— Нам нужно разделиться, — неуверенно предложил Тилль.

— Само собой, — отвлечённо кивнула Лира.

Она что-то читала в манипуляторе.

— Что ты ищешь?

— Секунду… вот нашла.

Лира внимательно рассматривала на экране какую-то схему. Она что-то выделила, скопировала, записала и выключила манипулятор:

— Я изучила схему рассадки. Я отправила тебе координаты трибуны, на которой должен сидеть твой Барнаби. Всё, расходимся.

Не говоря больше ни слова, Лира скрылась в толпе зрителей, снующих по холлу. Тилль открыл манипулятор. В сообщении Лиры была указана пятнадцатая трибуна, сектор 12b. Первокурсник растерянно оглянулся, пытаясь найти хоть какой-нибудь указатель, который его сориентирует. Под потолком висели различные информационные табло, на одном из них были написаны номера трибун и нарисованы стрелки, указывающие направление. Судя по всему, они шли на убывание, значит, Тиллю нужно было вернуться назад. Пробираясь сквозь толпу, он поглядывал наверх, стараясь не пропустить очередное табло с указанием трибун. Впереди показалось нужно табло, на котором сверкали необходимые цифры «15, 16, 17 Запад». Это сбило Тилля с толка. Относился ли сектор 12b к Западу? Не отрывая взволнованного взгляда от табло, Тилль налетел на чью-то спину.

— Осторожнее, молодой человек! — услышал он строгий женский голос.

Тилль сделал шаг назад.

— Извините, — смущенно пробормотал он.

Леони Авакян продолжала строго смотреть на него:

— Куда вы так несетесь сломя голову?

Тилль что-то промычал себе под нос, лихорадочно соображая, что бы придумать. На его счастье Авакян заметила кого-то за его спиной.

— Будьте внимательны впредь, — бросила она, уже обходя студента.

Тилль обернулся и увидел, что Авакян догнала преподавателя Штайна и вцепилась ему в локоть. Она что-то эмоционально начала объяснять ему. Тилль искренне пожалел Макса и помчался вперёд. Под табло он заметил волонтёра, раздававшего памятные книжки, посвященные истории турнира. Тилль подскочил к нему:

— Извините, мне нужен сектор 12b. Эта лестница мне подойдёт?

— Какая трибуна?

— Шестнадцатая.

Волонтёр покачал головой:

— Пятнадцатая, шестнадцатая и семнадцатая трибуны со смещением. Этот сектор относится к Югу. Вам нужен выход через два пролёта. Поторопитесь, первая группа вот-вот выйдет на старт. Тилль поблагодарил. Людей в коридоре действительно стало заметно меньше. Скопления были в основном у выходов на трибуны. Все торопились занять свои места. Тилль беспрепятственно домчался до нужного выхода, а там уже пришлось протискиваться сквозь толпу.

— Эй, парень, здесь вообще-то очередь. Не переживай, все успеем, — кто-то из толпы дернул Тилля за рукав, заставив притормозить.

Тиллю пришлось приноровиться к скорости потока. Он нетерпеливо вытягивал шею, стараясь разглядеть, далеко ли площадка, на которой потоки расходились по трибунам. Наконец он достиг её, и вместе с группой других болельщиков встал на платформу, которая быстро вознесла его на шестнадцатую трибуну. Когда зрители сошли с неё и в предвкушении стали растекаться по своим местам, платформа тут же уехала за следующей группой. Тилль остался на площадке между рядами, он завертел головой, пытаясь высмотреть указатели. Наконец заметил табличку 12a, значит, следующий сектор был именно тот, который был ему нужен. Тилль начал медленно пробираться вдоль ряда сидящих студентов. Никто не обращал на него внимания. Он быстро достиг дорожки, разделявшей два сектора. Там его остановил волонтёр:

— Извините, сектор заполнен. Он только для студентов колледжа, который принимает турнир.

— Я учусь в нём, — заверил Тилль.

— Можно ваш код? — вежливо попросил волонтёр.

Тилль протянул свой манипулятор, и волонтёр проверил код.

— Да, всё верно, только это сектор для второкурсников, ваш ниже. Вам нужно пройти…

— Я знаю-знаю, — нетерпеливо кивнул Тилль, — но здесь мой друг. Его мать никак не может с ним связаться. Понимаете, все сети перегружены. И она попросила передать ему срочное сообщение, это очень важно, у них дома случилась беда.

Слова сами собой лились из его уст, сопровождаемые соответствующим выражением лица. В любое другое время Тилль провалился бы сквозь землю от стыда за такое наглое вранье. Но сейчас на кону стояла сотня тысяч жизней, в том числе и этого волонтёра.

— Хорошо, только постарайтесь найти друга как можно быстрее. Соревнования уже начинаются.

Действительно, первая десятка уже стояла на старте. Трибуны зашумели, предвкушая долгожданное зрелище. Неожиданно арена затихла, послышался хлопок, и через секунду трибуны взорвались. Не в силах усидеть, зрители вскакивали со своих мест, громко крича и подгоняя конькобежцев. Тилль с трудом пробирался сквозь беснующихся болельщиков, одновременно выискивая взглядом рыжую голову Барнаби Бартлби. Наконец он нашел его. Барнаби стоял рядом с красивой светловолосой девушкой. Одной рукой он обнимал её, другую вскидывал вместе с остальными студентами в такт движения конькобежцев.

— Давай-давай! — орал он.

