1. Начало

Детству Налимова в дневнике уделяется мало внимания. Родители-перфекционисты, которые сами в школе были троечниками, требовали, чтобы сын их был круглым отличником. Вот почему они били его ремнем за любую оценку ниже пятерки. А так как Налимов-младший был генетически запрограммированным троечником, били его почти каждый день.

Налимов и сам стремился стать отличником, пионером, всем ребятам примером. Корпел над учебниками все свое свободное время, но так и остался при всем при этом на узкой грани, отделяющей троечника от хорошиста.

Все у него в жизни было как-то недоделано, неправильно, не так, как он мечтал. И девушка была средней паршивости. И друзья были какими-то не совсем настоящими. И родители его всегда хотели не сына, а дочку.

Каждую ночь Налимов тихо рыдал в подушку от непробиваемой тоски — он страстно желал во что бы то ни стало сделаться ярким и заметным, как виджеи на MTV. Как-то Налимов отважился и покрасил волосы в темно-салатовый цвет.

Цитата: «Никто в целом мире не оценил стремления юного существа к счастью обретения собственной индивидуальности. Окружающие вообще никак не откликнулись на изменения в моем облике, словно бы внутренняя моя сущность, остававшаяся прежней, перекрывала любые изменения внешние».

Окончив школу, Налимов поступил в институт, тот, что был ближе всего к дому, на тот факультет, где был самый мизерный конкурс. Учился спустя рукава, но, получив свой совсем не красный диплом, решил поработать по специальности. В первом же учреждении, куда он пришел устраиваться, Налимо-ву попался хитрый директор. Звали директора Герман Петрович.

Цитата: «— Сотрудник вы молодой, без опыта, — Герман Петрович прохаживался по кабинету, заложив руки за спину, глядя в потолок и напоминая собою ворона. — В нашем учреждении существует правило, что каждый из вновь прибывших членов трудового коллектива обязан досконально изучить структуру нашего предприятия. Начать, что называется, с подвала. И уже потом, при условии безупречной службы, такой работник будет подниматься все выше и выше по карьерной, и не только, лестнице...»

Говоря о подвале, Герман Петрович имел в виду подвал не фигуральный, а очень даже конкретный. В этом подвале располагался архив документов, далеко не со всеми из которых был полный порядок. Основным источником этого беспорядка стал некто Воробьев. Он не так давно уволился со страшным скандалом и теперь работал в другой фирме, на зарплате, в восемь раз превышавшей зарплату Налимова.

 

2. Подземелье

Цитата: «Старожилы вспоминают, что, когда выяснилась вся правда о состоянии дел, оставленном после себя Воробьевым, Герман Петрович сказал со свойственным ему красноречием: «Упорхнула наша маленькая птичка, но какую гору дерьма после себя оставила. Придется брать какого-нибудь кретина, чтобы он эту кучу разгреб.»

И кретином этим стал, конечно же, я, Налимов. Представлял ли тогда Герман Петрович, что вынужденное заточение откроет во мне невиданные таланты, произведет меня в монстра, по всем статьям превосходящего хорошо всем знакомого «Призрака Оперы», который, как вы помните, тоже ютился в подземелье».

В подвале молодой сотрудник должен был приводить в порядок документацию на получение разнообразных услуг. В большинстве случаев Воробьев вообще никаких бумаг не заполнял. Если и заполнял, то в корне неправильно. А между тем все ближе была кошмарная проверка, которой Герман Петрович страшился как судного дня. Каждый документ нужно было подписать в четырех местах: в двух — подписью клиента, и в двух — подписью сотрудника Воробьева.

Налимов решил, что проще будет сначала подделать подписи разных людей-клиентов, и уже потом подпись поганца Воробьева. Для этого у него было припасено около двадцати синих ручек, заметно различавшихся между собой по тону и толщине линии.

