На следующее утро мне было совсем не хорошо. Хотелось пить, но, когда я опустошила бутылку воды с прикроватной тумбочки, меня ужасно затошнило. Плюс голова болела так, словно по ней проехал поезд. И дневной свет казался слишком резким. Отвратительно! Я села в кровати и обнаружила, что спала в одежде. На секунду я задумалась, что же случилось и как я оказалась здесь. Потом мало-помалу начала вспоминать вчерашнее, отчего сразу же почувствовала себя еще хуже.

Почему я вообще решила пить алкоголь? Знала же, как чувствительно реагирую даже на полстакана шампанского. Конечно, две большие кружки пива практически на пустой желудок обернулись катастрофой. От одной мысли, какое впечатление я, должно быть, произвела на Фредерика, стало так стыдно, что я залилась краской. На нашем первом свидании я читала скороговорки! Уверена, это не единственная глупость, сделанная мной. Боже, может, и к лучшему, что я не помню всего, что рассказывала Фредерику. А вдруг есть хотя бы крошечный шанс, что, раз он тоже немного выпил, и его воспоминания о прошедшей ночи так же полны провалов, как мои? Вдруг?

Ханна, весь вечер волновавшаяся и отправившая мне множество сообщений – пока не узнала от Луизы и Дженни из младших классов, что я ушла с Фредериком, – горела от нетерпения узнать о нашем тайном свидании как можно больше.

– То есть он привел тебя обратно в замок. А потом? – спрашивала она через закрытую дверь в ванную, за которой я чистила зубы, стараясь избавиться от привкуса вчерашнего пива. – Он тебя поцеловал?

– Не жнаю. Не жумаю, – отвечала я, с полным зубной пасты ртом.

Окончание вечера я помнила еще более расплывчато, чем его начало. Кажется, возвращаясь, я каким-то образом встретила Дарси де Винтера и Тоби Белла, и эти двое помогли мне преодолеть последний отрезок пути до моей комнаты. И теперь у них не особенно приятное представление обо мне. Наверное, будут еще сильнее воротить от меня носы. Ну и наплевать. Я закончила чистить зубы, выплюнула пасту, залезла в душ и решила больше никогда не вспоминать о вечере, пошедшем шиворот-навыворот. И да, никогда, никогда, никогда в жизни не пить алкоголь.

– Но как мило, что Фредерик тебя пригласил, – сказала Шарлотта, когда мы встретились в разрушенной библиотеке через несколько часов.

Уже наступило воскресенье, и, значит, время встречи членов нашего литературного клуба, во время которой мы, сидя на стопках книг, разрабатывали план действий.

– Вообще, – подтвердила Ханна.

– Угу, – согласилась я.

Во мне было уже две таблетки аспирина, но голова все еще раскалывалась.

– А вы случайно не успели придумать, что делать с этим всем? – сменила я тему, указав на хаос вокруг.

– Э-э… прибрать? – предложила Шарлотта. – Я, кстати, приготовила подходящее чтение…

– Думаю, надо написать о двух столярах, которые как раз оказались поблизости, – вырвалось у Ханны, словно только и ждавшей сигнала, чтобы начать. – Я думала о двух братьях, Карстене и Йохене. Йохен просто помешан на защите природы, а Карстен только что развелся, и ему нужно отвлечься. Они намереваются пройти пешком всю Германию и разбивают палатку недалеко от Штольценбурга, причем с ними их друг Пауль, мебельщик. Какое совпадение, он идет к своей бабушке, которая живет в Карслруэ. Но как на грех посреди ночи появляется стая волков и преследует троицу. Ужас, звери оголодали, рвут палатку, чуть не цапнули Пауля за ногу. – Ханна вскочила и стала подкреплять историю мелодраматичными жестами. – Наши работники бегут, спасая свои жизни. Они уже думают, что смерть близко, волки догоняют, преследуют по пятам! Но в последний миг все трое спасаются за стенами нашего замка, и госпожа Беркенбек прямо ночью готовит для них куриный суп с тостами. Они ей очень благодарны. Однако волки еще за стенами, а палатка порвана, и работники просто не знают, где спать. Вот твой отец и предлагает им переночевать в западном флигеле. Пауль слышит ночью шорох. Это просто крыса, но он же только что сбежал от волков, поэтому впадает в панику и убегает из своей комнаты. Крыса бежит следом, и он, обезумев от ужаса, несется по коридору, врывается в ближайшую комнату и закрывается в ней. Испуганный, он всю ночь прячется там, не зная, где находится. Только когда светает, Пауль видит, что оказался в западной библиотеке. Вспоротые диваны доводят мебельщика до слез. Тут и приходят братья-столяры, Карстен и Йохен, обыскавшиеся своего друга повсюду. Состояние библиотеки шокирует и их. К завтраку госпожа Беркенбек подает свежую плетеную булку, только что из горячей печи, и Йохен… – Ханна задержала дыхание. – Если кратко, эта троица в итоге так благодарна, что предлагает бесплатно привести библиотеку в порядок. Идеально же?

