Очнулся он, сидя на полу, прислонившись к стене. На манипуляторе мигало несколько неотвеченных вызовов от Лиры и сообщение, что они будут ждать его в колледже. Макс оторопело смотрел на манипулятор. Он ведь даже звук накануне не отключал, как он мог не услышать?! Через несколько минут он уже выскакивал из дома. Весь город бурлил в предвкушении Чемпионата Земли. Дороги, как нижние, так и воздушные, были забиты, всё стояло из-за наплыва болельщиков. Кинув взгляд на переполненную остановку с группой туристов в футболках с изображением Куна Либеро, Макс решил отказаться от общественного транспорта. Флип сейчас тоже был не лучшим вариантом из-за мёртвых пробок. Макс отправился пешком. Он шёл быстро и в какой-то момент сорвался на лёгкую трусцу. Через двадцать минут он влетел в главные ворота колледжа. Здесь творилось что-то невообразимое. По всему двору носились студенты-волонтёры, рабочие и сотрудники турнира. Огибая здание колледжа, вся эта толпа утекала в сторону арены. С другой стороны вытекал человеческий поток, возвращавшийся обратно с арены. Неожиданно от этого потока отделилась капля и кинулась к Максу:

— Штайн, нам не хватает рук! Пожалуйста, отнесите этот образец румынской программки к манипуляторщикам, мы их расположили в кабинете 304. Пусть срочно отпечатают партию! И как мы могли забыть про румын?!

Леони впихнула ему в руки небольшую книжечку, на лицевой стороне которой было изображение какого-то конькобежца с румынским флагом на плече.

— Леони, я занят! — крикнул Макс ей уже в спину — и вспомнил про аргумент, который должен был сработать. — Мне нужно с Трентом поработать.

Леони на секунду притормозила:

— Все участники уже «закрыты» и находятся на сухой разминке. С ним его тренер по физподготовке, так что у вас сейчас как раз есть время. Но перед стартом вы обязательно должны быть с ним, Штайн! — Она вновь отвернулась и понеслась по своим делам.

Глубокий вздох Макса был больше похож на едва сдерживаемый рык. Сжав злополучную программку в руках, он быстро пошёл в колледж. Умудриться попасть в лифт было все равно что попасть в общественный флип утром на остановке. Макс даже не пытался втиснуться в переполненную кабинку и сразу же пошёл на лестницу. Он рассчитывал увидеть в кабинете спокойных манипуляторщиков, плюющих в потолок и мающихся от безделья, но не тут-то было. Грандиозность события захватила даже этих представителей самой флегматичной профессии. Макс ухватил одного из них за вязаный рукав:

— Это вам передали, нужно срочно отпечатать партию.

Тощий парень с длинными волосами, убранными в такой же тощий хвостик, тут же взвился:

— Мы что, типография? Когда мы будем это делать?! У нас три манипулятора полетели в комментаторском секторе, сеть нестабильна в судейской. Я сейчас туда пять человек отправлю. Извини, друг, отнеси это в четыреста пятый резервистам. У них вроде поспокойней.

Парень попытался обойти Макса, но тот и не думал отпускать вязаный рукав.

— Эй, полегче, — возмутился манипуляторщик, увидев как опасно натянулся его свитер, — растянешь.

— Он тебе и так велик. А теперь взял это и делай что хочешь. Авакян придёт и проверит. — Макс впихнул программку тощему точно так же, как пару минут назад впихнули ему.

— Авакян, говоришь, — со вздохом проговорил парень, глядя на программку уже другими глазами.

— Отлично, судя по всему, вы уже сталкивались. Всего доброго.

Макс вышел из кабинета манипуляторщиков и направился в свой. По пути он набрал номер Лиры, но связи не было. Очевидно, из-за турнира сеть была перегружена. Он даже не представлял, как будет искать их в этом кавардаке, если они не дождались его. На его счастье, Тилль и Лира сидели на полу возле его кабинета, прислонившись спинами к двери. Глаза Тилля были закрыты, судя по всему, он дремал. Лира держала в руках свою раскрытую холщёвую сумку и что-то рассматривала внутри. Под глазами у неё залегла тень, рядом на полу стояли два пустых стакана из-под двойного солевого кофе.

— Ты что, вообще не ложилась? — Макс присел перед девушкой на корточки.

Она подняла на него усталое лицо, но на улыбку силы нашла:

— Все нормально, вещество у нас.

Она раскрыла сумку ещё шире и показала ему. Макс заглянул внутрь, между книжкой и манипулятором лежал носовой платок, свёрнутый в узелок. Он засунул руку и нащупал сквозь ткань три маленькие ампулы.

— Так вы вообще не спали? — повторил он вопрос.

Лира отрицательно качнула головой.

— На дорогах творится что-то ненормально. Кажется, весь мир стекся на Чемпионат. Мы с трудом вырвались из города, потом с еще большим трудом прорывались обратно.

Макс готов был убить себя. Ничего не говоря, он помог Лире подняться. Затем потормошил Тилля. Тот тут же вскочил на ноги. Сонно тряхнув головой, Тилль широко зевнул, даже не прикрыв рот рукой. Макс быстро открыл свой кабинет, впустил студентов и закрыл за собой дверь. Не сговариваясь, они прошли к подиуму, на котором стоял преподавательский стол, и сели прямо на него. Времени на долгий и обстоятельный разговор не было. Макс просто сказал:

— Теперь я должен настоять на том, чтобы вы исчезли. Вам нужно убраться как можно дальше от этого места, города, желательно вообще из страны.

Лира даже не тратила силы на спор. Ее взгляд и так красноречиво говорил, что она думает о предложении Макса. Он кивнул:

— Собственно, иного я и не ожидал. Но попробовать стоило, — добавил он уже тише.

Макс взял у девушки сумку и вытащил платок с ампулами. Осторожно развязав узелок, он разложил его на столе. Это были обычные стеклянные ампулы с прозрачным раствором. Макс взял одну из них и посмотрел на свет — раствор оказался густым, гелеобразным.

— Нам нужно найти этого Адриана как можно скорее, — отвлекла его Лира.

Тилль посмотрел на подругу:

— Там около сотни тысяч зрителей, не считая волонтёров, спортсменов, тренеров и прочих. Как мы сможем найти там одного человека, даже не зная, как он выглядит?!

Лира посмотрела на преподавателя, но у того тоже не было ответа.

