или, страдания души
Я умер. Но я вернулся. Я видел свои похороны. Они мне не понравились. Хотя пришло много людей, и принесли много цветов. Было жалко Элен. Она так отчаянно рыдала. Всю косметику смыло. А может быть, на ее лице и не было косметики – по случаю траура по мне. Давид держался прилично. Он всегда умел взять себя в руки. Лучший друг последние десять лет. В тот незабываемый день, почти шесть лет назад, когда мы с Элен поженились, он был шафером на нашей свадьбе. А потом очень часто занимал Элен в своих спектаклях. Я не думаю, что Элен такая уж хорошая актриса, просто Давид хороший друг. Он режиссер, а жена его друга актриса, почему бы её не взять в спектакль, когда есть подходящая роль. Пожалуй, он и сделал из нее приличную актрису.
Хотя все женщины, по моему убеждению, склонны – одни более талантливо, другие менее – к притворству, я видел, что рыдания Элен искренни. Мы же с ней любили друг друга! И потом, она ведь не знала, что я её вижу ! Мы с ней такие убежденные материалисты! Но, оказалось, что истин на свете много, но ни одна недоказуема. Я был там, на своих похоронах. Я все видел. А меня никто. Глядя на Элен, я даже готов быть заплакать. Но моя душа плакать не умела. Или еще не научилась.
Конечно, Элен ничего подобного не ожидала. А разве я сам ожидал? Ну, сердце покалывало последний год. Дальше – больше, как шилом! Врачи ничего не находили. Разве – переутомление. Но я продолжал много работать – стоять во главе крупной фирмы и мало работать невозможно. А вечерами частенько выпивал. С сослуживцами в баре, но чаще дома, втроем – я, Элен и Давид. Или – Дуд, как мы его звали. Случалось, выпивали много. Они допоздна обсуждали новую пьесу, а я уже, как правило, дремал в кресле. Иногда им нужно было порепетировать, тогда мы почти не пили, только по рюмочке, и я удалялся в свой кабинет поработать с документами, а они оставались в гостиной. Когда до меня доносились слишком громкие выкрики, или театральные стоны Элен, я морщился – переигрывает! Но никогда не выходил и не делал своих – дилетантских – замечаний. Им лучше знать, как следует играть ту или иную сцену.
Только не надо считать меня лопухом! Я такой же ревнивый, как и все мужья. Как любящие мужья. Но здесь я не видел повода. Потому что слишком хорошо знаю их обоих. Не будет Элен рисковать. Своей обеспеченной жизнью со мной, возможностью красоваться на всевозможных приемах великолепными нарядами и драгоценностями – для нее я ничего не жалею. Не жалел. А Дуд – молодые, ха, эти режиссеры всегда «молодые» – не имеет больших денег, выпустил спектакль, получил свое, и зачастую вбухал почти все в новый проект, и снова на мели – обычное дело. Я как-то предложил себя в «спонсоры», но Дуд резко отказался.
- Хотя ты мне и друг, – сказал он с гордо-самолюбивым выражением на
некрасивом, но чем-то привлекающем всех к нему лице (режиссеры – те же артисты. Яд лицедейства пропитывает их лица, манеры и всю их жизнь), – всё
равно твои деньги будут «чужие». Я не люблю «чужих» денег.
– Тогда женись на богатой, – засмеялся я, – и все деньги будут твои.
Так что циничные сомнения и беспочвенные рассуждения (я в этот момент отбрасывал наши взаимные с Элен чувства и незыблемую веру в мужскую дружбу) вовсе не одолевали мою голову. Один раз удосужился поразмышлять на эту тему, разложил ситуацию на составляющие и – всё. Больше об этом не думал. Элен достаточно умная женщина, чтобы не совершать глупостей. А Дуд безоговорочно и слишком давно предан мне. И я отбросил от себя эту тему и больше к ней не возвращался.
