Итак, было решено, что Бриджет Куик, которую на протяжении всех последних недель он держал на расстоянии вытянутой руки из страха навлечь на себя гнев ее матери, весь этот день будет его постоянной спутницей, а также, если он не придумает какой-нибудь благовидный предлог, партнершей на предстоящем балу. Покоряясь судьбе, Джошуа внешне был сама учтивость — Бриджет, вне сомнения, была обаятельной девушкой, — но внутри у него все кипело от негодования. Неприятности росли, будто волны на горизонте. Если он ничего не предпримет, разразившийся шторм поглотит его. В своей профессии он поднялся до небывалых высот, и все, чего он достиг, было поставлено на кон. В этом бушующем море Бриджет, сколь бы привлекательной она ни была, представляла для него еще одну опасность, которой он, придумав какую-нибудь правдоподобную отговорку, мог бы избежать. Но он был настолько ошеломлен грозным тоном Герберта, что не нашелся что сказать. Поиск убийцы и ожерелья, а также защита своего доброго имени — вот что для него главное, думал Джошуа. Развлекать девушку, сколь бы обворожительной она ни была, он не может себе позволить. Каких результатов от него можно ждать, если он лишен свободы действий? С таким же успехом Герберт мог бы надеть ему на ноги кандалы, привязать к дереву и потом потребовать, чтобы он пробежал сто ярдов.

Когда Бриджет покинула столовую, чтобы собраться на прогулку, Джошуа повернулся к Каролине Бентник, с которой они теперь оставались одни. Избегая разговора о Бриджет, он попытался извлечь пользу из ее дружеского расположения.

— Я глубоко признателен вам за вашу доброту, за то, что вы вчера перевязали мои раны. Даже не знаю, как вас благодарить. Мне было очень плохо, а вы чудесным образом смягчили мою боль.

Каролина немного растерялась, несколько раз промокнула салфеткой губы:

— Никакого чуда я не совершала. То же самое я сделала бы для любого другого человека. Однако ожоги у вас сильные, вам следует поберечься.

— Откуда у вас такие познания по медицине?

Она улыбнулась — несколько странно, как ему показалось.

— В медицине я не бог весть как сильна, мистер Поуп. То немногое, что мне известно, я узнала от мамы. Как и большинство хозяек, она хорошо разбиралась в травах, знала их лечебные свойства. У меня есть книга ее рецептов, которую, полагаю, она унаследовала от своей матери. Мне удается помочь на начальной стадии болезни. Но это все, на что я способна. На большее я не претендую.

— Тогда скажите, — продолжал Джошуа, проверяя ее. — Меня часто мучают жуткие головные боли. Вот и сейчас голова болит. Такое ощущение, будто некое чудовище лапой стиснуло мой череп и выдавливает из него мозг. Что вы посоветуете?

— Голова у вас болит, когда вы простужены?

— Не обязательно. Обычно это связано с резкой сменой настроения. Если я встревожен или возбужден, всегда есть опасность, что у меня разболится голова.

Каролина кивнула, поразмыслила с минуту:

— Согласно травнику моей матери салат латук охлаждает и увлажняет, а его сок, смешанный или вскипяченный с розовым маслом, если им смазать лоб и виски, помогает заснуть и успокаивает головную боль. Если угодно, я могу приготовить для вас это снадобье. Испытаете на себе.

— Вы очень добры, — сказал Джошуа. — Возможно, взамен я смогу вам кое-что предложить.

— И что же?

— Несколько уроков живописи. От вашего отца я слышал, что вы любите это занятие. Думаю, вы более талантлива и усердна, чем ваша подруга мисс Маннинг.

Каролина улыбнулась:

— Для меня большая честь поучиться у столь выдающегося наставника. Минувшим вечером вы намекнули, что Лиззи разочаровала вас. Позвольте напомнить то, во что я твердо верю. Лиззи иногда упряма и зачастую излишне прямодушна. Но она на редкость жизнеспособная натура. Надеюсь, вы этого не станете отрицать?

Джошуа кивнул с притворной улыбкой. Он до сих пор злился на Лиззи Маннинг за то, что та уклонилась от встречи с ним и несколько раз пыталась его обмануть.

— Вне сомнения, она — необыкновенная девушка. Насколько я понимаю, между мисс Маннинг и вашим братом существует нежная привязанность?

— Больше чем привязанность: они неофициально помолвлены. Об этом известно и нашей семьей, и ее родным. Дата свадьбы еще не назначена и вряд ли будет назначена при нынешних обстоятельствах.

— Что вы подразумеваете под нынешними обстоятельствами? — осторожно поинтересовался Джошуа.

— Предстоящую женитьбу моего отца, — сухо ответила Каролина. — Вот почему ее помолвка с Фрэнсисом больше не обсуждается, хотя до приезда Сабины это был решенный вопрос.

