Томаса Уильямса в мастерской не оказалось. Бенжамин Рили один сидел за верстаком, согнувшись над кофейником. На крюке над его головой висел мерцающий фонарь. Он поднял голову, когда услышал, как открывается дверь.

— Миссис Мидоус, — одними губами улыбнулся он. — Вижу, вы благополучно вернулись из своего утреннего путешествия.

Агнесс оглядела комнату.

— Да, спасибо, мистер Рили. Извините за беспокойство, а мистер Уильямс в мастерской?

— Как можете видеть, его нет.

Ей было неприятно оказаться наедине с Рили. Во время их последней встречи он вел себя с ней недопустимо, а после схватки с Питтом у нее не было ни малейшего желания снова ставить себя в затруднительное положение. Более того, она все еще размышляла над письмом брата Роуз, и ее ранние подозрения насчет Рили снова возродились. Был ли Рили помолвлен с Роуз или нет, но он наверняка впутан в дела с уходом от налогов.

— А где он? — спросила она рассеянно, останавливая взгляд на том, что, по ее разумению, было столом Томаса.

На нем были разложены разные мелкие предметы: коробочки для таблеток, шкатулки для нюхательных солей, табакерки, шкатулки для ниток и прочее.

Рили выпрямился и сложил руки на груди:

— Почему вы спрашиваете?

— Без особой причины, просто мне нужно кое-что ему сказать. — Агнесс понимала, что следует что-то добавить, иначе она вызовет у Рили подозрения. Но что? — Сегодня днем я видела, как мистер Уильямс разговаривал с мистером Мэттью, и подумала, что, возможно, он передал с ним записку, касающуюся нашего утреннего путешествия. Только мистер Мэттью уснул и ничего мне не сказал. Но если мистера Уильямса нет, я не стану вас беспокоить.

Рили с любопытством взглянул на нее:

— Сомневаюсь, что Уильямс передал Мэттью для вас записку. Это вашему дворецкому было от него кое-что нужно.

— Да? Откуда вы знаете? — спросила Агнесс.

Она вспомнила вороватый взгляд дворецкого и его отрицания. Любой намек на тайный сговор вызывал у нее беспокойство, не говоря уже о возможном участии Томаса в этих делах.

— Он упомянул об этом, когда вернулся. Похоже, у Мэттью есть племянник, который скоро достигнет совершеннолетия. Вот он и советовался с Уильямсом насчет подарка.

— Племянник? — удивилась Агнесс, слегка успокоившись.

И тут же вспомнила разговор в погребе и раздражение мистера Мэттью по поводу того, что его заметили на улице. Подарок наверняка предназначался Джону, и праздник они, очевидно, собирались устроить тоже в честь его совершеннолетия. Вне сомнения, подарок должен был стать сюрпризом. Вот почему дворецкий был недоволен, что Агнесс видела, как он разговаривает с Томасом, и поэтому все отрицал.

Рили уже поднимался на ноги.

— Не стану вас задерживать, миссис Мидоус. Я передам Уильямсу, что вы его искали, — резко сказал он.

С этими словами ремесленник подошел к двери и открыл ее.

Догадка, что Рили хочет избавиться от нее так же сильно, как и она хочет поскорее убраться отсюда, придала Агнесс мужества. Раз Томаса нет, а она до сих пор сумела выстоять против Рили, то почему бы не завести разговор об уходе от налогов? — Еще одно, прежде чем я уйду, мистер Рили, — сказала Агнесс с притворным равнодушием.

— Да?

— В холле дома Бланшаров лежит поднос.

— Ну и что?

— Вы отдали его Роуз после кое-какого ремонта? Рили побледнел.

— Ну и что? — грубо спросил он.

— О каком ремонте шла речь?

— Это не ваше дело.

— Я спрашиваю только потому, что Роуз недавно видели с этим подносом в руках. Мистер Уильямс, случайно увидев этот поднос, заметил странное расхождение в клеймах. Он объяснил мне, как таким образом осуществляется мошенничество — он назвал это уходом от налогов. Еще он сказал, что именно вы носите изделия для оценки. Вы этим занимались вместе с Роуз?

— Уильямс! — рявкнул Рили, проведя рукой по подбородку. — Он посеял это семя в вашей голове. — Затем, помолчав, Рили заговорил уже более спокойно: — Вы о своих подозрениях кому-нибудь говорили?

