Север Московской области выделяется обилием живописных мест, красотой водных акваторий, большим разнообразием ландшафтных богатств природы. Северный сектор включает следующие районы области: Мытищинский (его западную часть), Дмитровский, Талдомский. Этот сектор имеет 2 главные транспортно-хозяйственные оси: Савеловское направление железной дороги и канал им. Москвы (был построен в 1932–1937 гг.). Северный сектор Подмосковья и в прошлом отличался обилием живописных мест, красотой водоемов, большим разнообразием ландшафтов. Неудивительно, что издавна здесь была плотная сеть населенных пунктов, были построены многочисленные усадьбы, некоторые из них сохранились до наших дней, но чаще всего мы можем увидеть только части или остатки бывших усадеб.

 

Мытищинский район

Бывшая усадьба Виноградово на Долгом пруде теперь находится в черте города Москвы, а еще не так давно входила в городскую черту г. Долгопрудный Мытищинского района. Эта усадьба расположена в издавна заселенном месте, история села Виноградова составляет почти 4 века. Село, давшее название усадьбе, впервые упоминается в документах в 1623 г. Его владельцем в те далекие времена был предок А.С. Пушкина – Г.Г. Пушкин, которого поэт упомянул в трагедии «Борис Годунов» и в стихотворении «Моя родословная». Пушкиным Виноградово принадлежало с начала XVII в. до 1729 г.

Усадьба Виноградово как архитектурный ансамбль сложилась в 1770-х гг., когда ее хозяином был генерал-аншеф А.И. Глебов. Вспоминая этого владельца усадьбы, снова удивляешься причудам российской истории. Императрица Екатерина II называла А.И. Глебова плутом и мошенником. 8 лет он был под следствием за хищения, тем не менее его произвели в генерал-аншефы. Он был среди тех, кто судил Е.И. Пугачева и подписал ему смертный приговор. После Глебовых владельцами усадьбы были Бенкендорфы (1790–1885), затем М.Я. Бучумов (1885–1910) и Э.М. Банза (1911–1914), потом Р.В. Герман. А.И. Глебов и Бенкендорфы похоронены на кладбище при усадебной Владимирской церкви.

При Бенкендорфах – трезвых и рачительных владельцах – усадьба представляла собой развитое хозяйство, приносившее ощутимый доход.

Бенкендорфы  – дворянский род немецкого происхождения, его родоначальник в ХVI в. переселился в Лифляндию, с ХVIII в. Бенкендорфы перешли на российскую служб. Наиболее известен Александр Христофорович Бенкендорф (1783–1844) – граф (1832), боевой генерал, герой войны 1812 г., разведчик и партизан, освободитель Голландии от наполеоновского господства, член Государственного совета и Кабинета министров, Георгиевский кавалер, друг императора Николая I и декабриста С.Г. Волконского, ходатай за А.С. Пушкина, М.Ю. Лермонтова, Н.В. Гоголя, участник подавления восстания декабристов (1825), с 1826 г. шеф жандармов. Он пытался создать государственный механизм борьбы с коррупцией и казнокрадством, смог увести любовницу у Наполеона, пережил мучительный роман с баронессой А.М. Крюденер (ей посвящены стихотворения Ф.И. Тютчева «Я встретил вас» и «Я помню время золотое»).

А.Х. Бенкендорф

В начале – середине ХIХ в. род Бенкендорфов был богатым и влиятельным. При Бенкендорфах усадьба Виноградово на Долгом пруду стала притягательным местом для многих. Сюда среди других гостей с удовольствием приезжали и подолгу жили поэт Г.Р. Державин, историк Н.М. Карамзин, баснописец И.А. Крылов и др.

Ивану Андреевичу Крылову (1769–1844) усадьба Виноградово дала мощный импульс его поэтическому дару баснописца. Он жил в этой усадьбе в 1803–1804 гг. и посвятил дочери владелицы именно этой усадьбы свои первые басни – «Дуб и трость» и «Разборчивая невеста». В те годы И.А. Крылову было 35 лет. Позади были детство, когда он едва не погиб во время пугачевщины – его отец защищал Яицкий городок от войска Е.И. Пугачева, служба подканцеляристом при почти нищенском существовании, служба в Казенной палате и в Горной экспедиции Кабинета ее величества в Петербурге, выход в отставку, участие в издании журналов «Зритель» и «Санкт-Петербургский Меркурий». Крылов написал комическую оперу «Кофейница», пробовал силы в жанре трагедии и комедии. С 30 лет он увлекся карточной игрой, ставшей для него средством существования. И вот как раз в этот период жизни Крылов оказался в Москве и в Подмосковье, где написал свои первые басни, позже прославившие его. Так что Виноградово является чуть ли не колыбелью его таланта. В 1805 г. в Москве он познакомился с И.И. Дмитриевым и при его помощи напечатал в «Московском зрителе» три переводные басни, что стало началом его литературного триумфа в России. За 1809–1843 гг. он создал более 200 басен, отличающихся сатирической остротой, ярким и метким языком, в которых обличаются человеческие пороки. При этом он сам обладал некоторыми из них: страдал обжорством, был неряшливым, небрежным и ленивым во всех делах, кроме баснетворчества. Но Крылов был человеком и поразительной воли, редкого остроумия, уклончивой осторожности, беспредельного трудолюбия в баснесложении. В 1841 г. он был выбран академиком Петербургской академии наук. По силе выражения и красоте формы басни Крылова лучшие в русской литературе. Н.В. Гоголь назвал басни И.А. Крылова «… книгой мудрости самого народа».

В 60—70-х гг. XVIII в. в Виноградово у пруда построили одноэтажный деревянный дом в классическом стиле и разбили регулярный парк, возвели звонницу, часовню и церковный дом. При Банзе усадьба была реконструирована в стиле неоклассицизма и эклектики (вероятно, к работам был привлечен известный архитектор И.В. Жолтовский). В 1911–1912 гг. были построены новый усадебный дом Банзы и дом Германа, хозяйственные постройки, въездные ворота, мост. Хозяева стремились усилить доходный характер усадьбы. Во имя этого построили здания конного и скотного дворов, клуб-кинематограф для наемных рабочих.

И.А. Крылов

Виноградово. Усадебный дом

В составе архитектурного ансамбля бывшей усадьбы Виноградово сохранились созданный по классической трехчастной схеме деревянный оштукатуренный дом Банзы (1911) с 2-этажным центральным корпусом, деревянный 2-этажный дом Германа (1912) в формах модерна, одноэтажный рубленый домик-контора в чертах неоампира, сильно перестроенный конный двор, скотный двор, клуб-кинематограф (начало ХХ в., с зрительным залом на 40 чел.), парк (конца ХVIII – ХХ вв.), Владимирская церковь (1770-е гг.) и ее колокольня. Сохранился также парк (XVIII–XX вв.) с регулярной и пейзажной частями и остатками террасных прудов.

Наибольший архитектурно-художественный интерес представляет Владимирская церковь (1772–1777). Это кирпичная оштукатуренная постройка с деталями из белого камня. Храм имеет ярусное построение, треугольное основание (его нижняя двухсветная часть вписана в треугольник со скругленными углами), вписанную в него купольную ротонду (образующую верхний двухсветный ярус с небольшой главкой на стройной трибуне). Стены внутри храма не расписаны, на белом фоне выделяется изящный голубой с золотом иконостас в стиле Людовика ХVI с иконами ХVIII–XIX вв. Иконостасы также имеются в двух приделах. Владимирская церковь является выдающимся произведением раннего классицизма.

Виноградово на Долгом пруде. Владимирская церковь (1772–1777)

В г. Долгопрудный сохранились едва заметные остатки когда-то ухоженной усадьбы Котово-Спасское. Менялись владельцы усадьбы, по их вкусам в ней строили обширные господские дома из дерева, но век их был недолог. Только каменная Спасская церковь, возведенная в ХVII в. при князе И.В. Репнине, из века в век верно и надежно служила людям. В конце ХVIII – начале ХIХ в. владельцем Спасского стал знатный князь Н.Б. Юсупов.

Теперь мало кто помнит о князе Николае Борисовиче Юсупове (1750–1831), его прижизненной славе и баснословных богатствах, для его времени длинной (81 год) жизни. Юсупов был воспет великим А.С. Пушкиным в стихах «К вельможе». Все, что может дать судьба человеку, у Юсупова было, но он не всегда умел умно распоряжаться этим. Русские князья с ХVI в. Юсуповы происходили из рода ногайских мурз, были очень крупными землевладельцами, масонами. Н.Б. Юсупов был одним из самых знаменитых и наиболее известных представителей этого знатного рода. Он был министром Департамента уделов (1800–1816), членом Государственного совета (с 1823 г.), Директором императорских театров (1791–1796), руководил Эрмитажем (1797), владельцем и строителем усадьбы Архангельское, был известен как меценат, владелец богатой картинной галереи и библиотеки.

Юсупов был с детства записан в армию, в 16 лет начал действительную службу и нес ее 3 года, затем 9 лет путешествовал по Европе, где учился, расширял и повышал свой культурно-образовательный кругозор. Дидро, Бомарше, Вольтер были высокого мнения о нем. В 28 лет он вернулся в Россию с репутацией любителя и знатока искусств. В 32 года он стал русским посланником в Турции, затем выполнял дипломатические поручения в Венеции, Неаполе, Риме. Там он вел переговоры об управлении католической церковью в России, покупал по заданию императрицы Екатерины II произведения искусства, прежде всего – картины и статуи. Вернувшись в Россию, он управлял императорским театром, стеклянным и фарфоровым заводами. Юсупов нашел общий язык с императором Павлом I, получил командорство орденом Св. Иоанна Иерусалимского (т. е. был влиятельным масоном), стал действительным тайным советником, президентом Мануфактур-коллегии, с 1800 г. заведовал уделами. Затем он уехал за границу, после 1812 г. был назначен главнокомандующим Кремлевской экспедицией Московской Окружной палаты, с 1823 г. стал членом Государственного совета, позже исполнял обязанности Верховного маршала. Будучи воспитанным и образованным человеком, он был востребован при 4 первых лицах в России: императрице Екатерине II, императорах Павле I, Александре I, Николае I. Все отмечали его большой природный ум и блестящее образование.

Н.Б. Юсупов

Юсупов при его татарских корнях имел склонность к пышной, поистине азиатской роскоши, любил блеснуть своими богатствами и разящей, сказочной, по-восточному масштабной роскошью. При этом в жизни он был крайне расчетливым, трезвым, а нередко и просто скупым человеком. Он существенно умножил громадное отцовское наследство. К концу жизни у Юсупова было более 20 тыс. душ крепостных (мужчин), и он точно не помнил, где и сколько у него имений. До самых последних лет он оставался любителем искусств, всю жизнь собирал картины, а также книги.

Юсупов был очень богат и любознателен, при этом рано понял, что фактически все, что желает, он может купить: имения, крепостных, произведения искусства, внимание женщин. Имея чрезвычайно многое, он особенно и не стремился к чему-либо. С молодости став масоном, он лишил себя православной Благодати Господней, был увлечен иными стремлениями, а не чистыми идеалами, подражать которым учит Православие. Он жил главным образом ради себя и своих удовольствий, слабость к женщинам была его преобладающей страстью. Юсупов был более чем неравнодушен к актрисам. Балерина-красавица, на 32 года моложе его Е.И. Колосова (1782–1869) была одной из его самых любимых пассий, хотя она была замужем за музыкантом М. Колосовым и имела дочь. Юсупов покровительствовал Колосовой, от него она имела сына, который после смерти отца воспитывался в одном из немецких пансионов. Юсупов страдал от чувства зависти. Он рассорился со своим другом графом Н.П. Шереметевым, также масоном и любителем театра и актрис, поскольку шереметевский театр в Останкине был самым совершенным и изящным в России того времени, в нем играли самые красивые и талантливые актрисы. Объекты внимания Юсупова менялись, он сам не помнил всех женщин, сердца которых покорил. Юсупов особо не стремился иметь семью и наследников. Он в 42 года женился на вдове своего родственника Т.В. Потемкиной, на 18 лет моложе его, урожденной Энгельгардт – племяннице князя Г.А. Потемкина (см. с. 407–408). Но брачным союзом с ней не дорожил, хотя у них родился сын Борис. По-прежнему Юсупов расточал свое внимание разным женщинам, жил раздельно с женой, вскоре разошелся с ней без оформления развода. Его друзья и приятели постепенно уходили из жизни, со многими земными радостями из-за возраста ему пришлось расстаться. Он не мог смириться со скорым окончанием его грешной земной жизни и неизбежным неприобретением вечных благ на небе. Особой душевной близости у него с сыном Борисом не было, тем более с внуком Николаем (1827–1891 гг., на нем прямая линия их рода пресеклась). Подчинив свою жизнь в большей мере удовлетворению только своих интересов, страстей, желаний, он не научился серьезно думать и стабильно заботиться о других. Эгоистическое начало, приверженность масонским правилам лишили его простого человеческого счастья, превратили (особенно на старости лет) часы бодрствования в ожидание вечных мучений, прерываемых краткими периодами развлечений и забвений в балах, кутежах и пирах. С возрастом Юсупов сполна осознал, что внешняя мишура светских побед, блеск вельможной жизни, карьерные успехи, богатства и сопутствующие им грехи заслонили в его жизни главное – стремление к духовному совершенствованию и истинно христианскому служению Богу, людям, привели к непредсказуемости его судьбы. Он стал чаще приезжать в свою относительно скромную усадьбу Спасское, осознал, что большинство его соотечественников живут в нужде и с большими проблемами, стал подолгу молиться в Спасской церкви, стремился делиться с единственным сыном Борисом истинными богатствами православной жизненной мудрости. Он пожалел, что в его жизни удовольствия отняли слишком много сил и времени, на благие богоугодные дела он даже средств выделял мало. Страх перед неизбежностью мучительной смерти (грешники всегда умирают в страшных муках, при жутких страданиях), ожидание кары за земные грехи, боязнь пресечения его рода, участившиеся физические недомогания и душевные травмы усилили слабость его духа и хрупкость здоровья, ускорили конец его земной жизни. В глубокой старости, брошенный в душевном плане всеми (ведь он сам мало о ком думал и заботился, все мысли были – о его личном удовольствии), физически немощный он умер в мучительных страданиях в Москве и был похоронен по его завещанию в его подмосковном владении Спасское (в часовне-усыпальнице у северного придела Спасской церкви).

Юсупов понял, что знатность и богатства сполна не дают счастье и радость человеку, если он озадачен главным образом достижением собственных радостей, уверен в продажности земных благ, не умеет заботиться, помогать другим, тем более – стоящим ниже на социальной лестнице, а также более старым и немощным, неимущим, и не сохраняет верность идеалам Православия. Главным сожалением Юсупова до смерти оставалось воспоминание о его чрезмерно беззаботной, в большой мере безнравственной жизни, а также осознание отсутствия надежных продолжателей рода (остался только один законный сын, воспитанный матерью, а не им, духовной близости с ним не было).

Все поколения Юсуповых знали о семейном предании, которое гласило, что над их родом тяготеет кара за то, что их предки изменили мусульманству и приняли Православие, погрязли в многочисленных грехах. Главная суть этого проклятия заключалась в том, что в каждом поколении Юсуповых из всех родившихся сыновей-наследников только один проживет более 26 лет, а остальные – умрут естественной смертью, будут убиты или погибнут от природных несчастий, а потом – по прямой линии мужской род пресечется совсем, и это проклятие очень долго подтверждалось, но род не пресекался. Род князей Юсуповых пресекся в 1891 г., титул князей Юсуповых перешел к графам Сумароковым-Эльстон. Феликс Феликсович Юсупов (Сумароков-Эльстон, род. в 1856 г.) был генерал-лейтенантом (1915), начальником Московского военного округа в 1915 г., в 1917 г. – эмигрировал. Другой, младший, Феликс Феликсович Юсупов (Сумароков-Эльстон, 1887–1967), женатый на племяннице императора Николая II – княжне Ирине Александровне, стал организатором и активным участником убийства Г.Е. Распутина (Григорий Ефимович Новых, 1864 г. или 1872–1916 гг.), в 1917 г. эмигрировал.

Когда Юсуповы создали свою роскошную усадьбу Архангельское (см. с. 397), они почти забыли о своей скромной усадьбе Котово-Спасское. Оно было ими заброшено.

В 4 км от железнодорожной станции Катуар, недалеко от пристани «Степаньково» на Пяловском водохранилище, находится старая и хорошо сохранившаяся бывшая подмосковная усадьба Марфино. Современное название усадьба получила в конце XVII в., когда принадлежала воспитателю Петра I, князю Б.А. Голицыну (1654–1714), в честь его жены Марфы. При нем была построена и сохранилась до наших дней церковь Рождества Богородицы (1701–1707), созданная крепостным архитектором В.И. Белозеровым; она является выдающимся памятником архитектуры начала XVIII в. Судьба талантливого зодчего оказалась трагической.

Марфино. Усадебный дом

Марфино. Грифоны на пристани

Марфино. Готическая арка

Князь Голицын заметил недюжинные дарования Белозерова к черчению и рисованию и послал за границу для обучения разным наукам, где он их осваивал 5 лет. Знания и опыт, приобретенные в Париже, Белозеров хотел использовать у себя на Родине. Князь приказал ему построить в Марфине вместо деревянной церкви каменную. Утвердив созданный архитектором проект, князь уехал. Проверив расчеты, Белозеров решил изнутри укрепить тяжелый купол церкви пилонами и получил на то разрешение барыни. Когда князь узнал, что без его личного разрешения несколько изменили проект, он велел высечь Белозерова розгами за самовольство. Ошеломленного мастера отвели под руки на конюшню, где после первых ударов в страшном душевном потрясении он умер от разрыва сердца (1707). Позже новые хозяева этой усадьбы – ими стали с 1728 г. графы Салтыковы – оформили могилу Белозерова, распорядились поставить на ней надгробный камень и высечь надпись.

При новом владельце усадьбы – главнокомандующем в Москве (1764–1771), московском генерал-губернаторе, победителе, казалось, непобедимого Фридриха II под Кунерсдорфом, фельдмаршале П.С. Салтыкове был создан фактически дворцовый ансамбль, в котором устраивались блестящие празднества с роскошными пирами и грандиозные охоты. В Марфине особо славилась псовая охота, П.С. Салтыков был страстным охотником (в штате усадьбы состояло 60 псарей во главе с ловчим). Здесь при нем и его сыне И.П. Салтыкове ставились любительские спектакли, в которых принимали участие В.Л. Пушкин (сам поэт и дядя великого русского поэта), Н.М. Карамзин (он даже написал водевиль «Только для Марфино»), баснописец И.И. Дмитриев, княгиня Н.Ю. Гагарина, хозяин усадьбы, его дети и др. Домашний театр Марфино славился, на его постановки стремились попасть знатные москвичи. Во многие нелучшие моменты жизни П.С. Салтыков для восстановления душевных и физических сил ехал именно в Марфино. Так произошло в 1771 г., когда в Москве началась эпидемия чумы и произошел «чумной бунт». После того как императрица Екатерина II отправила его в отставку, Салтыков поселился в Марфино, где жил до своей смерти.

Петр Семенович Салтыков (1698–1772), сын генерал-аншефа С.А. Салтыкова, с юности был зачислен в Преображенский полк, в 16 лет царь Петр I отправил его за границу учиться морскому делу. В 36 лет он получил графский титул. С 36 почти до 63 лет – целых 26 лет он служил Отечеству как военачальник-практик.

П.С. Салтыков

Он участвовал в Польском походе, был в действующей армии в Финляндии, был начальником украинских полков, в 1759–1760 гг. был главнокомандующим русской армией, находившейся в Пруссии во время Семилетней войны. Его высокие человеческие качества и профессиональные знания заставляли правителей России (Петр I, Екатерина I, Петр II, Анна Иоанновна, Иван Антонович и при нем регент Э.И. Бирон и правительница-мать великая княгиня Анна Леопольдовна, Елизавета Петровна, Петр III, Екатерина II) просить его служить России. Подчиненные, прежде всего солдаты, очень любили Салтыкова за храбрость и неустрашимость в период военных операций. Во время битв он проявлял необыкновенное хладнокровие, в отношениях с подчиненными держался с достоинством, но просто, любил пошутить в разговорах. Солдатам (главным образом русским людям) он полюбился и тем, что был кровным русским, а в то время на высоких должностях слишком часто оказывались совсем не представители титульной нации, а немцы, французы и им подобные. Именно под руководством Салтыкова русские войска нанесли поражение прусской армии при Кунерсдорфе (а раньше были и другие победы, в том числе при Пальциге), но именно эта победа принесла ему славу победителя Фридриха II и чин фельдмаршала. Салтыков был храбрым боевым военачальником, но не умел, а скорее всего не желал участвовать в придворных интригах, не отличался дипломатической изворотливостью, был не способен на компромиссы, не льстил и не угождал императрице Екатерине II и ее фаворитам. 35-летняя Екатерина II относилась к нему сдержанно, назначила 66-летнего Салтыкова московским генерал-губернатором. Вырванный из привычной ему армейской среды Салтыков в Москве чувствовал себя в роли военного администратора неуютно. Начавшиеся в 1771 г. в Москве чума и волнения в народе, в условиях отсутствия войска, заставили Салтыкова уехать в Марфино, чтобы там собраться с мыслями и решить, что делать. А в Москве в это время разразился бунт, убили просвещенного архиепископа Амвросия. Салтыков тут же вернулся в Москву для наведения порядка, но Екатерина II успела уволить его в отставку. Салтыков очень переживал, что не успел предотвратить бунт, что вовремя не начал бороться с чумой, невольно способствовал убийству уважаемого им архиепископа. Салтыков, оказавшись в отставке, поселился с 73 лет в Марфине и безвыездно жил в нем, пребывая постоянно в депрессии, терзаемый угрызениями совести о случившемся. Всю свою сознательную жизнь Салтыков верно служил своему Отечеству, России, не искал личной выгоды, не заискивал перед власть имущими, неизменно оставался честным, добрым, доступным человеком, активно содействовал продвижению и достойной жизни порядочных русских людей. Когда он умер, российские и московские администраторы как будто забыли о всех его добрых делах во благо России – о воинских победах и 7-летнем генерал-губернаторстве в Москве – и даже не оказали умершему должные воинские почести. В семье Салтыкова выросли и стали достойными людьми все 4 детей. Все владельцы Марфина сохраняли память об этом достойном русском человеке.

Марфино. Церковь во имя Рождества Богородицы

Внучка знаменитого фельдмаршала – графиня А.И. Салтыкова – в 1805 г. вышла замуж за Г.В. Орлова (сына одного из 5 знаменитых братьев, любимцев императрицы Екатерины II), в качестве ее приданого Марфино перешло к графам Орловым. Но новый владелец усадьбы Г.В. Орлов вскоре проигрался и продал ее своему отцу – В.Г. Орлову, который со временем подарил эту усадьбу своей любимой замужней дочери С.В. Паниной. Владением графов Паниных усадьба оставалась до 1917 г.

Марфино. Петровская церковь (1770-е гг.)

Марфино. Двухъярусная беседка конца XVIII в.

В 1812 г. французы сожгли и разрушили великолепную усадьбу Марфино. В 1820-х гг., при владельце усадьбы генерал-поручике, директоре Академии наук В.Г. Орлове, под руководством его крепостного архитектора Ф. Тугарова главный дом и флигели были восстановлены в прежнем виде. В 1837–1839 гг., при графах Паниных, произвели капитальную реконструкцию усадьбы. При графине С.В. Паниной к работам в усадьбе был привлечен архитектор М.Д. Быковский (1841–1906) – ученик Д.И. Жилярди. Быковский создал единственный в своем роде ансамбль в формах псевдоготики николаевского времени, которым мы сейчас можем любоваться. Сохранились усадебный дом и два флигеля, в комплексе имеющие облик таинственного средневекового замка (флигели в 1940 г. разобрали из-за ветхости, а затем в точности восстановили), въездные ворота в формах псевдоготики (1837–1839), два жилых здания для псарей (псарни в стиле классицизма, вторая половина XVIII в.), конный двор (XVIII в.), каретный сарай (в стиле классицизма XVIII в.), церковь Рождества Богородицы (1701–1707 гг., арх. В.И. Белозеров), Петропавловская церковь в стиле классицизма (1770-е гг.), парк с регулярной и пейзажной частями, с двумя живописными прудами. В парке сохранились две беседки – одна полуротонда (раньше – музыкальный павильон), другая двухъярусная, двухарочный кирпичный мост (1770-е гг., 1837–1839 гг.) в стиле поздней псевдоготики, красивые лестницы, фонтан, у пруда белокаменная пристань с уникальными парными фигурами великолепных грифонов (фантастическое животное с туловищем льва, орлиными крыльями и головой орла или льва). И.И. Левитан запечатлел окрестности Марфина на картине «Вечер».

Особый интерес представляют в усадьбе ее храмы. Исключительную архитектурно-художественную ценность, не говоря уже о главной духовной ценности, представляет церковь во имя Рождества Богородицы. Это кирпичное с белокаменными деталями, центрическое, крестчатое в плане здание, увенчанное высоким световым барабаном, который покоится на четырех пилонах. Фасады обработаны пилястрами коринфского ордера с резными белокаменными капителями. Выступы-притворы завершены фронтонами. В интерьере сохранилась орнаментальная роспись сводов и арок 1840-х гг. Петровская церковь (1770-е гг.) – это центрический ротондальный храм, принадлежащий к редкому для конца ХVIII в. типу церкви «под звоном». Над внутренней колоннадой двухсветной ротонды возвышается восьмигранный, перекрытый куполом барабан, служивший колокольней. Декор фасадов этого храма в основном выполнен из белого камня. Интерьер храма сохранил обработку в стиле классицизма.

В наши дни в Марфине находится Центральный военно-клинический госпиталь, поэтому трудно попасть на территорию бывшей усадьбы и познакомиться с ее сохранившимися достопримечательностями.

На берегу Пяловского водохранилища расположено село Витенево с возведенной в нем в 1990-е гг. красивой небольшой деревянной церковью. С 1861 до 1877 г. здесь, в своей скромной усадьбе Витенево, в летние месяцы жил и работал Михаил Евграфович Салтыков-Щедрин. В те годы он был вначале сотрудником, а затем фактически редактором некрасовского «Современника». Историю своего владения Витеневом он рассказал в сатирическом произведении «Убежище Монрепо». М.Е. Салтыков-Щедрин любил свою усадьбу в Витенево и сожалел, что жизненные обстоятельства заставили его продать ее. В Витеневе Салтыков-Щедрин писал «Историю одного города», «Письма из провинции», предпоследнюю главу «Господ Головлевых», сатирический цикл «Помпадуры и помпадурши», хронику «Наша общественная жизнь», «Благонамеренные речи», «Экскурсии в область умеренности и аккуратности» и другие произведения. Писатель очень любил природу средней полосы России. «Перенесите меня в Швейцарию, в Индию, в Бразилию, окружите какою хотите роскошною природой, накиньте на эту природу какое угодно прозрачное и синее небо, я все-таки везде найду милые мне серенькие тоны моей родины, потому что я всюду и всегда ношу их в моем сердце, потому что душа моя хранит их, как лучшее свое достояние», – так описал он свои ощущения словами одного из героев «Губернских очерков». Хотя Салтыков-Щедрин происходил из помещичьей семьи, он жил на средства, которые зарабатывал на государственной службе или литературным трудом. Он одно время увлекался сельским хозяйством и даже деятельно пытался наладить его в Витеневе, но в этом не преуспел. В конце концов он смирился и стал смотреть на Витенево только как на место отдыха в летние месяцы. В Витеневе в гостях у писателя бывали Н.А. Некрасов, И.С. Тургенев, А.Н. Плещеев. Покупка Витенева и связанные с этим расходы (деньги требовалось внести сразу) омрачили жизнь писателя. Салтыков-Щедрин обратился к матери, от которой и получил требуемую сумму под заемное письмо; однако из-за натянутых отношений между ними мать предъявила письмо к оплате раньше оговоренного срока, и в результате судебного процесса писатель весной 1877 г. вынужден был продать Витенево. Главный дом усадьбы Салтыкова-Щедрина не сохранился; он находился в парке, который теперь оказался на другом берегу канала. В советский период в Витеневе долгие годы жил известный физикохимик академик И.А. Каблуков (1857–1942).

Михаил Евграфович Салтыков-Щедрин (настоящая фамилия Салтыков, 1826–1889) – русский писатель-сатирик, публицист, демократ, в своем творчестве сочетал публицистичность и художественность, воссоздавал гротескно-сатирический образ русской бюрократии. И сейчас чиновники разных территориальных уровней слишком часто остаются, как и в ХIХ в., алчными, ленивыми, равнодушными к нуждам рядовых россиян, сводят решение дел к бумажной волоките и пустословию. Произведения Салтыкова-Щедрина актуальны и в наши дни (см. «Губернские очерки», «Помпадуры и помпадурши», «Сказки», «Пошехонская старина» и др.). В «Истории одного города» он, пародируя официальную историографию, создал галерею гротескно-сатирических образов градоправителей и других чиновников, плодоносную для раздумий и в наши дни. В романе «Господа Головлевы» он изобразил духовную и физическую деградацию дворянства. В книге очерков «За рубежом» он высмеял нравы буржуазной Европы.

Михаил Евграфович учился в Дворянском институте в Москве (1836–1838), а затем 6 лет в Царскосельском (с 1844 г. – Александровском) лицее. Хотя его тянуло к творческой жизни, финансовые соображения заставляли его быть на государственной службе. С 1844 г. он служил в Петербурге в канцелярии военного министерства, а в 1855 г. – в Министерстве внутренних дел, в 1858 г. был вице-губернатором в Рязани, а с 1860 по 1862 г. – вице-губернатором Твери, затем был на службе в 1864–1868 гг., после чего в возрасте 42 лет и в чине действительного статского советника вышел в отставку.

А.П. Ермолов

За свои критические произведения в 1840-х гг. он был сослан на 8 лет в Вятку (1848–1855). Но после этого он все равно продолжил писательский труд под псевдонимом Н. Щедрин и был на государственной службе. После «Губернских очерков» о нем заговорили как о наследнике Н.В. Гоголя. Он сотрудничал с Н.А. Некрасовым, входил в редакцию журнала «Современник». Из-за материальных соображений он периодически был на государственной службе, а в отставке полностью отдал себя творчеству. С 42 до 63 лет, т. е. более 20 лет, он наслаждался творчеством; талантом русского писателя служил своей Родине, своему народу. Писательский труд был для него животворящей силой. Его творчество оказало существенное влияние на развитие русской литературы.

На южном берегу Пестовского водохранилища, в 38 км от Северного речного вокзала, находятся пристань Пестово и дом отдыха «Пестово». Раньше это был дом отдыха МХАТа, в 1939–1940 гг. в нем отдыхали В.И. Немирович-Данченко, К.С. Станиславский, И.М. Москвин, В.И. Качалов (Шверубович) и многие другие известные артисты. Дом отдыха расположен в бывшей усадьбе генерала А.П. Ермолова (1777–1861), участника войны с Францией в 1805–1807 гг., героя войны 1812 г., завоевателя (1816–1827) и наместника Кавказа, с 1821 г. – главноуправляющего Грузией, в 1827 г. за покровительство декабристам уволенного в отставку. Сохранились отчасти переделанные центральный дом усадьбы и флигель.

Алексей Петрович Ермолов (1777–1861) был, без сомнений, интересной, хотя отчасти и сложной личностью. Он всегда стремился расширять свой кругозор, повышать свой профессиональный уровень, успевал заметить и оценить разные радости в жизни, умел видеть и извлекать пользу в любых жизненных ситуациях, никогда не унывал и не бездельничал, а работал. При этом самым главным в его жизни всегда было, конечно, служению Отечеству. Жизнь А.П. Ермолова – это достойный пример поведения благородного, гордого по духу русского человека, который считает своим первейшим долгом именно доблестное служение Отчизне, а не угождение власть имущим и их окружению во имя личного карьерного продвижения, получения материальных благ, обогащения, государственных наград и льгот. Жизнь Ермолова – убедительный пример того, что умный человек и в сложной ситуации найдет для себя достойное занятие и будет жить насыщенной полезными делами жизнью, приносящей удовлетворение и уважение сограждан.

Ермолов происходил из старинного, но небогатого рода. Его дальним предком был мурза Араслан Ермола, уехавший из Золотой Орды и служивший великому князю Московскому Василию Ивановичу. Целенаправленно Ермолов стремился быть военным. В юные годы он добился перевода из гвардии в действующую армию. Совсем молодым человеком он участвовал в Польском и Персидском походах. За доблестное участие в штурме Праги в 17 лет был награжден орденом. Затем для расширения своего воинского опыта в качестве волонтера участвовал в Генуэзской республике в сражениях между французами и австрийскими войсками. В 19 лет он вернулся в Россию, участвовал в штурме Дербента, за что снова был награжден орденом. В 20 лет он был произведен в чин подполковника и назначен командиром роты артиллерийского батальона.

В 21 год его обвинили в участии в заговоре против императора Павла I, арестовали, заключили в Петропавловскую крепость, потом его сослали на вечное поселение в город Макарьев на Унже, затем его перевели в Кострому. Но даже в этот тяжелый для него период Ермолов не терял время даром, он расширял свои познания в исторических и военных науках, выучил латинский язык, много читал. После смерти Павла I Ермолов был назначен командиром конно-артиллерийской роты. Его прямым начальником стал генерал А.А. Аракчеев, человек небольшого интеллекта и знаний, но сумевший добиться разными путями полного доверия императора Александра I. Рядом с умным, образованным, энергичным и гордым Ермоловым убожество Аракчеева было особенно очевидным, вот почему он начал откровенно травить своего подчиненного, конфликт следовал за конфликтом. Ермолов подал рапорт об отставке, но Аракчеев его не принял. Настал 1812 г. и началась война с Наполеоном. К тому времени Ермолов был уже авторитетным человеком в военных кругах. (Командуя ротой конной артиллерии, он отличился при Аустерлице и Прейсиш-Эйлау в 1807 г., в 1808 г. стал генерал-майором, в 1810 г. командовал артиллерийской бригадой, а затем и гвардейской пехотной дивизией.) Ермолов, несмотря на противостояния Аракчеева, был назначен в 1812 г. начальником штаба 1-й армии. Многие решения ему пришлось принимать единолично: на свой страх и риск, без санкций начальства, без коллективных решений – и он ни разу не ошибся. Так, именно Ермолов при Малом Ярославце приказал Дохтурову спешить к этому городу и тем преградить Наполеону путь в неопустошенные области. Ермолов стал одним из главных героев войны 1812 г.

В 1813 г. (в 36 лет) Ермолов стал генерал-лейтенантом, в 1816 г. его назначили командиром Отдельного Грузинского (позднее – Кавказского) корпуса и полномочным послом в Персии. В 1818 г. (в 41 год) он был произведен в генералы от инфантерии, а в 1821 г. стал главнокомандующим Грузией. Ермолов был сторонником последовательной и решительной политики по отношению к кавказским горцам. Зная социальную психологию мусульман, он заставил понятными им способами подчиняться и выполнять решения властей. В угоду политическим интересам России он навел порядок на Кавказе, вызвав при этом уважение и к себе, и к воинской силе России. При этом он добивался у высшей власти средств для должного проведения военной и хозяйственной политики на Кавказе. Ермолов рядом военных экспедиций убавил у непокорных горцев желание казаться неустрашимыми и непобедимыми, для их обуздания построил ряд крепостей, в том числе Грозный, упорядочил Военно-Грузинскую дорогу, покровительствовал торговле, промышленности, виноделию, шелководству, благоустроил Тифлис (Тбилиси), дал мощный толчок развитию Кавказских Минеральных Вод.

Будучи истинным патриотом России, Ермолов не допускал даже мыслей, чьих-либо дел и намерений, умалявших авторитет России, принижающих достоинство россиян. Ермолов призывал в 1814 г. в Париже императора Александра I и его брата Николая понять усталость солдат и офицеров от нескольких лет войны, осознать недопустимость унижения россиян в побежденной ими стране. В 1817 г., когда русское посольство во главе с Ермоловым отбыло в Персию, персидские дипломаты потребовали, чтобы он предстал перед наследником шахского престола в его резиденции без сапог, одев красные чулки и оставив во дворе свою русскую свиту, на что Ермолов ответил, что является посланцем великой державы и подобное позволить себе не имеет права, при всем его уважении к сыну персидского шаха. Ермолов не допускал даже мыслей о добровольной передаче Россией кому-либо из ее соседей своих территорий, приобретенных ранее в процессе войн с ними или полученных в виде компенсации за что-либо. Так, когда Александр I, не придавая особого внимания земельным приобретениям России по Гюлистанскому мирному договору с Персией от 1813 г., был готов частично вернуть эти земли Персии, Ермолов сделал все от него зависящее, чтобы не допустить этого.

В любом возрасте и при любом состоянии своего здоровья Ермолов был готов защищать интересы своей Родины. Летом 1825 г., когда произошло очередное восстание в Чечне (оно было как никогда – кровавым), тяжело больной Ермолов (ему 48 лет) возглавил новый поход против горцев, против объединенных отрядов чеченцев и лезгин. Он и нездоровым сумел заставить организаторов беспорядков утихомириться, уважать интересы России, подчиниться решениям центральной власти. Войска под командованием Ермолова прошли почти всю Чечню, разбили объединенные войска чеченцев и лезгин, решительно карали немирные аулы, заставили горцев унять их воинственный пыл. Во время Крымской войны, в ее разгар, в 7 российских губерниях Ермолова выбрали начальником ополчения. В Московской губернии его выбрали начальником ополчения в 1855 г. (ему 78 лет), и он согласился принять эту должность. В Москве и Подмосковье Ермолов всегда пользовался особым почетом и уважением.

Хотя почти все силы и время Ермолова уходили на воинское служение России, он тем не менее успевал многому радоваться в жизни, в том числе смог оценить прелести красивых женщин Кавказа. От трех черкешенок у него были 4 сына (получивших от императора Александра I права его законных детей) и дочь, вышедшая замуж за горца и оставшаяся мусульманкой.

Новый император Николай I считал себя большим знатоком в военных и гражданских делах, но на фоне ярких военных и хозяйственных успехов Ермолова и его славы царь чувствовал себя не вполне уютно. Николай I сузил возможности для реализации всех разноплановых талантов Ермолова, ограничил его деятельное участие в решении государственных дел. Кроме того, он помнил, что Ермолов как минимум сочувствовал декабристам. В таких условиях Ермолов был вынужден подать прошение об отставке с военной службы в 1827 г. (ему 50 лет). Он был назначен членом Государственного совета, но при императоре Николае I этот совет реально мало что решал. Вот почему в 1839 г. Ермолов подал прошение об увольнении его якобы из-за болезни. После увольнения он скромно жил; больших средств он себе не нажил. Но он не очень жалел об этом: его совесть по большому счету была чиста. С 62 лет Ермолов жил или в Москве, или в его подмосковной усадьбе Пестово, или в имении его родителей в Орле. Он писал мемуары, много читал, переплетал книги, размышлял с оставшимися в живых друзьями о прожитой жизни. Его мемуары – «Записки» – вышли из печати только после его смерти; в них он рассказал о его жизни, современниках, исторических событиях, старался доказать, что умение выбирать грамотных, принципиальных, честных помощников редко встречается в правителях, слишком часто недооценивающих способности своих подданных и должным образом не знающих Российскую историю.

Никольско-Прозоровское. Псевдоготическая башня

Ермолов дожил до глубокой старости, умер в Москве в возрасте 84 лет (очень много по тем временам, средняя продолжительность жизни в России тогда была немногим более 30 лет).

В 3 км от пристани «Лесное» (или «Румянцево»), на берегу Пестовского водохранилища и в 10 км от железнодорожной станции Катуар, находится санаторий «Николо-Прозоровское». Здесь в конце XVIII в. сложилась как архитектурный ансамбль усадьбаНикольско-Прозоровское. Она принадлежала генерал-фельдмаршалу А.А. Прозоровскому. Князья Прозоровские владели этими землями в XVI–XVIII вв.

Князь Александр Александрович Прозоровский (1732–1809) был представителем одного из самых древних и знатных родов России, был потомком ярославских князей. Прозоровский прожил долгую для своего времени (77 лет) и славную жизнь. Большую часть своей сознательной жизни он отдал воинскому служению Родине, успешно участвовал и результативно руководил военными операциями. С 22 лет и почти до 78 лет Прозоровский был в действующей русской армии и считал именно служение в русской армии наиболее достойным занятием для мужчины. Он внес свой ощутимый вклад в победу России в Семилетней войне (1756–1763), Русско-турецкой войне 1768–1774 гг. В большой мере благодаря именно его военному опыту и мудрости в 1770 г., после почти 3-месячной осады русскими войсками и труднейших боев под стенами крепости Очаков, турки и крымские татары признали свое поражение. В 1771 г. А.А. Прозоровский направился в Крым на завоевание татарских ханств, столь часто нападавших и наносивших сильный урон южным рубежам России. Нужно было преодолеть Перекопский перешеек и покорить Крым. Часть кавалерии и пехоты под командованием Прозоровского направилась в обход правого фланга татар, вброд по Сивашскому заливу (Прозоровский и его бойцы первыми свершили то, что впоследствии еще дважды делалось в период военных действий в России). Пройдя по отмели Сиваш, русские войска вышли на Крымский берег. Против них выступила 30-тысячная татарская конница. Бой – по сути, жестокая рубка – происходил на ограниченном участке суши у самой воды, отступать было просто некуда. Русские войска одержали победу, Перекоп капитулировал. Через 7 лет под руководством Прозоровского русские войска снова успешно отстаивали интересы России в Крыму. В 1778 г. он возглавил в Крыму русские войска, затем был во главе Орловского и Курского наместничеств, в 1790 г. был назначен главнокомандующим в Москву (уделял большое внимание ее благоустройству), кроме того, ему подчинились войска, расквартированные в Белоруссии и Смоленской губернии. После произведения его императором Александром I в генерал-фельдмаршалы он был назначен в начавшейся новой Русско-турецкой войне командующим Молдавской армией, на этом посту он и скончался.

А.А. Прозоровский

После князей Прозоровских усадьба принадлежала князьям Трубецким, затем Рабенеку и Сычеву (1892). До наших дней из усадебных построек сохранились совсем немногие, в том числе кирпичный оштукатуренный 2-этажный дом и два флигеля ХIХ в. (жилые здания были выстроены Трубецкими в середине ХIХ в.). Эти здания возведены в стилизированных формах растреллиевского барокко, главный усадебный дом похож на Зимний дворец в миниатюре. Главный корпус пришел в полный упадок в 1930-х гг., в 1950-х гг. его восстановили с заменой планировки, так что центральный усадебный дом – не оригинал, а восстановленное здание. В советский период в бывшей усадьбе организовали школу ликбеза, дом отдыха, в 1930-х гг. ее передали сельскохозяйственной академии, потом в ней снова открыли дом отдыха. Здесь снимали кинофильм «Лес» по пьесе А.Н. Островского. Наибольший художественный интерес представляет усадебная кирпичная оштукатуренная с белокаменными деталями Никольская церковь (1792), возведенная в стиле классицизма. Крестчатый в плане храм завершен куполом с люкарнами и небольшим световым барабаном, фасады обработаны тосканскими портиками и фронтонами. 3-ярусная колокольня около этой церкви не сохранилась. Сохранился усадебный парк с 2 прудами. Из парковых сооружений наибольший интерес представляет грот ХVIII в.; это в формах классицизма 2-этажное кирпичное здание оригинальной треугольной формы со скошенными углами.

А.В. Суворов

Недалеко от пристани «Рождественка» на Пестовском водохранилище и в 6 км от платформы Трудовая находится село Рождествено-Суворово, в ХVIII – ХIХ вв. здесь была усадьба Рождествено. Здесь еще раньше, на рубеже XVII–XVIII вв., в вотчине князей Барятинских была сооружена и сохранилась до наших дней кирпичная церковь Рождества Богородицы с трапезной и 2-ярусной шатровой колокольней, декоративное убранство которой выполнено в стиле московского барокко. Усадьбу Рождествено-Суворово приобрел в 1773 г. генерал-аншеф В.И. Суворов – отец великого русского полководца А.В. Суворова, который сам владел усадьбой более 25 лет и неоднократно бывал здесь. В 1775 г. под Рождественской церковью в склепе похоронили отца полководца. По распоряжению А.В. Суворова с наружной стороны церкви ему был поставлен надгробный памятник в виде каменного саркофага. Он сохранился до наших дней. Роду Суворовых эта усадьба принадлежала с 1773 по 1853 г. Усадебный дом сгорел во время Отечественной войны 1812 г. В советский период на его месте на холме построили сельскую школу.

Александр Васильевич Суворов (1730–1800) был необычным владельцем поместий и крепостных (к концу жизни их у него было более 9080 душ крепостных). В своих имениях он заботился о благосостоянии крестьян («иначе не пойдут с них доходы»); пострадавшим и неимущим выдавал небольшие пособия и содействовал помощи им от «мира» – общины; не допускал безбрачия крестьян (невест велел привозить из других вотчин или покупал, если не хватало своих), приказывал заботиться о детях, принимал меры для снижения детской смертности, за детолюбие и многоплодие выдавал небольшие награды, не разрешал использовать труд детей и подростков. Рекрутов в армию из своих имений поставлять не разрешал, предпочитал купить их на стороне, а деньги распоряжался собирать с крестьян. Приходил на крестьянские праздники, водил хороводы и играл в горелки или бабки с крестьянскими девушками и детьми, пел в церковном хоре, скрупулезно соблюдал все православные нормы и правила.

Суворов, граф Рымникский, князь Италийский, генераллиссимус, выдающийся полководец, теоретик военного искусства, не проигравший ни одного сражения, покрывший себя неувядающей воинской славой и заслуживший всенародную любовь, в личной жизни оказался человеком несчастливым, подозрительным, излишне злопамятным, не способным понять жену, не скупиться на ее маленькие женские радости (наряды, сладости и др.), так и не познавшим сполна счастья любви (святость семейных уз он не мог себе позволить нарушить, поскольку брак их не расторгли). Женился он только по воле его отца и в возрасте 43 лет, невесте было 23 года. Пара была необычная: он – маленького росточка, морщинистый с редкими волосами и неправильным носом, она – статная, полная, румяная красавица.

А.А. Суворов

Суворов – всегда добрый, незлопамятный и милосердный – не доверял жене, не верил в ее порядочность, обвинял в изменах и чуть ли не первым разносил эти небылицы. Дважды, в 1779 и в 1787 гг., он подавал прошение о разводе в Славянскую духовную консисторию, но расследования не дали результатов, ни одна инстанция не вынесла Варваре Ивановне Суворовой (1750–1806 гг., урожденная княжна Прозоровская) обвинения, и сама императрица Екатерина II (беспощадная к обманщикам в подобных ситуациях) взяла ее под защиту, как и Церковь. В 1779 г., прямо перед рождественскими торжествами, муж отобрал у нее четырехлетнюю дочь Наташу (1775–1884), отправил ее из Москвы в Петербург (позже она воспитывалась в Смольном институте) и сам отказался жить с женой под одной крышей. Правда, с 1780 г. они вновь жили вместе, но это была мука для обоих. Однажды Суворов заставил княгиню-жену одеться в крестьянский сарафан и отвел ее в церковь покаяться (сам он был одет в солдатский мундир). В 1787 г. Суворов не признал своим родившегося сына Аркадия и безжалостно оставил жену с младенцем. При этом он велел вывезти все имущество из родового дома Суворовых на Большой Никитской в Москве, где они остались. В.И. Суворова пережила мужа на 6 лет. После его смерти ее, несмотря на то что они долго жили раздельно, почитали как его законную вдову (хотя в завещании Суворов даже не помянул ее). В последние годы Суворова постоянно ездила на богомолье в Новоиерусалимский монастырь, где ее и похоронили в 1806 г.

Сына Аркадия (1787–1811) Суворов признал только через 14 с лишним лет после рождения и то лишь благодаря уму и изобретательности старшей любимой дочери – Натальи. А.А. Суворов был красивый, статный, общительный, способный офицер, обладавший военным талантом. Он дослужился до чина генерал-лейтенанта и командовал дивизией. При этом он вел беспорядочный образ жизни, кутил, играл в карты, был дважды женат, умудрился практически промотать состояние, оставленное ему отцом. И тем не менее Аркадий Суворов был душой общества и любимым командиром. В 1811 г., в возрасте 23 лет, он трагически погиб, пытаясь спасти своего упавшего в воду кучера. По иронии судьбы А.А. Суворов утонул в реке Рымник, где его великий отец в 1789 г. одержал одну из своих самых ярких побед (за которую получил титул графа Рымникского и герб в 1789 г.), разбив турецкую армию, в 4 раза превосходящую по численности его войско.

В 2000 г. название этого поселения попало на страницы газет чуть ли не всех стран мира. Именно в Рождествено похоронили известного хирурга академика С.Н. Федорова (1927–2000). Он погиб в Москве в вертолетной катастрофе. В 1973 г. Федоров впервые в мире разработал операцию по лечению глаукомы на ранней стадии, в 1980 г. организовал Институт микрохирургии глаза, стал его Генеральным директором. В середине 1980-х гг. С.Н. Федоров занялся политикой, стал очень крупным бизнесменом. В Рождествено Федоров отреставрировал церковь на свои средства и завещал похоронить себя именно здесь, что было выполнено. Храм во имя Рождества Богородицы в Рождествено-Суворово – это кирпичное здание, состоящее из бесстолпного двухсветного четверика храма, перекрытого сомкнутым сводом, трехчастной апсиды, трапезной и 2-ярусной шатровой колокольни. Основной объем завершается рядом закомар, 4-скатной кровлей и 5 миниатюрными кирпичными главками на граненых ярусных барабанах. В объемной композиции и разработке фасадов использованы традиции русского зодчества ХVII в.; формы декоративного убранства храма выполнены в стиле московского барокко.

 

Дмитровский район

В 2 км от железнодорожной станции Турист лежит древнее село Шуколово, известное по писцовым книгам с XVII в. С 1627 г. оно принадлежало боярину Даниилу Шокурову. На средства стольника И.Ф. Шокурова была построена сохранившаяся до наших дней кирпичная Успенская церковь (1701) с трехъярусной колокольней (1762).

С.Г. Волконский

В середине XIX в. владельцем села был Л.В. Молчанов – зять декабриста С.Г. Волконского, здесь была скромная молчановская усадьба. Его тесть – видный декабрист С.Г. Волконский – в 1825 г., после неудавшегося восстания офицеров («декабристов»), был приговорен к смертной казни, замененной 20 годами каторги на Нерчинских рудниках. Вслед за ним туда поехала его молодая жена М.Н. Волконская, ею восхищался А.С. Пушкин, ее воспел Н.А. Некрасов в поэме «Русские женщины». С.Г. Волконский в 1856 г. вернулся из сибирской ссылки и в 1857–1859 гг. подолгу гостил, фактически тихо и спокойно жил у дочери и зятя в селе Шуколове. Здесь также жил в 1861–1862 гг. друг их семьи А.В. Поджио. Его также вначале приговорили к смертной казни, потом заменили ее на вечную каторгу, прерванную амнистией. Поджио поселился в Шуколове и управлял имением Молчанова.

Это село и бывшая усадьба Молчанова дают повод вспомнить об известной семье Волконских, подумать о неистребимом чувстве долга, ответственности русских женщин и их часто неоцененных сполна поступках и жертвах во благо семьи, мужей с последующим сожалением и горечью от несбывшихся мечтаний и надежд.

Сергей Григорьевич Волконский (1788–1865) – видный декабрист, князь, генерал-майор, масон – был участником Отечественной войны 1812 г. и заграничных походов, был членом «Союза благоденствия» и «Южного общества». После восстания декабристов 1825 г. он был осужден на вечную каторгу, с 1826 г. содержался и работал в Нерчинских рудниках в Восточной Сибири, в 1835–1856 гг. жил на поселении в Иркутской губернии. В 1861 г. за границей сблизился с русскими демократами А.И. Герценом и Н.П. Огаревым. Умер он в 77 лет. В огромном числе книг, статей, кинофильмов рассказывается о трудной, но и якобы прекрасной его семейной жизни, полной любви, взаимопонимания, глубочайшего уважения супругов.

На самом деле за этими строчками кроется большая драма двух внешне очень красивых людей – князя С.Г. Волконского и его жены княгини Марии Николаевны Волконской (Раевская, 1806–1863), а также полная бед и невзгод жизнь их детей, Николая (1826–1828), Софии (1830), Михаила (1832–1909), Елены (1835–1916). Все они стали жертвами масонских заблуждений, увлечений, замыслов декабристов, приведших их семьи к большим неприятностям.

Князь Волконский был сыном оренбургского генерал-губернатора, за участие во многих боевых операциях был многократно награжден, стал уважаемым генералом. Обеспеченная жизнь и особенно путешествия по Европе умалили его стремления к воинской службе и Православию, он стал масоном. Холодный, себялюбивый, мнивший себя чуть ли не интеллектуальным стержнем тайного «Южного общества», мечтавший о свободе и равенстве россиян после государственного переворота по его рецепту, Волконский мало думал о своей жене, будущих детях, их судьбе в случае неудачи задуманного им дела. Решившись жениться, он не рассказал будущим родственникам всю правду о себе, своих тайных замыслах. Волконский, происходивший из очень богатой семьи, в 37 лет женился на 19-летней княжне Марии Раевской, которая этого брака не желала, но подчинилась воле 70-летнего любимого отца, героя войны 1812 г. После свадьбы Волконский к жене относился как к ребенку, не считал ее равным себе человеком. Духовный дискомфорт между ними образовался сразу после свадьбы. Мария сполна ощутила это, поэтому была вынуждена на некоторое время уехать из дома мужа лечиться в Одессу. М.Н. Волконская не знала о делах мужа, не понимала его отношения к ней, не могла любить такого человека. Но, в отличие от него, она жила по правилам Православия; вот почему она в 22 года решила ехать к 39-летнему мужу в ссылку в Сибирь. Она считала себя обязанной сполна разделить судьбу ее венчанного супруга, но человека скупого на чувства, эгоистичного, с тяжелым характером, старше ее на 18 лет.

М.Н. Волконская

Ее мать – княгиня С.А. Раевская (внучка М.В. Ломоносова) – просила зятя не разрешать Марии ехать к нему в Сибирь, ведь она только что тогда родила сына, и оба они были физически очень слабыми. Но князь Сергей думал только о себе и умолял жену последовать за ним в ссылку, чтобы облегчить его участь, о здоровье ее и сына он мало беспокоился. Княгиня Мария принесла свою жертву без любви к мужу, а только из чувства долга. Она была готова жить для него, а он думал больше о себе, своих тяготах неудавшегося спасителя народа. Как и в столице, жизнь Марии в Сибири рядом с мужем радости и мужней любви не принесла. Результатом было раздвоение ее натуры между долгом и языком женского сердца, столько лет жаждавшего внимания и любви. Она надеялась хотя бы на внимание, сочувствие, сострадание, а муж предлагал ей только разделять и облегчать его тяжелую участь. В Сибири она сполна осознала, что земная ее жизнь почти прошла, а мечтаемых тепла, любви, взаимопонимания с мужем так она и не ощутила. Общие дети были, а подлинных и стабильных чувств все-таки не было. В этом кроется ответ и исток ее двойной жизни: на людях и в душе. Но были другие декабристы, кто понимал ее духовное величие, щедрость, благородство и хотел дать ей ощущение счастья. Она понимала, что жизнь проходит, и многое она может не ощутить, не узнать. В Сибири жизнь Марии превратилась в драму, тем более что умерли оставленный у родителей ее первенец Николай и родившаяся в Сибири дочь Софья. Свидетель семейных трудностей Волконских, сын декабриста Якушкина, так писал об этом: «Этот брак по причине полной несовместимости характеров приведет к драме… Много слухов ходило о Марии Волконской и ее жизни в Сибири. Говорили даже, что ее сын и дочь не были детьми Волконского». Утверждали, что отцами ее следующих детей, Михаила и Елены, были декабристы – красавцы А.В. Поджио и И.И. Пущин. Подобные слухи о делах в семье декабристов приходили в Санкт-Петербург только о М.Н. Волконской. Дыма без огня, как известно, не бывает, были, вероятно, и аргументы, которые заставили мать Марии из-за этих разговоров фактически лишить ее наследства. Но муж Волконской признал всех детей своими, что охладило страсти, но разговоры остались. Известно, что Поджио со временем (1848) окончательно переселился к Волконским и с ними не расставался, управлял делами их (или своего) зятя. М.Н. Волконская устроила дела детей, правда, с помощью влиятельной родни мужа.

Дочь Елену в 16 лет удалось выдать замуж за дворянина, мелкого чиновника Л.В. Молчанова. Она получила дворянство, но брак был неудачным. Молчанова отдали под суд за растрату казенных денег, он тяжело заболел, его разбил паралич, он лишился рассудка и умер. Так что помощь Поджио молодым была к месту. Но два других брака Елены были счастливыми (после смерти второго мужа она снова вышла замуж). Удалось способствовать и карьере сына, он удачно женился на внучке Бенкендорфа. М.Н. Волконская 28 лет провела в Сибири, из-за болезни ей разрешили выехать на лечение оттуда в 1855 г., в 1856 г. разрешили уехать и ее мужу. После его возвращения она уехала лечиться за границу. Их взаимное уважение с годами упрочилось, но полной духовной близости не произошло. С.Г. Волконский снова получил права потомственного дворянства, но без титула, который потом был возвращен его детям. С возрастом Волконский пожалел о масонских делах и мыслях его молодости, пытался в Православии найти утешение и поддержку, тем более что в 1863 г. в возрасте 58 лет умерла его жена, сам он умер через 2 года в возрасте 77 лет. Супруги Волконские были похоронены рядом в имении дочери в Черниговской губернии. Волконский слишком поздно понял, какое сокровище большую часть своей жизни он не видел, должным образом не ценил.

В усадьбе Шуколово долгое время жил и помогал взрослым детям Волконских подполковник декабрист Александр Викторович Поджио (1798–1873). В 1825 г. неженатому А.В. Поджио было 27 лет, он был сослан в Сибирь, где у него с С.Г. Волконским сложились особые отношения. Он боготворил М.Н. Волконскую и преклонялся перед С.Г. Волконским. Когда освобожденный от каторжных работ в 1835 г. в память его умершей матери С.Г. Волконский переехал в 1836 г. в селение Урик (около г. Иркутска), то на лето он переезжал в Усть-Куду, где жил Поджио. Волконский учил его заниматься сельским хозяйством, ведь сам он превратился в практичного хозяина и хотел видеть таким же более молодого Поджио. С 1844 г. семье Волконского из-за болезни его жены разрешили жить в Иркутске, тогда они стали с Поджио общаться еще больше. М.Н. Волконская нашла в Поджио верного и нежного друга, что она особенно остро ощутила в период ее болезни. Во многих делах и мыслях Поджио лучше понимал Волконскую, чем ее муж, что объяснялось многими причинами, в том числе и возрастными (муж был старше Волконской на 18 лет, Поджио – на 8).

А.В. Поджио

Сохранившийся усадебный кирпичный храм во имя Успения Божией Матери представляет собой постройку типа «восьмерик на четверике» с небольшой бесстолпной трапезной и развитой апсидой. В его архитектуре видна связь с зодчеством ХVII в. Столпообразная 3-ярусная колокольня не имеет четко выраженных стилевых черт. В храме сохранились пол из метлахской плитки и кованые решетки в окнах.

В 14 км от станции Турист расположена деревня Ваньково, раньше здесь была усадьба В.М. Васнецова. В 1901 г. художник приобрел небольшую усадьбу с деревянным двухэтажным домом, парком с аллеями. Он любил деревенскую жизнь, вспоминал свое родное село Рябово в Вятской губернии и свою новую подмосковную усадьбу также назвал «Ново-Рябово». Однако новое название не прижилось. Васнецов жил в усадьбе Ваньково только в летние месяцы. В своем скромном усадебном доме В.М. Васнецов написал ряд своих известных полотен, в том числе «Битва Ивана-царевича с морским волком», «Битва русских с половцами» и др. В 1952 г. усадебный дом из этой бывшей усадьбы В.М. Васнецова перевезли в село Шадрино (Дмитровский район). Теперь там можно увидеть и осмотреть деревянный одноэтажный с мезонином дом, поставленный на кирпичном цоколе. Два крыльца дома обращены во двор, имеются анфилада комнат и внутренний коридор, парадные комнаты расположены вдоль фасада (в прошлом обращенного в парк). При сборке этого дома в Шадрине не восстановили веранду, печи, отделку помещений.

В.М. Васнецов

Ольгово. Усадебный дом со стороны пруда

Виктор Михайлович Васнецов (1848–1926) – яркий русский живописец, передвижник, автор жанровых картин, лирических и эпических полотен на темы русской истории, народных былин и сказок, выступал и как театральный художник, а также живописец-монументалист. Наиболее известные его полотна «После побоища», «Аленушка», «Богатыри» и др. Он родился в Вятке в семье священника, окончил местные духовное училище и семинарию, затем был принят в Академию художеств в Петербурге, в 1876 г. творческие интересы привели его в Париж, но он вернулся на Родину и уехал в Москву. Ему были нужны именно Москва и Подмосковье – исконно и неизменно русские по духу и доброму настрою части России. Его поддержали С.Т. Мамонтов и П.М. Третьяков. Пришел успех. Именно творчество давало ему силу и интерес к жизни.

В 12 км от г. Яхрома, в селе Ольгово (Льгово – до 1820-х гг.), находится бывшая усадьба Ольгово, принадлежавшая воеводе города Дмитрова Ф.В. Чаплину (первая четверть ХVIII в.), затем – П.А. Соймоновой и Апраксиным (1740–1917). Ольгово имеет давнюю историю. В ХVI в. оно было дворцовой вотчиной, а стольнику Ф.В. Чаплину оно было пожаловано за оборону г. Дмитрова от войск польского королевича Владислава Сигизмундовича, которого русские бояре в Смутное время осмелились избрать русским царем. В роду Чаплиных владение находилось более ста лет. Дочь А.И. и М.Г. Чаплиных – П.А. Соймонова – стала к середине ХVIII в. владелицей Ольгова, затем она во втором браке стала женой фельдмаршала С.Ф. Апраксина. При Апраксиных в Ольгове начали возведение огромного дворцово-паркового ансамбля. Усадебные строения, сохранившиеся в Ольгове до нашего времени, были возведены в середине ХVIII в. при С.Ф. Апраксине – хорошем хозяине и по тем временам гуманном владельце крепостных, но порой склонного к интригам человеке. Судьба этого владельца усадьбы предостерегает от нарушения естественного хода событий, участия в политических интригах, борьбы за «место под солнцем» любыми методами и способами, а также от склонности к чрезмерной роскоши.

Ольгово. Гостиная

С.Ф. Апраксин

Степан Федорович Апраксин (1702–1758), генерал-фельдмаршал, остался в русской истории прежде всего как главнокомандующий русской армией в начале Семилетней войны (1756–1763), при этом он был отстранен от должности за нерешительные действия в 1757 г.

С.Ф. Апраксин хотел выполнять свои воинские обязанности с заметной выгодой лично для себя. Он имел талант находить сильных друзей для своего благополучия, поддержки, защиты; сумел стать другом А.П. Бестужева-Рюмина (после этого его продвижение по службе еще более ускорилось). Александр Петрович Бестужев-Рюмин (1693–1766), граф, видный государственный деятель и дипломат, генерал-фельдмаршал, был очень влиятельным человеком в России (см. с. 381–382). В 1740–1741 гг. он был кабинет-министром, в 1744–1758 гг. – канцлером, с 1762 г. – первоприсутствующим в Сенате. Глядя в будущее, Апраксин поддерживал добрые отношения с великой княгиней Екатериной Алексеевной (будущей императрицей Екатериной II). Современники вспоминали его как человека благодетельного и доброго, но пронырливого, способного на необдуманные сполна траты и поиск денег, любителя роскоши. Его честолюбивые стремления привели к тому, что он оказался в сети политических и придворных отношений. При дворе враждовали несколько группировок, стремившихся получить внимание и доверие императрицы Елизаветы Петровны. Апраксина в начале Семилетней войны обвинили в ее неудачах, указали на его нерешительность воевать и принимать судьбоносные решения, подвергли аресту, допросам, суду. Влиятельные друзья не оставили его и уже был виден конец его унижений, но во время допроса он внезапно скончался. Так ушел из жизни в 56 лет человек образованный, но способный ради возможных в будущем успехов участвовать в интригах и скользких политических играх. А подобные дела добром обычно не кончаются. При сыне С.Ф. Апраксина – Степане, женатом на княжне Елене Владимировне Голицыной (дочери знаменитой княгини Н.П. Голицыной – прототипа старой княгини в романе А.С. Пушкина «Пиковая дама»), усадьба Ольгово достигла своего расцвета.

Красавец и богач Сергей Степанович Апраксин (1756–1827) был очень влюбчив и непостоянен в своих сердечных привязанностях, способен на пьяные разгулы с цыганами и крепостными наложницами. При этом он любил изящные искусства, имел великолепный домашний театр, устраивал роскошные вечера и балы. Женившись в 37 лет на безмерно любившей его 26-летней княжне Е.В. Голицыной, он не изменил свои привычки, по-прежнему без счета тратил деньги на свои удовольствия.

А.П. Бестужев-Рюмин

С.С. Апраксин

Все практические дела в их семье была вынуждена вести его молодая жена, которая оказалась (как и ее мать) хорошим организатором и финансистом, а также мудрой супругой и матерью их троих детей. Именно Е.В. Апраксина успешно управляла делами в их усадьбе Ольгово, где она организовала даже ковровое производство. Несмотря на постоянные измены мужа, она не устраивала ему сцены ревности и брани, не утомляла упреками, а старалась быть в ровном настроении, хорошо выглядеть, год от года все лучше и лучше вела их имущественные, финансовые и бытовые дела. Усадьба Ольгово хорошела и процветала в первую очередь благодаря ей, полностью освободившей мужа от хозяйственных дел. С.С. Апраксин до старости оставался рабом своих меняющихся страстей (которые его умная жена умела не замечать), по достоинству ценил и уважал свою мудрую и снисходительную супругу. Он в Ольгове в саду в честь жены приказал возвести беседку в виде древнего храма, где в середине на высоком пьедестале возвышалась мраморная статуя его супруги.

Состоятельные отец и сын Апраксины желали иметь в Ольгове роскошный дворцово-парковый ансамбль. С.Ф. Апраксин пригласил в 1786 г. в Ольгово итальянского архитектора Франческо Кампорези, который расширил усадебный 2-этажный дом, превратив его в шикарный дворец, заменил регулярный французский парк на пейзажный английский, площадью более 40 га, имевший большое число «затей» – беседок, гротов, обелисков, статуй и др. и несколько прудов. В одном из флигелей усадьбы был устроен крепостной театр. Хозяйская сметка владельцев усадьбы проявилась и в том, что здесь Кампорези руководил строительством также псарни и бумажной фабрики (не сохранилась).

Ольгово. Уголок гостиной

Усадьба Ольгово была одной из самых богатейших в Подмосковье. Она славилась красотой дворца и парка, своим крепостным театром. Сюда с удовольствием приезжали в гости сановитые москвичи, в том числе поэт, князь П.А. Вяземский, поэт В.Л. Пушкин (дядя А.С. Пушкина), который и сам участвовал в ставившихся здесь спектаклях, а позже – князь Л.Н. Толстой и др.