— Я не знаю, — честно признался Макс. — Более того, я пессимист, и подозреваю, что нам это не удастся. Слишком мало времени. И по-хорошему мне всё-таки нужно заставить вас уйти отсюда как можно быстрее, чтобы у вас был шанс спастись. Но в то же время существует мизерная вероятность, что мы найдём Адриана, и тогда у нас появится шанс спасти всех этих людей. И с вами этот шанс увеличивается ровно в три раза.

Тилль продолжал смотреть на Лиру. Как всегда, он полностью полагался на подругу, даже когда дело касалось его собственной жизни. Но в этот раз нужно было отдать должное Лире.

— Решай сам, — твёрдо произнесла она, — скорее всего, мы не выберемся оттуда живыми.

Тилль повел губами из стороны в сторону. Так он себя вёл, когда думал самостоятельно.

— Я конечно же с вами. Ты ведь уже решила? — на всякий случай уточнил Тилль.

Лира кивнула. Лицо её по-прежнему было задумчивым. Закусив нижнюю губу, она смотрела в пол. Неожиданно вскинув голову, она посмотрела на Макса:

— Он уникален, ведь так? Его умственное развитие во много раз превышает развитие любого из нас.

Макс кивнул, ещё не понимая, к чему она клонит. Глаза Лиры сверкнули.

— Уверена, что тест на призвание это выявил! Нам нужно войти в базу колледжа и найти всех кватросолвов. Думаю, он среди них.

Макс смотрел на девушку, как на солнце, засиявшее после долгого дождя. Как он сам не додумался? Он быстро включил свой манипулятор и ввёл свой код допуска в базу колледжа. Затем внёс необходимые параметры поиска.

— У нас учатся пять кватросолвов, — проговорил он, выводя анкеты всех в пространство над манипулятором, — четыре парня и одна девушка.

— Девчонку сразу отбрасываем, — нетерпеливо проговорила Лира, взмахом ладони загоняя анкету обратно в манипулятор.

— Барнаби Бартлби, второй курс, группа 3F. Эзра Ковач, третий курс, группа 12D.

— Не подходит, — перебила Лира, — он уже три года учится здесь, а Адриан исчез из Лиги два года назад.

Макс читал информацию о Коваче.

— Боюсь, что подходит. Этот кватросолв за один год закончил два курса.

Лира выглянула из-за плеча Макса и пробежалась глазами по анкете, удостоверившись, что преподаватель был прав.

— Третий… — Макс на секунду замолчал, когда увидел имя.

— Кто? — нетерпеливо спросила Лира.

Макс провел пальцем по анкете, и в пространстве между ними начала вращаться фигура Тимо Клео. Тилль и Лира смотрели на неё безо всякого удивления. Для них Тимо ничем не отличался от других кватросолвов. Наконец Тилль вспомнил:

— Кажется, это старший брат Захарии? — И он вопросительно посмотрел на Макса.

Преподаватель кивнул.

— Ясно. Кто четвертый? — тут же спросила Лира.

Макс нахмурился. Четвертая анкета была закрыта.

— Минус один, этот кватросолв перевелся от нас ещё год назад в Лондонский колледж.

Макс выключил свой манипулятор и посмотрел на студентов.

— Значит, всего три, каждому по одному, — проговорила Лира, глядя на Макса, — я возьму Эзру Ковача.

— Тогда я Тимо Клео, — сказал Тилль.

Но Макс качнул головой:

— Нет, Тимо возьму я.

— Хорошо, тогда мне остается Барнаби Бартлби.

Макс согласно кивнул.

— Дайте свои манипуляторы, — сказал он.

Тилль и Лира послушно протянули ему манипуляторы, и Макс ввёл в каждый свой код доступа ко всем базам колледжа, затем приложился пальцем к экрану, чтобы новые устройства считали его биологический материал и получили подтверждение.

— Пользуйтесь любой информацией, которая поможет вам найти их.

Лира и Тилль схватили свои манипуляторы и кинулись к выходу.

— Эй! — притормозил их Макс.

Студенты обернулись и вопросительно посмотрели на него. Макс открыл рот, чтобы что-то сказать, но не мог вымолвить и слова. Он почувствовал, как внутри что-то сжалось, резануло при взгляде на эти лица. Он незаметно сглотнул и всё-таки проговорил:

— Он очень опасен. Если понимаете, что это он, то сразу связываетесь со мной. Никакой самодеятельности.

Они даже не кивнули. Просто развернулись и тут же исчезли. Ощущение ошибочности происходящего, неправильности запоздало накрыло Макса, но что-то исправлять было уже поздно. Макс еще раз открыл личное дело Эзры Ковача, которого выбрала Лира, и посмотрел на него. Это был высокий темноволосый парень спортивного телосложения, у него были широко посаженные глаза, пожалуй даже слишком, крупный мясистый нос, но красивые правильной формы губы. Безусловно, лицо выразительное, запоминающееся. Принадлежало ли оно человеку? Макс искреннее надеялся, что да. Иначе Лира столкнется с серьёзной опасностью, впрочем, как и Тилль и остальные сто тысяч человек. Макс открыл анкету Тимо и еще раз посмотрел на номер его группы. Затем вошёл в раздел для организаторов турнира и быстро нашёл схему зрительских секторов. Студенты колледжа на правах хозяев занимали места на пятнадцатом уровне. Макс увеличил детализацию и увидел рассадку по группам. Найдя местоположение второкурсников из группы 3С, он выключил манипулятор и вышел из кабинета. В лифте он нажал на минус пятнадцатый этаж, решив добраться до арены подземным переходом. Он надеялся, что Лира и Тилль также догадались воспользоваться этим путём, но потом вспомнил, что у первокурсников не было допуска на эту территорию. Свет в коридоре был приглушен, это был третий запасной путь на арену, и им пользовались редко. Макс перешёл на бег. Минут через пятнадцать он достиг лестницы. Преодолев один пролёт, он оказался на площадке, на которой останавливался лифт. Макс вызвал его, поднялся наверх и вышел на первом этаже. Он оказался в широком, ярко освещённом холле, заполненном людьми. Здесь были зрители, покупавшие напитки, волонтёры, раздававшие программки, сервисмэны, студенты. Макс непроизвольно всматривался в их лица, но понимал, что в первую очередь нужно было найти сектор с группой 3С. Обнаружить Тимо там было вероятнее, чем случайно встретить его здесь. Макс протиснулся к волонтёру, и тот тут же попытался впихнуть ему пресс-релиз и программку.

