1. Мозгоштурм

Постоянно проживать в здании церкви было невозможно. Куда, например, ходить по нужде? Жижу испражнениями осквернять, как какой-нибудь Ганг? Поэтому царская чета здесь и не жила. Приходила сюда, как на службу. А вечером они шли спать в один из спальных блоков, расположенных поблизости.

Тамара Цой настаивала на том, что так неудобно, и штаб нужно перенести в более подходящее место. Тюленев по этому вопросу сохранял непреклонность — если он теперь Кондуктор, то и дворец должен быть соответствующий. Чтобы все лицезрели его близость к простым демонам и священной зеленой жиже.

Очередной рабочий день царской четы подходил к концу. Скоро можно было отправляться домой.

Явившись во дворец жижи, глаза застыли в нерешительности перед своим владыкой. Хрен Тюленев беседовал со своей гражданской женой, и шпионы не хотели вмешиваться. Преданно смотрели Кондуктору в лоб, ожидая, когда тот обратит на них внимание.

— Почему, дорогая, ты не хочешь заменить свою кровь на зеленую? — выспрашивал Хрен у своей любимой. — Ведь эксперимент показал, что нормально все... Как видишь, жив и здоров. И убить меня невозможно. А так мы будем с тобой вместе править, и я официально объявлю тебя своей Кондукторшей.

— Понимаешь, моим предкам столько пришлось пережить. — грустно отвечала Цой. — Гонения Сталина, война, голод. Их прошлое многое для меня значит. И эта кровь, что течет в моих жилах. Да, я понимаю, что это предрассудок, но пока что не хочу с ней расставаться. Может, позже. После всемирного переворота. Я очень сентиментальна.

— После этих слов я словно бы полюбил тебя еще сильнее. Каждый день ты открываешься все новыми гранями, и все они одинаково прекрасны.

Топ-топ-топ, — застучали лапками глаза, чтобы напомнить о себе руководителям, пока те еще не занялись сексом. А то ведь займутся прямо здесь, никого не стесняясь, и жди тогда не менее получаса, пока нарезвятся.

— Это вы, глазки мои ненаглядные, — заметил шпионов Кондуктор. — Идите сюда, рассказывайте, что удалось разузнать.

Глаза запрыгнули на кондукторские плечи, — один на правое, другой на левое, — и зашептали по очереди все, что им удалось выяснить. Выслушав шпионов, Тюленев в точности пересказал все любимой своей женщине.

— Нет, ну какие упорные, а с виду обычные разгильдяи, — отдала должное Тамара Цой. — Но ничего. Это до поры до времени. Упорство и мужество отлично лечатся... смертью!

— Здорово ты придумала получить от пленников информацию, просто поселив их рядом и подслушав с помощью глаз, — похвалил Тюленев. — Можно эту уловку и дальше использовать. Они ведь думают, что одни в этом бараке. И под пытками не расскажут того, что так запросто выкладывают друг дружке.

— Да, мой носорожек. Но обещай, что, когда поймаем детишек, — устроим им бесчеловечные пытки.

— А какую информацию ты планируешь от них получить? Разве они знают еще что-нибудь полезное?

— Ничего они такого не знают. Но в этом-то и прелесть.

— То есть мы будем их просто так пытать? За красивые глаза?

— За них.

— Вот ведь чертовка! — Кондуктор хихикнул. — У меня, кстати, есть мысли на этот счет. Давай превратим их в жалких зомбиподобных созданий. Пусть ползают в собственных кишках и крови, умоляя не бросать их в зеленую жижу. Нет! Пусть вообще разучатся говорить от всех перенесенных мук и страданий. Просверлим дырки в их черепах и вольем прямо в еще живой мозг концентрированное вещество для мытья посуды! Тебе что больше нравится, Фэйри или Мистер Мускул?

— Фэйри.

— И мне тоже Фэйри. У нас с тобой столько общего! — Кондуктор поцеловал свою избранницу в ушко.

— А Вальтера со старым пердуном нам все же придется отпустить, — сказала Цой. — Надеюсь, ты не будешь против.

— Как так отпустить?

— Сначала подлатать нужным образом, потом отпустить. Мы ведь все же цари демонов — проявим великодушие.