Она торжествующе глянула на нас.

Я покачала головой:

– Вау, да ты и правда постаралась. Даже не знаю… изголодавшиеся волки в лесу. Крысы в замке. Все это потом упадет на наши плечи. Наверное, глупо получится, если мы снова будем заниматься в библиотеке, но не сможем выходить из замка из-за волков.

Кроме того, только при мысли о создании настоящего человека у меня внутри все сворачивалось от подступавшего ощущения опасности. Или это подходила новая волна тошноты?

Ханна надула губы:

– Тогда припишем, что сюда вызывали охотника и он застрелил волков. Или они заболели. Волчьей чумой… ну, или чем-нибудь похожим. И все. Ну давайте, я целый день голову ломала, – защищала подруга свой план. – Да вы только оглянитесь вокруг. Без помощи профессионалов можно просто забыть об этом месте. – И она, подняв вверх щепку дерева, в прошлой жизни, наверное, служившую частью полки, стала махать ею перед нами. – Для Йохена, Карстена и Пауля это раз плюнуть.

– Я все еще считаю, что надо положить книгу обратно в тайник и забыть о ней, – сказала Шарлотта и кивнула в направлении трехногого столика с мозаикой, на котором лежала хроника.

Я и в самом деле последние несколько часов раздумывала, стоит ли и дальше хранить книгу в нашей комнате или лучше унести ее обратно в библиотеку. Если книгу действительно ищут, то в комнате, которую уже обыскали с пола до потолка, она будет в наилучшей сохранности остального замка, не так ли?

А вот место под подушкой, наоборот, магнит для любого вора, так что вчера днем я убрала книгу к носкам в нижний ящик (тоже не самый надежный тайник, конечно). Потайное отделение в библиотеке, в общем, было неплохой идеей.

О том, чтобы просто забыть книгу, и вопрос не стоял. Сегодня, например, я точно собралась сделать запись. Хотя бы потому, что вчера вечером так и не успела предотвратить появление новой школьной формы. Я положила книгу на колени и собралась открыть, но Шарлотта, догадавшись, что я намерена сделать, вдруг шлепнула другую книгу на изящный столик. От столкновения он обрушился, распавшись на части.

– Упс, – протянула Ханна, но Шарлотта сделала вид, что ничего не случилось.

– Вернемся к литературе для обсуждения книги в клубе «Западные книги», – громко воскликнула она, и я отпустила обложку хроники. – Что вы думаете об Элеоноре Морланд?

– О ком? – спросила Ханна.

– А что? – осведомилась я.

Конечно же я слышала об Элеоноре Морланд. Раз этак сорок пять. Только за лето. И услышанное мной было о-о-о-очень, о-о-о-очень скучным.

– Элеонора Морланд, – повторила Шарлотта. – Известная английская писательница.

– Ага, – кивнула Ханна.

– Девятнадцатый век, любовные романы, – вставила я и повернулась к Шарлотте: – Пожалуйста, не ее.

– Но она подходит идеально. Разве друг твоей мамы из Кембриджа не упоминал, что она даже жила в Штольценбурге?

Я покачала головой. Хотя, может, я просто прослушала? Монотонные рассуждения Джона всегда на несколько минут вводили меня в состояние транса. Потому есть вероятность, что я регулярно просыпала немного интересной информации.

Зато Шарлотта, к счастью, знала о Морланд достаточно.

– Элеонора Морланд была дочерью пастора и выросла в Хэмпшире. В юности она навещала родственников и друзей семьи. Во время одной из поездок Элеонора провела лето в Германии, прямо в Штольценбурге, примерно в тысяча семьсот девяносто четвертом году. По возвращении в Англию она начала писать и публиковать романы и обрела всемирную известность.

– Круто, – сказала Ханна. – Может, замок ее вдохновил.

