знаю, кем ты стал. И тебе не место в этом замке.

— Что ты знаешь обо мне и моем месте, стражник? — высокомерно ответил Ри. — Я знаю, куда пришел и чего жду. Не мешай мне!

Кай молча покинул лабораторию.

Прошел день, второй и третий… Ничего не менялось. Словно назло Каю, Ри продолжал проводить время в обществе чародеек, впрочем, от опия отказался. Ночами, мучаясь бессонницей, маг сидел в лаборатории, забавлялся алхимией.

Кай не верил в чудесный план Ри. Чего бы ни ждал, что бы ни вообразил себе маг, он ошибся. Но бросить его в замке одного, означало струсить и предать, и Кай упрямо ждал, пока Ри одумается.

Весна закончилась, наступило лето. Ночи стояли жаркие. Ри не закрывал окна, впуская в спальню ветер и лунный свет. Он не спал. Лежал на кровати, разглядывая созвездия на темном небе и ожидая рассвета.

Темнота сгустилась, стало холодно, и Ри сел. От сильной магии по стенам побежала изморозь. Он знал, кто так появляется.

В ночной темноте она походила на снежного призрака: длинное белоснежное платье, белая кожа, белые волосы вокруг молодого красивого лица. Йенни Линд.

Чародейка переступила подоконник, плавно опустилась на пол, остановилась. Ри отбросил одеяло, поднялся ей навстречу.

— Здравствуй, Адриан.

— Здравствуй, Йенни.

Замолчали. Несмотря на то, что Совет Шести старательно покопался в его памяти, он помнил их последнюю встречу. На площади, когда лошади потянули за веревки, разрывая на части тело его жены.

В темноте они едва видели лица друг друга. Йенни подошла, погладила его по щеке, провела пальцами по губам, по шее, наклонилась, поцеловала его плечо, потом отстранилась. Села на край кровати.

Ри был намеренно груб с ней. Он знал, что она хочет от него. Он опрокинул ее на кровать, задрал подол платья, но продолжить не смог. Кровь не вскипала. Йенни Линд не вызывала в сердце ни ненависти, ни любви. Было противно.

Он откинулся на спину рядом с ней, посмотрел в потолок, рассмеялся:

— Прости, дорогая, но ничего не выйдет.

Она сама расстегнула пуговицы на лифе платья, сбросила с себя нижнюю рубашку, встала над ним, белоснежная, обнаженная. Ри, продолжая улыбаться, покачал головой:

— Мне жаль, дорогая, но, копаясь в моей голове, ты забрала какое-то важное воспоминание. Что возбуждало меня в тебе? Не помню…

Он отстранил ее, поднялся с кровати, зажег лампу и сел в кресло у стола.

— Как ты нашла меня?

— Нечего песни перед смертными распевать. Люди такое не забывают, а верные люди еще и своим господам докладывают.

Он кивнул:

— Я знал, что вы найдете меня. Рано или поздно…

Платье заняло свое место на плечах. Йенни небрежно застегнула пуговицы на лифе и подняла взгляд:

— Я предложу это лишь один раз, Адриан. Останься со мной, и я позабочусь, чтобы тебя больше никто не тронул.

Чародейка оправила складки платья, подошла и остановилась напротив. Уже одетая, с непроницаемым выражением прекрасного лица.

— Память? Я верну ее тебе. Я хотела добра, боялась, что воспоминания о ней сведут тебя с ума…

— Значит, это ты?

— Я. Никому больше не было дела до твоего разума. До того, жив ты или нет.

— Как ее звали?

— Останься со мной.

Ри горько усмехнулся.

— Думала, что за десять лет я превращусь в кого-то настолько жалкого и бессильного, что прильну к ногам первого, кто проявит ко мне участие? Ты оставила грязную работу другим и надеялась, что я не пойму? Никому не было дела до того, как и с кем я живу. Никому. Кроме тебя.

