Mechthild Glaser

Die Buchspringer

Title of the original German edition: Die Buchspringer

© 2015 Loewe Verlag GmbH, Bindlach Umschlagmotive: Shutterstock

© Apostrophe/ abrakadabra/Mire, iStockphoto

© Bellott/cla78/chuwy/ coolgraphic/lillypic/Sonyspeckels

© Полоцкая Е. Л., перевод на русский язык, 2017

© Издание на русском языке, перевод на русский язык, оформление. ООО Группа Компаний «РИПОЛ классик», 2017

***

 

«Загадки, приключения, романтика и юмор: любому читателю понравится путешествовать по книгам вместе с Эми».

Bookmark Magazine

«Захватывающая и оригинальная книга! Для читателей всех возрастов».

Buchkultur

«Мехтильда Глейзер просто кладезь идей – эта книга настоящий фейерверк».

Eselsohr

 

Пролог

Уилл бежал. Все дальше и дальше.

От долгого бега теснило в груди, и остров казался ему больше, чем он был на самом деле. По болоту, от края до края равнины, вниз на пляж, через кладбище, к дому Ленноксов, по деревне, к каменному кольцу, через библиотеку, обратно к своей хижине и к замку Макалистеров, окутанному туманом…

Ничего.

Рядом мчалась собака. Черные уши развеваются, следы от сильных лап отпечатываются на поверхности болота. Почему там нет и других следов? Почему его нигде не видно? Он никогда бы не оставил собаку. Он где-то здесь. Что он сказал перед уходом? Он же хотел просто прогуляться.

По узкой тропинке они поднялись к утесам – собака, а следом Уилл. Тоже никого. Ну, конечно. Не в такую же погоду! Буря разыгралась, дождь хлещет. Впечатление, будто они стоят на самом краю света. Нет, конечно, здесь заканчивается только остров. Мир же продолжается пропастью и водой, и где-то за горизонтом лежит другая земля. Буря бушует и там? За горизонтом?

Они немного постояли над морем. Одной рукой Уилл чесал за ухом собаку, а другую держал козырьком над глазами, чтобы лучше видеть. Бесполезно. Шерлок Холмс так и не появился.

Чудовище спит долго, много лет.

Глубоко-глубоко, в самом темном углу своей пещеры.

Долго-долго жизнь обходит его стороной.

Чудовище грезит о том, как пробудится.

Спит оно так давно, что само существование его предано забвению.

Быть может, поначалу жители королевства еще помнили об этой ужасной твари.

Но со временем воспоминания поблекли, обратились в смутные предания.

И сейчас, когда люди напрочь забыли обо всем, настала пора Чудовищу снова открыть глаза.

 

1

Жил да был остров

Жили да были мы с Алексой, и мы спешно паковали чемоданы. Свитера, брюки, носки… Я вытаскивала одежду из шкафа и швыряла через плечо в раскрытый чемодан на колесиках. В соседней комнате Алекса занималась тем же. Мы почти не замечали, что попадается под руку, любимая одежда или нет. Следовало торопиться – вот в чем дело. Так мы решили. Собирались бы мы спокойно и по списку, как обычно, так сразу бы поняли, что это бредовая идея.

В моей семье одни чокнутые. Во всяком случае, Алекса всегда отвечала так на мой вопрос, почему она в семнадцать лет, со мной в животе и с одним чемоданом, покинула родную Шотландию. Просто взяла да и уехала в Германию. Беременная и несовершеннолетняя. Сбежала очертя голову, и прямиком в Бохум. Мне тоже скоро семнадцать (всего-то четырнадцати месяцев не хватает), и, видимо, я унаследовала ген сумасшествия. Ведь сама утром за завтраком, всего час назад, вдруг предложила Алексе уехать из страны. Мы забронировали в Интернете самые дешевые билеты и летим уже сегодня после обеда. Осталось только вещи сложить. Я торопливо выловила парочку трусов и лифчиков из ящика.

– Эми, возьми теплую куртку с капюшоном, – посоветовала Алекса, вкатывая в мою комнату до верха набитый чемодан и пытаясь впихнуть в него мою подушку.

В чемодане я увидела ее вельветовые брюки из экологически чистого хлопка и майку с цветным яблочным принтом от фирмы «ДаВанда».

– Вряд ли мне понадобится пуховик в июле, – пробормотала я.

Ведь мой чемодан уже основательно набит – правда, в основном книгами. Из одежды я взяла только самое необходимое. Мой девиз: лучше без вязаной кофты, чем без любимой книги.

– Ты недооцениваешь тамошнюю погоду, – сказала Алекса, оглядев мой багаж и встряхнув волосами махагонового цвета. Глаза у нее покраснели и опухли, словно она всю ночь проплакала. – Возьми с собой электронную книгу. Разве ее мало?

– Но в ней нет «Момо» и «Гордости и предубеждения».

– Ты их читала уже раз сто.

– А если я хочу в сто первый?

– Эми, поверь, на этом проклятом острове предостаточно книг. Ты не представляешь сколько.

Я погладила зачитанную обложку «Момо». Сколько раз я мечтала о том, как последую за волшебной черепахой, которая укажет мне жизненный путь. Мне нужна эта книга. Она утешает, когда грустно. Именно теперь она мне нужнее всего.

Алекса улыбнулась:

– Все-таки проверь, может, куртка еще влезет? Погода там бывает очень суровой.

Она уселась на чемодан и потянула молнию.

– Боюсь, мы зря всё это затеяли, – вздохнула она. – Ты уверена, что там единственное место, где ты сможешь отвлечься?

Я кивнула.

Крошечная лодочка качалась на волнах – море кидало ее из стороны в сторону, словно играло в мячик. В небе сверкали молнии, сгущались грозовые тучи, море обволокла жуткая серая мгла, сотканная из внезапных вспышек света, сопровождаемых раскатами грома. Дождь лил как из ведра, мутные воды с ревом оттачивали гребни волн, обрушиваясь на них с высоты. На горизонте вздымался крутой берег, об его утесы разбивались обрушившиеся одна за другой водяные горы, и все это вместе являло собой весьма впечатляющее природное действо. Вселяющее ужас и в то же время прекрасное.

Впрочем, не особенно-то и прекрасное. Беда в том, что в этой лодчонке посреди разбушевавшейся стихии сидела я, изо все сил стараясь удержаться в утлом суденышке и не выпасть за борт. Брызги летели со всех сторон. Алекса пыталась спасти наш багаж, пока лодочник, который должен был нас переправить, заводил мотор.

Дождь, начавшийся внезапно, мигом промочил меня до нитки. Я озябла и хотела только одного – добраться. Все равно куда, главное, куда-нибудь, где тепло и сухо. Пока летели из Дортмунда в Эдинбург, было солнечно и ясно. Ну, видели мы облачко-другое, когда небольшой винтовой самолетик нес нас в аэропорт Самборо на Мейнленде, самом большом из Шетландских островов, однако на развитие событий в стиле конца света я вовсе не рассчитывала.

Я прикрыла глаза, пытаясь защититься от обжигающих соленых брызг, когда новая волна, развернув нашу лодчонку, чуть не утащила с собой самодельную войлочную сумку Алексы. Держаться за борт становилось все труднее. От ледяного ветра пальцы онемели настолько, что почти не слушались. Читать в книге про бурю гораздо приятнее! Пугаешься, ужасаешься, переживаешь страшнейшие бедствия, а все равно остается ощущение, мол, «я под теплым одеялом на диване». Теперь его как не бывало, мне стало ясно: настоящих бурь, в отличие от книжных, я не переношу.

Следующая волна, еще безжалостнее предыдущей, окатила меня с головы до ног. Зря я в панике попыталась именно в этот миг поймать воздух ртом, я поймала только воду в огромном количестве. Хрипя и кашляя, я пыталась избавиться от целого моря в легких, а Алекса стучала мне по спине. Сумка ее тем временем все-таки пошла ко дну. Проклятие! Но Алекса, кажется, потеряла надежду доставить наши вещи целыми на берег и даже не взглянула вслед тонущему добру.

– Еще чуть-чуть, Эми! Совсем чуть-чуть! – кричала она, но ветер уносил прочь ее слова, едва они срывались с губ. – Вспомни, мы ведь сами этого хотели! Мы здорово проведем каникулы на Штормсее.

Вроде бы должно звучать радостно, но голос Алексы сел – она была в панике.

– Мы здесь, потому что сбежали, – ответила я тихо, чтобы Алекса не услышала.

Не хотелось ни себе, ни ей напоминать про подлинную причину нашего отъезда. Мы сбежали из дому, чтобы забыть! Забыть, что Доминик ушел от Алексы и вернулся к жене и детям. Просто так взял да и ушел. И чтобы забыть, как эти полоумные идиоты из моей параллели… Нет, я же решила вообще не думать об этом.

Подвесной мотор ревел наперегонки с бурей, дождь все усиливался, барабанил по голове и плечам, хлестал по лицу. Я промокла насквозь – мокрее не бывает. И все-таки я обрадовалась, когда остров и в самом деле приблизился. Штормсей – родина моих предков. Сквозь завесу мокрых, слипшихся волос я разглядывала спасительный берег, уповая на то, что лодочник знает свое дело и мы не разобьемся об утесы.

Массивная скальная гряда с острыми зубцами казалась смертельно опасной. Она вздымалась на двадцать – тридцать метров над свинцовыми волнами, а наверху, на самом краешке, где гуляет порывистый ветер, там…

… кто-то стоял.

Сперва мне показалось, это дерево. Но вскоре я поняла, что наверху, сгибаясь под порывами ветра, стоит человек и смотрит на море. Кто-то – можно было различить короткие волосы и развевающийся плащ – наблюдал за нами сверху. Одну руку человек приложил козырьком к глазам, другую держал на голове огромной черной собаки.

Дрожа, я все оглядывалась на скалу, а лодка тем временем разворачивалась против ветра. Мы миновали прибрежные утесы и, описав дугу, пробились к восточному берегу острова. Человек, стоящий на скале, становится все меньше и постепенно пропал из виду.

Зато мы причалили к мосткам. Они наполовину погрузились в воду и подозрительно качались, но наш «капитан» в несколько приемов сумел привязать к ним лодку. Нетвердо держась на ногах, мы ступили на землю. Наконец-то!

Береговой склон скользкий, дождь продолжает лить с неослабевающей силой, но мы достигли цели! Штормсей. Само это слово несет налет некоей тайны, звучит многообещающе и чуть жутковато. Я никогда здесь не была. Алекса ни словом не упоминала об этом острове, пока в начальной школе я вдруг не обратила внимание на то, что совсем не всех детей родители обучили и немецкому, и английскому, да и мое имя как-то отличается от имен других ребятишек. Эми Леннокс. Только тогда Алекса, запинаясь, призналась в том, что мы родом из Шотландии. Вообще-то семнадцать лет назад она поклялась сюда не возвращаться. А теперь…

Мы с трудом топали по улице, колеса чемоданов увязали в грязи. Слева и справа виднелись редкие постройки – несколько глинобитных хижин с покосившимися крышами и выпуклыми стеклами окон, за ними кое-где мерцал желтый свет. Я гадала, в которой из них живет моя бабушка, и надеялась, что ветер не гуляет хотя бы внутри этих убогих домишек, пусть по их виду этого и не скажешь.

Наш проводник, буркнув что-то про паб и пиво, скрылся за какой-то дверью. Алекса же уверенно миновала последний домишко. Казалось, она в сердцах решила повернуться спиной и к этому жалкому остатку цивилизации. Я едва за ней поспевала. Мой чемодан снова увяз в грязной луже, я изо всех сил схватилась за ручку, пытаясь его вытащить.

– Но твоя-то мама же живет в чем-то вроде… ну, такого дома? – пробормотала я, сама удивившись, отчего раньше не расспросила, что такого сумасшедшего было в моей бабушке.

«Чокнутая» может означать что угодно. Например, она ест кору деревьев, носит одежду из шишек и живет вместе с лесными зверями под открытым небом…

Вместо ответа Алекса замахала руками, указывая куда-то в темноту и подавая мне знак следовать за ней. Тут вдруг мой чемодан высвободился, поддавшись рывку, и меня обдало грязью с ног до головы. Ну, класс!

Алекса даже с мокрыми волосами выглядит сногсшибательно, как будто она шампунь рекламирует, а я себе все больше казалась похожей на чудом не утонувшую крысу. Мрачно бурча что-то под нос, я, спотыкаясь, брела дальше.

Улица плавно перешла в проселочную дорогу, та оказалась еще грязнее. Огоньки остались позади, деревенька почти скрылась из виду, и только леденящий ветер дул по-прежнему вслед, проникая через мой вымокший шерстяной свитер. Капли дождя били мне в лицо, когда я догнала Алексу, и мы вместе вышли на поле.

– На утесе кто-то стоял. Ты тоже заметила? – прохрипела я. Мне никак не удавалось избавиться от ощущения, будто я вот-вот окоченею.

– На утесе Шекспира? В такую погоду? Вот уж странно, – пробормотала Алекса так тихо, что я едва расслышала. – Давай-ка возьму у тебя чемодан, – предложила она, первая оказавшись на вершине встретившегося по пути холма.

Резким движением передав ей наверх поклажу, я влезла следом и увидела, что перед нами раскинулось какое-то плато. Вдалеке опять замерцали огни, на фоне ночного неба вырисовывались башни какого-то замка, справа от нас, совсем близко, в огромном господском доме ярко светились несколько окон. Здесь дорога раздваивалась. Путь по прямой вел в глубь плато. Однако Алекса уверенно свернула направо и устремилась к кованым железным воротам, за которыми я ожидала увидеть какой-нибудь парк или усыпанный галькой подъезд к дому, может, и с фонтаном в центре. В кино в таких усадьбах всегда бывают дорожки из гравия, подстриженные кусты геометрических форм, статуи, розы, а еще старинные кабриолеты. Ведь вздыхающей любовной парочке или отважному герою, гоняющемуся за убийцей, нужны эффектные декорации… Дом за воротами даже издали выглядел роскошным. Не сосчитать, сколько эркеров украшали старинные фасады, а к небу устремлялись маленькие башенки и всевозможные дымоходы, так и цепляя грозовые облака. За окнами угадывались тяжелые шторы, сквозь них пробивались трепещущие огни свечей.

Ливень стал еще сильнее, дождевые капли слились в сплошную пелену, словно в последний миг решили спрятать от нас поместье. Но поздно! Мы ведь уже на острове, и пути назад нет.

Взявшись за фигурную ручку ворот, Алекса глубоко вздохнула.

– Все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая несчастливая семья несчастлива по-своему, – наконец прошептала она и толчком открыла ворота.

– Что? – переспросила я.

– А это начало одного романа, который я здесь часто… читала, – снова вздохнула Алекса.

– Понятно, – ответила я, хотя ничего не поняла.

У меня зуб на зуб не попадал от холода, так что думать ясно я все равно не могла.

Мы поволокли чемоданы через маленький парк по дорожкам из гравия, мимо кустов геометрической формы, фонтана и бесчисленных кустов роз, а потом по ступеням открытой мраморной лестницы. Не хватало только старого кабриолета.

Алекса позвонила в дверь.

Внутри послышался звучный удар гонга.

Однако прошла целая вечность, прежде чем дубовая дверь открылась и из-за нее показался огромный бугристый нос. Принадлежал он одетому в костюм старику, который принялся рассматривать нас через стекла очков.

– Добрый вечер, мистер Стивенс. Это я, Алекса.

Стивенс коротко кивнул:

– Конечно же, мэм. Я сразу узнал вас. – И старик шагнул в сторону. – Вас ожидают?

– Нет. Но я хотела бы встретиться с матерью.

Еще раз кивнув, мистер Стивенс помог Алексе перетащить потрепанный чемодан через порог. Протянул руки, все в старческих пятнах, и к моему багажу, но мне удалось увильнуть. Я так долго таскала за собой этот чемодан, зачем же теперь, на последних метрах длинного пути, нагружать старика, ведь он конечно же слабее меня! Однако мистер Стивенс так строго и не по-старчески пристально взглянул на меня, что я отдала ему вещи и сунула руки в карманы. И кажется, моя поклажа оказалась для него совсем не тяжела.

– Вау! – вырвалось у меня, едва мы переступили порог дома.

Вестибюль дома превосходил размерами всю нашу квартиру. Зайдя к нам в переднюю, вы очутитесь в узкой темной комнатенке с отклеивающимися обоями в цветочек. Алекса, правда, постаралась сделать прихожую уютнее, повесила занавеску из бусин, поставила пальму в горшке, но ведь духа многоэтажки не утаишь. Гостиная, она же спальня Алексы, кухня, выложенная плиткой по моде семидесятых годов, ванная, моя комната, где ковер от старости пошел волнами, – все это коробки, да что там – коробочки. Бетонные коробочки с крохотными окошками, и ни книжные полки, ни яркая посуда в горошек не могут скрасить их безликость.

Зато бабушкина передняя оказалась просто невероятной. Потолок выгибался куполом так высоко над нами, что при попытке разглядеть его роспись могла закружиться голова. Художник, однако, изобразил там не пухленьких голых ангелочков в облаках или что-нибудь подобное, а людей с книгами. Одни читали, другие указывали на заполненные до отказа книжные полки, третьи лежали, накрыв лица развернутыми книгами. Между ними, повторяясь, красовался герб: на винно-красном фоне стопка книг, на книгах высится зеленый олень с ветвистыми рогами. В центре вестибюля красовалась люстра с рожками из нанизанных одна на другую золотых букв. Обшитые деревянными панелями стены украшали канделябры, развешанные на равном расстоянии друг от друга, между ними опять-таки герб с оленем. Пол покрыт пестрым восточным ковром с орнаментом из незнакомых мне знаков, а на противоположной стороне вестибюля вела вверх лестница, чьи резные дубовые перила имели форму книг. Мне подумалось, что любовь к чтению у меня от бабушки.

– Будьте любезны, следуйте за мной. Вашим багажом я займусь позже, – улыбнулся мистер Стивенс.

Для человека его возраста Стивенс держал спину необычайно прямо. Он не производил ни малейшего звука, ступая по дорогим коврам начищенными до блеска туфлями.

А мы оставляли за собой следы вязкой грязи.

– Э-э… может, мы лучше в носках?.. – шепнула я Алексе.

Но та с отсутствующим видом покачала головой. Только теперь я заметила, как она изо всех сил вцепилась в ткань своего пальто. Закусила нижнюю губу, скользя рассеянным взглядом по сторонам.

Ну, ладно! Чтобы поспеть за дворецким, мы ускорили шаг. Жгучий стыд охватывал меня за всю ту грязь, что мы натащили в самый великолепный из виденных мною когда-либо вестибюлей, так что я старалась не наступать на ковры. Блестящий деревянный настил все же легче мыть. Правда, и поскользнуться на нем проще. Уже через несколько шагов из-за слоя мокрой грязи на подошвах кроссовок я поскользнулась и потеряла равновесие. Пытаясь удержаться, я замахала в воздухе руками, причем угодила прямо в застывшую не хуже цемента прическу бедного мистера Стивенса и ухитрилась ее растрепать, но все равно хлопнулась на мягкое место. Дурацкая грязюка!

Дворецкий обернулся и, подняв брови, наградил меня недоуменным взглядом через сползшие на нос очки, не сказав, впрочем, ни слова. Волосы у него на затылке встали дыбом, словно перья какаду.

– Извините, – пробормотала я.

Алекса молча протянула мне руку и помогла подняться. Ей не впервой, со мной вечно случается что-то похожее, в таких случаях она сочувственно называет меня своим Жирафенком: руки и ноги меня не слушаются, как будто они слишком длинные. В компании своих ровесниц я и вправду часто чувствовала себя жирафихой, ведь в последние годы их фигуры обретали женственные формы, а я становилась все более долговязой. Просто нескладная жирафиха на роликах.

Я снова потащилась за Алексой и, чтобы сохранить хоть частицу достоинства, сдержала желание потереть ушибленное место. Мистер Стивенс двинулся вперед, а его волосы, как ни странно, опять оказались идеально уложены. Мы уже пересекли вестибюль, и старый дворецкий повел нас через обшитую деревом дверь по длинному коридору, вверх по лестнице и вновь по коридору… Я уже заволновалась было, что в жизни не найду выхода из этого дома, если потеряюсь, как мы наконец добрались до гостиной, где стоял обтянутый шелком диван.

– Прошу вас.

Дворецкий, предложив нам сесть, принялся разжигать большой камин. Садиться мы не стали, ведь куда приятнее было подойти к разгоравшемуся огню. Мы с Алексой постарались встать как можно ближе к теплым языкам пламени, а мистер Стивенс ушел. Огонь тихо потрескивал, согревая меня. Легкими уколами тока тепло расползалось по рукам и лицу. Зажмурившись, я наслаждалась красно-оранжевым свечением, которое видела даже с закрытыми глазами. Только мокрая одежда, словно панцирь, долго не пропускала тепло.

Не знаю, сколько я стояла там, надеясь, что тепло охватит меня с ног до головы, может быть, всего несколько мгновений. Во всяком случае, мистер Стивенс вернулся слишком быстро.

– Мэйред Леннокс, леди Штормсей, – объявил он.

Мне пришлось открыть глаза и отвернуться от камина.

Видимо, как и все женщины нашего рода, моя бабушка была высокого роста. Даже выше Алексы и меня. Или просто казалась такой из-за собранных в пучок седых волос? Ее темные глаза, окруженные сеточкой мелких морщин, были такими же, как у нас с Алексой. Нос чуть длинноват, а губы чуть узковаты. Но когда-то она, наверное, была красавицей. В платье темно-зеленого шелка, с белым, скрепленным брошью воротничком, бабушка, как и ее дом, словно происходила из другой эпохи. На шее у нее, на ленточке, висели маленькие очки для чтения в оправе, украшенной красными камушками.

Некоторое время они с Алексой молча смотрели друг на друга. Алекса в промокшей насквозь и слишком яркой одежде стояла, вцепившись в пальто так, что из него выступили крупные капли воды. Для меня Алекса всегда была воплощением Пеппи Длинныйчулок, только еще и вегетарианкой. Сильная, смелая, не такая, как все. Мать, которая не обращала внимания, если кто-то презрительно фыркал, когда она по дороге в детский сад громко распевала песенки вместе с пятилетней дочкой, балансируя на каком-нибудь узком парапете. Нервничать – это не по ней. Но сейчас она явно нервничала.

Алекса облизнула пересохшие губы, а бабушка перевела взгляд на меня. Она долго рассматривала меня, и между нами словно повис невысказанный вопрос, но я знать не знала какой. Алекса по-прежнему молчала. Я сглотнула, и леди Мэйред вопросительно вскинула брови.

Позади нас тихо потрескивал огонь, дождь барабанил в окна. Розы и кусты в саду мужественно боролись с разбушевавшейся стихией.

Вода стекала с наших волос и одежды, образуя лужицы у ног. Бабушка вздохнула, и крылья ее носа затрепетали.

Алекса молчала.

Просто невыносимо!

– Э-э-э… в общем, я Эми, – вырвалось у меня в конце концов. – Рада знакомству с тобой, то есть, конечно, с вами, – пролепетала я и, поскольку леди Мэйред не ответила сразу, добавила для верности: – Миледи.

Всем известно, что люди благородных кровей часто ведут себя странно, когда дело доходит до титулов. Не удержавшись, я согнула колени, изобразив какое-то подобие книксена. Не слишком изящно получилось. И я почувствовала, как кровь бросилась мне в лицо.

Бабушка изогнула рот в подобии улыбки.

– Так она твоя?.. – спросила она Алексу. – Как это может быть?

Шагнув ко мне, она кончиками пальцев провела по моей щеке и подбородку.

Алекса кивнула:

– Я рано забеременела.

– Ах да, – сказала леди Мэйред и теперь уже улыбнулась по-настоящему. – Что ж, Эми, тогда я твоя бабушка, – объявила она. И продолжила, как мне показалось, по-гэльски: – Ceud mìle fàilte! – К счастью, она тут же вернулась к родному языку: – Добро пожаловать в дом Ленноксов, Эм…

– Не надейся, – прервала ее Алекса. – Мы вернулись сюда не для этого.

– Нет? Для чего же? – удивилась бабушка.

Алекса тяжело вздохнула, будто ей стоило больших усилий говорить с матерью.

– Нам надо было уехать, и мы не знали куда, – начала она. – Может, и опрометчиво, но… в общем, мы хотим остаться здесь ненадолго и отдохнуть, вот и все. У Эми сейчас летние каникулы. Неделя-другая – и нам пора домой.

Разумеется, Алекса знала, что я ненавижу ту школу. Видеть своих «друзей» я не хотела никогда больше. Впрочем, приняв решение немедленно покинуть страну, мы не обсудили на какой срок. Может, нам придется когда-нибудь вернуться в Германию. Я все еще собиралась через три года поступать в университет на медицинский. Но что сейчас об этом волноваться? К тому же и бабушка отвергла возражения мамы одним движением тонкой, изящной руки.

– Если хотите остаться, ты знаешь мое условие. Она должна читать. Пока вы здесь, она будет читать, а когда каникулы закончатся, пусть сама решает, что дальше.

– Читать? В каком смысле? – удивилась я. – Почему я должна читать?

Алекса вздохнула:

– Это долгая история, золотко. Связано с нашей семьей, но ничего важного. Мы…

– Она не знает, – глухо сказала бабушка. – Она ничего не знает. – И сморщила губы, словно откусила кусок лимона.

– Чего именно я не знаю?

Леди Мэйред приготовилась отвечать, но Алекса окончательно преодолела свою странную нервозность.

– Не надо сегодня вечером, хорошо? – попросила она бабушку. – У меня сейчас просто нервов не хватит. Эми насквозь промокла и едва не окоченела, да и я тоже. Последние недели были для нас тяжелыми… что уж говорить про дорогу сюда в такую бурю. Давай продолжим разговор завтра.

Сначала мне показалось, что бабушка намерена возразить. Однако она заметила, что я вся дрожу.

– Хорошо, – согласилась она. – Мистер Стивенс приготовит вам комнаты и наберет ванну.

Вскоре мы с Алексой лежали в ванне размером с бассейн. Если встать, то вода доходит до пояса; если сильно не раздвигать ноги, то от одного края до другого можно даже проплыть, сделав руками один-два гребка. Впрочем, мы слишком устали, чтобы заниматься спортом. Лучше понежиться в горячей ванне, отогреть наши онемевшие пальцы. Между нами вздымались горы душистой пены. И даже в этой ванной, отделанной мрамором, под потолком висела люстра с золотыми буквами.

На пути по запутанным коридорам дома я спросила Алексу, почему они с леди Мэйред спорили, читать мне или нет. Ведь ответ подразумевается сам собой: на каникулах я точно не могу не читать. Годами я только тем и занималась, что осваивала содержимое городской библиотеки. Но Алекса лишь пожала плечами:

– Ты же знаешь, Эми, в этой семье все чокнутые.

Обессиленные, мы покачивались в воде, и жар, слегка обжигая мою заледеневшую кожу, постепенно проникал в самую глубь тела. Я погрузилась в воду, расслабилась и смотрела, как колышутся в воде мои длинные, спутавшиеся волосы. Их рыжеватый отлив – жалкая пародия на рыжую копну Алексы, а на мокрых волосах его и вовсе не разглядишь. Но все равно я воображала себя морской звездой на дне тропического моря. Вот это жизнь – ничего не делать, лишь отдаваться теплому течению.

Только я сообразила, что быть актинией не так уж и весело, ведь без книг на дне морском я быстро заскучаю, как по спокойной воде пошли круги – Алекса пошевелилась. Пересекла ванну вплавь, вдохнула воздух поглубже и нырнула. Почти две минуты она оставалась под водой, а когда вынырнула, глаза у нее были такими, будто она едва сдерживается, чтобы снова не заплакать. Может, Алекса проклинала день, когда на ферме, где работала, она подвернула ногу, а в травматологическом пункте шину ей наложил красавец врач. Доминик скоро проник и в ее сердце, и в наш дом. Они не прожили вместе даже года, хотя он сразу стал частью семьи. Жарил себе и мне стейки на нашей кухне, где обычно царила вегетарианская пища. Ходил с нами кататься на коньках… Я по нему скучаю. Он единственный, по кому я скучаю.

– Мы замечательно проведем каникулы на Штормсее, – успокаивала я Алексу ее же словами. Но я и сама думала так же. Ничего нет хуже, чем сидеть дома, ведь там все напоминает обо всем. Там для Алексы все связано с Домеником, а я могу встретить кого-нибудь из своей школы, где не жди сочувствия, если у тебя слишком много пятерок и слишком маленькая грудь.

Алекса смахнула слезы.

– Да, – улыбнулась она. – Ты права. – Посмотрела на меня долгим взглядом, вдруг усмехнулась и подтянула к себе гору пены. – Эми, не правда ли, отпуск лучше всего начинать старым добрым сражением с пеной?

Улыбнувшись, я тоже «вооружилась» пеной…

Когда я засыпала, укутавшись теплым одеялом, то слушала шум бури за окном. Сквозь вой и рев ветра как будто доносились рыдания какого-то ребенка. Может, кто-то плачет ночью на болоте? Нет, конечно же мне это просто почудилось.

Принцесса жила в замке с серебряными зубцами и разноцветными окнами.

Замок тот возвышался на холме, откуда видно было все королевство.

Каждый день поднималась она на вершину самой высокой башни и смотрела вдаль.

Принцесса знала свое королевство от края до края.

Но лишь издали, ведь она никогда не выходила из замка.

Она не покидала его с той поры, как умерли Король-отец и Королева-мать.

Луга и озера казались Принцессе слишком опасными, леса – слишком непроходимыми.

В старых сказаниях, которым не верил никто из ее подданных, говорилось, что где-то глубоко в пещере таится Чудовище.

Принцесса боялась Чудовища.

 

2

Тайная библиотека

Утром я проснулась от кошмара – во сне меня преследовали фотографии, меня мучили насмешками. Снято на телефон так называемой подругой: я в бассейне, в кабинке для переодевания, на мне купальник без верха. Фотографии выложены в группу нашей параллели на Фейсбуке.

«Участвуешь в программе „Операция «Красота»“?» – такой комментарий оставил Пауль.

Как будто мне, чтобы начать жить по-нормальному, надо несколько раз лечь под нож пластического хирурга в прямом эфире. Во сне я, запершись в школьном туалете, тихо ревела.

И в жизни тоже.

Йолина действительно сделала фотографии и действительно разослала их через Фейсбук, так что даже самый ленивый увидел меня голой и посмеялся. Как глупо, как по-детски!

Но все равно очень больно.

Главное, я ведь думала, что мы с Йолиной подруги. А она, наверно, решила перейти на сторону моих недругов и не общаться со мной, зазнайкой, занудой, книжным червем. Алекса повторяла снова и снова: они не правы, все их слова чушь, я, мол, и красивая, и славная, да и человек прекрасный. Да, знаю я, ребята все это делают из зависти к моим отличным отметкам и свободному английскому, и они стараются меня унизить. Но втайне, в глубине души, я все равно им немножко верю. Как ни глупо, а у меня в душе имеется болевая точка, крохотная дырочка, через которую вытекает уверенность в себе.

Но я поклялась себе, что не дам себя уничтожить. Попросту забуду о фотографиях и насмешках. И Штормсей мне в этом поможет.

Решительно отогнав ночные кошмары, я обнаружила, что лежу в кровати с балдахином. Над моей головой клетчатая красная ткань сходится волнами, а по четырем сторонам расходится и опускается тяжелыми шторами. Моя кровать – что-то вроде маленькой комнатки внутри обычной комнаты. Вроде кокона, в который я завернулась, ну, конечно, с электронной книгой у подушки. Почти как в детстве, когда я строила пещеру из старых одеял и пряталась в ней с любимыми книжками. Я еще немного повалялась, разглядывая солнечных зайчиков, они то тут, то там проникали через просветы штор и рисовали узоры на вышитом одеяле. Но пора вставать.

Комната для гостей, куда меня поместил мистер Стивенс, была не особенно велика, но обставлена так же роскошно, как и весь дом. Темно-красные шелковые обои, на них поблескивает цветочный узор, кресло с позолоченными ножками, зеркало над комодом и широкий, выложенный подушками подоконник, где удобно сидеть и любоваться парком и болотами вдали.

Мой грязный чемодан казался в этой комнате чужаком. Я слишком устала, чтобы его распаковывать вчера. Я и сейчас вытащила не глядя кое-что из одежды, хватит мне тут джинсов, футболки и длинной вязаной кофты. Мой гардероб и так не отличается разнообразием: в отличие от Алексы, я не ношу цветных платьев и кружевных колготок. Мои любимые цвета – коричневый, хаки и черный.

Прямо напротив кровати расположена дверь в нашу с Алексой ванную. Край раковины, как и полку над нею, уже заняли ряды баночек с экологически чистыми кремами и косметикой, заколки с цветочками и пестрые ленты для волос. Алекса успела обустроиться! А сейчас, наверно, завтракает.

Кстати, я тоже проголодалась, ведь, кроме бутербродов днем в Дортмундском аэропорту, я ничего не ела. Я залезла в душ, затем быстро оделась. Мокрые волосы собрала в конский хвост. И вышла в коридор на поиски чего-нибудь съестного.

Поиски сразу же увенчались успехом. Уже через несколько шагов дорогу мне подсказали сердитые голоса Алексы и бабушки, доносившиеся откуда-то неподалеку. Увы, они кричали друг на друга. Сперва я слышала только неразборчивую ругань, но чем ближе подходила, тем явственнее различала слова.

– …не можешь ее заставить! – кричала Алекса. – …вообще сюда не приезжали, если б я знала…

А бабушка в ответ:

– …ты вообще думала?.. наследие нашей семьи… не можешь скрывать!

– …плевала я на наследие!

– Если вы хотите остаться!..

– …а-а-ах!

Я спустилась по винтовой лестнице, свернула в очередной коридор, и голоса стали четче. Казалась, они доносятся из самой дальней комнаты.

– Но она же любит читать? – вопрошала леди Мэйред. – Почему ты сопротивляешься? Бьюсь об заклад, ей понравится.

– Ты что, забыла, что случилось там со мной?

– Конечно же не забыла. Но ты просто выбрала неподходящую книгу. Вот и все.

– Совсем не все. Это ужас! Эми я такого не желаю. Ей те книги ни к чему.

Я подошла ближе и распахнула дверь, за которой надеялась найти обеих. Алекса и леди Мэйред сидели в каком-то зимнем саду за столом, а на нем наставлена куча еды: тосты, сосиски, грудинка и варенье. Еще я разглядела целую стопку блинов. В животе громко заурчало. Но сначала надо узнать, почему ссорятся Алекса с бабушкой.

– Что случилось? Какие книги мне ни к чему?

Вздрогнув, Алекса чуть не выронила надкушенный кусочек хлеба. Леди Мэйред улыбнулась:

– Доброе утро, Эми. Как тебе первая ночь в доме Ленноксов?

– Хорошо, – ответила я. – Мне… мне понравилась кровать с балдахином.

– Приятно слышать. Не пора ли тебе позавтракать? – Бабушка указала на свободное место за столом. – Мы, к сожалению, не заготовили привычную вам еду. Кое-какие продукты уже заказаны в Лервике, но их привезут только завтра. А пока не хочешь ли гренку?

Поблагодарив, я положила себе на тарелку и сосиску, и кусочек грудинки:

– Я не вегетарианка.

Вообще Алексе не особенно нравилось, когда я ела мясо, но она понимала, что мне требуется больше калорий, чем ей, ведь они молниеносно сжигаются. И я жила по простому принципу: уж если будет случай слопать что-нибудь пожирнее, я его не упущу.

Но сейчас Алексе, кажется, все равно, чем я там питаюсь. Она продолжала буравить бабушку взглядом. И скрипела зубами.

А вот леди Мэйред с удовольствием наблюдала, как я запихиваю в себя еду.

– Мама тебе пока не рассказывала, но у нас здесь особенная библиотека. Очень большая и очень… тайная, – начала она после паузы. – Многим текстам в ней более двух тысяч лет, они происходят из знаменитой Александрийской библиотеки. Наши предки спасли их от пожара, а потом основали библиотеку на Штормсее. Хочешь туда заглянуть? Там есть бесценные издания.

Я вопросительно посмотрела на Алексу, но та пыталась убить свою мать взглядом и ничего не сказала. Да разве это дурно – заглянуть в библиотеку, к тому же принадлежащую твоей собственной семье?

– М-м-м… да, – промычала я с набитым ртом.

– Замечательно, – кивнула леди Мэйред. – Мистер Стивенс сейчас проводит тебя.

– Не возражаю. – С этими словами я взяла еще блинчик.

Алекса готова была лопнуть от злости.

– Хорошо же! – воскликнула она. – Пусть попробует. Но с одним условием…

Леди Мэйред подняла брови:

– Каким же условием?

Алекса так сильно вцепилась в край стола, что ее пальцы побелели.

– Ей дадут детскую книгу, – заявила она. – Совершенно безопасную. Ту, в которой с ней ничего не может случиться. Я серьезно. Ей дадут детскую книгу… или мы уезжаем сегодня же…

– Господи… – пробормотала бабушка.

Честно сказать, я подумала то же самое: «Господи… Вот он, семейный ген сумасшествия. Теперь он управляет Алексой».

Вышеупомянутая библиотека располагалась не в доме Ленноксов. Она вообще располагалась не в доме. Мистер Стивенс, который сегодня, судя по блеску, смазал волосы дополнительной порцией геля и стал абсолютно неуязвим для всех атак неуклюжих гостей, повел меня через болото. Я было решила, что мы направляемся в замок на другой стороне острова, где, по словам бабушки, живет семья Макалистеров. Но дворецкий остановился перед каким-то холмом, на вершине которого виднелись огромные валуны. Сложенные в виде ворот, они стояли кругом, как в Стоунхендже, их пористая серая поверхность поросла мхами и лишайниками. Однако мистер Стивенс направился не к этим памятникам древности, а ко входу в пещеру у подножия холма.

– Здесь, – только и произнес он.

Он вытащил горящий факел из крепления в скале и торжественно объявил:

– Мэм, сейчас мы войдем в Тайную библиотеку.

– О… о’кей? – вопросительно протянула я, под его строгим взглядом не осмелившись возражать. К тому же мне понравилось, что он обращается ко мне «мэм».

Мы прошли несколько метров вверх по каменному коридору, но в середине холма он внезапно закончился. Зато появились выдолбленные в скале ступени, ведущие вниз. Я шла за мистером Стивенсом в темноту, держась за шероховатую стенку скалы.

Лестница оказалась крутой. И длинной.

Казалось, мы спускались целую вечность, шаг за шагом, ступенька за ступенькой. Библиотека располагалась не внутри холма с его кольцом из валунов, как я предполагала. Она была под ним! Глубоко, очень глубоко. Мы так долго погружались в недра острова, что, наверно, оказались ниже уровня моря. Мне почудился далекий шум волн. Кому взбрело в голову расположить библиотеку в таком месте?

Лестница оборвалась так же резко, как и началась, и мне в нос ударил запах старой бумаги. Вот они, стеллажи. Выполнены из темного дерева, высотой около трех метров каждый. На ровном расстоянии друг от друга узенькие передвижные стремянки. Полки прогибаются под весом фолиантов и старых книг в кожаных переплетах, там же я обнаружила и карманные издания, и пожелтевшие свитки. Проходы между стеллажами ответвляются во все стороны. Верно говорила леди Мэйред: библиотека древняя и гигантская. Полная манящего шепота историй, которые только и ждут читателя, полная шелеста обещаний, висящих в воздухе. Сколько приключений сокрыто здесь на пожелтевших от времени страницах, сколько сказаний о великой любви, сколько легендарных битв! Я сразу влюбилась в это место. Вот бы мне остановиться и приласкать эти книги, может, взять какую-нибудь в руки да перелистать, почитать о деяниях трагического героя… Я замедлила шаг, но мистер Стивенс все вел меня в глубь библиотеки по лабиринту ходов.

Между полками кое-где теплились лампы, но света не хватало, чтобы определить размер и конфигурацию пещер. За одним проходом сразу начинался другой. Но вот наконец расстояние между полками-стенами стало шире, образуя что-то вроде комнаты, немного напоминающей старомодный класс: повсюду изъеденные червями парты с откидной крышкой над ящиком, куда можно складывать тетради. Ну да, это и вправду оказался класс, причем – и это особенно меня поразило – не пустой.

За первой партой сидели юноша и девушка, мои ровесники, а у доски стоял лысый человек в монашеской рясе. Мне почудилось, будто внутри меня сжал невидимый кулак. Но я заставила себя идти дальше.

– Добрый день, Глен. Я привел к вам Эми Леннокс. Леди желает, чтобы ее внучка приняла участие в занятиях. Вас известили об этом? – спросил мистер Стивенс, а лысый у доски кивнул:

– Да-да, большое спасибо. Мы вас ждали.

Занятия? В голове у меня зазвенел тревожный звоночек. Здесь и вправду школа. А я новенькая. Да еще и в каникулы, премного благодарна! Во рту появился горький привкус. Здесь я хотел отвлечься от всего, а не… Волосы у девушки на первой парте такие же светлые, как у Йолины. Я едва не поперхнулась.

Учитель поманил меня к себе. Брови у него колосились так пышно, как будто пытались возместить отсутствие волос на голове. Лоб украшал узор из бугристых зубчатых шрамов, паутиной поднимавшихся выше, на лысину. Поверх левого глаза – повязка. Притворившись, будто не замечает моего испуганного взгляда, он пожал мне руку.

– Меня зовут Глен, и я уже много лет обучаю членов семей Ленноксов и Макалистеров, – сообщил учитель. – Хорошо, что среди нас опять представительница Ленноксов. – Он указал на учеников: – Это Бетси и Уильям Макалистеры, дочь и племянник лорда. Это Эми Леннокс, внучка леди.

– Здрасьте, – буркнула я.

– Привет.

Блестящие волосы девушки поддерживал обтянутый шелком обруч, ресницы были густо накрашены иссиня-черной тушью. Она оглядела меня с головы до ног. Юноша же, напротив, быстро кивнул, улыбнулся и продолжал писать в тетради. Его темные волосы топорщились во все стороны, слово эту ночь он провел на улице под ливнем.

Пока эта парочка подчеркивала что-то в сонетах Шекспира, мы с Гленом отошли к полкам в дальнем углу класса. У меня наконец появилась возможность полюбоваться на книги по отдельности, рассмотреть их кожаные переплеты с тисненными золотом буквами. Вот «Алиса в Стране чудес», а рядом «Рони, дочь разбойника», «Волшебник страны Оз» и «Бесконечная история». В переплете из красной кожи я разглядела «Книгу джунглей».

– Представители кланов Ленноксов и Макалистеров читали издавна, но совсем не так, как другие люди, – начал Глен. – Ведь с древних времен в ваших семьях из поколения в поколения передавался особый дар. Потому они и делят эту библиотеку.

– Угу, – пробурчала я, и Глен вздохнул:

– Знаю, ты понятия не имеешь о том, что я пытаюсь объяснить. Леди сказала, твоя мама держала все от тебя в тайне. Мне кажется, будет лучше просто показать, о чем речь. Перейдем сразу к делу, но одно тебе следует знать заранее: семьи Макалистеров и Ленноксов не всегда жили в мире на этом острове. Со времен Средневековья они вели жестокие, кровавые распри, а около трех сотен лет назад их вражда достигла предела. В разгоревшемся пожаре среди прочего погиб один особенно ценный манускрипт, единственная запись легенды, с тех пор навеки утраченная. Именно тогда семьи заключили перемирие и посвятили себя защите литературы и охране книг, которые ты видишь перед собой. Потому мы и устроили библиотеку так глубоко под землей и держим ее существование в секрете от всех, кто не является членом одной из этих двух семей или лицом, заслужившим их доверие. Все, что делается нами и отныне будет делаться тобой, призвано служить делу защиты литературных сюжетов. Прежде чем мы начнем, ты должна пообещать…

Красный переплет «Книги джунглей» заманчиво поблескивал у меня перед глазами. «Прочитай меня, – так и кричала книга в моей голове. – Прочитай!»

– Эми?

Я потянулась к книгам, но в последний миг мне удалось удержаться и не схватить попросту какую-нибудь из них. Я быстро отдернула руку, смущенно переступая с ноги на ногу и притворяясь, будто хотела почесать щеку. Но умудрилась при этом задеть прислоненную к стеллажу стремянку, та повалилась набок и с оглушительным грохотом упала на пол. Я залилась краской, а со стороны школьных парт до меня донеслось презрительное фырканье.

Губы Глена дрогнули, будто он попытался скрыть улыбку, но тут же учитель снова дружелюбно, но строго посмотрел на меня. И, откашлявшись, пошел прочь, словно ничего не произошло.

– Ну что, Эми? – спросил он.

– Ч-ч-то?

– Клянешься ли ты при чтении книг служить делу защиты литературных сюжетов и не делать ничего, способного их нарушить или изменить?

– Э-э-э… само собой, – подтвердила я. Как, простите, можно нарушить сюжет в процессе чтения?

– Хорошо, – улыбнулся Глен. – Твоя мать пожелала, чтобы ты выбрала одну из этих книг. Тебе уже что-нибудь приглянулось?

Через полчаса Глен, Бетси, Уилл и я вошли в каменное кольцо на вершине холма. В руках я держала «Книгу джунглей» в тяжелом красивом переплете. Во время подъема я, конечно, поскользнулась на мокрой траве, но книгу мне все-таки удалось спасти от падения в грязь. Зато мои джинсы на коленках теперь украшали буро-зеленые грязные пятна, и я чувствовала себя особенно неуклюжей рядом с Бетси, которая грациозно вступила на вершину, и Уиллом, замыкавшим нашу маленькую группу как случайный попутчик на прогулке. Я удивлялась, почему читать нужно обязательно здесь, на холме, где гуляет обжигающе холодный ветер. Бетси и Уилл тоже несли под мышкой по книге, а Глен прихватил плетеный пляжный коврик, который он расстелил прямо в грязи под каменными воротами. И скомандовал:

– Уилл, давай-ка ты первый.

– С удовольствием, – ответил юноша.

Голос у Уилла оказался ниже, чем я ожидала, а глаза – того же цвета, что небо над нами. Синее, грозовое. Был он высокий и худой, как я, но при этом жилистый, отчего и казался крепким. Он деловито подошел к коврику, улегся на нем так, что голова оказалась точно под каменными воротами. И накрыл лицо развернутой книгой. На обложке я увидела изображение огромной собаки. «Собака Баскервилей», – значилось над картинкой. Это был роман о Шерлоке Холмсе. Сюжет я знала, четыре года назад мне подарили такую же книгу на Рождество. Только собака не выглядела так жутко. Пока я всматривалась в обложку, она вдруг слегка поехала вниз, и книга приземлилась на коврик, а страницы ее на мгновение вспыхнули ярким светом.

Я моргнула. Нет, быть такого не может! Я моргнула снова, не понимая, что происходит перед моими глазами. Но ничего не изменилось: Уилл исчез, а книга все так же лежала в кольце из камней.

– Что это?! – вырвалось у меня.

– Эти камни создают книжные врата – Porta Litterae, – объяснил Глен. – Здесь расположен вход в мир литературы.

– Но как же…

У меня просто в голове не укладывалось, что Уилл за секунду растворился в воздухе.

– Он сейчас в своей книге, – надменно усмехнулась Бетси. – Не беспокойся, это для нас обычное дело.

Я было открыла рот, но закрыла снова, не зная, что ответить. Глен похлопал меня по руке:

– Знаю, в это трудно поверить. Но члены ваших семей обладают этим даром. В возрасте от пяти до двадцати пяти лет все вы можете проникать в книги и следить там за порядком. Каждый из вас до окончания школы ответствен только за одну книгу, впоследствии вам придется защищать весь книжный мир. Бетси, например, с десяти лет заботится вот об этой книге сказок. Сейчас она запрыгнет в «Белоснежку».

Бетси тряхнула челкой:

– Сложности с одним из гномов, он собрался бросить остальных и открыть кафе-мороженое. Неделями уже пытаюсь его образумить. «Белоснежка и шесть гномов» – это звучит очень по-дурацки.

– Э-э…

Они что, смеются надо мной?

Бетси неторопливо легла на коврик и открыла книгу.

– Мы вернемся, – сказала она. – Не беспокойся, Эми. Может, у тебя вообще ничего не выйдет. Еще ни один книжный странник не начинал тренировки в твоем возрасте. Очень может быть, что уже поздно.

– Сейчас мы все и узнаем, не правда ли, Эми? – спросил Глен и ободряюще улыбнулся мне.

Бетси пожала плечами и положила поверх своего лица раскрытую книгу сказок. Мгновение – и девушка тоже исчезла. Снова послышался шелест страниц, и книга приземлилась на коврик. У меня пересохло во рту.

– Книжные странники? – прошептала я. – Эти двое на самом деле сейчас оказались внутри книг?

Звучит абсурдно. Это не может быть правдой.

– Да, – подтвердил Глен. – А теперь твоя очередь. Просто открой книгу там, куда хочешь попасть, и делай так же, как они.

– Вот уж не знаю… – пробормотала я.

Может, это какая-то бредовая шутка? Ритуал посвящения? А Уильям и Бетси сейчас снимают все из кустов на телефон, чтобы посмотреть, как нелепо я буду себя вести?

Глен расценил мои колебания по-другому.

– Ты точно справишься, – улыбнулся он. – Я не согласен с Бетси. Ты же из рода Ленноксов, в конце-то концов. А если испугаешься, то всегда можно вернуться, надо только снова прийти на ту страницу, через которую ты попала в книгу.

– Но как… но как долго? И что мне там… – беспомощно лепетала я.

Чушь какая-то! Нельзя в один миг исчезнуть, а в следующий миг стать персонажем книги!

– Эми, я тоже не знаю объяснения, – вздохнул Глен, поскольку я не двигалась с места. – Но члены ваших семей делают так сотни лет, и как-то оно все получается. И пока что все возвращались. Бояться нечего, твоя мама уже позаботилась, чтобы на первый раз ты оказалась в совершенно безопасной книжке. Давай-ка попробуй, осмотрись там немного да возвращайся туда, откуда пришла. Вот тогда мы и узнаем, понравилось ли тебе там.

Я разглядывала коврик под каменными воротами, потом долго смотрела на Глена, пытаясь усмотреть на его лице доказательство обмана. Но не нашла. Он что, серьезно? Члены моей семьи обладают особенным даром? Получается, я тоже им обладаю и способна путешествовать по книгам? Верить в это смешно, но ведь и соблазнительно. До сих пор я только в смелых фантазиях оказывалась в мире восхищавших меня литературных героев. А вдруг сейчас можно и в самом деле попасть туда?.. Я погладила мягкую красную кожу книги, которую держала в руках, провела пальцем по легким углублениям тисненых букв названия. «Книга джунглей». Никогда не была в джунглях. Уж тем более в таких, где живет медведь Балу. И я улыбнулась.

Глен кивнул и указал на коврик:

– Просто попробуй.

Я легла, положив голову точно под каменные ворота, как Бетси и Уильям. Почти не задумываясь, что вообще делаю. Бред какой-то, я даже поймала себя на том, что нервно хихикаю. И все-таки развернула книгу и закрыла ею лицо. Бумага мягко скользнула по щекам, закрыв мне вид. Буквы оказались слишком близко – не прочитаешь. Расплывались пятнами черной типографской краски. Кружились перед глазами, меняя очертания. Слова изгибались, расцеплялись, расцветали… Падали на меня каплями, словно я попала под дождь из слов…

И вдруг я поняла, что лежу между корнями гигантского дерева в девственном лесу. Вокруг меня бушевала листва всех оттенков зеленого цвета. Лианы обвивали стволы деревьев, между ними рос папоротник. В теплом, влажном воздухе сладко пахло экзотическими цветами. Неподалеку раздался детский смех.

Я села и стряхнула с колена огромного муравья. Поползла через кусты в ту сторону, откуда послышались какие-то голоса. Сквозь густую растительность мне удалось различить вдалеке стаю волков. Точнее, их взрослых серебристо-серых волков, которые тихонько между собой переговаривались, а рядом стайку волчат, весело резвившихся с голеньким ребенком лет двух, не старше. Маугли!

Это же начало «Книги джунглей»! Волки только что нашли Маугли одного в лесу и решили его выкормить, а я оказалась в гуще событий! Голова пошла кругом. Саму книгу я не читала, зато видела диснеевскую экранизацию. Любимый мультик моего детства. Сейчас появится пантера Багира? Или медведь Балу? Он запоет, как в мультике? Мы отправимся вместе в заброшенный город обезьян? Я буду понимать речь животных, я смогу с ними говорить? Обалдеть! Я действительно попала в книгу! Мысли бешено метались у меня в голове, пока я ползла к волчьему семейству и к Маугли. Последний, кстати, в отличие от диснеевского, оказался кучерявым и без всяких красных плавок.

Я хотела поздороваться с волками по-дружески: «Привет, как дела?» Но только я собралась вылезти из кустов, как внезапно почувствовала у себя на спине что-то такое… Такое тяжелое, мягкое и теплое, подозрительно похожее на лапу. Я оцепенела. Медленно, очень медленно я обернулась… И уперлась взглядом в хищную морду тигра Шерхана, в его желтые сверкающие глаза с вертикальными зрачками. Вдруг я вспомнила, что по сюжету романа Шерхан охотится на Маугли и намерен его съесть, потому что он боится людей и их оружия. И еще потому, что он – тигр, а уж тиграм на природе так и хочется слопать человека.

Шерхан оскалился. Я почувствовала его смрадное дыхание. Только теперь мне стало ясно, почему Алекса настаивала на «безопасной» детской книге. Но данная книга, к сожалению, оказалась не совсем безопасной. Позови я на помощь, спасут ли меня волки? Я набрала полные легкие воздуха, но не успела издать и звука, как тигр приложил коготь к губам.

Шерхан приложил к губам коготь?

– Тебе нельзя вмешиваться в сюжет, читательница, – прошептал он. Голос его звучал не громче тихого мурлыканья. – Если волки тебя заметят, то не оставят у себя человеческого детеныша. Ты посадишь себе на шею озорника, и все произведение рассыплется.

Я уставилась на тигра: он умел говорить!

– Э-э-э-м-м-м… – только и выдавила я из себя.

Тигр, склонив набок могучую голову, шепнул:

– Тише! Я же только что объяснял. Пойдем.

Хищник двинулся прочь, после некоторого колебания я последовала за ним в самую чащу. Но насколько велика вероятность того, что Шерхан увел меня от играющих волчат, собираясь спокойно полакомиться мною где-нибудь в джунглях? Могу ли я вообще умереть по ходу сюжета или я в качестве гостьи неуязвима для персонажей? Тигр бесшумно крался вперед, под его полосатой шкурой перекатывались внушительные мускулы. А я то и дело с треском наступала на сухие ветки и шелестела листвой, ох и далеко мне до еле слышной поступи такого провожатого! Если он и правда собирается на меня напасть, то шансов спастись у меня нет.

Однако под раскидистыми кронами деревьев мой страх развеивался с каждым шагом. Успокаивала мысль, что Шерхан давно мог убить меня, но не убил. Да и как такое представить: меня съест тот, с кем мы только что вели беседу?

Шерхан вывел меня на поляну, я присела на ствол упавшего дерева. Тигр лег рядом, положив голову на лапы. И повиливал хвостом, спрятав его между папоротниками.

– Меня зовут Шерхан, – сообщил он.

– Эми, – представилась я. – Извините. Я еще никогда не была в книгах и не знала…

– Ничего, ничего, – успокоил меня тигр. – Я бы и рад сослаться на закон джунглей, но только действует этот закон во всем книжном мире: читатель не должен ни во что вмешиваться. Ни при каких обстоятельствах. Всегда оставайся где-нибудь в стороне – на полях или между строк.

– Как бы внутри побочной сюжетной линии?

Шерхан кивнул.

– Ладно, – согласилась я. И тут же вновь почувствовала сильное волнение, хотя уже не сомневалась в том, что тигр меня не тронет. – Чем мне сейчас стоит заняться? Кстати, очень рада с тобой познакомиться. Ты не знаешь, где найти Балу и Багиру? Как пройти к городу обезьян? Ты правда очень боишься огня?

Тигр со вздохом поднялся:

– Лучше задай свои вопросы кому-нибудь во внешнем мире. Еще несколько страниц, и Маугли предстанет перед советом стаи. Значит, я должен сидеть в чаще рядом и требовать его выдачи, – объяснил он. – Смотри, вот дорога обратно в сюжет и к тому дереву, откуда ты попадешь домой.

На последних словах Шерхан исчез в зарослях.

А я осталась сидеть на бревне. Что делать? Следовать за ним и вернуться на Штормсей? Или…

Ноги словно сами понесли меня в противоположном направлении. Слишком волнующая выдалась прогулка, не может она так сразу закончиться! Только что я говорила с тигром Шерханом. В целом все это невероятно. Невероятно круто! «Может, скоро я последую за черепахой Кассиопеей из „Момо“?» – думала я, пробираясь в глубь джунглей. Как много есть книг, в которые стоило бы попасть, как много персонажей, с которыми обязательно надо познакомиться. Но для начала хватит и танцующего Балу в городе обезьян.

Конечно, в джунглях тропинок не бывает, вот я и лезла по корням да по камням, прокладывая себе путь через папоротники и лианы, пока заросли не начали редеть. Но вместо затонувшего города или деревни туземцев за деревьями открылся совсем другой пейзаж.

В какой-то момент воздух стал холодным и сухим. Через луга и поля вела песчаная дорога. Вдалеке я разглядела ветряную мельницу и рыцаря, который галопом скакал к ней с опущенным копьем. В центре открывшегося мне перекрестка высился дорожный указатель. «Книга джунглей», – гласила витиеватая надпись на стрелке, указывающей в том направлении, откуда я пришла. Другая стрелка отправляла к «Трагедиям Шекспира», а прочие ответвления дорог – к «Дон Кихоту», «Алисе в Стране чудес» и «Странной истории доктора Джекила и мистера Хайда».

