Макс был в полнейшей прострации от прочитанного. Он был поражён, оглушён, раздавлен. Уронив руку с манипулятором, он смотрел в противоположную стену. Он смотрел сквозь неё и видел измученную сестру, которая в последние дни своей жизни писала это послание для сына. Сына? Сына?! Как «это» могло быть сыном Софии? Его племянником — тут же возникла еще одна безрадостная мысль. Это же монстр, демон, сын демона-абсолема… или как там его…

Сознание Макса просто разрывалось на части, в мыслях был полнейший разлад и беспорядок. С одной стороны — его милая София, с другой — абсолем, демон разумный. Кого они создали? Что получилось в результате этого сумасшедшего, больного, ничем не оправданного союза, союза, нарушившего все законы природы?

Макс решил, что ему нужно выпить чего-нибудь крепкого. В этой ситуации это было наиболее правильным решением. Проблема лишь в том, что он и так уже был опьянён прочитанным. Он не был уверен, что сможет крепко стоять на ногах, если решится встать. У Софии остался ребенок… Мысли пошли по кругу.

Сколько он так просидел, Макс не осознавал. Наконец он встал и прошёл на кухню. Холодильник, щелчок пивной крышки, несколько больших глотков. Бесполезно. Шкаф, бутылка виски, несколько больших глотков. Никакой разницы он не почувствовал. Макс вспомнил, что у него где-то спрятана бутылка солёвки. Ее уже не продавали, она осталась у него ещё с тех времен, когда он работал в рейдах. Кажется, сейчас было самое время для этого напитка. Макс порылся в глубине нижнего шкафа и извлёк крошечную пыльную бутылочку без пробки или затычки. Она вообще была без каких-либо отверстий. Макс сбил ножом оплавленную верхушку бутылки и приложился к ней. После первого же глотка его передернуло, нутро всё запылало, он еле устоял на ногах. Неудивительно, что солёвку запретили.

Макс вернулся в гостиную и вытянулся на голом полу. Теперь он понимал, что не Дино обчистил библиотечное хранилище, уничтожил лабораторию Натана Ора и похитил ампулы с веществом лимба. У того было стопроцентное алиби — он был мертв. Но тогда кто? Его отпрыск, которого выносила София? Но ему сейчас не больше восемнадцати. Практически ребёнок. Макс задумался — применительно ли это слово к существу, которого зачал демон? С другой стороны, матерью этого существа была София, его сестра. Макс приподнял голову и сделал ещё один глоток солёвки. Вернувшись в исходное положение и сложив руки на груди, он подумал о Корсакове. Старик обманул его. Конечно, он сразу же обнаружил, что у ребёнка Софии два сердца. Так что же он сделал? Убил младенца? Вполне возможно. Зная, кто отец этого ребенка, так поступил бы любой нормальный человек, а у Корсакова к тому же была кровная обида — Дино убил его сына. Смог ли старый профессор совладать с собой?

— Назрел очередной визит. — Макс сел и залпом выпил остатки солёвки.

У Макса было дежавю. Знакомая дверь, и он опять ждёт, когда ему откроют. Хозяин вновь не торопился. Только после того, как Макс постучал второй раз, динамик ожил, и он услышал знакомый голос. Через секунду дверь была открыта. На лице Корсакова не было ни тени заинтересованности или тревоги. Он терпеливо дождался, пока Макс снимет куртку и отряхнет снег с головы. Проделав это, Макс резко вскинул голову и прямо спросил:

— Вы убили ребенка?

И вновь никаких ожидаемых эмоций, типа удивления или возмущения. Корсаков отвернулся и пошёл в гостиную, в которой они беседовали в прошлый раз. Макс проследовал за ним.

— Когда он родился, вы ведь сразу всё поняли, — проговорил он, садясь в кресло напротив Корсакова.

Профессор сложил руки на подлокотники и внимательно посмотрел на Макса:

— Вы действительно подумали, что я способен убить ребёнка? — Затем, не давая Максу ответить, быстро продолжил: — Впрочем, это лишнее. Да, конечно же такого ребенка действительно способен…

Он сделал паузу, сузив глаза, посмотрел на свои руки, словно пытался вспомнить мельчайшие подробности, впрочем, Макс понимал, что Корсаков и без того помнит всё так, будто это произошло вчера. Взгляд старика потерялся в какой-то далекой точке, а голос стал отстранённым. Корсаков и сам весь словно отстранился от времени и пространства, в котором находился, и вновь перенёсся куда-то далеко.

— Когда я услышал биение двух сердец, то подумал, что сошёл с ума. Мне понадобилось некоторое время, чтобы осознать это.

Уже позже, когда я вспоминал и сопоставлял, то всё сошлось, словно пазл. Я даже удивлялся, что был так слеп. А впрочем, винить меня за это не стоит. Вы ведь понимаете, насколько несуразным и неимоверным был союз Софии и Дино. Да, вы правы, я собирался убить ребёнка, это было моим первым порывом. Я уже обвил пальцами его неокрепшую хрупкую шейку, вначале одной рукой, затем другой, а он даже не вскрикнул. Мне хотелось, чтобы он завизжал, заплакал, вызвал у меня гнев и желание поскорее заткнуть его, а он молчал, не издал ни единого звука. Смотрел на меня своими огромными глазищами без тени младенческой поволоки. Представляете, его взгляд был ясный и осмысленный. Я не мог от него спрятаться. Держал руки на его горле под прямым прицелом этих чистых и прекрасных глаз и ничего не мог сделать. Я в жизни не встречал более искреннего и нежного взгляда, возможно, только у его матери, когда она сидела у окна, поглаживая свой огромный живот. — На лбу Корсакова выступила испарина, но он не обратил на это внимания. Вцепившись в подлокотники, он смотрел прямо перед собой невидящим взглядом и продолжал говорить: — Я убрал руки с его горла, чтобы попытаться собраться с силами и всё-таки осуществить задуманное, но куда там. Уже через минуту, не осознавая, что делаю, я пеленал его и кормил заранее приготовленной смесью. Наевшись, он уснул, так и не проронив ни единой слезинки. Он не плакал ни на следующий день, ни через день — никогда! Он никогда не плакал, понимаете? Зато часто улыбался своими голыми деснами. Как же при этом сверкали его неимоверные глубокие глаза и щеки надувались. В целом, это был обычный младенец, гулил, пускал пузыри, стремился познать мир. И в то же время это был ребёнок не совсем от мира сего. Он развивался очень быстро, начал ползать, когда остальные дети не умели ещё и переворачиваться, пошёл, когда другие без поддержи и сидеть-то не могли. Я молчу про первые слова, счёт, чтение и дальнейшее обучение. Прошло совсем немного времени, а я уже не представлял своей жизни без Адриана.

Корсаков на время замолчал и посмотрел в окно за спиной Макса. Он смотрел вдаль на бескрайний голый луг, продуваемый и бесцветный. Без цели, просто чтобы собраться с мыслями и продолжить. Вскоре он перевел осознанный взгляд на своего гостя:

— Этот мальчик был всем для меня. Я поклялся, что никогда не стану изучать его с научной точки зрения и никому не позволю этого делать. Поэтому я скрыл происхождение ребёнка, для всех он был моим внучатым племянником, рано осиротевшим из-за несчастного случая с его родителями. Я знал, что рано или поздно Адриан сам начнет задавать вопросы, но всеми силами старался отсрочить этот момент. То был редкий период света в моей жизни, счастья, удовлетворенности и гармонии. Мы гуляли, читали, учились, играли. Знаете, мальчик был одержим чтением. Он буквально проглатывал книги. У него была удивительная тяга к писателям старого времени. Открыв их для себя, он уже не мог остановиться. Признаюсь, сам я не был знаком и с десятой долей тех авторов и произведений, которые Адриан освоил за весьма короткий промежуток времени. Мне кажется, он черпал в этих источниках какую-то непреложную истину, доброту. Вы даже представить себе не можете, каким добрым был этот мальчик. Он был велик в своей доброте. Он был олицетворением ласки, заботы и сострадания, совершенно несвойственным его юному возрасту.

— Был? — перебил Макс. — Где сейчас этот Адриан?

Корсаков посмотрел на Макса совершенно потухшими гла зами:

— Я не знаю. Как я вам сказал, то был редкий период света в моей жизни и… короткий. Очень короткий.

Он замолчал. Профессор смотрел на Макса прямо, не отводя взгляда. Теперь ему нечего было скрывать, он рассказал всё. Макс понял это по глазам старика — пустым, потухшим, усталым, полным горечи и сожаления. Старый профессор вздохнул полной грудью и откинулся на потёртую спинку. Максу почудилось некое облегчение во вздохе Корсакова.

— Вы не представляете, каково это носить всё в себе, не имея ни малейшей возможности поделиться хоть с кем-то, — произнёс в ответ на его мысли профессор.

— Как вы потеряли Адриана? — спросил Макс.

Старик вновь сжал подлокотники:

— По собственной глупости или трусости, уж не знаю, чего во мне было больше. — Он покачал головой, словно до сих пор над чем-то сокрушался. — Вы же понимаете, Адриан был не простым мальчиком. Рано или поздно что-нибудь да проявилось бы. К моему сожалению, это случилось рано. Ему было всего девять. Я начал подмечать, что он порой замирал и задумчиво смотрел на меня, иногда с неким удивлением, иногда с насмешкой, иногда озабоченно. Я тогда начал волноваться, не мог понять, что тревожит мальчика. И я спросил его.

Корсаков снова замолчал, с головой окунувшись в собственные воспоминания.

— И что он ответил? — нетерпеливо проговорил Макс.

— Оказывается, его волновали мои мысли. Он поделился этим со мной, как ни в чем не бывало, будто чтение мыслей было обыденным делом. — Корсаков многозначительно посмотрел на Макса, давая осознать сказанное. — Адриану ничего не стоило проникнуть и покопаться в голове того, кто рядом. И самое главное, он считал это естественным навыком любого человека. Он был уверен, что я точно так же знаком с его мыслями.

— Вы разубедили его?

Корсаков снисходительно посмотрел на Макса:

— Как сказать девятилетнему ребёнку, что он не такой как все? Я не хотел напугать его, но я оказался весьма посредственным психологом, не нашёл нужных слов и интонаций. После нашего разговора он замкнулся и ушёл в себя. Я до сих пор не знаю, как назвать его способность, дар это или проклятие. Он же начал считать это болезнью. Ведь я попытался внушить ему, что свое умение нужно скрывать от окружающих, так как это настроит людей против него. Я сказал, что с этим нужно бороться и подавлять на корню. Как лицемерен я тогда был! Да, в первую очередь я защищал его от возможных последствий, но я также защищал и себя. Ведь в моей голове жили страшные мысли и воспоминания, которые могли раз и навсегда отвратить этого мальчика.

Корсаков заломил пальцы так, что они отчаянно захрустели. У Макса мелькнула мысль, что старик еще чего доброго в порыве навредит себе. Профессор продолжил:

— Он так старался справиться с этим, мучил себя до головной боли. И постепенно он начал это контролировать. По крайней мере, он так говорил. Он сказал, что чужие мысли перестали хаотично врываться в его мозг, он научился пропускать их ровным потоком. Он полностью контролировал этот поток и прерывал его, когда хотел. Я поверил ему, потому что это сказалось на его состоянии: Адриан стал спокойнее, веселее, к нему вернулось былое расположение духа. Вскоре мой мальчик окончательно пришёл в себя. Но только мы справились с одной напастью, как проявилась другая.

Корсаков посмотрел на Макса так, словно еще размышлял, достоин ли он услышать весь рассказ. Макс не проронил ни звука, его выжидающий взгляд был красноречивее любых слов.