Чародейка подняла подбородок. Она хотела возразить, но была слишком тщеславна, слишком горда, чтобы вымаливать прощение у того, кто перестал быть магом.

— Я могла бы взять тебя силой, Адриан. Что мне за дело до твоих желаний?

Он встал, и они оказались очень близко друг перед другом. Чародейка упрямо вздернула подбородок, но от его близости у нее участилось дыхание.

— Ты — женщина, Йенни. С чародейской кровью, вечно молодая, могущественная, но ты — женщина. Вам от мужчин нужно не тело, а сердце. Хочешь, чтобы я любил тебя?

— Не говори глупостей!

Ри склонился к ее уху, коснулся мочки губами.

— Как звали мою жену? — прошептал он. — Помоги мне вспомнить.

Она оттолкнула его, отступила на шаг.

— К утру здесь объявится весь Совет. Больше возможности отступить у тебя не будет. Неужели ты думал, мы не сможем выследить тебя? Что случилось с мозгами удивительного Адриана Гроневальда?

Ветер из окна взъерошил его короткие волосы. Ри встряхнул головой, закрыл окно и сел на подоконник.

Йенни топнула ногой, и стены, пол, кровать и кресло покрылись коркой льда.

— Дурак! Ах, как же ты меня разочаровал!

Ри почувствовал движение магических полей, знакомое покалывание на коже, но обратиться чародейка не успела. Портьеры на окне опали на пол, заскользили и вдруг стали шлейфами платьев. Джеральдина и Кристабель в мгновение оказались рядом с Йенни, схватили за руки, опрокинули на пол. Их шлейфы поползли по полу, по ногам Иенни, накрыли ее, укутали, как кокон бабочку. Джеральдина и ее пленница пропали.

Кристабель поднялась с пола, повернулась к Ри и рассмеялась.

— Кто это пожаловал к нам?! — восторженно воскликнула она.

Казалось, опасность вдохнула в нее жизнь. Все еще скалясь в улыбке, она подошла к нему, поднялась на цыпочках и горячо поцеловала в сомкнутые губы.

— Иди за мной, Гроневальд. Остальные желают видеть тебя.

В бальном зале гремел оркестр. Хозяйки замка уже были здесь. Разодетые в красный шелк и драгоценные камни, с обнаженными плечами и распущенными волосами. Их глаза блестели.

— Сыграешь нам, милый? Я слышала, ты хорош в этом? — спросила Зденка.

Ри покачал головой.

— Вы все слышали? К утру оставшиеся маги Совета Шести будут здесь. Хватит ли у вас великодушия простить меня?..

— Простить? — Кристабель широким жестом указала на подруг. — Мы разве выглядим напуганными?

— У них могучее войско…

— А у нас союзники.

— Союзники?

— Ты же видел наш сад? Сердца соседей на нашей стороне! Если твоя белоснежная красавица добралась до нас, значит и ее друзья уже близко. А значит, за их спинами сомкнулись ряды наших союзников.

— Хорошо, что они пришли. — Миркалла протянула Ри кубок с чем-то густым и красным. — Признаться честно, мы заскучали.

Он вежливо улыбнулся одними губами.

— У меня есть подарок для тебя, Гроневальд. Смотри, кого я нашла!

Ри обернулся и почувствовал, как что-то внутри оборвалось.

Александра была в белом подвенечном платье. Кружевной воротник до подбородка, длинные рукава. Русые волосы уложены в высокую прическу. Бледная и одурманенная, она водила взглядом, но не пугалась, не удивлялась. Словно смотрела издалека, словно сон видела.

Миркалла подвела ее к Ри. Улыбалась, обнимая Александру за талию, наслаждалась выражением лица мага.

— Слышишь меня, Русалка?

— Ты ее так называешь? Как поэтично! И сентиментально. Не думала, что ты такой романтик.

— Я могу быть любым. Только скажи — и я свяжу тебя.