Тилль притормозил, наблюдая за ним. Парень был похож на обычного оголтелого болельщика. Казалось, в эту секунду ничего, кроме соревнований его не интересовало. Неожиданно весь зал охнул. Блондинка, стоявшая рядом с Барнаби, с визгом уткнулась ему в грудь. Барнаби крепче прижал к себе девушку. Он и сам выглядел взволнованным и потрясённым. Тилль посмотрел на арену и увидел скорчившегося у борта конькобежца. Вокруг него были брызги крови, судя по всему, он повредил руку. Тилль вновь перевёл взгляд на Барнаби, тот уже эмоционально обсуждал произошедшее со своим приятелем.

Нет, это был явно не абсолем, он вел себя как обычный болельщик. Человек. Тилль еще пару секунд помялся. Он понимал, что необходимо было убедиться наверняка. По крайней мере, так бы сделала Лира. Уж она-то всегда все доводит до конца, не то что он. Тилль сделал несколько глубоких вдохов. Он засунул руку в карман и вытащил зажигалку, которую утром взял у отца. Он сжал её в потной ладони и двинулся вперёд. Он медленно приближался к Барнаби Бартлби, который даже не замечал, что является объектом чьего-то пристального внимания. Когда между ними оставалось не больше метра, Тилль включил зажигалку. Проходя мимо Барнаби, он «споткнулся» и полоснул того горячим жидким лазером по руке.

— Ай! — Барнаби громко вскрикнул, прижав к себе руку.

Прежде чем он подскочил, Тилль успел заметить небольшой свежий ожог.

— Совсем с ума сошел?! — Разозлённый Барнаби схватил Тилля за грудки. — Ты чего зажигалку в толпе включаешь?

Сзади его уже взволнованно пыталась оттянуть девушка.

— Прости, — тут же проговорил Тилль, — случайно вышло, я на арену засмотрелся и споткнулся.

— Оставь этого дурака, — проговорила блондинка, — дай я лучше руку посмотрю.

Барнаби отпустил Тилля, который тут же развернулся и пошёл обратно. Итак, это был точно не абсолем. Защитными свойствами организм Барнаби не обладал. Нужно было найти Лиру и сообщить ей, что Барнаби не тот, кто им нужен. Тилль включил манипулятор и набрал Лиру, но звонок, как назло, не проходил. То, о чём он недавно врал волонтёру, оказалось чистой правдой — все местные сети были перегружены…

* * *

…С ориентированием у Лиры никогда не было проблем. Она быстро нашла нужную трибуну. Удача явно благоволила ей: когда она подошла к нужному сектору, то увидела Лену Блаватски. Они вместе посещали дополнительный курс профессора Шпильмана. Лена тут же помахала Лире:

— Привет, давай к нам! У нас как раз есть свободное место. — Лена с трудом перекрикивала шум толпы.

— Привет! Не могу остаться. Я ищу одного человека, он учится с тобой в одной группе. — Говоря это, Лира пробежалась взглядом по ряду, но не заметила среди сидящих Эзру Ковача.

— Кого?

Лира нагнулась ближе к уху Лены:

— Эзру Ковача.

Лена отстранилась и многозначительно посмотрела на Лиру.

— Мы бы и сами хотели его видеть, — проговорила Лена.

— В смысле? — не поняла Лира.

— В смысле, он с утра какой-то странный, ни с кем не разговаривал, был хмурый, даже Кларе нагрубил, когда она пристала к нему с расспросами. А ведь она хотела как лучше, думала, ему нужна помощь. Кстати, я тебя на его место звала, — добавила Лена.

Лира смотрела на третьекурсницу. Сердце её лихорадочно забилось.

— Где вы его видели последний раз? Мне очень нужно его найти.

Лена пожала плечами:

— Я ещё утром его видела, в колледже. Скорее всего, Клара была последней, кто с ним разговаривал. Эй, Клара! — Лена позвала высокую темноволосую девушку, сидевшую через одного человека от неё. — Ты ведь видела Эзру недавно…

Чёрные как смоль брови Клары недовольно съехались.

— И надеюсь, в ближайшее время не увижу. Пока не извинится, не буду с ним разговаривать!

Лира нетерпеливо протиснулась к ней:

— Где ты его видела в последний раз?

Клара оценивающе посмотрела на Лиру:

— А тебе зачем?

— Нужно! — возможно Лира ответила грубее, чем следовало.

— Тебе нужно, вот и ищи его сама, — отрезала Клара и уставилась на линию старта, на которой уже выстраивалась первая группа конькобежцев.

Лира смотрела на грубый профиль Клары и понимала: еще секунда, и она вцепится в ее чёрные волосы. К счастью, вмешалась Лена:

— Клара, да брось ты. Скажи, где Эзра. Лира же не виновата, что он на тебя накричал.

Клара повернулась к ним и прижала палец к губам. Все трибуны притихли. Тишина. Хлопок. И взрыв, заставивший Лиру вздрогнуть. Трибуны ревели. Сердце девушки бешено заколотилось. Нужно было торопиться.

— Клара, пожалуйста, где Эзра? Это очень важно!

Лира попыталась вложить в свой голос всю мольбу и вежливость, на которые была способна в эту минуту, однако всё равно вышло нервно и нетерпеливо.

— Да внизу твой Эзра, возле раздевалки участников. Это рядом с восточным выходом.

