1. Судьба

Валя мог сразу позвонить Костету, но не стал. Если сирена Лена сказала правду, значит, скоро он объявится сам. Не стоит тормошить пацана раньше времени. Поспешишь — Тюленева насмешишь.

У него было время привести себя в порядок. Валя сделал серию отжиманий от пола, принял душ, укоротил перед зеркалом волосы и сбрил клочковатую бороду. А он ничего такой. «Духовная кома» подействовала на него благодатно. Как будто помолодел.

На следующий день Костет действительно пришел к Вальтеру Михайловичу, и не один. С лучшими друзьями. Выглядели все трое весьма взволнованными, запыхались, явно бежали к нему со всех ног. Толком не могли ничего объяснить, но этого и не требовалось.

— Настюха звонила? — спросил Валя, когда зашли в его комнату.

Кивок.

— А потом с Костетом говорил Кондуктор.

Кивок.

— Приглашал вас на ее публичную казнь.

Кивок.

— И особенно не скрывал, что заманивает вас в западню.

Кивок.

— Но вы все равно намерены пойти туда.

Кивок.

— Потому что будь что будет, вдруг найдется какой-нибудь способ выбраться оттуда живыми. А не пойти туда вы не можете...

Кивок.

— Отлично. Тогда я пойду с вами.

Валя рассказал «Трезвому взгляду» обо всем, что с ним произошло. Только про поцелуй ничего не сказал. Он сам пока не знал, как к нему относиться.

— Но самое главное, — размышлял он вслух. — Вы, наверное, заметили. Самое охрененное во всей этой истории, что я снова прежний. Не знаю как. Не знаю почему, но я вернулся. Пелена спала с моих глаз. Помните то зеленое озеро? Я будто бы утонул в нем. И все это время пролежал на его дне безвольным утопленником. И каждый шаг давался мне с трудом. И всякая мысль. Постоянно приходилось преодолевать силу течения, даже просто, чтобы подумать, что неплохо бы сходить в туалет.

— А у озер бывает течение? — озадачился Жека.

— Не знаю, — признался Валя. — Но теперь я здоров. Совершенно. Как заново родился, когда из троллейбуса этого сбежал.

— Клин клином, — сказал Вовка.

— Ты думаешь, это навсегда? — поинтересовался Костет.

— После той водки в Мудрове тебе тоже похорошело. Но ненадолго.

— Надеюсь, что насовсем, — поднял брови Валя. — Кто знает.

— Надежда — мой компас земной, — вспомнил Вовка.

— Жопой чую, подохнем мы там, — поделился предчувствиями жопы Жека.

— Зассал, так вали отсюда, пока не поздно, — Вовка строго посмотрел на товарища.

— Да, Евгений, у тебя еще есть шанс уйти, — сказал Валя.

— Только не факт, что они тебя потом не перехватят. Я так понял, что у Кондуктора на нас зуб за то, что мы внесли разлад в его семейную идиллию.

— Да не пугайте вы меня, пацаны, — отозвался Жека. — Думаете, страшно мне помирать? Нет. Обидно просто, молодой ведь я еще. Не нагулялся. Но если с корешами, тогда не так уже и обидно. Я и сам понимаю, что мы должны до конца это все пройти. Судьба это наша. И жопа со мной заодно. Просто высказывает свое мнение. Не могу же я ей запретить.

 

2. Старые знакомые

В том самом месте, где и обещал Кондуктор, «Трезвый взгляд» ожидал черный троллейбус. Двери его были призывно раскрыты, но что внутри — увидеть нельзя было ни через дверной проем, ни через окна. Только одна непроглядная тьма глядела на ребят из троллейбуса.

Несмотря на час пик, многочисленные прохожие в упор не видели троллейбуса. Он так и передвигался по улицам, почти никем не замеченный. Это была здоровая реакция. А вот если вы его вдруг узрели и поразились, чего это троллейбус тут делает, когда даже проводов не развешано, тогда это повод заволноваться. Значит, жизнь ваша уперлась в тупик, и, возможно, череда бесцельных скитаний вот-вот оборвется. Запомните эту простую народную примету. Пригодится.

Четверка бесстрашно зашла в троллейбус.

Когда двери за ними закрылись, внутри тут же стало светло, потому что в окна ударил яркий белый свет. Но из-за этого же света невозможно было увидеть, что там, за окном. Троллейбус будто бы постоянно находился в плотном светящемся облаке, независимо от своего местонахождения и времени суток.

— Это чтобы мы не знали, куда нас везут, — предположил Вовка.

