На шоссе Николай тормознул. С минуту сосредоточенно думал. Затем решился: тряхнул головой и достал телефон.
– Александр Яковлевич?.. Да, это я, здравствуйте. Александр Яковлевич, возникла любопытная тема. По интересующему нас делу. Как срочно?.. Ну, как скажете. Да, да… Можно сейчас? Тогда я подъеду. Я свободен… Хорошо! Еду.
И поехал. Мчался на грани фола, с риском – благо, гибедэдэшники нынче куда-то попрятались. В двадцать минут докатил до Пинского, вбежал к нему в приемную.
– Александр Яковлевич у себя? – выпалил с порога, тут же мысленно выругал себя за неприличную поспешность, но секретарша так и подхватилась:
– Да, да! Он ждет вас. Сказал, чтобы вы сразу же заходили к нему.
– Вот как, – Николай улыбнулся. – Ладно, иду.
Пинский встретил своего «ассистента» приветливо, но спокойно:
– А-а, мой юный друг, прошу… Чем обязан? Честно говоря, несколько неожиданно. Мы ведь договаривались на завтра…
– Понимаю, – Гордеев без приглашения подсел к столу. – Однако очень уж ситуация занятная.
– Ну что ж, о занятной ситуации и послушать интересно, – Пинский взял лежавшую на столе ручку – «паркер» с золотым пером, ловко крутанул в пальцах.
Он сказал так вроде бы в шутку, но Николай и точно стал психологом! Враз просек, что шутливость напускная. Психоаналитик ждет этого рассказа – вне всяких сомнений.
Что ж, ладно. Ждешь – пожалуйста…
И Николай внятно, толково и подробно поведал о последних событиях, начиная от звонка Тамары Михайловны и заканчивая разговором с Глухаревским. Постарался ничего не упустить, но о вчерашнем звонке неизвестного говорить не стал. Почему? Решил, что это будет избыток информации. Если уж эта тема сама в разговоре всплывёт – ну, тогда ладно…
– …я изложил только факты, – сказал в заключение. – Без выводов и мнений.
Александр Яковлевич кивнул, улыбнулся:
– Я это понял. И оценил… Ну, а теперь давай попробуем поразмыслить.
– Мозговой штурм?
– Отчего ж нет?.. Причем начать стоит с конца, то есть с обратной хронологией. Итог на настоящий момент: ты взволнован этой встречей нос к носу с Глухаревским. Ведь подобная встреча – событие крайне маловероятное, не так ли?
– Естественно!
– Так. Но вот скажи, Коля: не предшествовали ей какие-либо другие странные события?
– Ну так! – Николай аж дернулся. Кресло скрипнуло. – Заказ дурацкий… Да и недели полторы назад…
Он запнулся. Вскинул взгляд на Пинского и увидал, что тот смотрит с хитринкой.
Чёрт! С ним надо настороже. Что-то от него скрывать – значит, эмоций поменьше.
– Так что? – поощрил тот голосом. – Полторы недели назад?..
Николай быстро перестроился. Он ведь тоже теперь стал далеко не лох. Нарочно он принял несколько растерянный вид.
– Подождите, – с силой потер лоб. – Я как-то… Слушайте, я вам рассказывал или нет?
– О чем?
– О похожем заказе… – и Николай несколько сбивчиво изложил историю своего путешествия с Заозерной на Шерстомойную. Пока рассказывал, уже по-настоящему начал теряться в догадках – что-то на самом деле было не то в этих путешествиях.
Пинский аккуратно коснулся стола тыльным концом ручки.
– Значит, два очень похожих заказа?.. М-да. Причем сразу после второго ты случайно наталкиваешься на одного из подозреваемых. Это заслуживает внимания. Давай-ка, попробуем определить, в чем сходство, и в чем различие между этими двумя заказами.
– Давайте, – лицо Николая стало сосредоточенным. – Итак…
– Итак, сходство: в обоих случаях груз представлял собой крупные, массивные, закрытые ящики, содержимое которых неизвестно.
– Тайна, покрытая мраком, – Гордеев криво усмехнулся.
