Несколько дней подряд, просыпаясь утром в номере гостиницы «Дружба», я подходил к окну и смотрел на полноводный Амур, сдерживаемый бетонной дамбой-набережной. И всегда взгляд мой невольно перескакивал на противоположный берег, где в лучах восходящего солнца сияли чистотой белые здания Хэйхэ — китайского города провинции Хэйлунцзян, пограничного с Благовещенском. До него всего лишь 800 м, так что и без бинокля там можно было наблюдать жизнь. Однако при этом во мне рождались чувства далеко не однозначные. И теперь я всё чаще вспоминаю слова начальника отдела использования и восстановления водного фонда КПР по Амурской области МПР России Андрея Валентиновича Макарова.
— Какие проблемы Амура на сегодняшний день существуют? — повторяя мой вопрос, он задумчиво смотрел куда-то в угол кабинета. — Да всё те же, пограничные… В первую очередь река — это граница, часть Амурской области. Она завоёвана нашими предками и должна оставаться российской территорией. Значит, мы обязаны здесь развивать промышленность, сельское хозяйство, использовать Амур как водную транспортную артерию, как источник возобновляемых рыбных ресурсов, а также в рекреационных целях, поскольку у нас в верховьях Амура места есть довольно живописные и даже нетронутые человеком.
Андрей Валентинович замолчал, а потом неожиданно спросил:
— Вы когда-нибудь бывали в верховьях Амура? А мне несколько лет назад довелось проплыть вверх по реке вместе с пограничниками. Картина, я вам скажу, печальная…
Однако смысл сказанного тогда Макаровым я ощутил в полной мере гораздо позже. В тот момент я лишь начинал понимать, насколько острее воспринимаешь ты себя гражданином своей страны, оказавшись на её границе. Здесь это была река Амур, занимавшая среди величайших рек планеты девятое место по длине — 2824 км, из которых 1246 км она граничит с Китаем. Начинается державный Амур в Читинской области от слияния рек Шилки и Аргуни. Именно туда, к истокам Амура, летом 1997 г. и отправился на пограничном катере Андрей Валентинович. На борту вместе с пограничниками находились и геологи. Но у начальника отдела использования и восстановления водного фонда КПР Макарова задача была своя — ознакомиться с состоянием береговых откосов, степенью их размыва рекой, чтобы знать, где в будущем предстоит проводить необходимые работы по берегоукреплению.
На Амуре с российской стороны нет крупных водохранилищ, в границах области река не зарегулирована, но на всём своём протяжении у неё существуют береговые участки, подверженные значительному размыву и обрушению. Связано это с разгулом воды в паводки, особенно летне-осенние. Главной причиной наводнений в Амурской области являются муссонные дожди, которые идут в основном в мае — сентябре, однако большая часть осадков выпадает в июле— августе. И тут уж реки начинают играть. На Верхнем Амуре (участок реки от селения Покровское в Читинской области до порта Благовещенск) уровень воды поднимается до 10–12 м, на Среднем (участок от порта Благовещенск до порта Хабаровск) — до 9–11 м. Тогда заливаются и луга, и пахотные земли, и населённые пункты. Интенсивности наводнений способствуют ещё и такие физико-географические условия территории, как густая речная сеть, горный рельеф и вечная мерзлота в северных районах области, а в южных — суглинистые плотные грунты, малая высота берегов в среднем и нижнем течении реки.
За последние сто лет на Верхнем Амуре произошло 60 наводнений, из них 8 — катастрофических; на Среднем Амуре — 48 и 7 катастрофических. Периодичность катастрофических наводнений 10–12 лет. Именно большие колебания уровней воды приводят к разрушению берегов и частичным изменениям русла, и как следствие — к потере сельскохозяйственных земель. В особо дождливые годы на крупных реках затопление поймы длится до ста дней в году.
Жителям Амурской области запомнилось наводнение 1984 г., когда стихией были охвачены фактически все районы региона. На Амуре вода поднялась выше критической отметки на 5–7 м, а пойма оказалась под трёхметровым слоем воды, которая накрывала её почти месяц. Общая площадь затопления составила 18 тыс. кв. км, пострадали от наводнения 28 населённых пунктов, 12 были затоплены полностью. Разрушено и повреждено около 3000 км автодорог, 988 мостов и трубчатых переездов, почти 500 км линий электропередачи и 900 км кабелей и воздушных линий связи, более ста объектов промышленности, транспорта и сельского хозяйства. Общий ущерб составил тогда почти 300 млн. руб. в ценах 2000 г., а это сегодняшний годовой бюджет области…
Это катастрофическое наводнение и стало как бы приметой начала разрушительного перестроечного периода для страны с её границ — Амурской области, когда проблемами державной реки в 90-х гг. практически перестали заниматься из-за отсутствия финансирования. Естественно, что такое неродное отношение со стороны государства к своим пограничным водным объектам не замедлило сказаться на их состоянии. Как признался Макаров, Амурской области просто повезло, что с 1984 г. не произошло ещё одного катастрофического наводнения, о возможных последствиях которого он даже не захотел говорить. Природа пощадила жителей Амурской области.