Еще одной отличительной чертой Ольгова было то, что был создан своего рода музей русского быта, его называли «бытовой повестью двух столетий». Владельцы усадьбы берегли и сохраняли вышедшие из употребления вещи, предметы бытового уклада.

Усадьбу Ольгово после 1917 г. национализировали. Почти до 1927 г. она сохранялась в относительном порядке. После 1917 г. в ней несколько лет работал музей, но в 1926 г. его закрыли, что стало началом разграбления богатств усадьбы. Но небольшую часть исторических и художественных ценностей отправили в г. Дмитров в музей, но и там часть из них украли, в том числе фамильные портреты членов рода Апраксиных. Одно время в бывшей усадьбе устроили санаторий, потом усадебные постройки передали совхозу.

До наших дней от бывшей усадьбы Ольгово сохранились кирпичный 2-этажный дом в стиле раннего классицизма (XVIII в., вторая половина 1790-х гг. – капитальная реконструкция арх. Ф. Кампорези), флигели, жилые корпуса, круглая 2-ярусная кирпичная башня ворот (образец псевдоготики, вторая башня утрачена), хозяйственный комплекс, Введенская церковь (1751) с 3-ярусной колокольней (1828), ряд других построек, парные обелиски при въезде в усадьбу, а также большой парк (около 40 га) с прудами. В главном усадебном доме представляет наибольший интерес парадный зал. Зал был отделан деревом, искусно раскрашенным под мрамор. Со стороны парка дом имеет деревянный с крутым фронтоном шестиколонный ионический портик на цоколе с арками. Кирпичная Введенская церковь на дороге к селу – это храм типа «восьмерик на четверике» с боковыми приделами, папертью и колокольней в 3 яруса. Церковь построили в 1751 г. по заказу П.А. Соймоновой. Этот храм сохранился в художественной редакции ХIХ в. (пережил перестройку). Сохранилось еще одно любопытное кирпичное одноэтажное усадебное здание рубежа ХVIII – ХIХ вв., расширенное в 1894 г. в связи с его передачей Апраксиными учебному заведению; здесь открыли церковно-приходскую школу. Усадебный парк с прудами в разных уровнях является ценным образцом садово-паркового искусства рубежа ХVIII – ХIХ вв. Из ранее многочисленных парковых сооружений сохранились только грот и сильно перестроенный павильон у Белого пруда.

В 9 км от г. Дмитрова находится село Даниловское, а раньше была усадьба с тем же именем. Здесь в конце 1760-х – начале 1770-х гг. князь И.Ф. Голицын построил усадьбу Даниловское. Ее архитектурный комплекс принадлежит к немногим в Подмосковье памятникам усадебного искусства в стиле барокко. Сохранились двухэтажный кирпичный усадебный дом, два (из четырех) кирпичных флигеля, Никольская церковь с декоративным убранством в стиле елизаветинского барокко (1768–1771), парк. В архитектурно-художественном плане особенно интересна Никольская церковь. Это ярусное центрическое здание с лепестковым планом. Фасады храма нарядны и пластичны; они обработаны пилястрами с резными каменными капителями, фигурными наличниками и нишами (в которых раньше стояли каменные статуи евангелистов). Колокольня сохранилась только в пределах первого яруса.

Владельцы и гости усадьбы Даниловское, как правило, были яркими и неординарными личностями. В первой половине XVII в. здесь была вотчина князя И.И. Шуйского, затем село принадлежало князю П.И. Прозоровскому, потом – князьям Голицыным. И.Ф. Голицын был адъютантом императора Петра III, после дворцового переворота он отказался принести присягу Екатерине II и удалился в село Даниловское. При нем построили Никольскую церковь, усадебный дом, разбили парк, вырыли пруды. После смерти князя в 1799 г. усадьба перешла к Н.П. Поливанову – участнику суворовских походов. Уйдя в отставку, он поселился здесь и почти все время проводил за своим любимым занятием – псовой охотой. В 1830—1850-х гг. эта усадьба принадлежала С.А. Римскому-Корсакову, а с 1911 г. – Товариществу Покровской мануфактуры.

Некоторые знают это место как Даниловскую слободу, где в скромной усадьбе Поливановых у своей тетки провел детские годы декабрист, подпоручик М.П. Бестужев-Рюмин (1801–1826) – один из активных членов «Южного общества», один из руководителей Васильковской управы и восстания Черниговского полка. Вместе с полковником С.И. Муравьевым-Апостолом (1795–1826) они написали лжекатехизис – своего рода революционный «Катехизис», в котором, выбирая отдельные слова и фразы из Священного Писания, пытались доказать необходимость свержения самодержавия. С.И. Муравьев-Апостол был участником Отечественной войны 1812 г. и заграничных походов, одним из основателей «Союза спасения» и «Союза благоденствия», одним из директоров «Южного общества», главой Васильковской управы, именно он был организатором и руководителем Черниговского полка. Он был на 6 лет старше Бестужева-Рюмина, активнее, опытнее, он и вложил в его голову крамольные мысли и планы, поставил под возможный удар менее опытного человека. Они оба надеялись распространить революционные идеи в армии и в народе. Но восстание Черниговского пехотного полка не поддержали другие воинские части и крепостные крестьяне. Царские войска подавили восстание. Бестужева и Муравьева-Апостола привезли в Петербург, где их повесили вместе с тремя другими руководителями восстания декабристов. 31-летний Муравьев-Апостол встретил приговор с мужественным спокойствием. Увидев 25-летнего Бестужева перед казнью, он просил у него прощения за то, что погубил его, затем перед виселицей помолился и произнес: «Боже, спаси Россию и царя!»

К северо-востоку от г. Дмитрова лежит село Пересветово, известное до наших дней церковью иконы Божией Матери «Всех Скорбящих Радость». Теперь мало кто помнит, что раньше рядом с селом была усадьба богатого князя С.М. Голицына. Именно на его средства в начале 1820-х гг. построили этот храм.

Князь Сергей Михайлович Голицын (1774–1859) был очень богатым и уважаемым человеком. Он был действительным тайным советником, членом Государственного совета. Но, обладая огромными богатствами, С.М. Голицын имел непривлекательную внешность, недостаточные знания, определенную узость кругозора, однако он был верным и послушным подданным царя. Когда император Павел I захотел устроить судьбу небогатой, но чрезвычайно красивой княжны Евдокии Ивановны Измайловой (1780–1850), то приказал ей выйти замуж за князя С.М. Голицына, который не возражал против этого решения императора. Так 25-летний князь женился на девушке редкой красоты, но не любившей его. Скоро стало ясно, что девушка с видимой скромностью обладала твердым характером и свободолюбием. Молодые уехали за границу в надежде получить радость хотя бы от новых впечатлений. Больше года они путешествовали по Европе, много жили в Дрездене. Тем временем императором стал Александр I, князь Голицын поспешил в Россию засвидетельствовать ему свое почтение, а его жена под каким-то предлогом осталась в Дрездене. Затем она послала мужу письмо, в котором объявила, что больше жить совместно с ним не собирается, так как брак ее с ним был вынужденным по воле Павла I. Но раздельное проживание не означало развода, поэтому Голицын был обязан решать вопросы финансового обеспечения ее жизни. Он решил, что она погуляет, повеселится, а затем вернется к богатому и надежному мужу. В мыслях и желаниях о счастливом разрешении его личных проблем он молил Бога помочь ему, строил в своих имениях храмы.

С.М. Голицын

Княгиня Е.И. Голицына за границей влюблялась, меняла свои привязанности, просила у мужа развод, но он его ей не дал. Приехав в Петербург, Голицына стала еще более известной не только из-за своей совершенной красоты, но и из-за эксцентричности, серьезного интереса к математике и оригинального образа жизни. Днем она спала, а ночью бодрствовала и веселилась с друзьями. Цыганка предрекла ей смерть ночью, страх смерти заставлял ее бодрствовать в ночное время. Лучшие интеллектуалы восхищались ею, были увлечены ей Н.М. Карамзин, А.С. Пушкин и многие другие. Слава «princesse Nocturne», «princesse Munuit» (ночная княгиня, полночная княгиня, фр.) шла по всей России. К тому же она написала и издала оригинальное сочинение по математике. Светские успехи и увлечение математикой заставили ее совсем забыть о ее муже, о котором все говорили как о несчастном человеке, ведь его жена избегала подруг, предпочитала друзей – мужчин. Дискомфортное положение С.М. Голицына еще более усугубилось. Он пытался искать облегчения в развлечениях – не вышло, у него появилась подруга и родились дети – но счастья не было в скрываемой связи, тогда он стал стараться усиленно заниматься богоугодными делами, которые он оценивал как своего рода аванс за ожидаемое личное счастье. В этот период по его желанию и была построена церковь в Пересветове.

Когда Голицыной перевалило за 40 лет и ее красота, оптимизм, круг поклонников стали иссякать, тогда она решила воссоединиться с мужем. Это был момент, когда их семья могла восстановиться. Но С.М. Голицын уже имел внебрачных детей, хотел иметь более молодую и более привлекательную жену. Решимость ему придавало сознание того, что после смерти его матери и получения большого наследства он стал чуть ли не сказочно богатым человеком (хотя и до этого был очень богат). К этому времени ему уже шел пятый десяток лет, и формально он был женат более двух десятилетий. В 56 лет он окончательно сделал вывод, что его земная жизнь идет к концу, решил развестись с женой и жениться на небогатой, но миловидной и пользовавшейся успехом в свете 22-летней А.О. Россет (1809–1882, позже Смирнова). Но его 50-летняя жена ему развод не дала, отомстила за его подобный отказ ей ранее. Все это заставило С.М. Голицына чаще обращаться к Богу за духовной поддержкой, больше творить добрые дела и ждать помощи Божией. Таковы обстоятельства строительств и благоустройства храма в Пересветове.

Уже скоро 2 века как возведена церковь иконы иконы Всех Скорбящих Радость в Пересветове. Ее возвели в 1820-е гг., а колокольню надстроили в 1889 г. Это кирпичный с белокаменными деталями оштукатуренный храм стиля ампир. Бесстолпный одноапсидный четверик храма завершен массивной световой ротондой, опирающейся на угловые пилоны и подпружные арки. Боковые фасады храма и основание колокольни украшают пилястровые тосканские портики, тело ротонды тонко моделируют парные пилястры ионического ордера и развитый антаблемент. От убранства интерьеров 1880-х гг. на стенах ротонды остались следы орнаментальных росписей.

Судьба этого храма и утраченной усадьбы С.М. Голицына учит уметь терпеть неприятные обстоятельства, помнить о подвиге православного разумного смирения, изживать из себя эгоизм, не думать только о личном благе и комфорте, ибо, чтобы быть счастливым, нужно научиться помогать другим, входить в их ситуацию, учитывать их интересы и желания, уметь прощать. И совсем нелепо творить благие дела как аванс в ожидании благодарности свыше за них.

В 15 км от железнодорожной станции Орудьево находится бывшая усадьбаАлексеевское, связанная с памятью философа, мыслителя, публициста, дворянского просветителя, родоначальника русской религиозной философии, одного из лучших друзей А.С. Пушкина – П.Я. Чаадаева.

Петр Яковлевич Чаадаев (1794–1856) жил здесь в детстве и в конце 1820-х гг., так как эта усадьба принадлежала его тетке, княжне А.М. Щербатовой, взявшей его в 4 года на воспитание после смерти обоих родителей. Чаадаев получил прекрасное образование (домашнее и в Московском университете), в 1812 г. стал военным, участвовал в Бородинской битве и в ряде других сражений, потом состоял адъютантом у генерала Н.В. Васильчикова, его ожидала блестящая карьера.

П.Я. Чаадаев

Он был остроумным, гордым, очень красивым молодым человеком, со своеобразным мышлением. Его любимым развлечением были прогулки по московским улицам, где главным магнитом для него были книжные лавки; на всю жизнь у него сохранилась страсть к самообразованию. Однако участие в боевых операциях, будни армейской жизни, бунт в Семеновском полку (он взялся передавать известие об этом царю Александру I), осмысление событий, происходивших в России, сильно изменили характер Чаадаева. В 1820 г., в 26 лет, он подал в отставку, хотя жить ему было почти не на что. Наследства у него не осталось, имение он продал, чтобы не иметь крепостных и не быть эксплуататором, а полученные деньги скоро кончились. В 1823 г. Чаадаев уехал за границу с расстроенными нервами, для поправления здоровья, думал – навсегда, но через 3 года, то есть в 1826 г., решил возвратиться. На границе его арестовали, так как было известно о его дружеских связях с декабристами, в том числе руководителями «Северного общества», и возможном членстве в «Союзе благоденствия» и в «Северном обществе». Но Чаадаев утверждал, что он никогда ни к какому тайному обществу не принадлежал. Всегда выступал против насильственных методов ведения борьбы. После освобождения его отдали под строгий надзор московского военного губернатора. Полицейский надзор негативно повлиял на его здоровье. В 1826–1836 гг. Чаадаев пережил глубочайший внутренний кризис. Жил он в этот период то в Москве, то в усадьбе Алексеевское. В этот период сложилось его философское видение прошлого и будущего России, которое он изложил в «Философских письмах». Причины застоя в России он объяснял общественными условиями в стране. В отличие от декабристов Чаадаев полагал, что путь к стабильному прогрессу в России не в политическом перевороте, а в распространении просвещения, в создании условий для формирования и мужания нравственно здоровых, действительно в массе своей грамотных и образованных россиян. Этот трактат из восьми писем был опубликован в 1836 г. в журнале «Телескоп», что навлекло серьезные неприятности на его издателя. Журнал закрыли, а Чаадаева по приказанию царя Николая I насильственно подвергли медицинскому освидетельствованию и официально признали сумасшедшим. Однако в 1837 г. пришла резолюция Николая I: «Освободить от медицинского надзора под условием не сметь ничего писать». Тем не менее в 1837–1838 гг. Чаадаев написал «Апологию сумасшедшего», вышедшую уже после его смерти в 1862 г. в Париже. В ней он предсказал, что Россия «сможет решить большую часть проблем социального порядка». Далее он утверждал: «…Я не научился любить свою родину с закрытыми глазами, с преклоненной головой, с запертыми устами. Я нахожу, что человек может быть полезен своей стране только в том случае, если ясно видит ее; я думаю, что время слепых влюбленностей прошло… я полагаю, что мы пришли после других для того, чтобы делать лучше их, чтобы не впадать в их ошибки, в их заблуждения и суеверия».

К 1830-м гг. он стал завсегдатаем Английского клуба, был почетным гостем салонов и гостиных, раз в неделю принимал у себя. Его воспринимали как нравственного учителя. Он публично называл проблемы, пробуждал споры, форсировал рождение мыслей. Здоровье его ухудшилось, с 1831 г. Чаадаев никуда не выезжал из Москвы, где умер в 1856 г. в возрасте 62 лет. Его похоронили в Донском монастыре, согласно его завещанию, рядом с могилой Е.С. Норовой (1799–1835), с которой у него был единственный в его жизни роман, оборвавшийся с ее смертью. Чаадаев не хотел посвящать чужих людей в свою частную жизнь. Незадолго до смерти он сжег всю свою переписку, в том числе и с А.С. Пушкиным.

Рядом с бывшей усадьбой Алексеевское находится деревня Надеждино. Здесь была усадьба отца декабриста В.С. Норова – С.А. Норова, куда его сын был выслан в 1838 г. В.С. Норов был участником войны 1812 г., оставил ценные рисунки и записки о военных походах 1812–1813 гг. С 1818 г. он был членом тайного общества декабристов. На следствии В.С. Норов отказался давать показания, отбыл несколько лет в заключении в Петропавловской крепости, в Свеаборге и Бобруйске; в 1835 г. был сослан на Кавказ солдатом. Из-за болезни ног в 1838 г. его выслали в Надеждино под надзор отца – монархиста и жестокого крепостника. В Надеждине сохранились остатки старой усадьбы.

 

Талдомский район

В 32 км от г. Талдома находится селение – Спас-Угол – бывшее родовое имение Салтыковых, предков писателя-сатирика М.Е. Салтыкова-Щедрина. В окрестностях Талдома многие селения связаны с именем этого великого русского сатирика, который либо жил в них, либо описал в своих произведениях. Так, в «Господах Головлевых» и «Пошехонской старине» Салтыков-Щедрин описал селения Спас-Угол, Ермолино, Бревново, Малиновец, Семино, Николо-Кропотки и озеро Золотая Вешка. Село Спас-Угол – старинная родовая вотчина, затем – богатая помещичья усадьба Салтыковых, где родился и провел детские годы М.Е. Салтыков-Щедрин (1826–1889 гг.; см. с. 31–32). К 6 годам он бойко говорил по-французски и по-немецки, чуть позже сельский священник научил его читать и писать по-русски. Здесь у Салтыкова-Щедрина появился первый настоящий учитель – крепостной живописец Павел Дмитриевич. Писатель всегда вспоминал его с особой благодарностью и теплотой. С 1836 г. М.Е. Салтыков-Щедрин уже не жил в этой усадьбе, но приезжал сюда регулярно. Последний раз он был в усадьбе Спас-Угол в 1874 г. на похоронах матери. До наших дней усадебный дом не сохранился, зато сохранились Преображенская церковь, построенная в 1795 г., а также трапезная и колокольня, возведенные в первой половине XIX в. Духовным центром усадьбы была Преображенская церковь – кирпичный храм традиционного типа «восьмерик на четверике», трапезная и 4-ярусная колокольня возведены в стиле позднего классицизма. Возле этой церкви, у ее алтаря, похоронены мать и другие близкие родственники М.Е. Салтыкова-Щедрина.

У села Спас-Угол очень древняя история, впервые оно упоминается в писцовой книге 1627 г. Разные происходили в нем события, подчас совсем необычные. Так, в августе 1887 г. вблизи села приземлился воздушный шар, на котором Д.И. Менделеев совершал полет из Клина, чтобы наблюдать с высоты солнечное затмение.

Рядом с селом Спас-Угол находится село Ермолино, где была усадьба матери М.Е. Салтыкова-Щедрина, приобретенная ею в 1836 г., а позже принадлежавшая брату писателя – И.Е. Салтыкову. М.Е. Салтыков-Щедрин приезжал в Ермолино в 1853–1879 гг. В его произведении «Пошехонская старина» Ермолино выведено под названием «Бубново». Сейчас здесь сохранились только некоторые служебные постройки и старинный парк.

 

Северо-восточный сектор Подмосковья включает Мытищинский, его восточную часть, Пушкинский, Щелковский и Сергиево-Посадский районы. В наши дни главными и почти параллельными транспортными осями этой территории являются Ярославское направление железной дороги и Ярославское шоссе. Эта часть Московской области издавна характеризуется высокой плотностью населения, густой сетью населенных пунктов; в прошлом здесь было значительное число усадеб. Освоению и усиленному развитию этой части Подмосковья способствовали основание, развитие и жизнь Троице-Сергиева монастыря, ставшего с XIV–XV вв. влиятельным религиозным центром. Троицкий монастырь был основан главным духовным авторитетом Древней Руси – Сергием Радонежским в 1337 г., в 1744 г. он получил высший монастырский титул – Лавра (название некоторых наиболее крупных, влиятельных мужских монастырей Русской православной церкви).

 

Мытищинский район

Почти сразу за Москвой находится г. Мытищи, в пределах современных границ которого сохранились остатки нескольких бывших усадеб. В давние времена, когда р. Яуза была полноводной и судоходной, здесь собирали с плывущих и проезжающих мыт – торговую пошлину. Яузский водный путь был заброшен в XIV в., тогда прекратился и сбор мыта. Место, где собирали когда-то мыт, стало называться Яузским Мытищем.

В г. Мытищи сохранились следы бывшей усадьбы Липки фабрикантов Алексеевых. Главный дом был построен в начале ХХ в. по проекту известного русского зодчего И.В. Жолтовского (1867–1959) в неоклассическом стиле. Центральный двусветный массив с мезонином, обработанный ионической колоннадой, соединен двумя галереями с флигелями. От колоннады к пруду спускается широкая лестница. Кроме главного дома, сохранилось здание конюшни и старый парк с беседками, прудом и арочным мостом.

В г. Мытищи его историческая местность Перловская напоминает о бывшей усадьбе чаеторговцев Перловых. Но старожилы не любят об этом вспоминать. Они чаще утверждают, что поселок был назван Перловской потому, что в древности в р. Яузе было много раковин с речным жемчугом – перлами. На самом деле Перловка – памятник российскому предпринимательству. В 1787 г. московский купец 2-й гильдии Алексей Перлов открыл в Торговых рядах лавку по продаже чая; к концу XIX в. чайная торговля «В. Перлов и сыновья» стала крупнейшей в России. Перловы также вели широкую и результативную общественную деятельность. В связи со столетием фирмы ее главе Василию Перлову было пожаловано дворянство. На его гербе был девиз «Честь во труде». Тогда Перловы, мечтавшие о подмосковной усадьбе, купили подмосковное имение, которое стало называться «Перловкой». Со временем рядом построили дачный поселок, деревянную церковь во имя Донской иконы Божией Матери, театр, начальное училище. В начале ХХ в. дачные сезоны в Перловке пользовались широкой известностью, здесь выступали и отдыхали известные артисты (Ф.И. Шаляпин, Л.В. Собинов, А.В. Нежданова, А.Б. Гольденвейзер и др.).

В г. Мытищи ее другая историческая местность, Тайнинское (в районе железнодорожной станции с тем же названием), напоминает о древнем селе Тайнинском. Здесь была своего рода небольшая царская усадьба. Тайнинское и его окрестности входили издавна в родовую царскую вотчину. В XVI–XVII вв. цари часто приезжали в Тайнинское для охоты или останавливались на отдых по пути на богомолье. Цари любили и ценили удобства жизни. В вотчинах, которые они часто посещали, или на пути их особенно частых поездок строили дворцы, которые стали называть путевыми. Когда в царской вотчине, в дворцовом селе возводили путевой дворец, неизбежно строили и другие хозяйственные постройки, разбивали сад. В подобном царском селе создавалась небольшая царская усадьба, так произошло и в Тайнинском. Дворец в селе Тайнинском стали называть путевым. В 1552–1574 гг. здесь неоднократно бывал царь Иван Грозный (1530–1584 гг., великий князь с 1533 г., царь с 1547 г.), любивший эти места. В 1552 г., после взятия Казани, Иван Грозный по дороге в Москву остановился и ночевал в Тайнинском, где его встречали бояре и брат – князь Юрий Васильевич. Позднее, когда обнаружилась измена князя Курбского и замыслы Сигизмунда III, Иван Грозный с царицей и двумя сыновьями уехал именно в Тайнинское в сопровождении полка вооруженных всадников и избранных приближенных; следом шли обозы с поклажей. А в 1574 г. здесь Ивану Грозному был представлен посол крымского хана – Ян-Болбый. В годы опричнины Иван Грозный превратил Тайнинское в место безобразных оргий и казней. Здесь по его приказу построили дом, который он назвал «Содомовой палатой». В нем царь пировал в окружении ближайших опричников – Малюты Скуратова, Басманова, Василия Грязного. Здесь во время пиров выносились смертные приговоры, опричники истязали несчастных людей.

Царь Алексей Михайлович

Любил это место и царь Борис Федорович Годунов (1552–1605 гг., царь с 1598 г.), нередко он пировал в Тайнинском дворце со своими приближенными. Бывал здесь и Лжедмитрий I (Ю.Б. Отрепьев, 1580–1606 гг., царь с 1605 г.). В Тайнинском Лжедмитрий I заставил в 1605 г. привезенную из монастыря бывшую царицу Марию Нагую, в монашестве Марфу, признать его своим сыном (спасая свою жизнь, она это сделала, но сразу после его убийства от этого своего признания она отреклась). Здесь Лжедмитрий I развлекался и пировал с придворными. Желая показать свою удаль, он убил медведя, спущенного с цепи. В 1608 г. село надолго занял Лжедмитрий II («Тушинский вор», еврей из казаков, убит в 1610 г.), перенесший сюда свой стан из Тушино (Тушинский лагерь, существовал в 1608–1609 гг.). Однако сложности с доставкой в Тайнинское съестных припасов вынудили его вернуться назад в Тушино. В августе 1612 г. через это село прошло в Москву, занятую польскими интервентами, народное ополчение под предводительством князя Д.М. Пожарского и К.М. Минина (в октябре столица была освобождена от врагов).

При царе Алексее Михайловиче, который любил отдыхать и охотиться в этих местах (1629–1676 гг., царь с 1645 г.), в Тайнинском построили терем – новый деревянный путевой дворец (сгорел в 1727 г.). Окрестности села приглянулись царю для проведения соколиной охоты. По указу его сына – царя Федора Алексеевича (1661–1682 гг., царь с 1676 г.) – в селе достроили кирпичную Благовещенскую церковь (1675–1677), строительство которой начали при его отце на месте деревянной.

Расцвет Тайнинского продолжался с периода правления царя Алексея Михайловича, включая времена императрицы Елизаветы Петровны (1709–1761 гг., царствовала с 1741 г.), при которой разобрали старый деревянный дворец и построили новый дворцовый ансамбль (1749), в том числе деревянный Путевой дворец (сгорел в 1832 г., остатки его были разрушены), соорудили оранжерею, высадили большой фруктовый сад, расширили подсобное хозяйство. Императрица Елизавета, большая любительница соколиной охоты, распорядилась возвести более удобный, чем прежде, Путевой дворец (даже пыталась лично участвовать в его проектировании) и устроить парк с прудами. Она купалась в местных прудах с сельскими девушками, одаривала их лентами, веселилась и развлекалась. Со второй половины XVIII в. резиденция в Тайнинском стала утрачивать функции Путевого дворца и приходила в упадок. В 2006 г. начались работы по восстановлению Путевого дворца, в котором со временем разместят музей и православную гимназию. Тайнинское имеет прямое отношение к строительству Мытищинского водопровода (1781–1804). При строительстве этого водопровода в XVIII в. в Тайнинском дворце (после его ремонта) разместили руководство строительства.

К.С. Станиславский

Большинство людей, побывавших в этих местах, восхищаются древней каменной Благовещенской церковью (ХVII в.). Это двусветный 5-главый бесстолпный четверик с тремя апсидами и двусветной трапезной с хорами, храм первоначально завершался ярусами кокошников, а кирпичные главы покрывала поливная черепица. Особенно ярко остается в памяти уникальный фасад трапезной. Расходящиеся в стороны, крытые «ползучими» сводами и арками парные лестницы чередуются с лестничными площадками-рундуками, увенчанными шатрами на столбах. В центре расположена полая, представленная как бы в разрезе «бочка», выполненная в кирпиче на железном каркасе (она напоминает декоративные формы, часто применявшиеся тогда в деревянной архитектуре). Этот изумительный по красоте храм построен в стиле нарышкинского барокко, богато украшен кокошниками, ажурными наличниками и деталями из резного кирпича. В 1911 г. в село Тайнинское приезжал и любовался этой церковью известный французский художник А. Матисс (1869–1954).

В наши дни поблизости от железнодорожной станции Тарасовская, а в конце XIX в. в деревне Тарасовка находилась усадьба Любимовка, принадлежавшая отцу К.С. Станиславского – либерально настроенному фабриканту С.А. Алексееву. Здесь К.С. Станиславский провел детство, здесь в четыре года впервые выступил на сцене в любительском спектакле «Четыре времени года», где изображал Зиму. Отец поддерживал увлечение детей и молодежи театром. В 1877 г. около центрального дома он построил двухэтажный флигель для любительского театра. К.С. Станиславский писал, что именно на сцене этого театра в 1877 г., в день именин матери, состоялся его первый дебютный спектакль; тогда были показаны водевили «Чашка чая» и «Старый математик, или появление кометы в уездном городе». С Любимовкой связан важный эпизод истории МХАТа. 21 июня 1897 г. в ней завершилась начатая в Москве, в ресторане «Славянский базар», беседа В.И. Немировича-Данченко (1853–1943) и К.С. Станиславского. Здесь было принято историческое решение о создании нового театра. К.С. Станиславский вспоминал о своем пребывании в Любимовке на разных этапах жизни в книге «Моя жизнь в искусстве». В разные годы в Любимовке гостили известные артисты и писатели. Так, в 1902 г. во флигеле этой усадьбы все лето жили А.П. Чехов и О.Л. Книппер; здесь А.П. Чехов начал работать над пьесой «Вишневый сад». Неоднократно гостил в Любимовке выдающийся русский певец Л.В. Собинов. Близ усадьбы Любимовка находилась дача знаменитого русского певца Ф.И. Шаляпина, частого гостя в этой усадьбе.

Любимовка. Театр К.С. Станиславского

И.Ф. Арманд

Константин Сергеевич Станиславский (настоящая фамилия Алексеев, 1863–1938) происходил из семьи крупных русских промышленников, бывших в родстве с Третьяковыми и Мамонтовыми, но его не интересовало предпринимательство. В 1881 г. он окончил Лазаревский институт, стал в 1888 г. одним из основателей «Общества искусства и литературы», где возглавлял драматический кружок. Он с 1877 г. проверял свои театральные способности на любительской сцене, где признание зрителей получил «Алексеевский кружок». Создав вместе с В.И. Немировичем-Данченко в 1898 г. Московский Художественный театр, они разработали новую манеру исполнения театральных пьес, открыли новые средства сценической выразительности, добились единства всех элементов спектакля. С 1918 г. Станиславский возглавлял Оперную студию Большого театра (в 1926 г. была преобразована в Оперную студию-театр им. К.С. Станиславского, в 1928 г. – в театр). Станиславский вошел в российскую историю как реформатор и теоретик театра, актер, режиссер, педагог. Он был с 1917 г. почетным академиком Петербургской академии наук и с 1936 г. – народным артистом СССР.

 

Пушкинский район

В 30 км от Москвы находится г. Пушкино, в пределах современных границ и окрестностей которого раньше находилось несколько усадеб.

В Пушкине и его окрестностях, в том числе в усадьбах и на дачах, развернулись события многих неординарных сердечных романов. Так, пребывание в Пушкине стала важным этапом в жизни Инессы Федоровны Арманд (1874–1920) – видной деятельницы международного женского движения, возлюбленной (1910–1920 гг., пик бурного любовного романа – 1912 г.) В.И. Ульянова-Ленина (1870–1924), активной сторонницы утверждения в России советского строя, в котором к концу жизни она отчасти разочаровалась. Незадолго до кончины (умерла И.Ф. Арманд в 46 лет от холеры, которой она заразилась, отдыхая в Нальчике) она написала в дневнике: «Теперь я ко всему равнодушна. А главное – почти со всеми скучаю. Горячее чувство осталось только к детям и к В.И. [В.И. Ленин. – В.Г.]. Во всех других отношениях сердце как будто бы вымерло. Как будто бы отдав все силы, свою страсть В.И. и делу работы, в нем истощились источники любви, сочувствия к людям, которыми оно раньше было так богато. У меня больше нет, за исключением В.И. и детей моих, каких-либо личных отношений с людьми, а только деловые… Я – живой труп, и это ужасно».

И.Ф. Арманд с детьми

Однако в конце XIX в., когда И.Ф. Арманд жила в усадьбе Армандов в Пушкине, все было по-другому. Девочками-подростками она и ее сестра Рене попали из Парижа в дом к богатому промышленнику, обрусевшему французу Евгению Евгеньевичу Арманду, где их тетушка была гувернанткой, преподавала французский язык и музыку. В Инессу и Рене были влюблены братья Александр, Владимир и Борис. Два первых по очереди стали мужьями Инессы, а Борис – мужем Рене. Глава клана Е.Е. Арманд владел доходными домами в Москве, лесами, имениями, поместьями, фабриками (шерстоткацкой и красильно-отделочной) в Пушкине и его окрестностях. Мануфактур-советник и потомственный почетный гражданин Е.Е. Арманд возглавлял Торговый дом «Евгений Арманд с сыновьями», владел и другим очень значимым недвижимым и движимым имуществом. У Армандов был дом в центре Москвы, был и дом-усадьба в Пушкине. Дом Армандов был большой, по-русски хлебосольный и по-французски вольнодумный. Арманды жили просто и без особого шика, занимались общественно-благотворительной деятельностью, почти всегда шли на уступки рабочим на своих фабриках в Пушкине, общались с рабочими и пользовались их уважением. Арманды заботились о своих рабочих, в Пушкине открыли библиотеку, при их фабрике создали небольшую больницу.

В 1893 г. 19-летняя Инесса (дочь певца-француза Теодора Стефана и его гражданской жены Натали, урожденной Вильд – полуфранцуженки, полуангличанки, актрисы, затем учительницы пения) обвенчалась в Никольской церкви села Пушкино с потомственным гражданином, московской первой гильдии купеческим сыном Александром Евгеньевичем Армандом. Он имел покладистый характер, в меру передовые, свободолюбивые взгляды, но был верным представителем своего класса, уважал царскую власть, незыблемо верил в надежность капиталистических отношений. Инесса видела резкий контраст между их усадебным домом в Пушкине и казармами рабочих. В каморках фабричных рабочих она видела нужду, горе, разгул, поняла тяжкую участь женщины-пролетарки. Осознала она и свою принадлежность к классу эксплуататоров трудящихся. В 1897 г. на фабрике Армандов был создан марксистский кружок, в работе которого Инесса принимала участие. Она увлеклась революционными идеями, разочаровалась в царской власти и возможностях капитализма. Ее муж верил в капитализм и возможности его совершенствования, а его брат и ее деверь – Владимир, на 8 лет моложе ее, больной туберкулезом, не был в этом убежден. В.Е. Арманд в 1902 г. стал гражданским мужем Инессы. Можно представить, как постепенно складывалась эта ситуация, и каким непростым был клубок их отношений многие годы. Но все эти люди очень любили друг друга, при этом братья в первую очередь думали о счастье Инессы и благополучии детей.

У Инессы за 1894–1903 гг. родились 4 детей от первого мужа (с которым она никогда не была разведена), а затем от его брата, ее второго гражданского мужа еще сын (всего 3 мальчика и 2 девочки, а в 1914 г. (когда ей было уже 40 лет) – еще дочь Анна. Ряд авторов (В.Г. Ткаченко, К.В. Ткаченко, В. Краскова, Л.Н. Васильева, И.Ф. Попов и некоторые другие) прямо или косвенно указывают, что Анна была ее общим ребенком с Лениным (особенно убедительно это доказывают В.Г. и К.В. Ткаченко). Со временем все значительное имущество Армандов, находящееся за границей, было переписано на Анну, воспитывавшуюся в дорогом закрытом зарубежном пансионе. Первый муж И.Ф. Арманд – А.Е. Арманд – всю свою жизнь любил Инессу, воспитывал всех ее 5 детей от Армандов, при царе выкупал ее из тюрьмы, куда она попадала за революционную деятельность, а когда она была в ссылках изо всех сил старался выполнять все ее желания. А.Е. Арманд дожил до старости, умер в 1943 г. под Москвой. Второй муж И.Ф. Арманд, В.Е. Арманд, приехал к ней в ссылку в Мезень в 1907 г., через 2 года умер. В 1909 г. Инесса познакомилась с Лениным. Всю жизнь она жила за границей, была богатой наследницей Армандов, однажды инкогнито в конце 1950-х гг. приезжала в Москву. Никто из Армандов не эмигрировал за рубеж после событий осени 1917 г. Ленин отдал распоряжение, чтобы Армандов не трогали, когда шли аресты и расстрелы собственников. Никто из Армандов не пострадал даже в 1930—1940-е гг.

В 8 км от железнодорожной станции Правда расположено село Ельдигино с Троицкой церковью, построенной в 1735 г. в усадьбе Ельдигино, принадлежавшей князю, сенатору А.Б. Куракину (1697–1749). В 33 года этот состоятельный человек, тогда уже тайный советник и министр, только что вернувшийся из Парижа, где он состоял полномочным послом, женился на Александре Ивановне Паниной (1711–1786), сестре знаменитых графов Никиты и Петра Паниных. У них родились 1 сын и 8 дочерей. В их большом и богатом доме в Москве княгиня А.И. Куракина устроила домовую церковь во имя Святой Троицы, где всю жизнь, если позволяло здоровье и обстоятельства, отстаивала обедню. Именно она настояла на строительстве храма во имя Святой Троицы и в их подмосковной усадьбе Ельдигино, строительство которого завершилось через 5 лет после их свадьбы. Троицкий храм в Ельдигине принадлежит к типу центрических сооружений, в основе его композиции лежит равноконечный крест. 4 центральных пилона поддерживают 8-гранный световой барабан, увенчанный сомкнутым сводом и стройным фонариком в основании главы. Фасады храма обработаны парными пилястрами и плоскими наличниками. Сохранились главный иконостас, современный времени строительства этой церкви, масляная живопись конца XIX в. Храмовую колокольню построили в 1842 г. Кроме Троицкого храма, от бывшей усадьбы князей Куракиных сохранился также усадебный парк с системой террасных прудов.

Во второй половине XIX в. владельцами усадьбы были промышленники-мануфактуристы с купеческим прошлым – Арманды. Их женившийся старший сын Александр Евгеньевич с молодой и очень привлекательной 19-летней женой Инессой Федоровной (Теодоровной) поселились в их подмосковной усадьбе Ельдигино и нечасто приезжали в родительский дом-усадьбу в Пушкине.

В Ельдигине, вблизи Троицкой церкви, сохранился дом, в котором с 1894 по 1903 г. жили А.Е. и И.Ф. Арманды. В этом двухэтажном доме в советский период открыли школу. Для И.Ф. Арманд годы жизни в Ельдигино – первые годы после ее замужества – были, вероятно, очень счастливыми. Здесь у молодых супругов Армандов родились и росли 4 детей – 2 сына и 2 дочки. И.Ф. и А.Е. Арманды организовали школу в Ельдигино для крестьянских детей, и И.Ф. Арманд преподавала в ней. Здесь, в большой мере под влиянием репетитора ее сыновей Е.Е. Каммера, она выбрала революционную идеологию, стала оказывать значимое содействие революционерам, сама стала постепенно приобщаться к революционной деятельности. А.Е. Арманд имел прогрессивные взгляды, одно время был увлечен земской деятельностью, был гласным губернского собрания, членом Московского лесохранительного комитета, заседал в «Особом городском присутствии по разбору и призрению нищих» (благотворительная организация), но о революциях и преобразованиях не думал. Жена же его и младший брат Владимир верили в необходимость революционных действий, неудивительно, что общие интересы сблизили их и они полюбили друг друга. 28-летняя И.Ф. Арманд ушла от мужа, в новом гражданском браке у нее родился сын. С первым мужем Инесса Федоровна сохранила дружеские отношения, он воспитывал ее 5 детей. В совместной жизни с Владимиром у них были тюрьма, ссылки, эмиграция, в 1909 г. В.Е. Арманд умер от туберкулеза в Швейцарии. В этом же году И.Ф. Арманд познакомилась с В.И. Ульяновым-Лениным, начался их роман. Ленин больше думал о своей исторической миссии, сохранении исторического авторитета и безукоризненной репутации. Беременность И.Ф. Арманд и рождение их дочери в 1914 г. скрыли, его письма к ней он потребовал вернуть ему, они расстались. Ленин решил, что надежнее ему остаться с верным другом и официальной женой Н.К. Крупской (1869–1939). И.Ф. Арманд имела возможность сравнить все ее романы, но самые счастливые ее годы прошли именно в Ельдигине. Где бы ни была И.Ф. Арманд, она всегда с особым теплом вспоминала годы, проведенные в усадьбе Ельдигино.

К юго-востоку от железнодорожной станции Правда находится старинное село Братовщина с Благовещенской церковью (1852). С XVII – самое начало XVIII вв. здесь была одна из любимых дворцовых усадеб царей династии Романовых. Любовь Романовых к Братовщине началась с 1613 г., когда московское духовенство и высшие бояре именно здесь встречали новоизбранного царя Михаила Федоровича Романова (1596–1645 гг., царь с 1613 г.) – первого царя из династии Романовых. Здесь молодому царю впервые были оказаны на высоком уровне царские почести. Эта встреча столь сильно запала в душу Михаилу Федоровичу, что по его велению в Братовщине построили путевой дворец, возле него выкопали пруды (до наших дней не сохранились). Он любил здесь останавливаться, следуя в Троицкий монастырь на богомолье. Эту традицию продолжили и другие первые цари из династии Романовых. В те времена церковь и дворец были деревянными. В 1775 г. мимо этих мест проезжала императрица Екатерина II. Она восхищалась видом, открывавшимся на реку и луга, приказала построить здесь новый каменный дворец и каменную церковь. Вскоре заложили фундамент, завезли строительные материалы. Но поскольку Екатерина II быстро остыла к этому замыслу, сооружение новых строений, едва начавшись, было остановлено. В 1825 г. деревянную Благовещенскую церковь сменила каменная. Возле этой первоначально деревянной церкви был похоронен представитель знатной старинной фамилии – князь М.А. Голицын – шут императрицы Анны Иоанновны, к шутейной свадьбе которого с крещеной придворной калмычкой А.И. Бужениновой был построен в Санкт-Петербурге зимой 1739/40 г. на р. Неве знаменитый Ледяной дом. Кривляка-шут Голицын, будучи клевретом Э.И. Бирона, грубыми шутками потешал императрицу и ее фаворита, потакал их вкусам и грубым потехам. Время стерло с лица земли почти все в Братовщине, что напоминало бы о ее былом величии. Только память людей и книги хранят события истории в этом бывшем царском владении.

В 3 км от железнодорожной станции Зеленоградская расположено село Нагорново, где находилась старинная вотчина князей Щербатовых. Здесь, в родовой щербатовской усадьбе Нагорново, один из первых русских историков, публицист, политический деятель князь М.М. Щербатов написал «Историю Российскую от древнейших времен» (вышла в свет в 1770–1790 гг.) и интереснейший памфлет «О повреждении нравов в России». В последнем издании он дал смелую картину режима императрицы Екатерины II.

Князь Михаил Михайлович Щербатов (1733–1790) – тайный советник, сенатор, был разносторонне образованным человеком, экономистом, политиком, историком, писателем, философом, моралистом. Всю жизнь он исключительно много читал и слыл энциклопедистом. Его личная библиотека включала 15 тыс. томов. Он не только стремился получать знания, но и спешил передавать их людям. Он много писал, среди его трудов – работы «О пользе законов», по географии, о мерах против голода, о земледелии, о торговле, о смертной казни и др. Щербатова особо интересовал вопрос об идеальном государственном устройстве, при этом он отрицал все его формы правления: монархию (где при дворах господствует лесть), народовластие (с интригами разных партий), республику («редко не достигающую до мучительства»). Сам он был сторонником аристократической олигархии. Его историко-литературные изыскания помогли ему найти и издать несколько ценных письменных памятников, среди них «Царственная книга», «Летопись о многих мятежах», «Журнал Петра Великого» (по поручению императрицы Екатерины II он разобрал бумаги Петра I) и др. Историко-публицистическими способностями Щербатова обладал и его внук (сын его дочери Натальи) П.Я. Чаадаев, также русский мыслитель и публицист.

В 30-х гг. XIX в. усадьбу Нагорново купил агробиолог, философ, физик М.Г. Павлов (1793–1840) – профессор Московского университета (с 1820 г.), издатель журналов «Атеней» (1828–1830) и «Русский земледелец» (1838–1839), директор-основатель Земледельческой школы в Москве. Эта школа зимой работала в Москве (на Большой Дмитровке), а с апреля по октябрь ее практические занятия проходили в Нагорнове. Школа работала в большой мере благодаря энергии и энтузиазму Павлова, поэтому после его смерти она закрылась. Павлов был одним из первых ученых, разрабатывавших вопросы рационального ведения сельского хозяйства, по сути, он является одним из основоположников научных основ сельскохозяйственной деятельности. До наших дней в бывшей усадьбе Нагорново сохранились двухэтажный кирпичный дом в стиле классицизма с деревянными галереями-колоннадами, объединяющими его с двумя парными одноэтажными флигелями, а также заросший парк.

Князь М.М. Щербатов

Софрино. Усадебный дом

В районе железнодорожной станции и поселка Софрино в старину была большая и богатая усадьба Сафарино (Софьино) с приписанными к ней селом и деревнями. В самом начале своей истории это место и усадьба назывались Сафарино (по имени первого владельца села в XVI в. Ивана Сафарина), что подтверждается и патриаршей грамотой конца XVII в. В 70-х гг. XVII в. Сафарино числилось «государевым дворцовым селом», к 90-м гг. того же века оно стало подмосковной вотчиной боярина Ф.П. Салтыкова, дочь которого Прасковья вышла замуж за царя Ивана Алексеевича – старшего брата царя Петра I. Затем владельцем этих земель стал канцлер М.Г. Головкин (1705–1775), у него их конфисковали в казну в 1742 г. В середине XVIII в. Сафарино было приписано к собственным вотчинам императрицы Елизаветы Петровны. Тут был построен еще раньше дворец, в котором на пути в Троицкий монастырь останавливались члены царской семьи. Особенно часто приезжали в разное время в Сафарине правительница – царевна Софья, царь Петр I, царица Прасковья Федоровна, ее дочь – императрица Анна Иоанновна и дочь Петра I – императрица Елизавета. В этой царской усадьбе был построен каменный дворец в два яруса. В XVIII в. дворец был очень богато меблирован. Со двора в дворцовые палаты вело каменное крыльцо с деревянными перилами под крытым навесом. К дворцу примыкал большой сад с плодовыми деревьями, цветником, парниками, прудом. Переходом дворец соединялся с каменной церковью (1691), построенной в «нарышкинском» стиле. Вокруг храма тогда была высокая ходовая паперть на арках.

Софрино. Зал с камином в усадебном доме. С литографии середины XIX в.

Мураново. Усадебный дом

В конце XVIII в. владельцами этого имения стали графы Ягужинские, которые перестроили дворец. После смерти генерал-поручика графа С.П. Ягужинского (1731–1806) его вдова в 1833 г. отпустила на волю крепостных крестьян сел Сафарино, Клинниково, Бурдаково. Село и усадьбу Сафарино стали называть Софрино или Софьино, по созвучию от имени царевны Софьи, в конце концов прижилось именно название Софрино.

С 40-х гг. XIX в. усадьба Софрино пришла в упадок. Старинный дом-дворец без ремонта разрушался, сад был запущен, много деревьев в нем было вырублено. Во второй половине XVIII в. ветхий софринский дворец, дававший представление о немногочисленных дворцовых усадьбах времен императриц Екатерины I и Елизаветы, был разобран.

В наши дни в этих местах почти ничего не напоминает о былом величии дворцовой усадьбы. Но сохранилась Смоленская церковь, выстроенная по желанию боярина Ф.П. Салтыкова в качестве домового храма в 1691 г. Это кирпичная богато украшенная резным белокаменным декором ярусная церковь «под звоном», с 3-частной апсидой и притвором; она до сих пор представляет собой яркий образец стиля московского барокко. Церковь поставлена на высоком подклете, первоначально она была окружена открытым гульбищем на аркадах. На месте примыкавших к церкви каменных боярских палат XVII в. в 1866 г. построили колокольню и трапезную. Южный придел церкви возвели в 1912 г. Этот храм относится к числу выдающихся произведений зодчества конца XVII в.

За поселком Софрино находится усадьба Мураново, представляющая тип небогатой подмосковной усадьбы первой половины ХIХ в. Ее основное здание – двухэтажный деревянный дом с пристройкой и башней – был очень удобным для жизни семьи с детьми. Построен он был по чертежам и под наблюдением поэта Е.А. Баратынского в 1841 г. для его семьи. Интересна история Муранова, стиль жизни, традиции и судьбы ее менявшихся владельцев. Из межевых книг XVIII в. известно, что одними из первых владельцев «сельца» Мураново были князья Оболенские, затем хозяева менялись. В 1816–1836 гг. владельцем усадьбы был генерал-майор Л.Н. Энгельгардт, участник Русско-турецкой войны 1787–1791 гг. Он дружил и с героем-партизаном Отечественной войны 1812 г., поэтом Д.В. Давыдовым, который неоднократно приезжал в Мураново. Л.Н. Энгельгардт является автором интересных мемуаров, которые он написал в Муранове, где провел последние годы жизни. После его смерти усадьбой стали владеть его дочери. Старшая из них – Анастасия Львовна – была замужем за поэтом Е.А. Баратынским (он в 1836 г. стал владельцем усадьбы), другая дочь – Софья Львовна – за председателем «Общества любителей русской словесности» при Московском университете Николаем Васильевичем Путятой. Сад в Мураново распланировали и вырастили Л.Н. Энгельгардт и Е.А. Баратынский с привлечением специалистов. Баратынский очень любил Мураново и воспел красоту его природы в своих стихах. Но он прожил здесь только одну зиму; в 1844 г. он с семьей уехал за границу и вскоре скончался в Италии в возрасте 44 лет. После смерти Баратынского владельцем усадьбы стал Н.В. Путята. К нему в Мураново приезжали С.Т. Аксаков и его сыновья, В.Ф. Одоевский, А.Н. Майков, Е.П. Ростопчина, С.А. Соболевский и др. Приезжал сюда и Н.В. Гоголь, комнату, где он останавливался, назвали «гоголевская». На единственной дочери Н.В. Путяты – Ольге – был женат младший сын поэта Ф.И. Тютчева Иван Федорович; сам поэт часто приезжал в Мураново и подолгу гостил здесь. Последней владелицей усадьбы стала О.Н. Тютчева (урожденная Путята, умерла в 1920 г.). И.Ф. Тютчев (ее муж и сын поэта) собрал в Муранове рукописи и другие вещи своего отца. В Мураново он привез обстановку кабинета и спальни Тютчева из Петербурга. В глубине усадебного парка, у стен небольшой усадебной церкви (перестроенной в конце ХIХ в. из амбара), сохранились могила сына и внука поэта – И.Ф. и Н.И. Тютчевых. В 1918 г. О.Н. Тютчева передала Мураново государству. В 1920 г. в Муранове был открыт литературный музей. С момента основания музея его директором был внук этого поэта (умер в 1949 г.). Летом 2006 г. в музее-усадьбе от шаровой молнии случился большой пожар, восстановление усадьбы длилось несколько лет.

Евгений Абрамович Баратынский (Боратынский, 1800–1844) – один из лучших русских поэтов первой половины ХIХ в. Его лирическая поэзия по своему художественному качеству стоит рядом с лирикой А.С. Пушкина, В.И. Жуковского, Ф.И. Тютчева, М.Ю. Лермонтова. К концу своей жизни он пришел к осознанию противоречия между историческим, научно-техническим прогрессом и духовно-эстетической природой человека.

Е.А. Баратынский

Баратынский жил в эпоху, когда в России все отчетливее проступали черты буржуазного уклада, всюду проникал и упрочивался торгашеский дух, мысли о получении доходов любой ценой теснили стремления и помыслы людей к нравственно-духовному совершенствованию. Баратынский осознавал, что растущее стремление к обогащению, деньгам лишают слишком часто людей главного – человечности, доброты, духовности. Он не мог переломить эту тенденцию, старался найти успокоение души в религии, видел утешение в домашнем уюте, в семейной жизни, в бытовых делах своего дома. Баратынский уже тогда разгадал неизбежную разрушающую духовность сущность нарождавшихся буржуазно-экономических отношений, выразил в своих стихах неверие в возможность счастья человека в будущем, когда практицизм и доходная суета сменяют истинно ценные помыслы и дела во имя добра, чести и всеобщего благополучия. По сути, он постиг реальность создания и временного сохранения жизненного комфорта только в лоне семьи, вооруженной защитой Православия. На опыте своей жизни он многократно убедился, что только теплые родственные, семейные отношения и творчество являются надежными гаванями, где можно укрыться и спастись от разных жизненных невзгод и бед.

Баратынский известен как великолепный поэт и как яркий патриот Москвы, России. Он был потомком древнего знатного, известного воинской славой дворянского польского рода. Родился в отцовском имении Мара Тамбовской губернии, затем в 1808 г. вместе с родителями переехал в Москву, в 1812–1815 гг. учился в Петербургском Пажеском корпусе, в 1816 г. был исключен оттуда за серьезный проступок (в компании соучеников принял участие в краже денег из кабинета отца одного из них), по высочайшему повелению лишен гражданских прав, подвергнут моральному наказанию (запрет на службу во всех казенных учреждениях и учебу в различных пансионах). Вероятно, именно тогда он перенес сильное нервное потрясение, ставшее началом болезни, мучавшей его всю жизнь. Но, несмотря на позорное положение в обществе, в семье Баратынского окружили лаской. Родные дали ему понять, что хотя они осуждают его поступок, но видят его раскаяние и любят его по-прежнему. Чтобы поправить свое положение, Баратынский поступил рядовым на военную службу. Его влиятельные родственники содействовали тому, что военная служба была для него в большой мере ширмой. Он только числился на службе, в полк появлялся изредка и по вызову, жил на частной квартире, ходил во фраке (а не в солдатской форме) и т. п. С периода учебы в Пажеском корпусе он увлекся сочинением небольших пьес и стихотворений; на «военном» этапе его жизни он продолжил общение с поэтами А.С. Пушкиным, А.А. Дельвигом, В.К. Кюхельбекером и др. Одним словом, он снова занимался литературными делами. В 1825 г., через 6 лет, в свои 25 лет он получил долгожданный первый офицерский чин (стал прапорщиком), что означало восстановление его достойного статуса в обществе. Он в 1826 г. вышел в отставку и поселился в Москве, где с увлечением занялся поэзией. В том же году он женился на А.Л. Энгельгардт, доброй, любезной, умной, но некрасивой девушке; он искренне любил ее и не раскаялся в своем выборе до смерти. Его жена обладала тонким литературным вкусом, поэтическим чувством, поддерживала его в литературной работе. Но отношения его самых любимых женщин, жены и матери (говорили, что мать психически не вполне здорова), не сложились. После смерти Л.Н. Энгельгардта (1826) он стал управлять семейными имениями Эндельгардтов, был вынужден взять на себя эту роль. Тогда он вступил и во владение подмосковной усадьбой Энгельгардтов – Мураново. Баратынский особое внимание уделял именно усадьбе Мураново. У Баратынских к началу 1840-х гг. уже было 7 детей. Для удобства жизни их большой семьи Баратынский начал в 1841 г. строительство в Муранове нового усадебного дома; зиму 1843/44 г. они провели уже в их новом уютном и очень теплом доме. Успешное мурановское домостроительство, уют и тепло домашнего очага, большая дружная семья принесли новый прилив творческой энергии поэту, однако вскоре он умер.

Федор Иванович Тютчев (1803–1873) был и остается одним из лучших русских поэтов-лириков, он оставил яркий след в отечественной и мировой поэзии. Ф.И. Тютчев родился в дворянской семье в селе Овстуг Брянского уезда, его детские годы прошли в Москве. Он с детства и юности ощущал интерес к поэзии. В 1819–1821 гг. учился в Московском университете на словесном отделении, с 1822 г. начал служить по Министерству иностранных дел.

Ф.И. Тютчев

Родственники помогли ему получить скромное рабочее место при русской дипломатической миссии в Мюнхене. Тютчев не был богат, тем не менее он никогда не стремился к служебной карьере. Он провел за рубежом на дипломатической службе 22 года. Был дважды женат на иностранках, женщинах из родовитых семейств. Языком его повседневной жизни был французский; русская речь и язык были для него заветными, и только самые сокровенные свои чувства, мысли он излагал на этом самом дорогом для него языке.

Домик в усадьбе Мураново

В усадьбе Мураново

В 1844 г., в 41 год, Тютчев переселился в Россию, в Петербург, стал служить в Министерстве иностранных дел, с 1858 г. стал председателем Комитета иностранной цензуры. Он оставался прежде всего светским человеком, завсегдателем аристократических салонов Петербурга и Москвы, был великим мастером салонной беседы, эстетом, любимцем молодежи и стариков, баловнем женщин. Излюбленной темой его разговоров была внешняя политика. С позиций образованного, патриотично настроенного человека он пытался своими знаниями, опытом, порядочностью воздействовать на принятие правильных решений царем и правительством. Но власть не любила, чтобы ее учили и интересы страны защищали оружием, которым она сполна не владела. Тютчев был очень образованным, что еще более подчеркивало отдельные стороны интеллектуальной ограниченности царя и его правительства. Правящие силы страны тех лет не востребовали сполна обширные знания и редчайший талант этого человека. В этом одна из весомых причин того, что лучшие творческие силы Тютчева ушли на лирическую поэзию.

В прямую оппозицию светскому обществу его привели и отношения с Еленой Александровной Денисьевой (1826–1864), племянницей инспектрисы Смольного института благородных девиц, где учились две его дочери. Они познакомились в 1850 г., тогда ему было 47 лет, ей – 24 (возрастная разница – 23 года). Их связь длилась 14 лет, вплоть до смерти Е.А. Денисьевой. У них родилась дочь и двое сыновей. Свою страсть к Денисьевой Тютчев не скрывал, но и с официальной своей семьей не порывал. Положение Денисьевой было исключительно трудным, почти невыносимым, от нее отвернулось общество. Она была душевно растерзана, замучена безысходностью ее судьбы и физическими страданиями от чахотки (туберкулеза). В условиях семейной неустроенности, неспокойствия в двух его семьях и последующими угрызениями совести от своих поступков, Тютчев находил райский уголок временного спокойствия для себя, когда гостил в семье своего сына Ивана в Муранове.

Тютчев находил самовыражение в своей поэзии, для него писать стихотворения было необходимостью, при этом на судьбу своих стихов он взирал с равнодушием. Хотя его стихи печатали с 15 лет, только в 1850 г. (ему 47 лет) в авторитетном журнале «Современник» устами Н.А. Некрасова он был назван одним из первых поэтов страны, только в 51 год появился сборник его стихов. В 1857 г., в 54 года, он стал членом-корреспондентом Петербургской академии наук. С начала 1873 г. (ему 70 лет) он был тяжело болен и в том же году умер.

Мураново. Литературная комната в усадебном доме

Усадьба Мураново привлекает внимание в первую очередь как историко-литературный памятник, однако она имеет и определенную архитектурно-художественную ценность. В этом плане интерес представляют усадебный дом (1841), флигель, церковь, службы (1870-е гг.), небольшой пейзажный парк. Наибольшую архитектурную ценность имеет главный усадебный дом, построенный по проекту и под наблюдением Е.А. Баратынского. Этот дом состоит из главного 2-этажного корпуса, 2-этажной башни и соединяющей их низкой пристройки. Здание имеет смешанную конструкцию. Главный корпус сооружен из бревен, снаружи он облицован кирпичом и оштукатурен. В усадебном доме сохранилась обстановка ХIХ в., комнаты изысканно убраны мебелью красного дерева, семейными портретами, фарфором, бронзой. Этот усадебный дом является интереснейшим художественным памятником ХIХ в.

 

Сергиево-Посадский район

В 7 км от железнодорожной станции Калистово расположено село Воздвиженское. В ХVII в. здесь была дворцовая усадьба, развертывались разные, в том числе драматические, события русской истории. Через это место проезжали все русские князья, цари, императоры и их семьи, проходили тысячи простых богомольцев, совершавших паломничество в Троице-Сергиеву лавру. В 1623 г. в Воздвиженском был построен один из путевых дворцов, дворцовая усадьба. Во дворце Воздвиженского во время стрелецких мятежей и борьбы царевны Софьи с Петром I произошел ряд трагических событий. Хотя с 1682 г. в России одновременно были два малолетних царя – Иван V (1666–1696) и Петр I (1672–1725), период 1682–1689 гг. был временем реального правления царевны Софьи (1657–1704), регентши при юных братьях-царях. С 1682 г. глава Стрелецкого приказа князь И.А. Хованский стал подымать стрельцов (тогда главную военную силу Москвы) против правительства царевны Софьи. И.А. Хованский – человек честолюбивый, склонный к интригам, решил использовать недовольство части стрельцов действиями правительства, свергнуть правительницу Софью, женить своего сына Андрея на одной из других царевен и сделаться самому фактическим правителем страны. Софья с братьями Иваном и Петром уехала в Коломенское, а затем – в Воздвиженское, чтобы быть подальше от недругов и собраться с силами для борьбы с ними. В сентябре, в день именин царевны Софьи, в Воздвиженском было назначено торжественное «столование», на которое по обычаю поехал Хованский с сыном (они не знали, что царевне известны их помыслы на захват власти). По приказу Софьи отряд вооруженных людей захватил крамольных князей Хованских. Их в день именин царевны привезли в Воздвиженское и по ее приказу казнили. Властная, решительная, грешная царевна Софья не побоялась пролить чужую кровь в день ее именин, т. е. в День ее Ангела-Хранителя. Тела казненных Хованских бросили в болото близ села. Вскоре здесь она осознала горечь своего поражения в борьбе за власть. В 1689 г. оказалась неудачной попытка 32-летней Софьи поднять восстание против Петра, нашедшего защиту в Троице-Сергиевом монастыре и вызвавшего к себе верные войска. К нему пришли верные полки и бояре, тогда царевна приехала в Воздвиженское, чтобы оправдаться перед братом и просить его – молодого царя – вернуться в Москву. Петр даже не принял ее, а, вернувшись в Москву, заточил в Новодевичий монастырь (где она жила 15 лет, до конца своей жизни).

До наших дней царский путевой дворец не сохранился. Но сохранилась каменная Воздвиженская церковь, построенная по заказу владельца села того времени А.И. Муханова в 1838–1847 гг. Церковь эта является выдающимся произведением московского ампира. Это кирпичное с белокаменными деталями центрическое здание, в плане близкое к квадрату, оно представляет редкую для своего времени композицию храма «под звоном». Массивный куб церкви с 4 портиками греко-дорического ордера увенчан барабаном-звонницей. От внутреннего убранства храма остались главный резной иконостас конца ХIХ в. и пол из каменных плит.

Царевна Софья

Бывшее царское владение Воздвиженское и события в нем лишний раз заставляют вспомнить, что борьба за власть – за ее получение и удержание – дело, как правило, хлопотное, кровопролитное, с непредсказуемыми последствиями, что опережать свое время для человека далеко не всегда благодатно. Судьба царевны Софьи все это хорошо доказывает.

Жизнь и судьба царевны Софьи Алексеевны Романовой (1657–1704 гг., регентша-правительница в 1682–1689 гг.) убедительно показывают, что часто небезопасно опережать свое время, что способности, знания, смелость не всегда обеспечивают победу и реализацию планов. Царевна Софья была одной из самых образованных личностей своего века. Она знала польский, латинский, французский языки, мировую и российскую историю, много читала, переводила иностранных авторов. Сама писала прозу и стихи (вероятно, первая переводчица, писательница, поэтесса в России), интересовалась политикой, строительством, архитектурой, была деятельной и страстной натурой в борьбе за власть и личное счастье женщины. Она пренебрегла правилами русской царской семьи, первой из русских царевен сама стала решать свою личную жизнь, ее фаворитом стал женатый князь, боярин Василий Васильевич Голицын (1643–1714) – удивительный человек, в своих воззрениях также опередивший свое время, к тому же и внешне очень красивый человек, с обширными знаниями и изысканными манерами, на 14 лет старше Софьи.

После смерти царя Федора Алексеевича Романова государями объявили двух братьев – слабого, больного 16-летнего Ивана (от царицы М.И. Милославской) и бойкого, здорового 10-летнего Петра (от царицы Н.К. Нарышкиной). Честолюбивая 25-летняя царевна Софья стала регентшей-правительницей при несовершеннолетних царях и была ею 7 лет. В 1696 г. Иван умер. Петр после подавления волнений стрельцов в 1689 г. приказал Софье жить в Новодевичьем монастыре, где она содержалась под присмотром стражи, но жила довольно свободно, имела большой штат. Тем не менее она мечтала занять престол сама, для нее это означало не только получение статуса первого лица в государстве, но и возвращение ее личного счастья в неформальном брачном союзе. Участие царевны в очередном мятеже стрельцов в 1698 г. заставило царя Петра I насильно постричь ее в монахини в Новодевичьем монастыре, где для нее установили строгий режим. Лишившись даже надежды завладеть престолом, потеряв своих возлюбленных (князь В.В. Голицын и молодой, красивый, но незнатный начальник стрельцов боярин Ф.Л. Шакловитый), она все-таки самообладание и энергию, несмотря на все потрясения, не потеряла. Она молилась, читала, рукодельничала, переписывала рукописи, думала о князе В.В. Голицыне, решительно и талантливо реализовывала свои планы строительного совершенствования Новодевичьего монастыря. На известном полотне художника И.Е. Репина (1844–1930) – «Царевна Софья Алексеевна через год после заключения ее в Новодевичий монастырь во время казни стрельцов и пытки всей ее прислуги в 1698 г.», написанном в 1879 г., изображенная женщина не имеет ничего общего с внешним обликом царевны Софьи (позировала для этой картины мать художника В.А. Серова). Царевна Софья, хотя и не была красавицей, имела высокий рост, но обладала определенной привлекательностью и производила приятное впечатление на людей, особенно если она этого хотела. При всех прирожденных и приобретенных достоинствах царевна Софья не смогла реализовать свои главные желания – стать во главе государства и быть рядом с любимым человеком.

Абрамцево. Усадебный дом

В 2 км от железнодорожной платформы Абрамцево находится бывшая усадьба, а теперь музей-усадьба Абрамцево. Впервые это место упоминается в писцовых книгах в XVIII в. (1755 г.) как хутор Абрамцево. В 1843 г. усадьбу купил известный писатель С.Т. Аксаков (1791–1859). К нему приезжали в гости и подолгу гостили его друзья, писатели и поэты – Н.В. Гоголь, И.С. Тургенев, Ф.И. Тютчев и др., а также артист М.С. Щепкин, историк Т.Н. Грановский и др. В этой усадьбе С.Т. Аксаков написал свои лучшие произведения. В 1870 г. усадьбу купил на имя его жены (Елизаветы Григорьевны Мамонтовой) промышленник и меценат С.И. Мамонтов, большой любитель и знаток искусств. При С.И. Мамонтове начался новый виток культурной истории усадьбы, пышный расцвет ее художественной жизни. В 1860-х – 1870-х гг. в московском особняке Морозова и в Абрамцеве сформировался «мамонтовский кружок», в который входили художники, архитекторы, скульпторы, искусствоведы; все они мечтали о расцвете русской национальной культуры. Абрамцево в 1870–1890 гг. стало центром художественной жизни и творчества. Сюда приезжали в гости, жили и работали многие известные художники и артисты, среди них В.Д. Поленов, В.М. и А.М. Васнецовы, В.А. Серов, М.А. Врубель, И.Е. Репин, М.В. Нестеров, И.И. Левитан, М.М. Антокольский, Ф.И. Шаляпин, М.Н. Ермолова, К.С. Станиславский и др. Здесь образовался кружок представителей передовой художественной интеллигенции, участники которого обсуждали широкий круг проблем и участвовали в строительстве и украшении усадьбы. Е.Г. Мамонтова и Е.Д. Поленова были инициаторами создания в Абрамцеве столярно-художественной (резьба по дереву) мастерской, в сборе коллекции кустарных изделий, предметов народного быта (старые прялки, валки, расписные дуги, бытовая утварь и т. п.). При содействии С.И. Мамонтова здесь были созданы художественные мастерские, развивавшие традиции народного творчества. Е.Д. Поленова с 1882 г. возглавила с художественных позиций столярную мастерскую, что стало началом возрождения народного художественного промысла резьбы по дереву. В 1889 г. в усадьбе организовали керамическую мастерскую, которой особенно были увлечены М.А. Врубель и С.И. Мамонтов. В 1881–1882 гг. по проекту В.Д. Поленова и В.М. Васнецова в Абрамцеве построили по инициативе Е.Г. Мамонтовой церковь, над украшением которой работали художники В.М. Васнецов, И.Е. Репин, В.Д. Поленов, скульптор М.М. Антокольский. В парке создали беседку – «Избушку на курьих ножках», построенную по рисунку В.М. Васнецова. Е.Г. Мамонтова открыла (1873) лечебницу и школу грамотности для крестьян, а в соседней слободе Хотькова монастыря – бесплатную народную читальню. С.И. Мамонтов был особенно увлечен скульптурным творчеством, делами в керамической мастерской, литературными трудами, домашними летними театральными постановками в их усадьбе.