– Тайна, – согласился Пинский.
– Это, во-первых. Во-вторых, оба раза были нелепые маршруты: короткие, ради которых гонять машину – глупость. Правда, в одном случае имелась водная преграда, а в другом все посуху… В здравом уме люди так не поступают.
– Одну минуту, Николай, – вмешался психоаналитик. – Однако ведь и в том, первом случае – улица Заозерная, сказал ты, так?..
– Да.
– Да. Так вот, и в том случае ты объезжал бывшее озеро?
– Тоже водная преграда, хотите сказать?
– Не то, чтобы преграда, но…
Гордеев поразмыслил. Затем пожал плечами.
– Черт его знает, – молвил неуверенно. – Действительно… Здесь реку объезжали. Там – озеро. Пусть бывшее, но все-таки…
Пинский откинулся на спинку своего роскошного кожаного кресла. «Паркер» сделал в пальцах сложный вольт.
– Все-таки?.. – повторил он с полунамеком.
Николай заворочался, закряхтел от умственного напряжения.
– Все-таки… Озеро, река – близость воды? Это общее, вы хотите сказать?
Психолог неуловимо сыграл взглядом:
– Я пока тоже размышляю вместе с тобой. Пытаюсь отыскать некие закономерности. Вот, кажется, что-то любопытное начинает проступать…
– Так, – голос Николая окреп. – Близость воды. В обоих случаях. К чему бы это?
– Ты меня спрашиваешь?
– Ну, в каком-то смысле. Тоже вроде того… рассуждаю вслух.
– Очень хорошо. Мозговой штурм продолжается, верно?.. А коли так, то вот что: припомни-ка название тех улиц, которые фигурировали в обоих заказах.
– Да и припоминать нечего, – отмахнулся Николай. – В первый раз ездили с Заозерной на Шерстомойную, а сейчас… это была Третья пристань, а там – Заливная…
Говоря это, Николай смотрел на Пинского и видел, что у того в глазах все играет знакомый неуловимый юморок: ну что, мол, друг ситный, неужто все еще не дошло до тебя?.. Гордеева это задело, он весь собрался, наморщил лоб:
– Что общего, вы имеете в виду?
Обратный пируэт «паркера»:
– Хотя бы.
– Что общего, – Николай крепко сцепил руки. – В названиях? Пристань… Шерсть моют где-то… Ну, Заливная, понятно: наверно, на том месте заливной луг когда-то был, который в половодье топило. А Заозерная…
– Ключевое слово – половодье, – лукаво перебил Пинский.
– Половодье? Почему?.. А?! Опять вода? – догадался Николай. – Точно! – догадка просияла совсем ясно. – Все понял. Названия всех улиц так или иначе связаны с водой! Пристань у воды, шерсть моют, опять вода… Заозерная, Заливная!..
Александр Яковлевич чуть прищурился.
– Но ведь, – Гордеев развел руками, – это более чем естественно. Тут река, там озеро… было – ясно, что и названия поблизости соответствующие. Разве что Шерстомойная выбивается из ряда, но это можно и на случайность списать.
– Случайность – непознанная закономерность, – напомнил Пинский. – А в нашем деле – мы уже говорили – закономерность начинает проступать все отчетливее…
Николай энергично почесал в затылке.
– Александр Яковлевич, – начал он. – Вы что-то знаете…
– Угадываю! – Пинский вскинул палец. – Это верно. Но я думаю, что и ты сейчас поймешь, к чему я. Ты уж извини, может показаться, что я темню, но я хочу, чтобы ты сам сообразил. А я уверен, ты это сделаешь. Здесь достаточно связать два факта: сходство этих двух заказов и…
Он выжидающе недоговорил.
Гордеев нахмурился:
– И мою встречу с Глухаревским?
Пинский полуприкрыл глаза в знак согласия.
Это приободрило Николая.
– Так, так, – забормотал он. – Какая связь?.. В заказах все крутилось вокруг воды. Глухаревский… Глухаревский…
И – точно вспышка магния в голове! Николая словно вышибло из кресла.
– Слушайте! – вскричал он. – Слушайте!
