Хребет реформы
Кёнигсберг. Вид через крыши старого города на замок. Конец 30-х годов.
В начале 19-го столетия географическое положение Кёнигсберга стало с точки зрения военно-стратегической логистики неблагоприятным. Прусскому Королевству грозила хозяйственная депрессия. Воля Наполеона Бонапарта диктовала переворот внутри государственного аппарата. Фридрих Вильгельм Ⅲ-й удалился от дел в самую дальнюю провинцию своего государства, но ни личного унижения, ни катастрофы королевства ему избежать не удалось. Наполеон был беспощадным ликвидатором старых порядков внутри оккупированных европейских стран. Абсолютистское государство рассыпалось, как карточный домик. Пруссия нуждалась в новых, коренных преобразованиях, если она хотела выжить в условиях сложившегося исторического кризиса. Случилось однако так, – как сказал 6ы Генрих фон Клейст, проведший несколько лет своей жизни в Кёнигсберге – что именно дух града на Прегеле оказал определяющее влияние на реформационное движение, оплодотворённое идеями Штейна с одной, а Гумбольдта – с другой стороны. Гуманизм, представляемый Гумбольдтом, и сословные правовые позиции, представляемые Штейном, легли в основу реформы. Определяющей же силой её стал дух Просвещения, господствовавший в Кёнигсберге. Идеи Иммануила Канта продолжали жить и после его смерти в 1804-м году, а ученик его, Краус, развивая их дальше в своём учении о государственном праве.
Конечно, Просвещение не являлось специфическим кёнигсбергским явлением, однако яркая индивидуальность града на Прегеле сумела наложить на идейную систему Просвещения собственный отпечаток. Ведущей идеей стала личная ответственность и самоопределение каждого отдельного гражданина государства, самостоятельность в принятии решений и претворения их в жизнь. По всей Пруссии распространилось влияние этого учения, происходившего из Кёнигсберга и ставшего определяющей силой всей прусской общественной и государственной жизни в течение многих лет, вплоть до революции 1848-го года. Если в предшествовавшие столетия духовные веяния распространялись с запада на восток – Крестовые походы, Реформация, идеи эпохи барокко – то теперь источником новаторских идей стал град на Прегеле, распространявший своё духовное влияние в глубь Рейха и в обратном направлении – с востока на запад. Воцарилось равновесие. Кёнигсберг, игравший в прошлом «вторую скрипку», превратился теперь (1808/09 г.) в истинную столицу Прусского государства, в источник как политического, так и духовного влияния. Надо отметить, что и раньше как и вся Пруссия, так и её культурный и политический центр Кёнигсберг дистанцировались от Берлина и от находившегося под влиянием французских идей государственного аппарата Фридриха Великого. Это касалось как политики, так и культуры. Кёнигсбергу удалось сохранить самостоятельность мышления, которая в Берлине не смогла укорениться и полностью исчезла впоследствии, так как Берлин, следуя духу времени, полностью «офранцузился».
«Веста». Патриотический журнал, запрещенный Наполеоном в 1807 г.
Поражение Пруссии в ходе Наполеоновских войн имело поэтому один побочный эффект положительного характера: французская чеканка, поддерживавшаяся Фридрихом, была оттеснена на задний план, а «кёнигсбергский дух» вознёсся на новые высоты. Этому специфическому развитию способствовали как географическое положение града на Прегеле и политическое развитие того времени, так и новаторские сословно-правовые идеи. Всё 19-е столетие было оплодотворено именно кёнигсбергской гуманистически правовой системой мышления. Времена были тяжёлые, нужда государства – велика. Кёнигсбержцам это стало особенно ясно, когда в город после битвы под Прейссиш-Эйлау прибыло 12 000 раненых – воинов Российской Империи. Ведь военных лазаретов в те времена ещё не было. Наполеоновские войны еще мало отличались от Тридцатилетней войны: оккупированная страна обязана была поставлять снабжение французской армии-победительнице в форме контрибуций, взимаемых наличными деньгами, а также в форме провианта – непосильная обуза! 16-го июня 1806-го года прусские войска, соединившись с российскими полками, покинули город, и французская армия вступила в Кёнигсберг. Оккупация длилась всего 39 дней, по сравнению с оккупацией со стороны войск Российской Империи во время Семилетней войны – весьма короткий срок. Но городу эти 39 дней принесли огромную нужду. Все городские кассы были конфискованы. Кроме того, французское интендантство требовало выплаты контрибуций размером в 20 миллионов франков. Наполеон впоследствии сократил эту сумму до 12-и миллионов франков, но и сокращённая сумма контрибуций представляла собой для жителей разграбленного города непосильную ношу. В конце концов удалось собрать контрибуционную сумму – частично из налогов, частично из облигаций и векселей. Выплата по облигациям и векселям продолжалась целую вечность – до 1-го января 1901-го года, так как освободительные войны стали источником новой нужды как населения, так и государства. Наконец был подписан Тильзитский мир. Прусский король переехал с семейством из Мемеля в Кёнигсберг и жил там с января 1808-го по декабрь 1809-го года. В Кёнигсберге королева Луиза подарила в это время своему супругу восьмого и девятого наследника, а в стенах Кёнигсбергского Замка началась разработка государственных реформ.