Миркалла рассмеялась.

— Свяжешь. После.

Он мягко забрал руку Александры из пальцев чародейки, притянул к себе.

— Зачем вы привели ее сюда?

— Зачем ты привел ее к нам? Это подарок?

— Дорога на запад была долгой, а я здоровый мужчина. Она — моя.

Миркалла взяла поднесенный ей бокал, не отрывала от них любопытного взгляда.

— Ты слышишь меня? Ты хорошо себя чувствуешь? — тихо спросил Ри у Александры, но она не ответила. Смотрела рассеянно через его плечо в разбитые зеркала.

— Что вы сделали с ней?

Миркалла облизала кровь с губ, зажмурилась от удовольствия.

— Ох, и сладкая твоя Йенни. Отличный улов.

— Что вы сделали с ней? — повторил Ри.

Чародейка лениво пожала плечами:

— Ничего особенного. Пока.

— За вами долг. Отпустите ее.

— Нельзя иметь все, милый. Ты же знаешь. Мы уже дали тебе нашу защиту. А что ты заплатишь за девочку?

Ри уже знал, к чему его подводят.

— Кай?

— Чудесное предложение! — сделала вид, что удивляется, чародейка.

— Отличная игра, Миркалла.

Она скромно улыбнулась.

— Когда Кай отказался переходить на вашу сторону, вы решили уничтожить меня? Стражника без господина легче нанять. Только избавиться от меня следовало, не вызвав ненависти Кая. Сначала попробовали опий?

— Мы не прожили бы на этих землях две сотни лет, если бы были глупы, милый. И ты сам просил лекарство от бессонницы.

— А когда не сработало, вы нашли другой способ?

— Нашли, как видишь. Так что? Твой стражник или эта девочка?

— Вы плохо представляете себе, кто он и на что способен.

— Мы тоже многое можем, милый.

— Тогда мой ответ вам известен. Отпустите девушку.

В ту же минуту Александра судорожно вдохнула, будто все это время не дышала. Она наконец увидела Ри, увидела зал и чародеек, пьющих кровь, и потеряла сознание. Ри едва успел подхватить ее.

Когда Александра открыла глаза, все еще стояла ночь. Она лежала на кровати под пыльным балдахином, в комнате горели свечи. Рядом сидел Ри, положив холодную руку ей на лоб.

— Очнулась?

Она с трудом села. Во рту было сухо, слабость в теле непереносимая, даже дышать не хотелось.

— Помнишь, как оказалась здесь?

Последние дни Александра провела, как в тумане. Сначала все было благополучно. Ее с Коршуном, Тидом и Рыжим поселили в пустом доме у окраины деревни. Александра возилась с детьми, учила грамоте. Мужчины помогали деревенским строить дом для гончара Лавра — за это им давали кров и еду.

В покосившейся избенке, где они жили, было две комнаты и сени. Александра осталась жить в комнате справа. Там все еще уцелели стекла и ставни, а под окном рос куст сирени. Мужчины устроились напротив.

Впервые кошка приснилась ей дней восемь назад. Сидела — черная — на подоконнике, умывалась лапкой и блестела в темноте желтыми глазами.

В следующую ночь Александра проснулась от ощущения, что в комнате кто-то есть. Сон сковал тело. Она слышала шорохи возле изголовья, но не могла пошевелиться, не могла открыть глаз. Хотела закричать, но не смогла, тогда попробовала поднять руку… Просто поднять руку… Кто-то запрыгнул на кровать, сел на ноги. Александра смогла сжать пальцы в кулак, и от этого наваждение исчезло. Она резко села, и кошка испуганно спрыгнула с ее ног, бросилась к окну, на подоконник, а затем на улицу. Мокрая от холодного пота, Александра провела руками по лицу. Затем взглянула на окно. Разве она не прикрывала ставни?