Абрамцево. Студия-мастерская

Абрамцево. Церковь Спаса Нерукотворного

В 1900 г. С.И. Мамонтов разорился, после чего жизнь в усадьбе замерла. В 1918 г. С.И. Мамонтова похоронили в усадебной церкви Абрамцево, а еще раньше у северной стены этой церкви похоронили его сына – Андрея (в 1892 г. возвели часовню над его гробом), Е.Г. Мамонтову, дочь Веру и ее младшего сына. После событий 1917 г. в усадьбе создали мемориальный музей, а часть ее территории занял санаторий. Музей разместился в деревянном усадебном доме, в нем сохранилась изразцовая печь-лежанка работы М.А. Врубеля. Сохранились мастерская художников (1872), баня (1873), церковь (1881–1882), парк, а в нем из цветной майолики – диван с сиренами (тоже работы М.А. Врубеля), детский домик («Избушка на курьих ножках»). Об Абрамцеве и его жителях напоминают написанные в нем многие полотна известных художников, в том числе картина «Девочка с персиками» (1887) В.А. Серова (1865–1911), одно из лучших произведений русской живописи, портрет 12-летней дочери Мамонтова – Верушки. Сохранился уютный парк из лиственных пород деревьев (ХVIII – ХIХ вв.).

Посещение усадьбы Абрамцево и воспоминания о ее наиболее известных владельцах – С.Т. Аксакове и С.И. Мамонтове, – лишний раз заставляют думать, сколь необходимо для блага страны, Отечества, собственной семьи вдумчиво и разумно, без лишних эмоций использовать свои силы, знания, связи, состояние, сохранять холодную и трезвую голову, держаться подальше от любых махинаций.

Аксаков Сергей Тимофеевич (1791–1859) происходил из старинного дворянского рода, был известным русским писателем, литературным и театральным критиком, членом-корреспондентом Петербургской академии наук (1856). С.Т. Аксаков переехал из Петербурга в Москву в 1811 г. С конца 1820-х гг. его дома в Москве и подмосковных усадьбах – Абрамцево, Борисово, Гаврилково – были центрами литературной жизни. Именно в доме Аксакова организационно сложилось славянофильство. Аксаков был в 1827–1832 гг. цензором Московского цензурного комитета, с 1833 г. – инспектором московского Константиновского землемерного училища, после его преобразования в Межевой институт стал его первым директором и был им до 1838 г., выступал с литературной и театральной критикой в московских изданиях.

Абрамцево. Мостик

На протяжении 15 лет Абрамцево во главе с Аксаковым было одним из самых ярких очагов общественной и культурной жизни. В Абрамцеве Аксаков создал свои самые известные литературные произведения («Семейная хроника», «Детские годы Багрова-внука», «Записки ружейного охотника», «Записки об уженье рыбы», «Воспоминания», «Литературные и театральные воспоминания» и др.). В его произведениях дана панорама усадебной жизни конца ХVIII – первой половины XIX в., описано формирование детской души, изложены его воспоминания. Сыновья Аксакова продолжили его культурологические и славянофильские дела. Константин Сергеевич (1817–1860) стал видным публицистом, критиком, поэтом, историком, языковедом, одним из главных идеологов славянофильства. Иван Сергеевич (1823–1886) также был публицистом, редактором-издателем, поэтом и критиком, также одним из основных идеологов славянофильства.

Савва Иванович Мамонтов (1841–1918) был крупным русским предпринимателем, состоятельным и щедрым человеком, внес большой вклад в русскую художественную культуру и искусство. Для многих представителей русской культуры он был не только деликатным покровителем, а прежде всего – другом и вдохновителем творчества.

С.И. Мамонтов был азартным человеком как в деловых и жизненных операциях так и в его разнообразных увлечениях – в поддержке художников, скульпторов, артистов, в реализации театральных постановок, в содействии развитию народного искусства и промыслов, в любви. Он рано понял скоротечность жизни, трудности утверждения в ней, нередко непредсказуемость предпринимательской деятельности, необходимость солидного финансового фундамента для всех начинаний.

В.А.Серов. Девочка с персиками (Вера Саввишна Мамонтова). 1887 г.

Его отец, купец 1-й гильдии И.Ф. Мамонтов (умер в 1869 г.), уверенный в деловых качествах сына, с молодых лет приобщал его к предпринимательской деятельности. Рассказывал ему, как он «работал по откупной части», как винный откуп дал большой доход, как участвовал в компании разработки нефтяных промыслов в Баку, в устройстве и работе «Закаспийского торгового товарищества», а главное – в строительстве железных дорог, призывал упорно овладевать знаниями в разных сферах. С.И. Мамонтов учился дома, в гимназии, в Институте корпуса гражданских инженеров в Санкт-Петербурге, в Московском университете на юридическом факультете, но главные познания он получил в процессе практической работы, когда был привлечен отцом к участию в его предприятиях, а затем в его самостоятельной хозяйственной деятельности. Получив от отца капитал, он вел торговлю итальянским шелком и другими товарами. После смерти отца наследовал акции железной дороги, проявил в делах энергию и решительность, стал достойным продолжателем главного его дела – железнодорожного строительства (которое в те годы стало бурно развиваться). С.И. Мамонтов был азартным дельцом-предпринимателем. Деньги, получаемые от железных дорог и других предприятий, он вкладывал в новые, нужные России предпринимательские дела, а также использовал в благородных целях – он был щедрым меценатом. Его интересовали не деньги сами по себе (алчность не была чертой его характера), а их необходимость для ведения коммерческих дел, в которых он знал толк и был удачлив. Но он не был единовластным хозяином железных дорог и других предприятий. В огромном акционерном обществе его много лет выбирали главой. Он был с 1872 г. (ему 31 год) директором Общества Московско-Ярославской железной дороги, с 1894 г. (ему 53 года) был председателем правления акционерного Общества Московско-Ярославско-Архангельской железной дороги, где был главным акционером, создал конгломерат связанных между собой предприятий. Он стал потомственным почетным гражданином, мануфактур-советником (1896), был избран гласным Городской думы, еще раньше, в 1870-х гг., стал купцом 1-й гильдии.

С.И. Мамонтов в детстве и юности жил в большой семье, где у его родителей было 8 детей. Он пережил в детстве потрясения от смертей матери и сестер, видел отчаяние отца, понял, что любовь и счастье в семье – главное в жизни. Мамонтов женился в 1865 г., когда ему было 24 г., а его избраннице Елизавете Григорьевне Сапожниковой (тоже из купеческой семьи – ее отец был купцом 1-й гильдии) 18 лет. У них родились 5 детей. В семье царили взаимопонимание, забота, стремление помогать друг другу, заниматься полезным делом. Жена полностью разделяла его меценатские действия, сама стремилась к благотворительным делам и содействию развития национальной культуры, поддерживала его творческие дела и планы. Мамонтов пробовал себя в домашних любительских постановках, проявлял интерес к пению (учился в Италии, когда изучал там торговое дело), имел таланты скульптора и некоторые другие. Но, в отличие от многих талантливых творческих личностей, Мамонтов имел значительные средства и умел делать деньги, в большей мере благодаря им очень многое сделал для помощи художникам, скульпторам, артистам; кроме того, он имел редкий дар открывать таланты, помогать молодым творческим личностям (среди них Ф.И. Шаляпин, М.А. Врубель, К.А. Коровин и др.).

С.И. Мамонтов стал родоначальником частной русской оперы, или Московской частной оперы (Мамонтовской), – театральной антрепризе, организованной и в основном финансировавшейся им (работала с 1885 до 1904 гг., с перерывами в 1888 и 1891–1895 гг.). Это была первая в России негосударственная оперная антреприза, имевшая стабильную труппу и достигшая в своих спектаклях высокого художественного результата; в основе ее репертуара были русские оперы («Садко», «Царская невеста», «Сказка о царе Салтане», «Снегурочка», «Псковитянка» и др. Н.А. Римского-Корсакова, «Хованщина» М.П. Мусоргского, «Орлеанская дева» П.И. Чайковского и др.). Мамонтов выступал художественным руководителем оперы, а часто и режиссером в сотрудничестве с художниками и профессиональными режиссерами.

С 1885 г. (ему 44 года) Мамонтов был исключительно увлечен созданной им Московской частной оперой. Оперные постановки отнимали львиную часть его сил, времени, средств. В театре он пережил сильное потрясение – он страстно полюбил молодую, красивую, талантливую актрису, певицу Татьяну Спиридоновну Любатович, и она ответила ему взаимностью (есть прекрасный ее портрет, написанный К.А. Коровиным). Свои чувства они были вынуждены скрывать, хотели, чтобы это была только их тайна. Как высокопорядочные люди, они не хотели афишировать свои отношения.

С.И. Мамонтов заказывал и покупал полотна братьев Васнецовых, И.Е. Репина, И.И. Левитана, В.А. Серова, М.А. Врубеля, В.Д. Поленова, В.Г. Перова, В.Е. Маковского и др. художников, произведения М.М. Антокольского и иных мастеров. Он много времени отдавал общению с творческими личностями, сбору коллекций (оружия, монет, икон, предметов декоративно-прикладного искусства, мебели). Мамонтов щедро участвовал в финансировании своей Московской оперы, финансировал с 1899 г. совместно с М.К. Тенишевой журнал «Мир искусства», жертвовал средства в фонд Музея изящных искусств, был избран членом-учредителем Комитета по устройству этого музея, был председателем Дельвигского железнодорожного училища в Москве, был членом Общества любителей коммерческих знаний. Все его творческие увлечения, благотворительные начинания требовали ощутимых средств, поэтому в деловых операциях он нередко рисковал и не ошибался очень долго.

Но во второй половине 1880-х гг. Мамонтов позволил своим чувствам одержать верх над трезвым рассудком. Конец 1880-х – 1890-е гг. – это пик увлечения Мамонтовым искусством, театром, Т.С. Любатович. Мамонтов был слишком страстным и эмоциональным человеком, далеко не всегда был хозяином своих чувств, часто был их жертвой. Он не смог сохранить контроль над собой при своих увлечениях искусством и женщиной. А для стабильного успеха в предпринимательстве прежде всего нужно иметь трезвую холодную голову, уметь подчинять желания жестким требованиям деловой жизни. Его увлечения притупили его деловую бдительность, расточили значимую часть сил, внимания, финансовых средств. В таких обстоятельствах Мамонтов предпринял попытку финансировать грандиозный проект, но допустил серьезные ошибки и нарушения финансового законодательства, приобрел колоссальные долги, что привело к крушению его финансового благополучия.

В конце ХIХ в. он оказался вовлеченным в железнодорожные авантюры и поплатился за это – попал под суд за растрату, был в 1899 г. арестован и заключен на 5 месяцев в тюрьму. В 1900 г. Московский окружной суд его оправдал, признал отсутствие корыстного умысла в его действиях, но объявил его несостоятельным должником. Его дом в Москве, художественные ценности, коллекции были проданы, чтобы возвращать долги. После суда его жена была вынуждена снимать квартиру в Москве. Мамонтов на время уехал в Париж, а потом поселился у Бутырской заставы в бревенчатом доме при гончарном заводе, купленном на имя его дочери, где он сам часто становился к гончарному кругу. В 1910 г. он побывал в Ницце, Неаполе, Берлине. Но от широкого и активного предпринимательства он был вынужден отойти, не мог он уже выступать и в роли щедрого мецената. Тогда он оказался забытым многими людьми, которым в лучшие для него времена щедро помогал.

Мамонтов пережил тяжелейшие душевные потрясения. За 8 лет, с 1907 по 1915 г., когда ему было 66–74 года, он потерял дорогих родных людей: любимую дочь Веру (32 года, мать троих детей, которых стала воспитывать ее мать – их бабушка, его жена Е.Г. Мамонтова), любимого сына Сергея (48 лет), внука Сергея, жену (в 1913 г.) Елизавету Григорьевну (67 лет) и многих друзей, а еще раньше, в 1891 г., умер его сын Андрей (22 года).

В этот тяжелый для него период жизни некоторые друзья совсем забыли его. Но с 1914 г. (ему 73 года) его жизнь скрашивала молодая женщина Евгения Николаевна Решетилова, выпускница Петербургского сиротского института императора Николая I, она с начала 1900-х гг. учительствовала в Торжке, в 1906 г. познакомилась с ним. С 1915 г. молодая, милая и не требовательная Е.Н. Решетилова всегда была рядом с ним в Москве. После того как летом 1917 г. был продан гончарный завод у Бутырской заставы, они стали жить в Абрамцеве. Осенью 1917 г. они перебрались снова в Москву, где снимали небольшую квартиру. Тогда ради денег на еду и квартирную плату Решетилова работала в полевом стане воздушного флота. У Мамонтова из-за отсутствия перспектив активной деятельности усилились еще с 1916 г. (ему 75 лет) болезни, стремительно развивался склероз, увеличивалась общая слабость. Из-за слабеющей памяти и иных недомоганий Мамонтов осмысленно не мог воспринять события осени 1917 г., из дома почти не выходил. В Москве в феврале 1918 г. он простудился и умер в марте от воспаления легких. Похоронили его, как и его двоих детей, жену, внука, в Абрамцеве.

Добрый, благородный, патриотично настроенный С.И. Мамонтов по большому счету не был сильной личностью, он не смог стать хозяином своих чувств, не сумел стабильно и результативно длительное время использовать свое огромное состояние во благо экономики и культуры России, а также своей большой семьи. Он слишком верил в свою финансовую изворотливость и связи в правительственных кругах, но их поддержка и прикрытие надежными не были (политические и хозяйственно-экономические группировки и кланы постоянно враждовали между собой, боролись за власть, деньги, решающее положение в стране; в их борьбе он был всего лишь винтиком, а не равным лицом). Именно за благородные дела С.И. Мамонтова россияне вспоминают добрыми словами.

В 4 км от Абрамцева и г. Хотькова находится село Ахтырка, известное как центр художественной резьбы по дереву. В ХVIII в. здесь была создана одна из лучших в Подмосковье усадеб. При этом здешние места имеют давнюю историю и известных владельцев. Упоминается это место впервые в грамоте великого князя Ивана III в 1504 г. В 1694 г. эти земли принадлежали И.А. Панину, позже их владельцем стал знаменитый В.Н. Татищев (1686–1750; см. с. 481–483) – русский историк, государственный деятель. В 1720–1722 гг. и 1734–1737 гг. он управлял казенными заводами на Урале, в 1741–1745 гг. был астраханским губернатором; был известен своими трудами по этнографии, истории, географии, особый успех имела его работа «История Российская с самых древнейших времен» (кн. 1–5, изданные в 1768–1848 гг.). В.Н. Татищев много сделал в области горного дела, был президентом Берг-коллегии, основателем Екатеринбурга и уральских заводов. В.Н. Татищев был одним из первых российских масонов.

В 1734 г. у В.Н. Татищева поместье купил князь И.Ю. Трубецкой. В 1734–1879 гг. оно принадлежало князьям Трубецким. При Н.И. Трубецком здесь были возведены деревянные усадебные постройки, разбит небольшой сад, в 1772 г. построили церковь во имя иконы Ахтырской Божией Матери, с тех пор селение стали называть село Ахтырка. В 1820-х гг. архитектор А.С. Кудепов создал здесь одну из красивейших в Подмосковье усадеб; она была единственной в окрестностях Москвы, целиком выдержанной в духе ампира.

Ахтырка. Усадебный дом

Последним владельцем усадьбы из рода Трубецких был князь Николай Петрович Трубецкой – председатель Российского музыкального общества, при активном содействии и материальной помощи которого была создана Московская консерватория. В Ахтырку к нему часто приезжали представители русской культуры, особенно – музыканты и композиторы, в том числе Н.Г. Рубинштейн, П.И. Чайковский и др. Н.П. Трубецкой был человеком семейной, дворянской чести. Когда в 1879 г. его брат Иван проигрался и попал в долговую яму, Трубецкой, чтобы выручить его, был вынужден продать свое имение. В семье Н.П. Трубецкого было 9 детей; старшим был Сергей, родившийся в Ахтырке, он со временем стал крупным общественным деятелем.

Князь Сергей Николаевич Трубецкой (1862–1905) был первым избранным ректором (в 1905 г.) Московского университета, где он был приват-доцентом, затем профессором, создал студенческое историко-филологическое общество, которым руководил до своей смерти, был крупным религиозным философом, публицистом, общественным деятелем. С.Н. Трубецкой начальное образование получил дома, потом учился в классической гимназии в Москве и в Калуге, в 19 лет поступил в Московский университет, где через 9 лет на историко-философском факультете защитил магистерскую и в 38 лет – докторскую диссертации. У Трубецкого рано проявились выдающиеся черты характера, он стал символом прогресса, демократии, совести передовых людей России, когда она оказалась на революционном распутье 1905 г. Трубецкой понимал необходимость в начале ХХ в. коренных реформ, о чем говорил и писал императору Николаю II, осознавал ответственность народа за свое правительство. Трубецкой критически, с научных позиций осмыслил длительный опыт взаимоотношений высшей школы с государством и обществом, имел свою обоснованную точку зрения на создание в России общенациональной системы образования, доказывал исключительную значимость университетов в жизни и развитии страны. Он выступал за расширение студенческих инициатив, за права и свободы высшей школы. В большой мере благодаря ему профессура получила в 1905 г. право выбирать университетское начальство и самостоятельно решать внутриуниверситетские вопросы, а студенты получили право создавать свои корпоративные организации для решения своих дел. В сентябре 1905 г. Трубецкой, добившийся в августе возвращения Московскому университету права автономии, в том числе выборности ректора (он в 43 года стал первым выбранным ректором Московского университета), добился невмешательства армии и полиции в дела университета. Не желая допустить ввода войск и полиции на территорию Московского университета, Совет университета по предложению ректора его закрыл 22 сентября 1905 г., но через 7 дней Трубецкой у министра народного просвещения генерал-лейтенанта Глазьева защитил интересы университета, но и расплатился за это сполна – умер от кровоизлияния в мозг. Соображения Трубецкого по построению образовательной школы, т. е. системы образования в стране, и роли высшего образования в жизни России и ее будущности представляют интерес и в наши дни. Трубецкой образно писал: «Я не могу считать целесообразным разрушение неудобного плохого и ветхого, но все-таки обитаемого училища пока я не знаю как будут учить в новом и каково это новое училище. Я не отрицаю необходимости коренной реформы нашей школы и в особенности коренного изменения нашей школьной политики. Но теперь со всех сторон говорят не о реформе, а именно о разрушении существующей школы». Это и многое другое, сказанное С.Н. Трубецким, особенно актуально сейчас, когда нужно не спешить разрушать проверенную российской практикой образовательную систему. Не нужно бездумно перенимать не подходящие сполна для России зарубежные модели построения школы, общеобразовательной и высшей.

После князей Трубецких усадьба Ахтырка переходила из рук в руки. Последним ее хозяином был С.М. Матвеев, который создал здесь процветающее хозяйство с оранжереями, где круглый год выращивали цветы.

Ахтырка и ее окрестности связаны с творчеством художника Виктора Михайловича Васнецова (1848–1926), жившего здесь в летние месяцы. Когда он снимал в Ахтырке одну из дач летом в начале 1880-х гг., то написал здесь этюды «Пруд в затишье», «Осока», «У опушки», «Затишье». Здесь В.М. Васнецов работал над известной картиной «Аленушка» (1881), находящейся сейчас в Третьяковской галерее. Аленушка на его полотне изображена на берегу Ахтырского пруда, сохранившегося до наших дней. В.М. Васнецов утверждал, что у его Аленушки глаза – от дочки С.И. Мамонтова – девочки Веры, которую за ее безмерное обаяние называли «абрамовской богиней». Тогда, в 1880 и 1881 гг. на своих полотнах В.М. Васнецов изобразил реальных обитателей этих мест. Так, для картины «Богатыри» (1881–1898) сын С.И. Мамонтова – Андрей (Дрюша) – послужил моделью для создания облика Алеши Поповича. На этой картине коня Ильи Муромца он написал с огромного коня, принадлежавшего Мамонтову.

После событий осени 1917 г. в главном здании конфискованной усадьбы была устроена школа, затем открыт детский дом. В 1921 г. бывший усадебный дом сгорел, постепенно разрушились или были разобраны усадебные флигели, сохранилось только здание церкви (в советский период этот храм закрыли, он возродился только в 1990-е гг.). От когда-то прекрасной усадьбы сохранились только небольшой изящный храм во имя Ахтырской Божией Матери, красивые въездные ворота, парк с прудом. Кирпичный оштукатуренный храм в стиле ампир, являющийся выдающимся произведением своего времени, до сих пор вызывает всеобщее восхищение. Его кубический объем завершен купольной ротондой. Он выполнен в простых строгих формах дорического ордера; боковые портики имеют колоннады. Стройная 3-ярусная колокольня соединена с храмом крытым переходом. Храм имеет нарядное внутреннее убранство, современное его постройке. В бывшей усадьбе князей Трубецких размещается дом отдыха.

 

Щелковский район

На юге Щелковского района находится бывшая усадьба Алмазово. Эта усадьба была создана по желанию известного уральского заводчика Н.А. Демидова в 60-х – начале 70-х гг. XVIII в. Уникальна усадьба прежде всего своеобразной парковой планировкой с системой искусственных каналов и прудов с островами. До наших дней сохранилось далеко не все, но и то, что мы видим, поражает. Главной композиционной осью усадебного комплекса был Большой канал длиной около 700 м, начинавшийся у Малого пруда и насыпанного холма «Сион» и кончавшийся у Большого пруда. Примерно посредине трасса канала делилась на два рукава и охватывала округлый остров, на котором стоял господский дом, соединенный галереями-мостами с флигелями. Параллельно каналу проходила основная усадебная аллея, вдоль которой стояли церковь, оранжереи, конюшни, слободка дворовых людей. Основной массив парка находился в стороне от канала. В парке был Лебяжий пруд с 8 островами, соединенными мостиками и украшенными беседками. Особо славились беседки «Китайская башня» и «Домик уединения». Были в усадьбе и два зверинца.

Н.А. Демидов

До наших дней сохранились кирпичный с белокаменными деталями мост через Большой канал, также кирпичная с белокаменными деталями Казанская (Сергиевская) церковь в стиле классицизма (1814–1819), два дома причта (первая четверть XIX в.) и двухэтажный кирпичный жилой дом в стиле ампир (первая четверть XIX в.). Средняя часть главного фасада дома выделена 2-колонным портиком дорического ордера, помещенным в рустованных антах. С архитектурно-художественных позиций в усадьбе главный интерес представляет Казанская церковь, возведенная на месте предшествующей кирпичной церкви. Четверик храма завершен опирающейся на 4 внутренних пилона купольной ротондой с глухим барабаном и люкарнами. К его западной стене примыкает 3-ярусная колокольня со шпилем. Боковые фасады обработаны тосканскими пилястровыми портиками с фронтонами. Есть предположение, что усадебный комплекс в Алмазове был создан по проекту Д.И. Жилярди или с его авторским участием; известно также, что его привлекали к ремонтным работам в нем.

Архитектурно-планировочная и художественная уникальность усадьбы Алмазово определялась не только талантом архитектора, но и честолюбивым заказом ее хозяина, одного из сыновей знаменитого горнозаводчика А.Н. Демидова (с 1678–1745), статского советника Никиты Акинфиевича Демидова (1724–1789 гг., см с. 323), владельца колоссального состояния, требовавшего, чтобы все его усадьбы были уникальны по архитектурно-художественным параметрам и поразительными по богатству их убранства. По сути, он гнался за внешним великолепием, поддерживал только престижные знакомства, мечтал о всеобщем преклонении перед ним и был абсолютно не способен на широкие бескорыстные поступки. Н.А. Демидов отличался крутым нравом, редкостной скупостью, был чванливым и мелочным. При этом он любил разыгрывать роль мецената, просвещенного человека, знатока искусств, литературы, политики, добился звания Почетного члена Академии художеств и Вольного экономического общества. В семье Демидова никогда не было покоя и счастья: судьба как будто мстила ему. Два его первых брака были бесплодными, в третьем браке у него были две дочери и сын, и все они были по-своему несчастливы и прежде всего – в личной жизни. Демидов всю жизнь стремился множить свои богатства, ни с кем не делить их, постоянно расширять список своей недвижимости в надежде обрести счастье и спокойствие. Однако его богатства и стремление увеличивать их как раз и лишили его действительного счастья, покоя, удовлетворения в жизни, а также благородных и порядочных детей (времени на их воспитание у него не было, а пример его жизни был худшим учителем для них).

Глинки. Усадебный дом. 1730-е гг.

Глинки. Флигель главного дома

В окрестностях поселка и железнодорожной станции Монино находится санаторий «Монино», располагающийся на землях бывшей усадьбы Глинки. Усадьба Глинки принадлежала сподвижнику Петра I, генерал-фельдмаршалу, всесторонне образованному человеку, графу Я.В. Брюсу. После смерти Петра I он вышел в отставку и поселился в своем селе Глинки, где и умер через 8 лет. Усадьба Глинки – самая старая из сохранившихся подмосковных дворянских усадеб. Это самый ранний из известных тип усадьбы-дворца, который во второй половине ХVIII в. получил широкое распространение в России. Усадьба Глинки создавалась в первой трети ХVIII в., когда резко преобладали загородные поместья с барскими домами деревянной постройки. В усадьбе Глинки создали из камня дворцовый комплекс. Эта усадьба представляет очень большой интерес в историческом, архитектурно-художественном, общечеловеческом планах. Знакомство с ее историей, жизнью ее владельцев дает думающему человеку богатую пищу для размышлений.

Самым ярким владельцем усадьбы Глинки был Яков Вилимович Брюс, купивший ее у князя А.Г. Долгорукова в 1727 г. Я.В. Брюс был одним из самых родовитых, образованных, представительных (рост под 2 м) людей своего времени, человеком с сильным патриотическим чувством. При царе Петре I (1672–1725 гг., царствовал с 1682 г., правил с 1689 г.) раскрылись главные таланты Брюса, большие его способности и обширные знания были максимально использованы в интересах России. После кончины Петра I к власти пришли алчные, ограниченные люди со скудным образованием, нередко еще и низким происхождением (что хотя бы отчасти, но на генетическом уровне ограничивало их способности, возможности при решении важнейших государственных и иных дел). Таким людям умный, честный, грамотный, не способный на лесть и пьянки Брюс был не нужен; рядом с ним они выглядели интеллектуальными карликами, умственными уродами. Вот почему они сделали все необходимое, чтобы он ушел в отставку. Но Брюс – и вне сферы государственной деятельности – продолжал активную жизнь: строил и перестраивал усадьбу Глинки, вел научную работу, систематизировал свои открытия и наработки, пополнял библиотеку, коллекции для их использования в будущем во благо России. Можно представить, как страдал Брюс, видя, что государственные ущербные наследники Петра I не могут достойно продолжать его начинания, а то и откровенно гробят их, не желают советоваться и просить советов у действительно образованных людей истинно патриотической закваски. Понимая, что он насильственно отстранен от государственных дел, Брюс не раскис, не обозлился на действительность, а в рамках своих вынужденно сузившихся возможностей трудился во благо будущего России.

Я.В. Брюс

Граф Яков Вилимович Брюс (1669–1735) происходил из древнего рода шотландских королей, но родился в Москве, с детства был взят во дворец к царевичу Петру, оказался среди его «потешных ребяток», был участником Крымских (1687, 1689) и Азовских (1695, 1696) походов, одним из главных организаторов русской артиллерии, которой командовал в Прутском походе (1711) и в Северной войне (1700–1721). Он был генералом, сенатором, президентом Берг-коллегии и Мануфактур-коллегии. В 1721 г. он вместе с А.И. Остерманом подписал Ништадтский мир (завершивший победоносную для России 21-летнюю Северную войну), за что Петр I возвел его в графское достоинство. После смерти Петра I он ушел в отставку в 1726 г. (ему 56 лет) и был произведен в генерал-фельдмаршалы (при уходе в отставку). С 1726 г. он жил в Москве на Мещанской улице, около Сухаревой башни, а в 1727 г. окончательно переселился в свою усадьбу Глинки, где продолжил свою созидательную деятельность. Усадьба Глинки строилась в 1726–1735 гг. по его проекту и под его наблюдением. Он знал и постоянно стремился, в том числе и в Глинках, расширить свои познания в области математики, физики, астрономии, иностранных языков, геологии, географии, ботаники, инженерном деле, военной науке (особенно – артиллерии) и др.

Он еще на государственной службе составил карту российских земель от Москвы до Малой Азии (1696), редактировал географические карты и глобусы, переводил иностранные книги на русский язык, ведал (с 1706 г.) Московской гражданской типографией, обеспечил составление первого русского гражданского календаря (он вышел под его редакцией – «Брюсов календарь»), ведал книгопечатным делом в России, переписывался с некоторыми западными учеными (Лейбниц и др.), собрал богатую коллекцию предметов старины и редкостей (портреты знаменитых людей, точные измерительные приборы, карты, планы, рисунки и др.), которую завещал после своей смерти Петербургской академии наук, имел большую библиотеку с книгами в разных областях знаний. Переселившись в Глинки, Брюс продолжал свою исследовательскую деятельность. При обширности его знаний и стремлении их расширить, среди соседей он не мог найти себе интересных собеседников и друзей, а тратить время на пустые разговоры он не любил. Его постоянно охранял караул из взвода солдат, чтобы оградить от общества любопытных, а то и назойливых соседей. На втором этаже усадебного дома был кабинет Брюса со всем необходимым оборудованием, – разными научными приборами для занятий физикой, естествознанием, астрономией, рядом других наук; на крыше дома была устроена небольшая башня-обсерватория для наблюдения за звездами, астрономические наблюдения он вел и на открытой северной лоджии дома. Для хранения коллекций и проведения опытов он использовал помещения во флигелях. Удивляло соседей не только обилие книг в библиотеке, но и большое число в ней магических и астрологических книг (после смерти Брюса, по его воле, все его книги были переданы в библиотеку Академии наук). Был в усадьбе и подземный ход в павильон (где при наследниках Брюса была устроена масонская ложа). Парк украшали мраморные статуи, в том числе обнаженных античных мифологических героев. Пугали соседей и вырезанные из камня демонические маски, украшавшие фасад усадебного дома, в том числе замковые окна нижнего этажа; но есть мнение исследователей, что это маски-карикатуры на вельмож, – противников Брюса. В Глинках была построена (1756 г.) усадебная церковь во имя Св. Иоанна Богослова. В Глинках Брюс основал бумажную фабрику, которая потом некоторое время принадлежала известному изобретателю механику-самоучке И.И. Кулибину (1735–1818).

О Брюсе и при жизни, и после его смерти чаще всего вспоминали как о колдуне, который свои тайны и богатства не передает никому, и в доказательство приводили судьбы последующих владельцев усадьбы Глинки. Людская молва твердила, что колдун-чернокнижник Брюс не желает, чтобы кто-либо другой хозяйничал в его доме-усадьбе. Действительно, после смерти Брюса судьба усадьбы Глинки и ее других владельцев была невеселой. Так, одна из наследниц Глинок, Е.Я. Брюс, вышла замуж за видного масона, главу ложи «Астрея» В.В. Мусина-Пушкина, он вскоре умер, не оставил потомства по мужской линии. Другая владелица Глинок – помещица Колесова – не смогла жить в усадьбе, так как Я.В. Брюс ежедневно являлся к ней во сне, она совсем от страха потеряла способность спать, утратила покой, вот почему она продала эту усадьбу купцу Лопатину. Он открыл в усадьбе фабрику, построил плотину, в главном усадебном доме устроил склад хлопка, но вскоре он сгорел. Лопатин восстановил дом-склад под хранение хлопка, но вскоре сгорела фабрика. Затем усадьбу купил купец Малинин, но и он тут же потерял ее – грянули события 1917 г. В наши дни в усадебном доме размещается санаторий «Монино».

Я.В. Брюс прожил 66 лет – немало по тем временам. В разные годы своей жизни он пытался предсказать будущее России. Особенно показателен составленный под его редакцией первый русский календарь. Авторами этого календаря были Брюс, а также его помощники – математик и географ Василий Куприянов и его ученик Алексей Ростовцев. В историю этот календарь вошел как «Брюсов календарь». В этом календаре ХVIII в. содержались и прогнозы с 1800 по 2000 г. По предсказаниям календаря, ожидать следовало такие события: «1942–1970—1998 годы. Тяжелая война между просвещенными государствами, дворянство некоторого государства окажет знания отменной храбрости в пользу своего государства и Отечества»; «1931–1959—1987 годы. Великая перемена в некотором государстве, новый образ правления в некоторой республике, славное побоище, великий государь воцарится». Многие ученые в прошлом и теперь считают, что Брюс и его коллеги под словосочетанием «некоторое государство или республика» имели в виду Россию. Так или иначе с конца 1980-х гг. начались принципиальные изменения в России, в том числе в Москве.

С архитектурно-художественных позиций усадьба Глинки представляет значительный интерес. Архитектура 2-этажного кирпичного дома-дворца с декором из белого камня (включая маски) богато пластически разработана и нарядна (1730-е гг.). Центральную часть главного фасада занимает 2-ярусная лоджия. Нижний ярус образован рустованной аркадой с пилонами, украшенными пилястрами; верхний ярус украшен спаренными колоннами коринфского ордера. Богато украшены выразительными маскаронами наличники. В доме сохранилась старая планировка. В доме особый интерес представляют 2 больших зала, один над другим, соединенные между собой лестницей. Именно этим залам подчинена планировка дома-дворца. Ведь главный дом в своей усадьбе Брюс создавал и как научную обсерваторию. Строительно-планировочные особенности этого дома полностью соответствуют типу строения обсерватории. Таким образом, дом-дворец Брюса в Глинках дополнительно к его архитектурно-художественным достоинствам и мемориально-исторической значимости является и редчайшим памятником науки. Другие сохранившиеся постройки имеют меньший исторический и архитектурный интерес. Кирпичный одноэтажный садовый павильон, известный как «Лаборатория Брюса», полностью сохранил изящную архитектурную декорацию петровского времени. Кроме того, сохранился одноэтажный флигель – «Кладовая Брюса», но его облик частично изменен. Такая же судьба постигла здание одноэтажной кардегардии (первая половина ХVIII в.). Сохранился также регулярный липовый парк с копаным прудом, он с одной стороны обнесен валом, а с другой – окаймлен прудами правильной геометрической формы. В усадьбе была церковь, ведь в семье Брюса все были убежденными православными людьми. Церковь была построена в 1756 г. из материала разобранного храма в соседнем сельце Мизинове и сохранила свое посвящение Иоанну Богослову, вскоре к ней пристроили колокольню. В 1930-х гг. купол храма и колокольню сломали, изуродованное здание стали использовать в хозяйственных целях. В 1990-е гг. начали работу по восстановлению и возрождению этого храма. Рядом с храмом была фамильная усыпальница графов Брюсов, ее также разрушили в советский период. Но спасли и отвезли в Москву в Донской монастырь редчайший по красоте и пластичности надгробный памятник – мраморное надгробие над могилой жены Я.В. Брюса – графини Прасковьи Александровны Брюс (урожденная графиня Румянцева, 1729–1786 гг., выполнил надгробие И.П. Мартос), а также интересное надгробие Александра Романовича Брюса.

В 1990-е гг. в бывшей усадьбе Глинки, главным образом благодаря группе энтузиастов, много лет продолжающих работу по возрождению этой старинной усадьбы, был создан музей. Особенно большой вклад в создание этого музея внесли В.В. Синдеев, А.Ф. Ерофеева, В.И. Зотов, М.И. Гореликова, Е.Г. Брищук, Ю.В. Федоров (первый благотворитель музея). Музейные экспонаты рассказывают об истории этой усадьбы, ее строителе, других владельцах.

Глинки. Надгробие графини П.А. Брюс

В 3 км от усадьбы Глинки находится деревня Савинки (Саввино), за ней на берегу реки Вори видны остатки старого парка, напоминающие о некогда существовавшей здесь усадьбе Савинское. Она в XVIII – начале ХIХ в. принадлежала И.В. Лопухину – другу и сподвижнику просветителя Н.И. Новикова, приезжавшего сюда в гости. Не раз приезжал и гостил в усадьбе и выдающийся русский поэт В.А. Жуковский (который считал хозяина усадьбы в числе его благодетелей). Лопухины владели усадьбой в 1678–1776 гг., самым известным среди них был И.В. Лопухин, один из видных московских масонов (мартинистов). Здесь были жилой и хозяйственный сектора, ухоженные пруды и каналы, образовывавшие миниатюрный «архипелаг», на его островках были построены беседки. При Лопухине на одном из островов «архипелага» построили беседку «Храм Дружбы», а сам остров Лопухин назвал Юнговым островом в честь Юнга Штиллинга (1740–1817) – немецкого писателя, профессора государствоведения и известного мистика, сочинения которого неоднократно переводили русские масоны. На другом острове И.В. Лопухин распорядился положить плиту в память о Квирине Кульмане – мистике, сожженном в Москве в 1689 г. В деревне Савинки был поставлен памятник самому И.В. Лопухину. Одним словом, в XVII – начале XVIII в. эта усадьба была местом встреч московских масонов. Позже усадебный дом и другие постройки, в том числе и «затеи» в парке, постепенно были утрачены.

Иван Владимирович Лопухин (1756–1816) был сыном генерал-поручика В.И. Лопухина, детство провел в Киеве, получил скромное образование, служил в Преображенском полку, много занимался самообразованием. Его генетические корни (он был на четверть евреем) определили его интерес к историко-конфессиональным вопросам жизни евреев и религиозно-мистическим воззрениям. В 26 лет, выйдя в отставку в чине полковника, он стал масоном и до последних дней оставался одним из самых ревностных последователей ученых мартинистов, или масонов. (Масонство – религиозное движение, возникшее в начале ХVIII в. Его организации – ложи – заимствовали традиции средневековых рыцарских и мистических орденов. Масоны стремились создать тайную всемирную организацию с утопической целью мирного объединения человечества в религиозном братском союзе.) Лопухин жил в основном в Москве, стал одним из видных деятелей в кругу московских масонов, сам писал и издавал на свои средства масонские сочинения (что способствовало истощению его первоначального ощутимого состояния). Все свои силы он отдавал масонской деятельности, а также чтению и заботе о престарелом отце. Когда его просили быть на государственной службе, он трудился честно и получил благодарности и орден, в 1807 г. был удостоен чина действительного статского советника. Он всегда оставался убежденным масоном, стремился участвовать в благотворительной деятельности, писал сочинения, делал переводы. К старости он окончательно пришел к выводу, что не благородное происхождение, а обычные добрые человеческие качества являются главным достоинством человека. Вот почему уже в почтенном возрасте он женился на простой женщине Матрене Ефимовне Никитиной, но детей у них не было. Он жалел, что женился слишком поздно. С 1812 г. село Савинское было одним из самых любимых мест его проживания.

В 11 км от г. Щелкова находится бывшая усадьба Гребнево. Эта старинная усадьба в конце XVI в. принадлежала сподвижнику царя Ивана Грозного боярину Б.Я. Бельскому, затем 150 лет она принадлежала князьям Трубецким, потом ее владельцами были генерал Г.И. Бибиков (1781–1817) и князья Голицыны (1817–1823). При Бибикове в 1780—1790-х гг. был создан грандиозный архитектурный ансамбль в стиле раннего классицизма, в котором строгие формы классицизма основных сооружений сочетались с ложноготической архитектурой многочисленных служебных и хозяйственных построек. Следующие владельцы Гребнева – Голицыны – реконструировали в 1817–1823 гг. ансамбль в стиле ампир по проекту архитектора Н.И. Дерюгина. Именно эту усадьбу мы и видим сейчас. Ценность ансамбля в том, что он почти полностью сохранился до наших дней. Ансамбль включает парадные ворота (1818–1819) в виде триумфальной арки с двумя калитками (чугунные кованые решетки полотнищ ворот и калиток изготовлены на уральских заводах Голицыных); трехэтажный каменный оштукатуренный дом-дворец (1780–1790) в стиле зрелого классицизма, два двухэтажных флигеля (конец ХVIII в.), два одноэтажных флигеля (конец ХVIII в.), хозяйственные постройки (конец ХVIII в.), зимнюю Никольскую церковь (1817–1823) в стиле ампир (строили ее арх. И.И. Ольделли и Н.И. Дерюгин, автором ее проекта называют арх. А.Н. Воронихина, в отделке интерьеров участвовал арх. Д.И. Жилярди), летнюю Гребневскую церковь (1786–1791 гг., арх. И. Ветров, внутренняя отделка – С. Грязнов) в стиле классицизма, парк с регулярной и пейзажной частями. Вокруг парка частично сохранилась кирпичная ограда с оригинальными башнями псевдоготической архитектуры. Украшением усадьбы остается громадный пруд с 8 островами, из которых «Большой остров» (20 га) сохранил старинную планировку. На острове раскинулся обширный пейзажный парк.

В архитектурно-художественном плане в усадьбе особый интерес представляет летняя церковь. Это кирпичный с белокаменными деталями храм центрического типа, выполненный в стиле зрелого классицизма. На крестчатом основании покоится овальная в плане купольная ротонда, увенчанная бронзовой позолоченной фигурой ангела и крестом. Фасады храма обработаны спаренными пилястрами и портиками дорического ордера. Исключительным изяществом и красотой отличается внутреннее убранство храма. В западной его части поддерживают хоры две пары ионических колонн, отделанных под мрамор. Очень красивы белые с тонкой золоченой резьбой иконостасы. В куполе храма сохранилась неоднократно поновлявшаяся масляная живопись.

В г. Фряново сохранилась бывшая усадьба, с тем же названием, созданная в конце ХVIII в. владельцем тогда села Фрянова и местной шелковой фабрики И.Л. Лазаревым. Был построен усадебный дом, создан парк, возведена каменная церковь. Сейчас в бывшей усадьбе Фряново можно увидеть в формах классицизма одноэтажный с мезонином и антресолями деревянный главный усадебный дом, построенный на рубеже ХVIII – ХIХ вв. Он состоит из главного корпуса и двух флигелей, объединенных с ним крытыми переходами. Кирпичная церковь Иоанна Предтечи, сооруженная в 1797 г. в формах классицизма, в плане имеет форму латинского креста. Колокольня имеет барочные черты в ее архитектуре. Сохранились также остатки усадебного парка и подъездная аллея.

Усадьба Фряново интересна не только в архитектурно-художественном плане, представляет она большую ценность и как исторический объект, связанный с жизнью известной армянской семьи Лазаревых – дворянского рода предпринимателей и меценатов в России. Родоначальником этого рода был богатый и знатный армянин Лазарь Назаретович Лазарян (1700–1782), в середине ХVIII в. переехавший из Персии (Ирана) в Россию. Он поселился в Москве, где его стали называть на русский манер Лазарев. Он основал в Москве торговлю драгоценными камнями, а один из его сыновей, Иван (Ованес), стал придворным ювелиром, пользовавшимся особым расположением императрицы Екатерины II. В 1744 г. она возвела Лазаревых в дворянство. Лазаревы и приехавшие с ними их родственники покупали дворы в Москве, подмосковные деревни, купили и село Фряново. В пригородах Лазаревы построили фабрики, снабжавшие Москву шелковыми и бумажными тканями, выпускали и особо дорогую ткань – парчу.

Иван Лазаревич Лазарев (Ованес, 1735–1801) стал одним из самых богатых помещеков в России, он владел также фабриками, железными рудниками на Урале, лесами во многих губерниях России, при этом он вел значительную благотворительную деятельность. Л.Н. и И.Л. Лазаревы имели фабрику в селе Фряново, это была самая большая шелковая фабрика клана Лазаревых в России. И.Л. Лазарев, нажив состояние, умер в 66 лет бездетным, оставив свое состояние брату Иоакиму (Овагим, 1744–1826) и завещал устроить на оставленные им средства училище для детей бедных армян. Иоаким выполнил его волю в 1815 г., это училище в Москве в 1835 г. стало гимназией, а затем было преобразовано в Лазаревский институт восточных языков.

 

В восточный сектор Московской области входят Балашихинский, Ногинский, Павлово-Посадский, Орехово-Зуевский, Егорьевский, Шатурский районы. Этот сектор имеет главную организационно-транспортную ось, начинающуюся от Курского вокзала в Москве: железнодорожные ветки на Электроугли, Павловский Посад, Орехово-Зуево и далее на Нижний Новгород. Восточный сектор находится в пределах Мещерской низменности, которая имеет форму треугольника и занимает пространство между реками Клязьмой, Москвой, Окой, продолжаясь и за Московской областью. (Название низменности происходит от названия племени мещера, обитавшего здесь в XI–XII вв.) Здесь сохранились следы или остатки считанных единиц бывших усадеб. Все дело в том, что и раньше усадеб здесь было мало. Здесь много болот, болотистых местностей, в той или иной мере заболоченных территорий. Болотистая местность и торфяные болота (с частыми пожарами) издавна не слишком привлекали сюда людей, тем более не способствовали желаниям строить здесь свои усадьбы, а частые пожары, особенно в теплый период, свели их число к минимуму.

 

Балашихинский район

В г. Балашиха находятся несколько бывших усадеб, среди них Горенки и Пехра-Яковлевское. Горенки впервые упоминаются как пустошь, позднее появились деревня, сельцо и усадьба с тем же названием. Усадьба Горенки была основана и принадлежала князьям Долгоруким (1714–1747), позже ее владельцем был граф А.Г. Разумовский. В царский период селение Горенки, расположенное на старом Владимирском тракте, было последним этапом, до которого родным и близким разрешалось провожать осужденных на ссылку и каторжные работы в районы Крайнего Севера, в Сибирь. Определенное впечатление о прошлом Горенок дает картина И.И. Левитана «Владимирка» (1882), выставленная в Третьяковской галерее.

Горенки. Северный фасад усадебного дома

Горенки. Колоннада усадьбы

В годы правления внука Петра I, юного царя Петра II (1715–1730 гг., царствовал с 1727 г.), его лучшим другом – фаворитом был не менее юный обер-камергер, князь Иван Алексеевич Долгорукий (1708–1739), так же как и он склонный к праздности, необузданным забавам, бесконечным развлечениям, опасным шалостям. Его отец князь А.Г. Долгорукий (действительный тайный советник, сенатор, гофмейстер), используя влияние сына на юного царя, смог отстранить и отправить в ссылку ранее всесильного князя А.Д. Меншикова и затеял династическую интригу – хотел женить 14-летнего подростка-царя на своей 18-летней дочери Екатерине, которая была невестой графа Сапеги, действительно нравившегося ей. Она имела смелый, энергичный характер, была хорошо образованна, побуждаемая фамильным и личным честолюбием, согласилась увлечь императора своими чарами. Князь А.Г. Долгорукий привозил в свое имение Горенки Петра II, надеясь заинтересовать его своей дочерью. В Горенках Петр II и Иван Долгорукий с друзьями любили развлекаться, охотились, устраивали попойки, развлечения с друзьями, гостями. Приезжала сюда, общалась и развлекалась с Петром II и сестра фаворита юного царя – Екатерина Долгорукая. Она забеременела (то ли от Петра II, то ли от Сапеги), и Петра II «как честного человека» вынудили сделать ей предложение. Ее удалось обручить с Петром II. В конце 1729 г. официально объявили о предстоящем бракосочетании юного царя, но после его внезапной смерти она не стала царицей, хотя и была попытка Долгоруких подделать завещание царя в ее пользу. После доказательства подделки завещания царя Петра II в пользу его невесты Екатерины Долгорукой все семейство Долгоруких отправили в ссылку. Позже князей А.Г. и И.А. Долгоруких казнили, их земли и усадьбы, в том числе Горенки, были отписаны в казну. При императрице Анне Иоанновне Екатерину Долгорукую заточили в монастырь. Новая императрица Елизавета Петровна даровала ей свободу и звание фрейлины, в 1733 г. она вышла замуж за состоятельного генерал-аншефа, но вскоре умерла. Императрица Елизавета Петровна вернула княжескому роду Долгоруких их конфискованные владения.

Во второй половине XVIII в. Горенки принадлежали графам Разумовским. В 1747 г. императрица Елизавета Петровна подарила усадьбу своему морганатическому мужу А.Г. Разумовскому; они тайно повенчались в 1742 г., когда обоим было по 33 года. (В морганатическом браке лицо царствующего или королевского рода соединяется в браке с подданным, а не членом иностранного царского или королевского рода.) Елизавета любила Горенки, часто приезжала и подолгу жила в этой усадьбе, наслаждаясь любовью своего избранника. Наследники А.Г. Разумовского владели усадьбой до 1827 г.

Разумовский Алексей Григорьевич (1709–1771) – граф (с 1744 г.), генерал-фельдмаршал (1756), происходил из украинских казаков, участник дворцового переворота 1741 г. в пользу дочери Петра I – Елизаветы, был морганатическим супругом императрицы Елизаветы Петровны Романовой. В молодости, когда он был певчим придворного хора, его редчайшая красота (он был высоким, стройным, несколько смуглым, с черными глазами и бровями) и дивный голос поразили царевну Елизавету, он стал ее личным певчим, управляющим ее имениями, близким другом. Они были тайно обвенчаны в 1742 г., его почитали как супруга императрицы. Она, став императрицей в 1741 г., одарила его огромными богатствами; а он не изменился – оставался добродушным, скромным, прямым, честным. Обладая большим влиянием при дворе, он не участвовал в государственной деятельности, не вмешивался в политику и в борьбу придворных партий, без памяти любил Малороссию (Украину), неизменно радушно принимал украинцев (тогда говорили – малороссов) и покровительствовал им. Когда у императрицы появились новые фавориты, он не мешал им, всегда оставался ее самым доверенным человеком, лучшим другом, которого несмотря ни на что она продолжала по-своему любить, стремилась угадывать и выполнять все его желания. А.Г. Разумовский был очень мудрым человеком, он умел догадываться, что нужно делать в государственных интересах в непростых ситуациях. Так, он сжег документы о венчании с Елизаветой Петровной, чтобы графы Орловы не настаивали на браке новой императрицы Екатерины II с Г.Г. Орловым (которого она любила в молодости и который с его братьями возвел ее на престол в результате дворцового переворота 1762 г.), что было неуместно в государственных интересах в новых исторических реалиях.

А.Г. Разумовский

Во второй половине ХVIII в. владельцем усадьбы Горенки был граф А.К. Разумовский. Граф Алексей Кириллович Разумовский (1748–1822), родной племянник А.Г. Разумовского, был известным государственным деятелем своего времени, масоном. В 1810–1816 гг. он был министром народного просвещения. Он четко осознавал, что одними из важных причин бед в России были низкий уровень образования населения, его недостаточная духовная зрелость, невысокая степень профессиональной компетенции и культуры даже высших чиновников (многие из них имели склонность к взяточничеству и личному обогащению в ущерб интересам большинства россиян), отсутствие должной дисциплины и порядка практически во всех делах. Используя свои обширные знания и опыт, он пытался влиять на улучшение ситуации в России. Особенно активно А.К. Разумовский содействовал расширению сети начальных школ и гимназий, ввел богословие как главную дисциплину во всех учебных заведениях. Но в статусе министра народного просвещения он пребывал уже в почтенном возрасте (62–68 лет), обладая твердым (а тогда чаще говорили деспотичным) характером, требовал быстро и точно выполнять его указания, решительно карал нерадивых исполнителей, что множило число его недругов и тормозило внедрение в жизнь дельных решений, привело его к разочарованию и отставке.

Граф А.К. Разумовский не только создал в Горенках роскошный дворцово-парковый ансамбль в стиле зрелого классицизма, но и сделал свою усадьбу своего рода научно-практическим центром в сфере ботаники и садоводческого дела. А.К. Разумовский, сын последнего гетмана Украины и Президента Петербургской академии наук К.Г. Разумовского (см. с. 253–254), получил великолепное образование. Наука, научно-практические занятия, опыты в сфере ботаники занимали львиную часть его времени, поглощали ощутимую часть его огромных доходов. Будучи очень богатым человеком, Разумовский мог спокойно и беззаботно жить, но он хотел максимально овладеть ботаническими знаниями, использовать их на практике, делиться с другими. В Горенках он сполна реализовал свои склонности к занятию биологической наукой и практикой. Он не устраивал балов, не любил пустые разговоры с гостями, не стремился к светским развлечениям. Но, помня о высоком статусе своего рода, он приглашал для строительства и благоустройства своей усадьбы лучших архитекторов, строителей, садовников (архитектор А. Менелас, профессор ботаники и химии Московского университета Ф.Х. Стефан, профессор ботаники И. Редовский, немецкий ботаник Ф.Б. Фишер и др.). Сохранившиеся до нас строения некогда великолепной усадьбы были возведены именно при графе А.К. Разумовском. Масштабное строительство по проекту архитектора А. Менеласа, много работавшего на Разумовских, началось в усадьбе в 1777 г. Был создан колоссальный дворцово-парковый ансамбль в стиле классицизма, он включал дом-дворец (расположен в глубине гигантского полукруглого двора, диаметр которого достигает 700 м), зверинец с малым прудом, огромный парк с многочисленными мраморными статуями и красивой лестницей, спускавшейся к пруду, с беседками, гротами и каменными мостиками. В начале XIX в. усадьба славилась уникальным ботаническим садом, где культивировались около 9 тысяч растений, который до 1830-х гг. считался «одним из чудес Москвы и Подмосковья».

По желанию А.К. Разумовского в его доме-дворце были устроены зимние сады. На специально устроенной террасе и под бельведером при дополнительном отоплении и освещении росли диковинные цветы в вазах и тропические деревья в кадках. Был разбит живописный усадебный английский парк. В усадьбе растения росли в открытом грунте и в оранжереях, число которых было не менее 40. К началу 1820-х гг. в усадебном саду выращивали свыше 3 тысяч акклиматизированных растений, суммарная протяженность оранжерей составляла 1,5 км. По желанию А.К. Разумовского в его усадьбе работали около 15 профессоров и адъюнктов, состоящих в должности садовников, около 100 «подсадовников», специалисты по составлению и хранению гербария. В усадьбе проводились опыты по акклиматизации растений, было специальное хранилище семян. Сюда со всего света привозили деревья и кустарники. Только в одной главной оранжерее росли почти 300 тропических деревьев. В Горенках были акклиматизированы и выращивались растения Сибири; ни в одном ботаническом саду Европы не было такого полного собрания сибирской флоры. При ботаническом саде был питомник, в котором все желающие могли купить рассаду и саженцы редких растений. В специальном флигеле в парке размещались богатый гербарий и коллекция минералов. В усадьбе А.К. Разумовский построил специальное здание для обширной библиотеки, в которой преобладали книги по естественным наукам, особенно много было книг по ботанике, садоводству, агрономии. В Горенках было создано первое в России Ботаническое общество. Фактически Горенки были крупнейшим ботаническим научно-практическим центром России того времени. Хотя в 1812 г. стоявшие в усадьбе наполеоновские солдаты и офицеры разграбили дом-дворец, уникальные теплицы и оранжереи пострадали мало.

Научные заслуги А.К. Разумовского были по достоинству оценены. В 1809 г., в 61 год, он стал президентом Фитографического общества России, т. е. первого объединения русских ботаников, а еще ранее, в 1807 г. (в 59 лет), стал попечителем Московского учебного округа и Московского университета, в 1810–1816 гг. был министром народного просвещения.

А.К. Разумовский умер в возрасте 74 лет. После его кончины значимая научно-практическая ценность Горенок прекратилась; равных ему продолжателей его биологических дел в их роду не было. Садовники и ботаники были вынуждены уехать работать в другие усадьбы и государственные учреждения. В Петербургский ботанический сад перевезли из Горенок естественно-научную библиотеку, огромный гербарий и многое другое. Часть растений попала в ботанический сад Московского университета. Многие растения из оранжерей, а также парковые скульптуры купил и перевез в Архангельское князь Н.Б. Юсупов, другие помещики также скупали редкие растения и другие продававшиеся усадебные ценности.

После смерти А.К. Разумовского усадьбу Горенки купил купец и промышленник Н.А. Волков, который устроил в ней бумагопрядильную, ситценабивную фабрику; в дворцовых залах и оранжереях разместили ткацкие станки, машины. Позже владельцы усадьбы менялись, но фабрика в ней действовала до конца ХIХ в. В 1860-х гг. усадьбу купили Третьяковы; до 1890-х гг. продолжалось производственное использование усадьбы. Затем последний владелец усадьбы, В.П. Севрюгов, фабрику ликвидировал, восстановил дом, но вновь роскошным дворцом он уже не стал. В 1912–1916 гг. при участии арх. С.Е. Чернышева дворец капитально реконструировали, восстановили его садово-парковый фасад, пытались вернуть прежнее великолепие усадебному парку.

Пехра-Яковлевское. Галерея усадебного дома

В советский период в усадьбе Горенки разместили детский дом, потом – санаторий.

До наших дней в Горенках сохранились почти все усадебные постройки, кроме теплиц: огромный дом-дворец из кирпича с белокаменным декором, уникальной колоннадой (1780–1790 гг., арх. А. Менелас; интерьеры, лепнина, мебель 1910-х гг.), одна оранжерея, звенья ограды и двое въездных ворот (усадьбу окружала глухая кирпичная ограда), четыре служебных корпуса, парк с регулярной и пейзажной частями, эффектный спуск к пруду – белокаменная лестница с чугунными орлами на пьедесталах на верхней площадке, грот, на островах – остатки каменных мостиков. Даже после перестроек и разрушений в этой усадьбе дом-дворец поражает взор и крепко остается в памяти. Центральная часть усадебного дома – трехэтажная, с 6-колонным портиком ионического ордера на главном фасаде и боковыми выступами-экседрами; их верхний этаж представлял собой открытые балконы. Вынесенные вперед двухэтажные крылья дома ограничивают пространство обширного двора.

Рядом с этой усадьбой находится бывшая усадьба Пехра-Яковлевское, вначале больше известная как Яковлевское или Яковлевское-Пехорка. В усадьбе основные строительные работы были проведены в 1770–1780 гг. при князе П.М. Голицыне – депутате Комиссии по составлению нового Уложения 1767–1768 гг. (свода законов России) и его сыне М.П. Голицыне в 1770–1810 гг. М.П. Голицын стал наследником своего богатого отца в юном возрасте, его опекуном был его родной дядя и всеми уважаемый человек князь А.М. Голицын. По инициативе и под руководством А.М. Голицына эта усадьба была окончательно создана. Был построен ансамбль стиля классицизма на месте предшествующего. Владелец усадьбы князь М.П. Голицын не выдвинулся на служебном поприще. В своей усадьбе он собрал коллекцию замечательных картин, пользовавшуюся заслуженной известностью, большую библиотеку со многими редкими книгами, особенно по искусству. Но к концу 20-х гг. XIX в. М.П. Голицын разорился, и его книги, картины, усадьбу пришлось продать.

До наших дней от усадьбы Пехра-Яковлевское сохранились: первоначально двухэтажный (с 1924 г. – трехэтажный) усадебный кирпичный дом, возведенный в стиле раннего классицизма (1783–1786 гг., арх. К.И. Бланк; 1924 г. – перестроен после пожара), соединенные с ним галереей-колоннадой двухэтажные кирпичные флигели, кирпичные здания театра, оранжереи (1810 г., арх. А. Менелас), двухколоколенная Преображенская церковь-ротонда (1777–1782 гг., арх. В.И. Баженов), парк (XVIII в.) с регулярной и пейзажной частями, с остатками «парковых затей» (полукруглая белокаменная лестница в традициях барокко, обломки скульптурных изваяний, фрагменты гротов, насыпной холм). Больше всего поражает дивная красота усадебной церкви, а также флигели с колоннами и портиками, соединенные с центральным зданием двумя полукруглыми колоннадами – галереями изысканных архитектурных форм, поставленными на высокий цоколь из белого камня. Основное внимание приковывает усадебная Преображенская церковь, принадлежащая к немногочисленной группе двухколоколенных ротондальных храмов эпохи классицизма. Двухсветная ротонда храма увенчана массивным барабаном и куполом со шпилем. Главный, западный, фасад образован ионическим портиком и парными башнями 2-ярусных колоколен. Храм имеет нарядное и богатое внутреннее убранство.

Южнее г. Балашихи и рядом с г. Реутово, в 1 км от платформы Никольское, находится поселок – Никольско-Архангельский. Здесь была вотчина и создана усадьба Никольское князей Долгоруких, владевших ими с 1668 г. в течение 10 поколений; в XIX в. владельцами стали князья Салтыковы. Между 1748 и 1771 гг. по заказу князя А.В. Долгорукого в его вотчине построили церковь Михаила Архангела в стиле московского барокко. Храм уникален, поскольку в Москве и Подмосковье храмы этого типа больше не сохранились. Храм представляет собой кирпичное оштукатуренное здание; его центральный объем типа «восьмирик на четвереке» поставлен на высоком подклете, где помещается Никольский придел. В верхнюю церковь ведут две лестницы, расположенные по сторонам колокольни (первоначально лестницы и паперть перед храмом были открытыми). В облике этого храма композиционные черты московского барокко органично слиты с декоративными приемами барокко западноевропейского. Прекрасны кованые ажурные кресты храма. Внутри храм богато украшен лепниной в виде растительного орнамента. Сохранились элементы живописи конца ХVIII – ХIХ вв. Особенно эффектен позолоченный 5-ярусный иконостас последней четверти ХVIII в., он включает иконы ХVIII – ХIХ вв. В нижней церкви 3-ярусный иконостас был создан во второй половине ХIХ в. От названия церкви произошло и название села – Никольское-Архангельское. От усадьбы Никольское до наших дней сохранился только живописный, в основном пейзажный, огромный парк (180 га, разбит в 1780-х гг.) с двумя прудами и группой славянских курганов IX–XII вв.

Пехра-Яковлевское. Лестница садовой террасы

В 3 км от железнодорожной станции Кучино находится село Фенино (Троицкое), прославившееся в XVIII в. усадьбой Троицкое-Кайнарджи – тогда одной из крупнейших подмосковных усадеб. С 1760 г. село Троицкое принадлежало П.А. Румянцеву, великому русскому полководцу. Расцвет усадьбы Троицкое-Кайнарджи связан только с именем фельдмаршала П.А. Румянцева-Задунайского. При нем скромная до 1774 г. усадьба превратилась в одну из ряда крупнейших подмосковных.

По слухам и утверждениям ряда письменных источников, Петр Александрович Румянцев-Задунайский (1725–1796) был внебрачным сыном царя Петра I. Его матерью была М.А. Матвеева (1699–1788) – дочь одного из самых передовых людей петровского времени, поклонника западной культуры А.С. Матвеева, – воспитателя матери царя. Красавица Мария Матвеева занимала первое место среди любовниц Петра I. Он не охладел к ней до конца жизни и даже ревновал ее, что случалось с ним не часто. Однако молодая и ловкая красавица успевала изменять ему, хотя никто не смог уличить ее в этом. Чтобы усилить контроль за ней, Петр I выдал 19-летнюю Марию замуж за своего денщика А.И. Румянцева, смотревшего на эту женитьбу как на возможность сделать карьеру. Петр I дал за невестой богатое приданое, жениху – чин бригадира и позаботился о его длительных командировках. П.А. Румянцев родился вскоре после смерти Петра I, Екатерина I была его крестной матерью. В 1731 г. его записали в полк, в 1740 г. отправили за границу для выполнения дипломатической миссии. По возвращении Румянцева определили в Шляхетский корпус, потом он поступил на военную службу. Императрица Елизавета возвела его в графское достоинство, а жену пожаловала в статс-дамы. Румянцев стал величайшим полководцем своего времени. Он пользовался огромным авторитетом среди военных, отмечавших его необыкновенную военную сообразительность, находчивость. Румянцев во многом напоминал Петра I. Он был красив, имел таланты правителя и полководца, отличался личной храбростью и просвещенностью, преклонялся перед иностранными науками и военным искусством, любил – особенно в молодости – кутежи, попойки, развлечения с женщинами. Румянцев фактически игнорировал жену и был равнодушен к своим троим сыновьям, кроме того был завистливым, скупым, чрезмерно гордым, имел и другие пороки. Но абсолютно все его недостатки меркли на фоне его воинских заслуг перед Россией.

П.А. Румянцев-Задунайский

Многочисленные военные победы Румянцева умножили славу и международный престиж России. Особенно значимы были его победы в Семилетней и в Русско-турецкой войне (1768–1774). Командуя в этой войне русскими войсками, Румянцев был окружен под Кагулом в 10 раз превосходящими их по численности турками под началом великого визиря. Тем не менее русские войска атаковали главные силы противника и разбили из наголову. Турки оставили на месте сражения треть своей армии. Русским достались 140 пушек, множество пленных, знамена, весь турецкий лагерь с различными запасами. Именно за эту победу Румянцев получил звание фельдмаршала. Затем, в 1774 г., русская армия под командованием Румянцева перешла Дунай и наголову разбила войска великого визиря, после чего вскоре был заключен очень выгодный для России Кючук-Кайнарджийский мир. В 1775 г. императрица Екатерина II пышно отпраздновала со своим двором в Москве заключение Кючук-Кайнарджийского мира и захотела продолжить празднества в имении Румянцева – Троицком. По желанию императрицы усадьба Троицкое впредь с 1775 г. стала именоваться Троицкое-Кайнарджи, а ее ферма – Кагул. В этой усадьбе Румянцева был построен дворец – громадное здание в готическом стиле, напоминавшее баженовский проект Царицынского дворца; вероятно, и дворец Румянцева создавал В.И. Баженов. Кроме того, в Троицком был разбит парк, устроены оранжереи, выкопаны пруды, заведено образцовое хозяйство. В 1833 г. в соседней деревне Фенино был поставлен прекрасный памятник Екатерине II (работы В.И. Демут-Малиновского); на памятной доске надпись: «От Екатерины дана сему месту знаменитость, оглашающая навсегда заслуги графа Румянцева-Задунайского». Эта аллегорическая скульптура императрицы является одним из лучших образцов русского ваяния (в настоящее время она хранится на территории Донского монастыря в Москве, перед его Большим храмом). После смерти сына фельдмаршала – С.П. Румянцева (в 1830-х гг.) – имение в 1838 г. было разделено между его наследниками и постепенно пришло в упадок.

От некогда роскошной усадьбы сохранились Троицкая церковь, построенная в стиле раннего классицизма в 1774–1787 гг. (арх. В.И. Баженов или К.И. Бланк), часовня-мавзолей стиля ампир с яшмовым надгробием-саркофагом (1838) над захоронением последнего из рода Задунайских – С.П. Румянцева. Он строил этот мавзолей для перезахоронения останков великого отца, но он оказался его собственной усыпальницей. В мавзолее также погребены дочь С.П. Румянцева – княгиня В.С. Голицына, и ее муж – князь П.А. Голицын.

После Румянцевых владельцами усадьбы стали князья Голицыны, при которых для получения прибыли стали здания сдавать внаем, в том числе в качестве летних дач. На одной из таких дач в 1851 г. у С.П. Шевырева Н.В. Гоголь читал главы из 2-го тома «Мертвых душ».