— Это случилось осенью. Мы гуляли по лесу и в тот раз углубились довольно далеко. Я рассказывал Адриану про виды грибов, хотя мы так и не срезали ни один. Ему нравилось просто смотреть. Помню, особенно его увлёк груздь. Он лежал на мягких жёлтых листьях и с интересом рассматривал неровные круги на бурой шляпке. Когда я уже начал беспокоиться, что он простудится на холодной земле, Адриан встал и отряхнулся. Но не успели мы сделать и пары шагов, как послышался шорох, и из кустов с громким лаем выскочила собака. Это была овчарка Затонских. Я кинулся, чтобы закрыть собой бледного, перепуганного Адриана. Расширенными от ужаса глазами мой мальчик вперился в пса и не двигался с места. Неожиданно собака скрючилась на земле и заскулила, она царапала лапами землю, издавая отчаянные звуки, и я готов был поклясться, что ей больно. Да что там, судя по всему, животное испытывало непередаваемые муки. Адриан продолжал смотреть на собаку, не отводя взгляда. Пронзительный скулёж не прекращался. «Хватит!» — закричал я и встряхнул Адриана. Он испуганно моргнул, прогоняя наваждение, и посмотрел на меня, явно ничего не понимая. В этот момент собака сумела вскочить и, поджав хвост, умчалась в заросли. Через секунду оттуда появился и сам Виктор Затонский. Он испуганно кинулся к нам с Адрианом: «Иван, ты уж прости! Вот уж не думал, что в такой глуши наткнемся на кого-нибудь, потому и спустил Бобби с поводка, чтоб побегал, порезвился. А он вдруг учуял вас и кинулся через кусты». — Виктор озабоченно рассматривал Адриана. — «Он не тронул мальца? Эй, малыш, все в порядке? Напугал тебя Бобби?» Я заверил Виктора, что с нами все в порядке и его собака не успела причинить нам вреда. Мне стоило больших усилий отделаться от соседа. Он был напуган не меньше нашего, вот только мы были в панике от другого. Когда мы оказались дома, я наконец спросил Адриана: «Адри, что это было?» Ребенок и сам не понимал, что произошло: «Я просто сильно испугался, когда увидел Бобби». Я понял, что мальчик увидел в овчарке угрозу и каким-то образом его организм защитился. Вот только каким? Я вам говорил, что дал себе слово никогда не изучать Адриана. Но я нарушил это слово. Мне необходимо было узнать, что случилось, но в своё оправдание скажу, что я делал это не из научного любопытства, а исключительно из-за волнения за ребенка. Через несколько дней я достал ужа. Как вы понимаете, существо совершенно безобидное, но вполне способное напугать наивного ребенка. Я впрыснул под покров рептилии болевые гидродатчики, по два на каждый квадратный сантиметр. Я знал, что если произойдут хотя бы малейшие изменения состояния, то хоть один датчик уловит их. Адриан сидел в своей комнате и читал. Я пропустил ужа под дверью, и он плавно заскользил к стулу, на котором болтал ногами Адри. Боковым зрением ребёнок уловил какое-то движение и тут же переключился на него. Испуганно вскрикнув, он вскочил на стул с ногами и затравленно смотрел на ужа. Я так же затравленно глядел на свой манипулятор: все датчики до единого просто зашкаливали. Уж извивался на полу, бился в страшных конвульсиях, выкручивая кривые дерганые круги, словно его непрерывно били током. Я ворвался, поднял рептилию и быстро вынес ее из комнаты. Как только уж исчез из поля зрения Адриана, датчики постепенно начали успокаиваться и вскоре показали норму. Впрочем, было поздно, рептилия не пережила эксперимента, пришлось закопать ее в саду. Итак, я выяснил, что Адриан действительно способен причинить смертельную боль без физического контакта. Вы думаете, я испугался? Я был в ужасе от способностей мальчика. Несколько дней меня просто лихорадило от осознания произошедшего. Но постепенно я понял, что мой страх ничто по сравнению с паникой, которую испытывал Адриан. Как бы то ни было, он был всего лишь ребёнком. Ребёнком, который не мог понять, что с ним происходит и чем ему это грозит. Он боялся первым завести разговор об этом, я тоже молчал, так как не знал, что ему сказать. У меня не было ответа ни на один из возможных его вопросов. Как последний трус я начал избегать ребёнка, которому был необходим в тот момент больше всего на свете. Потому что… я боялся. Да, я боялся каким-то образом вызвать в нем негативные эмоции, ведь я знал, как его организм защищается в подобных случаях. Я боялся разозлить его. Я начал прятать свой взгляд, чтобы он не почувствовал этого, но человеку, который запросто может влезть в твои мысли, и не нужен был мой взгляд. Да, он не хотел этого делать, и он обещал подавлять в себе эту способность, но в какой-то момент я почувствовал его присутствие в своей голове — его виноватое робкое подслушивание, благодаря которому он надеялся получить хоть какие-то ответы, а вместо этого наткнулся на мой страх. Что бы вы сделали на его месте?

Корсаков посмотрел на Макса в упор. Его вопрос застал врасплох. Но ответ был очевиден.

— Он ушел. — Макс даже не спрашивал.

Корсаков кивнул:

— Да, он просто исчез. Однажды утром я проснулся, а Адриана не было. Дом был пуст. И он пуст по сей день, — сказал профессор.

— Больше вы его никогда не видели? — спросил Макс.

Старик покачал головой:

— Не видел и ничего не слышал о нем. Адриан как в воду канул, не оставив никаких следов.

Иван Корсаков встал и, заложив руки за спину, прошёлся вдоль дивана, совсем как преподаватель в аудитории.

— Предваряя ваш следующий вопрос, скажу, да, я искал мальчика. Бесполезно. Я корил и проклинал себя за свое поведение, за свой страх и малодушие. Все эти годы, вспоминая и анализируя случившееся, я понимал, что мне не за что упрекнуть Адриана. Я сам во всём виноват.

Макс не смотрел на профессора. Он размышлял. Сейчас сыну Софии должно быть восемнадцать лет. По сути, он еще юнец, который не в состоянии разрушить лабораторию, охраняемую всесильной Лигой. Но если не Адриан и не Дино, то кто за всем этим стоит?

— Вы знали, что это Натан Ор уничтожил Дино и преследовал Софию? — спросил Макс.

Иван Корсаков остановился как вкопанный. Он недоверчиво посмотрел на Макса. Выражение лица профессора был красноречивее любого ответа.

— Судя по всему, не знали, — пробормотал Макс и встал.

Старик подошел к нему очень близко:

— Я мало что слышал о Натане с тех пор, как мы перестали работать вместе. Знаю лишь, что он начал работать на Лигу. Впрочем, я этому не удивился, Ор — одна из самых светлых голов, встречавшихся на моём жизненном пути.

Макс кивнул, словно соглашался с каждым словом профессора, и продолжил мысль:

— И эта светлая голова пыталась схватить Софию и её ребёнка, чтобы продолжить свои не менее светлые исследования.

Корсаков никак не отреагировал на язвительность в голосе гостя. Он сокрушенно смотрел перед собой:

— Мы плохо расстались. Я знаю, что Натан был очень зол на меня.

Услышав это замечание, Макс усмехнулся:

— Мягко сказано.

— Но чтобы пойти на такое, это чересчур даже для него. Хотя он всегда казался мне слишком фанатичным по отношению к своему делу. Для него не существовало мира вокруг, он жил исключительно своими исследованиями.

Макс задумчиво смотрел на профессора. Он пытался решить, что ему делать дальше, но терялся в своих мыслях. Иван Корсаков прочувствовал его состояние:

— Всё это дело прошлого, самое лучшее, что мы можем сделать, это забыть обо всем. Никому не будет добра, если мы обнародуем эту историю. Только подумайте, кем предстанет ваша сестра, если люди узнают о том, что она сделала. В глазах всего мира она будет чудовищем, а на Адриана объявят настоящую охоту.

Старик смотрел на Макса с тревогой, он словно ожидал, что Макс сейчас же даст ему обещание забыть обо всём, что узнал. Но они оба знали, что Макс уже принял решение. Штайн пожал плечами, давая понять, что разговаривать здесь не о чем:

— Все зашло слишком далеко, чтобы пустить это на самотёк.

Корсаков почти минуту смотрел на Макса с болезненным блеском в глазах, несколько раз порывался что-то сказать и даже набирал воздух в лёгкие, но каждый раз обрывал себя. Затем старик отвернулся и присел на диван, опустив глаза в пол. Макс задумчиво вышел. Теперь у него не было ни тени сомнения, что Корсаков был с ним откровенен. Он стоял на крыльце, обдуваемый холодным жестким ветром, который безжалостно хлестал по бокам. Серый зимний пейзаж по-прежнему был безрадостен и навевал тоску: бескрайний луг с тёмными проплешинами, голые промёрзшие деревья, окаймлявшие горизонт рваной бахромой, разбитая труднопроходимая дорога, делившая луг на две неравные части… Максу предстояло возвращаться обратно по этому же пути — другого не было, — а промокшие ноги еще не высохли после дороги сюда. Он спустился по ступенькам и направился к дороге. У калитки зачем-то еще раз обернулся и посмотрел на дом. Пронеслась лишняя мысль: здесь София провела последние дни своей жизни. Мысль действительно была ненужной, и Макс постарался быстро выкинуть ее из головы.

Только во флипе он догадался включить манипулятор, который сразу же раскалился от присланных сообщений. Паулюс с гневом вопрошал, где он находится во время занятий; Авакян грозила применить все смертные кары, если он не появится на вечерней тренировке в ангаре; Эмилия скромно интересовалась, всё ли у него в порядке… Макс никому не ответил. Он решил даже не заезжать домой. Он достал из кармана прозрачную карту и, не раздумывая, считал с неё всю информацию. На экране манипулятора тут же высветились адрес, схема, код допуска и необходимые контакты.

Это было лишь одно из многих зданий Лиги, разбросанных по всему миру, но, судя по размерам, главное. Непримечательное по своей архитектуре, из серого неброского камня, но огромное, массивной глыбой нависающее и подавляющее каждого, кто вздумал встать перед ним. Уродливое, отметил про себя Макс. Он насчитал около сорока этажей, но прекрасно понимал, что основная часть этого массивного уродца прячется под землей, как и вся деятельность Лиги спрятана от людских глаз. Он прошёл по широкой белой дороге, ведущей прямо к основному входу в здание. Высокие прозрачные двери из гидрометалла были плотно сомкнуты. Макс приложил к сканеру карту, которую ему дал Борджи. Двери разъехались, и Макса тут же оглушили и поглотили шум и кутерьма, царившие внутри. По огромному холлу носились люди с многочисленными папками и документами; на повышенных тонах спорила группа в белых халатах; к основному лифту быстро, мощно впечатывая в пол каждый шаг, шёл высокий человек в строгом сером костюме, в его руку были вживлены органические наручники, соединяющие его с небольшим кейсом. С ним было несколько сопровождающих, которые ни на секунду не умолкали и что-то по очереди ему сообщали. Лифт открылся, забрав с собой эту группу, предварительно выплюнув другую, не менее колоритную. Во главе неё был какой-то старик в белом халате и прозрачной оргмаске, державший на вытянутых руках две колбы с мутным раствором. Его сопровождали два лаборанта. Когда они пронеслись мимо Макса, он поморщился от жуткой вони, распространявшейся из колб. Никто, кроме него, не обратил внимания на запах. Макс нашёл взглядом охранника и подошёл к нему.

— Мне нужен сектор L6, как туда попасть?

Высокий детина смерил его строгим взглядом и проговорил неожиданно тонким голосом:

— Могу я взглянуть на ваш код доступа?

Макс протянул манипулятор, и охранник считал его код. Удостоверившись, что всё в порядке, он проговорил:

— Вам нужно спуститься на минус тридцатый этаж. У лифта дежурит каргус, он доставит вас куда надо.

Макс поблагодарил и пошёл к лифту. Пока он ждал, к нему присоединились еще человек пять. Двое в белых халатах обсуждали реакцию на опытный образец лебрии последнего поколения. Судя по их разговору, она была еще крайне нестабильна. Вначале лифт остановился на минус десятом, затем на минус семнадцатом, потом на минус двадцать девятом этаже — там и вышли лаборанты, хающие лебрию. И тут мимо лифта пронеслась женщина. Несмотря на жёлтые лабораторные очки, скрывавшие пол-лица, Макс узнал ее. Двери лифта уже практически сомкнулись, но Макс успел выставить ногу. Створки тут же разъехались, и Макс выскочил из лифта:

— Лора!

Женщина, успевшая удалиться метров на десять, остановилась как вкопанная. Она развернулась на каблуках и недоверчиво посмотрела на Макса. Удостоверившись, что ей не почудилось, она медленно пошла ему навстречу. На ходу она подняла очки, зацепив их на голове как ободок. По ее лицу расплылась улыбка, обнажившая прекрасные жемчужные зубки. Но Макс залюбовался не ее улыбкой, а чувственными полными губами, подчеркнутыми сочной красной помадой. До сих пор это был единственный вид косметики, которым она пользовалась. А большего ей и не нужно было.

— И сейчас единственное слово, которое мне приходит на ум при виде твоих губ, это сладость, — честно признался Макс, когда она подошла к нему.

Улыбка Лоры не стала шире, но глаза предательски заблестели. Она встала на мыски туфель и поцеловала его в щёку, задержав губы на секунду дольше, чем требовалось. Не отрывая от него взгляда, она осторожно вытерла красноватый след, оставленный на его лице. Макс с улыбкой смотрел на Лору Лапидус. Кажется, она стала еще прекраснее.

— Материнство явно пошло тебе на пользу.

Лора рассмеялась, стукнув его в грудь.

— Не знаю, зачем ты здесь, уверена, повод твоего визита не самый приятный, но я рада тебя видеть, — проговорила она.

— Я сюда ненадолго и собираюсь смыться как можно быстрее. Но что здесь делает лучший полицейский координатор, которого я знаю?

Макс вопросительно посмотрел на её белый халат, который никак не вязался с образом Лоры, которую он знал. Женщина развела руками:

— В какой-то момент случился сбой. Я перестала выдавать максимум в своей работе, и шеф отправил меня на тестирование. Выяснилось, что у меня произошла внутренняя переквалификация. Я вдруг начала тяготеть к научным исследованиям. Теперь я младший лаборант.