– Именно, – кивнула Шарлотта и указала на книгу, которой только что свалила столик. – Вот поэтому мы сперва и прочитаем «Обитель западного леса». Там как раз «случайно» речь идет о старом монастыре и героине, которая расследует всякие таинственные происшествия. Ну, что скажете?

– Я «за»! – воскликнула Ханна.

Предложение Шарлотты показалось и мне совсем неплохим. Прочитать историю, на создание которой автора вдохновил наш замок, и правда интересно. Увы, сейчас я занята делами поважнее, чем выбор книги для обсуждения.

Чтобы не огорчать Шарлотту, я улыбнулась:

– Ну ладно. Но не обещаю, что в ближайшее время успею много прочитать. Сперва самой надо написать несколько слов. – И я постучала по хронике, лежащей на коленях.

Шарлотта кивнула:

– Да, тут я, к сожалению, помешать не в силах.

Она встала с места и удобно устроилась с книгой Элеоноры Морланд на подоконнике.

Я тем временем перелистала хронику, обнажила ручку и аккуратно вывела слова «Сентябрь 2017 года» на следующей чистой странице.

Следующие два часа мы с Ханной тщательно обдумывали формулировки для хроники, а Шарлотта с головой погружалась в «Обитель западного леса». Первым делом мы решили, что родительский комитет в последнюю минуту забракует школьную форму. Потом пораскинули мозгами на тему библиотеки. Столяры, волки и крысы – все это тоже казалось слишком опасным. А гномы-волшебники и чудесное восстановление библиотеки за ночь были мне совсем не по душе. Тут что-нибудь точно пошло бы не так.

В конце концов мы решили, что наименее драматичным выходом будет, если мисс Витфилд найдет на чердаке красивую-прекрасивую мебель, которой никто не пользуется и от которой все равно собиралась избавиться. Напоследок мы немного прибрались. Вместе расставили книги по испорченным полкам и передвинули пришедшую в негодность мебель в комнату напротив, и тут Шарлотта увидела в окно, что на чердаке мисс Витфилд вдруг зажегся свет.

Все шло как по маслу.

Мы с Ханной пробежали вниз по лестнице и через парк. Пять минут спустя позвонили в дверь домика, стоящего у овечьего лужка.

И стали ждать.

Ожидание длилось целую вечность. Наконец мы услышали шаги, дверь распахнулась, и на пороге показалась мисс Витфилд в переднике с рюшами, в платке на голове и с метелочкой из перьев в руках.

– Эмма! Ханна!

– Э-э… здравствуйте, – протянула я. – Мы… в общем, мы…

От волнения мы забыли придумать, что скажем учительнице, чтобы не вызвать подозрений. Черт!

– Мы хотели спросить, можно ли нарвать в лесу травы для Долли, Долли II и Фрейлейн Бархатный Носик и покормить их, – нашлась Ханна.

Мисс Витфилд уставилась на нас:

– Сейчас? В темноте?

– А почему нет?

– И вы разбираетесь в растениях?

– Ну да.

– М-м… не уверена, что это действительно хорошая идея, – задумалась мисс Витфилд. – Но скажите-ка, вы не знаете, кому могут понадобиться старые кресла и стол? Я как раз нашла кое-что.

– Правда?

Мы прошли за мисс Витфилд в спальню, где цветастую скатерть, ковер, подушки и занавески роднил одинаковый узор. От одного взгляда на них у меня немного закружилась голова, поэтому я мигом взлетела на чердак по винтовой лестнице, расположенной в углу комнаты.

На чердаке нам пришлось согнуться вполовину, чтобы пройти под стропилами. Помещение было не особенно высоким, почти квадратным. Его освещала одна-единственная лампа, свисающая на проводе с балки и наградившая старый хлам таинственным сиянием после того, как я качнула ее, мимоходом задев плечом.

Мисс Витфилд указала на несколько пыльных покрывал, из-под которых с одного краю торчала темнокрасная шелковая подушка.

– Собственно, я искала несколько старых фотоальбомов, – пояснила она. – А наткнулась вот на что.

Учительница сдвинула покрывала сильнее, открыв больше шелковой поверхности и кисточки из блестящей пряжи.

– Я так редко поднимаюсь сюда, что даже забыла о хранящейся тут мебели. Честно сказать, вообще не помню, как она попала ко мне. Но если вам нужен диван, два кресла и столик…

– Вау! – воскликнула Ханна, я тоже была в восхищении.

Мы уставились на мисс Витфилд.

– Спасибо огромное! – обрадовалась я. – Они замечательны. Я попрошу господина Шаде завтра же забрать их.