Ехали долго. Не меньше пяти часов. Костету захотелось писать, он поднялся со своего места, отошел в заднюю часть троллейбуса и поссал, после чего как ни в чем ни бывало вернулся на место.

Троллейбусом никто не управлял. Он ехал на автопилоте. Руль поворачивался сам собой.

Когда доехали, свет погас, и снова открылись двери.

На выходе из троллейбуса четверых трезвовзглядовцев встречали пятеро гопников.

Ближе всех стоял Степан. Увидев Жеку, он обрадовался и протянул ему руку. Жека этот жест проигнорировал. Тогда

Степан насильно взял Жекину руку и вложил его ладонь в свою.

— Я не буду ломать тебе пальцы, — улыбнулся Степан. — Просто рад тебя видеть, парниша. Столько лет прошло.

— Это был ты! — поразился Жека. Перед ним стоял тот самый гопник, что когда-то порезал Костету бицуху, но старше.

— Мы можем принимать любой возраст, — словно прочитал Жекины мысли гопник. — А я ведь ждал тебя тогда. Был уверен, что вы еще вернетесь. Захотите отплатить нам. Но вы так и не отважились... Ссыкуны.

— Слышь, — сказал Костет и толкнул гопника-бригадира в грудь. Тот выпустил Жекину ладонь и попятился. — Рот бы закрыл свой.

— Ты у меня сейчас закроешь. — сверкнул зубами Степан. — Навсегда глаза закроешь. Ладно. Двинули!

Трезвовзглядовцев повели по улицам города. Повсюду были монстры. К старым породам добавились новые. Тут были и гигантские человекообразные принтеры, и обросшие змеями лесники, и пламенные парламентарии. Монстров было значительно больше, чем тогда, в Мудрове.

Бежать было некуда. Не было оружия, чтобы защищаться и отбить Настюху. Если, конечно, она и вправду жива. Оставалось действовать по обстоятельствам. Воспользоваться шансом, если он выпадет.

Демоны в последнее время были далеки от масштабных операций по захвату больших масс живого народа, как в Муд-рове. После того крупного поражения они решили не рисковать, а работать аккуратней и осмотрительней. Потусторонние твари партизанили, вылавливали самых опустившихся и тоскливых людишек поодиночке. В связи с этим в Питере сильно сократилось поголовье бомжей. Большой город — большое озеро, даже если кормить его малыми порциями.

От идеи монобассейна жижи решено было отказаться навсегда. Куда безопасней рассредоточить множество небольших озер по всей территории Российской Федерации. В ближайшее время планировалось открытие филиалов в Минске и Киеве. Там были свои демоны.

Демоны везде свои.

 

3. Праздник

Их вели под конвоем. Валя вроде узнал этот район Питера.

Судя по всему, они были именно здесь. Все эти заброшенные фабричные здания из красного кирпича... Затерянный кусок города. Затерянный навсегда. Теперь эти фабрики снова работали. На сей раз — на производство зеленой жижи.

В городе царила ночь. Вечный сумрак, какому и подобает господствовать в подобных местах.

Стены заводов были оклеены плакатами, изображавшими Хрена в одном из его грандиозных френчей. Внешность Тюленева была несколько приукрашена: огромный нос уменьшен, а глаза, напротив, увеличены. Видно было, что писался этот портрет с любовью и сыновним почтением.

Кое-где понатыканы были деревья — голые, черные, давно уже мертвые. Но при этом празднично украшенные гирляндами и елочными игрушками.

— По случаю казни устроили праздник, — пояснил Степан.

— Всех граждан-демонов отпустили с работы. Это важно для поднятия духа и повышения лояльности.

Улочки здесь были узкими. Двоим тесно, если бок о бок идут. Зато площадь, на которую они вышли, была по-столичному широка. Натянутые канаты сдерживали толпу разнообразных чудовищ с четырех сторон, образуя рамку вокруг широкого помоста с водруженным на него стулом. На стуле сидела корпулентная девушка с мешком на голове. Рядом с ней стоял Хрен Тюленев в своем парадном облачении, но при этом еще и в красном колпаке палача. На шее у него висел изящный театральный бинокль.

Гопники вывели героев за канатные рамки, и они оказались прямо напротив постамента. Откуда-то появились смрадные рыболюди с девятью стульями: четыре — для трезво-взглядовцев, пять — для гопников. Расселись через одного. Гопник-Вовка-гопник-Жека-гопник-Костет-гопник-Вальтер-гопник.

— Вип-места, — пробубнил Вовка. Ему не нравилось сидеть здесь, у всех на виду.

Кондуктор уперся глазными вырезами своего колпака в стекла бинокля, чтобы лучше разглядеть почетных гостей-смертников.