Лора опять улыбнулась. Макс взял ее за руки и развел их, разглядывая женщину.

— Спонтанная тяга к новому, — он усмехнулся, — как давно ты перестала принимать криодор?

Улыбка тут же сползла с лица Лоры. Она качнула головой:

— Я принимаю его. То был временный период, но я вовремя взяла себя в руки.

— Однако того периода хватило, чтобы кардинально поменять жизнь.

Лора освободила свои руки:

— Ты так и не сказал, зачем ты здесь?

Макс не спешил с ответом. Он по-прежнему с усмешкой смотрел на женщину. Однако проницательный человек понял бы, что за его усмешкой скрывались сомнения: стоит ли раскрывать причину своего визита? Впрочем, он был ей обязан, это ведь Лора помогла организовать встречу с Корсаковым.

— Мне нужно кое с кем увидеться.

— С кем? — прямо спросила Лора.

Насмешливое выражение не исчезло с лица Макса, лишь видоизменилось, появилась легкая напряженность.

— С Иеронимом Борджи, — проговорил он негромко, чтобы не услышали проходившие мимо сотрудники.

Тёмные брови женщины удивленно взмыли вверх. Она закусила нижнюю губу и медленно покачала головой:

— Ты не изменился, по-прежнему такой же дурак. Вечно лезешь туда, куда не нужно.

— Я мог бы обидеться, — попытался пошутить Макс.

Но Лора лишь хмыкнула:

— Не можешь, потому что знаешь, что я права. Да ты и сам согласен со мной.

— Лора, что тут скажешь, я и сам не рад.

Женщина внимательно смотрела на него снизу вверх.

— У меня дежавю, восемнадцать лет назад ты говорил мне то же самое после каждого рейда. Ты лез в самое пекло, не дожидаясь подмоги, а потом точно так же, разводя руками, говорил: «Я и сам не рад». Но ты внаглую лгал мне. Ты был рад! Такие одиночные рейды на грани доставляли тебе наибольшее удовольствие, и лишь они приносили удовлетворение. Но ты хоть понимаешь, каково мне было координировать эти спонтанные, неподготовленные рейды?! Каждый раз я думала, что больше не увижу тебя. И тем не менее я покрывала тебя, писала в отчётах, что рейд был вынужденной мерой, что ждать было нельзя. Я это делала, чтобы тебя, дурака, не отправили на принудительную психологическую экспертизу. А ведь надо было отправить, ты же был настоящим психом. И, судя по всему, таким и остался.

Макс больше не мог сохранять насмешливое выражение лица. Несмотря на нежелание Лоры, он нашёл её руку и крепко сжал. Она отвернулась, но руку вырывать не стала.

— Я тогда не попросил у тебя прощения, — проговорил он, не обращая внимания на откровенно любопытные взгляды проходивших мимо сотрудников, — я не сделал этого позже. Я делаю это сейчас, спустя восемнадцать лет. Прости меня за то, что было.

Лора все-таки повернула к нему лицо и ответила уже спокойнее:

— Я никогда не могла на тебя злиться. Да и никто из женщин не мог. Тебе это, кстати, очень помогало в жизни. Уверена, что сейчас происходит то же самое.

Несмотря на смысл слов, сказанных Лорой, в голосе её не было ни капли обиды, недовольства или горечи. Она произнесла это совершенно спокойно.

Пока Макс размышлял над своим ответом, створки лифта разъехались, из него вышел седовласый коренастый старик.

— Как хорошо, что я вас встретил, — он обратился к Лоре, — я понимаю, профессор Ковальский просил подготовить отчёт по образцу номер семнадцать к завтрашнему дню, но не могли бы вы скинуть мне черновой вариант уже сегодня? Я катастрофически не успеваю.

— Да, конечно, — кивнула Лора.

— Но вы, безусловно, можете заняться этим после того, как закончите разговор со своим спутником, — тактично добавил старик.

Лора ответила с красноречивой поспешностью:

— Мы уже закончили. — И она вновь посмотрела на Макса: — Тебе пора. Нельзя заставлять ждать человека, к которому ты пришел. Это слишком, даже для тебя.

Со смешанными чувствами Макс смотрел на спины удалявшихся от него женщины и старика. Он был очень рад увидеть Лору после стольких лет разлуки, но необъяснимое чувство горечи отравляло все положительные эмоции. Макс вызвал лифт и спустился еще на один этаж. Как и говорил охранник, в широком холле дежурил каргус. За рулем находился водитель.

— Мне нужно в сектор L6.

— Можно ваш код доступа?

Ожидавший этой просьбы, Макс уже протягивал ему манипулятор. Быстро отсканировав код, водитель вернул манипулятор, и Макс сел на мягкое сиденье каргуса. Они ехали по холлу около десяти минут, пока не уперлись в небольшие ворота. Водитель вышел и просканировал свой код. Ворота раскрылись, и они въехали в тёмный туннель. Здесь уже не было снующих сотрудников Лиги, и они набрали приличную скорость. Кабина каргуса была открытой, и у Макса тут же заложило уши. Мелкие лампы, вмонтированные в стены туннеля, быстро слились в одну сплошную яркую линию. Так они мчались еще около пятнадцати минут, пока не оказались в тупике. Каргус остановился, и Макс уже собрался было выйти, но парень за рулём остановил его:

— Сидите, мы еще не приехали.

Платформа под ними задрожала и начала медленно опускаться. Через пару минут над их головами с тихим жужжанием съехались две половины люка, и платформа начала опускаться быстрее. Вскоре она достигла такой скорости, что Макса захлестнуло неприятное ощущение свободного падения. Он непроизвольно сжал ручку двери каргуса. Остановились они внезапно. От резких перепадов Макса начало тошнить. Он сделал несколько глубоких вдохов.

— Мы можем переждать пару минут, — проговорил водитель, заметив его состояние, — с непривычки это со многими происходит.

— Всё в порядке, — ответил Макс.

Они съехали с платформы и вновь углубились в тёмный туннель, слабо освещаемый фарами каргуса. Через некоторое время они повернули, потом ещё раз. Макс окончательно потерялся в пространстве, теперь он совершенно не представлял, где находится сектор L6 относительно основного здания. Очевидно, на это и был сделан расчёт при его проектировании. Через некоторое время Максу показалось, что они едут в горку. Но, судя по всему, уклон был очень слабый. Проехав еще около километра, они резко остановились, и водитель снова вышел. Только сейчас Макс осознал, что они уперлись в очередные ворота. Он понял, что будь он за рулем, то въехал бы прямо в них. В этот момент ворота открылись, и водитель вернулся на место. Они въехали в широкий холл. Макс тут же зажмурился от яркого света. Когда глаза более-менее привыкли, он смог осмотреться. Это было обычное помещение, точно такое же, как и в основном здании Лиги, с той лишь разницей, что здесь никого не было. Холл был пуст. Несмотря на это, водитель сбросил скорость, и каргус поехал очень медленно. Очевидно, из дверей, расположенных вдоль холла, всё-таки мог кто-нибудь выйти. Они доехали до конца и уперлись в высокие совершенно обычные двери, выкрашенные белой краской. Водитель кивнул Максу на эти двери:

— Вам туда, сектор L6.

Макс поблагодарил парня и вышел. Каргус тут же развернулся и поехал в обратном направлении. Макс подошёл к двери и осмотрелся. Нигде не было видно никаких сканеров. Он аккуратно провел рукой посредине, там, где сходились две половинки двери, но никаких скрытых замков не обнаружил. Макс растерялся, не понимая, куда вставлять карту и как ему попасть внутрь. Он глупо рассматривал двери, пока его не отвлёк сдержанный смешок. Макс обернулся. Сзади стоял Иероним Борджи.

— Вы разучились мыслить просто, — проговорил глава Верховной Лиги.

Он обошёл Макса, протянул руку и… просто толкнул дверь. С тихим скрипом створки раскрылись внутрь. Макс удивлённо разглядывал обыкновенные деревянные полотна, которые даже не уезжали в стены, а просто висели на каких-то доисторических петлях.

— Здесь нет никакой защиты, — наконец констатировал он.

Борджи внимательно посмотрел на гостя:

— Мы с вами находимся на глубине почти четырнадцати километров, за нами вся система безопасности Лиги, запутанные лабиринты коридоров с разноуровневыми переходами и мощнейшие системы защиты на каждом уровне. Как вы думаете, если кто-то преодолеет этот путь и доберётся сюда, его остановит дверной сканер? Предпочитаю хотя бы здесь ощущать некую свободу передвижения. Впрочем, это всего лишь иллюзия, и я отдаю себе в этом отчёт.

Они вошли внутрь просторного кабинета.

— Еще одна иллюзия, — проговорил Борджи, кивнув на окно, за которым мягко мерцал морской закат, — что предпочитаете? Весенний лес, горячие тропики, свежие горы, зимний пейзаж…

Борджи неспешно щёлкал своим манипулятором, меняя пейзажи за несуществующим окном. Вместе со сменой пейзажа менялась и атмосфера в кабинете: с морозного ветра на лёгкий морской бриз и так далее.

— Мне все равно, — пожал плечами Макс.

— Как вам будет угодно. — Борджи выключил иллюзию, отложил манипулятор на стол и сел в массивное деревянное кресло.

По привычке он сложил руки пирамидкой и посмотрел сквозь нее на гостя.

— Я потерял образец крови. — Макс не стал заходить издалека.

Он ожидал хоть какую-то реакцию, гнев, досаду, разочарование… Но лицо Борджи было непроницаемо. Ни одна эмоция не отразилась на нем. Он продолжал все так же смотреть на Макса, ожидая продолжения.

— В медсекторе произошел несчастный случай. Медик, которому я отдал образец, пострадал.

— Да, насколько мне известно, Корин Лопилато все еще находится в реанимационном конусе, — наконец, проговорил Борджи.

Голос его был совершенно спокоен. Макс напряженно нахмурил брови:

— Вы в курсе?

— Я удивлен, что вы узнали об этом так поздно, — вместо ответа проговорил глава Верховной Лиги.

Макс почувствовал жгучую досаду. Он понял, что Борджи обо всем знал уже тогда, в его квартире. Сейчас Макс досадовал в первую очередь на себя. Он сказал:

— Корин успела сообщить, что кровь действительно не принадлежит ни одному из изученных существ.

Иероним Борджи вновь кивнул:

— Я уже ознакомился с черновым вариантом отчета доктора Лопилато, который она готовила для вас.

— Она вам его передала? — спросил Макс.

— Нет. Наши специалисты сумели восстановить его после несчастного случая. Корин Лопилато оказалась дальновидной женщиной, она продублировала отчёт на резервное хранилище, находящееся у нее дома. Я направил туда группу сразу же, как мне сообщили о происшествии в её медсекторе.

Досада Макса увеличивалась с каждой секундой. От кого он пытался скрыть информацию об образце?! Идиот. А ведь он искренне полагал, что они не узнают о Корин. Наверное, все переживаемые эмоции отразились на лице Макса, потому что Борджи невозмутимо произнес:

— Не корите себя. Мы Лига.

Последние два слова объясняли всё.

— Если вы были в курсе и сами отслеживали Корин, зачем вы дали мне пропуск сюда? Вы пригласили меня, хотя знали, что ничего нового я вам сообщить не смогу.

Борджи свел губы в одну плотную прямую линию, отчего глубокий шрам на левой части лица безобразно натянулся. Но мягкий голос с приятным тембром скрасил неприятное впечатление.

— Я хочу знать, что вам рассказал профессор Корсаков. Очевидно, что в разговоре с вами он был более откровенен, нежели с нами.

Макс внимательно смотрел на главу Верховной Лиги. В этот момент к нему пришло полное осознание ситуации. И вновь досада — как он раньше не догадался?

— Быть в системе Лиги и пытаться что-то утаить от него равносильно безумию. Даже такой фанатик «как Натан Ор» не решился бы на это, — медленно проговорил Макс, — вы ведь были в курсе того, что он совершил! Без вашего молчаливого согласия он не сделал бы и шага.

— Уничтожил демона-абсолема и преследовал беременную женщину? Безусловно, — проговорил Борджи так, словно подтверждал обыденную вещь, — но должен признаться, я не приказывал ему этого. Он был очень инициативным специалистом, и при этом он всегда держал меня в курсе своих инициатив. Я ценю таких людей, — многозначительно добавил Борджи в конце.

— Адриан не сбегал от Корсакова. Это вы похитили ребёнка из дома профессора, — понял Макс и огляделся, словно рассчитывал увидеть сына Софии прямо здесь в кабинете.

На самом деле ему нужно было время, чтобы взять себя в руки и погасить в себе мощное желание ударить Борджи по обезображенному безэмоциональному лицу. Но в этот момент какая-то эмоция всё-таки мелькнула на лице Иеронима Борджи — он поморщился.

— Похитить? Нет, Натану не пришлось этого делать. Мальчик сам пошёл с ним, добровольно.