— Как так? — широко раскрыл свои маленькие глазки кондуктор. Но даже в таком виде они были существенно меньше его ноздрей.

— Помнишь, перед тем, как передать местный госпиталь жукам, я наведывалась туда...

— Помню.

— Так вот, я нашла массу прекрасных лекарств, иные из которых, усиленные раствором уса, могут избавить нашего пациента от излишней активности. Вколем Вальтеру хорошую дозу обогащенного аминазина. И еще чего-нибудь.

— А когда действие лекарства пройдет? Что тогда?

— Оно не пройдет. Он навсегда останется таким же заторможенным. Без его поддержки кучка подростков никогда бы не добралась до Мудрова. Лишенный воодушевления лидер будет их тормозить и снижать боевой настрой. Полуживой лидер — это нечто существенно худшее, чем лидер мертвый.

— Еще мы можем послать за ними хвост! — смекнул Кондуктор. — Кого-нибудь из наших шпионов-глаз, например. Так Вальтер, сам того не зная, приведет нас в укрытие бунтовщиков. Мы пошлем туда Черную Ромашку, и она всех вырубит!

— Опять ты про эту дылду! Тянет же тебя на всяких баб! Признайся, у тебя с ней что-то есть?

— Нет ничего, что ты, ревнивица. Просто она уже справилась с ними однажды. Справится и теперь. Мастерица своего дела. Очень ценный кадр.

— Пускай, — махнула рукой Тамара Цой. — Ты мне лучше скажи, что мы будем делать с этой Настюхой? Малолетняя шалава с того света, чувствую, не оставит нас в покое.

— Согласен. Грязный мухлеж со стороны мертвецких ангелов. Жаль, пожаловаться на них некому. Придется взять инициативу в свои руки. Доверься мне, я разберусь с паршивкой.

 

2. Мотивы

Рафаэль Яковлевич с Масякиным выслушали историю о кровавом усе и Настюхе. Теперь у ученых не оставалось никаких сомнений, что оба они — и Цой, и Тюленев — оказались напрямую причастны к случившемуся в Мудрове катаклизму. Масякин прямо сиял от того, что впервые вышел победителем в их частых с Рафаэлем Яковлевичем диспутах.

Сам же он подробно рассказал о своем опыте знакомства с «корейской сукой» на кафедре. Она была научным руководителем Вали. Сначала рекомендовала его к публикациям в сборниках, участиям в проектах, и вообще всячески проталкивала. А потом она уехала куда-то в командировку, а вернулась из нее совсем другим человеком.

Не только устранилась от помощи Вале в исследовании, но и стала его всячески чморить на заседаниях кафедры. Он видел, к чему все катится, и очень переживал. Стал много пить — только так со стрессом и справлялся. На этой почве у него возникла бредовая идея, что это вовсе не Тамара Цой, а совсем другой человек. Что ее вроде как подменили. На одном из заседаний кафедры он поднял этот вопрос, явившись туда пьяным. После этого его выгнали из универа под мнимым предлогом. Можно подумать, до него на заседания никто пьяным не являлся.

Рафаэль Яковлевич тоже был знаком с кореянкой. Она несколько раз наведывалась к нему в лабораторию, еще до всего. Пыталась, кажется, соблазнить его, но он не уверен. Как женщину он ее никогда не воспринимал.

Один раз она проникла в лабораторию в его отсутствие. Оправдываясь, сказала, что дверь была не заперта, вот и вошла. Но Рафаэль Яковлевич точно помнил, что закрывал дверь. Теперь, когда открылось, каким побочным эффектом обладает нановодка, все стало на свои места. Скорее всего, ведьма пыталась вывести аппаратуру из строя.

— Нужно навестить ее убежище, — сказал Масякин. Я знаю, где она живет. Вернее, жила раньше. Там должны остаться какие-нибудь подсказки.

— Мы отправимся туда немедленно! — вскочил Костет.

— Нет, — возразил Рафаэль Яковлевич. — Мы пойдем туда утром. И не все, это было бы слишком рискованно, а только двое.

— Я пойду! — заявил Костет.

— И я, — сказал Вовка.

— И я пойду с ними, — сказал Жека.

