С утра телефон в приемной не умолкал. Света, отрываясь от пишущей машинки, отвечала:
«Еще не вернулась».
«В командировке… Нет, в Богдановске»…
«Не знаю»…
«Хорошо, вернется — передам»…
«Телефонограмма? Диктуйте»…
«В отъезде»…
«Я без нее рыться в бумагах не стану»…
«Почему не знаю? В Богдановске»…
«Это вы спросите у нее»…
И остальное — в том же духе. Приблизительно такими же были ответы секретарши на вопросы сотрудников, заходивших в приемную в надежде прорваться к Кубраковой, чтоб решить какое-то дело, поскольку знали, что замдиректора по науке в «футбол» не играет, а при всей сложности своего характера всегда решает, и люди, выходя от нее — довольные или недовольные — удовлетворены уже тем, что Кубракова расставляет им все точки над «i».
Истекал второй день с момента отъезда Елены Павловны в Богдановск. Свету это нисколько не тревожило. Она хорошо знала свою начальницу. «Задержалась? Значит так нужно», — спокойно рассудила Света. Около пяти часов позвонил Яловский.
— Света, Елена Павловна у себя?
— Нет, Альберт Андреевич, она еще не приехала.
— Что это она в Богдановске засиделась? — риторически спросил он и повесил трубку…
В начале седьмого Света ушла домой. В девять накормила и уложила сына. Затем хлопотала на кухне — готовила обед на завтра. Клокотала закипевшая вода в кастрюле, где варилась свекла, Света мыла мясо, чистила картошку, шинковала капусту. Муж — диспетчер на электростанции — в эту ночь дежурил. В половине двенадцатого раздался телефонный звонок. Так поздно позволяли звонить двое: муж, чтобы спросить о сыне: «Как Вовка?», либо в экстренных случаях Елена Павловна, чтобы дать какое-то срочное поручение на завтра.
Света сняла трубку.
— Светочка, извините, что так поздно, это Ольга Степановна, — узнала она голос матери Кубраковой. — Вы не знаете, когда Леночка должна вернуться? Сказала мне что едет в Богдановск на один день. А сегодня уже второй истек. Я беспокоюсь.
— Не волнуйтесь, Ольга Степановна. Елену Павловну что-то могло задержать. Я думаю, завтра приедет.
— Она не звонила вам?
— Нет.
— Мне тоже. А обычно звонит, справляется, ведь у меня высокое давление. Не заболела ли она там? С кем она поехала?
— С Назаркевичем на его машине. Я завтра узнаю и перезвоню вам.
— Пожалуйста, Светочка. Я не хочу ему звонить, вы ведь знаете, у них сложные отношения.
— Хорошо, Ольга Степановна.
— Спасибо, милая… Как ваш сынок?
— Все в порядке.
— Я не разбудила его своим звонком?
— Ну что вы! Он за день так набегается, что спит без задних ног.
— И слава богу. Спокойной ночи…
Ночью прошел короткий нешумный дождь, выпав из случайной тучи, полосой задел поля, покропил в отдельных местах магистраль, шедшую через Богдановск. К утру все было сухо, на чистом небе сияло солнце, владельцы дачных участков и огородов посетовали, что дождь оказался недолгим, скупым.
На шоссе в эту утреннюю пору было много машин — местных и транзитных, направляющихся в сторону областного центра: легковушки, самосвалы, автобусы, «дальнобойные» трейлеры. На бортовом «ЗИЛе», загруженном ящиками с огурцами, спиной к кабине сидело два грузчика. Они курили, иногда перебрасывались словами, а больше молчали, глядя на автомобильный поток, двигавшийся следом.
— Сегодня чего у нас, день-то какой? — спросил один, с худым заросшим лицом и воспаленными глазами.
— Среда вроде. Завтра аванс, — ответил напарник.
— Слава Богу.
— Пропился, небось? Ночевал-то где?
— В машине. В четыре утра еле дополз. Здорово врезали. Чердак гудит, похмелиться бы, да не за что.
— Значит — терпи…
И снова умолкли. Впереди пыхтел тяжелый дизель, обдавая удушливыми выхлопами сгоревшей солярки.
— Ну, сука, отравит же! — сказал небритый. — И так мутит. Постучи Вовке, пусть обгонит, не то сдохну или все огурцы заблюю.
— Какое там! Посмотри, что на встречной полосе! Не высунешься… Вон, гляди, один резвунчик уже сколько пробует, да все никак, только зря тыркается, — и он указал на красный «жигуленок», шедший сзади через три машины, водитель его делал уже несколько попыток пойти на обгон, но всякий раз встречные машины загоняли его обратно.
Где-то у пятнадцатого километра «жигуленок» оставил надежду обогнать, вовсе свернул в правый ряд и двигался параллельно, но чуть сзади. Небритый грузчик уже мог разглядеть за рулем человека, почти на глаза натянувшего белую с зелеными клиньями каскетку с большим солнцезащитным козырьком, а внутри салона смутный силуэт женщины.
— Слышь, а я этого мужика знаю, — смаргивая слезу с воспаленных глаз, сказал небритый, кивнув на «жигуленок». — Пару раз видел у соседа.
— Смотри, он под знак рванул!
Действительно, «жигуленок» свернул на ответвлявшуюся к реке грунтовую дорогу, несмотря на знак «Правый поворот запрещен».