На следующую ночь она заперла их. За день она никому не рассказала о ночном происшествии и убедила себя, что это была просто кошка. Но кошмар повторился. Снова окно оказалось раскрытым, и снова кошка сидела в комнате. Только на этот раз двинуться не получилось. Кошка улеглась ей на грудь и спала там до утра. Вреда не причинила, но утром Александра еле встала с кровати. Она чувствовала себя опустошенной.

Кошка стала появляться постоянно, и Александра никому не могла рассказать о своем кошмаре. Каждый раз, когда она открывала рот, голос отказывал ей. К счастью, спустя несколько дней Марья-Кривоножка сама поняла все.

Александру перевели в другой дом. Развесили над окнами чеснок, устелили дом полынью… Кошка не появилась. Вместо нее ночью пришла женщина с густыми каштановыми волосами и очаровательными ямочками на щеках. Постояла за окном, похмурилась. Затем раскрыла ставни и влезла на подоконник. Полынь ей не понравилась. Она фыркнула и перелетела к кровати по воздуху. И вновь Александра могла лишь открыть глаза, но не пошевелиться…

— Мне жаль.

Она вздрогнула, вдруг поняв, что все это время говорила.

— Почему вы не ушли? Лука принес вам золото?

— Коршун не дал. Сказал, что люди — не маги, своих не бросают.

— Ждали Кая?

— И тебя. Врацлав сказал Луке, что ты та еще сука, но — из наших. Ты не соврал, не предал, и мы не должны…

Ри улыбнулся.

— Говоришь все, о чем думаешь? Дурман Миркаллы. Пройдет скоро.

Он пальцами опустил край воротника, увидел две точки от укуса и поморщился.

— Я думал, четверо стражников смогут сберечь тебя, но ошибся. Значит, останешься со мной.

— Думаешь, что ты сможешь сберечь меня?

Она опустила ноги на пол, замерла от вернувшегося головокружения. Ри внезапно приблизился, обнял за плечи и поцеловал. Она вздрогнула, попробовала отстраниться, но он удержал ее. Целовал, пока хватало дыхания, потом отодвинулся сам. Оба тяжело дышали.

— Все не правильно. Все не так!

— Я сам решу, когда целовать тебя. Или не нужно было целовать?

Александра закрыла лицо руками, пытаясь собраться с мыслями. Посмотрела на него сквозь пальцы.

— Я правда тебе нравлюсь? Я? — спросила она.

— А я тебе? Без былого могущества я мало кому нравлюсь. Кто знает, может, скоро и постарею. Совсем не за что станет любить…

Александра поджала под себя ноги, села напротив Ри, взяла его лицо в ладони, посмотрела ему в глаза, требовательно и честно.

Плясали тени по стенам. Пахло воском и пылью. Ри перестал улыбаться. Его словно располовинили. Вот так же, в двух шагах от летней грозы сидела напротив другая девушка. Так же смотрела на него, и то чувство, что наполняет его сейчас, при взгляде на Александру, знакомо ему.

Непереносимая, лишающая дыхания, нежность.

Он не уберег свою женщину, когда был могущественным магом, так какое право имеет сейчас так смотреть в глаза Александре?

Она видела, как пропадает его улыбка, как ложится на лицо тень старого воспоминания. Она сама потянулась к нему, прижала губы к его губам, неумело и неловко. Она целовала его лицо и глаза, словно ее губы могли уничтожить эту проклятую тень! Александра сейчас отдала бы все на свете, чтобы забрать у него память!

Он поймал ее руки и отодвинулся. Словно упал занавес. Ри улыбнулся, одним движением губ обесценив все сказанное и сделанное минуту назад.

От нахлынувшей ярости и бессилия у Александры задрожали руки.

В эту минуту в стену замка ударила молния. Грохот разнесся по пустым коридорам, задребезжали стекла.

— Началось, — сказал Ри, поднимаясь с кровати и протягивая руку девушке. — Нужно найти Северянина.