При всех разрушениях и перестройках бывшая усадьба Троицкое-Кайнарджи остается значимым архитектурно-художественным памятником. Наиболее сильное впечатление производит Троицкая церковь в стиле раннего классицизма. Это кирпичное оштукатуренное здание с деталями из белого камня принадлежит к типу двухколоколенных храмов. Западный фасад храма решен в виде триумфальной арки, он фланкирован двумя стройными башнями трехъярусных колоколен со шпилями. Храм имеет богатое декоративное убранство фасадов и интерьеров, что свидетельствует о его связи с традициями барокко. Хорошо сохранилось первоначальное изысканное убранство интерьера: красивый карниз, тонкие по рисунку лепные гирлянды на стенах и др. Очень красив 2-ярусный увенчанный фронтоном золоченый иконостас с коринфскими колоннами и круглой скульптурой. Сохранились также поновленная масляная живопись конца ХIХ в. на стенах и сводах, иконы и киоты рубежа ХIХ – ХХ вв. Сохранилась еще одна кирпичная церковь – Воскресенская – с деталями из белого камня, построенная в 1867 г. по заказу В.С. Мухановой над могилой ее мужа. Двухсветный бесстолпный четверик храма поверх купольного свода увенчан двумя рядами кокошников и восьмигранным барабаном с шатром в основании главы, под зданием был устроен склеп.

Мавзолей С.П. Румянцева, выстроенный в 1830-х гг. в стиле ампир, – это бесстолпный куб, перекрытый плоским куполом на приземистом световом барабане. Он обработан четырьмя белокаменными тосканскими портиками с фронтонами. Кроме того, сохранились кирпичная с каменным покрытием ограда церковного комплекса (рубеж ХVIII – ХIХ вв.) и английский парк ХVIII в. От образцовой фермы Румянцевых «Кагул» сохранился только пруд.

Южнее Кагула находится деревня Зенино, тоже принадлежавшая П.А. Румянцеву. Здесь сохранились переделанный усадебный дом начала XIX в., флигель в псевдоготическом стиле с башней, «готическая» каменная часовня (1837), службы, запущенный пейзажный парк.

В 6 км от железнодорожной станции Купавна находится село Никольское-Полтево, в котором во второй половине XVII в. была построена усадьба Полтево. Владельцами усадьбы были Ф.А. Полтев и его наследники (с 1659 по 1703 г.), граф Ф.М. Апраксин (см. с. 167), граф А.И. Остерман и его потомки (с 1703 г. до конца XIX в.).

Граф Андрей Иванович Остерман (1686–1747) был ярким государственным деятелем, дипломатом. Он родился в Вестфалии, поступил на русскую службу в 17 лет, сделал удачную карьеру, в 44 года стал графом. Он был членом Верховного тайного совета, фактическим руководителем внутренней и внешней политики России при императрице Анне Иоанновне. В 1741 г. новая императрица Елизавета Петровна сослала его в Березов.

В усадьбе сохранились необычная по планировке белокаменная Никольская церковь и липовый парк. Церковь построили в 1706 г. по заказу адмирала Апраксина. Белокаменный ярусный Никольский храм «под звоном» сочетает композиционную основу и отдельные детали убранства «нарышкинских» вотчинных церквей с декоративными мотивами и трактовкой внутреннего пространства, характерными для западноевропейского барокко. Основной объем здания – это вытянутый по продольной оси двухсветный восьмерик, включающий собственно храм и алтарь с притвором. Здание представляет как бы четыре яруса, включая ярус «звона». Бывший усадебный липовый парк со сложной регулярной планировкой XVIII в. также представляет интерес, в нем оригинален прием размещения 4 копаных (теперь спущенных) прудов, вписанных в сетку аллей.

А.И.Остерман

К западу от села Никольское-Полтево находится бывшая усадьба Милет, или «Милое лето». Эти места в давности принадлежали царевне Софье Алексеевне Романовой (1657–1704), (см. с. 94–96). По преданию, здесь была ее роскошная резиденция с каменными палатами – дворцом из 20 комнат. Затем усадьба стала собственностью царевны (позже – императрицы) Елизаветы Петровны Романовой (1709–1761). После дворцового переворота 1741 г. императрица Елизавета Петровна усадьбу подарила графу М.И. Воронцову, а его наследники продали ее князю Д. Голицыну в начале ХIХ в.; затем ее владельцем стали князья Ухтомские, после них – Кологривовы. Милет – одно их немногих мест в Подмосковье, связанных с именем легендарной княгини Екатерины Романовны Дашковой (урожденная графиня Воронцова), которая вместе с ее братом графом А.Р. Воронцовым жили в разные годы в этой усадьбе, которую в XVIII–XIX вв. называли Новый Милет.

Граф Михаил Илларионович Воронцов (1714–1767) был известным человеком – генерал-поручиком, действительным тайным советником, камергером, канцлером. Он был крупным государственным деятелем и дипломатом, участником дворцового переворота (1741) и ареста правительницы Анны Леопольдовны в пользу дочери Петра I Елизаветы. С 1744 г. (с 30 лет) он был вице-канцлером, в 1758–1762 гг. (ему 44–48 лет) канцлером. М.И. Воронцов с 14 лет был пажом царевны Елизаветы Петровны, потом был ее камер-юнкером и одним из самых приближенных к ней лиц. При императрице Елизавете Петровне он стал камергером, генерал-поручиком, стал графом и действительным тайным советником. После дворцового переворота 1762 г. он пытался «усовестить» императрицу Екатерину II и помирить ее с мужем – законным императором Петром III, свергнутым ее сторонниками, а потом смирился с воцарением новой императрицы, которая позже всегда выражала личное нерасположение к нему, но оставила его канцлером, ценя его знания и опыт. Он не мог и не хотел найти общий язык с фаворитом новой императрицы Г.Г. Орловым и ее влиятельным приближенным Н.И. Паниным. В 1765 г., в 51 год, он был уволен со службы и поселился в Москве. Всю свою жизнь он оставался другом и покровителем М.В. Ломоносова (1711–1765). Воронцов как государственный муж был человеком осторожным, выступал против активного вмешательства России в распри европейских государств, в решении дипломатических дел был крайне осмотрителен, избегал единоличных решительных ответов, умел скрывать или выгодно представлять намерения своего правительства. Хотя благоволившая к нему императрица Елизавета Петровна делала ему щедрые подарки, пожаловала деревни и заводы, любитель роскошной жизни Воронцов постоянно нуждался в деньгах, просил субсидии или об уплате долгов, писал прошения и выпрашивал все, что было возможно. При больших доходах, но и неумеренных тратах он во имя увеличения своих богатств пускался в торговые предприятия, порой небезопасные и иной раз приводившие его к новым финансовым потерям. Воронцов был большим мастером на разные траты, из-за чего он постоянно нуждался в деньгах.

Е.Р. Дашкова

Говорили, что он даже получает деньги от иностранных дворов за поддержку их интересов в России. Воронцов был женат на двоюродной сестре императрицы Екатерины I графине А.К. Скавронской, имел одну дочь Анну, которая доставила ему большие огорчения своим неудачным браком с графом А.С. Строгановым. Кроме того, он после смерти его сестры воспитывал младшую ее дочь Екатерину (ставшую со временем одной из самых ярких женских фигур в русской истории; в замужестве княгиня Е.Р. Дашкова). При этом он еще присматривал за воспитанием старшего сына сестры – Александра, жившего одно время с беспутным его отцом (остался вдовцом в 28 лет, вел разгульный образ жизни, мало занимался детьми в его молодые годы). А.Р. Воронцов часто приезжал к дяде – М.И. Воронцову, и подолгу жил в этой подмосковной усадьбе и в его городских домах; по сути, он, как и его сестра – Е.Р. Воронцова (в замужестве Дашкова), был воспитанником своего дяди. В этой подмосковной усадьбе сестра и брат Е.Р. и А.Р. Воронцовы вместе провели многие месяцы в разные годы их жизни.

Графиня Екатерина Романовна Воронцова, в замужестве княгиня Дашкова (1743–1810), была выдающейся личностью, уникальной для своего времени. В истории России ей принадлежит абсолютно особое, удивительное место. Она активно участвовала в дворцовом перевороте в пользу Екатерины II в Санкт-Петербурге в 1762 г. и считала себя чуть ли не главным его автором. Она не блистала красотой, но обладала многими талантами, слыла знатоком искусств, истории, музыки, имела обширные познания в ряде наук. Е.Р. Дашкова была писательницей, педагогом, филологом, редактором, переводчицей, натуралистом, строителем, архитектором, музыкантом, хирургом, управленцем, коллекционером. С 1783 по 1794 г. она возглавляла одновременно две академии в России: была директором Академии наук и Президентом Российской академии (словесности); была членом многих зарубежных ученых обществ и академий, в цивилизованном мире считалась одной из самых просвещенных личностей своей эпохи. Таких женщин мировая история больше не знает. В разные годы своей бурной жизни Дашкова всегда была решительной и мужественной женщиной, любящей и терпеливой женой, самоотверженной матерью. Она сама выбрала себе очень красивого и богатого жениха, заставила его жениться на ней, полностью подчинила себе, постоянно утомляла его своей супружеской страстью, самозабвенно любила его и смирялась с его изменами ей, после его смерти смогла отдать его большие долги, вернуть и упрочить финансовое благополучие ее семьи (в том числе умела выгодно давать деньги в долг под проценты), много сил отдала воспитанию и образованию сына и дочери. Но ее властный характер, редчайшая требовательность, менторская манера общения, скупость в тратах вызвали у ее детей к ней только чувства страха и отчасти уважения, но не любви. К старости она была очень богатым, но одиноким человеком, так как женившийся без ее благословления и несчастный в браке сын умер, а с дочерью она не общалась, внуков не было (о внебрачных двух детях сына, воспитывавшихся ее дочерью, она не знала). Изменила ей и ее подруга молодости и кумир – императрица Екатерина II, когда в поддержке и услугах княгини она уже не нуждалась. Дашкова прожила 67 лет, всегда оставаясь очень гордой, решительной и находчивой, но была крайне несчастлива в личной и семейной жизни. Она никогда не теряла самообладания, даже когда оказалась к старости без близких людей рядом с ней. Доживала она свой век в окружении слуг и любивших ее, послушных маленьких собачек. За ее обширные познания и смелость ее уважали, но не любили из-за ее непростого, чуть ли не деспотичного характера.

Брат Дашковой граф Александр Романович Воронцов (1741–1805) был крупным государственным деятелем и респектабельным дипломатом. В 1762–1764 гг. (ему 21–23 года) был полномочным министром России в Англии, в 1764–1769 гг. – в Голландии, он в 1773–1794 гг. (ему 32–53 года) был президентом Коммерц-коллегии, сенатором с 1779 г., в 1802–1804 гг. (ему 61–63 года) канцлером. Рано лишившись матери, он был заброшен отцом и фактически воспитывался в доме дяди-канцлера. Отсутствие родительской ласки и любви определили на всю жизнь его угрюмый, сухой, тяжелый, некоммуникабельный характер, неспособность к любви и дружбе (он так и не женился). Он учился в парижской аристократической военной школе, львиную долю своего времени отдавал чтению и своему самообразованию, больше тянулся к книгам, а не людям. А.Р. Воронцов грамотно и верно служил Отечеству, получал монаршие благодарности и ощутимые подарки, был удостоен орденов, получил чин действительного тайного советника. Он обладал феноменальной работоспособностью, был настойчивым в работе и смелым в защите своих убеждений, не раболепствовал перед власть имущими – Петром III, Екатериной II, Александром I, ценивших его образованность и деловые качества. Воронцов много лет был на дипломатической службе, жил и трудился на благо России в Вене, городах Голландии, в Лондоне; в 1802–1804 гг. управлял фактически всей дипломатической частью (службой) России. Он успешно работал в статусе президента Коммерц-коллегии и члена Комиссии по коммерции, лично составил таможенный тариф. Воронцов нежной привязанности к своему отцу – генерал-поручику и сенатору, графу Роману Илларионовичу (1717–1783) – не питал, так как он им и другими 4 детьми не интересовался, предпочитал им светские развлечения. Дети воспитывались в разных домах. Воронцов знал о несчастливой семейной жизни его родителей, о роли фаворитки при императоре Петре III его сестры Елизаветы – фрейлины императрицы Екатерины II, о семейных неурядицах другой его умной, но внешне непривлекательной сестры, Екатерины (которую он ценил выше других сестер и брата), о сложностях в семейной жизни брата Семена, поэтому все свои силы стремился отдать не чувствам, не родственным и не семейным делам, а работе, чтению, образованию, общению с мудрыми людьми. Он переписывался с Вольтером и Д’Аламбером, покровительствовал А.Н. Радищеву, но был противником революции, ненавидел революционеров, нарушителей порядка и спокойствия в любой стране, прежде всего – в России.

К нашему времени от некогда богатой и красивой усадьбы Новый Милет мало что осталось. Комплекс усадьбы начал формироваться в середине ХVIII в., когда граф М.И. Воронцов построил здесь великолепный каменный дворец. Воронцов любил все делать с размахом, шикарно обставлять свой быт, поражать современников. Для этой усадьбы проект его дворца разрабатывал известный зодчий В.В. Растрелли. В усадьбе еще в начале ХVIII в. был разбит громадный парк с большим копаным прудом и островами. Пруд тоже был необычным: его дно было выложено белым камнем, в его прозрачной воде на белом фоне контрастно выделялись обитавшие в нем в обилии рыбы. Еще одним чудом усадьбы была ведущая от дома к пруду километровая сиреневая аллея с дивными мраморными статуями и вазами. В период цветения сирени эта аллея была самым благодатным местом в усадьбе, и кое-кто специально приезжал к Воронцову, чтобы насладиться пьянящим запахом мощных и роскошных кустов сирени. Но в 1812 г. Воронцовский дворец сгорел, до 1920-х гг. в усадьбе оставались остатки-руины каменного барочного здания.

В 1904 г. в усадьбе на средства С. Орлова и по проекту Мусе построили кирпичную оштукатуренную церковь, в советский период обезображенную переделками и разрушениями. Для архитектуры этой церкви характерны черты эклектики. Бесстолпный двухсветный четверик перекрыт красивым сводом; общая композиция здания завершается квадратной в основании колокольней. Сохранился усадебный парк с четкой регулярной планировкой, его центром является большая поляна на пересечении основных аллей. В 1960-х гг. на продолжении этого старого парка заложили новый.

 

Егорьевский район

В г. Егорьевске (образован в 1778 г.) сохранились постройки двух интересных усадеб фабриканта М.Н. Бардыгина и купеческая усадьба Дудочкина.

Бывшая усадьба фабриканта М.Н. Бардыгина (ул. Октябрьская, 62/7) вначале принадлежала некоему Князеву и возникла в конце 1820-х гг. Ее новый владелец М.Н. Бардыгин провел капитальную реконструкцию этой усадьбы между 1904–1912 гг. Усадьба включает главный господский дом, хозяйственный флигель с конюшней, ограду и сад. 2-этажный дом Бардыгиных по архитектурным достоинствам был и остается одним из лучших в городе. Его каменный нижний и деревянный оштукатуренный верхний этажи имеют принципиально различную планировку, поскольку строились в разное время. Парадные комнаты располагались на 2-м этаже, где были удлиненные холлы и широкая лестница в центре, – все они возведены в стиле, близком к модерну. Нежилой одноэтажный флигель сильно переделан. Сохранились также кованая металлическая ограда в стиле модерн вокруг палисадника и вдоль сада глухая кирпичная стена с воротами и калиткой. В Егорьевске, кроме этой усадьбы, сохранился еще один дом Бардыгиных, принадлежавший уже Н.М. Бардыгину (ул. Советская, д. 87–89).

Бардыгины были крупными фабрикантами. Но, ведя свои коммерческие дела, они сделали чрезвычайно много полезного для г. Егорьевска. Так, архитектурный комплекс Троице-Мариинского монастыря (ул. Профсоюзная) сложился в 1880–1890 гг. по заказу и на средства Н.М. Бардыгина. Церковь Александра Невского (ул. Халтурина), строительство которой началось в 1880-х гг., осуществлялось на средства города и прихожан по инициативе Н.М. Бардыгина. Комплекс Механико-электротехнического училища пансионного типа (ул. Профсоюзная, д. 30–32), включавший усадебные, административные, жилые здания и производственные мастерские, был сооружен из кирпича в 1907–1909 гг. по заказу и на средства М.Н. Бардыгина. Женское училище (ул. Парижской коммуны) было построено в 1900-х гг. на средства М.Н. Бардыгина. Казанская церковь поблизости от Егорьевска, в селе Алешино, была построена в 1886–1889 гг. на средства Н.М. Бардыгина. Н.М. Бардыгин был очень порядочным человеком, не предавал друзей и не отворачивался от них, если они попадали в трудные ситуации, вредившие их репутации, старался им помочь. Так, когда в творческой жизни архитектора Александра Степановича Каминского (1829–1897 гг., см. с. 150–152) был очень невеселый период (обрушился в 1888 г. дом, построенный по его проекту, но строившийся с нарушениями технических норм; в 1893 г. его уволили из архитекторов Московского купеческого общества, с которым он успешно сотрудничал 25 лет, и др.), Н.М. Бардыгин продолжил с ним общение и дружбу, поручал ведение архитектурно-художественных дел. Именно по инициативе Н.М. Бардыгина архитектор А.С. Каминский в Егорьевске курировал строительство Троицкого монастыря в 1880—1890-х гг., наблюдал в 1880—1890-х гг. за возведением церкви Александра Невского, давал Н.М. Бардыгин ему и другие творческие заказы. Н.М. Бардыгин не сомневался в творческом мастерстве Каминского и понимал, что от него зависит главным образом качество проекта, а если строительство курирует не сам Каминский, то ловкие строители могут во имя своих интересов исказить его проект, могут не выполнять точно технические условия его реализации. Н.М. Бардыгин морально и материально (давая заказы) неизменно поддерживал зодчего, он помог ему вернуть доброе имя и высокую профессиональную репутацию.

В Егорьевске сохранилась небогатая городская купеческая усадьба Дудочкина, построенная на рубеже XIX–XX вв. Она включает только деревянные строения, в том числе жилой дом, 2-этажный амбар, сарай, ограду и решетчатые ворота. Жилой дом представляет собой сложную постройку из двух частей под общим карнизом. Передняя, первая его часть – одноэтажная, в ней жили хозяева, а вторая его часть – задняя, двухэтажная, с комнатами для служащих и помещением конторы. Передняя часть здания, выходящая на улицу, имеет ажурные очень красивые наличники, они украшены пропильной накладной резьбой; пышно обработано и крыльцо главного бокового входа.

 

Юго-восточный сектор включает 7 районов: Люберецкий, Раменский, Воскресенский, Коломенский, Луховицкий, Зарайский, Озерский. Этот сектор имеет 2 транспортные оси: Казанско-Рязанское направление железной дороги и Москву-реку. Юго-восточное направление издавна заселено и освоено, чему способствовали относительно ровный рельеф, Москва-река и Ока, заливные луга, плодородные земли пойм рек. Здесь много живописных мест. Неудивительно, что здесь были многочисленные усадьбы. До наших дней сохранились, как правило, перестроенные бывшие усадьбы или их части, а чаще всего – их остатки или следы.

 

Люберецкий район

Рядом с г. Люберцы находится дачный поселок Красково, в котором на реке Пехорке сохранились остатки бывшей усадьбы Красково (ул. Карла Маркса, д. 2). Эта усадьба была образована в XVIII в., тогда она принадлежала князьям Трубецким, с 1795 г. ее владельцем стал И.М. Олонкин, в 1798–1890 гг. ее хозяевами были графы Орловы, а затем князья Оболенские. Усадьба была создана в стиле классицизма, ее неоднократно достраивали и перестраивали в XIX – ХХ вв. До наших дней сохранились господский дом (XIX в.), кирпичная Владимирская церковь (начало 30-х гг. ХIХ в.), служебные флигели, остатки хозяйственного двора, участки ограды из «дикого» камня, остатки обширного террасного парка с заболоченными прудами и в большой мере вырубленными деревьями.

Деревянный, обшитый тесом, одноэтажный усадебный дом стоит на кирпичном облицованном камнем полуподвале; он был построен в 1890-х гг. в псевдоклассических формах. Его парадный вход украшает портик. Вестибюль и зал занимают двусветный объем, соединенный с крыльями, повышенными до двух этажей. Из парадного зала в парк выводит каменная терраса с полукруглыми лестницами. Дом имеет планировку коридорного типа. Из внутренних помещений особенно привлекательным кажется вестибюль с остекленным тамбуром, белокаменной лестницей и колоннадой, преобразованной в духе модерна и отделяющей вестибюль от других помещений. В доме частично сохранился паркет, старинные двери, изразцовые печи, камин в зале.

Кирпичная Владимирская церковь была построена в 1831–1832 гг. по заказу графа И.Д. Орлова, в 1895 г. ее расширили на средства сестер Н.С. Орловой и С.С. Оболенской и по проекту архитектора А.С. Каминского. Кубический храм увенчан приземистой световой ротондой с плоским куполом; трапезная связывает храм с колокольней, сохранившейся только в пределах двух ярусов. На фоне гладких стен эффектно выделяются портики боковых входов; белокаменные колонны завершены капителями, стилизующими ионический ордер; в металлическом ограждении портиков воспроизведен ампирный рисунок. В наши дни в храме относительно новые резной иконостас, паникадило, другие элементы его убранства. Все основные привлекательные черты храма связаны с проектированием его реконструкции ярким архитектором А.С. Каминским.

Архитектор Александр Степанович Каминский (1829–1897) родился в семье дворянина Киевской губернии. После окончания Императорской академии художеств в Санкт-Петербурге в 1857 г. с дипломом I степени и золотой медалью А.С. Каминского Совет академии командировал за границу для продолжения образования. В статусе пенсионера академии он попал в Италию, где познакомился и подружился с купцом, коллекционером картин и рисунков П.М. Третьяковым (позже, в 1856 г., он основал свою личную художественную галерею, ставшую со временем всем известной Третьяковской галереей). Вернувшись в Москву, Каминский часто бывал в доме Третьякова в Лаврушинском переулке, где влюбился в одну из его сестер – Софью, ответившую ему взаимной любовью. Они тайно были помолвлены. Каминский – небогатый человек – смущался мыслью, что могут подумать, что он хочет жениться на деньгах. Софья смогла убедить родных позволить ей выйти замуж за Каминского; в 1863 г. они обвенчались. После свадьбы Каминский стал выполнять многочисленные заказы его новых и богатых родственников. Реализация этих его проектов принесла Каминскому известность. Он стал ведущим архитектором Московского купеческого общества, среди его заказчиков были, кроме Третьяковых, Потемкины, Боткины, Лопатины, Морозовы, Охотниковы и другие состоятельные люди. В Москве по проектам Каминского были построены многие особняки и другие здания, в том числе в центральной части города. Он стал признанным мастером, пользовавшимся всеобщим уважением. О профессиональном мастерстве Каминского говорит факт, что именно ему и архитектору А. Веберу доверили сооружение комплекса Всероссийской выставки 1882 г. Каминский был ярким представителем эклектики; он широко использовал формы русского зодчества XVII в. в архитектуре XIX в. Он эффектно оформлял в «русском стиле» фасады зданий и отдельные уголки города (например, в Москве – Третьяковский проезд со стороны Театрального проезда).

В 1888 г. в Москве на Кузнецком мосту неожиданно обрушился доходный дом Московского купеческого общества, который проектировал Каминский. В его проекте ошибок не было, а руководил строительством этого дома без него один из его помощников – инженер Попов. Строительство велось с нарушением сроков, технических норм и положений, обоснованных Каминским (так, котлованы под фундамент дома вырыли меньшего размера, кладку вели не летом, а осенью, когда по ночам стало подмораживать, и др.). Каминского назвали виновным и приговорили к церковному покаянию и шестинедельному содержанию на гауптвахте, замененному домашним арестом. В 1893 г. его уволили из архитекторов Московского купеческого общества, где он успешно служил четверть века. Это была своего рода месть зодчему, который на суде рассказал о неблаговидных методах, которыми пользовались заказчики для ускорения сдачи доходных домов. В то время многие отвернулись от Каминского, стали сомневаться в его профессиональной компетенции. Но остались и здравомыслящие люди, дававшие ему заказы. Он много работал и проектировал после 1888 г., но обычно уже не в Москве, а в Подмосковье. Кроме того, он преподавал в Московском училище живописи и ваяния (у него учился Франц – сын экономки-немки из Саратова, позже он стал известным зодчим Федором Осиповичем Шехтелем); с 1890 г. он редактировал журнал «Художественный сборник работ русских архитекторов и инженеров». Триумфом его профессионального мастерства стал Спасо-Преображенский собор подмосковного Николо-Угрешского монастыря, возведенный по его проекту и при его личном контроле за строительством в 1880–1889 гг. (находится в современном Люберецком районе Московской области в г. Дзержинский). Все восхищались Спасо-Преображенским собором. Богатые люди снова оценили талант и профессиональное мастерство Каминского, если была потребность, старались привлечь его к строительству или реконструкции их усадеб, в том числе и усадебных храмов, так произошло и в усадьбе Красково.

Н.К. Нарышкина

В г. Лыткарино сохранились остатки усадьбы Петровское, в основном сформировавшейся на рубеже ХVIII – ХIХ вв. Село Петровское принадлежало в ХVIII в. дворцовому ведомству, затем боярину И.М. Милославскому, с 1691 по 1785 г. – Нарышкиным. С конца ХVIII в. по 1827 г. владельцами усадьбы были Г.А. и П.Г. Демидовы, в 1837–1852 гг. – хозяином усадьбы был Д.П. Шелапутин, в 1852–1890 гг. – князья Чернышевы, в 1890–1917 гг. – князь Барятинский. Все владельцы усадьбы Петровское были интересными людьми, расскажем только о некоторых из них.

Боярин Иван Михайлович Милославский (умер в 1685 г.) происходил из известного и богатого рода. Милославские, русские бояре и дворяне в ХV – ХVIII вв., выехали из Литвы в конце ХIV в., возвысились в России в ХVII в. Мария Ильинична Милославская (1629–1669) была первой женой царя Алексея Михайловича Романова, а ее сестра – Анна Ильинична – стала женой очень знатного боярина Б.И. Морозова; боярин Иван Богданович Милославский (умер в 1681 г.) руководил обороной Симбирска от армии С.Т. Разина. Сам И.М. Милославский возглавил борьбу против клана Нарышкиных, из рода которых вышла вторая жена царя Алексея Михайловича Романова и мать царевича Петра – Наталья Кирилловна. Борьба Милославских и Нарышкиных началась почти сразу после смерти М.И. Милославской и приобретения Н.К. Нарышкиной статуса невесты, а затем – второй жены и со временем вдовы царя. И.М. Милославский стал деятельным противником молодого царя Петра I (1672–1725 гг., царь – с 1682 г., правил с 1689 г., в том числе единолично с 1696 г.), был одним из организаторов Московского восстания стрельцов 1682 г. После смерти царя Алексея Михайловича (1682) Патриарх Иоаким и Боярская дума провозгласили царем не слабого и больного 16-летнего царевича Ивана (сына М.И. Милославской), а смышленого и здорового 10-летнего царевича Петра (сына Н.К. Нарышкиной). Тогда Милославские во главе с И.М. Милославским и царевной Софьей Алексеевной (1657–1704 гг., дочь М.И. Милославской) подняли стрельцов на восстание, в результате которого государями объявили обоих царевичей вместе, а честолюбивая 25-летняя Софья стала при них регентшей-правительницей. Благодаря этому стрелецкому восстанию бояре Милославские сохранили свои ощутимые привилегии, поскольку им удалось сохранить во главе государства двух представителей их рода (брата и сестру Ивана и Софью). Милославский был ярым противником проникновения в Россию западных образцов, норм и правил во всех сферах жизни, включая стереотипы церковного строительства. Он неизбежно стал врагом вдовствующей царицы Н.К. Нарышкиной, большой сторонницы западной культуры и покровительницы рода бояр Нарышкиных. Официально Милославские боролись за сохранение первостепенной роли в стране Ивана и Софьи, а на деле – они пеклись о сохранении своих собственных богатств и их увеличении, используя огромные возможности власть имущего клана, давшего стране регентшу-правительницу при малолетних братьях-соправителях. Борьба за сохранение власти, богатств, влияния не принесла стабильного счастья, надежного здоровья, а также долгой жизни никому из рода Милославских.

В ХVIII – начале ХIХ в. усадьба принадлежала богатым дворянам Демидовым. Григорий Акинфович Демидов (1715–1761) и Павел Григорьевич Демидов были соответственно сыном и внуком знаменитого горнозаводчика, действительного статского советника Акинфия Никитича Демидова (1678–1745). Г.А. Демидов и его супруга Анастасия Павловна жили в достатке и ритме как большинство людей их круга; из их детей выделялся их второй сын Павел Григорьевич. В честь именно его небесных покровителей (П.Г. Демидова), а также его деда по линии матери в усадьбе была построена Петропавловская церковь (1798–1805). Спокойная порядочная жизнь, в большой мере посвященная занятиям наукой и благотворительностью, насыщенная стремлением быть полезным Отечеству принесла П.Г. Демидову долгие годы здравствования (83 года, очень много по тем временам, когда средняя продолжительность жизни россиянина составляла менее 30 лет).

Павел Григорьевич Демидов (1738–1821) с 10 до 14 лет воспитывался в Ревеле (ныне Таллин) у профессора Сигизмунди, затем слушал лекции в Геттингенском университете и в Горной академии во Фрейберге, после 6 лет путешествовал по Европе и везде изучал горное дело. В возрасте 24 лет вернулся в Россию. Став очень образованным человеком, уяснив неизбежность жульничества и обмана в предпринимательской деятельности современной ему России, он решил посвятить себя не предпринимательству, а науке – занятию достойному и максимально подходящему для грамотных, патриотично настроенных и желательно состоятельных людей (ведь научная деятельность требует наличия личного свободного времени для ведения научных исследований, работы в библиотеках и архивах, средства на покупку книг и исходной информации и др.). П.Г. Демидов, передав значительную часть полученных от отца имений в распоряжение братьев, посвятил себя исключительно занятиям наукой, хотя он был принят в службу советником Берг-коллегии, объездил Екатеринбургские и другие российские горные заводы. Зимой он жил в Москве, летом в своих имениях под Москвой или под Нижним Новгородом. В возрасте 34 лет он вышел в отставку с чином статского советника, затем путешествовал более года по Европе, после чего вернулся в Россию и посвятил себя в основном занятию наукой и отчасти – благотворительности. В последней поездке по Европе он собрал богатейшие коллекции по всем отделам естествознания, по нумизматике и художествам, большую библиотеку книг и древних рукописей и многое другое. Занимаясь наукой (прежде всего вопросами естествознания, в том числе минералогией, ботаникой, зоологией, связанным с ними горным делом, а также философией и искусством), П.Г. Демидов по разным вопросам написал порядка 20 рукописных научных сочинений, 14 из них были изданы на французском языке в Москве в 1806 г. Демидов обратился к императору Александру I с прошением об учреждении в Ярославле «училища, которое имело бы одинаковую степень с университетами и все преимущества оного», для чего пожертвовал 3578 душ крепостных в Романовском и Углицком уездах, а также 100 000 рублей ассигнациями (огромная по тем временам сумма). Все было выполнено, как хотел Демидов, он был награжден орденом Владимира 1-й степени Большого креста, «установленного в награду изящных гражданский деятелей». В 1805 г. был утвержден устав ярославского Демидовского высших наук училища, которое торжественно открыли в апреле этого года (возраст училища в 2010 г. – 205 лет). Демидов, кроме ярославского училища, пожертвовал 100 000 рублей Московскому университету и по 50 000 на Киевский и Тобольский университеты, когда они будут открыты. Демидов подарил Московскому университету свою библиотеку и все свои собрания (но все они погибли в пожаре 1812 г.). За свою просветительскую деятельность Демидов был избран в почетные члены Московского университета и награжден в 67 лет чином действительного статского советника. В 1829 г., уже после его смерти, в Ярославле, на Ильинской площади, открыли памятник П.Г. Демидову на средства, собранные ярославским дворянством. Демидов был женат на княжне А.Н. Сибирской, рано овдовел, детей не имел. Он по большому счету был обделен радостями семейной жизни и отцовства, хотя осознавал, что семейная жизнь, требующая сил, времени, средств, умалила бы его возможности для занятий наукой. В любом случае одиночество обострило его стремление к занятию наукой. Последние годы он жил под Москвой, в своем имении Леоново (теперь в черте столицы). Демидов при его богатствах всегда жил относительно скромно, разумно и умеренно питался, в обращении с окружающими был тих и кроток, жизнь вел весьма воздержанную. Однако в знакомствах был очень разборчивым, уважал людей не по чинам, родству, богатству, а по их уму, знаниям, честным правилам жизни (которые сам строго соблюдал). Демидов не устраивал роскошных обедов для гостей и балов, был врагом показухи и роскоши, по нескольку лет носил одну и ту же одежду, своим дворовым людям выделял умеренное содержание (чтобы они не предавались гибельной праздности от чрезмерно обеспеченной жизни у хозяина и работали бы для себя, в своем хозяйстве), поэтому его многие считали скупым и негостеприимным. Он не терпел пустые разговоры с соседями, набивавшимися к нему в друзья и гости.

П.Г. Демидов вел большую переписку с лучшими европейскими учеными. Сам в своем подмосковном имении Леоново организовал хозяйство на высоте, с учетом достижений ландшафтного паркового искусства и правил дворцово-парковой архитектуры. Несколько часов в день он проводил в усадебном парке один, любуясь природой и обдумывая научные вопросы. Равных ему по грамотности и культуре людей было очень мало, а среди соседей просто не было.

Почти все свои силы он отдал научной деятельности, на нее тратил все свое время и силы. Посещение храма и молитвы означали для него потерю времени, нужного ему для научной деятельности, а траты на храм означали умаление средств, выделяемых им для научных работ. Наука и научные исследования со временем сделались для него единственным делом и целью жизни. Посещение храма и молитвы в нем могли бы внести разнообразие в его жизнь, помочь сохранить здоровье, но он этого не понимал. С возрастом его поразило нервное расстройство. Одно из проявлений болезни выразилось в том, что он не мог выносить никакой шум – пение, музыку, разговор, щебет птиц, кваканье лягушек и даже колокольный звон. По его приказу на барщине его крестьяне в усадебном парке выловили певчих птиц, галок и воробьев, убили всех лягушек в пруду. В 1800 г. ему удалось добиться закрытия храма в Леонове, чтобы его не беспокоил колокольный звон. В усадьбе установилась полная, в буквальном смысле мертвая тишина. Демидов смог продолжить свои научные дела, но ускорились и обострились его болезни. Все это лишний раз напоминает о том, что недостойное отношение к храмам, правилам церковной жизни и православным традициям, отлынивание от творения молитв, а также однобокая деятельность при отсутствии необходимого отдыха не ведут к добру.

До наших дней от усадьбы Петровское сохранились двухэтажный господский дом (начало ХIХ в.; после пожара 1930-х гг. капитально перестроен, полностью надстроили второй этаж), Никольская (Петропавловская) церковь (конец ХVII в., возведена по воле боярина И.М. Милославского), церковь Петра и Павла (1798–1805 гг.), живописный из смешанных пород с преобладанием липы старинный парк с цепочкой прудов и озер, из парковых сооружений сохранилась только беседка. В наши дни в бывшей усадьбе наибольшую архитектурно-художественную ценность представляет самое древнее усадебное сооружение – Никольская церковь (построена между 1680 и 1691 гг.), была принципиально отреставрирована в 1970-х гг. Церковь Петра и Павла – это кирпичное оштукатуренное здание с широким применением для ее украшения белого камня, по художественным формам принадлежит к казаковской школе. Храм имеет двухсветную ротонду с красивым куполом и круглый алтарь, они соединены с трапезной, перекрытой сомкнутым сводом. 3-ярусная колокольня представляет убывающие по площади четверики. Храм поражает простотой и изяществом архитектурных форм.

 

Раменский район

В 2 км от железнодорожной станции Быково находится бывшая усадьба Быково, в которой в советский период был открыт санаторий. Усадебный комплекс был создан в конце XVIII в., когда эти земли принадлежали известному екатерининскому вельможе, гофмаршалу и начальнику Экспедиции кремлевского строения М.М. Измайлову, курировавшему строительство нового Кремлевского дворца. До Измайлова эта усадьба принадлежала графам Воронцовым, но от их усадьбы ничего не сохранилось. Вся красота и роскошь в прошлом богатой усадьбы Быково были созданы при М.М. Измайлове. В 30—40-е гг. XIX в., когда усадьба Быково стала владением уже графов Воронцовых-Дашковых, усадьба пережила частичную перестройку. Господский дом был перестроен в пышный дворец (арх. Симон), архитектура которого напоминала дворцы эпохи ренессанса.

М.М. Измайлов остался в русской и московской истории прежде всего как начальник Экспедиции кремлевского строения (создана в 1768 г.), грамотный организатор, стойкий борец за сохранение ценных древних строений и исторической планировки Москвы во главе с Кремлем, за сохранение и усиление в архитектуре и строительстве национальных традиций, черт, наследия. Он привлек к работе в Экспедиции лучших зодчих России того времени, в том числе В.И. Баженова, М.Ф. Казакова, Р.Р. Казакова, Н.А. Львова и др.; первые три из них были в разное время главными архитекторами этой Экспедиции. При поддержке Измайлова при Экспедиции М.Ф. Казаков организовал архитектурную школу. В своей управленческой деятельности Измайлов старался сохранять ценные объекты архитектурно-художественного наследия, способствовал тактичному возведению новых построек в сложившийся ансамбль Московского Кремля. Экспедиция во главе с Измайловым смогла отстоять отказ от первоначальных планов перестройки Кремля в «новейшем вкусе» согласно принципам классицизма. Экспедиция и ее руководитель Измайлов связывали достижение художественного единства историко-архитектурного ансамбля Кремля с максимальным сохранением его древнего облика при некотором тактичном его классическом упорядочении. Измайлов привлек к созданию его усадьбы в Быково лучших архитекторов России того времени, работавших к тому же под его началом в Экспедиции кремлевского строения.

Быково. Усадебная церковь

Строения в усадьбе Быково были построены по проектам выдающегося русского зодчего В.И. Баженова (см. с. 503).

До наших дней в усадьбе сохранились главный дом (1856 г., построен в XIX в.), обширный пейзажный парк с прудами и беседкой, а также редчайшей красоты церковь. Особую известность имеют созданные здесь Баженовым беседка-ротонда и Владимирская церковь. Беседку-ротонду, стоящую на одном из островов круглого пруда, относят к лучшим образцам парковой архитектуры конца XVIII в. (к сожалению, в ней утрачены важные элементы декора – барельефы и статуи, но даже без них она исключительно красива и незабываема). В ней 3 поставленных по кругу пилона чередуются с коринфскими колоннами и несут плавную полусферу купола. Владимирская церковь (1782–1789) облицована снаружи белым камнем, возведена в формах ложной готики. По оригинальности объемной композиции и разработке отдельных форм храм не имеет аналогов в русской и мировой архитектуре. Романтический стиль русского зодчества конца XVIII в. нашел в этом храме свое чуть ли не самое лучшее выражение. Церковь 2-этажная с 2 парными башнями колоколен, овальная в плане. В верхний храм ведут две великолепные полукруглые открытые лестницы. Церковь чрезвычайно богато украшена резными деталями из белого камня. Здание завершается куполом, окруженным рядом шпилей; шпили венчают и колокольни. Внутренний интерьер храма выполнен в стиле русского классицизма и на высочайшем художественном уровне. Стоящая рядом с храмом каменная колокольня построена в подражание его архитектуре в середине XIX в.

М.А. Фонвизин

Немного не доезжая до г. Бронницы находится село Марково, где сохранилась Казанская церковь, построенная в 1672–1680 гг. в усадебной вотчине князя Я.Н. Одоевского. Русские князья Одоевские почитали себя Рюриковичами. Для возведения храма в своей усадебной вотчине князь Я.Н. Одоевский пригласил талантливого русского зодчего, но крепостного человека – Павла Потехина, который создал здесь подлинный архитектурный шедевр – дивной красоты храм. Казанская церковь – это кирпичный одноглавый храм на подклете, окруженный с трех сторон крытыми папертями, с поставленными по углам 4 равновеликими одноглавыми приделами. Богатый и разнообразный храмовый декор выполнен с применением лекального кирпича, резного камня и поливных изразцов.

В 3 км от г. Бронницы, около села Марьина (ныне фактически слившегося с городом), находилась усадьба М.А. Фонвизина (Фон-Визина), в которой он поселился после возвращения из ссылки и в ней умер. В 1857–1859 гг. И.И. Пущин, один из лучших друзей М.А. Фонвизина, также после ссылки, жил в Марьине после женитьбы на вдове М.А. Фонвизина. Они принимали участие в создании парка усадьбы. В советский период в бывшем родовом имении Фонвизиных организовали детский санаторий.

Михаил Александрович Фонвизин (1787–1854) – племянник знаменитого драматурга Д.И. Фонвизина, талантливый военачальник, генерал-майор, участник военных походов 1805–1807 гг., кампаний 1812–1814 гг., за личное мужество, военные подвиги был награжден высшими орденами. Он был обласкан в обществе и богат. В 1822 г. в возрасте 35 лет он женился на 19-летней Наталье Дмитровне Апухтиной (1803–1869), вышел в отставку и полностью посвятил себя семейной жизни. Его подчиненные и сослуживцы жалели об этом его решении – М.А. Фонвизин был одним из лучших и любимых полковых командиров, тактично, гуманно относился к солдатам, не жалел своих личных средств на улучшение быта нижних чинов. Фонвизин глубоко изучал историю, знал семейные предания о Денисе Фонвизине – стороннике политических реформ в России, стал масоном, членом тайного общества декабристов, мечтал о конституции, свободе книгопечатания, освобождении крестьян. Однако женитьба и счастливая, обеспеченная семейная жизнь богатого человека отдалили его от тайного общества. Он перестал принимать участие в его работе, придя к мысли о том, что гораздо разумнее силами богатых, грамотных, нравственно сильных и чистых людей мирным путем постепенно улучшать жизнь простых и бедных людей. По сути дела, он пришел к выводу о недопустимости поспешных, в том числе кровавых, действий и рискованных социальных экспериментов по претворению в жизнь не проверенных на практике реформаторских теорий в огромной России (особенно с учетом того, что аналогичных удачных экспериментов в истории не было). Тем не менее после 1825 г. его арестовали и, хотя на допросах он чистосердечно раскаялся в своем членстве в тайном обществе, его сослали на каторжные работы в Читу. В 1825 г. туда к нему приехала его 25-летняя жена. Позже Фонвизин жил на поселении в Енисейске, Красноярске, Тобольске (где занимался переводами с немецкого языка, философией, писал мемуары).

Девизом жизни М.А. Фонвизина были слова: «Цель не оправдывает средства». В 1853 г. 65-летнему М.А. Фонвизину разрешили вернуться жить под надзором полиции в Марьине, где Фонвизин, несмотря на болезни, вел деятельную жизнь, много читал, вел обширную переписку, беседовал с местными мужиками, вникал в их нужды, как мог помогал словом и делом. Через год Фонвизин умер, его похоронили в городе Бронницы, у Архангельского собора. На его могиле стоит прекрасный памятник (белый обелиск, увенчанный черным крестом с распятием Иисуса Христа).

Н.Д. Фонвизина

Жена М.А. Фонвизина в известной мере была причиной его бед, поскольку она способствовала активизации его деятельности в тайной организации декабристов. Именно она потребовала, чтобы он действовал более решительно во имя реального освобождения простых людей России. Любопытно, что именно эта женщина стала прототипом Татьяны Лариной в романе «Евгений Онегин» А.С. Пушкина (поэтому позднее она сама себя часто называла Таней). Еще до восстания декабристов в 1825 г. И.И. Пущин, навестив А.С. Пушкина в его ссылке в селе Михайловском, рассказал поэту о судьбе этой женщины. До брака с богатым М.А. Фонвизиным обедневшая дворянка Н.Д. Апухтина пережила сильное увлечение, неразделенную первую любовь в годы ранней молодости. Позже она отказывала другим женихам, но в 16 лет согласилась стать женой своего двоюродного дяди, генерала М.А. Фонвизина, так как этой «свадьбой квитался финансовый долг ее отца». Став женой боготворившего ее генерала, несмотря на высокое социальное положение ее мужа, она осталась скромным человеком. Неожиданно на балу молодая генеральша Н.Д. Фонвизина встретилась с объектом своей первой любви, который был в новых условиях восхищен и поражен ею. Но она была замужем и отвергла его, несмотря на сохранившиеся чувства к нему. Она была убеждена, что для порядочной русской женщины чувство долга и выполнение взятых на себя обязанностей превыше всего. Конечно, между Н.Д. Фонвизиной и Татьяной Лариной есть разница прежде всего в том, что Фонвизина была по-своему счастлива с мужем, хотя в их жизни был тяжелый период его каторги. Фонвизина перенесла в сибирской каторге мужа унижения и лишения в суровом крае, смерть (1850, 1851) оставленных ею в Центральной России двух малолетних сыновей, а также двух других, родившихся уже в Сибири.

В 1853 г. Фонвизину разрешили жить в имении Марьино, где через год он умер. Именно в Марьине Н.Д. Фонвизина особенно остро осознала краткость радостей земной жизни. Вот почему она спешила жить и успеть ощутить как можно больше радостей. Она еще более увлеклась танцами (в 45 лет она отреклась от внешнего благочестия и стала танцевать везде, где представлялась возможность, в увлечении танцами она находила выход, т. е. применение ее энергии); став в 51 год вдовой, решила соблюсти правила и два года не создавать новую семью, но позже непременно вновь выйти замуж. Своему второму мужу, И.И. Пущину, она признавалась, что ее первый супруг не соответствовал ее бурному темпераменту, хотя и имел ангельский характер. Она писала И.И. Пущину: «Не хочу я твоей теплой дружбы, дай мне любви горячей, огненной, и Таня не останется у тебя в долгу: она заискрится, засверкает, засветится радужным светом». Так чувствовала и писала на шестом десятке лет женщина, похоронившая мужа и четырех сыновей, но желавшая и умевшая в любом возрасте быть счастливой и бороться за свои женские радости. А еще раньше, в ссылке и в период жизни на поселении с первым мужем, свои чувства по отношению к И.И. Пущину и П.С. Бобрищеву-Пушкину она называла «святым чувством сестры к братьям»; она умела быть хозяйкой своих желаний, страстей, положения. Итак, через 3 с лишним года после смерти мужа М.А. Фонвизина она в 53 года вышла замуж за 58-летнего Пущина, освобожденного от каторги в 1856 г., уже после смерти царя Николая I. И.И. Пущин (см. с. 311) стал реальным хозяином в усадьбе Марьино.

59-летний Пущин переехал в Марьино в 1857 г., здесь же он (тогда уже второй муж Натальи Дмитриевны) закончил в 1858 г. свои замечательные «Записки о Пушкине». Пущин вел большую переписку с друзьями-декабристами, разыскал дочь казненного декабриста К.Ф. Рылеева и помог ей. Его дом в Марьине стал центром сбора средств для нуждающихся декабристов, местом, где их всегда ждали в гости. В 1859 г. 61-летний Пущин умер, его похоронили в Бронницах, рядом с его другом М.А. Фонвизиным; на его могиле стоит замечательный памятник – высокое чугунное распятие, как бы поднимающееся из урны (см. с. 311.)

В селе Марьино похоронен Иван Алексеевич Фонвизин (1709–1853) – родной брат М.А. Фонвизина. В 11 лет он стал подпрапорщиком, участвовал во многих сражениях, в том числе в 1812 г. в боях под Смоленском, Бородином, Тарутином, Малым Ярославцем, имел награды. В 31 год он вышел в отставку в чине полковника, женился на Е.Ф. Пущиной. С 1821 г. он порвал все связи с тайным обществом, в котором состоял с 1818 г. В 1826 г. его арестовали, но учли, что он отошел от декабристов, и отдали под надзор полиции. И.А. Фонвизин с женой поселились в деревне и полностью посвятили себя семейной жизни, но его жена умерла, умер и их единственный сын. Он ездил в Сибирь – в Тобольск в 1852 г. на свидание с сосланным туда братом – бывшим генерал-майором М.А. Фонвизиным. После ссылки брата в Сибирь И.А. Фонвизин наследовал юридически все имения брата (арестованные были лишены имущества), стал очень богатым человеком. Он стал владельцем всех родовых имений Фонвизиных, более 2 тысяч душ крепостных; а поскольку его жена, сын, все родные племянники умерли, а брат М.А. Фонвизин был в ссылке, то все свое имущество И.А. Фонвизин завещал жене брата. Так Н.Д. Фонвизина стала очень богатой наследницей (вскоре она стала вдовой, а затем – женой И.И. Пущина).

К западу, в 25 км от г. Бронницы, находится село Денежниково. В последней четверти XVIII в. по проекту М.Ф. Казакова приближенный императрицы Екатерины II адмирал И.Л. Талызин и его наследники здесь построили в стиле классицизма усадьбу Денежниково. Со временем первоначальный облик главного усадебного дома сильно изменился, тем не менее он остается привлекательным. Уцелела западная 2-ярусная круглая башня Арсенал, где раньше располагался склад родового старинного оружия. В эту усадьбу приезжал великий полководец А.В. Суворов, в его честь здесь был посажен дуб. Здесь жила, отдыхала от суеты столиц и умерла уважаемая внучка А.В. Суворова – Ольга Николаевна Талызина (1803–1883 гг., дочь графа Н.А. Зубова и дочери А.В. Суворова – Наталии), счастливая жена и мать девятерых детей. В Москве она 14 лет была председательницей Дамского попечительства о бедных, председательницей Совета женских школ, а также попечительницей Мариинского института благородных девиц. Долгое время в Москве и в Денежникове с благодарностью вспоминали О.Н. Талызину, для которой помогать обездоленным и бедным, нуждающимся в ее материальной и нравственно-душевной поддержке было потребностью ее прекрасной души. Ее дочь – М.А. Нейдгардт – стала ее достойной преемницей в делах благотворительности. Последней владелицей усадьбы была правнучка А.В. Суворова, В.А. Талызина. В советский период в селе Денежникове разместили пионерский лагерь. Строения бывшей усадьбы Денежниково заставляют лишний раз вспомнить добрым словом создателя ее проекта, выдающегося русского зодчего М.Ф. Казакова.

Матвей Федорович Казаков (1738–1812) был и остается одним из лучших русских архитекторов, является одним из основоположников русского классицизма. Он стал признанным зодчим, получал важные государственные заказы, работал по заказам самых знаменитых и богатых людей того времени. Он руководил (1800–1804) составлением Генерального плана г. Москвы, организовал архитектурную школу при Экспедиции кремлевского строения. В Москве он разработал типы городских и общественных зданий, организующих большие городские пространства: Сенат в Кремле, Университет, Голицынская больница (ныне 1-я городская), дома-усадьбы Демидова, Губина и др., Петровский замок и др., также возглавлял перестройку дворца в Царицыне (1789–1793), выполнял и другие значимые заказы. Работы Казакова выделяются широтой градостроительного мышления и рационализмом планировки. Созданные им интерьеры отличаются пространственной пластической цельностью, что он достигал введением большого ордера (Колонный зал Благородного собрания), скульптуры (Сенат, Университет), лепного и живописного декора (Золотые комнаты дома Демидова) и других приемов.

Денежниково. Усадебный дом

За г. Бронницы, к юго-востоку от этого города, в селе Никитское сохранились остатки бывшей усадьбы Никитское, формирование которой началось в 1760-х гг. при ее владельце А.Ф. Апраксине, который не был крупным государственным деятелем, но верой и правдой служил царю и Отечеству.

Род Апраксиных был очень знатным и богатым. Петр (1659–1728) и Федор (1661–1728) Матвеевичи Апраксины были графами, сподвижниками царя Петра I, были они и родными братьями царицы Марфы – жены царя Федора Алексеевича Романова. П.М. Апраксин в 1702–1704 гг. одержал ряд побед над шведскими войсками, в 1708 г. заключил договор о принятии калмыков в русское подданство, с 1722 г. был президентом Юстиц-коллегии. Ф.М. Апраксин был генерал-адмиралом с 1708 г., командовал русским флотом в Северной войне и Персидском походе, с 1717 г. был президентом Адмиралтейств-коллегии, с 1726 г. – член Верховного тайного совета. С.Ф. Апраксин (1702–1758 гг.) был генерал-фельдмаршалом с 1756 г., в начале Семилетней войны 1756–1763 гг. был главнокомандующим русской армией, но за нерешительные действия в 1757 г. был отстранен от должности (см. с. 52–54). В.С. Апраксин (1796–1833) был генерал-майором, смелым и талантливым военачальником.

До наших дней от усадьбы сохранились главный дом с одним флигелем, служебная постройка, церковь, остатки разбитого в середине ХVIII в. регулярного липового парка с копаными прудами. Усадебный двухэтажный оштукатуренный дом был построен в конце ХVIII в. в формах классицизма, его главный фасад украшен портиками с 6 стройными белокаменными колоннами коринфского ордера, чугунный балкон утрачен. Кирпичная с белокаменными деталями Владимирская церковь была построена в начале ХVIII в., в ее детальной обработке элементы московского барокко сочетаются с мотивами украинской архитектуры конца ХVII в., трапезная перестроена в 1838 г., апсиды – в 1886 г. 3-ярусная колокольня возведена в формах барокко. Одноэтажное кирпичное служебное здание на белокаменном цоколе было построено в начале ХIХ в.

 

Воскресенский район

В 9 км от железнодорожной станции Виноградово находится старинное село Марчуги. Здесь была родовая усадебная вотчина князей Пожарских, пожалованная им царем Иваном Грозным; в ней провел свои детские годы народный герой России выдающийся русский полководец князь Д.М. Пожарский.

Князь Дмитрий Михайлович Пожарский (1578–1642) был участником первого земского ополчения 1611 г., одним из руководителей второго земского ополчения и временного земского правительства. Когда формировалось народное ополчение для освобождения Москвы и России от польско-шляхетских захватчиков, по предложению нижегородского старосты, этнического татарина К.М. Минина (Козьма Минин-Сухорук, умер в 1616 г.), именно князь Д.М. Пожарский осенью 1611 г. был избран воеводой всего народного ополчения. Пожарский руководил военными действиями против польских интервентов.

Д.М. Пожарский

По сути, с осени 1611 г. – до Земского собора 1613 г. князь Пожарский был главным народным героем. После того как в Ярославле был созван Совет «всей земли» во главе с Пожарским и Мининым, фактически президентом всей российской земли стал именно Пожарский. Он управлял на демократических началах, при решении дел ничего не предпринимал без Совета «всей земли», то есть Земского собора. Благодаря действиям руководимого им второго ополчения, в 1612 г. Москву освободили от поляков, после этого Пожарский в 1613 г. созвал представительный Земский собор, избравший юного Михаила Романова новым царем. Авторитет Пожарского в 1611–1613 гг. был столь высок, что он мог бы и сам претендовать на первое место в государстве. Но он помнил, что он – потомок Всеволода III, из рода владетельных князей Стародубских, представитель рода Пожарских (их так прозвали по имени города Погарь), прежде всего военный, не администратор, и трезво оценивал свои возможности, даже не пытался бороться за государев титул. (Так же достойно вел себя и Минин: земский староста с сентября 1613 г., в 1612–1613 гг. член земского правительства, в 1613 г. стал думным дьяком.) Происходивший из обедневшего рода, Д.М. Пожарский только от царя Ивана Васильевича Шуйского получил значительное состояние, в том числе земли. После изгнания польских интервентов Пожарский возглавил ряд приказов, в 1613 г. стал боярином.

В усадебной вотчине князей Пожарских в селе Марчуги сохранилась белокаменная Воздвиженская церковь (1768 г., сооруженная по заказу А.М. Милославской) с трапезной и колокольней (перестроены в XIX в. на средства князей А.Б. и М.Н. Черкасских). В 1760-х гг. был построен основной объем храма типа «восьмерик на четверике», скромно обработанный в формах барокко; трапезная и колокольня перестроены во второй половине ХIХ в. Воздвиженская церковь – это храм с двухсветным основанием и граненой апсидой. Основной объем храма обработан в формах барокко. Квадратная четырехстолпная трапезная соединяет храм с шатровой колокольней в 4 яруса. На стенах и сводах храма сохранилась поновленная масляная живопись конца ХIХ в. В храме сохранились деревянные резные позолоченные иконостасы (центральный – 4-ярусный, в приделах – 2-ярусные), поставленные в 1894 г., а также утварь и паникадила того же времени. Сохранилась ограда храма, возведенная на рубеже ХIХ – ХХ вв.

В 90 км от Москвы находится г. Воскресенск. Еще относительно недавно на месте этого города рос лес, простирались поля и стояли деревни, затем – усадьбы Кривякино (Красное сельцо), Новлянское, Спасское и селения – Неверово, Воскресенское, а также с 1862 г. пристанционный поселок. В 1870 г. открыли железнодорожную ветку на Егорьевск. В 1938 г. небольшой пристанционный поселок и прилегающие к нему деревни преобразовали в город. В Воскресенске сохранились три бывшие усадьбы Кривякино, Новлянское и Спасское.

Усадьба Кривякино (ранее Красное сельцо) в 1770-х гг. принадлежала А.Г. Замятину, затем – Н.А. Беклемишеву, ее приобрел к 1790-м гг. коломенский купец И. Лажечников. К тому времени в усадьбе уже был каменный двухэтажный дом с регулярным садом. В этой усадьбе писатель, автор романа «Ледяной дом» И.И. Лажечников жил в юношеские годы, а также летом в 1854 и 1863 гг. Он описал Кривякино во многих своих произведениях, в том числе в романах «Немного лет назад» и «Новобранец 1812 г.». После 1824 г. имение было продано генеральше Н.И. Курманалеевой, построившей в усадьбе домовую церковь. С середины XIX в. усадьбой владел брат писателя – Н.И. Лажечников, который возобновил и отделал внутри дом, расширил парк. С 1883 г. усадьба принадлежала графу С.В. Орлову-Давыдову, затем – княгине А.П. Ливен.

Двухэтажный с мезонином кирпичный господский дом (1760—1770-е гг., архитектор круга Растрелли) перестраивался и обновлялся в ХIХ – ХХ вв. От старого дома осталась только центральная часть, имеющая нарядную обработку в стиле барокко с чертами раннего классицизма. Фасад украшает белокаменный портик коринфского ордера, объединяющий второй этаж с мезонином. Вся наружная обработка здания относится к середине ХIХ в. Внутренняя планировка дома изменена, от прежнего устройства сохранились только парадная лестница в северном крыле, ряд помещений на первом этаже со сводчатыми перекрытиями и на втором этаже – парадная анфилада комнат. В 1830 г. по заказу Курманалеевой построили в русско-византийском стиле кирпичную домовую Грузинскую церковь рядом с господским домом, с которым она соединялась крытым переходом. Сохранился усадебный парк с регулярной и пейзажной частями (разбиты соответственно во второй половине ХVIII в. и в середине ХIХ в.), но его парковые сооружения и фонтаны не сохранились.

Иван Иванович Лажечников (1792–1869), талантливый русский писатель, один из создателей русского исторического романа, был выходцем из семьи богатого и образованного коломенского купца. Он получил хорошее домашнее первоначальное образование, которым руководил приглашенный по рекомендации известного просветителя Н.И. Новикова образованный гувернер. В 16 лет он начал служить в Московском архиве Коллегии иностранных дел, в 1810 г. – поступил в канцелярию московского гражданского губернатора, в 1812 г. сбежал из дома и стал прапорщиком в Московском ополчении, затем служил в Московском гренадерском полку, участвовал во многих сражениях, был адъютантом у ряда видных военачальников, в 1819 г. в возрасте 29 лет вышел в отставку. Затем он был на гражданской службе по части Министерства народного просвещения, трудился в Пензенской губернии и в Казани. В 34 года он вернулся в Москву, где основные свои силы отдал изучению русской древней истории. С 15 лет он начал публиковаться в московских журналах, но действительную известность он получил после выхода его первого исторического романа «Последний Новик, или завоевание Лифляндии в царствование Петра Великого» (написан в 1831–1833 гг.), когда его автору было 39–41 год). С 1831 г. он был на гражданской службе в Твери, Витебске, Петербурге, но регулярно приезжал в Москву, где посещал литературные салоны. Среди произведений И.И. Лажечникова особым успехом пользовался и пользуется до наших дней исторический роман «Ледяной дом» (1835), рассказывающий о событиях царствования императрицы Анны Иоанновны. С 1854 г. Лажечников был в отставке и жил в Москве, где пользовался большим уважением. В середине – конце ХIХ в. он часто приезжал в усадьбу Кривякино к своему брату.

Лажечников стремился отдать свои силы и знания служению на благо Родины, вот почему он был директором училищ Пензенской и Тверской губерний, визитатором саратовских училищ, директором Казанской гимназии, служил в должности вице-губернатора в Твери и Витебске, был цензором в Санкт-Петербургском цензурном комитете. Лажечников прожил 77 лет, его исторические романы выдержали много изданий. Он также написал несколько стихотворных исторических трагедий, среди них «Опричник» (про эпоху царя Ивана Грозного), на основе ее мотивов написана опера П.И. Чайковского. Государственная служба и литературная деятельность больших богатств ему не принесли, но он не очень тяготился этим, был счастлив, что его романы пользуются успехом, нужны и востребованы его соотечественниками. В своем завещании Лажечников написал: «Состояние жене и детям моим не оставляю никакого, кроме честного имени, какое завещаю и им самим блюсти и сохранять в чистоте».

Напротив Кривякина, через Москву-реку, находилось другое владение родителей писателя Лажечникова – усадьба Новлянское, с большим двухэтажным домом с мезонином (XVIII в.). Здесь Лажечников подолгу жил. В Новлянском сохранилась кирпичная церковь Иоанна Златоуста (1761) в стиле позднего барокко с 3-ярусной колокольней (начала XIX в.), остатки усадебного парка. Церковь во имя Иоанна Златоуста была построена в 1761 г. иждивением московского Златоустовского монастыря. Ее трапезная и колокольня были перестроены в 1855 г. на средства прихожан по проекту М.И. Бове, разработанному в 1851 г. Кирпичное оштукатуренное здание с чертами позднего барокко варьирует тип храма «восьмерик на четверике». В храме сохранился главный иконостас в 5 ярусов (1865), а также 3-ярусные иконостасы в приделах, все они по характеру эклектичны. В иконостасах иконы современные им, кроме иконы Иерусалимской Божией Матери (ХVIII в.). В храме сохранилась академическая масляная живопись 1865 г., поновленная позже; в трапезной роспись новая.

И.И. Лажечников

Рядом с бывшей усадьбой Кривякино сохранилась усадьба Спасское, возникшая во второй половине XVIII в. по инициативе графов Толстых. Эта усадьба в первой половине ХIХ в. принадлежала сенатору Н.М. Смирнову (1807–1870), его жена – урожденная А.О. Россет – была известна своими литературными салонами в Москве и Петербурге, а также дружбой со многими деятелями русской культуры, в том числе А.С. Пушкиным, Н.В. Гоголем и другими. А.О. Смирнова (Россет) временами жила в Спасском. В 1849 и 1851 гг. у нее в этой усадьбе гостил Н.В. Гоголь (1809–1852), тогда уже тяжело больной человек.

Александра Осиповна Смирнова (1809–1882) была дочерью француза, одесского коменданта О.И. Россета, по матери происходила от грузинских князей Цициановых. Она успешно окончила курс Екатерининского института, стала любимой фрейлиной императрицы Александры Федоровны, пользовалась расположением императора Николая I. Была не только красавицей, но и очень образованной женщиной, мастером светской беседы, большой любительницей каламбуров, славилась словесной смелостью, тонким остроумием. Ее друзьями и поклонниками были В.И. Жуковский, П.А. Вяземский, А.С. Пушкин, М.Ю. Лермонтов, Н.В. Гоголь, И.С. Аксаков, Ю.Ф. Самарин и многие другие интеллектуалы того времени. Тайна ее влияния на этих людей заключалась не столько в ее красоте и обаянии, а в ее уме, обширной начитанности, эрудиции, критическом взгляде на окружающий мир. Она, не обладая ощутимым состоянием, вышла замуж по трезвому расчету за Н.М. Смирнова, богатого дипломата-англомана, который позже стал калужским и петербургским губернатором, сенатором. Смирновой посвящали поэтические строки многие поэты, в том числе и Пушкин. Гоголь считал ее своим самым надежным другом. Только Смирнова смогла объяснить и понять религиозно-мистические искания больного Гоголя. Она умела видеть и ценить в людях именно лучшее, что в них было, успевала морально поддержать друзей, была щедра в своей помощи нуждающимся.

В 1871 г. владельцем усадьбы Спасское стал граф В.П. Орлов-Давыдов (который полностью перестроил усадьбу, сохранив только ее планировку и парк), а в конце ХIХ – начале ХХ в. – княгиня А.П. Ливен. Из состава имения Спасское в начале ХХ в. была выделена дача Дубки (произошел раздел семьи), принадлежавшая наследникам княгини А.П. Ливен.

А.О. Смирнова

Усадебный дом был построен в 1872 г. (проект Р.А. Гедике) на основании предыдущего господского дома. Своими внешними чертами он напоминает дворцы французского Возрождения. Центральный двухэтажный кирпичный корпус дома соединялся крытыми переходами с деревянными флигелями. Центральный корпус сгорел в 1961 г. и был заменен невыразительным одноэтажным объемом. Но в целом господский дом сохранил трехчастную композиционную структуру (центральный корпус и два флигеля) загородных усадебных домов эпохи русского классицизма. В усадьбе сохранились ведущие на парадный двор так называемые Змеиные ворота – редкий тип усадебной постройки конца ХVIII в. Эти ворота сложены из «дикого», в основном необработанного камня и вкомпанованы в наиболее высокую часть земляной насыпи. Дорожки, которые ведут вверх по гребню вала, ограждают парапеты из валунов, подчеркивающих романтический характер этого сооружения. Сохранились также конный и скотный дворы, являющиеся примером рядового каменного строительства ХVIII – начала ХХ в. В усадьбе был парк с регулярной и пейзажными частями, теперь он сильно запущен. На окраине парка стоит двухэтажный надстроенный в 1870-х гг. жилой флигель ХVIII в., в котором останавливался Н.В. Гоголь. Дом-дача Дубки (1909) – это двухэтажный деревянный дом стиля классицизма с бельведером и портиками, близкий по композиционной структуре усадебным домам конца ХVIII – начала ХIХ в.

