Неодарвинистическое направление в биологии (вейсманизм-морганизм) характеризуется признанием того, что проблема наследственности целиком сводится к состоянию и действию хромосом и содержащихся в них генов. Все исследовательские работы направлены на изучение ядерной наследственности и пренебрегают всеми другими компонентами клетки или оставляют за некоторыми из них лишь подчинённую ядерному веществу роль (Darlington, 1944). Явление изменчивости не считается органическим следствием развития свойств наследственности, её неотъемлемой стороной.

Такая постановка проблемы наследственности далека от истины, не отражает действительного развития организмов.

Диалектический метод учит, что нельзя рассматривать природу «как случайное скопление предметов, явлений, оторванных друг от друга, изолированных друг от друга». Биологические процессы, совершающиеся в природе, прежде всего «связное, единое целое, где предметы, явления органически связаны друг с другом, зависят друг от друга и обусловливают друг друга» (И. В. Сталин, 1939).

Правильная постановка проблем генетики требует изучения клетки как целого, так как именно в ней (а не только в ядре) локализован процесс наследования. Это, разумеется, не исключает, а предполагает изучение отдельных структур клетки в общем процессе наследования.

Сама постановка вопроса о монопольной роли ядра в наследственности является абиологичной. И неудивительно, что даже отдельные морганисты на примере частных экспериментов вынуждены были констатировать методологические ошибки морганистской генетики.

Так, например, В. Л. Рыжков, изучая наследственность у пестролистных растений, а также анализируя соответствующие данные Корренса (Correns, 1909), Ноака (Noack, 1921, 1922), Реннера и др., встретился с фактами, которые послужили ему основанием для следующего заявления:

«Генетика привыкла в своём анализе разлагать организм на отдельные наследственные факторы, представляя себе наследственное вещество, как мозаику. Этот атомизм генетика полностью переносит в область изучения пестролистности. Там, где не удаётся найти опоры в хромосомах, её ищут в пластидах, которые тоже можно представить себе в виде каких-то шариков, распределяющихся по законам теории вероятности… Сама постановка вопроса — ядро или протоплазма играют роль в развитии признака — оказывается здесь неприемлемой. Междувидовые гибриды с совершенной ясностью учат нас, что пестролистность здесь является результатом взаимодействия ядра и протоплазмы. Роль половой клетки как носителя наследственности, сведённая классической генетикой до роли ящика с хромосомами, в явлениях пестролистности получает совершенно другой смысл и подлинное значение» (Рыжков, 1933).

Сиркс (Sircs, 1938), изучая явления плазматической наследственности и анализируя данные других исследований, пришёл к выводу, что наследование через посредство плазмы имеет большое значение не только с теоретической, но и с практической точки зрения. Особенно любопытны в этом отношении работы Литтля по изучению наследственности рака у мышей.

Морганистская концепция развития не только механистична; положение об автономности процессов наследования является одной из разновидностей откровенного витализма. Чтобы отвести от себя такое обвинение, морганисты, ссылаясь на работы Меллера, говорят, что применением рентгеновских лучей для вызывания мутаций генетика преодолела свой автогенез. Это лишний раз подтверждает, что морганизм, принимая любое внешнее воздействие на организм за условия его жизни, тем самым исключает биологию развития, исключает последовательное развитие и усложнение наследственных свойств организмов.

Биологам при постановке любого эксперимента прежде всего необходимо исходить из того положения, что «ни одно явление в природе не может быть понято, если взять его в изолированном виде, вне связи с окружающими явлениями, ибо любое явление в любой области природы может быть превращено в бессмыслицу, если его рассматривать вне связи с окружающими условиями, в отрыве от них, и, наоборот, любое явление может быть понято и обосновано, если оно рассматривается в его неразрывной связи с окружающими явлениями, в его обусловленности от окружающих его явлений» (И. В. Сталин, 1939).