Кай смотрел в окно на приближающееся войско. Там, где раньше стоял кедровый лес, лежало изрытое корнями поле. Бывшие деревья — великаны, сплетенные из столетних стволов, как куклы из соломы, медленно шли на замок. А над ними черной стаей летели крылатые огнедышащие быки.

— Еще пятеро осталось, — сказала за его спиной чародейка.

Северянин обернулся. Линор.

— Кого вы поймали?

— Йенни Линд. — Она улыбнулась. — Но я пришла за другим, воин. Твой господин променял тебя на девчонку из деревни. Ты теперь наш.

— Хорошо, — ответил он.

— Так просто? — усмехнулась чародейка.

— Я ценю вашу красоту и могущество. Но сначала вы должны победить.

Он вновь повернулся к окну.

— Смотри внимательно! — потребовала Линор и исчезла.

Черный туман из рва поднялся в воздух, окружил замок пеленой, будто дым от пожарища. Выли снежные волки, кружа вокруг рва, звали хозяйку.

Дальше ждать Кай не стал.

Замок мелко дрожал, тонко звенели люстры под потолками, роняя хрустальные лепестки. Тревожно колыхалось пламя бесчисленных свечей. Всматривались в коридор лица на портретах, но не видели Кая.

Он спустился по знакомой лестнице в подвал, прихватив с собой подсвечник из коридора.

Знакомый коридор. Тот же тошнотворный запах смерти, бьются за запертыми дверями неведомые чудовища, умирают безымянные пленники. Где-то здесь держат чародейку? У одной из камер на полу светлело пятно изморози.

Кай вернулся к двери, за которой находилась лаборатория Ри.

Давно он не заходил сюда. Все те дни, пока он ждал, что маг одумается, Ри сидел здесь один. Кай думал, что чародей просто убивает время, но оказался не прав. Маг заполнил лабораторию бочками, пахло гарью, металлом и чем-то сладким. Кай открыл одну — она оказалась до краев полна черным песком.

Кай поднял свечу повыше, с трудом протиснулся мимо бочек к столу, нашел железный молоток, которым Ри измельчал алхимические камни, и вернулся в коридор.

Он сбил замок и открыл дверь, высоко подняв над головой свечу.

В камере иней покрыл стены, пол, потолок, орудия пыток, превращая кошмар во что-то сказочное. Женщина повисла на стене напротив входа, оплетенная железной паутиной, как белая бабочка в плену у паука. Нити паутины впивались ей в руки, в шею, в ноги и живот. Они просачивались под кожу, соединялись с венами, становились продолжением сосудов, прокладывали для крови Йенни новый путь — в стены замка.

Чародейка открыла глаза, голубые, как лед. Впервые посмотрела на Кая.

— Кто ты?

Йенни увидела золотую печать на сердце незнакомца, присмотрелась.

— Кто ты? — вновь повторила она.

— А не все ли равно?

Он подошел к чародейке, руками начал рвать железные путы. От его прикосновения они съеживались, как трава от огня, рассыпались под пальцами серой золой.

Йенни закричала от боли, ее кровь из множества ран потекла по белой коже, закапала на пол.

Он подхватил ее на руки, белую и холодную, и вынес в коридор.

— Тебя послал Адриан? — спросила Йенни слабым голосом.

Кай покачал головой.

— Меня зовут Кай.

— Воин-северянин! — поняла чародейка. — Что ты делаешь здесь?

— Не хочу, чтобы ты умерла.

— Почему?

«Потому что ты похожа на великое произведение искусства, — подумал Кай. — Потому что я в жизни не видел никого прекрасней тебя».

Но вслух ничего не произнес.

Наверху, в бальном зале гремела музыка. Стены замка дрожали. Кай поставил чародейку на ноги лишь перед дверью, ведущей на улицу.

— Дальше ты сама. Сможешь?