– Чудесно, – улыбнулась мисс Витфилд.

Она стала спускаться, а Ханна и я с улыбкой стукнулись кулачками и поздравили друг друга с гениальной придумкой.

Внизу, в прихожей, мисс Витфилд предложила нам остаться на чашечку чая, и Ханна, которая, как известно, не особо ладила с фарфором, с благодарностью отказалась, да и я заторопилась. На ходу я бросила взгляд на один из альбомов, которые упоминала мисс Витфилд, пухлый, сантиметров в двадцать шириной.

Раскрытый посередине, он лежал на серванте у двери. На двойные страницы были наклеены черно-белые фотографии где-то начала двадцатого века с зубчатыми белыми краями. Их возраст я определила по тому, как была одета дама на переднем плане одного снимка, удерживающая в перчатках зонтик, такой же белый, как и ее платье со шнуровкой.

Но задний план, на котором торчала окруженная елями арка каменных ворот, оказался поинтереснее. Конечно, я сразу поняла место, где сделан снимок. Сомнений нет, справа позади женщины узнавался фрагмент статуи фавна, ноги которого еще не заслонял папоротник (на фото было куда проще понять, что это за существо). Там находилась лестница.

Лестница, ведущая вниз.

Ничего себе!

От волнения у меня зачесались ладони.

– Нам, к сожалению, уже пора, – бросила я мисс Витфилд и потянула Ханну за собой на улицу, в сторону леса.

– Я говорила о травах не всерьез, – запротестовала Ханна, с трудом поспевавшая следом.

Сейчас я не пошла по тропинке, а понеслась между деревьев. Прямо к старому монастырю.

– Я больше не хочу кормить овечек. Давай лучше вернемся в замок, а? – предложила Ханна. – Эмма? Эй, я с тобой говорю.

– Извини. Но мне надо по-быстрому проверить кое-что.

Мягкие иголки под моими ногами поглощали все звуки, от реки тянулись клочья тумана, темнота покрывалом укутывала наши плечи. Если вспомнить о волчьей стае теперь… но мне было слишком любопытно, чтобы ждать до утра.

– В лесу в сумерках? – прошептала Ханна, видимо подумав о том же. – Это обязательно?

– Мы идем к развалинам, – пояснила я.

– Зачем? Сейчас поздно и холодно, и…

– Да, я знаю, но… думаю, я сделала открытие на одном из фото.

– Что? Каком фото?

– Пожалуйста, просто пошли со мной, о’кей? Это недолго.

– О’кей, – вздохнула Ханна. – Только быстрее некуда, ладно?

Едва разглядев за темной стеной деревьев разрушенные стены, мы рванулись с места и побежали к горе. Статуя фавна в нише, казалось, ожидала нас, поблескивая в свете луны металлическими вкраплениями. Я села на корточки и принялась обеими руками разгребать полусгнившие иголки елок, листья и тонкий слой земли, и… бинго! Я наткнулась на нечто твердое – плиту в земле.

– Это могила? – прошептала Ханна.

Я покачала головой:

– Думаю, это тайный ход.

– Круто!

– Серьезно? – вдруг спросил рядом с нами Тоби Белл.

Мы с Ханной обернулись и обнаружили, что они с Дарси де Винтером стоят у расколотой колонны и наблюдают за нами. Просто супер!

– Ох, – поприветствовала я их и переступила с ноги на ногу. – От вас нигде не скроешься. Вы что, преследуете меня?

Мой голос немного дрожал, но я надеялась, что парни не заметят ни дрожи, ни краски, залившей мне лицо.

– Конечно нет, – усмехнулся Дарси, а Тоби со странным выражением лица перевел взгляд с него на меня и обратно.

О’кей, видимо, мое вчерашнее состояние выставило меня на посмешище. Вот отстой! Я выпрямилась в полный рост и постаралась казаться как можно круче и самоувереннее, несмотря ни на что.

Дарси медленно подошел ближе.

– Ты правда думаешь, что здесь ход?

Я кивнула и указала на железное кольцо у края плиты, которое только что очистила от земли.

– Надо просто как-то приподнять ее.

– Без проблем!

Дарси, не размениваясь на слова, схватил за кольцо и потянул.

– Тоби, помоги мне, – выдохнул он и уперся ногами в землю.

Его друг тут же встал рядом, да и мы с Ханной подтянулись. Плита весила невероятно много и во многих местах прямо-таки приросла к земле. Но вместе нам в конце концов удалось поднять ее. Мало-помалу плита со скрежетом сдвинулась в сторону.