Вау! Кажется, я добралась до границы «Книги джунглей» и могу выбирать, куда идти дальше. Я уже решила было нанести визит безумному убийце Джекилу/Хайду, как вдруг заметила еще одну стрелку, самую маленькую из всех. А на ней одно-единственное слово, выведенное коряво, будто впопыхах: «Строка». Такого заглавия я еще не встречала. Что за писатель назвал книгу так серьезно – «Строка»?

Дорогу к ней и дорогой-то считать нельзя, это узенькая тропинка в скалах, засыпанная камнями. Ну да ладно, я ведь только что пролезла через заросли, да и вообще меня мучило любопытство. Странное название вертелось в голове, я продвигалась вперед с удивительной легкостью. Ведь обычно я то палец на ноге ударю, то споткнусь, то соскользну с какого-нибудь камня. Но вот эта книжная осыпь, похоже, настроена ко мне благосклонно.

Скоро скалы превратились в склоны ущелья, я шла по его дну. Под ногами хрустел песок, звук моих шагов эхом отражался от скал. Наверное, я приближаюсь к следующей книжке? Сколько времени я уже в пути? Давно ли я говорила с Шерханом – пять минут назад или уже час прошел?

Наконец тропинка повернула влево. За поворотом на корточках сидел человек. Мне не сразу удалось разглядеть, что на нем шелковые чулки и туфли на каблуке, а волосы заплетены в косу, завязанную шелковой лентой. Он, спрятав голову между коленями, закрывался руками, защищаясь от трех старух. Те летали вокруг в развевающихся плащах с капюшонами и своими длинными ногтями то и дело царапали его руки.

– Хвала тебе, юный Вертер! – восклицала первая.

– Ты счастье обретешь с Лоттой! – верещала вторая.

– Скоро женишься на ней! – кричала третья.

Несчастный сжимался в комок все сильнее, плечи его тряслись. Рыдания смешивались с воплями окруживших его старух.

– Подите прочь!.. – задыхаясь, сипел он.

Но мучительницы не обращали внимания на мольбы страдальца.

– Хвала тебе, – опять завела первая и подлетела ближе.

Голос ее раскатывался по ущелью, заставляя скалы дрожать, и сверху сыпались мелкие обломки камней и пыль. Бедняга съеживался все больше, но даже не пытался противостоять нападкам злобных старух.

– Хвала тебе, жених… – начала вторая.

Эта сцена до того меня заворожила, что я совсем перестала следить за дорогой, споткнулась о какой-то камень покрупнее и едва не пролетела кувырком между жертвой и мучительницами, но в последнюю секунду сумела остановиться. Старухи сразу замолчали и уставились на меня водянистыми глазами. Волосы у них, будто живые, так змеились в лохмотьях одеяний.

Откашлявшись, я выдавила что-то похожее на «Добрый день» и сглотнула. Все три старухи угрожающе зашипели, а молодой человек зарыдал. Теперь я оказалась в центре внимания и чувствовала себя обязанной как-то помочь несчастному.

– Разве вы не видите, что ему нехорошо? – укорила я старых злыдней. – Оставьте его в покое.

Старухи захихикали.

– Какая смелая, – проскрипела одна.

– Читательница, – проворчала другая.

– Вот именно! – воскликнула я, расправив плечи. – А вы кто?

Старухи засмеялись.

– Все тебе расскажи, да? – взвизгнула третья. – Пойдемте, сестры, настала пора варить наше зелье.

Поднимаясь в небо и улетая прочь, эти грымзы продолжали смеяться.

Бедняга поглядывал им вслед, не поднимая головы.

– Благодарю вас, – промямлил он.

– Не стоит благодарности. Надеюсь, я не запутала сюжет? – спросила я, потому что мне вдруг вспомнилось предупреждение Шерхана: не вмешивайся в ход событий! Я прикусила губу.

Но незнакомец только махнул рукой:

– Нет, нет, здесь нейтральная полоса. Я встретился со старухами как раз по пути в «Строку». Вообще-то они опасны только в своей пьесе. Знаете, им просто нравится напоминать мне о моих страданиях.

– Почему? – удивилась я.

– Ох, наверно, потому что я легкая добыча, – вздохнул бедолага.

Он церемонно поднялся на ноги, достал кружевной платок. И оказался моложе, чем я предполагала. Прочистив нос, он взглянул на меня из-под длинных ресниц:

– Простите, вы, случайно, не Эми?

– Э-э… да! Откуда вы знаете, как меня зовут?

– Честно признаться, вас ищет половина Леса сказок. Говорят, во внешнем мире опасаются, что вы не пережили своего прыжка.

– Ох… – Я пригладила волосы и заправила их за уши. – Пожалуй, мне пора доказать всем обратное.

Вскоре, добравшись до своего гигантского дерева, я прыгнула обратно и оказалась в каменном кольце, где меня ждали озабоченные Бетси и Глен. Только Уилл стоял в стороне, на краю холма. Он вцепился обеими руками в обложку «Собаки Баскервилей» и был так бледен, что на коже проступили голубые жилки. Уилл смотрел вдаль и, кажется, вообще не заметил моего появления.

Зато Бетси и Глен сразу бросились мне навстречу.

– Наконец-то, – вырвалось у учителя. – Ты застряла? Ты ранена? – И он оглядел меня с ног до головы.

– Ох, нет, я…

– Да просто поздно ей уже, – прервала меня Бетси. – Слишком она взрослая, чтобы начинать учиться. Может, будь она из Макалистеров, у нее бы получилось, но она из Ленноксов…

– Бетси! – предостерег девушку Глен, но она не смутилась.

– Если часами торчать там, где приземлишься, и не двигаться с места, то пользы никакой. Как она может научиться общению с персонажами? Пусть проведет здесь каникулы и возвращается обратно в Германию. Силой ничего не добьешься.

– Вообще-то я вовсе не торчала на одном месте, – возразила я, подняв книгу с коврика. – Сначала я поговорила с тигром Шерханом. Но ему следовало вернуться в сюжет, так что я пошла дальше одна, а когда джунгли закончились, я нашла дорожный указатель и…

– Ты ушла из «Книги джунглей»?! – вскрикнул Глен.

– Ученикам это запрещается, – сморщила нос Бетси.

В ее взгляде сквозило нечто знакомое мне по взглядам одноклассников в Германии – зависть. Однако Бетси пыталась скрыть это чувство.

Глен скрестил руки на груди:

– Похоже, ты способная девочка. Но в данном пункте я согласен с Бетси: тебе и рано, и опасно выходить в литературный мир за пределами учебной книги.

Бетси усердно кивала, а Уилл, издали следивший за нами, уставился на меня с интересом.

Чудовище выползло из пещеры.

Тихо-тихо.

Никто и не заметил.

 

3

Жевательная резинка для Оливера Твиста

Хижина на болоте совсем маленькая. Всего одна комнатенка, места хватает ровно для дивана с дырявыми подушками и чугунной печки. Низкая тростниковая крыша доходит почти до земли, местами она покрыта плесенью, и через нее просачивается вода, как только начинается дождь. В бурю ветер задувает через щели в окнах. Но Уилл все равно любит свой дом.

Конечно, на самом деле он здесь не живет, Уильям все-таки племянник Рида Макалистера, лорда Штормсей, и их семья с давних пор проживает в фамильном замке Макалистеров на севере острова. Впрочем, сквозняки там гуляют почти так же сильно, и в те дни, когда Бетси со своей старушкой няней, бывало, войдут в раж да начнут приставать с разговорами, мол, во всем клане его отец – единственный неудачник, Уилл определенно предпочитал потрескивание дров в своей печурке нудной болтовне у камина в парадном зале замка. Кроме того, в хижине никогда не появлялся лорд, о чем Уилл совершенно не жалел.

Не так давно Уилл перетащил сюда все свои сокровища. В сундучке, втиснутом между диваном и стеной, хранились его любимые книги. И еще альбом с фотографиями из других времен. Уилл плохо помнил те годы, воспоминания казались обрывками какого-то старого сна. Ему было пять, когда родители уехали. С тех пор прошло двенадцать лет.

Но сегодня юноша не хотел вспоминать о тех давних событиях. Важнее было восстановить в памяти подробности вчерашнего дня. Ведь вчера кое-что произошло, может, даже кое-что ужасное.

Уилл не мог отвести взгляда от заляпанной стены над печкой. Яркая краска алела на штукатурке. Несколько капель скатились вниз, как слезы, которые кто-то не успевает вовремя вытирать. Но эта краска не водная! Уилл старался не думать, из чего она состоит.

Этой краской, по краям переходившей в бурый цвет, на стене были написаны слова:

Я НЕ СПЛЮ

Надпись вдруг появилась вчера после обеда. Уилл задремал на диване и, проснувшись, обнаружил ее. Это предупреждение? Угроза? Кто вывел эти буквы? Появились ли они раньше, чем он прилег? Что все это значит?

Уилл сбегал к каменному кольцу и вернулся со своим лучшим другом.

А его лучший друг – Холмс.

Такое запрещалось, но Уилл не единожды нарушал запрет.

У Холмса, кажется, сразу появилось подозрение. Он долго разглядывал почерк и в конце концов буркнул: «Это не Мориарти». Вышел на улицу, под дождь, – наверное, хотел привести мысли в порядок, – и больше Уилл его не видел. Целый вечер они с собакой искали Холмса, пока не сдались. Оставалась одна надежда, что Шерлок вернулся домой покурить трубку или поиграть на скрипке… или чем он там еще любит заниматься.

Но сегодня, во время прыжка на занятии, Уилл обнаружил в книге пустое место. Он и сейчас все не мог поверить в то, что Холмс не вернулся. Великий сыщик словно растворился в воздухе.

А Уилл сидел здесь и пялился на стену.

– Эми, бери еще, не стесняйся. – С этими словами леди Мэйред пододвинула мне тарелку с печеньем. – Они хоть и немного черствые, но если окунать в чай, будут на вкус как свежие.

Мы обе знали, что это неправда. На столе лежали совсем не те маленькие печеньица, к каким я привыкла в Германии, а тяжелые, в сантиметр толщиной, сухие глыбы размером с ладонь. Первое печенье уже камнем лежало в моем желудке, но я взяла второе. После моего путешествия в «Книгу джунглей» леди Мэйред стала куда участливее ко мне, и отказаться от ее печенья было бы невежливо. Я откусила кусочек, рот сразу наполнился пылью.

С довольной улыбкой бабушка откинулась на спинку кресла. Мы пили чай после обеда в зимнем саду, там, где завтракали утром. На коленях леди Мэйред мурлыкал, свернувшись в клубок, полосатый кот по имени Макбет.

– Мы теперь не так часто ходим за покупками, – объяснила бабушка и почесала Макбета за ушком. – Главное, чтобы ты хорошо питалась. От овощной диеты твоей матери толку никакого.

Она взглянула на мои запястья.

Я хотела было возразить, что своей фигурой обязана не диете, а причудам природы. Но мой язык прилип к нёбу – спасибо засохшему печенью, которое угрожающе продвигалось к дыхательным путям, как только я пыталась его проглотить. В итоге мне это все-таки удалось, но после двух чашек чая я все равно целую минуту кашляла.

А леди Мэйред тем временем опять разболталась о Тайной библиотеке, где, как я узнала сегодня по дороге в класс, вместе с Гленом работали еще двое – Дезмонд и Клайд, обеспечивавшие порядок в этом хаотичном нагромождении книг. Тоже в монашеских рясах, тоже со шрамами на лице. Клайд составлял каталог, а Дезмонд переплетал тома. Он немногим старше меня, я дала бы ему лет двадцать, не больше.

– Ах, когда-то и я была молодой. Я побывала в сотнях книг! – Леди Мэйред улыбнулась сама себе. – У нас очень ценный дар, Эми. Используй его, пока сможешь.

– Произошел несчастный случай? – не утерпела я, когда снова обрела дар речи.

Леди Мэйред подняла брови:

– Что?

– С библиотекарями. Я имею в виду их раны и глаз Глена.

Бабушка посмотрела себе в чашку:

– Ах, ты об этом. Да, произошел.

Макбет поднял голову и уставился на меня.

Бабушка явно не собиралась ничего пояснять, и я из чистой вежливости откусила еще раз от печенья, которого от пережевывания как будто становилось больше, а не меньше. Как глупо! Я отчаянно заработала челюстями.

Словно догадавшись, что самостоятельно мне эти сухари не проглотить, мистер Стивенс вошел в комнату и подал к столу чайник свежезаваренного чая. Кот снова устроился поудобней.

Возвращаясь сегодня в дом Ленноксов, я все еще пребывала в радужном настроении. Ждала и дождаться не могла, как расскажу Алексе о том, что пережила. Так и летела по болоту! Алексу я встретила на пороге дома, укутанную в пальто и в шарф. И как из фонтана из меня полилось:

– Я побывала в «Книге джунглей». С Шерханом сумела…

– Эми, я ухожу гулять, – прервала Алекса мой поток слов. – Поговорим об этом позже.

И вот она уже за дверью. С тех пор я жду ее возвращения.

Мистер Стивенс налил нам еще чаю, а я покосилась на наручные часы. Алекса гуляет уже часа три. А остров не так уже велик. Она что, обходит его кругами?

– Твоей маме нелегко согласиться с тем, что ты прыгаешь в книги, – произнесла леди Мэйред, заметив мой взгляд.

Я пожала плечами:

– Она же согласилась приехать сюда. И вообще я не понимаю, что тут страшного. По-моему, это великолепно.

Я снова и снова прокручивала в голове встречи с тигром, с молодым незнакомцем и тремя злыми старухами – наверное, они ведьмы. Я вступила в новый мир. Прекрасный мир, где мечты становятся явью. И меня злит, что я не могу рассказать об этом самому близкому человеку. Когда я вернулась в дом и леди Мэйред принялась меня расспрашивать, я просто пожала плечами. Мне хотелось сначала поделиться своими приключениями с мамой, несмотря на ее отпор.

– Алекса столько лет пыталась отрицать, что у тебя тоже есть дар, и, по-моему, сама в это почти поверила. Она боится того, что с тобой может произойти в книжном мире.

– Почему?

– Так ведь ее опыт книжной странницы оказался не самым удачным, – прошептала бабушка так тихо, словно не хотела, чтобы ее еще кто-то услышал.

– Ах вот как? – Я наклонилась ближе.

– Ты знаешь роман «Анна Каренина»?

– И да, и нет, – ответила я. – Я его не читала. Но помню, что он о женщине, которая в конце концов бросается под поезд.

Леди Мэйред кивнула:

– Да. Алекса выбрала эту книгу для своих занятий и…

Тут в зимний сад вошла сама Алекса, и бабушка замолчала.

– Я только хотела вам сказать, что вернулась и иду спать. У меня, кажется, мигрень, – объяснила Алекса и тут же ушла.

Но на этот раз я не позволю ей уйти просто так! Сунув остаток второго печеньица в карман «про запас», я побежала в коридор следом за матерью.

Алекса уже преодолела полтора лестничных пролета наверх, когда я ее догнала. Она стояла, прислонившись лбом к оконному стеклу, и смотрела на болото.

– Все в порядке? – обратилась я к ней.

Моя злость из-за ее ухода сразу же исчезла, уступив место тревоге.

Алекса вздрогнула, словно я поймала ее за каким-то запрещенным делом.

– Ох… Эми, – пробормотала она. – У меня просто болит голова.

Я подошла на шаг ближе. Алекса и правда была очень бледна, под глазами темные синяки, которых я не заметила утром, возможно, из-за нанесенного ею слоя косметики. Руки бессильно висели вдоль тела. Даже яркое трикотажное платье будто покрылось серым налетом. Ясно, что ей нехорошо. Разумеется! Как же я забыла?

Доминик ушел от нее всего три дня назад. Весь мир ее разрушен, как разрушился мой мир в ту среду, когда Йолина выложила фотографии в Интернете. Да, я провела час-другой во сне наяву, в мечте, но это ничего не меняет.

Я положила руку Алексе на плечо:

– Мы обо всем забудем. Для того и приехали. Штормсей нам поможет.

Алекса промолчала.

Следующей ночью мне снова приснились фотографии, где я стою голая. Но теперь их не пересылали с телефона на телефон, они висели как плакат на стене Тайной библиотеки. Вместо Йолины, Пауля и других одноклассников перед ними стояли Бетси, Уилл и Глен.

Глен и Бетси обсуждали плакат, а Уилл смеялся.

– Не может она так выглядеть. Снимки, наверно, обработаны, – вздохнул Глен. – Нормальные люди не выглядят так.

– Чушь. Я сама фотографировала только что… в кабинке для переодевания… Она же из Ленноксов, чего ты ждал? – возразила Бетси. – Смотри, как ребра торчат. Я уже говорила, Эми не может стать настоящей книжной странницей, она же просто как сухая ветка.

Уилл засмеялся сильнее, Глен тоже захихикал.

– Я бы выкинула фото на свалку, – объявила Бетси и показала на небольшую гору мусора, внезапно выросшую в углу класса.

– Пожалуй, – согласился Глен и сорвал плакат со стены.

Тут я заметила, что нахожусь не позади этих троих, как мне казалось, а на фотографиях. Я в них как будто заперта.

– Придется объяснить леди, что Эми не достойна обучаться здесь, – продолжил Глен.

Он порвал бумагу на кусочки, и меня вместе с нею. Сначала он разделил на две половины мое лицо, потом тело, ладони, пальцы… Я кричала, но никто меня не слышал. Плакат превращался в клочки бумаги, они становились все меньше и меньше, и мои руки с ногами стали конфетти. Голова была разорвана на части. То, что от меня осталось, погрузилось в вонючую грязь.

Я проснулась от собственного крика.

Насквозь промокшие простыни прилипли к телу. Задыхаясь, я пялилась в темноту балдахина. Ничего этого не было. Никто на острове, кроме нас с Алексой, не знает про фотографии. Подсознание снова сыграло со мной злую шутку, это просто кошмарный сон. Кошмары часто мне снятся в последнее время.

Но все-таки дыхание мое еще долго не успокаивалось. Я боялась снова закрыть глаза. Кто знает, какой бред мне приснится в следующий раз? И тогда я нашарила рядом электронную книгу и открыла ее. Подсветка скользнула по моим щекам, она как будто успокаивала.

Я пролистала список загруженных произведений и нашла в каталоге нашей городской библиотеки «Оливера Твиста» Чарлза Диккенса. Роман почти дочитан, но сейчас я вернулась к началу и пробежала глазами несколько фраз о жизни Оливера в приюте для бедняков, не особенно вдумываясь в слова. Теперь я знала, что, кроме чтения, есть еще один способ проникнуть в литературное произведение. И даже очень захватывающий. Что, если залезть в роман об Оливере Твисте? По-настоящему пережить все его приключения в старом Лондоне за время, проведенное в лапах у шайки карманников? В столице Англии я не бывала.

Я осторожно положила электронную книгу на лицо, а это совсем не просто. У нее же нет корешка, есть только одна страница, которую следует удержать на носу и лбу. Я представила вновь все, что произошло утром: как я из каменного кольца перелезала в книжный мир, как буквы медленно меняли очертания у меня на глазах. Вспомнила, как сжимались и разжимались слова, как предложения сплетались одно с другим. Я увидела это так ясно, что строки моей электронной книги тоже пришли в движение. Сперва они удлинились, потом буквы стали каплями стекать с экрана, сливаясь друг с другом. К оттенкам серого шрифта подмешался коричный цвет – цвет грубо сколоченного деревянного стола.

Внезапно оказалось, что я сижу под этим столом, притаившись между рядами детских ног в латаных-перелатаных штанах. Я недоверчиво потрогала грязный дощатый пол. Пахло потом и немытыми телами.

– И все равно очень есть хочется, – послышался сверху чей-то голос.

– Конечно, всем хочется. Кому же хватит трех ложек овсянки? – возразил другой голос.

– Если дальше так пойдет, я ничего не обещаю. Может, ночью съем кого-нибудь из вас во сне, – встрял в разговор кто-то третий.

– Все, хватит, я спрошу, можно ли мне добавки.

– Ты на такое все равно не осмелишься.

– Я – нет. Но кто-то из нас должен, или мы все помрем с голоду.

– Да.

– Сдохнем раньше, чем выйдем отсюда.

– Кинем лучше жребий.

Мои последние сомнения рассеялись. Это приют для бедняков из «Оливера Твиста»! Я проползла между ногами мальчишек и на длинной скамейке нашла место, куда можно втиснуться. Ребята в это время были заняты тем, что тянули спички, меня они не заметили. А я пришла в ужас: лица у мальчишек такие осунувшиеся, что и не разберешь, сколько им лет. На детей они уж точно не походили. Кожа обтягивала скулы, лица бледные, сальные волосы в беспорядке свешивались на глаза. Перед каждым пустая миска.

Этот стол оказался не единственным, в комнате стояли еще три стола, за ними – полным-полно изможденных детей, и никто из них не ел, хотя стоявший в углу грязный человек помешивал что-то в еще более грязной кастрюле, из которой поднимался пар.

– Оливер Твист, – зашептали мальчики вокруг меня. – Вот пусть Оливер и спросит.

Маленький мальчик со смышлеными глазами нервно сглотнул. Пальцы у него были не толще сломанной спички, которую он держал.

– Оливер, давай уже! – потребовал какой-то мальчик чуть постарше, с торчащими вперед зубами. – Мы скоро с голоду умрем, если ты не спросишь.

Но малыш Оливер медлил. В глазах у него плескался страх. Дрожа, мальчуган медленно поднялся.

Я посмотрела на грязную кастрюлю и человека, склонившегося над ней. Взгляд у него такой мрачный, что и меня бы напугал. Почему бы ему не дать мальчикам немного сероватой клейкой овсянки, раз уж он ее перемешивает? Все равно завтра она сгодится разве что на мерзкое печенье, которое леди Мэйред ест с таким удовольствием.

Оливер перекинул ногу через скамью и вздрогнул, когда повар взглянул в нашу сторону. К счастью, меня он не заметил.

– Подожди, – сказала я, потому что мне в голову пришла одна идея. – Раз вы так голодны, я, наверное, могу вам помочь.

Ко мне повернулись тридцать голов. Оливер Твист с надеждой уставился на меня.

– Она – читательница, – прошептал кто-то.

– Читательница, – пошло эхо по всему столу, – из внешнего мира.

– И что? Главное, у нее есть для нас еда!

– Секунду, – пробормотала я. – Вы подождете, да?

Я нырнула под стол и доползла до того места, откуда появилась. В следующий миг я опять оказалась в кровати с балдахином на острове Штормсее. Мысль, что я из своей комнаты сумела прыгнуть в книгу, фейерверком взорвалась в голове. У меня получилось, я нанесла визит Оливеру Твисту посреди ночи! Я…

Нет, будет еще время поликовать. А сейчас нужно помочь еле живым от голода мальчишкам в приюте для бедняков. На моей тумбочке стояла тарелка с печеньем, которое леди Мэйред вечером послала мне, наверное желая поскорее от него избавиться. Ха, нет ничего легче! Я рассовала печенье по карманам пижамы, второпях выудила пачку жевательной резинки из рюкзака. Минутой позже электронная книга снова лежала на моем лице…

Я опять очутилась под столом и потянула одного из мальчуганов за штанину.

Оливер Твист наклонился ко мне.

– Вот, – сказала я, передавая ему печенье и жвачку. – Больше я не могу сейчас ничего достать. Вот печенье и жвачка. Можете жевать ее, пока вас снова не накормят. Но не проглатывайте! Наверно, это чуточку поможет.

– Спасибо, – пробормотал Оливер.

И мальчики у меня над головой тут же разделили все поровну.

Я расслышала еще, как кто-то сказал:

– Но завтра пусть Оливер спросит, почему нам снова дали такие маленькие порции.

И вот я уже опять лежу в кровати. В доме бабушки. В двадцать первом веке.

«Я выбрала тебя, – молвила Принцесса. – Преклони колено».

Рыцарь подчинился приказу.

«Клянешься ли ты найти и убить Чудовище, клянешься не обрести покоя, пока не защитишь меня, твою Принцессу? Клянешься ли своей жизнью?»

Рыцарь поднял глаза на Принцессу, увидел ее точеный носик, выразительный изгиб бровей, нежный румянец.

Красота ее была совершенна.

Рыцарь подумал, как счастлив был бы до самой смерти видеть перед собой лишь это лицо.

Словно ангел стояла Принцесса перед ним.

И никто не посмеет причинить этому ангелу страдания.

«Клянусь своей жизнью», – произнес Рыцарь.

 

4

Между строк

Занятия следующим утром принесли одно разочарование, едва успев начаться. Я надеялась снова залезть в «Книгу джунглей». А вместо этого мы прослушали двухчасовую лекцию Глена о книжном мире. Он говорил, что предназначение книжных странников – защищать литературу, для нас это и честь, и бремя. Предупреждал, что персонажей строго-настрого запрещено приводить во внешний мир, но в особых случаях все-таки можно – например, спасая от катастрофы, – однако потом они, конечно, сами должны вернуться в книгу. Еще Глен обстоятельно пояснил, что все книги граничат друг с другом и соединены дорогами, по которым можно попасть из одного произведения в другое, а если повезет, то и в так называемую «Строку» – место между строк, куда частенько наведываются персонажи, когда они не задействованы в сюжете. Он успел поведать и смешные случаи, произошедшие с какими-то нашими предками из-за совершенных ими глупых ошибок. Глен со всей серьезностью предостерегал нас: последствия изменений появляются в каждом печатном экземпляре книги. В каждом печатном экземпляре?

Бетси с Уиллом, конечно, это раз сто слышали. Уилл, скучая, пялился на обложку своей «Собаки Баскервилей». Мне кажется или книга за ночь стала тоньше? А Бетси как будто нашла наконец свое призвание в том, чтобы поддакивать каждому слову Глена. Она то и дело кивала или произносила что-нибудь вроде «именно», «так и есть», «этому ты научишься когда-нибудь потом, Эми». Сегодня ее губы так блестели от помады, словно на завтрак она проглотила банку сардин в масле.

– Например, леди Мэйред в юности как-то раз в «Макбете»… – Глен прервался. – Да, Эми, в чем дело?

Я опустила руку.

– Плохо ли… – начала я. – То есть… э-э… можно ли что-нибудь испортить, если прыгать не через Porta Litterae, а просто так?

Глен нахмурился:

– В каком смысле?

– Ну, вчера ты сказал, что прыгать в книги можно только из каменного кольца. Почему так? Случится ли что-нибудь плохое, если, например, читать вечером в кровати и…

С самого утра, только проснувшись, я почувствовала угрызения совести, и они терзали меня все сильнее, пока Глен говорил. Не подумав, я проникла в «Оливера Твиста», вмешалась в сюжет да еще принесла печенье и жевательную резинку. Чем дольше я слушала Глена, тем больше понимала, что почти ничего не знаю о книжном мире и, наверное, не очень умно было пробираться туда тайком лишь по той причине, что мне вдруг захотелось.

– Так что? Это приведет к неприятностям?

Бетси закатила глаза и тихо вздохнула:

– Ах, Эми!

И все это с таким противным видом, как будто она все еще в моем сне.

Глен покачал головой.

– Нет, – сказал он, – никаких неприятностей. Это попросту невозможно. Ваш дар действует только внутри каменного кольца.

– В самом деле? – Я перевела взгляд на Уилла и Бетси: – Вы когда-нибудь пробовали прыгать из других мест?

– В свободное время я нахожу себе развлечения поинтереснее, – отрезала Бетси. – Извините, мне надо выйти.

Она достала косметичку и выпорхнула из класса, зато Уилл первый раз за день посмотрел прямо на меня.

Волосы у него топорщились, как и вчера, он все еще был бледен, будто увидел привидение.

– Конечно, – улыбнулся он после паузы, причем правый уголок рта у него поднялся выше левого. – В детстве я часто пробовал. Но никогда не получалось.

– М-м-м… – протянула я.

Я придумала, что ли, прыжок в «Оливера Твиста»? Или он мне просто приснился?

Глен читал лекцию еще часа полтора, а затем повел нас на холм. Друг за дружкой мы запрыгнули в свои учебные книги: Уилл, которому поручили разузнать, отчего в книге недостает страниц; Бетси, которая продолжала разбираться с гномом-мороженщиком и подкрасила ради этого глаза; и я, которая ни о чем ничего не знала и потому сгорала от любопытства.

Едва я успела закрыть лицо книгой, как все началось снова. Меня обдало горячим, влажным воздухом джунглей, буквы перед глазами превратились в растения, и я вновь услышала Маугли, резвившегося с волчатами. Корни гигантских деревьев тихо скрипнули, когда я приземлилась между ними. Но на этот раз я поползла в сторону от голосов, причем в прямо противоположную сторону.

– Вот ты опять! – приветствовал меня Шерхан, сидевший в зарослях.

Я ему кивнула. Глен дал мне задание изучить историю Маугли. Но ведь все дети, смотревшие телевизор, знают происходящее в «Книге джунглей», не так ли? Пройдя мимо тигра, я направилась к краю первобытного леса.

Указатель оказался на месте, как и ущелье, где я вчера повстречала плаксивого незнакомца, который не мог разобраться со злыми старухами. Сегодня я опять удивительно легко вскарабкалась наверх, несмотря на осыпь. Так легко, что едва ли не расстроилась, когда тропинка выпрямилась и превратилась в обычную дорогу. Кручи и здесь обрамляли края ущелья, но они расходились друг от друга все дальше. Наконец они образовали что-то вроде котловины, на дне которой укрылся городок. Совсем небольшой. Вообще-то он состоял из одной-единственной улицы. Зато до отказа забитой магазинами, лавочками, пабами, киосками и ларьками. В аптечной витрине рекламировалось средство от неправильных глаголов, толстенная разносчица кричала что-то о чудо-порошке, на котором можно вмиг замесить счастливый конец, если своего нет под рукой. На рыночном прилавке, как я увидела, продавали точки и запятые, их разрешалось самостоятельно набрать и взвесить, а три кавычки предлагались тут по цене двух. В соседней лавочке были выставлены плащи, мечи и волшебные палочки. На двери значилось: «Поставщик снаряжения для героев – от античной драмы до научной фантастики. Обслуживаем также второстепенных персонажей».

Повсюду теснились персонажи в одеждах разных эпох. Толпа девушек в кружевных воротничках и пышных платьях с кринолином окружала мужчину в тоге. Мимо проходили солдаты с лазерными пистолетами, волшебники в разноцветных шляпах, бизнес-леди в брючных костюмах и туфлях-лодочках и орки с безобразными лицами. Между ними летали феи, жужжа стрекозиными крыльями. Гусь, несущий на спине крошечного мальчишку, попытался было склевать порошок для счастливого конца, но толстая разносчица громким криком прогнала его.

Я пошла за котом – на задних лапах, в сапогах, он прошагал сквозь толпу до паба «У полной чернильницы» и зашел внутрь. Мне не хотелось чернильного коктейля, хотя рекламная табличка зазывала его попробовать, и я было решила идти дальше. Но за секунду до того, как дверь за котом захлопнулась, я разглядела в баре знакомого, склонившегося над стаканом.

Вошла и уселась рядом с молодым человеком, выглядевшим сегодня таким же несчастным, как и вчера.

– Вам не стало лучше? – спросила я.

Бедняга поднял взгляд, в уголках покрасневших глаз блестели слезы.

– О, Эми! Рад вас снова видеть.

– Взаимно. Снова те старухи донимали?

– Нет-нет, – ответил несчастный и одним глотком осушил полупустой стакан.

Не первый, если судить по его остекленевшему взгляду.

– Мне просто грустно, – выговорил он, взмахнул рукой и едва не заехал по уху Коту в сапогах на соседнем табурете. – Что вы знаете о жизни? О мире, любви и судьбе? Жестокая судьба! Ах, в моей груди бушуют сотни разных чувств!

Каждое следующее слово молодой человек произносил громче предыдущего.

Кот отсел подальше.

– О, да, – посочувствовала я. – Понимаю.

Бесполезные слова вроде «алкоголь – это не выход» вертелись у меня на языке, но вместо них получилось:

– Я здесь впервые и никого не знаю, кроме вас. Не будете ли вы столь любезны показать мне округу?

С грустью посмотрев на дно пустого стакана, молодой человек кивнул и поднялся. Покачнулся, но быстро выпрямился.

– Я не в силах отказать юной красавице, – провозгласил он торжественно, заправил рубашку в панталоны и подвязал волосы сзади бархатной лентой. Хотел поклониться, но чуть не упал ничком. – Позвольте представиться, меня зовут Вертер.

В голове у меня так и вспыхнуло название книги, которую мы читали в прошлом году по школьной программе: «Страдания юного Вертера» Гёте. Все вдруг стало ясно. Вертер запил, потому что был безответно влюблен, до такой степени безответно, что в книге покончил жизнь самоубийством. А эти противные ведьмы мучили его предсказанием, что он будто бы может спасти свою несостоявшуюся любовь. Бедняга!

– Э-э… очень приятно. – Я протянула Вертеру руку.

Он не пожал ее, а запечатлел на ней пахнущий шнапсом поцелуй.

Я заставила себя улыбнуться:

– Здесь столько интересного!

Вертер кивнул. И действительно, литературные персонажи едва ли не протискивались в двери заполненного бара, многие сгрудились за столиком в углу, шушукались и переговаривались.

Я услышала, как человек с чешуйчатой головой спросил:

– И сколько же золота пропало?

– Их просто взяли да убили, – сообщил мальчишка на гусе женщине с рыбьим хвостом, постоянно обливавшей лицо водой из графина. – Весь хлев в крови, но сюжету это, к счастью, не навредило.

– Вы уже слышали про Алису? – прошептал мужчина с сероватой кожей, зажимая под мышкой портфель.

Вертер потянул меня на улицу, там он немного отдышался. Публика толпой валила в паб.

– Что-то случилось, – объяснил он. – Уже несколько часов вовсю ходят самые разные слухи. Видимо, в нашем мире какая-то беда.

– В «Оливере Твисте»? – Мое сердце забилось сильнее. – Там запутался сюжет?

– Что? Нет, нет. – Вертер большим и указательным пальцами потер переносицу. – Судя по всему, из «Тысячи и одной ночи» украли золото. Еще говорят, сегодня утром Алиса проворонила Белого Кролика и потому не нашла путь в Страну чудес. Точнее не знаю, последние часы я был занят…

– Выпивкой?

Я взяла Вертера под руку, чтоб не упал – его заметно качало.

– Размышлениями, – поправил меня Вертер. – Все на ушах стоят, такого еще не бывало. За все годы Алиса ни разу не упускала Белого Кролика? Такого попросту не должно быть. Вот ведь стыдится теперь, наверное.

– Значит ли это, что крошечное изменение в сюжете вызывает цепную реакцию?

Раз уж все книги как-то связаны, может, в этом виновата обычная упаковка жвачки в приюте для бедняков?

– Больше похоже на серьезное, намеренное вмешательство в сюжеты, – сказал Вертер, вдруг сильно побледнев. Он прислонился к рыночной палатке и прикрыл глаза.

– Давайте я принесу вам немного воды, – предложила я.

Вертер покачал головой. Достал кружевной платочек, приложил ко рту и к носу.

– Нет, спасибо, – сказал он. – Но… может быть, я лучше завтра… – он тяжело дышал, – все вам покажу? Простите меня великодушно…

Его вырвало в ящик со свежими восклицательными знаками. Мне стало неприятно, и я решила, что пора домой.

Днем над островом засияло солнце – видимо, для разнообразия и ради напоминания о том, что сейчас июль. Алекса воспользовалась хорошей погодой и опять отправилась на прогулку, меня тоже потянуло на улицу. Я долго листала «Оливера Твиста», пытаясь отыскать изменения в сюжете, но безрезультатно: наверное, Оливер просто попросил добавки на следующий день. Тогда я собрала свои рисовальные принадлежности. Много привезти мне не удалось, я предпочла книги акриловым краскам. Те остались дома, как и кисти, мольберт, холсты, которые все равно не влезли бы в чемодан. Но мне все-таки удалось запихнуть туда блокнот для рисования и разноцветные карандаши. Вооружившись всем этим, я направилась через болото к утесу Шекспира. Скалы показались мне при взгляде сверху такими же крутыми, как и в первый день, даже еще более высокими и опасными.

Устроившись на валуне, я принялась рисовать заросший край обрыва и море вдалеке. Волны, сегодня цвета голубиного крыла, спокойно перекатывались у берегов под свой извечный аккомпанемент. Ветер потеплел за последние два дня. Он с силой трепал мои волосы, но в свитере я не мерзла. Пахло солью и… свободой, на моих руках танцевали солнечные зайчики. Быстрыми штрихами я набросала движение волн и узоры облаков, отражавшихся на поверхности моря. Я уже жалела, что оставила краски в Германии. Панорамы красивее этой я не видела никогда.

Казалось, я очутилась на краю света. Здесь нет ни сотовой связи, ни Интернета, и неважно, выложил ли кто-то что-нибудь в сеть. Йолина отсюда далеко. Единственное, что имеет значение, – дымчатая синева неба, которое распростерлось над островом и на горизонте соединяется с морем. Никогда еще я не ощущала, что вокруг меня столько свободного пространства – места, чтобы дышать, и места, чтобы думать. Места для любопытной ветки вереска, свесившейся с утеса, чтобы заглянуть в морскую глубину.

Я рисовала крошечные цветки вереска, как вдруг на бумагу упала чья-то тень.

– Красиво, – раздался голос у меня за спиной.

Я сжала карандаш, чтобы сохранить магию этого мгновения. Затем выдохнула и обернулась:

– Привет!

Передо мной стоял Уилл. Он кивнул в сторону блокнота, лежащего у меня на коленях:

– Не знал, что ты рисуешь.

Я подняла брови:

– Что ж тут удивительного? Ты вообще ничего обо мне не знаешь.

Прозвучало это грубее, чем я хотела.

– Ну да, – согласился Уилл. – И все-таки я уже знаю, как тебя зовут. Еще знаю, что ты, наверное, талантливая странница: впервые побывав в мире книг, ты дошла до конца романа.

– Угу. – Я кивнула и снова склонилась над рисунком. – Но в целом это не так уж много.

– Согласен, – улыбнулся Уилл.

Ветер спутал мои волосы, когда я потянулась за мягким карандашом, чтобы оттенить волны.

Уилл стоял рядом, рассматривая мой рисунок и наблюдая, как я заштриховываю небо. Наконец откашлялся и заговорил:

– Значит, хочешь, чтобы все осталось по-прежнему. Понимаю. – Он наклонился ко мне. – Тогда я сейчас оставлю тебя в покое и уйду, хорошо?

Я промолчала. Уилл прав, все это время я старалась не говорить лишних слов, а на уроках почти не смотрела на него и Бетси. Дело ведь не в том, что я не хочу обрести новых друзей. Я просто стала осторожной. Даже чересчур.

Впрочем, новые одноклассники тоже не организовали мне теплую встречу. Особенно Уилл, он большую часть времени витал мыслями где-то далеко.

Сейчас моих колебаний ему оказалось достаточно, и он повернулся, чтобы уйти. На ногах у него потертые кожаные сапоги. Всклокоченные вьющиеся волосы как будто летят за ним по ветру. Вдруг я поняла, где уже видела эти развевающиеся кудри.

– Это ведь ты позавчера ночью стоял здесь наверху? – спросила я, когда юноша уже почти дошел до тропинки, ведущей к болоту.

Уилл остановился:

– Да.

– Зачем ты вышел на улицу в такую грозу? И что за огромная собака была с тобой?

Уилл вернулся, сел на камень рядом со мной:

– Я искал кое-кого… Одного… друга. Это его собака.

– Нашел?

– Нет, к сожалению. – Юноша подпер голову рукой. – Я весь остров прочесал. Но его нигде нет.

– Уехал?

– Можно и так сказать.

Мы посмотрели на море.

– Будешь рисовать дальше? – поинтересовался Уилл.

Осталось совсем чуть-чуть, и рисунок готов. Но я положила блокнот и карандаши в траву, искоса взглянув на Уилла. На носу горбинка, словно его когда-то сломали, а черты лица слишком резкие, потому и небезупречные. Зато синие глаза такие же ясные, как небо над Штормсеем. Небесные глаза.

– Узнал уже что-нибудь? О том, почему твоя книга вдруг стала тоньше? – спросила я.

– Узнал, – ответил Уилл и он продолжил шепотом: – Это потому, что в ней больше нет Шерлока Холмса.

– Ох, – вырвалось у меня. – Может, он в другой книге? Есть же целая серия романов о Шерлоке Холмсе.

– Да, но никто из других Шерлоков его не видел, – вздохнул Уилл.

– Я вот сегодня слышала, будто кто-то украл золото и потому в «Алисе в Стране чудес» что-то пошло не так.

– Шерлок – мой лучший друг. – Уилл, кажется, прослушал то, что я сказала. – С того времени, как мне исполнилось пять лет. Он придумывал для меня загадочные дела, а я помогал ему, не вмешиваясь в сюжет. Можно сказать, Шерлок вырастил меня.

– И сейчас ты ищешь его на Штормсее?

Уилл молчал.

Меня пугало, что настоящий и книжный миры способны вдруг пересечься.

– А что ему делать во внешнем мире? – продолжала я расспросы.

Уилл запрокинул голову и зажмурился от солнца. Тени от его длинных ресниц напоминали темные полумесяцы. Он хотел казаться беззаботным, а не получалось. Я заметила, как юноша сжал губы, а рукой вцепился в пучок травы.

– Так ты привел его сюда? – догадалась я.

– Это запрещено, – пробурчал Уилл.

– Но ты привел?

– Эми, это запрещается. Глен же утром подробно объяснял.

– Я дала Оливеру Твисту жвачку и печенье.

Уилл моргнул:

– Правда?

Он просиял улыбкой. Оценивающе взглянул на меня, словно прикидывая, можно ли мне доверять.

– Эми Леннокс, – пробормотал он. – Наши семьи не очень-то друг друга любят, знаешь?

Я вспомнила о комментариях Бетси:

– Уже заметила.

Он улыбнулся, и на его правой щеке появилась ямочка.

– Ладно, пойду искать друга в деревне и на пляже. – Уилл поднялся. – Может, это проверочное задание от Холмса, и мне нужно просто найти подсказку. Или он выпивает в пабе. Хочешь со мной?

Я кивнула. Конечно, хватит с меня на сегодня пьяных персонажей, но против прогулки я не возражала. Тем более с таким привлекательным спутником.

Пляж тянулся по восточному побережью острова до замка Макалистеров. Никакого белого песка, никакого великолепного променада, как в туристическом каталоге. На этом пляже галька и разбитые ракушки смешались со всяким мусором. На мелководье виднелись огромные бесформенные куски ржавого металла, кое-где покрытые отслоившейся темно-зеленой краской. Уилл объяснил, что это фрагменты подлодок, затопленных торпедами во Вторую мировую войну. Все моряки погибли, и течение постепенно сносило обломки судов к Штормсею, где они медленно погружались в ил.

Найти Холмса нам не удавалось.

Но мне нравилось, что волны лижут подошвы моих кроссовок. Уилл ковырял палкой водоросли и зацепил пластиковый пакет, который вынесло на берег. Однако мы не обнаружили и следа великого сыщика, и, чем ближе оказывались к замку Макалистеров, тем медленнее шел Уилл. Перед нами все выше и выше вздымались к небу башни замка. Мы уже почти дошли до внушительной каменной арки, когда Уилл остановился.

– Миленький домик, – произнесла я, рассматривая герб Макалистеров над дверью. Герб вот такой: на зеленом фоне дракон, из ноздрей которого вместо пламени вырываются книги.

Уилл с неожиданной силой запустил палку в море. Палка поплыла по волнам.

– По мне, так он не особенно уютный, – пробурчал юноша.

– Зато здесь можно великолепно поиграть в знатную даму, – возразила я.

Уилл ухмыльнулся:

– Как думаешь, что Бетси делает целыми днями?

– Ну, большую часть времени, наверное, красится? – Я усмехнулась.

– Тоже верно. – Юноша улыбнулся, но сразу посерьезнел. – Уже несколько раз я обыскал эти старые развалины. Давай теперь попытаем счастья в деревне.

Я согласилась и, взглянув на него искоса, подыто жила:

– Не очень-то ты любишь дом родной.

Уилл не ответил.

Через пятнадцать минут мы добрались до домиков, мимо которых мы шли с Алексой, когда только приехали. Их и деревней не назовешь. Сейчас, при свете дня, я разглядела, что почти все они стоят пустые. Не дома, а развалюхи, большая часть окон разбита. Деревянные балки, как кости, торчат из покосившихся крыш. Двери заколочены. Жилыми, если так можно выразиться, оказались лишь два домика.

Первый – маленький и ветхий, а перед ним сорняки за забором из сгнивших тонких досок. На глиняных стенах, когда-то, видимо, выкрашенных в белый цвет, теперь виднелись отпечатки ладоней. Кое-где через штукатурку пробился вьюнок, отчего она крошилась и сыпалась еще больше. На растрескавшихся ступеньках перед входной дверью сидел какой-то подросток, он беззвучно шевелил губами. Или это был взрослый? Крепко сложенный, широкоплечий, в синем комбинезоне. Лицо местами покрыто пушком. Только взгляд какой-то детский, устремленный к морю, туда, где на песчаной отмели виднелись серые туши.

– Привет, Брок, – бросил Уилл на ходу.

Человек ничего не ответил. Его брови морщились, словно он о чем-то крепко задумался. Вдруг он закричал:

– Семнадцать!

Я вздрогнула:

– Что?!

Но Брок не отводил взгляда от песчаной отмели. Его рот открывался и закрывался, словно Брок говорил с кем-то, кого видит только он один.

Уилл потянул меня дальше.

– Тюленей считает, – шепнул он мне. – Это его хобби.

– Подсчет тюленей?

– Брока ребенком вынесло сюда, на остров, двадцать лет назад. Мы считаем, что он тогда немного умом тронулся. – И Уилл постучал пальцем по лбу. – Долго плавал по морю один в спасательном жилете.

У меня по спине побежали мурашки.

Второй дом – тот самый, куда лодочник направился в поисках алкоголя в ту ночь, когда прибыли мы с Алексой, – выглядел лучше дома Брока. На окнах занавески с оборочкой. К скамейке прислонена доска с надписью мелом: «В наличии почтовые марки, салат и туалетная бумага». Когда мы вошли, звякнул колокольчик.

Внутри действительно находилась барная стойка с тремя табуретами. По стенам тянулись стеллажи, где на полках катушки ниток соседствовали с бумажными носовыми платками и кукурузой в банках. В подставке для зонтиков стояло несколько лопат, кирка и две ракетки для бадминтона.

– Это паб или лавка? – спросила я.

– И то и другое, – ответил рыжеволосый хозяин, которого я сразу и не заметила среди всевозможного хлама.

Он сидел за столом в углу, набивая трубку.

– Тут еще и местное почтовое отделение. Добро пожаловать, вы находитесь «У Финли».

– Здравствуйте, – улыбнулась я. – Меня зовут Эми.

Почему-то хозяин показался мне знакомым.

– Знаю, – сказал он, зажав трубку между зубами. – Новости здесь разлетаются быстро. Я – твой дядя.

Он зажег спичку.

– О! Э-э-э…

Не зная, что ответить, я закусила губу. Алекса и словом не обмолвилась о родном брате.

Уилл обошел комнату, заглянул под стол и за шкафы.

– Сюда сегодня кто-нибудь заходил? – осведомился он.

Финли поднял брови, совсем как Алекса:

– Нет, а что?

Уилл достал из подставки для зонтиков лопату и взвесил в руке, словно собирался купить.

– Да неважно, – пробормотал он.

Я не знала, как реагировать на слова хозяина магазина о том, что он мой дядя. Почему Алекса никогда не рассказывала о нем? С другой стороны, она хранила в секрете почти все сведения о нашей семье, например отказывалась говорить, кто мой отец. Меня в принципе не должно удивлять, что на острове живут и другие родственники. Одно непонятно: почему Алекса обо всем молчала? Значит, придется все разузнавать самой.

– Сколько людей здесь живет? – спросила я, когда мы с Уиллом снова вышли на солнышко. – На всем острове?

– Мало. Леди Мэйред и мистер Стивенс – в доме Ленноксов. Брок, Финли и еще один тип по имени Хэнк – здесь, в деревне. Бетси, ее няня Мэл и лорд – в замке Макалистеров. Ну и я, конечно, а теперь еще и ты с мамой.

– Ты забыл Глена, Клайда и Дезмонда.

– Они живут в библиотеке.

– Ага.

Итого четырнадцать. Это не просто мало, это ужасно мало. Да в одной нашей многоэтажке народу в пять раз больше. Этот остров действительно находится на краю света и, видимо, как-то влияет на своих обитателей. Одних навсегда приковывает к себе, других изгоняет насовсем, как Алексу.

Я окинула взглядом кожаные сапоги Уилла, его потертые штаны и старый свитер. Представить себе этого юношу в городе вроде Бохума невозможно, как ни старайся.

– Ты вообще когда-нибудь бывал на материке? – спросила я.

– Конечно, – улыбнулся Уилл. – Много раз.

«Яд Чудовища действует скоро.

Судорогой сводит он все нутро своей жертвы, и та становится беззащитной, – поведал Королевский Советник. – И почти всегда он смертелен».

Принцесса вздрогнула.

 

5

По следам Белого Кролика

На следующем занятии я снова залезла в «Книгу джунглей», где меня уже ждал Вертер, в коротком плаще из красного бархата и старомодной шляпе. На одном шелковом чулке пошла стрелка из-за впившейся в него колючки. Вертер уже собирался биться с колючим растением за свободу, как я приземлилась.

– Добрый день, госпожа Эми, – поприветствовал меня он. – Я страдаю.

– Знаю, – ответила я. – Читала ваш роман.

– Но сегодня всё особенно плохо. У меня в голове словно лошадь проскакала. – Вертер скорчил гримасу. – Спасибо «Чернильнице». Больше ни ногой в этот кабак. Я вчера чуть не пропустил собственное самоубийство, – воскликнул он с возмущением. – Можете себе представить?

– Не очень, – призналась я. – А сегодня вы чувствуете себя достаточно здоровым, чтобы сопровождать меня?

– Едва ли, – ответил Вертер, с трудом вырываясь из плена колючки.

Чулок порвался в клочья, обнажив бледную икру, украшенную красными царапинами.

– Но ради юной дамы я готов претерпеть тысячи страданий, – добавил молодой человек.

Шерхан, сидевший в кустах неподалеку, закатил глаза.

– Что ж, ладно, – сказала я. – Кстати, я вот думаю, что на «Строку» вчера уже нагляделась. Лучше пойдем в «Алису в Стране чудес» да посмотрим, все ли там наладилось. Вы согласны?

– Ваше желание для меня закон. – Вертер поклонился.

Он предложил мне руку, я ее подхватила. Передвигаться таким образом по густым джунглям оказалось практически невозможно, мне сразу же захотелось высвободиться. Но Вертер мою руку прижимал очень крепко. Как истинный джентльмен, он настоял на том, что поведет меня неизведанными путями. Потому мы постепенно спотыкались о корни и кустики или, едва умещаясь на узкой тропинке, наступали друг другу на пятки. Но все же добрались до края книги. И под указателем на перекрестке свернули налево.

Долго идти не пришлось, песчаную тропинку очень скоро сменила выложенная плиткой садовая дорожка, которая вывела нас на лужайку. По обеим сторонам виднелись клумбы с яркими цветами, в воздухе царило благоухание летнего дня. Где-то впереди раздавалось тихое журчание. Мы с Вертером прошли под заросшей розами аркой, за которой дорожка оборвалась так же резко, как и началась. Сад пересекал ручей, на бережке сидели две девочки в платьях с фартучками. Одна читала книгу и, казалось, не заметила нашего приближения. Другая, в венке из маргариток, увидев нас, залилась слезами.

– Я его снова пропустила, – всхлипывала она, а кошка на ее коленях мяукала так, что разрывалось сердце. – Белый Кролик просто больше не пробегает мимо. Или пробегает тогда, когда я не вижу.

– Ну-ну, любезная моя Алиса… – С этими словами Вертер достал носовой платок.

Малышка высморкалась.

– Может быть, Белый Кролик заболел? – спросила я. – Ты пробовала его поискать?

Алиса покачала головой, венок сполз набок.

– Не могу, – вздохнула девочка. – Мне следует находиться здесь, пока он не придет. Иначе сюжет запутается.

Слезы сбегали по щекам Алисы и капали прямо на спину кошке.

– Что, если я больше не найду путь в Страну чудес? – Алиса в испуге прижала руки к груди.

– Тогда мы можем вместе читать мою книгу, – предложила другая девочка.

– Слишком она скучная. – Алиса поморщилась. – И даже без картинок. Уж лучше я буду дальше плести венки, правда, Дина? – И она почесала кошку за ухом и наклонилась, чтобы нарвать еще маргариток.

Повернувшись к Вертеру, я заявила:

– Надо найти Белого Кролика. Может, тогда и узнаем, что здесь стряслось.

Молодой человек снова протянул мне руку:

– Согласен. Давайте-ка лучше перелистаем книгу вперед на несколько страниц.

– А так можно? – удивилась я.

– Как читательница, вы должны это знать. Или дома вы читаете только одну страницу? – съязвил Вертер.

– Нет.

– Тогда смотрите.

Молодой человек шагнул прямо на клумбу и потянул за одну из маргариток.

Мир вокруг нас как будто захлопнулся, небо опрокинулось на сторону. Там, где только что был горизонт, теперь повис в воздухе сад с ручьем, а вода в ручье потекла вверх. Я запрокинула голову, чтобы посмотреть, куда она уходит, но Вертер подтолкнул меня вперед. Спотыкаясь, мы как сквозь туман прошли через лужайку, стеной повисшую над землей. И оказались в пещере, на стенах которой между корнями деревьев стояли кухонные шкафы и полки. Но это оказалась не пещера, а настоящая пропасть. Мы стали падать в зияющую под ногами пустоту. Сюжет книги я помнила смутно, поскольку читала ее очень давно. Но я знала, что в самом начале Алиса довольно долго летит вниз через кроличью нору. Вот и я не чувствовала твердой почвы под ногами, но меня охватила радость предвкушения. Мне все еще не верилось, что я действительно нахожусь внутри повествования. Мой дар был так нов и поразителен, что я еще не понимала, какие возможности он открывает. Скорее всего, сейчас я попаду в настоящую Страну чудес!

Зажмурившись и тут же открыв глаза, я обнаружила, что нора превратилась в длинный коридор со множеством дверей. В конце его как раз прошмыгнул кто-то белый!

– Он там, впереди! – крикнула я, указывая на крошечную дверку, прикрытую занавеской. – Он заскочил туда.

Увы, эта дверь доходила мне ровно до щиколотки.

– Надо идти за ним. – Я повернулась к молодому человеку: – Вы можете перелистать страницы дальше?

Вертер задумчиво покачал головой:

– Могу, но придется глядеть в оба, а то пропустим его. К тому же для развития сюжета требуется, чтобы мы уменьшились в размерах.

Вертер помассировал висок – видимо, у него все еще болела голова.

– А-а… – протянула я, – поняла.

Я вспомнила, что Алиса, путешествуя по Стране чудес, постоянно что-то ела или пила, а потому увеличивалась или уменьшалась.

Вертер протянул мне стеклянную бутылочку с чем-то вроде сиропа от кашля. На этикетке значилось «Выпей меня».

– Наше здоровье! – воскликнула я и сделала глоток чего-то довольно вкусного, немного напоминавшего шварцвальдский вишневый торт…

Не успела я додумать эту мысль до конца, как мои ноги сжались, словно резиновые, руки уменьшились, ладони стали такими крошечными, что я даже не могла удержать бутылочку. Я уменьшалась!

Вертер забрал бутылочку, чтобы она меня не раздавила, и сам сделал глоток.

– Будем надеяться, это поможет и от моего недомогания, – пробормотал он.

Голос его, как гром, прокатился по пещере. Вертер теперь казался великаном. Носки его туфель высились передо мной, как холмы, мне пришлось чуточку отступить, чтобы он случайно не раздавил меня, ведь я теперь была ростом не больше кузнечика. К счастью, Вертер и сам начал уменьшаться.

Чуть погодя он потянул засов крошечной дверцы, и пещера перевернулась. На этот раз Вертер листал то вперед, то назад. Сначала мы попали на собрание зверей, плававших в озере. Потом вдруг оказались в каком-то доме, а сразу после – снова на свежем воздухе. Где-то между страницами зависла улыбка Чеширского Кота, а туловища видно не было. Белого Кролика мы нигде не нашли.

В итоге мы остановились перед грибом, на котором развалилась жирная синяя гусеница. В бесчисленных лапках она держала что-то вроде кальяна, вверх поднимались кольца дыма. Чтобы заглянуть за край гриба, мне пришлось подняться на цыпочки. Гусеница остановила на нас долгий взгляд. Нахмурившись, она посасывала мундштук.

– Э-э… извините. Здесь недавно Белый Кролик не пробегал? – спросила я.

Гусеница выдохнула на нас кольцо дыма.

– Кто вы? – проворчала она. – Где Алиса?

– Ох, простите! – Мой спутник поклонился. – Мое имя Вертер, а эту юную даму зовут Эми. Рады знакомству с вами.

– Алиса не придет, потому что снова упустила Белого Кролика. Мы пытаемся узнать, почему это произошло, – объяснила я. Меня напрягало, что гусеница рассматривает нас сверху вниз. – Так вы видели Белого Кролика или нет?

Гусеница сползла с гриба. Она проскользнула мимо по траве, и нас окутал запах дыма.

– Да, он недавно был здесь. Но явно торопился.

– Куда он побежал?

– Думаю, Шляпник и Мартовский Заяц пригласили его на чай. – С этими словами гусеница исчезла в лесной чаще.

Вертер вздохнул и сжал руками голову:

– Мне так хочется немного передохнуть. В моей бедной голове сейчас стучат копыта.