Лира знала, где это. Развернувшись, она уже продиралась обратно сквозь болельщиков к платформе, которая должна была спустить ее обратно в общий холл, опоясывающий арену. Через минуту она была в совершенно пустом холле, не было видно даже волонтёров, которые тоже мечтали увидеть соревнования воочию, а потому были на арене, кто-то стоял в проходах, кому-то повезло устроиться на ступеньках. Лира понеслась по прямой. По ее расчётам, нужно было преодолеть около двухсот метров. В тот момент, когда первая группа конькобежцев делала крен на очередном повороте, входила в поворот и Лира. Она промчалась мимо трех выходов на трибуны и, наконец, увидела указатель в первую зону спортсменов. На запрещающих лентах светились уровни допуска. Лире вход туда был запрещён. Но волонтеров, следящих за порядком в этой зоне, не было на месте. Лира пролезла под лентой и подошла к раскрытой двери, ведущей в коридор с раздевалками. Девушка вошла в него и прислушалась, было тихо. Она заглянула в первое помещение, внутри было пусто. На диванах валялись сумки с повседневной одеждой и бутылки с питательными растворами. Лира заглянула в другое — пусто. И только в третьем оказались люди. Две девушки-волонтёра наводили порядок в раздевалке. Одна толкала перед собой портативный утилизатор, вторая шла рядом, поднимала пустые бутылки и обёртки от питательных батончиков и бросала в утилизатор. Девушка, шедшая сзади, заметила Лиру:

— Вы что здесь делаете? Соревнования уже начались.

— Я знаю, — кивнула Лира, — я ищу одного человека.

Вторая девушка заметила:

— Вообще-то, вам нельзя здесь находиться. Это зона для спортсменов и тренерского состава.

— Да, извините, но мне нужно срочно найти приятеля. Это очень важно. Подруга сказала, что видела его последний раз здесь. Высокий, темные волосы, широк в плечах, довольно спортивная фигура, ещё у него глаза широко посажены и нос довольно крупный. Видели его?

Девушки многозначительно переглянулись. Та, которая держала утилизатор, сказала:

— Вы Эзру, что ли, ищите?

Лира просияла:

— Именно! Вы знаете, где он?

Девушки вновь переглянулись:

— Он сегодня не в духе, вы бы подождали до завтра.

Лира замотала головой:

— Ни в коем случае, он мне нужен сегодня, это очень важно.

Она с мольбой посмотрела на волонтёров. На сей раз у неё даже получилось выразить нужное чувство во взгляде. Те вновь переглянулись, словно были не в состоянии ничего решить без молчаливого совета друг с другом.

— Он был здесь минут десять назад, искал Марию.

— Между прочим, она должна была помогать нам, а он бесцеремонно утащил её, — вмешалась вторая, — она не хотела, сопротивлялась, но разве он спрашивал?! Раньше казался нормальным парнем, а сегодня как с цепи сорвался.

Вторая согласно кивала. Лира лихорадочно соображала: Эзра похитил девушку, что он задумал?

— Куда он её потащил? — спросила она.

— Я видела их возле туалета, — ответила волонтер и вновь пошла вперёд с утилизатором.

Вторая извиняющимся тоном пояснила:

— Нам правда некогда. Нужно привести в порядок все раздевалки, а Мария, судя по всему, не вернётся, так что придется работать вдвоём.

Лира уже выскакивала из коридора. Откровенно говоря, ее удивило спокойствие подруг Марии, которую силой утащил Эзра Ковач. Впрочем, они не знали про Ковача то, что знала Лира. Теперь она была абсолютно уверена, что он абсолем.

Лира сразу же нашла указатель к туалетам. Она повернула по нему в узкий коридор, в конце которого было разветвление в сторону женского сектора и мужского. Лира повернула направо в мужской. Она подошла к выпирающей стене, прикрывающей помещение, и прислушалась, было тихо. Лира осторожно выглянула. Никого не было видно. Стараясь ступать как можно тише, она вошла и осмотрелась, на подиуме с раковинами валялась какая-то смятая вещь. Лира развернула ее, это оказалась волонтёрская жилетка, такая же как у девушек из раздевалки, очевидно, она принадлежала Марии. Сбоку было еще одно помещение с кабинками, и там кто-то был. Лира готова была поклясться, что плакала девушка. Она выглянула из-за угла и наконец увидела их. Невысокая худенькая девушка стояла к ней боком, прижав ладони к лицу, ее пальцы блестели от слёз, она то и дело шмыгала носом. По сравнению с ней высокий, накачанный Ковач смотрелся ещё мощнее, чем был на самом деле. Он нависал над Марией и пристально смотрел на неё, уперев руки в бока.

— Эзра, мне правда нужно идти, я же на работе. Девочки там одни.

— Они справятся, — процедил Ковач, — а тебе уже должно быть всё равно.

Мария вновь зашлась в плаче. Она обхватила себя за плечи, которые тряслись от непрекращаемых рыданий. Лира прижалась спиной к стене, сердце ее колотилось, она лихорадочно соображала, что делать. Пока она будет ждать преподавателя Штайна, этот Ковач вполне способен убить девушку. Очевидно, она что-то увидела, и сейчас абсолем хочет избавиться от нежелательного свидетеля.

— Эзра, пожалуйста, отпусти меня. Эзра!

Голос девушки сорвался на крик, который перешёл в хрип. Лира не могла больше ждать. Не отдавая себе отчёта в том, что делает, она выскочила из-за стены. Ковач душил девушку.

— Оставь ее! Сейчас здесь будет патруль, я уже сообщила в полицию!

Лира стояла перед ними, готовая в любой момент развернуться и дать дёру. Эзра изумлённо смотрел на нее, даже на заплаканном лице Марии замерло удивление.

— Вы кто? — спросил Эзра.

— Я знаю, кто ты, и полиция тоже в курсе. — Лира постаралась придать своему голосу как можно больше уверенности.

— Ты чего несёшь? — Первоначальное изумление на лице Ковача сменилось злостью. — Проваливай отсюда! Не видишь, мы разговариваем.

