Вечером, во время ужина, он обстоятельно всё Марине рассказал. А потом спросил, что она думает по поводу всего этого.

– Я не знаю, что тебе сказать, милый, – она серьезно посмотрела на него, – это всё слишком грандиозно и страшно, чтобы… чтобы попытаться дать совет. Только ты сам можешь решить, как поступить. Я… ну, я боюсь за тебя, я простая, самая обыкновенная женщина. И я устала от всего этого, меня просто тошнит от этих Посвященных и магов. И потом столько смертей вокруг этого. Не знаю…

Николай ничего не ответил, лишь крепко прижал к себе подругу, вдыхая тонкий аромат ее духов. Да, он САМ должен принять окончательное решение. И он его примет!

Он хотел сделать это утром, подумав хорошенько. Но пришлось раньше. Ночью.

…опять то же дикое небо в облачных лохмотьях, тёмные камни, скалы, расщелины меж ними. Знакомый край, земля Дракона… Вот же мать его! Николай так устал от этого всего, что ни ругаться, ни расстраиваться, ни переживать сил у него не было. Идти – были, но неохота. Он поискал глазами, куда бы присесть, но тут перед ним протянулась тропинка, побежала, обогнула скальный выступ, приглашая гостя идти. Он и пошёл – не спеша, ибо понимал, что спешить ему некуда.Понимал он правильно, но удивиться всё-таки пришлось. Тропинка обогнула скалу, и там, за поворотом, куда-то пропал суровый ландшафт. Коля увидел весёлую лесную опушку, цветущее разнотравье, а дальше – сам лес, летний, дивный, с радостной зеленью берёз, черёмухи, и спокойной, солидной – сосен. И над всем этим никакое не драконье, а самое что ни на есть земное, голубое, ясное небо.И человек, с грустной улыбкой стоявший на опушке, был вовсе не Дракон, и не могущественный и загадочный Учитель – хотя Николай сразу понял, что он видит сейчас обоих этих деятелей. Но они послушно свернулись, спрятались за спину этого пожилого человека. Михаила Евграфовича Гордеева.Николай усмехнулся, подошёл.– Здравствуй, дядя Миша.– Здравствуй, Коля, – дядя улыбнулся чуть пошире.Они заговорили очень дружелюбно, но рук друг другу не подали, да и стояли на расстоянии метров пяти друг от друга, будто меж ними была какая-то незримая стена.Дядя огляделся.– Ну, – начал он, – что же… Садись, Коля, поговорим.Коля тоже огляделся, но куда сесть, не понял.– Да прямо вот сюда, в траву. Смотри, как хорошо, тепло! Садись.И они на том же расстоянии уселись на землю, которая и впрямь была так хорошо согрета летним солнышком.– Слушай, дядя, – сказал сразу же Николай. – Это всё правда, что мне… э… ну, Семён… да, Семён. Словом, что он мне рассказывал?– Да, – так же сразу ответил дядя. – Только он тоже главного не понял.– Тоже? Как и я?– Тебе, полагаю, сейчас это предстоит.– Бог мой… – Николай поморщился. – Я-то думал… А тут ещё что-то предстоит!– Это последний шаг, – успокоил его дядя. – Всё остальное ты уже прошёл.– Да уж… Но дядя Миша, а что ж ты с начала не мог мне всё объяснить! Зачем комедию ломал? Учитель там какой-то.– А это друг мой, не от меня зависело, а от тебя. Ты сам дорастал постепенно. Ведь нас, верно, люди представляют большей частью так нелепо, даже дико… Вот ты и понимал, как мог. И я тут ничего не мог поделать.– Да уж, – повторил Николай и вздохнул. – Видно, и в самом деле до конца не понял… По поводу того, кто такие «мы» – подробнее, если можно.– Пожалуйста, – охотно молвил дядя. – Мы – это обитатели биосферы. Дети её, если так можно сказать.– Так вроде бы… – Николай почесал за ухом. – Вроде бы и мы – не пасынки?– Согласен, – дядя кивнул. – Но для человечества это лишь место обитания, причём маленькое такое место, одно в унылом тёмном космосе. Семён опять-таки правду сказал: для вас и биосфера, и ноосфера – пока закрытая книга, вы видите только обложку…– А для вас?– Для нас это наше общее «Я». Наша душа и наша вселенная вместе. Мы, собственно – энергии и духи ноосферы, каждый из нас соответствует тому или иному биогеоценозу…У Николая в памяти вспыхнули слова Пинского.– А-а! – воскликнул он. – И ты, значит, дух-хранитель нашего? Вот этих лесов, реки, озёр в лесах…– Ну, если упрощённо, то да.– А я тебе тогда зачем?– Так ведь в наших мирах тоже всё меняется. И тоже не всё гладко. С чего бы тогда всякие тайфуны, да землетрясения?.. Но! Самое главное, чего не понял бедняга Семён: мы вовсе не стремимся к власти, покорить кого-то там, к сверхмогуществу… Хотя бы потому, что это у нас есть. Не как ценность, но как данность. Мы хотим одного только: чтобы весь наш мир, во всех планах, от физического до ментального, вернулся в вечность, которую когда-то так глупо покинул. Мы хотим добра! Только добра. Всему миру – и, конечно, людям…– Вот только не всегда выходит…– Согласен. И мы не ангелы. И я сам попал впросак! Разрыв между желаемым и действительным…Дядя, наверное, ещё долго бы перетирал морально-этическую тематику, но Николай его приостановил:– Ладно, дядя Миша. Что было, то было. Ты лучше скажи, что будет. Что я должен понять окончательно?– Объясняю! На твоем жизненном пути встречались ступени, которые ты преодолевал, – это уровни раскрытия души. Первая ступень – появление на свет, когда ты воплотился в психофизическом облике. Вторая ступень – детство – пробуждение разума и обучение многим смыслам вашей, земной жизни. На третьей – в период взросления и возмужания, ты научился жить в обществе себе подобных, в сложном взаимосвязанном мире взрослых людей. Обычно на этом уровне останавливается большинство твоих собратьев. Ты же пошел дальше, преодолев четвертую ступень – осознание своей духовно-энергетической сущности и раскрытие в себе сверхспособностей. Ты понял, мой друг, что существует множество Тоннелей Реальности, а не только мир грубой материи. Сумеешь ли ты достигнуть и преодолеть пятую ступень – пробуждение в себе искры Божьей? Если выйдешь на этот уровень, то станешь сверхсущностью, научишься управлять материей, временем и пространством… Но заботы твои на этом только начнутся. Всё, что осталось нерешённым – для тебя сейчас – всё это предстоит решить. И как?.. Всё зависит только от тебя самого. Это место в ноосфере – теперь твоё, только твоё…– Погоди! – перебил Николай. – А ты куда теперь?Михаил Евграфович даже как бы удивился:– Я? Я как был, так и остался. Я, конечно, наделал чепухи, и мой земной путь завершился не так, как я ожидал, и раньше, чем ожидал, но ты молодец, оказался на высоте. И Марину твою я недооценил, в чём и раскаиваюсь… Так что дело сделано! Я возвращаюсь. А тебе остаётся выбор: либо ступай через занавес к нам, либо… либо можешь остаться здесь. Но знай: получив эти силы и способности, ты необратимо изменишь свою природу, но самое главное – свою суть… Решать тебе, мой ученик!Он улыбнулся, встал.– Этот последний шаг ты должен сделать в одиночестве. Я ухожу. До свиданья! Или… прощай.Дядя повернулся и пошёл в лес. Николай тоже встал и смотрел ему в спину. Тот шёл, не оборачиваясь, так и канул в зарослях, только ветви покачивались там, где его встретил лес.И именно в этом месте вспыхнуло алое сияние. Оно с диковинной быстротой раздвинулось, охватило всё, и Николая тоже… Но он не ощутил ничего, никакой торжественности. Наверное, подумал он, так и должно быть – именно так происходят великие свершения.Он протянул руку, коснулся похожей на огонь пелены… Собрался с духом и нырнул в проем, как в воду прыгнул.И оказался на пороге иного мира, перед его духовным взором предстала картина высокого бытия. Это было нечто неописуемо прекрасное и завораживающее взор!.. Бело-розовые и золотистые тона окружающего пространства будто дышали самой благостью и высшей мудростью. Яркими красками были выписаны причудливые предметы вокруг – то ли строения, то ли природные образования, то ли существа.А впереди сиял исполинских размеров кристалл ярко-алого цвета. Лучи, которые он испускал, казались живыми, они пульсировали, вились, закручивались в спирали, волнами колыхались в воздухе. Николай заворожено наблюдал за игрой сполохов. Его тянуло туда, к самому сердцу этого мира – к чудо-кристаллу. И в то же время Николай отдавал себе отчет, что, сделав хотя бы один-единственный шаг в это мире, он изменит свою сущность. И этого он страшился.Внезапно лучи принялись вытягиваться, потянулись к нему. Гордеев понял, что замечен и… принят. Ну, вот сейчас решайся же! Что ты стоишь столбом?! Или ты тварь дрожащая, или право имеешь!..Лучи так и не успели коснуться его, Николай повернулся и вышел за дверь. Вот и всё – он остался человеком.Усевшись прямо на холодный каменистый пол возле Врат, человек Николай Гордеев принялся молиться.«Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешнаго!»А помолившись, пошел обратно. Теперь он очутился где-то под землёй и всё шел и шел, и не было конца и края этому подземелью. Он не узнавал места вокруг себя. Галерея лабиринта завела его куда-то в незнакомые ходы. Оставалось лишь уповать на волю Божью и идти, упрямо шагать – всё время вперед.Сильно хотелось спать, аж глаза слипались. Он шаркал по каменному полу и засыпал на ходу. Потом Николай уже ничего не помнил…