Внизу показалась зияющая чернота шахты, из которой тянуло запахом сырости.

– А вдруг это все-таки могила? – спросила Ханна дрожащим голосом.

– Для чего тогда лестница? – улыбнулся Дарси.

Он посветил мобильником вниз и показал ряд стоптанных каменных ступеней.

– Да, для чего? – прошептала Ханна, делая шажок назад.

Я, наоборот, наклонилась вперед и с любопытством заглянула через край. Света мобильника не хватало, чтобы разглядеть конец лестницы. Как глубоко она уходит? Что там внизу? Порывы ветра шевелили кроны деревьев, наполняя воздух шелестящим шепотом.

– А что, если вы двое спуститесь и все осмотрите, а мы с Ханной подождем наверху? – предложил Тоби.

– Звучит неплохо, – кивнула Ханна.

Она отступила еще дальше от края и уселась скрестив ноги рядом с разрушенной колонной. – Мы будем, так сказать, стоять на страже.

– Э-э… – протянула я.

Я не особенно хотела спускаться в древний потайной ход (а точнее, в могилу со входом) именно с Дарси.

Но Тоби уже успел устроиться рядом с Ханной поуютнее.

– Идите уже, – хмыкнул он.

Дарси пронзил Тоби мрачным взглядом. Вздохнул, осторожно опустил ногу на верхнюю ступеньку и начал спуск.

Конечно, мне пришлось пойти следом. Это ведь я открыла тайный ход, мне нужно знать, что скрыто под плитой. Я хочу получить несколько ответов. Например, что за загадочные серебряные листики привиделись мне во сне?

Я быстро достала телефон и включила фонарик, обнаружив, что с зарядкой дела обстоят не лучшим образом. На прощание подмигнула Ханне и Тоби и тоже ступила на каменную лестницу. Я успела услышать, как Ханна обратилась к Тоби: «Ну, а теперь расскажи, почему ты перестал общаться с Шарлоттой». Затем меня окружили холод и темнота.

Идущая глубоко вниз лестница была высечена прямо в скале. Я вела пальцами по сырой каменной стене, тут и там нащупывая вырубки зубилом. Перил не было, ступени покрывал скользкий слой лишайника. Так что теперь вид спины Дарси впереди не то чтобы огорчал. Если я поскользнусь, он, наверное, послужит отличной подушкой безопасности.

В любом случае нам удалось спуститься безо всяких происшествий, последняя ступень – тридцать седьмая, я считала, – сменилась каменным дном. Голубоватый свет мобильников плясал по колоннам и мощеному полу. Сперва я подумала, что мы спустились в старую крипту, но потом поняла, что три арки вовсе не поддерживали свод, а отмечали начало туннелей.

– Тайные ходы! Я так и знала, – прошептала я.

Дарси осветил туннель за одной из арок.

– Похоже на то, – пробормотал он. – В какой пойдем?

Я пожала плечами:

– В левый?

– Согласен.

Туннель сначала немного шел в гору, потом изогнулся направо. Отсутствие развилок успокаивало меня, ведь это значило, что заблудиться мы не сможем (в навигаторе моего телефона точно не стояло обновлений, полезных тут, внизу, а хлебные крошки или гальку, как Ганс и Грета, мы не догадались захватить с собой).

В одном месте туннель наконец расширился и стал напоминать что-то вроде комнаты с покрытыми паутиной стенами, где стояли пустые винные полки. Это что, просто старинная кладовая? Вскоре ход снова повернул направо и закончился каменной лестницей, которую я сразу узнала, почувствовав разочарование.

– Мы сделали круг, – сказала я, указав на средний туннель, из которого мы только что вышли, и подавила зевок.

– Ага, – согласился Дарси и вдруг пригляделся ко мне пристальнее. – Устала? – спросил он.

– Да, э-э… спасибо… За вчерашнее, я и так хотела сказать, что вы… очень мило поступили, – пробормотала я, потупившись.

Но Дарси просто пожал плечами:

– Не могли же мы оставить тебя лежать. Потому и…

– Ну да, в одиночку я бы точно потерялась.

– Конечно, если б только вообще могла ходить самостоятельно, – съехидничал Дарси.

Я фыркнула:

– Так плохо мне быть не могло. И вообще, разве мы не собирались проверить последний ход?

Я попробовала пройти мимо Дарси, но тот не двинулся с места.

– Ты ходила на свидание? – спросил он.