Джошуа поморщился, ибо, потянувшись за сливочным маслом, почувствовал, как заныли все его мышцы.

— Я слышал, Маннингов в последнее время преследуют несчастья: они разорились. Может, и из-за этого тоже помолвка отложилась?

— Причина этих несчастий — Артур Маннинг. Он разочаровал и меня, и своих родных. Я предпочла бы не говорить о нем.

— Мисс Бентник, можно, я буду с вами откровенен?

— О чем вы хотите спросить?

— Вы не скрываете своей неприязни к миссис Мерсье. Минуту назад, говоря о женитьбе своего отца, вы ясно дали понять, что не одобряете этот брак. Почему?

Каролина поджала губы и крутнула на блюдце чайную ложку. Взгляд ее помрачнел, вытянутое лицо, казалось, еще больше удлинилось и осунулось.

— С какой стати я должна обсуждать это с вами? Какое вам дело до моих чувств к будущей мачехе?

Джошуа выставил вперед ладонь:

— Мне не хотелось бы проявлять любопытство. Но вы ведь сами слышали, как ваш отец потребовал, чтобы я нашел пропавшее ожерелье. Меня несправедливо обвинили в краже. Я не виновен в пропаже украшения, но брошена тень на мою репутацию, да и сама моя жизнь под угрозой. К этому могу добавить лишь то, что я не поддерживаю ни сторону вашего отца, ни кого-либо еще. Я абсолютно беспристрастен. Моя единственная цель — защитить свое доброе имя и выяснить правду.

Каролина откинулась на стуле и чуть склонила набок голову. Глаза ее по-прежнему были печальны, но во взгляде появилась необычная напряженность.

— Очень хорошо, мистер Поуп. Надеюсь, вы выслушаете меня с сочувствием и не подумаете, будто у меня слишком живое воображение. Также надеюсь, что то, о чем я скажу, останется между нами.

— Можете положиться на меня.

— Я не могу избавиться от чувства, что в Сабине Мерсье есть что-то отвратительное. Я знаю, что она красива и обходительна. Знаю, что отец очарован ею. Возможно, вы подумаете, что меня гложет ревность: взрослая дочь, у которой уже должен быть свой возлюбленный, завидует их счастью. Но даю вам честное слово, ревность и зависть тут ни при чем. Я не зря подозрительно отношусь к Сабине. У меня есть все основания ей не доверять. Мне неприятно это говорить, но подобные мысли часто посещают меня, так почему бы не высказать их вслух? Я ничуть не удивлюсь, если выяснится, что она причастна к гибели Хора, а также к смерти своего последнего мужа или моей матери.

В столовой повисла напряженная тишина. Джошуа растерялся. У него мелькала мысль, что, возможно, мужу Сабины и жене Герберта помогли уйти из жизни, но он не задумывался над этим всерьез, поскольку было мало шансов что-либо выяснить об обстоятельствах их смерти.

— У вас есть основания для подозрений?

— Я знаю, что несколько минут назад вы проверяли мои знания о растениях. Полагаю, вы считаете, что Хора отравили?

Джошуа кивнул.

— У Сабины серьезные знания о лечебных свойствах растений. Ее отец был врачом и многому ее научил. Сама она тоже этим интересовалась и узнала еще больше. Она не делает из своих знаний тайны — напротив, я бы сказала, кичится своей осведомленностью. То немногое, что мне известно о смерти матери, тоже указывает на отравление. Сабине ничто не мешало подсыпать или подлить ей что-нибудь в пишу. Отца она легко могла одурачить. Он был уверен, что та старается помочь.

Все это Каролина произнесла столь спокойным, неизвиняющимся тоном, что Джошуа встревожился. В ее голосе не слышалось ни тени сомнения. Будто она читала газетное сообщение.

— Это серьезное обвинение. Неужели, по-вашему, она и впрямь способна на убийство?

— Несомненно. Даже ананасы, которыми она так гордится, могут быть ядовиты.

Джошуа улыбнулся:

— Ну будет, будет вам. Ананас — съедобный плод, который ценят за его аромат и изумительный вкус.

— Это зрелый плод ароматный и изумительный на вкус. А вот незрелый плод есть опасно. Виолетта однажды упомянула об этом, когда мы прогуливались по оранжерее. А откуда бы ей об этом знать, как не от своей матери? Незрелые плоды — сильное слабительное. Это я слышала как от Виолетты, так и от знакомых нашей семьи, которые живут в поместье Бичвуд, где выращивают ананасы. Мне рассказывали такую историю: один моряк по возвращении из Вест-Индии, узнав, что его жена ждет ребенка от другого, украл незрелый ананас и заставил жену съесть его, чтобы у нее случился выкидыш.