— Нет, — опять не согласился Рафаэль Яковлевич. — Константин, уместнее будет, если пойдете вы и Масякин. Он молодой и резвый, а еще отлично знает город и Тамару Цой. Евгений и Владимир пойдут со мной. Нужно будет наведаться в мою старую лабораторию, чтобы наделать побольше нановодки. Если, конечно, эти черти еще не уничтожили мою аппаратуру.

 

3. Демоны и ангелы

Кондуктор Тюленев не видел ничего невозможного в том, чтобы изловить бесплотную Настюху. Более того, даже сложного ничего не видел. На вооружении у него был соответствующий агрегат, который нужно было лишь слегка модифицировать. До этого он уже ловил с его помощью особо строптивых демонов, не веривших в идею захвата мира. Демонов, которые могли навредить и ему и себе, сами того не ведая.

В основном это были существа, живущие в людских снах. Почти как Фредди Крюгер, наши отечественные его коллеги. У них был мощный профсоюз с влиятельным лидером Василием Кузьмичом. Он крепко держал власть в своих руках, имел большой моральный авторитет и недолюбливал Хрена. Вероятно, метил на его место. Сам хотел стать Кондуктором.

— Что с того, что покойный Кондуктор Справедливый его обожал и сделал своим преемником, — говаривал Василий Кузьмич на профсоюзных собраниях. — И лучшим из нас иногда приходится ошибаться. Хрен идет против естественного положения дел. Если демоны советского строя, мы с вами, и должны умереть, то пускай. Кто бы ни был в этом виноват — Ельцин, Путин или постмодернизм. Нужно принять свою судьбу стоически и не устраивать истерик.

Его-то, Василия Кузьмича, Тюленев и изловил с помощью того самого устройства. За ним последовали другие несогласные обитатели снов, которых, впрочем, набралось всего-то штуки три. Остальные пошли за новым Кондуктором безоговорочно.

Машина представляла собой увеличенную и модернизированную копию индейского ловца снов. Эх, сколько понадобилось оленьих жил для его изготовления — страшно вспомнить!

Но, если иметь контакты в охотничьих клубах, достать их особых проблем не представляет.

Кондуктору не просто нужно было поймать ночных существ. Ему необходимо было материализовать их, то есть вырвать из реальности сна. Для этого он пустил по оленьим жилам зеленую жижу. Ею же, только кристаллизованной, он обработал и окружность ловца. И все заработало!

Кстати сказать, всех четверых демонов-диссидентов Кондуктор держал в специальном здании, за пределами Мудрова, чтобы они, не дай бог, не подняли бунта. Хрен заботился о них, как о дорогих гостях. Ни в чем не отказывал пленникам, кроме, конечно, свободы. Для него любой демон был существом привилегированным от рождения, и обходиться с ним подобало соответственно.

Чего уж говорить о демонах, поддержавших Тюленева. Он всегда был открыт для общения, готов поддержать, помочь, посоветовать... Когда к нему пришел Кожемякин и пожаловался на то, что убежал один из пленников (а это был Масякин), Тамара Цой хотела Кожемякина наказать. Кондуктор заступился за него. Посоветовал Кожемякину установить на окнах решетки и железную дверь. И еще поставить всюду свечей для атмосферности.

— А если они наткнутся на выключатель? — спросил Кожемякин, записывая ценные идеи Кондуктора.

— Тогда они будут шокированы, а ты подойдешь к ним и глотку перережешь. Очень эффектно получится. Всюду держи ножи. Под столом особенно. Вдруг кто-то из них попробует хлопья первым, умрет, а остальные посмотрят на него и есть откажутся.

Тамару Цой пусть и уважали, как избранницу Кондуктора, но не любили по-настоящему. Во-первых, она была не одной с ними крови, а во-вторых, относилась к ним утилитарно.

Провозившись всю ночь с ловцом демонов и ангелов, усталый монарх Тюленев возвращался во дворец-церковь. Чтобы полностью восстановить силы, ему требовалось посидеть минут пять на своем троне, в окружении озера.

Вдруг серия выстрелов разорвала тишину.

— Интересно, — меланхолично протянул Тюленев.

Спустя короткое время выстрелы прозвучали вновь.

— Очень, очень интересно, — оживился Тюленев и заспешил, куда шел.