Я похлопала его по руке:

– Знаю, но нам нельзя останавливаться, если мы хотим догнать Белого Кролика. Нам надо к Шляпнику.

Вертер огорченно кивнул:

– Хорошо, но сначала следует отведать этого гриба, чтобы приобрести нужный размер.

Он потянулся вверх и вырвал два кусочка из шляпки гриба. Мы съели совсем по чуть-чуть, ровно столько, чтобы можно было чаевничать с Кроликом без всяких неудобств.

Вертер снова пролистал страницы «Алисы в Стране чудес» вперед и назад. Перед нами мелькали пейзажи и литературные персонажи. Я увидела глаза Чеширского Кота, а разок мы даже пронеслись мимо Королевы в платье с узором из сердечек, которая сразу завизжала:

– Где Алиса? Ей нужно отрубить голову!

Наконец мы добрались до домика в лесу. Прямо перед ним стоял длинный стол, накрытый к чаю. На одном конце стола теснились Мартовский Заяц, Соня и человечек с торчащими вперед зубами – Шляпник. На голове у него красовался цилиндр, с которого свисал ценник. Шляпник и Мартовский Заяц пили чай, а Соня крепко спала и не замечала, что они с двух сторон опирались на нее локтями.

– Скажите, что общего у ворона и всадника? – спросил Шляпник, едва завидев нас.

– Э-э… оба начинаются на «в»? – предположила я.

Шляпник наморщил нос.

– М-м-м, – протянул он. – Да, это возможно. Заяц, что думаешь?

– Думаю, что у меня снова остановились часы, – ответил Мартовский Заяц. – А ведь я смазал их лучшим маслом. Наилучшим маслом, правда. Почему это вы уселись? Мы вам садиться не предлагали. Это неслыханно!

Но мы с Вертером и не подумали вставать.

– Извините, но места здесь хватит всем, – сказал Вертер, явно обрадовавшись удобству того кресла, в которое приземлился.

Мартовский Заяц засопел.

– Оба на «в», – пробормотал Шляпник. – Замечательно! Может, это ответ! Хотите чаю?

И налил нам полные чашки, прежде чем мы успели хоть что-нибудь ответить. А еще положил каждому по пирожному с кремом.

– Попробуйте! – угощал нас Шляпник.

– Спасибо, – поблагодарила я. Пирожное выглядело превосходно. Но придется ему подождать. – Мы ищем Белого Кролика. Вы его не видели?

Шляпник и Мартовский Заяц переглянулись.

– Он плохо себя чувствует, – сказал Мартовский Заяц.

– Он очень изменился, – добавил Шляпник.

– Кролик был здесь? И куда убежал? – Я оглянулась вокруг.

– Никуда, – засмеялся Шляпник.

Он открыл чайник и вытащил оттуда промокшего насквозь кролика, когда-то, наверное, бывшего белым. По лапкам темными струйками стекал чай, зверек со страхом оглядывался.

Я удивилась:

– Это и есть Белый Кролик? Тот самый? Он на вид… совсем обыкновенный.

Зверек обиженно сморщил носик.

– Мы уже и маслом пробовали, но лучше ему не становится, – объяснил Мартовский Заяц. – Кролик разучился разговаривать. А его часы и жилет пропали. К тому же он все время прячется в старом чайнике.

– Удивительно, – пробормотал Вертер. – Похоже, его идея пропала.

– Его идея? – спросила я.

– Мысль автора, что в этой сказке говорящий кролик с часами и в жилете проведет Алису в Страну чудес, – объяснил молодой человек. – А если кто-то… впрочем, этого не может быть.

– Что-что? – переспросила я.

– Ну, кажется, его идею украли, – вздохнул Вертер.

– Разве это возможно? Кто мог такое сделать? И главное, зачем?

Я не понимала, как можно утащить идею из книги.

Ответа не знал и никто из сидевших за столом.

– Значит, книгу не восстановить? Что же теперь делать? – забеспокоилась я.

Вертер пожал плечами:

– Кто же теперь знает…

Шляпник запихнул Белого Кролика обратно в чайник и, кажется, сразу забыл о его существовании.

– А ведь оба начинаются на «в»! Разве не чудесно? Давайте-ка ешьте пирожные, пейте чай.

Увы, вкус у пирожного оказался гораздо хуже, чем внешний вид. Только я проглотила кусочек, как на языке у меня появился горький привкус, тут же распространившийся по нёбу и даже по горлу. Я закашлялась и отпила чаю, чтобы избавиться от горечи. Но чай не помог.

Я давно вернулась на Штормсей, а горький привкус все не уходил. Я почти ничего не ела за обедом, вместо этого стаканами пила воду. Бабушка то и дело бросала на меня вопросительные взгляды, но я предпочитала их не замечать. Не нужен мне нагоняй за то, что я вопреки запрету залезла в чужую книгу. Забравшись на кровать, я вперила взгляд в балдахин. Старалась дышать неглубоко: внутри то вверх, то вниз как будто скользил комок, словно резиновый мячик. У меня скрутило потяжелевший живот, и тут же в нем громко забулькало. Тяжело дыша, я свернулась калачиком, на секунду зажмурилась, затем вскочила и рванула в ванную.

Успела как раз вовремя.

Через три часа Алекса нашла меня на коврике в ванной, принесла подушку и одеяло. Стены ходили ходуном, да так, что раковина и унитаз будто пустились, насмехаясь, в пляс вокруг меня. Присев рядом, Алекса вытерла мне лоб тряпочкой.

– Тошнит, – пробормотала я. У меня пересохли губы. – С пирожным из Страны чудес что-то было не так.

– Ты была в «Алисе в Стране чудес»?

– Да.

Я хотела рассказать про Вертера и про то, как мы искали Белого Кролика, но сил не хватило.

– Я тоже когда-то там побывала, – вздохнула Алекса, погладив меня по голове. – Мы играли в крокет с Алисой и Королевой Червей… Ах, как чудесно!

– Мне казалось… – прошептала я, и комок в горле пригрозил снова прийти в движение, – ты ненавидишь книжный мир.

– Чушь! – бросила Алекса. – Я его любила. К сожалению, слишком сильно.

Ее слова звучали глухо, словно сквозь слой ваты.

– Да? – спросила я шепотом.

Ванная комната вновь стремительно закружилась, а перед глазами поплыли темные круги.

– Да, но выход был один – уйти. Особенно когда я узнала о тебе, Жирафенок. Я…

Звук Алексиного голоса становился все тише и тише. В глазах у меня окончательно потемнело.

Обретя вновь ясность зрения, я обнаружила, что лежу в кровати. Алекса, склонившись, пытается влить мне в рот немного чая, а бабушка ходит взад-вперед по комнате. Макбет дремлет на подоконнике.

– Не понимаю. Книжная еда не может навредить. Только если она испортилась по ходу сюжета. Иначе с ней все в порядке. А внутри романа продукты не портятся, – сказала леди Мэйред. – Сюжеты не терпят перемен.

– Может быть, кто-нибудь хотел, чтобы она заболела? – возразила ей Алекса.

– Зачем? – удивилась бабушка. – Эми только начала прыгать. – Она поджала губы. – Просто взять да и уйти в Страну чудес! Эми, я полагаю, ты понимаешь, что это серьезное нарушение правил. Надеюсь, такое больше не повторится. Видишь, к чему это может привести? А теперь нам приходится со всем этим разбираться. – Бабушка уперла руки в боки. – Никто в книжном мире не смог бы так переделать «Алису», чтобы на тарелках у Шляпника и Мартовского Зайца оказалось испорченное пирожное.

– Ну да… – протянула Алекса и поднесла к моим губам чашку. – Тебе надо больше пить.

Я отхлебнула немного и через силу проглотила.

Горький комок снова подступил к горлу. Может, на всякий случай сразу пойти в ванную? Я села. Комната тут же закружилась перед глазами.

– Тебе опять нехорошо? – спросила Алекса.

Я кивнула, а потом покачала головой. Свесила ноги с кровати, сделала несколько неуверенных шагов. Колени дрожали. Тошнота все-таки отступила, и я плюхнулась на подоконник рядом с Макбетом. Алекса поспешила ко мне с чашкой чаю:

– Еще глоток. И вот.

У нее на ладони россыпью лежали круглые таблетки.

– Потом, – прошептала я и уставилась в окно.

Через болото двигались трое. Старуха в фартуке и старомодном белом чепчике катила по кочкам мужчину в инвалидном кресле. Оба выглядели мрачными, наверное потому, что колесам все время что-то мешало, хотя кто-то третий и помогал им переносить коляску через большие камни и лужи. Сначала мне показалось, что это Уилл, но потом я разглядела серую рясу и светлые волосы молодого переплетчика со шрамами на щеках.

– О, нет! Мел и Дезмонд везут лорда, – вздохнула леди Мэйред, проследив за моим взглядом. – Совсем забыла предупредить мистера Стивенса, чтобы он собрал что-нибудь на стол. – И она поспешила прочь.

Алекса протиснулась на подоконник между мной и Макбетом и сунула мне под нос таблетки.

– Съешь нас, Эми, – сказала она писклявым голоском. – И ты выздоровеешь. Мы волше-е-е-е-бные!

– Как я могу съесть тех, кто со мной разговаривает? – улыбнулась я.

– Да, мы хотим умереть, – пропищала Алекса. – Пожалуйста, Эми! Ну, давай.

– Ладно. – Я собрала крошечные белые шарики из ладони Алексы и сунула в рот. – Довольна?

– Молодец, – произнесла Алекса нормальным голосом. – А еще больше я была бы довольна, если б ты сейчас выпила весь чай.

– Ни за что!

От одной мысли об этом резиновый мячик в горле начал подниматься.

Те трое все так и пробирались по бездорожью. Чем ближе они подходили, тем более кислыми делались лица человека в инвалидном кресле и его спутницы.

– А что здесь надо лорду? – спросила я. – Я думала, наши семьи недолюбливают друг друга.

– Так и есть. Но члены наших кланов – единственные в мире люди, у кого есть дар проникать в книги, и нам приходится делить остров и библиотеку. Тут уж без разговоров не обойтись, – объяснила Алекса. – Раз в месяц главы семейств встречаются и обсуждают управление, финансирование библиотеки и тому подобное. Сегодня бабушке, видимо, придется оправдываться, что она послала тебя на занятия, не представив сначала всем на острове.

– Дяде, например? – Я посмотрела Алексе прямо в глаза.

Она покраснела:

– Ох, Жирафенок, я и подумать не могла, что мы приедем на этот проклятый остров. Считала, раз ты никогда не познакомишься ни с кем из них, то неважно, знаешь ли ты о них. Честно говоря, некоторых лучше и не знать. Например, лорда. Представь себе, он уверен, что мог бы управлять всем и вся на острове. – Алекса фыркнула. – Макалистеры всегда считали, что они лучше нас. Они утверждают, что жили на Штормсее задолго до Ленноксов, а наша семья происходит от какой-то побочной ветви, но ничем не могут этого подтвердить.

– Ну да, их замок выглядит постарше нашего дома…

– Это потому, что Макалистеры сожгли наш несколько сотен лет назад.

– Ого! – воскликнула я.

– Чокнутая семейка, – кивнула Алекса. – Большинство из них как были идиотами, так и остались. Весь спор о библиотеке и о том, чей дар сильнее, полный идиотизм! – Она только рукой махнула. И улыбнулась фальшивой улыбкой. – Худшее – это званый обед каждый август. Все только притворяются, будто любят друг друга.

Лорд уже достиг парка и поднял голову. Увидев нас, он презрительно поморщился.

Большую часть выходных дней я читала в самом обычном смысле слова, не прыгая в книжный мир. Меня так и подмывало туда отправиться, но я чувствовала, что слишком слаба и не смогу лазать по джунглям, гоняться за Белым Кроликом или провести денек в школе для волшебников. Я едва стояла на ногах, и мне было не до приключений.

К счастью, пока я боролась с головокружением, горький привкус улетучился. В субботу я съела тарелку куриного бульона, а в воскресенье днем осмелилась даже дойти до двери.

Солнце светило ярко, как в любовных романах. Солнечные зайчики танцевали на шерстке овец, пасущихся в глубине парка Ленноксов. Одна овечка выгрызала в кусте неровную дыру, а другие пробовали на вкус цветочки. Мистер Стивенс этому не обрадуется. Вчера из окна я видела, как он с маленькими ножничками ползает по лужайке и стрижет газон. Алекса говорила, что он не терпит, когда парк выглядит не очень по-британски.

Оставив овец наслаждаться трапезой, я немного погуляла по болоту. Солнечные зайчики запрыгали и у меня по плечам. Я пошла по тропинке вниз к пляжу, и там сразу стало холоднее. Ветер дергал меня за волосы, собранные в хвост, трепал шарфик на шее. Я прошлась по осколкам ракушек и вдохнула соленый воздух, он как будто проник во все поры моего тела и унес последние воспоминания о болезни.

Вдалеке я заметила Уилла, он играл с огромным псом. Собака Баскервилей? Уилл кидал мячик в воду, пес с восторгом бросался за ним. В бабушкиных темно-зеленых резиновых сапогах я вошла в море, вода плескалась выше щиколотки. Я добрела до обломков подводных лодок. Металл старый, краска пошла пузырями. Издалека казалось, что края обломков острые. Но время хорошо поработало над ними – края затупились. Один многотонный кусок солнце нагрело словно специально для меня, и я облокотилась на него. Теперь я хорошо видела Уилла с собакой, они продолжали шумную игру и, кажется, не замечали меня.

Собака как раз принесла мячик, уронила его к ногам юноши, отряхнула косматую шкуру и обдала Уилла водой, а сама, виляя хвостом, запрыгала перед ним. Уилл улыбнулся и снова метнул мяч. Собака помчалась следом.

Только сейчас Уилл взглянул в мою сторону. Я подняла руку, чтобы ему помахать, но сразу опустила: краем глаза я заметила то, на что не обратила внимания сразу. Я повернулась в сторону моря, где обломки военных кораблей непрестанно захлестывали волны. Застряв между обломками, на волнах что-то качалось. Это человек!

– Уилл! Уилл! – закричала я. – Сюда!

Человек лежал лицом вниз. Водоросли обвивали его голову, кожаные ботинки тихонько стукались о металл.

– Привет, Эми! – закричал Уилл с берега. Он улыбался. – Ты выздоровела?

Я смотрела на водоросли, запутавшиеся в темных мокрых волосах. Было впечатление, что там кто-то свил гнездо. Только один небольшой отросточек с затылка осторожно потянулся к воротнику рубашки… Хотел, что ли, посмотреть, к какому-такому одинокому острову его прибило?

– Что там такое? – крикнул Уилл и побрел ко мне по воде.

Клетчатый пиджак и замшевые заплатки на локтях, твидовые брюки… Я все разглядывала водоросли.

Уилл уже подошел.

– Жуть! – Он глубоко вдохнул воздух.

– Жуть, – тихо повторила я.

До меня наконец дошло: в воде человек, он мертв. Это очевидно, хотя верится с трудом.

Уилл ухватил тело и вытащил его на сушу. Из внутреннего кармана пиджака выскользнула и упала в воду курительная трубка. Я выудила ее из моря и тоже пошла на берег, где Уилл тем временем перевернул мертвеца на спину. Водоросли не удержались и свалились с лица утопленника. Лицо его было бледным и распухшим, невидящие глаза уставились в небо. Под пиджаком – жилет и рубашка. Поношенные, немного старомодные. С красным пятном, расползшимся вокруг раны на груди.

Уилл опустился на колени рядом с трупом, руками уперся в землю, точнее, в осколки ракушек. Закрыл глаза.

– Шерлок, – глухо произнес он. – Это Шерлок.

Рыцарь преклонился перед Принцессой.

«Вы можете мне довериться, – пообещал он. – Я положу конец ужасам. Страшный конец. Медленный и мучительный. Смерть Чудовища будет ужаснее тысячи других. Но я рассмеюсь, ведь мысли мои устремятся к вам, Принцесса».

 

6

Великий пожар

Мир вокруг Уилла как будто подернулся темной пеленой. Густой туман поднимался над морем, скрывая все у него перед глазами. Все, кроме неподвижного лица старинного друга. В голове стучало единственное слово: умер.

«Умер, – думал Уилл. – Умер. Умер. Шерлок умер».

И вдруг ему снова стало пять, он очутился в комнате на Бейкер-стрит. Через открытое окно доносился стук копыт, кто-то, видимо опаздывая, громко бранился, что должен поспеть в другой конец Лондона. На массивном письменном столе посередине комнаты под грудой карт и бумаг были погребены грязная посуда и странные измерительные приборы со множеством колесиков. На узорчатом ковре – трубка и бурые табачные крошки. Из пробирки на каминной решетке распространялся едкий запах.

Уилл попал сюда впервые, роста ему как раз хватило, чтобы разглядеть поверхность стола. Он понятия не имел, чья это комната и как он здесь оказался. Наверное, благодаря дару, о котором говорил лорд, дару, которого Уилл не осознавал, дару, который мог зашвырнуть его неизвестно куда…

Уиллу приглянулась большая лупа. Он взял ее со стола, и круглое, необычно выпуклое стекло блеснуло в лучах солнца. Лупа оказалась тяжелее, чем он предполагал. Мальчик покрутил вещицу в руках, и по стенам пустились в пляс радужные пятнышки. Скрестив ноги, Уилл уселся на мягкий ковер. Упавший на лупу солнечный луч рассыпался по комнате яркими брызгами света. Или это вспорхнули малютки-феи?

Вдруг Уилл увидел рядом с собой клетчатые брюки.

– Мальчик, эта лупа принадлежит мне, – раздался голос откуда-то сверху.

– Я хотел только посмотреть. Гляди, как я могу! – засмеялся Уилл.

Он запустил солнечных зайчиков-фей кружиться под потолок. И посмотрел вверх.

Над штанинами виднелся пиджак, а выше – лицо с длинным крючковатым носом и ярко-синими глазами.

– О, я абсолютно уверен, что перед нами научное открытие! – сказал обладатель всего этого богатства и рассмеялся.

Уилл потер глаза. Холмс, лежащий перед ним, не смеялся.

Он больше никогда не засмеется.

Уилл видел себя словно со стороны.

– Надо позвать на помощь, – сказал его голос.

Уилл видел, как его собственное тело поднялось и повернулось к Эми.

– Нам нужна помощь, – повторил Уилл, а собака свернулась рядом с Холмсом в клубок и уткнулась носом ему в шею.

Эми что-то ответила, но Уилл не разобрал слов.

Они побежали через болото.

Дальнейшее юноша вспоминал с трудом. Они с Эми добрались до Тайной библиотеки, встретились с Гленом, Дезмондом и Клайдом, рассказали обо всем, что случилось. Вместе бросились обратно на берег, Дезмонд и Глен помогли ему дотащить Холмса до каменного кольца, и Шерлока вернули в роман, чтобы другие персонажи смогли его похоронить. Собака растворилась в книге вместе со своим мертвым хозяином.

Через некоторое время Уилл, сидя в своей хижине на потрепанном диване, спрашивал себя: что же произошло на самом деле? Действительно ли Холмс умер? За окном уже опустилась ночь, а в печке потрескивал огонь.

– Я – сыщик, – объяснил Холмс.

– Что такое «сы-щик»? Может, через Ш? Не будет лучше? – спросил Уилл и пустил солнечный зайчик по клетчатой штанине.

– Я расследую преступления. Обычно это загадки не из простых, и мне приходится довольно долго ломать над ними голову.

– Ты разгадываешь загадки этой штукой? – Уилл поднял лупу повыше.

– И ею тоже. Если хочешь, можешь мне помочь. Сейчас я ищу одну огромную собаку.

– Собак я люблю.

– Хочешь чаю?

Уилл поднял голову. Эми протягивала ему большую дымящуюся чашку. Из прически девушки выбились несколько прядок и разметались по лбу. Уилл никогда не видел, чтобы кто-нибудь выглядел так привлекательно, не прикладывая к этому никаких усилий.

– Спасибо, – сказал он и потянулся за чаем.

Обжигающе теплый напиток вернул его к реальности.

Налив чаю и себе, Эми присела рядом на диван.

– Ты здесь живешь? – спросила она.

– Нет, – ответил Уилл. – Хотя вообще-то да.

– Кстати, какие интересные обои. – Эми кивнула в сторону красных букв над печкой. – Что значит «я не сплю»?

– Что? А, это… – Уилл пожал плечами. – Понятия не имею. Я не знаю, я… – Он замолчал.

– Извини, – прошептала девушка. – Я не хотела лезть с вопросами. – С ногами забравшись на диван, Эми устроилась поудобнее и внимательно смотрела на Уилла большими блестящими глазами. – Ужасно, наверное, потерять такого друга.

Уилл, очнувшись от забытья, резко закивал головой.

– Мне… уйти? – спросила Эми.

– Нет, – быстро ответил Уилл и постарался не думать больше о феях – солнечных зайчиках. – Я… спасибо, что сделала чай.

– Не за что.

Они пили чай небольшими глотками.

– Думаешь, это несчастный случай? Холмс сорвался с утеса во время бури? – спросила Эми.

– Ты видела рану у него в груди? – вопросом на вопрос ответил Уилл.

– Да. – Эми вздохнула.

– Не очень-то это похоже на несчастный случай, правда? – И от этой мысли, высказанной вслух, Уилл похолодел.

– Ты думаешь, его… убили? – прошептала девушка. – Но ведь он литературный персонаж! Кому понадобилось его убивать? Зачем делать это?

Уилл пожал плечами:

– Может быть, он узнал что-то такое, чего ему знать не надо?

– Что именно? – Эми пристально посмотрела на юношу.

Уилл указал на корявую надпись на стене:

– Он рассматривал вот это. И вскоре пропал.

– Ох! – выдохнула Эми.

Уилл сделал большой глоток горячего чая. Напиток обжег горло, но юноша этого даже не заметил. Он знал Холмса почти всю жизнь. Великий сыщик стал для Уилла не просто литературным персонажем, он стал другом, хранителем его тайн, советчиком. Уилл, в свою очередь, нес ответственность за Шерлока, его задание состояло в защите книги, где действует знаменитый сыщик. А теперь получается, что Холмса в ней просто больше не существует? Уилл не справился с задачей, провалился с треском. Он изо всей силы швырнул чашку об пол, и она разлетелась на множество осколков. Чай забрызгал стены.

– Я плохо за ним смотрел! – Уилл был безутешен. – Нельзя было приводить его во внешний мир!

– Может, это все-таки несчастный случай, – проговорила Эми, не поведя и бровью. – Не мог же ты предугадать, что такое случится, верно? До сих пор странствия по книжному миру не казались мне опасными. Волнующими – да, но не опасными.

– Они и не опасны, – согласился Уилл. – Книги – это ведь замечательно. Но с Шерлоком такого не должно было случиться никогда, и это моя ошибка. Я привел его сюда.

Он пнул шаткий столик, тот с грохотом опрокинулся.

Эми коснулась руки Уилла, но он не хотел, чтобы его трогали: он, мол, недостоин того, чтоб его утешали. Уилл перегнулся через край дивана к сундуку и вытащил зачитанный экземпляр «Питера Пэна»: корешок отвалился, страницы пожелтели. Протянув книгу Эми, юноша объяснил:

– Вот сюда я залез в первый раз.

С этого все и началось. И привело к тому, что труп его лучшего друга вынесло к берегам Штормсея. Может, лучше сжечь этот экземпляр? Да, надо прямо сейчас засунуть его в печь!

Эми погладила тканевую обложку.

– Какая чудесная книжка, – прошептала она.

– Я читал ее сотни раз, просто читал, хотя мог и запрыгнуть внутрь. – Уилл вздохнул.

Что стоило ему на том и остановиться? Разве обязательно было проникать в книгу и переворачивать весь книжный мир с ног на голову?

– Да, бывают такие книги. Для меня это «Момо», а еще «Гордость и предубеждение», – сказала Эми. – Честно говоря, героев этих книг я люблю больше, чем настоящих людей.

И лицо ее омрачилось… Свернувшаяся в клубочек Эми с книгой в руках напоминала Уиллу бабочку, которой пытались обломать крылья.

– Правда, что мама никогда не рассказывала тебе о даре? – спросил он. – Что ты открыла его, только вернувшись сюда?

– Да, – ответила Эми. – Но мы не вернулись, а только остались на каникулы.

Она погрустнела еще больше.

– Даже странно, стоило вам внезапно здесь появиться и…

–…сразу же кто-то умер? – Эми скрестила руки на груди. – Так ты намекаешь, что мы с Алексой…

– Нет, – прервал Уилл девушку. – Я не это имел в виду. Я…

– Ладно, – вздохнула Эми. – Просто сегодня плохой день.

Она некоторое время глубоко вдыхала и выдыхала, пытаясь прогнать грусть. Открыла книгу и чистым голосом начала читать вслух «Питера Пэна». Откинув голову на спинку дивана, Уилл с закрытыми глазами вслушивался в рассказ о потерянном мальчике Питере, злом Капитане Крюке и фее Динь-Динь.

Дом Ленноксов уже погрузился в тишину, когда я за полночь прокралась в свою комнату, оставив спящего Уилла в его хижине. Сейчас я сама нуждалась в утешении. За последние дни случилось столько удивительных событий. Но смерть Шерлока Холмса была даже невероятнее моих приключений в книжном мире. У меня в голове не укладывалось, что мы и вправду нашли труп великого сыщика на берегу Штормсея. Несчастный ли случай, убийство ли, но это ужасно. Человек умер, пусть он и вымышленный. Я совершенно выбилась из сил, но спать даже не думала. Переодевшись в пижаму, я прокралась через крошечную ванную прямо в комнату Алексы.

Мне обязательно надо поговорить с ней обо всем. У меня в голове застыла картинка: водоросли в волосах мертвеца. Я продолжала слышать монотонный звук, с которым стукались об обломки военных кораблей ноги погибшего Шерлока. Настоящий труп я еще никогда не видела. До сегодняшнего дня я знала, как выглядят трупы, только по детективным фильмам, и меня всегда успокаивала мысль, что кровь там бутафорская. Но красное пятно на груди Шерлока Холмса – это не работа гримеров…

На ощупь пробравшись между предметами мебели и горами валявшейся повсюду одежды, я пересекла комнату и остановилась у кровати с балдахином, похожей на мою. Осторожно отодвинула штору.

– Алекса? – прошептала я в темноту. – Алекса? Это я, Эми. Случилось кое-что плохое. Мне очень надо с тобой поговорить.

Алекса не ответила.

– Алекса? – позвала я громче.

Я нашла край кровати и нащупала простыню, одеяло – все несмятое и холодное. Я наклонилась, добравшись до самых подушек, и оторопела: никого.

Быстрым шагом я вернулась к двери и включила свет, в комнате никого не было. Сначала я подумала, что у Алексы бессонница. Я вышла в коридор, немного побродила по дому, заглянула в гостиную и зимний сад. Последняя надежда – бабушкина библиотека. Но и там ни следа Алексы! И тут я, увы, вспомнила, что и в случае с Холмсом все началось с его исчезновения.

Всю ночь я без сна металась по кровати, а утром, вый дя к завтраку, застала Алексу беседующей с леди Мэйред.

– Где ты была? – выпалила я.

Алекса склонила голову набок:

– Доброе утро, Жирафенок. Ты о чем? Где мне следовало быть?

– Ну, сегодня ночью я зашла в твою комнату и…

– Ах, – отмахнулась Алекса.

Леди Мэйред с интересом вскинула брови.

Притворившись, будто ничего не замечает, Алекса сделала глоток кофе.

– Мистер Стивенс только что рассказал нам о Шерлоке Холмсе. Это ужасно! – сказала она, не глядя на меня.

– Да, – буркнула я и села рядом.

Что случилось с Алексой? Она намазывала джем на хлеб какими-то нервными движениями. Закончив, чуть ли не в один присест проглотила бутерброд и вскочила из-за стола.

– Хорошего дня, Эми, – крикнула она, дожевывая на ходу, и скрылась за дверью.

Мы с леди Мэйред обменялись недоуменными взглядами.

Этим утром в Тайной библиотеке тоже говорили только об убийстве знаменитого детектива. Глен вовсю распекал Уилла, то и дело подчеркивая, как безответственно повел себя тот, когда тайком провел Холмса через каменное кольцо.

– Это черный день для почтенного клана книжных странников, – провозгласил Глен уже в третий раз. – Вы здесь для того, чтобы защищать книжный мир. Вы должны предотвращать несчастные случаи, а не создавать их из-за своей безответственности, – увещевал он нас всех.

Конечно, Бетси все это время кивала в ответ, а выражением лица ясно давала понять, что полностью согласна с Гленом. Бледный Уилл, сидя за партой, терпеливо сносил головомойку.

– Шерлоки из остальных книг поделят между собой его действия в «Собаке Баскервилей». Самого худшего, то есть разрушения сюжета, удалось избежать, – вещал Глен. – Однако ты теперь должен приложить вдвое больше усилий, чтобы исправить ошибку. До тебя кое-кто из книжных странников тоже проваливал задание, но смерть персонажа была и остается самым серьезным проступком. Надеюсь, тебе это известно.

– Конечно, – ответил Уилл.

Он первый раз за день открыл рот. Откашлялся и поднялся с места.

– Мне это известно, – сказал он ровным голосом. – И поэтому сегодня ночью я принял решение, что больше никогда не буду прыгать в книги. Я покончил с этим.

– Что? Нет, ты… ты должен, дар к этому обязывает! – воскликнула Бетси. – Ты родился книжным странником, от этого не отказываются.

– Мои родители отказались, – возразил Уилл.

Бетси тоже вскочила. На щеках у нее вспыхнули красные пятна.

– Твои родители бросили тебя, единственного своего ребенка. Ты что, забыл?

– Я хорошо помню день, когда они уехали. Они хотели взять меня с собой, но я остался.

– Потому что решил использовать дар! Уилл, ты должен продолжать… Ты…

– Я остался, потому что знал: это правильно. И теперь я тоже знаю, что должен сделать. Если я поступлю иначе, то никогда не смогу снова посмотреть самому себе в глаза, – сказал Уилл и взял свою куртку.

– Лорд этого не одобрит, – вмешался в разговор Глен.

Уилл только пожал плечами. И вышел из класса.

Бетси хотела было побежать за ним, но Глен велел ей остаться.

– Он отойдет от шока и успокоится, – улыбнулся учитель и положил на свою кафедру огромный фолиант. – Но это не помешает нам сосредоточиться на занятиях, верно? Вот семейная хроника клана Ленноксов, которую мы сегодня обсуждаем.

– Супер, – проворчала Бетси, закатывая глаза.

– Идите сюда, – позвал Глен.

Открыв рассыпающийся переплет, он расправил какой-то лист бумаги, напоминающий карту. Мы подошли ближе, и я догадалась, что это – генеалогическое древо в виде оленьих рогов, выписанных тончайшей кистью. Ветви расходились по бумаге бесконечными завитками, отливая золотом и разными оттенками зеленого. Между ветвями красовались крошечные нарисованные портреты. «Эоган Леннокс, великий читатель», – значилось у корня древа под изображением лысого человека с рыжей бородой. Далее изгибы ветвей расходились к довольно свирепому на вид Рональду Ленноксу, замахнувшемуся топором, и к Айдану Ленноксу в блестящем одеянии и с жабо. Следом за целой вереницей рыжеволосых мужчин и женщин верхушку древа венчал портрет юной, удивительно красивой леди Мэйред. А это значит… Но нет, Глен снова расправил бумагу, и там появилось лицо Алексы в обрамлении темно-рыжих локонов. Тонкая ветвь вела от нее к большеглазой девушке с блестящими волосами. Под портретом стояла витиеватая подпись: «Эми Леннокс». Крошечная Эми была изображена в моем темно-синем шерстяном свитере!

– Дезмонд вчера закончил портрет, – сообщил Глен. – Тебе нравится?

– О-о, да-да, конечно, – пролепетала я.

Дезмонд проявил немало доброты, изобразив меня такой. На картинке я выглядела почти красивой.

– Хорошо, – сказал Глен. – Теперь я хотел бы показать вам обеим, какими ужасными могут быть последствия несерьезного отношения к вашему призванию – защите литературы.

Глен свернул карту, перелистал несколько страниц истории моей семьи и остановился на главе под названием «Великий пожар».

Вскоре мы с Бетси улеглись под каменными воротами на холме. Мы обе пытались возражать, но Глен был неумолим, и стало ясно, что прыгать придется вместе.

– Бессмысленные распри ваших семей доставили уже много бед. Вам пора понять, что вместе вы можете достичь куда большего. Ну же, вперед!

С этими словами учитель опустил тяжелый фолиант нам на лица. Буквы поплыли перед глазами, нас затянуло в печатный текст. Я уже успела привыкнуть к странному чувству, возникающему во время этих прыжков.

Мы приземлились в старинном сводчатом подвале. В нос мне ударила затхлая вонь, я для начала попыталась сориентироваться в полутемном помещении, а Бетси сразу встала и отряхнула грязь с короткого темно-красного платья. Я неуверенно поднялась на ноги:

– Ты уже бывала здесь?

Бетси приложила палец к губам и, сердито нахмурившись, покачала головой.

Мы огляделись. В подвале было довольно темно, свет шел только от камина, где на вертеле жарился поросенок. У камина стояло резное деревянное кресло, в нем дремал рыжебородый молодой человек, одетый в юбку из шотландки с традиционным узором нашего клана и рубашку старинного покроя. Глаза полуприкрыты, на животе – стопка книг. Грязные голые ноги он протянул к огню, сапоги лежали тут же.

Мы хотели было подкрасться поближе, как вдруг дверь на другом конце подвала с грохотом распахнулась. В помещение ворвались двое темноглазых юношей с растрепанными волосами, тоже одетые в килты, но с другим узором. Лет им было по четырнадцать – пятнадцать, и они, казалось, были вне себя от ярости.

Мы с Бетси беззвучно отступили в тень.

– Малкольм Леннокс! – прокричал один из них и вытащил меч. – О чем ты думал?

Клинок сверкнул в танцующем свете пламени.

Рыжебородый молодой человек, вздрогнув, проснулся.

– Кэйлиан! Тевин! Кто впустил вас, макалистерский сброд? – забормотал он. – И что это за дурацкие взмахи мечом, Кэйлиан?

Но темноглазые юноши уже приблизились к рыжебородому и рывком подняли на ноги. Стопка книг рухнула на пол.

– Встань и сражайся как мужчина! – потребовал Кэйлиан, приставив меч к горлу рыжебородого. – Или умрешь как щенок.

Малкольм Леннокс, недолго думая, выбрал первое и тоже достал оружие. Клинки ударили друг о друга, металл звякнул. Малкольм и Кэйлиан сражались, перемещаясь по комнате, как в танце.

– Позвольте узнать, за что меня хотят убить. Мамочка снова выкупала вас в слишком горячей воде? – бросил Малкольм на ходу.

– Ты совершил преступление. Настоящее преступление. Ты доставил их сюда! – прошипел Кэйлиан.

– Что? – Малкольм чуть не забыл отразить удар. Лишь в последний момент он вскинул меч и отступил к камину: – Кого и куда я привел?

– Не корчи из себя дурачка, – зарычал Кэйлиан. – Мы знаем про русалок!

На последнем слове он плюнул под ноги Малкольму.

– Ты высадил их на берегу! – добавил Тевин, до сих пор державшийся в тени. – А мы увидели и хотели вернуть в книгу, но эти резвые твари уплыли прочь.

– По-моему, просто вам не хватило ловкости, чтобы их изловить. Эти дамы высмеяли вас, надо полагать. – Малкольм ехидно ухмыльнулся.

– Подумаешь! – фыркнул Тевин. Вдруг он выхватил кинжал и тоже устремился к Малкольму. – Сказочные существа во внешнем мире, да как ты посмел? Они теперь могут оказаться где угодно. Их увидят! И примут за настоящих людей.

– Они и есть настоящие! По-настоящему литературные. – Малкольм усмехнулся, хотя против него выступали уже двое.

Он был немногим старше нападавших, но дрался куда лучше их. Малкольм играючи кружил по комнате, и казалось, его клинок сверкает повсюду. Однако Макалистеры не сдавались, они нападали на Малкольма все отчаяннее.

– Лорд точно придет в ярость, когда увидит, что уже так поздно, а вы не в постели, – подколол Макалистеров Малкольм, сделав элегантный выпад.

Секунду назад Кэйлиан и Тевин кипели от ярости, но тут глаза у обоих расширились от ужаса, и они опустили оружие.

– Испугались, что лорд отругает? – Малкольм расхохотался. – Может, в наказание лишит вас сказок на ночь.

Но Макалистеры лишь молча указали на камин, в огне которого полыхали книги. Должно быть, Малкольм столкнул их, делая очередной выпад.

Леннокс тоже выронил меч:

– Боже мой! – И полез в огонь голыми руками.

Макалистеры последовали его примеру. Они вытаскивали горящие книги одну за другой и лихорадочно топтали их, стараясь сбить огонь. Я чуть не бросилась на помощь, но Бетси схватила меня железной хваткой.

– Ты что, вообще ничего не соображаешь? Вмешиваться нельзя, – прошипела она, в то время как наши предки в панике пытались затушить горящие книги.

Наконец в камине остался один-единственный том.

Чертыхнувшись, Малькольм последний раз сунул обожженные руки в угли. Книга сгорела почти дотла, сохранилось лишь несколько листов. Вытащив их, Леннокс взглянул на название и разразился громкой бранью.

– Это была единственная рукопись! – завопил он. – Манускрипт!

– Что? – воскликнул Кэйлиан Макалистер.

Тевин Макалистер сбросил плащ, тоже занявшийся огнем. Тот приземлился на деревянное кресло, и прикрывавшая его шкура сразу начала тлеть. Дымящееся полено выкатилось из камина и подожгло стенной ковер и деревянную скамью.

Но ни Малкольм, ни Макалистеры не заметили огня. Все трое потрясенно смотрели на все еще дымившиеся остатки манускрипта.

– Скорее к Porta Litterae! – вскричал Малкольм после заминки. – Вперед, вперед! Это единственный шанс спасти то, что еще можно.

Кэйлиан и Тевин закивали. И в следующий же миг все трое выскочили за дверь.

Я лихорадочно оглядывала комнату.

– Надо чем-нибудь погасить огонь! – крикнула я.

Почему нигде нет ведра с водой, когда оно так нужно?

– Мы внутри книги, ты, дубина! – крикнула Бетси. – Тут все не по-настоящему, понятно?

Я фыркнула. Для меня тут все очень даже по-настоящему! Настолько, что я испугалась.

Огонь быстро распространялся, даже балки, выступающие из стен, уже горели. Заполнивший комнату густой черный дым щипал глаза. Дышать стало мучительно до боли. Я ничего не могла разглядеть и щурилась, чувствуя, как Бетси толкает меня вперед. Кашляя и задыхаясь, мы сделали несколько шагов до того места, откуда появились…

Вскоре мы скатились на плетеный коврик снова на Штормсее, внутри каменного кольца, и я долго не могла восстановить дыхание, жадно втягивая свежий воздух. Глаза не переставали слезиться. Легкие горели.

Глен помог нам с Бетси подняться.

– Почему ты не сказал, чтобы мы оделись в старье? – фыркнула Бетси, показывая на испачканное сажей платье.

Ее щеки и волосы тоже покрывал слой копоти, и я догадывалась, что выгляжу не лучше. Впрочем, какая разница!

– В этом самом пожаре сгорел замок, принадлежащий моей семье? – спросила я.

Глен кивнул:

– Поэтому я и послал вас обеих. Потеря замка – это пустяк по сравнению с тем, что той ночью оказалось утрачено навсегда. Упавший в огонь манускрипт был единственным свидетельством одной эпохальной истории, и когда он сгорел – история оказалась забытой. Оба клана очень тяжело переживали эту утрату. Они посвятили жизнь защите книжного мира, а какая-то нелепая ссора уничтожила важную часть его.

Я смутно помнила, что на первом занятии Глен уже рассказывал о сгоревшей книге.

– И тогда кланы заключили перемирие, – догадалась я.

– Правильно, Эми, – улыбнулся Глен.

Бетси, наоборот, фыркнула:

– Слышали уже раз сто. Ради этого не обязательно было портить мне прическу. – Она дернула себя за челку. – Я не настолько тупая, чтобы кидать рукописи в огонь.

– Мне хотелось, чтобы вы увидели, как быстро все может выйти из-под контроля. Все эти парни тоже были не настолько тупые. Ни Макалистеры, ни Леннокс не хотели уничтожать манускрипт. Однако по неосторожности именно это и произошло. Возможно, и ужасное происшествие с Шерлоком Холмсом тоже случилось по неосторожности, – добавил Глен.

– Ясно, – коротко сказала Бетси. – Я в душ. Или нам еще надо прыгать в хронику Великого лондонского пожара?

– Нет, на сегодня занятия окончены. – Глен, усмехнувшись, посмотрел на девушку.

Бетси без лишних слов удалилась. Я же ненадолго осталась и помогла Глену свернуть коврик.

– А о какой истории шла речь в сгоревшем манускрипте? Это известно? – спросила я.

На лице Глена промелькнула грустная улыбка.

– Это была сказка, – ответил он. – Древняя сказка.

Чудовище свирепствовало по всему королевству.

Оно не щадило никого.

Смерть и разрушения несло оно, где бы ни появлялось.

Вскоре Принцесса перестала быть одинокой в своем страхе.

За жизнь свою боялись и другие жители королевства.

 

7

Открытия

Уилл продолжал ходить на занятия, но навещать книжный мир отказывался. Просто сидел за партой, уткнувшись взглядом в ее крышку под усыпляющие рассказы Глена о Штормсее и распрях между нашими семьями.

После теоретической части занятий Уилл убегал так быстро, что я даже не успевала спросить, как дела, после полудня его тоже было невозможно отыскать, однако после того вечера в хижине что-то между нами изменилось. Порой, когда никто не замечал, он отрывал взгляд от парты и смотрел на меня так, словно хотел сказать: мы понимаем друг друга.

Я, конечно, беспокоилась за него, как и все на острове, но понимала: ему нужно время. Уилл, как улитка, спрятался в раковину – его мучили сомнения и чувство вины, – он не может сразу вылезти наружу. Я знала, каково это – потерять друга. Потому и решила оставить Уилла в покое и сосредоточиться на книжном мире.

Я восхищалась миром литературы так сильно, что сколько ни прыгай, а мне все мало. Коротеньких утренних прыжков во время занятий не хватало, чтобы утолить мое любопытство. Чаще всего я сбегала туда и днем – из своей комнаты и, конечно, тайно, чтобы никому не вздумалось запретить мои самовольные вылазки.

Однако после смерти Шерлока жители острова утратили прежнюю беззаботность. Все как будто бы поверили, что сыщик действительно сорвался с утеса в бурю. Но я не могла избавиться от какого-то странного чувства, вспоминая про рану на груди. Что-то здесь не так. И Уилл того же мнения, хотя мы и не говорили об этом. Но еще более странными оказались новости из книжного мира, которые я узнала в воскресенье днем. Налюбовавшись серебряными туфельками Дороти в «Волшебнике страны Оз», мы с Вертером сидели в «Чернильнице», когда в приоткрытое окно с жужжанием влетел целый рой фей. Малютки были не длиннее моего большого пальца, голубая кожа плотно обтягивала их худенькие личики, а крылья походили на стрекозиные.

Феи подлетели к барной стойке и тоненькими голосками хором заказали кубок нектара. Облако из голубеньких тельц мигом приняло форму руки, которая обхватила наполненную золотой жидкостью чашу. Феи опустили ее на соседний столик и, по очереди нагибаясь к напитку, с громким хлюпаньем начали пить.

Вертера передернуло.

– Гадость! – воскликнул он. – Феи совершенно невоспитанные.

Он потянулся и воткнул соломинку в бутылочку колы – своего нового любимого напитка, не обладающего, в отличие от чернильного коктейля, неприятными побочными эффектами. Вертер скреб внушительным пером по бумаге ручной выделки. Он любил писать письма другим литературным персонажам. Сейчас он намеревался в цветистых выражениях поведать своему доброму другу Вильгельму, как глубокая вселенская скорбь недавно заставила его напиться. Под пером Вертера это обрело очертания почти героического поступка.

Перегнувшись через стол, я прочитала в его витиеватых записях что-то про «трепещущую душу» и «сердечные печали». Надо признать, слогом он владел. Тут-то его творчеству и помешало хлюпанье фей за соседним столиком. Перо на секунду зависло в воздухе над недописанным письмом, затем Вертер отложил его и вздохнул.

– Надоедалы, – пробормотал он. – Всюду суют свои острые носики и шныряют без дела по книгам, в которых им не место.

– Мы ведь делаем то же самое, – осторожно напомнила я ему.

Феи по соседству принялись соревноваться, кто лучше прыгнет бомбочкой в нектар.

Вертер помассировал переносицу.

– Несомненно, – сказал он. – Но мы, в отличие от них, знаем, как себя вести.

Он свернул письмо трубочкой, потому что до нас долетали брызги нектара.

Я смахнула со щеки сверкающую каплю, но палец словно погрузился в моментальный клей и тут же накрепко прилип к подбородку.

– Может быть, – ответила я и незаметно попыталась отлепить его.

– Феи очень любопытные, – продолжал ворчать Вертер.

Мой палец оставался там, где был.

Феи уже опустошили кубок и с полными животами развалились на поверхности столика. Некоторые громко рыгали.

– Вы говорите, они шныряют повсюду? – задумалась я.

– Просто чума, – кивнул Вертер. – Ни один уважающий себя обитатель книжного мира не станет иметь с ними дела.

– Я стану. – И я решительно поднялась с места. – Извините, к вам можно ненадолго подсесть? – спросила я уодной из фей.

Та удивленно распахнула светящиеся зеленые глазки и что-то неразборчиво пропищала.

– Простите, что? – спросила я.

Свободной рукой я придвинула к себе стул.

Фея встала на ноги, а остальные проснулись и с жужжанием поднялись в воздух.

– Почему вы… – повторила фея свои неразборчивые слова.

Ее подружки хором прошипели:

– Почему вы держитесь за подбородок?

– Палец приклеился намертво.

Я снова дернула палец. Безуспешно.

– Ох, – вздохнули феи.

– Мне… э-э-э… хотелось узнать, вы… э-э-э… – пролепетала я, но потеряла ход мысли, потому что одна из фей подлетела прямо к моему лицу.

В следующий миг я почувствовала, что мне в палец впились острые, как иголки, зубы.

– Ой!

Я так резко стряхнула фею, что та с размаху шлепнулась на столешницу.

– Простите, – пробормотала малышка, обхватив голову. – Просто я хотела помочь.

Я нахмурилась:

– Откусив мне палец?

– Мне бы только нектару, – пропищала другая фея и приземлилась мне на запястье.

Наклонившись, она вгрызлась в клейкую каплю, щекоча крылышками мои щеки.

Остальные феи с недовольством наблюдали за ней.

– В общем, я хочу узнать: вы в последнее время, случайно, не замечали чего-нибудь необычного, когда летали по книжному миру? – быстро спросила я.

– М-м-м-п-ф… – зачавкала фея у меня на запястье.

Остальные феи роем заметались надо мной. На меня уставилось множество светящихся зеленых глаз.

– Да, – ответили феи хором. – Происходит что-то дурное. Страшное. Кто-то вышел на охоту. Кто-то крадет их. Кто-то злой.

Я вспомнила о Белом Кролике из «Алисы в Стране чудес», потерявшем и жилет, и часы, и возможность говорить.

– Вы хотите сказать, что пропадают идеи?

Феи усердно закивали и подлетели ко мне ближе. Жужжание их крыльев усилилось до гула, мое лицо обдавали воздушные струи.

– Спящая красавица проснулась от столетнего сна и не желает ждать принца, – прошептали они. – У Дориана Грея пропал портрет. Лесной царь исчез. С каждым днем только хуже. Все больше идей исчезает. И это не простые идеи.

Фея наконец догрызлась до моего пальца.

– Спасибо! – Я взмахнула рукой. – Но что значит «не простые»?

– Изначальные, – шепнули феи чуть тише.

Их слова прошелестели у меня в ушах.

– Первые идеи авторов, идеи, без которых распадаются сюжеты. Кто-то тайком проникает в книжный мир и крадет их.

Феи уже улетели, а мы с Вертером задержались в уголке «Чернильницы», чтобы обсудить услышанное. Что вор хочет сделать с этими идеями? Как он действовал? Можно ли его остановить? Кто он? Но мы не смогли найти удовлетворительного ответа ни на один вопрос и раз за разом возвращались к своим догадкам. А потом сдались. Вертер вернулся в свою книжку, чтобы еще раз покончить жизнь самоубийством, а я – во внешний мир, где стояла такая погода, что я скоро обо всем забыла.

Сегодня остров купался в сияющих солнечных лучах, температура стала почти летней. Я расстелила покрывало в парке Ленноксов и улеглась. Долго смотрела в небо над головой, удивляясь, какое оно высокое и яркое. Впитывала каждый лучик света, грела под солнцем ноги и плечи, как вдруг услышала шаги. Я было решила, что это овечка бродит в поисках травки посвежее и посочнее, но увидела над собою темный вихор. А следом лицо Уилла. Под глазами у него залегли глубокие тени.

– Привет, – сказал он неуверенно.

Я села:

– Привет!

– Хочу спуститься к пляжу и еще раз осмотреть то место, куда вынесло труп. Вдруг найду какой-нибудь след или зацепку?.. – Уилл протянул мне руку: – Пойдешь со мной?

Вот он, первый усик, робко высунувшийся из домика улиточного домика. Так я и знала! Я робко улыбнулась и встала. Уилл задержал мою руку в своей чуть дольше, чем нужно, и внезапно Штормсей показался мне гораздо красивее. Лето солнечными лучами нарисовало причудливый узор на рукавах моей рубашки и раскрасило ярче цветы на болоте. Только Уилл по-прежнему выглядел мрачным, словно над ним нависла персональная грозовая туча.

По тропинке мы направились к пляжу.

– Ты уже осмотрел утесы? Если Холмс вправду упал оттуда в море, может быть, есть и другие… – начала я.

– Осмотрел, – ответил Уилл.

Он остановил взгляд на обломках подводных лодок вдали.

Море тихо катило волны в нашу сторону, заливая гальку и ракушки. Мы шагали вдоль пляжа, приближаясь к месту трагедии. Вдруг Уилл резко втянул воздух.

– Все в порядке? – спросила я.

Уилл молча указал на что-то темное между кусками металла. Похоже на тело! У меня перехватило дыхание. Было тепло, но я внезапно похолодела, и в ногах, словно ставших чужими, появилось странное ощущение. Ноги сами собой понесли меня к обломкам, как будто меня потянула невидимая веревка. Потянула к чему-то ужасному, не давая остановиться. Как во сне, когда хочешь убежать, но не можешь.

Чем ближе мы подходили, тем более знакомым казалось мне тело в воде. Туника с цветочным узором и совершенно мокрые, потемневшие от воды темно-рыжие локоны.

Внутри у меня все оборвалось. В голове стало очень тихо. Я бросилась к воде.

– Алекса! – хотела крикнуть я, но с губ сорвался только тихий хрип.

Споткнувшись о какой-то обломок, я головой вперед упала в море. А вынырнув, увидела прямо перед собой удивленное лицо Алексы.

Она не умерла. Конечно же нет. Меня так и захлестнуло чувство облегчения, но тут я заметила, что мама не одна. Кто-то крепко обнимал ее двумя руками за талию, она прижималась к человеку с покрытым шрамами молодым лицом. Это был Дезмонд.

Разинув рот, я переводила взгляд с Алексы на Дезмонда. Оба насквозь промокли, одежда прилипла к телу, щеки раскраснелись. Как видно, купались на мелководье и… обнимались?

– Здравствуй, Эми, – пробормотала Алекса и постаралась побыстрее застегнуть пуговицы на блузке.

Я издала булькающий звук.

Дезмонд с улыбкой высвободил из волос Алексы ракушку. При взгляде на нее глаза у юноши так и светились. Сколько ему лет? Двадцать? Девятнадцать? Восемнадцать? Я хватала ртом воздух.

– Эми, я могу все объяснить, – улыбнулась Алекса.

Она все еще прижималась к груди этого… мальчишки!

Ноги наконец начали слушаться меня. Развернувшись, я помчалась прочь. Брызги разлетались вокруг, попадали в глаза; на берегу я споткнулась, поскользнулась на ракушке и упала на четвереньки. Сразу же снова вскочила и рванула дальше. Нужно бежать отсюда! Бежать как можно скорее!

Алекса кричала что-то мне вслед. До меня донесся и голос Уилла. А потом Дезмонда. Но я не разобрала ни слова. В ушах шумела кровь, перекрывая остальные звуки. Вдруг я почувствовала руку на плече и испугалась. Меня догнал Уилл.

– Думаю, ты все неправильно поняла. – Он задыхался.

– Правда? – прошипела я. Не такое уж событие, чтоб его неправильно истолковать. – Я умею сложить один плюс один. Алекса полностью излечила свое разбитое сердце. Рада за нее!

Скинув руку Уилла, я полезла на песчаный холм.

Уилл отстал.

Я побежала наугад по болоту – я хотела остаться одна, забиться в свою раковину.

Долго металась я по дикой здешней равнине. В джинсы впились колючки, на кроссовки налипла грязь. Мысли в голове скрутились в один полыхающий узел, я вспомнила множество историй о героях и о тех, кто героем никак не являлся. Это были истории о любви. Интересные истории. Веселые. Грустные. Они цеплялись ко мне как репей и учили, как жить правильно, а как нет.

Алекса всегда была для меня героиней. Моим примером, заботливой матерью, лучшей подругой, которой можно рассказать все. Но теперь на этом сияющем образе появилось темное пятно. Сегодня я увидела Алексу, крутившую роман с юношей чуть старше меня. Алексу, за несколько дней напрочь забывшую о своей большой любви – о Доминике. Алексу, которой я раньше не знала.

У меня закололо в боку, но я не останавливалась. Со лба катился пот. Я уже давно задыхалась, но продолжала бежать. Сперва меня гнал гнев. А теперь – стыд. Впрочем, нет, я не стыдилась за Алексу и даже не злилась на нее. Но грудь сдавило разочарование. Осознание того, что Алекса отдаляется от меня, что я ее больше не понимаю, причиняло мне сильную боль. Потребовалось всего несколько дней на Штормсее, и между нами возникла стена.

Я вернулась в дом Ленноксов прямо к ужину. Так и рухнула, вся запачканная, за стол, где уже сидели леди Мэйред и Алекса. Последняя в сухом платье и с большим искусственным цветком в волосах. Заметив, как я выгляжу, бабушка удивленно подняла брови.

– Поскользнулась, – объяснила я, пожав плечами.

Алекса тут же стала обсуждать букет в центре стола, и говорила она до тех пор, пока вошедший с серебряным блюдом мистер Стивенс, преодолевая отвращение, не предложил нам жаркое из тофу, тушенного с луком и картошкой в духовке. К нему подавались картофельное пюре и зеленые бобы. Пахло аппетитно. Я молча запихнула в себя столько еды, сколько смогла, поднялась на свой этаж, приняла душ и легла в кровать. Вскоре скрипнула дверь, и Алекса присела рядом со мной, но я притворилась спящей.

На следующее утро Глен вошел в класс со строгим выражением лица:

– Должен вам напомнить, что до тех пор, пока вы не закончите обучение, посещать книжный мир можно только на занятиях. Это самое главное правило. Разве происшествие с Холмсом вас ничему не научило?

Теперь учитель смотрел не по-дружески, он так и сверлил нас взглядом.

Я закусила губу. Неужели мы с Вертером что-то запутали? Я вспомнила последнее путешествие. Посетили «Волшебника страны Оз», а до того «Двадцать тысяч лье под водой». Но мы просто вели наблюдение, осторожно, ни во что не вмешиваясь. Может быть, совершили какую-то глупую ошибку?

Глен поджал губы. По-видимому, нарушение правил являлось для него личным оскорблением.

С одной стороны, я чувствовала вину, потому что знала о запрете, но не придавала ему значения. С другой стороны, не могу же я лазить в книжный мир всего на полчаса в день, да еще и под присмотром Глена! Искушение слишком велико.

– Что… э-э-э… случилось что-то плохое? – спросила я.

– Еще нет, – резко ответил учитель. – Но сегодня ночью Дезмонд видел кого-то из вас у Porta Litterae, и это очень тревожно. Опрометчивое поведение может привести к непредвиденным последствиям, даже худшим, чем смерть персонажа.

Я не ослышалась?

– Э-э… кто-то ходил в каменное кольцо? – промямлила я. Выходит, Глен имел в виду вовсе не короткие вылазки из кровати с балдахином?

Он раздраженно кивнул:

– Куда же еще? Некто в плаще с капюшоном прокрался на холм. Дезмонд как раз возвращался с… ночной прогулки и увидел, как светилась книга, из которой только что выпрыгнул книжный странник. Когда Дезомонд добрался до ворот, он или она уже исчезли. Итак, кто из вас сделал это?

У меня перехватило дыхание – скорее оттого, что я поняла, кого именно Дезмонд посещал на своей ночной прогулке.

Глен ждал ответа. Он встретился взглядом со мной, перевел его на Уилла и дальше на Бетси, вызвав ее возмущенное фырканье.

– Прыгать тайком – это ужас как безответственно, – сказала она. – После стольких лет тренировок я бы, конечно, справилась, но я бы никогда не рискнула вызвать хаос в книжном мире, прыгнув как придется. Думаю, вы и сами это знаете.

Глен усмехнулся.

Бетси расценила это как одобрение и продолжила:

– Ведь и так ясно, кого видел Дезмонд. Раз Уилл сейчас больше не прыгает, остается только один человек, вдобавок неопытный и наивный, который ночью может прокрасться в любое литературное произведение…

Я обернулась. А Бетси добавила:

– Тот, кому не важен Штормсей и наши семейные традиции. Тот, в чьих венах не течет кровь настоящих книжных странников – Макалистеров.