Она смотрела на него удивленным взглядом льдистых глаз. Она не верила ему, ловила каждое движение, искала подвох…

Кай улыбнулся:

— Просто скажи спасибо. Не участвуй в этой битве. Второй раз я на помощь не приду.

Он открыл дверь, разрывая магическую пелену, как порыв ветра рвет туман, и пропустил ее вперед.

— Прощай.

Ри и Александра наблюдали за битвой из окон спальни. Ри обернулся на звук открываемой двери и с облегчением вздохнул.

— Где ты был?

Кай не ответил. Он увидел Александру, но удивляться не стал.

— С тобой все хорошо? — спросил он.

Она коротко кивнула:

— Нас будут ждать. Коршун говорил, что если в замке начнется что-то, вас будут ждать в брошенной деревне. У старого храма. Они все там. Мы должны поспешить!

— Тогда вперед! — согласился Ри.

Но вместо коридора они вышли из спальни в бальный зал.

Оркестр больше не играл, музыканты, как сломанные куклы, опустили руки и застыли. Все зеркала треснули.

Хозяйки Лисьего замка стояли полукругом перед беглецами.

— Уходите? — спросила Джеральдина.

Кай и Ри переглянулись.

— Отчего же «уходим»? — сладко улыбнулся Ри. — Я провожаю до двери свою спутницу.

— Стражник обещал служить нам.

— Если вы победите, — хмуро заметил Кай.

— А ты все еще не веришь?

В бальном зале посветлело. В треснувших зеркалах вдруг все увидели битву, словно стояли посреди поляны в бывшем лесу, и лишь тонкая паутина трещин отделяла их от сражающихся.

Далеко за их спинами возвышался на холме Лисий замок. Из-за облаков без устали били молнии, замок был пойман в светящуюся белую сеть, но черный туман клубился вокруг, не давая сети коснуться даже окружной стены. Огнедышащие быки рыли копытами землю, выли волки, пытаясь найти лазейку, перепрыгнуть ров, но их тут же рвало на части, лишь падали на землю грязный снег и кровь.

Над полем пронесся пронзительный звук рожка, и за спинами кедровых великанов, за спинами чародеев и их войск вздыбилась земля. Соседи, обещавшие Совету Шести не вмешиваться, послушно предавали. Бежала на обманутых железная конница… Оскверненная черной магией земля не держала теней, и они поднимались в воздух, окружали черным дымом войско нападавших. Замыкали кольцо.

Маги колдовали. Золотые молнии били в пелену, но тьма поглощала их, даже не дрогнув. Огнедышащие быки сбились с конницей врага, смешались в кучу… Лишь на миг чародеи смогли пробить защиту хозяек Лисьего замка. Милевская и Адденс прекратили стягивать грозовые тучи, разорвали пелену облаков и пустили солнечный свет на землю. Тьма за их спинами попятилась, отступила, проскользнула через разорванную стену белая северная сова, спеша покинуть поле боя. А затем вечная, кровавая магия стянула облака обратно, пряча землю от солнца. Черный плотный туман поднялся вновь, стал наступать, толкать к замку, где из рва навстречу войску Совета Шести вылазили липкие, голые, рогатые создания.

Александра сжала руку Ри, закрыла глаза.

Они снова оказались в бальном зале. Чародейки высоко подняли кубки с кровью.

— Кстати, стражник! Ты уже забрал свою плату. Твоя чародейка выбралась живой.

— Дурак ты, Кай, — печально сказал Ри.

Кай не стал оправдываться.

— Что ж, госпожа. Похоже, он уже куплен вами. Позвольте мне провести мою спутницу к ее друзьям.

— Ты должен обязательно вернуться, — предупредила Зденка. — Ты сам желал стать нашим другом, Гроневальд. Обратного пути нет.

— Конечно, госпожа. — Он улыбнулся, легкомысленно подмигнул Зденке. — Я же обещал сыграть вам!

Джеральдина поставила на поднос кубок и поманила Ри пальцем.