Скорее всего, какие-то люди стреляли в каких-то его подчиненных. Если и так, то вреда они им все равно не причинят. Хорошо бы, чтобы демоны кого-нибудь из них уничтожили, ослабили отряд сопротивления, думал Тюленев.

Он еще ничего не знал о нановодке и ее неожиданном побочном действии.

 

4. Заначка

Аппарат для приготовления нановодки, опытный образец, располагался в трех кварталах от нынешнего убежища сопротивления. Теперь, когда выяснилось, что водка — это замечательное оружие, требовались дополнительные ее запасы.

Рафаэль Яковлевич неспроста отрядил в логово ведьмы вместе с Масякиным именно Костета. Он был самым хилым из всех ребят. Водочному Моцарту необходимы были крепкие парни, чтобы перетащить как можно больше бутылок.

Если, конечно, оборудование цело... Надежда на это была не велика. Когда, добравшись до здания, спустились по лестнице, растаяла и она.

Дверь нараспашку. Расшвыряны бумаги с графиками, цифрами, формулами. На белых листах отпечатки грязных копыт и когтистых лап.

— Она побывала здесь! — оценил ситуацию Рафаэль Яковлевич. — Важнейшие чертежи пропали. Перегонная машина разрушена. Микросхемы сожжены.

— Вот сука! — сказал Жека.

— Починить можно? — спросил Вовка.

— Не думаю, — покачал головой Рафаэль Яковлевич. — Хорошая новость заключается в том, что есть еще нановодка. Готовая.

Он подошел к стене, извлек из кармана маленький пульт управления и ввел код. Стена отъехала в сторону. За ней прятался тайный холодильник.

— Хоть что-то, — сказал Рафаэль Яковлевич.

Груженные пластиковыми бутылками, вышли из разоренной лаборатории. Требовалось пройти каких-то пару кварталов. И тут загремели выстрелы. Те самые, что слышал Тюленев.

— Кто стреляет? — спросил Жека. — Может, это Масякин с Костетом отстреливаются?

— Рации в штабе забыли! — сказал Вовка. — Никак не спросить у них. Нужно торопиться.

— Может, ну ее, эту водку, — предложил Жека. — Возьмем по паре бутылок и на выручку побежим?

— А если это не они? — размышлял Вовка. — Если нас заманивают? Если они просто по банкам стреляют — тир устроили? Тогда что?

— В штаб, — коротко сказал Рафаэль Яковлевич.

Выстрелы повторились.

— И быстро, — прибавил он.

 

5. Передовой отряд

— Где они?! — крикнул демонический гопник по имени Степан. Среди равных он был равнее. Самый бойкий и беспощадный. Бригадир. Только его одного Кондуктор называл по имени, чтобы подчеркнуть статус. К остальным обращался: «мальчик». Или, что чаще, во множественном числе: «мальчики».

Степан дорожил своим статусом. Вот почему, когда вчера совершил оплошность, он не пошел в церковь к царю-батюшке и не покаялся. Ведь рядом с Кондуктором сидела она. Мерзкая эта Цой. Кто-кто, а она умела засрать патрону мозги. Раскричалась бы на весь штаб:

— Гони в шею этих дилетантов! Недостойны они быть твоим элитарным демоническим отрядом! Это ж надо было: пропустить сразу двух лазутчиков. Что это за живая цепь была, которую так просто порвали! Как эти демоны бегают вообще, если не догнали двоих на скутерах. Скутер — это ведь детская игрушка. Чтоб на такой кататься, и прав-то не требуется, а они не догнали... Поставили их, называется, в ночную смену вход охранять. Что может быть проще. Хомячки вон, и те на отлично справились. А если те двое соединятся теперь с силами сопротивления? Тогда что? Может быть, это правительственные агенты. Тогда звездец нам всем и нашей революции. И будущей так и недостроенной империи звездец. И даже нынешнему демоническому царству звездец наиполнейший.

Так что гопники не сознались. Поймай они тех двух беспечных ездоков и придуши по-тихому, потом легко можно будет выкрутиться, что их кто-то другой пропустил, а они вот поймали. Те же хомячки, может быть, проворонили. И бросить уже мертвые тела в зеленую жижу. А жижа бы и мертвецов схавала. Она не гордая. Такое уже бывало, когда в Мудров приперлось несколько припозднившихся ученых. Любители бардовских песен отправились в двухдневный поход, а когда вернулись... «Мальчики» тогда недурно над ними покуражились.