— Что вы ему сказали? — спросил Макс.

Борджи пожал плечами:

— Правду. Думаю, он ее заслужил. Этот ребёнок ощущал, что он не такой, как все, и это его тяготило. Натан дал ребёнку ответы, которые были ему необходимы. Он объяснил Адриану, кем тот является.

— Но вы не рассказали ему про его мать, про то, что сделали с его отцом. — Макс был уверен в том, что говорил.

Борджи и не думал отрицать слова своего гостя:

— Безусловно. Это была лишняя информация. Он довольствовался тем, что мы ему дали.

Макс усмехнулся:

— Вам так было удобно.

— Пожалуй. — Борджи вновь согласился. — Но сейчас это не имеет значения. Проект «Адриан» просуществовал несколько лет, после чего, окончательно исчерпав себя, был закрыт. Это существо остановилось в развитии. Мы изучили его полностью, все его функции и возможности. Дать науке что-то больше сверх того, что он дал, он больше не мог, а опасность для человечества он крыл в себе серьёзную. Думаю, вы в курсе касательно его способностей.

Макс не стал отвечать, вместо этого задал очередной вопрос:

— И что вы с ним сделали?

— Изучаемый объект был уничтожен после закрытия проекта.

Макс откинулся в кресле. Он не мог понять, какие чувства сейчас испытывал. Адриан был ему чужим, более того, по природе своей он был чужим всему человеческому виду, однако в то же время это было существо, которому дала жизнь София. И вновь этот сумасшедший замкнутый круг мыслей поглотил его и бессмысленно закрутил, возвращая к одному и тому же.

— Так вы убили мальчика? — наконец переспросил он.

Иероним Борджи пристально посмотрел на Макса из-под сошедшихся бровей. Его тон не был грубым, скорее жёстким:

— Преподаватель Штайн, я хочу, чтобы вы поняли, Адриан не был мальчиком, то есть ребёнком в общепринятом смысле. Внешне — да, он полностью повторял вид человеческого ребенка, но внутри это был полноценный эволюционировавший демон. Демон нового уровня, способный принести много бед человечеству.

Макс смотрел на Борджи, но слушал отстранённо. Ему хотелось поскорее уйти, вырваться из этого подземелья, наполненного потухшими иллюзиями. Но он прекрасно осознавал, что уйдёт отсюда, только когда Борджи этого захочет. К его удивлению, глава Верховной Лиги не стал его больше держать.

— Я вижу, вы действительно не в состоянии сообщить мне ничего нового, — проговорил Борджи и сам встал.

Макс поднялся вслед за ним. Они прошли к выходу. На ходу Борджи что-то набрал у себя в манипуляторе.

— За вами сейчас приедут, — сказал он.

Макс кивнул. Они сухо пожали друг другу руки, и Макс вышел в коридор. Пока он прикидывал, сколько времени потребуется водителю каргуса, чтобы вернуться за ним, одна из дверей по правую сторону приоткрылась. Вначале оттуда показалась голова, небольшая, лысоватая, с выпирающим, словно ручка чайника, крупным носом, на котором покоились огромные очки. Обладатель несуразной головы вышел в коридор, держа под мышкой огромный гидроскрин, и направился прямо к кабинету Борджи. В этот момент у очкарика засигнализировал манипулятор, и от неожиданности он выронил гидроскрин, который от удара об пол тут же деформировался и стал напоминать обыкновенную лужу. Вместе с гидроскрином на пол полетели и очки. Парень суетливо, почти нервно, поднял очки и с силой втиснул их в переносицу. К этому моменту Макс уже поднял гидроскрин и, встряхнув его, вернул ему былую форму, затем протянул его несуразному человечку. Тот кивнул, запахнул белый халат, из-под которого торчал серый свитер, и вновь спрятал гидроскрин под мышку. Только после этого он ответил на звонок:

— Отчет уже готов, несу.

Макс был уверен, что видит этого человека впервые, но его повадки казались знакомыми. Макс рассеянно скользнул взглядом по его беджу: «Зигфрид Зиберман». Это имя ему ни о чем не говорило. Макс отвернулся и пошёл дальше по коридору, навстречу движению каргуса, решив перехватить его по пути. Но в какой-то момент, словно что-то почувствовав, он резко обернулся. Зиберман стоял возле двери в кабинет Борджи и буквально пожирал его глазами. Встретившись взглядом с Максом, он смутился, тут же постучал в дверь и скрылся за ней. В эту секунду в конце коридора раскрылись ворота, ведущие в туннель, и показался каргус. Его гидро-подушка мягко зашуршала по толстому ворсистому ковру, и через пару секунд он затормозил рядом с Максом. Забрав пассажира, водитель начал сдавать задним ходом до самого тоннеля и только там развернулся. Макс размышлял об очкастом сотруднике. Поведение странного человечка окончательно убедило Макса в том, что они где-то пересекались, но вот где, когда и при каких обстоятельствах, этого он, хоть убей, не помнил. Вскоре каргус затормозил возле лифта на минус тридцатом этаже, и Макс вышел. Он нажал кнопку вызова, и через несколько секунд двери кабины раскрылись. Макс уже вскинул руку над кнопкой первого этажа, но в последний момент его кисть метнулась ниже, и он нажал на минус двадцать девятый. Тут же прозвучал звуковой сигнал, и лифт остановился на следующем этаже, выпуская Макса. Здесь по-прежнему кипела жизнь, и тягостное впечатление после посещения подземелий Борджи несколько сгладилось. Макс остановил проходившего мимо мужчину.

— Я ищу младшего лаборанта Лору Лапидус, — проговорил он.

Тот недолго думал:

— Кабинет R-304. Вам прямо по коридору, второй поворот налево, а там разберетесь. Все помещения пронумерованы.

Макс поблагодарил и пошёл в указанном направлении. Он довольно быстро нашёл нужный кабинет и постучал. Ему кто-то ответил, но Макс не был уверен, что это Лора, — голос был низкий.

Двери разъехались, и он вошёл. Это было просторное помещение, ярко освещенное мощными холодными лампами. Здесь было несколько столов, уставленных различными приборами. За одним из них сидела Лора. Лицо ее было полностью закрыто плотной маской, лишь копна чёрных непослушных кудряшек выдавала ее. Макс понял, почему не узнал ее голос, — маска была с голосовым модулятором. Увидев его, Лора встала, осторожно накрыла защитным конусом образец, над которым работала, и только после этого стащила маску. Лицо ее немного раскраснелось, на лбу блестели капли пота, которые она аккуратно смахнула тыльной стороной ладони. Глядя на него, Лора удивлённо проговорила:

— Не много ли сюрпризов для одного дня? Вот уж не думала, что ты еще зайдёшь.

Макс предчувствовал, что его дальнейшие слова сотрут улыбку с лица женщины, поэтому не решился начинать сразу с просьбы.

— Я не мог уйти, не попрощавшись нормально, — проговорил он и улыбнулся в ответ.

Лора хмыкнула, и тут же порывистым движением закинула волосы назад, поправив непослушную копну. Макс подошел ближе и взял ее за руки:

— Лора, ещё мне нужно выяснить информацию про одного вашего сотрудника.

Улыбка действительно тут же исчезла с лица женщины. Она покачала головой.

— Ты как был сволочью, так и остался, — констатировала она, но руки освобождать не стала.

Макс уже и сам понял, что всё-таки поторопился, но отступать было некуда.

— Да, солнце мое, так и есть. Но мне действительно нужна твоя помощь.

— Тебе всегда нужна была моя помощь, — пожала плечами Лора, — говори, кто тебе нужен.

Она подошла к стационарному манипулятору и ввела свой внутренний код доступа. Макс смотрел из-за ее спины.

— Зигфрид Зиберман, сектор L6.

Лора тут же выпрямилась и обернулась:

— С ума сошел? Исключено. К информации о сотрудниках этого сектора у меня нет доступа. Да и мало у кого есть.

Макс разочарованно смотрел на теперь уже бесполезный манипулятор с введённым кодом доступа Лоры. Неожиданно ему пришла в голову мысль.

— Ты сказала, мало у кого есть, но ведь у кого-то все-таки есть.

Лора пожала плечами:

— Ты предлагаешь мне обойти весь этаж и спросить, у кого есть?

— Обычно степень доступа помечается в личной анкете. Открой свою.

Лора быстро нашла свое личное дело и вывела его проекцию. Макс подошел ближе и махнул рукой, листая ниже:

— Вот, у тебя белый код доступа.

— Да, минимальный, — согласно кивнула Лора, — есть ещё серый и чёрный. Чёрным обладает лишь высший состав Лиги.

— Думаю, нам хватит серого, — проговорил Макс и ввёл соответствующий параметр в поиск.

Лора шумно вздохнула.

— Знаю, я ещё пожалею об этом, — проговорила она и уверенно отстранила Макса.

Она быстро добавила в поиск ещё один параметр — кодовое обозначение сектора, в котором работала. Через несколько секунд манипулятор оповестил, что в ее отделе всего три человека обладали серым кодом доступа.

— Этого я знаю, — Макс широко ухмыльнулся и ткнул в одну из анкет, и перед ними тут же возникла крутящаяся фигура коренастого профессора, который прервал их разговор возле лифта. — Кажется, ты должна была подготовить для него отчёт? — Он обернулся к женщине, и с надеждой посмотрел на неё. Лора нахмурилась, но бесполезно — даже сейчас ей было сложно сказать ему «нет». Хотя она понимала, что отрицательный ответ был самым правильным в этой ситуации.

— Сегодня вечером жди меня в Розовом кафе, буду там в восемь. Если не появлюсь, значит, у меня ничего не вышло, и тогда лучше не звони мне ближайшие лет сто, — сказала Лора.

Макс не сумел удержаться — нагнувшись, он осторожно убрал чёрную прядь и нежно поцеловал женщину в лоб.

— Теперь уходи, — пробормотала Лора.

Оказавшись на улице, он наконец вздохнул полной грудью. Ощущение чего-то тяжёлого, давящего на плечи, наконец-то прошло. Обычный день, чуть облачное небо, до конца не распустившаяся листва, лёгкий ветер, блестящая белая дорога — всё начало казаться особенно свежим и светлым. А ведь он пробыл в здании Лиги не больше часа. Нужно было возвращаться в город и первым делом ехать в колледж. Макс знал, что нарвался как минимум на две недели дополнительных занятий. Это если у Паулюса хорошее настроение, в противном случае ему светил целый месяц. И это не считая того, что приготовила для него Авакян за пропуск тренировок с Трентом Лайардом.

В колледже был разгар учебного дня. Макс первым делом подошёл к информационному стенду. Напротив его курса мигала надпись «замена». Макс вывел информацию — все его группы были отправлены на практические занятия в лабораторию.

— Здравствуйте.

Макс обернулся. Лира стояла, переплетя руки на груди. Ее серебристые волосы были убраны в высокую тугую косу. Она была одета в рубашку, джинсы и высокие кожаные сапоги. Через плечо была перекинута холщовая сумка. Только сейчас глаз Макса ухватил перемены, которые произошли с ней за последнее время. Весь её вид был вызывающим, она огрубела, плечи выглядели совсем не девичьими, ноги широко расставлены, и даже через обтягивающие джинсы были видны прокачанные мышцы. Кажется, она ни на день не прерывала усиленных тренировок.

— Ты переборщила с занятиями в ангаре, — заметил Макс вместо приветствия.

— Возможно. — Лира пожала плечами. — У вас всё в порядке? Вы неожиданно пропали. И замены стоят до конца недели.

Макс ещё раз посмотрел на информационный стенд — девушка была права. Он тут же ввёл свой преподавательский код и убрал лишние замены.

— С завтрашнего дня все занятия по расписанию, — сказал Макс и, кивнув Лире, обошел ее и направился к своему кабинету.

— Это касается всех занятий? — громко спросила Лира.

Макс понял, какие занятия девушка имела в виду.

— Всех, — так же громко и отчётливо произнес он, не оборачиваясь.

И пошёл дальше. Войдя в свой кабинет, Макс первым делом подошёл к столу. С первого же взгляда он понял, что здесь кто-то похозяйничал. Он открыл ящик — так и есть, второе дно отсутствовало, как и его запасы спиртного.

— Неугомонная баба, — рассеянно пробормотал Макс.

Двери в кабинет вновь открылись. Макс обернулся. На пороге стояла Эмилия.

— Лира сказала, что видела тебя, — проговорила женщина.

Она не двигалась с места, вопросительно смотрела на него, будто ожидала приглашения. Макс кивнул:

— Да, мы пересеклись возле информационного стенда. Заходи.

Эмилия вошла и сложила руки на груди, совсем как младшая сестра, только поза у неё была мягче, без вызова. Так же мягко она смотрела на Макса.

— У тебя какие-то проблемы?

Макс сел на свой стол. Он задумчиво смотрел на женщину, стоящую напротив. В конце концов, так хотелось выговориться. Но кто поймёт весь тот бред, что он готов выложить.

— Это касается моей сестры, — наконец уклончиво проговорил он.