Конечно, жаль, что я умер. Столько еще было впереди – неосуществленного. Расширить фирму. Съездить с Элен в те страны, где мы еще не были. Даже была еще надежда на ребенка. После двух неудачных беременностей Элен еще надеялась. Хотя в последнее время уже об этом не говорила, но я то хорошо знаю свою жену. Когда она молчит, значит, чего-то ждет. И я тихонько ждал, вместе с ней. Хотя она и не догадывалась об этом. Элен сильно была увлечена ролью в новой пьесе. Роль была большая и очень выигрышная для нее – для ее внешности и ее вокальных данных – Элен неплохо поет, а в пьесе героиня то и дело напевает – между слезами, любовными клятвами и страстными поцелуями, – мне довелось увидеть кусочек репетиции, когда я заехал за ней в театр. Жаль, что я уже не увижу Элен в этой пьесе. Всего жаль. Себя. Элен. Не успевшего родиться нашего ребенка. И такая тоска после увиденных похорон охватила мою душу, тоска всё ныла и ныла, и душа моя не выдержала. Я опять вернулся – еще раз, последний. Очень хотелось – нестерпимо! – посмотреть на Элен. Утешить её мне не под силу, но дать хоть какой-то знак…
Я с печалью слонялся по пустой квартире, полюбовался своим портретом в траурной рамке на письменном столе в своем кабинете. Вспомнил, что я оставил в ящике стола страховку в солидной сумме на имя Элен. Интересно, она уже нашла её? Я не успел (или не захотел) сказать ей об этой страховке. Ей еще причитался пай из моей фирмы – очень приличный пай, можно жить безбедно и долго не беспокоиться о будущем. Как неожиданно я умер, сумеет ли она во всем этом разобраться – совершенно ничего не понимающая в финансах женщина. Если только Дуд ей в этом не поможет. Должен помочь.
Наконец, я услышал шум и увидел из полуоткрытой двери кабинета её – Элен! Мою Элен! Какая же она красивая! – с болью отдалось во мне. Как идет к её нежному лицу и синим глазам этот изысканный светло-голубой наряд, что я купил ей… Синяя шляпка с белым цветком – я не помню её… Шляпка – после меня. Какой приятный голос у Элен. Я всегда любил её голос… О чем это она беспокоится?.. Дуд ей что-то говорит, успокаивает… Но я его не слышу, я слушаю только её любимый голос…
- Да, страховка хорошая… даже очень. Он не знал , что я знаюо
страховке… Пай в фирме должны выплатить… Правда, они очень недовольны, говорят о каких-то вещах, в которых я ничего не понимаю, каких-то сложностях… но я уже наняла адвоката… Да-да, ты совершенно прав… Конечно, адвоката, которого ты посоветовал!
Молодец, Элен! Не растерялась. Даже не ожидал. Ну не в слезах же ей все время утопать. Дуд тоже молодец, помогает. Теперь я могу успокоиться. Хотя все равно больно. Что ей, такой непрактичной и неприспособленной, приходится всем этим заниматься. Надо же было мне так нелепо, так вдруг умереть, почему судьба оказалась немилостива к нам обоим… Но, оказывается, она знала о страховке… Наверное, как-то забыл запереть ящик… Женщины так любопытны.
Дверь вдруг закрылась. Кто-то из них закрыл её. А мне хотелось, чтобы она вошла в кабинет, я бы посмотрел на нее совсем близко, может быть, почувствовал бы запах её духов… Если душа чувствует запахи…
Мне слышно было позвякивание бокалов, даже шуршание ледяных кубиков – когда их достают из стеклянной вазочки серебряной ложечкой, они всегда издают ледяные прозрачные звуки…
– За успех! – сказал Дуд.
– За успех! – повторила Элен.
Новая пьеса. Наверное, скоро премьера. Я бы мог быть сейчас с ними и тоже выпить за успех. Потом Дуд ушел бы, а мы остались вдвоем… Далеко не всегда он задерживался допоздна, и мы оставались и любили друг друга…
Я отвлекся от звуков в гостиной. Моя душа пребывала некоторое время в прошлом, которое было таким замечательным, таким неповторимым теперь для меня…
Из гостиной доносился смех, звуки поцелуев – слишком громкие звуки – такие издают, когда репетируя, чмокают воздух… страстные вскрики, постанывания… Элен всегда на репетициях переигрывает.