Диалектика природы со всей очевидностью показывает биологам, что жизненные процессы, в том числе и становление наследственности, включают в себя понятие внешнего, ибо определяющим моментом является развитие, решающим — внешние условия. Большинство же генетиков, по разделяемому ими основному принципу относящихся к неодарвинистам, с этим положением несогласно. Больше того, те исследователи, которые исходят в своей работе из указанных выше марксистских методологических принципов, обвиняются в неоламаркизме. Между тем нашим биологам следует помнить диалектическую науку о формах движения и о месте в этой науке учения, именуемого ламаркизмом. Ещё в 1906 г, товарищ Сталин писал:

«Что же касается форм движения, что касается того, что согласно диалектике, мелкие, количественные изменения в конце концов приводят к большим, качественным, изменениям, — то этот закон в равной мере имеет силу и в истории природы. Менделеевская «периодическая система элементов» ясно показывает, какое большое значение в истории природы имеет возникновение качественных изменений из изменений количественных. Об этом же свидетельствует в биологии теория неоламаркизма, которой уступает место неодарвинизм» (И. В. Сталин, 1946).

Не выдерживает критики учение неодарвинистов и о мутационном процессе в природе. Нелишним будет напомнить их точку зрения. «Уже результаты, полученные в 1918 и 1919 гг., показали, что у этого организма (дрозофилы — И. Г.) устойчивость гена оказывается порядка нескольких тысяч лет, т. е., что в течение этого времени произойдёт не более одной мутации на один ген. Теперь мы знаем, что в действительности величина эта равна нескольким десяткам тысяч лет. В связи с этим можно заметить, что, поскольку в каждом поколении каждый ген формирует совершенно подобную себе структуру несколько десятков раз, то приведённая выше частота мутационного процесса отдельных локусов означает, что даже у дрозофилы в процессе этого формирования подобной себе структуры не делается ни одного обнаруженного ложного шага в течение нескольких миллионов повторений. Иначе говоря, копия копии копии, повторенная несколько миллионов раз, всё ещё практически неотличима от исходной модели» (Меллер, 1936).

Если же принять во внимание, что «мутационный процесс не направлен в отношении закономерностей развития особи и создаёт огромное число вредных, разрушающих развитие особи наследственных изменений» (Дубинин, 1937), то становится ясным, что эволюция зашла в тупик (к счастью, только в теоретических представлениях морганистов).

Даже неискушённый в тонкостях экспериментальной науки читатель видит, как велико расстояние между подобного рода утверждениями части биологов и диалектическим методом, который учит о направленности процесса эволюции, ибо «процесс развития следует понимать не как движение по кругу, не как простое повторение пройденного, а как движение поступательное, как движение по восходящей линии, как переход от старого качественного состояния к новому качественному состоянию, как развитие от простого к сложному, от низшего к высшему» (И. В. Сталин, 1939).

Исключив развитие из природы, неодарвинистам ничего не остаётся, кроме того, как признать старую теорию преформации. И об этом теоретики данного направления откровенно заявляют:

«Хромосомная теория наследственности утверждает… что наследственные задатки расположены в определённом порядке в хромосомах яйцевого ядра, структура которых очень близка к структуре огромных молекул. Структура комбинаций этих хромосом — молекул в зиготе предопределяет признаки развивающегося из зиготы индивидуального фенотипа как морфогенетические (рост, окраска, структурные особенности), так и физиологические (тип обмена веществ, темп роста, плодовитость, особенности темперамента). В этом смысле мы можем определённо утверждать, что современная генетика вполне подтверждает старую теорию преформации» (Кольцов, 1936).

Итак, методологические пороки современного морганизма свидетельствуют о том, как далеко это течение от объективной истины в познании становления живого.

Экспериментальный материал отдельных генетиков вскрывает тупики морганизма. Мы уже напоминали о работах по изучению генетики пестролистности, о явлениях плазматической наследственности, показавших порочность для познания логического отрыва части от целого и абсолютизирование частного.

Не менее сильный прорыв в концепции морганизма создан последними исследованиями в области направленных мутаций у пневмококков, кишечной палочки и других микроорганизмов, с которыми развёрнута интенсивная работа как у нас, так и за границей.

Совершенно необъяснимой для морганистов остаётся группа работ по генетике мыши, в частности, те факты, когда восприимчивый к раку молодняк, выкормленный иммунными самками, обнаружил значительно большую, по сравнению с нормой, устойчивость против этой болезни, причём этот частичный иммунитет передавался потомству (работы Литтля и Битнера).