Начал Налимов бодро, с опережением графика, потому как обнаружил, что работа не такая уж и плохая. Никто его не трогал, не отвлекал разговорами. Скучно если и бывало, то редко, потому что Налимов по натуре был человеком довольно скучным и скуки не ощущал. Врожденный иммунитет.

Он в деталях представлял себе каждого человека, чью подпись придумывал, — вот толстяк с волосатой спиной, а вот тетка в климаксе и жутком парике, а это парнишка-студент с розовыми легкой пушистости ушами.

Через пару месяцев та часть работы, где Налимов выдумывал подписи множества незнакомцев, закончилась. Подделывать размашистую реально существовавшую подпись было значительно скучнее. Тем более что и сам Воробьев был ему антипатичен.

Цитата: «Совсем недавно я находил в своем подземелье убежище от внешнего жестокого мира, считавшего, что я не слишком хорош для него, и был счастлив. Теперь же я был заперт здесь, наедине с Воробьевым, вернее, с его противной подписью, отчего-то такой торжественной и широкой... О, это было торжество победы надо мной! Подумать только — он даже не знал меня, но умудрился так отравить мне жизнь. С этими горькими мыслями я продолжал выполнять свою работу. До тех самых пор, пока.»

До тех самых пор, пока однажды утром на проходной Налимова не стопанула пухлая лесбиянка-охранница:

Цитата: «— Воробьев, чего это ты пришел? Ты же у нас больше не работаешь.»

Налимов промямлил что-то невнятное и проскочил. Уже в подземелье, в одной из папок старого тормозного компьютера, он нашел фото Воробьева. Запечатлена была одна из сцен кор-поратива, и мужчина был сильно бухой. После этого Налимов подошел к зеркалу и сравнил себя с Воробьевым. Конечно же, он не узнал себя. И да, он узнал Воробьева, только трезвого. Как он мог не заметить за все эти недели, что меняется? Как такое могло произойти с ним?

Ярость переполнила Налимова. Его новые воробьевские, навыкате, глаза налились кровью. Из-за этого подлеца он вынужден прозябать здесь, в самом низу карьерной лестницы. Исправлять его, воробьевские, ошибки. А теперь еще и обладать его, воробьевской, ненавистной наружностью!

От безысходности Налимов еще глубже зарылся в содержимое старого компьютера. В системной папке он нарыл множество интересных сведений... Выяснил, что лучшим другом Воробьева был другой сотрудник с птичьей фамилией — Снегирев. Именно с ним Воробьев позировал на большинстве «пьяных» снимков. Чаще всего они изображали гомосексуалистов. Видимо, это их забавляло.

Фальшивый Воробьев посмотрел на часы — как раз намечался обеденный перерыв.

Оказавшись в столовой и бодро подвалив к Снегиреву, Налимов без труда убедил его, что он — это Воробьев, забредший сюда так, пообщаться. Выяснил некоторые дополнительные детали воробьевской жизни.

Например, что он прямо сейчас, по сведениям Снегирева, должен быть типа в командировке, а по правде — с любовницей в Греции. В голове Налимова тут же нарисовался злодейский план, и он замолчал, чтобы его всесторонне обдумать.

Стремясь заполнить образовавшуюся паузу, Снегирев сказал:

— А тот дебилушка, ну, тот, которого взяли твои ошибки исправлять. Так он все еще в подвале сидит. Не, ну ты представь?! Полгода прошло! Человек, бля, в железной маске. Гаспар, бля, из тьмы.

У Снегирева явно был завидный культурный уровень, но Налимов в воробьевской шкуре не оценил его. Он только что впервые осознал, насколько жестоко его развели. Взревел, к изумлению Снегирева, и куда-то убежал. Неделю никто не видел Налимова на работе. Директор, не хотевший увольнять за прогулы столь способного и выгодного сотрудника, серьезно переживал и обратился в милицию.