Не все участники этой деятельности были в восторге от Кёнигсберга. Так Вильгельм фон Гумбольдт – в прошлом посол Пруссии в Риме – взирал на своё пребывание на прегельских берегах со смешанными чувствами. В одном из писем своей супруге он писал: «Скука здесь адская, кухня – скверная, народ мрачный, никто никогда не смеётся…». Гумбольдт, впрочем, быстро переменил это мнение, познакомившись с супругой Вильяма Мотерби, Иоганной. Гумбольдт полюбил её салон и часто посещал его. В ходе литературных чтений гётевского «Тассо» Гумбольдт читал роль Тассо, а госпожа Мотерби – роль Элеоноры.
Особенно интенсивно Гумбольдт занимался разработкой реформы образования, положив в её основу учение великого Песталоцци. Реформа была внедрена в первую очередь в школах. В последовавшие годы очередь дошла и до Кёнигсбергского Университета. Хотя главной заслугой Гумбольдта является внедрение реформы в Берлинском Университете, он и Альбертине посвятил всё страстное рвение своего новаторского духа. Другими крупными новаторами, требующими особого упоминания, являлись Иоганн Фридрих Гербарт и Фридрих Вильгельм Бессель. Гербарт был урождённым ольденбуржцем и прославился, опубликовав ряд научных трудов педагогического содержания. По убеждениям он был приверженцем Песталоцци, преподавал почти четверть века в Кёнигсбергском университете, причём именно в Кёнигсберге возникли самые значительные и зрелые научные труды Гербарта. С административной точки зрения он являлся вторым наследником кафедры Иммануила Канта.
Иоганн Фридрих Гербарт (1776–1841) родом из Ольденбурга был профессором университета и известным философом и педагогом.
Фридрих Вильгельм Бессель был астрономом по призванию. Научные исследования, произведённые им в Кёнигсберге, прославились на весь мир. Бессель является одним из немногих немцев, память о которых хранится в Калининграде и по сегодняшний день. О нём напоминает памятник, установленный русскими почитателями Бесселя на холме, где раньше находилась его знаменитая обсерватория. С этой обсерваторией была связана интересная история: стоимость её составляла 28 000 талеров, а фонд университета располагал 34 000 талерами Наполеон Бонапарт, посетивший место строительства обсерватории в 1812-м году, был вне себя от удивления, узнав, что прусский король такую умопомрачительную сумму употребил на строительство именно обсерватории. Бессель был своего рода городской знаменитостью. Во время эпидемии холеры в 1831-м году среди жителей города распространился слух, что виновником холеры был якобы астроном Бессель, разгневавший небесные сферы своими ракетными сигналами.
Фридрих Вильгельм Бессель (1784–1846) родом из Миндена был профессором университета и самым выдающимся его астрономом.
Памятная доска Фридриху Вильгельму Бесселю на русском и немецком языках.
В составлении свода законов, принятых с целью внедрения реформы, принимали участие не только кёнигсбержцы. Над реформой трудились Шарнхорст, Гнейзенау, Бюлов, Клаузевиц, восточные пруссы Теодор фон Шён, Леопольд фон Шрёттер, Ганс Якоб фон Ауэрсвальд и братья Дона. Знаменитый королевский призыв «К моему народу», провозглашённый в 1813-м году в Бреслау, был произведением кёнигсбержца Теодора Готтлиба фон Гиппеля младшего (1775–1843 г.) Венцом реформы стал новый городской административный порядок от 19-го ноября 1808-го года. Автором большей части административного порядка был барон фом Штейн; добавления практического характера были сделаны директором кёнигсбергскй полиции Иоганном Готтфридом Фреем. Интересно, что барон фон Штейн проживал в доме Фрея. Фрей является автором завоевавшей большую популярность цитаты: «доверие облагораживает человека, вечная опека задерживает духовное созревание». Устранение именно этой опеки являлось центральной мыслью нового порядка. Необходимо было избавиться от тисков устаревших структур. На личную инициативу граждан авторы реформы возлагали все свои надежды, от неё они ожидали тех импульсов, в которых обедневший город так настоятельно нуждался. Практический эксперимент – 12-е выборы городских депутатов и последовавшие выборы депутатами городского магистрата – показал, однако, слабые результаты. Выборное право закреплялось за крупными налогоплательщиками и землевладельцами, поэтому из 50 000 жителей города правом голоса обладали 3426 граждан. Далеко не все избиратели приняли участие в выборах. Первым назначенным в результате проведённых выборов главным бургомистром стал торговец Дэтс, который не отдавал себе поначалу отчёта в трудности поставленной перед ним задачи и несколько месяцев спустя вынужден был сложить с себя полномочия главного бургомистра. Его последователем стал Август Вильгёльм Гейдеманн, профессор Кёнигсбергского университета. Сам инициатор реформы Фрей, также выдвинувший на выборах свою кандидатуру, получил только незначительное количество голосов, покинул, полный горького разочарования, свой пост внутри городской администрации и стал директором нового прусского «Правительства» – главного управления провинции, которого реформа также непосредственно коснулась.