— Уважаемые собравшиеся, поприветствуйте, пожалуйста, наших гостей, — начал он с праздничной торжественностью.

— Константина, Владимира, Евгения и... Кто это рядом с ними? Неужели Вальтер Михайлович? Да, это он, глупыш. Но тем хуже для него и лучше для меня. Дважды милостивым я не буду. Поприветствуйте их, как они того достойны!

Со всех стороны поднялся гул. В сторону «Трезвого взгляда» полетели хрящики, косточки, кишочки, прочие потрошки. У здешних обитателей они были вместо гнилых помидоров.

— Че, совсем уже?! Давно звезды не получали?! — поднялся и пригрозил Степан, которому, как и остальным гопникам, тоже досталось сквернопахнущих приветствий, и поток требухи стих.

Валя мучительно искал знакомое лицо в первых рядах. И нашел его. Это была Лена. Она смотрела на него неотрывно, только ресницы изредка хлопали. Почему-то было не страшно, а только лишь волнительно, как на первом в жизни свидании, когда не знаешь, чего сказать, и молчишь. А потом берешь ее за руку и. Ему просто хватало этих взглядов, которыми они обменивались. Он что-то говорил, используя этот новый для него язык, а Лена ему отвечала. И говорила еще что-то. Нечто очень важное. Неужели она — это. Нет, стоп. А как же. Конечно! Он должен был догадаться раньше. Это же очевидно.

 

4. Спич

Тем временем Кондуктор сорвал с головы красный колпак. Толпа возликовала и зааплодировала, узрев любимую брюкву. Тюленев несколько раз поклонился — направо, налево и в центр. Поднял руки, повелевая толпе смолкнуть. Подошел к девушке и сдернул мешок с ее головы.

— Настя! — закричал Костет, вскочив со своего места. Он метнулся к любимой девушке, но бравые гопники оперативно вернули его на место.

Парень не мог спокойно сидеть. Ерзал, пытался встать. Одному из гопников пришлось дать ему под дых, чтобы утихомирить.

— Демоны всегда были доминирующей расой, — начал свою речь Кондуктор. — Потом их господство пошатнулось. Но они всегда были обречены на успех. С тех пор, как паранормальная активность подружилась с наукой, ее невозможно остановить. Эта девушка, — Кондуктор указал на Настюху, — приходила в виде мертвецкого ангела, дабы предупредить людей о неминуемости восстания демонов. Являлась она единственным для мертвецкого ангела доступным способом, то есть во сне. Сначала мы не знали, как ее остановить. Пребывали в отчаянии. О! Это была нечестная игра со стороны сил добра. Прямо скажем, это было жульничество. Но потом мы с Тамарой Цой догадались, что нужно сделать. Нужно создать ловца снов гигантских размеров и проапгрейдить его деталями из кристаллизованной зеленой жижи. Но просто изловить Анастасию Агапову нам показалось мало. С помощью зеленой жижи мы вернули ее к жизни, дабы судить демоническим трибуналом, как того требуют наши справедливые законы! Конечно, печально, что Рафаэль Яковлевич, фашист и еврей, изобрел убивающее нас вещество. Но! Здесь я хочу вас обрадовать. Уже совсем скоро мы планируем нанести ему визит, чтобы стереть его фирму-лабораторию с лица земли. Тогда демонам ничто уже не будет угрожать. А сейчас давайте убьем девчонку!

Кондуктор скрылся где-то за стулом и вскоре возник с двухлитровой бутылкой нановодки в руках. Зазвучала барабанная дробь. Тюленев размахнулся и плеснул водку Настюхе в лицо.

— Нааааааасс!.. — отчаянно вскричал Костет.

Но орал он, как выяснилось, преждевременно. Потому что на девушку не попало ни единой капли. В лицах Тюленев изобразил нечто вроде: «Ой, какой же я глупый! Запамятовал удалить крышечку!» Он издевался в открытую.

Отвинтив, наконец, крышку, Кондуктор бросил ее в толпу. За право обладания ею демоны устроили небольшую драку, как порою бывает на концертах Мадонны, когда та кидает в толпу зрителей лифчик.

 

5. Роковой вопрос

— А где Тамара Цой? — неожиданно закричал Валя.

Услышав это, Лена удовлетворенно вздохнула, а Кондуктор опешил.

— Ну, как это где... — неуверенно начал он. — Она лгала мне, за это я ее убил. Похороны мы превратили во вселенское торжество. Все знают эту историю. Я еще организовал выдачу памятных подарков по этому поводу: керамическая кружка, брелок и воздушные шарики.