— Спасибо, не нужно. Где ближайший выход на пятнадцатый уровень трибун?

Парень на секунду задумался.

— Он объединён с шестнадцатым и семнадцатым. Нужно выйти на шестнадцатый, там лестницы наверх и вниз, по ним спуститесь на нужный уровень. Вам какая часть нужна?

— Восточная.

— Тогда вам туда, метров двести по коридору. Там будет указатель на восточный сектор.

Макс кинулся в указанном направлении. Он осторожно орудовал локтями, расчищая себе путь. Неожиданно кто-то вцепился в этот самый локоть.

— Вы что здесь делаете? — прошипел на ухо голос, который Макс сейчас меньше всего хотел слышать.

— Двигаюсь вперёд. — Макс попытался стряхнуть намертво вцепившуюся в него руку Авакян, но тщетно.

— Вы должны быть в зоне разминки с Лайардом. Ему нужна поддержка, на мальчика смотреть тошно.

Макс смотрел на Авакян, чувствуя себя зажатым в тиски.

— Послушайте, мне нужно идти. Это действительно важно…

Леони ещё сильнее стиснула его локоть, оставляя на нём красноватые полумесяцы от своих ногтей:

— Это ты меня послушай! Что сейчас может быть важнее? Ты ему нужен, понимаешь ты это или нет?

Макс выдохнул, пытаясь сдержать себя и не оттолкнуть Авакян силой. Некоторые уже поглядывали на них с любопытством.

— У него есть тренер по конькобежной подготовке, он сейчас рядом с ним, вы же сами мне сказали, — прошипел Макс.

Леони смотрела на него почти что с ненавистью. Она ещё больше приблизила к нему свое красиво накрашенное лицо:

— Тебе совсем на всё плевать?! Нет с ним сейчас никого рядом! В зону разминки у старта можно аккредитовать только одного наставника.

— И?

— И я аккредитовала тебя, дурак!

Макс понятия не имел, зачем она это сделала. Очевидно, все мысли отразились на его лице. Неожиданно Леони ослабила хватку:

— Ты ему нужен… Он сломлен еще до старта. Я не знаю, как к нему подступиться. — Леони вообще отпустила его руку.

Теперь его никто не держал, но Макс и сам не двигался с места.

— Вы не знаете, как к нему подступиться?! Раньше нужно было думать. Ведь это вы загрузили его под завязку чувством ответственности и грандиозности всего происходящего. Он заранее смешал себя с грязью за свой возможный провал. И сейчас перед стартом его не вытащит из этой ямы даже самый сильный психолог, не то что я.

Леони плотно сжала губы. Она отвела взгляд в сторону и произнесла:

— Да, признаю, возможно, я перегнул палку в подготовке Лайарда. Но поймите, Штайн, он первокурсник, у которого появился такой великолепный шанс. Нельзя было бросить его в этом деле, самостоятельная подготовка ни к чему хорошему бы не привела. А вы же понимаете, какое влияние на имидж нашего колледжа окажет призовое…

— Леони, прошу вас, заткнитесь касательно имиджа колледжа. Я пошёл к Лайарду.

Макс развернулся и зашагал в противоположном направлении, проклиная на чем свет стоит Авакян. Леони даже не думала реагировать на его ругательство. Сцепив руки перед собой, она с тревогой наблюдала за удалявшимся Максом.

Когда Макс вышел на арену, у него перехватило дух. Огромная, сияющая, сверкающая. Безукоризненно гладкий лёд, режущий глаза своей идеальной белизной, отражал серебристые своды арены, подсвеченные мощными прожекторами. Где-то высоко наверху развевались флаги стран, представители которых участвовали в Чемпионате Земли. Бесконечным рядом они сливались в одну пёструю полосу и уходили вдаль. Несмотря на то что до старта было еще полчаса, трибуны были заполнены до предела. Здесь собралось около сотни тысяч счастливчиков, которым удалось достать билеты. Слева от себя Макс увидел комментаторскую трибуну. На ней было размещено около двух сотен позиций, на каждой мигал значок какой-нибудь телекомпании. Некоторые комментаторы уже работали в прямом эфире, наблюдая за раскаткой участников. Кто-то ещё только готовился, просматривая информационные материалы по конькобежцам. Посчитать все камеры не представлялось никакой возможности. Их была уйма. Операторы чётко «вели» каждого спортсмена, отслеживая и выдавая в эфир каждое движение, каждую эмоцию, промелькнувшую на лице.

Макса передернуло от грандиозности события и своей к нему причастности. Он подошёл к мягкому борту и опёрся на него. Специальный материал, созданный для защиты конькобежцев во время падения, тут же принял форму его тела. Неожиданно кто-то тронул его за плечо:

— Вам нельзя здесь находиться, это зона личного пространства спортсменов и их наставников. — И волонтер строго посмотрел на Макса.

— Все в порядке, я тренер одного из участников.

Под недоверчивым взглядом парня Макс достал манипулятор и вывел свою аккредитацию.

Волонтер кивнул:

— Вы бы ее в распечатанном виде на груди носили. Так удобнее. Поймите, здесь всё строго. Часто пресса пытается…

— Я понял, — кивнул Макс и тут же отвернулся.

Он попытался найти взглядом Трента. Наконец он увидел его серебристый комбинезон с эмблемой их колледжа. Макс сложил руки рупором и громко крикнул:

— Трент!

Но потерянный Лайард даже не услышал. Он медленно катил по разминочному кругу, смотря куда-то прямо. Макс проследил за его взглядом. Тот смотрел на высокого конькобежца в черном. Невольно Макс залюбовался тем парнем. Жёсткий, мощный, идеально сложённый, абсолютно точно и чётко контролирующий каждый свой шаг на льду, он скользил, заложив руки за спину, ни на кого не обращая внимания. В каждом толчке чувствовалась едва сдерживаемая мощь, так и просящая выхода. Во время каждого движения мышцы перекатывались под идеально облегающим комбинезоном. Жгучечёрный, он буквально лоснился во внимании десятков объективов, направленных на этого спортсмена. И без четкой белой надписи «Либеро» на спине, было ясно, кто это. Кун ушёл в поворот, затем выехал на противоположную прямую. Макс дождался, пока он сделает полный круг и поравняется с ним. Голландец по-прежнему ни на кого и ни на что не обращал внимания. Его глаза были устремлены в одну точку прямо перед собой, губы плотно сжаты. Когда Кун проскользил мимо, Макса обдало исключительной уверенностью, которую излучал спортсмен. Наконец Либеро вышел из посадки и поехал на ровных ногах. Он вскинул руки и несколько раз ощутимо ударил себя по бёдрам, разогревая мышцы и заставляя бежать кровь быстрее. Макс вновь посмотрел на Трента. Тот выглядел уныло. В этот момент он как раз проезжал мимо, и Макс ещё раз крикнул:

— Трент!