Теодор Готтлиб фон Гиппель мл. (1775–1843). Автор воззвания: «К моему народу», изданное королем в марте 1813 г. в Бреслау.
Иоганн Готтфрид Фрей (1762–1831). Важный сотрудник прусского градоуправления.
Одной из первых задач Гейдеманна и Фрея стало снабжение французской армии, отправившейся в 1812-м году в военный поход на Российскую Империю. Необходимо было поставить провиант, повозки, кучеров. Отступление разбитой дотла французской армии проходило также через Кёнигсберг. Полки находились в жалком состоянии. Французы оставили около 10 000 раненых в Кёнигсберге. И снова Кёнигсберг превратился в лазарет.
Обращение Йорка к прусским сословиям в Кёнигсберге 5 февраля 1813 г. Репр. с картины Отто Браузеветтера.
Но намного важнее всех трудностей, невзгод и неурядиц военного времени был политический переворот, произошедший в те знаменательные дни в Кёнигсберге: в Пошерунской мельнице генерал Иорк и русский генерал Дибич заключили Тауроггенское соглашение, означавшее для Пруссии перемену фронта. Формально Пруссия являлась союзником Франции. Но союз этот был союзом поневоле. Освободиться от французского гнёта и объединить свои силы с Россией – вот что стало истинно прусской целью и содержанием соглашения. Барон фон Штейн уже до заключения соглашения исполнял обязанности комиссара при российских войсках. 5-го февраля 1813-го года в здании кёнигсбергского сословного представительства «Хаус дер Ландшафт» генерал Йорк в своём качестве генерал-гувернёра провинции произнёс историческую речь – призыв к 64 депутатам из Восточной и Западной Пруссии, в котором Йорк именем его королевского Величества потребовал защиты отечества от ига узурпатора. Ландтаг последовал призыву Йорка, провозгласив создание добровольческого ополчения. Фриц Гаузе, последний значительный летописец истории города Кёнигсберг, посвятил этому знаменательному событию следующие строки: «В эти февральские дни 1813-го года в столице Восточной Пруссии прозвучал сигнал к началу освобождения Германии и всей Европы от ига наполеоновского империализма, и этот сигнал был дан не королём, а самим народом, представители которого приняли решение на основании собственной, исконной власти, на основании собственной воли самоопределения.» Историческое развитие совершило два решительных шага вперёд, которые невозможно было объявить недействительными. На историческом горизонте взошли путеводные звёзды национального государства и демократии. До полного претворения в жизнь им предстоит ещё пройти дальний и трудный путь. Представления и убеждения наших современников отличаются, конечно, от представлений кёнигсбержцев 1813-го года, но важно лишь то, что новый пафос охватил Кёнигсберг и Бреслау, а затем и весь немецкий народ, и что этот народ постиг необходимость взять судьбу Германии в собственные руки. Эти факты являются важнейшими вехами в истории как всей Германии, так и Кёнигсберга.
«Вступление русских в Кёнигсберг» 5 января 1813 г. В отличие от Семилетней войны, теперь русских приветствовали как освободителей от чужеземного господства Наполеона. Для генерала Йорка и фон Штайна с освобождением Кёнигсберга был сделан значительный шаг для освобождения всей Германии.
Но этот восторг, этот пафос освободительной войны, не был долговечен. Реакция задушила его; лишь только во время революции 1848-го года идея национального самоопределения на короткое время возродилась в умах современников, но это возрождение не сыграло определяющей для будущего роли. Причиной этого стала вечная двойственность Пруссии и особенно Восточной Пруссии, раскол между либерализмом и консерватизмом. Влияние Восточной Пруссии на всё Прусское государство невозможно отрицать: Провинция носила преимущественно сельскохозяйственный характер, помещики-дворяне задавали общий тон, а дворянство по природе своей склонно к консервативному складу мышления. Государственные учреждения в Кёнигсберге были по сути своей не менее консервативными, чем дворяне. Либерализм же был характерной чертой самого города как единого живого организма. Его корнями были свободолюбие граждан Кёнигсберга, их воля к самоопределению. Другим не менее важным источником либерального мышления был Кёнигсбергский университет. Эти факторы не обладали достаточной силой для обращения Берлина в кёнигсбергский либеральный «дух». Многие либералы 19-го столетия обладали несокрушимым оптимизмом и твёрдо верили в кёнигсбергскую перспективу. И даже Фридрих Вильгельм Ⅳ-й сказал однажды: «Кёнигсберг – это руль, правящий общественным мнением всей Германии.» Революция 1848-го года не принесла политических плодов, но идеи её продолжали жить, образуя своего рода подводное течение, которое в конце 19-го столетия приобрело новую силу. В отличие от юга Германии, где либерализм опирался на старые традиции Первого Рейха, в Кёнигсберге возник собственный тип либерализма, уходивший своими корнями в идеологическую базу Просвещения. Особенно наглядно этот специфический характер кёнигсбергского либерализма демонстрируется на примере трёх еврейских врачей: Иоганна Якоби, Рафаэля Коша и Фердинанда Фальксона. Якоби был автором листовки под названием «Четыре вопроса и как на них отвечает восточный прусс». Листовка была реакцией на решение Фридриха Вильгельма Ⅳ-го отклонить прусское ходатайство о создании Прусского представительства. Якоби был сыном кёнигсбергского коммерсанта. По мнению современников он был «больше философом, чем политиком». В политику его привела обострённая чувствительность по отношению к вопросам права и справедливости. Его листовка – один из самых характерных и замечательных документов того времени – представляла собой декларацию политического кредо кёнигсбергского либерализма. Против Якоби были возбуждены одновременно два юридических процесса. Перед Судебной палатой г. Берлина ему пришлось предстать по поводу обвинения в государственной измене. Якоби был признан невиновным. Оба процесса лили воду на мельницу либерального движения и использовались либералами для популяризации антиреакционной пропаганды.