– Конечно же нет, – соврала я. – Всегда пью в одиночку, взять бутылку шнапса и пойти за рододендрон – вот это по мне.

– Стильно.

У Дарси дрогнули уголки рта, но он вдруг дернул головой, резко отвернулся и в следующий миг скрылся под третьей аркой. Я удивленно посмотрела ему вслед. Он что, нечаянно улыбнулся? Быть такого не может, наверное, просто обман зрения.

Через несколько метров последний туннель сузился так сильно, что Дарси втянул голову в плечи. И нам пришлось идти друг за другом. Зато ход очень долго шел прямо, что было нетипично для хода в кладовую и внушало надежду. Тут и там на стенах стали попадаться железные крепления для факелов. Сколько времени прошло с тех пор, как кто-то проходил по этому туннелю? При мысли, что, возможно, мы – первые за сотни лет, у меня по спине пробежал холодок. Но и от мысли, что не первые, теплее не стало.

– Почему вы вообще шатаетесь по развалинам ночами? – довольно скоро спросила я спину Дарси, просто чтобы немного отвлечься.

Парень ответил не сразу, и, когда я уже решила, что он вообще не хочет говорить, он остановился и повернулся ко мне.

– Я хотел показать Тоби статую.

Дарси вдруг посмотрел мне прямо в глаза, и я на миг усомнилась, не сделала ли в хронику новой записи о нем. Но если бы и так, до этого я бы не додумалась.

– Уродливого ангела? – спросила я.

– Да, – ответил Дарси. – Того самого, который совсем не ангел, а кто-то другой. Но я не знаю кто.

– Я думаю, это фавн. Во всяком случае, если посмотреть на его ноги.

– Фавн? – удивился Дарси. – Как в античных мифах?

– Я бы и не подумала, что тебе такое интересно. Но насколько мне известно, статую поставил твой предок в середине восемнадцатого века. – Я смутно вспомнила вчерашние рассказы Фредерика.

– Смешно, посередине дома божьего, да?

– Монастырь, наверное, тогда уже давно разрушился. Но могу представить, что статую поставили как какую-то метку. Например, на вход.

Дарси потрогал потолок туннеля. Только сейчас я заметила, как тут тихо.

– Некоторые старшеклассницы говорят, что Джина часто бывала в развалинах. Поэтому я хотел точно узнать, что здесь такого особенного, – пробормотал Дарси. – И да, статуя кажется необычной, правда? Похожа на персонажа из одной из запутанных историй, которые Джина мне тогда рассказывала: она говорила о существе с копытами. Он порой появлялся в ее кошмарах. Старая легенда или что-то вроде того.

– Значит, ты надеешься, что если узнаешь что-нибудь о кошмарах Джины, то найдешь и ее, – подвела я итог.

Дарси посмотрел в пол.

– Пойдем дальше, – предложил он и снова двинулся в путь.

Мы молча побрели вперед. Туннель не поворачивал, но пошел ощутимо вверх. Потолок опустился так низко, что Дарси пришлось идти пригнувшись, да я и немного наклонила голову. Время от времени под ногами что-то шуршало. Посветив телефоном на пол, я увидела крошечные серебряные листки. Мне даже показалось, что чем дальше мы продвигались, тем больше их становилось. Но в этом уверенности у меня не было.

Через несколько минут туннель наконец повернул налево. На долю секунды я испугалась, что комната за поворотом, широкая и с изогнутым потолком, окажется еще одной пустой кладовой и что туннель, просто сделав круг, приведет нас обратно к развалинам. Но затем увидела инструменты: на рабочем столе, например, стояли большие бронзовые весы, окруженные гирями и мерными стаканами, закупоренными пузырьками с остатками высохших жидкостей и ступками. На другом столе я увидела старые книги, подсвечники с оплывшим воском и, конечно, листки.

Листки на листках среди листков.

Здесь были сотни, тысячи серебряных листочков. Они покрывали все поверхности, даже наполняли медный чан посреди комнаты, запутались в паутине под столом и при каждом нашем шаге взлетали в воздух вместе с бесчисленными пылинками.

– Лаборатории, – прошептала я.

– Что? – переспросил Дарси.

– Граф фон Штольценбург, – начала я, – в своих записях от тысяча семьсот пятьдесят восьмого года то и дело упоминал о каких-то тайных лабораториях. И о том, что он создал там себе наследника.