 

Коломенский район

В 2 км через мост от железнодорожной станции Пески находится старинное село Черкизово. В ХIV в. оно принадлежало великому московскому князю Дмитрию Ивановичу Донскому, а в 1689 г. было пожаловано знатному князю М.А. Черкасскому. М.А. Черкасский не был крупным государственным деятелем, но был очень богатым и известным человеком, он и основал усадьбу Черкизово. В 1785 г. владельцем усадьбы стал Б.М. Черкасский, который перестроил ее заново, с большим размахом, соответствующим высокому статусу его знатного рода. При нем построили 2-этажный дом-дворец с флигелями, службами, церковь, манеж, псарный двор (в виде замка с башнями), оранжереи, малый усадебный господский дом, другие каменные постройки. Здесь были две церкви – деревянная сельская и каменная на погосте Старки, эти церкви ограничивали протяженный усадебный комплекс. Затем огромную по площади усадьбу разделили между наследниками, и после 1861 г. она начала приходить в упадок. Дворец сломали, роль господского дома до 1917 г. выполнял флигель. Владельцами частей некогда единой усадьбы были Куманин, А.И. Хлудов, Ножуев, В.Д. Шервинский. Купленный последним малый господский дом с мезонином семья Шервинских занимала до 1960-х гг.; к ним в гости сюда приезжала и подолгу гостила в 1930-х и 1950-х гг. поэтесса А.А. Ахматова. Менявшиеся владельцы частей усадьбы разрушили единство усадебного комплекса, сносили старые и строили новые малозначащие постройки. Но вблизи церкви построили земское училище в 1911 г. по проекту Е.В. Шервинского. В советский период во флигеле бывшей усадьбы разместили крупнейший в Московской области Дом престарелых и инвалидов.

До наших дней от когда-то обширной усадьбы сохранились двухэтажный флигель в стиле зрелого классицизма (конец ХVIII в.), Успенская церковь (построена как домовый храм в 1749 г. в стиле барокко по заказу П.Б. Черкасского, перестроена в начале ХIХ в. в классических формах, в 1821 г. превращена в приходский храм), кирпичная теплица. Рядом с усадьбой во второй половине ХVIII в. по заказу князя П.Б. Черкасского создали храмовый комплекс на погосте Старки. Никольская церковь была построена вместо прежней деревянной (конец ХVII в.) в 1759–1763 гг. в формах псевдоготики (это был один из первых примеров этого направления в русских культовых постройках). Храм кирпичный с деталями из белого камня. Бесстолпный четверик храма перекрыт глухим сомкнутым сводом, несущим деревянный обшитый железом барабан, и увенчанный шпилем. 2-ярусный иконостас (вторая половина ХVIII в.) выполнен в стиле классицизма. В храме сохранились иконы ХVIII в. и настенная масляная живопись конца ХIХ – ХХ вв. В храме находится редкая по технике выполнения деревянная резная икона Богородицы с Младенцем, также интересна деревянная скульптура «Христос в темнице». Рядом с храмом сохранились захоронения князей Черкасских. Отдельно стоящая двухъярусная колокольня со шпилем построена при перестройке церкви в конце 1780-х гг., но по проекту предполагалось возвести ее 3-ярусной.

В окрестностях Коломны и к западу от села Черкизово расположено село Шкинь, славящееся своим сказочной красоты храмом. Духовская церковь была построена между 1794 и 1798 гг. при усадьбе Г.И. Бибикова. Это кирпичное оштукатуренное здание с деталями из белого камня, которое в своей архитектурной композиции относится к образцам базиликальных храмов. Церковь эта принадлежит к очень редкому типу двухколоколенных храмов. Внутреннее двухсветное пространство храма представляет в схеме латинский крест с массивной ротондой. Лоджию западного входа завершают парные башни колоколен, рукава креста обработаны портиками. Исключительно эффектна обнесенная колоннадой полуротонда алтарного выступа. Церковь включает летний крестообразный в плане храм с высокой центральной частью и теплую трапезную с боковыми приделами. В ротонде сохранились фрагменты лепного декора в формах классицизма и настенных росписей начала и середины ХIХ в.

В 115 км от Москвы находится один из самых древних городов Подмосковья – Коломна, возникший на месте древнего городища на высоком берегу Москвы-реки при впадении в нее речки Коломенки. Коломна впервые упоминается в летописи в 1177 г. как центр удельного княжества, в 1306 г. она окончательно вошла в состав Московского княжества. В этом древнем городе сохранилось много памятников светской и религиозной архитектуры, одних только относительно хорошо сохранившихся городских усадеб – более двух десятков. Среди наиболее интересных бывших усадеб в Коломне – усадьба Мещаниновых (проезд Артиллеристов, д. 7; XVIII–XIX вв.: дворцового типа дом, флигель, Эрмитаж); усадьба XVIII в. (проезд Артиллеристов, д. 20, 20а; XVIII в.: дом, флигель, хозяйственный корпус); усадьба Шевлягиных (проезд Артиллеристов, д. 6; XVIII в.: дом и 2 хозяйственных флигеля); усадьба Шапошникова (ул. Гражданская, д. 106; 1800-е гг.; дом); усадьба (ул. Комсомольская, д. 7—7а; XVIII в.: дом, флигель, ворота); деревянная усадьба (ул. Красногвардейская, д. 29; XIX в.: дом и ворота); усадьба Сумарокова (ул. Комсомольская, д. 12—12а; XIX–XX вв.: дом и ограда); усадьба (ул. Лажечникова, д. 13–15; XIX–XX вв.: дом, флигель, хозяйственный корпус); усадьба (ул. Лажечникова, д. 16; XIX в.: дом); усадьба Гаврюхина (ул. Левшина, д. 16—16а; XIX в.: дом, флигель, ворота); усадьба Елкина (ул. Левшина, д. 24; XIX в.: дом, ограда с воротами, хозяйственные постройки); усадьба (Москворецкий пер., д. 2; XVIII в.: дом, ворота, ограда); усадьба (ул. Октябрьской революции, д. 188; XVIII в.: дом, ограда с воротами); усадьба Лажечниковых (ул. Октябрьской революции, д. 192а-194; XVIII–XIX вв.: дом, флигель, жилая застройка); усадьба (ул. Октябрьской революции, д. 222; XIX в.: дом, каретный сарай); усадьба (ул. Посадская, д. 13–13 в; XVIII в.: дом, флигель, хозяйственная постройка, ворота с калитками, ограда); усадьба (ул. Посадская, д.17; рубеж XVIII–XIX вв.: дом, двое ворот с калитками); усадьба Левиных (ул. Пушкина, д. 17; XVIII в.: дом, флигель, ворота); усадьба Панина (ул. Савельича, д. 7; XIX в.: дом, флигель, двое ворот с калитками); усадьба (ул. Савельича, д. 14; XIX в.: дом и флигель); усадьба (ул. Савельича, д. 35; XIX в.: ворота) и др.

Коломна. Усадьба Лажечниковых

Особый интерес представляет усадьба Лажечниковых (ул. Октябрьской революции, д. 192–194), связанная с И.И. Лажечниковым – основоположником русского исторического романа. И.И. Лажечников (1792–1869 гг.; см. с. 171–173) стал известным русским писателем, автором романов «Последний Новик» (1831–1833), «Ледяной дом» (1835) и др., в которых он отразил картины русской жизни и события русской истории XVIII–XIX вв. Эта усадьба начала обустраиваться главным образом во второй половине XVIII в. В конце XVIII в. владение принадлежало И.А. Лажечникову, деду писателя. Тогда в глубине парадного двора стоял старый господский дом, на улицу выходили новый флигель и ограда на каменных столбах с дубовыми воротами, глухая стена отделяла усадьбу от соседних участков. Именно здесь прошли детские и юношеские годы будущего известного писателя (который в своих воспоминаниях уделял заметное место этому дому). Сохранился 2-этажный кирпичный дом с белокаменным цоколем (середина и конец XVIII в.), от его внутреннего убранства – его в прошлом богатой отделки – уцелело только лепное украшение потолков нарядными классическими карнизами. Сохранились также одноэтажный кирпичный флигель (1790-е гг.) и жилая пристройка к нему (XIX в.), а также остатки ограды.

 

Луховицкий район

На правом берегу р. Оки, в 7 км от железнодорожной станции Фруктовая, находится древнее селение, теперь – поселок городского типа Белоомут, напоминающий о существовавшей здесь усадьбе Огаревых. Здесь, на берегу Оки, и находилась усадьба П.Б. Огарева, а затем (до 1840 г.) его сына Н.П. Огарева – известного общественного и революционного деятеля, литератора, поэта, друга А.И. Герцена. В 1846 г. Н.П. Огарев (за 15 лет до реформы 1861 г.) сам освободил своих крестьян от крепостной зависимости. Белоомут был его крупнейшей вотчиной, здесь он отпустил на волю 4 тысячи крепостных крестьян, отдав им все помещичьи земли. Однако малоимущие и неопытные, хотя и свободные крестьяне быстро попали в кабалу к богатеям. В то время такой поступок помещика, землевладельца расценивался как вызов всему крепостному строю. В 1856 г. Н.П. Огарев был вынужден эмигрировать за границу; он стал сотрудничать вместе с А.И. Герценом (своим дальним родственником) в издании журнала «Колокол».

Николай Платонович Огарев (1813–1877) – остался в истории прежде всего как русский революционер, поэт, публицист, дальний родственник, друг и соратник революционера и философа А.И. Герцена. С 1830 г. он был вольнослушателем и с 1832 г. студентом нравственно-политического отделения Московского университета, одновременно служил в Московском архиве Министерства иностранных дел и сотрудничал в журнале Н.И. Надеждина «Телескоп». В 1831 г. Н.П. Огарев стал одним из организаторов революционного кружка в Московском университете. В 1834 г. его арестовали, в 1835 г. выслали в ссылку в Пензу, в 1839 г. он вернулся в Москву. В идейной борьбе 1840-х гг. он примкнул к радикальному крылу западников, полемизировал со славянофилами. В 1856 г. Огарев в возрасте 43 лет эмигрировал из России, стал одним из руководителей русской типографии в Лондоне, инициатором и соредактором журнала «Колокол». Он разрабатывал социально-экономическую программу крестьянской революции в духе «русского социализма», был участником подготовки и создания революционного общества «Земля и воля» (1861–1862). Кроме революционных писаний создавал романтическую лирику, писал поэмы, но большого успеха они не имели. В 1838 г. Огарев женился на Н.А. Тучковой, через 18 лет они расстались; через год она стала второй женой А.И. Герцена, который страдал от ее сложного характера, эгоцентризма, ревности (о чем его предупреждал ее бывший муж Огарев).

 

Зарайский район

В 12 км от г. Зарайска находится деревня Даровое. Здесь была усадьба семьи Достоевских, где прошли детские годы писателя Ф.М. Достоевского, и куда он часто приезжал в разные годы своей жизни. Его отец, М.А. Достоевский, купил эту деревню в 1831 г., а в 1833 г. он купил и находящуюся рядом деревню Черемошня, где также любил бывать Ф.М. Достоевский. Деревня Черемошня упоминается в его романе «Братья Карамазовы». И все-таки больше он любил деревню и усадьбу Даровое, описанную в его рассказе «Мужик Марей». «Это маленькое и незамечательное место оставило во мне самое глубокое и сильное впечатление на всю жизнь», – писал Достоевский. До наших дней в Даровом от усадьбы сохранились небольшой деревянный флигель (где в советское время разместили библиотеку) и приусадебная роща.

Федор Михайлович Достоевский (1821–1881), выдающийся русский писатель, член-корреспондент Петербургской академии наук (с 1877 г.) своим творчеством оказал мощное влияние на отечественную литературу. В своих повестях он описал страдания «маленького человека» как трагедию социальную, дал психологический анализ расколотого сознания человека. Он был участником кружка М.П. Петрашевского. В 1849 г. он был арестован и приговорен к смертной казни, замененной каторгой (1850–1854) с последующей службой рядовым. В 1859 г. (ему 38 лет) он возвратился в Петербург и продолжил свою литературную деятельность, написал о трагических судьбах и сохранении достоинства человека на каторге. В романах «Преступление и наказание» (1866), «Идиот» (1868), «Бесы» (1871–1872), «Братья Карамазовы» (1879–1880) и других он дал философское осмысление социального и духовного кризиса в России в конце ХIХ в.

Страдавший из-за своих болезней (эпилепсия, геморрой и др.), сверхтемпераментный Достоевский чуть ли не всю жизнь был рабом своих переживаний, эмоций, страстей, главными из которых были игра в рулетку, карты, бильярд (он был неудачливым игроком) и женщины (он влюблялся и ухаживал за уймой девушек и женщин, в том числе замужних, однажды в пьяном виде изнасиловал девочку, посещал публичные дома, был увлечен проституткой и авантюристкой М. Браун). Вторая жена А.Г. Сниткина (моложе его на 25 лет) сделала его счастливым мужем, была его помощницей в работе, хозяйкой и управительницей в их семье, терпеливой супругой. Л.Н. Толстой написал: «Многие русские писатели чувствовали бы себя лучше, если бы у них были такие жены, как у Достоевского». У четы Достоевских родились четверо детей, двое из них умерли в раннем детстве. Однако 14 лет (ему 46–60 лет) Достоевский был счастливым супругом. Достоевский добился признания его произведений, стал при жизни знаменитым писателем, сравнимым по славе с Л.Н. Толстым и И.С. Тургеневым. Но оглушительный литературный успех не принес ему здоровья и большого богатства. Он умер в возрасте 60 лет. Вдова Достоевского посвятила себя изданию произведений мужа, увековечению его памяти. В советский период она была разорена, умерла в страшной нищете в 1918 г.; трудной была и судьба детей писателя.

 

Озерский район

Недалеко от г. Озеры находятся места, в том числе усадьба Горы, связанные с именем прославленного военачальника, генерала, князя П.И. Багратиона и его жены княгини Е.П. Багратион, фрейлины императрицы Екатерины II. В конце ХVIII – начале ХIХ в. эти места были вотчиной князя Багратиона. В 4 км от г. Озеры раскинулось большое красивое село Горы, где находилась когда-то ухоженная княжеская усадьба. В селе находится старинный двухэтажный усадебный дом с круглой башней, который раньше принадлежал семье Багратиона. Солдаты, офицерский состав восхищались своим командиром, его отчаянной смелостью, полководческим талантом, отеческим отношением к ним. Они говорили о судьбоносности его фамилии, подчеркивали, что «Бог рати он».

Петр Иванович Багратион (1765–1812) происходил из древней грузинской княжеской фамилии, в 44 года стал генералом, был участником Итальянских и Швейцарских походов А.В. Суворова (который считал его своим любимцем и лучшим учеником), войн с Францией, Швецией, Турцией (в 1809–1810 гг. был главнокомандующим Молдавской армии), участвовал (1790–1793 гг.) в разных кампаниях против горцев и турок, был особо выделен князем Г.А. Потемкиным при штурме Очакова, в Отечественную войну 1812 г. был главнокомандующим 2-й армии, был смертельно ранен в Бородинском сражении, умер в возрасте 47 лет. Багратион имел почти все высшие русские знаки отличия, много иностранных орденов, другие знаки воинского отличия.

П.И. Багратион

При всем блеске воинской славы князя Багратиона его домашние и личные дела были далеки от благополучия, не было у него и прочной материальной базы. Почти всю свою жизнь князь Багратион провел в военных кампаниях, только считанные дни мог посвятить отдыху, тем более тихому. Некоторые из таких дней он провел в усадьбе в селе Горы. Это село с 1689 г. принадлежало боярину А.С. Шеину, с 1727 г. его владельцем стал граф К.С. Скавронский, его роду оно принадлежало более 100 лет (Скавронские приходились родственниками жене царя Петра I – Екатерине). Последней из Скавронских, владельцев этих мест, была Е.П. Скавронская-Багратион – дочь знаменитой потемкинской племянницы Екатерины Васильевны Скавронской-Литта, жена, потом вдова князя П.И. Багратиона. 18-летняя легкомысленная и красивая Екатерина Павловна, развлекаясь, вскружила голову 35-летнему прославленному генерал-майору и, убедившись, что он влюбился в нее, отказала ему во внимании и надежде стать его женой. Генерал потерпел сокрушительное поражение, очень переживал, стал объектом насмешек в светском обществе. Император Павел I решил поправить дело и в 1800 г. приказал справить их свадьбу. Брак без взаимной любви обернулся семейной драмой, а ее участники остались «лжесупругами». Екатерина Павловна открыто развлекалась в России, а еще больше в европейских столицах, промотала свое приданое, без счета растрачивала скромное состояние ее мужа, который считал своим долгом оплачивать счета своей официальной жены. Багратион позже встретил на своем пути двух красивых, достойных избранниц его сердца, и тоже Екатерин, но не мог быть с ними. Это были жена генерал-поручика князя В.В. Голицына – Е.Ф. Долгорукая и четвертая дочь императора Павла I – великая княжна Екатерина. Эти женщины действительно уважали его, восхищались им, но могли предложить ему только дружеские отношения, ибо выполнение долга было их первейшим правилом.

Екатерина Павловна Багратион, урожденная графиня Скавронская (1782–1857), жена князя П.И. Багратиона, выданная замуж по воле императора Павла I, вскоре разъехалась с мужем и жила в Вене, хотя муж просил ее вернуться к нему. За границей она поражала всех своей красотой, богатством своих туалетов и украшений, вела роскошный образ жизни, позволяла себе безумные траты и любовные связи; от князя Маттерниха она родила дочь. После смерти мужа 30-летняя красивая вдова вышла замуж за английского генерала Карадока (впоследствии лорд Гоуден), но вскоре с ним разошлась, сохранила имя княгини Багратион. Свою жизнь она проводила исключительно в удовольствиях, любила наряды, балы, успех, спешила и умела радоваться жизни в любых обстоятельствах. Так, когда она к старости уже была тяжело больна, не могла ходить и ее возили в кресле, она продолжала поражать всех своими изысканными нарядами, стремлением нравиться людям, жизнелюбием. Вспоминая о своих возрастных физических недугах и болях, она говорила, что они ее не слишком огорчают, а говорят, что она еще жива, может и должна радоваться прелестям такой короткой земной жизни. Умерла она в возрасте 75 лет в Париже.

 

Южный сектор Подмосковья включает пять административных районов вдоль Павелецкого направления железной дороги: Ленинский (восточная часть района), Домодедовский, Ступинский, Каширский, Серебряно-Прудский. Здесь много живописных мест, особенно в долинах рек Москвы, Оки, Пахры, Северки, Лопасни, Осетра и др. Это южная и относительно теплая часть Московской области. Все это определяет то, что здесь издавна создавались и развивались в обилии усадьбы состоятельных людей и россиян попроще. От бывших усадеб теперь здесь, как правило, осталось немногое, но есть и исключения.

 

Ленинский район

В крайней восточной части Ленинского района, на правом берегу Москвы-реки, фактически напротив города Лыткарино, находится старинное село Остров. Оно до конца ХVII в. было дворцовым и с XVI – ХVII вв. служило загородной резиденцией великих князей и царей, здесь уже в ХVI в. была дворцовая усадьба. Усадьба Остров – одна из древнейших в Подмосковье. Главная достопримечательность села Остров – белокаменная Преображенская церковь, являющаяся уникальным памятником исключительного художественного и историко-архитектурного значения. Церковь сооружена во второй половине XVI в. в стиле шатровых деревянных церквей, выполнена она полностью из белого камня, возведена по приказу царя Ивана Грозного. Восьмигранный шатер церкви украшен в основании семью рядами каменных кокошников (их более 200), напоминающих окаменевшую морскую пену. В 1830 г. к церкви была пристроена каменная колокольня. Церковь имела не только духовное, но и оборонное значение. Стоит церковь на высоком крутом холме на берегу Москвы-реки. Лестница в ее стене ведет в шатер, в котором под крестом, в так называемой бочке, находилось сторожевое помещение, позволявшее далеко обозревать долину реки Москвы. Высокий шатер церкви служил наблюдательным пунктом. При обнаружении врагов зажигали костры: этот визуальный телеграф стремительно передавал тревожную новость.

Впервые село Остров упоминается в XIV в. в завещании московского князя Ивана Калиты как одна из великокняжеских вотчин. Великий московский князь Василий III (1479–1533) построил здесь княжеский дворец-терем. Через столетие в созданных государевых хоромах принимали антиохийского патриарха Макария. Сюда часто приезжал царь Иван Грозный (1530–1584 гг., великий князь с 1533 г., царь с 1547 г.), который очень любил это место. В 1547 г., когда Иван Грозный приехал в Остров, к нему прибыла делегация псковичей с жалобой на царского наместника в Пскове князя Турунтая Пронского. Царь приказал казнить жалобников. Вдруг из Москвы прибыл гонец с сообщением о падении большого колокола с одной из московских церквей. Царь воспринял это как «глас Божий», знаменующий несчастье, и отменил казнь. По одной из версий, именно в недрах холма села Остров спрятана легендарная библиотека Ивана Грозного. В селе Остров часто останавливался также «тишайший царь» Алексей Михайлович Романов (1629–1676 гг., царь с 1645 г., отец Петра I), много раз посещавший Николо-Угрешский монастырь, расположенный поблизости. В петровские времена (первая четверть XVIII в.) село было пожаловано любимцу Петра I князю А.Д. Меншикову (1673–1729), который основал здесь усадьбу. В 1765 г. село пожаловали графу А.Г. Орлову. Оно стало его любимой усадьбой и оставалось в его роду до 1837 г. Выйдя в отставку, он лето обычно проводил именно в Острове, где было спокойно, просторно, красиво, и где он мог реализовать свои масштабные задумки и увеселения с присущим ему размахом. За несколько лет он здесь создал богатейшую усадьбу, по его желанию разбили живописный парк, построили большой и один из лучших в стране конный завод, а также диво по тем временам – некое подобие современного стадиона или физкультурного поля. Он здесь устраивал физические забавы, в которых принимал участие сам, демонстрируя и подтверждая легенду о его редчайшей богатырской силе. В известном смысле можно утверждать, что первый сельский стадион в России – пусть личный и элитарный – был создан именно в селе Остров. В этой усадьбе в 1782 г. А.Г. Орлов с большим размахом справлял свою свадьбу. Первоначально он был здесь похоронен (см. с. 216). После смерти Орлова усадьба стала приходить в упадок. Потом село и усадьба были собственностью Министерства государственного имущества, часть построек купил соседний Николо-Угрешский монастырь, затем они принадлежали духовному ведомству, разместившему здесь богадельню.

Граф Алексей Григорьевич Орлов (1735–1807) был сыном новгородского вице-губернатора Г.И. Орлова, одним из пяти знаменитых братьев Орловых, вместе с двумя братьями Григорием и Федором стоял во главе дворцового переворота 1762 г. в пользу императрицы Екатерины II. А.Г. Орлов, как и все братья Орловы, поражал характерной и своеобразной красотой, был среди них самым могучим, сильным, выделялся богатырским сложением и геркулесовой силой, при этом отличался дальновидностью, хитростью, расчетливостью, был прижимистым в тратах, обладал редчайшим упорством в достижении целей, не гнушался ничем во имя решения нужных ему задач, был смелым и дерзким в поступках. У братьев он пользовался громадным авторитетом, они звали его на восточной манер – Алихан .

А.Г. Орлов

Он был единственным среди братьев, в котором иностранные дипломаты единодушно признавали талант и все качества настоящего государственного мужа. Алихан понимал, что гарантом благополучия всех Орловых является императрица Екатерина II, ее стабильный статус первого лица в государстве. Вот почему он организовал и осуществил в Ропше убийство ее супруга – законного императора Петра III (1728–1762), написал открыто об этом в письме Екатерине II (что означало реализацию им ее затаенных желаний и планов, а также снятие с нее обвинения современников и потомков в убийстве ее мужа), позже поймал самозванку (княжну Тараканову), выдававшую себя за дочь императрицы Елизаветы Петровны Романовой и А.Г. Разумовского (сделал это гнусным способом, не достойным мужчины – влюбил ее в себя, сделал беременной, обещал жениться – и предал), совершил немало других сомнительных поступков. Но А.Г. Орлов был одновременно безусловным героем России, его любил простой народ. Он был видным военачальником, генерал-аншефом (1769), стал одним из главных героев морского сражения русских с турецким флотом при Чесме в 1770 г. (Чесменский бой – самый крупный за всю историю парусного флота; за победу в нем он получил право именоваться Орлов-Чесменский). В Москве в конце ХVIII в. и в начале ХIХ в. он был первым среди знати.

Алихан в 37 лет переселился из Петербурга в Москву, с 40 лет был в отставке. Один из самых богатых людей России того времени, в Москве и Подмосковье он дал полную свободу своей чисто русской натуре, и то, что мы теперь называем спортом, составило едва ли не основное содержание его жизни. С 1774 г. он был инициатором проведения общедоступных зрелищных физических забав, по сути, стал родоначальником физкультуры и спорта в России. В 1785 г. впервые в Москве он провел конные состязания на призы, ввел в практику бега в упряжке и тотализатор, создал особые усовершенствованные саночки для быстрой конной езды. В его московское имение Нескучное и подмосковное владение Остров стекались бойцы, борцы, силачи, бегуны, наездники. Он организовал своего рода стадионы, где устраивал конские бега и другие соревнования, завершавшиеся поединками прославленных борцов и кулачников. Люди знали, что сам А.Г. Орлов был редкостным силачом. Никто не мог победить его в борьбе или кулачной сшибке. Одним ударом палаша он отрубал голову быку, одной рукой останавливал за колесо карету, запряженную шестью лошадьми; выигрывал бой у десяти гренадеров (причем всех их укладывал наземь), ходил с одной рогатиной на медведя и т. п.

А.Г. Орлов любил народные песни и танцы. Он первым заставил соотечественников высоко оценить народные русские и цыганские песни и танцы как высокое искусство. Он гордился тем, что его единственная дочь Анна (1785–1848) лучше всех танцев исполняет именно русскую пляску и цыганочку.

А.Г. Орлов создал всемирно известную породу орловских рысаков, был мастером в деле коневодства.

А.Г. Орлов имел первоклассную лошадиную и псовую охоту, сам возглавлял псовую охоту для истребления волков, тревоживших табуны его лошадей. Он собственноручно вел родословную своих собак, разводил почтовых голубей, гордился своими орловскими бойцовыми гусями и орловскими канарейками с особым напевом. Был необычайно хлебосолен и приветлив. Был мудрым и расчетливым хозяином, разумным помещиком. Его за добрый нрав и покровительство многим простым людям москвичи любили. Все высоко ценили в нем широту русской натуры, приверженность всему русскому. В Москве и Подмосковье его девизом было «не казаться, а быть добрым».

Естественно, при его мужественной красоте, решимости, богатстве А.Г. Орлов всегда имел бешеный успех у женщин, у него было несколько внебрачных детей. В 47 лет он женился на 19-летней Авдотье Николаевне Лопухиной (1763–1786). Именно в имении Остров он несколько дней справлял свою свадьбу. Тогда приглашенных на свадебные торжества было великое множество. Алихан, вволю погулявший и повидавший огромное число красавиц, к этому времени понял, что женой его должна быть не красавица и ветреница, не ученая дама, а скромная, добродетельная девушка, способная стать надежной хозяйкой их дома, терпеливой и верной женой, заботливой матерью их детей. А.Н. Орлова была чрезвычайно скромной, не любила дорогие броские наряды, не носила никаких драгоценностей, никогда не надевала бриллианты, которыми в обилии обладал и одарил ее муж; она отдавала себя полностью семейным делам и благотворительности. Четыре года длился его счастливый брак, родилась их дочь Анна. А через год от вторых родов умерла 23-летняя любимая жена графа, вскоре умер и младенец – сын Иван. А.Г. Орлов был почти сломлен горем и всю свою любовь перенес на дочь Анну. Но он был от природы жизнелюб и большой любитель женщин, неудивительно, что с конца 1780 – начала 1790-х гг. у него поселилась Мария Семеновна Бахметьева (р. 1766 г.), дочь калужского губернского прокурора, князя С.С. Львова, сбежавшая к нему от ее пожилого мужа П.А. Бахметева с его взрослым сыном, неважно относившихся к ней. 24-летнюю М.С. Бахметеву официально называли воспитанницей 55-летнего графа, она жила у него якобы на положении дочери, его родная дочь Анна ее очень любила и называла сестричкой. А.Г. Орлов умер в возрасте 72 лет и был похоронен в его любимой подмосковной усадьбе.

А.Г. Орлов исключительно любил свою дочь Анну (дома ее звали Нинушкой), родившуюся, когда ему было 50 лет. Ее детство в большой мере прошло в усадьбе Остров. Ей было 2 года, когда умерла ее мать. Она была великолепной наездницей с 11 лет, владела саблей, метко стреляла, изумительно танцевала, говорила на 4 языках. Она вызывала восхищение самой ученой дамы России тех лет княгини Е.Р. Дашковой, способствовала завершению многолетней вражды княгини и ее отца. Графиня Анна Алексеевна Орлова-Чесменская всю свою жизнь фактически расплачивалась за грехи ее любимого отца. Все удивлялись, как она – при равнодушии и даже холодности ее отца в деле православной веры – с раннего детства отличалась большой набожностью. В усадьбе Остров церковь была вблизи их дома. Анна старалась как можно чаще и дольше находиться в храме, творить молитву. С детских лет Анна слышала от людей, что ее любимый отец и его братья замешаны в дворцовом перевороте, многих убийствах, разного рода гнусных делах. Спрашивать у отца про все это она опасалась и усердно просила Господа Бога простить их грехи. Она стремилась своими молитвами и праведной жизнью вымолить у Господа Бога прощение отцу и дарование ему вечной счастливой жизни на небе. Когда А.Г. Орлов умер, ей было 22 года, она лишилась чувств и 14 часов была в бессознательном состоянии. Она стала богатейшей наследницей и невестой в России, унаследовала 20 тысяч крепостных, огромные деньги, деревни и земли, заводы, колоссальные драгоценности. Было немало желавших жениться на ней, но она всем отказала. Не будучи красавицей, она опасалась, что ее богатства, а не она сама притягивают внимание женихов. О корыстолюбии всех ее женихов усиленно говорил ее домашний советник и управляющий делами, незаконный сын ее отца, не желавший присутствия в доме хозяина-мужчины. Думала она и о том, что есть шанс непорочной жизнью, посвященной служению Господу Богу, Церкви, нуждающимся людям, отказавшись от возможности создать семью и иметь детей, вымолить прощение ее дорогому отцу и всему их роду. Но она поначалу все-таки ждала своего суженого, который даст ей семейное благополучие, уверенность замужней женщины.

В личной жизни А.А. Орлова была очень несчастлива. Ей мучительно не давало покоя болезненное сознание ее непривлекательности и неотступная мысль о корыстолюбии ее женихов. Она в 1803 г. (с 18 лет) стала выезжать в свет. Претендентов на ее руку появилось много, были среди них и подходящие ей люди, в том числе П.А. Зубов, Н.П. Шереметев, Б.В. Голицын, С.В. Зотов и др. Искренне и вопреки всем неблагоприятным обстоятельствам любил ее (ему 49 лет) князь Александр Борисович Куракин (1752–1818), действительный тайный советник, камергер, вице-канцлер, обер-прокурор Сената, член Государственного совета; но она не верила и ему. Но один человек – состоятельный, но не богатый граф, генерал-майор Николай Михайлович Каменский (1776–1811) ей приглянулся. За военные отличия разных лет он был награжден пятью высшими орденами. Он был известен храбростью и смелостью в сражениях, а также красотой и жизнью на широкую ногу, из-за чего растратил казенные деньги. Друзья спасли его, собрав и вернув растраченную сумму. В 1811 г. он заболел, попросил об увольнении для лечения. Он был влюблен в дочь ключницы, немки-протестантки – Елизавету Карловну, решил с ней обвенчаться. Отсутствие у него солидной материальной базы и неизбежная смена Елизаветой протестантской религии на православную заставили мать девушки выдать ее замуж за другого человека. Однако и после ее замужества их отношения продолжались, вскоре она умерла. И умершую Елизавету Каменский продолжал любить, был безутешен от ее кончины. Родители Каменского познакомили его с А.А. Орловой, которая тронула его своим добрым, нежным сердцем и пламенным воображением. Его жизнь и переживания были ей понятны, она сочувствовала ему, прониклась доверием и симпатией, захотела заменить ему умершую Елизавету. Но зная о его сильной любви к ней, Орлова боялась, что не сможет пробудить в его душе снова сильные чувства. Вот почему, когда он посватался к ней, она отказала ему, а потом жалела всю жизнь. Вскоре он умер в возрасте 35 лет при странных обстоятельствах, в этом она увидела свою вину. 26-летняя А.А. Орлова сильно жалела об отвергнутом, обиженном ею, умершем женихе, а еще больше – о ее чрезмерной и неуместной гордыне (большом грехе по православным нормам) в отношениях с дорогим ей человеком. Позже она говорила, что ни холод лет, ни время, ни возраст, ни пост, ни молитвы, ни смерть – ничего не охладило ее любви к нему. Вместо брачного венца судьба ей послала венец безбрачия; люди говорили, что это возмездие за грехи ее отца.

Как и ее отец в зрелом и почтенном возрасте, Орлова ощущала, но с юных лет сильную потребность в благотворительности, много помогала нуждающимся людям, в том числе негласно. Графиня Орлова исключительно много денег пожертвовала Русской православной церкви. Она жила при дворе и была камер-фрейлиной (пожалована во фрейлины с 7 лет), но стремилась к монашеской жизни, хотя монахиней в молодости не стала. Жизнь свела ее в 36 лет с ловким и хитрым, моложе ее на 15 лет, архимандритом Фотием (Петр Никитич Спасский, 1800–1838), который стал ее духовником и умело использовал ее и ее огромные финансовые средства так, как считал нужным. Фотий вселил в ее душу убеждение, что, покорившись его воле и решениям, проводя время в замаливании грехов, постах, сохраняя девство и живя в миру, но по монашеским правилам, она спасет грешную душу отца и его братьев, а также свою собственную, вымолит у Бога счастливую вечную жизнь для Орловых на небе. Фотий нагнетал в ее душе страх и отчаяние за грехи ее отца и его братьев. Напоминал о жуткой агонии ее отца перед смертью. Из-за влияния Фотия с 1820 г. А.А. Орлова совершенно изменила свой образ жизни, стремилась к уединению и подолгу тихо жила в ее усадьбе Остров. В эту усадьбу практически никто не приезжал, ее навещали только священник или церковный староста. Казалось невероятным, что не так давно эта усадьба принимала тучи гостей, гремели празднества, устраивались эмоциональные состязания. Теперь все было по-другому. Каждый день с 5 часов утра Орлова проводила время в молитвах в храме и дома, скромно питалась, немного гуляла, писала письма Фотию, читала и перечитывала его письменные наставления. А.А. Орлова была по-своему увлечена Фотием, полностью подчинилась ему, делала все, что он требовал от нее, не зная о его более чем сомнительных делах и поступках, но она знала о его сильном настрое против тайных обществ, еретиков, масонов, мистиков, его аскетизме и религиозном фанатизме. Многие ненавидели Фотия (и он это знал) за религиозную истерию и жестокосердие, умение вытягивать деньги.

Графиня А.А. Орлова-Чесменская иногда появлялась ненадолго в свете, но тяготилась этим, тем более что ей задавали нелепые вопросы. Ходили слухи, что она и Фотий любовники, что у Фотия есть и другая, более молодая подруга, бывшая танцовщица кордебалета Фотина, имевшая от него детей, которую он якобы избавил от бесов, опекал и ласкал, позволил жить в возглавляемом им Новгородском Юрьевом мужском монастыре. За спиной Орловой над ней посмеивались, говорили о ловком монахе, обманувшем ее и командовавшем ее тающими благодаря ему богатствами. И были факты, заставившие в конце концов А.А. Орлову-Чесменскую убедиться в том, что полным и безусловным ее кумиром Фотий быть не может. Тем не менее она не отказалась от него, поддерживала с ним отношения, существенно помогала в финансовом плане Юрьеву монастырю (в котором он был старшим монахом – архимандритом). Она даже перенесла в этот монастырь захоронение ее отца и его братьев. 38-летний Фотий умер на руках 53-летней Анны и был похоронен в Юрьевом монастыре (где со временем похоронили по ее желанию рядом с ним и ее). Кончина ее была ужасной: она умерла в страшных муках, проснувшись после летаргического сна в гробу, получилось, что ее похоронили еще живую. После смерти Фотия в Киеве Анна тайно приняла монашеский постриг с именем Агния, ее похоронили в черном монашеском одеянии, священники поминали ее монахиней. Жизнь и предсмертные муки А.А. Орловой-Чесменской, как утверждали православные люди, искупили страшные грехи ее отца и небольшие ее собственные прегрешения. Графиня А.А. Орлова-Чесменская осталась в памяти россиян как верная дочь своего отца, как добрый, но несчастный ангел семьи графов Орловых и усадьбы Остров. Со временем А.А. Орлова-Чесменская продала эту усадьбу. Остров поступил в ведомство Министерства государственных имуществ. В 1868 г. имение захотел купить Николо-Угрешский монастырь, расположенный поблизости. Тогда вспомнили, что еще А.А. Орлова-Чесменская в Острове намеревалась устроить женскую обитель и при ней богоугодное заведение, но тамошний священник отец Никифор был нерасположен к монахам и тогда отговорил ее от этого намерения. Настоятель Николо-Угрешского монастыря рассказал посетившему его в 1869 г. митрополиту Московскому Иннокентию (1797–1879 гг., митрополит Московский с 1868 г., русский святой) о желании А.А. Орловой-Чесменской открыть в селе Остров богадельню. При содействии митрополита Иннокентия в селе Остров учредили богадельню для престарелых и немощных лиц белого духовенства Московской епархии, которая открылась в 1871 г. Годом раньше все село Остров пожаловали (1870) духовному ведомству. Богадельню открыли в отремонтированном бывшем графском конном дворе (впоследствии перестроенном, где разместили училище).

До наших дней от старинной усадьбы Остров осталось немногое. Белокаменная Преображенская церковь (вторая половина ХVI в.) – это столпообразное крестчатое в плане здание, восьмерик храма завершен гладким шатром, главный элемент декора – ярусы кокошников. Внутри храма сохранились остатки масляной живописи 1880-х гг. У его западного входа возведена (1830) колокольня псевдоготической архитектуры. Конный двор (ХVIII в.) в первой трети ХIХ в. был перестроен для его использования как жилого здания, позже в нем размещалась богадельня. От усадебного липового парка (вторая половина ХVIII в.), называвшегося английским садом и сохранившего в основных чертах пейзажный характер, остались лучше других его частей верхняя и нижняя аллеи.

Измайлово. Усадебный дом

Совсем рядом с МКАД и поблизости от г. Видное расположено село Измайлово (Троицкое на Обитце), где сохранились отдельные постройки бывшей усадьбыТроицкое, которая начала формироваться с начала XVIII в. Она принадлежала в 1726–1742 гг. графу М.Г. Головкину, затем усадьба была пожалована Полуектовым, потом ее владельцами были: Е.Н. Леонтьева, Е.Е. Неофитова, П.П. Прокин, И.Н. Березовский – все люди состоятельные, но не слишком известные, кроме М.Г. Головкина.

Граф Михаил Гаврилович Головкин (1705–1775) был ловким и влиятельным человеком при дворе императрицы Анны Иоанновны (1693–1740 гг., царствовала с 1730 г.), временами умел находить общий язык с ее фаворитом – герцогом Э.И. Бироном (1690–1772), а также правительницей Анной Леопольдовной при малолетнем императоре Иване Антоновиче (1740–1764 гг., император в 1740–1741 гг.), отчасти и с императрицей Елизаветой Петровной (1709–1761 гг., царствовала с 1741 г.). Используя близость к властьпредержащим, он умел не упустить свою выгоду, умел плести дворцовые интриги (но забывал, что в них можно запутаться), верил, что его услуги людям несут неизменные от них верность и благодарность ему. М.Г. Головкин в своих интересах, как правило, успешно участвовал в дворцовых интригах. Так, в 1740-х гг. он вместе с князем Н.Ю. Трубецким активно выступал против сенатора, вице-канцлера А.И. Остермана, способствовал получению поста вице-канцлера генерал-фельдмаршалу А.П. Бестужеву-Рюмину. Благодаря покровительству Головкина князь Я.П. Шаховской при императрице Елизавете Петровне был пожалован в сенаторы, был назначен обер-прокурором Св. Синода, затем стал генералом. Головкин по своей сути был изворотливым человеком, при этом ни доли подлости в нем не было; во имя своей выгоды он не шел по костям соотечественников. Новые времена привели ко двору новых беспринципных людей. Так, князь Шаховской, которому Головкин много помогал в его карьере, дорвавшись до большой власти, распоряжался отправкой в Сибирь неугодных людей, в том числе и бывших министров, среди них и своего «благотворителя» Головкина. Головкин был арестован и приговорен к смертной казни, замененной ссылкой в Якутию, где он умер. Его жена оказалась решительной женщиной, добровольно последовавшей за мужем в ссылку. Остались в истории ее слова прошения к императрице: «Любила мужа в счастье, люблю его и в несчастии, и одной милости прошу, чтоб с ним быть неразлучно» (вероятно, о ней вспоминали жены декабристов в 1825 г.).

От усадьбы Троицкое сохранились церковь, поздний усадебный дом (построен на месте прежнего), следы парка. Двухэтажный кирпичный оштукатуренный господский дом стиля неоклассицизма был построен в 1900-х гг. по проекту С.Ф. Воскресенского и Н.С. Курдюкова. Кирпичная Троицкая церковь была построена по прошению М.Г. Головкина и синодальному указу 1736 г., освящена в 1745 г. Бесстолпный одноглавый двухсветный четверик храма перекрыт глухим сомкнутым сводом, небольшая трапезная соединяет его с 2-ярусной колокольней (первый ярус двухэтажный).

В 2,5 км от железнодорожной станции Расторгуево, в г. Видное, находится бывшая усадьба Суханово, в которой размещается Дом отдыха и творчества российских архитекторов. До конца XVII в. оно было частью царской вотчиной, затем было пожаловано боярину Т.Н. Стрешневу, которого царь Петр I ценил столь высоко, что разрешил ему не брить бороду (что он дозволял очень не многим).

Суханово. Усадебный дом

После его смерти эту вотчину взяли в казну, но вскоре пожаловали члену Сената и генералу И.И. Дмитриеву-Мамонову, с 1730 г. владельцем усадьбы стал его наследник и племянник Ф.И. Дмитриев-Мамонов (литератор, псевдоним Дворянин-Философ). Он продал в 1769 г. Суханово ярославскому губернатору А.П. Мельгунову, который отдал его в качестве приданого своей дочери, вышедшей замуж за князя Д.П. Волконского. С 1804 г. почти до конца 1917 г. усадьба принадлежала Волконским, которые главным образом и занимались ее устройством. Очень многое для создания усадебного ансамбля сделала княгиня Е.А. Волконская (урожденная Мельгунова) и ее племянник П.М. Волконский. И.И. Дмитриев-Мамонов и П.М. Волконский были самыми известными владельцами усадьбы Суханово.

Иван Ильич Дмитриев-Мамонов (умер в 1730 г.) был сообразительным человеком, умевшим успешно организовывать свои дела и благополучие в любых условиях. Он получил расположение к нему царевны Прасковьи Ивановны (1694–1731) – одной из трех родных племянниц царя Петра I. Царевна Прасковья была непривлекательной, имела плохое здоровье, шансов на удачное замужество почти не имела. В ее 30 лет она и обер-прокурор Сената, генерал И.И. Дмитриев-Мамонов тайно обвенчались. Это был первый в России морганатический брак в царствовавшем доме Романовых, когда впервые в России царевна этого рода обвенчалась с соотечественником. Этот морганатический брак в обществе не признали, детей в нем не было; он длился менее 6 лет. Но этот брак упрочил положение Дмитриева-Мамонова при дворе. У него были хорошие отношения с императором Петром I, императрицей Екатериной I, юным императором Петром II и даже с императрицей Анной Иоанновной (он был одним из главных составителей акта, призывавшего курляндскую герцогиню Анну Иоанновну на российский престол с ограничением самодержавной власти, а затем – в большой мере из-за ее сестры, то есть его жены, не подвергся опале, а снискал милости новой императрицы).

Князь Петр Михайлович Волконский (1776–1852) был ярким русским государственным и военным деятелем, генералом-фельдмаршалом, светлейшим князем, почетным членом Петербургской академии наук, участником Отечественной войны 1812 г., министром императорского двора и уделов, членом Государственного совета, кавалером всех российских орденов. Он был одним из ведущих организаторов специального органа управления вооруженными силами России. Князь П.М. Волконский был одним из самых близких сановников и доверенных людей императора Александра I, инициатором и одним из главных основателей русского Генерального штаба. Волконский службу начал в Конной гвардии, затем его перевели в Семеновский полк, в 17 лет он стал офицером, в 21 год был назначен адъютантом при великом князе Александре Павловиче, принимал деятельное участие в подготовке заговора против его отца – императора Павла I (он был задушен) в 1801 г., в том же году новый император Александр I сделал его генерал-адъютантом. Волконский принимал результативное участие в военных действиях русской армии в 1805–1814 гг. Особенно он отличился в бою под Аустерлицем, в войну 1812 г. был в составе Военного совета, находился почти безотлучно при императоре Александре I. В 1813 г. он был назначен начальником штаба М.И. Кутузова, а после его смерти, в 1815 г., стал начальником штаба императора Александра I. Волконский сделал важные предложения по ведению военных действий и организации военного управления русской империей, стал начальником учрежденного Генерального штаба (управлял им до 1823 г.). Он обеспечил составление военной карты России и положил основание Депо карт (подразделение военного ведомства), собрал солидную библиотеку Генерального штаба (в том числе пожертвовал для нее много ценных книг из своей личной библиотеки). Император Николай I особо доверял ему и назначил князя Волконского своим министром в 1834 г.(в 56 лет), ему был пожалован титул «светлости» («светлейший князь»).

Князь Волконский думал в первую очередь об интересах Родины, в ущерб ей ничего не делал, как и во имя интересов добропорядочных людей, в том числе его родных, друзей. Он не допускал мысли об использовании своего служебного положения и влияния на императоров во имя карьеры и доходов кого-либо, не выпрашивал для службы выгодных мест и наград даже своим родным и близким, считал это не достойным делом для порядочного русского человека.

П.М. Волконский

Суханово. Плачущая девушка. Парковая скульптура

При огромной занятости на службе князь Волконский имел очень мало времени для отдыха, восстановления сил. Заметную часть своего недлительного досуга, отдыха он провел именно в Суханове, считал, что здесь в такие периоды он жил «совершенно как в раю», поскольку, как он писал, «никуда не тороплюсь, ответственности никакой, делаю, что хочу». Устав от трудностей военной службы, выполнения различных государственных поручений, шумной и в большой мере пустой в духовном плане светской жизни, в Суханове Волконский жил тихой и спокойной жизнью, не устраивал шумных балов, торжественных приемов и праздников. Его жена княгиня С.Г. Волконская во всем разделяла дела, интересы и заботы мужа. Знатные и состоятельные Волконские привлекли к созданию их усадебного комплекса в Суханове лучших архитекторов, которые составили проекты различных строений в усадьбе. Для Суханова творили известные зодчие К.И. Росси, Д.И. Жилярди, В.П. Стасов, А.А. Менелас. Многое из созданного ими погибло после 1917 г.

С 1917 г. спокойная жизнь в усадьбе Суханово прекратилась. В 1917 г. ее подожгли. В советский период в ней размещались сменявшие друг друга учреждения и организации. Здесь размещались местный революционный комитет, школа, санаторий, лечебное учреждение, дом отдыха. Историческому ансамблю усадьбы был нанесен значительный ущерб. Были уничтожены павильон «Эрмитаж», пристань, катальная горка, сфинксы у пруда. В 1930-е гг. снесли примыкавшую к дому усадебную церковь, уничтожили колоннаду (связывающую церковь-мавзолей Дмитрия Ростовского с колокольней и флигелями), к зданию мавзолея пристроили 2-этажные жилые корпуса, в мавзолее уничтожили иконостас (созданный Д.И. Жилярди) и устроили столовую дома отдыха. Но когда в Суханове открыли дом отдыха Союза архитекторов СССР, усадьбу начали грамотно и с любовью восстанавливать благодаря средствам и знаниям образованных и интеллигентных отечественных архитекторов, приобретать для нее антикварную мебель, картины, книги, высокохудожественные предметы для украшения дома-дворца. В 1945–1946 гг. арх. В.Д. Кокорин практически полностью восстановил главный усадебный дом в первоначальных формах, воссоздал утраченные интерьеры. После распада СССР в Суханове размещается Дом отдыха российских архитекторов. Приходится многое восстанавливать после годов лихолетья в 1990-е гг. Теперь у усадьбы Суханово есть надежный, патриотически настроенный и достаточно состоятельный хозяин в лице Союза архитекторов России.

В усадьбе сохранились главный усадебный дом-дворец в стиле классицизма (последняя четверть ХVIII в.), двухэтажный жилой флигель (около 1810 г.), одноэтажный кухонный флигель (1770-е гг., обновлен и достроен в начале ХIХ в.), дом церковнослужителей и дом управляющего (1810-е гг.), два дома для гостей (1810-е гг.), конюшня и каретный сарай (1760—1770-е), мавзолей Волконских (1813 г.), пейзажный парк из смешанных пород (разбит в конце ХVIII в.), с прудами, «Храмом Венеры» (восьмиколонная каменная беседка римско-дорического ордера, начало ХIХ в.), кирпичным с белокаменными деталями мостом (1820-е гг., 1951 г. перестроен с изменением прежних художественных форм).

Главным памятником архитектуры усадьбы и вообще редким памятником усадебной архитектуры является мавзолей, или ротондальный храм-усыпальница князей Волконских, построенный по проекту Д.И. Жилярди и его ученика А.Г. Григорьева; это прекрасный образец московского ампира. Это круглое в плане здание, двухъярусное, с шестиколокольным дорическим портиком и с колоннадой в интерьере. Мавзолей покоится на широком каменном стилобате с широкой лестницей в центре. Лестницу украшают 2 чугунных жертвенника, установленных в 1827 г. В 1934–1935 гг. на боковых флигелях мавзолея надстроили вторые этажи и соединили с главным домом крытыми переходами. В советский период перестроили храм-усыпальницу; мавзолей оказался вкомпонован в здание дома отдыха. Недалеко от мавзолея установлена чугунная фигура девушки с разбитым кувшином. Это копия известной царскосельской скульптуры П.П. Соколова, находящейся в парке ныне г. Пушкина близ Санкт-Петербурга.

Суханово. Мавзолей

В 4-х км от железнодорожной платформы Ленинская находится бывшая усадьба Горки, в советский период ее называли Горки Ленинские. Усадьба Горки возникла в сельце Вышние Горки, принадлежавшем М.А. Спасителевой в последней четверти XVIII в. Затем имение принадлежало Дурасовым, А.М. Писаревой (дочь Дурасовых). С 1861 г. ее владельцем стал коннозаводчик Н.О. Сушкин, с 1890 г. – фабрикант А.И. Прокофьев, потом ее хозяевами были купцы Шибаев и Герасимовы, а с 1909 г. – З.Г. Морозова-Рейнбот. На средства З.Г. Морозовой-Рейнбот усадьбу в 1909–1914 гг. реконструировали, перестроили с учетом желаний и требований этой богатой, капризной, избалованной женщины с неудачной личной жизнью.

Зинаида Григорьевна Морозова (1867–1947 гг.; см. с. 426–427) была внешне привлекательной женщиной, порой надменной, держалась она с редким достоинством. В молодости она работала на Никольской мануфактуре на прядильной машине. На красивую девушку обратил внимание состоятельный С.В. Морозов, она вышла за него замуж. Вскоре на разведенной Зинаиде Григорьевне женился очень богатый фабрикант С.Т. Морозов (см. с. 425). У них было четверо детей, но он разлюбил ее и увлекся актрисой МХАТа М.А. Андреевой-Желябужской (ее семейная жизнь тоже была неудачной – муж полюбил другую, у Андреевой был роман с А.М. Горьким). В 1905 г. С.Т. Морозов застрелился в Каннах; З.Г. Морозова вышла замуж в третий раз за бывшего московского градоначальника А.А. Рейнбота. Брак с ним ей также не принес счастья, против него было возбуждено уголовное дело, что нанесло большой удар по ее самолюбию. Обладая большим состоянием, она любила поражать общество своими владениями, роскошью туалетов, редкими украшениями. Ее четверо детей от Морозова выросли и много внимания уже не требовали. З.Г. Морозова-Рейнбот жила в свое удовольствие, по мере возможностей с комфортом организовывала свой быт в Москве и Подмосковье, в том числе и в Горках.

Горки. Главный дом усадьбы и парк

На средства З.Г. Морозовой-Рейнбот усадьба была реконструирована, руководил работами известный архитектор Ф.О. Шехтель (1859–1926), который придал облику усадебного ансамбля черты неоклассицизма. Отчасти изменил он и планировку парка, увеличил Малый и распорядился вырыть Большой пруд, перестроил в парке беседки-миловиды, мостики, гроты. В инженерном плане усадьба также была усовершенствована – в ней было электричество, прямая телефонная связь с Москвой. Обо всем этом в советское время обычно не вспоминали. Горки для большинства советских людей были связаны в основном с именем В.И. Ульянова-Ленина (1870–1924), гостившего и отдыхавшего здесь в 1918–1921 гг., а с мая 1922 г. и до конца жизни он жил здесь. Тогда он боролся с болезнью и пытался работать, здесь его, практически беспомощного, измученного болезнью, фактически потерявшего речь, в последние годы жизни, по сути, прятали от людей. Наверно, именно в Горках Ленин уже в начале 1920-х гг. осознал крах своей политической концепции развития России и СССР, предугадал потерю им политического руководства в стране. То, для чего он жил, реализовать на практике при его жизни не удалось, и он понимал, что его мечты тем более не осуществятся без него. Это было для него невыносимым и ускорило кончину, вызванную многими причинами. Если верить молве, то именно в Горках он просил И.В. Джугашвили-Сталина (1878–1953) прислать ему яд, чтобы ускорить кончину и прекратить муки от физических страданий. Но Сталин понимал неизбежность его скорого конца и яд не доставил, хотя рассказал своим единомышленникам о необычной просьбе основателя Советского государства. После смерти Ленина усадьбу превратили в музей-заповедник, в 1949 г. здесь открыли Дом-музей В.И. Ленина, в 1959–1961 гг. провели ее капитальную реставрацию и фактически всегда до 1992 г. содержали в образцовом показательном порядке. В 1990-е гг. отношение к усадьбе только как к мемориальному музею Ленина стало меняться. По большому счету с Лениным связана очень небольшая часть истории усадьбы Горки.

В усадьбе сохранились кирпичный 2-этажный усадебный дом (конец XVIII в.), флигели в стиле классицизма, оранжерея (1910–1912), хозяйственные постройки (конюшня, каретный сарай, прачечная, конец ХIХ – начало ХХ в.), парк с регулярной и пейзажной частями (заложен в XVIII в.), он украшен гротом у Малого пруда, двумя ротондальными беседками-миловидами (подражают постройкам ХVIII в.), мостиками. Наиболее значительное сооружение – главный усадебный дом, который неоднократно перестраивался (современный облик он приобрел в 1910 г.). Его главный фасад украшает торжественный ионический портик, а садовый – изящная колонная лоджия с балконом, фасады украшают лепные барельефы на тему греческой мифологии, есть веранда и зимний сад. Особо нужно отметить сохраненную красоту усадебного парка в Горках. Парк столь хорош и в наши дни, что несколько лет назад ЮНЕСКО внес Горки в реестр лучших парков Европы.

 

Домодедовский район

В г. Домодедово входят бывшее село и усадьба Константиново. По письменным источникам, на реке Рожайке село Константиново известно с 1620-х гг. С 1655 по 1740 г. оно находилось в вотчине князей семейства Ромодановских. Из них особенно известен Федор Юрьевич Ромодановский (1640–1717) – видный сподвижник Петра I, выделявшийся редчайшей жестокостью при отстаивании интересов молодого царя. Последний ценил его за неистощимую верность, абсолютную честность, неподкупность, хотя знал о его безудержном пьянстве и пристрастии к старорусским обычаям. Петр I стал называть его «генералиссимус», потом присвоил титул «князь-кесарь» и «Ваше Величество», сам изображал себя как его подчиненного. Все это было шутовством, комедией, а Ромодановский к этому относился серьезно. Петр I забавлялся, поэтому терпел его усы, татарское, польское, старорусское одеяние. Ромодановский по одежде и обычаям служил сатирой (но не понимал этого) на старое время, по сути выполнял маскарадную роль «князя-кесаря», был живой пародией на старое житье-бытье. Во двор его дома абсолютно все (даже царь) не въезжали, а входили, причем непременно сняв головной убор, делали ему земной поклон. При поездках на охоту в его свите было порядка 500 человек. Ромодановского везде окружала азиатская роскошь.

Ф.Ю. Ромодановский

В сенях его дома посетителей встречал обученный медведь со стаканом водки с перцем в лапе и вручал его гостю, если тот отказывался осушить стакан, то медведь срывал с визитера шляпу, парик, хватался за платье. Можно представить, что творилось при таких нравах в ромодановских вотчинах, усадьбах. И тем не менее именно Ф.Ю. Ромодановский во время первого заграничного путешествия (1697–1698) молодого царя Петра I был управляющим Москвой. Князь-кесарь Ф.Ю. Ромодановский был начальником Преображенского приказа, ведавшего «розыском» – тайной полицией, занимавшейся политическим сыском. Петр I ему одному доверял замещать его в делах управления страной в его отсутствие. Знаком особого отношения царя к Ф.Ю. Ромодановскому было и то, что ему разрешалось – в виде исключения – носить старинный длиннополый кафтан. Во второй половине ХVIII в. по наследству Константиново перешло к графине Е.И. Головкиной, при которой построили здесь небольшой усадебный ансамбль с деревянным господским домом. В начале XIX в. усадьба принадлежала Р.Е. Татищеву, затем И.Ф. Похвистневу (при нем усадьбу перестроили в стиле ампир).

Константиново. Усадебный дом

В 1882–1911 гг. владелицей Константинова была С.А. Пржевальская – жена родного брата знаменитого русского путешественника Н.М. Пржевальского, известного московского адвоката, редактора «Юридического вестника» В.М. Пржевальского (1841–1900). В усадьбе Константиново у своего брата подолгу гостил знаменитый русский путешественник, исследователь Центральной Азии и Монголии, почетный член Петербургской академии наук, генерал-майор с 1885 г. Николай Михайлович Пржевальский (1839–1888). Он был необычайно популярным в России и за рубежом как знаменитый географ-путешественник, исследователь… Пржевальский руководил экспедицией в Уссурийский край (1867–1869) и четырьмя экспедициями в Центральную Азию (1870–1885). Именно Н.М. Пржевальский впервые описал природу многих районов Центральной Азии. Он открыл ряд хребтов, котловин, озер в Куньлуне, Наньшане, на Тибетском нагорье. Он собрал ценные коллекции растений и животных; впервые описал дикого верблюда, дикую лошадь (лошадь Пржевальского), медведя-мухоеда и ряд других позвоночных. По результатам экспедиций он написал книги: «Путешествие в Уссурийском крае», «От Кульджи до Тянь-Шаня и на Лобнор», «От Кяхты на истоки Желтой реки». Его исследовательская деятельность отнимала у него почти все силы и время. Пржевальский неуютно чувствовал себя в больших городах. В Петербурге и в Москве его раздражали «вечная суматоха, толкотня человеческого муравейника», у него начинались головные боли, бессонница. Вот почему он спешил уехать из города и, если позволяли условия, жил в пригороде, в Константинове. Пржевальский трепетно любил свою мать, ее смерть он воспринял как великое горе. Он так и не обзавелся семьей, хотя был очень общительным, щедрым, красивым и физически крепким человеком. Вероятно, у него просто не хватало времени для романов. Он жалел о своем одиночестве: «Речь о генеральше, вероятно, останется без исполнения, не те уже мои годы, да и не такая моя профессия, чтобы жениться. В Центральной же Азии у меня много оставлено потомства – не в прямом, конечно, смысле, а в переносном: Лоб-Нор, Куку-Нор, Тибет и проч. – вот мои детища». Он завещал похоронить себя на берегу озера Иссык-Куль, что и сделали. На его могиле был установлен черный крест с простой надписью «Путешественник Николай Михайлович Пржевальский. Родился 1839 года, марта 31-го. Скончался 1888 года, октября 20-го». Есть одно любопытное и до конца не объясненное обстоятельство. И.В. Джугашвили-Сталин внешне был исключительно очень похож на Н.М. Пржевальского (годы их жизней соответственно 1878–1953 гг. и 1839–1888 гг.). В год рождения Сталина-Джугашвили путешественнику было 38 лет, он некоторое время лечился на Кавказе.

В советский период село и усадьба Константиново были национализированы, ряд усадебных построек разобрали, возвели новые строения, в усадебном парке вырубили многие деревья. В 1982 г. здание бывшей усадьбы было передано ВНИИ технической эстетики. До наших дней сохранились отдельные усадебные постройки. Усадебный дом (1820-е гг.) – это кирпичное одноэтажное, с боковыми антресолями и деревянным мезонином здание; его парковый фасад обработан портиком из 6 белокаменных колонн тосканского ордера, служивших опорой для балкона. На противоположном фасаде – каменная открытая терраса с крыльями по сторонам и балконом на консолях.

 

Ступинский район

В северо-восточной части Ступинского района находится село Авдотьино (Тихвино) с чрезвычайно интересной, уникальной историей. Оно было родовым имением выдающегося русского просветителя Николая Ивановича Новикова (1744–1818), талантливого писателя-сатирика, журналиста, известного издателя сатирических журналов «Живописец», «Трутень», «Кошелек» (в которых он клеймил человеческие пороки, разоблачал крепостничество, выступал против тирании господ, называл промахи правительства и императрицы), первого крупного русского книгоиздателя. Его прямой предок – Андрей Федорович, умерший на службе в Свияжске в 1627 г., незадолго до смерти получил за многолетнюю службу Авдотьино и часть соседнего села Алексеевского. В Авдотьине была родовая усадьба Новиковых. Сам Н.И. Новиков в Авдотьине родился, провел детство, с 1788 г. жил здесь с семьей и в 1789 г. был арестован. Здесь он провел и последние 22 года жизни (после освобождения из Шлиссельбургской крепости, куда его заточили как государственного преступника по указанию императрицы Екатерины II, и держали в ней целых 15 лет). Здесь он умер и был похоронен в склепе местной церкви, построенной им.

Н.И. Новиков

В известном смысле Новиков был идеалистом. В крепостнической России он захотел в своем имении создать для крестьян гуманную жизнь. Новиков старался в меру его возможностей улучшать жизнь его крестьянам. В 1787 г., во время голода, он раздал весь свой хлеб крестьянам. Поехал в Москву, организовал сбор средств для голодающих крестьян. Он убедил некоторых купцов сделать пожертвования в пользу голодающих и устроил в Авдотьине систематическую раздачу хлеба и семян. Он помогал крестьянам почти 100 окрестных деревень. А после голодного года он создал в Авдотьине организацию крестьянской взаимопомощи. Он боролся с крестьянской разобщенностью, стремился сблизить крестьян в быту. В этих целях на свои средства он построил в Авдотьине для них каменные дома, каждый из которых был рассчитан на 4 семьи. Дома эти частично сохранились до наших дней. Дома для крестьян Новиков построил из белокаменного плитняка и кирпича. По традиции они повторяли планировку деревянных изб того времени. Однако вместо волоковых окон в избах были небольшие настоящие окна; каждая комната освещалась 2 небольшими окнами. Во времена курных изб, топившихся «по-черному», это было небывалое явление. Построенные им дома для крестьян по тем временам имели прекрасную планировку. Хотя каждый дом предназначался на 4 семьи, он был так разгорожен, что все семьи жили вполне изолированно. Каждое из помещений (семейный отсек) по своим размерам не уступало обычной крестьянской избе. В каждом доме были 4 двери: 2 по бокам и 2 в середине. Из этих дверей через сени вели ходы в отдельные «избы», так что каждая семья имела свой изолированный вход. Дома были прочными: они строились из местного камня, в два ряда камней, а середина между ними засыпалась углем. Для дворовых людей в усадьбе также был построен каменный дом. Сам Новиков с семьей и близкими друзьями скромно жил в 2-этажном деревянном доме, который окружал фруктовый сад с оранжереями и парк (усадебный дом простоял до 1879 г.). Сейчас в Авдотьине почти не осталось ничего от усадьбы XVIII в. После смерти Новикова усадьба пришла в упадок и была продана с аукциона за долги. Своим троим детям – двум дочерям и сыну – он фактически ничего оставить не смог, кроме глубочайшей признательности крепостных крестьян их семье. Другие владельцы Авдотьина (Забровская, генерал-майор П.А. Лопухин) обращались с крестьянами совсем по-другому, как хозяева-крепостники.

Рассказывая об Авдотьино и Н.И. Новикове, нужно непременно вспомнить и его верного друга Семена Ивановича Гамалея (1743–1822), разделявшего идеи и участвовавшего во всех начинаниях Новикова. С.И. Гамалея в зрелом возрасте был хорошо образованным и глубоко начитанным человеком, знал несколько языков, в том числе латинский и несколько восточных. Служил учителем в Сухопутном и Морском шляхетских кадетских корпусах, с 1770 г. служил небольшим чиновником в Сенате. Он был заведующим канцелярией у графа З.Г. Чернышева. После смерти своего начальника Гамалея в 41 год вышел в отставку, начал трудиться на общественно-литературном поприще, писал религиозно-философские труды и делал переводы. К этому времени все уже знали о его приверженности высоким гуманным чувствам и убеждениям, его честности, незлобии, смирении, бессребреничестве. Поиски мудрости и тайн духовного мира человека привели религиозно настроенного Гамалея к сближению с Н.И. Новиковым и к масонству, усилили его стремления множить добро, помогать нуждающимся. После всех несчастий, выпавших на долю Новикова, Гамалея не оставил друга и его семью. Он прожил в Авдотьине 30 лет, помогая семье Новиковых, со временем больным детям Новикова он заменил отца. Как и Новиков, он был убежденным масоном. Их дружба помогала им жить, преодолевать недуги и несчастья. Умер Гамалея через четыре года после Н.И. Новикова и был похоронен рядом с ним в Авдотьино.

Авдотьино. Реконструкция усадебного дома

От родовой усадьбы Новиковых уцелели переделанный кирпичный флигель ХVIII в. (в котором позже размещалась часть богадельни), 2 служебных здания, храм и остатки парка, а в селе сохранились 8 каменных изб, построенных Н.И. Новиковым для крестьян.

Наиболее значительным архитектурно-художественным памятником бывшей усадьбы является Тихвинская церковь, построенная в стиле барокко из тесаного белого камня по заказу отца Н.И. Новикова в 1749–1753 гг. Она представляет собой вариант типа «восьмерик на четверике», к последним примыкает 4-столпная трапезная и 3-ярусная колокольня 1789 г. (более нарядная, чем храм). В этой церкви Н.И. Новиков похоронен.

В окрестностях железнодорожной станции Жилево находится село Верзилово, в котором в конце ХVIII в. была основана усадьба. В XIX в. усадьба Верзилово принадлежала князю Ф.П. Шаховскому. Он стал владельцем этой усадьбы в 1825 г., до 1867 г. она принадлежала его наследникам. До наших дней сохранились только усадебный дом, парк и в селе – церковь рубежа XVII–XVIII вв. Скромный господский 2-этажный кирпичный дом с деталями из белого камня был построен в начале XIX в. в стиле классицизма. Фасад дома отмечен четырехколонным портиком, на парковом фасаде видны следы пилястр. Сохранился заросший пейзажный парк. Кирпичная Преображенская церковь построена в стиле московского барокко. Это бесстолпный храм типа «восьмерик на четверике»; трапезная и колокольня были перестроены во второй половине XIX в. В храме сохранилась поздняя масляная живопись. Храм завершается ажурным, прекрасного рисунка крестом.