 

3. Человек с тысячей лиц

Когда, загорелый и довольный жизнью, подлинный Воробьев вернулся после командировки/турпоездки в собственную квартиру, потрясению его не было предела. Лицо у него вытянулось и перестало быть похожим на настоящее воробьевское лицо. Оказалось, что все то время, пока настоящий Воробьев отсутствовал, поддельный Воробьев обитал в его хорошо обставленной квартире. Пил его дорогой джин и трахал его вполне себе сносную жену. Пока Воробьев-Воробьев столбенел в ужасе, Воробьев-Налимов выбежал на улицу в одних трусах и скрылся.

Из-за того, что Налимов предохранялся, у следователей остался презерватив с образцами его биологического материала. Изучавшие сперму криминалисты были потрясены: больше чем наполовину она состояла из странной субстанции, в которой сперматозоиды жить не могли. По своему химическому составу она была ближе всего к настою золотого уса. Они никогда прежде с таким не сталкивались и не могли это ничем объяснить.

Дело поручили лучшему оперативнику-сыщику по имени Виталий Израилевич. Сопоставив таинственное исчезновение Налимова с загадочным появлением на территории предприятия Воробьева, который в то время был с любовницей в Греции, он напал на след.

Виталий Израилевич смекнул, что во всем виноват именно этот скромный молодой специалист, склонный к уединенному образу жизни. Но как Налимову удалось все это провернуть? Надо же, не дело, а подарок к уходу на пенсию! Теперь он точно навек останется в анналах истории сыска!

Налимова схватили в собственной квартире, но в облике Воробьева, из которого он не успел выйти. Вернее, он просто еще не знал, что может принимать любой облик и из любого же облика выходить. Налимов ошибочно думал, что на всю жизнь останется с этой ненавистной мордой.

Подозреваемого заставили подрочить в пластиковую баночку и сравнили результат с той спермой, что обнаружилась в презервативе. Как вы понимаете, совпадение было стопроцентным.

Цитата из уголовного дела: «Но почему в сперме преступника почти нет сперматозоидов, даже дохлых, а вот частиц золотого уса, напротив, очень много? Вопрос остается открытым. Феномен, в котором, по всей видимости, и скрывается основа невиданного налимовского таланта».

 

4. Как Налимов плеваться научился

Налимова-Воробьева обвинили в многократном изнасиловании обманным путем. Он же, в свою очередь, обвинил бывшего своего директора в подделке официальных документов и дал свидетельские показания. Вскоре Налимова посадили, а директора заменили на нового, мало чем от старого отличавшегося.

В тюрьме Налимову пришлось несладко. О тюремных порядках он вообще ничего не знал, и вскоре над ним стали сгущаться тучи. Но жить Налимову хотелось очень сильно. Поэтому он решился на авантюру: однажды ночью выкрал у авторитета аудиокассету Михаила Круга с автографом и до самого утра без устали подделывал подпись уважаемого артиста.

Это был риск, потому что, если бы ничего не вышло, криминальный авторитет порешил бы его за такую наглость. Но когда объявили подъем, авторитет проснулся и увидел, что ему протягивает подписанную кассету Миша Круг, как тогда, после концерта. Он чуть в ладоши от восторга не захлопал.

Зеки, конечно, знали, что Михаил Круг не настоящий, но копия вышла столь впечатляющая, что никто не мог причинить вред Налимову в этом воплощении. Жизнь Налимова стала почти такой же прекрасной, как в первое время в подземелье. Только теперь он испытал нечто, чего никогда до этого не испытывал: почитание толпы. И чувство это ему понравилось. Тогда-то Налимов и осознал свой талант в полной мере.

Особенно велико было это почитание, когда они устраивали вечера песни. Лжекруг бродил по камере с импровизированным микрофоном и открывал рот под фонограмму настоящего Круга.

А еще Налимов научился изумительно изуверски плеваться. Потому что заняться в тюрьме было особенно нечем, разве что плеваться, кто красивше, дальше и обильней.