— А правда ли, что Кондуктор, управляющий демонами, должен быть с ними одной, зеленой крови? — продолжал свой неожиданный допрос Валя.

Толпа замерла в ожидании.

— Да, это так. Но к чему все эти вопросы? Хватит мне зубы заговаривать! — Кондуктор размахнулся, чтобы залить девушку нановодкой. Настюха зажмурилась. Костет тоже зажмурился.

— К тому, что ты — не Кондуктор! Ты — это Тамара Цой, убившая собственного гражданского мужа! — торопливо перешел к самому важному Валя.

— Зачем мне нужно было это делать?! — чудовищные ноздри Кондуктора задрожали от волнения.

— Потому что он отказался делить с тобой царство после того, что узнал о тебе в Мудрове. И ты убила его с помощью нановодки, которую смогла раздобыть у Рафаэля Яковлевича.

— Это ложь!

— Это правда! И некоторые демоны знают, что это правда. Лена была свидетелем того, как я облил тебя нановодкой. И водка эта не причинила тебе ровно никакого вреда. Тогда я не придал этому большого значения, но теперь я все понял. Расскажи им всю правду, Лена!

— Слушайте меня, свободные демоны! — Лена вышла из-под каната и быстро взбежала на сцену, заняв место рядом с Хреном. — Я все думала, почему вскоре после того, как мы наладили быт в этом районе, наш царь так изменился. Раньше он делал ошибки, но в нем был класс. Он предлагал демонам прекрасные идеи, как лучше нападать на людей. — Лена испытующе уставилась на своего правителя. — Ты хорошо постаралась, подделываясь под неповторимый стиль Тюленева... Но спектакли твои были слишком далеки от присущего ему лаконизма. В причудах Тюленева было нечто, что не так-то легко передать словами. Какая-то легкость, юность. Она не била в лоб, но явственно проступала во всем, к чему бы он ни прикасался. Это вовсе не наш правитель! — обратилась Лена к демоническому народу. — Это — самозванка! Вернее, самозванец по фамилии Налимов! Глаза-шпионы все мне рассказали о размолвке, что произошла между тобой и Тюленевым после того, как Мудровские сопротивленцы открыли правду!

На плечах у Лены материализовались глаза-шпионы — один на правом, другой на левом. Они смотрели на толпу демонов прямо, никуда не бегая. И толпа понимала, что глаза ей не врут.

— Так что ты зря не уничтожил их... Это стало большим твоим упущением. Но уж очень удобно было с их помощью следить за своим же собственным народом, правда? Ты превратил разведчиков в доносчиков! — воскликнула Лена.

— Да как ты смеешь, паршивка! — закричал Тюленев. — А вы, глаза-уроды. Я хоть раз что-нибудь вам плохое сделал? Только баловал постоянно. Подарил по квартире в самом хорошем доме.

— Ты пытался купить их молчание, — сказала Лена.

— Эй, Степан! — крикнул Тюленев. — Эй, остальные мальчики! Взять ее! Девка очень уж многое себе позволяет.

Гопники, оставившие трезвовзглядовцев без охраны, уже стояли у края сцены.

— Степана ты знаешь, — сказал один из них. — А как зовут других?

— В смысле? — не понял Кондуктор.

— Наш правитель знал всех по именам. Но обращался по имени только к одному Степану, в знак особого расположения. Поэтому ты и запомнила только его имя, Тамара, — сказал другой гопник.

— Измена! — вскричал Хрен. — Хватайте их, честные граждане!

— Мы давно знали о тебе правду, — заговорил Степан, как никогда, проникновенно и пафосно. — Ждали удобного случая. Хотели разоблачить тебя ярко. Чтобы понравилось подлинному Кондуктору, будь он жив. Так сказать, почтить его память. Мы здесь для того, чтобы скинуть тебя принародно. Мы освободим из заточения демонов-политузников, которых в последнее время стало страшно много. Тюрьму, в которой их держат, растащим на сувениры. Во главе нашей нации встанет теперь Василий Михалыч, если ты его помнишь. Председатель профсоюза демонов из снов. С тиранией будет покончено раз и навсегда.

 

6. Страшная смерть Налимова

— Это еще не все! — неожиданно продолжила Лена. — С самого начала меня удивляло, почему ты не заменила и свою кровь на раствор уса, если эта замена сулила тебе такое количество бонусов. Ты оставляла для себя шанс в случае чего расправиться с неугодными демонами. Ты знала, что есть вещества, способные уничтожить демонов, и что они содержатся в нановодке, которая разрабатывалась у тебя под носом в Муд-рове. Тебе просто очень не повезло, когда опытным путем отважные юные ребята догадались, как она действует на цоевое мясо. Именно машину для производства водки ты и строишь сейчас на территории нашего города. На одном из секретных заводов. Если бы ты уничтожила Рафаэля Яковлевича, как давно обещала, под рукой у тебя остались бы собственные неисчерпаемые запасы жидкости, несущей демонам смерть!