36 летний Иоганн Якоби. Репр. с рис. Фердинанда Вендера 1841.
На берегах Прегеля революция приняла умеренный характер. Не было ни уличных боёв, ни баррикад, но зато множество демонстраций, митингов и собраний. «Трёхцветные» либералы (чёрный красный и жёлтый – цвет золота – цвета составляли либеральный триколор) и «двухцветные» консерваторы (чёрно-белая цветовая символика). публично полемизировали друг с другом. Симпатии трудового люда были большей частью на стороне консервативного движения: простым рабочим были чужды взгляды состоятельных буржуа, представляемых либералами. Иоганн Якоби был избран членом как Франкфуртского парламента, так и Берлинского Национального собрания. Прославились слова Якоби, обращённые к королю: «Несчастье королей состоит в нежелании знать правду». В 1849-м году Якоби стал членом Национального Собрания Германии, а позднее – членом Штуттгартского («куцего») парламента. Ещё позднее ему пришлось, спасаясь от преследований, бежать в Женеву. Необходимо упомянуть также имена Эдуарда фон Симсона и Теодора фон Шёна – двух дальнейших прославленных лидеров кёнигсбергского либерализма. Фон Шён был верховныи президентом Восточной Пруссии, ведущим представителем либерального движения, сторонником реформ и на вершине своей политической карьеры. К сожалению, ему вскоре пришлось покинуть политическую сцену.
Генрих Теодор фон Шен (1773–1856). Выдающийся представитель прусской политики реформ, позднее верховный президент провинции Пруссии. Он умер в своей усадьбе Арнау (сегодня Марьино) недалеко от Кёнигсберга.
Курьёзное «происшествие с депешей» демонстрирует кёнигсбергское брожение того времени. По Кёнигсбергу разнёсся слух, что королевский курьер находится проездом в Кёнигсберге. Депеша следовала из Берлина в Санкт-Петербург. В депеше король якобы просил помощи у царя Николая, состоявшего с королём в родственных связях (зять). Депутация граждан во главе с Якоби, не теряя времени, отправилась к зданию почтамта на Старогородском рынке (Альтштедтишер Маркт), где она потребовала немедленной выдачи депеши. Оказалось, что королевский курьер тем временем уже отправился дальше. Члены депутации бросились в погоню за пострейтером, задержали его и отняли у него депешу. Но трепет перед королевским величеством не позволил вольнодумцам вскрыть конверт, содержавший высочайшее послание. Таки по сей день никто не знает, что действительно стояло в депеше. Дальнейшая судьба депеши неизвестна.
Свидетельство о принятии в «корпорацию местных купцов» Кёнигсберг 1846.
«Келейвис» (Странник), газета для живущих в Пруссии литовцев, издаваемая священником Фридрихом Куршатом (1806–1884) с июля 1849 в Кёнигсберге. «Келейвис» имела прусско-патриотический и верноподданнический характер.
Волнения не коснулись административно-ведомственной структуры Прусского государства, поэтому для берлинского правительства не составило ни малейшей трудности задушить революцию чисто административным порядком. В Главном и Полицейском президиумах, а также в Военном управлении определённых лиц сняли с занимаемых ими постов, поместив в первую очередь на ключевых позициях представителей консервативного движения. Таким образом либералам пришлось отступить на задний план и смириться с изменившимся положением вещей. А уже летом произошёл раскол либерального движения. Образовались два течения – радикальное и умеренное. Выдающимся представителем «умеренного» либерализма стал уже упомянутый нами выше Эдуард фон Симсон. Судьба фон Симсона представляет собой типичный жизненный путь немецкого либерала того времени. Его биография и по сегодняшний день занимает историков. Последние научные труды о Симсоне вышли в свет в начале 80-х годов нашего столетия, один из них – в США.
Эдуард фон Симсон (1810–1899). Профессор Кёнигсбергского университета и президент Франкфуртского Национального собрания 1849.