— Пока нет. Рили кивнул:

— Это хорошо, что не говорили. Вам не приходило в голову, что Уильямс мог направить вас по неверному пути? В нашей профессии уход от налогов — частое и незначительное преступление. Совсем не тот жуткий Кошмар, каким он это представил.

Агнесс сжала губы:

— Значит, я спокойно могу упомянуть об этом «незначительном преступлении» мистеру Бланшару?

— Попробуйте, и уверяю вас, он скажет, чтобы вы не лезли не в свое дело. А если вы расскажете об этом мистеру Николасу, то станете причиной дикой ссоры между ним и сыном, что вряд ли пойдет на пользу нашему делу, которое и так уже на ладан дышит. В любом случае вы рискуете потерять работу. Возможно, что именно я менял клейма, но делал это по указанию мистера Теодора. Он готов на все, чтобы спасти дело. Даже несколько фунтов, сэкономленных на налогах, в его глазах стоят риска. Я не могу ему отказать, как не могли отказать и вы, когда он послал вас против вашей воли к ловцу воров.

— А какая роль была во всем этом отведена Роуз? — продолжала настаивать Агнесс.

Рили с горечью улыбнулся:

— Вы очень быстро подумали о ней плохо, но позвольте вас уверить, она к этим делам не имела никакого отношения, только приносила отдельные изделия сюда и уносила их назад.

Агнесс скептически подняла бровь:

— Почему для такого задания выбрали кухонную прислугу? Почему не одного из лакеев? Почему не сам Теодор, ведь он и так каждый день заходит сюда?

— Как я уже сказал, это был редкий случай. В основном сам Теодор приносил изделия или мы пользовались теми, что уже имелись в мастерской. Это я попросил Роуз в первый раз отнести кое-что в дом. Тогда еще мы были с ней друзьями. Я попросил ее незаметно положить назад шкатулку. Она постоянно жаловалась на свою отвратительную работу, говорила, что привыкла к другой жизни, что ей нравится риск. Я никогда не объяснял ей, почему ее никто не должен был видеть, но она наверняка догадывалась, что за этим что-то кроется. Ее это ничуть не беспокоило. После Теодор тоже пользовался ее услугами, если ему было удобно.

— Понятно, — сказала Агнесс. — А ваше «были друзьями» не означает ли, что на самом деле вы были обручены?

Рили бросил на нее испытывающий взгляд, затем насмешливо улыбнулся:

— Нет, обручен с ней был вовсе не я. Вы спросите вашего мистера Уильямса, кто это был.

— Что вы хотите этим сказать? — спросила Агнесс, изо всех сил стараясь держать себя в руках. — Что он может знать?

Рили злорадно ухмыльнулся.

— Они с Роуз были обручены еще до его приезда в Лондон, — заявил он, взглянув на набор серебряных изделий на столе Томаса. Затем снова повернулся к ней. Хотя Агнесс пыталась казаться спокойной, она почувствовала, как кровь прилила к щекам. — Уильямс обучение проходил не у Бланшаров. Он учился в Ньюкасле у своего отца, Эндрю Уильямса, прекрасного мастера, и приехал сюда ремесленником два года назад. Тут какую-то роль сыграл сэр Бартоломео Грей. Я не знаю какую именно, но у него в тех краях имение.

— Продолжайте, — сказала Агнесс. Она вспомнила странные клейма на кольце и шкатулке Роуз. Инициалы мастера были ЭУ.

— Прежде чем появиться в Лондоне, Уильямс дружил с братом Роуз. Помнится, он рассказывал, что они познакомились в школе. Отец Роуз был учителем, как я понимаю. Роуз была хорошо образованна, и они с Томасом влюбились друг в друга, когда он еще ходил в подмастерьях у своего отца. Роуз и Томас обручились, когда он стал ремесленником и нашел работу у Бланшаров. Вскоре и Роуз перебралась в Лондон. Устроилась прислугой. Не помню где.

Рили помолчал и посмотрел на Агнесс уже без всякой злобы. Агнесс даже показалось, что в его глазах появилась жалость, и это разгневало ее еще больше.

— У лорда Кэрью, — сказала она. Рили кивнул:

— Роуз не привыкла к домашней работе. Она ненавидела быть прислугой. Я не знаю точно, что произошло между ней и Уильямсом, но они расстались. Знаю только, что год назад она появилась в доме Бланшаров и начала заигрывать со мной. — Рили помолчал и нахмурился: — В чем дело, миссис Мидоус? Удивились, что Уильямс не совсем такой, каким вам представлялся?