С ещё большей силой развенчивают хромосомную теорию наследственности эксперименты из области гибридизации растений путём прививки.

Из всего изложенного нами экспериментального материала следует то, что основой направленной изменчивости при вегетативной гибридизации является нарушение нормы и характера обмена веществ. «Из обмена веществ, — учит Энгельс, — путём питания и выделения, составляющего существенную функцию белка, и из свойственной белку пластичности вытекают все прочие простейшие факторы жизни» (Энгельс, 1938).

Изменения процесса ассимиляции путём прививок влекут за собой изменение других процессов, в том числе и наследственности. «Внешние условия, будучи включены, ассимилированы живым телом, — пишет акад. Лысенко, — становятся уже не внешними условиями, а внутренними, т. е. они становятся частицами живого тела и для своего роста и развития уже требуют той пищи, тех условий внешней среды, какими в прошлом они сами были. Живое тело состоит как бы из отдельных элементов внешней среды, превратившихся в элементы живого тела» (Лысенко, 1944).

Именно таким образом происходит нарушение старой и становление новой формы реакции того или другого организма.

В правоте сказанного нас убеждают наши эксперименты по получению вегетативных гибридов, где, зная закономерности развития определённых растений, можно управлять процессами ассимиляции, а отсюда и построением определённого заданного типа наследственности.

Неодарвинисты как в прошлом, так и в настоящем, исходя из постулата независимости ядерного компонента от процессов жизнедеятельности клетки, иными словами, независимости наследственности от изменения типа обмена веществ, нацело отрицают реальность прививочных гибридов.

Достаточно указать на последние выступления таких генетиков, как Денн (Dunn, 1946), Добжанский (Dobzhansky, 1946), Гольдшмидт (Goldschmidt, 1946), Стерн (Stern, 1946), Страндсков (Strandskov, 1946), Лернер (Lerner, 1946), Коултер (Coulter, 1946), Сакс (Sax, 1946) и др.

Ныне на этом особенно активно настаивают представители неодарвинизма за рубежом в связи с переводом на английский язык работы акад. Т. Д. Лысенко «О наследственности и её изменчивости», в которой изложена методологическая сторона исследовательских работ мичуринского направления в генетике.

В широко развернувшейся, особенно за рубежом, дискуссии ясно видны три тенденции. Одни авторы используют дискуссию для выступлений, преследующих далеко не научные цели (Сакс), другие, положительно относясь ко многим экспериментам акад. Лысенко и его сотрудников, отрицательно относятся к мичуринским генетическим положениям (Денн); наконец, третьи отрицают и теоретические положения и экспериментальные данные (Добжанский).

Особенно показательно в этом отношении выступление Добжанского, который считает, что генетикам не следует даже ставить эксперименты для проверки положений мичуринской генетики. «Некоторые лица, — пишет Добжанскйй, — будут, по всей вероятности, удивляться, почему генетики не стремятся немедленно повторять эти опыты. Ответ достаточно прост. Движение науки вперёд сильно нарушалось бы, если бы все учёные прерывали свою работу каждый раз, как только кто-либо опубликовывал свои сомнительные утверждения».

По этому поводу Н. И. Нуждин (1947) справедливо замечает, что такой подход весьма далёк от интересов науки. История генетики знает достаточное количество примеров, когда подобного рода «политика» в науке приводила к ошибкам, не способствующим прогрессу науки. Открытый в недалёком прошлом эффект Гриффитца вызывал такого же рода отмахивания со стороны морганистов. Однако работа Эвери и других, опубликованная в 1944 г., заставила иначе рассматривать эффект Гриффитца.

Отказ в признании реальности прививочных гибридов со стороны морганистов свидетельствует о том, что последние занимают позиции, не имеющие ничего общего с наукой. Такие гибриды получены, они реально существуют и со всей убедительностью раскрывают ошибочность методологических основ морганизма.

Вегетативная гибридизация создаёт в процессе познания законов наследственности промежуточное звено между явлениями половой гибридизации и присущей всему живому изменчивостью наследственности организма, адэкватной воздействию на него жизненных условий.