На сей раз студент услышал его. Он вскинул голову и быстро подкатил к Максу, резко затормозив у борта. Он явно хотел что-то сказать, но передумал и вновь смятенно посмотрел на Куна Либеро.

— Я знаю, о чём ты сейчас думаешь. — Макс больно сжал руку Трента, заставляя того отвести взгляд от знаменитого голландца и посмотреть на него. — Ты знаешь, в чем его сила?

Трент пожал плечами:

— У него лучшая техника в мире.

— В любом виде есть три составляющие успеха: физическая, техническая и психологическая. Если у человека сильны любые две из них, он будет регулярно подниматься на пьедестал. Но у этого Либеро, судя по всему, идеальны все три стороны. Признаю, он уникальный спортсмен, феномен. Он идеально готов физически и технически, но главное, он не прошибаем психологически. Это видно. — Макс еще раз крепко сжал холодную руку Трента и твёрдо произнёс: — Но он просто человек, а значит, и у него можно выиграть. Трент, будь он на твоём месте, он бы легко выкинул из головы все посторонние мысли и сосредоточился на главном — на старте.

Лайард смотрел на Макса, слово за словом впитывая то, что говорил преподаватель. Затем он еще раз посмотрел на Куна. Макс продолжил:

— Ты также идеально готов физически, поверь, на этой арене мало кто достиг той же степени готовности, что и ты. Тебе осталось побороть их здесь… — Макс указательным пальцем прикоснулся к голове Трента. Чуть наклонив голову, Штайн смотрел на стоящего перед ним парня исподлобья.

— Трент, ты равный ему.

Не говоря ни слова, Лайард оттолкнулся от борта и поехал к разминочному кругу. Сев в посадку, он покатил по прямой, ни на кого не оглядываясь. Лишь заходя в поворот, он ещё раз полоснул взглядом чёрную спину Куна Либеро, маячившую перед ним. В этот момент монотонный шум стадиона перекрыл громогласный голос диктора, раздавшийся под сводами:

— Просим всех занять свои места. Через пять минут на старт выйдет первая группа участников.

Первые десять конькобежцев, словно коршуны, закружили у линии старта. Похлопывав себя по бёдрам и бросая оценивающие взгляды на ледовый овал, они постепенно выстраивались вдоль линии, согласно стартовым протоколам. Всего должны были стартовать пять групп конькобежцев. Им предстояло соревноваться по системе «на вылет». Лишь два счастливчика из каждой группы проходили в финальный раунд.

Трент и остальные спортсмены, которым предстояло выйти на старт позже, сгрудились у прохода через внешний борт. Натягивая чехлы на лезвия коньков, они по двое покидали лед. Последними с дорожки ушли Денис Фарг и Кун Либеро. Проходя через борт, Фарг случайно споткнулся и задел Либеро плечом. Тот ничего не ответил, лишь смерил соперника взглядом, не сулящим ничего хорошего. Чуть презрительные и суровые глаза голландца тут же крупным планом выхватили все телекамеры на арене. В ту же секунду взгляд Куна Либеро появился чуть ли не на всех мониторах мира. Трент молча смотрел в эти глаза, раз за разом прокручивая в мозгу слова Макса. Они не вселили в него волшебным образом стопроцентную уверенность, не сделали его сильнее, чем он был на самом деле. Но что-то они всё-таки сделали. А что — Трент и сам пока не понимал. Просто теперь он по-другому смотрел на Куна Либеро. Как на равного.

На арене творилось что-то невообразимое. Заработали все комментаторские позиции, создававшие громкий микс из всех возможных языков мира. Болельщики, собравшиеся со всего мира, не могли усидеть на своих местах, они волной вскочили на ноги, надрываясь в крике. Судья-стартер нервно поглядывал на стартовый манипулятор. Наконец время пришло, он вскинул руку, и раздался специальный сигнал. И в ту же секунду будто бы кто-то выключил звук на арене. Воцарилась мёртвая тишина, никак не укладывающаяся в сознании того, кто еще секунду назад был оглушён сумасшедшей какофонией звуков. Два заветных слова:

— На старт!

И звук стартового выстрела потонул в неудержимом вое. Трибуны взрывались, крича, визжа, рыдая во имя тех, кто мчался по ледовому овалу. Вот они ушли в поворот, и один из участников на огромной скорости улетел в борт. Панический вздох накрыл трибуны. На ходу конькобежец успел сгруппироваться, и борт мягко принял его в свои объятия. С другой стороны уже стояли наготове волонтёры. Они тут же рассекли лазерами толстый гидрослой и вытащили разозленного спортсмена с другой стороны. Для него соревнования завершились. Края бортов тут же сошлись и сплавились, не оставив и следа рассечения.

Трент Лайард пристально следил за бегущими — вот прямая, поворот, ушли на переходные, расправили руки, помогают себе мощными взмахами. Он непроизвольно сел в посадку и начал повторять движения, закладывая лёгкие крены вместе с теми, кто сейчас был на льду. Рядом внимательно смотрел на ледовый овал Кун Либеро. Его глаза максимально сузились, и, казалось, он не слышал и не видел ничего вокруг, кроме девяти конькобежцев, бегущих по овалу, кроме лязга лезвий их коньков по белоснежному льду. За ним наблюдал Денис Фарг. Он сидел на лавке, раз за разом проводя большим и указательным пальцами по лезвию своего конька. К нему подошел его личный тренер и тронул Фарга за плечо. Тот посмотрел на наставника. Тренер чуть заметно кивнул. Фарг тряхнул головой, сбрасывая наваждение, и натянул на лезвие чехол — он стартовал в последней группе лидеров.