Психолог с улыбкой молча смотрел на «ассистента».
Тот с размаху сел. Кресло жалобно крякнуло.
– Нет, Александр Яковлевич! Как я сразу-то не просек!
Действительно, символика, связанная с водой, объединяла не только эти два странных заказа. Но и финальную их часть – Глухаревского! Во всех походах Николая по писательским подсознаниям только один раз фоном действия служила стихия воды, и это было именно в случае с Глухаревским!..
– …стихия воды, стихия воды… – как заклинание твердил Гордеев, раскачиваясь взад-вперед на кресле – и тут его поддела еще одна мысль: – Да! А ну-ка… Александр Яковлевич, у вас ведь даты рождения всех пятерых есть?
– Разумеется, – Пинский приподнял правую бровь: не очень понимая, к чему это?.. но тут же все догнал – умный все же был, собака. – Ах, вот что… Хочешь узнать, кто у нас господин Глухаревский по гороскопу?
– Точно так. По зодиакальному.
– Минуточку…
Пинский отложил «паркер», раскрыл ноутбук, пощелкал по клавиатуре.
– Минуточку, минуточку… – повторял он. Затем хмыкнул – громко, со значением, и взглянул на Гордеева.
– Что? – не утерпел тот.
– Все верно, – ответил аналитик. – Сочинитель наш по гороскопу – Рыбы, водный знак.
– Стихия воды… – в который раз пробормотал Николай и издал такой глубокомысленый звук: – М-м?..
– Да, но это не все, – весело сказал Пинский. – интересна и сама дата рождения. Что за день, как ты думаешь?
Теперь пришла очередь хмыкать Николая:
– Двадцать девятое февраля?
– Именно! – в веселье врача сквознула какая-то нервная нотка.
– Касьянов день, – Николай улыбнулся.
Пинский тут же подхватил:
– На что Касьян не взглянет, все вянет!..
Гордеев засмеялся:
– Ну, Глухаревский-то не увял. Здоровый дядя. Да и материально явно процветает.
– Да уж… – Александр Яковлевич вздохнул. – Послушай, Николай, а ты как эти заказы получаешь? Вообще, какова технология дела?
– Через диспетчера, – Николай пожал плечами. – Все звонки клиентов идут к ней, а она распределяет уже по водителям, звонит нам: одному, другому…
– Диспетчер – женщина? – лишне уточнил хозяин кабинета, ибо и так все было ясно.
Николай только кивнул.
– Та-ак… – Александр Яковлевич задумчиво провел двумя пальцами над верхней губой, словно поглаживая несуществующие усы. – Скажи, Коля, а ты все время с одной и той же… гм, с одним и тем же диспетчером работаешь?
– Ну да. С тех пор как начал извозом заниматься.
– Угу… А кстати, что тебе мешает работать без диспетчера? Дал объявление в газету – и вперед…
Николай покачал головой:
– Невыгодно. Она ведь не только звонки принимает. Сама звонит по базам, по магазинам там, ищет клиентов… Находится в активном поиске, так сказать. Нам, водилам, этим заниматься некогда.
Пинский кивнул, хотел что-то сказать, но Николай заторопился:
– Погодите, погодите, Александр Яковлевич! Вы… Я что хочу сказать: получается, что эти заказы были мне такими наводками на Глухаревского. Такие косвенные намеки на стихию воды… Но тогда что же получается! Диспетчер, Тамара Михайловна, она…
Не договорив, Николай уставился на хозяина кабинета.
Тот понял, соединил перед собой кончики пальцев.
– Опять-таки, давай попробуем заняться анализом, – промолвил он рассудительно. – Что мы имеем: твои поездки по заказам опосредованно, символически наводили тебя на Глухаревского. Наводили-наводили, и навели. Так?
– Так.
– Хорошо. Следовательно, случайными их считать не умно. Верно?
– Предположим, – тут Николай был осмотрительнее.
Пинский засмеялся:
– Разумный скептицизм – приветствую, но в данном случае осторожность, пожалуй, будет тормозом. Следовательно… ну, дальше попробуй сам, Николай.