Симсон родился с семье кёнигсбергского еврейского коммерсанта, воспитавшего сына в протестантской вере. В родном городе Симсон был студентом юридического факультета, защитил докторскую диссертацию и стал профессором. Он был одним из издателей «Прусских Балтийских вестей» (Преусише Остсэблеттер), поэтому путь его в политику был с самого начала предначертан. Сначала он исполнял обязанности городского депутата, позже, в 1848-м году он был избран членом Франкфуртского Национального собрания. Внутри последнего Симсон стал последником Генриха фон Гагерна, будучи избранным на пост президента Собрания. Симсон был главой депутации, предложившей Вильгельму Ⅳ-му корону Императора Германии. Король отклонил прошение. Симсон подал в отставку, но политической деятельности не прекратил.
Его дальнейшая карьера проходила в рамках прусского государственного аппарата. Он был президентом Прусской Палаты депутатов, членом апелляционного суда во Франкфурте на Одере, президентом Рейхстага Северной Германии (1867) и президентом первого немецкого Рейхстага (1871). С 1879-го по 1881-й год он занимал пост президента лейпцигского Рейхского суда. История сотворила деятелей, подобных фон Симсону, чтобы они в свою очередь творили прусскую историю.
Биография фон Симсона демонстрирует нашему современнику роль, занимаемую гражданами еврейского происхождения в общественной жизни Кёнигсберга. Поначалу евреи-беженцы, искавшие пристанища на прегельских берегах, получали вместо гражданства только королевский патент на поселение и жили в окружавших Кёнигсберг слободах. Количество еврейских поселенцев было ограничено. В 19-м столетии многим из еврейских семейств удалось добиться прочного положения в обществе и стать состоятельными людьми. Евреям принадлежали торговые дома, банки и производственные фирмы. Путь к успеху бывал порою труден и тернист, но именно поэтому история Кёнигсберга немыслима без кёнигсбергских еврейских сограждан. Входным билетом в общество прусских бюргеров была перемена вероисповедания В университете и внутри образовательной системы еврейские граждане завоевали прочные позиции, в культурной жизни они играли немаловажную роль. В этой связи необходимо упомянуть таких культурных деятелей 20-го столетия, как советника по образовательным вопросам на уровне городской администрации и сенатора по культурным вопросам Пауля Штеттинера, журналиста и историка Людвига Гольдштейна, занимавшего с 1906-го по 1929-й год пост председателя «Гётебунда» (Гётевского Союза), журналиста Иммануила Бирнбаума (имя которого, конечно, не является случайностью), столяра и писателя-самородка Макса Фюрста и противника Адольфа Гитлера, адвоката Ганса Литтена.
Пауль Штеттинер (1862–1941) школьный советник города Кёнигсберга и «ведущая сила во всех культурных начинаниях» (Гаузе).
Новая синагога на Линденштрассе (Ломзе), сегодняшней Октябрьской Улице. Резьба по дереву Даниэля Сташус (ок. 1930).
В 19-м столетии имя еврейского предпринимателя Морица Беккера стало синонимом добычи янтаря, исконного «прусского золота». Добыча янтаря была в то время, как и прежде, прерогативой Прусского государства. В 1861-м году Мориц Беккер заключил с государством арендный договор и организовал добычу янтаря из грунта Куршского залива под Шварцортом. В 1872-м году им было приобретено имение Пальмниккен, где было построено первое и единственное в мире предприятие по обработке янтаря. Беккер стал со временем владельцем огромного состояния. На городском уровне он занимал пост советника по коммерческим вопросам. По истечении срока аренды в 1899-м году государство выплатило бывшему «мелкому еврейскому торговцу-разносчику» ни много ни мало 8 миллионов марок.
Здание вокзала восточной железной дороги, резьба по дереву 1854.
С политической точки зрения послереволюционное время было периодом реакционного застоя. Технический прогресс, однако, не прекратил своего поступательного движения. Был произведён ряд технических внедрений, представлявших собой огромную важность для города. Одним из этих достижений стало открытие Городского вокзала в августе 1853-го года. На торжественном открытии присутствовал сам король. Восточная железнодорожная линия связала Кёнигсберг с Берлином и с сетью международного железнодорожного сообщения. Была построена также железнодорожная линия, связующая Кёнигсберг с портом Пиллау – кёнигсбергскими воротами в Балтику. Восточная железнодорожная линия была впоследствии продлена до Эйдкунена. Последовало строительство Южной железнодорожной линии по маршруту Кёнигсберг–Просткен. Обе конечные станции были подсоединены к системе железнодорожного сообщения Российской Империи. Рельсовое полотно мазурского Просткена удивляет своими масштабами, так как сам Просткен представляет собой сравнительно небольшое местечко. Но вокзал соответствовал производственно-экономическим требованиям 19-го столетия, в рамках которых размеры железнодорожной станции соответствовали принципам деловой целесообразности. Кёнигсбергский порт был таким образом связан и с Москвой, и с Одессой. Кёнигсбергские торговцы экспортировали, как и прежде, пшеницу и импортировали сельдь. Нововведением являлся великобританский экспорт чая и индиго из Лондона, через Кёнигсберг и дальше, в Российскую Империю. В Кёнигсберге, в этой связи, возникло семь торговых фирм, специализацией которых являлись поставки чая.
