В антикварном магазинчике, куда они зашли спрятаться от сильного дождя, на полках стояло множество статуэток, шкатулок и других любопытных вещиц.
Её взгляд упал на свечу в замысловатом серебряном подсвечнике. Свеча горела ровным голубоватым пламенем, и она почему-то не могла отвести глаз от огненного язычка. Продавец показался ей странным – маленький и худой, с узким лицом, на котором, казалось, едва помещались и поэтому теснились к длинному хрящеватому носу грустные черные глаза под нависшими мохнатыми бровями. Глаза скользнули по вошедшей паре. Ей почудилось, что продавец едва заметно усмехнулся, однако его лицо ничего определенного не выражало, он вдруг пронзительно глянул на нее. Ей очень захотелось купить свечу. Она уже не могла уйти без этой свечи и беспомощно взглянула на своего спутника. Тот только пожал плечами, мол, как хочешь.
– А она… дорогая? – спросила она со страхом, но и с тайной надеждой, что у нее, да и у спутника не найдется столько денег.
– Нет, не очень. – Он назвал сумму. Она открыла кошелек – именно столько там и было. Продавец положил подсвечник со свечой в черную глянцевую коробку и сказал, глядя грустными глазами:
– Свеча погаснет, если вы умрете от неизлечимой болезни… или сами захотите умереть. А если с вами что-нибудь случится… я имею в виду насильственную смерть, то она будет гореть… для него.
Он умолк и больше ничего не добавил. Она не очень поняла последнюю фразу, спутник опять пожал плечами, и они ушли, сразу за порогом забыв о чуднОм продавце и его странных словах.
Случилось так, что ее спутник, ставший через некоторое время ее мужем, прожив с ней семь лет, убил ее. Убил совсем нечаянно, в пылу ссоры. Он безумно ревновал ее, потому что она была очень красива, и только в этом была ее вина – нельзя быть слишком красивой и ходить, привлекая к себе все взоры. Всё, что слишком – опасно.
Он всего лишь запустил в нее пепельницей, тяжелой пепельницей, выточенной из благородного камня – яшмы.
Она упала с разбитой головой. Было совсем немного крови на голубом ковре.
Он испугался, засуетился, но помочь ей было уже нельзя. Он сел в кресло и растерянно огляделся. Надо обставить всё так, что она сама упала и ударилась головой… вот об этот столик, – подумал он. На высоком черном овальном столике с резными ножками горела свеча в серебряном подсвечнике. Она горела здесь всегда, и он привык и не замечал ее. А теперь заметил. Смутное воспоминание всплыло в мозгу. Свеча! Она умерла, и свеча должна была погаснуть. Так сказал тот неприятный тип в магазине, – его лица он уже не мог вспомнить. Тот тип сказал еще что-то… Вот! – он еще сказал про «насильственную смерть»…
Он подошел к столику и стал дуть на свечу. Голубоватое пламя лишь слегка поколебалось.
Он стал дуть сильнее – она горела. Он принес кувшин с водой и вылил на язычок пламени. Оно заметалось, зашипело, приникло, но тут же воспрянуло и опять горело ровно и ярко. Он понял, что ему никогда не загасить эту свечу. Явится продавец и укажет на свечу пальцем, а потом тем же пальцем на него. Почему он решил, что продавец явится – он не понимал, просто знал это. Теперь он отчетливо вспомнил лицо продавца… А ведь в этом странном лице было что-то… когда-то хорошо знакомое – он только сейчас понял это. Много лет назад, еще в юности, у него был друг… Он предал его, в результате друг оказался опозоренным и застрелился…
Он пошел в свой кабинет и достал из ящика пистолет… Заглянул в пустое черное дуло. Оно манило, оно затягивало, оно было избавлением от ее смерти, от свечи, от тягостных воспоминаний. Оно обещало всё это…
Пламя свечи при звуке выстрела вздрогнуло и погасло.