Я приблизилась к медному чану. Он был больше, чем обычная ванна. Существо размером со статую могло бы поместиться туда… если фавн тоже два метра ростом… Подождите-ка, я это сейчас всерьез подумала?

Чан словно волшебным образом манил меня к себе. Я перегнулась через край и хотела достать листки, но они раскрошились прямо у меня под руками, а мой аккумулятор на телефоне приказал долго жить, и источник света вдруг исчез.

Испугавшись, я отпрянула назад, запнулась о свою же ногу и налетела на Дарси. Потеряла равновесие и чуть не упала, но парень меня удержал.

– С-спасибо, – пролепетала я.

Запах стирального порошка ударил в нос. Я тут же отпрянула от Дарси.

Он тоже склонился над чаном и подсветил телефоном листики:

– Думаешь, он создал себе наследника?

– Ну да, – кивнула я. – Насколько мне известно, детей у графа не было и он не мог с этим смириться. А еще он, может быть, сошел с ума. В любом случае, граф пытался создать «существо из бумаги и чернил» – кажется, так он писал. Кого-то, кто его переживает. Кого-то похожего на ту статую.

Дарси наморщил лоб:

– Звучит как настоящее безумие.

– Да, именно. И все равно я не уверена…

Я все не могла отвести взгляд от медного чана, перед глазами у меня стояли сделанный тушью рисунок в книге и размашистые записи графа фон Штольценбурга.

– Все рано я не уверена: а вдруг ему это удалось? – прошептала я.

Дарси расправил плечи.

– Это просто бред, – буркнул он. – Да, я тоже знаю, что в восемнадцатом веке граф из нашего рода жил совсем один в замке, говорили, что у него под конец жизни крыша поехала. Но он точно не оставил наследника. Как раз тогда английская ветвь семьи унаследовала замок, земли и титул.

– Конечно, это сумасшедшая идея, но… ох, не знаю. Фредерик сказал, что ты не воспринимал всерьез старые истории четыре года назад. И когда мы говорили о Джине…

– Фредерик, – резко перебил меня Дарси, – ничего не понимает. Вам всем лучше держаться от него подальше.

На секунду у меня случилось что-то вроде помешательства, я действительно думала, не рассказать ли Дарси о хронике. Но вовремя разглядела получше его темные глаза, в которых все время мелькала насмешка, разглядела всего парня, как он смотрел на меня сверху вниз, словно я глупый ребенок.

– А любом случае что-то произошло с твоей сестрой, иначе она бы не исчезла. – Я вскинула подбородок. – И ты сам, видимо, пришел к мнению, что старые истории сыграли в исчезновении Джины какую-то роль. Иначе не интересовался бы всем здесь.

Дарси так неожиданно пнул чан, что я вздрогнула. Дарси принялся длинными шагами расхаживать взад-вперед под глухой звон, разносившийся по комнате.

– Истории могут иметь большое значение, – сказал он. – Но не волшебные существа, встречающиеся в них, Эмма. Это просто смешно!

Я облокотилась на рабочий стол и оттуда наблюдала, как Дарси меряет шагами длину лаборатории.

– Вот как, – медленно протянула я. – Значит, маловероятные предложения даже не рассматриваются. Ты ведь такой гордый, думаешь, что хуже всего на свете – показаться хоть немного смешным.

– Они не рассматриваются, потому что я в здравом рассудке…

Парень замер на месте и, сделав шаг назад, нагнулся.

– Что такое? – спросила я.

Что он нашел? Я быстро прошла через комнату к Дарси. Он светил телефоном на пол.

– Это ведь не мы оставили, да? – пробормотал он.

Круг света прополз по серебряным листьям и пыльному полу, который теперь казался не таким пыльным – на нем виднелись отпечатки следов. Следов чьих-то маленьких, изящных ножек. Меньше, чем ноги Дарси, и даже меньше, чем мои кеды тридцать седьмого размера.

След шел вдоль стены, затем к центру комнаты, где стоял медный чан, и наконец терялся в мешанине отпечатков нашей обуви.

Я глотнула воздуха. Мы не первыми за сотни лет вдыхали затхлый воздух тайных ходов. Кто-то приходил сюда задолго до нас. Какая-то девочка? Мы с Дарси посмотрели друг на друга.

– Джина? – воскликнул Дарси. – Джина?