Тем временем группа бегущих рассыпалась, уже можно было выделить четвёрку сильнейших, ушедших в отрыв. Трент посмотрел на огромное табло, висевшее над комментаторским сектором: до финиша оставалось пять кругов. Он вновь перевёл взгляд на бегущих. На очередной переходной возник конфликт, заставивший трибуны взреветь. Парень в серебряном комбинезоне подрезал, как показалось Тренту, представителя Островов. Островитянин начал резко оттормаживаться, но сделать это аккуратно на такой огромной скорости не удалось. Камеры успели выхватить его перекошенное от злости и напряжения лицо, прежде чем он завалился на бок. Он скользил практически перпендикулярно дорожкам, широко раскинув руки. Чуть поодаль от Трента, практически возле борта, стоял тренер с надписью «Острова» на спине. Увидев падение, тренер ринулся вдоль борта. Все уже знали, что сейчас произойдёт: островитянин при падении совершил все возможные ошибки. У бежавшего последним канадца не было никаких шансов избежать столкновения. В последний момент он попытался вильнуть, но островитянин слишком широко и нелепо раскинул руки. Лезвие конька беззвучно полоснуло по кисти. Вместе с алыми брызгами, окропившими лёд, с трибун раздался синхронный массовый вздох. Но он был тут же заглушён резким душераздирающим криком спортсмена, прижимавшего к груди окровавленную руку без двух пальцев. Рядом, тяжело дыша, лежал канадец. Он тупо смотрел на кровавые следы на льду, даже не пытаясь подняться и продолжить гонку, хотя вполне мог, ведь борта он не коснулся. Борт уже был рассечён, волонтёры быстро укладывали стонущего островитянина на носилки. Рядом суетился его бледный тренер.

— Кажется, его тренирует отец, — проговорил Эзерби, возникший рядом с Трентом.

Трент ничего не ответил. Он сосредоточенно наблюдал, как участника, представлявшего Острова, унесли, канадец ушел сам. На лёд тут же выехал спортивный ликвидатор и быстро доехал до внутреннего борта и обратно. Лед вновь засиял своей естественной белизной. Борт тут же сомкнулся за ликвидатором, и как раз вовремя — группа лидеров уже выходила из поворота и неслась к тому самому месту, где произошло падение.

Ожидавшие своей очереди спортсмены расступились, пропуская волонтёров, несущих носилки. Трент выхватил взглядом лицо островитянина, с крупными каплями пота и кровавыми разводами на щеке. Его глаза были закрыты, его уже погрузили в сон, чтобы он не мучился от боли. Волонтёры дошли до ближайшего выхода из сектора и нырнули в подтрибунное помещение. Следом за ними торопился тренер, уже с кем-то разговаривая по манипулятору.

— Не бери в голову, ночь отлежится в реинкорнаторе и завтра будет как новенький, со всеми пальцами. — Эзерби чуть толкнул Трента в спину, пытаясь отвлечь. — Такое часто бывает.

— Всё в порядке, — проговорил Трент.

Кун Либеро даже не обратил внимания на пронесённые мимо него носилки. Он внимательно наблюдал за четвёркой сильнейших. Тем временем те финишировали друг за другом и, тяжело дыша, покатили по льду, согнувшись под прямым углом. Взгляды всех четверых были направлены на главный монитор, на который уже вывели результаты. Весь мир узнал имена двух конькобежцев, которые выходили в финальный раунд: норвежец Лони Идон и американец ЛаШон Мёрфи. Для остальных спортсменов из первой десятки турнир был окончен. Они хмуро ехали по кругу, заминаясь. Идон и Мёрфи нырнули в туннель в центре арены, который вёл в тренировочный ангар для финалистов. Дальнейшее зрители могли наблюдать с огромных мониторов. Лони и ЛаШон спустились в тренировочный отсек, схватили приготовленные для них вайперы и начали неспешную пристрелку. Конькобежцы уверенно расправлялись с атакующими демонами, но в то же время действовали весьма осторожно, ведь баллы за это не начислялись, зато «гибель» на тренировке учитывалась в спорном случае в финале.

Глядя на уверенность, с которой они действовали, Трент вновь ощутил нечто сосущее под желудком. Он знал, что нужно просто выйти и сделать то, что он обычно делал на тренировках в ангаре тридцать шесть. Правда, было одно «но». Лира и Тилль не будут его страховать. Их вообще не будет рядом. Неприятное сосущее чувство ширилось, рискуя захватить его полностью и вновь выбить из колеи. Пока готовилась следующая группа участников, Трент продолжал вместе с сотней тысяч зрителей напряжённо следить за происходящим на мониторе. Когда Лони и ЛаШон закончили, Лайард был морально измотан не меньше их. Он присел на скамейку для ожидающих участников. Вторая десятка уже раскатывалась по внутренней тренировочной дорожке. Трент не стал наблюдать за ними, понимая, что если не возьмет себя в руки и не перестанет пропускать через себя все чужие состязания, то на свой старт выйдет выжатым, измученным и совершенно бесполезным.

Остальные участники продолжали пристально следить за следующей группой, кто-то по ходу совещался с тренером. У Трента не было тренера, преподаватель Штайн снова куда-то исчез. Лайард не сдержал кривой улыбки, в которой промелькнула обида, но он тут же одёрнул себя. В любом случае, сейчас Штайн ничем бы ему не помог. Он должен сам сосредоточиться на своем выступлении. Это же Чемпионат Земли. Его дебют.

Как же убивало ожидание! Скорее бы уже выйти, облажаться и быстро забыть все как страшный сон. Трент упёрся в скамейку, пытаясь потянуть и размять ноги, но одна рука соскользнула. Ладони сильно вспотели. Трент нашёл свой рюкзак и запихнул туда руки, делая вид, что что-то ищет. Он быстро и незаметно вытер ладони о свою футболку и бросил рюкзак на пол. В этот момент он почувствовал на себе чей-то взгляд. Трент осторожно скосил глаза, прямо на него смотрел Денис Фарг. На лице русского конькобежца была ухмылка. Трент повернулся всем корпусом и вызывающе посмотрел на Фарга. Такая реакция ещё больше развеселила русского. Денис ухмыльнулся ещё шире и насмешливо кивнул, затем вытащил из своего рюкзака полотенце и кинул его Тренту. Лайард вскинул руку и поймал его, но тут же зло отшвырнул на пол. Фарг расхохотался. Горячая волна ударила в голову Тренту, ладони вновь моментально стали влажными. Он хотел что-то сказать Фаргу, что-то грубое, но вовремя заткнул себя. Именно заткнул, а не взял себя в руки, потому как внутри его по-прежнему трясло от гнева и… неуверенности.