Тот кашлянул и принял эстафету:
– Следовательно, между этими событиями есть связь. Стало быть… возможна связь между Глухаревским и Тамарой Михайловной? Но это полная чушь!
Александр Яковлевич улыбнулся многомудро, этакой улыбкой от Екклесиаста: во многом знании – многая печали.
– Николай, – произнес он умиротворяюще. – Не спеши с выводами. Ведь ты уже постиг азы психоанализа. И знаешь, какова сила бессознательного, и что такое парапсихические возможности. Учитывай это в своих построениях…
Гордеев задумался.
– Ладно, – признал он затем. – Я понял. Хорошо! Тогда, с учетом этого, мне приходят на ум три варианта.
– Слушаю, – Пинский плавно качнул сведенными руками.
– Первое, – Николай ухмыльнулся, – и самое маловероятное: Тамара Михайловна и Глухаревский знакомы, они подельники. Глухаревский – маньяк, и наша диспетчерша знает об этом. Но помалкивает. По каким причинам – это уже вопрос отдельный. Я же, как экстрасенс, эту связь поймал, нащупал ее, сам того совсем не зная! И эта моя энергетика привела к тому, что Тамара Михайловна, тоже бессознательно, начала меня наводить на Глухаревского… и вот, пожалуйста – навела.
Здесь Гордеев отчего-то примолк, так что психоаналитику пришлось напомнить:
– А оставшиеся два варианта?
– Ах да, – словно спохватился Николай. – Они похожи, и строятся на предположении, что Тамара наша свет Михайловна сама достаточно сильный экстрасенс, о чем, понятно, ни сном, ни духом. Она никаким боком не связана с убийствами, с маньяком… но! Но ее астральная сущность чует: а) либо самого убийцу; б) либо меня как того, кто способен убийцу вычислить. И она соответственно: а) либо наталкивает Глухаревского на меня; б) либо меня на Глухаревского. Как вам такая версия?
– Как рабочая гипотеза – вполне, – сказал Пинский серьезно. – Но не более. Не будем забывать и об остальных. Кстати, то, что Глухаревский говорил про Ягодкина – истинная правда.
– Ягодкин действительно сейчас в психушке?
– Увы. И оказался там на самом деле вчера с утречка. Так что теоретически он вполне мог совершить все убийства.
Гордеев снова задумался.
– Да-а… – протянул он чуть погодя. – Ягодкин, он, конечно… Черт возьми, но неужто все-таки Глухаревский?! Ну, никак он не вяжется у меня с маньяком-убийцей!
Пинский снисходительно усмехнулся.
– Подумай сам: не случайно ведь Владислав Осипович расписал тебе о ягодкинских бзиках.
– Бросает тень?
– Вот и я о том же.
Аналитик помолчал и, спустя минуту, добавил:
– Тем не менее, Ягодкин и впрямь свихнулся.
Николай вздохнул:
– Понимаю. Хотя верится с трудом… Нормальный вроде с виду человек?
– Что ж ты хочешь, – рассмеялся психоаналитик, – тараканы в голове зашевелились, вот и съехал с катушек. А если серьезно, то у большинства психотиков по весне и осени случаются обострения. Кстати, у маньяков наблюдается то же самое. Криминалисты просто за голову хватаются – как весна, так обнаруживаются «подснежники» – трупы погибших или убиенных осенью.
– Насколько я понял – у него это временное. Повсюду видятся враги, ну и так далее…
– Вообще, – авторитетно заявил аналитик, – ему следовало бы внимательно прочитать роман одного русского писателя, кстати, тоже символиста – Федора Сологуба. «Мелкий бес» – это про Ягодкина.
– Я читал этот роман, – понимающе кивнул Николай, – возможно не до конца понял… книга заумная, но очень интересная. Мне понравилась. В особенности запомнился Недотыкомка – вот уж действительно у героя крыша поехала!
– Что ж, – Пинский поднялся места, – думаю, пищи для ума пока достаточно. Будем размышлять, анализировать и… действовать. Жду тебя, Николай, завтра у себя до обеда.