— Шлюха! — заревел Налимов-Цой-Тюленев и облил Лену водкой.

Лена задрожала и взорвалась.

Вместо того, чтобы выдать душераздирающее и уместное в подобных обстоятельствах «Неээээээт!!!!», Валя молчал. Сначала он не поверил своим глазам. Потом его стало тошнить.

Он отвернулся, закрыл глаза, задержал дыхание, насколько смог. Выдохнув, вернулся в реальность. Помогло. Главное, теперь меньше думать и больше действовать. Меньше думать и больше действовать, если он все еще хочет выбраться отсюда живым.

Демоны напирали на своего бывшего руководителя жадной до кровавой справедливости оравой.

— Как вы не понимаете, тупорылые! — прослезился поддельный Кондуктор. — Я ведь любила его! Любила его, как женщина! А он отверг меня, когда узнал обо мне правду... Как он мог, ведь мои чувства к нему были так чисты, так честны. Будьте вы прокляты, кретины! Ну, кто на меня??? Кто хочет получить в рыло струю нановодки? А, подлецы? Ну, давайте, наступайте, гады!

И гады наступали. И не боялись умереть, потому что знали, что водки не хватит на всех. В бутылке оставалось еще около литра. А значит, смерть их монарха будет отомщена в любом случае. Но умирать никому не понадобилось. Степан, люби-мейший гопник Кондуктора Второго, молниеносным движением выбил водку из рук самозванца. Ложный правитель советских демонов остался безоружен. Перевел взгляд бусинок-глаз поверх озверевшей толпы, к тусклому безлунному небу вечной демонической ночи. По крайней мере, он погибал в облике своего любимого, ненаглядного Кондуктора. А значит, в каком-то смысле умирал не один, — значит, оба они умирали в один день, в одно мгновение. Это хоть немного, но утешало.

Его тело было абсолютно расслаблено, когда хищные звери погружали когти в его плоть. Когда рвались сухожилия и мышцы. Когда кровь хлестала из того места, где раньше торчало ухо. Когда чей-то острый и вздыбленный член пробуравливал дыру в его бедре и начинал ритмично в ней двигаться. Когда ломался хребет. Когда высасывались чьими-то алчными губами глаза. Когда отгрызался носовой хрящ и аппетитно хрустел в бездонной оскаленной пасти.

 

7. Куда?

Тем временем пацаны отвязали и спасли Настюху. Демонам было не до них. Они были заняты тем, что жестоко карали Налимова. Дело государственной важности, сами понимаете.

Убегали прочь без оглядки. Настюха и Костет крепко держались за руки.

— Как нас вели сюда? — спросил Валя

— Думаешь, помню? — сказал Вовка.

— Кажется, мы далеко ушли от площади, — заметил Жека.

— Да, но куда нам идти дальше? — задался вопросом Вовка.

— За мной! — махнул рукой Валя и куда-то заспешил.

Сооружение, которое увидел Вальтер Михайлович, было точно таким же, как тот барак, в котором держали его и Ленгварда Захаровича. Это была тюрьма для пленников, типовая постройка.

Дверь в сам барак была не заперта, — видимо, демоны не боялись того, что людей освободит кто-то из своих, а не свои в их городе не появлялись.

В клетках из плоти сидели люди. Четверо. Замученного вида блондинка с виднеющимися корнями волос крысиного цвета, молодой парень с орлиным пирсингованным носом, коренастый, явно пьющий мужичок лет пятидесяти и еще один парень в свитере, слегка за тридцать.

— Клетка, откройся! — скомандовал Валя, и клетка открылась. Он помнил, как подобным образом открывали клетки гопники. Но помнил также и то, что, когда Ленгвард Захарович решил поэкспериментировать и открыть клетку, у него не получалось, сколько бы он ни пытался. Видимо, клетка из плоти слушалась только тех людей, что были снаружи.

— Вы знаете, куда бежать? — спросил Валя после того, как вывел пленников из барака.

— Я знаю, — сказал один из них. — Меня везли сюда в гробике на колесиках, и я запомнил дорогу. Подглядывал через щелочку. Правда, я помню не весь путь. Только часть его.

— И этого пока хватит, а там разберемся! — сказал Валя. — Дорогу осилит идущий.