Ф.П. Шаховской, пребывая в ссылке и ища поддержку в Православии, заботился (в меру его сил и возможностей) о сохранении благолепия в храмах, в том числе в родных владениях Шаховских, среди них – Преображенской церкви в Верзилове. О заботе о храмах он писал в своих письмах разных лет.

Князь Федор Петрович Шаховской (1796–1829), был убежденным масоном, декабристом, участником заграничных походов русской армии, отставным майором. Он был одним из учредителей «Союза спасения» и «Союза благоденствия». За участие в подготовке восстания декабристов в 1825 г. был осужден на вечное поселение, с 1826 г. (с 30 лет) жил в Туруханске, Енисейске. За этими краткими основными фактами биографии Шаховского кроются яркие и драматические события жизни этого очень образованного, благородного по мыслям и стремлениям человека, принадлежащего к знатному древнему, но небогатому роду, ставшего жертвой масонов.

В 1819 г. Шаховской женился на своей ровеснице, очень богатой княжне Наталье Дмитриевне Щербатовой (1796–1886 гг., см. с. 302), страстно любившей его. Женившись, он поселился с женой в скромном имении Ореховец под Нижним Новгородом, отошел от деятельности тайных обществ. В новгородской деревне он снизил своим крепостным крестьянам оброк, помогал им в улучшении их хозяйств, отдал им пахотные земли, а для своей собственной запашки нанимал земли на стороне. Хотя он отошел от деятельности тайных обществ, узнав о восстании в декабре 1825 г. и арестах его товарищей, он сам явился к новгородскому губернатору с требованием отправить его в Петербург. Он всегда поступал, как требовал долг дворянской чести. На допросах Шаховской держался с удивительным хладнокровием, его показания были полны достоинства. По решению суда его лишили чинов, дворянства и сослали на поселение пожизненно, а в 1826 г. пожизненную ссылку заменили 20-летней.

В ссылке Шаховской регулярно получал помощь от своей жены, сам поддерживал и помогал своему товарищу Н.С. Бобрищеву-Пушкину (от которого отказались его богатые родственники). Но Бобрищев-Пушкин вскоре заболел, оказался в больнице и умер от психического расстройства. Шаховской в ссылке оказался совершенно один. Но он не терял самообладания, проводил хозяйственные и агрономические работы и опыты. Затем его перевели в Енисейск, где он смог относительно терпимо устроиться благодаря помощи своей жены: она прислала все нужные вещи, деньги, постоянно в письмах поддерживала его. При всех тягостях жизни он не потерял интерес к самосовершенствованию, делал переводы с французского, составлял краткую грамматику русского языка и чрезвычайно страдал от разлуки с любимыми женой и детьми. Шаховской нашел главное утешение именно в православной религии, жалел о своем масонском прошлом, регулярно ходил в храм, взял на себя обязанности церковного чтеца, пел на клиросе. И все-таки он заболел психическим расстройством, и в 1828 г. (в 32 года и через 3 года после ареста) он сошел с ума. Его жена, узнав о его болезни, просила разрешить ей приехать к нему, но это осуществить ей не удалось. Княгиня Н.Д. Шаховская просила императора Николая I перевести мужа в Центральную Россию для отбывания наказания и лечения. В конце концов его привезли в Суздаль в Спасо-Евфимиев монастырь в 1829 г. Жена и двое маленьких сыновей Шаховского получили разрешение приехать к нему. Но в монастырской тюрьме в Суздале он через 2 месяца умер. Его похоронили на арестантском кладбище, он прожил всего 33 года.

Проезжая от Москвы до Ступина, желательно хотя бы вспомнить, а еще лучше осмотреть места – бывшие владения влиятельных екатерининских вельмож графов Орловых, где были созданы великолепные орловские усадьбы. Но все они счастливы не были: это была расплата за их грехи. В советский период об Орловых вспоминали фактически только как о семье, давшей императрице Екатерине II фаворитов. Однако все братья Орловы были интересными личностями. Предком Орловых был стрелец, за физическую силу, высокий рост, красоту, бесстрашие прозванный Орлом. Приговоренный в 1698 г. вместе с другими стрельцами к смертной казни, Орел, подойдя к плахе и спокойно отодвинув ногой в сторону голову только что казненного стрельца, сказал царю Петру I: «Посторонись, государь, мне здесь лечь надо». Пораженный его хладнокровием и достоинством царь разговорился с Орловым и помиловал его, способствовал его карьере.

В ХVIII – начале ХIХ в. особо прославились пять братьев Орловых – сыновей новгородского вице-губернатора Г.И. Орлова, женатого на Л.И. Зиновьевой. Из братьев Орловых старшим был Иван (1733–1791), который главенствовал среди них, был семейным кассиром, держал всех в подчинении. Григорий (1734–1783) был самым красивым, добрым, непутевым в развлечениях и самым любимым в гвардии. Алексей (Алихан, 1737–1807) был самым сильным, смелым, решительным, расчетливым, дальновидным и прижимистым. Федор (1733–1791) был умным, привлекательным, обходительным, ловким, осторожным и крайне эгоистичным. Владимир (1743–1831) был самым образованным и воспитанным, выделялся скромностью и стремлением к тихой частной жизни. Все в 1762 г. получили графское достоинство, а Алихан и Григорий со временем стали князьями.

Все 5 братьев Орловых отличались высоким ростом, богатырской силой, удалью, красотой, умом и хитростью. Григорий и Алихан стояли во главе заговора, результатом которого был дворцовый переворот, возведший на престол в 1762 г. Екатерину II. Оба были близки с Екатериной, которая одно время даже обдумывала возможность брака с Григорием, однако вскоре оставила этот замысел из политических соображений. После переворота, естественно, императрица осыпала всех братьев Орловых всевозможными наградами, чинами, титулами, орденами, разными баснословными подарками, в том числе земельными угодьями и деньгами. Орловы стали и обладателями колоссального состояния. Полезно вспомнить, что, получив свои баснословные богатства ценой крови дворцового переворота, никто из них спокойно и счастливо свою жизнь не прожил. Не было у них, как правило, стабильных благополучных семей, надежного личного счастья, умных, благодарных и счастливых детей, да и род их по прямой линии был не прочным и не долгим.

Так, Иван, женатый на Е.Ф. Ртищевой (1750–1834), детей не имел. Григорий был женат только 4 года на Е.Н. Зиновьевой (1758–1781), детей от нее не имел, но имел внебрачного сына от Екатерины II – Алексея Бобринского (1762–1813 гг., с 1796 г. – граф, затем пожалован в генерал-майоры, управлял Петербургским воспитательным домом; был, особенно в молодости, надменным, распущенным, расточительным, склонным к пьянству, картам, легкомысленным поступкам, только к старости стал хорошим сельским хозяином). Алихан недолгое время был женат на Е.Н. Лопухиной (1763–1786), имел в браке умершего в младенчестве сына и одну дочь – Анну (графиня А.А. Орлова-Чесменская, 1785–1848 гг., фрейлина, счастливой в личной жизни не была, замуж не вышла, умерла страшной мучительной смертью в возрасте 63 лет; см. с. 191–195), кроме того, он имел нескольких внебрачных детей. Федор женат не был, имел 8 внебрачных детей (из них 2 умерли в младенчестве). Владимир был женат, имел в браке 2 детей, но сын умер в молодости.

Даже похороны братьев Орловых проводили несколько раз, что напоминало трагикомедию. А в конце концов их останки сожгли в 1924 г., склеп их в семейном мавзолее пуст. За все содеянное приходит возмездие. Первое перемещение останков братьев Орловых инициировала дочь А.Г. Орлова – Анна. А.Г. Орлов умер в Москве в 1807 г. и похоронили его в его любимой подмосковной усадьбе Остров. По желанию его дочери его прах перенесли в 1820 г. в село Семеновское – в имение Отрада, принадлежавшее младшему брату В.Г. Орлову и где уже были похоронены три его брата – Григорий, Иван и Федор. В 1832 г. по желанию А.А. Орловой прах ее отца и его братьев (в 1831 г. умер и Владимир) перевезли в церковь новгородского Юрьева монастыря. Правнук Орловых – граф А.В. Орлов-Давыдов – в 1896 г. осуществил возвращение праха братьев Орловых в их родовое имение Семеновское-Отрада. А в 1924 г. в Отраде у их усыпальницы разложили огромный костер, в котором сожгли останки знаменитых братьев Орловых и их потомков.

Императрица Екатерина II из казны пожаловала своему фавориту Г.Г. Орлову в Хатунской волости обширные земли. Он раздарил их своим братьям. Тогда-то они и создали здесь свои усадьбы с необычными названиями: Семеновское-Отрада, Нерастанное, Благодатное и др. (Ныне они находятся в северо-западной части Ступинского района.) В начале 1770-х гг. древнее село Хатунь с обширными прилегающими землями стало владением графов Орловых. Хатунь – место очень древнее, с богатой историей. Городище славян возникло здесь в XI в. В XIII в. Хатунь была городом-крепостью Рязанского княжества, а в начале XIV в. отошла к Москве и утратила свое оборонное значение. В начале XVIII в. эти места в окрестностях Хатуни принадлежали князьям Долгоруким. Сюда молодой князь Иван Долгорукий привозил на охоту юного царя Петра II, мечтал женить его на своей сестре. Но Петр II внезапно умер; за подложное завещание в пользу Екатерины Долгорукой всех Долгоруких сослали в ссылку, отобрали их земли в казну. Так что фаворит Г.Г. Орлов и его братья знали печальную судьбу фаворита Петра II – Ивана Долгорукого и его семьи.

Граф, в отставке князь Григорий Григорьевич Орлов (1734–1783), провел бурную молодость, из-за своих поразительных природных данных – редкая внешняя красота, громадный рост, необычайная сила, веселый характер, щедрость, доброта, сугубо мужские достоинства, склонность к смелым и рискованным похождениям и др. – имел оглушительный успех у женщин, пользовался уважением у друзей, в гвардии его обожали. В 15 лет он стал солдатом Семеновского полка, участвовал в Семилетней войне, в битве при Цорндорфе получил 3 серьезных раны, но не покинул поле сражения, лично пленил графа Шверина, адъютанта прусского короля. В боевых операциях всегда выделялся удалью и смелостью. Солдаты и офицеры его любили за простоту, сердечность, удаль, щедрость, а женщины – за дивную красоту, решимость и мастерство в любви (его любовные успехи и кутежи были предметом всеобщих разговоров, особенно в столицах). Г.Г. Орлов вместе с братом Алеханом был в числе главных организаторов дворцового переворота 1762 г., сделавшего императрицу Екатерину II первым лицом в государстве в обход ее сына Павла (законного наследника русского престола). К этому времени Г.Г. Орлов уже ощутимое время был фаворитом Екатерины II, отцом ее ребенка – сына Алексея (Бобринский, 1762–1813), рождение которого удалось скрыть от ее мужа императора Петра III. По восшествии Екатерины II единолично на престол Г.Г. Орлов стал графом, камергером, получил Александровскую ленту, очень много крепостных, крупные деньги, мызу Ропшу и Гатчину. В 1763–1769 гг. он был президентом Канцелярии опекунства иностранных, с 1765–1775 гг. – генералом, работал в Комиссии по составлению проекта нового (1767–1769) уложения, был первым президентом (с 1765 г.) русского Вольного экономического общества, в 1771 г. обеспечил борьбу с чумой и наведение порядка в Москве, в 1772 г. отправился на Фокшанский конгресс для мирных переговоров с Турцией, сделал немало нужного для своей страны. При выходе в отставку Г.Г. Орлов получил титул князя.

Г.Г. Орлов

Счастье и беда Г.Г. Орлова были в том, что он полюбил немку Екатерину II (1729–1796) – женщину на 5 лет его старше, опытнее, хитрее, стоящую гораздо выше его на социальной лестнице, что неизбежно ставило его в зависимое положение, унижало его человеческое достоинство русского мужчины. Он был 13 лет далеко не только фаворитом (1760–1773) императрицы Екатерины II, сделал немало полезного для России. Основные заслуги Г.Г. Орлова перед Отечеством таковы: 1) в 1771 г. обеспечил подавление «чумного бунта» в Москве, возглавил государственную комиссию для наведения порядка в городе и борьбы с чумой; все сделал оперативно, качественно, впечатляюще порядочно, был московским генерал-губернатором несколько месяцев; 2) организовал заезд иностранцев в Россию для освоения залежных земель за р. Волгой; 3) проводил опыты по строительству на сложных, в том числе болотистых и мерзлотных грунтах (опыты в Гатчине под Санкт-Петербургом и др. местах); 4) содействовал научно-практическим делам и планам великого русского ученого М.В. Ломоносова и др.

У Орловых была надежда, что Г.Г. Орлов со временем станет официальным мужем императрицы Екатерины II, но этого им не удалось добиться. В 1777 г. в возрасте 43 лет Г.Г. Орлов женился на своей 19-летней двоюродной сестре Екатерине Николаевне Зиновьевой (1758–1781), но она через 4 года умерла, детей у них не было. После смерти горячо любимой жены Г.Г. Орлов чуть ли не потерял рассудок, серьезно заболел и через 6 лет в возрасте 49 лет умер. Похоронили его в с. Отрада.

В 1770—1780-х гг. в Хатуни обосновался самый сильный и хитрый из братьев Орловых – Алехан, или Алексей Григорьевич Орлов (см. с. 188–191). До наших дней в Хатуни сохранились славянское городище, земляной вал XI в., деревянная церковь на городище XVII в. и кирпичный Воскресенский храм, построенный в 1785 г. по заказу графа А.Г. Орлова из белого камня в переходных формах от барокко к классицизму. В Хатуни у А.Г. Орлова была голубятня, где он разводил великолепных почтовых голубей, доставлявших письма в эти владения Орловых из Москвы. Нередко здесь он вспоминал события его жизни – как был одним из главных участников дворцового переворота в пользу императрицы Екатерины II в 1762 г., командовал русской эскадрой в Средиземном море. За победу у Наварина и Чесмы в 1770 г. получил почетный титул Чесменского, как влюбил в себя, сделал беременной, обманом выловил и привез в Россию так называемую княжну Тараканову – интриганку и самозванку, выдававшую себя за дочь императрицы Елизаветы Петровны Романовой, претендовавшую на русский престол. Говорили, что он страстно был увлечен самозванкой и все-таки предал ее. Он стал графом, генерал-аншефом, в 1775 г. ушел в отставку и переехал из Петербурга в Москву, а летом – жил в своем подмосковном имении Остров.

Одна из интереснейших подмосковных усадеб – Семеновское-Отрада – принадлежала младшему из братьев Орловых – графу Владимиру Григорьевичу Орлову, который по своим человеческим качествам в памяти людей остался как наиболее образованный и самый порядочный из них, отличавшийся от братьев меньшим честолюбием. Знаменитый граф А.Г. Орлов из пожалованных ему в 1773 г. в Хатунской волости земель подарил часть из них своему брату В.Г. Орлову, который, не дожидаясь свершения земельного акта, начал здесь строительство, купчую на это имение он получил от старшего брата только после 1783 г. Усадьба Семеновское-Отрада была заложена в 1774 г., рядом с селом Семеновское (впервые упоминается в межевом акте в 1518 г.). Тогда в состав этого имения входили и другие села и деревни: Авдотьино, Талеж, Ивановское, Ольгово-Дурово, Оксино, Щеглятьевка, Шелковка, Бортнево и др. (теперь часть из них входит в состав Чеховского, Ступинского, Серпуховского районов Московской области). В.Г. Орлов был очень состоятельным человеком (к концу его жизни ему принадлежало 45 тысяч крепостных, это только взрослых мужчин), поэтому, любя сельскую жизнь, он мог выделять очень большие средства для создания этой подмосковной усадьбы (ставшей его любимой усадьбой) в соответствии с его вкусами, интересами, привычками, создал свой усадебный крепостной театр.

Граф Владимир Григорьевич Орлов (1743–1831) был младшим среди пяти братьев Орловых, в год дворцового переворота (1762) ему было только 19 лет, и ему, как и другим братьям, был пожалован графский титул. Затем 20-летнего В.Г. Орлова отправили на 4 года учиться за границу. Он был знаком с французскими просветителями, слушал лекции в Лейпцигском университете, стал очень образованным человеком, выигрышно выделялся среди братьев не только хорошим образованием и прекрасными манерами, но и скромностью, естественностью поведения, отсутствием высокомерия и барской спеси. В.Г. Орлов к деятельному участию в государственных делах и политике не стремился. Принадлежность к влиятельному клану графов Орловых принесла ему статус генерал-поручика и на 6 лет пост директора Академии наук (1766–1774). На этом его карьера и кончилась, к его радости, ведь он не стремился к высоким постам, званиям, наградам. У В.Г. Орлова не было даже ни одного ордена, была только незначительная дворянская медаль в память о войне 1812 г. Орденам и карьере он предпочитал уединенную тихую жизнь в сельской местности, и особенно – в любимой им усадьбе Семеновское-Отрада, где после его выхода в отставку в середине 70-х гг. ХVIII в. началось значительное строительство. В.Г. Орлов, превосходивший всех своих соседей по знатности, богатству, образованности, пользовался у них искренним и большим уважением благодаря высоким качествам его характера. В памяти людей он остался прежде всего как хорошо воспитанный, великолепно образованный, галантный вельможа, деятельный человек на добрые (но не требующие от него чрезмерно обременительных затрат) общественные и социальные начинания, прижимистый хозяин. Он не участвовал в интригах, сомнительными способами не увеличивал свое состояние, стремился к добропорядочной жизни. Спокойная и размеренная жизнь его как очень богатого помещика оказалась долгой – целых 88 лет (удивительно много по тем временам, тогда средняя продолжительность жизни мужчин в России составляла около 30 лет, его братья прожили гораздо меньше его: Алихан – 70 лет, Иван – 58 лет, Федор – 55 лет, Григорий – 49 лет). В.Г. Орлов исключительно любил свое имение Семеновское-Отрада, пребывание в котором сполна соответствовала его идеалу жизни образованного и порядочного человека. Он практически безвыездно жил в Семеновском-Отраде с 1774 г.

В.Г. Орлов заботливо и трепетно оберегал свое жилье – сельскую идиллию – в Семеновском-Отраде. Он домашнее спокойствие и семейный уют предпочитал блестящей столичной карьере и бурным событиям при царском дворе. Он не любил шумные увеселения, балы, угождения власть имущим лицам в ущерб личному человеческому достоинству. Сам он ценил людей воспитанных, образованных, мудрых, талантливых. Любил чтение (ежедневно посвящал чтению до 6 часов), раздумья над прочитанным, хорошую музыку, концерты в его усадьбе, собирал мемориально значимые ценности (купил у вдовы М.В. Ломоносова и хранил здесь его библиотеку, архив, некоторые вещи великого русского ученого), посильно занимался научной работой (в одном из флигелей размещались его физический и минералогический кабинеты). Здесь В.Г. Орлов положил начало созданию и хранению семейного архива графов Орловых. В.Г. Орлов знал толк в музыке, способствовал творчеству дельных музыкантов и сочинителей. В Семеновском-Отраде он содержал великолепный оркестр из 32 музыкантов, среди них были Лев Гурилев (1770–1844) и трое его сыновей. Л.С. Гурилев был талантливым музыкантом и композитором, написал много духовных и светских песнопений, а его сын Александр Львович Гурилев (1803–1858) стал очень известным композитором середины ХIХ в., обработал не менее 200 романсов и крестьянских песен, именно он написал широко известные романсы «Однозвучно гремит колокольчик», «Матушка-голубушка», «Сарафанчик» и др. А.Л. Гурилев оставался крепостным до 1831 г.; только после смерти владельца усадьбы В.Г. Орлова он получил «вольную».

В.Г. Орлов очень тщательно относился к строительству и благоустройству своей любимой усадьбы Семеновское-Отрада. Главный усадебный дом был построен в 1775–1779 гг. по чертежам ведущего московского архитектора того времени К.И. Бланка (1728–1793) под руководством крепостных архитекторов Бабакина и Цуканова. В усадьбе были многочисленные постройки: главный усадебный дом, флигели, оранжереи (1787 г., в них росли персики, абрикосы, ананасы, иные плоды и ягоды), дома для прислуги, другие постройки, были великолепные парки – английский и французский – с 3 копаными прудами и многочисленными парковыми затеями и зверинцем. В парках бродили ручные олени, лоси, косули. Перед главным домом Екатерининский парк выделялся обилием цветочных клумб и фонтаном, бившим водяной струей на высоту второго этажа. Екатерининский парк был обнесен великолепной чугунной решеткой в «версальском духе». Белокаменные столбы главных ворот завершались чугунными фигурами сторожевых львов.

Усадебный дом был красив, уютен и не совсем обычен для конца ХVIII в. Парадные помещения этого дома-дворца размерами своими уступали жилым комнатам: хозяева предпочитали комфорт показной стороне быта. Многие комнаты занимала богатейшая библиотека, включавшая тысячи книг. Стены украшали великолепные картины, рисунки, гравюры, особое место занимали портрет императрицы Екатерины II, фамильные портреты графов Орловых и членов семьи графа В.Г. Орлова. Были установлены бюсты всех братьев Орловых (работы скульптора Федора Шубина). В доме была великолепная мебель, многие ценные коллекции (в том числе табакерок с изображением императрицы Екатерины II и братьев Орловых), многочисленные и разнообразные произведения искусства. Был и бассейн. Окрестности села Семеновское изобиловали (и в наши дни изобилуют) чистейшими ключами, вот почему граф велел провести в свой дом ключевую воду.

При положительных чертах характера графа В.Г. Орлова он оставался крепостником. Требовал от крепостных огромные деньги, если они желали откупиться от крепостной зависимости. Дворовые получали два раза в год скромное жалованье, хлебный паек, были на графский счет одеты. Нравы в имении были строгие: была своя «холодная» (тюрьма), применялись розги для наказания провинившихся. В.Г. Орлов поскупился в выделении средств на строительство в Отраде первой в Серпуховском уезде больницы (ее открыли в 1804 г.), но он подобрал для нее прекрасного врача, который лечил и его семью. Однако граф не пожалел средства на возведение в парке над могилой его любимой собаки целой колоннады в виде искусственно сооруженных руин. Крепостные крестьяне графа не имели права ловить рыбу для личных нужд и питания в местной реке Лопасне даже во время половодья. Графские слуги, выловив рыбу, пускали ее в парковые пруды; хозяева и их гости приходили смотреть кормление рыб по звонку или иногда ловили рыбу.

У В.Г. Орлова и его супруги Елизаветы Ивановны (урожденной Штакельберг) был один сын, умерший за границей совсем молодым. Прямых наследников по мужской линии у них не сохранилось, а по женской линии наследник был. За год до смерти В.Г. Орлов в 1830 г. передал Семеновское-Отраду сыну своей дочери, то есть своему внуку Владимиру Петровичу Давыдову, которому с 1856 г. было дозволено принять имя и титул своего деда и именоваться графом Орловым-Давыдовым.

В.П. Орлов-Давыдов (как и его дед В.Г. Орлов) покровительствовал талантливым людям, привлекал их к работам в своей усадьбе. В.П. Орлова-Давыдова и художника К.П. Брюллова (1799–1852) связывали не только деловые отношения, но и искренняя дружба. В 1836 г., когда В.П. Орлов пригласил К.П. Брюллова приехать к нему в Отраду, тот приехал не один, а с архитектором М.Д. Быковским (1801–1885), для которого также нашли здесь творческий заказ. Быковский разработал проект строительства двух симметрично расположенных корпусов оранжерей, примыкающих к главному дому. Быковский также обдумывал предложение В.П. Орлова-Давыдова о создании проекта перестройки главных зданий усадьбы. Тогда Брюллов за несколько дней расписал свод – плафон «Овальной белой столовой» усадебного дома, а еще раньше он написал портрет жены В.П. Орлова-Давыдова (ныне находится в Третьяковской галерее). Брюллов выполнил 9 рисунков к «Атласу путевых заметок» В.П. Орлова-Давыдова, изданного в 1840 г.

Усадьба Семеновское-Отрада благодаря своим роскошным усадебным строениям и парку, а также живописной природе всегда славилось как место отдыха и развлечений российской знати. В 1868 г. по приглашению графа В.П. Орлова-Давыдова в Отраде двое суток гостил третий имам в истории кавказского мюридизма, капитулировавший в 1857 г. и в 1866 г. присягнувший на верность России, – Шамиль, а также его сын Кази-Магомет, зять Абдурагим и их переводчик.

После смерти В.Г. Орлова в усадьбе построили два корпуса оранжерей (1848 г., арх. М.Д. Быковский), на крышах дома устроили открытые террасы, в парке возвели памятник В.Г. Орлову (1846), возвели фамильную усыпальницу (1832–1835 гг., проект арх. Д.И. Жилярди; в фамильном склепе со временем были похоронены все 5 братьев Орловых), ряд других строений. Имение последовательно передавалась в наследство в роде Орловых-Давыдовых.

После 1917 г. в громадном барском доме открыли усадебный музей, затем здесь организовали рекреационное учреждение для длительного отдыха и лечения. Здесь был дом отдыха, потом и теперь – санаторий «Семеновское» (ныне Военно-медицинского управления Федеральной службы безопасности России).

В бывшем орловском владении в ХХ в. в довоенный и военный периоды размещалась вторая дача И.В. Сталина – Семеновское. Там в 1930-е гг. ОГПУ построило такой же одноэтажный дом с шестью комнатами и двумя застекленными террасами, как и на ближней подмосковной даче в Кунцеве. И.В. Сталину (1878–1953) нравились выкопанные еще при В.Г. Орлове 3 пруда и родник-пятиключник, каждая струя которого поднималась на разную высоту. Сталин сразу приметил этот родник, ему нравилось любоваться на этот пятиключник. А на острове посреди самого большого пруда он предпочитал отдыхать с компанией. Когда он заметил, что пруды зацветают, то посоветовал направить в них ключевую воду. Но после этого рыба в прудах стала чахнуть, и он распорядился ключевую воду пустить в речку Лопасню, на берегу которой находится деревня Семеновское. В Семеновском всегда Сталину больше всего нравились парк и лес, где он лучше себя чувствовал, меньше у него проявлялись кислородное голодание, бессонница, тревожное настроение. Во время Великой Отечественной войны 1941–1945 гг. эта дача чудом уцелела. Фашистская авиация постоянно бомбила ближайшие железнодорожные станции Михнево и Барыбино, где разгружались эшелоны, доставлявшие войска с Дальнего Востока и из Сибири. Некоторые бомбы попали и в усадьбу Семеновское-Отрада, ведь велся минометный обстрел территории. Из-за приближения фашистских войск дачу заминировали, сдавать ее немцам не собирались. Войска Юго-Западного фронта под командованием генерала Г.Ф. Захарова получили приказ оставаться на занимаемых позициях. Они и спасли дачу-усадьбу. В старом доме-дворце Орловых размещался полевой госпиталь, где врачи лечили и оперировали бойцов. После самоубийства жены – Надежды Сергеевны Аллилуевой (1901–1932 гг., тогда ей был 31 год, ему – 54 года) – И.В. Сталин редко приезжал в Семеновское, однако он бывал здесь в военные годы, когда эти территории были в зоне возможного минометного обстрела. (Однажды он даже лично участвовал в поиске мин на территории дачи.)

В наши дни Семеновское-Отрада остается одним из крупнейших в Подмосковье сохранившихся усадебных комплексов ХVIII – ХIХ вв. Создатель этой усадьбы В.Г. Орлов называл главный усадебный дом замком и стремился придать своей усадьбе сходство с загородными поместьями английских лордов. Редчайшей красотой усадьбы В.Г. Орлова восхищались в разное время многие, в том числе Ф.И. Тютчев, А.С. Аксаков, И.А. Бунин, А.П. Чехов, А.Т. Болотов, имам Шамиль и другие. Тютчев и Аксаков описали ее в своих стихотворениях. До наших дней сохранились построенный в классическом стиле 2-этажный усадебный дом (1775–1779), 2-этажные флигели (ХVIII в.), церковь Николая Чудотворца (1778–1780 гг., построена крепостным мастером Бабакиным по чертежам архитектора К.И. Бланка), мавзолей-усыпальница Орловых (1832–1835 гг., арх. Д.И. Жилярди), оранжереи (1848 г., проект М.А. Быковского), ряд хозяйственных построек, громадный пейзажный парк со множеством беседок, садовых павильонов, искусственных «руин» и других строений, а также необычная ограда (построена в XIX в. по эскизам живописца Э.Г. Боссе). Одно из самых интересных зданий усадьбы – церковь-ротонда – мавзолей, своими формами почти повторяющий известный мавзолей того же архитектора в Суханове, но имеющий стены, прорезанные высокими проемами окон. Это последнее творение Д.И. Жилярди. Представляют отдельный интерес интерьеры главного усадебного дома, украшенные кафельными печами двухцветного рисунка, каминами с ажурными решетками, лепными карнизами, красивыми плафонами (расписаны К.П. Брюлловым), наборным паркетом. Парадный двор усадьбы замыкается ажурной металлической решеткой с белокаменными столбами. Пилоны въездных ворот украшают чугунные изваяния львов. Двое ворот в парк завершаются бронзовыми фигурами орлов.

В 7 км от Семеновского-Отрады находится еще одна бывшая усадьба Орловых – Нерастанное. До сих пор живет легенда о том, что Нерастанное названо так потому, что на границе этого имения императрица Екатерина II долго не могла расстаться с братьями Орловыми. Но это только легенда. В этой усадьбе господский дом был построен в русском стиле, а псовый двор – в виде миниатюрной средневековой крепости, обширный конный двор и церковь воспроизводят формы английской готики. Нерастанное было любимым подмосковным имением Ф.Г. Орлова.

Федор Григорьевич Орлов (1741–1796) был, по сути, третьим по значимости лицом после его знаменитых братьев Алексея и Григория, реализовавших задумку императрицы Екатерины II о дворцовом перевороте в ее пользу в 1762 г. Ф.Г. Орлов, как и его братья, обладал разящей внешней привлекательностью: был высоким, стройным, сильным, умел быть любезным и обходительным, современники отмечали особую аристократическую красоту его лица и белизну его кожи. А главное, он был очень умным, эрудированным, оставлял впечатление человека с тонкими чувствами и изысканными манерами. На деле он имел упрямый, несносный характер, неистощимое упорство в достижении поставленных им целей, был большим честолюбцем и неисправимым эгоистом, умел эффектно играть на публику, завоевывать внимание. Ф.Г. Орлов был настолько умен и осторожен, что не стремился к первой роли в деятельности (порой опасной) братьев Орловых; играя видную роль в клане графов Орловых, он как бы оставался в тени броской активности своих братьев, особенно Алексея и Григория. Прозорливая императрица Екатерина II поняла двойственность его характера, но, заметив его интеллектуальные способности и гибкость ума, видела его будущее на гражданской службе.

После переворота 1762 г. Ф.Г. Орлов стал капитаном Семеновского полка, был возведен с братьями в графское достоинство, сделан камер-юнкером, а затем – камергером. Затем он служил в Правительствующем Сенате при текущих делах и имел место за обер-прокурорским столом, в 1764 г. получил орден Св. Александра Невского. В турецкую войну он вернулся на военное поприще, командовал десантными войсками, участвовал и едва не погиб в Чесменском морском бою. За свои воинские достижения получил орден и иные знаки воинского отличия и чин генерал-поручика. В 34 года с чином генерал-аншефа Ф.Г. Орлов вышел в отставку и больше не служил, хотя Екатерина II жалела об этом. После этого он поселился безвыездно в Москве, где жил обычно в холодное время года, а в теплый период предпочитал свою усадьбу Нерастанное.

Из-за своего эгоистического характера и неумения уступать желаниям кого-либо он не смог создать полноценную семью. Тем не менее от двух женщин у него были 6 сыновей и 2 дочери, но двое из его детей умерли в раннем детстве. Одну из этих женщин почитал своей женой, прожил с ней много лет в гражданском браке, невенчанным, хотя их 5 сыновьям это грозило – после его смерти – утратой прав на графский титул и богатства. Но Ф.Г. Орлов написал письмо Екатерине II, смог уладить этот щекотливый вопрос. Все 6 сыновей назывались его «воспитанниками». Он строго наказывал им жить дружно, поддерживать и помогать друг другу; впоследствии все они стали заметными людьми в Москве и Петербурге (например, Алексей стал генералом от кавалерии, председателем Государственного совета, шефом жандармов, графом и затем князем, Михаил – генерал-майором, флигель-адъютантом и т. д.). Дети Ф.Г. Орлова крепко помнили, как умирая, их отец собрал своих сыновей и сказал им: «Держитесь крепче. Нас – братьев Орловых – даже Потемкин не сломал». Сыновья Ф.Г. Орлова свято выполняли наказ отца, хотя были разными по натуре, имели разные политические убеждения. Так, Михаил, ставший в 26 лет блестящим генералом (в 1814 г. ему сдался Париж), был другом А.С. Пушкина, членом тайного общества «Союз благоденствия», но в 1821 г. вышел из него (тем не менее будущие декабристы считали его своим человеком). После восстания декабристов в 1825 г. брат императора Николая I Михаил говорил: «Орлову – первая веревка». Брат Михаила Орлова – Алексей – был его политическим противником, ближайшим другом и любимцем Николая I. Хотя А.Ф. Орлов осуждал брата за участие в тайном обществе и восстании, тем не менее он вымолил у Николая I существенное смягчение наказания М.Ф. Орлову – его всего лишь сослали в одно из его имений в Калужскую губернию, а в 1831 г. и вовсе разрешили жить в Москве. Есть и другие примеры взаимопомощи и поддержки детей Ф.Г. Орлова.

Ф.Г. Орлов и в Москве, и в Нерастанном жил исключительно как хотел, считал, что он заслужил наслаждаться жизнью и уже все, что должен и мог, сполна сделал для России и императрицы. Умер он в возрасте 55 лет и был похоронен в с. Отрада.

После смерти Ф.Г. Орлова Нерастанное досталось по наследству его сыну – А.Ф. Орлову, но он вскоре продал его кузине – Новосильцевой – дочке его родного дяди В.Г. Орлова. Она (как и все урожденные Орловы) была требовательной, решительной и вольнолюбивой личностью, ее муж не удовлетворял ее высоким требованиям, поэтому она не жила с ним. По ее инициативе они жили отдельно, будучи венчанными супругами, что оценивалось как грех, за который она со временем жестоко расплатилась. Она не одобрила выбор невесты (Авдотьи Черновой, петербургской красавицы) ее сыном, старалась расторгнуть их помоловку. Брат Черновой вызвал Новосильцева на дуэль, в которой они оба были убиты. После этого Новосильцева продала Нерастанное, где так любил жить ее сын и где многое напоминало ей о нем, и на вырученные деньги построила церковь на месте дуэли, где ее сын был убит.

У Новосильцевой имение Нерастанное купили дворяне Беклемишевы, из рода которых вышел известный скульптор В.Н. Беклемишев (в Третьяковской галерее выставлена его скульптура «Как хороши, как свежи были розы»; при его красоте – внутренней и внешней – с него писали на своих полотнах Христа И.Е. Репин, Малявин и другие художники). При Беклемишевых в Нерастанном был построен усадебный дом, сохранившийся до сих пор. Беклемишевы, с одной стороны, любили Нерастанное, а с другой стороны – вспоминали, что это прошлое владение Орловых, людей с известным статусом, спорной репутацией, лишенных истинного почитания соотечественников и личного счастья, и, возможно, передавших их беды этим местам. Именно этим объяснили несчастный случай с одним из Беклемишевых, когда на мосту через реку его повозка с лошадьми свалилась в воду, он выплыл, а его жену спасти не удалось. После событий осени 1917 г. на основе имения Нерастанное организовали совхоз, а затем – дом отдыха.

 

Центральный южный сектор включает 4 административных района области: Ленинский (его центральную часть), Подольский, Чеховский, Серпуховской. Транспортной осью этого сектора является Курское направление железной дороги. Здесь много красивых мест, особенно в долинах рек – Оки, Протвы, Лопасни и др. Места эти плотно заселены с давних пор, ведь здесь был путь к славному древнему русскому городу Серпухову на реке Оке (названной православными людьми Поясом Богородицы) с древними прославленными знаменитыми монастырями. Неудивительно, что в этой части Подмосковья было очень много разных по благосостоянию и красоте усадеб.

 

Ленинский район

Почти сразу за МКАД начинается территория бывшей усадьбы Знаменское-Садки, которая позже вошла в черту города Бутово. Усадьба Знаменское-Садки была построена во второй половине XVIII в. (1750) князем Д.Ю. Трубецким и принадлежала его роду до 1852 г. Ее владельцем с 1876 г. был историк и издатель М.Н. Катков и его наследники. После осенних событий 1917 г. национализированную усадьбу передали рабочему кооперативу, потом – сельскохозяйственному техникуму, в 1959 г. в ней разместили институт охраны природы.

В царский период в Знаменское-Садки приезжали и гостили многие известные люди. В усадьбе жили куратор Московского университета М.М. Херасков, бывали здесь А.С. Пушкин, Д.В. Веневитинов, Н.В. Всеволжский (основатель общества «Зеленая лампа»), А.С. Грибоедов, историк и издатель М.П. Погодин, музыкант Иосиф Геништа и др. В 1822 г. именно в этой усадьбе справляли свадьбу Н.И. и М.Н. Толстых – родителей будущего великого русского писателя Л.Н. Толстого.

Знаменское-Садки. Усадебный дом

Усадьба Знаменское-Садки напоминает о том, как тщательно раньше состоятельные люди подходили к вопросу образования своих детей. Приглашали не просто хорошо образованных людей с солидным преподавательским статусом, а личностей с определенной патриотически направленной общественной, славянского толка позицией. В 1820-х гг. в качестве домашнего учителя детей владельца усадьбы князя И.Д. Трубецкого в Знаменском-Садках жил М.П. Погодин.

Михаил Петрович Погодин (1800–1875) – известный историк, писатель, коллекционер, академик Петербургской академии наук (1841). Он был сыном крепостного крестьянина, учился в гимназии, окончил Московский университет, где стал читать лекции по всеобщей и русской истории, защитил диссертацию «О происхождении Руси». В 26 лет он стал профессором Московского университета и был им 18 лет. Погодин издавал журналы «Московский вестник» (1827–1830) и «Москвитянин» (1841–1856 гг., совместно с С.П. Шевыревым), издал большое число исторических источников. Главной сферой интересов Погодина была древняя история Руси и славян. Он во взглядах был близок к славянофилам, пропагандировал идею славянского единства, считал, что во имя блага России нужно решительно и последовательно укреплять вертикаль центральной власти. Погодин собрал коллекцию исторических памятников, главным образом рукописных и печатных, также были в ней иконы, картины, графика. В 1852 г. его коллекцию приобрела казна для Публичной библиотеки Эрмитажа в Петербурге, а церковные древности поступили в Оружейную палату Московского Кремля. После смерти Погодина его вдова передала его библиотеку и личный архив Московскому публичному и Румянцевскому музеям. О Погодине в Москве особенно зримо напоминает построенная на территории бывшей его усадьбы «Погодинская изба» (1856 г., арх. Н.В. Никитин).

М.П. Погодин

Усадьба Знаменское-Садки свидетельствует о ранее сильном стремлении россиян жить на своей малой Родине – в месте где они родились и росли, где жили их предки, где собирались жить их дети и внуки. Жизнь владельца имения, известного русского публициста ХIХ в. М.Н. Каткова, убедительно свидетельствует об этом.

Михаил Никифорович Катков (1818–1887) родился в селе Знаменское в семье мелкого чиновника, получившего личное дворянство. Катков окончил словесное отделение Московского университета, был членом кружка Н.В. Станкевича, сблизился с кружком А.И. Герцена и Н.П. Огарева, много общался с В.Г. Белинским и М.А. Бакуниным. Уже его первые статьи «О русских народных песнях», «Об истории древней русской словесности Максимовича» и др., написанные в приподнятом национальном духе, выделяли его среди молодых литераторов. В 27 лет он защитил диссертацию об элементах и формах славяно-русского языка и в том же году стал адъюнктом кафедры философии Московского университета. Он стал крупным публицистом и издателем журналов «Русский вестник» (с 1856 г.) и газеты «Московские ведомости» (1850–1855; 1863–1887 гг.). «Русский вестник» стал одним из главных органов русского либерализма. Катков резко критиковал нигилистов и либеральных чиновников. Он считал лучшим средством борьбы с нигилизмом классическое образование. Вот почему в 1867 г. вместе с П.М. Леоновым он основал в Москве частный лицей в память умершего цесаревича Николая (известный Катковский лицей). С 1850-х гг. он оставался умеренным либералом, сторонником английского политического строя, не одобрил правительственные реформы в России 1870-х гг., которые, по его мнению, провоцировали развитие нелегальных организаций и терроризма, стал одним из идеологов политики контрреформ. Власти были недовольны им и многими статьями в его «Русском вестнике». В 1887 г. его вызвали для объяснения в Петербург, где он получил строгий выговор от императора Александра III. Катков был сильно расстроен и вскоре умер в имении Знаменское-Садки в возрасте 69 лет. После него имением владели его сын А.М. Катков – подольский уездный предводитель дворянства – и двое внуков, которые вскоре погибли в начале 1-й мировой войны в 1914 г.

В бывшей усадьбе Знаменское-Садки сохранились усадебный дом (возведен во второй половине XVIII в. в стиле зрелого классицизма, во второй половине XIX в. был перестроен; первый этаж здания – каменный, второй – деревянный), скотный двор в псевдоготическом стиле (середина XIX в., арх. М.Д. Быковский), конный двор с каретником (вторая половина XIX в.), пейзажный парк, созданный в конце ХVIII в. с одним прудом (изначально пруды были каскадными). В главном усадебном доме сохранились небольшие остатки первоначальной отделки ряда помещений: вестибюля, парадной лестницы и двух залов. Наибольший интерес представлял двухсветный зал с колоннадой и живописным плафоном, с изящной лепниной и росписью «гризайл». В доме относительно долго хорошо сохранялись паркетные полы старого красивого рисунка, старинные прекрасного рисунка двери, стильная мебель того времени.

 

Подольский район

В 4 км от железнодорожной станции Щербинка находится бывшая усадьбаОстафьево – своего рода «русский Парнас» начала XIX–XX вв. В 1792–1894 гг. владельцами усадьбы были князья Вяземские, затем она перешла к графу С.Д. Шереметеву (зятю П.П. Вяземского как приданое его дочери – Елены). Однако история Остафьева началась гораздо раньше. Первое документальное упоминание об Остафьеве встречается в 1340 г. в духовной грамоте великого князя московского Ивана Калиты. В начале ХVII в. эти земли принадлежали Прокопию Ляпунову.

Остафьево. Усадебный дом

Судьба Прокопия Ляпунова, одного из организаторов первого земского ополчения 1611 г. и главы земского правительства («Походное правительство» или триумвират), лишний раз напоминает о том, как трудно оставаться честным, думающим и действующим во благо народа человеком, когда в окружении преобладают завистники и болтуны, стремящиеся к личной власти, наживе, обогащению, только на словах (а не на деле) являющиеся защитниками интересов простых людей.

По призыву патриарха Гермогена спасать от поляков Москву и Россию было создано на Рязанской земле весной 1611 г. первое народное ополчение во главе с дворянином Прокопием Ляпуновым. Он повел к Москве дворянские войска. К Москве также повели казаков атаман красавец Иван Заруцкий и князь Д.Т. Трубецкой, их казаки ушли из распавшегося калужского лагеря убитого Лжедмитрия II. Ляпунов отстаивал интересы народа, был защитником правды, врагом развращенного и корыстолюбивого боярства. Собрался «Ратный собор», в котором участвовали земские ополчения и казаки. «Ратный собор» передал правление триумвирату из воевод: Ляпунов (старший), Трубецкой, Заруцкий. Крестьяне ждали наделения землей за счет их частичного отнятия у бояр, Ляпунов их поддерживал, чем нажил себе много врагов. Ляпунов сурово выступал против грабежей, разбоев, захвата чужого имущества, убийств. А казаки во главе с их вождем Заруцким и Трубецким допускали как норму в военное время грабежи и разбои. Кроме того, они завидовали популярности Ляпунова и решили руками казаков свести с ним счеты.

Ляпунова воспринимали как главного народного вождя. Он был врагом лживого боярства и воров всех мастей, не говоря уже об иноземных недругах. Заруцкий был более спорной личностью. В первом земском ополчении казаки Заруцкого не ладили с земскими людьми и особенно ненавидели Ляпунова, выступавшего против грабежей, разбоя, захвата чужого имущества. Отряды зарайских и рязанских дворян рвались в бои с поляками, казаки же медлили, в основном промышляя грабежом в окрестных селениях. Ляпунов пытался силой восстановить дисциплину и порядок в рядах ополчения. Матвей Плещеев – воевода П. Ляпунова – схватил со своим отрядом 28 казаков, когда они грабили подмосковную слободу Николо-Угрешского монастыря. По решению Плещеева в наказание их посадили в воду, кого-то даже утопили. Казаки отомстили Ляпунову, обвинив его в измене. Буквально через несколько недель, летом 1611 г., он был вызван в казачий круг и изрублен на куски. (Иван Заруцкий в 1614 г. был казнен в Москве как сообщник Марии Мнишек, требовавшей русский престол ее сыну, на деле – ребенку Лжедмитрия II.)

Прошло более века, прежде чем в этих местах появилась усадьба и началась их новая созидательная история.

Усадьбу Остафьево заложил в середине XVIII в. промышленник К.М. Матвеев, он устроил здесь суконную фабрику.

Все обитатели этой усадьбы – хозяева и гости Остафьева – были яркими личностями, сильными, цельными русскими натурами. За А.С. Пушкиным усадьбу Остафьево стали называть Русским Парнасом, в разное время здесь гостили и работали И.И. Дмитриев, К.Н. Батюшков, В.А. Жуковский, Е.А. Баратынский, В.Л. Пушкин, А.С. Грибоедов, А. Мицкевич, А.И. Мусин-Пушкин, М.М. Херасков, Д.В. Давыдов, К.К. Кюхельбекер, М.П. Погодин, Н.В. Гоголь, А.С. Пушкин гостил в Остафьево в 1827, 1830 (два раза), 1831 гг. Н.М. Карамзин с 1804 г. тут жил 12 лет и написал 7 томов «Истории государства Российского».

П.А. Вяземский

Очень неординарными личностями были владельцы Остафьева – князья А.И. Вяземский и его сын П.А. Вяземский, а также его жена В.Ф. Вяземская. Владелец Остафьева с 1792 г. – екатерининский вельможа князь А.И. Вяземский, происходил из очень древнего рода Вяземских. Он построил в Остафьеве большой удобный и красивый дворец, который сохранился до наших дней.

Князь Андрей Иванович Вяземский (1750–1808) – действительный тайный советник, сенатор, больше всего любил читать книги, библиотека Остафьева превысила 22 тыс. томов к концу ХIХ в. А.И. Вяземский был человеком военным, одно время служил генерал-губернатором в Пензе, после вступления на престол Павла I ушел в отставку и жил в большой мере в Остафьеве. Вяземский разделял идеи французских просветителей, был близок с Н.И. Новиковым, был членом масонской ложи. Это был гордый, любознательный, любопытный, не способный к лицемерию человек, который любил путешествовать. Встретив за границей молодую красивую рыжеволосую ирландку Евгению О’Рейли, стареющий князь страстно влюбился в нее, увез от мужа, добился для нее развода и, преодолев сопротивление родственников, женился на ней. Он рассорился с родственниками, продал наследственное имение Удино под г. Дмитровом и купил Остафьево и сразу приступил к переустройству своей новой усадьбы. Своего сына – князя, следующего владельца Остафьева и будущего поэта Петра Андреевича Вяземского (1792–1878) – родители воспитывали в большой строгости, в спартанской обстановке. Маленького мальчика закаливали круглый год, отправляли одного ночью в рощу, бросали в пруд, чтобы научить плавать, учили точным наукам, в первую очередь математике. Его воспитанием и образованием занимались гувернеры – французы, немцы, англичане. Затем его поместили в Петербургский иезуитский пансион, позже он попал в пансион при Педагогическом институте. Он был всесторонне образованным человеком, но склонным к чрезмерно вольным поступкам в нравственно-этическом плане.

После смерти в 1808 г. А.И. Вяземский завещал быть опекуном своего сына, П.А. Вяземского, Николаю Михайловичу Карамзину (1766–1826), давнему другу семейства, женатому с 1804 г. на одной из побочных дочерей князя А.И. Вяземского, т. е. сводной сестре П.А. Вяземского – Е.А. Колывановой. С 1804 г. Карамзин со своей семьей жил летом в Остафьево, его кабинет находился в северо-западной части главного здания на втором этаже. Перед наступлением Наполеона он один экземпляр своего труда «Истории государства Российского» отдал в кремлевский архив, который сгорел, а второй экземпляр остался в Остафьево у Вяземских. Этот труд ознаменовал начало нового этапа в развитии русской исторической науки. В 1816 г. Карамзин с семьей переехал в Царское Село, где продолжал писать «Историю» (т. 1—12, 1816–1829 гг.). Карамзин был не только историком, но и писателем, основоположником русского сентиментализма. Он стал в 1818 г. (ему 52 года) почетным членом Петербургской академии наук.

П.А. Вяземский стал владельцем Остафьева в 16 лет. Он служил с 16 лет в московской Межевой канцелярии, в Коллегии иностранных дел. Вяземский добровольно вступил в армию и отправился на войну с Наполеоном в 1812 г., участвовал в Бородинском бою. Потом он был на государственной службе в Петербурге, служил и в Варшаве, с 1830 г. стал чиновником особых поручений при министре финансов, еврее, сыне раввина, графе Е.Ф. Канкрине, затем был вице-директором Департамента внешней торговли и управляющим Заемным банком. В 1855–1858 гг. был в должности товарища (заместителя) министра народного просвещения А.С. Норова. Вяземский был сенатором, членом Государственного совета. Богатый Вяземский тяготился службой. Он по своей натуре был добрым и талантливым человеком, но больше всего любил предаваться безделью, занимать себя приятными хлопотами, в том числе писать стихи, эпиграммы и сатирические произведения. Его связывала с А.С. Пушкиным многолетняя крепкая дружба, он был одним из его самых близких друзей. Вяземский и его жена были поверенными в любовных перипетиях поэта, в том числе его сватовства и женитьбы на Н.Н. Гончаровой. После гибели Пушкина Вяземский стал ежедневным гостем у его 25-летней вдовы, оказывал ей моральную поддержку. 45-летний Вяземский стал ухаживать за Н.Н. Пушкиной, по сути, предлагал ей роль его тайной подруги, может быть, и не тайной. Все это стало бы известно в обществе. Супруги Вяземские были откровенны друг с другом в их сердечных делах, в интимной жизни они исповедовали полную свободу и терпимость. Подобные отношения с Вяземским были мучительны и недопустимы для Пушкиной. Время показало лукавство Вяземского, хотя в тот период он засыпал ее любовными страстными признаниями, написал: «Любовь и преданность мои к вам неизменны и никогда во мне не угаснут, потому что они не зависят ни от обстоятельств, ни от вас». Но как только Н.Н. Пушкина вышла замуж во второй раз (1844), его внимание к ней полностью иссякло. В 66 лет Вяземский вышел в отставку. Последние годы из-за болезней он и его семья провели за границей, где он и его жена умерли, их тела были перевезены в Петербург и захоронены в Александро-Невской лавре. У Вяземских было несколько детей, но только сын и 3 дочери дожили до зрелого возраста.

Жена Вяземского – княгиня Вера Федоровна Вяземская (урожденная княжна Гагарина, 1790–1886), была не только красивой и умной, но и мудрой женщиной. Ее жизнь – это яркий пример глубокого духовного соединения с мужем. Она вышла замуж в 21 год, а Вяземскому тогда было 19 лет; 67 лет продолжалась их счастливая, духовно единая семейная жизнь. Вяземская всю жизнь обеспечивала комфорт и уход за мужем, понимала преимущественно биологическую сущность характера мужчины, допускала супружеские измены мужа, не принимала всерьез его легкомысленные, меняющиеся любовные увлечения, бесконечно переписывала его рукописи. Остафьево было прекрасным местом для их приятной и интеллектуально насыщенной жизни.

Среди живших в Остафьеве женщин особого упоминания заслуживает теща П.А. Вяземского, Прасковья Юрьевна Гагарина , урожденная княжна Трубецкая (1762–1848) – правнучка известного государственного деятеля эпохи царя Алексея Михайловича боярина Артамона Сергеевича Матвеева и племянница фельдмаршала П.А. Румянцева-Задунайского. П.Ю. Гагарина стала прототипом Татьяны Юрьевны в комедии А.С. Грибоедова «Горе от ума». Выйдя замуж за полковника князя Ф. Гагарина, она последовала за ним в армию, воевавшую тогда против турок под Яссами. Там, на вечере у князя Г.А. Потемкина, в ответ на его словесную вольность, она при всех гостях с размаху влепила Светлейшему пощечину. Никто в России, даже императрица Екатерина II, не мог себе этого позволить.

В.Ф. Вяземская (урожденная княжна Гагарина)

П.Ю. Гагарина

Потемкин оценил смелость и решимость этой женщины отстаивать свое доброе имя, одарил драгоценностями, стал ее верным другом. У Гагариной было много поклонников, которых привлекали в ней не только красота, а, главное, ум, оригинальность взглядов, естественность поведения, эксцентричность поступков, другими словами, ее неординарность. В 1803 г. П.Ю. Гагарина (в 41 год) совершила необычайный по смелости полет на воздушном шаре, построенном в Москве воздухоплавателем-французом. Полет счастливо завершился в Остафьеве, где долгое время бережно сохранялись остатки воздушного шара. В те годы полет воздушного шара, тем более с женщиной, воспринимался как совершенно исключительное событие. Карамзин боготворил Гагарину, посвящал ей стихи, был ее верным поклонником.

Муж Гагариной, которого она самозабвенно любила, погиб в 1794 г. в Польше, став жертвой народного восстания. Через 16 лет после его гибели ради материального обеспечения их шести детей, устройства их будущего Прасковья Юрьевна почти в 50 лет вышла замуж во второй раз. Этот второй и бездетный брак, однако, принес ей немалые горести. Отставной полковник П.А. Кологривов (род. в 1770 г.), на 8 лет старше ее, был человеком очень состоятельным, но малокультурным и грубым, правда, он был хорошим хозяином и удачливым дельцом. Он умер сумасшедшим, под опекой. Дочь П.Ю. Гагариной – Вера Федоровна – стала женой П.А. Вяземского. Их сын, Павел Петрович Вяземский (1820–1888), тоже был интересным человеком, сенатором, археографом, автором многочисленных исторических и философских трудов, знатоком русской старины, древнего искусства и литературы. Он одним из первых в России стал собирать иконы, старинные рукописи, изделия прикладного искусства и т. д. Он сумел собрать в Остафьеве многообразную коллекцию памятников старины и искусства. При нем Остафьево превратилось в своеобразный музей. Дочь П.П. Вяземского вышла замуж за образованного и очень богатого графа Сергея Дмитриевича Шереметева (1844–1918); при них мемориальный характер усадьбы строго сохранялся. С.Д. Шереметев – государственный деятель, историк, меценат, коллекционер, один из учредителей и основателей Общества любителей древней письменности (1877), с конца 1890-х гг. особой заботой окружил Остафьево. Он сделал очень много для сохранения остафьевских культурологических ценностей, создания здесь музея и упрочения мемориальной значимости усадьбы Остафьево. Его сын – Павел Сергеевич Шереметев – историк, краевед, член Общества изучения русской усадьбы, член-корреспондент общества истории и древностей российских, автор трудов по истории подмосковных усадеб, в 1918 г. получил от новых, советских, властей охранную грамоту на Остафьево, был назначен хранителем и заведующим музеем-усадьбой. 10 лет он жил во флигеле, оберегал усадьбу и ее коллекции. В 1929 г., когда приняли решение о ликвидации музея и передачи в 1930 г. его экспонатов (живопись, графика, мебель, оружие, книги) в другие музеи, П.С. Шереметева выгнали из Остафьева. Доживал он свой век в башне Новодевичьего монастыря в Москве, где и умер в 1943 г.

Н.М. Карамзин

Остафьево. Карамзинская комната в главном усадебном доме

Благодаря трудам графа С.Д. Шереметева Остафьево с конца ХIХ – начала ХХ в. стало первым в России музеем-заповедником дворянского быта. В 1899 г., к столетию со дня рождения А.С. Пушкина, Остафьево официально объявили первым общедоступным музеем России. В 1903 г. последовал правительственный указ, объявивший усадьбу Остафьево заповедным местом. Но в 1929 г. музей закрыли, хотя в 1917 г. он стал народным достоянием. В 1930 г. решением Президиума Мособлисполкома и Московского Совета музей ликвидировали официально. Во главе ликвидации этого музея стояли в основном не русские люди: заведующая МОНО Любимова, инспектор Першин, Лейкин, Кафенгауз, Левинсон, Матвеев. После этого в княжеском дворце располагался детский дом, но его вскоре выселили, разместив там дом отдыха для советской номенклатуры и военачальников. Советская номенклатура не думала о культурных традициях, больше интересуясь личным комфортом. Так, нарком просвещения А.В. Луначарский (1875–1933) не жалел о закрытии музея и стал первым высокопоставленным дачником усадьбы; его семья располагалась в 11 комнатах верхнего этажа. Во имя комфорта номенклатуры части ансамбля главного дворца подвергались перестройке. За прудом в 1970-е гг. построили огромный комфортабельный корпус дома отдыха – санатория. Но это здание не вписалось в исторический ансамбль Остафьева. Правительственное решение об открытии музея в Остафьеве вновь было принято в 1989 г. Остафьево возродилось как музейный усадебный комплекс, а в новом корпусе работает санаторий. Теперь Государственный музей-усадьба в Остафьеве Русский Парнас является одним из центров по изучению усадебной культуры России.

В Остафьеве сохранились усадебный 2-этажный кирпичный дом (1801) в стиле зрелого классицизма, он соединяется колоннадами с боковыми флигелями, кирпичная церковь Михаила Архангела (1780-е гг.) в стиле раннего классицизма, регулярный парк с главной липовой аллеей и прудом. В 1911–1913 гг. в парке были поставлены памятники: Н.М. Карамзину, В.И. Жуковскому, П.А. Вяземскому, А.С. Пушкину, – воздвигнутые по инициативе графа С.Д. Шереметева. Памятник А.С. Пушкину работы А.М. Опекушина в 1937 г. переправили в Музей А.С. Пушкина в Москве; ныне он хранится в Государственном Русском музее в Петербурге. В 1937 г. на постаменте опекушинского памятника в Остафьеве установили бронзовый бюст поэта.

В усадебном доме фактически полностью сохранился интерьер двухсветного овального зала с коринфскими полуколоннами и отделкой стен искусственным мрамором. В этом зале А.С. Пушкин впервые читал «Родословную моего героя». Усадебные флигели обладают оригинальной композицией; они имеют крестчатую форму со скошенными углами, низкие в один этаж портики. Кирпичная с белокаменным лепным декором усадебная церковь Михаила Архангела имеет интересное объемное решение; основная часть храма представляет сочетание четверика и вписанной в него ротонды, перекрытой куполом с люкарнами.

Усадьба Дубровицы. Дворец

Недалеко от Остафьева, в 4 км от г. Подольска, находится одна из самых необыкновенных усадеб Подмосковья – Дубровицы. В разное время у усадьбы Дубровицы были разные, но всегда знатные и известные хозяева. Впервые эта усадьба упоминается в письменном источнике в 1627 г., во второй четверти XVII в. она принадлежала боярину И.В. Морозову, затем хозяевами стали князья Голицыны (с 1656 г.), потом князь Г.А. Потемкин-Таврический (с 1781 г.), затем – граф А.М. Дмитриев-Мамонов (с 1787 г.) и с 1864 г. – снова Голицыны. Каждый из владельцев усадьбы вносил в ее облик новые черты. Судьба владельцев Дубровиц лишний раз заставляет осознать, что материальное благополучие, богатства, расположение первых лиц в государстве, полученные сомнительными путями, лишают здоровья, не ведут к стабильному счастью, спокойствию, нормальному продолжению рода.

В конце XVII в. владельцем Дубровиц был князь Борис Алексеевич Голицын. Усадьбу он создавал для удобства своей жизни и даже сумел использовать строительство в ней для улучшения его отношений с молодым царем Петром I. Именно по желанию Б.А. Голицына в 1690 г. в Дубровицах заложили позже всемирно известный храм Знамения; сделал он это не только из духовных побуждений, а главным образом в честь примирения с Петром I и возвращения его царской милости к нему. Образованный, но и ловкий, хитрый, жестокий человек, Голицын сполна ощутил и оценил светскую жизнь, многое сумел получить в ней; по достоинству и трезво оценил общество и себя в нем. Казалось бы, достигнув всего, о чем можно мечтать, он в 59 лет, за год до смерти, отошел от дел, покинул свет и постригся в монахи.

Князь Борис Алексеевич Голицын (1654–1714) был дядькой-воспитателем царя Петра I, инициатором провозглашения Петра первым царем в 1682 г. (а его сводного старшего, но больного брата Ивана – вторым), активно и результативно способствовал приходу к власти в 1689 г. именно Петра I (а не его сводной сестры царевны Софьи), в период Великого посольства 1697–1698 гг. возглавлял правительство в Москве вместе с Л.К. Нарышкиным и князем П.Н. Прозоровским, был управляющим в Поволжье. За свою страсть к наживе (деньгам, материальным ценностям) как минимум дважды (1689–1690 гг. и 1705–1706 гг.) попадал в непродолжительную немилость царя Петра I, который его со временем прощал и даже пожаловал в боярское достоинство (1690). Так что как минимум с петровских времен в России появилась практика прощать и даже поощрять грамотных воров. Б.А. Голицын занимал чрезвычайно ответственные посты, умел эффектно организовать досуг и развлечения молодого царя. Пользуясь особым расположением царя Петра I, во время его путешествия за границу именно Голицын реально управлял государством и составил себе за счет государственных средств, обманов и воровства огромное состояние. Голицын стоял во главе всего Казанского приказа, то есть управлял всем Поволжьем. О личностных его качествах современники писали, он «погрешности многие имел: первое – пил непрестанно, второе – великий мздоимец, так что весь низ – Поволжье – разорил». Чему такой человек мог кого-либо научить?!

Дубровицы. Церковь Знамения

За расположение к себе царя он очень волновался и стремился упрочить его. Именно Голицын познакомил Петра I с Францем Лефортом, нравами и жителями Немецкой слободы в Москве, способствовал упрочению его интереса к западным нормам жизни, легкомысленным развлечениям, употреблению спиртного. Голицын хорошо знал слабости Петра I и использовал их в своих интересах. После смерти в возрасти 60 лет князя Б.А. Голицына его владения поделили между тремя его сыновьями. Его старший сын Алексей унаследовал усадьбу Дубровицы, но он вскоре умер, тогда ее владельцами стали его вдова и сын – Сергей Алексеевич Голицын (1694–1758), ставший в 1753 г. московским генерал-губернатором. При нем в Дубровицах построили усадебный каменный 2-этажный дом.

В 1781 г. Дубровицы купил светлейший князь, знаменитый фаворит императрицы Екатерины II Г.А. Потемкин (1739–1791), который владел усадьбой только несколько лет. Императрица Екатерина II приезжала в эту усадьбу, она понравилась ей, и она выкупила ее. В 1787 г. усадьбу Дубровицы 58-летняя императрица Екатерина II подарила своему красивому и образованному 29-летнему фавориту графу А.М. Дмитриеву-Мамонову, при котором был построен большой усадебный дом, в ХIХ в. частично переделанный. Судьбы очередных владельцев Дубровиц – графов Мамоновых, отца и сына – напоминают о том, что за проступки рано или поздно, но непременно приходится отвечать и расплачиваться, что алчная расчетливость по большому счету добром не кончается, что безмерная гордыня и надменность ведут человека к редчайшим мучениям, горестям в их жизни и жизни их детей.

Граф, генерал-адъютант Александр Матвеевич Дмитриев-Мамонов (1758–1803) был сыном сенатора, получил домашнее образование, поступил на службу в гвардию, в 28 лет стал поручиком и адъютантом при светлейшем князе Г.А. Потемкине. В 1786 г. по рекомендации 47-летнего Потемкина 57-летняя Екатерина II назначила 28-летнего Дмитриева-Мамонова флигель-адъютантом при своей особе, сделала его графом. Дмитриев-Мамонов знал о плодоносных возможностях своего «случая» и тех, кто уже получил до него многое, пребывая в подобном положении, взамен на интимные услуги стареющей императрице. Он был моложе ее на 29 лет. Она заметила его любовь к деньгам, бриллиантам, мечту увеличить его не слишком большое состояние, число душ крепостных, земельные владения; используя его алчность, она старалась привязать его к себе. Дмитриев-Мамонов получил от нее большие денежные средства, сверхдорогие подарки, землю, крепостных, другое ценное имущество, стал при дворе особо влиятельной личностью, сделал яркую карьеру из-за «случая», тянувшегося почти 3 года (1786–1789). Он отличался умом, познаниями в литературе, искусстве, много читал, но имел непреодолимую сильную тягу к деньгам и драгоценным камням, особенно бриллиантам, был алчен и скуп. Однако он был предан императрице, не злоупотреблял влиянием на нее, тяготился ее ревностью и своим положением при дворе, со временем стал менее ревностно исполнять обязанности фаворита императрицы. Заметив его охлаждение к ней, она предложила ему «отойти с почетом» и при ее содействии жениться почти на его ровеснице, богатейшей графине Брюс. А он сознался, что уже 2 года влюблен в молоденькую княжну Д.Ф. Щербатову (1762–1801); это означало, что он 2 года обманывал императрицу как женщину, тогда как ее привязанность к нему только возрастала. Екатерина II, узнав о его тайном романе с 16-летней фрейлиной Щербатовой, устроила их свадьбу, сделала молодоженам щедрые дорогие подарки и отправила жить в Москву. Но без двора и многочисленных материальных жестов внимания императрицы к нему, без преклонения перед ним царедворцев ему стало скучно, он пожалел о своей женитьбе, стал проситься назад к императрице в Петербург, выражал готовность оставить для этого жену и сына, но каждый раз получал отказ. Екатерина II объяснила ситуацию просто: «…он не может быть счастлив: разница – ходить с кем-нибудь по саду и видеться на четверть часа или жить вместе». В Москве Дмитриев-Мамонов постоянно болел, впадал в депрессию, изводил свою жену. Но он, несмотря на его прогрессирующую психическую болезнь, оставался рачительным хозяином своего состояния, имений. Экономия и разумное хозяйствование были главной чертой в развитии усадьбы Дубровицы, пока он был ее владельцем. Дмитриев-Мамонов умер в 45 лет, двумя годами раньше, не вынеся его унижений и деспотизма, умерла его 39-летняя жена. Главным наследником Дмитриева-Мамонова стал его сын – граф М.А. Дмитриев-Мамонов (которому в год смерти отца было всего 13 лет), другой наследницей была его дочь графиня Мария.

