Должно быть, я потерял сознание.

Пришел в себя в больнице. В психиатрической.

На вопросы отвечать отказывался, с присланными следователями из тайной полиции говорить не стал. У меня, если честно, не было уверенности, что все случившееся мне не причудилось.

Через пару дней меня выпустили, предупредив, что если я вздумаю делать публичные заявления, проведу в смирительной рубахе остаток дней.

Я испугался и поверил.

Аврора плакала от счастья, когда я позвонил в дверной звонок.

Она была готова простить мне все - за то, что я остался в живых.