Феноменом Налимова заинтересовались. С одной стороны, были киношники, задумавшие снять биографический фильм про Круга: «Спасибо и пока», с другой — ФСБ.

Сначала про фильм. Тюремное начальство согласилось выпускать Налимова на время съемок, при условии возвращения обратно. А еще за ним следил кто-то из тюремного персонала, чтобы Налимов не подделал чью-нибудь подпись, не перевоплотился и не сбежал.

Все это стало возможным только потому, что служебное начальство и само постоянно заслушивалось песнями Круга. Особенно ему импонировали такие хиты, как «Владимирский централ», «Жиган-лимон», «Фраер», «Ништяк, браток!», «Прокурору зеленому — слава», «Водочку пьем».

Теперь про другое. Сотрудники Службы Безопасности решили, что Налимов обладает уникальными свойствами и может хотя бы ими послужить своей стране. В шпионы они его брать почему-то не захотели, а ведь какой Джеймс Бонд мог бы получиться! Взялись вместо этого выяснить, откуда у Налимо-ва такой вопиющий талант, и можно ли этот талант растиражировать.

Для полноценного обследования Налимова отправили двух ученых. С одной стороны допустили Тамару Цой, которая верила в невиданные возможности почерка. Потому что, как вы поняли, превращался Налимов только при помощи копирования чужих подписей.

С другой же стороны прикрепили доктора Геннадия Усова, занимавшегося исследованием свойств золотого уса. О нем, пожалуй, стоит сказать подробней. По образованию он был вовсе не доктор, а технолог кондитерского производства. В конце восьмидесятых он много экспериментировал с золотым усом. Предлагал сделать на его основе пирожные, но никто его не поддержал, потому получалось очень невкусно.

На этом усе он и сделал себе карьеру. Даже фамилию себе сменил в честь уса. На самом деле его фамилия была Черепахин. Его книги про золотой ус расходились многотысячными тиражами. Какое-то время он даже вел программу про золотой ус по телевизору, только продержалась она недолго. Настоящие ученые, конечно же, считали Геннадия Усова шарлатаном. В том числе таковым его считала Тамара Цой.

Бодрый семидесятилетний старичок уверял, что проживет до двухсот лет на одной только усовой диете.

ФСБшники пригласили Усова только из-за того, что нали-мовская сперма по своему составу была очень близка к настою того самого растения. Хотя почему все было именно так — никто не знал. Налимов никогда в жизни ни в каком виде ус в пищу не потреблял. Видимо, что-то генетическое. Мутация.

И для Тамары Цой, и для Геннадия Усова Налимов стал гениальной находкой. Он подтверждал все спорные гипотезы Тамары Цой, касавшиеся важности почерка в исследовании характера и разнообразных психологических свойств человеческой личности. Хоть и не совсем, с чисто внешней стороны дела, но все же.

Для Геннадия Усова — не просто подтверждение многочисленных его идей, но и база для множества новых идей и книг с названиями вроде: «Стань красивой, как Бриджит Бардо, с золотым усом», «Стань сильным, как Шварценеггер, с золотым усом», где прилагалась бы подпись человека, рецепты уса и инструкция по копированию.

 

5. Бегство с государственной дачи

Вскоре Налимова выпустили из тюрьмы досрочно, за содействие государству в науках и искусстве. Тем более, после того, как фильм «Круг: спасибо и пока» сделался всероссийским кинохитом. Но отпустили его не совсем на волю. Его перевели на секретную правительственную дачу, по соседству с той, где до этого держали Ленгварда Захаровича.

Налимову Тамара Цой не нравилась. Постоянно давала ему заполнять кучу опросников. Заставляла рисовать несуществующих животных, расспрашивала о детстве. И хмурая была очень. И некрасивая.

А вот Геннадий Усов нравился Налимову, потому что был всегда приветлив, словоохотлив и называл его «сверхчеловеком». Он вселил в Налимова мысль о том, что тот мессия, и с помощью уса он наконец остановит войны, экономические кризисы, эксперименты над животными и т.п.