Трент переключил внимание на арену. Ещё две группы завершили выступление, выявив в каждой сильнейших. Трент стартовал в четвертой десятке. Он был неимоверно рад, что Кун Либеро и Денис Фарг побегут в заключительной группе. Вряд ли он бы выдержал с ними очное противостояние. Вместе с другими конькобежцами Трент выехал на раскатку. Скользя по внутренней тренировочной дорожке, он старался не смотреть на огромный монитор, который транслировал происходящее в ангаре. Там сейчас пристреливался Эзерби, сумевший пробиться в финал. Трент даже думать не хотел о том, что будет, если оба участника от их колледжа останутся не у дел. Только бы Эзерби оказался на пьедестале — повторял про себя Трент, уставившись в холодный лёд перед собой. Кто-то проехал совсем рядом, Трент даже ощутил поток воздуха. Он поднял голову и увидел удалявшуюся спину ЛаТойи Мёрфи, брата ЛаШона. Сосущее чувство вновь дало о себе знать. Трент сделал несколько кругов, отработал пару раз разгон, вышел из посадки и поехал на прямых ногах. Он вскинул руки, чтобы ударить себя по бёдрам, и в этот момент мощный голос диктора заполнил арену:

— Четвертая группа готовится к старту.

Казалось, громче кричать просто невозможно, но после каждого сообщения трибуны взрывались сильнее прежнего. Или Тренту это уже просто казалось. Каждой клеткой своего тела он ощущал пристальное внимание миллионов болельщиков по всему миру, которые прильнули к экранам. Он знал, что камеры сейчас будут показывать каждого из них крупным планом. Сколько спортсменов, которые даже не мечтали пробиться на Чемпионат Земли, сейчас смотрели на них с завистью. А завидовать, судя по всему, было нечему. Это были страшные ощущения. Словно в тумане Трент доехал до стартовой линии и встал на свою позицию. Диктор уже начал сообщать всему миру имена участников. Когда дошла очередь Трента, раздалось громогласное:

— Треееент Лайааааард! — Далее прозвучали страна и колледж, которые он представлял.

И трибуны просто захлебнулись в болельщицком экстазе. Шум оглушил Трента, накрыл и обволок. Он поднял ватную руку и сделал несколько взмахов на пролетевшую и резко взмывшую перед его лицом вверх камеру. Пока диктор представлял остальных, Трент активировал очки на глазах и натянул капюшон. Он установил одну ногу так, чтобы лезвие конька оказалось в миллиметре от стартовой линии. Второй он несколько раз ударил по льду, пытаясь чётко найти опору. Каждый раз мощно опуская конёк, он взметал ледяную стружку, тающим пеплом опадающую обратно на дорожку. Вспахав лёд, он всё-таки установил ногу, сел в посадку и завёл левую руку за спину. Тренту удалось абстрагироваться. Трибуны превратились в смазанное мессиво, шум зазвучал откуда-то издалека, глухо. Всё, что он видел и на чём был сосредоточен, — идеально белая холодная дорожка перед ним. Далее переходная. Затем он уйдёт в жёсткий крен и будет бороться с сильнейшей центробежной силой. Затем снова прямая…

Тишина. Мёртвая. И взрыв. Нет, не взрыв, всего лишь стартовый сигнал, прозвучавший в его мозгу, словно взрыв. Далее взорвалось уже его тело. Мощнейший толчок на старте, и Трент помчался. В лицо ему тут же ударил сильный порыв воздуха. Выбивая ледяную стружку из-под коньков, он остервенело резал дорожку и молотил руками, придавая себе ускорение. Вот первый поворот, Трент заложил корпус, не позволяя себе улететь в сторону. Крен оказался слишком сильным, и он чирканул пальцами по льду, удерживая равновесие. В этот момент сумасшедший шум трибун пробился сквозь заслон в его голове и погнал ещё быстрее. Трент вышел из поворота и помчался по прямой на огромной скорости, но, как оказалось, недостаточной — впереди были уже пять спин соперников. Трент поймал спину одного из них и плотно сел за ней. Сзади уже "держали" его спину. Группа лидеров вновь ушла в поворот. Трент видел, что первым шёл ЛаТойя Мёрфи. Он медленно, но верно наращивал преимущество. Однако немец Нико Баду, бежавший вторым, не отпускал американца в отрыв. На переходной Баду поравнялся с Мёрфи. Боковым зрением ЛаТойя видел его. Два конькобежца, державшиеся за этой парой, неожиданно сбавили, и Трент легко обошёл их, выйдя на третью позицию. Он слишком поздно понял, что сделал большую ошибку. На переходной Мёрфи совершил рывок и выскочил буквально перед носом Нико. Немец взмахнул руками, его корпус опасно дёрнулся назад, и он начал заваливаться. Трент летел прямо на него. Уйти в сторону не было никакой возможности. Сгруппированный Баду летел точно в ноги Лайарду…

Глубокий вздох накрыл трибуны, шум резко стих, предвкушение неминуемого столкновения захватило зрителей. Словно в замедленной съемке Трент видел перекошенное лицо Нико, приготовившегося к сильнейшему удару. И тут Трент услышал крик, перебивший остальные. Сотая доля секунды, чтобы вскинуть голову и увидеть вцепившуюся в борт Лиру. Каким чудом он сумел выхватить её лицо из тысяч? Откуда она здесь с таким ужасом на лице в серебряном обрамлении…?

Трент напряг ноги и совершил мощнейший толчок. В момент прыжка его мышцы были напряжены на разрыв. Икры звенели как перетянутые струны. На мгновение в глазах потемнело. Лезвие его конька чуть чиркнуло по правому плечу Нико, оставив красную полосу на белом комбинезоне. Линия горизонта резко дёрнулась перед глазами Трента, картинка сфокусировалась, и он опустился на лёд. Испуганный Баду остался позади. И трибуны взорвались, как никогда до этого. Потому что до этого они никогда не видели того, что сделал Трент. Перескочить мощного высокого соперника на такой скорости, выходя из поворота, казалось нереальным. Мало кто из зрителей понимал, что творилось сейчас с ногами Трента. Лишь последняя группа участников, ожидавшая своего старта, проводила его изумлёнными взглядами.

— Как он вообще бежит? — пробормотал корейский конькобежец.