— Я знаю, кто ты, — еще раз повторила Лира, по-прежнему не двигаясь с места.

Ковач вопросительно посмотрел на Марию:

— Твоя подруга?

Та отрицательно замотала головой. Только сейчас Лира поняла, что руки Эзры были не на шее девушки, а на плечах, он крепко сжимал её и, очевидно, встряхивал, из-чего у Марии и сбился голос.

— Еще раз тебе говорю, иди отсюда. Мы разговариваем, — проговорил Эзра Ковач, нервно и зло глядя на Лиру.

Лире показалось странным, что после её разоблачения Ковач спокойно отпускал ее более того, сам настаивал, чтобы она ушла.

— Адриан, — проговорила она, обращаясь к парню, но на сей раз в её голосе не было былой уверенности.

Теперь уже и Мария смотрела на Лиру с откровенным удивлением и непониманием.

— Нет здесь твоего Адриана! Не видишь, здесь только мы, — прорычал Ковач.

Лира растерянно посмотрела на Марию:

— Он ведь угрожал тебе…

Мария, которая начала было успокаиваться, вздрогнула и вновь громко разрыдалась. Ее плечи тряслись в такт всхлипываниям. Эзра Ковач всё-таки отпустил её, сложил руки на груди и отвернулся. Девушка наконец-то приподняла голову и посмотрела на него.

— Прости меня, — сквозь слезы пролепетала Мария.

Лира окончательно перестала что-либо понимать. Ковач посмотрел на девушку и зло процедил:

— Ты не просто изменила мне, ты целовалась с Киганом — моим лучшим другом. Я вас обоих ненавижу. В один день я лишился и девушки, и друга.

Голос Ковача начал дрожать от едва сдерживаемой ярости. Лира же дрожала от собственного разочарования.

— Вы тут личные отношения выясняете?! — выдохнула она.

Ковач покачал головой и двинулся к ней:

— Так, всё, ты достала меня! Ты не видишь, нам поговорить надо. Вали отсюда.

Он настойчиво подтолкнул Лиру к выходу. Она даже не сопротивлялась. Оказавшись в пустом коридоре, Лира еще раз растерянным взглядом посмотрела на вход в туалет. Она не знала, что делать дальше. Нужно было связаться с Тиллем — возможно, ему повезло больше. Лира достала манипулятор и попыталась вызвать друга, но связь не работала. Она побрела к ближайшему выходу на трибуны, лихорадочно соображая, что делать дальше. Вдруг её кто-то тронул за локоть:

— Извините, это выход к арене, сюда можно только сотрудникам турнира и спортсменам.

Молодой парень-волонтёр преградил Лире путь. Она заглянула ему за плечо, действительно там был ближайший проход к бортам. Через эти ворота конькобежцы проходили из раздевалок в разминочную зону. Лира уже развернулась, чтобы уйти, но парень вдруг сказал:

— Ой, извини, не заметил жилетку. А ты чего ее сняла, так сразу и не поймёшь. Надевай и проходи. Ты в какой зоне дежуришь?

Лира озадаченно посмотрела на жилетку Марии, которую всё ещё держала в руках. Сообразив, что к чему, она торопливо натянула ее.

— Я там, — Лира неопределённо махнула рукой прямо, — извини, мне нужно поторопиться, пока не заметили, что я ушла.

Она проскочила мимо «коллеги», и в ту же секунду её оглушил шум многотысячный толпы. Лира на мгновение растерялась от захватившего ее звукового вихря. Она окинула взглядом трибуны и поняла, что найти на них Тилля или преподавателя Штайна нереально. Тем не менее она упорно продолжала разглядывать нужный ярус, идя вдоль борта. В этот момент финишировала очередная группа конькобежцев, и на старт вышла следующая. На вираже, вжавшись в борт с внешней стороны, стояли тренеры. Когда спортсмены вошли в поворот, они неистово заорали. Каждый подгонял своего спортсмена. Лира обошла их, даже не посмотрев на лёд. Соревнования её никоим образом не интересовали, тем более, Трент уже, наверное, выступил в одной из первых групп. А впрочем, если и нет, ей все равно плевать на этого зазнайку с отвратительным характером. Весь в своего дядюшку Манэйха. Тот тоже считает себя пупом земли, вокруг которого должен вертеться мир. А сам даже не уследил за племянником, и тому поздно ввели лекарство от полиомиелита. Теперь у Трента такие чёрные глаза… Такие тёмные… Лира тряхнула головой, разозлившись сама на себя.

— Дура, — пробормотала она себе под нос.

В этот момент её манипулятор просигнализировал об уведомлении — несколько раз с ней пытался связаться Тилль. Лира вновь попробовала набрать его, но снова безрезультатно: сети были перегружены. «Весь город перегружен, — с бессильной яростью подумала она, — столько людей…» В этот момент трибуны панически охнули. Лира оторвалась от манипулятора и непроизвольно посмотрела на лед.

Она сразу же увидела его. Глаза Трента были скрыты за очками, но страшно искривлённое лицо, сжатые зубы, обескровленные губы и без того выдавали, что он чувствует. Прямо ему под ноги летел упавший соперник. Скорость, на которой Трент шёл к столкновению, была катастрофической. Лира задохнулась, на мгновение всё замерло перед ее глазами и вдруг вновь понеслось с бешеной скоростью. Она неожиданно поняла, что панический крик — ее собственный, а сама она крепко вцепилась в борт, частички которого забились ей глубоко под ногти. Понимание того, что многочисленные переломы — это меньшее, чем закончится столкновение, колюче вонзилось ей в мозг. Лицо Трента едва заметно дёрнулось в ее сторону, и вновь всё замерло. Тысячная доля секунды растянулась во времени и пространстве. Казалось, она даже видела пылинки, замершие в воздухе, настолько обострено в этот момент было ее восприятие. Она была уверена, что Трент её заметил. Полоснул по ней взглядом, дёрнулся, расправился, словно лопнувшая перетянутая струна… и взмыл. Каким-то невероятным образом он перемахнул через огромного соперника и понёсся дальше. Трибуны взвыли. Лира смотрела на удалявшуюся спину Трента, не веря своим глазам.