Другим крупным техническим достижением того времени было возведение нового кольца оборонительных сооружений, построенного в 40-х годах по примеру оборонительных сооружений вокруг Парижа. Кёнигсберг в течение всей своей истории являлся укреплённым городом. Устаревшие, разрушенные и пострадавшие от времени постройки были после Ⅰ-й Мировой войны во всём Рейхе снесены, а площадь их превращена в зону зелёных насаждений. Некоторые крепостные ворота, однако, и по сей день напоминают о былых временах. Так и кёнигсбергские крепостные ворота сумели пережить Вторую Мировую войну, были впоследствии реставрированы и являются сегодня достопримечательностью Калининграда. Речь здесь идёт не о средневековых крепостных воротах, а об остатках оборонительных сооружений, возведённых в 19-м столетии.
Аэроснимок ранней весной 1944 г. (до бомбовых атак). Вид на Дона-башню и справа впереди на Росгертер-ворота, слева на верхний пруд.
Консерваторы и либералы по-прежнему соперничали как в Кёнигсберге, так и во всей Пруссии. Символом этого антагонизма стали торжества по поводу коронации Вильгельма Ⅰ-го с одной стороны и избрание некоторое время спустя депутата радикальных либералов, Юлиуса Руппа, в Прусскую Палату депутатов с другой стороны. Десять лет спустя Пруссии в прежнем смысле слова не стало.
Королевский банк, (старая) биржа и Зеленые ворота. Чеканка около 1834.
Памятник Императору Вильгельму Ⅰ. Скульптура Иоганна Фридриха Ройша (1843-1906) на юго-западном углу замка (ср. стр. 35).
Королевское коронование – второе после коронации 1701-го года – было перенасыщено символикой. 18-го октября во время Освободительной войны состоялась битва народов под Лейпцигом, 18-го октября 1663-го года прусскими сословиями была принесена присяга на верность Великому Курфюрсту. Последний произвёл таким образом демонстрацию власти и могущества –обстоятельство, означавшее для Пруссии начало эпохи абсолютизма. Также и Вильгельму Ⅰ-му желательно было продемонстрировать власть и величие королевского престола. Празднества отличались чрезвычайной пышностью. Весь высший свет устремился в Кёнигсберг: королевское семейство, свита, весь королевский двор, все министры, все верховные президенты, епископы и генерал-суперинтенданты, католические архиепископы из Кёльна, Бреслау и Гнезена, генералитет в полном своём составе, депутации групп войск, иностранные представители. Эдуард фон Симсон, президент Палаты депутатов, являлся народным представителем.
Все торжества проводились в соответствии со старинной традицией. В Шёнбуше (Дубойстру) за королём и свитой заехали представители магистрата и сословий, представленных, как и в старые времена, гильдией мясников и колбасников. Вся процессия торжественно пустилась в путь по направлению к Кёнигсбергу. Празднества, балы, фейерверк и награждения медалями составляли сиятельное обрамление королевской коронации. Художник Адольф фон Менцель запечатлел коронование, состоявшееся в Замковой церкви, на одном из своих полотен.
Празднование коронования 1861 г. в Кёнигсберге. Процессия после коронования. Вид со стороны замковой церкви. Английская резьба по дереву: 2 ноября 1861 г.
Музыкальное воспоминание о втором короновании в городе на Прегеле: Вильгельм Ⅰ. 1861 г.
Кто, однако, был Юлиус Рупп? Вернёмся к временам революции 48-го года. В те времена Рупп был членом Радикального клуба. Урождённый кёнигсбержец стал дивизионным проповедником. Эта деятельность со временем привела к возникновению острого конфликта между Руппом и церковью: Рупп проповедовал философию Канта, реализацию её в условиях современности, гуманизм и христианскую гуманность. Рупп обладал талантом убедительного красноречия, и число его сторонников росло на глазах, в результате чего возникла «Свободная евангелически-католическая Община». Так как Рупп по-прежнему, несмотря на запрет, совершал богослужения, его несколько раз бросали в тюрьму. После революции он потерял и своё место доцента Кёнигсбергского Университета. Однако он не ожесточился, остался в родном городе, продолжал деятельность священнослужителя и начал писательскую деятельность.
Юлиус Рупп (1809–1884).
Памятный обелиск Юлиусу Руппу в сегодняшнем Кёнигсберге. На заднем плане руины собора.