— Он ведь с бабой! — хмыкнул небритый. — На бережок, в кустики. Наверное, и бутылка есть, и закусь. Везет же людям.
— Ты куда бумаги дел?
— Какие?
— Накладные.
— Я Вовке отдал, — махнул рукой небритый за спину, в сторону кабины.
— Не потерял бы. Товару вон сколько, не расхлебаем, ежели что.
— Вовка аккуратный, не первый раз. Я с похмелья всегда все бумаги ему отдаю…
Они замолчали. После пьянки и бессонной ночи небритого стало кидать в дрему, слипались глаза. Сдвинув ящики, высвободив место, он прилег, подобрав коленки, надеясь переспать тошноту и голодное урчание в животе…
В четверг, едва Света пришла на работу, расчехлила машинку, распахнула форточку и причесалась, отворилась дверь, и в приемную вошел Вячин.
— Здравствуйте, Светочка! — заулыбался он.
— О, Вячин! Какими судьбами? Ушли от нас и совсем забыли.
— Как видите, не забыл. А вы похорошели.
— Ну-ну, бросьте, старый прием. А вот вы располнели, это уж точно, засмеялась она. — Как кооперативная жизнь? Не жалеете?
— Жизнь тяжкая, но не жалею.
— Как же называется ваш кооператив? «Серп и молот»?
— Нет, мы деполитизированы. «Астра» называется.
— Цветочки выращиваете?
— Если бы цветочки, я пришел бы с букетом… У себя? — кивнул Вячин на дверь в кабинет Кубраковой.
— В командировке, в Богдановске.
— Когда приедет?
— Бог знает. Пора уж, сами заждались.
— Ладно, побегу… Не повезло.
— Заходите.
— Непременно…
В одиннадцать позвонил Яловский.
— Приехала? — коротко спросил он.
— Нет, Альберт Андреевич.
— Да что ж такое! И не звонила? Она мне очень нужна.
— Нет. Я уже сама немножко беспокоюсь.
— Она одна поехала?
— С Назаркевичем. На его машине.
— А он вернулся?
— Лобанов говорит, что вчера не появлялся в лаборатории, позвонил, что и сегодня не приедет, разбил колено.
— Ерунда какая-то, — пробурчал Яловский и положил трубку…
Затем — до самого перерыва те же звонки и вопросы, что и вчера и позавчера, и Светины ответы: «Еще не вернулась»… «В командировке»… «Не знаю»… «В отъезде»… «Хорошо, вернется — передам»…
Последним перед обедом заглянул Лагойда:
— Светочка. Елена Павловна у себя? Доложите, я по поводу силовой установки…
— Она еще не приехала, Юрий Игнатьевич.
— Жаль, я нашел новый трансформатор, договорился. Нужно решить с оплатой. Там ждать долго не будут.
— Ничем не могу помочь…
В пятницу, в начале третьего Яловский по автоматике набрал Богдановск, номер завода резиновых изделий:
— Лев Иванович? Добрый день. Это Яловский…
— Здравствуйте, Альберт Андреевич. Слушаю вас.
— Во вторник утром к вам уехала Елена Павловна…
— Да, она была у меня. И во вторник, и в среду. А что случилось?
— Сегодня пятница, а она еще не вернулась.
— Как так?! Мы решили с нею все дела, даже поругаться успели. В среду утром я поехал в райисполком. У переезда, когда подняли шлагбаум и пошел встречный поток, я мельком увидел ее в какой-то машине, решил, что отбывает домой…
— Не понимаю, куда она могла поехать!
— Странно, шлагбаум на выезде из Богдановска…
— Да… Извините, Лев Иванович, что потревожил.
— Бога ради. Всего доброго…
В конце рабочего дня Яловский снова справился у Светы, не объявился ли Назаркевич. Но Света сказала, что в лаборатории он не появлялся, дома телефон не отвечал…
Третий год Яловский строил нечто похожее на дачу. Тянулось это лениво: то не было денег, то стройматериалов, да и времени порой не хватало. Все же он старался с пятницы вечером выбраться туда на два дня, чтоб, как говорил, «поковыряться». Так и в этот раз. Но уже сложив сумки, приготовленные женой, в багажник «Москвича», позвонил домой Кубраковой, но никто не снял трубку…
Яловский не знал, что сразу же после разговора с ним директор завода резиновых изделий позвонил в районную гостиницу:
— Здравствуйте, это Омелян. В понедельник я заказывал на вторник на сутки номер… На фамилию Кубраковой. Елена Павловна… Посмотрите, пожалуйста… Я подожду… Да… Когда? Утром в среду? Рассчиталась в семь утра?.. Понятно. Спасибо…
Положив трубку, он пожал плечами, подумал: «Чудеса… В среду в восемь утра была у меня. Просидели до половины девятого. В девять я уже видел ее у шлагбаума на выезде из города… Сегодня пятница. Яловский говорит, что она не прибыла… Может автоавария какая?..» — он тут же набрал номер замначальника райотдела милиции.
— Здравствуйте, Ярослав Петрович. Это Омелян… Вопрос у меня к тебе; в среду никаких дорожных ЧП не произошло?.. Нет, таких, чтоб пострадавшую в больницу отвезли?.. Да, женщина… Ну, слава Богу. Извини за беспокойство…