— Ты чего? — услышала она сквозь туман.

Лира обернулась, рядом стоял еще один волонтёр и смотрел на её руки. Лира всё ещё сжимала борт так, что костяшки её пальцев побелели. Она разжала руки, оставив на мягком податливом материале борта глубокие следы от ногтей.

— Ничего, — пробормотала Лира и, развернувшись, побрела в холл.

Связи по-прежнему не было. Что делать дальше, она не представляла…

* * *

— …Трент, ты равный.

Лайард молча оттолкнулся от борта и поехал к разминочному кругу. Макс наблюдал, как парень сел в посадку и покатил по прямой, ни на кого не оглядываясь. Больше он не мог оставаться здесь, он и так потерял слишком много времени. Однако, пробираясь обратно в холл, Макс совершенно не ощущал досады из-за потерянных минут, напротив, он ощущал некое удовлетворение, что сумел поговорить с Трентом до старта, сказать ему хоть что-то. Макс старался не думать о том, что душевное равновесие этого парня он сравнял с жизнями тысяч людей вокруг. Каждая минута разговора с Лайардом, каждая минута промедления могла оказаться решающей. Выбравшись в холл, Макс достал манипулятор, чтобы открыть схему рассадки и узнать, где сидела группа Тимо. Впрочем, он сомневался, что Тимо сейчас находился вместе со своей группой на трибунах, но других вариантов у него не было. Последние опаздывающие зрители промчались мимо Макса в сторону ближайшего выхода на зрительские ярусы. Кто-то, наоборот, пытался выйти, и его чуть не снесли.

— Смотри, куда прёшь! — недовольно вскрикнула женщина, но её даже не услышали.

Макс тут же убрал манипулятор — он узнал голос. Не заметив Макса, женщина пошла в противоположную сторону. Против обыкновения, её походка не выглядела уверенной, она торопливо семенила к выходу. Макс быстро ее догнал.

— Ирен, подожди. — Он ухватил ее за плечо, заставив остановиться.

Женщина резко обернулась и удивленно посмотрела на него. Глаза её были мокрыми и покрасневшими. Макс понял, что она плакала. Она делала это молча, пытаясь скрыть, то и дело промокая предательскую сырость носовым платком. Ирен тут же отвернулась. Ясно было, что она не пылала восторгом от того, что он застал её в таком виде.

— Чего тебе? — произнесла она, ещё раз промочив уголки глаз влажным платком.

— Ирен, мне нужен твой сын, — прямо сказал Макс.

Женщина молчала.

— Я всё знаю, — добавил Макс.

Ирен Клео медленно повернула к нему своё лицо. Больше она не пыталась сдерживаться. Слёзы быстро пробороздили толстый слой тонального крема, покрывавшего и без того гладкие и бархатистые щеки. Она всхлипнула:

— А что я могла поделать? Я была полностью в его власти. Я пыталась. — Она развела руками, глотая соленые капли.

Макс ухватил ее за ладони и сжал:

— Тебя никто не винит. Сейчас это уже не важно. Главное — найти его. Где он? Где ты видела его последний раз?

Ирен провела платком под глазами, затем промокнула под носом и ещё раз громко всхлипнула. В этот момент она выглядела так естественно, просто и беззащитно, без своего обычного гонора, что Максу стало жаль женщину.

— Я так хотела провести с ним день, поговорить, думала, это поможет, он прислушается. Но он даже не дал мне ничего сказать. Едва увидел меня, сорвался и умчался. А этот взгляд, который он бросил на меня напоследок! Он словно хотел испепелить меня.

— Ирен, где он? — прервал Макс нервный поток слов, лившийся из уст женщины.

Она посмотрела на него припухшими глазами и произнесла таким тоном, словно это было само собой разумеющимся:

— В библиотеке, где же еще.

Макс на секунду опешил.

— В нашей? В книжном хранилище? — на всякий случай уточнил он.

Ирен кивнула. Макс отпустил ее руки, но в этот момент женщина сама вцепилась в него, не давая уйти:

— Пообещай, что не причинишь ему вреда, он не виноват, он не может это контролировать, это внутри него, понимаешь? — Ёе шёпот был сбивчивым и болезненным.

Не моргая, она смотрела на него умоляющим взглядом. Макс попытался осторожно освободить руки. Он ничего не мог ей обещать. И она поняла это. Больше она не цеплялась за него, разжала пальцы, и он плавно выскользнул из её рук. Он развернулся и кинулся к лифту, который спускался к подземному переходу в здание колледжа. По пути Макс лихорадочно соображал. Он понял, что именно в библиотеке Тимо прятал семнадцатый номер. В нижнем хранилище всегда пустынно, большое пространство, куча стеллажей, горы книг — спрятать небольшую ампулу можно без труда, и вряд ли кто-нибудь наткнётся на нее случайно. Лишь редкие студенты забредали за какой-нибудь бумажной книгой, да и те доходили только до третьего стеллажа, на котором заканчивались учебники.