Амбициозного Геннадия Усова стали утомлять устоявшиеся рамки усо-бизнеса, и он жаждал расширения. В качестве такого расширения он рассматривал идею создания новой мировой религии на платформе многофункционального уса.

Непонятно, где и как, но Геннадий Усов умудрился раздобыть дневник Абеля Стрейса — голландского путешественника девятнадцатого столетия. Большой карьеры этот исследователь не сделал, и дневники его ни разу не были опубликованы. Но содержали при этом крайне важную для Геннадия Усова информацию, а также подробные карты.

Вольный перевод той части дневника, где Абель Стрейс описывает свое путешествие по Корее: «Ян умирал от лихорадки. Наш лекарь развел руками. Сказал, что ему уже ничто не поможет. Но тут кто-то из местных согласился отвести нас в чудесную деревню, где жили народные целители. А еще там произрастала какая-то неведомая трава — средство от всех болезней. Наш лекарь, редкостный тупица, настолько был уверен в себе, что поспорил на пять золотых, что Ян все же умрет, и никакая магия дикарей его не излечит. Но как перекосило ему рожу, когда Ян уже на второй день прыгал козлом. Мы спросили у деревенских, что это была за трава, но они нам ничего не сказали. Только ограбили и прогнали пинками. Дикари и вообще...». Дальше шла ненормативная голландская лексика.

Этот ус, по мнению Геннадия, был всемогущ. При его помощи можно было воскрешать мертвых, сводить с ума здоровых, возвращать разум сумасшедшим, материализовать бестелесных сущностей и кучу всего другого делать. Но его так просто не взять. Для этого нужно быть корейцем. Бледнолицых грингов истинные корейцы прогоняют пинками.

Между Налимовым и Усовым произошел следующий диалог:

«— А вот если ты убьешь Тамару Цой и перевоплотишься в нее. Смотри, она ведь все равно представитель устаревшей традиционной науки, так что нет ценности в ней. Утратила связь с предками, овца.

— Согласен с вами. Тамару Цой необходимо убрать. Она мне и самому знаете, как надоела!

— Могу себе представить, сынок. Она мучает тебя бестолковыми своими опросниками. Заставляет всякие закорючки рисовать. Тут кто угодно решится на смертоубийство. Надо придумать, что делать с ее телом. И желательно так, чтобы все подумали, что это твое тело. Может, сжечь?

— Геннадий. Я еще ни разу не пробовал подобное провернуть, но есть у меня одна мысль.

— Какая такая мысль?»

Чтобы убить Тамару Цой, Геннадий Усов дал Налимову усиленную настойку уса, которая по эффекту превосходила самый крепкий чифирь, а, значит, давала колоссальную нагрузку на сердце. А у Тамары Цой, как известно, с сердцем были проблемы. Выпив чаю, Тамара Цой умерла.

Кстати, именно этим чаем Налимов в облике Цой планировал напоить Вовку, Костета и Жеку, когда они пришли к нему тем утром, когда увидели во все Настюху, после шашлыка. Но, как мы помним, Вовка, Костет и Жека отвергли его предложение, и правильно сделали.

После смерти Цой Налимов полторы тысячи раз скопировал ее почерк. Этого хватило для полнейшего перевоплощения. После этого Налимов приступил к реализации той самой мысли, о которой упоминалось выше. Он взял окоченевшую руку Цой и вывел ею свою собственную налимовскую подпись более трех тысяч раз. Как он и рассчитывал, его сила оказалась настолько безгранична, что перешла и на жмурика. И женский мертвец Цой выглядел теперь точь-в-точь как мужской мертвец Налимова. Вуаля!