Стоявшие рядом с ним Кун Либеро и Денис Фарг молча переглянулись. Трент и сам не понимал, как он бежит. Ноги просто звенели от напряжения. Казалось, одно неверное движение — и мышцы треснут. Круг, ещё один, ещё… Подгоняемый рёвом болельщиков, Трент стабильно держался за ЛаТойей Мёрфи. Обходить его он не рисковал, прекрасно понимая, что может последовать за этой атакой. Мёрфи умел прерывать такие атаки, что он и продемонстрировал Нико Баду.

На очередной прямой из-за борта прозвучал громкий удар колокола, сигнализирующий о том, что остался последний круг. Из последних сил Трент шевелил ногами, на автомате перебирая ими. В какой-то момент он осознал, что практически не чувствует, как они двигаются. Забитые в камень, они превратились в горячий пульсирующий комок боли, действующий без его участия. Рука за спиной уже не держалась, то и дело съезжала. Сцепив зубы, Трент возвращал её обратно. Вторым… главное остаться вторым. Финишировать за ЛаТойей Мёрфи. Не опозориться. Только не сейчас, не на ледовом овале, непосредственно на глазах у всех зрителей на трибунах.

Слева мелькнула оранжевая тень. И Трент с ужасом осознал, что ещё один голландец достал его. Конькобежец в оранжевом комбинезоне начал обходить его. Они неслись к финишу практически на равных. В этот момент ЛаТойя Мёрфи пересек черту и, согнувшись под углом девяносто градусов, поехал по инерции, пытаясь отдышаться. У американца не было сил даже на то, чтобы обернуться и посмотреть, кто финиширует следом за ним.

На последних метрах Трент грёб из последних сил, голландец не уступал. Трибуны накрывали их одной звуковой волной за другой, визжа и захлёбываясь. Трент уже видел заветную черту, которая приближалась очень медленно. Ему казалось, что время замерло. Замерло всё вокруг, кроме упорного голландца, держащегося рядом с ним. Они подлетели к финишу, и Трент с хрипом, похожим на стон, в последнем рывке выкинул вперёд правую ногу.

Смотреть на табло не было физических сил. Согнувшись и упершись в забитые каменные ноги, Трент ехал по кругу, устремив взгляд в лёд. Только через минуту у него хватило сил дезактивировать очки и натянуть их на лоб. После этого Трент поднял голову и посмотрел на табло. Оно было пустым. Трент тут же опустил голову. Значит, фотофиниш. Сейчас судьи просматривали видеоповтор, разбирая его буквально по кадрам. Поэтому была задержка. Тянувшиеся секунды казались вечностью. Трент в остервенении кусал нижнюю губу, даже не думая разгибаться. Он знал, что все камеры сейчас направлены на него и голландца, чтобы успеть зафиксировать триумф одного и разочарование другого. Поэтому Трент не хотел поднимать голову, он был не способен контролировать выражение своего лица. Сердце его застыло и не билось в ожидании результатов. Вот трибуны заволновались. Трент посмотрел исподлобья: на табло высветилась первая строчка — «ЛаТойя Мёрфи». И тут же появилась вторая. Под оглушительный вой толпы сердце Трента сжалось и тут же рухнуло куда-то вниз к самым пяткам, к самым лезвиям коньков, о которые и разрезалось пополам, заливая всего его липкой тёплой кровью. Или это был всего лишь пот? Трент уже ничего не различал.

— Поздравляю, Лайард, — хмуро проговорил голландец, проехавший мимо.

На ходу он ощутимо хлопнул Трента по плечу. И Трент выдохнул — не опозорился…

…Всё впереди, шепнуло подсознание, остро разрезавшее непрекращающийся рев рукоплескавшей ему толпы. Он сцепил зубы и поехал к туннелю. Там был короткий отрезок коридора, который вездесущие камеры не охватывали. ЛаТойя Мёрфи уже нырнул туда и исчез в темноте. Трент дезактивировал сцепку коньков и скинул их. Здесь же стояла обувь, приготовленная для участников второго раунда. Но Трент словно зачарованный прошел мимо и спустился по ступеням босиком. В стене была подсвечена ниша с разрешёнными напитками. Трент остановился и прижал ладонь к сканеру. Прозрачный экран беззвучно отъехал, и Трент вытащил бутылку с восстанавливающим раствором. Открутив крышку, он жадно присосался к горлышку. Огромными глотками Трент в два счета осушил бутылку и уронил её. Он прижался спиной к холодной стене и съехал по ней, уронив голову в ладони. Он не мог заставить себя идти на пристрелку. Опять камеры. Опять сумасшедшее внимание. Опять должен. Трент слушал свое тяжёлое дыхание. Из-за закрытых дверей в туннель доносился глухой рев трибун — на разминку вышла заключительная группа.

Сколько он так просидел? Может, час, а может, минуту — внутренний хронограф был сбит. Судя по всему, ЛаТойя уже приступил к пристрелке. Никто не пришёл поторопить Трента. Это было его право пропустить тренировку. В конце концов, лишая себя лишней разминки, он делал хуже только себе. Трент вперил взгляд в свои босые ноги, к ним постепенно возвращалась чувствительность. Он начал больно мять бёдра, затем подтянулся к икрам, в конце сжал пальцы ног. Почувствовав, что ноги наконец в порядке, он откинул голову к стене и закрыл глаза. Как же велик был соблазн остаться в пустынном тёмном коридоре до конца турнира. Далёкий монотонный гул трибун начал убаюкивать. Не то чтобы он уснул, но провалился в странное состояние оцепенения и отрешенности.

Яркая вспышка света вырвала его из этого состояния. Справа разъехались двери, и Трент увидел две высокие мощные фигуры, спускающиеся к нему, — последние финалисты. Трент с досадой сжал губы — не хотел, чтобы его застукали вот так, сидящим на полу, разбитым, босым, потерянным. Но было уже поздно, подняться и скрыться незамеченным он не успевал, а потому остался сидеть в том же положении. Не сказав ни слова, Кун Либеро и Денис Фарг прошли мимо. На долю секунды их взгляды пересеклись: Трент смотрел снизу, напряжённо и остро, Кун отстранённо, Денис чуть насмешливо, но теперь к его привычной насмешливости добавилась сосредоточенность и… тяжесть. Она же чувствовалась и в его походке. Ясно было, что он оставил много сил на беговом овале. Трент встал и пошёл за ними, только Либеро и Фарг завернули в ангар на пристрелку, а Трент пошел прямо в комнату ожидания финала. ЛаТойя Мёрфи был уже там. К Тренту тут же подошёл Эзерби Рэмпли. Он тревожно нахмурил белесые брови:

— Что-то случилось? Почему тебя не было на пристрелке?