Проснулся разом, словно от какого-то толчка. Огляделся – рядом мирно посапывала Марина. Вернулся! Господи, хорошо-то как, что он здесь на Земле, в привычном людском мире!..Николай поцеловал сонную подругу. Та улыбнулась, приоткрыла глаза. Потянулась к нему губами.Спустя полчаса, все еще лежа в постели, Николай потянулся, сел. Было уже светло. Глянул в сторону окна – шторы разъехались в стороны, впуская солнечный свет в комнату. Так же мысленно отворил форточку. Посмотрел на музыкальный центр, включил взглядом. Тихонько зазвучала плавная, похожая на вальс мелодия.Еще ничего не замечая, обернулся к подруге, встретил ее изумленный взор, непонимающе уставился на нее. И тут до него начало доходить. Он похолодел, потом его бросило в жар.– Боже мой! – прошептала девушка. – Ты всё-таки добился этого!..Он растерянно покрутил головой, встал, подошел к окну.Залитый солнцем мир поджидал его. Николай не чувствовал совершенно никаких изменений в себе – тот же человек, с теми же самыми мыслями, желаниями, убеждениями. Что будет? Кто же он теперь?..Повернулся. Серьезно посмотрел на возлюбленную.– Я человек, Мариша, – тихо сказал он, а потом добавил громко и четко, – я – раб Божий!