Кстати, Рупп был родным дедом знаменитой Кете Кольвиц. Это была родственная связь по материнской линии, отцом художницы был строительный предприниматель Карл Шмидт, являвшийся, как и Рупп, представителем либерального движения. Кете Кольвиц является автором рельефного портрета Юлиуса Руппа, украшавшего его памятник. В смятении послевоенного хаоса рельефный портрет был утерян и заменён впоследствии новым портретом, созданным русским художником. Памятная надпись была реставрирована. Наряду с описанным нами выше памятником знаменитого астронома Бесселя, мавзолеем Иммануила Канта и памятником Шиллера, автором которого был известный кёнигсбергсский скульптор Станислаус Кауэр, памятник Юлиуса Руппа и по сегодняшний день свидетельствует о кипевшей ключом духовной жизни немецкого Кёнигсберга. Несмотря на происшедшие перевороты и преобразования, несмотря на послевоенные годы, опустошившие цветущий Прусский Край, память о великих кёнигсбержцах свято хранится, ибо – не странно ли? – жизненный путь их ни в чём не противоречит социальным идеалам советского государства.
Впечатление эпохальной связи между прошлым и настоящим, однако, бледнеет и теряется при рассмотрении второй половины 19-го столетия. Специфические черты характера свободолюбивого Кёнигсберга расплываются. Всё своеобразное отходит на задний план, серая повседневность завоёвывает всё новые позиции Причиной этого развития было в первую очередь присоединение Восточной Пруссии, а вместе с ней и Кёнигсберга, к Германскому Рейху в 1871-м году. Кёнигсберг – в прошлом культурный и экономический центр восточных регионов Германии – потерял этот свой особый статус. Из-за этого город начал терять своё своеобразие. Времена Тевтонского Ордена, города-резиденции герцогов и курфюрстов, города, где проводились коронования прусских королей, короче – времена былого величия и великолепия – окончательно отошли в прошлое. Особая роль Кёнигсберга возродилась на короткий срок в между-военный период 20-го столетия, но это произошло против коли Кёнигсберга, так как роль эта диктовалась теперь изолированным положением города вследствие реализации Версальского договора и представляла собой занятие вынужденной позиции. Покидая Кёнигсберг, пассажиры того времени «отправлялись в Рейх»; в 19-м столетии Кёнигсберг был один раз частью нового Рейха. Однако большинство кёнигсбержцев ничего не имели против побочных явлений основания Рейха. Исполненные патриотического пафоса граждане Кёнигсберга разделяли мнения Бисмарка и были согласны с манифестацией воли народа, олицетворяемой Рейхом. Большинство, но не все. Кёнигсбергское «Народное объединение» («Фольксферайн») устроило митинг протеста против аннексии Эльзас-Лотарингии. Якоби и коммерсант Макс Гербиг выразили свой протест публично, были арестованы и осуждены к тюремному заключению сроком на один месяц. Заключённых поместили в Форт Бойен под Лётценом в Мазурах. К чести членов Собрания городских депутатов надо сказать, что они объявили тюремное заключение Гербига и Якоби незаконными обратились с протестом в Прусскую Палату депутатов, несмотря на то, что многие из них придерживались политических убеждений, отличавшихся от позиции арестованных. Других столкновений политического характера в Кёнигсберге, однако, больше не происходило. Жизнь города приняла характер «нормальной» провинциальной столицы. В 1900-м году количество населения Кёнигсберга, включая военный гарнизон, составляло 189 483 жителя. В городе проживало всего 1250 иностранцев из стран восточной Европы. Представители других стран из города исчезли. Таким образом была прервана нить традиционного кёнигсбергского развития, немыслимого в прошлом без экономического и культурного обмена с заграничными странами и проживавшими в городе Кёнигсберг иностранцами. Кёнигсберг превратился в прусский город, занимавший восьмое место после Берлина, Бреслау, Кёльна, Франкфурта, Магдебурга, Ганновера и Дюссельдорфа и эта потеря статуса отразилась также и на карьерах прусских чиновников и офицеров. Для многих профессоров и военных Кёнигсберг потерял былую привлекательность.
Национальный либерализм достиг в этот период времени особого расцвета. «Классические» кёнигсбергские либералы обратились либо к идеям социал-демократов, либо объединились в партии свободомыслия (Фрайсин). Бременец Александр Винекен, издававший в Кёнигсберге «Кёнигсбергскую всеобщую газету» («Кёнигсбергер альгемайне Цайтунг»), один из крупнейших журналистов и газетных издателей Восточной Пруссии, стал одним из важнейших столпов национал-либерализма. Издаваемая им газета стала крупнейшим органом прессы всей Восточной Пруссии и прославилась далеко за её пределами. В течение 18-и лет Винекен являлся городским депутатом. Он принимал активное участие в культурной жизни города, был членом правления Гётевского Общества (Гётебунда), членом Общества Баха, членом «Союза Цецилии» и других организаций. Национал-либеральная партия стала в это время ведущей партией Кёнигсберга. Это развитие было связано с так называемой «трёхклассовой избирательной системой». Представители «первого класса» (имевшие большее количество голосов соответственно более крупных сумм уплачиваемых ими налогов) выбирали, как правило, кандидатов либеральных партий. Поначалу население вяло и без интереса принимало участие в выборах на уровнях как общин и ландтагов, так и на общерейхском уровне. Позже социал-демократы начали проводить массовые мероприятия, посвящённые политическому просвещению масс – не упуская при этом из виду интересов собственной партии – и до 1903-го года процентное участие в выборах поднялось до 80%. С 1890-го по 1912-й год в ряды членов Рейхстага кёнигсбержцами пять раз избирался кандидат социал-демократической партии. Только в 1907-м году представителям буржуазных партий удалось «протащить» в Рейхстаг свободомыслящего либерала.