Август 1794 года

Мечта фавна

Сказка Элеоноры Морланд

В далекой-далекой стране жил когда-то один фавн. Жил он в замке и мечтал стать человеком. Ведь был он велик ростом, уродлив и ужасно одинок. На лбу его росли закрученные рога, а от пояса – огромные козлиные ноги. Все, кому он когда-либо показывался, пугались до смерти. Люди считали фавна монстром, проклинали, били и гнали прочь, и даже короткая грустная мелодия, которую он порой наигрывал на флейте, не могла изменить их отношения.

Поэтому фавн много лет скрывался от людских глаз и обитал в туннелях под замком, словно Минотавр в лабиринте. Будь он обычным фавном, то давно умер бы в темноте. Но он, плод фантазии своего создателя, целиком и полностью состоял из слов, записанных на бумаге. По венам фавна текли чернила, жизнь его поддерживала магия слов. Однажды ночью именно она и пришла к бедняге на помощь.

Над крепостью бушевала гроза, молнии прочерчивали небо, дождь яростно поливал зубцы на башнях, проникая глубоко вниз, до тайного туннеля, где прятавшийся фавн ужинал книгой. Превосходное издание, с солоноватыми на вкус словами. Ни о чем фавн не мечтал так страстно, как поделиться ими с кем угодно. «Если б только был кто-то, с кем можно поговорить, посмеяться и поплакать, – думал он, раскусывая соленое начало предложения. – Если б только был способ наконец стать человеком!»

И пока фавн скрывался под землей, громадный и уродливый, печальный и одинокий, случилось чудо, что бывает раз в сто лет.

В громовом раскате, прошедшем по небу, вдруг появилась фея.

Ее маленькое тельце сверкало в свете молний, пока малютка проносилась чрез облака, дождь и ветер, все ниже и ниже. Мимо крыш крепости, мимо башен и окон, мимо ворот и стен. Она размахивала мягкими, как шелк, крылышками в ночи, опускаясь все ближе к земле, пока не приземлилась прямо на колени фавну.

– Тьфу! – воскликнула крошечная фея и отряхнулась. – Тьфу, какая с-с-с-с-сырость!

Крошечные капельки воды разлетелись во все стороны.

– Кто ты? – спросил фавн, рассматривая загадочное существо.

Как и он сам, фея была порождением фантазии, созданным из бумаги. Хрупкая малютка походила на стрекозу, искусно сложенную из страницы старой книги. Тут и там на ее хрупком тельце проступали буквы, а глаза блестели, словно жемчужины в лунном свете. Вместо ответа фея, взмахнув крыльями, пронзила фавна таким взглядом, что он почувствовал: фея заглянула ему прямо в душу.

– Кто ты? – повторил фавн вопрос. – Как ты сюда попала? Чего ты хочешь?

– Дело с-с-с-сложное, – прошелестела фея. – Ж-ж-ж-желание твое непростое. Но, – она медленно наклонила голову, – ты можешь стать человеком. Да, можеш-ш-шь. Да, да.

И она со свистом поднялась в воздух, облетела вокруг головы фавна и опустилась на его загнутый рог.

– Но как? – спросил фавн. – Я бы все отдал за это. Пожалуйста, поведай, что мне нужно сделать.

– Я подарю тебе мантию из паучьего шелка, – ответила фея и поползла вниз по лицу фавна, задевая крылышками нос, глаза, губы, а потом по спине, груди и наконец перебралась с плеча на руку.

Повсюду, где фея касалась фавна, паутиной распускались серебряные нити, они тянулись по коже несчастного и соединялись в сеть, плотно прижимавшуюся к фавну, затягивая его в кокон и чуть не лишая воздуха.

– П-п-п-пока на тебе эта мантия, никто не увидит твоей настоящей с-с-сущности. Люди будут вс-с-с-сегда принимать тебя за своего, – объяснила фея, с довольным видом оглядывая работу. – Но если хочешь стать человеком, ты должен сделать больше. Ты должен найти того, кому откроешь, кем являешься на с-с-с-самом деле. Того, кто полюбит тебя нас-с-с-стоящего, человека, готового на… – прошелестела фея и взлетела прямо к покрытому паутиной, сотканной из ниток, уху фавна.

Шепот феи напоминал звук рвущейся бумаги.

Фавн внимательно слушал ее речь. В мантии из паучьего шелка, обвившей его неразрывным полотном, он едва мог вздохнуть.

– Но, – прошептал он, – что случится, если я выберу не того? Если слишком рано сниму мантию?

– Тогда, – фея, вскарабкалась к переносице и посмотрела ему в глаза, – ты будешь принадлежать мне. Принадлежать с-с-с-смерти. – Она подмигнула: – Так что думай хорошенько.