Возможность заниматься в какой-то мере берегоукрепительными работами на Амуре появилась лишь после принятия в 1998 г. Федерального закона «О плате за пользование водными объектами» и создания территориального фонда по их восстановлению и охране. То есть когда пошли платежи за пользование поверхностными водными объектами и сформировались какие-то источники финансирования для выполнения берегоукрепительных работ, которые понемногу в небольших объёмах стали осуществляться в последние два года. Сегодня можно сказать, что в рамках территориальной программы восстановления и охраны водных объектов ведутся берегоукрепительные работы, строится противопаводковая защита, ведётся охрана водных ресурсов — то есть реконструкция и ремонт очистных сооружений и их строительство. В основном сейчас выполняются работы на очистных сооружениях в г. Свободном на Зее в 100 км от устья реки.
Что касается Амура, то в верховьях реки на всём её протяжении до Благовещенска, на отрезке в 900 км, с российской стороны забора воды практически не ведётся. Ни один из населённых пунктов на верхнеамурском побережье не берёт воду из реки для хозяйственно-питьевых нужд, там используются для этих целей подземные водные источники. А поскольку крупных поселений на российском берегу нет, численность населения мизерная, то и загрязнять сточными сбросами Амур здесь некому. В этом Макаров убедился лично во время своего плавания по Амуру с пограничниками…
Катер шёл вдоль левого берега, а когда миновал Сергеевку, находившуюся не так далеко от Благовещенска, потянулись сплошь безлюдные береговые откосы, дикая тайга. Лишь через сотню километров высокий берег ожил крышами домов села Ушаково. Ещё 100 км — село Черняево, потом Толбузи, Албазин с куполами церквушки, чудом сохранившейся за почти 150 лет своего существования, затем сёла Джалинда, Игнашино. Вот и все береговые амурские поселения в верховьях великой реки на протяжении более 900 км. А между этими населёнными пунктами, в коих ещё теплилась жизнь, разбросаны во многих местах остовы домов и построек брошенных деревень, полусгнившие, заросшие кустарником и травою. По словам Макарова, ещё
15 лет назад все они были обитаемы. Хотя и раньше население прибрежных сёл имело ограниченный доступ к Амуру — по всему нашему берегу тянулись заграждения из колючей проволоки. Правда, напротив прибрежных деревень в определённые часы пограничники устраивали для населения проходы к воде — так, с удочкой посидеть…
Теперь на Верхнем Амуре нет ни колючей проволоки, ни деревень, ни рыбаков. На весь 900-километровый участок реки всего один рыбинспектор в селе Черняево — проблемы браконьерства здесь не существует. Естественно, что в силу экономических причин у нашего берега на Амуре рыба совсем непуганая, что весьма привлекает предприимчивых китайских рыбаков. Китайский берег Амура здесь за последние годы оброс десятками небольших поселений, многие дома в которых крыты ещё соломой, но рядом на воде везде рыбацкие лодки. Такое впечатление, что китайцы круглые сутки занимаются рыбной ловлей, достигающей промысловых объёмов. По некоторым данным, китайцы активно заселяют со своей стороны прибрежные районы Амура. В верховьях их уже более 5 млн., а всего вдоль китайского берега по Амуру заселено порядка
100 млн. китайцев. Кроме всего прочего, они не просто заняты рыбным промыслом, а вылавливают всё, что можно, не связывая себя никакими нормами. Подобное положение сложилось на пограничном Амуре не сегодня и не вчера, а гораздо раньше. Ещё первая БСЭ отмечала в 20-е гг.: «Выше Хабаровска, где Амур является пограничной рекой, причём граница с Китаем идёт посредине фарватера, всякое нормирование рыбного лова оказывается невозможным; здесь рыболовство носит чисто хищнический характер…»
Но не это сейчас больше волнует российскую сторону, хотя перед предками нашими, освоившими приамурскою землю, должно было бы быть кому-то стыдно. Из года в год ухудшается качество воды в Амуре, и здесь виновником мог быть только правый приток великой реки — Сунгари, вливающий свои воды со стороны Китая. Длина этого притока 1870 км, в его верховьях находятся такие сооружения, как водохранилище Фынманьи и ГЭС, а также крупные города Харбин, Цзямусы и Гирин. Все они имеют многомиллионное население и развитую промышленность — электротехническую, транспортное машиностроение, приборостроение, деревообрабатывающую и текстильную промышленность, а также целлюлозно-бумажную и химическую. Эти промышленно-научные центры располагаются непосредственно на реке Сунгари, и, естественно, стоки промышленных отходов спускаются непосредственно в реку. Насчёт отсутствия очистных сооружений в этих городах можно не сомневаться — они там, вероятно, и не проектировались. По данным Информационно-исследовательского института Министерства водного хозяйства КНР за прошлый год, «водные объекты Китая подвержены сильному загрязнению, поскольку в них сбрасывается 80 % неочищенных промышленных сточных вод». А то, что это касается непосредственно реки Сунгари, правого притока Амура, сомневаться не приходится.