 

6. Путешествие в Корею

Тем же вечером Налимов перебрался жить к Цой, воспользовавшись ее ключами. Хорошо, что она вела одинокую жизнь некрасивой женщины-ученого корейского происхождения, и, кроме кошки, дома у нее никого не было. Кошка не признала в Налимове хозяйку и больно поцарапала ему руку, когда тот попытался ее погладить. Тогда Налимов выбросил кошку в форточку. Упав с пятого этажа, животное убилось и опасности разоблачения больше не представляло.

Убийство Тамары Цой стало для Налимова переломным моментом в жизни. Устранив сначала ее, потом кошку, он понял, что теперь может без зазрения совести уничтожить кого угодно. Пусть и целое поселение корейцев.

Именно так он и поступил после того, как посетил их тайную деревню и втерся к ним в доверие. Напоил все тем же чаем на усе, и вся деревня умерла, схватившись за сердце.

Тех корейцев, что не стали пить чай, Налимов убил лично, из пулемета. (Мы не знаем, так ли все было на самом деле, но по книжке выходило, что Налимов — просто Рэмбо какой-то).

Основательно осмотрев деревню, Тамара Цой и Геннадий Усов похитили древние манускрипты с секретами, а трупы зарыли в котловане. Жили деревенские отдельной общиной, сами себя обеспечивали и враждебно относились к гостям. Так что никто к ним не совался.

Вернувшись в Россию, основатели новой религии принялись расшифровывать секретные манускрипты. У Геннадия Усова глаза полезли на лоб от открывшихся ему возможностей.

Когда расшифровка была закончена, Геннадий Усов почти сразу же умер от сердечного приступа, опровергнув свое заявление, что доживет до двухсот лет. К его смерти Налимов не имел никакого отношения. Во всяком случае, если верить его рукописи. Геннадий сам случайно заварил неправильный чай — тот, который умерщвляет.

Налимов теперь остался один. Если бы не закрепленная за ним профессорская ставка в институте, ему пришлось бы туго. Какое-то время там поработал. Аспиранты были ему не нужны, так что он первым делом постарался избавиться от Вали. Опираясь на конспекты и учебные планы Цой, Налимов без труда читал лекции по общей психологии младшим курсам. И преуспел в этом, что говорит, разумеется, о качестве цоевских конспектов и планов.

Без своего идеолога Налимов постепенно все дальше отходил от мысли о создании новой религии. Ему эта мысль стала казаться утопической. «Другое дело, — стал думать Налимов, — завоевать этот мир полувоенным путем». Для этой цели он планировал привлечь бесплотных мистических существ. Вот оно — оружие, против которого были бесполезны современные смертоносные танки. Неубиваемая орда.

Самым известным экспертом по бесплотным мистическим существам в России являлся ученый Тюленев, с которым Геннадий Усов имел некоторые связи. Чтобы обзавестись его поддержкой, Налимов планировал его соблазнить богатыми перспективами господства над этим миром, но не только ими. Еще и собственным телом.

 

7. Любовь

Сначала Налимову претило целоваться с Тюленевым. Но потом он втянулся и стал получать удовольствие. Когда дело дошло до секса, и он пережил множественный оргазм, куда более богатый и сильный, чем что-либо, испытанное до этого, то решил, что женщиной быть неплохо. Этот момент в биографии Налимова также следует считать переломным, потому что после него главный герой был озаглавлен исключительно как Тамара Цой и говорил о себе только в женском роде.

Тюленева идея господства над миром хоть и привлекала, но как-то не очень. Куда больше он беспокоился о спасении исчезающих демонов. В то время он уже работал на РПЦ и планировал перебраться в Мудров. Но денег все равно не хватало. Чтобы заработать средств на воплощение замысла, Цой решила заняться черным риэлторством.

Продежурив в книжном магазине, недалеко от отдела народной медицины, несколько дней, Тамара Цой заметила немолодую женщину, регулярно скупавшую все новые и новые книги об усе. Это была Костетова мамаша. Выследив ее, она сняла квартиру не просто в ее доме, но и в ее подъезде.