– Что ты хочешь сказать? Я никогда бы не пошла прыгать ночью в каменное кольцо, – воскликнула я, мысленно продолжив: «Я ведь и без того могу попасть в книжный мир».

– Вы уверены, что этот кто-то использовал ворота? – Уилл подключился к разговору.

– Мы уверены, – сказал Глен.

– Может, есть еще книжные странники, о которых мы не знаем. Какие-нибудь дальние родственники или кто-нибудь еще, – рассуждала я вслух. – Может, это тот самый вор.

– Какой еще вор? – спросил Глен.

Я рассказала о странных событиях, о которых мне поведали феи: они считают, что кто-то присваивает себе изначальные идеи. Чтобы Глен не разозлился на мои самовольные вылазки, я для верности упомянула, что феи недавно побывали в «Книге джунглей». Когда я закончила рассказ, Глен, Бетси и даже Уилл скорее развеселились, чем встревожились.

– А ты знаешь, что феям нельзя доверять? Они, наверное, просто выдумали все, чтобы обвести тебя вокруг пальца, – заявил Уилл.

– Но мы… то есть они… видели это собственными глазами! Белый Кролик из «Алисы в Стране чудес» больше не разговаривает и…

– Ну да, уж в «Алисе»-то все ненормальные, да и с юмором у них плоховато, – перебила меня Бетси, натянуто улыбаясь.

– Да, ты не больно-то занята «Книгой джунглей», а ведь она и есть твое задание, – констатировал Глен. – Это не дело. Думаешь, тебе не нужны тренировки?

Я потупила взгляд:

– Да нет, нужны. Но и сам книжный мир, и рассказы других персонажей – это так увлекательно!

– Думаю, мы все это понимаем. Но ты отныне будешь держаться в стороне от пустой болтовни и сосредоточишься на персонажах своей книги, поняла? – Глен стал более дружелюбным.

– Хорошо, – согласилась я. – Но вдруг и в самом деле есть другие книжные странники, о которых мы не знаем?

Глен покачал головой:

– Кто же? К тому же наш остров крошечный. Появись здесь кто-нибудь новый, мы бы заметили, ведь правда?

Через час, сопроводив нас подробными указаниями для прыжков, он послал нас к воротам. Едва выйдя из класса, я в проходе чуть не налетела на Дезмонда, внезапно вынырнувшего из-за угла со стопкой тяжелых книг. Он успел остановиться, но высоченная башня книг в его руках опасно зашаталась, и ему пришлось сделать несколько танцующих шагов, чтобы восстановить равновесие.

– Эми, – выдавил он из себя. – Э-э… мы можем поговорить?

Я окинула парня взглядом. Он выглядел взволнованным. Вообще-то он милый. Но при таких обстоятельствах…

– Не знаю только о чем, – сказала я, вздернув подбородок.

– Видишь, он тоже думает, что это сделала Эми, – прошептала Бетси Уиллу.

Они шли сзади меня.

Дезмонд остался стоять в коридоре, придерживая плечом стопку книг и бросая на Уилла беспомощные взгляды, а я направилась к выходу. Только я задумалась, действительно ли Бетси никогда не прыгала тайком, раз она так уверена, что на порядок нас превосходит, как Уилл вдруг втолкнул меня в проем между двумя полками.

– Не жди меня, – крикнул он Бетси и потянул меня дальше в темные недра библиотеки.

Там Уилл остановился в уголке, рядом с полками, заполненными пергаментными свитками, и глобусом с каким-то необычным рисунком.

– Ладно, Эми. Знаю, звучит странно, но Дезмонд старше, чем выглядит. Ясно? – прошептал он и вдруг придвинулся ко мне так близко, что я почувствовала запах мыла.

Уилл говорил очень быстро, как будто от скорости зависела убедительность его речи.

– Он не человек, а литературный персонаж. Как Глен и Клайд. Все трое уже триста лет живут здесь, в библиотеке, наши предки спасли их тогда из горящей рукописи.

– Они книжные персонажи? – пролепетала я. – А выглядят такими… настоящими, да и вообще…

Уилл вытащил один из свитков и осторожно развернул:

– Откуда, ты думаешь, у них шрамы?

Я вспомнила, с какой грустью Глен недавно рассказывал о сожженном манускрипте. Так это его родной дом! Неудивительно, что ему тяжело говорить на эту тему.

– Они могут вернуться? – взволнованно прошептала я.

Уилл провел рукой по буквам на развернутом свитке:

– Нет. Их сюжет разрушен, и потому они навсегда заключены во внешнем мире.

– Ох! – только и сказала я и тоже потрогала потрепанный пергамент.

Удивительно, как много может значить обычный пергаментный лист, испещренный буквами.

– Я не знала, что книжные персонажи могут долго прожить здесь, среди нас.

– Да они, как правило, и не желают этого, – улыбнулся Уилл. – Хотя могли бы поселиться в нашем мире. Однако за пределами своих книг они никогда не чувствуют себя дома, потому что были и остаются иными. Это видно не сразу. Например, они сильнее нас и вообще не спят. Раз в сто лет вздремнут год-другой – и снова в порядке. Да, еще они не стареют.

Уилл посмотрел мне в глаза. Он задел мою ладонь, и у меня по спине побежали мурашки. Очень приятные. Я смущенно опустила глаза.

– Дезмонд только выглядит молодо. – Уилл дотронулся до моей руки. – Если твоей маме хочется быть с ним, то, собственно…

Я отшатнулась от Уилла:

– Это не оправдание! Она за моей спиной вешалась этому типу на шею, ясно? Мы вообще сюда приехали, потому что у нее беда. Только что ушел Доминик, и она казалась такой несчастной! А тут сразу все забыла. Я вообще не понимаю, что с ней.

К глазам подступили слезы, я ничего не могла с собой поделать, поэтому заставила себя смотреть в потолок.

– Вы поэтому вернулись на Штормсей? – удивился Уилл.

Я кивнула.

– Конечно, Алекса так страдала из-за Доминика, а я… – У меня во рту пересохло. – Мне надо было сменить обстановку.

– Ну, с нашими-то способностями это нетрудно, – усмехнулся Уилл.

Он скатал древний пергамент, положил на место и глубоко вздохнул:

– Пойми меня правильно. Я думаю, что посещение книжного мира очень помогает отвлечься, если тебе грустно… – Казалось, Уилл говорит давно заготовленные слова. – Но сделай одолжение, будь осторожна. Мы быстро забываем о том, сколько бед можно натворить, если повести себя неосмотрительно, и сейчас я это испытал на собственной шкуре.

– Ага, – протянула я. – Я очень осторожна.

– Я тоже так думал о Холмсе. Но Шерлок все равно погиб.

– Не бойся, я не приведу с собой никого из персонажей, – успокоила я Уилла. – Мне довольно и визитов в их книги. – Я не могла сдержать улыбку. – Честно сказать, я уже побывала и в других произведениях, помимо «Книги джунглей» и «Оливера Твиста». В жизни не испытывала ничего подобного.

Но Уилл не улыбнулся в ответ.

– А если ты что-нибудь запутаешь? – спросил он. – А если Белый Кролик из-за тебя потерял дар речи?

– Ты все же поверил, что в книжном мире случилась какая-то беда и там крадут идеи? – Я пристально посмотрела на Уилла.

– Нет, не поверил. – Он вздохнул. – Но я боюсь, ты несерьезно относишься к своему дару.

– Чушь! – засмеялась я. – Я просто хочу немного осмотреться. Я хорошо знаю, что делаю.

– По ночам залезаешь в книги.

Уилл подозревает меня! Я скрестила руки на груди:

– А хоть бы и так? Ты совершил ошибку и признал ее, но это не дает тебе права осуждать меня. Ты вдруг решил: это неправильно. И что же? Отныне всем следует остановиться и не прыгать в литературные истории. – Я буквально сверкала глазами. – Ты этого добиваешься? По-твоему, нам с Бетси тоже надо отказаться от своего призвания – быть книжными странниками.

Уилл пожал плечами:

– Зато мы не будем рисковать ничьей жизнью.

– Ясно, – усмехнулась я. – Но из-за твоего чувства вины я не отступлюсь от книжного мира. Он великолепен, и по доброй воле от него нельзя отказаться. Ни за что!

Уилл резко вскинул голову:

– Понял, понял! Вот дождешься, что из-за тебя случайно разрушится какой-нибудь роман. Предупреждаю тебя первый и последний раз.

– Обещаешь? – усмехнулась я.

Уилл развернулся и ушел, даже не удостоив меня ответом.

Серебряный клинок кинжала был холоден и остр.

И казалось, рассекал даже лунный луч, игравший на нем.

Рыцарь обхватил отделанную драгоценными камнями рукоять.

В руку она легла так, словно кинжал выковали специально для него.

Он словно был продолжением его руки, когда-то утраченным и ныне вновь обретенным.

«Благодарю вас», – промолвил он.

Он все не мог отвести взгляд от оружия.

Принцесса спрятала кинжал в обитую бархатом шкатулку и поставила ее обратно на изящный столик.

«Убей его», – прошептала она.

 

8

Перемена погоды

– «Бушуют, кружатся и воют ветра», – вздохнул Вертер, глядя на мокрые луга и деревья, качающиеся на опушке леса.

Мы стояли под сильным дождем в книжном варианте одного английского графства девятнадцатого века, темнело. Из-за ливня на нас с Вертером и нитки сухой не осталось. Мигом промокший насквозь свитер, потяжелев, оттягивал мне плечи. Полупрозрачная от воды шелковая рубашка облепила грудь Вертера, к его чулкам и бархатным панталонам пристала грязь. Вода затекала нам под одежду, мы дрожали. Но мне не хотелось уходить в какое-нибудь более сухое произведение, чтобы погреться.

Я не сводила глаз с рыдающей темноволосой девушки, лежавшей на пороге маленького домика неподалеку. Она скиталась уже несколько дней – ее платье испачкалось, а платок на плечах, наверное, был не суше моего свитера. Но девушка, казалось, не обращала на это внимания. Закрыв глаза, она ждала смерти. К счастью, я знала, что ее вот-вот спасут. Ведь это – Джейн Эйр, не так давно сбежавшая из поместья Торнфильд-холл и от своего возлюбленного мистера Рочестера, узнав, что он скрывал от нее сумасшедшую жену. Сейчас появится пастор Сент-Джон Риверс и вместе со своими сестрами приютит бедняжку. Я обязательно хотела его дождаться. К счастью, дождь понемногу успокаивался.

– В такую погоду я всегда вспоминаю стихотворение «Весеннее празднество», – поделился со мной своими мыслями Вертер. – Разве природа не прекрасна после такого ливня?

– Да, конечно, – согласилась я.

Но еще более прекрасным мне показалось долгожданное появление Сент-Джона Риверса, который впустил несчастную Джейн в дом. И снова я убеждала себя: это не сон, я действительно попала в любимую книгу.

– Знакомы ли вам стихи? Это Клопшток, – сказал Вертер и с загадочным видом искоса взглянул на меня.

– Что? А-а-а… стихи. Нет, к сожалению, – промямлила я.

А Вертер, кажется, действительно расстроился.

– Но звучит очень мило. – Я попыталась поскорее загладить вину.

– Да? – с надеждой спросил молодой человек. – Вы любите природу так же, как и я?

– О-о, разумеется, – ответила я. – Мое почтение природе да чтению.

Вертер улыбнулся и уже собрался декламировать стихотворение дальше, как вдруг что-то маленькое и ярко-голубое, слетев к нам из облаков, приземлилось ему на нос.

– Вор снова готовит нападение! – пропищала фея. – Мы видели его. Он в темном плаще… крадется по «Волшебнику страны Оз»!

– Скорее туда! – крикнула я.

Фея понеслась вперед, а мы за ней.

Вскоре мы добрались до серой от пыли фермы, где жила Дороти с дядей, тетей и собачкой Тото, и все четверо в тревоге выскочили нам навстречу.

– Мы пропали! – воскликнул дядя, человек с серыми волосами и не менее серым лицом.

– Здесь побывал вор, он попросту умыкнул ураган, который должен унести наш дом вместе с Дороти, – объяснила тетя, бесцветная, как вся окрестная земля.

– Кто это был? – спросила я. – Как он это сделал?

Как вообще можно украсть ураган?

– Не знаем, мы разглядели только его силуэт, – всхлипнула Дороти. – Вор находился так далеко от нас! Он проскользнул по самым краям страниц и на горизонте вырвал что-то из произведения. Что-то светящееся! Спрятал его. И вдруг исчез. – Она шмыгнула носом, а Тото залаял. – Больше ураган не появлялся.

– Что можно сделать с украденным ураганом? – спросила я.

Дороти пожала плечами.

– Вот и я не догадываюсь, – пробормотал Вертер Мы все посмотрели на горизонт. Оттуда – ни дуновения.

Лежа на потертом диване, Уилл пытался представить себе, каково это – умирать. Холмс действительно перестал существовать или просто ушел куда-то? Где он? Злится ли на Уилла, что тот провел его во внешний мир и подверг опасности? Один вопрос сменялся другим, в голове Уилла как будто бушевала буря, он никак не мог сосредоточиться.

Наконец Уилл решил, что лучше ему не видеть тех слов на стене. И забелил надпись над печкой, чтобы не отвлекала его. Но надпись все равно проступала сквозь краску. А если бы и нет – слова и так врезались юноше в память. Даже когда он закрывал глаза, перед ним возникали красные буквы:

Я НЕ СПЛЮ

Кто, черт возьми, оставил ему это послание? И что оно означает? Если б можно было забелить и свои мысли.

Уилл не ходил в Тайную библиотеку уже два дня. Нет, не из-за ссоры с Эми. Еще чего? Просто он уже не книжный странник. А кроме того, никто не прислушивается к его предостережениям. Вместо занятий юноша, размышляя, целыми днями валялся на диване, а лето тем временем завершало свои короткие гастроли, и мало-помалу возвращались холод и сырость.

Вчера приходила Бетси. Долго стояла у дверей, убеждала Уилла вернуться на занятия. Днем заглядывал Глен, спрашивал, жив ли еще Уилл или уже утонул в слезах от жалости к самому себе. Юноша ничего не ответил.

Но постепенно Уиллу пришлось признать, что дома на него уже и стены давят. Он сел, натянул сапоги. Может, свежий воздух и движение помогут ему прийти в себя.

Вдруг оказалось, что на улице темно. Наверное, уже ночь. Высокое и ясное звездное небо раскинулось над болотом. Поистине призрачный пейзаж: клочья тумана в беспорядке спустились на мокрую тропинку, петлявшую между вереском, торфяным мхом и росянкой. Ветер приносил запах сырой земли.

Уилл направился в темноту.

Он еще в детстве вдоль и поперек исходил болото, встретившее его сегодня привычным чавканьем и бульканьем. Болото занимало большую часть Штормсея, и Уилл знал, что коварных трясин тут предостаточно. Наверное, где-то под водой скрываются даже могилы кельтских времен. Уилл не испугался, даже когда туман, сгустившись, словно набросил ему на плечи влажный плащ. Уже очень скоро свет звезд не мог пробиться к земле, и юноше пришлось включить маленький фонарик, всегда висевший у него на поясе.

Уилл щелкнул выключателем, и луч света прорезал темноту. Юноша успел заметить, что впереди что-то мелькнуло. Точно не животное. Уилл остановился и посветил фонариком вокруг, пытаясь понять, что это было. Или он испугался собственной тени?

Уилл едва не поверил в это, как вдруг луч света снова выхватил из тьмы какую-то фигуру. Кто-то скользнул между кустами в метре от Уилла и замер. Сквозь туман юноша мог разглядеть лишь смутные очертания человека.

– Кто здесь? – спросил Уилл.

Ответа не последовало.

– Ау?

Человек, скрывшийся в тумане, не шелохнулася.

Уилл шагнул ближе. И неизвестный отступил в темноту.

– Что это значит? – крикнул Уилл. – Бетси? Глен? Эми, это ты?

Он пошел быстрее.

Раздался шелестящий смех, и незнакомец тут же пропал. Уилл побежал туда, где только что видел очертания чьей-то фигуры. Осветил растущие там кусты. Некоторые растения оказались примяты.

Вдруг за его спиной раздался шепот:

– Она знала, что Рыцарь остановит Чудовище.

Слова пленяли, манили Уилла, странным эхом отдаваясь у него в голове. Он почувствовал на шее чье-то дыхание. Обернулся. А за ним уже никого. Луч света, идущий от фонарика, выхватил из тьмы лишь мох да кучку подгнивших веток. Тот, кто только что стоял здесь, мигом растворился в воздухе. Что это за явление? Кто хотел его напугать? Уилл пребывал в растерянности.

– Она знала, – эхом отдалось в голове юноши, – что Рыцарь остановит Чудовище.

Что за странные слова? Он уже где-то их читал?

Узнав, с кем встречается Алекса, если проводит ночи не в постели или надолго уходит гулять, я по вечерам все больше молчала. Позавчера я притворилась спящей, вчера мне тоже удавалось ее избегать – я заперлась в ванной и купалась несколько часов. Но сегодня за ужином леди Мэйред объявила, что вечером во что бы то ни стало хочет сыграть с нами в «Монополию», и мы с Алексой уже целую вечность пялились на разноцветное поле. Было поздно, пробило полночь, я устала от путешествия в «Джейн Эйр» и «Волшебника страны Оз». Но бабушка никак не могла угомониться.

– Эми, твой ход, – напомнила леди Мэйред.

Она только что купила целую улицу и пересчитывала огромную стопку денег.

Я бросила кубики и попала в тюрьму. Супер!

Алекса купила вокзал.

А леди Мэйред все еще не управилась с деньгами. Закончив, она вгляделась в наши с Алексой угрюмые лица. И шлепнула банкноты на стол.

– Ну, ладно, – сказала она. – Ладно. Видимо, это безнадежно. Я думала, что хотя бы игра вас отвлечет, но ошиблась, видимо. Что с вами обеими?

– Ничего, – ответила я, ковыряя пятнышко соуса на скатерти.

Алекса молчала.

Я скрестила руки на груди.

Алекса прижала руки к вискам и закрыла глаза.

– Вы уже несколько дней друг на друга не смотрите, – вздохнула леди Мэйред. – Мы с вами где? В детском саду?

Я рассмеялась. Детский сад – это подходит.

Алекса растерянно посмотрела на меня:

– Эми, я сказала, что могу все объяснить. Почему ты даже не хочешь меня выслушать?

Я поджала губы.

– Хочешь покапризничать, как будто тебе пять лет? Давай все обсудим.

– А что тут обсуждать? – фыркнула я. – Ты уже пережила расставание с Домиником? Чудно! Уже любишь другого? Чудно!

– Послушай, но ведь это хорошо! – воскликнула Алекса.

– Другого? Что это значит, Алекса? – вмешалась в наш разговор леди Мэйред. – Здесь, на Штормсее? Кого же?

На бабушку мы даже не взглянули.

– Могла хотя бы рассказать, – прошипела я. – Я думала, ты мне доверяешь. Думала, мы все друг другу рассказываем. – В моем голосе звучала горечь. – Но я ошиблась.

Сначала меня обманула так называемая подруга в Бохуме, а теперь и собственная мать. Все дорогие мне люди что, сговорились?

Алекса часто-часто заморгала:

– Я… я хотела тебе сказать, но…

– Но была слишком занята обнимашками, так?

– Это значит, что вы здесь останетесь? – продолжала расспрашивать леди Мэйред. – После каникул? Алекса, ты выходишь замуж?

Казалось, что сбылись все ее мечты.

– Вы, конечно, можете поселиться здесь, в доме Ленноксов. – Леди Мэйред заговорила очень громко. – Это Хэнк? Или лодочник?

Алекса встала:

– Я не знала, как признаться тебе, Эми. Наши с ним отношения совершенно особенные.

Она обошла вокруг стола и взяла меня за руку.

– Ах да, – театрально вздохнула я.

Я понимала, что это подло по отношению к Алексе, но ничего не могла с собой поделать.

– Юношеская любовь, – прошипела я. – Очень юношеская.

– Хватит, – со злостью сказала Алекса. – Не выставляй себя на посмешище.

Она вытащила меня на лестницу, прочь от леди Мэйред и ее далекоидущих планов.

– Давай поговорим спокойно, хорошо? – предложила Алекса.

Она положила руки мне на плечи, но я ее оттолкнула.

– По-моему, из нас двоих только ты выставляешь себя на посмешище, – воскликнула я. – Ты вообще представляешь, на что похожи ваши поцелуи? Он же чуть старше меня!

Алекса вздохнула и понизила голос, словно боялась, что бабушка подслушивает за дверью:

– Эми, он только кажется молодым. Дезмонд – не человек, он…

– Литературный персонаж… да, я знаю. Уилл мне уже рассказал. Неважно! Да пусть ему хоть тысяча лет, но как же Доминик? Как же ты могла так быстро его забыть? Не помнишь, как тебе было плохо еще две недели назад?

– Конечно же помню, – с печалью в голосе проговорила Алекса. – С одной стороны, мне все еще грустно из-за этого, а с другой…

– …ты уже нашла подходящую замену.

– Прекрати меня все время перебивать! – крикнула Алекса. – Я ведь пытаюсь все объяснить.

– Жду с нетерпением, – усмехнулась я. – Сама-то я, честно говоря, мало что понимаю.

Я дрожала всем телом, не могла спокойно дышать.

Алекса кивнула, на секунду задумалась и потянула меня за руку.

– Пойдем, – тихо сказала она. – Пора тебе всё узнать.

– Что – всё?

И я поплелась за матерью.

– Пойдем, – повторила Алекса.

Мы поднялись по лестнице к себе на этаж, но не остановились у наших комнат, а прошли в конец коридора, к двери, занавешенной драпировкой и потому незаметной. За нею начиналась лестница, мы поднялись по скрипучим ступеням. Нам открылся огромный пыльный чердак. Ящики и корзины громоздились до самого потолка. Но мы всё еще не добрались до цели. Подойдя к видавшему виды комоду и вытащив из него несколько покрывал, Алекса указала на маленькую стремянку, приставленную к слуховому окошку.

Она открыла окно, и на нас посыпался всякий сор. Мы залезли на крышу, разрывая на пути густую паутину. Ночной воздух казался ледяным, я задрожала еще сильнее. Раскинув руки для равновесия, Алекса первой прошла по старой-престарой черепице к другому слуховому окошку. Там она расстелила покрывала на узком, но хотя бы ровном подоконнике. Я скользнула за ней, стараясь не смотреть вниз. Добралась до Алексы. Мы сели, и мама накинула одно покрывало нам на плечи, а второе – на ноги. Мы обе запыхались и долго молчали.

Миллионы звезд сверкали над нами, словно бриллианты на темном бархате шкатулки для драгоценностей. По болоту, раскинувшемуся внизу, стелился туман. Впереди вырисовывался силуэт замка Макалистеров, в одном из окон горел свет.

– В твоем возрасте я очень любила сидеть здесь, – тихо сказала Алекса после паузы.

Я кивнула.

– Потому что отсюда видно весь остров?

– Потому что здесь твоя бабушка не станет нас искать.

– М-м-м… – протянула я и поправила покрывало на плече.

На болоте что-то вспыхнуло, какой-то лучик света. Или мне кажется?

Алекса пропустила прядку моих волос между пальцами, повертела и осторожно заправила мне за ухо.

– Я не хотела причинять тебя боль, Жирафенок, – прошептала она.

– Но причинила!

Я продолжала смотреть на болото, туда, где, кажется, двигался лучик.

– У нас с Дезмондом… Я не кинулась на шею первому встречному… я хотела тебе рассказать, но не могла… Мы с Дезмондом знакомы очень давно, и это одна из причин, по которой я уехала из Штормсея.

Я повернула голову. Мама внезапно показалась мне старше. В ее лице не осталось ни яркости, ни живости. Даже волосы словно потеряли цвет. Я разглядела тонкие морщинки, собравшиеся вокруг ее глаз.

– Вы с ним уже тогда?..

Мы пристально посмотрели друг на друга.

– Дезмонд, – выговорила она медленно, словно это требовало больших усилий, – твой отец.

Я снова перевела взгляд на болото. Крошечный лучик исчез. Я вглядывалась в туман, но не видела ничего.

– Эми? – шепнула Алекса.

Я на секунду закрыла глаза, мало-помалу ее слова доходили до меня. Дезмонд – мой отец. Звучит нелепо. Я вновь представила себе этого человека. На вид чуть старше меня. Литературный персонаж со шрамами от ожога, несколько поколений живущий в Тайной библиотеке. Я привыкла, что у меня нет отца. Так было всегда. Даже как-то не верится, что он существует. И Алекса не может сейчас просто взять и…

– Эми?

Я сощурилась. Алекса подняла руку, словно собиралась погладить меня по волосам, но передумала и опустила руку.

– Мы никому не рассказывали. – Алекса вздохнула. – Дезмонд и я всегда встречались тайком. Знали, что это запрещено. Читательница и литературный персонаж, мы… Это привело бы в ярость всех. Нам никогда бы не позволили быть вместе. Если бы нас поймали… Мы с Дезмондом очень любили друг друга, но понимали, что нам всегда придется прятаться. К тому же Дезмонд не стареет, и даже в семнадцать лет я осознавала, что наша любовь обречена. Он был для меня всем, как и я для него, но мы жили в постоянном страхе. Боялись, что про нас узнают… А еще я боялась, что однажды постарею и перестану его интересовать. А потом я еще и обнаружила, что беременна…

– Мне, – пролепетала я, – казалось, ты уехала из-за какого-то происшествия в книжном мире.

– И это тоже, – грустно улыбнулась Алекса. – В то время я выбрала книгой для занятий «Анну Каренину», и мне было тяжело раз за разом видеть, как Анна разрушает свою жизнь, а в конце бросается под поезд. Мы с Анной дружили. – Алекса откашлялась. – Оттого мне и стало ясно: я должна сделать хоть что-нибудь, если не хочу закончить так, как она. С Дезмондом я рано или поздно разрушила бы свою жизнь, тогда в этом сомнений не было. Я поняла, что должна уехать. И сказала матери, что больше не могу быть читательницей.

– Но на самом деле ты хотела сбежать от Дезмонда… и поэтому уехала?

– Не хотела, а должна была. Но самой большой причиной был страх. Я боялась, как кланы встретят ребенка, который только… да, только наполовину человек?

Только наполовину человек? Подо мной словно провалилась крыша. В груди что-то оборвалось. Голову заволокло туманом. Только наполовину человек. Только наполовину человек.

Алекса продолжала говорить, но я слышала всего три слова: только наполовину человек!

Я всегда замечала, что отличаюсь от других. Но не до такой же степени!

– Я подумала, если я уеду сразу, все решат, что твой отец живет на материке, – продолжала рассказывать Алекса.

Я уставилась на свои руки, покрутив пальцами перед глазами. Это же человеческие руки! Не может быть, что я наполовину персонаж… или может?

– Нам придется и дальше хранить это в тайне, ты меня слушаешь? Эми? Эми?

Алекса схватила меня и резко встряхнула.

Я опустила руки, изо рта вырвался странный хрип.

– Все в порядке? – обеспокоенно спросила мама.

– Н-нет… – еле слышно прошептала я.

Дрожь не отпускала меня. Я тяжело дышала.

Алекса обняла меня, прижала к себе. Стала гладить по спине.

– Конечно, конечно, – приговаривала она. – Это ведь для тебя потрясение. Я вообще не хотела ничего рассказывать, потому мы с Дезмондом и скрывали, что опять встречаемся, но…

Я словно окаменела в объятиях матери.

– Знаешь, я думаю, ты унаследовала от него не так уж много, – улыбнулась Алекса. – Перед твоим первым путешествием я очень волновалась: как поведет себя твое тело, сможешь ли ты использовать ворота и вернуться? Но, видимо, ты унаследовала некоторые качества Дезмонда, ты довольно талантливая странница, а больше…

– Я могу прыгать откуда угодно, – пробормотала я, уткнувшись Алексе в волосы. – Мне не нужны ворота, чтобы залезать в книжный мир.

Рука Алексы на моей спине на секунду замерла. Я чувствовала, что она заставляет себя дышать ровно.

– Это неудивительно, – продолжила она после паузы. – Персонажам, которые возвращаются в свою книгу из внешнего мира, ворота вообще ни к чему. Но ведь у тебя нет собственной книги, поэтому ты и можешь прыгать в любой сюжет.

Я молча вдыхала запах маминого биошампуня, знакомый с детства, и пыталась осознать услышанное. Чуть позже Алекса отпустила меня.

– Уже слишком холодно, – сказала она. – Пойдем спать, ладно?

Я кивнула. Пока Алекса складывала покрывала, я еще раз взглянула, нет ли света на болоте. Свет исчез. Зато в парке перед домом Ленноксов что-то изменилось. Какой-то человек крадется вдоль изгороди, между клумбами? Да, внизу движется темное пятно, но уж это точно не заблудившаяся овца. Это человек в плаще с капюшоном.

Я щурила глаза, но ничего не могла толком разглядеть. И полезла вслед за Алексой по крыше к слуховому окошку, а дальше вниз по стремянке. Уложив покрывала обратно в комод, Алекса коротко пожелала мне доброй ночи у дверей в свою комнату. Я пробормотала что-то про стакан воды в кухне, быстро сбежала вниз по лестнице, промчалась по ночным коридорам, пересекла вестибюль и выскочила в парк.

Где же я видела незнакомца? Не возле дома, а вон где-то там, возле розовых кустов…

Гравий захрустел у меня под ногами. Попытавшись двигаться как можно тише, я споткнулась о поилку для птиц. Вот проклятие! Закусив губу, чтобы не взвыть от боли, я прыгала на одной ноге, схватившись за ноющий палец на другой. Бестолково кружась на месте, я волей-неволей раскидала во все стороны целую груду гравия. Хорошо бы все в доме подумали, что тут расшумелась какая-нибудь потревоженная ночными шорохами овца.

Пригнувшись, я пробиралась к увитой розами арке вдоль аккуратно подстриженной изгороди, но та все никак не заканчивалась. Прошла целая вечность, пока я все же добралась до ее конца и выглянула из-за угла.

А там никого не было. Розы мирно обвивались вокруг металлической арки. Лужайка влажно поблескивала.

– Тридцать три, – пробурчал кто-то у меня за спиной, и я подскочила от испуга.

Однако, собравшись, я заставила себя обернуться, а там стоит Брок в вечном своем голубом комбинезоне и бормочет цифры себе под нос. Смотрит на дорогу, грязные волосы и борода топорщатся во все стороны. Но капюшона я не увидела.

– Ох, привет, – сказала я и подалась назад. – Все считаешь?

– Да, – буркнул он, не взглянув на меня. – Брок любит считать по ночам.

– Ну ладно, не буду больше тебе мешать…

– Черная галька, – прохрипел он, показывая на камешки, там и сям попадавшиеся на дороге среди светлого гравия. – Красивая. Тридцать четыре, тридцать пять, тридцать шесть, тридцать семь…

Брок пошел дальше.

– Да, удачи! – С этими словами я отправилась восвояси.

Добравшись без сил до своей комнаты, я заползла в постель под одеяло. Но какой уж тут сон. У меня болел палец, и мысли кипели в голове. Дезмонд – мой отец! Я – наполовину персонаж! А вор ночами шастает по Штормсею!

Часы показывали половину второго. Через несколько часов снова вставать и идти на занятия. Однако я взяла с тумбочки электронную книгу и пролистала перечень книг. Все равно не усну, слишком много я сегодня узнала. Но перспектива часами где-нибудь слоняться не показалась особенно заманчивой. Мне нужна передышка. Чуть-чуть покоя в мире доброты.

Детективы и фантастика сразу отпали. Я пролистала дальше, проскочив сопливые любовные романы. На влюбленные парочки с их страданиями у меня сейчас точно не хватит нервов. Больше всего мне приглянулся раздел детских книг. Поколебавшись между двумя сказками и классикой, я выбрала «Хайди». Да, это то, что нужно! Прогуляться по альпийским пастбищам, провести беззаботные послеобеденные часы с Хайди и Петером-козопасом – вот что поможет мне отвлечься.

Я положила на лицо электронную книгу, открытую на веселой летней сцене. И в следующий миг уже раскинулась посреди пестрого цветущего горного луга.

Ко мне босиком бежала маленькая девочка с охапкой цветов в руке. Девочка улыбалась.

Рыцарь сел на коня.

Кинжал Принцессы покоился в его сапоге, а сумка, притороченная у седла, хранила припасы, карту и крепкую тяжелую веревку.

Он поскакал прочь из королевства.

Поднявшись на самую высокую стену замка, Принцесса махала ему вслед.

Она знала, что Рыцарь остановит Чудовище.

Он сделает, как было приказано.

 

9

На охоте

Мне показалось, что я только на секунду закрыла глаза, как вдруг наступило утро. Звонок будильника на телефоне вырвал меня из короткого двухчасового сна, и я с больной головой потащилась вниз на завтрак, где меня встретила улыбавшаяся Алекса – теперь она уже не отводила взгляда. Разом вспомнилось все, что мама рассказала вчера. Мне до сих пор не верилось, что Дезмонд – мой отец. Вдобавок ровно к началу занятий он и сам показался у входа в Тайную библиотеку с объявлением, что Глен уехал на материк, чтобы забрать партию новых книг, и назначил его своим заместителем.

На Дезмонде была все та же монашеская ряса. Тонкие шрамы на его лице, начинаясь у левого уголка рта и разветвляясь на виске, исчезали под светлой шевелюрой. Несмотря на все пережитое, его серые глаза оставались молодыми. Как и длинные тонкие руки, высунувшиеся из рукавов рясы. Он жестом пригласил нас следовать за собой.

Дезмонд легко спустился по винтовой лестнице. Я пошла за ним вниз, не отрывая глаз от его затылка. Веки у меня опухли, потому что я слишком мало спала, а шея болела так, словно на меня обрушились все библиотечные шкафы. Да еще я прихрамывала.

Уилл, который сегодня неожиданно заявился на занятия, пришел прямо за мной и разговорился с Бетси о лорде. Вчера тот, видимо, рвал и метал, грозя Уиллу жуткой расправой за то, что он перестал заниматься.

Я мечтала сесть за парту, опустить голову и немного подремать. Но Дезмонд повел нас не в маленький класс, а в глубь библиотеки, дальше, чем я когда-либо заходила. Он взял старинный фонарь, зажег его и уверенно двинулся вперед между рядами покрытых пылью шкафов, словно ходил так уже сотни раз. А может, много десятилетий или даже столетий, подумалось мне. Полки были до того забиты книгами, на вид все более и более древними, что прогибались под их весом. Пахло очень старой бумагой, мы спускались все ниже и ниже. Вокруг становилось все темнее, горящие лампы встречались в проходах все реже, пока не пропали окончательно. Желтый свет фонаря Дезмонда танцевал перед нами, рисуя узоры из теней на проплывавших мимо полках, заваленных старинными книгами и древними рукописями.

Мы вошли в круглое помещение, расположенное где-то глубоко под островом. Стенами здесь служили голые скальные породы, в центре пустой комнаты стоял стол с ножками в виде лап.

– Здесь кончается Тайная библиотека, – объяснил Дезмонд. – Больше книг нет. Кроме одной. – Он указал на стол.

Мы подошли ближе, и я увидела вставленное в резную крышку стекло, под которым лежали обгоревшие листы. Прочитала слова «Чудовище» и «Рыцарь». На самом большом фрагменте виднелось: «Я выбрала тебя, – сказала Принцесса. – Преклони колено».

– Это все, что осталось от манускрипта, – сообщил Дезмонд. – Ваши предки не сумели больше ничего спасти из огня. Только эти листы и… нас.

Руки у него дрожали. Он посмотрел мне прямо в глаза, и боль – застарелая, не характерная для юного лица – на миг исказила его черты.

– Мы все – Глен, Клайд и я – никогда не сможем вернуться. – Дезмонд тяжело вздохнул. – Мы живем во внешнем мире и пытаемся свыкнуться со Штормсеем.

«Пожалуйста, не суди меня», – казалось, говорил его взгляд.

Я едва заметно кивнула. После разговора с Алексой я не осуждала ни его, ни ее за любовь. Если живешь вблизи друг от друга на таком крошечном островке, то хочешь ли, нет ли, а влюбишься… Хотя вся ситуация была и остается очень странной. Дезмонд – мой отец, вот настоящее потрясение для меня. Впрочем, я когда-нибудь к этому привыкну.

– Не знала, что так много сохранилось, – сказала Бетси, с интересом склонившись к витрине. – Жаль, что ничего не соединишь… Но вы хотя бы пытались сложить рукопись по клочкам?

– Мы испробовали все, можешь поверить. Хотя это тяжело, – грустно проговорил Дезмонд. – Слишком много воспоминаний.

Уилл, казалось, тоже был заворожен обрывками манускрипта, он пытался разобрать слова, чудом сохранившиеся на обгоревших, испачканных в саже листах.

– Он остановит Чудовище, – тихо пробормотал юноша.

Я изредка поглядывала на Дезмонда, а тот старался не смотреть на бумагу.

– Кто… – после заминки заговорила я и закусила губу.

Я боялась спрашивать, но хотела обязательно узнать, каков мой отец на самом деле.

– Глен сказал, что этот манускрипт – сказка, – прошептала я наконец. – Кто ты в этой сказке? О чем она?

Дезмонд опустил взгляд:

– Я был Рыцарем. Это история об охоте на ужасное Чудовище. – Он сунул мне в руку фонарь. – Возвращайтесь наверх. Глен хотел, чтобы вы сегодня побывали и в книгах для занятий.

– А разве тебе не нужен свет, чтобы вернуться? – спросила я.

Фонарь оказался тяжелее, чем я ожидала.

– Нет, я хорошо знаю дорогу.

По-видимому, Дезмонд хотел остаться один в темноте. Наедине со своими воспоминаниями. Мы ушли без него.

Через полчаса Бетси отправилась из каменного кольца в свои сказки, в «Книгу джунглей», а Уилл уселся на валун и смотрел на нас, не собираясь прыгать в книжный мир.

Я, как обычно, приземлилась между корнями деревьев. Теперь уже я научилась без труда удерживаться на ногах. Стоило мне оказаться среди цветущей зелени, как я наткнулась на Вертера и тигра Шерхана. Они обсуждали странные кражи и вопрос, можно ли верить феям.

– Привет, – обратилась я к ним.

– Ах, как хорошо! Вы уже здесь. – Вертер посмотрел на меня сияющими глазами.

Тигр кивнул.

– Ну, что нового? – спросила я.

– Дракула в бешенстве, – сообщил Шерхан. – Говорит, кто-то ограбил его сокровищницу.

– Наверное, нам стоит сперва заглянуть туда? – обратилась я к Вертеру.

Тот, побледнев, отрицательно покачал головой.

– Если кто-то и вправду его ограбил, я бы лучше обходил эту книгу стороной, – поддержал молодого человека тигр. – Взбесившись, он кусает всех подряд.

– Кроме того, у меня уже есть другая идея! – воскликнул Вертер и поправил косичку, в которой запуталась веточка лианы. – Если позволите, я покажу вам одну Розу, Эми.

– Розу?

– Совершенно особенную, единственную во всей Вселенной. Она прекрасна, прямо как вы…

– Если преступник способен проникать куда угодно и разрушать произведения, то сейчас совсем не время смотреть на забавные цветочки, – перебил молодого человека Шерхан.

Вертер обиженно оттопырил губу.

– Ботанические наблюдения – это не просто забава, – возразил он. – Вы согласны, госпожа Эми? Разве вы не хотите увидеть необыкновенный цветок? – Он с надеждой взглянул на меня. – Роза чудо как красива, правда!

– Ну, ладно, – с сомнением протянула я. – А где она растет? Далеко?

– Вовсе нет, – обрадовался Вертер. – Так сказать, рукой подать.

Тигр вздохнул:

– Тогда подождите немного, я закончу последнюю сцену и пойду с вами. Поди угадай, что замышляет этот вор, а ведь кто-то должен защищать тебя, читательница.

Вертер расправил плечи под узорчатым сюртуком:

– Мне достанет сил взять юную даму под свою защиту.

– Ждите меня, – повторил Шерхан и скрылся в зарослях.

Вскоре мы втроем шагали по дорогам книжного мира, но явно оскорбленный Вертер почти все время молчал. Поджав губы, он вел нас по извилистым тропинкам к следующему перекрестку. Там тоже стоял дорожный указатель, и мы отправились туда, куда указывала стрелка «Маленький принц». Дорога оборвалась, доведя нас до песчаной дюны. Вмиг стало так жарко, что я сняла свитер и обвязала его вокруг пояса. В одной футболке я плелась по мелкому золотому песку Сахары, простиравшейся до самого горизонта. Воздух дрожал над мягкими барханами, в глазах так рябило, что мы еще долго не замечали в песках темного пятна.

Это оказался самолет. Рядом кто-то сидел.

– По-моему, цветами тут и не пахнет, – прорычал Шерхан.

– Ох, ну подождите же, – произнес Вертер и гордо зашагал вперед с высоко поднятой головой.

Я шла следом, размышляя о книге, в которой мы находились. Конечно, я слышала о «Маленьком принце». У нас в начальной школе висел плакат, изображавший мальчика на крошечной планете. Но о чем эта книга? Что-то вспомнилось про Лиса, тот вроде бы просил, чтобы его приручили… А кроме этого? И при чем тут пустыня? Я не могла вспомнить ни слова из этой книги, сколько ни старалась.

Мы долго плелись по горячему песку, пока не добрались до самолета. Вокруг в беспорядке валялись инструменты. Какой-то взрослый человек в старомодном пилотном шлеме, прислонившись спиной к шасси, рисовал на листке бумаги, совершенно не заботясь о починке своего транспорта. Мальчик с пшеничными волосами, закутавшийся в длинную голубую мантию, заглядывал ему через плечо.

– Нет, этот барашек слишком старый, – сказал Маленький принц. – Нарисуй мне другого.

Пилот скомкал листок и начал рисовать заново.

Они обратили на нас внимание, только когда мы подошли вплотную.

– Добрый день, – сказал Вертер. – Прошу вас, не отвлекайтесь, я только хотел показать этой юной даме…

– А кто-нибудь из вас может нарисовать мне барашка? – спросил Маленький принц. – Мне так хочется взять к себе на планету барашка.

– Ладно, – согласилась я, – я могу попробовать. Но разве это не вмешательство в сюжет?

Маленький принц покачал головой:

– Я пронесу твой рисунок тайком. Тогда у меня будет два барашка: твой и тот, которого рисует он. – И принц показал на пилота. – Им хватит места на моем астероиде. А читателям мы расскажем только об одном.

– Хорошо, – сказала я и уселась на песок.

Пилот дал мне карандаш и вырвал листок из своего блокнота. Я принялась рисовать, а Маленький принц повернулся к Шерхану.

– Будь у цветка четыре шипа, вы бы не стали его есть? – спросил он.

– Тигры не едят траву, – ответил Шерхан.

– А если бы ели? – поинтересовался мальчик и рассказал о своей родной планете. Там три вулкана не выше колена и Роза с четырьмя шипами, а если не следить, то планета зарастет баобабами.

Я мало-помалу вспоминала историю Маленького принца. Он покинул свой астероид, чтобы найти друга, и побывал на куче других планет, последняя – Земля. Там он приручил Лиса и понял, что любит оставленный цветок, несмотря на его капризы. Я нарисовала для Принца пушистого барашка и протянула ему рисунок.

– Спасибо, – сказал мальчик, засовывая листок в карман мантии. – Вы тоже пришли, чтобы посмотреть на мою Розу?

– Другой такой нет во всей Вселенной, – кивнул Вертер.

– Да, – вздохнул Маленький принц. – И растет она там, высоко-высоко и так далеко от меня. Я смотрю на звезды и радуюсь, потому что знаю – она меня ждет.

– Э-э… позвольте… – перебил Шерхан. Запрокинув голову, он смотрел в небо. – Вертер, что ты говорил про вора? Что он делает? Ворует изначальные идеи?

Мы посмотрели вверх.

Маленький принц тут же громко заплакал.

– Нет! – всхлипывал он. – Только не Роза!

В небе виднелось множество маленьких планет, а на астероиде, где просматривались три холмика по колено, какая-то тень приблизилась к Розе – самой красивой из всех, что я видела.

Когда стебель окончательно надломился, Принц вскрикнул. Роза коротко вспыхнула и исчезла. Мальчик бросился на песок и принялся бить по нему кулаками.

Переглянувшись, мы с Вертером кинулись бежать. Шерхан, опередивший нас, ударил лапой по незаметному камню в песке, и пустыня свернулась. Так быстро, как только могли, мы запрыгали по страницам книги и перелистались в космос.

Когда мы добрались наконец до астероида, вор уже был далеко. Там, где раньше росла Роза, пробивался из земли первый росток баобаба.

На соседней, очень маленькой планете, где жил Король в огромной горностаевой мантии, началось какое-то движение.

– Ах, какой приятный сюрприз – новый подданный! – воскликнул Король.

Мы быстро листались от одной планеты к другой.

– Нельзя позволить ему уйти! – Вертер в спешке задыхался. По его бледному лицу струился пот.

– Как же мне хочется кое-кого разорвать! – прорычал в знак согласия тигр и оскалился.

Но вор оказался проворнее нас. Мы пробежали за ним мимо Фонарщика, мимо сада, полного роз, и мимо Лиса, умолявшего приручить его, но поймать беглеца так и не смогли, до того ловко он листался вперед и назад. Наконец добрались до конца книги и очутились на дороге, переходящей в английский пейзаж. Вдалеке разглядели уносящегося прочь незнакомца. Шерхан хотел было вновь броситься в погоню, но Вертер остановился, тяжело дыша. Я тоже задыхалась.

– Нужно бежать дальше, – поторопил нас тигр, он на секунду прикрыл свои кошачьи глаза и вздохнул: – Ладно, забирайтесь мне на спину, раз уж по-другому никак. Я довезу вас.

– На тиграх не ездят, – возразил Вертер. – Дамы уж точно не ездят.

Но я уже вскарабкалась на мускулистую спину тигра.

– Залезайте скорее, на разговоры нет времени, – крикнула я.

Вертер вытер лицо носовым платком и, уступив нашим уговорам, церемонно уселся за моей спиной.

Шерхан бросился вперед, к горизонту. Длинными прыжками он так стремительно перелетал над холмами, что мир вокруг нас смазывался. Я крепко вцепилась в шкуру тигра, а Вертер ухватился за мои плечи и громко вопил. Уже скоро замелькали кадры с усадьбами с нарядными господами и балами, с элегантными дамами в салонах – за чаем или за пианино, но Шерхан так быстро листал нас вперед по книге, что я никого не узнала. При каждом прыжке спину тигра так сильно мотало из стороны в сторону, что я думала только о том, как бы не свалиться. Я вспоминала мою первую и последнюю поездку на американских горках несколько лет назад: в какой-то миг я закрыла глаза и начала мечтать о том, чтобы все поскорее кончилось. Вертер за моей спиной выкрикивал что-то невразумительное.

Наша дикая поездка по роману закончилась так же внезапно, как и началась. Шерхан резко остановился, меня и Вертера бросило вперед, и мы кубарем полетели в траву. Нас встретил гул голосов, мы быстро вскочили на ноги и на подгибающихся коленях побрели туда, откуда доносился звук.

В это время на английский пейзаж опускались сумерки. Неподалеку от нас у дороги кто-то сидел, но это оказался совсем не вор в темном плаще, а девушка немногим старше меня, темноволосая, темноглазая. Она держалась за правую ногу, странно отведенную в сторону, а юбка ее бального платья была запятнана кровью. Лицо бедняжки кривилось от боли. Вокруг девушки сгрудились, увещевая ее, четыре довольно похожие между собой, взволнованные барышни в платьях с оборками и немолодая чета – видимо, их родители. Позади на боку лежала коляска со сломанной осью, лошади нервно били копытом о землю.

– Коляска опрокинулась? – спросила я.

Отец семейства кивнул.

– Кто-то внезапно оказался у нас на пути, – объяснил он, озадаченно теребя бакенбарды. – Человек в плаще, просто так, посреди сюжета. Мы не смогли остановиться. Непонятно, откуда он вдруг взялся. Совершенно непонятно!

Шерхан, обходивший место происшествия, сейчас обнюхивал дорожный песок.

– По-моему, тут пахнет кем-то из внешнего мира, – прорычал он.

– Ах, мы опоздаем в Незерфилд! – воскликнула самая младшая барышня. – Какой ужас, должно быть, мы пропустим все танцы!

– А там будет столько офицеров! – воскликнула ее сестра.

Я подошла к раненой девушке.

– Лиззи? – спросила я, потому что вдруг поняла, в какую книгу мы заскочили.

«Гордость и предубеждение» я читала так часто, что мне стало немного неловко: я не узнала семейство Беннетов сразу.

Девушка кивнула.

– Элизабет Беннет, – представилась она и, обернувшись к сестрам, добавила: – Думаю, ехать вообще не придется. Боюсь, я сломала ногу.

– Мы не можем пропустить бал! – воскликнула тогда миссис Беннет, мать девушек. – Твоя сестра Джейн обязательно должна танцевать с мистером Бингли, они уже почти помолвлены!

– Мама, это не так важно, – возразила Джейн, старшая сестра.

– Дитя, что ты говоришь? Разве ты не хочешь стать хозяйкой Незерфилд-холла? Хочешь, чтобы сестры погрязли в бедности, когда отца не станет? Давай, Лиззи, хотя бы попытайся встать! Может, ты и танцевать сможешь. Давай-давай!

– Любовь моя, – вздохнул мистер Беннет. – Лиззи ранена. Нам сейчас нужен доктор, а не праздник.

Он осторожно повел жену к опрокинутой коляске.

– Кучер уже, наверное, добрался до деревни. Посиди здесь, пока мы его дождемся, – уговаривал пожилой джентльмен свою расстроенную жену.

– Ах! Мои бедные нервы. Почему Лиззи должна была сломать ногу именно в этот вечер? – сетовала миссис Беннет, стиснув голову руками.

– Да, Лиззи поступила бестактно, – улыбнулся мистер Беннет. – Как эгоистично с ее стороны сломать ногу, поставив на карту все свадебные планы!

– Ах! – продолжала стонать миссис Беннет.

Сестры шушукались.

– Можем ли мы вам как-то помочь? – осведомился Вертер у Лиззи. – У нас случайно есть тигр, превосходное верховое животное. Мы были бы рады, если бы вы…

Шерхан фыркнул, однозначно давая знать, что считает ниже своего достоинства называться верховым животным.

– Нет, благодарю. Все будет в порядке. Скоро приедет врач, – быстро сказала Лиззи. – Наверное, мне придется надолго отказаться от балов, да мне это совсем не обидно. Я все равно не хотела танцевать с этим высокомерным мистером Дарси.

– Лиззи! – одернула ее миссис Беннет.

Я подошла к тигру:

– По-твоему, это кто-то из внешнего мира?

Внутри у меня все клокотало от ярости. Теперь даже моя любимая книжка трещит по швам! Я обязана узнать, кто стоит за всем этим безобразием.

Шерхан покачал могучей головой:

– След слабый и нечеткий. Но если я не ошибаюсь, от него порядочно несет вашим островом, Эми.

Вернувшись в каменное кольцо, я поняла, что уже пять часов вечера. От Бетси ни следа – наверное, она давно ушла домой. Уилл же остался, я заметила его высокую, стройную фигуру в тени каменных ворот – он спал на траве.

От голода у меня сводило живот. Торопливо сунув в сумку «Книгу джунглей» в красном кожаном переплете, я хотела, спускаясь с холма, пройти мимо Уилла. Но что-то меня остановило. Может быть, его улыбка. В последнее время я видела Уилла только серьезным или грустным. Поразительно, насколько другим он кажется, когда уголки его губ чуточку приподняты. На щеке появилась ямочка. Что же ему снится?

Волосы Уилла топорщились во все стороны. Ресницы двумя темными полумесяцами бросали тень на бледное лицо, а кожа за последние дни, казалось, еще больше обтянула скулы. Только губы, растянувшиеся в улыбке, делали выражение его лица каким-то особенно располагающим…

Я, наверное, слишком сильно наклонилась, потому что сумка вдруг соскользнула у меня с плеча и шлепнулась Уиллу прямо на грудь.

Он открыл глаза.

– Э-э… привет, – сказала я, быстро схватив сумку. – Извини, уронила.

Уилл, щурясь, смотрел на меня, не очень понимая, что именно вырвало его из приятного сна.

– Который час? – пробормотал он.

– Пять. Я только что вернулась, и моя сумка…

Уилл сел:

– Пять? Ничего себе, вот что значит, ночью не спал.

– И не говори, – поддержала я его, зевая. – Чудо, что я сама до сих пор не уснула на месте.

Глаза Уилла на миг сузились до щелочек, с лица сошла улыбка.

– Занятия уже давно закончились. Что ты делала в книжном мире так долго? – с беспокойством спросил он.

Юноша буравил меня взглядом. Я вспомнила, что обижена на него, ведь он против моих вылазок.

– Наверное, ничего для тебя интересного, – заносчиво ответила я. – Ты же не хочешь неприятностей.

– Все нормально? Ты в порядке? – поднял брови Уилл.

– Он выглядел по-настоящему встревоженным.

Я закусила губу.

– Налицо… некоторые… неприятности… – запинаясь, пробормотала я. – Но ведь ты бросил книжный мир, для тебя это все неважно…

– Что-то в романах о Шерлоке Холмсе? – Уилл продолжал задавать вопросы.

– Понятия не имею. Я за них не отвечаю. Может быть, и там. – С этими словами я пошла вниз по тропинке. – Вор, во всяком случае, постарался на славу. Сегодня он разрушил две книги сразу.

Уилл пошел следом за мной:

– Ты все еще считаешь, что кто-то крадет идеи?

– Я не считаю. Я знаю. Мы его видели, ясно? – Я обернулась.

– Ясно, – тихо ответил юноша.

– Значит, ты не держишь меня за дурочку? Не думаешь, что персонажи просто обманывают меня или я сама все запутываю?

Уилл покачал головой:

– Я вчитался в «Алису в Стране чудес». Сюжет почти пропал. Дела очень плохи, и это совсем не случайно.

– Вот оно что!

– Извини, что сразу не поверил тебе.

– Ладно.

Пока мы медленно спускались с холма, я рассказывала Уиллу о новых кражах и перевернувшейся коляске Элизабет Беннет.

– Зачем вообще красть ураган? – спросил Уилл, как только я закончила.

– Не знаю, сама ломаю голову. – Я взглянула прямо в его глаза цвета неба. – Ты не заметил ли случайно, как вернулась Бетси? Не было ли у нее с собой… розы?

Уилл остановился на меня:

– Думаешь, это Бетси? Зачем ей это?

Я сдула прядку волос, упавшую на лоб:

– Просто предполагаю. Шерхан утверждает, что это кто-то со Штормсея. А поскольку я не знаю, что думать о Бетси… – И тут я все-таки прикусила язык.

Вдруг где-то над нами раздался громкий хруст и грохот.

Одновременно произошло множество событий. Наверху что-то очень большое, очень тяжелое пришло в движение и со свистом покатилось с холма. Уилл сшиб меня с ног, схватив за плечи, и мы вместе отлетели в сторону. Я жестко приземлилась, заехав самой себе локтем по ребрам, Уилл упал на меня, а там, где я только что стояла, с грохотом пронесся огромный валун из каменного кольца.

Он с такой силой громыхал по траве, что мы чувствовали, как трясется земля. От страха я прижалась к Уиллу, вцепилась руками в его спину, он же обхватил мою голову, стараясь защитить. Кончики носа, его и мой, соприкоснулись. Наконец все стихло.

Мы секунду смотрели друг другу в глаза, потом Уилл поднялся и протянул мне руку, помогая встать.

– Что это было? – спросила я, снова оказавшись на ногах.

Колени у меня подгибались, но не только от испуга.

Уилл указал на вершину холма – одним воротам точно недоставало верхнего камня. Сколько же столетий простояли они там, наверху? Я помассировала ушибленные ребра.

– Вряд ли такие камни падают сами собой, не так ли? – пролепетала я.

Уилл потер глаза и еще раз посмотрел на уже разрушенные ворота.

– Да уж, – ответил он не сразу. – И не тогда, когда внизу стоишь ты. Так я думаю.

Самое сложное – разоблачить Чудовище, оно сноровисто и маскируется искусно.

Если не приглядываться, от человека его не отличить.

Почти.

 

10

Визит в дом Ленноксов

В последующие дни Шерхан, Вертер и я прочесывали книжный мир в поисках хоть какой-нибудь зацепки, которая могла бы указать на личность вора. После происшествия у каменного кольца Уилл наконец-то поверил в то, что кто-то специально вредит книжному миру, и регулярно интересовался нашими успехами. Но сам прыгать он пока никуда не хотел, сколько бы я ни просила. Увы, никто из опрошенных нами книжных персонажей не разглядел ни лица вора, ни чего-либо другого, кроме проклятого плаща с капюшоном. Мы продолжали блуждать в потемках. Вор все так же крал идеи, а нам с тех пор больше не удавалось увидеть коварного незнакомца. Видимо, погоня в книжках «Маленький принц» и «Гордость и предубеждение» многому его научила, вор стал гораздо осторожнее и, главное, отныне не торопился.

Тем временем я практически убедилась в том, что Бетси как-то причастна ко всему этому. Я следила за ней на занятиях, и вот что мне бросилось в глаза: когда мы с Уиллом на перемене обсуждали пропавшее из сокровищницы Дракулы золото, она нервно оглянулась. При упоминании все еще кипящего от ярости вампира она со страху заехала резинкой карандаша в кое-как накрашенный глаз – по мне, это верный признак волнения! Но Уилл снова и снова уверял меня в том, что смысл жизни Бетси состоит в защите книжного мира и невозможно представить, чтобы она как-нибудь вредила литературным произведениям.

Июль плавно перетек в август, а мы так и не узнали ничего нового. Но однажды в доме Ленноксов все пришло в движение. Оказалось, на пороге маячит годовщина перемирия кланов и в этом году праздник проводит наша семья.