Но эти были проворнее ученых.

Утром они отправились выслеживать пропущенных прошлой ночью мотоциклистов. Намеренно не подчинились приказу, чтобы исправить ошибку, пока о ней еще никто не знает. В их задание входило дежурство у подземной лаборатории водочника Рафаэля Яковлевича.

Цой полагала, что сопротивленцы должны рано или поздно там объявиться. Почему, она не рассказывала, но Тюленев согласился — пусть поставят засаду. Так что лаборатория осталась без присмотра, что было очень кстати. Рафаэль Яковлевич, Вовка и Жека не подозревали, как им повезло. Пятеро матерых демонов-гопников — это вам не пиво сосать по детским садикам.

Тем временем Степан почуял запах бензина. Уловил заостренным чувствительным ухом рев мотора. Побежал, и отряд последовал за ним. В просвете между зданиями показались наездники. Гопники ринулись в атаку, выкрикивая угрозы и оскорбления.

Когда Степан был уже совсем близко, один из дерзких гостей Мудрова навел на него дуло макарыча. И Степан, и прочие гопники хоть и притормозили, но громко при этом расхохотались, демонстрируя крепкие белые зубы и что пистолетом их не напугать. Вытащили из карманов складные ножи-бабочки. Ловкими движениями выбросили лезвия. Поранить никого не успели — кому по пуле, кому по две, но досталось каждому гопнику.

Каково же было замешательство стрелявших, когда только что уложенные на асфальт пацаны вдруг повскакивали с премерзким хохотом. Регенерация тканей у особо приближенных к Кондуктору демонов проходила интенсивней, чем у всех прочих. Стрелок сориентировался, успел сменить магазин и снова уложил нападавших.

На сей раз скутеры укатили раньше, чем гопники пришли в себя и возобновили преследование.

— Почему они не умирают? — спросил тот, который стрелял. — Они что, терминаторы?

— Не знаю, брат, — но лучше бы нам попалась какая-нибудь брошенная машина. Горючее на исходе.

 

6. Процедуры

Время взаперти тянулось медленно. Порою Ленгвард Захарович удивлял Валю странным поведением. Расстегивал на груди рубаху, потом застегивал. Разговаривал сам с собой. Дергал за прутья клетки. Авторитетно и безуспешно приказывал ей открыться. Сокрушенно мотал головой.

Большую же часть времени Ленгвард Захарович и Валя общались на разные темы. Они тоже услышали выстрелы. Сперва первую партию, потом и вторую.

— Ты слышал это? — поднял голову Валя.

— Слышал.

— Может быть, это помощь? Может быть, это Масякин идет сюда, отстреливаясь?

— Если это Масякин, то не исключаю, что он скоро окажется рядом с нами. В той свободной клетке.

Валя выругался и пнул прутья клетки, которые, хоть и были из мяса, но никак не отреагировали.

После выстрелов никому не хотелось говорить. Валя полчаса как прикидывался спящим, отвернувшись от соседа.

— Масякин мне как внук, которого у меня никогда не было, — внезапно признался Ленгвард Захарович. — И вообще, сирота я...

— Ясно, — отозвался Валя.

Он хотел еще кое-что рассказать про своего старого друга Масякина. Совсем неожиданное, характеризующее того, как благородную, но запутавшуюся личность. Выудить из проруби прошлого важную, но потерявшуюся подробность. Но не успел. На пороге барака показались гопники.

— Пора на прививку, голубок! — сказал Степан, подойдя вплотную к клетке с Валей.

На лбу у гопника-бригадира красовалось едва заметное зеленое пятнышко с пятидесятикопеечную монету — все, что осталось от пулевого ранения. Когда гости в очередной раз укатили на скутерах, отряд вернулся в штаб.

Смена в лаборатории Рафаэля Яковлевича все равно должна была вот-вот закончиться. И тут же их осчастливили новым приказом: тащить сюда молодого на медицинские процедуры.

— Не пойду, — Валя забился в угол клетки и ухватился руками за прутья.

— А тебя никто не спрашивает! Ну-ка, клетка, откройся!

Клетка открылась, они схватили его и поволокли.