Чародейка подвела их к зеркалу. Прикоснулась к раме, и та стала дверным проемом. Ри толкнул стеклянную дверь, и они с Александрой переступили порог.

Слева громоздились развалины храма — они оказались в покинутой деревне.

— Маг!

Они вышли из храма — Коршун, Рыжий, Лука и Тид. Все усталые, в посеченной броне. Голова сотника была наскоро перевязана куском рубахи, он припадал на ногу. Кровь пропитала штанину.

Александра бросилась к нему, подставила плечо, но сотник не воспользовался помощью. Перенес вес на здоровую ногу.

— Пока ждали вестей из замка, пришлось и самим рубиться.

Он тяжело перевел дух. Присел на груду острых камней, что были когда-то частью храма.

— Где Северянин? — спросил Лука.

— Я вернусь за ним.

— А что сразу не привел?

Ри не ответил.

— Что ты задумал, маг? — прищурился Лука.

Ри молчал.

— Хочешь остаться в замке с чародейками? — угадал сотник.

Александра обернулась испуганно.

— Адриан…

— Не называй меня так! — жестко потребовал маг. — Если ты еще не поняла, то я не ношу больше этого имени!

— Оставил себе огрызок от старого и решил, что будешь другим человеком?

Она не испугалась его окрика. Сжала кулаки, смотрела решительно.

— Зачем тогда думаешь возвращаться в замок? Он не лучше могилы. Имя выдумал, так начни жить с ним!

Ри отступил.

— Не уходи, — уже мягче попросила Александра, чувствуя, что слезы выступают на глазах.

Он покачал головой.

— Подбирай сопли, парень, и идем, — вмешался Коршун. — Пока маги дерутся, нам нужно успеть уйти как можно дальше.

— Тут двенадцать магов сцепились, сотник. Я бы на вашем месте забился в какую-нибудь щель и не высовывался, пока все не уляжется.

— Мы так и сделаем. Только вместе.

Ри усмехнулся:

— Забирайте монашку и уходите.

— Эти твари чуть не выпили ее. Чуть не убили. И тебя убьют, дурак.

— Я не твой воин, сотник. Тебе не нужно спасать меня.

Коршун усмехнулся:

— Тогда кто ты? Сам-то решил?

Ри отвернулся и пошел обратно к ожидающей в воздухе стеклянной двери.

— За что любишь такого, красавица? Нет в нем сердца, и никогда не было.

Александра бессильно опустила плечи.

Битва окончилась. Кай стоял на окружной стене вместе с Линор и наблюдал, как рогатые создания из рва доедают трупы.

— Зачем я вам?

— Ты последний из божественных созданий, Кай. Из пепла, железа и соли. Тебя вылепили сами боги. Ярок-солнце, Марк-кузнец и Марина-море. Ты сам не понимаешь, насколько ты удивительный!

Она взяла его под локоть, положила голову на плечо.

— Только не освобождай больше наших пленников. Второй раз не простим.

Там, откуда они пришли, со стороны деревни, поднимался черный дым.

Чародейка выпрямилась, будто к чему-то прислушиваясь. Улыбнулась.

— Вернулся Гроневальд. Он обещал нам сыграть. Пойдем в зал!

И вновь, как месяц назад, Кай входил в бальный зал, освещенный свечами в золотых подсвечниках.

Посреди зала стояли, скованные по рукам и ногам, новые пленники. Черноволосая Милена Милевская в порванном лиловом платье. Густав Всеславский опалил свои русые волосы и красивые брови. Дариуш Адденс потерял знаменитый венец со львами, бросал яростные взгляды желтых глаз. Леонард Ясинский ждал, сохраняя спокойствие.

Они не узнали Кая, им было не до него. Они смотрели на чародеек. Кай видел, какая лихорадочная работа идет в их головах. Угрозы? Предложения?