Я заметила, что мистер Стивенс теперь встречается мне только с метелкой или другим инвентарем для уборки, а дом день ото дня все больше блестит и сияет. Однажды я застала его балансирующим на стремянке в смокинге и желтых резиновых перчатках: он полировал каждый завиток люстры в вестибюле. Как-то раз, зайдя в ванную рано утром, Алекса во все горло закричала от испуга – она нашла там мистера Стивенса, который, весело насвистывая, удалял налет с душевой лейки. Можно подумать, гости заглянут в нашу маленькую ванную под крышей! Но мистер Стивенс с его тайной страстью к уборке чистил все, что попадется на глаза, а бабушка дала ему полную свободу. Она объяснила нам, что ее очень радует способность дворецкого так увлекаться непопулярными занятиями. К сожалению, на уборщице семья экономила уже много лет.

Леди Мэйред сама составляла бесчисленные списки покупок, громко рассуждала как о меню и украшении стола, так и о привередливости невыносимого старого лорда. Бабушка стала заметно ворчливее. Однажды вечером она накинулась на Алексу с вопросами, есть ли у нас с собой подходящие наряды, ведь в обычной нашей одежде и показаться-то стыдно. Уже на следующий день мы тонули в грудах ткани, сражаясь с буфами на рукавах коктейльных платьев, которые мистер Стивенс раздобыл для нас на материке.

Вечером накануне праздника я встала перед зеркалом, и настроение у меня упало, как и у бабушки. У моего бутылочно-зеленого, как олень на гербе нашей семье, платья была объемная тюлевая юбка выше колен, совсем как пышная пачка. Снизу – слишком много ткани, а сверху, увы, недостаточно. Я не горевала о гигантских буфах, которые Алекса, слава богу, отрезала, но вырез уж точно мог быть не таким глубоким. Тонкие бретельки невыгодно подчеркивали худобу моих плеч. Алекса в таком же платье цвета бургундского выглядела принцессой. Во всяком случае, леди Мэйред пришла в восхищение, увидев дочь, когда мы около семи вошли в парадный зал на первом этаже. А на меня она, похоже, обиделась за то, что я поверх платья нацепила просторную вязаную кофту, из-под которой теперь торчала узкая полоска тюля.

– Я все время мерзну, – оправдывалась я.

Леди Мэйред – у нее поверх блестящего черного платья был наброшен красно-зеленый клетчатый шарф – не удостоила меня ответом.

Впрочем, я предполагала, что дело не столько в моем наряде, сколько в гостях, постаравшихся придать своим лицам кислое выражение.

– Рид Макалистер, лорд Штормсей, – как раз объявил мистер Стивенс на другом конце зала.

Леди Мэйред вздохнула, увидев с головы до ног укутанного в шотландку лорда в инвалидном кресле. За ним выступали Бетси и Уилл. Уилл – в пиджаке, исключительно подходящем к его темным волосам. И в килте. Мне всегда казалось, что мужчины в юбках – это смешно. Но я мигом поменяла мнение, увидев Уилла в зелено-синей клетчатой юбке, превосходно сидевшей на его узких бедрах и открывавшей мускулистые икры в традиционных чулках до колена. Без поношенных сапог и старого-престарого свитера Уилл выглядел совсем по-другому! Он казался даже выше, чем обычно, и клетка на килте оттеняла цвет его глаз. Небесно-синих глаз.

Я хватала ртом воздух.

Вот уже сколько недель мы видимся почти каждый день и довольно хорошо понимаем друг друга, но тут в горле у меня встал комок. Давний страх – страх, что надо мной будут смеяться и издеваться, – вроде бы за последнее время совсем прошел, но теперь появился снова. Зачем Уилл выглядит столь великолепно?

Под руку с ним впорхнула не менее великолепная Бетси в зеленовато-голубом платье с глубоким вырезом и шлейфом до самого пола. Пока они шли к нам, я, для верности застегнув и верхние пуговицы кофты, отступила на полшага и спряталась за Алексу. Хотела стать невидимкой, но все вышло наоборот. О ужас, я толкнула невысокую, по грудь, мраморную стойку, на которую мистер Стивенс поставил букет роз из нашего парка. Ваза закачалась, я замахала руками, пытаясь поймать ее на лету, но она упала на пол и разбилась с громким звоном. Вода брызнула во все стороны, розы разлетелись. Ко мне повернулись головы всех присутствующих в зале.

Лорд ехидно рассмеялся. Бетси хихикнула.

Я покраснела. Алекса поспешила на поиски тряпки, чтобы вытереть воду. Присев на корточки, я стала собирать цветы и осколки и совершенно промочила платье пролитой водой.

– Пожалуйста, к столу, – попыталась всех отвлечь леди Мэйред.

И пошла к своему месту во главе праздничного стола, заставленного хрусталем, тяжелыми столовыми приборами из серебра и дорогим фарфором с фамильным гербом. Гости последовали за ней.

В парадном зале дома Ленноксов, как и в роскошном вестибюле, потолок был тоже сводчатый, расписной. Пространство размером со спортзал освещали несколько люстр, украшенных золотыми буквами. Наверное, поначалу зал предназначался для шумных балов, но для горстки представителей обоих кланов, населявших сейчас Штормсей, он оказался чересчур велик. Стол попросту терялся в центре огромного зала. Честно говоря, раздобудь мы складные стулья – и пирующие поместились бы в нашей крошечной кухоньке в Бохуме.

– Семьи должны показать, каким имуществом владеют, – прошептала Алекса, когда мистер Стивенс вкатил тележку с запеченным поросенком.

Гости расселись.

До чего же странное общество! Справа от бабушки примостился лорд в инвалидном кресле, одетый в старомодный костюм с жилеткой и с платком на шее вместо галстука. Старик был совершенно лысым, сросшиеся брови темной перекладиной нависали над глазами. Поджав губы, он уставился в тарелку.

Дядя Финли, разместившийся слева от леди Мэйред, со скучающим видом разворачивал салфетку. Кстати, я больше не пыталась познакомиться с ним поближе, после того как дважды заходила в лавочку, а он постоянно увиливал от вопросов о семье и болтал про ужасную погоду, пытаясь всучить мне банку кукурузы со скидкой.

Напротив нас сидели Уилл и Бетси, а на дальнем конце стола – Глен, Клайд и Дезмонд в своих обычных серых одеяниях. Согласно традиции, оба клана всегда приглашали на праздники персонажей, переживших Великий пожар.

Мистер Стивенс обеспечил все общество отличным ужином: жаркое, крокеты, пюре, лосось в сливочном соусе, грудинка с бобами, разные супы и салаты, шампуры с овощами гриль, рис в остром соусе, жареный тофу… Еды было так много, что я всерьез задавалась вопросом, когда и как он успел ее приготовить.

Почти не нарушая тишины, мы следили за тем, как стол заполняется яствами. Настроение у большинства гостей было совсем не праздничным, и тут уж не помогали ни нарядная одежда, ни горы еды. Разве это не смешно: две семьи, из поколения в поколение ненавидящие друг друга, заставляют себя устраивать такие торжества?

Но когда все блюда наконец расположились на столе и на изысканной скатерти не нашлось бы места даже подставке для яиц, леди Мэйред откашлялась.

– Добро пожаловать, дорогие гости, – начала она, натянуто улыбаясь. – Добро пожаловать на празднование двухсот девяносто третьей годовщины нашего перемирия! Поднимите вместе со мной бокалы за окончание вражды и за вечную дружбу почтенных кланов Ленноксов и Макалистеров. Пусть наши семьи всегда вместе защищают самое дорогое – Штормсей и вверенный им мир литературы!

– Слышали уже, – проворчал лорд.

Все подняли хрустальные бокалы и выпили по глотку.

– А сейчас приятного аппетита!

Все блюда оказались замечательными на вкус. Я пробовала одно за другим и ела столько, сколько могла, в отличие от Бетси, которая, поджав губы, отрезала себе микроскопические кусочки. Однако атмосфера вечера приятнее не стала. Старый лорд и моя бабушка обменялись чопорными замечаниями. Дезмонд обрызгал соусом полстола, опустив локоть в блюдо, потому что не мог отвести глаз от Алексы. Бетси критически разглядывала меня и мою все еще мокрую одежду. Глен и Клайд рассуждали о том, кто мог воспользоваться запасами продовольствия у Финли. Напряжение достигло критической точки во время десерта. Началось все с безобидного вопроса, который Уилл задал Алексе, отделенной от него глубоким подносом с тирамису:

– Как вам здесь живется? Всё хорошо?

Этим вопросом Уилл прервал неловкое молчание, воцарившееся в обществе.

Алекса кивнула и почти незаметно скользнула взглядом в сторону Дезмонда:

– Мы здесь уже почти как дома, спасибо.

– Ну, наверное, потому, что здесь и есть ваш дом, – заметила леди Мэйред, накладывая лимонный крем в стеклянную чашечку.

– Да, – согласилась Алекса. Я было подумала, что тема закрыта, как вдруг она отложила ложку и решительно добавила: – По меньшей мере еще на две недели.

Дезмонд опрокинул бокал.

– Прости, что? – вырвалось у леди Мэйред.

– Ну, вы же знаете, мы здесь только в гостях. Каникулы Эми подходят к концу, и скоро нам надо возвращаться в Германию.

Я взглянула на Алексу. Она выглядела так, словно у нее камень с души упал. Что же, мама действительно хочет отсюда уехать? От Дезмонда?

– Но… – протянула я.

Чем дольше мы жили здесь, тем более странным мне казалось, что однажды придется уезжать. Я полагала, что Алекса придерживается того же мнения. Но, видно, ошиблась.

– Мы планировали так с самого начала. – Алекса прикрыла глаза. – Тебе надо вернуться в школу.

– Она может посещать школу и здесь, – сказала бабушка. – Она нужна книжному миру.

Лорд фыркнул:

– Книжный мир без нее станет гораздо безопаснее. – Он скомкал угол скатерти. – Как рассказывает Бетси, Эми шатается по так называемой «Строке». Можно подумать, литература – это место для игр! Говорят, она не отпускает юного Вертера в его книгу…

– Эми знает, что должна оставаться в «Книге джунглей», – сказал Глен.

Я съежилась на стуле.

– Знает, но не остается! – Бетси ткнула в меня пальцем. – Для нее все это шуточки! Она ведет себя безответственно и создает в книгах хаос! Вы только посмотрите, во что она превратила «Алису в Стране чудес»!

Мне хотелось возразить, но я не могла вставить ни слова.

– Ну да, там персонажи опять сходят с ума, – усмехнулся Глен, но Бетси не позволила себя сбить.

– В книжном мире про нее говорят: Эми прыгает, куда хочет. И даже когда хочет, – выкрикнула она.

За столом все умолкли.

– Что это значит? – спросила леди Мэйред.

Я почувствовала, как кровь бросилась мне в лицо.

– Ничего, – пробормотала я. – Я не… я не хотела… Я не хожу тайком к воротам.

– Чушь. Именно она ночами ходит в каменное кольцо, – заявил лорд и стукнул кулаком по столу так, что посуда зазвенела. – Эми представляет собой опасность для всего того, за что мы, Макалистеры, боролись сотни лет!

– Это вор, он крадет идеи, – возмутилась я. – Мы с Вертером пытались его поймать, но он все время от нас ускользает.

Хватит с меня! На сегодня уж точно не я самая большая опасность для книжного мира.

Лорд оперся об инвалидное кресло и, приподнявшись, сверкнул глазами:

– Ты и это признаешь?

– Что именно?

– Что ты встречаешься с юным Вертером. Что вы вместе шатаетесь по книжному миру, от книги к книге, и каждый день заходите в новую!

На миг старик встал на ноги, но зашатался – ноги не выдерживали его веса.

– Да, – выдохнула я. – Но я не прокрадываюсь к воротам.

– Тебя вообще нельзя допускать до занятий! Я понял это сразу, как услышал о вашем прибытии. А тебе, Мэйред, вообще не следовало посылать ее в Тайную библиотеку!

Глаза лорда от гнева чуть не вылезли из орбит.

– Она – Леннокс, у нее есть право прыгать, – прошипела бабушка. – Право и долг.

Лорд гнусно ухмыльнулся:

– Она – новое доказательство того, что для литературы нет ничего хуже вашей семьи. Я только хочу подчеркнуть, что пустоголовая соплячка не уважает…

– Эй! – возмущенно прервала старика Алекса.

– Но… – Я снова безуспешно попыталась вмешаться.

– Она – позор для всех книжных странников, – сказала Бетси, помогая отцу вернуться в кресло.

– Да, настоящий позор, – согласился с ней лорд.

Но тут меня словно подменили, и другая, смелая Эми, о какой я никогда не догадывалась, заняла мое место.

– ХВАТИТ! – крикнула я, вскочив со стула.

Алекса потянула меня за рукав, но я оттолкнула ее руку. Я переводила разъяренный взгляд с одного гостя на другого.

– Да, мне полагалось исследовать «Книгу джунглей», но я этого не делала ни разу. С самого первого дня я гуляла по произведениям, и часто вместе с Вертером. Но только потому, что мы искали вора! Разве вы не понимаете? В книжном мире что-то происходит! Это опасно, мы должны это остановить. Вы поймете, о чем речь, если раскроете несколько книг: «Алиса в Стране чудес», «Волшебник страны Оз», «Маленький Принц»… Повсюду исчезают идеи, изменяются сюжеты! Нельзя закрывать на это глаза!

– Но… – пробормотал Глен.

Я закусила удила. Мой голос разлетался по огромному залу.

– Все на этом острове только и говорят о том, что мы должны защищать литературу. Но вы, кажется, не способны поверить в то, что я именно это и пытаюсь делать! Именно это! – Я обернулась к Алексе: – Извини, но я не уеду. Не уеду, пока мы не поймаем вора.

– Вор в книжном мире? Вор, крадущий идеи? Это просто смешно! – крикнул лорд. Кровь прилила к его голове, он стал похож на помидор с бровями.

– Да ну? – заговорил вдруг Уилл. – Вы что, все еще думаете, будто смерть Шерлока Холмса – несчастный случай? Эми права, что-то происходит в книжном мире, да и здесь, на Штормсее, тоже. Мы должны действовать.

– Выходит, ты на их стороне? – прошипел лорд. – На стороне Ленноксов?

Он произнес наше имя так, словно во рту у него поселился мерзкий червяк.

Уилл вздохнул:

– Дело не в детской вражде наших семей. Дело в литературе. Опомнитесь наконец! Эпоха обособленных кланов и их соперничества давно ушла в прошлое. Черт возьми, нас и так осталось слишком мало!

– Детской вражде? – переспросил лорд с каменным лицом.

Бабушка побледнела. Бетси посмотрела на Уилла так, словно увидела его впервые. И вдруг все присутствующие закричали разом.

Я покинула зал так быстро, как только могла. Торопливыми шагами пересекла вестибюль, поднялась по лестнице и добежала до своей комнаты. Включила лампу на тумбочке и упала на кровать. Даже наверху я слышала, как в парадном зале переругиваются леди Мэйред и лорд.

Голоса внизу еще долго не смолкали. Наконец хлопнули какие-то двери, в том числе тяжелая входная, и в доме снова воцарилась тишина. Такая тишина, что я вздрогнула, когда кто-то постучал.

– Входи, – сказала я и осталась лежать, закрыв глаза.

Я не знала, готова ли сейчас выслушать рассказ Алексы о том, чем закончился семейный праздник.

Дверь открылась и снова закрылась. Шаги приблизились и замерли в нескольких метрах от меня.

– Ненавижу семейные торжества, – пробормотала я.

– Я тоже, – ответил мужской голос.

Я подскочила. Посреди комнаты стоял Уилл. Он окинул взглядом книги на моей тумбочке и раскиданную везде одежду.

– Не волнуйся, годовщины всегда заканчиваются тем, что все орут друг на друга, – объяснил Уилл, скрестив руки на груди. – Боюсь, если долго живешь на Штормсее, то перестаешь понимать, что важно, а что нет.

Я провела рукой по щеке и глазам, оказавшимся мокрыми:

– Обычно я не выхожу из себя, да и не кричу на людей, которых едва знаю.

– Понимаю, – сказал Уилл. – Мне начинает казаться, что на этом острове ты одна нормальная. И ты права: надо остановить вора, пока он не разрушил и другие произведения.

– Значит, ты снова будешь прыгать? – радостно воскликнула я.

Уилл часто-часто заморгал:

– Я… не уверен, что так будет правильно.

– Будет!

Я встала и принялась собирать вещи, иногда пинком отправляя их туда, где Уилл не увидит.

– По-моему, лорд тебя недолюбливает, – бросила я на ходу.

– Еще б я этого не знал, – пожал плечами Уилл. – Но сегодня над ним действительно одержана победа. Он так покраснел, что чуть голова не лопнула. Остальные, кстати, ругались до тех пор, пока твоя мама не брякнула что-то про книгу – мол, хочет почитать – и не удалилась вместе с Дезмондом. Бетси, Клайд и Глен сейчас везут лорда домой, а я… – Юноша запнулся.

Подняв глаза, я увидела, что Уилл уставился куда-то ниже моего подбородка, и взгляд у него стал неожиданно нежным. Я тоже посмотрела вниз и ужаснулась. Видимо, в этой суматохе все пуговицы шерстяной кофты расстегнулись, открыв платье с глубоким вырезом. Я быстро запахнула кофту.

Уилл откашлялся.

– А я… я просто хотел тебе сказать, что они все ушли и… я помогу тебе искать вора, – забормотал он.

Я кивнула, поправив волосы:

– Спасибо.

Мы смотрели друг на друга, не отрываясь.

Мягкий свет лампы освещал лицо Уилла, и мне вдруг стало чуточку страшно. Уилл медленно подошел ближе, я сделала шажок навстречу. Он улыбнулся и…

Где-то внизу хлопнула дверь. Мы вздрогнули. Послышалось цоканье шпилек на лестничной площадке.

– А разве Бетси еще здесь? – От удивления у меня пересохло во рту.

– Я думал, она ушла с остальными, – вскинул брови Уилл.

Мы вышли в коридор. Я все время чувствовала на себе взгляд Уилла, но сама смотреть на него не отваживалась. Теперь послышались не только шаги, но и голоса.

– Что это значит? – злобно спросила леди Мэйред. – О чем ты вообще думала?

– Я только хотела… – промямлила Бетси.

Мы с Уиллом тихонько спустились на несколько ступенек и увидели обеих одним пролетом ниже. Они стояли перед дверью в бабушкину спальню.

Я обернулась к Уиллу и одними губами спросила:

– Что происходит?

Уилл растерянно пожал плечами. Боясь пропустить что-то важное, мы примостились на лестнице и стали наблюдать сквозь перила.

– Ты собиралась об этом растрезвонить? – прошипела леди Мэйред.

Сверкая глазами, она во весь рост выпрямилась перед Бетси.

А та, стоя к нам спиной, все отрицала:

– Нет, нет! Я думала, если все решат…

– Чушь! Мы с тобой заодно или нет? Впрочем, мне не нравится, как ты говоришь о моей внучке.

– Она легкомысленна, – воскликнула Бетси.

– Она книжная странница, как и ты. Причем действительно талантливая.

– Всюду сует свой нос!

– Довольно!

Бетси фыркнула:

– Что ж, я буду только рада, если не придется больше помогать Ленноксам… – От удивления я глотнула ртом воздух, а Бетси продолжала: – Есть о чем побеспокоиться. Что, если она разнюхает?

Леди Мэйред вдруг подняла руку, знаком приказав девушке молчать. И посмотрела вверх.

Мы с Уиллом поспешно отодвинулись в тень.

– Что такое? – прошептала Бетси.

– Кажется, я что-то слышала. Пойдем.

Бабушка втолкнула Бетси в свою комнату и последовала за ней. Дверь закрылась, раздался звук поворачиваемого ключа.

– Кажется, эти двое что-то скрывают, – шепнула я. – Говорила же я, с Бетси нельзя спускать глаз.

Уилл поморщился.

«И с леди Мэйред тоже», – подумала я.

Ночью Уиллу снова снился странный сон.

Он опять в кабинете Шерлока Холмса на Бейкер-стрит, но за окном темнота. Уилл взял лупу со стола, как любил делать в детстве, сжал знакомую гладкую рукоятку. Повертел лупу в разные стороны, и без всякого солнца на белой штукатурке появился солнечный зайчик-фея. Большая точка, светящаяся зеленым и красным. Точкой оказалась Эми.

Эми в своем зеленом платье феи. Блестящие длинные волосы струятся по спине и плечам, глаза сияют. Она парила под потолком, словно это самое обычное дело на свете. Улыбалась и в то же время как будто боялась чего-то.

– Что такое? – спросил Уилл. – Чего ты испугалась? Я не дам тебе упасть.

Фея не ответила. Она зацепилась юбкой за люстру.

– Она хочет стать невидимкой, – усмехнулась Бетси.

Уилл обернулся и увидел ее в одном из двух кресел перед камином. Девушка, одетая в плащ с капюшоном, гладила собаку Баскервилей по голове.

– Принадлежать к клану Макалистеров – большая честь, – заявила она. – Большая честь. Ты должен забыть Эми.

Уилл поморщился:

– Ей нужна моя помощь.

Юноша вертел лупу в руках, и Эми парила под потолком. Перемещалась по воздуху, как будто плыла.

– Эми нужна и книжному миру, – пояснил Уилл.

Бетси натянула на голову капюшон так, что ее лицо скрылось в тени.

– А теперь невидимка – это я, – сообщила она со смешком.

Уилл хотел сказать, что все еще видит ее, но вдруг открылась дверь и вошел Холмс. С трубкой в уголке рта, в клетчатом костюме.

– Что это? – Он кивнул в сторону Эми.

Эми как раз летела вверх вдоль тяжелой шторы.

Уилл поднял лупу.

– Ничего, просто фея – солнечный зайчик, – улыбнулся он. – Как раньше.

– Как раньше? – спросил Холмс и рухнул в другое кресло.

Вдруг его костюм стал мокрым, а в волосах запутались водоросли.

– Теперь все не так, как раньше, – вздохнул Холмс.

Его голос охрип. Сыщик побелел. И распух.

– Что случилось? – спросил Уилл. – Тебе плохо?

Но тут взгляд великого сыщика угас. Глаза остановились, уставившись в пустоту.

И тогда Уилл увидел кровь.

Кровь заливала ковер. Густая, тяжелая. Кровь повсюду. Она вытекала из груди Холмса, из раны, которой не должно там быть! Стекала сыщику на живот, капала с колен.

Из раны в груди торчал кинжал. Серебряный, с рукояткой, отделанной драгоценными камнями.

Уилл выронил лупу, и та упала на мокрый ковер. Кровь брызнула Уиллу на ноги.

– Чудовище, – прошептал кто-то. – Чудовище!

Уилл принялся вертеть головой во все стороны. Но так и не понял, откуда донеслись эти слова. Лицо Бетси все еще скрывала тень. А Эми?

Фея под потолком исчезла.

Рыцарь подбирался к Чудовищу.

Тихо-тихо.

 

11

Ребенок на болоте

– Вообще-то сегодня я хотел поручить тебе пересчитать обезьян в «Книге джунглей». Убедиться, что они на месте и в порядке, – сообщил мне Глен следующим утром в начале занятий. – Но сейчас мне кажется, можно этого и не делать. Задание все равно не удержит тебя в этой книге.

Слова учителя звучали как утверждение, а не как упрек. Покрытое шрамами лицо Глена сохраняло невозмутимость. Трудно сказать, одобрял ли он мою охоту на вора или продолжал думать, что я все сочинила.

– Так что просто залезайте и прыгайте, – сказал он нам с Бетси.

Так мы и сделали.

Уилл исследовал разрушенные каменные ворота; Бетси, как обычно, растворилась в своих сказках. Я же вскоре приземлилась в «Книге джунглей», где Шерхан сообщил, что сегодня Вертер, к сожалению, не сможет меня сопровождать. Кажется, в последние дни в книжном мире он не успел закончить какое-то важное дело и сегодня хотел им заняться. Например, неудачно влюбиться. Или покончить жизнь самоубийством. Что-то в этом роде.

Итак, мы с тигром отправились в путь без мятущегося молодого человека. До обеда мы прочесывали «Дон Кихота», а после того, как я совершила вылазку из своей комнаты, взялись за один из сонетов Шекспира, попутно пытаясь перехватить в «Строке» слухи об исчезающих идеях. Увы, безуспешно. Или вор стал слишком ловок, или он решил взять передышку…

Поздно вечером я вернулась во внешний мир совершенно разочарованной. Забралась с головой под одеяло. Вообще-то перед сном я собиралась еще разок попутешествовать. Но вдруг меня охватило предчувствие, что и на этот раз я ничего не добьюсь. Ведь напади вор снова, невелика вероятность того, что я окажусь в нужной книге. А ведь только вчера я настроилась во что бы то ни стало его поймать! Уилл выразил готовность помочь, и я даже поверила, что это будет совсем нетрудно. Впрочем, пока Уилл не прыгает, помощи от него немного. Или нет?

В постели я долго ворочалась с боку на бок. И только глубокой ночью вдруг поняла, что могу сделать. Стукнула себя по лбу, разочарованно застонав. Решение оказалось таким простым, что даже непонятно, как я не додумалась до него раньше.

Я быстро натянула куртку, обулась и выскользнула в коридор. Входная дверь дома Ленноксов тихо скрипнула, когда я приоткрывала ее. Но в доме царила тишина. Я быстро перебежала через парк под молчаливым присмотром подстриженных кустов. Потом пошла по болоту.

Луна узким серпом парила в небе, озаряя все вокруг призрачным сиянием. Мысли мои прояснились от ночного воздуха, пахнущего влажной землей и морской солью. Издалека доносился шум волн, бьющихся о скалы. Болото чавкало на каждом шагу, как будто коротко вздыхало, расстраиваясь из-за того, что придется отпустить меня. Но о том, чтобы повернуть назад, не было и речи. И чем дольше я шла, тем более гениальным казался мне план. Простым, но гениальным.

Добравшись до хижины Уилла полчаса спустя, я почти забыла о своем разочаровании. В ответ на мой долгий стук за дверью послышался какой-то шорох, я в нетерпении переступала с ноги на ногу. Затем раздался грохот, будто кто-то опрокинул стул. Наконец за грязным окном вспыхнул свет.

Уилл открыл дверь.

Он был одет в футболку и трусы-боксеры, волосы торчат во все стороны даже больше, чем обычно. На ноге – старый носок, второй он держал в руке. Уилл сонно щурился.

– Эми… – пробормотал он. – Что случилось?

– У меня идея, – объяснила я, не отводя от него взгляда.

– А до утра она не подождет? – Уилл зевнул и натянул второй носок.

Я покачала головой:

– Нет, не подождет. Ты хочешь помочь или нет? Пойдем, мы поймаем Бетси на месте преступления.

Уилл нахмурился:

– Слушай, если ты думаешь, что…

– Тебе не нужно прыгать, – быстро сказала я. – Только надевай что-нибудь теплое.

Я указала на его голые ноги и почувствовала, что заливаюсь румянцем.

Уилл усмехнулся, на долю секунды показалось, будто он хочет что-то ответить, но он просто кивнул и ушел в дом. Я ждала снаружи, закусив губу, пока Уилл, теперь уже полностью одетый, снова не появился в дверях.

– Дресс-код одобрен? – пошутил он, показавшись мне со всех сторон.

Мы тут же отправились к каменному кольцу на вершине холма, тихому и пустынному. Спрятались за кустами так, чтобы хорошо видеть ворота в книжный мир. И стали ждать. Ждали мы долго.

Сначала мы молчали и при любом шорохе внимательно оглядывались по сторонам. Но ночь становилась все холоднее, темнее и загадочнее. У меня затекли ноги, я стала замерзать. Уилл отдал мне свой свитер, мы придвинулись чуть ближе друг к другу.

– Она т-точно с-с-скоро придет, – стучала зубами я.

Уилл обхватил голову руками.

– Я все еще не верю, что Бетси тайком прыгает в книжный мир, – со вздохом сказал он. – И тем более не верю, что она крадет идеи. Зачем ей это?

– Зачем вообще кому-либо красть идеи из книг? – ответила я вопросом на вопрос.

– Да, это само по себе нелепо, но Бетси? – недоумевал Уилл. – Мы вместе выросли, я знаю ее чуть ли не с рождения. Да, она иногда бывает резкой, и ты ей не особенно нравишься. Но она любит литературу. Бетси – читательница душой и телом. Почему ты подозреваешь именно ее?

Я вздохнула:

– Сейчас осталось мало книжных странников. И если это кто-то из Штормсея…

– Может, это какой-нибудь книжный персонаж, одержимый манией величия, – предположил Уилл.

– Шерхан сказал, от вора пахло нашим островом. Еще мы знаем, что кто-то, несмотря на запрет, по ночам использует ворота. И еще леди Мэйред вчера вечером на лестничной площадке… Все вместе странно, не так ли?

– У Бетси нет мотивов, – упрямо повторил Уилл.

Я недовольно сморщила нос, потому что тут он был прав. Мотива я тоже не смогла бы назвать.

– Между прочим, на воротах остались следы, – сказал Уилл. – Думаю, валун скатили с помощью какого-то рычага.

Я разглядывала сохранившиеся от ворот камни, невероятно тяжелые на вид. Глыбы, выдержавшие сотни лет любой непогоды.

– Разве у Бетси хватит сил сдвинуть такой валун? – фыркнул Уилл.

– Ладно, ладно, – согласилась я.

Я решила пока оставить эту тему и поплотнее закуталась в свитер Уилла, приятно пахнущий соленым морским воздухом и мылом, какое он обычно использует.

Мы рассматривали звездное небо над головами. Миллионы крошечных звезд светились в темноте. Я старалась не думать о том, как близко друг от друга мы сидим. Мы соприкасались плечами, я задевала коленом ногу Уилла. И чувствовала, что порой он трогает мои волосы – думал, я не замечаю…

– Кстати, я недавно видела, как кто-то крался по парку дома Ленноксов, – помолчав, сказала я, потому что тишина уже начала действовать мне на нервы.

Уилл посмотрел на меня:

– Кто-то в плаще с капюшоном?

Я пожала плечами:

– Я спустилась вниз, чтобы посмотреть, но нашла там только Брока.

– Брока?

– Считал гравий на нашей дорожке.

– У Брока точно хватило бы сил сдвинуть камень.

– И Брок – подкидыш.

Я нахмурилась. А вдруг он родился не так далеко отсюда? Что, если его отец или мать принадлежали к одному из кланов и нарочно подкинули его? Или это полная нелепость?

– А может, он быть книжным… – начала я, но Уилл приложил палец к губам.

Другой рукой он показал на куст на другом краю каменного кольца.

Там что-то и вправду шевелилось.

Какой-то человек.

Выскользнувший из темноты незнакомец двигался через каменные ворота. Длинное одеяние, волосы скрывают лицо, словно занавес. Человечек оказался крохотным. Это не Бетси.

Он повернулся к нам спиной и присел под одним из огромных нависших камней ворот. В руках что-то не длиннее пальца, похожее на корешок старинной книги.

Мы с Уиллом поднялись. Беззвучно подобрались к воротам. И только мы встали рядом с неизвестным, как Уилл кашлянул. Человечек обернулся.

Узкое лицо, острый нос. Длинные грязные волосы до пояса, в них запутались листья и мох. Маленькими ручками, чуть ли не в половину меньше моих, человечек торопливо сунул в мешочек то, что держал.

Это ребенок!

Девочка, уставившаяся на нас широко раскрытыми глазами.

Секунду мы смотрели друг на друга. Мы были в растерянности. Кто эта девочка? Откуда она? Что она делает здесь ночью? Я не успела задать эти вопросы, так как девочка вышла из оцепенения, развернулась и побежала.

Петляя, как кролик, она промчалась вниз с холма и понеслась по болоту.

Мы стремглав неслись следом. Проворная малютка зигзагами уносилась прочь. Но мы не сдавались. Я бежала так быстро, что в ушах начало стучать. И все-таки потом отстала и от Уилла, и от ребенка.

Болото большое, но чем дольше я мчалась, тем лучше узнавала кусты и тропинку. Внезапно из темноты показалась хижина Уилла. Я добежала до нее как раз тогда, когда Уилл, ухватив девочку чуть повыше локтя, затаскивал ее внутрь.

Мы втроем оказались в хижине. Уилл запер дверь. Включив свет, я ужаснулась.

Стоя посреди комнаты, ребенок озирался, явно надеясь найти открытое окно, через которое можно улизнуть. В лунном свете я почти ничего не могла разглядеть, а теперь увидела: девочка, худая как щепка и гораздо более чумазая, чем показалось сначала. Кожа, покрытая коркой грязи, туго обтягивала скулы. Голубые глаза глубоко запали, волосы всклокочены. Изношенное платье все заляпано грязью, в нем столько дырок, что просвечивает тело.

Видимо, девочка поняла, что попалась: она перестала искать глазами путь на свободу. Зато уставилась на нас, упрямо надув губы.

– Не бойся, – сказала я. – Мы тебе ничего не сделаем. Кто ты?

– Как тебя зовут? – спросил Уилл.

Девчонка не ответила. Молча возила грязными голыми пальцами ног по ковру.

– Как ты попала на Штормсей?

– Сколько тебе лет?

– Что случилось?

Малышка отвернулась. Прошлась по комнате. Погладила крошечными ручками обивку дивана и, вдруг заметив буханку порезанного хлеба и банку джема на полке у окна, потянулась за ними.

– Ты голодная? – спросила я.

Девчушка взяла кусок хлеба и попыталась открыть баночку с джемом, но крышка сидела слишком плотно. Уилл забрал хлеб из ее рук и стал намазывать на него джем. Девочка, встав на цыпочки, следила за каждым его движением. Только Уилл закончил, как она вырвала у него бутерброд и принялась жадно есть. С бутербродом было покончено за несколько секунд.

– Наверное, это означает: да, голодная, – усмехнулся Уилл и намазал второй кусок хлеба джемом.

– Может, она нас не понимает, – предположила я.

Уилл пожал плечами.

– Привет, меня зовут Эми. А тебя? – начала я по-немецки, пока малютка уписывала второй кусок хлеба. Без толку.

Мы попробовали заговорить на французском, испанском и гэльском, но она не отвечала. Съев за рекордное время половину буханки, девочка свернулась калачиком на диване и тут же уснула. Уилл накрыл крошечное тельце шерстяным одеялом, мы сели к печке и стали думать.

Долгое время мы просто слушали треск пламени и тихое ворчание печи за спиной, эти звуки смешивались с сопением ребенка. Но потом все же начали шепотом переговариваться.

– Кто она? Откуда? – спрашивала я. – Может, ее волнами вынесло?

Уилл покачал головой:

– Может быть, и так. Но посмотри на ее одежду. Видно, она давно живет на болоте. Например, в одной из старых пещер на севере острова.

Я посмотрела на истощенное личико:

– Но кто она? Ей лет девять или около того, совсем дитя. Как она здесь оказалась? Почему ей пришлось прятаться?

– Понятия не имею. – Уилл пожал плечами.

Девочка засопела громче. Во сне она перевернулась на живот и свесила руку с дивана. Я прикусила губу.

– Может, она, – после паузы начала я, – из книжного мира? Что, если Бетси привела ее, а теперь она не хочет возвращаться и…

– Будь она книжным персонажем, то, скорее всего, предпочла бы запрыгнуть в свой сюжет, а не голодать здесь, верно? – улыбнулся Уилл.

– Верно, – согласилась я. – Во всяком случае, она, кажется, чего-то боится.

Уилл подложил еще одно полено в огонь. Опустив голову на согнутые колени, я грелась у огня. Меня убаюкивало равномерное детское сопение и едва долетающий до меня голос Уилла, который рассказывал что-то про незнакомца на болоте и чудовище. Как, он произнес слово «чудовище»? Я хотела было уточнить, но глаза мои закрылись сами собой.

Проснулась я от холода. И первое, что увидела в тусклом утреннем свете, была нижняя сторона столешницы. Спина болела – я заснула сидя и, неловко повернувшись, ночью скатилась на ковер. Со стоном поднялась и поняла, что холодно не только из-за погасшей печки, но и из-за ледяного ветра, гуляющего по комнате.

Запертая Уиллом дверь была распахнута настежь.

На диване никого.

Оглянувшись, я нашла Уилла рядом. Тоже проведя ночь на полу, он спал глубоко и крепко. Ребенок же исчез.

Одним прыжком я достигла двери. Внутри торчал ключ, который малютка, наверное, стащила из кармана Уилла.

– Что случилось? – сквозь сон спросил Уилл.

– Она сбежала! – крикнула я и выскочила на улицу.

Девочки нигде не было.

– Сбежала? – переспросил Уилл, подойдя ко мне.

Я кивнула.

Небо синело, над болотом еще стоял ночной туман, рассеиваясь под напором наступающего дня. На зелени блестели капли росы. Летнее утро дышало такой безмятежностью, что воспоминания о прошедшей ночи и ребенке показались сном. А была ли вообще эта маленькая, грязная девочка, блуждающая по острову? Или эта худенькая малышка на диване просто видение?

Я бы и рада поверить в это, но ведущие от хижины отпечатки ног на влажной земле убеждали в обратном.

Ребенок не шел из головы и тогда, когда я уже кралась по коридору дома Ленноксов. Кто эта малютка? Что она делала в каменном кольце? Мне казалось, что вопросы эхом разносятся в тишине поместья. Но это, конечно, бред. Никто не знает, что я возвращаюсь домой. Сегодня суббота, начало восьмого. Все еще спят, и это хорошо, потому что я не горю желанием рассказывать, как провела эти часы.

Бесшумно ступая, я прошмыгнула по лестнице к своей комнате, предвкушая встречу с теплой постелькой. Задерну шторы, натяну одеяло на голову и стану наслаждаться утренним сном. Завтракать я буду только в обед. Потом, может, загляну к Уиллу, и мы вместе поищем ребенка. От этой мысли я внутренне возликовала, в груди все потеплело, но это и радовало, и пугало. Или я просто устала?

Я дошла до двери в комнату и только взялась за ручку, как услышала сзади шаги.

– О, замечательно, ты уже встала, – воскликнула Алекса; она поднималась по лестнице, держа в руке бутерброд с джемом. – Как раз хотела тебя разбудить.

– Что? – спросила я. – Зачем? Сегодня же суббота, правда?

– Именно так, – засмеялась Алекса.

Она смотрела на меня сияющими глазами.

Я удивленно подняла брови. Может, я чего-то не понимаю?

– Отлично, отлично, как раз пора. Бери куртку и пошли, хорошо? Что еще за старый свитер на тебе? – спросила Алекса, посмотрев на наручные часы.

– Э-э… – замялась я. Поняла, что так и не сняла свитер Уилла.

– Знаю, ты любишь одежду подлиннее. Ничего более бесформенного ты просто не нашла, да?

Я покачала головой. Не дожидаясь ответа, Алекса промчалась мимо меня и сама вынесла куртку из моей комнаты. Через пять секунд она уже тащила меня вниз по лестнице.

– Ох… А куда мы?

Я подавила зевоту.

– Мы едем на прогулку! – объяснила Алекса. – В Лервик. Я уже все устроила, это мой сюрприз. Ты рада?

– Лервик? – переспросила я. – Разве это не на материке? Как мы туда попадем?

– На лодке, конечно, – улыбнулась Алекса.

Отчего она в таком хорошем настроении?

Алекса прямо-таки проволокла меня вниз по лестнице, по которой я только что поднималась. Мы выскочили через парадные двери и пошли через парк. Потом пробежали по деревне, миновав лавочку Финли. Брок, как всегда, сидел на ступенях перед домом. Мы на ходу пожелали ему доброго утра, а он ответил, что сегодня считает принцесс. Алекса была номер один, а я – номер два.

– Может, на обратном пути он нас снова пересчитает, – весело заметила Алекса.

– А когда мы вернемся? – спросила я, живо представляя себе, как зарываюсь лицом в подушку.

Алекса не ответила. Тут показался мостик, и она замахала кому-то в маленькой моторной лодке. Сперва я решила, что это тот самый лодочник, который привез нас сюда, но потом разглядела светлые волосы и стройную фигуру.

Дезмонд.

Он сменил рясу на джинсы и клетчатую рубашку. Широко улыбнулся, когда мы залезали в качающуюся лодку. Я же ойкнула про себя: только сейчас до меня дошло, что я проведу день с двумя влюбленными, и притом, хоть это и невероятно, моими родителями.

Алекса и Дезмонд, приветствуя друг друга, поцеловались, а я в это время притворилась, будто выдергиваю ниточку из рукава. Дезмонд завел мотор, Алекса затараторила что-то про самую первую семейную поездку. И вот лодка уже скользит в открытом море, встретившем нас куда радушнее, чем в прошлый раз. Вода оказалась светлее, чем обычно в этой широте, и искрилась на солнце. Если бы не прохладный ветер, дувший в лицо и трепавший волосы, можно было подумать, что мы в тропиках.

Мы почти два часа плыли на материк. Чем дальше мы отходили от острова, тем меньше я думала о девочке на болоте. Чем больше воды отделяло нас от Штормсея, тем бледнее становились воспоминания о худом, грязном тельце.

Мы пришвартовались в гавани Лервика, такой же маленькой, как и сам городок. Но после нескольких недель, проведенных на Штормсее, он показался мне кипящим жизнью большим городом. Везде люди, магазины, кафе, есть даже банк. Лервик по сравнению с Бохумом просто кроха, но сейчас казался мне даже чересчур оживленным. Только теперь я поняла, как скучала по этой суете. Мы с Алексой с удовольствием погрузились в суматоху – заглядывали в витрины магазинов, глазели на людей вокруг… Один только Дезмонд неуверенно чувствовал себя в толпе. Он держал Алексу за руку и вздрагивал каждый раз, когда мимо проезжал мотороллер или начинал плакать ребенок.

– Я почти сто лет не был здесь, – тихо произнес он, задержав взгляд на витрине, забитой плазменными телевизорами.

– Значит, пора снова побывать, – улыбнулась ему Алекса.

Через десять минут мы стояли в магазине одежды, и мама вынимала из стопки один за другим свитера с цветным узором, прикидывая, какой подойдет мне.

– Из шотландской овечьей шести, – убеждала она. – Не замерзнешь.

Вздохнув, я кивнула, так как давно поняла, что Алексу не заставишь отказаться от мысли купить мне самый цветастый свитер. И решила его просто не носить. Дезмонд, казалось, придерживался той же тактики: когда мама преподнесла ему ярко-желтый дождевик, он только пробормотал что-то про свою водоотталкивающую рясу, но подарок взял.

В полдень мы заглянули в книжную лавку, где обычные люди покупали обычные книги, просто чтобы почитать. В разделе для детей мне попалось на глаза иллюстрированное издание «Книги джунглей», и Штормсей с его книжным миром вдруг показался просто сном. Прекрасным сном, от которого не захочется оторваться.

Я повернулась спиной к прилавку с детскими книгами. Алекса приобрела новую книгу вегетарианских рецептов, а Дезмонд, замерев перед полкой со средневековой поэзией, с печальным видом рассматривал корешки книг. В это время какая-то пожилая дама принялась размахивать перед носом продавщицы «Гордостью и предубеждением». Кипя от ярости, она объясняла, что прекрасно помнит сюжет и перелом ноги у Элизабет Беннет – это просто бред. Я только охнула.

– Ладно, – сказала Алекса, наконец отойдя от кассы и доставая список покупок. – Теперь в магазин экологически чистых товаров?

Дезмонд все еще созерцал сборники стихов и, казалось, вообще ее не слышал.

– Может, в кафе? – зевнув во весь рот, предложила я. Я так устала, что только приличная доза кофеина могла вернуть меня к жизни.

– Тогда разделимся, – предложила Алекса.

Пока она охотилась на биологически чистый шампунь и вегетарианское масло, мы с Дезмондом сидели перед маленьким красным домиком со ступенчатым фронтоном за крошечным круглым столиком. Я заказала нам по чашке капучино плюс себе двойной эспрессо, который тут же и проглотила.

Перед домом напротив стоял уличный музыкант, игравший на саксофоне джазовые мелодии. Музыка вывела Дезмонда из раздумий. Он вдруг улыбнулся:

– Под эту песню мы с твоей мамой танцевали на ее шестнадцатилетие.

– В самом деле? – Перед моим внутренним взором закружилась юная Алекса в объятиях Дезмонда. Рыжие локоны развеваются. Оба смеются.

Дезмонд кивнул, казалось, в его голове возникла та же картина. Но веселую улыбку на его губах сразу сменила другая, горькая. Это из-за тех лет, что они с Алексой провели в разлуке? Я вспомнила выражение его лица в книжной лавке.

– Тебе тяжело здесь? – с сочувствием спросила я.

Он откашлялся.

– Ну да. Я не привык, что вокруг столько людей.

– Я не об этом.

Дезмонд подпер подбородок рукой и немного замялся.

– Я не принадлежу к внешнему миру, – медленно проговорил он. – Мне нигде нет места, и этого не изменишь. Но все равно я…

– Но все равно ты рад здесь оказаться?

– Нет. Но я смирился с тем, что случилось. – Он смотрел в чашку. – И я благодарен, что узнал Алексу. Она – любовь всей моей жизни. Вы, кстати, очень похожи.

– Вот уж вряд ли, – усмехнулась я.

– Нет, честно.

Дезмонд внимательно посмотрел на меня. Уголки его губ чуть дрогнули, прежде чем он продолжил. Он как будто сомневался, стоит ли говорить дальше.

– В книжном мире я никогда бы не стал отцом, – пробормотал он наконец. – Честно сказать, даже не верится, что у меня есть такая чудесная дочь.

Я опустила глаза, почувствовав, как что-то затрепетало у меня в груди. Хорошо иметь отца, пусть и обретенного при таких странных обстоятельствах.

Музыкант теперь расхаживал со шляпой, и, когда он проходил мимо нашего столика, Дезмонд опустил в нее несколько монет.

– Но в книжном мире встречаются персонажи с детьми, – улыбнулась я, думая о чете Беннетов и их дочках.

– Конечно, – подтвердил Дезмонд. – Если они предусмотрены сюжетом.

– А в твоей сказке это не так?

– Не так.

– Ты был Рыцарем?

– Да.

– Ты был счастлив?

– И да и нет, – вздохнул Дезмонд. – Я мог победить Чудовище, но… так вышло, что… – Он на миг закрыл глаза. – В конце сказки Рыцарь умирает, и это… это нехорошая смерть…

Моя чашка звякнула – я слишком резко опустила ее на блюдечко.

– Тебя убили? – прошептала я.

Дезмонд не ответил. Он допил кофе, вскочил и помахал Алексе, переходившей улицу с двумя пакетами в руках. Она чуточку запыхалась, но села на стул между нами с сияющим лицом.

– Ты помнишь? – спросила она Дезмонда, указывая на музыканта. Похоже, тот располагал ограниченным репертуаром и потому снова исполнял знакомую мелодию.

Дезмонд кивнул:

– Конечно. Разве я мог забыть?

Наконец он встретился с Чудовищем лицом к лицу, но поначалу даже не осознал этого.

То, что открылось его глазам, было немыслимо.

Или нет?

В голове вспыхнули воспоминания.

Рыцарь ужаснулся.

И потянулся за оружием.

 

12

Сон в зимнюю ночь

Еще не одну ночь мы с Уиллом просидели в засаде, но в каменное кольцо не приходил никто, даже та странная девочка. Зато мы подолгу разговаривали. Шепотом обсуждали любимые книги и все чаще, будто случайно, касались рук друг друга. Или мне так просто казалось?

Еще через несколько дней вор наконец снова совершил нападение. Причем среди бела дня. Мы с Вертером узнали об этом, когда шли по «Строке» во время одного из моих занятий. Только что в «Поставщике снабжения для героев» мы обсудили с Гераклом – тот как раз примерял новые сандалии – положение дел в античной драме и убедились, что там, как и раньше, трагических смертей предостаточно, то есть все идет наилучшим образом. Едва вышли на улицу, как вдруг на нас налетело что-то большое, полупрозрачное. Пронесшееся к «Чернильнице» существо размером с хороший дом чуть не сшибло нас, мы еле-еле успели отпрыгнуть. Вместо ног его тело заканчивалось причудливым облаком дыма, собиравшимся в помятую масляную лампу, которая, дребезжа, волочилась следом.

– Вор! – с арабским акцентом грохотал джинн. – Он обокрал султана! Золото и драгоценности из сокровищницы! Какое злодеяние!

Мое сердце забилось сильнее.

– Извините, о каком султане идет речь? – спросил Вертер.

Но дух лампы уже пронесся дальше. К счастью, я знала, что это за сюжет.

– Аладдин, – коротко объяснила я Вертеру и потянула его за собой.

Наконец мы снова напали на след вора! Надо как можно скорее попасть в сказку из «Тысячи и одной ночи»! Но, увы, Вертер не сдвинулся с места, сколько я ни тянула его за рукав нарядной рубашки. Он оперся спиной о витрину, где был выставлен «Поставщик снабжения для героев», и закрыл глаза. С его лица сбежали все краски.

– Только не надо снова, – бормотал он.

– Да что такое? – спросила я, все еще пытаясь утащить Вертера за собой. – Идемте скорее, если поторопимся, может, успеем.

Вертер не сдвинулся ни на сантиметр. Его начало трясти.

– «Приближается к нам, – прохрипел он, – зло».

– Что? – вырвалось у меня. – Какое еще «зло»?

Тут и я услышала долетающий по воздуху звук – хлопанье развевающихся рваных плащей с капюшонами. Мрачное, словно предвещающее грозу. В тот же миг с неба слетели три старухи, пристававшие к Вертеру в тот момент, когда я впервые попала в книжный мир. Я уже знала, что это ведьмы из «Макбета». Пронзительно крича, они кружили по улочке, разнося с собой гнилую вонь.

– О, горе! – стенали они. – О, горе, во «Сне в летнюю ночь» лежит снег!

– О чем вы? – крикнула я.

Ведьмы окружили меня.

– Сестры, это та дерзкая читательница! – сказала первая ведьма, тыча длинным пальцем в мою сторону.

– И юный Вертер! – взвизгнула вторая, ухмыляясь. – Скоро женишься на ней!

Вертер закрыл лицо руками.

– Исчезните! – еле слышно выдохнул он.

– Ты счастье обретешь с Э… – начала первая ведьма, но я перебила ее:

– Что случилось? Во «Сне в летнюю ночь» неприятности?

Плащи перестали неестественно развеваться.

– Это был гнусный вор! – объяснила третья ведьма, опустив плечи. И ухмылка ее исчезла. – Даже перед творением великого Шекспира не остановится он! Сейчас он украл само лето!

– О, горе! – сетовала вторая ведьма. – О, горе, во «Сне в летнюю ночь» лежит снег!

– Но я думала, Бетси только что ограбила «Аладдина и волшебную лампу!» – пробормотала я. – Как же так? Не может же она находиться в двух местах одновременно?

– О, горе, это плоды наичернейшей магии, – хором закричали ведьмы, дико вращая глазами от страха. – Еще чернее нашей.

– Черная магия? – удивилась я.

Во что я только не верила, но в магию – точно нет.

– Ох, не знаю… А что вы думаете? – повернулась я к Вертеру.

Тот не ответил, потому что упал в обморок.

Ведьм это развеселило. В насмешку они завесили волосами лица, заскрежетали когтями по витрине над ухом у Вертера… и улетели.

Я привела Вертера в чувство, затащила его в «Чернильницу» и отпоила колой, но так и не смогла разобраться в случившемся. Сперва прикидывала, могла ли Бетси совершить что-то вроде набега, разграбив одну книгу за другой. Но и джинн, и ведьмы у стойки паба раз за разом клялись, что они заявились сюда сразу после кражи, чтобы поднять тревогу. И все присутствующие персонажи сошлись во мнении, что никому не под силу так быстро перелистываться из одного сюжета в другой. Во всяком случае, не из сказки «Тысячи и одной ночи» в комедию Шекспира.

Даже вернувшись во внешний мир, я все еще не могла сообразить, как во всем этом замешан вор и как его поймать, но опять пришла к мысли, что в книжном мире мне нужен помощник. И, в отличие от Вертера, не склонный к обморокам.

В траве рядом с валуном из каменного кольца сидел Уилл, читавший «Питера Пэна» – конечно, обычным способом. Он так погрузился в книгу, что оторвал от нее взгляд, только когда я остановилась прямо перед ним.

– Я вернулась, – сообщила я на всякий случай и кивнула на раскрытую книгу сказок, лежавшую неподалеку. – Вижу, Бетси еще нет?

Уилл рассеянно кивнул. Кажется, мысленно он пока находился в Небывалии.

– Ладно, – вздохнула я и стала прогуливаться вверх-вниз по холму, на котором высилось каменное кольцо.

Сейчас начало двенадцатого, Глен вернется только через час, чтобы забрать нас всех в библиотеку на историю литературы. В книжном мире наконец появилась ведущая к вору зацепка, а тот, может быть, бесчинствует прямо сейчас. Яснее ясного, как следует поступить!

Не раздумывая больше, я подошла к Уиллу.

– Пойдем, – просто сказала я, схватив его за локоть и стараясь поднять на ноги.

– Что? Куда? – заморгал он.

– Во «Сне в летнюю ночь» идет снег, – объяснила я. – За сегодняшний день вор совершил уже два нападения.

Я открыла «Книгу джунглей» и попыталась затащить Уилла под ворота.

Но он стоял как вкопанный:

– Что такое?

– Ну, что думаешь? Надо поймать вора прямо сейчас.

Уилл скрестил руки на груди:

– Эми, я больше не прыгаю.

– Но ты должен. Мне нужна твоя помощь.

Я легла под ворота.

– Но не такая помощь, – вздохнул Уилл. – Я больше не хочу ничего ломать. Холмс…

– Оставь Холмса в покое и ложись рядом, – сказала я, похлопав по коврику. – Прошу тебя. Весь книжный мир на карте!

– Я больше не прыгаю, – повторил Уилл. – Я так решил.

– Но это не дело, Уилл. Мы должны остановить Бетси. Просто должны.

Да как же он не понимает? Я кипела от ярости.

– Кроме того, я не считаю, что Бетси…

– Да что там! – крикнула я. – Значит, кто-то другой, Уилл! Какая разница, кто вор и зачем ему это, но он разрушает литературу! Тебе наплевать на книжный мир? На все книги, которые мы любим? А что, если следующий «Питер Пэн»?

Уилл заскрипел зубами. Он так вцепился в любимую книгу, что костяшки пальцев побелели.

– Нельзя больше стоять в стороне, Уилл. Холмс не хотел бы этого, правда?

Я посмотрела ему в глаза.

Уилл молчал.

Над нами кружили три чайки. Их крики походили на крики ведьм, но звучали тише, не так пронзительно. Как будто старухи ведьмы звали на помощь откуда-то издалека. Запрокинув голову, Уилл наблюдал за полетом чаек, ничего не замечая. Смотрел куда-то в облака. Я видела, как он борется с самим собой, как в нем что-то меняется. Казалось, до нас доносится не шум волн, а шум бури у него в голове. Прошла целая вечность, прежде чем Уилл глубоко вдохнул и выдохнул.

– Да. Ты права. – Его голос звучал твердо. – Шерлок Холмс хотел бы, чтобы мы поймали вора. Холмс никогда не позволял преступникам уйти… Но я согласен прыгать только до тех пор, пока мы не схватим вора. После…

Я кивнула и чуть подвинулась, чтобы Уиллу хватило места. Мы легли плечо к плечу, и на миг небо словно стало выше. Потом я взяла «Книгу джунглей»…

Мы подхватили Вертера там, где я его и оставила: у стойки в «Чернильнице». Перед ним стояло несколько пустых бутылок колы, он беспокойно качался на табурете. Наверное, у него по венам сейчас текло больше сахарного сиропа с кофеином, чем крови. Я уходила совсем ненадолго, когда же он умудрился столько выпить?

– Приве-е-е-етствую, госпожа Эми! – весело поздоровался Вертер.

Глаза его светились от радости. Но при виде Уилла улыбка стала слегка натянутой.

– Уилл Макалистер. – Уилл протянул Вертеру руку. – Рад познакомиться с вами.

– Взаимно, – улыбнулся Вертер и поперхнулся. – Нет, в самом деле весьма рад.

– Я решила отправиться в «Сон в летнюю ночь» на поиски вора, – сообщила я.

– Можете, конечно, на меня рассчитывать, – кивнул Вертер. – Если только не пойдем через «Макбета». Вы знаете, мне эта пьеса не совсем по душе.

Он пытался говорить небрежно, но на лице ясно читался страх перед ведьмами.

– Что ж, вперед? – спросил Уилл. – Кстати, я знаю короткий путь. Мы даже не приблизимся к знаменитой пещере ведьм.

Вертер посмотрел на Уилла с облегчением, но и с разочарованием.

– Я полагаю, юный господин будет сопровождать нас? – решил уточнить он.

– Он книжный странник, как и я. Теперь он нам помогает.

– Ммм… – недоуменно протянул Вертер и поправил ленту в волосах. – Ну, что ж.

Уилл повел нас прочь из паба по «Строке», а затем через несметное множество шекспировских пьес, интуитивно выбирая верную дорогу. Сперва меня поразило, что он не сбивается с пути, но по сути удивляться тут нечему. Уилл – гораздо более опытный книжный странник, у него за спиной годы тренировок. Конечно, он хорошо знает книжный мир. Сейчас он поборол себя, признав, что должен попасть в книжный мир ради спасения литературы. И взялся за дело столь же решительно, сколь раньше, когда отказывался сюда возвращаться.

Мы с Вертером следовали за Уиллом по британским холмистым равнинам и итальянским городам-государствам, пока наконец не добрались до средиземноморского города у подножия горной гряды. Кроваво-красное солнце садилось за горизонт, окрашивая в теплые цвета оливковые рощи и античные храмы. Но, увы, здесь было совсем не тепло. Здесь шел снег. Крыши домов и башен словно покрылись белой глазурью, на древних мраморных колоннах блестел иней.