План Тамары Цой заключался в том, чтобы втереться к Ко-стетовой мамаше в доверие и дать ей то, от чего она точно не сможет отказаться — редкий вид уса. Попробовав этот ус, вызывающий безумие, она должна была убить своего сына и стать марионеткой в ее руках.

Тамара Цой собиралась заставить Костетову мамашу сначала написать дарственную на квартиру задним числом, а уже потом — признательное письмо, в котором бы говорилось о том, что она убила своего сына и вообще давно страдает шизофренией, но успешно притворяется.

Но все вышло, как мы знаем, совсем иначе. Настойку уса выпил Костет, погубил Настюху и пришел в себя только от двухсот граммов не самой хорошей водки. Видимо, корейские приверженцы золотого уса не были знакомы с результатами взаимодействия всемогущего уса и водки. Как не был с ним знаком и Геннадий Усов, известный пропагандист трезвого образа жизни, автор книги «Излечиваемся от алкоголизма с помощью уса».

Планы Тамары Цой провалились. Она переехала жить к Тюленеву. Видя ее страдания и безмерно веря в свою священную миссию по спасению демонов, Тюленев тогда продал собственную квартиру. Тамара Цой настолько была поражена его жертвенностью, что втюрилась в него еще сильнее. И впервые позволила в сексе некоторые забавные извращения, подробно описанные в оригинале рукописи.

Тамара Цой не открыла Тюленеву своей истинной природы, но лишь потому, что боялась его потерять. Она планировала сделать это много позже, перед этим поработав над смягчением оголтелой тюленевской гомофобии. Прежде чем открываться ему, нужно было сделать его чуточку толерантнее.

Оказавшись в Мудрове, Тамара Цой и Тюленев незамедлительно приступили к исследованиям. Суть их сводилась к тому, чтобы создать в недрах Мудрова озеро сверхнового топлива.

Руководство иннограда думало, что это топливо для машин, растительный аналог нефти, возобновляемый ресурс.

Это действительно было топливо, только не для машин. Топливо предназначалось как раз для тех самых исчезающих демонов. И было не простым топливом, а заменителем крови, благодаря которому они могли наконец воплотиться в нашем мире. Стать существами более мощными, чем когда-либо. Именно они должны были привести кошмарную чету к мировому господству.

Озеро питалось человеческими телами и от этого разрасталось. Постепенно оно должно было превратиться в зеленый усовый океан. Для того, чтобы заманить жертв, Тамара Цой и Тюленев использовали пение одного из монстров. Этот монстр типа «сирена» за свою жизнь явился причиной катастрофы множества отечественных судов, включая теплоход «Иван Тургенев».

Проблема заключалась в том, что в настоящее время «сирена» очень тяготилась содеянным. Для многих монстров так называемое «пробуждение совести» было первым звоночком их скорого затухания. Со временем они переставили верить не только в собственное предназначение, но и в себя самих. Лишившись веры, они умирали.

Тюленев долго уговаривал «сирену» в последний раз исполнить песню и после этого завершить карьеру. Навешал ей на тонкие музыкальные уши килограмм лапши о спасении мирового демонического конгломерата. И «сирена» сдалась.

Именно ее пение услышал Ленгвард Захарович у куста сирени. Впрочем, сам момент перерождения Мудрова в сценарии никак не описывается. Произведение завершается на том моменте, когда Цой берет Тюленева за руку и говорит речь, вглядываясь в его маленькие какашечные глазенки.

Цитата: «Этой ночью нам предстоит битва, от которой зависит все. Ночь эта станет для нас либо Тулоном, либо Ватерлоо. Но, скорее всего, Тулоном. Сначала мы захватим Мудров. Потом близлежащий город, что с железнодорожным вокзалом. Организуем передвижение слизи в запломбированных вагонах... Захватим всю страну! Россия вновь возродится и засияет. Только это будет совсем другая Россия. И сияние у нее будет зеленоватое!»