Эрнст Вихерт (1831–1902). Фотография около 1875 г.
Феликс Дан (1834–1912) родом из Гамбурга. Профессор в Кёнигсберге и автор исторических романов.
В остальном развитие Кёнигсберга происходило в традиционных рамках. Город оставался административным центром, военным опорным пунктом, экономическим, торговым и культурным центром со всеми вытекающими из этого последствиями. Связи с Россией продолжали носить тесный характер. Большая часть российского зернового экспорта переваливалась в Кёнигсберге. При чтении статей, помещённых в газетах того времени и повествующих о строительстве новых дорог и городских районов, об основании новых предприятий и о развивающейся индустриализации города и региона у нашего современника создаётся впечатление постоянного роста и прогресса. Это развитие касалось и общественной жизни, как, например, стремления к полной интеграции еврейского меньшинства в кёнигсбергское городское сообщество. И в этом плане Кёнигсберг ни в чём не отличался от других немецких городов. В области культуры особого упоминания заслуживают имена выдающихся писателей описываемой нами эпохи: Эрнста Вихерта и Феликса Дана. Оба литератора отличались почти сверхъестественной писательской плодовитостью и были представителями национально-исторического литературного направления, задававшего в ту эпоху общий тон литературного развития и завоевавшего огромную популярность в самых различных слоях населения, жившую вплоть до середины 20-го столетия. Волнующие сцены прусской истории представали перед читателями романов Вихерта и перед театральной публикой, наслаждавшейся постановками его пьес (с поэтом 20-го века Эрнстом Вихертом творчество писателя Эрнста Вихерта – представителя 19-го столетия – ничего общего не имеет). Действие театральных постановок произведений Вихерта часто происходило во времена Тевтонского Ордена. По образованию и Вихерт, и Дан были юристами, они знали друг друга с университетской скамьи и очень дружили. Оба писателя являлись истинными столпами культурной жизни города. В 1888-м году оба литератора покинули Кёнигсберг. Для города этот отъезд означал огромную потерю. Наряду с прозой они писали массу стихов, комментариев, серенад и прочих литературных «мелочей». 18-го июня 1875-го года в Кёнигсберге состоялось торжественное открытие памятника «победителю Седана» Мольтке. Никого из присутствовавших не удивило, что посвящение на памятнике принадлежало перу Дана и Викерта. Кстати, Мольтке был в 1890-м году по поводу празднования его 90-летнего юбилея объявлен почётным гражданином Кёнигсберга. Бисмарку такого почёта не было оказано – кёнигсбергские либералы недолюбливали строго консервативного государственного деятеля.
С 1876-го по 1878-й год, ещё находясь в Кёнигсберге, Феликс Дан работал над историческим романом под названием «Битва за Рим». В это же время им был создан ряд театральных пьес, имевших огромный успех у публики, но побуждавших университетских коллег вопросительно приподнять бровь: «Труды представителя науки на театральных подмостках?». При выборах на пост ректора университета этот высокомерный и напыщенный вопрос снова всплыл на поверхность. Ну что же, Дана всё равно выбрали.
Важным фактором культурной жизни города был и Гётевский Союз, основанный в 1901-м году. Эрнст Вихерт являлся одним из самых активных членов Союза. Мотором Союза был журналист Людвиг Гольдштейн, занимавший с 1906-го по 1929-й год пост председателя Союза. Особенно после Первой Мировой войны его деятельность превратила Гётевский Союз, насчитывавший к тому времени несколько тысяч членов, в истинный очаг культуры, свободомыслия и общественного прогресса. Гётевский Союз оказывал содействие при постановках театральных пьес, при организации литературных и авторских чтений и публичных докладов. Деятельность Союза являлась продолжением одной из важнейших исконно кёнигсбергских традиций.
Новый университет на «Парадной площади». Репр. с эскиза верховного советника по строительству Августа Штюлера в стиле итальянского ренессанса. Открыт в 1861 году.
Вестибюль университета. Репр. с рис. Августа Штюлера.
Воззвание магистрата о мобилизации в августе 1914 г.
Известие о начале войны в «Гартунгской газете». Примечательно, что речь идет уже о «мировой войне».
Кёнигсберг. Вид на замок со стороны площади им. Императора Вильгельма Первого. На переднем плане: Бисмарк (памятник работы Иоганна Фридриха Ройша), смотрящий на своего короля Вильгельма) (памятник работы того же мастера), и у его ног поверженный дракон немецких междоусобиц. По бокам две скульптуры: северная – «Война», южная – «Мир» (созданные учениками Ройша); Бисмарк как мастер политического баланса стоит в точке их пересечения и создает равновесие между миром и войной – «Государственная политика».
Памятник Бисмарку, установлен в 1901 г. Вид спереди.