Граф Матвей Александрович Дмитриев-Мамонов (1790–1863) получил образование (после смерти его родителей) в иезуитском пансионе во Франции, в 19 лет он был пожалован в камер-юнкеры, в 20 лет стал советником Московского губернского правления, затем – обер-прокурором Московского департамента Сената. В годы молодости он славился своей красотой, стройностью, высоким ростом, но чрезмерно стремился казаться важным и очень гордым. В период Отечественной войны 1812 г. он сформировал на свои средства очень хорошо экипированный конный полк из добровольцев, названный Московский казачий графа Дмитриева-Мамонова полк. Сам М.А. Дмитриев-Мамонов храбро сражался в рядах ополчения на Бородинском поле, отличился в боях под Тарутино и Малоярославцем, был награжден и произведен в 23 года в генерал-майоры. Его чрезмерные гордость и самовлюбленность (как разновидность эгоизма) делали его плохим подчиненным, ведь и у него было более высокое военное начальство. В 26 лет он взял отпуск якобы для лечения и уехал за границу, а в 29 лет – ушел в отставку. В финансовом плане он был человеком абсолютно независимым. Благодаря колоссальным средствам, которые его отец (фаворит императрицы Екатерины II) успел скопить, М.А. Дмитриев-Мамонов по состоянию равнялся с богатейшими людьми страны. У него было до 15 тыс. душ крестьян, 90 тыс. десятин земли, значительные денежные средства, но он обладал болезненным самолюбием и редчайшими гордыней и надменностью.

Уйдя в отставку, М.А. Дмитриев-Мамонов поселился в своей усадьбе Дубровицы, почти не выезжал оттуда, почти никого не принимал, так как успел и в Москве, и в губернии испортить отношения с большим числом людей. Он считал, что они не отдают ему должного внимания и уважения, не понимают его исключительность, со всеми ссорился и стремился «обидчиков» вызвать на дуэль. Общаться с ним, терпеть унижения, иметь шанс вызова на дуэль никто не хотел. Свое недовольство окружающими он перенес на своих крепостных, которые были вынуждены терпеть его самодурство, порой доходившее до садизма. Год от года он сильнее страдал от мании величия и страха преследования, обострились разные его болезни. Он не доверял врачам и лечился, как считал нужным, сам, в том числе и от «французской болезни» (так называли тогда сифилис). Поражающий оболочки головного мозга сифилис, гордыня и надменность, страх преследования, масонское мировоззрение, интерес к каббалистике медленно, но верно форсировали усиление его душевной болезни. М.А. Дмитриев-Мамонов с молодости был масоном; а с 1814 г. (ему 24 года) он стремился создать большой тайный масонский орден в России. Об этом он писал и делился в основном с М.Ф. Орловым – будущим идеологом декабристов; эта переписка стала своего рода идейной цитаделью для тайного «Союза благоденствия», созданного позже Орловым. М.А. Дмитриев-Мамонов совсем не был борцом за справедливость, он просто был всегда чем-то недоволен, видел кругом только одно плохое, не умел радоваться и видеть хорошее. Подобное состояние еще более форсировало обострение его психического недомогания, переросшего со временем в серьезную болезнь. Друзей у М.А. Дмитриева-Мамонова практически не было. Он жил в Дубровицах затворником, занимался организацией строительства и благоустройства усадьбы, сочинительством. В усадебном доме он все свое время проводил один в одной комнате, где все стены были увешаны каббалистическими картинами, где он спал, ел, писал, курил, думал о своей жизни и личности, как о недооцененной самодержцем, властями, современниками. Его психическая болезнь прогрессировала. Когда она приняла чрезмерно опасные для окружающих масштабы, его увезли в сумасшедший дом. Через несколько лет лечения ему стало лучше, его опекун А.Я. Кулгаков купил ему имение Васильевское на Воробьевых горах, где он на положении неизлечимого психически больного человека, в домашней обстановке прожил еще 30 лет. Манией величия он страдал до смерти, наступившей в 73 года. Кара за грехи отца, наследственная патология, серьезные ошибки в образовании (иезуитский пансион), увлечение масонством, самовлюбленность, нежелание считаться с мнениями других привели М.А. Дмитриева-Мамонова к тяжелейшей болезни и смерти.

В 1864 г. владельцем усадьбы Дубровицы стал дальний родственник М.А. Дмитриева-Мамонова – князь С.М. Голицын. Он в 1864–1883 гг. в Дубровицах не жил, лишь иногда приезжал сюда; но после 1883 г. переехал именно сюда, так как разошелся с первой женой и оставил ей усадьбу Кузьминки. Он занялся реконструкцией и благоустройством усадьбы. Позже часть усадьбы стали отдавать в наем под дачи, где в теплое время года жили состоятельные москвичи.

После событий осени 1917 г. усадьбу национализировали, в 1918 г. из нее вывезли лучшие полотна известных русских художников. В 1921 г. в усадьбе Дубровицы открыли музей помещичьего быта, он работал только до конца 1920-х гг. Затем началось подлинное разграбление усадьбы. Музей закрыли, ценную мебель, предметы обихода, оставшиеся художественные сокровища куда-то увезли, усадебный дом надстроили и открыли в нем общежитие, колокольню Знаменской церкви взорвали в 1930-е гг., разрушили «затеи» в парке. От пожара в начале 1960-х гг. сильно пострадали верхние этажи главного усадебного дома, но в 1967–1972 гг. удалось в основных чертах восстановить его первоначальный облик. С 1967 г. в этой дивной усадьбе разместили Научно-исследовательский институт кормления сельскохозяйственных животных и открыли при нем опытный совхоз. В 1990 г., в канун 300-летия начала строительства Знаменской церкви, в ней возобновились богослужения.

До наших дней в Дубровицах сохранилось большинство усадебных зданий. Главный дом, построенный в стиле барокко, в начале ХIХ в. был 2-этажным, затем стал 3-этажным. После пристройки (1870-е гг.) боковых крытых веранд здание получило ступенчатую композицию. Кирпичные одноэтажные флигели (середина ХVIII в.) неоднократно переделывались (кроме северо-западного корпуса в стиле барокко). Кирпичные службы (конец ХVIII – середина ХIХ в.) – это три 2-этажных корпуса, неоднократно перестроенных. Конный двор (вторая четверть ХIХ в.) сильно перестроен, его ворота к р. Пахре представляют пример псевдоготики николаевского времени. Главной достопримечательностью усадьбы была и остается Знаменская церковь (рубеж ХVII – ХVIII вв.). В архитектуре этого храма впервые для того исторического этапа с такой полнотою и последовательностью воплотились черты зрелого западного барокко. Храм этот в 1690–1704 гг. был полностью построен из белого камня. Ярусного типа здание окружено открытой папертью. Храм в плане представляет равноконечный крест. Он поставлен на высокий фундамент, окружен открытой галереей, на которую ведут 4 лестницы. Над его центральной частью поднимается высокая 8-гранная башня, увенчанная куполом в виде брачного венца или позолоченной короны с ажурным крестом (нижний, 4-лепестковый в плане ярус несет 3-частную 8-гранную башню, завершенную ажурной золоченой короной из кованого железа, заменяющей главу). Храм снизу доверху покрыт резьбой с рисунком преимущественно растительного характера по белому местному камню (известняку), из которого он сложен. В богатом декоративном убранстве храма использованы приемы, не характерные для русского зодчества. Так, храм завершает не традиционная глава, а корона, его фасады насыщены круглой скульптурой, а интерьеры – барельефами с латинскими текстами. (Возможно, всем этим Б.А. Голицын хотел угодить Петру I, с его интересами к западным приемам во всем.) В храме находится современный ему деревянный иконостас в стиле барокко и ложа Б.А. Голицына, покрытые богатым растительным орнаментом; сохранились также резное распятие ХVIII в. и ряд икон.

В 17 км от Подольска находится бывшая усадьба Поливаново. Усадьба известна с начала XVII в. как поместье дворян Поливановых, затем (с 1635 г.) ее владельцами стали Салтыковы, позже – Нарышкины, с середины XVIII в. – графы Разумовские, в ХIХ в. – Апраксины, Гудович, Дохторовы, Давыдовы. По заказу известного екатерининского вельможи К.Г. Разумовского (брата фаворита Екатерины II – А.Г. Разумовского) в 1780-х гг. здесь был создан небольшой усадебный ансамбль по проекту знаменитого зодчего В.И. Баженова (1737–1799). До наших дней сохранились двухэтажный кирпичный дом, построенный в стиле классицизма, Благовещенская церковь (1777–1779), дом церковного причта (первая половина ХIХ в.), 2-этажный кирпичный флигель и остатки большого регулярного парка. В советский период в усадьбе разместился санаторий.

Судьба владельца усадьбы графа Кирилла Григорьевича Разумовского (1728–1803) лишний раз убеждает в невероятных сюрпризах жизни. Превратные чудеса фортуны сделали его брата – Алексея Разумовского (1709–1771) – красавца-казака с Украины, морганатическим супругом (с 1742 г.) императрицы Елизаветы Петровны Романовой. Последовало возвышение всего рода Разумовских. 19-летнего К.Г. Разумовского отправили учиться за границу, где он получил хорошее образование, стал воспитанным человеком, усвоил правила светской жизни, хорошо выучил французский и немецкий языки, познал азы ряда наук. В 22 года императрица назначила его Президентом Петербургской академии наук (1746–1798), он стал гетманом (причем – последним) Украины и был им 14 лет (1750–1764), до упразднения института гетманства. В 40 лет Разумовский стал генерал-фельдмаршалом, вместе с И.И. Шуваловым способствовал учреждению Академии художеств. Разумовский всегда был сторонником Екатерины II, в молодости он был в нее влюблен и навсегда остался ее преданным другом. Красота, приобретенные изысканные манеры, оригинальный ум, обширные знания, доброта, доступность, щедрость, чувство юмора, непоколебимая любовь к Малороссии (Украине), украинцам, их культуре и традициям выделяли его среди придворных. Разумовский выделялся отсутствием вельможной спеси, здравым и острым умом, щедростью, смелостью в суждениях, в нем отсутствовали лицемерие и подлость, которой обычно отличались люди, внезапно взнесенные на властную элитарную высоту. Он никогда не позволял себе подлость в унижении зависящих от него людей и сам не мог терпеть унижения от тех, от кого зависел.

Общение с власть имущими лицами и их расположение к нему, хотя и принесли Разумовскому плодоносные результаты, но и убедили в ненадежности их внимания, а также в неизбежном зависимом положении от них, а иногда – и унизительной роли при них. Разумовский умел не корить судьбу, а прежде всего благодарить Бога за радости, которые он успел получить. Даже в грустной ситуации он умел находить что-то приятное. Так, когда Разумовскому не удалось создать университет в Малороссии, и дело создания Московского университета возглавил его друг И.И. Шувалов (молодой фаворит императрицы Елизаветы), то, используя большие возможности Шувалова, они объединили силы и учредили Академию художеств. Когда ему не удалось устроить университет в Батурине, он не расстроился, а занялся развитием школ в Малороссии. Когда в 1771 г. (ему 47 лет) он овдовел (его женой была Е.И. Нарышкина), то переехал в Малороссию, поселился окончательно в Батурине, куда привез свою любимую племянницу – графиню С.О. Апраксину, прожившую с ним до конца его дней (он умер в возрасте 79 лет).

К.Г. Разумовский

Из построек усадьбы в архитектурно-художественном плане наибольший интерес представляют главный дом и церковь. 2-этажный с цокольным этажом в стиле зрелого классицизма дом построен из кирпича и оштукатурен; он имеет со стороны главного фасада белокаменный портик ионического ордера, а со стороны парка – лоджию со спаренными колоннами. На углах здания помещены круглые башни с купольным покрытием. В доме в основных чертах сохранилась его внутренняя планировка. В стиле классицизма Благовещенская церковь – это кирпичная оштукатуренная постройка центрического типа, увеличенная четвериком со срезанными углами. Ее сомкнутый свод завершен шпилем, фасады обработаны пилястровыми портиками с фронтонами, но на главном фасаде они заменены колоннами.

К юго-западу от Дубровиц, на противоположном, правом, берегу р. Пахры, находится известное с XVI в. старинное село Красное, или Красная Пахра (Красное, Красное Пахово). Здесь сохранилась бывшая усадьба Красное, основанная в начале XVIII в., когда село Красное Пахово стало владением имеретинского (грузинского) царевича Александра Арчиловича.

Александр Арчилович (1672–1711) стал владельцем села Красное после бояр Черкасских и Милославских. Он был ровесником и с юных лет оставался наперсником Петра I, состоял на русской службе, был приближенным и любимцем молодого царя. Александр Арчилович умно построил свою карьеру и личные дела, стал состоятельным человеком, владельцем большого числа земель. В 1695 г. он женился на единственной дочери князя И.М. Милославского (племянник царицы Марии Ильиничны – первой жены царя Алексея Михайловича Романова, отца Петра I). Царевич Александр Арчилович сопровождал Петра I в Амстердам для обучения, учился в Гааге бомбардирству, стал генералом, руководил Пушкарским приказом в Москве. В битве под Нарвой он попал в плен и умер в Стокгольме. Когда он был в плену, в Красном, по заказу его отца – царя Арчила Вахтанговича (который тогда жил в Москве), в 1706 г. возвели церковь Св. Иоанна Богослова (северный придел и притвор с парными колокольнями пристроили к зданию церкви в ХIХ в.). После смерти царевича Александра Арчиловича село Красное перешло к его родной сестре – царевне Дарье Арчиловне. По ее завещанию в 1728 г. село и все имение унаследовала ее племянница Софья, которая была замужем за князем грузинского происхождения Егором Леонтьевичем Дадьяном. Во второй четверти XVIII – начале XIX в. хозяевами усадьбы Красная Пахра были Салтыковы (в том числе в 1756–1762 гг. фактически и до 1801 г. юридически – Д.Н. Салтыкова, скандально знаменитая Салтычиха).

Дарья Николаевна Салтыкова (урожденная Иванова, 1733–1801) была вдовой, принадлежала к самым знатным людям своего времени. Салтыкова позорно «прославилась» своей жестокостью и садизмом по отношению к своим крепостным. Несомненно, она обладала ненормальной психикой, поэтому палками, скалками, поленьями била крепостных, а затем требовала, чтобы на ее глазах несчастных добивали плетьми ее конюхи и гайдуки. Причиной такого дикого поведения барыни был сексуальный психоз на почве ревности. После смерти мужа 26-летняя Д.Н. Салтыкова влюбилась в капитана А.Н. Тютчева. 6 лет она сожительствовала с ним и именно в этот период загубила много крепостных людей, в основном молодых и красивых девушек и женщин, на почве ревности. (Она страдала редкой формой извращения – нечто вроде садолесбиянства.) А когда ее возлюбленный решил отделаться от нее и женился, то она дважды пыталась погубить молодоженов, но это ей не удалось. Салтычиха загубила не менее 139 человек, главным образом женщин. При Екатерине II против нее было возбуждено дело, которое разбиралось 6 лет. В конце концов ее назвали «мучительницей и душегубицей», выставили в 1768 г. в Москве на Лобном месте на посрамление, затем заключили в подземную тюрьму под сводами церкви Ивановского монастыря, где она содержалась 11 лет в темном склепе под охраной караульного солдата, от которого умудрилась родить ребенка. Затем она 22 года провела в специальной клетке, пристроенной к монастырскому собору, на виду у прихожан. В заточении в сумме она провела 33 года, а когда в 1801 г. умерла в возрасте 68 лет, ее как женщину из знатного рода похоронили на кладбище Донского монастыря в Москве. О тех страшных временах, когда село Красное и его окрестности принадлежали Салтычихе, напоминают некоторые названия близлежащих деревень – Страдань, Колотилово и др.

До наших дней от усадебных построек имения Красная Пахра сохранились усадебный дом (XVIII в.; перестроен в середине XIX в.), церковь Иоанна Богослова (1706 г., принадлежит к типу храмов «восьмерик на четверике»), регулярный липовый парк с копаными прудами правильной геометрической формы.

Село Красная Пахра связано с историческими событиями 1812 г. Здесь в сентябре 1812 г. проходили русские войска, осуществлялся фланговый марш на Тарутино. Фельдмаршал М.И. Кутузов, оставляя Москву, приказал войскам отступать по Рязанской дороге. Русская армия дошла до Боровского перевоза через Москву-реку, и тут М.И. Кутузов отдал другой приказ – изменить направление и скрытно, проселочными дорогами, продвигаться к Подольску и далее к Красной Пахре, чтобы готовиться к бою с неприятелем. В октябре у села Тарутино, на Калужской земле, произошло большое сражение, которое положило начало разгрому наполеоновской армии.

В 3 км от железнодорожной станции Подольск, в черте этого города, находится бывшая усадьба Ивановское (поселок Володарского). Она была создана как усадебный комплекс на рубеже XVIII–XIX вв., по заказу владельца имения графа Ф.А. Толстого – сенатора, члена Общества любителей русской словесности. Усадебный 3-этажный дом по размерам был среди самых больших усадебных домов Подмосковья, в нем насчитывалось 200 комнат. В конце XVIII в. Ивановское принадлежало фельдмаршалу М.Ф. Каменскому. А в первой половине XIX в. оно уже принадлежало московскому генерал-губернатору А.А. Закревскому. Его жена – красавица Аграфена Федоровна Закревская – по-своему прославила эту усадьбу. Она увлекалась драматическим искусством, и в Ивановском часто устраивались спектакли. Театральный быт был отличительной чертой этой усадьбы. В Ивановском бывали многие знаменитости, среди них генерал А.П. Ермолов, поэт Д.В. Давыдов, поэтесса Е.П. Растопчина и другие.

Усадебный дом и парк Ивановского остаются немыми свидетелями грандиозных балов и спектаклей, на которых веселились и развлекались сливки московского общества в гостях у красавицы – жены губернатора Аграфены Федоровны Закревской. По своей роли в культурной жизни Москвы театр Ивановского сравним со знаменитыми театрами в Архангельском и Останкине. В Ивановском А.Ф. Закревская давала полную волю своей необузданной натуре; флиртовала, влюблялась, развлекалась, как могла. А позже здесь развивался и креп роман ее дочери Лидии, превратившийся с годами в сильную обоюдную любовь Лидии и князя Дмитрия Друцкого-Соколинского (летом рабочие места многих сотрудников А.А. Закревского перемещались из Москвы в Ивановское, где они работали и проводили досуг).

Одной из последних владела Ивановским графиня С.В. Келлер. Она увязла в долгах, большое число ее векселей скопилось у богатых фабрикантов, предпринимателей-старообрядцев Бахрушиных. После многочисленных отсрочек суд вынес решение передать за долги это имение Бахрушиным. Вывезти из имения большую часть имущества графиня Келлер не могла, и она приказала своему управляющему объявить в окрестных селениях, что разрешает брать из усадьбы кто что пожелает. Крестьяне на телегах вывозили из усадебного дома прекрасную мебель, предметы интерьера, утварь. Так графиня выразила свою злость к кредиторам: им она не захотела ничего ни продавать, ни оставлять.

В 1894 г. усадьба Ивановское перешла к известным московским предпринимателям Бахрушиным. Бахрушиных в Москве называли профессиональными благотворителями. В их семье не было кутежей, мотовства, чрезмерной роскоши. Деньги они вкладывали в недвижимость, в техническую реконструкцию своих производств, использовали на цели благотворительности (при создании благотворительных учреждений они присваивали им имя братьев Бахрушиных). В начале усадьба находилась в их совместном владении, в 1903 г. А.А. Бахрушин (1823–1916) полностью выкупил имение и подарил его своему сыну В.А. Бахрушину (1853–1910). Однако фактическим владельцем усадьбы оставался А.А. Бахрушин. После его смерти, в начале 1917 г., Бахрушины подарили Московскому городскому самоуправлению свое имение Ивановское для устройства в нем приюта-колонии для беспризорных детей; себе в нем они оставили небольшую часть дома для летнего проживания. Это был жест благородства и одновременно рачительности: содержание такого большого имения требовало значительных средств, а они были приучены их экономить. Детскую колонию в Ивановском открыли в 1917 г. После осенних событий 1917 г. в бывшей усадьбе оборудовали общежитие. К концу 1970-х гг. от когда-то цветущей усадьбы остались чуть ли не руины, поскольку основная часть усадебных построек была разрушена или находилась в аварийном состоянии. В начале 1980-х гг. Ивановское было восстановлено силами учащихся, преподавателей, администрации местного ПТУ на средства Подольского машиностроительного завода. В 1987 г. в главном усадебном доме открыли Музей профтехобразования.

Несмотря на значительные разрушения, усадебный комплекс Ивановское представляет историко-архитектурную ценность, является архитектурно-художественным памятником. До наших дней в усадьбе Ивановское сохранились усадебный дом в стиле зрелого классицизма (XIX в.), флигели (XIX в.), здание театра (последняя четверть XVIII в.), хозяйственный двор, остатки пейзажного парка (разбит в конце XVIII в.). Хотя эта усадьба как художественный комплекс сформировалась на рубеже ХVIII – ХIХ вв., основные сохранившиеся ее постройки были возведены во второй четверти ХIХ в., когда при Закревских здесь провели реконструкцию, в первую очередь – в жилом комплексе. Кирпичный оштукатуренный, с белокаменными деталями главный усадебный дом возвышается на цоколе, состоит из 3-этажной средней части и 2-этажных крыльев, которые до реконструкции ХIХ в. соединялись переходами. Дворцовый и парковый фасады главного корпуса украшены портиками коринфского ордера с лоджиями за ними. В обработке крыльев здания использованы мотивы палладианской архитектуры.

Усадьба Ивановское и история жизни самых известных его владельцев – графов Закревских лишний раз напоминает о том, что браки, заключенные без любви (но выгодные на первый взгляд) счастья, как правило, не приносят; а также о том, сколь велика, жертвенна и безгранична родительская любовь к их детям.

Арсений Андреевич Закревский (1786–1865) прожил по тем временам долгую жизнь (79 лет), стал графом, сделал яркую карьеру (генерал-лейтенант, министр внутренних дел, московский военный генерал-губернатор и др.), выгодно женился сам и выгодно выдал замуж единственную дочь Лидию. Но за этими внешне удачными характеристиками кроется его трудная и невеселая семейная жизнь, многочисленные измены жены, несчастное замужество любимой дочери и ее многолетняя непутевая жизнь.

А.А. Закревский

А.А. Закревский происходил из незнатного и небогатого дворянского рода. В 15 лет он поступил на военную службу, стал прапорщиком. Его молодость совпала с периодом наполеоновских войн. В сражении под Аустерлицем он спас от плена своего полкового командира, генерал-майора Н.М. Каменского – сына знаменитого фельдмаршала М.Ф. Каменского, который с тех пор до самой его смерти (1810) покровительствовал ему и содействовал его военной карьере. Друзьями Закревского были многие достойные люди (Д.В. Давыдов, А.П. Ермолов, П.Д. Киселев, М.С. Воронцов, Ф.В. Ростопчин и др.), но он не нашел (и не мог найти) общий язык с любимцем Александра I – всесильным графом А.А. Аракчеевым, которого называл «вреднейшим человеком в России». Друзья отмечали большую скромность, безукоризненную честность, неспособность к лести Закревского, который жил только на военное жалованье и поэтому постоянно нуждался. По проискам Аракчеева Закревского исключили из Главного штаба и назначили генерал-губернатором Финляндии. В 1828–1831 гг. (ему 42–45 лет) он возглавлял военное министерство, а затем в 1848 г. (ему 62 года) был назначен московским генерал-губернатором и был им 11 лет (в 1859 г. он был уволен). На посту московского генерал-губернатора Закревский ограничил поток иногородних в Москву, стремился удалить из нее выходцев из деревни, отличался широтой натуры и гостеприимством (устраивал для москвичей балы, обеды, маскарады; в 1852 г. в 40-ю победу над Наполеоном он пригласил в свой дом на званый обед чуть ли не тысячу ветеранов войны). Он поставил правилом отмечать в Москве знаменательные даты в истории России. При нем на праздники вся Москва во главе с ним веселилась и плясала. Закревский добился у правительства дополнительных субсидий для повышения жалованья стражам порядка, так как считал, что необеспеченность – «корень зла и разврата чиновников». Закревский был рачительным хозяином в городе. Так, при нем уличные масляные фонари (от которых было много копоти) заменили спиртовыми, а чтобы спирт сообразительные москвичи не воровали, распорядился подмешивать в него скипидар, – вспомнил военную хитрость. Одним словом, всеми способами он стремился в Москве наводить порядок: император Николай I ему исключительно доверял, дал ему неограниченные возможности для наведения порядка и сохранения спокойствия в Москве. Закревского побаивались за его строгость, но он пользовался всеобщим уважением.

Все главные переживания и мучения в жизни Закревского были связаны с женой и дочерью. Император Александр I, зная о его недостаточных материальных средствах, нашел ему знатную, богатую и очень красивую невесту – графиню Агрофену Федоровну Толстую (1800–1879). При желании императора насчет судьбы их дочери и учитывая быструю карьеру Закревского родители невесты не возражали против свадьбы их дочери с ним. Но сама красавица Груша была влюблена в другого человека. В 1818 г. 18-летняя Агрофена стала женой 32-летнего Закревского. Став женой Закревского, выполнять супружеские обязанности при нелюбимом муже она не желала. Их единственная дочь Лидия родилась только через 8 лет после их свадьбы. А.Ф. Закревская считала себя жертвой семейных обстоятельств, но мириться с этим не хотела. Ее ослепительная красота и сексуальность привлекали к ней огромное число мужчин. Закревская пользовалась ошеломляющим успехом везде; и везде она изменяла своему верному, порядочному, щедрому для нее и их дочери мужу. Она была непостоянна в своих любовных привязанностях, не знала и поражений в любовных делах. В Закревскую, когда она уехала за границу «лечить нервы», без памяти влюбился наследный принц Леопольд Кобургский, тогда вдовец; их страсть была взаимной. Его друзья и родственники заставили осознать, что эта связь его компрометирует; и по его инициативе роман завершился. В Закревскую в России были влюблены все три лучшие тогда поэта страны: А.С. Пушкин, Е.А. Баратынский, князь П.А. Вяземский, – которые посвятили ей свои поэтические произведения. Закревская выделялась не только редкостной красотой, пылким темпераментом, свободой нравов, пренебрежительным отношением к общественной морали, но и прекрасным образованием, оригинальностью суждений, широкой благотворительностью, желанием помочь нуждавшимся и стоящим ниже ее на социальной лестнице.

У Закревских был только один ребенок – дочь Лидия (1826–1884), которую они оба безгранично любили. Закревский, знавший об изменах жены, не пытался развестись или разъехаться с ней из-за интересов их дочери. Закревские смогли заинтересовать Лидией Дмитрия Нессельроде – сына самого могущественного по тем временам после императора человека в стране – Карла Нессельроде. В 17 лет Лидию Закревскую выдали замуж, хотя она сама не стремилась к браку с Д.К. Нессельроде. Их семейная жизнь незаладилась сразу после свадьбы. Лидия чуть ли не ненавидела мужа, любой ценой стремилась не быть с ним, хотела уехать «лечить нервы» на воды, лечиться от головной боли за границей. В конце концов она уехала в Париж, где стала себя вести чрезвычайно вольно. Средства для роскошной жизни за границей предоставляли ей муж и особенно отец. Широкую огласку получил роман Лидии с 25-летним Александром Дюма (сыном). Дюма-сын обосновался в доме графини Нессельроде в Париже, они редко разлучались и не скрывали своих отношений. Приехавший в 1851 г. для наведения порядка в семейных делах Д.К. Нессельроде заставил неверную 25-летнюю жену вернуться в Россию. Их семейная жизнь не складывалась и стала сущим мучением для них. Тогда Нессельроде отправил Лидию к ее отцу, а в письме написал тестю, что жить с его дочерью больше не собирается и оставляет себе их годовалого сына. На все просьбы жены и тестя о разводе он отвечал отказом. Так Лидия Нессельроде оказалась в положении «соломенной вдовы». В Москве две первые дамы города – мать и дочь Закревские (первая в 50 лет и старше, другая в возрасте под 30 лет) вели вольный образ жизни, устраивали вечера с сомнительными развлечениями, о которых судачили москвичи. На балах и вечерах Лидия не ощущала нехватки кавалеров, но надежды создать полноценную новую семью не было, так как она не имела развода. Тревоги за будущность дочери сблизили А.Ф. и А.А. Закревских, они стали добрее и внимательнее друг к другу, несчастье дочери объединило их и принесло им единомыслие.

Когда Лидии было 26 лет, у ее отца мелким чиновником начал свою службу 19-летний родовитый (из древнего рода полоцких князей), но небогатый Дмитрий Друцкой-Соколинский. Он, как и многие другие, влюбился в Лидию. Но это был не флирт, а первая сильная страсть, которая за 6 лет окрепла в истинную любовь. Поверила в сильную и единственную возможную только к ней любовь князя Д. Друцкого и сама Лидия. Карьера князя Д. Друцкого в Москве складывалась удачно, но он подал прошение об отставке. После этого они с Лидией пришли к А.А. Закревскому с признанием их отношений, сказали, что любят друг друга и хотят обвенчаться тайно. Тогда Д. Друцкому было 25 лет, а Лидии Нессельроде – 32 года. Любящий отец Закревский сказал, что не возражает против их тайного венчания, обещал сделать для этого все возможное и невозможное. Дело было опасное. Тогда венчание при живом муже приравнивалось к уголовному преступлению. Закревский во имя счастья дочери пошел на преступление, хотя знал, что расплата за это для него будет очень суровой. Лидия Нессельроде получила официальный документ, в котором ее называли бывшей в замужестве первым браком, т. е. констатировали факт ее свободного семейного статуса, и дозволяли вступить во второй брак. Так генерал-губернатор Москвы граф Закревский пошел на подлог, допустил нарушение закона. В 1859 г. его любимая 33-летняя дочь Лидия обвенчалась с князем Д. Друцким. После этого они уехали за границу, а Закревский чистосердечно написал обо всем императору Александру II. Закревского уволили со всех должностей, исключили из членов высшего законодательного органа России – Государственного совета. Император должен был так отреагировать на нарушение закона Закревским, но и после его увольнения он относился к нему с большим вниманием. Лидия и ее муж были вынуждены жить за границей, но они вдвоем были счастливы. В 1859 г. у них родилась дочь Маша, а в 1862 г. – сын Арсений. Закревский дважды приезжал к ним, очень полюбил внуков, подолгу жил в их семье, радовался семейному счастью любимой дочери. После смерти Закревского дети Лидии и Дмитрия Друцкого-Соколинского получили право носить фамилию их отца. В 1876 г. – через 17 лет после венчания Дмитрия и Лидии, – им разрешили вернуться в Россию. Лидию стали называть княгиней Друцкой-Соколинской. Закревский, умерший в Италии, когда он гостил в семье дочери, был похоронен в окрестностях Флоренции. После его смерти его вдова А.Ф. Закревская летом жила в Ливорно, а в остальное время года – во Флоренции, где она умерла в 1879 г. и была похоронена в усыпальнице рядом с мужем.

Под г. Подольском, в селе Воскресенское (Воскресенки), была усадьба Сухово-Кобылиных, их род дал России замечательного драматурга А.В. Сухово-Кобылина. Здесь была усадьба Воскресенское, принадлежавшая его родителям. А.В. Сухово-Кобылин здесь провел немало счастливых дней с пылко любившей его молодой француженкой Луизой Симон-Деманш. Затем ради его спасения: освобождения из тюрьмы, прекращения пребывания под стражей, оправдания и доказательства несовершения им убийства Луизы, – семья Сухово-Кобылиных (нуждавшаяся в больших деньгах для доведения «дела» до победного для них конца, связанного с дачей существенных взяток чиновникам) была вынуждена продать их прекрасное имение с уютной усадьбой «Воскресенское», где по одной из версий родился будущий прославленный драматург.

Александр Васильевич Сухово-Кобылин (1817–1903) остался в русской истории как писатель, математик, жертва своих эмоций и любовных страстей. Большую известность получила его драматическая трилогия «Картины прошлого», объединившая 3 его пьесы: «Свадьба Кречинского», «Дело», «Смерть Тарелкина». В 1834–1838 гг. он учился на физико-математическом отделении философского факультета Московского университета, в 1839–1842 гг. учился в Германии, путешествовал по Западной Европе. У него было немало любовных связей в Москве, Берлине, Париже, в других местах. В 1841 г. он познакомился с 22-летней симпатичной бедной француженкой – модисткой Луизой Симон-Деманш (1819–1850), начался очередной его роман. Он дал ей рекомендательное письмо в Москву в лучший модный дом. Она приехала в Москву, используя его рекомендацию, устроилась модисткой. Сухово-Кобылин узнал о ее приезде и месте работы, заставил бросить труд модистки и стать его содержанкой. Он снял для нее квартиру, а в 1849 г. купил особняк, нанял 4 человека прислуги. Луиза столь результативно способствовала улучшению его тяжелого, деспотичного характера, что в доме Сухово-Кобылиных (где были 3 дочери и сын) в конце концов стали ее принимать, но оценивали ее как его временную гражданскую жену, выполнявшую самые разные поручения их знатного семейства. Александр сказал Луизе, что она никогда не будет его законной женой. Через 7 лет она ему отчасти надоела и у него появились другие женщины для любовных утех. Самой завидной из них была молодая светская львица, броская и скандально известная красавица княгиня Надежда Ивановна Нарышкина (род. в 1827 г., урожденная Кнорринг), жена старого князя Алексея Григорьевича Нарышкина, мать маленькой дочери Ольги. Александр Сухово-Кобылин смог опередить ее других поклонников, она ждала его ребенка. Луиза, которая перевалила за 30-летний рубеж, реально ощутила скорый крах ее зыбкого счастья, длившегося в Москве почти 8 лет. Тогда ему было 33 года, а Нарышкиной – 23 года. При невыясненных обстоятельствах Луизу убили. Против Александра Сухово-Кобылина по подозрению в ее убийстве возбудили уголовное дело. Гибель Луизы потрясла Александра. Он безостановочно рыдал, почти потерял рассудок, говорил только о ней, сполна осознал, какое сокровище потерял. Непоправимо уяснил, что только она одна действительно любила его и имела на самом деле безраздельную власть над его сердцем. А Н.И. Нарышкина поспешила покинуть Москву, прожила недолго в Петербурге, уехала в Париж, там родила дочку (которую стали называть воспитанницей Нарышкиной – сиротой Луизой Вебер), вскоре стала близкой подругой герцога де Морни (сводного брата императора Наполеона), забыла московские неприятности. А Александр Сухово-Кобылин резко постарел, пережил несколько арестов, был взят под стражу по подозрению в убийстве, расследование «дела» тянулось 7 лет, ему предлагали за большую взятку вернуть его доброе имя и свободу, он отказался. А его умная и решительная мать (убежденная в том, что без взяток у чиновников ничего в России не добьешься) смогла купить чиновников, мстивших ее сыну за отказ давать им щедрые взятки. В конце концов и сам измученный Александр Васильевич стал давать взятки чиновникам. Семья Сухово-Кобылиных нашла убийцу из слуг Луизы, но чиновникам было невыгодно называть его имя, тогда поток взяток неизбежно иссяк бы. Помогла освобождению брата и его сестра – Софья Васильевна, которая рассказала всю историю великой княгине Марии Николаевне, сестре императора Александра II, с ее помощью передала прошение на имя императора от их матери об освобождении на деле невиновного сына. Александр II слишком хорошо знал на своем богатом опыте, что такое «незаконная любовь», кроме того, он очень любил свою сестру и старался выполнять ее редкие просьбы. В 1857 г. 40-летнего А.В. Сухово-Кобылина оправдали, но приговорили к церковному покаянию за порочную любовную связь.

А.В. Сухово-Кобылин

Александр Васильевич затем уехал во Францию, там познакомился с новым молодым другом, а потом мужем (с 1864 г.) Надежды Ивановны Нарышкиной – драматургом Александром Дюма-сыном, автором «Дамы с камелиями», узнал об их двух дочерях. А.В. Сухово-Кобылин даже на какое-то время возобновил близкие отношения с Нарышкиной (до ее второго замужества в 40 лет, после смерти ее официального мужа), но это радости ему не принесло. В 1859 г., в 42 года, он женился во Франции на юной баронессе Мари де Буглон, но и с ней не смог забыть Луизу; через почти 2 года его молодая жена умерла от скоротечной чахотки. В 1867 г., в 50 лет, он женился на англичанке Эмили Смит, но и она через год умерла. Александру Васильевичу удалось с большим трудом удочерить его выросшую дочь Луизу (ее мать Н.И. Нарышкина). Дочь жила с ним в России, потом вышла замуж за француза, графа Исидора де Фальтана, у них родилась дочь, но вскоре ее муж и дочь умерли. Луиза вернулась к отцу и жила с ним до его смерти.

А.В. Сухово-Кобылин, который еще в тюрьме во сне услышал голос его погибшей возлюбленной Луизы, призывавший его к литературному труду, начал в тюрьме писать комедию «Свадьба Кречинского». Через 6 месяцев его выпустили из тюрьмы на поруки матери, вскоре эта комедия была поставлена в Малом театре и принесла ему славу. Дальше его слава писателя пьес еще более выросла. В 85 лет он был избран почетным академиком по разряду изящной словесности Санкт-Петербургской академии наук. На следующий год он умер во Франции, на руках у дочери. Все 53 года жизни после гибели Луизы Симон-Демарш он помнил ее, никого сильнее ее не любил, его сердце осталось похороненным в ее могиле. Без нее он счастливым не смог стать.

В 25 км от г. Подольска расположено село Ворсино. Здесь в давние времена была обширная вотчина тогда известных и богатых бояр Колычевых, род которых дал России митрополита Московского Филиппа, причисленного к лику русских святых. В ХIХ в. здесь уже была усадьба Ворсино, принадлежащая Т.С. Кариной. В 1834–1837 гг. на месте деревянного храма ХVII в., посвященного предку Колычевых – митрополиту Филиппу, построили скромный кирпичный храм в стиле ампир с белокаменным декором. Храм во имя митрополита Филиппа и липовый парк были главными достопримечательностями скромной усадьбы Ворсино, именно они и сохранились до наших дней.

Митрополит Московский Филипп (Ф.С. Колычев, 1507–1569) родился в Москве в знатном боярском роде Колычевых, выходцев из Пруссии. Его готовили к государственной службе, дали хорошее образование, привили практические навыки. С детских лет его приучали к ведению и управлению большим хозяйством его богатого и влиятельного отца. Его мудрый отец, хотя и готовил его к государственной карьере, считал нужным серьезно научить его организаторской хватке и разным профессиональным навыкам. Молодой боярский сын Федор понравился великому московскому князю Василию III, подружился он и с царевичем Иваном (будущим царем Иваном Грозным). Великий князь приблизил воспитанного и образованного боярского юношу к своему двору. Но Федор в 30 лет решил стать монахом, поскольку сполна ощутил все придворные интриги, не хотел участвовать в борьбе людей и группировок, правдой-неправдой стремившихся к власти или к ее удержанию.

Митрополит Филипп

Он ушел в Соловецкий монастырь, где постригся с именем Филипп. В Соловецком монастыре ярко проявился его организаторский талант и практические навыки. Он сделал исключительно много для этого монастыря, в котором в 1546 г. (ему 39 лет) он был поставлен игуменом. В 1566 г., в возрасте 59 лет, по настоянию царя Ивана Грозного он был посвящен в сан Московского и всея Руси митрополита, несмотря на его отрицательное отношение к учрежденной царем опричнине. Он был единственным в стране, кто и в роли митрополита не боялся говорить правду, осуждал опричнину, стыдил и обличал царя, призывал его к порядку. Вначале Иван Грозный прислушивался к его критике и советам, а затем потребовал, чтобы митрополит не прекословил его воле. Но митрополит Филипп продолжал говорить правду, не давал царю благословение. По указанию царя Ивана Грозного его низвергли с митрополичьей кафедры, предали суду, приговорили к пожизненному заключению. Его заключили в Богоявленский, а затем в Тверской Отрочь-Успенский монастырь, где он провел целый год. Над ним издевались, унижали, но сломить его дух никто не мог. Мученическое положение низложенного митрополита Филиппа и его достойное поведение в неволе вызывали еще большее уважение к нему народа, все более возмущавшегося действиями царя Ивана Грозного. По приказу царя Ивана Грозного 62-летнего митрополита Филиппа задушил опричник Малюта Скуратов. Митрополита Филиппа похоронили в Отрочь-Успенском монастыре; в 1591 г. его останки перенесли в Соловецкий монастырь. В 1652 г. он был канонизирован, в том же году его святые мощи были доставлены в Москву, где пребывают до наших дней в Успенском соборе Кремля.

А.П. Волынский

К юго-западу от г. Подольска находится бывшая усадьба Вороново. У этой старинной усадьбы было несколько владельцев, и все они были видными в России людьми. Первым известным владельцем усадьбы был боярин А.И. Воронов-Волынский, один из дальних потомков героя Куликовской битвы – Д.М. Боброк-Волынского. У А.И. Воронова-Волынского предком был М.Г. Волынский (он служил при дворе Ивана III), который имел прозвище Ворона, откуда и пошла их двойная фамилия. Во владениях Волынских вотчина оставалась до 40-х гг. ХVIII в., когда владельцем Воронова был боярин А.П. Волынский (известный деятель времен императрицы Анны Иоанновны, кончивший жизнь на плахе в 1740 г., в период бироновщины). Позже хозяевами усадьбы были: в 1759–1789 гг. – графиня М.А. Воронцова и ее муж генерал-поручик, граф И.И. Воронцов (он женился на дочери этого казненного вельможи; императрица Елизавета Петровна вернула семейству Волынского все конфискованное у них в период бироновщины, имение было в числе приданого М.А. Волынской, 1725–1792 гг.), затем – их сын А.И. Воронцов (крестный отец А.С. Пушкина); в 1800 г. зять А.И. Воронцова – Д.П. Бутурлин, который в том же году продал его известному государственному деятелю Ф.В. Ростопчину; после его кончины владельцами стали его сын граф А.Ф. Ростопчин и его жена, известная поэтесса и писательница той поры графиня Е.П. Ростопчина (урожденная Сушкова); с 1858 г. – графы Шереметевы, с 1894 г. – граф А.П. Сабуров (женившийся на дочери С.Д. Шереметева – А.С. Шереметевой, и расстрелянный большевиками в 1919 г.). Как минимум 2 владельца усадьбы Вороново имели трагическую судьбу: А.П. Волынский и последний ее владелец А.П. Сабуров.

Артемий Петрович Волынский (1683–1740) – государственный деятель и дипломат, принадлежал к младшему поколению «птенцов гнезда Петрова», в период правления императрицы Анны Иоанновны он стал известным политическим и военным деятелем. В 1719–1730 гг. он был астраханским и казанским губернатором, с 1738 г. стал кабинет-министром императрицы Анны Иоанновны. Энергичный А.П. Волынский хотел быть только первым лицом в правительстве, на этой почве он решился на конфликт с Э.И. Бироном – фаворитом императрицы, покровительствовавшим иностранцам и отдавшим важные посты в государственных и экономических делах в основном немцам. Волынский был деятельным противником «бироновщины», во главе кружка дворян составлял проекты государственного переустройства. Честолюбие, тщеславие, интриганство сочетались в характере Волынского со многими привлекательными чертами, в частности с патриотизмом. Однако безудержное стремление любой ценой прийти к власти, к первой роли в правительстве в конце концов определили его насильственную кончину на плахе и конфискацию имущества, крах его обширных владений.

В 1775 г. усадьбу Вороново при ее владельцах графе И.И. Воронцове и графине М.А. Воронцовой посетила императрица Екатерина II; в память об этом в усадебном парке по сторонам главной аллеи поставили два каменных обелиска.

Вороново. Голландский домик (1760-е гг.)

События 1812 г. принесли огромные беды усадьбе, но и подтвердили сильный патриотический настрой ее владельца той поры – московского главнокомандующего, генерал-губернатора Ф.В. Ростопчина. В 1812 г. через Вороново проходили русские войска, и какое-то время там располагался штаб фельдмаршала М.И. Кутузова. Граф Ростопчин, находившийся в арьергарде войск, после сдачи Москвы французам и отступлении русских войск предпочел поджечь собственную усадьбу, а не оставлять ее врагу. В том пожаре погибли дом-дворец, конный двор, многочисленные художественные ценности усадьбы. Долгое время вспоминали, как граф Ростопчин сам поджег свой дом-дворец в Воронове. Но после пожара среди пепла и руин не нашли хотя бы остатки бронзовых и мраморных скульптур, других неистребимых огнем сокровищ. При этом все помнили, что граф Ростопчин уезжал из Воронова налегке, не вез с собой ничего объемного и тяжелого. Одни говорили, что заблаговременно художественные сокровища были где-то поблизости зарыты в труднодоступном месте, другие утверждали, что их незаметно вывезли, возможно, по подземным ходам – лабиринтам, соединявшим все постройки усадьбы (в усадьбе действительно были подземные лабиринты, да такие большие, что по этим подземным галереям мог проехать всадник на лошади; отдельные остатки каких-то подземных сооружений позже неоднократно находили в этой усадьбе). В занятой французами усадьбе находился штаб Мюрата, командовавшего французским авангардом. Когда наполеоновские солдаты и офицеры ушли из Воронова, усадьбы практически не было – почти все, в том числе и дом-дворец, было сожжено или разрушено. Усадьбу пришлось полностью восстанавливать, за что Ростопчин и принялся.

Граф Федор Васильевич Ростопчин (1765–1826) происходил из старого провинциального, незнатного, небогатого дворянского рода, был сыном орловского помещика. Его родители мечтали, чтобы он обосновался в Санкт-Петербурге или Москве, добился заметной должности, получил каким-то образом богатства и уважаемый социальный статус. Ради достижения этой цели они тратили свои скромные средства, просили влиятельных людей, унижались ради продвижения их сына. В 10 лет его записали в Преображенский полк, в молодости ему дали возможность путешествовать за границей, он слушал лекции в Лейпцигском университете. Его провинциальное происхождение, незнатность, небольшое состояние заставили его искать неординарные пути продвижения на службе, в обществе. Он смог эффектно использовать свой ум, красноречие, образованность, ловкость в приобретении влиятельных и нужных друзей, покровителей.

Вороново. Спасская церковь

Ради достижения своих интересов он умел быть шутом, интриговать, сталкивать людей или изображать скромного, добившегося всего своим трудом таланта-самородка из провинции. Люди догадывались, что на самом деле он – неблагодарный и необразованный человек. Императрица Екатерина II разгадала его сущность и не способствовала его карьере. Ловкий и изворотливый Ростопчин ее нерасположение к себе сполна использовал, чтобы добиться милости великого князя, а затем императора Павла I. В первый день его царствования он стал генерал-адъютантом, добился неограниченного доверия нового государя (которому он служил в интересах своих личных выгод), стал масоном, был назначен действительным тайным советником, канцлером ордена св. Ивана Иерусалимского, графом (с 34 лет), членом Коллегии иностранных дел, первоприсутствующим и членом Совета императора. Чтобы удержать или даже увеличить милость к нему первых лиц, он плел интриги, клеветал, оговаривал других людей перед власть имущими. Он враждовал с императрицей Марией Федоровной, с графом Н.П. Паниным, фавориткой императора Павла – Е.И. Нелидовой и многими другими. В конце концов он сам попал в немилость к Павлу I, был уволен со всех должностей и уехал в Москву. Живя в отставке с 1801 по 1810 г., он стал генералом от инфантерии и был назначен главнокомандующим в Москве перед Отечественной войной 1812 г. В Москве он проявил себя как замечательный организатор ополчений, разными приемами старался поднять дух москвичей. В 1814 г. он был уволен с должности главнокомандующего и назначен членом Государственного совета, а вскоре уехал для лечения в Германию и Францию. Последние годы жизни (он прожил 61 год) он провел в Москве, где его любили за вежливое обращение и хлебосольство, но помнили о его злословии. Ростопчин очень страдал от того, что его жена – урожденная Е.П. Протасова – стала ярой католичкой, и они практически стали чужими людьми. Ростопчин при всех его недостатках был патриотом Православия и России, уважал силу и своеобразие русского народного духа. У него были 5 детей (2 сына и 3 дочери). Когда он жил в Москве, то любимым местом для проведения отдыха, развлечения, принятия гостей была его подмосковная усадьба Вороново.

В советский период усадьбу Вороново национализировали, в ней был устроен элитарный дом отдыха, потом – санаторий, действующий и ныне.

До наших дней от большой и благоустроенной усадьбы сохранились церковь с колокольней, часть хозяйственных построек, огромный парк с регулярной и пейзажной частями, большим прудом с островом, павильоном.

Н.А. Львов

По заказу одного из владельцев Воронова графа И.И. Воронцова архитектор К.И. Бланк разработал общий проект и в основном построил усадебный комплекс, один из лучших в Подмосковье. Им созданы лучшие в усадьбе – Голландский домик (1760-е гг.) и Спасская церковь в стиле русского барокко (вторая половина XVIII в.). Спасская церковь – это кирпичный оштукатуренный храм с белокаменными деталями, принадлежащий к типу центрических ярусных построек. Его план представляет собой равноконечный крест. Над средокрестием на четырех массивных пилонах покоится восьмерик второго яруса. Колокольня построена отдельно от храма, ее ярусы украшают колонны. Усадебный парк – один из лучших образцов садово-паркового искусства ХVIII в., он имеет регулярную и ландшафтную части. Раньше парк украшали многочисленные «затеи», т. е., как сейчас говорят, строения «малых форм» – беседки, гроты, павильоны, садовые домики и др. Голландский домик у пруда, на берегу залива представляет собой редкий тип парковых павильонов Подмосковья. Это двухэтажное каменное здание, покрытое высокой черепичной крышей с двумя шпилями, богато обработанными белокаменной резьбой. В конце XVIII в. в усадьбе работал архитектор Н.А. Львов, по проекту которого был построен в стиле классицизма главный дом-дворец, который много раз перестраивался, и конный двор (не сохранился). Вороново является своего рода памятником яркому русскому человеку, разносторонне талантливой личности Н.А. Львову, о творениях и открытиях которого до сих пор большинство россиян мало что знают.

Николай Александрович Львов (1753–1803) родился под г. Торжком в деревне Черенчицы, в семье прапорщика А.П. Львова, принадлежал к очень древнему, но обедневшему дворянскому роду. Начальное образование он получил в родительском доме, затем – в Петербурге, а по сути – по своей инициативе он учился всю жизнь. Н.А. Львов остается в русской и мировой истории как яркая и неординарная личность. По богатству талантов, широте интересов и масштабности открытий Львов сравним только с Леонардо да Винчи и М.В. Ломоносовым. Львов был счастлив как талантливый человек и востребованный специалист, но именно из-за этого у него было немало врагов и завистников. Его дворянские корни, благородная порода, внешняя редкая красота, способность быть душой общества не давали покоя беспородным выскочкам. Исключительно многое в России Львов сделал лично впервые или одним из первых. Отдавая все свои таланты и способности служению Отечеству, он не щадил себя, вот почему прожил всего 50 лет. Он умер в Москве в 1806 г. и был похоронен под Торжком, в его усадьбе Никольское-Черенчицы, в родовой усыпальнице (сохранившейся до наших дней).

Львов был одним из самых лучших русских архитекторов (причем теоретиком и практиком), строителем-новатором, создателем новых строительных материалов (землебитные блоки, толь), художником, графиком-новатором; садовником, ботаником, мастером садово-паркового и ландшафтного искусства; разносторонним изобретателем и инженером-конструктором машин, а также гидротехником, механиком, новатором-создателем отопительно-вентиляционных устройств; геологом (по сути, основателем каменноугольной и торфяной промышленности), химиком-исследователем, географом-экологом (как мы говорим теперь); поэтом, прозаиком, драматургом, переводчиком, редактором, причем везде и всегда он отстаивал и доказывал большие возможности и достоинства русского языка; автором ряда научных книг и художником-иллюстратором изданий; историком, археологом, этнографом, искусствоведом; композитором, музыкантом, теоретиком музыки и первым профессиональным собирателем народных песен, автором-сценаристом ответственных празднеств; дипломатом; талантливым педагогом; мудрым руководителем, плодовитым управляющим и организатором; решительным и одновременно терпеливым возлюбленным (тайно при романтических обстоятельствах заключившего брак и четыре года после тайного венчания добивавшегося и добившегося его огласки, признания), счастливым отцом 5 детей. И это еще далеко не все отличительные таланты и достоинства этого человека.

Львов внес выдающийся вклад в архитектуру и градостроительство, стал одним из основателей пейзажного стиля в садово-парковом искусстве, первым крупным ландшафтным архитектором в стране (сохраняется понятие «львовский сад»). Он прославлял достоинства классической архитектуры, доказал своим творчеством большие возможности форм ротонды, создал парковые пирамидальные беседки-погреба, «львовский купол» зданий и многое другое. Он изобрел новые тогда строительные материалы: толь, землебитные блок и кирпичи.

Львов предложил возводить жилые, общественные, хозяйственные постройки по разработанному им способу землебитных строений, сооружаемых из специальных блоков или кирпичей, сделанных из утрамбованной (битой) земли, уплотненной специальным известковым раствором. Львов разработал и внедрил в практику строительства огнестойкие материалы, в том числе землебитные блоки и кирпичи, неотесанные валуны. В послевоенный период ХХ в. удалось определить соотношение строительных материалов в его земляных блоках, главный из которых – землебит. Львов подобрал такой состав грунтомассы, что она по прочности до наших дней соперничает с железобетоном. Объемный состав этой грунтомассы таков: гравий крупностью от 3 до 7 мм – 4 %, песок – 58 %, пыль или мелкая земля – 20 %, глина – 18 %. Прочность землебита у Н.А. Львова через 20–30 лет после возведения здания составила 10–12 МПа, хотя цемент в состав грунтомассы не вводился.

Львов стал первым в мире и России создателем бумагоделательной машины с паровым приводом. Он стал создателем отопительной пиростатики в России, создал теорию вентиляционно-отопительных систем.

Львов был первым или одним из первых в России переводчиком сонетов Петрарки. Он нашел и издал 2 старинные русские летописи; одну из них называют «Львовская». Он первым в России собрал 200 народных песен, написал трактат о народной песне. Стал автором первой в России тематической литературной программы для симфонической музыки. Он стал инициатором создания первой в России хоровой оперы. Львов первым в музыкальной науке, первым в русской музыкальной литературе указал на многоголосие русского народного хорового пения. Львов одним из первых стал писать оперные либретто на русском языке. Он был высокого класса мастером организации, проведения праздничных торжеств.

Львов является основателем отечественной топливной, прежде всего угольной, промышленности. Он проявил себя и как геолог, архитектор. Львов обследовал минеральные воды на Кавказе, где также вел и археологические работы. Ему удалось впервые в России найти месторождение углей на Валдайской возвышенности, доказать высокую калорийность русских каменного и бурого угля. Он первым в России нашел способ получения из каменного угля кокса, а также первым нашел способ получения из отечественного каменного угля серы. Львов внес заметный вклад в развитие отечественной химической промышленности и корабельного дела.

Львов был прекрасным художником, первым в России стал работать в технике лависа. Он начал работать над первой в России художественной энциклопедией.

Львов был прекрасным педагогом и учеником. Он создал Школу землебитного строительства и успешно руководил ею. Перевел и написал лично ряд обстоятельных научных трудов. Был столь даровит и талантлив, что вкратце передать все то, что сделал и создал он, – просто невозможно.

Скорее всего в нем беспрестанно и мучительно боролись 2 человека: примерный семьянин и жертвенный в своих творческих исканиях одинокий и одержимый исследователь-новатор, который отдавал творчеству всего себя, не оставляя сил ни для чего другого. Вероятно, творчество и было для него превыше всего, вот почему он и шел на компромиссы с судьбой. Но свое творческое призвание он оценивал как Божий дар, как призвание к достойному служению на благо Отечества, как долг и священную обязанность перед Родиной – Россией.

Во всех своих мыслях и поступках Львов был патриотом своей Родины. Он был глубоко убежден, что только сами россияне своим умом, знаниями, разумным учетом зарубежного опыта могут улучшить свою жизнь, обеспечить процветание России. Он абсолютно не допускал безумного копирования и без корректив переноса в русскую практику зарубежных приемов в любом деле. Об этом писал так: «Может быть, и оттуда заимствовать будет что-нибудь возможно, не отступая однако от сего единственно и твердо во мне вкорененного закона, что для русского человека русские только годятся правила и совсем он не сотворен существом подражательным – везде исполин и везде подлинник». Похоже, что эти слова были для него исходным профессиональным лозунгом и правилом.

При жизни Львов был признан современниками, его высоко ценили правители России. За недолгое время он прошел путь от чиновника VIII класса до действительного тайного советника (штатский генеральский чин). Стал действительным членом Российской академии, Почетным членом Академии художеств, членом Вольного экономического общества, Главным директором угольных приисков, Главным начальником земляного битого строения в Экспедиции государственного хозяйства, директором Школы землебитного строительства. Но за творческие победы он заплатил краткостью своей земной жизни (всего 50 лет) – сказались постоянное нервное напряжение, обиды от клеветников, депрессии, обострившиеся с годами болезни, поиск доходов для содержания семьи из 7 человек.

Почему-то с годами, десятилетиями, веками немало из того, что Львов изобрел и сделал, было забыто или приписано другим. Многое из архитектурных творений Н.А. Львова было приписано И.Е. Старову, А. Менеласу, М.Ф. Казакову, Дж. Кваренги, В.П. Стасову, И.Г. Моору и некоторым другим архитекторам. Забыв, не зная или не желая упоминать о работах Львова, происходили «открытия» уже предложенных им инноваций. Идеи Львова в области отопительно-вентиляционных устройств восприняли Мейснер, Н. Амосов и другие; воздушное отопление вошло в историю под названием «Амосовская система отопления». А землебитное строительство стало вновь внедряться в южных губерниях России только во второй половине ХIХ в. уже Изнаром, а еще шире – с 1990-х гг. Все рукописное наследие Львова никогда не издавалось, издавались лишь несколько научных и переводимых книг, отдельные статьи, поэмы и «Сборник песен с их голосами».

 

Чеховский район

Рядом с железнодорожной платформой Колхозная, в селе Молоди, находится бывшая усадьба Молоди. Молоди и ее окрестности представляют особый интерес с позиций славной военной истории России. Именно здесь, где река Молодь впадает в реку Рожая, в 1572 г. произошла Молодинская битва – победоносное сражение русского войска под командованием боярина, князя, воеводы М.И. Воротынского с крымскими татарами. В 1571 г. крымский хан Девлет-Гирей подошел к Москве, зажег московские посады, превратил город в пепел (сохранился только Кремль, который завоеватель не решился осаждать), увел множество пленных, обещал в следующий приход взять в плен самого русского царя Ивана Грозного. В 1572 г. крымский хан с огромным войском перешел р. Оку и направился к Москве. Иван Грозный назначил командовать войсками, защищать государство выдающемуся русскому полководцу М.И. Воротынскому, которого он был вынужден ценить, хотя и не любил его, более того – боялся его и завидовал его воинскому таланту. Здесь, в районе селения Молоди, воевода Воротынский с 20 тыс. московских ратников развернули «Гуляй-поле» – своеобразную крепость на колесах, встретили войско хана Девлет-Гирея и разгромили его. Хан оставил свой шатер, знамена, обозы, отряд в 3 тыс. воинов и поспешно бежал. Молодинская битва происходила 30 июля – 2 августа, решающее сражение развернулось фактически у церкви Воскресения Христова в Молодях. Н.М. Карамзин писал, что эта битва «принадлежит к числу великих дней нашей воинской славы. Россияне спасли Москву и честь, утвердили в нашем подданстве Астрахань и Казань, отомстили за пепел столицы, и если не навсегда, то по крайней мере надолго уняли крымцев».

Князь Михаил Иванович Воротынский (1510–1573) был знатным боярином, смелым воеводой, талантливым военачальником и думающим государственным мужем. М.И. Воротынский не раз без причин, незаслуженно был в опале, но ни разу не изменил великому князю, царю, Отечеству. Так, в первой половине ХVI в. он вместе с братьями несколько лет провел в темнице. Затем, после многих лет доблестной службы и воинских успехов, в 1561–1562 гг., царь Иван Грозный всех братьев Воротынских заключил под стражу, их вотчины конфисковал, сослал М.И. Воротынского с семьей в северные земли на Белоозеро, а его брата – в г. Галич. Только в 1565 г. М.И. Воротынский был возвращен из ссылки. Воротынский успешно участвовал в разных походах против крымских татар и шведов, в 1551–1552 гг., в Казанском походе царя Ивана Грозного, он находился в передовом полку и первым занял Арскую башню, много принес России полезного на воинском поприще. В 1552 г. он был пожалован боярином и званием государева слуги. Иван Грозный, с одной стороны, уважал его воинский талант и смелость, а с другой стороны, именно из-за этого по-своему завидовал и недолюбливал его, не раз обижал, отсылал в опалу, но был всякий раз вынужден звать Воротынского на помощь при очередной вражеской опасности. Воротынский занимал очень важные воинские и государственные должности. Так, в середине ХVI в. он занимал второе место в военной иерархии Российского государства, участвовал в делах Думы. Именно Воротынский возглавил работу и стал основным автором важнейшего военного документа – первого русского устава сторожевой и пограничной службы. В 1571 г. был одобрен составленный под его руководством и принят «Боярский приговор о станичной и сторожевой службе» – первый в истории России пограничный устав (тогда Воротынскому был 61 г.). В 1572 г. благодаря его полководческому таланту русские одержали яркую победу в Молодинской битве. Через год царь Иван Грозный поверил беглому слуге Воротынского (уличенного князем в разбое), что его бывший хозяин – злой чародей и замыслил извести царя-батюшку, ждет его смерти и чуть ли не метит на его место. Иван Грозный, всегда настороженно относившийся к Воротынскому, поверил в его измену, приказал его сковать и пытать. Связанного Воротынского стали пытать, положили между двумя горящими кострами, а Иван Грозный пригребал пылающие угли к его телу и ждал, что он сознается в своих тайных помыслах. Воротынский терпел жуткие мучения, но не оговорил себя. Затем его обгоревшего и еле живого повезли в заточение и снова на Белое озеро, но по дороге в ссылку он умер (ему было 63 года).

До второй половины ХVII в. село Молоди принадлежало братьям Cоковниным. Именно здесь, в Молоди, провели свое детство дочери Прокофия Соковнина – Федосья и Евдокия, которые со временем стали знаменитыми деятельницами раскола в Русской православной церкви, они были сторонницами старообрядчества. Выйдя замуж, одна из них стала боярыней Ф.П. Морозовой (1632–1675), другая – боярыней Е.П. Урусовой (умерла в 1675 г.). Обе за свои убеждения и непомерную гордыню оказались в немилости у царя Алексея Михайловича Романова; их кончина была мучительной в земляной яме тюрьмы Боровского монастыря (ныне – в Калужской области). В.И. Суриков написал в 1887 г. известную картину «Боярыня Морозова». В родстве с Соковниными был предок поэта А.С. Пушкина – Ф.М. Пушкин, который, как и многие другие оппозиционеры царя Петра I, был казнен. В 1699 г. царь Петр I пожаловал Молоди – тогда конфискованную у Соковниных вотчину, – выдающемуся деятелю России и его верному стороннику боярину Ф.А. Головину, он и основал здесь усадьбу Молоди.

Граф Федор Алексеевич Головин (1650–1706), верный сподвижник царя Петра I, был крупным военачальником – адмиралом, затем – генерал-фельдмаршалом. Он подписал с Китаем Нерчинский договор 1689 г., был участником русского Великого посольства к европейским дворам 1697–1698 гг., с 1699 г. был руководителем русской внешней политики. Познавать на практике трудности дипломатической службы Головин серьезно начал на ответственном уровне только в 47 лет, когда он в составе Великого посольства был вторым полномочным послом (первым был Ф. Лефорт). Полем его деятельности оказался флот: он нанимал иностранцев на русскую службу во флоте, за границей искал нужных специалистов, обеспечивал условия, материалы, кадры для постройки русских судов. Вернувшись в Россию, он стал начальником Военно-морского приказа, получил звание генерал-адмирала, стал заведовать иностранными делами, фактически руководил внешней политикой и, по сути, был первым среди правительственных лиц (иностранцы называли его «первый министр»). В 1699–1706 гг. Головин был официальным главным руководителем внешней политики России. Головин первым из россиян был удостоен ордена Александра Невского. Царь Петр I оценивал Головина как замечательного государственного деятеля.

Ф.А. Головин

После Головиных владельцами усадьбы Молоди стали с 1771 г. их внуки – Салтыковы, которые в 1781 г. продали ее братьям Домашневым (из них особенно известен Сергей Герасимович Домашнев, 1734–1795 гг., камергер и директор Российской академии наук до 1783 г.). Затем владельцами усадьбы были М.Я. Кроткая, А.Д. Бестужева, лесопромышленник Бородин. Во второй половине ХIХ в. Бородин в этом имении не жил, разделил дом на комнаты и сдавал их на лето дачникам.

В 1897 г. в усадьбе Молоди снимал часть флигеля известный художник Леонид Осипович Пастернак (умер в 1945 г.) – первый и лучший иллюстратор романа Л.Н. Толстого «Воскресение». В 1913 г. на даче в Молоди провел лето его сын – поэт Борис Леонидович Пастернак (1890–1960). Здесь он создал свой первый сборник стихов, он вышел в 1914 г. под названием «Близнец в тучах»; а самые первые его стихи появились в печати летом 1913 г. в альманахе «Лирика».

После событий 1917 г. усадьба была национализирована. В 1929 г. в селе Молоди было организовано товарищество по совместной обработке земли крестьянами, а в 1930 г. – колхоз «Новый путь».

В бывшей усадьбе Молоди до наших дней сохранились кирпичный двухэтажный усадебный дом с деталями из белого камня, службы 2-этажные кирпичные (один корпус XVIII–XIX вв.), 2-этажный амбар (XIX в.), Воскресенская церковь в стиле классицизма (1706), усыпальница (XVIII в.), обширный пейзажный парк с системой водоемов в трех уровнях. Усадебный дом возведен в стиле классицизма, его главный фасад украшен пилястровым портиком с фронтоном, нижняя часть стен рустована. Воскресенская церковь в стиле классицизма сложилась за два периода. Ее основной объем типа «восьмерик на четверике» сохранился от постройки 1706 г. Сохранившаяся до наших дней композиция с боковыми портиками и двумя башнями колоколен по сторонам западного фасада была создана в последней четверти ХVIII в. При этом существующие внешние формы и декоративное убранство этого храма еще проникнуты духом барокко. Усадебная усыпальница представляет собой кирпичную оштукатуренную постройку конца ХVIII в., увенчанную невысокой пирамидой.

В г. Чехове, в его городской черте, в исторической местности Лопасня-Зачатьевское сохранилась бывшая усадьба Зачатьевское (Лопасня-Зачатьевское). Предтечей усадьбы Знаменское было село Зачатьевское. В конце ХIV – начале ХV в. три рядом расположенных села: Зачатьевское, Садки, Бадеево, – постепенно слились в одно сельское поселение Лопасню, на базе которой в ХХ в. возник город Чехов.

Село Зачатьевское (или Зачатье) имеет долгую историю. Оно упоминается еще в 1401 г. в духовной грамоте князя Владимира Андреевича Серпуховского. В начале ХVII в. часть Зачатьевского принадлежала костромским помещикам Васильчиковым, возвысившимся при царе Иване Грозном (Анна Васильчикова – из костромского боярского рода князей Васильчиковых – была одной из гражданских жен Ивана Грозного, для сожительства с нею он спросил только разрешение своего духовника). В 1689–1692 гг. в селе Зачатьевском по желанию его владельца С.Л. Васильчикова на месте деревянной церкви Зачатия Святой Анны построили каменный храм. Среди дворян Васильчиковых выделялся фаворит императрицы Екатерины II – Александр Семенович Васильчиков, благодаря милостям Екатерины II владевший лучшими землями в долине реки Лопасни, в том числе и селом Зачатьевским. По его желанию старинный усадебный дом, построенный в стиле елизаветинского барокко, в 1770 г. окружили обширным парком с живописными прудами. А.С. Васильчиков прожил 57 лет, из них 31 год он был владельцем земель в Лопасне.