— Незрелый плод может вызвать смертельный исход?

— Необязательно. Однако Хора перед смертью стошнило. А это первый признак отравления незрелым ананасом.

Джошуа сохранял бесстрастное выражение лица, а про себя думал, что существует бессчетное количество других веществ, оказывающих подобное воздействие.

— Давайте не будем все валить в одну кучу. Теперь уже нельзя доказать, что ваша мать и Чарлз Мерсье на самом деле были убиты. Что касается Хора, вы действительно верите, что миссис Мерсье причастна к его гибели?

Каролина смутилась, покраснела, опустила глаза:

— Конечно. Если не Сабина, кто же еще это мог сделать? Что касается мотива, прежде он мне был неясен, но теперь, узнав про тяжбу, я понимаю, что она стремилась сохранить у себя ожерелье. Более того, я готова поспорить, что Хор был отравлен ананасом. Вам это не приходило в голову, мистер Поуп?

Джошуа вспомнил, что один незрелый плод пропал. А также что Лиззи Маннинг ездила в питомник к некоему садовнику, который, по ее словам, был большим специалистом по ананасам.

— Вы говорили о своей догадке вашей подруге мисс Маннинг?

— Да.

— И последний вопрос, мисс Бентник. Помните тот вечер, когда мисс Маннинг приехала на ужин — это было на следующий день после того, как нашли труп... Мы сидели в гостиной. Я играл в карты с вашим братом и отцом и случайно увидел, как миссис Мерсье о чем-то с вами заговорила. И вы вдруг разволновались, переменились в лице. Если бы меня попросили описать то ваше состояние, я бы сказал, что вы были испуганы... нет... обезумели от ужаса. Что вызвало такую реакцию?

Джошуа казалось, будто он давит на невидимый рычаг и между ними опускается стена. От его внимательного взгляда не ускользнули перемены, произошедшие в поведении Каролины. В ее голосе появилась настороженность; она быстро заморгала, переплела пальцы.

— Неужели это было так очевидно?

— Вряд ли кто-то еще заметил, мисс Бентник. Просто наблюдать за лицами — это моя работа.

Каролина, подняв глаза, встретилась с ним взглядом. В ее лице читались одновременно доверие и настороженность, словно она пыталась определить, спаситель он или змея.

— Хорошо, я расскажу вам. Как бы то ни было, наверное, часть разговора вы слышали. Она предложила мне надеть на бал ее ожерелье.

— Почему это вас расстроило?

— Нет, я не расстроилась. Просто мне показалось странным, что она предлагает мне вещь, которая ей очень дорога.

Каролина замолчала и вновь опустила глаза. Ее стиснутые в кулаки ладони дрожали, как и в тот вечер, о котором они говорили.

— Мисс Бентник, я не смогу вам помочь, если вы не объясните, что вас пугает.

— Ну, я тогда вспомнила слова Виолетты относительно суеверий, связанных с ожерельем, и невольно подумала, почему она предлагает мне свое украшение, если знает, что я недолюбливаю ее и считаю смерть мамы...

— Подозрительной, — закончил за нее Джошуа.

— Именно так. — Каролина сдавленно сглотнула слюну и продолжила: — Я поняла, что ее предложение не столь невинно, как кажется на первый взгляд. Вы, наверное, помните, я сидела на диване. Я чувствовала на себе ее пристальный взгляд, и мне казалось, что смарагдовая змея на ее шее тоже смотрит на меня рубиновым глазом. Почему-то это мерзкое ожерелье притягивало меня, словно магнит. Я не могла оторвать от него глаз. И не могла избавиться от мысли, что оно наделено злой силой. Уверяю вас, это было жутчайшее ощущение. И все это время она пытала меня: «Что скажешь, Каролина? Полагаю, ты согласна?» Конечно, я не хотела брать ее ожерелье. Мне казалось, что змея является воплощением ее коварства. Но только я собралась отказаться, как она сама заговорила — совершенно другим тоном, почти шепотом, так что, кроме меня, никто не мог ее слышать. Но этот шепот пробрал меня до костей.

— Что она сказала?

— Что своим молчанием я наношу ей смертельную обиду, ведь она так старается угодить мне. Что я неблагодарная девчонка. И что — это меня особенно поразило — ожерелье обладает магической силой. Мне следует помнить, что змеи издавна считаются могучими символами, и если бы у меня была хоть капля разума, я отнеслась бы к ее предложению с большим почтением. — Каролина замолчала и стала пристально всматриваться в лицо Джошуа, желая убедиться, что до него дошел смысл ее слов. Ее глаза полнились мукой. — Теперь вы понимаете, почему я сказала, что без ожерелья нам всем спокойнее?