— Всё нормально, — заверил Трент. — мне нужен был отдых.

— Твое отсутствие уже объяснили возможной травмой. — Эзерби кивнул на огромный гидро-монитор во всю стену.

— Травма? — Трент удивился.

— Ну да, повтор твоего прыжка, не переставая, крутят все каналы.

Словно в подтверждение этих слов сразу на четырёх мониторах в замедленной съемке появился момент, когда Трент перепрыгивал Нико. Трент не досмотрел и тут же отвернулся в сторону.

— Нормально всё, — ещё раз повторил он.

ЛаТойя Мёрфи и остальные уже склонились над коньками, приготовленными для следующего этапа, многие сменили комбинезоны. Трент прошел в душевую, там он вначале залез в амуниционную кабину. Запустив программу дезактивации спортивной формы, он закрыл глаза. Через несколько секунд его комбинезон жидкими лоскутами стёк в утилизатор. После этого Трент быстро принял душ и, обмотав полотенце вокруг пояса, вышел. Вернувшись в кабину, он вновь выбрал необходимую программу. Она тут же определила, что он ещё мокрый, и вначале запустила программу сушки. И только через минуту Трент почувствовал, как его мягко обволакивает новый спортивный комбинезон. После звукового сигнала Трент вышел из кабины и вернулся в комнату к остальным. В стене оставались три невскрытые ниши. Трент подошёл к той, над которой мигала его фамилия, и приложил руку к сканеру. Прозрачная створка отъехала в сторону. Достав свои коньки, он сел на скамью. Шнуровал он очень медленно, наблюдавший со стороны мог бы даже сказать, заторможенно. Но на самом деле после душа в голове Трента всё окончательно прояснилось, мысли были ясны и остры. Ему опять удалось поймать то состояние, в котором он был после разговора с преподавателем Штайном. Когда дверь в очередной раз открылась и вошли Либеро и Фарг, Трент удостоил их лишь одним отстраненным взглядом и вновь переключился на свои коньки. В отличие от коньков для первого этапа эти были без приводящей пружины, и лезвия у них не были подвижными. Не снимая чехлы, Трент встал со скамьи и пораскачивал ногами, чтобы они привыкли к конькам. Кажется, все было в норме.

— Эй, Лайард, классно ты этого голландца сделал, — сказал кто-то за спиной, — если честно, я думал, не выдержишь.

Трент обернулся и увидел ЛаТойю Мёрфи. Ничего не отвечая, он кивнул. ЛаТойя понял, что Трент не настроен на беседу, и, пожав плечами, отошёл. В этот момент Трент понял, что манипулятор и наушники были бы весьма кстати. Ожидание убивало. Ему хотелось действовать. Неважно, провалится он или нет, главное — действовать, пытаться, вгрызаться, соревноваться. Войдя в раж, Трент несколько раз ударил себя по бёдрам. В этот момент открылись двери, и на пороге показался куратор Чемпионата, высокий, худой, сухой, про таких говорят — «без возраста».

— Пора.

Он развернулся на маленьких каблучках и скрылся в коридоре. Первым за ним вышел Эзерби, потом ЛаТойя Мёрфи, затем остальные. Кун Либеро, Денис Фарг и Трент замыкали группу. Они прошли метров двадцать и остановились возле высоких ворот. Куратор вновь развернулся к ним и отчётливо проговорил:

— Там победит сильнейший.

Он тут же отошёл в сторону и набрал код на боковой панели. Тяжёлые двери шумно уехали в широкие стенные ниши, и конькобежцы вошли в пустой зал. Перед ними стоял стенд с вайперами. Они быстро разобрали оружие. Как только последний вайпер оказался в руках, пространство исказилось, и с легким треском загрузилась иллюзия. Они оказались в старом, заброшенном складском помещении. Единственное, что отличало его от оригинала, — это поверхность. Весь пол был покрыт льдом. Это был сплошной каток. Начался отчет. Громкий голос далеко под сводами громогласно начал:

— Десять, девять…

Трент скинул чехлы с лезвий коньков.

— …Восемь, семь…

Размял шею, повернув голову вперед-назад, влево-вправо.

— …Шесть, пять, четыре…

Опустил очки на глаза и активировал их.

— …Три, два, один! — вместе с диктором выдохнул весь мир.

Трент глубоко вздохнул. На долю секунды все замерло и рвануло. Либеро уже стрелял. Все конькобежцы кинулись врассыпную. Трент ринулся между высокими тёмными стеллажами. Из пространства между стойками выскочил красный рядовой. Трент выстрелил. Ровно полторы секунды, и он опустил вайпер. Выглянул изза угла. На него нёсся пальпирус. Вновь вскинул вайпер. Выстрел. Полторы секунды. Есть второй. Громкий рёв сзади. Трент еле успел обернуться. Ещё один пальпирус. Очень близко. Не успеть. Трент рухнул на спину. Скользя по льду от демона, он вскинул вайпер и выстрелил снизу вверх. Быстро вскочил на коньки. Огляделся. Увидел Фарга. Русский стрелял со странным выражением лица. Оно было искажено явным недовольством. Но заметив взгляд Трента, Денис оскалился и понёсся дальше. Трент скользнул вперёд за стеллажи. Пусто. Дальше. Предельная ясность в голове. Редкая чистота мышления. Откуда? Неважно. Демон. Выстрел. Готов. Плюс дополнительные очки. Красный рядовой. Вскинул вайпер. Мимо очков. Демона уже успел положить Либеро, пронёсшийся мимо Трента. Досада. Злость. Отлично, на пользу.

Трент действовал на автомате, как идеально запрограммированный механизм. Он подкатил к двери и рывком распахнул её. Быстро просканировал взглядом длинное помещение — пусто. Он въехал, не опуская вайпер. Обернулся вначале влево, затем вправо. Никого.

Впереди метрах в двадцати мелькнула тень. Трент разогнался как на спринтерской дистанции, пытаясь накрыть демона. Он уже видел замершую в тени фигуру. Странно, но демон не двигался и даже не издавал рёва, да и по габаритам был мелковат. Не опуская вайпера, Трент сделал резкую дугу, обдав стоящего ледяной стружкой. Он уже понял, что перед ним был человек. В этот момент фигура ожила, сорвав свой шлем, и по плечам заструились серебряные волосы.

— Лира?! — поражено произнес Трент, опустив оружие.