– Это Афины? – спросил Вертер и поплотнее запахнулся в бархатный жилет.

– Да, – ответил Уилл. – Мы на месте.

Он перелистнул нас сквозь падающие снежинки вдоль городской стены к самым воротам. Из них как раз выскользнули, держась за руки, и направились в ближайшую рощу двое влюбленных. Оба одетые не по погоде.

– Н-да… О чем вообще этот «Сон в летнюю ночь»? – спросила я.

Уилл пожал плечами.

– О любви и колдовстве эльфов, – начал рассказывать он. – Лисандр и Гермия любят друг друга, но не могут быть вместе: ее отец хочет, чтобы она вышла замуж за Деметрия. Вот она и с сбегает с Лисандром из Афин. Еще там есть Елена, влюбленная в Деметрия, которая хочет за него замуж. Она донесла ему, что Гермия собирается сбежать, и потому он преследует влюбленных. Елена бежит за Деметрием, так все четверо оказываются в лесу. Там их заколдовывают эльфы, и оба героя влюбляются в Елену, а Гермия остается одна. Ну да, еще есть ткач, у него голова превращается в ослиную. Довольно запутанная история.

На этих словах Уилла еще один юноша покинул город и устремился в рощу. Следом пробежала девушка.

– Гермия обещана другому? Пьеса о несчастной любви? – Голос Вертера дрогнул.

– Или об эльфах? – спросила я.

Уилл кивнул:

– Все так, только должно происходить теплой летней ночью. Значит, кто-то украл идею лета.

Он на миг скрестил руки на груди и задумался. Я уже ждала, что Уилл достанет из кармана лупу. Или хотя бы сунет в рот трубку. Но он, конечно, ничего такого не сделал. Вместо этого он просто указал на опушку рощи со словами:

– Пойдемте искать свидетелей. Может, кто-нибудь узнает вора или даст нам хоть какую-нибудь зацепку.

Оставив город позади, мы отправились вслед за четверкой страдальцев. Двигались медленно, потому что снега намело по щиколотку. Скоро мои кеды насквозь промокли, пальцы ног онемели от холода. Уилл снова одолжил мне свой свитер, а Вертер так громко стучал зубами, что это слышала, наверное, вся роща.

Влюбленных мы не встретили. Зато через какое-то время за деревьями открылась полянка, где танцевали эльфы в одеждах из цветочных лепестков. Зрелище, наверное, было бы волшебным, если бы не испортилась погода. На холоде эльфы не танцевали, а скорее прыгали, потирая одно о другое крылышки, трепещущие на спине и похожие на крылья бабочек. Их голые ножки уже совсем посинели, и вместо слез из глаз эльфов катились кристаллики льда. Под носом у всех замерзли сопли.

– Наша бедная царица! – кричали они. – Если бы только удалось разжечь для нее огонь!

Посреди поляны висело что-то вроде наполненной мхом люльки, в которой возлежала царица эльфов в платье из блестящей паутины и с короной из пиниевых шишечек. Она куталась в свои золотые волосы, как в покрывало, но все равно замерзала. Рядом с ней, вертя в пальцах цветок, на корточках сидел эльф с озорными глазами.

– Титания! – обратился к царице Уилл.

Она, помедлив, приподняла трепещущие веки.

– Кто вы? – шепнула она с придыханием.

– Меня зовут Вертер, – представился мой друг, поклонившись.

– А мы с Эми – читатели, – сообщил Уилл. – Мы охотимся на вора, укравшего у вас лето. Вы не замечали сегодня ничего необычного?

Царица поднялась с постели и подлетела к нам. На ресницах у нее блестели заледеневшие капельки росы. Огромные синие глаза были полны слез.

– Нет, – произнесла она серебристым голоском. – Нет. Все шло своим чередом. Горчичное зерно и Душистый горошек причесывали меня, когда вдруг похолодало. Ужасно похолодало. С неба внезапно пошла замерзшая вода, теперь мы не в состоянии заснуть от холода, и сюжет не может развиваться. – Приблизившись к Уиллу, Титания облетела вокруг него, провела хрупким пальчиком по щеке и прошелестела: – Так ты – читатель?

Я, чуть не поперхнувшись, решила поскорее уточнить:

– Так почему сюжет не может развиваться?

Царица эльфов перевела взгляд на меня.

– Пак должен смазать мои веки соком цветка, чтобы я, проснувшись, влюбилась в ткача с ослиной головой, который окажется здесь, – объяснила она. – Но пока я не засну, волшебство не сработает.

– Лисандр и Деметрий тоже не решаются спать, – сказал эльф с озорными глазами, видимо звавшийся Паком. – Боятся замерзнуть до смерти. Я должен смазать и им веки, чтобы они влюбились в Елену.

– Но если вы умеете колдовать, отчего же просто не сделать здесь теплее? – спросила я.

– Мы владеем только тем волшебством, которое используется в исходном сюжете, – покачал головой Пак.

– А нет ли там чего-нибудь подходящего? – спросила я.

Пак и царица эльфов переглянулись.

– Что ж, – протянула Титания, – разве только туман.

– Туман? – переспросил Пак.

– Туман, во всяком случае, теплее снега, – объяснила Титания.

Она зазвенела сверкающими ресничками.

Пак нахмурился, кивнул и начал бормотать что-то про мрачный туман, закрытое тучами светило и ночную мглу. Снег мгновенно прекратился. Становилось все темнее и темнее. Темные облака заволокли поляну и поглотили фигуры царицы эльфов и ее подданных.

– Эй, а ты не можешь сделать какой-нибудь… прозрачный туман? – обратилась я к Паку, но он тоже исчез.

Я слышала, как Вертер стучит зубами неподалеку, но разглядеть его не могла.

– Вертер? – спросила я.

– Эми? – отозвался он с совсем неожиданной стороны.

Судя по звуку голоса, Вертер находился недалеко, в каком-нибудь метре от меня, между деревьями. Вытянув руки, я пошла налево, но там, где должен был стоять Уилл, было пусто.

– Уилл? – крикнула я. – Уилл! Вертер! Титания! Пак!

Никто не ответил.

– Г-горчичное зерно? – пролепетала я.

Как же звали второго эльфа, о котором говорила царица?

– Душистый… – Я сглотнула. – Душистый перец?

Справа от меня кто-то хихикнул.

Обернувшись, я вслепую пошла на голос. Но хихиканье становилось все тише и тише, пока не смолкло окончательно. Мне подумалось, что туман способен поглощать все звуки, а подчас заставляет их доноситься совсем из неожиданных мест. Или я просто слишком быстро потеряла другие ориентиры? Но все-таки в роще действительно потеплело. Температура казалась скорее осенней, чем зимней. Помешает ли полная темнота развитию сюжета? Или мрак где-то кончается? Неужели я осталась одна в тумане Пака?

Но нет!

В кустах за мной раздался шелест, затем треск, словно кто-то наступил на ветку.

Я осторожно двинулась вперед. Медленно пошла на звук: между деревьями кто-то громко дышал.

– Уилл? – прошептала я. – Это ты?

– Я не люблю тебя, Елена, – ответил мужской голос. – За мной не следуй более, иль хочешь ты, чтоб я тебя прикончил?

– Уж лучше смерть принять от милой мне руки, чем возвратиться, – ответил женский голос. – И вообще, Деметрий, не закатывай сейчас сцен. Просто ложись спать, чтобы Пак мог тебя заколдовать. Уже потеплело.

– Никогда, – возразил Деметрий. – Я сердцем с Гермией лишь. И не хочу ее забыть, как не хочу околеть сегодня ночью.

– Вот, возьми мой платок, – предложила Елена.

Кто-то неподалеку расплакался от умиления, мне показалось, что это был Вертер. Пытаясь отыскать его, я поплелась дальше, но всхлипы перешли в хихиканье, больше подходящее какому-нибудь Паку. В раздражении я слишком быстро свернула в сторону и врезалась в дерево. Так сильно ударилась лбом о ствол, что отлетела назад.

– Ой! – воскликнула я, приземлившись на особенно твердый корень.

Потерла голову и почувствовала, как под пальцами растет шишка. Супер! А ведь в книжном мире я не такая неловкая, как во внешнем. Впрочем, кто бегает по лесу в кромешной темноте, тот волей-неволей испытывает судьбу.

Я поднялась на ноги, голова слегка кружилась. Во лбу пульсировала боль, дальше я двигалась осторожнее. Деметрия и Елены больше не было слышно, хихиканье Пака тоже затихло. Окруженная тишиной, я все больше углублялась в чащу. Казалось, что даже звери разбежались. Я уже решила, что осталась единственным живым существом в этой роще. Только деревья стояли на своих местах, в чем я не сомневалась, потому что то и дело задевала стволы и ветки.

Несколько раз я чуть не упала, споткнувшись о корни, а волосы приходилось то и дело освобождать от запутавшихся в них веточек и колючек.

Меня целиком окутал туман Пака, густая тьма оставалась непроницаемой, сколько бы я ни шла. Я уже давно не знала, где нахожусь. Приближаюсь к городу? Хожу по кругу? Или здесь просто нет ни начала, ни конца? Может, эта тьма всеобъемлющая и вездесущая? Мне стало страшно.

Где я?

Где Уилл и Вертер? Где действующие лица пьесы?

Я в отчаянии хватала все, что попадалось под руку: папоротники, камни, ветки. Если бы я только смогла перелистнуться! Куда-нибудь, где светло. Однако страницы не переворачиваются, тьма не рассеивается. Почему я даже не могу найти край страницы? Или я просто ушла слишком далеко от действия этой пьесы? Разве тогда не должна начаться другая книга? Неужели отсюда мне не выйти?

Я впала в панику.

Тоненький голосок в моей голове злобно шептал: «Ты заблудилась. Ты никогда не выйдешь из леса. Ты умрешь в этом тумане».

«Нет, – подумала я, остановилась и через силу сделала глубокий вдох. – Темнота не продержится вечно».

Рано или поздно я наткнусь на кого-нибудь, и вместе мы найдем дорогу. Я выберусь из этой пьесы, просто надо успокоиться. Мои легкие наполнял холодный, влажный лесной воздух, но сердце все равно стучало часто-часто. Паника железной хваткой вцепилась в горло, и так просто ее не откинешь.

И вдруг я его увидела.

Внезапно, посреди темноты.

Кинжал.

Прямо передо мной сверкнуло серебристое острие, яркий блеск ослепил меня. Я резко втянула воздух. Старомодное оружие, с украшенной драгоценными камнями рукояткой, покоилось в бледной руке, но я не могла понять, чья это рука. Может, она теряется в темном рукаве? Или парит в ночи отдельно от тела?

Ясно было только, что рука эта замахнулась.

Сверкнув в темноте, кинжал просвистел в воздухе. Кто-то направил его мне в грудь. Нацелился в сердце. Я поняла это за долю секунды. И сразу услышала собственный крик. Отскочив назад, споткнулась о камень и упала. Клинок пролетел в миллиметре от меня. А я, ударившись затылком о дерево, на секунду отключилась.

Когда я очнулась, исчезли и кинжал, и державшая его рука. Я протерла глаза. Сплошная темень, тяжелая и беспросветная, окружала меня. Я сидела, прислонившись спиной к стволу, и дрожала всем телом, напряженно вслушиваясь в темноту.

Я снова одна?

«Ты умрешь в этом лесу, – прошептал тот же голосок у меня в голове. – Ты умрешь, как уже было сказано. Это только вопрос времени».

Хлынувшие потоки слезы скатывались по щекам. Я их не вытирала. Наверное, это вопрос времени: убийца обязательно найдет меня и нападет снова. Вскоре послышались чьи-то шаги. Я знала, что нужно бежать, но тело словно окаменело. Я не могла двинуться с места.

Но вот снова раздался какой-то шорох. Кто-то был совсем рядом.

Я задержала дыхание.

– Эми? Эми, где ты? Ты кричала? – раздался голос Уилла. – Все в порядке? Эми?

Уилл! Какое облегчение! Я выдохнула:

– Я здесь…

– Эми?

– Уилл?

Шаги приближались. Уилл натолкнулся на мое плечо, нащупал волосы. Потом провел пальцами до подбородка.

– Почему ты плачешь? – спросил он.

Я почувствовала, как Уилл сел рядом.

– Я… кто-то напал на меня, – пролепетала я. – С кинжалом.

– Что? – воскликнул Уилл. – С кинжалом? Ты ранена?

– Нет, я… смогла увернуться, и потом… он вдруг исчез.

– Слава богу! Ты видела, кто это? Куда он ушел?

– Нет. Достаточно и того, что его сейчас нет. Ты знаешь, где Вертер?

– Нет.

– Ненавижу этот туман. Пусть Пак уберет его.

– Это может затянуться. Слишком уж он любит путаницу.

– Вот класс!

От мысли, что придется и дальше сидеть в этой темноте, я поежилась.

– Тебе холодно? – Уилл обнял меня за плечи.

Я благодарно прислонилась к нему. Никогда бы не сделала такого при свете. Темнота еще плотнее окутала нас, крепко прижав друг к другу. Я слушала, как бьется сердце Уилла, и мое дыхание постепенно выравнивалось. Его футболка пахла Штормсеем и служила доказательством того, что где-то за пределами безграничной тьмы существует остров.

– Я рада, что сижу здесь не одна, – пробормотала я, уткнувшись носом в тонкую ткань.

– Я тоже, – сказал Уилл. – Спасибо, что открыла мне глаза.

– В каком смысле? – не поняла я.

– Прийти сюда было правильно. В этой пьесе все так запуталось, что надо разобраться. Ты права, я не должен больше прятаться во внешнем мире. – Уилл придвинулся еще ближе. – Эми?

Лицо юноши вдруг оказалось очень близко к моему лицу. Так близко, что я почувствовала его дыхание на щеке. И в груди у меня что-то затрепетало.

– Да, Уилл?

– Я… рад, что вы с мамой приехали на Штормсей, – шепнул он.

– Правда?

В ответ Уилл коснулся моих губ нежно, словно крыло бабочки.

– Эми!

Трепет у меня в груди превратился в разочарованный стон.

– Вертер, – догадался Уилл.

Только сейчас я поняла, что сидела с закрытыми глазами. А когда я открыла глаза, темнота уже сдавала свои позиции, а туман, стелившийся по земле, быстро отступал. Я, видимо, ходила по кругу, ведь мы снова – или все еще? – находились на поляне царицы фей. От танцующих созданий и самой Титании не осталось и следа, но люлька, устланная мхом, висела на месте, тихо покачиваясь.

В люльке сидел Вертер.

Листья и ветки запутались в его распущенных волосах. Рукав нарядной рубашки оторван, шелковые чулки в дырах. Он смотрел на нас, поджав губы. С таким видом, будто съел лимон.

– Рад с вами снова встретиться, – улыбнулся Уилл.

Вертер раздул ноздри.

– Что ж, – произнес он, не глядя на Уилла, – я везде искал вас, Эми, чтобы защитить. У вас все хорошо? Вы ранены?

– Только царапина, – улыбнулась я, ощупав шишку на лбу; она уже уменьшилась.

– Да… а где же сами эльфы? – Вертер оглянулся вокруг.

– Понятия не имею, – сказал Уилл, запрокинув голову.

Снова пошел снег. Густые хлопья летели на нас с неба. Температура падала с каждой секундой.

– Пойдемте-ка лучше обратно в город, пока Пак снова не наколдовал туман. Может, лето украли в самом начале пьесы и ее персонажи смогут нам помочь.

– Хорошо, – согласилась я, не особенно поверив в это. – Мы хотя бы не замерзнем до смерти, пытаясь все разузнать.

Уилл встал и протянул руку, чтобы помочь мне подняться меня на ноги. Вертер выбрался из люльки, и мы вместе покинули заколдованную рощу. Вскоре мы оказались у афинских ворот.

Принцесса ждала возвращения Рыцаря.

Много-много дней ждала его.

Неужели он забыл о ней?

 

13

Утес Шекспира

Мы с Уиллом решили отправиться обратно на Штормсей уже под вечер. Убили кучу времени, опрашивая действующих лиц «Сна в летнюю ночь». Но усилия наши не увенчались успехом. Только ткач, по ходу пьесы получивший ослиную голову, рассказал, что недалеко от места действия по роще шнырял кто-то в плаще. Правда, он сомневался, вор ли это или обычный эльф.

Меня злило, что мы так мало узнали. Следовало наметить дальнейшие действия, но вылазка в пьесу Шекспира не принесла ясности, а, наоборот, все запутала. Я ни на йоту не приблизилась к разгадке, к тому же меня чуть не закололи кинжалом. А то, что произошло между мной и Уиллом… Когда туман рассеялся, я старалась не смотреть ему в глаза.

Он действительно поцеловал меня там, в темноте? Или мне это привиделось? Может быть, виновато колдовство? Эльфы умеют соединить самые нелепые влюбленные парочки, они способны заставить даже царицу увлечься ослом. Когда я вспоминаю то, что произошло между мной и Уиллом, у меня в груди все трепещет. Правда, в последние часы в памяти все упорнее всплывает другое, ужасное воспоминание. Та поездка всем классом. Однажды вечером мои одноклассники играли в «Правду или действие» и…

– Ты снова прыгаешь в книжный мир! – взвизгнула Бетси, как только мы приземлились на коврик в каменном кольце.

Она бросилась к Уиллу и порывисто его обняла.

– Я так и знала! – кричала она, взлохмачивая ему волосы. – Ты образумился! Наконец-то!

Я встала и отошла в сторону.

– Вы вместе побывали в «Книге джунглей»? – осведомился Глен.

Глена я не заметила, поэтому вздрогнула. Серая монашеская ряса среди серых валунов – лучше маскировки не придумать.

– Да… э-э-э… то есть мы ходили в «Сон в летнюю ночь» и…

– Ладно, ладно, – не дослушал Глен.

Он сидел на камне, зажав термос между коленями. Рядом стояли две грязные чашки. Видно, им с Бетси пришлось долго нас ждать.

– Если Шекспир понадобился, чтобы заставить Уилла снова прыгать, то я не против, – улыбнулся учитель.

– Ты все понял! Ты все понял! – распевала Бетси.

Она схватила Уилла за руки и попыталась закружиться с ним в танце. Тот покорился, хотя и без удовольствия. И смотрел устало куда-то в сторону. Я не отрывала взгляда от его губ.

…Тогда, во время поездки с классом, Пауль выбрал «действие» и получил от Тамары четкое задание: «Поцеловать Эми». Сравнительно легкое задание, если вспомнить, что его лучшему другу Тому чуть раньше пришлось съесть полтюбика помады. Мне не особенно хотелось целоваться с Паулем, но до этого не дошло… Передернувшись от отвращения, он наотрез отказался:

– Фу! Только не ее! Лучше дайте мне вторую половинку помады. Пожалуйста!

А остальные ребята засмеялись и придумали ему другое задание. Я пошла спать…

Наконец Бетси отцепилась от Уилла. Она запыхалась, но все равно сияла.

– Вопрос уже решен, но тебе надо в замок, – тяжело дыша, сказала она. – Твои родители несколько часов подряд терроризируют нас звонками.

– Что? – вырвалось у Уилла. Он мигом пришел в себя.

– Видимо, узнали, что случилось с Холмсом, и хотят, чтобы ты переехал к ним на материк, – объяснил Глен. – Говорят, если ты больше не прыгаешь…

– Правда?

Лицо Уилла потемнело.

– Не волнуйся, мой отец вне себя. Он уже сказал твоим родителям, что думает обо всем этом, – попыталась успокоить его Бетси.

Однако Уилл, кажется, только больше разозлился.

– Пошли, – проворчал он. – Поговорю с ними.

Он спустился с холма, Бетси – следом.

Глен тем временем собрал термос и чайник и отправился в Тайную библиотеку.

Оставшись в одиночестве посередине каменного кольца, я прижимала к груди мягкую красную обложку «Книги джунглей». Чем ближе Бетси и Уилл подходили к замку Макалистеров, тем меньше становились их силуэты. Дувший в лицо ветер касался моих губ, но был гораздо холоднее, чем поцелуй Уилла. Если, конечно, Уилл целовал меня. Я представила, как долговязая девочка с рыжим хвостиком и ослиной головой бежит по темному лесу и встречает юношу, но тот околдован соком магического цветка и ее не замечает.

Макалистеры всегда гордись своим боевым прошлым. На стенах парадного зала висели ряды доспехов, шлемов и кольчуг, а под ними – мечи и палицы вперемежку с батальными картинами. Повсюду виднелись изображения дракона Макалистеров, в его взгляде таилась угроза. Клан когда-то славился своей кровожадностью, и лорд, восседая во главе стола в тронном зале, до сих пор любил подчеркнуть это, если хотел кого-нибудь напугать. Но его брат Арран Макалистер с женой Лизой не могли видеть, сколь величественным жестом он держит телефонную трубку.

Уилл торопливо пересек зал и молча вырвал трубку из рук лорда.

– Мама? Папа? Как дела? – спросил он.

– Уилл! – всхлипнула его мать на другом конце провода. – Как ты?

– Хорошо. Все в порядке.

– Правда?

– Мама очень волнуется за тебя, – вклинился в разговор отец. Видимо, они говорили по громкой связи. – Мы слышали, что произошло.

Судя по голосу, отец как будто постарел за несколько недель, прошедших с их последнего разговора. Или это Уиллу только показалось? Он в который раз вспомнил, что много времени не видел родителей. Декабрь давно прошел, а Уилл навещает мать с отцом раз в год, на Рождество. На два дня. Больше он не выдерживает: тяжело оставаться в семье, которую потерял.

– Уилл, ты слышишь? – спросил отец.

Мама тихо плакала.

Уилл вздохнул.

– Я в порядке, – заверил он отца. – Что это вы вдруг?

Отец откашлялся.

– В общем, мы-то хотим, чтобы ты переехал к нам на материк. Теперь Шерлока нет, и нам страшно за тебя. Кто знает, что еще случится. Ну, вернешься к нам в реальность, а?

Уилл снова вздохнул. Родители годами убеждали его уехать с острова. Но этого он не сделает никогда.

– Книги – моя реальность. Я не могу оставить их в беде. Сколько раз вам объяснять? А с Холмсом просто произошел…

– Никакой не несчастный случай, – перебил Уилла отец.

«Да», – подумал юноша.

Он ни секунды не верил в случайность смерти Шерлока. Но его удивило, что родители думают так же.

– Откуда вы вообще об этом узнали? – спросил Уилл.

– Да ведь нам Брок написал. Он иногда пишет письма, если ему одиноко, – объяснила мама.

– Брок не умеет писать.

– Да. Но… я послала тебе копию его письма. Уже с неделю. Разве ты не получил?

– Вот как, – пробормотал Уилл. – Нет… я… э-э-э… да… письма здесь иногда теряются.

Лорд попытался притвориться, будто ничего не понимает, но было видно: он точно знает, о чем идет речь. Уилл сверкнул глазами.

– Ах да, вот оно. Письмо нечаянно доставили Риду, – сказал он в трубку, размахивая рукой прямо перед носом лорда.

Тот зафыркал, но, порывшись в бумагах на столе, протянул Уиллу мятый листок. При этом пробормотал что-то про дела и свое право, как главы клана, получать семейную корреспонденцию.

Уилл не слушал. Он развернул бумагу и понял, о чем говорила мама. Брок действительно написал им, то есть отправил свой детский рисунок, сделанный цветными карандашами. Юноша похолодел и уставился на лист бумаги. На миг он забыл, что родители все еще на связи. Забыл о лорде, восседавшем в своем кресле-каталке. Он забыл даже Эми и их встречу во «Сне в летнюю ночь».

В центре рисунка был изображен Холмс. Он лежал в лужи крови, вытекшей из раны в его груди. В воздухе над ним висел кинжал, а на заднем плане стояли жители острова. Уилл узнал самого себя, он стоит в центре на коленях, слезы капают на труп. Слева, рука об руку, стоят Эми и ее мама. За ними Глен, Клайд и Дезмонд в своих рясах. Все трое натянули на головы капюшоны и прижались друг к другу, словно опасаясь чего-то. Но Дезмонд выглядит посмелее, он тянет руку к кинжалу, как будто хочет его перехватить. Справа от Уилла шушукаются леди Мэйред и Бетси, за ними с суровым выражением лица сидит лорд в инвалидном кресле, на горизонте приплясывает какой-то худой человечек, а в руке у него хлеб с джемом. Джемом цвета крови Холмса. В самом углу картины виднеется чья-то спина: человек в голубом комбинезоне, заляпанном чем-то красным, указывает пальцем на присутствующих, будто пересчитывая их.

Уилл кашлянул.

Все не так. Они с Эми нашли труп одни, рядом не было никого. Или кто-то был? Что видел Брок?

– Уилл? – послышался голос мамы.

Уилл кашлянул.

– На Штормсее развертывается что-то опасное. Тебе нужно уехать оттуда, слышишь? Приезжай к нам.

Уилл все не отводил взгляда от рисунка.

– Нет, – тихо сказал он.

– Пожалуйста! – умоляла его мать. – Подумай еще.

Уилл закрыл глаза. Он уже давно принял решение. Еще ребенком. Тогда к нему пришло осознание того, что он нужен литературе.

– Простите меня.

Он положил трубку, не дожидаясь ответа.

– Молодцом, – пробормотал лорд, когда Уилл передал ему трубку. – Ты – настоящий Макалистер.

Уилл пожал плечами, свернул рисунок Брока, положил в карман и ушел из замка. Широко шагая, он торопился на болото.

Уже стало так темно, что Уилл мог разглядеть только смутные очертания своей хижины вдалеке. Она ждала хозяина, притаившись в ложбине. Юноша чувствовал, что здесь его настоящий дом. Подходя, Уилл спрашивал себя, отчего родителям так сложно понять это, как вдруг заметил тень, скользнувшую в кусты неподалеку. Рыжий хвостик показался знакомым.

– Эми?

Я обернулась и увидела рядом Уилла. Поспешно приложила палец к губам.

Уилл вскинул брови.

– Что такое? – спросил он взглядом.

Я показала на распахнутую настежь дверь его хижины. Внутри было заметно какое-то движение. Оголодавший ребенок, кажется, угощался запасами Уилла. Я заметила малышку в парке Ленноксов и пришла за ней сюда.

Уилл тоже спрятался за моим кустом:

– Что она там делает?

– Я думаю, делает бутерброды.

– У меня дома не осталось никакой еды, – покачал головой юноша.

– Что же тогда? – удивилась я.

– Понятия не имею. Но горю желанием узнать, – пробормотал Уилл.

Мы подкрались к хижине и тихо вошли внутрь. Девочка, кажется, ничего не заметила. Согнувшись, она рылась в сундуке, стоявшем у дивана. Свалявшиеся прядки волос, спадая ей на спину, напоминали шерсть дикого зверя.

– Ищешь что-то конкретное? – спросил Уилл.

Малышка быстро обернулась. Посмотрела на нас испуганным взглядом загнанного в угол кролика. Глубоко вздохнула и побежала. Прошлепав босыми ножками по прихожей, она обогнула диван и подскочила к выходу. Пригнувшись, проскользнула между нами. Все произошло так быстро, что мы не успели ее остановить. Уилл загородил ей дорогу, но девчонка буквально поднырнула ему под руку. Я тоже попыталась задержать девочку, схватила ее за платье. Но малышка рванулась, и ветхая ткань порвалась. Миг – и девчушка умчалась прочь.

Мы – за ней. Снова бежим по болоту, но теперь в противоположном направлении. Щупленькую девчушку не так легко поймать, она и легче нас, и местность, видимо, знает хорошо. Может, даже лучше Уилла.

Уилл гнался за девочкой до самого утеса Шекспира. Где-то там, среди кустов и скал, мы ее окончательно потеряли. Она внезапно исчезла, словно растворилась в воздухе.

– А вдруг она упала? – ахнула я и наклонилась над обрывом.

Ветер трепал мою куртку. Глубоко внизу море билось о скалы. Высокие, острые, смертельно опасные.

– Будем надеяться, она просто хорошо спряталась, – сказал Уилл. – Что это у тебя?

Он показал на мою руку: я все еще сжимала обрывок платья девочки.

Только сейчас, приглядевшись получше, я догадалась, что это не ткань, а бумага. Присела, разгладила ее на коленке. Грязный, старый обрывок страницы, обуглившийся по краям. На другой стороне клочка бумаги виднелась размытая полоса – наверное, это когда-то были буквы.

– Я хотела задержать малышку. Думала, что схватила ее за платье.

– Можно посмотреть?

Уилл коснулся моей руки, я тут же подалась назад. Взяв обрывок бумаги, он посветил на него фонариком.

– На вид очень старая. – Уилл посмотрел на меня.

– Да. – Я поднялась. – Как и сожженный манускрипт?

Мы переглянулись.

– Что же это значит? – прошептала я.

– Не знаю, – вздохнул Уилл, массируя переносицу. – Все так… запутано. Кражи в книжном мире, смерть Холмса, этот ребенок… Брок написал моим родителям. Он тоже видел труп Шерлока. Думает, его закололи кинжалом.

– Кто же? – прошептала я.

Уилл пожал плечами и вдруг показался мне ужасно уставшим. Прядь волос упала ему на лоб, и я собрала всю свою волю в кулак, чтобы не поправить ему прическу. Для верности сделала шаг назад. А он вроде бы сделал большие глаза.

– Насчет того, что случилось сегодня во «Сне в летнюю ночь»… – начал юноша, внимательно посмотрев на меня.

Меня охватила новая волна паники. Возможно, Уилл сожалеет о произошедшем?

– Мы все никак не могли поговорить об этом…

Приготовившись к отповеди, я уставилась взглядом в землю. Еще одного такого отказа мне не вынести. Не будет же Уилл притворяться, будто ничего не произошло?

– Ох! – Уилл опустил голову. – Я ведь… я не хотел тебя обидеть. Мне правда казалось, что ты…

Жар бросился мне в лицо.

– Ничего, – пробормотала я. – Из-за тумана Пака у нас обоих мысли спутались.

– Да. – Уилл отвернулся и уставился на море. – Извини.

Я пыталась совладать с комком в горле.

Шумели волны.

Стало уже почти темно, но все же далеко не так, как в Паковом тумане. Уилл откашлялся.

– Если когда-нибудь передумаешь, – сказал он, не отводя взгляда от горизонта, – дай мне знать, хорошо?

Мое сердце на секунду остановилось.

– Что? – пролепетала я. – Но я… я думала… но ведь из-за тумана… что ты по ошибке меня…

В тот же миг Уилл оказался рядом.

Губы его на вкус, как слова. Сотни, тысячи, миллионы слов и историй, таившихся в его голове. И соленые, как море под нами.

В этот раз Уилл целовал меня долго. И по-другому. Не так, как в тумане «Сна в летнюю ночь». По-настоящему. Может, потому что мы находились в настоящем мире?

Ветер все еще терзал нашу одежду, но я не замерзла. Я чувствовала рядом тепло Уилла. Его руки лежали у меня на талии. Я обнимала его за плечи. Нежное трепетание в груди превратилось в ураган, в ушах шумела кровь. Сейчас все не по-книжному. Сейчас все взаправду. Я осознала это, и все мысли улетучились из головы.

– Ты думала, я сегодня поцеловал тебя по ошибке? – спросил Уилл, когда мы оторвались друг от друга.

Голос его звучал хрипло, но он улыбался.

– Я думала, тебя заколдовал Пак. Разве не это происходит в пьесе – эльфы заставляют людей влюбляться?

Уилл покачал головой и улыбнулся:

– Да, конечно. Но ты мне нравилась и раньше. Ты, правда, не… – Он прервался – что-то за моей спиной привлекло его внимание. – Кто-то в каменном кольце! – крикнул он.

Я обернулась:

– Ребенок?

– Кто-то прыгнул. Видишь, как светится?

Каменные ворота на вершине холма мрачно высились на фоне ночного неба. Темно, и уже не разглядишь, кто прячется наверху. Но под воротами действительно светился маленький прямоугольник – возможно, книга.

Мы снова побежали – вниз по тропинке с утеса Шекспира и по равнине. К счастью, отсюда недалеко до Porta Litterae. Однако еще на порядочном расстоянии от холма мы увидели, что свечение исчезло, а в центре каменного кольца кто-то стоит. Кто-то в длинном плаще, но с откинутым капюшоном.

Леди Мэйред.

У меня пересохло во рту. Что она здесь делает?

Мы спрятались за валуном. Бабушка, кажется, не заметила нашего присутствия. Бледная, дрожащая, она смотрела на открытую книгу, лежавшей неподалеку.

Леди Мэйред – вор? Я отказывалась в это поверить. Тут, наверное, какая-то ошибка, да? Ей слишком много лет, она не может прыгать в книжный мир. И все же что она здесь делает? Ярость острыми когтями впилась в меня и разлилась по всему телу. Я хотела броситься к бабушке, накричать на нее. Но Уилл одернул меня:

– Это ничего не даст.

Поверив ему, я довольствовалась тем, что долго рассматривала бабушку. Из ее обычно идеальной прически выбилось несколько прядок. Сережка висела только в одном ухе. От напряжения она сжимала губы – видимо, ждала чего-то. Или кого-то?

Тут книга засветилась снова, и я узнала обложку. Сборник сказок, принадлежавший Бетси.

Над страницами уже возникло человеческое тело. Сперва показались светлые волосы, за ними – высокий лоб с идеально подведенными бровями. Я, едва дыша, наблюдала за появлением Бетси. Она была в темном плаще, из-под которого выглядывало серое обтягивающее платье. Изящно выскользнув из книги, девушка закрыла ее.

– Вот и все, – сказала она, протягивая леди Мэйред пустую сетку для покупок.

Та торопливо спрятала сетку:

– Тебя кто-нибудь видел?

– Ну, конечно нет, – вздохнула Бетси. – Я знаю, что делаю.

– Хорошо. – Бабушка потерла плечи, словно замерзла. – Значит, все в порядке. Спасибо.

Девушка кивнула и убрала книгу в карман плаща. Бабушка и Бетси вместе спустились с холма, а следом мы с Уиллом. Они молча разошлись в разных направлениях, и мы тоже разделились. Уилл последовал за Бетси, которая, видимо, возвращалась в замок. Я кралась за бабушкой, всю дорогу пытаясь понять взаимосвязь событий.

Бетси – вор или нет? Она разрушала литературу? По заданию бабушки? Но вряд ли Бетси что-то украла, сетка ведь осталась пустой. Почему никто не должен был ее видеть? Какие тайны у моей бабушки и Бетси от остальных жителей острова?

Дойдя до парка Ленноксов, я не утерпела и так неожиданно возникла рядом с леди Мэйред, что она оступилась и едва не упала возле фигурной изгороди. Мне необходимо узнать, в какие игры они играют!

– Зачем Бетси сейчас прыгала в книжный мир? Что она там делала? – крикнула я.

Бабушка выпрямилась и расправила платье:

– Эми, ты меня до смерти перепугала.

У меня не было ни времени, ни желания извиняться за это.

– Вы крадете идеи?

– Идеи?

– Что сейчас произошло в каменном кольце? Чем Бетси занималась в книжном мире по твоему указанию?

– Ничем интересным для тебя, Эми.

Бабушка хотела пройти мимо, но я не позволила.

– Не верю!

– Извини, но я не стану ничего объяснять.

– Не понимаю. Книжный мир в опасности, и вы…

– Эми! – воскликнула бабушка неожиданно резко. К ней вернулась уверенность. – Я – хозяйка дома Ленноксов и глава нашей семьи. Штормсей и литература – моя жизнь. Если я говорю, что это не твое дело, так оно и есть.

– Но почему Бетси путешествует тайком?

– Это только наше дело. Сегодня я ей разрешила.

– Но…

– В книжном мире все отлично, можешь не волноваться.

Я рассмеялась:

– Ты в последнее время, случайно, не читала «Гордость и предубеждение» или «Сон в летнюю ночь»?

– Глен рассказал мне про случай с Элизабет Беннет, – улыбнулась бабушка. – Эми, в литературном мире такое бывает. Но она выздоровеет, и тогда сюжет войдет в прежнее русло.

– Но коляска опрокинулась, потому что вор оказался чуть ли не под копытами лошади!

– Чушь!

Я иронически фыркнула:

– А то, что в Афинах вдруг наступила зима?

– Об этом я слышу впервые. – Бабушка удивленно посмотрела на меня. – Спрошу Дезмонда, в чем дело.

– Украли идею, что действие происходит летом, вот в чем дело!

Леди Мэйред нахмурилась:

– Это действительно было бы ужасно. Я все разузнаю.

Видимо, бабушка решила закончить разговор. Ей удалось пройти мимо меня. Она быстро поднялась по лестнице и вошла в вестибюль.

Но от меня так просто не отделаешься.

– В какой роман сегодня залезала Бетси? Что она там делала? – продолжала наседать я на бабушку.

– Ничего, – ответила она и сняла плащ.

– Зачем ей сетка? Почему ты боялась, что ее видели? Видели – когда?

– Ты подслушивала?

Я пожала плечами:

– Почему бы тебе не ответить на мои вопросы?

– Потому что это не твое дело. – Бабушка сверкнула глазами. – Послушай, я разрешила Бетси прыгать, но это в последний раз. Что она делала для меня и почему – не твоя забота. Извини, пожалуйста, но уже поздно, а я устала.

– А почему?..

Бабушка вздохнула:

– Иди спать, Эми! Тебе завтра рано вставать. Ты весь дом перебудишь.

И она пошла по коридору к своей комнате, а я осталась стоять на месте с разинутым ртом.

Он погибнет от этой раны.

И знает это.

Понял в тот же миг.

Из раны хлестала кровь.

Он разглядывал красный ручей, будто издали.

Наблюдал, как текут сверкающие капли, словно со стороны.

Словно ранен не он.

И умирает не он, а кто-то другой.

Бесчисленные капли, соединяясь друг с другом, сливались в единый поток.

Жизнь пульсировала, превращая мир в красное море.

Как же красиво!

Это конец.

 

14

Идеи

На следующее утро Вертер, Уилл и я вошли в «Чернильницу», готовые ко всему. Мы рассчитывали, что узнаем о произошедших ночью кражах. Но услышали совсем другое. Например, влетевший в «Чернильницу» на ковре-самолете араб пустил слух, что сокровищницы султана чудесным образом наполнились снова. Разве в книжном мире золото и драгоценности – возобновляемый ресурс? Мы еще долго ждали новостей, но ничего не случилось, к нам лишь подошел пастух и передал Вертеру почту – толстый конверт от Вильгельма, друга по переписке.

К полудню мы с Уиллом вернулись на Штормсей. В каменном кольце не оказалось ни Глена, ни Бетси, а от подножия холма наверх долетал гул голосов. Судя по всему, там бушевал лорд – он ругался с леди Мэйред. Раздавались и другие голоса.

С чего это вдруг?

Мы с Уиллом поскорее спустились по тропинке к Тайной библиотеке. Когда мы показались из-за угла, лорд уже раскраснелся так, что казалось, он сейчас взлетит в небо и взорвется фейерверком. Бабушка взволнованно вышагивала туда-сюда у входа в пещеру, Алекса разговаривала с Дезмондом и Клайдом. Бетси спорила с Гленом о каких-то мерах безопасности, а мистер Стивенс пытался успокоить всех. Чуть в стороне на корточках сидел Брок. Подперев голову руками, он пересчитывал стебельки у себя под ногами.

– Что случилось? – хором спросили мы с Уиллом.

Лорд прокричал что-то вроде «невероятно» и «катастрофа», но больше мы не разобрали ни слова – слишком он был разъярен. Леди Мэйред засуетилась еще больше, и мне вспомнилась наша вчерашняя встреча. Неужели они так взволнованы из-за тайных прыжков Бетси?

В конце концов Дезмонд объяснил нам, что стряслось.

– Манускрипт исчез, – сообщил он. – Мы с Клайдом узнали об этом вчера. Кто-то разбил стекло и стащил все сохранившиеся страницы. – Дезмонд вздохнул. – Все, что осталось от нашей родины, исчезло бесследно.

– Манускрипт – символ хрупкого перемирия между нашими семьями, – вздохнула леди Мэйред. – Наверное, нам угрожают: может, тот, кто присвоил манускрипт, хочет развязать новую войну кланов.

Бабушка сверкнула глазами, лорд воспринял это как личную обиду и, окончательно выйдя из себя, начал громко и неразборчиво ругаться, обдавая слюной всё и вся на два метра вокруг. Я отступила назад.

Теперь утеряно и то, что осталось от сожженного манускрипта. Уилл посмотрел на меня, давая взглядом понять, что думает о том же, что и я: девочка и обуглившийся клочок бумаги. А вдруг это лист рукописи?

Тем временем бабушка в свою очередь начала кричать на лорда. Его ответных слов понять не мог никто, но я предположила, что в пропаже он винит мою семью. Алекса поспешно встала между ссорящимися и попыталась все уладить:

– Манускрипт еще найдется!

Но куда ей было против глав кланов!

Видимо, в какой-то миг они решили осмотреть место преступления, и бабушка вдруг направилась в библиотеку. Лорда снесли по лестнице Дезмонд и Клайд. За ними пошли Бетси, Алекса и мистер Стивенс.

Мы с Уиллом переглянулись.

– Нам тоже спуститься? – спросила я.

Уилл пожал плечами:

– Разве это что-то изменит?

Мы оба были практически уверены в том, чьих рук это дело, но сейчас несколько украденных листков казались наименьшей из проблем.

– Наверное, ничего не изменит, – вздохнула я.

Уилл неожиданно улыбнулся:

– Ты любишь блинчики?

– Что? – Я в растерянности часто заморгала.

– Блинчики любишь?

– Э-э… да. А что?

– Могу приготовить для тебя. Похоже, занятий сегодня больше не будет, а блинчики – мое фирменное блюдо.

– Фирменное?

Уилл подошел и взял меня за руку:

– Фирменное, да. Потому что готовить я умею только блинчики и лапшу. – Он прижался ко мне лбом. – Но для тебя я, конечно, научусь готовить и третье блюдо. Может, даже четвертое.

– Блинчики! – обрадовалась я. – Звучит классно.

– Хорошо, – улыбнулся Уилл. Мы оторвались друг от друга. – Но сначала мне нужно спросить его кое о чем.

Его? Я обернулась. Только тут заметила, что Брок не пошел с остальными в библиотеку. Он все еще сидел в траве и считал. Уилл подошел, достал из кармана лист бумаги и сунул ему под нос.

– Что это значит? – спросил Уилл. – Почему ты послал это моей маме?

Брок даже не поднял глаз.

– Почему ты нарисовал этих людей? Что ты знаешь о… том, что произошло? Ты нашел тело Шерлока Холмса раньше нас? – не сдавался Уилл.

Брок считал. Его губы беззвучно шевелились, большие руки скользили между стебельками.

– Брок! – Уилл засунул письмо обратно в карман и схватил Брока за плечи. – Пожалуйста, это важно. Скажи, что ты видел.

Уилл даже встряхнул его, но тот как будто ничего не заметил. Наконец Брок перестал считать, поднялся и побрел прямо к болоту. Он уходил куда-то вдаль, среди вереска ярко выделялся его голубой комбинезон.

Через полчаса мы с Уиллом дошли до его хижины. Пришлось зайти в деревню и купить продуктов у Финли. Теперь оба мы тащили бумажные пакеты с молоком, мукой, сахаром, яйцами, лапшой, шоколадом, овощами, свежей буханкой хлеба и банкой джема. Дома разложили покупки. Я улеглась в уголке дивана и смотрела, как Уилл замешивает тесто для блинчиков.

– Значит, малышка выкрала остаток манускрипта, – рассуждала я вслух, пока Уилл разбивал яйца.

– Наверное, он ей приглянулся, – решил Уилл. – Я бы вот не знал, что делать с такими листами. Сказку не прочитаешь, слишком мало от нее осталось.

– Да.

Уилл размешивал тесто венчиком.

– Хочешь яблоко? – спросил он.

– Да. А еще, чтобы мы узнали, кто эта девчушка и откуда.

Меня не покидало ощущение, что это исключительно важно.

Уилл кивнул.

– Давай на выходных заглянем в старые пещеры на севере острова, – предложила я. – Мне все еще кажется, что она прячется там.

– Договорились.

Уилл улыбнулся мне и подкинул блинчик на сковороде, чтобы перевернуть. Я ответила на улыбку и поймала его взгляд. Тут почти готовый блинчик и шлепнулся на пол. Уилл тяжело вздохнул, а я подавила смешок.

– Раньше всегда получалось, – смутился он. – Ты меня отвлекла.

Через десять минут Уилл подал на стол что-то горячее, сладкое, немного подгорелое и не круглое, а неровное по краям. Но я в жизни не ела такой вкуснотищи.

Уилл уселся рядом, и мы наелись блинчиками до отвала. Он с удовольствием вытянул длинные ноги, я положила голову ему на плечо. Уилл гладил меня по волосам. Я вдыхала его запах и не могла поверить, что все это по-настоящему.

– Я тебе правда нравлюсь? – прошептала я.

– Конечно.

Уилл погладил меня по щеке.

Я была вне себя от счастья.

– Из-за тебя я больше не могу ни готовить, ни рассуждать, – пробормотал он. – Даже если я, ну… – Он запнулся. – Из-за Холмса мне все время снятся кошмары. К счастью, я резко просыпаюсь и не могу вспомнить большую часть сна. Только знаю: снилось плохое и мой лучший друг мертв. – Он откашлялся. – Тогда я представляю себе твое лицо, и мне сразу становится лучше.

Я улыбнулась. Уилл повернулся ко мне, чтобы поцеловать, и я разглядела за его левым ухом одну кучерявую прядь, не заметную под остальными. Единственная кудряшка в совершенно прямых волосах. Я намотала ее вокруг пальца и решила, что эта прядка самая милая. А еще я решила не говорить ему об этом, а просто целоваться, утопая в его глазах.

Этим вечером диван Уилла превратился в островок света и тепла посреди бушующего океана. Мы понимали, что выкрали часы у окружавшего нас хаоса. Но сейчас все неважно. Этим вечером мы были счастливы. Хотя кто-то разрушает книжный мир, хотя Холмса убили, а загадочная девочка призраком бродит по острову, хотя кто-то пытался меня заколоть… Мы не могли иначе, потому что любили друг друга.

Мы целовались и читали друг другу вслух… Ели шоколад и рассказывали о своем детстве… Уилла удивила наша квартира в высотке и то, что Алекса вегетарианка. А я смеялась, когда он изображал в лицах, как лорд, еще не настолько озлобленный на весь мир, играл с ним и с Бетси в песочнице. Мне вообще не верилось, что на Штормсее может быть песочница. Уилл попросил меня достать из сундука фотоальбом, там есть снимки в доказательство его слов. Не вставая, я перегнулась через подлокотник, потому что мне было лень подниматься и не хотелось ни на сантиметр отодвигаться от Уилла. Растопырив пальцы, я тянулась все дальше и дальше, а когда до сундука оставалось совсем чуть-чуть, потеряла равновесие.

Я упала с нашего островка счастья, с грохотом приземлившись на деревянный пол реальности. И потянула за собой Уилла, он полетел следом. Но со смехом поднялся, а я так осталась лежать, изумленно глядя на свои находки.

Они валялись под диваном.

Сверкали, переливались всеми цветами радуги и чуть дрожали, издавая еле слышное гудение. Или они дышали?

На первый взгляд просто стеклянные шарики. Всего семь, каждый размером с грецкий орех, они теснились в дальнем углу под диваном и слегка отсвечивали среди пыли и паутины. В одном из них цвел удивительно красивый цветок, в другом вертелся бушующий ураган. В третьем сидел Белый Кролик в жилете, то и дело нервно посматривая на карманные часы. Я ойкнула. Может ли… неужели это…

– Эми!

Уилл все еще смеялся.

Он ухватил меня за руку и снова втянул на диван:

– Все хорошо? Ты ударилась?

Я покачала головой.

Уилл сунул мне под нос раскрытый фотоальбом:

– Позволь представить: Бетси и я в возрасте двух лет. Честно, Бетси играла со мной в грязи, и мы – честно! – съели эти лепешки из песка.

Он приобнял меня за плечи, а я притворилась, будто рассматриваю его детские фотографии. Но не видела ничего, потому что перед глазами все еще сияли семь стеклянных шариков. В голове мелькали странные мысли…

Тем же вечером, лежа в постели в доме Ленноксов, я листала библиотеку в своей электронной книге. Оправившись от первого потрясения, я поспешно распрощалась с Уиллом. Хотела сразу залезть в книжный мир и опровергнуть свои самые ужасные подозрения. Они меня не покидали после того, что я увидела в старой хижине. Всеми силами я старалась не думать об этом. Что, если я не выдержу?

Но все-таки я не прыгнула в книжный мир. Я не знала, с чего начинать поиски, и, главное, боялась не найти доказательств. Я прокручивала в голове разные сценарии и, вымотавшись окончательно, стала искать книгу, чтобы отвлечься. Я должна почитать! Что-нибудь приятное, спокойное. Прямо сейчас и самым обычным способом, иначе сойду с ума.

Нашла сцену в «Хайди». Светит солнце, Петеркозопас гонит стадо на альпийские луга. Хайди валяется на травке, собирает полевые цветы и гладит козочек. Забравшись с ногами на кровать и подложив подушку под спину – так удобнее, – я прочитала еще много страниц – слово за словом, предложение за предложением.

Я попала вместе с Хайди в город, где она познакомилась со своей будущей подругой Кларой и строгой госпожой Роттенмайер. Мы вместе радовались, когда Хайди наконец разрешили вернуться в горы к любимому дедушке. Как приятно это читать! Как будто встречаешься со старым другом. Я, наверное, читала бы еще долго, но вдруг на одном придаточном предложении споткнулась.

Удивительно: там стоял человек в шелковых чулках и бархатном жилете.

В следующем абзаце я прочитала вдруг слова совсем не из этой книги:

«Госпожа Эми, – прошептал он с края луга. – Это важно! Скорее сюда!»

Я несколько раз пробежала взглядом по строчкам, не связанным с остальным текстом. Строчкам, где стояло мое имя! Только один мой знакомый обращается ко мне «госпожа Эми». Поняв, кто меня зовет, я со вздохом прикрыла нос электронной книгой. Теперь все равно придется прыгать. Смысла нет, но и выбора тоже нет.

Доля секунды – и вот я уже среди стада Петера-козопаса. Любопытные козочки сразу задергали носами, чтобы меня обнюхать. Маленький козленок назойливо пихался рожками, а коза пыталась жевать мои волосы.

Вертер помог мне подняться.

– Наконец-то! – воскликнул он. – Разве вы не видели, как я вам махал? Из-за спины фрау Роттенмайер?

– Э-э… нет, – пробормотала я. – Что случилось, что такое?..

– Нужно спешить, – перебил меня Вертер, – если хотим успеть на сей раз.

– Куда успеть?

Утащив меня с луга, Вертер так быстро перелистнул нас в долину, что зазвенело в ушах.

– Вор снова прокрался в книжный мир, – объяснил он по пути. – Феи узнали его и предупредили меня. Похоже, он на пути к «Превращению».

– Он хочет во что-то превратиться?

– Нет. Кажется, его следующая цель – «Превращение». Ну, не медлите же.

Я поплелась за Вертером, все еще ничего не понимая.

– Чего, чего? – переспросила я.

– Вор опять хочет напасть, теперь в «Превращении» Кафки. Вы что, не знаете этой книги?

Мысленно я прошлась по школьному списку последних лет. Вертер тянул меня по дороге в городок из прошлого столетия, а я смутно вспоминала историю про человека, проснувшегося утром и обнаружившего, что ночью он превратился в огромного жука. Фу, уж насекомых я просто не выношу. Тем более если они размером с человека.

Но надежда на сей раз опередить вора сразу вытеснила мои сомнения.

Вертер торопливо перелистнул нас в блеклое серое жилище, точнее, в маленькую комнатку с низким потолком. Обставлена старомодной мебелью, на стене изображение женщины в меховом пальто, а в кровати кто-то лежит. Это, наверное, Грегор Замза, главный герой. Теперь уже не догадаешься, что он – коммивояжер, обычно разъезжающий по стране. Он уже выглядит как огромный черный жук. Правда, пока еще спит. И не знает о своем превращении. Мы пришли даже раньше, чем сюжет начал развиваться.

Я с интересом разглядывала огромного жука под одеялом. Его черный панцирь поблескивал. Он лежал лапками кверху, усиками на подушке. При виде этого чудища у меня по спине побежали мурашки. Бедный Грегор Замза!

Вертер же не удостоил человека-жука и взглядом. Он прислонился лбом к стеклу и высматривал, что делается на улице.

– Сейчас придет, – бормотал он. – Сейчас…

Но я-то уже и не знала, хочу ли, чтобы вор попался. Ведь абсолютно ясно, кто этот вор… Глубоко вздохнув, я заставила себя сосредоточиться на том, что происходит здесь и сейчас.

– Откуда вы знаете, что он украдет что-то именно из этого места в книге? – прошептала я, чтобы не разбудить Грегора Замзу.

– А что бы вы забрали из «Превращения», если бы охотились на идеи? – спросил Вертер и сразу же сам ответил: – Правильно. Само превращение.

– Но ведь он уже превратился в жука. – И я указала на страшилище.

Вертер, расхаживая по комнате, кивнул:

– Потому что с этого начинается вся история. На самом деле никакого «непревращенного» Грегора Замзы не существует. Но смотрите. – Дрожащими пальцами молодой человек тронул какое-то место на темной голове жука, и оно слабо засветилось от прикосновения. – Здесь заложена идея обличья жука. Если мы помешаем вору заполучить ее…

За дверью раздался шорох.

Вертер умолк и приложил палец к губам. Мы прислушались. Все тихо. Тут Грегор Замза открыл фасеточные глаза. Долго рассматривал свой выпуклый живот и тонюсенькие ножки. Потом попробовал перевернуться, но всякий раз падал обратно на спину. Наконец вздрогнул от ужаса, увидев, что будильник у кровати показывает без пятнадцати семь. Или, может, потому что заметил нас с Вертером у противоположной стены. Его усики причудливо изогнулись в нашу сторону.

– Грегор, – сказал женский голос из-за двери. – Без четверти семь. Тебе не пора?

– Да-да, спасибо, мама, я уже встаю, – ответил Грегор-жук шелестящим голосом и попытался выползти из кровати, но не смог.

Из-за других двух дверей, ведущих в комнату, тоже раздались голоса. За одной – голос отца, а за второй – сестры. Они тоже интересовались, почему Грегор давно не ушел на работу, не заболел ли он.

Жук беспомощно, со все возрастающим ужасом шевелил ножками в воздухе, а во все двери продолжали стучать его родственники.

– Поможем ему встать? – спросила я Вертера.

Тот решительно покачал головой:

– Нет, нельзя вмешиваться в сюжет. – И продолжил смотреть в окно.

Видимо, Вертер считал, что вор вот-вот пройдет по улице. А тот ловко, как и мы, перелистнулся по страницам. Почти сразу же за той дверью, где находилась мать Грегора, поднялся крик.

– Как вы смеете! Кто вы? – взвизгнула она.

– Что такое? – спросил отец Грегора.

– Что-то случилось? – крикнула Грета, сестра.

– Снимите-ка этот нелепый капюшон и представьтесь, – уже потребовала мать Грегора. – Ой, больно!

– Что там? – кричал отец Грегора.

– Он просто оттолкнул меня.

– Кто?

– Да он, незнакомец!

Мы с Вертером затаили дыхание, а Грегор Замза, который все мучился, раскачиваясь на спине, чтобы перевалиться через край кровати, наконец с глухим звуком приземлился на ковер.

– Это, наверное, господин управляющий! – крикнула Грета.

– Уж будь передо мной управляющий, я б его узнала, – отозвалась ее мать.

– Думаю, он снял бы капюшон, – предположил отец.

– Что это вы? – Судя по звуку голоса, матери не хватало воздуха. – Здесь комната моего сына. Будьте любезны, перестаньте возиться с замочной скважиной!

Изнутри мы видели, как ключ медленно выпал из замка на бумажную полоску, появившуюся на полу. Вор втянул бумагу с ключом под дверь с другой стороны. Потом мы услышали, как щелкнул замок. Дверная ручка пошла вниз. Дверь приоткрылась, сперва на щелочку, потом все шире. За ней блеснул черный плащ.

Едва вор шагнул в комнату, как на него налетел Вертер.

Наконец-то! Конечно же я должна помочь ему. Я тоже прыгнула вперед. Как долго мы ждали этого. Вор попался к нам в ловушку! Надо только задержать его и сорвать проклятый капюшон с его головы. Но что мы увидим под ним? Хочу ли я действительно узнать правду? Меня захлестнуло сомнение, и я, уже рванувшись вперед, заколебалась, на секунду не уследила за своими движениями. Споткнулась о лежащего на полу Грегора, дергающего лапками, налетела на Вертера и сбила его с ног.

Момент был упущен.

Мы еще не успели встать на ноги, как вор повернулся вокруг своей оси, оттолкнул мать Грегора и перелистнулся прочь. Все произошло так быстро, что мы даже не поняли, в каком направлении он исчез.

– Проклятие! – выдохнула я, поднявшись.

Но Вертер, кружевным платочком стиравший пот со лба, пожал плечами:

– Я бы так не сказал. – И он опустился на колени рядом с Грегором, в нем все еще светилась изначальная идея – образ насекомого.

Вору не удалось ее забрать. Мы помешали ему. Мы с Вертером улыбнулись друг другу. Пусть мерзавца мы и не поймали, но «Превращение» все же спасли. Или нет?

– А вдруг он вернется? – спросила я.

– Не думаю, что вор снова полезет сюда. Здесь все настороже, – пояснил Вертер.

Он повернулся к родным Грегора, тоже ворвавшимся в комнату и в ужасе уставившимся на огромного жука.

– Вы должны заботиться о Грегоре и теперь особенно хорошо присматривать за ним.

Все дружно закивали. Они явно были потрясены.

– А нам надо думать, что делать дальше, – заявила я.