Метод и экспериментальная часть вегетативной гибридизации показывают всю неосновательность возведения хромосомного аппарата в ранг органа наследственности, вскрывая несостоятельность попыток отрыва части от целой системы, в которой протекают все биологические процессы, в том числе и процесс изменения наследственности.

Метод и экспериментальная часть работ по получению прививочных гибридов указывают один из реальных путей управления формообразовательным процессом в целях создания новых форм растений.

* * *

В заключение попытаемся сделать общие выводы из всей нашей работы:

1. Гибридизация путём прививки является мощным средством управления природой растительных организмов.

2. При помощи метода вегетативной гибридизации мы ближе подходим к вскрытию закономерностей развития растительного мира, в частности, к познанию путей формирования качественных и количественных признаков, к овладению их направленной изменчивостью.

3. Между половой и вегетативной гибридизацией существует сходство, параллелизм. Заключается он в том, что вторым способом, так же, как и первым, можно передать любой признак, любое свойство от одного компонента — другому и закрепить это свойство в семенных поколениях.

4. Наряду с параллелизмом между половой и вегетативной гибридизацией существуют различия. Особенностью вегетативных гибридов является иной тип расщепления признаков. Как правило, разнообразие здесь начинается с первого поколения и даже со времени прививки. Разнообразятся не только отдельные растения, отличаясь друг от друга в основных признаках, но происходит резко выраженная диференциация в пределах организма. Вегетативным гибридам свойствен тип смешанной наследственности.

5. Характерная черта прививочных гибридов — иная форма проявления свойств доминирования. Растения с рецессивными признаками нередко дают потомства с доминантными признаками.

6. Вегетативным гибридам, как и половым, присуще явление гетерозиса. Если у половых гибридов это свойство характерно только для первого поколения, то у прививочных гибридов гетерозис не затухает, а часто прогрессирует из поколения в поколение. Гетерозис проявляется не только в мощном развитии растения, но и в укрупнении плодов, а в результате — и в повышенной (по сравнению с контролем) общей продуктивности.

7. При изменении морфологических признаков у гибридов происходит глубокая перестройка анатомического порядка, в частности, изменяется характер строения клеток, в них появляются пластиды разных типов, причём каждый из них характерен только для определённого родительского компонента.

8. При прививке филогенетически близких компонентов морфологических изменений в клетке не установлено. Наоборот, при прививках отдалённых (межродовых) изменяются и количество и физиологическое состояние хромосом (например, разное отношение к окрашиваемости). В последнем случае особенно резко нарушается процесс редукционного деления.

9. Биохимические исследования показывают, что большинство количественных и качественных показателей второго компонента прививки — ментора — проявляется в семенных потомствах.

10. Сравнительно невысокий процент получения вегетативных гибридов у томатов объясняется несовершенством методики. Задача дальнейших исследований заключается в том, чтобы прививаемые растения, которые должны изменить тот или другой свой признак, находились к моменту прививки в самом начальном периоде своего развития, ибо известно, что стадийные процессы у томата проходят очень быстро (длина стадии яровизации 10–12 дней). В настоящее время мы заняты экспериментальной разработкой данного вопроса.

11. Видимые изменения признаков в год прививки томатов, особенно формы плодов, типа соцветий, не всегда сохраняются в потомстве; изменение же окраски плодов наследуется в более активной форме.

Часто наблюдаемое в год прививки отсутствие видимых изменений не означает отсутствия определённых качественных изменений в генеративных клетках растения. Наши эксперименты показывают, что именно такие изменения, временно скрытые, закономерны. Отсюда следует то, что потомство привитых растений всегда должно подвергаться исследованию, даже если явления изменчивости признаков в год прививки и не наблюдалось.

12. Попытки морганистов объяснить неопровержимые факты получения вегетативных гибридов явлением химерного порядка, где автономно сожительствуют ткани разных видов, не влияя друг на друга, не подтверждены фактическими данными. Напротив, как показывают наши исследования, так называемые химеры следует рассматривать как проявление смешанной наследственности, в результате вегетативной гибридизации, как одну из разновидностей гибридов, получаемых путём прививки.