Макс вынырнул из подземного перехода в здание колледжа и дошёл до основного лифта, на нем доехал до минус пятого этажа. В коридоре горел резервный свет, основное освещение было отключено. Макс увидел хранилище, двери в него были раскрыты. Оттуда выбивался яркий свет. Он тихо подошёл и заглянул внутрь, но никого не увидел. Макс запоздало пожалел, что не заскочил в тренировочные ангары за вайпером. Ступив в хранилище, он ещё раз пробежался взглядом между рядами стеллажей, все выглядело спокойно и безмятежно. Макс подошёл к ближайшему ряду и пошёл вдоль него, внимательно всматриваясь в щели между полками. Он увидел затылок Тимо через четыре пролёта. Голова студента была опущена, он что-то лихорадочно искал в книге, которую держал в руках. Макс прижался лицом к щели. Тимо бросил книгу на пол и включил манипулятор. Что-то прочитав, он опять вскинул голову и посмотрел на полку, находящуюся перед его глазами. Протянув руку, он достал ещё одну книгу и начал судорожно её перелистывать, но, быстро потеряв терпение, просто перевернул и потряс её. Судя по всему, и в этой книге он не нашёл того, что искал. С гортанным рыком он отшвырнул её. Дыхание Тимо начало учащаться, он шумно выпускал воздух через раздувшиеся ноздри. Раскачиваясь на месте, он вновь включил манипулятор. Ещё раз что-то прочитал. Снова посмотрел на полку и опять вытащил очередную книгу. Те же действия, но на сей раз они увенчались успехом. Со свистящим придыханием Тимо остервенело выковыривал что-то из корешка книги. Зажав найденное в ладони, он тут же отбросил книгу.

Макс понял, что медлить нельзя. Он быстро вернулся до ближайшего прохода и повернул в него, столкнувшись нос к носу с Тимо. От неожиданности студент вздрогнул и сделал пару шагов назад, упершись в стеллаж:

— Что вы здесь…

— Отдай мне это, — осторожно проговорил Макс, кивнув на зажатую ладонь Тимо.

Тот медленно покачал головой. Макс сделал шаг вперёд, он прекрасно понимал, что ему не совладать с физической мощью абсолема, если тот захочет проявить ее в полной мере, но другого выбора у него не было.

— Отдай мне это, — повторил Макс, — это не выход. Таким образом ты не добьешься удовлетворения. Поверь мне.

Тимо продолжал качать головой, по-прежнему не отводя застывшего взгляда от лица Макса.

— Вы не понимаете, мне это нужно. Уже физически. Я больше не могу. Мне нужно, нужно, нужно, нужно…

На седьмом «нужно» Макс наконец осторожно перехватил руку Тимо и надавил, заставив того разжать пальцы. Тимо продолжал смотреть перед собой. Макс взял с его потной ладони плотный черничный квадратик размером сантиметр на сантиметр, толщиной с картонку. Он слегка гнулся и мазался, оставляя на ладони тёмные черничные разводы. Даже не поднося его к лицу, Макс чувствовал сладковатый приторный запах.

— Что это? — растерянно спросил он.

Тимо не отвечал. Только сейчас Макс обратил внимание на крупные капли пота, собравшиеся на лбу студента. Он был бледен, зрачки расширены и лихорадочно блестели. Он отрывисто дышал, продолжая смотреть прямо перед собой.

— Мне нужно! — неожиданно громким фальцетом заорал студент и молниеносно выхватил у Макса черничный квадратик.

Через мгновение квадратик исчез у Тимо под языком. Макс опешил, не понимая, что происходит. Тимо закрыл глаза, мышцы его лица постепенно расслабились, дыхание успокоилось. Сделав три глубоких размеренных вдоха, он медленно съехал на пол и сел, прислонившись спиной к стеллажу. Макс следил, как румянец постепенно возвращался на щеки парня. Через пару минут Тимо открыл глаза и посмотрел на Макса. Теперь в его взгляде появилась осмысленность.

— Преподаватель Штайн, как вы узнали? Мать? — Последнее слово он произнес с ненавистью.

Не говоря ни слова, Макс нагнулся и схватил Тимо за грудки. Мощным рывком он поставил студента на ноги и сильно встряхнул. Голова Тимо дёрнулась, словно у тряпичной куклы, запрокинулась, и он сильно ударился затылком о полку стеллажа, но Макса это ничуть не встревожило.

— Что ты сожрал, говори? — выдохнул он студенту в лицо.

Тимо сглотнул, глаза его испуганно забегали.

— Вы не понимаете, мне это нужно. Если я вовремя не принимаю его, мне плохо, мне ужасно плохо, вы даже представить себе не можете насколько. В такие моменты мне кажется, что я умираю. Я даже хочу поскорее умереть, чтобы не ощущать этого. Вам не понять! — Голос Тимо сорвался на крик.

— Чего мне не понять? — так же громко взревел Макс.

Тимо вдруг схватил его за голову, сжал ладонями и придвинул близко к себе. Прижавшись мокрым лбом к преподавателю, он судорожно заговорил:

— Я расскажу, чего вам не понять. Вспомните самые страшные моменты своего существования, когда вы испытывали настоящий дикий ужас. Вспомните самые кошмарные моменты своих рейдов, когда вы были окружены демонами, без надежды на спасение, вспомните, когда на ваших глазах красные рядовые раздирали гражданских. А теперь вообразите всю боль, которую они испытывали в эти мгновения, прибавьте сюда боль и дикий ужас всех жертв демонов. Плюсуйте, плюсуйте! Вспомните все муки, которые вы переживали, неудачи, крахи надежд, апатию, одиночество, горький стыд, страшные угрызения совести. И все это концентрируется в одном — во мне! Страшная боль тела и кромешная темнота разума. Минута за минутой я варюсь в этом, я ощущаю, что с меня живьём сдирают кожу и посыпают солью и перцем и растирают, растирают, и я бьюсь в агонии. И всё это, пока не приму очередную дозу лекарства.