— Я слышала, что она погибла много лет назад, — сказала Эмилия.

Макс кивнул:

— Да, это так. Но у неё остался сын, мой племянник.

Эмилия улыбнулась:

— Он живёт с тобой? Подростковые проблемы?

Макс не сумел сдержать грустной усмешки. Как же ему хотелось, чтобы всё было так просто, как сейчас в представлении Эмилии.

— Не совсем так. Он тоже умер. Позже.

Эмилия смутилась:

— Прости.

Макс успокоил ее:

— Ничего. Я только недавно узнал о его существовании.

Эмилия опустила руки:

— Если захочешь поговорить об этом, я всегда готова выслушать.

Её мягкий голос успокаивал, заставлял расслабиться, он был таким уютным. Под этот голос хотелось пить горячий чай с мёдом и лимоном, замотавшись в какой-нибудь тёплый плед, и не думать о плохом, сложном и не поддающемся объяснению.

— Как только я разберусь со всеми проблемами, может, сходим куда-нибудь? — неожиданно предложил Макс и тут же разозлился сам на себя из-за нелепой идеи, пришедшей ему в голову.

Но Эмилия с улыбкой кивнула:

— Конечно. Просто дай знать, когда у тебя появится время.

После её ухода Макс еще некоторое время пытался осознать, что только что пригласил на свидание женщину. Ощущения были не новыми, но давно забытыми и, наверное, потому всё же непривычными…А Авакян спрятала виски. Макс понял, что разговор с Паулюсом — последнее, что ему сейчас нужно. Ему захотелось другого. Он достал манипулятор и отправил три одинаковых сообщения: «Через десять минут в ангаре 36. Не опаздывать». Нужно было отдать должное всей троице. Когда Макс вошёл в раздевалку, они уже были на месте. Лира даже успела облачиться в амуницию и застегивала защиту на груди. Тилль и Трент еще натягивали нижние рубашки. Макс подошел к одному из шкафчиков и набрал код. Дверца тут же отъехала в сторону, и Макс достал сумку со своей запасной амуницией. Лира замерла, перестав крепить шнуры защиты. Она удивлённо смотрела на Макса. Во взглядах Трента и Тилля сквозило откровенное недоверие.

— Вы с нами? — спросила девушка.

Макс молча кивнул и расстегнул «молнию» на сумке. Уголок губ Лиры чуть заметно приподнялся, брови разгладились — это вполне сходило за улыбку. Продолжая все так же еле заметно улыбаться, Лира вышла из раздевалки, чтобы преподаватель смог переодеться. Макс быстро облачился в амуницию и рывком затянул шнуры защиты на груди. Шлем он взял под мышку.

— Идите в ангар, я загружу иллюзию, — сказал он Тренту и Тиллю.

Макс выбрал первую попавшуюся карту — какое-то африканское поселение — и присоединился к студентам. Все молчали — и в полнейшей тишине кинулись в бой. В какой-то момент Макс поймал себя на мысли, что доверяет этой троице свою «спину». Это вышло непроизвольно. Он стрелял, резко обернулся, попятился назад и упёрся в кого-то из студентов. Осознав это, он непроизвольно расслабился, сосредоточившись на атаках в переднем секторе. Он чувствовал, что спина будет прикрыта намертво, сзади его никто не атакует, его ученики будут стоять до последнего. В какой момент он это понял? Не на этой же тренировке, в конце концов. Очевидно, осознание их надёжности пришло гораздо раньше, сейчас он лишь продемонстрировал им свое доверие. В какой-то момент всё резко оборвалось. Ничего не понимая, они застыли посреди пустого ангара. Иллюзия исчезла, а приятный женский голос произнёс:

— Занятие завершено досрочно. Все демоны уничтожены. Только что был установлен новый рекорд ангара номер тридцать шесть для массовой тренировки. Примите поздравления!

Они переглянулись. Тилль хотел что-то сказать, но передумал. Они успели провести еще три тренировки, прежде чем Макс посмотрел на часы и понял, что ему уже пора было двигаться в Розовое кафе.

— На сегодня достаточно, — произнес он.

Принимая душ, он пытался не думать о том, удалось ли Лоре задуманное. Но эти мысли прочно завладели его головой. Что будет, если кто-то из ее руководства узнает о нарушении правил Лиги? Макс чувствовал себя последним подонком, который воспользовался тем, что женщина не могла отказать ему по старой дружбе. Он рывком включил ледяную воду и опустил голову. Тело пронзили тысячи острых иголочек, но он даже не шелохнулся. Постояв так пару минут, он выключил воду и вышел, на ходу обернув полотенце вокруг пояса. Время уже поджимало, и он не стал сушить голову, сразу оделся и вышел. В Розовое кафе он вошел лишь в девятом часу, однако Лоры еще не было. Макс с тревогой посмотрел на свой манипулятор. Неужели она всё-таки попалась? С большим трудом он заглушил в себе порыв сейчас же связаться с Лорой. Макс осмотрелся. Здесь мало что изменилось с тех пор, как они ужинали в этом месте последний раз. Тогда это заведение только открылось и почему-то полюбилось им своей наивной кукольной атмосферой. Вернее, полюбилось Лоре, Максу по большому счету было всё равно, главное, что ей нравилось. Так было всегда… и со всеми, главное, чтобы им нравилось, а ему было плевать.

Макс сел за свободный столик возле углового окна. Столешница тут же активировалась, высветив меню. Аппетита не было. Он начал пролистывать электронные страницы, просто чтобы занять руки, но в разделе с напитками всё же притормозил и заказал солевой виски. Через пару минут официант принес заказ, пожелав хорошего вечера. Макс, не отрываясь, смотрел на вход и хмурым взглядом провожал каждого посетителя. Когда вошла очередная парочка, он еще раз посмотрел на манипулятор, лежавший перед ним на столе, — было почти девять. Но не успел он поднять голову, как на столик упала тень. Лора буквально рухнула в кресло напротив.

— Закажи мне чего-нибудь крепкого, — измученно проговорила она.

Макса не нужно было просить дважды. Он ещё раз повторил свой заказ.

Лора откинула волосы и вытерла салфеткой вспотевший лоб:

— Не спрашивай, как мне это удалось, сама не знаю, но ощущаю себя прескверно.

Макс протянул руку и взял ладонь Лоры:

— Тише, успокойся. Ты не сделала ничего плохого.

— Ты это скажи старику Ковальскому, который сейчас мучается от диареи.

Макс замер. Окончательно осознав смысл сказанного, он не выдержал и громко расхохотался, перекрыв лёгкий джаз, игравший в кафе. Девушка, сидевшая за соседним столиком, вздрогнула и неодобрительно покосилась на него.

— Тише ты, — шикнула Лора, — а как ещё было отвлечь Ковальского от его манипулятора с введёнными кодами доступа? Не думаю, что он ещё когда-нибудь захочет пить со мной чай.

Макс продолжал улыбаться. Лора достала свой манипулятор:

— Сейчас скину файл… Готово. Досье на Зизи у тебя.

Рука Макса, потянувшаяся к стакану с виски, замерла. Улыбка тут же съехала с его лица.

— Как ты его назвала? — с легкой хрипотцой спросил он.

— Зигфрид Зиберман, сокращенно Зизи. Это прозвище записано в начале его личного дела. Зацепила взглядом, когда скачивала файл. Макс всё-таки взял стакан и одним махом осушил его. Какой же он идиот, ведь София так подробно описала этого кибергения. За столько лет тот ничуть не изменился. В этот момент Лоре принесли заказ. Как бы Максу ни хотелось тут же открыть файл Зизи, но он сдержался.

— Ты знаешь этого Зибемана лично?

Лора отрицательно покачала головой:

— L6 — засекреченный отдел, с его сотрудниками мало кто пересекается, и уж точно не младший лаборант исследовательской группы. — Лора сделала глоток, затем, вздохнув, произнесла: — Ладно, смотри уже, я же всё вижу. Мне в любом случае пора, я и так задержалась, муж будет задавать вопросы.

Она сделала ещё один глоток и встала. Макс не пытался ее остановить, но смотрел ей вслед с неким сожалением. Она всегда была очень понимающей. Мало кто мог похвастаться таким характером, как у Лоры. А еще она умопомрачительно готовила… Когда двери за Лорой сомкнулись, он включил манипулятор и распаковал присланный файл. Выводить личное дело в пространство над столом он не стал, ограничившись информацией с экрана. После фотографии шли основные данные: фамилия, имя, возраст, биологические показатели, психология. Макс нашел нужное место: Зизи попал в структуру Лиги ровно восемнадцать лет назад. Макс откинулся на спинку кресла. Теперь ему было понятно, как Натану Ору удалось отследить Софию и Дино. Он плотно сжал губы и сузил глаза, глядя прямо перед собой. Судя по записям Софии, сестра доверяла этому Зизи. Сволочь, крыса…

Макс просканировал манипулятором счёт, заплатил за две порции виски и быстро вышел. Было уже темно, но движение по-прежнему было оживлённое, и Макс легко поймал флип. Флиппер повернулся к нему, ожидая, когда ему скажут, куда ехать. Макс назвал домашний адрес Зибермана из файла. Дом Зизи находился в трёхстах километрах от места их нахождения, поэтому флиппер сразу же перешел на воздушный режим. Колеса плавно скрылись, и флип поднялся в воздух. Пропустив несколько других флипов, летевших по главной, они наконец перестроились в нужную полосу. Дорога заняла минут тридцать, за которые Макс так и не решил, что он сделает с Зизи, то ли просто свернет тому тощую мышиную шею, то ли вначале даст возможность объясниться.

Флип приземлился в тихом спальном районе, состоящем из частных аккуратных домиков, похожих друг на друга как близнецы. Макс расплатился с флиппером, и тот сразу же улетел. Макс ещё раз сверился с адресом. Судя по всему, нужный дом был прямо перед ним. Окна были тёмные, свет нигде не горел, лишь тусклая лампочка скудно освещала чистенькое, аккуратное крыльцо. Всё было до приторности идеально и картинно, словно с рекламного проспекта. Макс подошёл к двери, но сразу стучать не стал. Он спустился с крыльца и прошёл вдоль дома, заглядывая в окна на первом этаже. В окне с другой стороны дома он наконец увидел хозяина. Сгорбившись, тот сидел за стационарным манипулятором спиной к окну.

Он когда-нибудь меняет этот свитер? — Макс брезгливо посмотрел на засаленное растянутое одеяние, которое утром выбивалось из-под белого халата.

Убедившись, что Зиберман дома, Макс вернулся на крыльцо, но и тогда не стал стучать. Осмотревшись по сторонам, он убедился, что никого поблизости не было, и присел так, чтобы замок оказался на уровне его лица. Максу понадобилось буквально две минуты, чтобы без шума открыть дверь. Стараясь ступать как можно тише, он пошёл туда, где, по его расчетам, была комната, в которой он видел Зизи. Макс не ошибся. Правда, теперь Зиберман, сидевший спиной к окну, сразу же его увидел. Вскинув лицо, и так заострённое, а от испуга вытянувшееся ещё больше, он вскочил, повалив назад стул.

— Как вы меня нашли? — глухо вскрикнул он, продолжая затравленно смотреть на незваного гостя.

— Даже не спрашиваешь, кто я, что мне нужно, — Макс медленно приближался к Зизи.

Пятящийся Зиберман уперся в стенку и остановился:

— Я знаю, кто вы.

Проговорив это, он опустил голову, отчего его очки тут же начали съезжать по вспотевшей переносице. Он их подхватил и вдавил на место.

— Как же она точно описала тебя, — проговорил Макс, не отводя пристального взгляда от стоявшего перед ним человека.

Зизи опустил голову ещё ниже, буквально воткнув заострённый подбородок в свою грудь.

— Успокойся, я ничего с тобой не сделаю, — презрительно проговорил Макс и отошёл.

Он сел на диван так, чтобы хозяин дома оставался в поле его зрения. Зизи наконец отлип от стены и решился посмотреть на гостя. Он замялся, но всё же прошёл и сел на краешек кресла, стоявшего напротив дивана. Теперь их разделял невысокий журнальный столик, заваленный старыми микросхемами, флеш-кристаллами, алмазными носителями, гидро-спайками и прочим манипуляторным старьем.

— Всё подробно и с самого начала, — отчётливо проговорил Макс. — Ты знаешь, кто я, и думаю, согласишься с тем, что я имею право знать правду.

Зизи переплёл потные пальцы и крепко сжал их:

— Это было давно. Ворошить эту историю не следует, пользы вам это точно не принесет.

— Мне это уже говорили, — перебил Макс, — начинай.

— Нет, — неожиданно твёрдо проговорил Зизи, — я ничего вам не скажу, простите. Вам лучше покинуть мой дом, иначе я вызову сотрудников Лиги.