Агнесс пожала плечами.

— Почему вы раньше мне всего этого не рассказали? — сердито спросила она.

— Так вы не спрашивали.

— Я говорила с вами в то утро, когда исчезла Роуз. Рили фыркнул:

— Вы только спросили, нет ли чего между нами. Не знаю, кто внушил вам эту мысль, но я сказал правду. Мы с ней одно время дружили, но очень недолго. Вот тогда у Уильямса и появилось предубеждение ко мне. Роуз флиртовала со мной у него на глазах, нарочно приставала с нежностями — хотела, чтобы он видел. Я некоторое время получал от этого удовольствие, но потом познакомился с хорошенькой модисткой с Флит-стрит, которая была куда более покладистой. После этого, как мне кажется, Роуз связалась с Филиппом. И тоже ни от кого не пряталась, позвольте вам сказать. Но, полагаю, вы это и сами знаете. Не знаю, может быть, были и другие. Но если кто вас и обманул, так это Уильямс, скрывший свою помолвку. А это не повод в чем-то обвинять меня.

Агнесс потеряла дар речи. Роуз и Томас — одна мысль о них вместе была невыносимой. От нее жгло горло, и ногти впивались в ладони. Кольцо Роуз, которое Агнесс снова надела на палец, казалось, впилось в ее плоть. Ее переполняло желание швырнуть его на землю и втоптать в грязь каблуком, но она не хотела доставлять удовольствие Рили и показывать, насколько расстроена. Агнесс старалась взять себя в руки. Почему она слепо решила, что Роуз нужен именно Рили? Ответ очевиден: ее направил на неверный путь сам Томас. Он намеренно обманул ее, намекнув, что Рили нечестен и вовлечен в какие-то темные дела вместе с Роуз.

Агнесс резко повернулась и вышла. Быстрым шагом она дошла до дома Сары Шарп и просунула письмо под дверь. Ни на какие разговоры она сейчас была не способна. Вернувшись на Фостер-лейн, Агнесс несколько минут простояла на улице у верхней ступеньки лестницы, ведущей в ее кухню, стараясь совладать со своими чувствами.

Перед мысленным взором Агнесс промелькнули утренние события. Возможно ли, что Рили сказал правду? Если так, то как это все может быть связано с кражей чаши для охлаждения вина и убийствами? Помощь Томаса остается неоспоримом фактом. А Рили — человек, которому она никогда не доверяла, но его рассказ слишком конкретный и детальный, чтобы быть выдумкой. Так много обмана, столько вранья, такая незнакомая ситуация… Агнесс чувствовала себя растерянной, слепо нащупывающей правду. Она сказала себе, что Томас заслуживает, чтобы ему дали шанс оправдаться. Но, если он намеренно обманывал ее — а именно так ей все и представлялось, — разве он скажет правду сейчас?

Прежде чем встретиться с Томасом, ей следует поговорить с кем-нибудь еще, решила она. Кто же еще может знать об этом? В конечном итоге ей в голову пришло лишь одно имя — сэр Бартоломео Грей, человек, который, по словам Рили, помог Уильямсу перебраться в Лондон и для кого делалась пресловутая чаша. Прошло всего несколько часов после того, как Николас Бланшар категорически запретил Агнесс всяческие встречи без разрешения. Но в нынешних сложных обстоятельствах она предпочла это запрещение проигнорировать.

Мрачная и решительная, Агнесс спустилась в кухню. Она не смогла съесть ни куска из своего ужина, не хотелось ей готовить и ужин для господ. Она готова была оставить большую часть забот Дорис и ускользнуть при первой же возможности. Но судьба распорядилась так, что ей не пришлось пренебрегать своими обязанностями. Вскоре мистеру Мэттью пришлось очнуться от сна, потому что звонок призвал его наверх. Он вернулся в кухню через несколько минут с конкретными указаниями от Лидии Бланшар. Николас не вернулся со своей прогулки, и все решили, что он будет ужинать в клубе. Теодор отправился за ним, надеясь уговорить его сменить гнев на милость. Лидия же приняла приглашение поиграть в карты и тоже собралась ужинать вне дома. Так что готовить ужин для хозяев не было нужды, и у Агнесс в этот вечер больше не было никаких обязанностей.