Кай сжимал и разжимал кулаки. Ри ничего не мог предложить чародейкам, а эти маги могли. На что надеялся Гроневальд, оставаясь здесь?!

Ри вошел в зал сквозь раму треснувшего зеркала, подошел к музыкантам и взял скрипку. Обернулся, улыбнулся пленникам и чародейкам, подмигнул Северянину.

Кай шагнул навстречу чародею…

— Уходи, — сказал Ри и положил скрипку на плечо.

Он взмахнул рукой и, прежде чем пленные чародеи успели предупредить, прежде чем хозяйки замка успели заподозрить, Ри заиграл.

Музыка, полная тоски и решимости, мелодия, от которой хотелось заплакать или броситься в бой, проходила дрожью по телу, от затылка до кончиков пальцев, делала дыхание глубже и чаще, останавливала на полуслове, на полудвижении, на полувзгляде… Таяли улыбки на губах хозяек Лисьего замка.

— Ри! — крикнул Кай.

— Уходи, — ответил музыкант одними губами.

Музыка кружила и кружила по залу, поднималась до потолка, пробирала до костей. Люди не моргали, а огонь свечей оживал. Он тянулся вверх, извивался, рвался прочь от глупого мягкого воска.

Ри играл.

Оплыл воск, покосилась первая свеча, упала искра на скатерть и тут же вспыхнула, огонь поглотил скатерть, из рыжего котенка превращаясь в лису. Хозяйки замка не двигались, не думали, не следили… И только тут Кай понял, что это происходит во всем замке. Сотни свечей в коридорах, в комнатах, в столовой и в кабинетах так же сходят с ума, рвутся стать факелами.

Кай вспомнил бочки в подвале. Что Ри готовил в последние дни?

Северянин протиснулся между чародеями и слугами, выбежал в коридор.

Огонь уже ел портреты и гобелены, по полу стелился черный удушливый дым. Не чародейский — настоящий! Горели платья Миркаллы и Джеральдины…

Кай вернулся в бальный зал, расталкивая пленников и пленивших, бросился к Ри, схватил его за запястье, разрушая наваждение, потянул за собой.

Музыкант вывернулся, отступил. Тогда Кай выхватил у него скрипку, сломал о колено и бросил под ноги.

— Уходим!

Огонь охватил бальный зал. Прежде чем чародеи пришли в себя, Кай схватил Ри за запястье и силой потащил прочь.

Горел коридор, горела лестница. Они прорвались сквозь пламя и дым вниз, в холл. За их спинами безнадежно закричали объятые огнем чародеи, и даже их молчаливые слуги научились кричать. Но не было времени оборачиваться.

— Мы не отпустим вас!

Кай не узнал, кому из шести хозяек принадлежит голос. Он выхватил кастане, но драться не пришлось. Ри налетел на него сзади, схватил за ворот, толкнул к двери, едва видимой в дыму.

Внизу, в подвалах, прогремел взрыв. Замок встал на дыбы. Горячий вихрь пронесся по саду, сжигая тонкие деревья. Верхние этажи обрушились, сминая в один страшный ком чародеев, слуг, перекрытия и стены. Кай поднялся с земли, обернулся.

Ри стоял в каменной арке дверного проема, той, что осталась от входа в замок. Чудом невредим. За его спиной плясали огненные вихри огромного костра, так близко, что тлел камзол, но напуганным чародей не выглядел.

— Пойдем отсюда! — крикнул Кай.

— Куда?

Ри сделал шаг назад, и жар опалил невидимым дыханием его волосы.

— Я уже говорил: в Крае нет спокойного места.

— Тогда я его создам! Я стану королем и заставлю магов потесниться!

— У тебя не выйдет.

— Ты прав. Одному тут не справиться. Но у меня есть «ребятушки» и есть ты. Ты должен мне, Гроневальд!

Ри вышел в обожженный сад за миг до того, как рухнула арка, поднимая в воздух искры и пепел.