Прежде чем Макс успел что-либо ответить, Зизи встал и направился к двери. На ходу он сделал знак Максу, чтобы тот следовал за ним. Макс молча встал и прошёл за Зиберманом. В коридоре Зизи ещё раз отчётливо произнёс:

— Мой вам совет, забудьте обо всем. В любом случае, проект «Адриан» закрыт, ребёнок-абсолем уничтожен.

Зизи открыл дверь, подтолкнул Макса на крыльцо и, тихо ступая, вышел следом за ним. Громко хлопнув дверью, он приложил палец к губам и кивнул на дорожку, ведущую от дома к тротуару. Они молча пошли по ней. Только удалившись от дома метров на двести, Зизи решился снова заговорить:

— Вы ведь понимаете.

— Лига следит за тобой?

— Я работаю в секторе L6, я их собственность. Лига следит не за мной, она следит за собой, — чуть погодя произнес Зизи.

Его пальцы по-прежнему были сплетены, он держал их перед собой на уровне живота и смотрел прямо. Шаги у него были короткие, суетливые, он чуть горбился, и Макс с трудом приноровился к его медленному, но рваному темпу.

— Значит, ты не по собственному желанию пришёл туда работать?

— А кто туда приходит по собственному желанию? — вопросом ответил Зиберман.

— Натан Ор, например, — сказал Макс.

— Сумасшедшие фанатики не в счёт, — недовольно бросил Зизи.

Они сделали еще несколько десятков шагов, за которые Зиберман собрался с мыслями. Через несколько минут он заговорил:

— Люди из Лиги пришли ко мне через несколько недель после Софии. Она, дурочка, думала, что её нельзя было отследить, но это ведь Лига. Да, им потребовалось время, но они отследили её путь до меня, а вот дальше всё, баста, темнота. После моей работы их бы никто не отыскал, — в голосе Зизи прорезалась чуть заметная гордость, но тут же была подавлена, — они это быстро поняли и заявились в мой дом. Вы знаете, что грозит за полное стирание личности и создание новой?

Зизи остановился и посмотрел на Макса.

— В курсе, — кивнул тот.

— Ах да, вы же бывший полицейский, хотя бывших не бывает…

— Они предложили сделку?

— Да, они закрывают глаза на мои дела, а я начинаю работать на них.

Зизи вновь ускорил неровный шаг. Макс заметил, что он так делал, когда начинал особенно сильно волноваться.

— И ты сдал местоположение Софии?

— Отныне только я мог отследить её перемещения. И я выдал её. — Последние слова Зиберман произнес чуть ли не шёпотом.

Макс постарался на корню придушить свои эмоции. Ему нужна была вся информация, а потому гнев и злость были лишними.

— Ты сразу же рассказал, где она?

— Да, я очень быстро вычислил, что они на Островах.

— Но почему Натан Ор ждал так долго, чтобы напасть на них?

Зизи покачал головой:

— Говорю же, он был на всю голову ненормальным. Преследовал свои цели. Он ждал, пока она закончит свою работу.

— Кто? — не сразу понял Макс.

— София. Выносит ребенка, — пояснил Зизи.

Макс от неожиданности остановился. Зиберман продолжил:

— Ор боялся, что с плодом может что-то случится, если они нападут на Софию на раннем сроке беременности. Когда, по подсчетам Натана, плод достаточно окреп, он и организовал операцию. Но Ор явно недооценил Софию. — Тонкие бескровные губы Зизи разъехались в довольной улыбке, обнажив его микродентизм. — Ума не приложу, как Софии удалось вырваться из лап Натана, но я был счастлив. Ох, как же он негодовал! Он рвал и метал, круша всё, что попадалось ему под руку. Он активировал все ресурсы, чтобы найти её, но без толку. Я думал, он меня убьёт. Он припёр меня к стенке, причем в прямом смысле, требуя, чтобы я вновь отследил её, но София умница, ох, какая же она умница, — голос Зизи вновь повеселел, — она не взяла с собой манипулятор, в который я загрузил новую личность Дино.

— А флип она утопила, — проговорил Макс.

— Именно, — кивнул Зизи, — подумать только, я был счастлив от того, что не могу выполнить задание. Я искал её и не находил. Натан хотел убить меня голыми руками, но Борджи не позволил ему это сделать.

Макс недоверчиво посмотрел на Зибермана. Тот пояснил:

— К тому времени я успел провести несколько проектов для Лиги, и Борджи, нужно отдать ему должное, быстро понял, на что я способен. Я гений, чего уж тут скрывать, — на сей раз в его словах не было ни капли гордости или бахвальства, обычная констатация факта, — никто из штатных манипуляторщиков Лиги не был и близко способен на то, что делал я. Борджи ненавязчиво дал понять Натану, что меня трогать не стоит. И Ор начал рыть землю в другом направлении. На самом деле удивительно, что ему сразу не пришло в голову проверить профессора Корсакова. Но Натан был ослеплён своей ненавистью к нему, для него профессор был мёртв, и, очевидно, он считал, что и для остальных тоже. К тому же Ор был уверен, что старик никогда не примет Софию после того, что стало с его сыном. Натан всех судил по себе. Как бы то ни было, Ор вышел на своего бывшего руководителя много позже. Но и потом, удостоверившись, что Корсаков растит ребёнка-абсолема, он не стал его трогать. Он начал вести дистанционное наблюдение. Весь дом профессора был нашпигован отслеживающими устройствами. Натан знал обо всём, что происходило в жизни Адриана, и он выбрал идеальный момент, чтобы забрать мальчика.

— Ребёнок действительно пошел с ним добровольно? — спросил Макс.

Зизи кивнул:

— Да, Ор был искусным оратором, он умел преподнести всё в нужном свете. Уйдя с ним, мальчик слушался его во всем, не отходил от Натана ни на шаг, буквально в рот ему заглядывал. Ор очень сильно привязал ребенка к себе. Адриан считал, что может доверять только Ору, что только Ор искренен с ним, а все остальные лгут.

— И что же Натан внушил ему?

Зизи на секунду замялся, прежде чем ответить:

— Что он является потомком урода, выращенного в лаборатории. Конечно, Натан использовал другие слова, но смысл такой. Он заставил Адриана чувствовать себя неполноценным, сполна дал ему ощутить свою инаковость. И в то же время он внушал ребенку, что только для него, Натана, не играет роли происхождение Адриана. Он грамотно вёл себя с ним, как с равным видовым существом. Что сказать, когда нужно было, Натан был хорошим психологом.

В голосе Зизи послышалась горечь, которую он не пытался скрыть. Они продолжали идти, ни на секунду не останавливаясь, лишь изредка меняя темп. Зиберман то ускорял свои коротенькие шажки, то, наоборот, замедлял, но лишь для того, чтобы набраться сил перед очередным рывком.

— Когда он приказал закрыть проект и уничтожить мальчика? — спросил Макс.

Зизи резко остановился. Макс по инерции сделал еще шаг.

— О чем вы говорите?! Это было делом всей жизни Натана! К тому же эти исследования носили революционный характер, никто бы не позволил прикрыть их, наоборот, на реализацию этого проекта были брошены лучшие силы Лиги.

Макс молча слушал Зизи, и внутри него копилась злость вкупе с раздражением. Раздражение было в первую очередь на себя, что он опять поверил Борджи.

— Зачем Борджи солгал мне? — спросил Макс.

— Он защищал, — туманно пояснил Зиберман после некоторого размышления.

— Адриана? От меня? Да я даже не знаю, как выглядит этот ребёнок, и уж тем более не собираюсь причинять ему вреда. — Макс покачал головой.

Зизи вновь остановился и серьёзно посмотрел ему в глаза:

— Он защищал не Адриана, тому не нужна защита. Борджи пытался оградить вас и вашу несовершеннолетнюю свиту, которая вечно путается у вас под ногами.

— От чего он пытался нас оградить?

Зизи нахмурился и недовольно вздохнул. Он вновь пошёл вперёд, убрав руки в карманы. Он смотрел прямо перед собой. Говорить он начал так же неожиданно, как и двинулся с места.

— Вы ведь в курсе, что ваша сестра считала меня единственным человеком, которому можно доверять? — Зизи даже не думал дожидаться ответа Макса, без пауз продолжая свой монолог: — А я ее предал. Не то чтобы у меня был выбор, но факт остается фактом — я ее подло предал, трусливо и малодушно. С этим осознанием я живу последние восемнадцать лет семь месяцев восемнадцать дней и… простите, не знаю, который сейчас час. В общем, я предал своего единственного друга, и осознание этого терзает меня каждую секунду. Ещё хуже мне стало, когда привезли Адриана. В детском возрасте он был так похож на мать: те же серые широко распахнутые глубокие глаза, тот же овал лица, высокие скулы. Мальчик был хорош, чудо как хорош. Сын Софии другим и не мог быть, от кого бы он ни был. Я честно старался дистанцироваться от него, но в какой-то момент поймал себя на мысли, что стараюсь находить себе какие-то дела в его секторе: проверить исследовательские манипуляторы, которые не требовали проверки, перезагрузить камеры наблюдения, которые перезагружались каждое утро автоматически, откалибровать скрытые микрофоны, звук в которых и так был доведён до идеала. Постепенно Адриан привык к моему присутствию, я же просто наблюдал за ним. Иногда мы даже перебрасывались парой слов. Так было до одного случая. Я как всегда возился со стационарным манипулятором в его секторе, он проходил очередной тест на соседней машине. В какой-то момент он отвлекся и странно посмотрел на меня.

— Разве у меня есть мать? — озадаченно спросил он.

Я не знал, что ответить. Кажется, я даже начал заикаться, пытаясь что-то произнести. Я слышал про способности мальчика, я также знал, что Натан Ор их усиленно купирует специальными препаратами, которые удалось создать в ходе исследований. Однако в тот момент я понял, что не такие уж они и действенные, эти препараты. Организм Адриана становился сильнее, он научился их блокировать. И тогда я промямлил:

— С чего ты взял?

— Вы постоянно думаете о моей матери, и этот образ, который живет в вашей голове, прекрасен. Он не может иметь ко мне никакого отношения.

Адриан был убийственно спокоен и логичен в своих рассуждениях. Объяснив мне, почему этот образ не может иметь никакого отношения к уроду, коим он себя считал, он вернулся к своему тесту. Конечно, я не выдал Адриана, я не рассказал Ору о том, что способности парня по-прежнему активны. Но я уходил с ощущением вторичного предательства по отношению к Софии. И до сих пор я не уверен, какое предательство было страшнее: то, что я выдал её с Дино местоположение, или то, что я скрыл от её сына правду о родителях.

Я понял, что мне лучше избегать Адриана, так как подавить в себе мысли о Софии я не мог. Следующая наша встреча совершенно случайно. Натан Ор прогуливался с Адрианом по иллюзии парка. Я сидел там под деревом и писал программу. Я иногда скрывался в подобных иллюзиях — это помогало абстрагироваться от мысли, что ты заперт в подземном секторе. Я увидел их издалека и переместился за дерево, чтобы, проходя по соседней дорожке, они не увидели меня. Адриан, тогда совсем еще мальчишка, хватал какие-то ветки и на ходу фехтовал, пытаясь сбить верхушки соцветий с куста. Они что-то увлечённо обсуждали, и даже если бы я не переместился в тень, они, скорее всего, не обратили бы на меня внимания. После того как они ушли, я еще некоторое время посидел там, но вскоре наступил быстрый закат, время работы иллюзии подходило к концу, очевидно, кто-то хотел загрузить новую. Я засобирался и вышел на дорожку. Неожиданно метрах в десяти от меня что-то блеснуло в искусственных лучах. Я подошел ближе и сразу же узнал вещицу. Это был браслетик Адриана. Сколько помню, он всегда был на руке мальчика. Так, безделушка на холщёвой верёвочке: набор камушков и бусин в связке. Я поднял его, верёвочка была в двух местах сильно перетерта и лопнула в одном из них. Очевидно, это случилось, когда Адриан дурачился с ветками. Я хотел убрать браслет в карман, намереваясь позже вернуть его мальчику, но один из камней в связке привлек моё внимание. Все камни были искусственными, этот же явно натуральный, мутного молочного цвета, да и форма была мне знакома. Я отделил его от остальных и посмотрел на свет. Сердце у меня заколотилось, это точно был флеш-кристалл. Я с трудом сдержал себя, чтобы тут же не подсоединить его к своему манипулятору. После работы я опрометью кинулся домой и только там открыл флеш-кристалл Адриана. Вы ведь уже догадываетесь, что на нём было? Это был дневник Софии. Я сразу определил, что это был дубль-кристалл. То есть София сделала эту копию с основного и замаскировала его под браслет, который потом, очевидно, Корсаков надел на руку Адриану. Вы знаете, в чём основная особенность дубликата? Он открывается только один раз, после отсоединения от манипулятора вся информация на нём уничтожается, и дубль-кристалл становится бесполезной безделушкой. Раз я смог открыть дневники Софии, значит, до этого Адриан никогда не открывал его. И я понял, мальчик попросту не знал, что браслет не просто украшение, а послание от его матери. Очевидно, Корсаков не успел сообщить ему об этом. Вы знаете, что я не пью. Вообще. Но в ту ночь я напился. Я напился до смерти. Это произошло, когда я прочитал весь дневник до конца, до последней строчки, до последнего словечка. Исповедь матери сыну. Сыну, которому она в числе прочего говорит, что доверяет своему другу Зизи, рассказывает, как я помог его родителям, какой я хороший. Она ведь не пошла к родному брату, она пришла ко мне. Потому что верила. До-ве-ря-ла. — Это слово Зизи произнес тихо, но внятно, по слогам, словно самому себе в мозг вбивал это слово. — Я пил до утра. А потом принял душ, съел пару ложек очищающего раствора, чтобы протрезветь, и поехал на работу. Я ждал вечера, специально придумал себе дополнительное задание, чтобы дождаться, пока все уйдут, и пришёл в сектор к Адриану. Он изучал историю, у него была особенная тяга к этому предмету. История и литература — вот что он выделял. Он лежал на диване, погрузившись в изучение предмета. Он сразу понял, кто пришёл, даже не обернувшись.