- Это прекрасно! Ты очаровательна… – донесся глухой голос Дуда.
Наверное, держит возле губ бокал. Как бы мне хотелось, чтобы дверь снова открылась, и я увидел Элен…
- Нет, дорогая, не сегодня… Я должен вернуться в театр. Завтра у меня
свободный день, и вечер и…
Дальше я не расслышал. Было тихо. Потом я снова услышал голос Дуда.
- Ты мне так и не рассказала, как все-таки это… случилось. Как-будто все
еще чего-то боишься…
- Завтра, завтра расскажу.
- Нет, сегодня. У меня есть немного времени. И, потом, ведь это я тебе…
Ты сама бы никогда не решилась…
- Ну… я так всё и делала… Вместо тех таблеток, что прописал врач, я
давала другие… они ухудшают сердечную деятельность… Ах, я не желаю об этом говорить! Если хочешь знать, мне его жаль…
Где-то со стуком распахнулось окно, и моя дверь от сквозняка тоже открылась настежь. Я увидел, как Элен подбежала к окну и закрыла его. Вернулась и подошла к Дуду… очень близко…
- Завтра… – шепнула она. И вскрикнула: – Что это??
Я прошел между ними и понял по их лицам, что их обдало холодом. Я сам чувствовал вокруг себя ледяной холод.
- У ВАС НЕ БУДЕТ ЗАВТРА , – шепнул я. Кажется, мой неслышный
шепот показался им громовым раскатом. Окно снова распахнулось, и я ушел в него. Некоторое время смотрел снаружи – на перевернутое лицо Элен, любимое и дорогое, на побледневшего Дуда. Жаль, что душа не может ненавидеть. Она может только страдать. А мстить?.. Это тоже ей не дано?.. Не убий.
Дуд вышел на улицу и направился к своей машине. Мои минуты здесь истекали… Дуд сел в машину. Завел её. Как обычно, не пристегнулся. Тронулся с места. Разогнался… Вдруг лобовое стекло застлало смутной дымкой… Он протер рукой глаза… Слишком большая была уже скорость. Его машина на полном ходу резко вильнула и врезалась в бетонный столб у тротуара. От удара Дуд вылетел вперед через лопнувшее со звоном стекло и распластался на асфальте. Прежде чем отключиться, он увидел туманное облако перед собой…
- ПРИСТЕГИВАТЬСЯ НАДО, – услышал он. Сколько раз я говорил
ему эти слова…
Элен стояла в гостиной перед большим зеркалом в красивой дорогой раме. Это зеркало мы выбирали вместе… Ей оно тогда очень понравилось, «перед таким зеркалом хорошо репетировать», – сказала она. Я смотрел на неё. Элен была прекрасна. Элен было две – другая в зеркале. Элен по эту сторону плакала, в зеркале – нет. Такое это было зеркало – в нем даже морщинок не было видно. За это Элен его и полюбила. Истекала моя последняя минута… Больше я не увижу Элен. Моя дорогая Элен…
Элен вскрикнула и отшатнулась – зеркало, как от невидимого удара, громко треснуло, зазмеились от центра трещины… Что-то, невидимое и почти неощутимое пролетело мимо её испуганных глаз.
– НИЧЕГО… - услышала она, – КУПИШЬ ДРУГОЕ… СТРАХОВКА БОЛЬШАЯ… Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ…
- Я тоже тебя люблю! – закричала Элен. – Я очень жалею…
Она потеряла сознание и упала на пол под разбитым зеркалом. Но я уже
был далеко и не увидел ее уже никогда. Душа видит то, что хочет видеть. Собственно, я всегда видел то, что хотел видеть.
Я умер. Теперь окончательно. Душа, если очень захочет, оказывается, тоже умирает. Так что я не встречусь с Элен больше НИКОГДА.