Выдохнув последнее слово, Тимо откинулся назад и замер. Он устало закатил глаза и молчал.

Макс пораженно смотрел на студента:

— Тимо, это не лекарство, это отрава. Кто тебе прописал его?

Не открывая глаза, Тимо покачал головой. Уголки его губ чуть дёрнулись, создав некое подобие вымученной кривой улыбки.

— Я сам себе его прописал. Я думал, оно мне поможет стать тем, кем я хочу. Вот ведь в чем трагизм ситуации — я кватросолв. Я могу быть одинаково хорош в четырёх сферах, но незадача: ни одна из этих четырёх сфер меня не привлекает. Ни одна, — еще раз прочеканил он по слогам. — Все эти тесты на призвание — просто чушь собачья! Я хотел стать спортсменом, великим, сильным, выносливым, я хотел быть там. — Тимо кивнул головой в ту сторону, где находилась арена Чемпионата. — И поначалу всё было идеально. Лекарство прекрасно работало, так думал я, но это была ловушка. Оно завлекало, поглощало, порабощало, заставляло привыкнуть. Вот главное слово — привыкание. Теперь я привыкший раб этого лекарства. И если я не получу вовремя очередную дозу, то я обречен переживать смертную боль, но при этом оставаться живым.

— Как оно называется? Где ты его берешь? — На сей раз Макс осторожно встряхнул Тимо, заставляя его открыть глаза.

— Он называет его «корион». Не знаю, может, это и не настоящее название. Я проверял во всех известных базах, такого лекарства не существует. — Тимо равнодушно пожал плечами.

— Кто «он»? — Макс старался, чтобы его голос звучал спокойно.

— Тот, кто даёт мне это лекарство.

— Кто он, как выглядит? — начал наседать Макс.

Тимо продолжил говорить размеренно, отрешённо, чуть растягивая слова:

— Не знаю, я ни разу его не видел. Просто однажды он появился, и всё. Он сам вышел на связь и предложил мне это лекарство, сказав, что это решение всех моих проблем. Он говорил так, словно наизусть знал все мои желания, он говорил о самом сокровенном, о том, чем я ни с кем не делился. Он словно залез мне в голову. Как же он хорошо знал, что мне нужно. Даже я сам не смог бы это лучше выразить словами… — Тимо посмотрел на Макса: — Вы понимаете, о чем я, преподаватель Штайн?

— К сожалению. — Макс кивнул. — Тимо, я знаю, кто подсадил тебя на это лекарство. Это очень опасный чел… — Макс осёкся, чуть не назвав Адриана «человеком». — Он очень опасен, и он действительно покопался у тебя в голове. Он это может. Я не знаю, что за дрянь он тебе давал, но тебе нужно немедленно прекратить её принимать.

Тимо вдруг расхохотался, зрачки его вновь расширились и заблестели.

— Вы так и не поняли? Я не в состоянии этого сделать! Я в западне. Я вынужден снова и снова приходить в эту библиотеку и рыскать в книгах в поисках очередной дозы, опираясь на подсказки, которые он мне присылает.

Макс тут же произнес:

— С какого кода он присылает тебе сообщения?! Дай мне свой манипулятор.

Но Тимо покачал головой:

— Не знаю, как ему это удалось, но код, с которого приходят сообщения, не отслеживается.

Макс достал свой манипулятор и включил его, нажав вызов. Зизи вновь ответил очень быстро.

— Я уже собирался вам звонить, — проговорил Зиберман.

— Зизи, — перебил Макс, — я сейчас скину тебе код манипулятора, на который приходят сообщения с другого заблокированного кода.

— Кто способен заблокировать свой код? — недоумённо спросил Зизи.

— Только гении вроде тебя, — ответил Макс, — я хочу, чтобы ты узнал, кому принадлежит этот заблокированный код. Это наш абсолем. Узнаем, чей код, — узнаем, под чьей личностью скрывается Адриан.

Говоря это, Макс взял из рук Тимо его манипулятор и с него отправил сообщение Зиберману.

Зизи шумно выдохнул. Затем по привычке начал торопливо вываливать очередную порцию информации:

— Я зачем собирался звонить-то, хотел сказать, что это точно не тот парнишка, чьё дело вы хотели достать. Я взломал его серый код. Там обычная трагическая история. Старшего сына Ирен Клео на самом деле звали Илия, он погиб в возрасте пяти лет: утонул на Гавайях. Ирен не усмотрела за сыном. Её подруга кинулась в воду спасать мальчика, но безуспешно, был сильный шторм, она тоже утонула. У той женщины остался сын — Тимо, одногодок Илии. Терзаемая чувством вины, Ирен усыновила Тимо и вырастила как своего сына. Когда это произошло, Ирен использовала всё своё влияние, чтобы на личное дело старшего сына наложили серый код и эта история никогда не всплыла.

Слушая Зизи, Макс неотрывно смотрел на измученного Тимо, стоявшего напротив.

— Спасибо за информацию, — наконец произнес он.

— Вот ещё что, — не унимался Зиберман, — когда я копал на этого мальчика, я отметил любопытную деталь — он кватросолв. Я подумал, может, стоит порыскать среди вундеркиндов колледжа, ведь Адриан гений.

Макс не сумел сдержать смешок:

— Уже, мы как раз занимались этими тремя.