— Вы опять думаете про ту, которую называете моей матерью. Сейчас этот образ буквально пылает в вашей голове. Если не успокоитесь, он сломит вас. — Он проговорил всё это, не поднимая головы и ни на секунду не отвлекаясь от чтения.

Я подошел и, возможно, резковато вырвал у него учебный гидроскрин. Но Адриан не обиделся, в его глазах появилось любопытство. Он сел ровно и выжидающе посмотрел на меня. Больше тянуть я был не намерен, я слишком много предавал ее. Я достал из кармана новый дубль, который успел сделать, прежде чем дубль-кристалл Софии самоуничтожился. Подсоединил его к гидроскрину Адриана и молча протянул парню. Затем развернулся и вышел. На этом моя смена окончательно завершилась. Я отправился домой. Это был последний раз, когда я видел Адриана. На следующий день, когда я пришел на работу, кругом горели чёрные коды, сотрудники всех уровней носились как угорелые. Лаборатория была полностью уничтожена. Вся бригада исследователей во главе с Натаном Ором была убита. На многих телах были следы насильственной смерти, и лишь тело Натана Ора было цело и невредимо, но застывшая гримаса страшного ужаса выдавала, что мучился он больше всех. Адриан убил его своими способностями, Ор умер в муках зверской нечеловеческой боли, которую его заставил испытать его бывший подопытный. Но самое странное, что прежде чем бежать, Адриан уничтожил сектор ещё одного проекта, который Натан Ор вёл параллельно. Ор был уверен, что Адриан даже не подозревает о нём.

— Проект «Дариус», — проговорил Макс, состыковывая в голове все детали головоломки.

— Да. Он уничтожил всю информацию, все наработки, все материалы, все образцы, и он забрал с собой Дариуса.

— Зачем ему демон? — спросил Макс.

Зизи пожал заострёнными плечами:

— Дариус был на пути к состоянию абсолема. Он проходил тот же путь экспресс-эволюции, что в свое время и Дино. Он уже был демоном разумным. Адриан освободил его.

Зизи снова замолчал. Судя по выражению его лица, он раздумывал над тем, что собирался рассказать дальше. Словно он был не уверен, хватит ли ему смелости произнести задуманное.

— Позже я увидел записи того, что произошло той ночью. Адриан убивал с остервенением на лице, с огромным удовольствием, в его глазах было только одно желание — мстить. Мстить всем и вся. Мне казалось, что даже внешне он изменился. Его ангелоподобное лицо, лицо, по сути, ещё ребёнка вдруг превратилось в маску взрослого грубого мужчины. Он повзрослел буквально за ночь. Гнев странным образом воздействовал на его организм. Еще вечером он выглядел шестнадцатилетним, и вот на видео я вижу уже молодого мужчину, уничтожающего всё на своем пути. Я понимаю, всё это звучит глупо и невероятно, но столько зла и ненависти я не видел ни в одном человеке. И тогда я испугался того, что натворил.

Зизи вновь замедлил шаг, затем остановился и повернулся к Максу, наконец посмотрев ему в глаза.

— Адриан уникален, он силен, я надеюсь, вы понимаете, какую силу я имею в виду, подобных ему нет. И это существо разозлено и взбешено.

— Не она его таким родила, его таким сделали, — неожиданно проговорил Макс.

Он вдруг понял, что не чувствует никакой жалости к убитому Натану Ору и его команде. Не было даже капли сочувствия. А вот своё отношение к Адриану Макс никак не мог определить.

— Куда он мог отправиться? — спросил Макс у Зизи.

Манипуляторщик покачал головой, разведя руки в стороны:

— Да куда угодно.

— Мне нужна запись с камер, чтобы знать, как он выглядит, — произнёс Макс.

Но Зизи снова покачал головой:

— Та ночь преобразила его, даже на видео, на котором он уничтожает лабораторию, его лицо продолжало меняться. Как выяснилось, это ещё одна его способность, которая до той поры была неактивна. И теперь мы даже не предполагаем, как он выглядит.

Макс остановился:

— Итак, мы не знаем ни как он выглядит, ни куда отправился.

— Есть одно предположение. Вы ведь прочитали весь дневник…

Макс нахмурился, подозрительно глядя на Зизи:

— Откуда ты знаешь, что я прочитал ее дневник?

— Ах, это, — словно что-то вспомнив, проговорил Зиберман, — я же вам сказал, что мне в руки попал дубль-кристалл. Значит, был еще оригинал, который, вероятнее всего, остался среди прочих вещей Софии и который вам передали после ее смерти.

Макс кивнул:

— Так и есть, но флеш-кристалл был повреждён…

— Я в курсе, — перебил его Зизи, — поэтому вы искали мастера, который сумел бы восстановить содержимое, и вы его нашли.

Макс поражённо смотрел на Зизи:

— Откуда…

— Когда Адриан исчез, я понял, что рано или поздно всплывет основной флеш-кристалл. Также я знал, что он, скорее всего, будет повреждён. Это старые кристаллы, они выхолащиваются спустя десять лет, отдельные экземпляры держат информацию лет пятнадцать. Как бы то ни было, я подозревал, что тот, кому он попадёт в руки, попытается восстановить информацию. Мне оставалось только подключиться к всемирной базе манипуляторских, ввести определённые параметры и ждать результата, отсеивая ненужные заказы.

Макс все понял:

— Это ты расшифровывал дневники Софии. — Зизи кивнул. — Но зачем тебе это было нужно? Ты ведь и так прочитал их на дубле.

Зизи объяснил:

— Я рассчитывал найти в исходнике что-то новое, думал, возможно, София сохранила на дубле сокращённую версию. Но всё без толку. Записи оказались идентичными. Я хотел найти хоть какую-то зацепку, куда мог деться Адриан. Но ничего. У меня только одно предположение.

— Какое? — спросил Макс.

— Думаю, он мог последовать совету матери и обратиться за помощью к Н. Ш.

— Ты знаешь, кто такой Н. Ш.?

Но Зизи разочаровал его:

— Понятия не имею. У меня даже нет предположений.

Макс задумался. Он попытался восстановить в памяти, что именно София писала про Н. Ш. Кажется, она называла его «старый друг» и «коллега».

— Вы ведь учились вместе? Среди ваших одноклассников были люди с этими инициалами? — спросил Макс.

Зизи вновь расстроенно покачал головой:

— Я уже думал об этом, но нет, ни одного. Может, вы знаете её коллег? В конце концов, она же ваша сестра, она должна была рассказывать.

Привычное чувство горечи начало понемногу травить его. Макс знал, что через некоторое время оно поглотит его полностью. Так было всегда, когда он осознавал, что…

— Может, она и рассказывала, но я не всегда её слушал, — проговорил он.

А если быть совсем откровенным, то он вообще редко слушал, что сестра рассказывала ему про свою работу. Зизи догадался, что Макса обуревают не самые приятные воспоминания. Манипуляторщик молча развернулся и засеменил по дорожке. Они прошли еще метров сто, и Зизи вдруг предложил:

— Я могу взломать её личное дело, узнать все отделы и сектора, в которых она числилась, работала или проходила практику, затем взломать базы этих отделов и проверить инициалы всех сотрудников. Может быть, удастся вычислить этого Н. Ш. Но предупреждаю, это займёт много времени.

Макс с сомнением пожал плечами:

— Людей с такими инициалами может оказаться много.

— Поэтому я и говорю, что это займёт много времени. Нужно будет проанализировать каждую личность с этими инициалами. С другой стороны, разве есть выбор?

Других вариантов не было. А не было их, потому что он никогда ее не слушал, потому что… Макс резко оборвал эти мысли.

— Хорошо, попробуй, если что-нибудь найдёшь, дай знать. Макс не стал идти с Зизи до дома. Он свернул в сторону и пошёл по дороге, намереваясь выйти на перекрёсток и поймать там флип, но и на перекрёстке было пусто. Район словно вымер. Флип пришлось вызывать. Пока Макс ждал, он размышлял о таинственном Н. Ш. Итак, это был старый друг Софии, который не осудил её, когда узнал про опасные эксперименты с Дино, а, наоборот, поддержал. Значит, он такой же сумасшедший учёный, помешанный на исследованиях, вот только в какой области? София писала, что долго его не видела. Значит, они не работали вместе. Учились? Но явно не в школе — Зизи проверил их одноклассников. Однокурсники? Возможно. Почему бы и нет…

От размышлений Макса отвлёк флип, приземлившийся прямо перед его носом. Макс залез внутрь, флиппер вопросительно посмотрел на него. Макс на секунду задумался: единственная база данных, которую Зизи не сможет проверить удалённо, относилась как раз к периоду обучения Софии. Лет пять назад реестр, включавший в себя данные о студентах, начиная с их года выпуска и на шесть лет позже, полетел из-за вируса. Всем заинтересованным предлагалось принять участие в его восстановлении. Макс тоже получал уведомление, но проигнорировал его. Однако в архиве сохранилась бумажная версия — это он знал наверняка, — когда они с сестрой учились в колледже, эту бумажную волокиту еще практиковали.

Макс назвал адрес колледжа. В это время все воздушные пути были свободны даже на развязках, поэтому обратно долетели еще быстрее. Флиппер высадил его прямо у ворот колледжа. Обычно широко распахнутые днем, сейчас они были плотно сомкнуты. Макс достал свой пропуск и открыл боковую калитку. Он быстро пересёк пустой, но ярко освещённый двор и подошел к основному входу. Здесь тоже пришлось воспользоваться преподавательской картой, предоставлявшей допуск в здание колледжа в любое время суток. Сонный охранник удивленно проводил его взглядом и на всякий случай посмотрел на часы.

Архивное хранилище было на том же этаже, что и библиотечное. Макс вызвал лифт и спустился на минус пятый. Он рассчитывал оказаться в тёмном коридоре, но, когда двери лифта открылись, в глаза ему неожиданно ударил яркий свет. Макс удивлённо замер, затем сделал пару шагов вперед. Вход в библиотечное хранилище был открыт. Макс тихо подошёл к нему и прислушался. То, что он услышал, окончательно сбило его с толку. Изнутри раздавалась безмятежная женская болтовня. Судя по всему, женщин было две, и, кажется, обе были не совсем трезвы. Макс узнал голос Эмилии. Осторожно выглянув из-за двери, он окинул взглядом основной зал хранилища. Первое, что он увидел, — стол, на нём стояла одна полупустая бутылка вина, вторая была уже полностью опустошена. Рядом лежала плитка шоколада, поломанная на дольки. Макс высунулся сильнее и наконец увидел женщин. Эмилия сидела, прислонившись к стене спиной, Наташа — вполоборота, но обе были так увлечены болтовнёй, что не заметили бы его, покажись он полностью.

— Я тебя не понимаю, — проговорила Эмилия, — зачем ты ему нагрубила при всех?

— Я сама себя порой не понимаю, — покачала головой Наташа, — просто всё навалилось, и я сорвалась. — она пригубила из бокала, который держала в руках, и со вздохом произнесла: — Я извинюсь перед ним завтра, но думаю, старик уже нажаловался на меня ректору.

Эмилия тоже сделала глоток вина:

— Ты просто на нервах в последнее время. Извини, но это многие заметили. Какая-то сама не своя.

Наташа молча пила вино, о чем-то задумавшись. Наконец проговорила:

— Нужно решить некоторые проблемы.