Ещё в 1986 г. было подписано Соглашение между СССР и Китаем о совместной работе по составлению схемы комплексного использования водных ресурсов пограничных участков рек Аргуни и Амура. Именно только пограничных участков, хотя советская сторона пыталась поднять вопрос о необходимости заниматься в целом бассейном реки Амур, если договаривающиеся стороны действительно стремились сохранить воды Амура чистыми и пригодными для использования и увеличения в них рыбных запасов ради будущих поколений. Однако китайская сторона категорически отказалась от такого варианта, более того, она согласилась предоставить своим соседям лишь гидрологические характеристики притока Сунгари — то есть информацию о скорости течения, количестве стока, расходе воды… Иначе говоря, познакомила с теми параметрами, которые фактически не меняются из года в год, если не ведётся на реке крупное гидротехническое строительство. Все качественные показатели состояния воды в Сунгари китайские власти тщательно скрывают, объясняя это тем, что подобная информация имеет стратегическое значение. Сегодня мы даже не представляем достоверной ситуации по химическому составу воды на реке Сунгари и вообще на всех китайских притоках. О качестве таковой мы можем судить только косвенно, непосредственно наблюдая за качеством воды в Амуре — куда впадает Сунгари. Однако это довольно ориентировочные данные. Но подобная скрытность результатов своей водно-хозяйственной деятельности на пограничных водных объектах КНР свойственна отнюдь не только в отношении России. В 90-х гг. многие страны мира участвовали в разработке «Конвенции о праве несудоходных видов использования международных водотоков» Организации Объединённых Наций. В частности, в рабочей группе были задействованы специалисты как из России, так и из КНР. Но когда зашла речь о том, чтобы в конвенцию включить положение о необходимости делиться на пограничных реках водой со странами-соседями, китайская делегация тут же категорически отказалась даже визировать документы на уровне рабочей группы. А так как иных международных обязательств у КНР нет, то, можно считать, в данном отношении Китай себя ничем связывать не хочет. Такова его политика на сегодняшний день.
Не идёт Китай на контакт с предоставлением информации о состоянии водных объектов, сбросов сточных вод по притокам Амура и на региональном уровне. Более того, власти Амурской области даже представления не имеют, сколько хозяйственно-промышленных отходов и сточных вод сбрасывается в Амур из города Хэйхэ, расположенного напротив Благовещенска. И в то же время эти города провозглашены побратимами. Да только братство здесь получается какое-то односторонне-кривое.
На сегодняшний день специалисты в области охраны и использования водных ресурсов по трансграничным рекам привыкли строить свои прогнозы на будущее большей частью с учётом стабилизации финансового положения в России и крепких дружеских отношений приграничных государств с нашей страной. Это и понятно! Люди всегда хотят надеяться на лучшие времена, даже если реальная обстановка не даёт на это значительных перспектив. Такова наша психология — всегда с открытой душой идти к соседу, предполагая, что и он тебя не обманет. Для честных людей это норма поведения. Однако иногда полезно прикинуть последствия и иного варианта в межгосударственных отношениях. Например, что ждёт Амурскую область, если Китай и дальше будет засекречивать данные о загрязнении собственных речных стоков, которые несут свои воды в Амур? Ответ здесь может оказаться не такой простой, как кажется. По официальным источникам, в 1990 г. в Китае обрабатывалась всего лишь «1/5 промышленных стоков и около 30 % промышленных твёрдых отходов…». Благодаря принятым мерам, как считают в КНР, в стране удалось в целом стабилизировать экологическую обстановку на уровне 1980 г., до 22 % возросла доля очищаемых производственных стоков. Но можно ли подобные заявления принимать на веру? И если нет официальных данных по загрязнению поверхностных вод в Китае, посмотрим, что происходит в КНР с воздухом. Суточная концентрация взвешенных частиц в среднем в расчёте на метр кубический в воздушном бассейне 32 городов на севере страны (сюда входит Автономный район Внутренней Монголии и провинция Хэйлунцзян, пограничная с Амурской областью) составляет 860 мг. Хотя норма, разработанная ВОЗ, равна 90 мг, китайский же национальный стандарт — 500 мг. Думается, что и в отношении норм загрязнения поверхностных вод КНР картина такая же.