Злость на то, что мы не поймали вора, испарилась, уступив место жажде действия, затмившей даже страх узнать того, кто скрывается под капюшоном. Важно то, что мы наконец смогли остановить вора, спасли хотя бы одно произведение, и это меня чертовски радовало.

Перебравшись к русским авторам по соседству, полчаса спустя мы с Вертером сидели в солидном купе девятнадцатого века в поезде, курсирующем между Москвой и Петербургом. За окном бушевала вьюга, где-то в соседнем вагоне ехала несчастная Анна Каренина, с которой Алекса когда-то так дружила. Мы же наслаждались приятным теплом и мягкими сиденьями купе. Газовый рожок освещал диванную обивку и роскошный ковер мягким светом; Вертер, никогда раньше не ездивший на поезде, радовался стуку колес и далеким огонькам паровоза, видным на поворотах. В первые десять минут поездки Вертер прилип к окну и, не отрываясь, смотрел на проносящийся пейзаж, хотя что там разберешь в темноте? Пусть себе радуется, решила я, а сама задумалась о том, что обнаружила под диваном в хижине Уилла.

– Вот найдем мы изначальные идеи, – после паузы начала я, – тогда можно их… э-э-э… вернуть обратно? Станут ли сюжеты снова развиваться?

– Наверное, – пробормотал Вертер, не отводя глаз от окна.

Звук паровозного свистка приводил его в восторг, как ребенка.

Я долго молчала. Пожалуй, я смогла бы незаметно вернуть идеи в книги. Впрочем, пока вор крадет новые, это бессмысленно.

– Как мы узнаем, на какую книгу он нападет в следующий раз?

Вертер оторвался от окна и покачал головой. Чуть поколебавшись, он достал из внутреннего кармана жилета толстое письмо, полученное утром, и развернул:

– Скажу вам честно, мы с Вильгельмом, моим другом по переписке, уже давно обсуждали это и пришли к выводу, что все кражи должны вести к общей цели.

Я приподнялась на сиденье:

– Какой же?

– Сейчас скажу. – Вертер сложил руки, соединив кончики пальцев. – Госпожа Эми, я бы, конечно, и раньше поговорил с вами об этом… Но с недавних пор к нашему союзу кое-кто присоединился…

Он отвел взгляд. Может ли быть, что в его голосе проскользнула нотка обиды?

– Так вот, я не знал точно, могу ли рисковать, и потому решил для начала промолчать.

Я открыла рот, собираясь отчитать Вертера. Хотела сказать, как это глупо. Ведь мы, разумеется, можем доверять Уиллу. Но я не дала этим важным словам слететь с губ…

Вертер посмотрел мне прямо в глаза и протянул лист бумаги. Витиеватым почерком на бумаге был выведен список:

Украденные идеи:

Алиса в Стране чудес (часы и жилет Белого Кролика)

Спящая красавица (долгий сон)

Портрет Дориана Грея (портрет)

Лесной царь (Лесной царь)

Волшебник страны Оз (ураган)

Маленький принц (цветок)

Сон в летнюю ночь (лето)

?

?

?

– А как же сокровища из «Тысячи и одной ночи» и «Дракулы»? – спросила я. – И коляска Элизабет Беннет?

Но Вертер махнул рукой:

– Оттуда идей не крали.

– А-а-а.

Я перечитала список.

– А что за знаки вопроса в конце?

– Они объясняются нашей теорией.

Вертер наклонился вперед и взял меня за руку. Жест показался мне неуместным, но я слишком волновалась, чтобы придавать этому значение. Его бледное лицо приблизилось ко мне настолько, что я могла различить каждую из длинных ресниц.

– Мы боимся, что тот, кто крадет такие сильные идеи, может задумать лишь одно, – прошептал он. – Мы боимся, что он хочет создать новое произведение.

На этих словах Вертер содрогнулся.

– Новое… произведение? – пролепетала я.

– Мой верный Вильгельм в последние дни углубился в древние летописи нашего мира и узнал, что это возможно. Но только если овладеть десятью самыми сильными литературными идеями.

У меня пробежал мороз по коже.

– Не хватает только трех идей, – прошептала я. – «Превращение» должно было быть номером восьмым в списке…

Вертер кивнул, но я все еще не поняла его до конца.

– Но почему… я хочу сказать, если хочешь создать новое произведение, почему просто не написать его? – Я ничего толком не могла понять. – Зачем использовать чужие идеи?

Вертер придвинулся ближе. Я чувствовала на губах его дыхание, пахнувшее мятой и фиалками.

– Сильные идеи на улице не валяются, – тихо сказал он. – Выдумать их очень трудно. Кроме того, не каждый может создавать что-то новое. Мы, персонажи, например…

Снаружи что-то стукнулось в окно. Голубое, гораздо более голубое, чем снег.

Мы вздрогнули. Я отодвинулась от Вертера, отдернула руку. Встала и открыла окно, за раму которого крепко ухватилась фея, парящая в потоке воздуха. Фею внесло в купе порывом ледяного ночного воздуха и волной снега, она приземлилась на соседнее сиденье. Ее крылышки затвердели от холода, и малышка пищала так возбужденно, что от напряжения ее голос срывался. Ей пришлось трижды повторить свои слова, прежде чем мы поняли, что рано обрадовались: пока мы ехали через русскую зиму, вор совершил очередную кражу. Он проник в «Странную историю доктора Джекила и мистера Хайда», из которой исчез не кто иной, как сам мистер Хайд!

Проклятие! Я закусила губу. Как вору удалось ускользнуть от нас? Как мы защитим литературу, если, несмотря на наши старания, вор легко переключается на другую жертву?

Вертер достал перо, зачеркнул знак вопроса у восьмого пункта и вписал туда название новой книги, а я призадумалась. И пришла к мысли, от которой мне стало плохо. Если Вертер и Вильгельм правы, значит, кто-то разрывает великие творения мировой литературы на части, чтобы создать новую книгу. Кому это может быть нужно? Бетси? Леди Мэйред? Уиллу?

Принцесса была юна и прекрасна.

Волосы ее доходили до пят, каждый день она наряжалась в прекрасные платья.

Когда Принцесса смеялась, все подданные приходили в восторг.

Она была прелестнейшим ребенком в своем королевстве.

 

15

Забытое

Звонок будильника на телефоне спугнул мой беспокойный сон. За ночь мозги словно превратились в мокрую губку, и сейчас она бултыхалась внутри головы. Я со стоном спустила ноги с края кровати и, щурясь, вгляделась в туманное утро. Но сумела собраться с мыслями и понять, что нужно делать. Прямо сейчас.

Какая рань, еще даже не рассвело. До начала занятий в Тайной библиотеке куча времени. Я залезла под душ, потом, не глядя, вытащила вещи из шкафа, оделась. Чистила зубы, одновременно собирая волосы в неаккуратный узел на затылке. Не посмотрелась в зеркало и только на лестнице поняла, что надела мерзкий свитер, купленный Алексой в Лервике. И наплевать.

На втором этаже я на ходу схватила со стола кусок хлеба и тут же выскочила за дверь. Мокрый от росы гравий хрустел под ногами, легкие наполнялись холодным влажным воздухом. Я уходила из парка Ленноксов, но не в Тайную библиотеку. Нет, я спешила на болото. Внезапно заторопилась так, что перешла на бег. Какое-то смутное чувство подсказывало мне, что лучше не терять времени.

Запыхавшись, я добежала до хижины Уилла. Без стука вошла и бросилась к дивану.

Уилл, как раз надевавший джинсы, от неожиданности запутался в штанинах и отскочил к печке.

– Эми! – воскликнул он. – П-привет! Что-то случилось?

Не глядя на него, я опустилась на пол. Обеими руками прощупала закуток под диваном, проверила все углы, отодвинула паутину. Ничего. Я не могла перевести дыхание.

– Э-э… Эми? – Уилл опустился рядом со мной. – Все в порядке?

Вскочив, я отшатнулась от него:

– Где они?

По словам Вертера, чтобы восстановить литературные произведения, нужны изначальные идеи. Но я опоздала. Я была готова влепить себе пощечину.

Уилл, удивленно подняв брови, уставился на меня:

– Где – что?

– Идеи, – прошептала я. – Вчера они были здесь, Уилл, я сама видела. Признавайся, где они?

Чем дольше я говорила, тем выше поднималась во мне волна страха. В любую секунду она могла обрушиться и унести меня.

Я ведь совсем не хотела, чтобы Уилл отвечал. Только бы не слышать, как он во всем сознается. Мне просто нужно найти идеи и вернуть их на место.

Уилл нахмурился:

– Идеи? Какие идеи? Ты о чем?

– Украденные, – глухо сказала я. – Те, которые исчезли из книжного мира. Они лежали под диваном.

– Под моим диваном, здесь?

Опустившись на колени, Уилл заглянул под диван. Волна страха дошла до груди, потом поднялась еще выше, застряла в горле. И с шумом обрушилась, унося меня с собой. Все поплыло перед глазами. Вдруг показалось, что хижина становится все меньше, грязные стены придвигаются все ближе, а вместе с ними и правда, узнать которую непереносимо. Тут я начала падать на пол.

Дрожа, рухнула у двери и спрятала лицо в руках. У меня просто нет настоящих друзей в этом мире. Лучше вообще никому не верить. Когда же я этому научусь?

Уилл присел рядом, положил мне руку на плечо, я чувствовала его дыхание. Мне бы оттолкнуть его и убежать, но сил не нашлось.

– Значит, вчера ты нашла у меня украденные идеи и ничего не сказала? – спросил Уилл. – Ты решила, что я их спрятал?

Я не ответила.

– Нет, не я, Эми, – вздохнул Уилл. – Не я, ты слышишь? Я не знал, что они тут.

Я подняла взгляд:

– Правда? Но… как они тогда… и где?..

Уилл, на секунду задумавшись, произнес:

– Кажется, я знаю, кто их взял.

Уилл посмотрел прямо на меня, и по его глазам я поняла, что он не врет.

Он продолжал:

– Сегодня ночью я проснулся от кошмара. Смотрю, а малышка лежит у дивана. Решил, что она хочет спать, и не стал ее трогать. Теперь-то я понимаю: она забрала идеи. Помнишь, мы позавчера застукали ее, когда она залезла в мой сундук. Видимо, убегая от нас, девчонка оставила их здесь, а потом, разумеется, забрала обратно.

Его слова звучали разумно! Прекраснейшие слова! Разом прогнавшие и страх, и боль, и все ужасные мысли из моей головы!

Я кинулась в объятия Уилла так рьяно, что укусила, целуя, за губу. Но он не возражал. Я целовала его, он – меня. Уилл зарылся руками мне в волосы, распустил узел на затылке, и все мои мысли улетели прочь.

Но не навсегда.

– Значит, малышка как-то связана с кражами, – подытожила я, когда мы перевели дыхание.

Уилл кивнул. Вид у него был взъерошенный, губы покраснели.

– Срочно надо узнать о ней все.

Через полчаса мы бок о бок шагали на другую сторону острова.

Штормсей совсем небольшой, и я думала, что уже знаю здесь каждый уголок, но ошибалась. Уилл повел меня к пляжу, а оттуда вдоль берега на север. Меня поразили размеры замка Макалистеров, вдруг выросшего перед нами. Я впервые увидела замок с этой стороны. Отсюда его грозные башни казались даже выше, чем с центральной части острова. Они тянулись в небо, словно пальцы жуткого великана. Через покрытый трещинами пористый черный камень, из которого предки Уилла сложили этот замок, пробивалась трава. За решетчатыми воротами на берегу открывался ход, уходящий глубоко под основание замка. Уилл рассказал, что он ведет к старой темнице, где Макалистеры издавна морили голодом пленников, и охотнее всего из клана Ленноксов.

Я думала, что замок – самая северная точка Штормсея, но оказалось, что за ним еще немало изрезанных трещинами мысов, тянувшихся в свинцовое море. Там ничего не строили за недостатком места, и со временем вода вымыла в скалистой породе так много пещер и ущелий, что здешние скалы сделались похожи на маленькие цепочки гор. Тропинки сюда не вели, пляж становился все уже и в конце концов закончился. Здесь жили только стаи ту́пиков, недоверчиво разглядывающих нас, нежданных посетителей.

Мы остановились.

– Добро пожаловать на край света, – сказал Уилл, обняв меня за плечи.

Я вздохнула. Мне нравилась суровая красота утесов, но идти дальше я боялась. При моей-то неуклюжести добраться целой до вершины хоть одного из утесов будет просто чудом, не так ли?

Кажется, Уилл подумал о том же. Посмотрел на мои кеды.

– Надо быть осторожными, – предупредил он. – Под водой везде острые обломки камней. Если упадешь…

– А… глупости, – перебила я его, выдавив улыбку. – Мы справимся. Не такая уж я и недотепа.

Я решительно полезла на ближайший выступающий из воды камень и сразу же поскользнулась на пучке длинных водорослей. И вот я уже стою на коленях в воде, умудрившись содрать кожу с обеих рук.

– Ты права, – сказал Уилл, потянув меня обратно. – Плевое дело.

Несколько часов мы карабкались по тянущимся вдоль берега скалам, осматривали все пещеры, заглядывали за каждый выступ. Вот уж пришлось попотеть. Сильный ветер тянул и дергал нас во все стороны, а камни, увы, были мокрые. Я соскальзывала вниз на каждом шагу, и Уиллу приходилось меня поддерживать. Один раз, если бы он вовремя не схватил меня и не удержал, я бы кувыркнулась в море и разбила голову о блестевший почти на поверхности обломок камня.

В перерывах между моими падениями Уилл освещал фонариком каждую щель в пещерах, даже самую узкую, но мы видели там только лужицы с зеленоватой водой и оставленные гнезда. Во всяком случае, в первых двух цепочках скал. Мы добрались до последней вершины третьей цепочки уже под вечер, и луч фонарика вдруг осветил что-то непривычное.

За какими-то вьющимися растениями скрывалась пещера. Мы проходили мимо, когда ту́пик вдруг просунул свой яркий клюв через вьюнок, иначе мы бы ее пропустили. Только я коснулась какой-то веточки, как он испуганно вылетел оттуда. Мы прошли между зарослями и мхами, оставив дневной свет позади. Пещера оказалась не особенно большой. Скорее грот, чем пещера. И девочки там не было. Но мы достигли цели.

Уилл резко втянул воздух.

– Что такое? – прошептала я, однако не получила ответа.

Шум волн здесь слышался глуше. Сырые стены почти полностью покрыл лишайник. Но та каменная стена, напротив которой была устроена примитивная лежанка, оказалась чистой. Свет фонарика замер, будто запутавшись в отливающих красным буквах:

Я НЕ СПЛЮ

Краска пошла трещинками, словно ее пытались соскоблить. Уилл долго-долго смотрел на эту надпись. По выражению лица я поняла, что он думает о Холмсе.

Оставив Уилла одного, я стала рассматривать то, что приняла за лежанку. И тут же обнаружила, что это вообще не лежанка. Просто выглядит похоже. Водоросли и осколки раковин, запутавшиеся во мхе и плюще на полу, судя по всему, со временем образовали слой толщиной с матрас. Посередине был виден продавленный след – отпечаток тела. Размером с ребенка. И выглядел он так, будто ребенок пролежал в постели из водорослей очень долго, так долго, что вокруг него разросся плющ. На отпечатке легко угадывалось положение головы, плеч и даже ног и рук: ребенок будто бы не сдвигался ни на сантиметр. Как долго нужно лежать без движения, чтобы получилось нечто подобное?

Я прощупала вьюнок и водоросли – нет ли там стеклянных шариков? Но они, как и девочка, отсутствовали. Зато я нашла кое-что другое, какую-то металлическую дугу, зазубренную по краю, заросшую мхом и травой. Вытащила ее из спутанных растений.

– Посвети, – попросила я Уилла.

Луч света скользнул ко мне.

То, что я на первый взгляд приняла за осколки ракушек, оказалось камнями, оправленными в ободок. Грязными камнями. Я соскребла слой ила, и камни засияли красным цветом. Окунула находку в лужу на полу пещеры, обтерла камешки рукавом свитера, счистив еще больше грязи. Это были рубины. Дуга в моих руках оказалась вовсе не странным обломком, который вынесло из моря. Это – диадема.

– У тебя корона? – поинтересовался Уилл.

Я пожала плечами:

– Может быть… – Потрогала драгоценные камни. – Да, думаю да.

– Что бы это значило?

Я снова перевела взгляд на отпечаток тела. Значит, девочка лежала здесь довольно долго. Может, даже долгие годы. Пока я думала над этим, Уилл исследовал диадему.

– Девчушка – литературный персонаж, – сказала я. – Должно быть, Принцесса или кто-то вроде того. Думаю, она из той же сказки, что Глен, Клайд и Дезмонд.

– Что? – вырвалось у Уилла. – Почему ты так решила?

– Ну, она ведь украла манускрипт, а до этого, наверное, спала здесь очень долго. Смотри, как разрослись растения вокруг ее тела. Разве ты не говорил, что персонажи раз в сотню лет надолго засыпают?

– Ну да, но ведь не триста лет? Кроме того, из огня спасли только тех троих.

– Может, в суматохе наши предки ее не разглядели.

– Как же! – Уголки губ Уилла дрогнули. – Никто ничего не заметил, поэтому она, проснувшись, сразу написала об этом вот тут на стене, да еще и у меня над печкой намалевала, так?

Он сел на скользкую кровать из водорослей.

– Согласна, это звучит смешно, – признала я.

Однако меня не покидало ощущение, что мало-помалу складывается целостная картина.

– Но я все равно уверена, так и есть. Девочка – Принцесса из сказки Дезмонда, и больше всего она хочет вернуться. Для этого ей нужны идеи из книжного мира, понимаешь? Она хочет восстановить манускрипт!

Наконец-то я поняла что к чему. Какое облегчение! Сразу стало ясно, как нам действовать дальше.

– Узнав больше о сгоревшей сказке, – объяснила я Уиллу, – мы поймем, какой она должна быть. Мы сможем остановить Принцессу, и тогда…

– Эми, ты о чем? – перебил Уилл поток моих слов. – Что значит, какой она должна быть? Разве существует способ восстановить манускрипт?

Я присела рядом и рассказала о предположении Вертера, о его списке украденных идей.

– По мнению Вертера, вор, получив в распоряжение хотя бы десять изначальных идей, сможет создать совершенно новое произведение. А уж восстановить то, что осталось от разрушенного, и подавно.

Уилл секунду смотрел на меня.

– Согласен, – наконец сказал он. – Итак, положим, девочка нашла путь в книжный мир и хочет восстановить легенду… И если мы узнаем, каких идей не хватает…

– …то сможем опередить и поймать ее.

Лицо Уилла приобрело жесткое выражение. Его небесно-синие глаза сверкнули.

– Так мы и поступим, – прошипел он. – Мне ужасно хочется услышать, как девчонка объяснит то, что сделала с Холмсом.

Я взяла его руки в свои и сжала. Уилл скрипел зубами, лицо его подергивалось.

– Пойдем. – Я потянула его из пещеры.

На всякий случай мы искали Принцессу и на четвертой, и на пятой скальной гряде. Она ведь могла спрятаться совсем недалеко от нас. Но ни в одной пещере мы не нашли ничего похожего на кровать из водорослей или корону с кроваво-красными рубинами, не нашли даже илистых отпечатков детских ножек на камнях.

Мы повернули назад уже только вечером, каждая мышца моего тела ныла непереносимо. Пока шли по пляжу мимо замка Макалистеров и кладбища ржавых подводных лодок, все мои мысли вертелись вокруг Принцессы с ее планом. С одной стороны, мне полегчало: мы наконец-то вышли хоть на какой-то след. С другой стороны, меня не покидало чувство, что не все сходится. Но что именно? Смутно вспоминалась наша с Вертером охота на вора. Глубоко внутри я знала: что-то здесь не так. Но чем больше пыталась сосредоточиться, тем сильнее расплывались мысли.

Уилл тоже выглядел задумчивым, он целиком погрузился в себя. Нам обоим, наверное, хотелось осмыслить происходящее. Столько всего нужно обдумать!

У библиотеки Уилл поцеловал меня в щеку и спустился по винтовой лестнице, чтобы расспросить Глена и Клайда об их сказке. Я же, прогуляв урок без всяких оправданий, с удовольствием увильнула от встречи с Гленом и пошла в сторону дома Ленноксов, намереваясь вытянуть информацию у Дезмонда. Тот провел день с Алексой и, наверное, сейчас был у нее. Он поможет мне продвинуться дальше.

Когда я шла по парку, ветер донес до меня голоса Алексы и Дезмонда. Они раздавались откуда-то сверху и сразу сбили меня с мысли. Я пошла на звук. И вскоре вылезла через слуховое окно на крышу дома Ленноксов. Торопливо проползла по черепице до подоконника, на котором удобно устроились мои родители.

Увидев меня, Алекса и Дезмонд улыбнулись. Они держали в руках бокалы с вином, между ними стояла корзина для пикника. Сидя вот так, рядышком, с раскрасневшимися щеками и сияющими глазами, эти двое казались воплощением счастья.

Я присела рядом с Алексой, и та, накинув мне на плечи старое покрывало, вместо приветствия сказала:

– Жирафенок! Ты выглядишь усталой.

Дезмонд протянул мне тарелку с бутербродами:

– Хочешь?

Я кивнула и принялась за еду. Я и не догадывалась, как сильно проголодалась. С утра не ела ничего, кроме кусочка хлеба. Может, поэтому и не могу сосредоточиться?

Алекса с Дезмондом попивали вино, я наворачивала один бутерброд за другим, и туман, затмивший мой разум, рассеивался с каждым съеденным куском. Здесь были и бутерброды с тунцом и сыром, и вегетарианские бутерброды с овощами гриль и хумусом. Один за другим я слопала по три бутерброда каждого вида. Жевала и смотрела, как солнце погружается в море, а леди Мэйред в таком же отвратительно ярком свитере, как мой, выходит через кованые ворота на болото. Наконец я наелась и начала задавать вопросы, ради которых пришла.

– Дезмонд, – приступила я к делу. – В твоей книге есть Принцесса?

Он поперхнулся и закашлялся.

– Как? Что… э-э… да. Да, есть одна… – Он откашлялся. – Эми, ты и сама знаешь, я же тебе рассказывал, я из сказки. Там я – Рыцарь, которого Принцесса послала убить Чудовище.

Рыцарь и Чудовище – звучит знакомо. Но я не помнила, чтобы Дезмонд когда-нибудь упоминал о Принцессе.

– Ты ее знаешь. Она… еще ребенок? – настаивала я.

Дезмонд прикрыл глаза.

– Да, – тихо ответил он.

– Как она выглядела? – не отставала я от него. – Принцесса носила корону, украшенную рубинами? Сколько ей лет? Ну, примерно.

Дезмонд резко поставил стакан на подоконник:

– Зачем тебе это? – Он все еще не смотрел на меня. – Я не люблю говорить о своей родине. Для меня это… все еще тяжело…

– Не будь это так важно, я бы не спросила. Это касается краж в книжном мире. Мы с Уиллом, может быть, напали на след и…

– Этот след ведет к моей сказке? – удивился Дезмонд.

Алекса уставилась на меня с любопытством.

– Похоже на то, – сказала я. – Можешь немного рассказать, о чем сказка? Например, то Чудовище – дракон или кто-то еще?

– Нет, не дракон.

Дезмонд вдруг посмотрел на меня строгим взглядом. И кажется, рассердился.

– Мне… нужно узнать совсем чуть-чуть, – настаивала я. – Там, случайно, не было урагана? Или превращения? Подобного тому, как Грегор Замза превратился в жука, а доктор Джекил – в мистера Хайда.

– Эми, – встряла Алекса. – Книга Дезмонда – средневековая сказка.

– И что? – возмутилась я.

Дезмонд ничего не сказал. Побледнев, он уставился куда-то в темноту.

Оттуда доносился, нарастая, детский плач. Душераздирающие рыдания маленькой девочки.

Узнав о смерти Рыцаря, Принцесса залилась слезами.

Она горько плакала.

Кому теперь ее защищать?

Кто станет за нее сражаться?

Принцесса испугалась, и страх тот оказался хуже одиночества.

Страх, что Чудовище запустит в нее острые когти.

Ужасное Чудовище.

 

16

Принцесса

Уилл нашел леди Мэйред на рассвете.

Пробудившись в поту из-за очередного кошмара, он не смог снова заснуть. Он оделся и отправился побродить по лесу в туманных рассветных сумерках. Раздумывал, не взять ли собаку Баскервилей из романа, чтобы побросать ей палку. Он поклялся больше и шагу не ступить в книги о Шерлоке Холмсе, он уже несколько дней попадал в книжный мир только через «Питера Пэна», но по собаке скучал сильнее, чем готов был признаться самому себе. Поэтому в нагрудном кармане его плаща всегда лежали две книги, так сказать, на всякий случай. Уилл чувствовал, как они тихонько давят на грудь. Вспоминал огромную морду собаки, ее мокрый нос, преданные глаза и лапы размером с тарелку. Может, сейчас самое время снова с ней повидаться?

Но ответить себе юноша не успел – он увидел ее. Погрузившийся в свои мысли Уилл на секунду решил, что перед ним лежит собака Баскервилей. Свернулась в клубок в зарослях вереска неподалеку от хижины и ждет его. Но ведь никто не выводил огромного зверя из книги, тот все еще бродит по книжному болоту повести, а не по настоящему болоту на Штормсее. Тело, окруженное крошечными фиолетовыми цветками, выглядело слишком стройным для собаки. Да и шерсти маловато. Это человек. Это леди Мэйред.

Уилл упал перед ней на колени.

Женщина молчала, ее глаза были закрыты. Она как будто стала меньше, казалась хрупкой, как кукла. Прижав одну руку к животу, а другую – к лицу, она лежала на спине. Шерстяной свитер окрасился темным, сквозь ткань сочилось что-то влажное – жидкость, красная и теплая, вытекала из раны в ее груди.

«Точно как Холмс», – подумал Уилл.

К этому свелись все его мысли. Зарывшись руками в вереск, он обрывал фиолетовые цветы. На этот раз в кожу не впились никакие осколки. На этот раз Уилл стоял на коленях не перед своим самым старым и лучшим другом.

На этот раз он не опоздал.

Грудь леди Мэйред чуть заметно поднималась и опускалась, она едва дышала, но все-таки дышала!

Уилл бросился через болото вверх к каменному кольцу. Хорошо, что недалеко! Юноша скоро оказался на месте. Он перепрыгивал через ступени, стеллажи Тайной библиотеки только мелькали. Клайд и Глен, стоя в мастерской, крепили новую обложку к сборнику стихов о любви. Увидев выражение лица Уилла, они тут же отбросили книгу в сторону. Остальное юноша объяснил им по пути.

Они с Гленом поспешили к зарослям вереска. Клайд отправился будить всех в доме Ленноксов.

Леди Мэйред еще дышала. Глен нащупал ее пульс.

Уилл не знал, что делать. Он переминался с ноги на ногу.

Скоро сбежались остальные. Алекса и Эми примчались в пижамах. Дезмонд обнимал Алексу за плечи, мистер Стивенс быстро что-то говорил в старомодную рацию. Домочадцы окружили жертву и стали ждать. Алекса тихо всхлипывала, Эми дрожала. Уилл потянулся к ее руке, легонько сжал.

Эми снилась ему и этой ночью. Или просто ее имя промелькнуло во сне? Уилл уже не помнил, что привиделось ему сегодня, сохранилось только какое-то общее ощущение. Как всегда, в кошмаре появился труп Шерлока Холмса. Но теперь Уилл стоял над ним не один, а с Принцессой. В руках она держала кинжал и спрашивала что-то про Эми. Уилл уже не помнил, что ответил, но ответ, видимо, не понравился Принцессе. Ведь она сразу же зарыдала, громко и пронзительно, как маленький ребенок.

С юга прилетел вертолет. Лопасти грохотали на ветру, вертолет кружил над островом, видимо пытаясь найти место, чтобы сесть на землю. Когда он приземлялся, вереск пригнуло к земле.

Дальше все произошло очень быстро.

Из кабины выскочил врач, он сразу сделал леди Мэйред укол в руку. Бедняжка все еще не шевелилась, на носилках ее переправили в вертолет. Алекса и мистер Стивенс тоже сели в машину, чтобы сопровождать леди Мэйред до больницы на материке. Лопасти застрекотали, вертолет поднялся в воздух.

Оставшиеся смотрели ему вслед до тех пор, пока он не превратился в крошечную точку на горизонте.

А что, если бы Холмса нашли раньше? Его тоже унес бы вертолет «Скорой помощи»? И он бы выжил? Уилл крепко сжал губы.

Глен нарушил молчание:

– Кто-то должен рассказать лорду обо всем, что случилось.

Все жители Штормсея видели вертолет, но лорд ждал официального сообщения. По возможности от кого-то из своих родственников.

– Я этим займусь, – сказал Уилл.

Глен кивнул:

– Хорошо. Если тебе понадобится помощь, мы в библиотеке.

Они с Клайдом покинули место, где случилась беда, и Уилл остался наедине с Эми. Вереск, на котором лежала леди Мэйред, окрасился в красный цвет. Эми все еще дрожала. Уилл снял свитер и подал ей. Девушка быстро натянула свитер и тут же вцепилась Уиллу в руку, словно без него могла утонуть в вересковых зарослях.

– Можно мне с тобой? – спросила она. – Я не хочу оставаться одна.

– Конечно. – Уилл обнял Эми.

Они отправились в замок вместе.

Внутри замок Макалистеров оказался таким же неуютным, как и снаружи. Морской бриз задувал сквозь трещины в каменной кладке, грязные крошечные окошки едва пропускали свет. Наверное, это бывшие бойницы, в которые вставили стекла. И жерла пушек подошли бы им куда больше, чем солнечные лучи.

Уилл повел меня по коридорам замка, показавшегося мне настоящим лабиринтом теней. Я все еще не могла поверить в случившееся. Бедная бабушка! Я задрожала еще сильнее. Но теперь меня охватил не страх, а ярость. Как можно столь хладнокровно воткнуть человеку в грудь кинжал?

Гнев огнем разливался у меня по венам, пульсируя в висках. Уверена, только Принцесса могла это сделать, кому еще на острове пришло бы в голову нападать на бабушку? Что приключилось с этой противной девчонкой? Я представила себе, как найду Принцессу и буду трясти до тех пор, пока она не объяснит, что все это значит. Одно дело – красть идеи из литературы. Да, это ужасно. Но нападать на человека! А сама мысль зарезать кого-то… Ярость застилала мне глаза, руки сжимались в кулаки. Но, конечно, здесь Принцессы нет. И толку от моего гнева никакого.

Я решила в порядке исключения взять пример с Вертера, то есть подойти к делу логически. Пока мы с Уиллом поднимались по длинной лестнице в одну из грозных башен, я сосредоточилась на том, чтобы подавить гнев. Спустя несколько лестничных пролетов у меня получилось! С каждой ступенькой картинка прояснялась в голове.

Когда мы добрались до самого верха, я, подобно Вертеру, составила в голове список:

Покушения на мою жизнь

Отравленное пирожное в «Алисе в Стране чудес»

Скатившийся из каменного кольца валун

Нападение с кинжалом во «Сне в летнюю ночь»

Нападение с кинжалом на Штормсее (Спутали с леди Мэйред!)

Совсем недавно я поняла: в Стране чудес меня хотели отравить. Ведь бабушка с самого начала подчеркивала, что в книжном мире продукты не портятся. Учитыв ая, что после этого покушения меня еще не раз пытались убить, я поверила в то, что пирожное мне подложили нарочно. Только вот яд оказался недостаточно сильным, чтобы меня прикончить.

В следующий раз меня чуть не раздавил рухнувший из каменного кольца валун. Казалось слишком невероятным для совпадения, чтобы камень, издревле покоившийся наверху, пришел в движение как раз тогда, когда под ним стояла я. К счастью, Уилл вовремя сбил меня с ног.

А уж кого же хотели заколоть кинжалом во «Сне в летнюю ночь», да и прошлой ночью на болоте – ясно, сомневаться не приходится. После первой попытки Принцесса ушла ни с чем, во время второй попытки ошиблась. Не знаю, откуда появилась эта уверенность, но я почти не сомневалась: напасть хотели на меня. Вчера мы с бабушкой случайно надели практически одинаковые свитера. И нашли бабушку около хижины Уилла. Наверное, Принцесса в темноте решила, что это я иду к нему. Зачем бабушка вообще туда ходила? Стоп… почему она оказалась там? Эти мысли я отложила на потом.

В целом мой список получился более или менее логичным, и я решила записать его дома и уже сегодня показать Вертеру. Но один вопрос – к сожалению, самый важный – все равно остался открытым. Вопрос – «почему?».

Мы с Уиллом вошли в комнату на самом верху башни. Неубранную, пропахшую пылью. На стенах висели портреты предков, за массивным столом сидел лорд. Он списывал с чеков, которые ему подавала Бетси, цифры, складывал их и вносил в счетную книгу. Увидев меня рядом с Уиллом, лорд скривился, однако ничего не сказал.

Зато Бетси спросила:

– Что случилось?

Уилл рассказал о произошедшем.

Лорд слушал молча. Лицо его оставалось мрачным, только крылья носа раздувались, когда упоминалось имя леди Мэйред.

– Надеюсь, она выкарабкается, – только и пробормотал он, когда Уилл закончил.

У меня в груди что-то оборвалось. Я не хотела признавать, что бабушка может… что ее раны вдруг окажутся слишком серьезными…

Но и Бетси с каждым словом Уилла бледнела все сильней. Выпавшая из ее рук стопка чеков полетела на пол, и девушка с такой силой вцепилась в стол, что костяшки ее пальцев побелели.

Я испытующе посмотрела ей в глаза:

– Леди Мейред хотела снова встретиться с тобой?

– В… в каком смысле? – спросила Бетси хрипло.

Лорд обернулся к Бетси, его брови волосатыми гусеницами поползли на лоб.

– Я… я не понимаю, о чем Эми говорит, – оправдывалась Бетси дрожащим голосом. – Я… – Она прикусила губу.

– Ты знаешь, куда она шла, – твердо сказала я.

Бетси не ответила. Зато наконец отпустила край стола и сделала два неуверенных шага к двери, немного постояла, потом стремглав понеслась по лестнице.

Я помчалась за ней, успев, однако, услышать, как лорд приказывает Уиллу собрать с пола чеки.

Бетси свернула в коридор и заметалась по этажам и комнатам. Но я не отставала. Через какое-то время Бетси поняла, что от меня не отделаться. Она скользнула в комнату с узорчатыми обоями, откуда дальше не было пути. Тяжело дыша, опустилась на обитый тканью табурет у трюмо, скрестила руки на груди и вызывающе вскинула подбородок, когда я подошла ближе. Ее светлые волосы отражались в подсвеченном зеркале за спиной.

– Что тебе от меня надо? – зло спросила Бетси.

Я остановилась перед ней, совершенно выбившись из сил и пытаясь отдышаться. У меня кололо в боку. Как Бетси умудряется после такого забега по замку выглядеть как топ-модель перед фотосессией?

– Что… что ты знаешь? – пробормотала я.

– Ничего.

– Бетси! – Я встала перед ней. – Моя бабушка в больнице. Кто-то пытался ее убить, понимаешь? Сделай милость, оставь свои игры. – Сердце выскакивало из груди. – Почему она оказалась на болоте прошлой ночью? Чем вы занимались?

Бетси, подперев подбородок рукой, глубоко вдохнула:

– Я помогала ей. Она пришла ко мне несколько недель назад и попросила сделать для нее кое-что. Кое-что в книжном мире. Хотела, чтобы я по ночам прыгала туда и кое-что уносила с собой. Немного золота, драгоценных камней, совсем капельку, почти незаметно.

Я глотнула воздух:

– Вы обворовывали книжный мир!

– Нет, мы… ладно, да, мы крали. Но только ради Штормсея. Мы не тронули ни одной идеи, клянусь. Я просто залезала в сказки и романы, где и так полным-полно золота. Султан из «Аладдина» спокойно обойдется без килограмма-другого драгоценных камней. Ты хоть видела, насколько он богат? Но так или иначе, несколько дней назад мы все вернули, потому что твоя бабушка вдруг испугалась.

– Или потому что осознала, что это очень дурная затея.

– Да ну? – воскликнула Бетси. – Думаешь, лучше, чтобы книжные странники вообще прекратили существование?

– О чем ты?

– Ваш клан потерял былое богатство. Вы банкроты. По-твоему, во сколько обходится сотни лет торчать на острове, просто занимаясь чтением? Семья долгое время не нуждалась в деньгах, но теперь вы на мели. После того как ваш замок сгорел и пришлось построить новый дом, дела у вас резко пошатнулись. У нас, кстати, похожая ситуация. Мы с твоей бабушкой хотели обезопасить будущее кланов и слегка пополнить ваши счета, да и моему отцу чего-нибудь подкинуть. Чтобы остаться здесь, продолжить странствия и дальше заботиться о судьбе книг, Эми.

Я уставилась на Бетси. Я и сама давно задумывалась: а не вредят ли литературе наши путешествия? Но бабушка с Бетси поступили просто возмутительно!

– Нельзя вот так взять и воспользоваться книжным миром. Хорошо, что вы вернули украденное, – заявила я.

Бетси фыркнула и откинулась к краю трюмо.

Ряды баночек и тюбиков, громоздившихся там, зашатались и зазвенели.

Только сейчас я поняла, что мы, наверное, в ее комнате. Она казалась куда более обжитой, чем остальные помещения в замке Макалистеров. Рядом с кроватью высилась гора книг, не влезающих в шкаф, а на тумбочке стояла фотография женщины в небесно-голубом летнем платье, похожей на Бетси как две капли воды.

– Мне казалось, литература для тебя важнее всего, – вздохнула я. – Уилл сказал, ты сделаешь все, чтобы защитить ее.

– По-твоему, лучше, чтобы мы покинули Штормсей? – сказала Бетси глухо. – Да, рано или поздно до этого дойдет, Эми. Тогда настанет конец всему, что наши кланы создали за многие столетия. И мы больше не сможем прыгать в книги!

Я пожала плечами. Сейчас неподходящее время, чтобы рассказывать Бетси о моем даре. В эту минуту финансовое положение наших семей совсем не главная наша забота, все-таки бабушку чуть не убили. Может быть, она сейчас борется за свою жизнь.

– Если сокровища снова на месте, зачем бабушка пошла туда прошлой ночью? – Я вернулась к теме, и Бетси снова побледнела.

– Это я виновата, – опустив голову, сказала она. – Я попросила леди Мэйред еще раз встретиться со мной в каменном кольце. Нам нельзя отрекаться от Штормсея и Тайной библиотеки, они – мой дом! Потому я и хотела ее переубедить, хотела взять хотя бы немного золота из сказок. Но она… не пришла.

Я кивнула:

– Потому что ее остановили.

– Да. – Бетси опустила глаза.

Ближе к полудню мы с Уиллом прибыли в книжный мир и по выражению лица Вертера поняли, что там опять что-то стряслось. В «Чернильнице» мы обменялись новостями. Похоже, Принцесса на славу использовала ночь, не только ранив бабушку, но и заполучив новые идеи. Ведь совсем недавно, как рассказал Вертер, из «Грозового перевала» исчезло зло. Он поведал, как невыносимо милы, вежливы и нисколько не мстительны стали вдруг персонажи этой книги. По сути, там вообще пропал весь сюжет.

Мы долго обсуждали наши предположения. Теперь Принцессе не хватает лишь одной идеи. Но какой? Что за книгу она решит ограбить? Вчера ни Уилл, ни я не выяснили ничего нового о сожженной сказке. Мы только узнали, что речь там идет о Рыцаре, которого Принцесса послала победить Чудовище и который в конце умер. Теперь же стало известно, что и Рыцарь, и Принцесса избежали огня. Оба живы и находятся на Штормсее.

– А как насчет Чудовища? – спросил Уилл. – Если оно сгорело вместе с манускриптом, не понадобится ли Принцессе новое?

Вертер задумчиво покачал головой.

– Возможно, – согласился он. – Досадно только, что в литературе и без того полно жутких существ.

– Да, но Принцесса будет искать произведения, в которых чудовища играют важную роль. Она ведь крадет изначальные идеи, – напомнила я.

И еще полчаса мы ломали голову над тем, какой монстр и какой роман могут подойти Принцессе. Чем больше страшных книг мы перечисляли, тем сильнее пугался Вертер, ведь в них придется побывать, чтобы опередить Принцессу, как мы сделали в «Превращении». Однако молодой человек пообещал расспросить всех знакомых и сообщить новые сведения, если они появятся.

Мы с Уиллом поспешили во внешний мир, чтобы продолжить поиски Принцессы. Рыская по болоту, мы время от времени читали первую страницу «Питера Пэна», на которой Вертер должен был объявить тревогу, если случится что-то необычное.

Сегодня и болото, и весь Штормсей казались пустыннее, чем обычно. Возможно, потому, что мистер Стивенс и Алекса все еще оставались с бабушкой в больнице. Или потому, что ранним вечером начало лить как из ведра, потоки дождя окутали окрестности непроглядной серой мглой, и все кусты походили один на другой.

В такую погоду невозможно найти того, кто не хочет найтись. Мы с Уиллом мгновенно промокли до нитки, и пришлось признать, что продолжать поиски нет смысла. Поэтому решили вернуться. Мы почти подошли к его хижине, как вдруг кто-то выступил из стены дождя нам навстречу. Я чуть не вскрикнула от испуга.

Это оказалась не Принцесса – намного выше ростом, да и плечи гораздо шире. Голубой комбинезон и футболка с поблекшим рисунком, пух на щеках блестит как растрепанный мокрый мех. Узкие, близко поставленные глазки остановились на мне.

– Эми, – сказал Брок.

Я впервые услышала от него что-то, кроме цифр. Он протянул мне свою огромную ручищу. Я хотела было пожать ее, но вдруг поняла, что он держит ключ. Большой и ржавый.

– От чего ключ?

– От нее, – сказал Брок, взял меня за руку и положил ключ на ладонь. Тот оказался тяжелее, чем казалось.

– Ключ?

Брок кивнул:

– Ключ, Эми, Принцесса, Рыцарь… Осторожно! – предупредил Брок.

– Что ты имеешь в виду? Ты знаешь, где Принцесса?

Брок взял меня за плечи и притянул к себе, так что его нос чуть не коснулся моего.

– Осторожно, – уже шепотом повторил он.

Брок отпустил меня, еще раз указал на ключ и кивнул мне. Прежде чем я успела что-либо ответить, он повернулся и растворился в серой мгле.

Мы с Уиллом, открыв рты, переглянулись.

– Что это было? – спросила я.

Те места на руках, которые сжимал Брок, болели.

Уилл пожал плечами:

– Не знаю. Но ключ выглядит знакомым. Я, кажется, знаю, для чего он. – Он убрал со лба влажную прядь. – Пойдем!

– Куда?

– В замок.

Мы повернулись спиной к хижине Уилла, до которой не дошли всего-то несколько метров, и бок о бок стали продираться сквозь непогоду. Из-за сильного ветра дождь падал почти параллельно земле, ледяные капли хлестали меня по лицу. Но какая разница! Ключ – это надежда. Он приведет к двери, а за той дверью обнаружится частица правды. Так и должно быть.

Мы добрались до замка Макалистеров и пошлепали по коридорам. Уилл уверенно направился в старинную кухню, где когда-то готовили на открытом огне. Там он распахнул источенную червем дверь, за которой показалась винтовая лестница. Нас обдало запахом гнили и ледяным холодом. Мы сошли по стертым ступеням в глубокие подземелья. Там, в темницах, как я вскоре догадалась, в былые времена держали в плену многих моих предков.

Чем глубже мы спускались, тем уже становились туннели, ведущие через скалу под замком. Сюда не провели электричества, у нас был только фонарик Уилла, свет которого плясал на почерневших от копоти камнях. Стены казались толстыми, но шум моря все равно долетал сюда, напомнив мне о пляже, мимо которого мы шли вчера. Нам то и дело попадались зарешеченные двери и окна, камеры, находящиеся за ними, тонули в полной темноте. Замки были большие и ржавые. И ключ к ним не подходил.

Уилл осветил одну за другой каждую из темниц. Никого внутри.

Зачем Макалистерам столько камер? Свет фонарика скользнул по куче странных инструментов, и у меня по спине побежали мурашки. Блеснули какие-то зазубрины, острые, способные причинить немыслимую боль. Это были приспособления для пыток.

Я нащупала руку Уилла и прижалась к нему. Туннель стал таким низким, что нам пришлось нагнуться, но мы упрямо шли дальше, и наконец за каким-то поворотом вдруг посветлело. Кто-то зажег факелы, воткнутые в крепления на стене. Огонь потрескивал, отбрасывая в последнюю из темниц трепещущий свет.

Последняя камера не пустовала.

На узкой койке сжалась девочка в разорванном платье, закутавшаяся в волосы, как в одеяло. Свет факелов отражался в ее темных глазах. Выходит, Брок сделал то, что мы только пытались. Он поймал Принцессу. Я заранее знала – ключ подойдет к этой темнице.

Едва увидев ребенка, Уилл уронил фонарик. Плечи у него так и заходили ходуном, он так сильно сжал челюсти, что клацнул зубами. Звук разнесся вокруг, у меня чуть волосы не встали дыбом. Принцесса даже не моргнула.

На миг мне показалось, что Уилл бросится на дверь камеры, станет трясти решетку и орать на Принцессу. Почему она сделала это с Холмсом? Но он овладел собой и на удивление спокойно подошел к решетке.

– Дай мне ключ, Эми, – тихо сказал он дрожащим от напряжения голосом.

Металл нагрелся в моей руке. Я провела пальцем по ржавой бороздке, вспомнила о бабушке в луже крови, о хаосе в книжном мире и об искаженных сюжетах, а еще о том, что эта девочка пыталась меня убить. Сунула ключ в карман и выдохнула:

– Нет.

Уилл вопросительно посмотрел на меня.

– Сидя за решеткой, она не может причинить вреда, – объяснила я. – А у нас будет время все спокойно обдумать…

– Что? – не понял Уилл.

– Что мы с ней сделаем, – сказала я глухо.

Уилл взял мою руку и крепко сжал:

– Понятно.

– Понятно, – повторила я эхом, просто чтобы не молчать.

Как же жутко видеть в камере эту Принцессу… Но она там.

Мы долго стояли и просто смотрели на малышку, а та, склонив голову набок, сверлила нас взглядом. Я ожидала, что во мне вспыхнет ненависть, а еще гнев и жажда мести, как только мы ее найдем. Но сейчас я чувствовала себя просто неловко. Я растерялась. Вот же она, та самая девчонка, за которой Вертер, Уилл и я охотились неделями. Брок просто подал нам ее на серебряной тарелочке. И что теперь?

Подозреваю, здесь что-то неладно.

– Где украденные идеи? – спросила я Принцессу. – Куда ты их спрятала?

Но конечно, она не ответила. Закрыла глаза и отвернулась. Какая у нее худая спинка, из-под свалявшихся волос торчат острые лопатки. Она, наверное, еле жива от голода. Что это со мной, порыв сострадания?

Я чувствовала тяжесть ключа в своем кармане.

Нужно быстрее утащить Уилла от двери камеры! Он достал один факел из крепления, потому что фонарик сломался, и мы пошли прочь. Но, уже свернув за угол туннеля, услышали голос девочки.

– Она знала, – Принцесса говорила серебристым детским голоском, словно хотела утешить саму себя, – что Рыцарь остановит Чудовище.

Мы ускорили шаг, побежали по каменным проходам, вверх по лестнице, по коридорам замка. И скоро снова вышли под дождь.

Непогода усилилась, в море бушевал шторм, молнии прочерчивали небо, на котором сгрудились темные облака. Но я радовалась ледяным каплям на лице, они словно смыли все мои сомнения. Ветер унес прочь чувства, гром заставил замолчать голоса, шепчущие в голове. Им на смену пришли ясные мысли. Прозрачные, как стекло. Ведь только бредя за Уиллом по болоту, я осознала то, что вчера не давало мне покоя. Мне стало ясно, что во всем этом деле не сходится.

Вор, которого мы с Вертером нашли в книжном мире, не ребенок.

Он ростом со взрослого.

Слишком поздно пришло к Рыцарю прозрение.

Слишком поздно.

Как он мог не заметить превращения?

Что же он сотворил?

 

17

Чудовище

Мы пропустили сигнал тревоги от Вертера.

Всю ночь в хижине Уилла мы ждали, не разузнает ли Вертер что-нибудь новое и не позовет ли нас. Пока один из нас спал на диване, другой должен был держать перед глазами первую страницу «Питера Пэна». Но, видимо, что-то пошло не так, ведь, проснувшись утром, я не обнаружила Уилла.

Его экземпляр «Питера Пэна» одиноко валялся на ковре у печки. Книга лежала открытой, и я сразу же наткнулась взглядом на свое имя – по ходу действия его много раз выкрикивал Вертер.

«Госпожа Эми! Он снова здесь!» – значилось сразу после первого предложения, утверждавшего, что каждый ребенок когда-то вырастет.

«„Одиссея“! Он в „Одиссее“! Скорее сюда!»

Тут Вертер скрылся на задворках произведения, но уже скоро, при описании поцелуя, прятавшегося в уголке рта матери Венди, объявился снова:

«Госпожа Эми! Где вы застряли? Мне что, идти одному?»

Еще несколько строк Вертер суетливо перебегал туда-сюда.

«Госпожа Эми?»

Я пролистнула дальше. На второй странице действие продолжилось как обычно, значит, Вертер отправился в «Одиссею» без меня. Но на третьей он ворвался снова. Влетел в сюжет между двумя абзацами. Уже в мокрой одежде и весь какой-то растрепанный.

«Госпожа Эми! – крикнул он. – Слишком поздно! Вор украл одно из двух морских чудовищ, а второе… ох, оно снова здесь! Помогите!»

И опять пропал из книги.

Я выскочила из хижины на болото, дочитывая эти строки. Где, простите великодушно, торчит Уилл? Почему не разбудил меня? Он что, в одиночку полез в «Одиссею»?

Я на бегу проглядела «Питера Пэна» в надежде найти хоть какие-нибудь следы. И нашла: на пятой странице Вертер появился снова – раздалось долгое «Помогииииииитеееееее!», а затем все приближающийся топот тяжелых лап неизвестной рептилии. Затем Вертер пропал из книги окончательно. Уилл уже успел спасти его и загнать Чудовище обратно в «Одиссею»?

Я добежала до каменного кольца – думала, что найду там раскрытое издание героического эпоса под воротами. Но ошиблась. Там не лежало ни одной книги. Значит, в книжном мире сейчас нет никого из нас и Вертер один борется с преследующим его Чудовищем, а я потратила драгоценное время на то, чтобы добежать сюда. Почему я не отправилась Вертеру на помощь сразу же из хижины?

Черт, черт, черт!

Я бухнулась на землю и шлепнула «Питера Пэна» на лицо. Через миг буквы растаяли перед глазами, и меня засосало в книгу.

Уилл прислонился к старинной кухонной плите замка Макалистеров. Он смотрел на дверь, за которой находился спуск к темницам. Чуть-чуть приоткрыта. Они с Эми плохо закрыли ее вчера? Юноша подошел ближе и попытался вспомнить, что случилось. Но в голове стоял сплошной туман.

Уилл спустился по ступеням.

Юноша не мог собраться с мыслями. Он забыл, зачем пришел сюда. Если честно, даже не мог вспомнить, как пришел…

Наверное, он задремал, приснились же ему все еще мертвый Холмс и зовущая к себе Принцесса. Холмс! Злость на то, что девочка сделала с его лучшим другом, сразу же запустила в Уилла когти, расползлась по всему телу. Он что, не отдавая себе отчета, добрался до замка, чтобы снова попытаться заставить Принцессу говорить? Чтобы она посмотрела ему в глаза и все объяснила? Чтобы отомстить ей?

Уилл спустился до самого низа лестницы. Его окружила темнота. Приходилось держаться за влажные стены. Ну и ладно! Легкие наполнял спертый воздух подземелья.

Уилл был в ярости.

Зачем Принцесса убила Холмса? Зачем? Что он узнал?

Спотыкаясь, юноша пробирался в темноте. Низкий потолок едва не касался головы. Уилл скользил пальцами по решеткам. Один раз по руке пробежала какая-то волосатая многоножка. Наконец юноша свернул за последний угол туннеля. В глаза ударил свет одинокого факела, горевшего на стене. Уилл достал его из крепления и осветил все вокруг, в том числе камеру за спиной.

От гнева у него застилало глаза, но он справился с сильнейшим желанием зашвырнуть факел между решеток, чтобы попасть в Принцессу.

Вместо этого Уилл приблизился и осветил камеру. Койка на месте, в углах затаились те же тени, что и прошлым вечером.

Но Принцессы нет.

Ее нет?

Нет! И решетчатая дверь открыта.

Уилл прислонился к скале. Как это могло случиться? Кто-то отпустил девчонку? Эми? Или Принцессе удалось улизнуть в одиночку?

Замок как будто открыли ключом: он не выглядел сломанным.

Черт! Уилл протер глаза двумя пальцами. Ярость мало-помалу разогнала туман в голове. Раз Принцесса сбежала, то, наверное, сейчас ничего не помешает ей красть идеи дальше. Может, она уже снова проникла в книжный мир? Может, Вертер уже поднял тревогу?

Почему Уилл вообще бросил «Питера Пэна»? Разве не пришла его очередь караулить сигнал от Вертера?

Юноша понесся по туннелям и вверх по лестнице. Промчался по старой кухне и пронизанным сквозняками коридорам к выходу из замка… Уже через несколько минут он оказался у своей хижины.

– Эми! – крикнул Уилл, ворвавшись внутрь. – Проснись, я…

Девушки в хижине не было, «Питера Пэна» тоже. Уилл до крови прикусил губу. Быстро оглядел комнату, словно ожидая найти Эми или Принцессу за печкой или у двери. Какая чушь! Уилл крутанулся на месте и рванул дальше.

Наверное, Вертер объявился и позвал их. Эми, скорее всего, в книжном мире. Без него. А если ей нужна помощь? Зачем он пошел к той чертовой темнице? Как мог оставить Эми в беде? Уилл понесся к воротам так быстро, как только мог. Ему надо прыгать сразу же. Вдруг он еще сможет помочь Эми с Вертером и остановить Принцессу.

Уилл взобрался на холм и ринулся в каменное кольцо. Да, как он и думал, «Питер Пэн» открытым лежал под воротами – кажется, Эми только что залезла в него. Но в центре Porta Litterae кто-то стоял.

Увидев Уилла, Принцесса рассмеялась. Смехом не ребенка, а царицы. На голове у нее красовалась кроваво-красная диадема.

– Ты пойдешь со мной, – сказала она и подала юноше руку, словно ожидала, что он опустится на колени для поцелуя.

В жизни не видела существа уродливее, чем чудище, преследовавшее Вертера. Оно походило на огромную, покрытую чешуей колбасу. К несчастью, колбаса эта размерами догоняла скоростной поезд и с одного края в основном состояла из зубов. Они рядами выстроились в огромной пасти. Зато глаз у монстра не было, или я просто не могла их разглядеть. И чешуйчатые лапы оказались крошечными, едва удерживавшими его вес. Сразу ясно, что обычно зверюга передвигается по воде.

Но и на земле эта тварь совсем не казалась медленной. Когда я приземлилась в «Питера Пэна», чудище уже гналось за Вертером не в Небывалии, а по соседним произведениям.

– Госпожа Эми, – пропыхтел Вертер, когда я присоединилась к нему. – Рад вас видеть.

– Взаимно, – буркнула я сквозь стиснутые зубы. От запаха, идущего из пасти зверюги, меня затошнило. – Надо вернуть этого монстра обратно в его книгу.

– Я подумал так же. Но был слишком занят тем, чтобы выжить, – объяснил Вертер.

Сделав к нам гигантский прыжок, чудище щелкнуло зубами так близко от затылка Вертера, что откусило ленту в его косе.

Мы отпрянули в сторону и скатились со склона. Затем побежали дальше, то бок о бок, то поодиночке, чтобы запутать монстра. Петляя, добрались до «Одиссеи» и пролива, где жило чудище. Но оно не обратило на родные места ни малейшего внимания. По какой-то причине чудищу не хотелось домой – оно сгорало от желания полакомиться Вертером.

– У меня идея! – крикнул Вертер.

Мы перелистывались с острова на остров, но зверюга все следовала за нами по пятам. Скоро выбрались из героического эпоса и заманили чудище в центр битвы при Аустерлице в «Войне и мире». Увы, даже пушечные ядра не причиняли ему вреда.

К тому времени мы совсем запыхались. Все чаще чудище почти настигало нас. Я боялась, что Вертер в любой момент может упасть в обморок – так громко он пыхтел. После бега по целой веренице сказок мне вдруг пришла в голову удачная мысль, и я потянула едва державшегося на ногах Вертера в «Рапунцель», где мы поднялись на башню высотой до небес по косе заточенной там девушки. Мы забились внутрь и смотрели, как чудище металось вокруг и прыгало вверх. Вертер, который все не мог отдышаться, отрывистыми фразами рассказал, что произошло в мое отсутствие.

Видимо, сегодня у вора не было четкой цели, в отличие от прошлых нападений. Он очень долго крался по «Одиссее», словно не мог решить, стоит ли овладевать десятой идеей. Так или иначе, вор украл одно из двух морских чудищ, про которое Вертер сказал, что оно еще страшнее и отвратительнее, чем чешуйчатая колбаса у подножия башни. Вертер попытался остановить вора и сорвать с него капюшон, но тут как раз им и заинтересовался второй монстр, поэтому бедняге пришлось уносить ноги.

– Мне не осталось ничего, кроме как спасаться бегством, – виновато пояснил молодой человек.

– Простите, пожалуйста, что я так опоздала. – Я была в отчаянии.

Вертер махнул рукой:

– Это я не справился. Мог же поймать вора, а вместо этого спасал собственную жизнь. Потому что я трус. – Он фыркнул.