Макс вернулся в коридор. Вот уж чего он не ожидал, так это нарваться на женские посиделки ночью в колледже. Тем не менее он не сумел сдержать улыбки — нетвёрдый голос Эмилии, смягченный красным полусухим, был таким милым. Стараясь ступать как можно тише, Макс пошел прямо по коридору. Женские голоса из библиотеки постепенно затихли. Оставалось еще метров пятьдесят. Наконец он достиг нужного хранилища. Свет здесь был чуть приглушён. Макс нащупал сканнер и просканировал свой преподавательский пропуск. Однако этого было недостаточно. Чтобы массивная дверь скрылась в стене, нужно было еще ввести свой личный код доступа. Только после этого дверь бесшумно отъехала в сторону, и он смог войти внутрь. Автоматически зажёгся свет. Очевидно помещение давно не открывали, воздух здесь был спертый, сильно пахло старой бумагой. Впереди в несколько рядов стояли стеллажи. На каждом был выбит цифровой и буквенный код, обозначавший года и сектора. Макс растерянно пробежался по ним взглядом, не зная, с какого начать. Он прошёл вдоль стеллажей, удивлённо констатируя, что бумажные архивы велись еще десять лет назад. И какой сумасшедший активист этим занимался? Макс прошел метров сто, пока не упёрся в стену, но нужный год так и не обнаружил. У стены проходов между стеллажами не было, так что пришлось возвращаться назад. Точно так же внимательно изучая надписи на полках, Макс прошёл ещё один ряд, но снова мимо. Впрочем, судя по цифровым обозначениям, нужный стеллаж был уже близко. Он оказался в конце третьего ряда. Макс потянул на себя нижний ящик, но тот поддался не сразу. Он дёрнул сильнее, и ящик со скрипом выехал. Он был покрыт плотным слоем пыли. Макс осторожно смахнул ее рукой, подождал, пока она уляжется, и начал перебирать файлы, но всё было не то. Это были досье на студентов из параллельных групп. Макс задвинул ящик и выдвинул средний. Сколько же внутри было пыли! Набрав в лёгкие как можно больше воздуха, он сдул толстый серый слой с корешков, затем, отклонившись, вновь ждал, пока все рассеется и уляжется. Теперь можно было разобрать, что написано на корешках папок. Макс наклонился ниже. Это была его группа. Пролистнув массивные папки, он усмехнулся, увидев знакомые имена. В конце была его — «Максимус Револо Штайн». Доставать её он не стал, ему было неинтересно. Он задвинул ящик и потянулся к верхнему. На сей раз в точку. Это была группа Софии. Макс быстро нашёл файл сестры. Несколько секунд он молча смотрел на папку, в углу которой было мелким шрифтом выбито: «София Револо Штайн». Он то поднимал руку, желая её вытащить, то передумывал и опускал. Макс понимал — открой он папку, и его сразу же поглотят огромные серые глаза сестры, которыми она посмотрит на него со своей фотографии. Он хорошо представлял себе, какая она там: милая, неискушенная студентка, тянущаяся к знаниям, к науке, восторженная, полная чистых идеалов, вызывавшая восхищение у всех, кто ее знал. Макс убрал папку Софии к стенке ящика и начал перебирать остальные. Он поймал себя на мысли, что ни одно имя ему не было знакомо. А ведь она рассказывала… Хотя нет, вот одно было знакомо. Прочитав имя, Макс вытащил папку и усмехнулся. Он даже не знал, что его сестра училась вместе с Наташей Шелли. Он запихнул папку обратно и продолжил перебирать остальные. И только на пятой замер. Его рука зависла, а взгляд, устремлённый в ящик, оцепенел. Мысль начала медленно проясняться. Макс быстро вернулся и вытащил папку с личным делом Наташи Шелли. Открыв её, он наткнулся на юное лицо Наташи. Вздёрнутый нос, пухлые губы, нелепая прическа: топорщащееся во все стороны короткое каре, — безусловно, это была она с поправкой на возраст. Наташа Шелли. Н. Ш. Неужели она? София имела в виду девушку? Макс раскрыл дело Наташи. Пропустив общие данные, он начал искать информацию о её специализации. Наконец нашёл: «Начиная с третьего курса, выявлена явная склонность к исследовательской деятельности. Тест определил наличие способностей выше средних в области проведения опытов в полевых условиях. Обладает быстрой реакцией, умением делать моментальные выводы на основе полученных данных. В восьмидесяти процентах случаях выводы Шелли верны. Наличествует открытая тяга к исследованиям поведенческих повадок красных рядовых, однако два раза при работе с подопытными демонами наблюдались отрицательные реакции, классифицируемые как испуг. Рекомендация: исследовательская деятельность, ограниченная лабораторными условиями».

Макс пробежался глазами по остальной информации, затем перелистнул несколько страниц и дошел до пятого курса. Здесь описывались все контрольные тесты и задания, с которыми Наташа как справилась, так и провалила. Макса заинтересовал второй промежуточный вывод: «Рекомендуется разбить исследовательскую пару Шелли — Штайн. У этих студенток образовался очень плотный и идеально слаженный тандем. Вместе они работают без нареканий, быстро, безошибочно, показывая прекрасные результаты, но при попытке поставить их в пары с другими студентами, результаты резко ухудшаются. Ни одна, ни другая не находят взаимопонимания с другими партнёрами, опыты затягиваются и часто заканчиваются ошибочными результатами. По утверждению профессора Лозовского, налицо сила привычки и перенос плотной дружбы из жизни вне колледжа в рабочую исследовательскую сферу, что не является залогом успешной деятельности в будущем. Рекомендуется в следующем семестре вырвать их из зоны психологического комфорта, разделить и поставить в пару с другими партнёрами». Макс задумчиво убрал папку на место и задвинул ящик. Интересно, почему Наташа никогда не говорила ему, что училась вместе с его сестрой? Судя по всему, они были очень близкими подругами. А впрочем, с какой стати она должна была рассказывать ему об этом? Он ведь ни с кем из коллег нормально не общался, и Наташа Шелли не была исключением. Ну что ж, настало время это изменить, самое время поговорить по душам с «Н. Ш.»

Макс еще раз сильно двинул по ящику, чтобы он окончательно встал на место, и, развернувшись, пошёл к выходу. К его удивлению в коридоре была уже кромешная тьма. Макс вернулся к библиотечному хранилищу, оно было заперто. Пока он изучал личное дело Наташи, женщины ушли. Макс кинулся к лифтам. Вскинув голову, он посмотрел на информационное табло — лифт ехал наверх. Вот он остановился на пятом этаже. Очевидно, Наташа и Эмилия вышли там. Макс вызвал лифт и поехал за ними. Здесь было светло, но Макс уже не обратил на это внимание — на этажах выше уровня земли свет оставляли на всю ночь. Макс пошёл по коридору, внимательно глядя по сторонам, но все кабинеты были заперты. Он посмотрел прямо, вход в кафетерий был открыт нараспашку, но свет оттуда пробивался тусклый, дополнительные лампы никто не включил.

Макс подошёл к нему и прислушался, но не услышал знакомых женских голосов. Судя по всему, внутри никого не было. Он уже собирался было вернуться, но в последний момент его глаза выхватили какое-то шевеление в дальнем углу. Макс присмотрелся, из-за стола торчали ноги в тренировочных ботинках. Макс вошёл в кафетерий, быстро приблизился к столу и заглянул за него.

На полу, прислонившись к стене, сидел Трент Лайард. Он пил большими глотками воду из бутылки и одновременно читал что-то в своем манипуляторе. Увидев Макса, он испуганно вздрогнул и тут же резко вскочил.

— Что вы здесь делаете? — Он удивленно посмотрел на преподавателя.

— У меня были срочные дела в архиве, — проговорил Макс.

На груди Трента была полная защита, лишь стягивающие ленты были немного ослаблены. Волосы на лбу свалялись и были мокрые — очевидно, шлем он снял совсем недавно.

— Ты продолжаешь занятия в ангаре по ночам? Ректор против такого усердия, — проговорил Макс.

— А вот его жена нет, — буркнул Лайард себе под нос и медленно съехал по стене.

Макс видел, что Трент измучил себя до невообразимого состояния. Перетренированные ноги уже не держали студента. Рука, которой он держал бутылку, тряслась. Макс опустился рядом с ним:

— Ты на ногах не стоишь.

— Стою, я просто пришел сюда за водой. Сейчас выпью и вернусь в ангар.

Макс покачал головой:

— Не вернешься. Я тебе запрещаю. Еще пару таких ночей, и ты сдохнешь к турниру.

Трент повернул голову и хмуро посмотрел на преподавателя:

— А если провалю соревнования, то сдохну от стыда.

На это Макс ничего не ответил. Он обратил внимание на всё ещё включенный манипулятор Трента.

— Что читаешь? — Не дожидаясь ответа, Макс взял его из рук Трента и посмотрел.

«Кун Либеро, голландец, многократный Чемпион Земли, обладатель пяти Кубков Победителей, рекордсмен Земли. Согласно общественному опросу, лучший спортсмен мира за последние семь лет. Хобби: отсутствуют. Единственные интересы: коньки и стрельба. В постоянных отношениях не состоит. Слабые места: отсутствуют. ЛаТойя Мёрфи, американец. Чемпион Земли, многократный призер Кубка Победителей, многократный чемпион США, рекордсмен мира в стрелковой части. Хобби: кулинария. Слабые места: разгон. Все отрывы нивелирует на финишном этапе. На нынешний Чемпионат Земли также квалифицировался его младший брат ЛаШон Мёрфи (стоит в рейтинге ниже). Денис Фарг, русский. Является одним из лидеров, несмотря на то что не имеет никаких титулов. Всего год, как выступает на высшем уровне. До этого был дисквалифицирован (причина: информация скрыта). После возвращения успел сдать все необходимые нормативы для того, чтобы быть отобранным на Чемпионат Земли. Результаты его отбора всех потрясли. Его называют единственным, кому реально под силу составить конкуренцию великому голландцу Куну Либеру. Огромный потенциал, неимоверно силен физически, отлично чувствует лёд, огромный запас выносливости. Слабые места: неконтролируемые психологические реакции — порой не может справиться с эмоциями…» Макс пролистал ниже, в списке было ещё сорок шесть имен с краткой характеристикой на каждого.

— Откуда это у тебя? — спросил он Трента.

— Профессор Авакян прислала. Говорит, я должен знать своих соперников, и чего от них ждать. — Лайард опустил голову и процедил уже тише: — Будто я и сам не знаю, чего от них ждать. Это ведь Чемпионат Земли, а не дворовый турнир в местной коробке.

Только сейчас Макс осознал, насколько Трент был загнан. Парня словно зажали в тиски ответственности. «Ты первокурсник, но мы все равно поверили в тебя и доверили тебе…» Макс даже представил интонацию, с какой Авакян произносила эти слова студенту. Он был уверен, что она регулярно обрабатывала Трента, смотреть на которого сейчас было просто жалко.

— Ты никому ничего не должен, — вдруг проговорил Макс, возвращая манипулятор.

Трент скосил взгляд на преподавателя, но ничего не ответил. Они оба уставились в противоположную стену.

— Ты никому ничего не должен, — повторил Макс. — Тех, кто мог с тебя что-то спрашивать и ожидать от тебя, к сожалению, уже нет. Я читал твоё личное дело и знаю, что случилось с родителями. — Трент сжал манипулятор, но вновь промолчал. Макс продолжил: — А потому в этой жизни ты должен только себе. Если ты уверен, что обязан себе призовое место, то прыгни выше головы. Если нет, то хватит ломать себя, проведи этот турнир в своё удовольствие.

Трент молча сделал ещё один глоток воды и посмотрел на Макса:

— Кун Либеро, ЛаТойя Мёрфи, Денис Фарг… И еще бесконечное множество имен. И каждый намного круче меня, опытней, морально устойчивей. Уверен, никто из них не сидит сейчас на полу, жалко склонив голову над анкетами соперников.

— Ты не можешь этого знать наверняка, — возразил Макс, — даже у самого бесстрашного на вид человека в голове может быть кромешный ужас и паника. Поверь мне, сила многих лишь в том, что они умеют скрывать свой страх. Я понимаю, сейчас тебя неимоверно страшат ответственность и ожидания, которыми пропитан весь колледж. Страх разочаровать является одним из самых сильных чувств в нашей жизни.

Сказав это, Макс замолчал и рывком поднялся на ноги. Он бросил ещё один взгляд на Трента и пошел прочь из кафетерия. Трент продолжал буравить спину преподавателя, пока тот не скрылся в коридоре.

В лифте Макс озабоченно посмотрел на себя в зеркало. Он сомневался, правильно ли поступил, оставив Трента одного в таком состоянии. Макс был уверен, что Лайард не рискнет после его запрещения возвращаться в ангар, но это беспокоило его меньше всего. Гораздо опаснее было то, что творилось в голове Трента. Лифт остановился, и Макс вышел в холл. Поравнявшись с охранником, он спросил:

— Здесь не проходили две молодые сотрудницы?

Охранник кивнул:

— Были недавно, новенькая библиотекарь, забыл, как ее, и Шелли, старший лаборант. Обе веселенькие. — Охранник подмигнул.

Выйдя на улицу, Макс задумчиво посмотрел на свой манипулятор. Звонить сейчас Наташе Шелли было бесполезно. Было уже слишком поздно, да и, судя по всему, её состояние не располагало к серьёзному разговору. Макс решил перехватить её утром перед занятиями. Прежде чем уйти со двора колледжа, он обернулся и кинул последний взгляд на окно пятого этажа. В помещении кафетерия по-прежнему горел свет.