— Тремя? Но я нашел четырёх.

— Ты же видел, что четвёртое дело закрыто, этот студент перевёлся от нас в другой колледж, — нетерпеливо пояснил Макс.

— И всё равно я взломал это дело. Привычка, — добавил Зизи. — Так вот, четвёртое дело принадлежит некоему Денису Фаргу, который проучился в вашем колледже всего месяц и перевелся. Это спортсмен, он…

— Я знаю, кто такой Фарг, — поражённо произнес Макс.

— Тогда вы знаете, что он был дисквалифицирован. Того уровня, на котором он сейчас выступает, он достиг уже после дисквалификации. Когда она закончилась, он как раз поступил к вам учиться и параллельно усиленно тренировался. Я попытался найти информацию о нём в период дисквалификации или до неё, но ничего.

— Вообще ничего интересного? — спросил Макс.

— Вообще ничего, в том смысле, — пояснил Зизи, — что никакой информации не существует. Ещё два года назад совершенно никаких упоминаний о человеке по имени Денис Фарг не было.

— Словно его не существовало, — медленно проговорил Макс.

— Судя по данным всемирной манипуляторной сети, которой я доверяю больше, нежели себе, это действительно так. Еще два года назад человека по имени Денис Фарг не существовало в природе.

И тут Макса осенило — конечно же проще всего совместить семнадцатый номер с диструктивом, вмороженным в лёд, находясь на этом льду!

Макса прошиб холодный пот. Фарг постоянно находится на ледовом овале или рядом с ним. В любой момент он может подойти к ледяной дорожке, и ни один волонтёр даже не подумает о том, чтобы остановить участника Чемпионата Земли. Макс отчётливо вспомнил высокую, мощную фигуру Фарга. Массивный, хорошо сложенный, с эталонными пропорциями, словно… выращенный в лаборатории.

Макс уже собирался отключить манипулятор, но, посмотрев на Тимо, произнес:

— Зизи, ты слышал что-нибудь о препарате под названием «корион»?

Зиберман даже поперхнулся от неожиданности:

— Мне интересно, откуда вы слышали о нем. Это один из засекреченных проектов Лиги. Им занимался отдел В3. Он был признан неудачным, и его закрыли.

— Что за проект?

— Это была попытка синтезировать вещество, которое гасило некоторые способности абсолема. Но как вы знаете, в случае с Адрианом это не помогло. Его организм сумел подавить действие кориона. Но думаю, проект закрыли и по другому поводу. В процессе исследования выяснилось, что корион оказывает особое воздействие на человека, проще говоря, для нас это наркотик.

— Что такое наркотик? — спросил Макс, услышав новое слово.

Зизи вздохнул:

— Это термин старого времени. Так назывались все запрещенные психоактивные вещества. Их было очень много, но смысл в том, что все они во много раз увеличивали поток нейромедиаторов типа дофамина и серотонина. Проще говоря, вызывалось искусственное чувство удовольствия, эйфории, счастья, силы, неограниченных возможностей. Но эффект постепенно сходил на нет, уступая место так называемой ломке, страшным болям и депрессивным расстройствам. Последствия для здоровья были необратимыми. В общем, это дикость старого времени.

Макс отошел в сторону, чтобы Тимо его не услышал:

— Зизи, а если я тебе скажу, что эта дикость вырвалась за пределы лаборатории Лиги. Адриан подсадил на корион Тимо Клео.

Зизи глубоко вздохнул:

— Я могу только посочувствовать парню. У Лиги нет антидота. Говорю же, проект был закрыт.

Макс обернулся и посмотрел на Тимо Клео, которому, судя по всему, сейчас было на всё плевать. Студент стоял с закрытыми глазами, опершись о стеллаж, и наслаждался ощущением «не боли». Бледный, измученный, похудевший, он находился в страшном ожидании очередного «сдирания кожи», которое неизбежно настигнет его, если он не положит вовремя под язык заветный черничный квадратик. Макс вновь отвернулся:

— Зизи, в секторе, который вёл проект «Корион», работает Лора Лапидус. Свяжись с ней и договорись о встрече. По манипулятору ничего не рассказывай, только лично. Скажи, что ты от меня. Расскажи, что случилось с Тимо. Антидот должен быть найден как можно скорее.

— Но…

— Действуй!

Макс отключил манипулятор. Подойдя к Тимо, он потормошил его за плечо:

— Сколько у тебя есть времени?

Тот совершенно безразлично пожал плечами:

— Часов десять, может быть, двенадцать. Потом пару часов тревоги и тошноты, прежде чем я начну медленно умирать.

Макс проговорил твёрдо:

— Тимо, сейчас ты отправишься домой и запрёшься в своей комнате. Никому не будешь открывать, кроме меня или женщины, которая представится Лорой Лапидус. Запомнил? Мне нужно закончить дела здесь, затем я вернусь за тобой. Я обещаю, что помогу тебе.

Тимо наконец поднял веки и с тоской посмотрел на Макса:

— Мне нельзя помочь. — Он поднял руку и ткнул указательным пальцем себе в голову. — Он сказал мне это прямо сюда.

Макс схватил Тимо двумя руками и сильно встряхнул, пытаясь привести в чувство:

— Ты запомнил, что я тебе сказал?

Тимо посмотрел преподавателю в глаза и всё-таки кивнул. Неуверенно. Макс развернулся и направился к выходу. Когда он был уже почти у дверей, Тимо окликнул его:

— Преподаватель Штайн, а если вы не успеете закончить свои дела?

Макс на секунду остановился и, не оборачиваясь, произнес:

— Тогда нам всем будет уже всё равно.