Однако это ещё не всё. Как уже было сказано, с нашей стороны Амур никакими гидротехническими сооружениями не зарегулирован. В то же время, по признанию Макарова и после его личных встреч с пограничниками, выяснилось, что, по их наблюдениям, на реке Амур выше Благовещенска китайцы начинают строительство второго водозабора. В соответствии с международными законами пограничные государства в подобных случаях извещают своего соседа о строительстве водохозяйственного сооружения с указанием всех его параметров. Это необходимо в чисто практическом плане. Любые сооружения на водных объектах в какой-то мере сразу или спустя определённое время частично могут изменить режим стока реки или повлиять на само русло. В настоящее время китайской стороной построено почти 265 км противопаводковых дамб, в том числе на Верхнем Амуре более 52 км. Существующие защитные сооружения на отдельных участках китайского правого берега, с одной стороны, обеспечили стабильную защиту своих сельскохозяйственных земель и населённых пунктов, но, с другой стороны, привели к поднятию уровней речного потока, отжатию его к российскому незакреплённому берегу и изменению русловых условия, что усилило размыв больших береговых участков и, как следствие, привело к отторжению материковой левобережной территории с образованием новых островов.
Чаще всего Китай не предоставляет официальной информации по стратегическим соображениям в отношении водных объектов, поэтому приходится пользоваться различными источниками, даже сообщениями частного порядка. Однако дело здесь вовсе не в установлении истины — строят подобное сооружение на Амуре китайцы или нет, — а в использовании такой предполагаемой ситуации для ответа на вопрос: чем может грозить строительство водозабора российской стороне?
Когда я задал этот вопрос Макарову, он сразу сказал, что, не зная проектного объёма забора воды из реки, а также как и для какой цели они собираются использовать воду, предположить что-либо насчёт последствий для нашего берега довольно сложно. Если водозабор нужен китайцам для подпитки крупных водохранилищ в связи с возможной переброской стока реки, то чем больше объём забора воды, тем негативнее это скажется на состоянии Амура. А значит, есть вероятность того, что водозабор для снабжения Благовещенска питьевой водой придётся реконструировать, то есть значительно заглубить, поскольку уровень воды в реке упадёт и произойдёт заиление приёмных оголовков.
Однако это довольно крайний случай, до которого вряд ли дойдёт дело. Но если снижение уровня воды на Верхнем Амуре произойдёт, то уж об ухудшении качества воды спорить не придётся. Более того, резко уменьшится рыбопродуктивность реки за счёт того, что недостаточно будет заливать речные поймы, куда рыба ходит на нерестилище. А это уже значительная потеря рыбных ресурсов.
Как утверждает Макаров, на сегодняшний день использование Верхнего Амура несколько однобокое. Китайцы заготавливают на своей территории лес и перевозят его по реке аж до самого Хэйхэ. Их речные суда по Амуру постоянно снабжают всем необходимым прибрежные поселения. Они активно занимаются добычей со дна реки гравийно-песчаной смеси, не говоря уже о промысловом вылове амурской рыбы. Даже у наших берегов. Для нас же Верхний Амур уже не является транспортной артерией, потому как, очевидно, нет надобности в этом, раз исчезают прибрежные деревни. Развалились рыбосовхозы и леспромхозы в этом районе… Россия вынуждена отказаться от использования водных ресурсов Верхнего Амура в связи с экономической несостоятельностью. Здесь китайцы уже давно чувствуют себя хозяевами…
Не только ослабление России, но и дипломатия постоянных и необоснованных уступок в международных отношениях, иначе говоря, политика виляния хвостом, уважения нашей стране не прибавит. Это относится не только к Китаю, но и к бывшим советским республикам, пытающимся тоже диктовать свои условия России в надежде на поддержку США. В частности, это проявляется в отношениях с Азербайджаном по вопросу деления водных ресурсов пограничной реки Самур…
Очевидно, державную боль Амура сегодня испытывают и на других российских водных рубежах. Но сквозь эту боль терпеливо пробивается и ручеёк надежды на возрождение гордой славы России. За неё ведь русские люди на берегах Амура жизни свои отдавали, кровью платили за водицу амурскую. Поэтому любая граница сначала проходит через сердца людские и лишь потом уже обретает плоть демаркационных линий, что и делает их незыблемыми.
Да только не стали ли мы сегодня забывать об этом?