– Глупости, – сказала я. – Вы – один из самых смелых, самых лучших друзей, которые когда-либо у меня были.

Вертер раскраснелся еще сильнее.

– Госпожа Эми, – пробормотал он. И коснулся моей руки.

Я поспешно отодвинулась от молодого человека, высунулась в окно и посмотрела на чудище. Оно с неослабевающим энтузиазмом пыталось вскарабкаться на башню.

– Может, есть какой-нибудь способ его усмирить? – спросила я. – Вы хорошо знаете «Одиссею»? Как персонажи там боролись со зверюгой?

– По-моему, Одиссей обогнул ее так далеко, как смог, – пробурчал Вертер.

– Ее? – удивилась я. – Так это девочка?

Вертер кивнул:

– Да. Ее зовут Харибда, она создает смертельные водовороты.

Имя у чешуйчатой колбасы было таким же отвратительным, как и вид.

– По-моему, она и без водоворотов смертельно опасна, – сказала я и показала на полную зубов пасть, как раз щелкнувшую в нашем направлении.

– Разумеется.

Вертер вздохнул и провел рукой по затылку. Только сейчас он обнаружил, что чудище откусило не только ленту, но и большую часть его косы.

– Но так высоко ей не добраться. Госпожа Эми, вам надо прыгать обратно во внешний мир и пытаться остановить вора оттуда. Может, последняя идея еще не достигла камеры Принцессы.

Я понимала, что Вертер прав. Меня уже достаточно долго мучил страх, что на Штормсее случится что-то ужасное, если Принцесса овладеет всеми десятью идеями.

– Но как же вы? – все равно спросила я.

Мне казалось, что я опять оставляю Вертера в беде.

– Ну, я… составлю общество прелестной даме, – сказал он и улыбнулся Рапунцель.

Она смущенно помахала ему.

– Хорошо, – согласилась я. – Вернусь как можно скорее.

И я потянула за шатающийся в стене камень.

– Будьте осторожны, ладно? – успела крикнуть я, прежде чем страница перевернулась.

Как можно быстрее я перелистнулась в «Питера Пэна». И оттуда выпрыгнула обратно на Штормсей.

Только я приземлилась, стало ясно, что что-то не так.

– …пойдешь со мной, – услышала я высокий голос и обнаружила Принцессу прямо посередине каменного кольца.

Слева от меня стоял Уилл, не отрывавший глаз от девочки. Он казался растерянным.

Я поднялась и схватила его за руку.

– Где ты был? – шепнула я Уиллу. – Почему малышка на свободе?

Но прежде чем он ответил, Принцесса громко рассмеялась!

– Чудесно! Это просто чудесно! Значит, вы оба пойдете со мной.

Она достала из складок своего платья клочки обожженной бумаги и бросила их под ворота. Между ними положила две светящиеся идеи. В одном шарике парил цветок Маленького принца, а в другом прыгал Белый Кролик из Страны чудес. Обе идеи слились воедино с полусожженным манускриптом. Поверх тут же легло множество чистых страниц. Все шло так, как мы и предполагали: Принцесса хотела восстановить сказку. Она уже делала это.

Мое сердце забилось быстрее.

Принцесса сияла.

– А теперь залезайте, – сказала она и указала на новые страницы.

Но, конечно, я не сдвинулась с места. Не моргнув и глазом, Принцесса поместила Кролика и Розу в свою сказку. А сейчас ей захотелось, чтобы мы все вместе отправились в сказку из украденных идей, словно это в порядке вещей. Что девчонка себе напридумывала?

– Если ты думаешь, что мы запрыгнем туда вместе с тобой, то… – начала я.

– Именно так я и думаю, – перебила меня Принцесса.

Вдруг она перестала казаться еле живым от голода ребенком, какой мы увидели ее впервые. Ее взгляд выдавал настоящий возраст. Перед нами стояла не маленькая девочка, а столетняя Принцесса.

– Я приказываю вам.

Она говорила как человек, не привыкший к возражениям.

Я пожала плечами. Принцесса что, хочет заставить меня прыгать?

– Приказываю, – повторила девочка. Она все еще улыбалась. – И если вы не сделаете то, что я сказала, я разобью их об эти камни.

Она достала из кармана своего одеяния остальные идеи. Узнав ураган и Спящую красавицу, я испугалась. Да, Принцесса хотела заставить нас. И, увы, ее аргументы оказались чертовски убедительны.

– Они будут уничтожены навсегда, – прошипела она.

– Тогда твой манускрипт останется грудой клочков бумаги, – пролепетала я.

– Чушь! В литературе еще много идей, которые можно украсть.

Я уставилась на девчонку. В тонкой руке Принцессы мягко светились идеи. В стеклянном шарике крутился ураган, без которого «Волшебник страны Оз» практически не существовал. Спящая Красавица выглядела такой умиротворенной, а тем временем розы в ее покоях разрастались повсюду. Никак нельзя позволить Принцессе разрушить оба произведения. Я выпрямилась.

– Зачем? – спросила я, лихорадочно думая, что же делать.

Первой мыслью было броситься на девочку, но тогда она разобьет идеи, прежде чем я доберусь до нее.

– Что – зачем? – спросила Принцесса.

– Зачем нам идти с тобой?

Я попыталась разглядеть лицо Уилла. Он все еще казался растерянным. Удастся ли мне незаметно подать ему знак? Может, если я отвлеку ее, он…

– Вы нужны для моей сказки, – уверенным тоном заявила Принцесса. – А то там слишком пусто. И идите уже наконец.

Я попыталась собраться с мыслями, но в голове вертелись только две фразы: «она разрушит произведения» и «нужно выиграть время».

– К… как ты выбралась из камеры? – спросила я.

Вместо ответа Принцесса достала еще одну идею. В шарике находилось изображение юноши, который смотрел на нас, широко открыв глаза. Наверное, это портрет Дориана Грея. Через миг идея просвистела в воздухе и разбилась о валун.

От звона заложило уши.

Человек на картине открыл рот от изумления.

И исчез. Навсегда.

Я, словно окаменев, застыла на месте и не могла отвести взгляда от осколков.

Принцесса сделала это. На самом деле.

Она уже подняла над головой следующую идею и приготовилась бросить. Но я все еще не могла шевельнуться. Почему осколки стекла выглядят так невзрачно? От прежнего сияния ничего не осталось. Ничего больше не напоминает об идее, которая была заключена внутри.

Принцесса размахнулась и швырнула перед собой Спящую красавицу.

В дело вмешался Уилл. Он молниеносно бросился между идеей и камнем, о который она могла разбиться. Ударился плечом о скалу, но сумел подхватить шарик.

– Нет! – крикнул он, когда Принцесса собралась разбить ураган о другие ворота. – Мы пойдем с тобой.

Уилл поднялся и потянул меня к воротам, под которыми нас ждали новые страницы старой легенды.

– У нас нет выбора, – пробормотал он тихо, чтобы услышала только я. – К тому же, пока идеи еще существуют, их можно вернуть.

Мне наконец удалось выйти из оцепенения. Я пошла за Уиллом в каменное кольцо. Когда мы легли, его ладонь оказалась вспотевшей. Я не понимала, что мы здесь делаем. Нам предстоит залезть в манускрипт, долгое время бывший разрушенным настолько, что никто не мог в нем жить. Это опасно. И страшно.

Но выбора нет.

Только на миг Уилл выпустил мою руку – поднять слишком белые листы. Принцесса тут же втиснулась между нами. Я вздрогнула, когда она коснулась меня. От Принцессы пахло немытым телом и чем-то незнакомым, пугающим. Ее грязные волосы скользнули по моей щеке. Я моргнула, а когда открыла глаза снова, кто-то закрыл мне лицо словами.

Слова, которые долго никто не читал…

Слова, которые начали танцевать и перетекать одно в другое…

Огонь еще горел.

Я почувствовала запах гари до того, как увидела пламя. Меня только затягивало в сказку, а в нос уже ударило зловоние опустошенной земли.

Мы приземлились посреди обрывистой холмистой местности, которая должна была изображать Шотландское высокогорье, но горела от края до края. Языки пламени пожирали все – островки скал и сочные луга, отары овец и деревни в низинах. Огонь не тронул только четыре-пять страниц, на которых мы и находились. У наших ног на вершине холма распускались цветы, а слева высился замок с серебристыми зубцами и разноцветными окнами. На фоне черного дыма, поднимавшегося над горизонтом, это выглядело жутко.

Раскинув руки, Принцесса закружилась на месте, крича от радости.

– Долины, я скучала по вам! – вопила она. – Замок, ты снился мне! Я наконец-то вернулась, слышите? Я вернулась! И останусь здесь навсегда. Мы трое останемся здесь навсегда.

Ни долины, ни замок не ответили. Только огонь потрескивал и пощелкивал вдали. Он словно смеялся.

Воспользовавшись тем, что Принцесса занята приветствием травы и неба, которое все равно горело во всех направлениях, я бросилась на нее.

Это оказалось легко, даже до смешного легко. Принцесса сразу упала, сильно ударившись затылком о землю. Обеими руками я оперлась ей на плечи, встала коленом ей на грудь. Я была гораздо тяжелее Принцессы. Но она даже не пыталась меня сбросить.

Нет, она смеялась.

Снова и снова.

Под слоем грязи на лице Принцессы я разглядела веснушки, ее глаза лучились, они оказались зеленовато-голубыми.

Я с силой вдавила Принцессу в траву:

– Зачем ты это делаешь? Разве ты не понимаешь, сколько произведений литературы испортила, чтобы восстановить это, единственное? Ты их разрушила!

– Да, знаю, – согласилась Принцесса. – Но мой дом все равно только здесь. Без него я не смогу жить.

– Дезмонд, Глен и Клайд смогли.

На лице Принцессы появилось недовольное выражение.

– Дезмонд, Глен и Клайд предали нашу сказку. Они даже не попытались ее спасти, безропотно покорившись судьбе. Они хотят жить во внешнем мире! У них больше нет права быть частью моего манускрипта.

– Насколько я знаю, ты и сама довольно долго прожила в пещере без всякого воровства идей, верно?

Почему эта девчонка вдруг решила все изменить?

Принцесса покачала головой. Тонкий шрам от ожога поднимался по ее шее и уходил куда-то под ухо.

– Во время пожара мне удалось улизнуть из горящего манускрипта. В дыму я зацепилась за килт твоего, Эми Леннокс, предка. Но я была ужасно слаба и насилу смогла добрести до пещеры у моря, где потеряла сознание. Много-много лет мой дух блуждал во тьме, и я поклялась, что, если проснусь, сделаю все, чтобы спасти свою сказку. Я надеялась, что мои верные подданные поступят так же, что, может, они уже давно нашли способ вернуться домой. И несколько недель назад у меня наконец получилось: я открыла глаза. Я бродила по Штормсею, наблюдала за жителями острова и поняла, что Дезмонд, Глен и Клайд не сделали вообще ничего, что они живут среди людей.

Принцесса на миг закрыла глаза, а когда открыла, в них появился странный блеск.

– Я поняла, что мне нужен новый Рыцарь, – прошептала она.

– В каком смысле? – удивилась я.

Принцесса продолжила говорить шепотом, ее губы скривились.

– Мне нужен Рыцарь, который бы отправился для меня в книжный мир, украл превращение, нашел Чудовище, которого я смогу бояться. И конечно, долгий сон для Чудовища. Красивые цветы и лето. И говорящее животное, которое составило бы мне компанию. И зло… зла тоже не хватало…

Вдруг она рассмеялась мне в лицо так громко, что я вздрогнула.

– Сколько идей надо было заменить, и для всего этого мне нужен был Рыцарь.

– Но… – пролепетала я.

Принцесса и правда не справилась бы одна, кто-то ей точно помог. Да и на вид вор не казался ребенком. И конечно, то, что Принцесса поручила кражи Рыцарю, казалось разумным. В сказке же она посылала его убить для себя Чудовище. У нее в крови заставлять кого-то решать свои проблемы. Но… я сглотнула. Тогда Рыцарем оказывался Дезмонд.

Мне вдруг стало трудно дышать. Или виноват дым, разъедавший как мои легкие, так и мысли?

Я пыталась сосредоточиться, а Принцесса продолжала смеяться. Мне показалось, что все извилины в голове пришли в движение. Принцесса больше не считала моего отца достойным быть частью сказки… и разве она сейчас не сказала что-то про нового Рыцаря?

Это не Дезмонд, нет, он, как и Принцесса, не мог вернуться в книжный мир. Облегчение волной накрыло меня, и я выдохнула. Но очень коротко. Кто же тогда? Кто, кроме нас, имел дело с Принцессой?

И вдруг я догадалась. Это Брок.

Брок, посадивший Принцессу в темницу и давший мне ключ. Разве он не говорил что-то про Принцессу и Рыцаря? Могла ли та заставить его воровать для себя идеи? Он пытался нас предупредить?

Я немного подвинулась, чтобы нащупать ключ в кармане.

Его не было. Карман опустел.

Брок – новый Рыцарь Принцессы? Она приказала ему забрать ключ и снова освободить ее? Ему приходилось делать все, что она…

Раздался звон.

Черт!

Я только на секунду немного ослабила хватку, но Принцессе этого хватило. Ей удалось сунуть руку в платье, достать следующую идею и швырнуть о стену замка.

Стеклянный шарик разлетелся на кусочки, как и другие, которые Принцесса разбила в каменном кольце. Но на этот раз все вышло иначе. Мы ведь находились в книжном мире, где идеи нельзя потерять. В литературе ничто и никогда не исчезает бесследно.

Из разбитого стекла поднялось нечто. Оно становилось все больше. Сперва мне показалось, что между осколками растет узкий столб дыма. Но этот столб быстро высился, расширялся, пока не стал толщиной с башню замка, вытягиваясь в длину до самых небес. Он закружился и зашумел гораздо громче, чем окружавший нас огонь.

В какое-то мгновение волосы закрыли мне лицо, ветер неистово рвал одежду. Его порыв подхватил меня и отбросил на несколько метров, прочь от Принцессы, которая поднялась на ноги и сияющими глазами смотрела на ураган из «Волшебника страны Оз». От радости она хлопала в ладоши, на ее голове не шевельнулось ни одного грязного волоска.

Я же, наоборот, едва устояла на ногах, налетев спиной на что-то, нет, на кого-то, попытавшегося удержать меня.

Уилл! Он кричал что-то прямо мне в ухо, но я ничего не могла разобрать.

Принцесса тоже шевелила губами, словно говорила с ураганом, пытаясь ему что-то приказать. Вдруг она указала в нашем направлении, и он действительно пришел в движение, ринувшись прямо на нас.

Уилл и я бросились бежать.

Мы понеслись вниз по холму, спотыкаясь и путаясь в собственных ногах. Я пыталась перелистнуться прочь, то и дело хватаясь на бегу за цветы и стебельки травы. Наконец страница свернулась вокруг нас, но за ней оказалась только стена огня. Куда ни посмотри, одно пламя! В этом направлении манускрипт оказался совершенно разрушен. Я выпустила страницу, и мир опрокинулся обратно.

Мы сломя голову помчались дальше вокруг холма.

Ураган приблизился вплотную. Он рвал на нас одежду. В отчаянии мы с Уиллом цеплялись друг за друга. Нам как-то удалось добраться до другой стороны холма. Теперь за камень потянул Уилл. Но перелистнуться обратно оказалось невозможно. Видимо, огонь поглотил произведение целиком. Даже горизонт обернулся морем пламени. Мы никак не могли сбежать из этой книги в другую часть книжного мира.

Уилл и я застряли на необитаемом острове. Вместе с сумасшедшей Принцессой и подчинявшимся ей ураганом.

Но, может, у нас получится вернуться на Штормсей?

Я потянула Уилла за руку наверх, обратно к замку и Принцессе. Обратно к тому месту, где мы приземлились.

Принцесса крикнула что-то, и ураган окружил нас тесным кольцом, так что пришлось остановиться, чтобы он не поднял нас и не швырнул в огонь.

Мы прижались спиной друг к другу как можно сильнее. Ураган описывал все меньшие круги. Сердце Уилла билось так сильно, что я слышала этот стук.

Вдруг ураган перестал выть. Словно кто-то выключил звук. Ураган все еще кружился вокруг нас – по-прежнему внушающий ужас, но теперь совершенно беззвучный.

Принцесса подошла к нам:

– Видите, это мое королевство. Здесь всё и вся подчиняются моему слову.

Теперь она опять говорила как ребенок. Ребенок, который хвастается тем, что долго ревел и кричал и родители заплясали под его дудку.

Принцесса сделала урагану знак, и он начал сжиматься до тех пор, пока не стал тонким, как карандаш, потом свернулся и превратился в шарик. И вот он уже снова лежал среди светящихся идей в траве.

Принцесса спрятала стеклянные шарики в свое платье:

– Это была просто демонстрация силы. Теперь вы знаете, что я могу в этом мире. Так что слушайтесь меня и делайте, что я скажу. – Она вскинула подбородок. – А сейчас я восстановлю сказку, и тогда ты, Эми, будешь моей новой…

– Знаешь что, забудь об этом, – огрызнулась я.

Принцесса сверкнула глазами:

– Я могу тебя в любую секунду бросить в огонь, поняла?

Я фыркнула:

– Чего же не кидаешь? – И я вспомнила об отравленном пирожном, падении валуна и ударе кинжалом. – Ты не в первый раз попытаешься меня убить. Честно говоря, меня немного удивило, что ты вдруг остановилась.

Принцесса пожала плечами:

– Передумала. Сначала я правда хотела убрать тебя с дороги. Боялась, что ты можешь перечеркнуть мои планы. А кроме того, не хотела делиться своим Рыцарем. Да и Чудовищем тоже. Но сейчас я поменяла свое мнение. Теперь я хочу забрать вас обоих в свою сказку.

– Что ты имеешь в виду? – Я растерялась.

Где-то в районе желудка возникло какое-то неприятное ощущение.

– Куда запропастился этот дурацкий Белый Кролик?

Принцесса встала на цыпочки и стала смотреть вниз с холма. Но меня было не сбить с толку.

– Что ты имеешь в виду? – повторила я вопрос.

Принцесса засмеялась.

– Все очень просто, – сказала она. – Как только сказка восстановится, вы станете ее персонажами. Смотри внимательно, я тебе покажу.

Она откашлялась.

– Я выбираю тебя, – величественно заявила Принцесса. – Преклони колени.

В ответ я фыркнула.

Она, видно, свихнулась гораздо сильнее, чем я думала, если считает, что мы станем марионетками в ее сказке.

Однако неподалеку что-то шевельнулось. Я заметила движение только краем глаза, но и этого хватило. Обернулась.

Рядом со мной Уилл опустился в траву. Он почтительно склонил голову.

– Прекрати, – крикнула я, встряхнув его.

Что с ним такое?

– Уилл никогда не будет твоим Рыцарем, – прошипела я Принцессе. – От злости я прямо-таки выплюнула слова одно за другим ей под ноги. – Оставь его в покое!

Принцесса сделала вид, будто я ничего не говорила, и снова обратилась к Уиллу:

– Клянешься ли ты найти и убить Чудовище? Клянешь ся ли не обрести покоя до тех пор, пока не защитишь меня, свою Принцессу? Клянешься ли своей жизнью?

Уилл поднял голову и посмотрел на Принцессу. Его лицо светилось. Он восхищенно рассматривал грязную маленькую девчонку. Воровку. Эту паршивую, дрянную…

– Клянусь своей жизнью, – ответил Уилл.

Это прозвучало до странности безжизненно.

– Нет, не клянется, – крикнула я, бросившись к Уиллу.

Изо всей силы я влепила ему пощечину. По правой щеке, левой, снова правой. И пелена сошла с его глаз.

Уилл моргнул и посмотрел на меня.

– Эми! – прошептал он. – Все… все в порядке? Ураган нас не достал?

Я покачала головой и помогла Уиллу встать. Он оглянулся, словно впервые видел холм, замок, да и вообще сказку, в которой мы очутились.

Принцесса ухмыльнулась:

– Ну, ладно. А как насчет Уилла-Чудовища?

Она мигом достала из кармана платья две идеи и швырнула их в нас. В первой было превращение доктора Джекила в мистера Хайда. Она разбилась о висок Уилла. Сверкающая жидкость стекла по его щеке. Вторая идея тут же ударилась об его грудь. В ней сидело украденное из «Одиссеи» чудище.

– Нет! – крикнула я.

Сперва я хотела стряхнуть осколки с одежды Уилла. Я всем сердцем хотела защитить его от этой полоумной, но что-то меня остановило.

Наверное, выражение его лица, мгновенно превратившегося в маску и сделавшего Уилла вдруг не похожим на самого себя.

Мне кажется или его ноздри расширились?

У него затряслись плечи. Волосы сантиметр за сантиметром выросли вверх. Очень быстро. В какое-то мгновение его глаза окрасились в фиолетовый цвет, затем они засветились красным, нос превратился в пятачок, зубы удлинились и заострились. И из шеи выросло еще две головы.

Я закричала. Ужас охватил меня.

– Знаешь, Эми, я и правда рада, что не убила тебя раньше, – призналась тем временем Принцесса. – На кого же иначе охотиться моему Чудовищу? В каждом произведении нужны жертвы. Те, кого можно вогнать в страх. Те, кто в конце умирает.

Существо, стоявшее сейчас передо мной, не было Уиллом. Три головы этого монстра размером с дом извивались на длинных шеях и гнулись во всех направлениях.

Тело Чудовища покрывали жала, его острые, как ножи, когти зарывались в землю, а шесть голодных светящихся красных глаз смотрели на меня.

Принцесса ободряюще кивнула ему.

Это и есть он.

С самого начала.

Одно непонятно, как же он не замечал этого.

Должно быть, когда он стал Рыцарем Принцессы, на него наложили проклятие.

Ужасное проклятие.

И теперь он не может противиться ему, пусть и знает правду, пусть и понял, что сам стал Чудовищем.

Рыцарь был Чудовищем.

Чудовище – Рыцарем.

А знала ли об этом Принцесса?

 

18

Рыцарь

– Перестань! – пронзительно крикнула я. – Прекрати!

Я сама не знала, к кому обращалась – к Принцессе или к Чудовищу.

Монстр склонил все три головы ко мне. Из всех трех пастей капала пена.

Я закрыла глаза, как ребенок, который верит, что от этого станет невидимым. Но Чудовище может сожрать меня, даже если я на него не смотрю. Я уже ощущала на своем лице его горячее влажное дыхание.

Но я все равно не открывала глаз. Не хотела видеть Уилла таким. Я неуверенно шагнула назад, поскользнувшись, потеряла равновесие. Тут же приземлилась, оцарапав левое плечо. Покатилась с холма, ударилась головой о камень и на миг забыла, где небо, где земля.

Чудовище прыгнуло следом. Одна из трех голов рванулась ко мне, нацелившись громадными челюстями прямо в сердце и обдав меня потоком горячего воздуха. Я понимала, что слишком поздно, но из последних сил рванулась в сторону. Мне не сбежать. Острые зубы вонзились мне в свитер. Никто не смог бы остановить бывшего Уилла.

Никто, кроме Принцессы.

Она засмеялась. Потом хлопнула в ладоши. Крикнула:

– Молодец!

И еще:

– Тихо, тихо, все хорошо.

И еще:

– Отлично справился.

И еще:

– Ко мне!

Зубы разжались. Когтистые лапы затопали так, что земля затряслась. Но хрип Чудовища становился все слабее, пока не затих окончательно. Я увидела, что монстр исчез, а Принцесса снова держит в руках светящуюся идею.

Рядом со мной в траве лежал Уилл.

Он спал.

Нос нормального размера, волосы топорщатся, как обычно. Голова только одна, шея нормальной длины.

Я склонилась к Уиллу и дрожащим пальцем коснулась его щеки. На ощупь такая же, как всегда.

Уилл открыл глаза и посмотрел на меня мутным взглядом.

– Эми! – зевнул он. – Что случилось? Я что, заснул?

Я погладила его по лицу, поцеловала в лоб.

– Нет, – ответила я. – Нет. Тебя заколдовала малышка.

– Заколдовала?

– Ты перестал быть собой, превратился в ее Чудовище. А сначала… сначала она пыталась сделать тебя своим Рыцарем.

– Я не пыталась, – вдруг прошептала Принцесса прямо у меня над ухом. – Я уже давно сделала это.

Неприятное ощущение в желудке и горький привкус во рту не сбили меня с мыслей. Я решила сейчас же схватить Принцессу.

Она уже не стояла рядом, она чуть поодаль гонялась за белым пятнышком. А пятнышко прыгало между цветами и, кажется, очень спешило.

– Ох, мамочки! – воскликнул Белый Кролик, глядя на свои часы. – Я ужасно опаздываю, ох, мамочки!

Белый Кролик проскочил под рукой у Принцессы и запрыгал к воротам замка.

– Приказываю тебе остановиться, – выдохнула Принцесса. – Сейчас же!

Белый Кролик замер в прыжке и шлепнулся брюшком на траву. Принцесса подняла его и прижала к себе рукой.

– Молодец! – сказала она тем же тоном, каким несколько минут назад говорила с Чудовищем.

Белый Кролик от страха широко раскрыл глаза, но ничего не ответил.

Принцесса повернулась к нам, и мои ноги вмиг стали ватными.

– Было легко сделать Уилла своим Рыцарем, – заявила она и почесала Белого Кролика за ушком.

Тот притворился мертвым, и я с радостью сделала бы то же самое. Слова Принцессы звучали слишком нелепо, чтобы оказаться правдой. Я хотела засмеяться, но не смогла. Зато в горле комом встал страх. Такой же страх я испытала несколько дней назад, в то утро, когда решила, что Уилл – вор.

– Впервые я встретила его за два дня до вашего приезда на Штормсей, – продолжала Принцесса, и весь мой мир словно угасал.

Уилл, в которого я влюбилась, был… он был… Нет, слишком больно думать об этом.

Я сверлила взглядом Белого Кролика, в ушах стучала кровь, огонь на горизонте разгорался с новой силой. А в голове отчетливо звучали слова Принцессы. Острые, как ножи.

– Уилл гулял на болоте с огромной собакой. Я спряталась за кустами и окропила его своим ядом, когда он проходил мимо. Яд просочился Уиллу в голову, и с тех пор он подчиняется мне. На следующий же день он прошел испытание – убил двух гусей в одной сказке. Но действие яда тогда еще было неполным, что-то в Уилле восстало, да так, что он сделал надпись кровью убитых на своей стене. Как предупреждение самому себя или угрозу мне. Не знаю. Но он вывел те же слова и на скале в моей пещере. Может, хотел показать, что я ему не хозяйка. Но тут он, конечно, ошибался.

Я хватала ртом воздух, ком в горле потяжелел, превратился в камень. И этот камень покатился, оставляя в душе кровавые шрамы.

– Уилл, – думала я. – Уилл – Рыцарь? Уилл – вор?

Уилл, которому я так доверяла.

Я медленно повернулась к нему. Он по-прежнему сидел рядом, только казался слегка оглушенным. Уставился в пустоту, словно не понимал слов Принцессы.

– Затем я приказала ему украсть для меня первую идею, этого говорящего Белого Кролика. Он справился с заданием великолепно. Но тут появился этот проклятый Холмс. Сыщик, конечно, сразу понял, что слова на стене в домике Уилла написаны его собственной рукой, и захотел помочь. Нам пришлось убрать Холмса с пути. – Принцесса вздохнула. – К счастью, Рыцарь послушался с первого раза.

Душа моя обливалась кровью, голова кружилась.

– Нет, – прошептала я.

– Да, – засмеялась Принцесса.

– Уилл никогда бы не причинил Холмсу вреда. И он помогал мне охотиться на вора. Зачем ему делать это, если он сам вор? Я тебе не верю.

Я могла не верить Принцессе. Хотела не верить.

Но все равно верила и ненавидела ее за это.

Принцесса крепче сжала Белого Кролика и склонилась к Уиллу, который все еще не двигался. Быстро ощупала его правый сапог и достала что-то оттуда. Это был кинжал с покрытой драгоценными камнями рукоятью.

Свет от огня зловеще играл на его поверхности.

Уилл механически протянул за ним руку. Наклонившись, Принцесса шепнула что-то ему на ухо, и пальцы юноши сжали рукоять.

Воспользовавшись тем, что Принцесса отвлеклась, Белый Кролик выпрыгнул у нее из рук и помчался прочь.

Я же, наоборот, словно вросла ногами в холм. Мне оставалось лишь стоять на месте и ждать. Ждать, что еще взбредет Принцессе в голову, к чему приведут перемены ее настроения. Но кое-что я все-таки понимала: она играла с нами и наслаждалась этим. В своей сказке малышка могла вести себя так, как хотела. Ведь здесь мы у нее в руках.

Белый Кролик, ураган, я сама и Уилл.

Уилл!

Рыцарь, медленно приближавшийся ко мне.

Что-то мне подсказывало: на этот раз Принцесса не остановит его в последний миг.

Уиллу, как всегда, снился кошмар.

Мертвый Холмс восседал в кресле, а Уилл гнался за убийцей. По острову и по какой-то странной местности, как будто обгоревшей по краям. Сегодня у убийцы был не черный плащ, а рыжий хвостик.

До чего же странно.

Убийца стоял всего в нескольких шагах от Уилла. Уставился на него большими блестящими глазами. Убийца боялся. Юноша видел, как он дрожит. И поделом ему.

Уилл покачал в руке оружие – кинжал, ставший ему другом. Как же приятно он лежит на ладони. Уилл едва мог поверить: наконец-то настал этот миг – месть близка. Он подошел ближе и забыл о рыжем хвостике. Лицо и глаза убийцы потеряли очертания, остался только нечеткий силуэт. Дрожащая тень, не достойная лучшей участи.

Уилл вспомнил про Холмса и поднял оружие.

Вдруг внутри его кошмара запрыгал Белый Кролик.

Уилл удивленно заморгал. На долю секунды он отвлекся. Убийца успел выйти из оцепенения и рвануться прочь. Он пробежал через ворота замка во внутренний двор, обогнул колодец, попытался спрятаться в кустах роз. Но Уилл не давал ему уйти. Он гнался следом, крепко сжимая оружие. У убийцы не оставалось шансов. Он угодил в тупик и со страху запутался в колючках.

Уилл усмехнулся.

Убийца боролся с кустами, все сильнее цепляясь за шипы роз, кричал что-то непонятное. Да какая разница?

Уилл здесь только по одной причине. Он снова поднял кинжал. Со свистом рассекая воздух, клинок устремился к убийце.

Уилл закрыл глаза и вспомнил о Холмсе.

«За тебя, Шерлок», – подумал он.

Но воображаемый Шерлок Холмс покачал головой и что-то произнес – очень короткое имя, совсем мало букв. Звучит знакомо, такое рыжеволосое, большеглазое.

Клинок, просвистев, замер у груди убийцы.

«Э… М… И», – прочитал Уилл по губам Холмса.

Эми? Что это значит?

– Молодец, – прошептала рядом какая-то маленькая девочка, прижимавшая к себе изловленного Белого Кролика. – Сделай это! Сейчас же.

Уилл обхватил кинжал обеими руками. Прижал клинок к груди убийцы, направив на колотящееся сердце. Убийца зарыдал. Слезы скатывались по расплывающемуся лицу.

– Уилл, ты не понимаешь, что делаешь! – кричал убийца. – Это же я, почему ты не узнаешь меня?

Что он такое говорит? Конечно же Уилл узнал его. Разве это не убийца, на которого юноша так давно охотится?

Но тут воображаемый Холмс еще яростнее закачал головой.

Уилл вздохнул. Так уже было в другом кошмаре, во «Сне в летнюю ночь», у него тогда почти получилось, но он отступил. И даже не понял почему. Что-то удержало его от мести за смерть Холмса. Какое-то странное чувство, воспоминание, сейчас снова захлестнувшее его.

– Действуй, – приказала девочка, стоявшая рядом с ним.

Руки Уилла дрожали. Все в нем взывало к тому, чтобы вонзить нож в сердце убийцы. Так будет правильно. Он должен сделать это, он… И однако Уилл колебался.

– Это я, Эми, – заклинал убийца. – Эми!

«Эми…» – подумал Уилл.

Ну конечно! Имя прохладной тканью скользнуло у него по глазам, стерев пелену. Наконец-то он снова мог ясно видеть. Наконец-то вспомнил значение трех загадочных букв. Эми!

Он заморгал.

Перед ним стояла Эми.

Она запуталась в колючих кустах у стены замка. Видимо, девушка отчаянно пыталась освободиться, по руке бежали ручейки крови. В ее прекрасных глазах стояли слезы.

– Уилл, – прошептала Эми.

Он посмотрел на девушку. Что произошло?

– Ты… – протянул Уилл и вдруг увидел кинжал у себя в руке.

Кинжал? Почему он сжимает кинжал? И почему, черт возьми, направил его на Эми?

– Я… это…

Уилл выронил оружие.

Что он натворил? Ему в голову словно высыпали коробку пазлов. Только пазлами этими были обрывки воспоминаний. И в воспоминаниях Уилл нападал на книжный мир.

Юноша похолодел.

– Ты должен подчиняться мне, – заявила Принцесса и скрестила руки на груди так, что чуть не раздавила Белого Кролика. – Ты – мой Рыцарь. Если я говорю, убей ее, ты так и делаешь.

– К-конечно, – заикаясь, ответил Уилл, но по его глазам я поняла, что он наконец-то все понял.

Потому что в его глазах застыл ужас.

– Хорошо, – сказала Принцесса и принялась танцевать на краю колодца, повернувшись к нам спиной; Белый Кролик у нее в руках тихо хрипел.

Мы с Уиллом переглянулись. Все позади. Это снова Уилл, мой Уилл. Рыдания опять подступили к горлу. Юноша осторожно отцепил колючки от моих рук и вытянул меня из кустов. Я хотела броситься в его объятия, но Уилл отшатнулся.

– Теперь мне все ясно, – глухо сказал он, у него дрожал подбородок. – Он указывал на меня.

– Что? – спросила я. – Кто?

Принцесса напевала что-то себе под нос, все еще не глядя от нас. Уилл вытащил из кармана какую-то смятую бумагу – письмо. Развернул и подал мне лист, на котором не было записей, только рисунок. Там изображалось мертвое тело Шерлока Холмса в окружении жителей острова. А на первом плане стоял Брок, указывающий пальцем в толпу, словно снова что-то подсчитывая. Но если присмотреться внимательнее, можно было и вправду разобрать: Брок не просто указывал куда-то, он указывал на Уилла.

Почему мы были так слепы? Как могли ничего не заметить? Неужели каждый раз, когда Уилл думал, что просто заснул, он становился Рыцарем Принцессы и отправлялся в путь красть идеи из книжного мира? Я вспомнила, как мы с Вертером и Шерханом преследовали вора от «Маленького принца» до «Гордости и предубеждения». Разве в тот день я не нашла Уилла спящим у каменного кольца? И главное: почему мне никогда не приходило в голову, что Уилла ни разу не было рядом, когда нам с Вертером удавалось повстречать вора?

Казалось, Уилл задавал себе те же вопросы. Он заскрежетал зубами. Взгляд его стал жестким, это значило, что Уилл думает о Холмсе. Юноша рассматривал свои руки, словно видел их впервые.

– Ты не знал, – сказала я. – Ты же не знал. Принцесса тебя околдовала. Отравила тебя. Ты не знал, что делал, понимаешь?

Уилл не ответил. Он вдруг нагнулся за чем-то в траве. Что выпало из его кармана, когда он доставал рисунок Брока. Ключ от камеры.

– Ее выпустил я, – застонал Уилл. – Думал, мне снится кошмар. А на самом деле я проник в «Одиссею», чтобы украсть чудище, а потом выпустил Принцессу из темницы. Вот почему утром я оказался там. Только поэтому. – Он опустил голову. – И Шерлока я… я сам…

– Дело было в проклятии. Оно и есть в проклятии, – воскликнула я. – Рыцарь – это Чудовище.

Принцесса использовала Уилла для своих нужд, как в сказке она поступала с Дезмондом. Если на Уилла и Дезмонда наложили одно и то же проклятие, если оно в той самой сказке, разве нет способа его разрушить? Я пыталась вспомнить все, что знала про ее сюжет. Что еще рассказывал Дезмонд? Чем кончилась сказка?

– О, мой верный Рыцарь, – воскликнула Принцесса, только теперь увидев, что я еще жива. – Я хочу, чтобы ты сделал это сейчас. Прямо сейчас!

Я поперхнулась и потеряла мысль.

Уилл коротко кивнул, наклонился и поднял кинжал.

– Слушаюсь, – сказал он и ударил кинжалом всего в нескольких сантиметрах от моего лица, прямо в середину куста.

На самом деле он срезал одиноко растущую, самую красивую розу и протянул мне. Не успела я сомкнуть вокруг нее пальцы, как роза превратилась в светящийся стеклянный шарик. В цветок Маленького принца.

Уилл грустно улыбнулся, но вдруг его лицо снова окаменело, взгляд опустел. Словно сама собой, рука опять направила на меня оружие.

На этот раз я не запуталась в колючках – они занялись огнем в тот же миг, как Уилл срезал цветок со стебля. Вместе с кустами загорелась и половина замка. Языки пламени лизали стены и окна, воздух гудел от жара. Бушующий огонь подарил мне несколько ценных секунд всеобщего замешательства. Принцесса закричала, а выпад Уилла получился таким неточным, что я увернулась и проскользнула под его рукой.

Я помчалась прочь. Бушующая ярость овладела мною. Как проклятая девчонка посмела сделать такое с Уиллом? Одной рукой я прижала к себе идею, а другой потянул ась к Принцессе, чтобы столкнуть ее в колодец. Промахнулась, но это не удержало меня от новых попыток.

– Помоги, мой Рыцарь! Ты должен защищать меня! – взвизгнула Принцесса и, уклонившись от моего толчка, спрыгнула на булыжную мостовую во дворе замка.

На бегу она рылась в кармане своего платья, выискивая другие идеи. Наверное, хотела снова натравить на меня Чудовище. Или зло из «Грозового перевала»? Но оттого, что она удерживала отчаянно барахтавшегося Белого Кролика и одновременно улепетывала от меня, ей не удалось сразу найти подходящую идею.

– Это моя сказка! – завопила она. – Здесь все делается так, как я хочу. Эми, сейчас же перестань бежать за мной, – приказала она, пока мы неслись вверх по винтовой лестнице одной из башен.

Ее слова на миг околдовали меня. Я почувствовала на языке яд, почувствовала, как он просачивается в мою голову. Но все закончилось так же быстро, как и началось.

– Ты мною не можешь командовать! – крикнула я. – Я – не твой Рыцарь!

Мы добрались до крыши, и Принцесса прижалась к серебристым зубцам башни. Я бросилась к ней, хотела расцарапать ей лицо, поймать ее и…

В последний миг мерзавка увернулась, я едва ухватила краешек ее платья. Я вцепилась в него, старые-престарые лохмотья не выдержали и порвались. Светящиеся идеи со звоном покатились по полу, от удара шарик с ураганом треснул. Чудом не разбившись, он вместе с другими идеями откатился далеко от Принцессы.

– Вот так, – тихо сказала я.

Принцесса вытаращила на меня глаза. Теперь она, кажется, действительно испугалась.

– Мой Рыцарь! – визжала она. – Убей ее! Убей ее наконец!

– С удовольствием, – ответил Уилл механическим голосом. Это значило, что сейчас он совсем не Уилл.

Он последовал за нами наверх и пересек круглую крышу. Он все еще сжимал в руках кинжал Рыцаря. И пошел уже быстрее, решительнее.

Я отпрыгнула в сторону, но опоздала. Уилл успел схватить меня, грубо потянуть за волосы, оттащить от Принцессы. Я почувствовала у горла клинок, холодный и острый.

Уилл тяжело дышал у меня над ухом. Я пыталась взглянуть на него, но не могла повернуть головы.

– Уилл, – прошептала я. – Уилл, вернись ко мне. Это я, Эми. Ты не спишь, тебя околдовала Принцесса.

Металлический клинок прижался к моему горлу.

– Уилл, не надо. Я знаю, ты не хочешь этого.

– Не хочу, – ответил Уилл. – Но она заставляет меня. Я…

Слова звучали откуда-то издалека.

– Ты должен бороться, слышишь? Я уверена, что есть способ разрушить проклятие. Дезмонд знал этот способ.

Клинок рассек мою кожу. Я почувствовала, как капелька крови выступила из ранки и потекла по шее.

– Дезмонд умер в конце сказки, – пробормотал Уилл сквозь зубы.

– Но сначала он убил Чудовище. Ему как-то удалось разрушить проклятие.

– Сначала? Дезмонд… – прошептал Уилл и вдруг замолчал. Кинжал почти не касался моего горла. – Эми, я думаю, есть только один способ разрушить проклятие, – тихо шепнул юноша мне на ухо. – В конце Рыцарь должен… – И он опять замолчал.

– Уилл! – крикнула я.

– Эми, тебе надо уходить. Иди! Возьми идеи и… – Уилл отвернулся.

Он потерял рассудок, борясь с ядом?

– Что «и»? – крикнула я. – О чем ты? Как нам сбежать, если паршивка управляет тобой?

Уилл не отвечал.

Зато перед нами появилась Принцесса и принялась теребить рукав Уилла.

– Сейчас же, – приказала она, – пронзи ее сердце кинжалом.

– С радостью, – сказал Рыцарь и швырнул меня на пол. – Я положу конец всем этим ужасам.

Он наклонился надо мной. Блеснул кинжал, огонь, бушевавший вокруг нас, сверкнул на лезвии, и я забыла обо всем – о башне, Принцессе, даже о сказке, в которой мы находились. Остались только Уилл, я и кинжал между нами.

– Уилл, – прошептала я и в последний раз посмотрела ему в глаза.

Глаза, в которых можно утонуть.

Небесно-синие.

Наконец он нанес удар.

Клинок прошел через ткань, кожу и плоть. Слишком легко. Слишком свободно. Он вошел прямо в колотящееся сердце, разрывая мускулы и артерии. Неся смерть.

Это случилось за считаные секунды. Так быстро, что и не поймешь.

Уилл упал навзничь.

Рыцарь закрыл глаза.

Все кончено.

Проклятие разрушено, Чудовище умрет вместе с ним.

Он испустил дух.

 

19

И жили они…

Уилл упал, и, пока он падал, время растянулось, жизнь остановилась. Я смотрела, как бесконечно долго подгибались его колени, а тело, словно в замедленной съемке, клонилось назад, опускалось, приближалось к крыше замка, где он стоял. Как будто его подхватило невидимое течение и тихонько увлекло на дно неведомого океана. Течение, убаюкавшее Уилла.

Уилл упал, и от глухого звука, с которым его тело коснулось каменной крыши, мир снова пришел в движение. Но во мне что-то надломилось.

Я услышала свой отчаянный крик:

– Уилл! Нет!

И бросилась к нему.

Он все еще держался за покрытую драгоценными камнями рукоятку кинжала, торчащего из раны. Какое страшное зрелище… Как может быть, что в его груди лезвие?

Я дрожащими пальцами коснулась щеки Уилла, его веки дрогнули. Все вокруг вдруг оказалось залито красным, даже в небесно-синих глазах юноши отразился красный цвет.

– Эми, – прошептал Уилл. – Сказке… конец…

– Уилл, – повторяла я. – Уилл, Уилл…

Красный цвет окрашивал все вокруг, он разлился по крыше морем ускользающей жизни.

– Возьми идеи и… уходи отсюда. Верни их на место…

Голос Уилла слабел с каждой секундой.

– Но…

– Пообещай мне…

– Обещаю.

– Эми… – Уилл улыбнулся. – Сейчас… ты снова светишься… как фея…

И в следующий миг губы его побледнели, небесного цвета глаза погасли.

Рыцарь умер в конце сказки.

Это факт, хочется мне того или нет.

Уилл умер.

Он не мог умереть.

Умер.

Слово вертелось в моей голове, но я не понимала его значения.

Положив голову Уилла себе на колени, я гладила его по волосам. А может, он всего лишь уснул? Да, точно, он спит. Просто ему снится кошмар, но на этот раз он взял меня с собой. Конечно, так и есть. Я провела по его бровям. Намотала на палец прядь его волос. Перед глазами все расплывалось.

Принцесса тоже плакала. Она села на крышу под зубцами башни и лила горькие слезы.

– Кто теперь будет меня защищать? – всхлипывала она. – Кому теперь за меня бороться?..

Краем глаза я видела, как она уронила Белого Кролика и оттолкнула его:

– Уйди от меня. Мне нужен мой Рыцарь!

Я вытерла лицо рукавом. В последний раз погладила Уилла по щеке и встала. В душе у меня зияла страшная рана, оттуда било что-то липкое, густое, горячее и черное, как смоль. Наполняло мне грудь и пульсировало в висках.

– Он уже не твой Рыцарь, – сказала я.

– Мой, – взвыла Принцесса. – Он должен меня защищать, он… может, если я верну его в начало сказки…

Она направилась к телу Уилла, но я преградила ей путь. Никогда не оставлю Уилла Принцессе. Хватит, довольно она им владела.

Я осмотрелась, окинула взглядом зубцы башни и горизонт, полыхавший огнем. Не там ли, прямо у подножия башни, место, через которое мы попали в сказку?

Принцесса сверкнула глазами:

– Отойди!

– Даже не надейся! – прошипела я и испугалась, почувствовав, как что-то толкается у меня в ногах.

Белый Кролик подкатил ко мне стеклянный шар с розой, которую Уилл срезал с куста, – цветком Маленького Принца. Видимо, я выронила его, когда боролась с Принцессой. Я потянулась за шаром, а Белый Кролик запрыгал дальше. Он подтолкнул в мою сторону ураган, морское чудище и долгий сон Спящей Красавицы.

– Нам надо спешить, – поторопил он и подкатил ко мне следующую идею.

Я кивнула.

– Не трогай идеи! – Принцесса бросилась к шарикам, но я ее опередила.

Быстро стянула свитер, завязала его узлом и сложила внутрь все украденные идеи, кроме последней. Идеи самого Белого Кролика, снова превратившегося в светящийся шарик.

Только я засунула его внутрь, сказка разрушилась окончательно. Принцесса закричала – у нее под ногами полыхнул огонь. Башня раскололась надвое, и Принцесса едва успела перепрыгнуть ко мне и к Уиллу. Холмистая местность окончательно потонула в бушующем пламени, все вокруг вдруг наполнилось черным тяжелым дымом, он жег мои легкие, разъедал глаза, заставлял кашлять. Огонь только сейчас по-настоящему набрал силу. Жар опалял кожу, смотреть было больно.

Принцесса бросилась ко мне и попыталась вырвать идеи. Но все-таки она ребенок. Разъяренный, капризный, злой ребенок, но главное, она гораздо меньше и слабее меня.

Я оттолкнула ее, обернулась и резким движением закинула руку Уилла себе на плечо. Обняла его за пояс одной рукой, а другой прижала к себе идеи.

Принцесса отпрянула, едва не попав в огонь. Она чуть не лопнула от злости. Противная девчонка плакала и кричала, в бешенстве топая грязными ножками. В глазах ее светилась ненависть. Когда паршивка сообразила, что я намерена совершить, я уже подбиралась к зубцам башни. Принцесса кинулась следом, пытаясь в последний миг уцепиться за меня – так, как много лет назад она сумела уцепиться за моего предка.

Но не успела. Зловредная малышка почти схватила меня за край одежды, как…

Я прыгнула вниз. Пронеслась сквозь дым, пламя и темноту к горящему холму, а через него вернулась на Штормсей.

Принцесса осталась в плену своей сказки.

Мы достигли каменного кольца. Уилл, я и изначальные идеи. Мне удалось спасти идеи. Книжный мир снова станет почти таким, как прежде.

Уилл и я – нет. Ведь он по-прежнему не шевелился, а в груди у него зияла рана.

Я легла в траву и закрыла глаза. Целое море накопившихся слез сейчас выплескивалось наружу. Мы с Уиллом соприкасались плечами, я соединила пальцы наших рук. Рука у него еще теплая. Теплая, живая и немного скользкая из-за крови. Но уже холодеет. И сердце больше не бьется.

Где-то в глубине души я все еще на что-то надеялась. Ведь все это случилось в книжном мире, а Уилл – человек. Я лелеяла странную мысль, что в книжном мире умирают не по-настоящему и Уилл, как только вернется во внешний мир, оживет.

Но эта надежда оказалась несбыточной.

Уилл умер.

Он умер и в реальности.

Пока я держала Уилла за руку, она оставалась теплой. Мне хотелось не выпускать ее и сидеть так вечно. Слезы текли, не переставая… Но вдруг я заметила что-то на земле неподалеку от нас. «Питер Пэн», любимая книга Уилла!

Не раздумывая, я схватила ее, открыла где-то посередине и закрыла ею лицо. Один лишь миг – и слова впитали нас обоих.

Мы приземлились на двухмачтовое судно с прогнившим корпусом. «Веселый Роджер», гроза морей, шхуна знаменитого Капитана Крюка. Пираты, нашедшие нас на грязной палубе, сразу поняли: что-то не так. Действие в книге остановилось. Пираты ненадолго забыли, что им полагается быть злыми и кровожадными, и стерли с лиц свирепое выражение. Сам Крюк вышел из каюты и склонился над Уиллом. Ощупал крюком рану, потом снял громадную шляпу с пером и склонил голову. Капитан ничего не сказал, он просто положил мне на плечо здоровую руку. Мы вместе помолчали.

Однако новость о нашем прибытии каким-то образом долетела до острова. Скоро со всех краев Небывалии стали сбегаться персонажи, здесь все знали и любили Уилла. На борт прокрадывались индейцы, по лееру вскарабкивались Потерянные мальчишки, русалки окружили шхуну. Показался даже тикающий крокодил, который когда-то проглотил руку капитана Крюка и будильник в придачу. Крокодил придвинулся к нам своим чешуйчатым телом и зазвонил будильником. Но Уилл не проснулся, даже когда с неба спустились Питер Пэн и дети Дарлингов – Венди, Джон и Майкл.

Питер Пэн, мальчик, который никогда не вырастет, опустился перед Уиллом на колени:

– Что это с ним случилось? По сторонам не смотрел… или как?

Вполне в его стиле – слова прозвучали грубо и чуть-чуть снисходительно. Но, произнося их, Питер плакал.

Помню, я пыталась рассказать всем, что случилось. Но мой рассказ получился бессвязным и отрывочным, ведь я просто не могла оторвать взгляда от широко распахнутых синих глаз Уилла.

Я и не заметила, как кто-то приземлился на кончик его носа. Это была крохотная, не больше ладони, фея Динь-Динь. От нее исходило мерцающее свечение. Фея приложила ухо к губам Уилла, и легкий отпечаток пыльцы остался у него на коже, затем выпрямилась и голоском, напоминавшим звон колокольчика, произнесла то, что было нам известно:

– Он умер!

Мы кивнули. Венди всхлипнула. Крокодил грустно тикал.

Но Динь-Динь еще не закончила:

– Он умер. Но в нем еще сохранилось дуновение души. Для жизни слишком мало, но…

Фея подлетела ко мне и прошептала кое-что на ухо. Я не раздумывала над предложением феи ни секунды и согласилась сразу.

Динь-Динь, подлетев к ране, впорхнула прямо в грудь Уиллу, проникла в кожу, кости, плоть и мускулы. Все, до чего она дотрагивалась, начинало сиять от волшебной пыльцы, собиравшейся в золотое облачко. Облако, разрастаясь, окутало все тело Уилла. Пыльца посыпалась на его волосы, покрыла лицо, проникла в каждую пору и смыла кровь.

Динь-Динь, опустившись ко мне на макушку, рассмеялась своим колокольчиковым смехом. Облако рассеялось. И произошло то, на что я больше не надеялась. Произошло самое невероятное на свете. То, что бывает только в книжном мире.

Уилл встал на колени.

Совсем другой! Руки и ноги соразмерны, черты лица безупречны, волосы блестят ярче прежнего, а в небесных глазах сверкают золотые крапинки пыльцы. И одет он в листья и мех, как Потерянные мальчишки. Ведь Уилл стал одним из них. Стал литературным персонажем. Однако он вернулся к жизни.

Всхлипывая, я бросилась к Уиллу в объятия, что-то бессвязно шепча. Вот теперь, когда юноша крепко обнял меня, и выплеснулось все море слез…

Уилл поцеловал меня.

Очень искренне. Так, как целует только он. Не разучился!

Уилл – это снова Уилл. Мой Уилл.

Русалки затянули песню, Питер закричал петухом, пираты подожгли пушки и от радости стали палить в море.

А мы с Уиллом научились летать.

В тот день после полудня мы вместе бродили по Небывалии, плавали в лагуне, танцевали в деревне индейцев и поднимались к звездам.

Теперь место Уилла здесь, в книжном мире, в этом сюжете. Ему нравится здесь, он ведь с детства любил эту книгу. Но как же странно, что это навсегда. Динь-Динь пробудила Уилла к новой жизни, но ее волшебство действует только внутри «Питера Пэна». Уилл никогда не сможет уйти отсюда, никогда не увидит Штормсей. Ему всегда будет семнадцать. Но он дышит. Целует меня. И я тону в его небесных глазах… Вместе с Питером и другими мальчишками он начал сражаться против Крюка.

Такова цена возвращения Уилла к жизни. И мы с радостью ее заплатили.

Несколько часов мне удавалось отгонять от себя мысли о том, что будет дальше. Я просто отказывалась думать о том, что существуют другие книги и внешний мир. Но вскоре сюда перелистнулся тот, кому здесь было совсем не место, как и мне.

Вертер.

Верхом на гигантском чудище, похожем на покрытую чешуей колбасу, Вертер искал меня. В книжном мире пошли слухи о том, что произошло, и он пришел помочь мне в том, что я должна была сделать, но до сих пор откладывала.

Он нашел меня в домике на пляже, который Питер отвел нам. Мы ужинали, когда Вертер ворвался к нам, зацепившись рукавом за дверной косяк.

Я вскочила:

– Вертер!

– Госпожа Эми! – Молодой человек поприветствовал меня и хотел поцеловать руку, но я крепко его обняла. – Ох, я… я слышал, что случилось. С… с вами все в порядке? – взволнованно спросил он.

– Да, – ответила я. – Лучше не бывает.

Уилл тоже поднялся и пожал Вертеру руку. Они внимательно посмотрели друг на друга. Вертер понял, что произошло с Уиллом, и приосанился.

– Добро пожаловать в книжный мир, – важно сказал он и снова обернулся ко мне: – Вы действительно сумели отвоевать идеи?

Я кивнула:

– Конечно, они лежат во внешнем мире у ворот.

Вертер посмотрел на меня со значением:

– Значит, пора вернуть их в книги. Идемте, госпожа Эми. – И предложил мне руку.

Я молча встретила его взгляд.

– До скорого, – сказала я Уиллу и поцеловала его в уголок рта.

Мы с Вертером вышли из домика, рядом с которым мирно паслась чешуйчатая колбаса Харибда, издавшая радостный клич при виде вертеровской рубашки с оборками.

– Оказывается, она считает меня своей мамой, – смущенно объяснил молодой человек и потянул меня за собой на спину чудовища.

Мы сразу помчались по книгам. Вертер высадил меня в «Книге джунглей», я возвратилась в реальный мир и забрала идеи. Затем мы вернули их на положенные места: говорящего Белого Кролика – в «Алису в Стране чудес», долгий сон – в «Спящую красавицу», Лесного царя – в «Лесного царя», ураган – в «Волшебника страны Оз», цветок – в «Маленького принца», лето – в «Сон в летнюю ночь», превращение – в «Странную историю доктора Джекила и мистера Хайда», зло – в «Грозовой перевал» и обоих морских чудовищ – в «Одиссею». Только картина из «Портрета Дориана Грея» была безвозвратно утрачена, ведь Принцесса испортила ее в каменном кольце. К счастью, ведьмы из «Макбета» предложили повесить взамен что-то вроде копии. На вид просто набросок, но порой казалось, что создание нового портрета не обошлось без черной магии. Впрочем, сюжет уже некоторое время идет своим чередом, так что читатели вряд ли заметят отсутствие подлинника. В итоге почти все стало таким, каким должно быть. Только Уилл навсегда остался в книжном мире.

Особенно по нему скучают взрослые книжные странники – те, кто больше не может путешествовать по книгам. В последние недели лорд и леди Мэйред часто говорили о нем, все реже вспоминая старую вражду. Родители Уилла оплакивали сына, но утешались мыслью, что теперь он вечно будет жить в книге, которую любит больше всех других.

А я… Я мотаюсь между реальностью и моей второй родиной – книжным миром. Почти каждый день заглядываю к Уиллу в Небывалию. Пытаюсь не думать, что произойдет через несколько лет, когда я утрачу свой дар. Будущее не предугадаешь. Да ведь я сама наполовину книжная героиня. А вдруг я смогу проникать в книги дольше всех остальных? А вдруг всегда? Но однажды мне придется решить, где оставаться. С Уиллом в сказочном мире слов, где всё и вся подчинено воле невидимого автора, или без Уилла в реальности, сюжеты которой волнуют куда сильнее, потому что их пишет сама жизнь.

В Небывалии тоже есть утесы. Они не такие большие, как утес Шекспира, да и ветер тут всего лишь теплый слабый ветерок. Небо слишком синее и слишком солнечное. Но иногда мы с Уиллом залезаем на эти утесы. Закрываем глаза и, пока наши губы не встретятся, вспоминаем ночь, когда Принцесса украла обрывки своей сказки. Когда наша любовь была совершенно реальной.

И порой ласковый ветерок превращается в вихрь и уносит нас все выше и выше, навстречу волшебству слов.

Принцесса стоит на вершине самой высокой башни и смотрит вниз на море пламени.

Книги удивительны.

В какой-то миг они подходят к концу, а в следующий просто перелистываются и начинаются заново.

Вот Принцесса потеряла все, а теперь уже высматривает вдалеке нового Рыцаря, который захотел бы ее спасти.

Она ждет его и улыбается.