Александр Семенович Васильчиков (1746–1803) был фаворитом императрицы Екатерины II в 1772–1774 гг. (ей тогда было 43–45 лет, ему – 26–28 лет). Он сменил ее предыдущего фаворита князя, генерал-аншефа, почти 40-летнего Г.Г. Орлова. А.С. Васильчиков из бедного офицера, благодаря вниманию Екатерины II, стал графом, камергером, кавалером ордена Святого Александра Невского, владельцем огромных имений, крепостных (более 7 тыс. душ только одних мужчин). Васильчиков был относительно бескорыстным, довольно скромным, мало пользовался своим положением и влиянием, многим помогал, никому не вредил. Он приглянулся императрице благодаря своей красоте, большому росту, молодости. Но он не выделялся умом и инициативностью, поэтому вскоре ей надоел. Неполных 2 года Васильчиков был фаворитом стареющей Екатерины II, она его назвала «скучнейший гражданин в мире», заменила в 1774 г. 35-летним Г.А. Потемкиным. При удалении от двора он получил неплохую пенсию, деньги на устройство дома в Москве, другие ценные подарки. Родственники Васильчикова с выгодой для себя использовали его временные привилегии. Его брат – Василий Семенович – женился на дочери последнего гетмана Украины, президента Петербургской академии наук, генерал-фельдмаршала К.Г. Разумовского. В окрестностях Лопасни Васильчиковы успели скупить многие деревни. Впоследствии владельцами усадьбы Лопасни были В.С. Васильчиков и его сын К.В. Васильчиков, другие представители этого рода.

Позже владельцами усадьбы стали Гончаровы. Иван Николаевич Гончаров (младший брат Н.Н. Пушкиной) после смерти первой жены женился во второй раз на Елене Николаевне Васильчиковой, которая получила в приданое село Зачатьевское. Их свадьба состоялась в 1860 г. в Лопасне, а венчание – в местной церкви Зачатия Святой Анны. Жизнь Васильчиковых, Гончаровых, Пушкиных, Ланских была тесно связана с усадьбой в Лопасне. В 1905 г. в Лопасне скончался последний представитель рода Васильчиковых – Н.Н. Васильчиков, тогда это имение перешло к его племянницам – детям И.Н. и Е.Н. Гончаровым (Е.Н. Гончарова – урожденная Васильчикова) – Наталье, Екатерине и Надежде Николаевнам Гончаровым (родным племянницам Натальи Николаевны Гончаровой, потом – Пушкиной, затем – Ланской). После этого дети и внуки А.С. Пушкина стали еще чаще приезжать в Лопасню, не говоря уже о Ланских. Сестры второго мужа Натальи Николаевны, П.П. Ланского, – Елизавета и Мария, как и его племянница С.А. Ланская (в замужестве Пушкина – жена А.А. Пушкина, сына поэта) жили в начале – середине ХIХ в. в Лопасне, в семье Васильчиковых. Многократно приезжала и жила в Лопасне сама Н.Н. Ланская.

Наталья Николаевна Пушкина (урожденная Гончарова, во втором браке Ланская , 1812–1863 гг.; см. с. 446–447) стала частой гостьей в Лопасне, когда она уже была зрелой женщиной, женой генерала, командира одного из самых привилегированных полков – Конногвардейского, шефом которого был сам император Николай I – Петра Петровича Ланского (1700–1877). После 6-летнего первого замужества с А.С. Пушкиным, в 25 лет, она осталась вдовой с 4 маленькими детьми, без стабильного и ощутимого дохода, только с пенсией от царя на жизнь ее семьи. Она пережила период безденежья, когда надо платить за квартиру, растить, лечить, учить, одевать детей, вывозить их в свет, подготавливать их будущность. Тогда она сполна поняла, как следует оценивать толпу поклонников у красивой замужней женщины, а также истинное отношение к ней некоторых друзей Пушкина (см. с. 239), из которых только отдельные решались, и то под проценты по долговой расписке, давать деньги в долг бедной вдове с детьми. На основании долговых расписок требовал возвращения денег и грозил карательными мерами ее свекор – отец ее умершего мужа.

Редчайшей красоты, но бедная вдова с 4 детьми была никому в жены не нужна, а если и нужна – то без детей (возможные и немногочисленные претенденты в мужья жить вместе с ее детьми не желали). Только помещик средней руки (владелец 2 небольших усадеб в Новгородской и Псковской губерниях и около 500 душ крепостных) дворянин П.П. Ланской понравился ей и ее детям, стал главой их семьи. Наталья Николаевна с 32 лет стала женой 45-летнего П.П. Ланского, генеральшей. В их семье было 7 детей: 4 детей А.С. Пушкина (две дочери и два сына) и 3 дочери П.П. Ланского, кроме того, в их доме долгое время жил Лев Павлович – сын сестры А.С. Пушкина – Ольги Сергеевны Павлищевой. Денег было в обрез, но в семье царили взаимопонимание и любовь. Когда Н.Н. Ланской было 46 лет, ее сын А.А. Пушкин женился на племяннице ее мужа – С.А. Ланской, их семья с 11 детьми была тесно связана с Лопасней. Вскоре брат Н.Н. Ланской – И.Н. Гончаров женился на Е.Н. Васильчиковой, также тесно связанной с Лопасней. Н.Н. Ланская 19 лет (1844–1863) была счастливой женой П.П. Ланского, и все эти годы их жизнь, как и жизнь всех их детей, была связана в той или иной мере с усадьбой в Лопасне, которую все они очень любили. Н.Н. Ланская прожила 51 год, П.П. Ланской – 78 лет.

Н.Н. Пушкина

С имением Васильчиковых-Гончаровых в Лопасне оказалась тесно связана жизнь двух (Маша и Саша) из 4 детей А.С. и Н.Н. Пушкиных.

Старшей дочери А.С. Пушкина – Маше (Мария Александровна Пушкина, 1832–1919) шел 5-й год, когда после дуэли умер ее отец. Маша получила хорошее домашнее образование, кроме русского, она в совершенстве знала французский и немецкие языки, прекрасно играла на фортепьяно. К 17 годам она из девочки-дурнушки превратилась в юную красавицу с необычной внешностью и редким обаянием (сказывались эфиопские корни ее отца и необычайная красота ее матери). Она была пожалована во фрейлины, стала получать немалое денежное вознаграждение, постоянно была при императорском дворе. Но богатой и знатной невестой она не была, кроме того, требования ее и ее матери к возможным женихам были очень высокими. Только в 28 лет (очень поздно по тем временам) М.А. Пушкина вышла замуж за своего ровесника, офицера-конногвардейца Леонида Николаевича Гартунга (впоследствии в 1870 г. он стал генерал-майором). Л.Н. Толстой в своем романе «Анна Каренина» наделил героиню внешностью именно М.А. Гартунг-Пушкиной. Почти 17 лет ее семейная жизнь была относительно спокойной, но в 1877 г. (ей 45 лет) она пережила страшную трагедию. Ее муж Л.Н. Гартунг стал душеприказчиком процентщика-еврея Зантлебина. После его смерти, когда Л.Н. Гартунг выполнил все его завещания, родственники умершего подали на него в суд, обвинили в краже принадлежащих им по праву наследования ценностей, в краже вексельной книги, долговых обязательств, других бумаг покойного. На суде, когда судьи удалились из зала, чтобы составить приговор, Л.Н. Гартунг застрелился. У него нашли записку, в которой он клялся Богом, что ничего не похитил и даже врагов своих прощает. Было доказано, что он честен. М.А. Гартунг врагов мужа не простила. Она осталась без средств для жизни; родственники ее матери предложили ей поехать жить в Ярополец, но она поехала к тетушке в Лопасню. В конце концов по ее просьбе ей дали небольшую пенсию, размер которой только в 1899 г. (через 22 года, когда ей было уже 67 лет, на 50 % увеличили). Живя на скромную пенсию, М.А. Гартунг много и подолгу гостила у Васильчиковых в Лопасне, где она помогала давать домашнее образование детям ее брата – А.А. Пушкина. Летом она, как правило, всегда жила именно в Лопасне. С соседями и крестьянами она была ровной и простой в обращении. В 1919 г. по настоянию общественности новая власть в лице ее народного комиссариата по делам просвещения назначила ей крошечную пенсию, эти сущие гроши она получила только один раз, так как в том же году умерла в возрасте 87 лет (похоронена в Москве на кладбище Донского монастыря). Она пережила других детей А.С. Пушкина, возможно, и потому, что с 46 лет тихо и скромно в большой мере жила в Лопасне.

Многое в жизни старшего сына А.С. и Н.Н. Пушкиных – Саши (Александр Александрович Пушкин, 1833–1914) было связано с имением Васильчиковых-Гончаровых в Лопасне. Саше Пушкину было 4 года, когда от раны, полученной на дуэли, умер его отец. Затем Н.Н. Пушкина с 4 детьми жила 2 года на Калужской земле в гончаровском имении Полотняный завод. Позже, чтобы надежно лечить и учить детей, вдова с детьми переехала в Петербург. Она с трудом наскребла денег, чтобы определить своих двоих сыновей в гимназию. Пушкина вышла второй раз замуж за генерала П.П. Ланского, так у 11-летнего Саши появился отчим, взявший на себя обязанности опекуна всех четверых детей великого поэта. По совету мужа Н.Н. Ланская забрала Сашу из 2-й Петербургской гимназии, где он проучился 3 года. Затем в 1848 г. супруги определили Сашу в привилегированный Пажеский корпус. Он великолепно закончил Пажеский корпус, затем он поступил в лейб-гвардию конного полка, которым командовал его отчим П.П. Ланской. Со временем А.А. Пушкин стал генералом, успешно сложившаяся его военная карьера принесла ему уважение в обществе и материальное благополучие.

В 1858 г. 25-летний А.А. Пушкин женился на 22-летней Софье Александровне Ланской (1836–1875), родственнице своего отчима. Соня была племянницей П.П. Ланского, у которого А.А. Пушкин был приемным сыном; формально Соня и Саша были двоюродными братом и сестрой. Вот почему их свадьбу не сразу удалось сыграть. Н.Н. Ланская встречалась с Николаем I и добилась при его помощи разрешения у Церкви на их брак. Софья Ланская воспитывалась в Лопасне в семье Васильчиковых, здесь ей все было дорого. У А.А. Пушкина и его жены С.А. Пушкиной (урожденной Ланской) было 11 детей, двое из них умерли в младенчестве. После 17 лет счастливой семейной жизни от чахотки умерла 39-летняя жена А.А. Пушкина; с 1875 г. их дети воспитывались у Васильчиковых в Лопасне. Тогда хозяйкой усадьбы в Лопасне была Мария Петровна Васильчикова, родная сестра П.П. Ланского. С.А. Пушкину похоронили в Лопасне, у церкви Зачатия Святой Анны. После этих трагических событий старшая сестра А.А. Пушкина – М.А. Гартунг в большой мере заботилась о воспитании его детей, а с 1877 г. (после драматических событий в ее семье) она почти все время жила в Лопасне и занималась их воспитанием и образованием.

С 1870 г. А.А. Пушкин командовал Нарвским гусарским полком, с тех пор за ним закрепилось уважительное прозвище «командир-джентльмен». А.А. Пушкин участвовал в войне с Турцией, проявил геройство и смелость в сражениях. За личные боевые заслуги А.А. Пушкин был награжден орденом. В 1891 г. в чине генерал-лейтенанта в 58 лет А.А. Пушкин вышел в отставку «с мундиром и пенсией». С 65 лет (с 1898 г.) он был назначен членом совета по учебной части Екатерининского и Александровского институтов. Он передал Румянцевскому музею все рукописи своего гениального отца – поэта, себе оставил только «Дневник» А.С. Пушкина.

Всю свою жизнь А.А. Пушкин любил Лопасню, стремился поехать туда и подольше погостить в доме Васильчиковых-Гончаровых. В местной церкви дважды венчался (1833, 1858). Он умер в 1914 г. в возрасте 81 года в имении его второй жены М.В. Павловой (во втором браке у него были двое детей – Елена и Николай) в Марыгине. В 1963 г. из семейного склепа Павловых в Марыгине прах А.А. Пушкина перенесли и захоронили рядом с могилой его первой жены в Лопасне, у церкви Зачатия Святой Анны. Надгробие из черного мрамора на его могиле выполнено по проекту художника и скульптора О.В. Кологривова – праправнука А.С. Пушкина. Прах А.А. Пушкина перенесли в Лопасню еще и потому, что там была похоронена его первая и самая любимая жена (В.А. Ланская была с детства круглая сирота, они оба с детства долго и много жили в одной семье Ланских и Васильчиковых), а его вторая жена (М.В. Павлова) ощутимого счастья ему и детям не принесла, разогнала детей от его первого брака, была неприятной женщиной, он до самых преклонных лет с благодарностью вспоминал счастливые годы жизни именно с первой женой.

Григорий Александрович Пушкин (умер в 1940) был внуком великого поэта, от его старшего сына А.А. Пушкина. Г.А. Пушкин окончил Александровский (Царскосельский) лицей. В 1891 г. он сдал экзамены в Павловском военном училище, получил чин подпрапорщика. Участвовал во многих сражениях 1-й мировой войны, был в чине полковника, командовал полком, трижды был ранен и в 1915 г. тяжело контужен, был награжден орденами. После 1917 г. перешел на сторону Красной Армии, командовал 3-й пехотной бригадой, воевал под Архангельском и на Южном фронте. Г.А. Пушкин в 1917 г. нашел в усадебном доме в Лопасне много рукописей своего великого деда, в том числе материалы к его работе и собственно текст рукописи «История Петра Великого». По состоянию здоровья в 1921 г. он был демобилизован, приехал к своей семье в Лопасню. Он и его семья жили в антресолях усадебного дома, большую часть которого занимала школа. Г.А. Пушкин работал некоторое время в Лопасненском райпотребсоюзе, в 1932 г. он с семьей переехал в Москву, где с 1935 г. ему как бывшему красному командиру предоставили квартиру из 5 комнат. Г.А. Пушкин передал в государственный литературный музей 100 писем к А.С. Пушкину, а также 17 листов, написанных поэтом, бумаги с его 7 автографами. Г.А. Пушкин хорошо знал французский и немецкий языки, стал научным сотрудником Российской национальной библиотеки, работал над рукописями своего великого деда. Г.А. Пушкин часто приезжал в Лопасню. Он умер в Москве, похоронили его в Лопасне, рядом с церковью Зачатия Святой Анны в 1940 г., рядом с могилой его рано умершего (в возрасте 24 лет) брата Сергея Александровича Пушкина (1874–1898). С.А. Пушкин воспитывался в доме Васильчиковых, затем 3 года учился в Николаевском кавалерийском училище, стал корнетом, служил в Драгунском Астраханском полку. В Полтаве он влюбился в дочку губернатора, сделал ей предложение и получил отказ, в отчаянии он застрелился.

Много сил вложил в приведение в порядок некрополя Васильчиковых, Гончаровых, Пушкиных и начало восстановления усадебного дома в Лопасне сын Г.А. Пушкина и правнук поэта – Григорий Григорьевич Пушкин (1913–1997). С 1915 г. Г.Г. Пушкин с матерью и другими братьями жил в Лопасне, здесь он завершил учебу в школе, окончил сельскохозяйственный техникум (в селе Новый быт). Позже семья их переехала в Москву, где он работал во Всесоюзном институте животноводства в микробиологической лаборатории, с 1934 г. служил в армии, освобождал Западную Украину и Западную Белоруссию, участвовал в Финской войне. В 1940 г. по комсомольской путевке его направили в Московский уголовный розыск, в 1941 г. он начал работать оперуполномоченным. В годы Великой Отечественной войны он добровольно вступил в специальный диверсионно-партизанский отряд, который действовал на Наро-Фоминском и Волоколамском направлениях, был ранен, лечился в госпитале, затем снова сражался, был награжден орденами и медалями. После войны Г.Г. Пушкин снова работал в уголовном розыске (до 1949 г.), затем – в строительно-монтажном управлении, с 1954 г был печатником в типографии издательства «Правда», в 1960 г. – ушел на пенсию. Г.Г. Пушкин много сил отдал укреплению связей потомков А.С. Пушкина и восстановлению мест, связанных с жизнью его семьи.

Усадьбе Зачатьевское раньше по-своему везло. В 1812 г. наполеоновские фуражисты грабили население, жгли дома крестьян, но не разорили господский дом. Не тронули его и большевики. Декретом от 1918 г. был узаконен статус имения Васильчиковых-Гончаровых «Зачатьевское» как музея (т. е. этот декрет издали на 4 года раньше, чем по Михайловскому, где действительно создали мемориальный музейный комплекс). Теперь уже почти 90 лет рассуждают о необходимости создания в Знаменском единственного в мире представительного музея потомков А.С. Пушкина, а на деле сделано еще очень мало. В 1950—1980-е гг. фактически изуродовали усадебный парк. Пока судьбой Знаменского озабочены в основном местные краеведы, администрация Чеховского района, потомки Гончаровых, Пушкиных, Васильчиковых, Ланских.

В бывшей усадьбе Лопасня-Зачатьевское до наших дней сохранились отдельные ее исторические строения и части. Усадебный кирпичный в стиле барокко дом имеет цокольный, парадный и служебный этажи. К дому примыкает небольшой липовый парк с системой проточных террасных прудов и ранее многочисленными рыбными садками, первоначально он имел регулярную парковую планировку. Кирпичная Зачатьевская церковь, построенная в 1689–1694 гг. по заказу стольника С.Л. Васильчикова, – это пятиглавый храм с трехчастной апсидой, его четверик завершен аттиком с одним рядом кокошников. Трапезная и 3-ярусная колокольня, завершенная шестнадцатиколонной ротондой со шпилем, были построены в 1820-х гг. и являются характерным образцом позднеклассической архитектуры. Иконостас и настенная живопись храма относятся к концу ХIХ – началу ХХ вв.

В г. Чехове сохранилась еще одна бывшая усадьба – Садки, принадлежавшая князьям Еропкиным (1646–1858), из семьи которых вышел известный зодчий П.М. Еропкин. Затем владельцами усадьбы были Рюмины. Сохранился деревянный одноэтажный с мезонином, на подклете, усадебный дом (построен после 1812 г.), кирпичная церковь Иоанна Предтечи (1771), деревянная конюшня (первая половина ХIХ в.), некогда роскошный парк с регулярной и пейзажной частями. Храм во имя Иоанна Предтечи построен в стиле раннего классицизма с чертами барокко; его основной объем состоит из бесстолпного четверика, несущего купольную ротонду. Храм расширили и перестроили в ХIХ в.

Рядом с Чеховым – к югу от него – находится село Кулаково, где раньше находилась ухоженная усадьба Солнышково. В XVIII в. эта усадьба, как и близлежащее в прошлом село Садки, принадлежала Еропкиным. Именно здесь в 1689 г. родился известный русский архитектор П.М. Еропкин. Он по завещанию его отца был владельцем села Кулакова. Тогда земли вниз по течению р. Лопасни в окрестностях селений Кулаково, усадьбы Солнышково и других были известны как родовая вотчина «служилых князей» Еропкиных.

Петр Михайлович Еропкин (1698–1740) был выдающимся архитектором и первым русским теоретиком архитектуры, одним из образованнейших людей своего времени. В нем рано проявилась склонность к рисованию. В 1717 г. его по приказу царя Петра I послали учиться архитектурному искусству в Италию. Возвратившись в Россию, он сделал проект и макет дворца в Преображенском; Петр I одобрил его и приказал Еропкину начать строительство. Но царь умер, и реализовать проект не удалось. Однако его талант заметили, и он стал главным архитектором Петербурга. В 1735 г. ему поручили строительство Александро-Невской лавры. Именно ему и архитектору М.Г. Земцову поручили составить генеральный план Петербурга. Еропкин разработал самую важную часть этого плана – Адмиралтейскую, расположенную по течению р. Невы. Именно Еропкин является автором замысла планировки и застройки Петербурга по трехлучевой системе. Началом пучка трех проспектов архитектор сделал не царский дворец, а здание адмиралтейства, что подчеркивало значение Петербурга как приморской столицы. Проявил себя Еропкин и как теоретик архитектуры. В 1737–1741 гг. он возглавил создание первого русского архитектурно-строительного трактата «Должность архитектурной экспедиции».

Еропкин изумительно знал историю Руси-России. Неудивительно, что в «Историю Российскую» В.Н. Татищева вошло написанное Еропкиным краткое изложение «Половецкой летописи». Всю жизнь он покупал, собирал книги, был обладателем богатейшей библиотеки, в том числе редких книг и рукописей.

Еропкин был грамотным, смелым, волевым человеком, истинным патриотом своей Родины. Он осуждал императрицу Анну Иоанновну (1730–1740), которая возвысила своего фаворита Э.И. Бирона (1690–1772) и все лучшее в России отдавала иностранцам, в основном немцам, – земли, должности, разные блага. Еропкин переводил с латинского и итальянского языков книги с изложением событий истории Римской империи, рассказывал о масштабах разврата, взяточничества, злоупотреблений в те времена и сравнивал их с событиями в России. Он примкнул к числу единомышленников кабинет-министра А.П. Воротынского. Они хотели избавить Россию от гнусного и ненасытного к обогащению Э.И. Бирона и других немецких проходимцев. Но их обвинили в стремлении к государственному перевороту, арестовали, подвергли жутким пыткам. А.П. Воротынского, А.Ф. Хрущева, П.М. Еропкина казнили, других членов группы Воротынского отправили на каторгу, в Сибирь, при этом им выжгли на лбу каленом железом позорное клеймо. События тех лет ярко описаны в историческом романе И.И. Лажечникова «Ледяной дом». Хотя группе Воротынского ничего изменить кардинально не удалось, результат был. Своей решимостью бороться со злом они учили других не смиряться с навязанной им ролью послушных холуев, а активно и сознательно действовать, бороться во имя лучшей судьбы себе, своей семье, а главное – всей России. В семье Еропкина не только он один так думал. Его сестра не случайно стала второй женой А.П. Воротынского. В семействе Еропкиных хранили должную память о них и событиях тех лет. В память о казненном за выступление против бироновщины П.М. Еропкине в 1771 г. его родственница в их родовом имении Садки построила церковь Усечения главы Иоанна Предтечи (Иоанн Креститель предсказал пришествие Иисуса Христа, по приказу царя Ирода ему отсекли голову). Ровно через год после казни Еропкина таким смелым созидательным делом семейство Еропкиных увековечило память казненного зодчего, давало пример сохранения почтительной памяти о нем, без слов призывало к трезвым раздумьям, достойным делам, значимым поступкам и решениям.

В середине XIX в. усадьба Солнышково принадлежала известному дипломату, историку, общественному деятелю, мемуаристу Дмитрию Николаевичу Свербееву, увлекавшемуся литературой и организовавшему в Москве литературный салон. В бывшей усадьбе до наших дней сохранился бревенчатый главный усадебный дом (построен Д.Н. Свербеевым в 1835 г.).

В 12 км от железнодорожной станции Лопасня (г. Чехов), в селе Мелихово, находится небольшая усадьба Мелихово, принадлежавшая Антону Павловичу Чехову (1860–1904). Он был владельцем Мелихова в 1892–1899 гг. (ему тогда было 32–38 лет). Только обострившийся туберкулез заставил его уехать на юг, купить участок земли в Ялте (1898 г.) и продать эту усадьбу. В Мелихове А.П. Чехов плодотворно работал, много написал, проявил себя и как яркий общественный деятель. В Мелихове в конце 1890-х гг. Чехов перестраивал постройки, сажал деревья, разводил рыбу в пруду. В 1894 г. он построил в усадьбе флигель, куда переселился для творческой работы. В нем он написал пьесу «Чайка», рассказы «Палата № 6», «Мужики», «Человек в футляре», «Моя жизнь», «О любви», «Ионыч», «Черный монах», «Дом с мезонином» и другие произведения. В Мелихово к Чехову приезжало большое число гостей, среди них были И.И. Левитан, В.И. Немирович-Данченко, Т.Л. Щепкина-Куперник, В.А. Гиляровский, Л.С. Мизинова и другие. Левитан изобразил Мелихово на акварели «Деревушка». По инициативе Чехова и его активном участии построили (1899) в Мелихове школу, попечительницей которой стала его сестра Мария Павловна Чехова, а в Лопасне он добился открытия почтового отделения. Хотя Чехов был атеистом, он согласился с просьбой крестьян расширить и обновить местную церковь во имя Рождества Христова (первый деревянный храм здесь был освящен еще в 1757 г.; в 1930-е гг. «чеховскую» часть церкви разобрали, а в 1995 г. храм сгорел, но его восстановили).

Чехов любил Мелихово. Крестьянам он объяснил, что он не барин, а врач, как мог помогал им. Он разрешил расширить за счет его земли дорогу для скота, снял существовавшую ранее аренду за эти прогоны, часть земли отдал крестьянам, разрешил косить сено в лесу, на его средства вырыли деревенский общий пруд и построили пожарный сарай. Каждый день с 5 утра до 9 он принимал больных, говорил, как лечиться, никого не отпускал без лекарства, ходил к тяжело больным. Затем он занимался литературной работой, временами работал в огороде и сажал цветы, ухаживал за ними. Чехов в 1892 г., в условиях надвигавшейся на Серпуховский уезд эпидемии холеры, по предложению земства взялся за организацию медицинской помощи в мелиховском округе, обслуживал сам 26 деревень, 4 фабрики и монастырь Давыдова Пустынь. В 1893 г. Чехов снова участвовал в борьбе с холерой в этих местах. Во время холеры в 1892–1893 гг. Чехов особенно много работал в Мелихове врачом на холерном пункте.

В Мелихове хозяйством Чеховых управляла мать Евгения Яковлевна, ей помогала дочь – Мария Павловна, она была и помощницей у брата-врача, выполняла обязанности аптекаря, медсестры, ассистентки при несложных операциях. Денег в семье было немного, а радушие и хлебосольство в приеме многочисленных гостей требовали ощутимых трат. Чехов, не щадя себя, много работал, чтобы не изменять традициям их дома. Сестра его Мария занималась огородом, в котором, помимо обычных овощей, вызревали у нее дыни, арбузы, томаты, кукуруза, артишок и спаржа. Одно время активно участвовал в хозяйских делах и брат Чехова – Михаил, он взял на себя полевое хозяйство. Но денег на жизнь и прием гостей всегда было недостаточно.

А.П. Чехов

В то время А.П. Чехов был более чем не равнодушен к красивой Л.С. Мизиновой, которая была и прекрасной музыкантшей. Она хорошо играла на рояле и пела, особенно романсы, которые просил ее исполнить он. Чехов, хотя и был увлечен ею, предложение ей так и не сделал. А вскоре, в 1901 г., в 41 год, он обвенчался в Москве с 33-летней актрисой Ольгой Леонардовной Книппер (1868–1959), но этот брак оказался странным, с оттенком печали с самого его начала. Чехов был болен, как врач он знал, что долго не проживет. Женатым человеком он в основном жил в Ялте (где климат способствовал продлению его жизни), а его жена жила в Москве, играла в Художественном театре. Общение было в большой мере – в письмах. В письме к мужу О.Л. Книппер как-то написала: «Я ужасная свинья перед тобой. Какая я тебе жена? Я очень легкомысленно поступила по отношению к такому человеку, как ты. Раз я на сцене, я должна оставаться одинокой и не мучить никого» (1903). Вероятно, тогда он вспоминал Мизинову и жалел, что не женился на ней после тех насыщенных событиями лет в Мелихово… Чехов прожил всего 44 года, а Книппер-Чехова – 91 год.

В 1899 г. Чеховы продали Мелихово. Причины для этого были серьезные: внезапная смерть в 1898 г. главы семьи Павла Егорыча, обострившийся туберкулез Антона Павловича, денежные затруднения. Болезнь Чехова заставляла его переехать в Крым, где он купил участок земли в Ялте, что еще более осложнило финансовые дела семьи. Пришлось спешить с продажей мелиховской усадьбы.

После того как Чехов продал Мелихово, ее владельцы неоднократно менялись. В 1929 г. главный усадебный дом рухнул, остатки его разобрали. В 1940 г. в Мелихове открыли музей А.П. Чехова, в 1944 г. уже вся усадьба была превращена в музей. Главный дом, флигель, а затем и церковь восстановили. В 1951 г. был установлен памятник А.П. Чехову (скульптор Г. Мотовилов). В наши дни действует усадебная церковь Рождества Христова (1757 г., восстановлена в 1966 г.). В Мелихове работает государственный литературно-мемориальный музей-заповедник А.П. Чехова.

С Мелиховым переплетается судьба одной из самых удивительных женщин ХХ в. – Ольги Константиновны Чеховой (в девичестве Книппер, 1897–1980). Она была дочерью К.Л. Книппер – родного брата жены А.П. Чехова. Первым мужем О.К.Чеховой был гениальный актер и режиссер у К.С. Станиславского – Михаил Александрович Чехов (1891–1955), племянник А.П. Чехова. Позже она переписывалась с директором Чеховского музея в Мелихове Ю.К. Авдеевым, интересовалась делами этого музея и новостями Московии. Чехова была уникальной женщиной не только из-за ее редчайшей красоты, артистического успеха в кино и в театре (она, уехав из России, была государственной актрисой в Германии, любимицей А. Гитлера и большей части немцев), а также из-за организаторского таланта. Она была основательницей, жесткой хозяйкой (с 1955 г.) фирмы «Косметика Ольги Чеховой». Людская молва и ряд неопровержимых фактов приписывают ей роль второй Маты Хари (1876–1917 гг.; в кинофильме Чехова как-то по личной протекции А. Гитлера даже снялась в роли этой танцовщицы-актрисы и шпионки). Есть сведения о том, что Чехова была агентом КГБ СССР. Ей и в послевоенные годы покровительствовали лидеры СССР и КГБ (среди них – И.В. Сталин, Л.П. Берия, В.С. Абакумов и др.). О.К. Чехову с Москвой и Подмосковьем связывали дорогие для нее воспоминания об О.К. Книппер-Чеховой, А.П. Чехове, К.С. Станиславском, В.И. Немировиче-Данченко, А.Н. Толстом, А.К. Тарасовой и др., а также о ее первом муже М.А. Чехове (с которым она тайно повенчалась в 17 лет под Москвой, в маленькой деревенской церкви, с ним она начала выступать в любительских спектаклях в подмосковных имениях. Вскоре родилась их дочь – Ада).

Мелихово. Домик, в котором А.П.Чехов писал «Чайку»

В восточной части Чеховского района, в селе Васькино (Рождествено, Рождественское), на высоком берегу р. Люторки сохранилась бывшая усадьба Васькино, известная с начала XVII в. Она принадлежала окольничему М.Т. Лихачеву, затем В.И. Измайлову (1770–1785), С.Е. Кроткову, позже Щербатовым, в том числе с 1795 г. – сыну известного историка екатерининского времени М.М. Щербатова – князю Д.М. Щербатову; в роду Щербатовых усадьба была в 1795–1885 гг. Здесь, в усадьбе Васькино, и в своем московском доме Д.М. Щербатов много средств и сил отдавал воспитанию детей. Он рано овдовел, на его руках остались две дочери и сын Иван. Кроме того, ему пришлось воспитывать племянников – Петра и Михаила Яковлевичей Чаадаевых (детей его сестры). Всем детям он дал хорошее образование: мальчики поступили в Московский университет, а дочерей знаменитые профессора учили дома. Все зимой жили в Москве, а теплое время года проводили в Васькине. Роль отца и опекуна была ответственной и требовала большого нервного напряжения, особенно в отношении Петра Чаадаева (1794–1856 гг., см. с. 62–63), который со временем стал известным русским мыслителем и публицистом. Воспитывавшийся в Васькине Петр Чаадаев в детстве и юности нередко здесь вступал в политические споры с консервативно настроенным князем Д.М. Щербатовым. В 1812 г. Иван Щербатов и братья Чаадаевы оставили университет и вступили в действующую армию, вместе сражались на Бородинском поле, жили в одной палатке, участвовали в заграничных походах, обсуждали политическую ситуацию в России. В последующие годы (особенно 1820-е гг.) в Васькине у Ивана Щербатова и братьев Чаадаевых гостили их друзья и сослуживцы, в том числе и будущие декабристы И.Д. Якушкин, М.М. Спиридонов, М.А. Фонвизин, Ф.П. Шаховской и др. По приглашению старого князя Д.М. Щербатова в Васькине особенно часто и подолгу гостил Иван Дмитриевич Якушкин (1793–1857 гг., см. с. 436–440), происходивший из малосостоятельной семьи и с юношеских лет влюбленный в умную и обаятельную княжну Наталью Дмитриевну Щербатову (1796–1886). Якушкин считался своим человеком в семье Щербатовых, он многими неделями жил в Васькине. Княжна Н.Д. Щербатова высоко ценила его душевные качества, дорожила его привязанностью, но не любила его, а предлагала только дружбу. Здесь, в Васькине, где Якушкин особенно остро ощущал прелесть тепла домашнего очага, счастья общения с дорогими ему людьми, восхищался красотами природы, он был вынужден сполна осознать неисправимую безысходность его любви к Щербатовой, что обострило его негативное отношение к действительности, заставило меньше ценить жизнь, искать утешение в бунтарских намерениях, приведших его в первые ряды декабристов. Привлекательная и благородная княжна Щербатова именно в Васькине максимально наслаждалась своим успехом в обществе хорошо воспитанных, образованных и патриотично настроенных молодых людей, почти каждый из которых хоть отчасти, но был в нее влюблен; ей тогда казалось, что это только начало самой счастливой части ее жизни, но она жестоко ошибалась. Н.Д. Щербатова вышла замуж по большой взаимной любви за князя, отставного майора, участника заграничных походов русской армии Федора Петровича Шаховского (1796–1829 гг., см. с. 214–215), ставшего со временем одним из учредителей «Союза спасения» и «Союза благоденствия», активным декабристом, масоном. Ф.П. Шаховской некоторое время жил в Васькине, тем более что чета Шаховских стали его владельцами. Приезжали в Васькино и другие будущие декабристы. Близок к декабристам по взглядам был и сын Д.М. Щербатова – капитан Семеновского полка Иван. После подавления в 1825 г. восстания декабристов Ф.П. Шаховского, отца двоих малолетних детей, выслали (в 1826 г.) на вечное поселение в Туруханск, затем в Енисейск, его жена Наталья безуспешно добивалась разрешения поселиться с мужем. В ссылке он в 1828 г. сошел с ума. Она добилась его перевода в Суздаль в Спас-Ефимовский монастырь, где он и умер. Еще раньше начались переживания Натальи Дмитровны за судьбу ее брата Ивана, который в чине капитана командовал ротой Семеновского полка в Петербурге, был у солдат любимым начальником. В 1820 г. в Петербурге солдаты семеновцы потребовали передать их жалобу императору Александру I (неслыханный по тому времени случай в русской армии). Солдаты не поддались на уговоры брата царя – Константина, а также командующего гвардией Васильчикова, генерал-губернатора Петербурга Милорадовича и даже вдовствующей императрицы Марии Федоровны; они стояли на своем. Когда произошли в 1820 г. волнения в его полку, И.Д. Щербатов находился в Москве и в Васькине, в письме отсюда приятелю по службе он одобрил действия солдат и осудил недостаточную решимость офицеров в их поддержке. Письмо перехватила тайная полиция, в васькинском доме произвели неожиданный обыск. И.Д. Щербатов был арестован. Следствие над И.Д. Щербатовым и еще 3 офицерами тянулось почти 6 лет. На следствии И.Д. Щербатов не выдал никого из участников тайных обществ. В 1826 г. он был осужден на смертную казнь, замененную разжалованием в солдаты и ссылкой на Кавказ. На Кавказе он ощущал тайное сочувствие декабристам генерала А.П. Ермолова, давшего им возможность быстрее восстановить офицерское звание. В тюрьме здоровье И.Д. Щербатова было подорвано, оно ухудшилось из-за непрерывных лишений походной жизни, у него обострилась чахотка (туберкулез), от которой он и умер в 1829 г. Консервативно настроенный князь Д.М. Щербатов, потерявший после событий 1825 г. сына и зятя, осуждал поступки царя Николая I, называл их «всемилостивейшим разорением» лучших российских родов.

Позже Васькино входило в медицинский участок земского врача А.П. Чехова, где он оказывал медицинскую помощь крестьянам. Чехов способствовал открытию в Васькине больницы. В советский период в бывшей усадьбе Васькино организовали дом отдыха; главным образом там отдыхали работники Московского автозавода им И.А. Лихачева.

В усадьбе Васькино до наших дней сохранились одноэтажный, на высоком цоколе усадебный дом, построенный в стиле ампир (1825), 2-этажный кирпичный флигель, кирпичный в стиле классицизма каретный сарай, церковь Рождества Богородицы (1700 г.; перестроена в 1795 г. в формах ложной готики), а также с копаным прудом липовый парк (1780-е гг.), созданный на основе регулярной планировки. Самая ранняя постройка в усадьбе – церковь во имя Рождества Богородицы – была построена по заказу владельца этой усадьбы в петровское время окольничего М.Т. Лихачева, в 1795 г. ее перестроили по заказу князей Д.М. и Н.И. Щербатовых. Кирпичный оштукатуренный храм сохранился на высоту первого яруса. Старая часть храма – это бесстолпный четверик с двумя приделами и общей трапезной. При перестройке храма в четверике пробили 3 больших проема и построили колокольню, сохранившуюся на высоту первого яруса.

 

Серпуховской район

В северной части Серпуховского района находится село Васильевское, в котором сохранилась деревянная Никольская церковь (1699). Эта церковь была сооружена на средства вотчинника стольника А.А. Соймонова, роду которого в конце ХVII – ХVIII в. принадлежало Васильевское. Здесь, в Васильевском, в родовой усадьбе родился первый крупный русский гидрограф Ф.И. Соймонов.

Федор Иванович Соймонов (1692–1780) был государственным деятелем, другом архитектора П.М. Еропкина (они дружили с детства, потому что их родители соседствовали имениями), членом группы кабинет-министра А.П. Волынского, а главное, первым крупным отечественным гидрографом, ученым и практиком. Ф.И. Соймонов родился в обедневшей дворянской многодетной семье, которая смогла дать ему начальное образование. Он изучил математику и латинский язык. Ему удалось поступить в Школу математических и навигационных наук в Москве. Затем его с группой выпускников Школы отправили в Голландию, побывал он в Лиссабоне, дважды прошел на корабле вокруг Скандинавского полуострова. Он всесторонне изучал премудрости морского дела, особенно его интересовали вопросы гидрографии, поскольку развитие флота немыслимо без этой науки. Он составил карты Каспийского моря, участвовал в морских походах Петра I, который с ним постоянно советовался и высоко ценил его профессиональные качества. В военных походах он также занимался гидрографией, интересовался вопросами истории и экономического развития территорий. Под наблюдением Соймонова создали и издали в 1731 г. атлас Каспийского моря с текстом. В 1730 г. он вел научную работу на Балтийском море, в 1734 г. издал атлас Балтийского моря. В 1738 г. он стал генерал-майором и близким человеком к правительственным кругам. Он гневно осуждал бироновщину, отказался подписать донос на А.П. Волынского, о чем его просил Э.И. Бирон. После этого Бирон оклеветал Соймонова перед императрицей Анной Иоанновной, его обвинили в «государственной измене», приговорили к смертной казни, но в последний момент меру наказания изменили. Его избили кнутом и сослали в Сибирь, на каторгу, где он томился почти два года. С большим трудом его жене удалось смягчить его участь. В 1742 г. Соймонова доставили в его деревню Волосово, рядом с Кулаковом. Он не мог служить, точнее – его не допускали к службе, тогда он занялся составлением карт по истории России. В 1757 г. Соймонова назначили губернатором Сибири, тогда он начал исследовать берега Тихого океана, способствовал становлению там флота и развитию экономики. Там он написал свои географические и экономические труды: «Древняя пословица – Сибирь золотое дно» и «Известия о торгах Сибирских» и др. В 1757 г. в г. Охотске он основал навигационную школу для подготовки штурманов и геодезистов. Он понимал, что он живет и служит России, причем в любой ее точке, но его всегда тянуло в Москву. В 1763 г. ему предложили работу в Москве, и он с радостью согласился. В 1763–1765 гг. он был сенатором, трудился в Москве. Но годы брали свое, и в 1766 г. (ему было 74 года) он в звании сенатора, действительного тайного советника и адмирала вышел в отставку и переехал в свое имение под Лопасней, где прожил еще 14 лет. Похоронили его на кладбище Высоцкого монастыря в Серпухове; умер он в возрасте 88 лет. В память о нем остались его описания побережья Каспийского моря, атласы Каспийского и Балтийского морей, труды по экономике, географии Сибири, исторические сочинения (в том числе «История Петра»). История жизни Ф.И. Соймонова лишний раз заставляет прийти к выводу, что сильный, умный человек в любой ситуации найдет для себя достойный стиль поведения. Труд в любой области на благо Отечества был и остается верным лекарством от всех недугов и неприятных жизненных потрясений.

В селе Васильевском в наши дни о существовавшей здесь усадьбе, а еще – древней вотчине напоминает старинный деревянный клетского типа храм (1689 г.). Никольская церковь пользуется большим почитанием у местных жителей. Одноглавый четверик и трапезная – рубленные, храм в значительной мере утратил своей первоначальный облик.

Рай-Семеновское. Церковная ограда

В 18 км от г. Серпухова находится село Рай-Семеновское, прославившееся уникальной усадьбой. С середины ХVII в. здесь была родовая вотчина боярского рода Ордын-Нащокиных. Первым ее владельцем был боярин Афанасий Леонтьевич Ордын-Нащокин (1605–1680), десятки лет возглавлявший Посольский приказ во времена царя Алексея Михайловича Романова. Позже усадьба Рай-Семеновское заняла в истории русской усадьбы исключительное, особое место – в ней был устроен популярный курорт в начале XIX в. Именно здесь, на базе железистых минеральных источников, был открыт первый и тогда единственный курорт в Подмосковье.

Усадьба Рай-Семеновское долгое время называлась Семеновское, в том числе при ее первом владельце А.Л. Ордын-Нащокине, ярком государственном деятеле, известном дипломате, боярине, воеводе. Он руководил внешней политикой государства в 1667–1671 гг., Посольским и другими приказами. В своей ответственной, но и выгодной служебной деятельности, также в бытовой жизни он нередко нарушал нравственно-духовные нормы и правила. Боясь кары Божией за свои прегрешения, в 67 лет он постригся в монахи, посвятил себя отмаливанию грехов и служению Господу Богу.

В конце ХVIII – начале ХIХ в. владельцем усадьбы был его потомок, гофмаршал при дворе императора Павла I – Александр Павлович Нащокин, создавший здесь усадебный ансамбль, который он назвал Рай-Семеновское (вероятно, чтобы отличить эту усадьбу от усадьбы графов Орловых – Семеновское-Отрада). А.П. Нащокин в молодости был очень богат, жил на широкую ногу, был хлебосольным и радушным хозяином, любил гостей, веселье, развлечения. Неудивительно, что вскоре его финансовое благополучие пошатнулось. Он стал думать, как выбраться из плачевного финансового состояния, когда средств и грамотных советников нет. Он придумал оригинальный выход – создать в усадьбе курорт минеральных вод, поскольку на ее территории были источники с железистой водой, использовавшиеся с давних лет местными жителями в лечебных целях. На их лечебные свойства обратил внимание еще отец Нащокина, рассказал о них сыну, огородил источники срубом, покрытым крышкой. Тогда лечение на минеральных водах входило в моду, особенно славились эти воды за границей, в Карлсбаде, где лечились, а еще больше – приятно развлекались. Нащокин решил подобное место для отдыха, развлечения и лечения состоятельных людей создать в своей усадьбе, в принципе не слишком далеко от Москвы, где хорошо знали его талант устраивать разные забавы, балы, а порой и решать практические задачи. Нащокин был не лишен авантюристической жилки, быстро организовал анализ воды, подтвердивший ее вроде бы лечебные качества, написал и анонимно в 1817 г. издал, по сути, рекламную брошюру «Чудесное исцеление, или Путешествие к водам Спасителя в село Рай-Семеновское». Еще раньше, в 1803 г., он добился, чтобы император Александр I специальным указом разрешил ему открыть в его усадьбе курорт минеральных вод. Нащокин построил в стороне от усадьбы привлекательный, комфортабельный по тем временам курортный поселок с домами для пациентов, обслуживающего персонала, проведения лечебных процедур, стал устраивать здесь балы, театральные представления, другие развлечения. Курортный поселок состоял из 3 улиц. На месте вод стоял круглый храм с 12 колоннами, купальнями, куполом, рядом были беседки и особое здание с ванными, 27 специально оборудованных домиков, 10 больших домов, здания ванн, аптека, гостиница из 16 номеров, оранжереи – всего более 40 самых разных зданий и построек. Крестьянские дома, находившиеся поодаль от усадьбы, предоставлялись больным, прибывшим на этот курорт. Избы были 2-этажные, очень благоустроенные, имелись даже балконы. На курорте в вечерние часы звучал духовой оркестр. При закате солнца звучал пушечный выстрел – знак начала музыки, оркестр играл до 11 часов ночи. В пейзажном парке курорта был зеленый театр, составленный из саженых лип, так искусно соединенный, что зритель ощущал себя в каменном строении. В театре играли крепостные актеры, в нем ставили драматические спектакли, оперы, балеты. В XVIII в. четыре теплых рай-семеновских источника, расположенных на берегах реки Нары, имели репутацию целебных вод и считались какое-то время модным курортом. Помня былое гостеприимство Нащокина, многие приезжали к нему не как пациенты (на платное лечение, отдых, проживание), а по старой памяти – как гости, ничего ему не платили за проживание и лечение. Жестким владельцем курорта Нащокин стать не смог, его курорт действовал только в 1803–1820 гг. Затея с курортом не обогатила, а окончательно расстроила его состояние. До наших дней ни одна из построек водолечебницы не сохранилась. У Нащокина от крестьянской девушки родилась дочь, ее крестили, назвали Вера, дали фамилию Нарская, записали в мещанское сословие, позже определили учиться в Институт благородных девиц. Затем, к всеобщему изумлению, она стала женой двоюродного брата своего отца – П.В. Нащокина, и как он, стала другом А.С. Пушкина. Именно рассказ П.В. Нащокина о мелком белорусском дворянине Островском лег в основу повести Пушкина «Дубровский».

В конце ХIХ в. царь Александр III одно время думал купить усадьбу Рай-Семеновское для своего больного сына Михаила, но император счел чрезмерно большой запрашиваемую за эту усадьбу цену и покупка не состоялась. В 1900 г. усадьба была продана фабриканту из Серпухова Хутареву. Так закончилась история первого подмосковного курорта Рай-Семеновское.

Теперь мало кто знает и помнит о местном курорте минеральных вод, а остатки строений усадьбы до сих пор представляют архитектурно-художественный интерес. Среди них несколько построек, усадебный пейзажный парк (спланированный в 1768 г.) и расположенный рядом с собственно усадьбой дивный памятник архитектуры XVIII в. – Спасская церковь со стройной колокольней, построенная великим русским зодчим М.Ф. Казаковым в стиле раннего русского классицизма. Дмитриевский придел был построен и освящен в 1765 г., остальная часть этого храма была возведена в 1774–1783 гг. Вокруг церкви была возведена по проекту Казакова каменная ограда в виде древнерусских крепостных стен с зубцами и башнями. Здание церкви кирпичное, оштукатуренное, с лепным и белокаменным декором. Четверик храма с примыкающими к нему равновеликими помещениями алтаря и притвора увенчан массивным световым барабаном с высоким куполом. Крытым переходом храм соединяется с колокольней в 2 яруса, увенчанной каменным обелиском. Огромную художественную ценность представлял и отчасти представляет сейчас интерьер храма, колонны в котором выполнены из местного разноцветного мрамора; имеются лепные барельефы, бронза. В храме был установлен редчайшей красоты иконостас из подольского золотисто-коричневого мрамора, выполненный М.Ф. Казаковым. Господский дом усадьбы в первозданном виде не сохранился. Усадебный дом ХVIII в. с бельведером и двухсветным круглым залом в 1890-х гг. был капитально перестроен. От его прежнего внутреннего убранства сохранилась колоннада ионического ордера по периметру круглого зала. Существенно перестроенный снаружи, он не представляет большого интереса. Это фактически иное здание, однако внутри уцелел старинный камин и частичная отделка некоторых стен в средней части бывшего господского дома. В XVIII в. в господском доме была красивая круглая зала с хорами, поддерживаемыми колоннадой, потом к главному дому пристроили еще две огромные залы для балов и спектаклей; в парке были многочисленные «затеи и шутихи», в том числе зверинец с редкими животными. В доме в семейных портретах раскрывалась история древнего рода Нащокиных, в том числе знаменитого боярина-дипломата XVII в. А.Л. Ордын-Нащокина. В фамильной галерее висел также портрет известной актрисы В.Н. Асенковой (работы Гау), что свидетельствовало о любви к искусству хозяев дома. В доме была также прекрасно подобранная библиотека в 4 тыс. томов.

И.И. Пущин

В советский период усадьба перенесла непоправимые потери. В 1930-е гг. был уничтожен редкой красоты, золотисто-коричневого цвета иконостас Спасской церкви, созданный по рисунку М.Ф. Казакова, одно из лучших его творений. Уничтожили и церковную живописную ограду с башнями в стиле псевдоготики. Усадебный дом и служебные корпуса были разграблены и перестроены, многие деревья в парке вырубили и возвели в нем малоценные строения, уничтожили парковые гроты, беседки, пруды.

В г. Пущине сохранилась бывшая усадьба (XIX в.) с тем же названием. Усадьба Пущино принадлежала И.И. Пущину – другу А.С. Пушкина. Сохранился кирпичный трехэтажный усадебный дом (построен после 1812 г.), в котором частично сохранилась отделка интерьеров, его фасады украшены лепниной, а также службы, конный двор в стиле модерн, парк с прудами.

Иван Иванович Пущин (1798–1859), коллежский асессор, судья Московского надворного суда и декабрист с юности был верным и любимым другом А.С. Пушкина. Последний раз они виделись в 1825 г., когда И.И. Пущин первым из друзей поэта навестил Пушкина в его ссылке в селе Михайловское. Пущин для поэта всегда был «…первый друг, …друг бесценный». Хотя Пущин принадлежал к знатной дворянской фамилии (его дед был адмиралом екатерининских времен, отец – генерал-лейтенантом), сам он был членом тайных обществ «Союз благоденствия» и «Северного общества». Пущин, самый красивый из декабристов, был очень мужественным человеком. После подавления восстания декабристов его приговорили к смертной казни, и тем не менее он подбадривал, как мог, своих товарищей, шутил так остроумно, что все хохотали. Затем объявили, что казнь заменяют 20 годами каторги. Тогда он публично выступил с протестом против вынесенных приговоров ему и его друзьям. Именно ему в Чите приехавшая к мужу А.Г. Муравьева привезла в 1828 г. от А.С. Пушкина стихи-воспоминания о его приезде в Михайловское в 1825 г. С 1825 г. Пущин содержался вначале в Шлиссельбургской крепости, с 1828 г. был отправлен в Сибирь – в Нерчинские рудники, в 1839–1856 гг. жил на поселении в Туринске и Ялуторовске. Везде – и в Царскосельском лицее, и в ссылке – Пущин был любимцем товарищей, душой любой компании. В 1856 г. в числе других декабристов он получил свободу, но из Сибири он вернулся больным. Въезд в Петербург и Москву ему был запрещен, он поселился в Подмосковье, в селе Марьино, в имении вдовы декабриста М.А. Фонвизина, на которой вскоре женился. Пущин 31 год (1825–1856) провел в тюрьме, на каторге, в ссылке, на поселении, но, вернувшись, не потерял доброту и острый ум. Он старался поддерживать оставшихся в живых декабристов, их жен, вдов, детей, сестер и братьев. Как мог оказывал им моральную и материальную помощь. Его дом стал местом общения оставшихся в живых единомышленников, центром сбора средств и помощи декабристам и их семьям. По просьбе сына декабриста И.Д. Якушкина – Е.И. Якушкина (1826–1905) Пущин записал свои воспоминания. Написанные Пущиным «Записки о Пушкине» представляют большой интерес. Пущин умер в возрасте 61 года в селе Марьино (см. с. 164).

 

В юго-западный сектор входят два административных района Московской области: Ленинский (западная часть) и Наро-Фоминский. Организационно-транспортной осью этого сектора в наши дни является Киевское направление железной дороги. Юго-западный сектор Подмосковья имеет живописный характер ландшафтов, особенно красивы долины его немногочисленных рек – Пахры, Нары, Протвы и др. Места здесь издавна славятся как грибные и ягодные. В прошлом здесь было значительное число усадеб, как правило, небольших и не роскошных. Время и разрушительные последствия войн (1812 г., Гражданской войны, 1941–1945 гг.) определили сохранение до наших дней только небольшой части бывших усадеб или даже их остатков.

Рядом с МКАД, теперь в городской черте Москвы, в исторической местности Переделкино (Лукино), сохранились остатки усадьбы Лукино. В Лукине умер патриарх Алексий I (С.В. Симанский, 1877–1970). Село Лукино известно с конца XVI в., его владельцами были С. Ададуров, Леонтьевы, Щербатовы, князья Долгорукие. Усадьба Лукино была создана семьей Долгоруких, которым она принадлежала с 1729 г. до конца ХVIII в. В начале ХIХ в. владельцами Лукина были графиня В.П. Разумовская, К.С. Ковалевская, с 1860-х гг. – барон М.Л. Боде (Боде-Колычев), который отстроил в 1880-х гг. усадьбу заново в формах псевдорусского стиля. Сохранились надвратный корпус, памятный обелиск, башни ограды, остатки регулярного парка ХVIII в. с фигурным водоемом и липовыми аллеями, Преображенская церковь (1815–1819 гг., построена при В.П. Разумовской по ее прошению). Преображенская церковь – это бесстолпный одноапсидный храм, завершенный купольной световой ротондой, имеющий 4 малых главы, которые с барабаном ротонды составляют каноническое пятиглавие. Похожие главы завершают алтарь и 4-ярусную колокольню. В 1884 г. к храму пристроили 3-главый придел Филиппа-митрополита с папертью-галереей.

М.Л. Боде-Колычев в конце ХIХ в., создавая свою усадьбу, надеялся упрочить память о древнем и славном роде бояр Колычевых, давших России митрополита Московского Филиппа, канонизированного Русской православной церковью (Ф.С. Колычев, 1507–1569 гг.; см. с. 268–270). Боде-Колычев строительство в своей усадьбе вел по собственным проектам, при этом в строительно-архитектурных вопросах он консультировался с художником Ф.Г. Солнцевым. Усадьба Боде-Колычева окружена подобием кремлевских крепостных стен с воротами, украшенными изразцами и каменными львами. Боде-Колычев рядом с усадебным домом построил специальный флигель для архива и музея боярского рода Колычевых, возвел обелиск на парадном дворе в память казненных московскими государями его предков, над могилами его ближайших родственников он возвел придел Филиппа-митрополита, примыкающий к основному объему Преображенской церкви. Боде-Колычев способствовал украшению усадебного храма, результатами его хлопот являются перспективный портал западного входа, иконостас в правом приделе и «царские врата» ХVII в. в новом главном иконостасе. Со временем большинство построек его усадьбы были утрачены. В советский период в разоренной усадьбе создали совхоз. С 1952 г. в ее главном доме размещается загородная резиденция московских патриархов.

 

Ленинский район

Почти совсем рядом с МКАД, у поселка Мосрентген, сохранились остатки бывшей усадьбы Троицкое (Теплый Стан), где прошли юношеские годы великого русского поэта Ф.И. Тютчева (1803–1873).

Усадьба Троицкое формировалась в XVII–XIX вв. Сначала здесь была вотчина боярина Ф.Л. Шакловитого (фаворит царевны Софьи, начальник стрельцов, казнен царем Петром I в 1689 г.), затем в 1689 г. эти земли пожаловали А.И. Иванову. С 1748 по 1777 г. имение принадлежало семье Д.Н. Салтыковой (Салтычихе), потом было продано Тютчевым, принадлежало оно в том числе и отцу великого русского поэта. В 1830-х гг. усадьба принадлежала Воейковой, а с середины ХIХ в. ее владельцами были Устиновы. До наших дней от усадьбы сохранились только регулярный липовый (12 га) парк XVIII в. с копаными прудами и Троицкая церковь, построенная в 1696 г. по заказу А.И. Иванова и частично перестроенная в 1823 г. Троицкая церковь – это храм типа «восьмерик на четверике» с трапезной и первым ярусом колокольни, его нижний придел возведен в ХIХ в. Этот храм является характерным памятником зодчества московского барокко. Обращенный к усадьбе северный фасад храма украшен пилястровым портиком с фронтоном и крупным «венецианским» окном.

Недалеко от поселка Внуково, на реке Ликовке, находится село Изварино (Изварино-Васильевское), с бывшей усадьбой Изварино. Эта усадьба известна с конца ХVII в., тогда ее владельцем был князь Ф.Ф. Куракин, с 1683 г. она принадлежала роду князей Черкасских, с 1812 г. – А. Романовой, в 1821–1852 гг. – Нефедовым, в 1878–1890 гг. – Лапиным, в 1911 г. – В.А. Абрикосову. После событий 1917 г. в усадьбе создали дом отдыха.

Усадьба Изварино являлась типичным представителем среднепоместной подмосковной усадьбы ХVIII – ХIХ вв., она неоднократно перестраивалась в начале ХХ в. На месте прежнего господского дома в 1860-х гг. построили сохранившийся до наших дней одноэтажный кирпичный оштукатуренный дом. Также сохранились одноэтажный флигель в формах неоклассицизма, пейзажный парк с остатками системы прудов. На берегу пруда возведены каменная скамья и рядом на искусственном холме – беседка-ротонда, стоящая над погребом.

Не вполне обычной была судьба последнего частного владельца усадьбы Владимира Алексеевича Абрикосова (1858–1922). Он происходил из известной в ХIХ в. семьи Абрикосовых – предпринимателей, общественных деятелей, благотворителей. Предки их были крестьянами. Первый представитель их рода Степан Николаев (1737–1812) поселился в Москве с 1804 г., он получил фамилию Абрикосов, так как торговал фруктами. Его сыновья были купцами, владельцами кондитерского производства и табачной фабрики, но они разорились. Его внук И.С. Абрикосов (1824–1904) отказался от долгов отца, основал кондитерское производство, со временем превратившееся в крупную фабрику, сам он стал очень богатым и знатным человеком. Его сыновья, потомственные почетные граждане, в 1873 г. купили у него кондитерскую фабрику и учредили Торговый дом «Абрикосов и сыновья», в 1880 г. – «Абрикосова А.И. сыновей товарищество», где они были директорами. Один из них был владельцем усадьбы Изварино – В.А. Абрикосов, он в 1893–1907 гг. избирался членом Московской городской думы и Московского губернского земского собрания, состоял действительным членом (1883–1906) и директором (1894–1899) Московского отделения Русского музыкального общества, был членом комиссии по постройке нового здания консерватории в Москве. При его ярких успехах в коммерции и общественной жизни В.А. Абрикосов был далеко не счастливым человеком. Его жена Анна (1886–1936), в юности учившаяся в Оксфордском университете и перешедшая в Англии в католичество, властная, энергичная, образованная женщина, пыталась заставить мужа принять католичество. Она часто ездила за границу, ее дважды принимал папа Пий Х. Богатый и открытый дом Абрикосовых в Москве и их подмосковная усадьба Изварино стали местом сбора и общения сторонников католицизма, центром католической пропаганды. В.А. Абрикосов пытался вернуть жену в лоно Православия, но не мог выдержать богословские дебаты с нею, в конце концов сдался и принял католичество. После событий 1917 г. Анна полностью посвятила себя монашеской католической деятельности, а В.А. Абрикосов стал католическим священником – о. Владимиром, в 1922 г. его выслали из России. Анну, ставшую католической монахиней Екатериной, арестовали, сослали в Тобольск, потом перевели в тюрьму в Ярославль, где она заболела раком и умерла. В.А. Абрикосов, по воспоминаниям знавших его людей, считал, что беды России в целом и его семьи связаны в большой мере с отходом от православных догм, с чрезмерным доверием к западной идеологии, иностранным политикам и дельцам.

В 9 км от железнодорожной станции Внуково, на правом берегу речки Ликовки, находится село Валуево (Покровское), известное со второй половины ХIV в. как владения, пожалованные участнику Куликовской битвы (1380) воеводе Тимофею Валую. До наших дней сохранилась усадьба Валуево, известная с начала XVII в. и принадлежавшая в то время дьяку Григорию Валуеву. В конце ХVII в. Настасьино-Валуево стало собственностью князей Мещерских, в 1719 г. его купил известный государственный деятель граф П.А. Толстой, в 1742 г. его приобрел генерал-аншеф и гофмаршал Д.А. Шепелев (умер в 1759 г.), в 1770 г. ее владельцем стал граф А.И. Мусин-Пушкин. С 1856 г. Валуево купила княгиня В.Б. Святополк-Четвертинская; с 1880-х гг. владельцами усадьбы стали известные московские купцы Лепешкины. В 1920 г. в национализированной усадьбе открыли дом отдыха, в годы Великой Отечественной войны 1941–1945 гг. на его базе был развернут военный госпиталь, с 1960 г. здесь начали работать санаторий-профилакторий и летний пионерский лагерь, сейчас здесь работает санаторно-оздоровительный комплекс. Усадьба Валуево является характерным образцом небольшой подмосковной усадьбы конца ХVIII – ХIХ в. Эта усадьба относительно мало пострадала от времени, основные постройки усадебного комплекса сохранились до наших дней. Сохранившиеся строения были главным образом возведены при А.И. Мусине-Пушкине, заново отстроившем усадьбу; при нем был создан усадебный ансамбль стиля классицизма.

Граф Алексей Иванович Мусин-Пушкин (1744–1817) был государственным деятелем, историком, археологом, коллекционером, членом Российской академии. В 1757 г. он поступил и закончил Артиллерийское училище, был адъютантом при князе Г.Г. Орлове. А.И. Мусин-Пушкин мог сделать карьеру при дворе, но его больше увлекали занятия наукой и литературой. Путешествуя по Европе, он вел дневник и с пристрастием изучал искусство. Его избрали членом Российской академии в 1789 г. Всю свою жизнь он коллекционировал древние книги, рукописи, монеты, иные предметы древности.

Валуево. Ограда парадного двора

Валуево. Главный дом усадьбы

Мусин-Пушкин был страстным библиофилом. Он нашел единственный экземпляр «Слова о полку Игореве». Его жена Эмилия (урожденная Шернвальд) была редкостной красавицей, славилась своим очарованием, была воспета в стихотворениях Е.А. Баратынского. Е.А. Баратынский и А.С. Пушкин приезжали в гости к Мусиным-Пушкиным в 1820 году.

В России в 1789–1796 гг. Мусин-Пушкин руководил Корпусом чужестранных единоверцев, в 1791–1797 гг. был обер-прокурором Синода, с 1774 г. возглавлял Академию художеств. В 1797 г. император Павел I освободил его от всех постов и назначил сенатором в московский департамент, возвел его в графское достоинство и пожаловал ему тысячу душ крепостных. Мусин-Пушкин просил их разделить между его подчиненными. В 55 лет он вышел в отставку, стал заниматься только своей коллекцией древностей, а также изданием древних рукописей и научных трактатов. Его редкостная коллекция погибла в пожаре Москвы в 1812 г.

А.И. Мусин-Пушкин

В наши дни бывшая усадьба Валуево представляет не только историко-культурологический, но и архитектурно-художественный интерес. Двухэтажный с бельведером деревянный усадебный дом на кирпичном сводчатом подвале, построенный в 1810–1811 гг., оштукатурен, его обработанные «под камень» фасады украшены 6-колонными портиками ионического ордера с фронтоном. Внутри портиков устроены балконы. Главный вход в дом «сторожат» каменные львы. Комнаты украшают камины с зеркалами, отделанные искусственным мрамором и скульптура; в ряде комнат сохранился старый наборный паркет. Парные двухэтажные кирпичные флигели (конец 1790-х гг.) соединены с усадебным домом сквозными галереями-колоннадами. Сохранились одноэтажные кирпичные конный и скотный дворы (конец ХVIII – начало ХIХ в.), одноэтажные кирпичные контора и дом управляющего (начало ХIХ в.), оранжерея (1880-е гг.), ограда парадного двора с 2 круглыми угловыми башнями в духе романтизма с белокаменным декором на фоне краснокирпичных стен (1830-е гг.), ажурная металлическая решетка и ворота (конец 1880-х гг.). Пилоны ворот увенчаны изваяниями оленей. Сохранился пейзажный парк с каскадами террасных прудов, разбитый в конце ХVIII в. В парке находится садовый павильон «Охотничий домик» (ХVIII – начало ХIХ в.). На береговом откосе ниже этого павильона сохранился грот с боковыми лестницами и тремя арочными формами, облицованный «диким» камнем. Еще один грот из валунов находится на берегу верхнего пруда (оба грота сооружены в конце ХIХ в.). В 1930-е гг. разрушили построенную в парке Покровскую церковь (середина XVIII в.). У бывшего церковного участка сохранились три кирпичных одноэтажных здания церковного причта (рубеж ХVIII – ХIХ вв.). В этой усадьбе снималось более 26 художественных фильмов, в том числе «Гусарская баллада», «Мой ласковый и нежный зверь» и др.

Недалеко от Валуево, в селе Филимонки, сохранились на берегу р. Ликовки остатки усадьбы Филимонки, основанной в начале XVIII в. В начале XIX в. владельцем усадьбы стал Лачинов, который создал здесь небольшой приусадебный комплекс в стиле ампир. С 1840-х гг. усадьба принадлежала князьям Святополк-Четвертинским, от которых к началу ХХ в. перешла к купцу Лепешкину. Усадьба пострадала в период Отечественной войны 1812 г., ее восстановили. Сохранился усадебный дом с флигелем и сильно вырубленный липовый парк.

Владельцы усадьбы князья Святополк-Четвертинские хорошо знали, что создание монастыря снимает грехи не только с инициаторов его строительства, но и грехи их предков, а также является залогом созидательной жизни их потомков. По желанию князей Святополк-Четвертинских при их сельце Филимонки был создан Князе-Владимирский монастырь. Княжна Вера Борисовна Святополк-Четвертинская в 1890 г. учредила здесь женскую обитель, затем приняла монашество, была назначена настоятельницей княжной общины, которая с 1891 г. уже имела статус монастыря. В монастыре было 2 храма, в одном из них, построенном князем Святополк-Четвертинским, княжна была в 1855 г. похоронена.

Поблизости от Филимонок, в селе Летово, сохранились следы усадьбы Бибиковых Летово-Никольское. Церковь Никольская (1778–1783) в усадьбе П.И. Бибикова – это кирпичный храм с деталями из белого камня создан в стиле барокко, рядом сохранилась колокольня.

 

Наро-Фоминский район

В 2 км от железнодорожной станции Крекшино находится деревня с тем же названием. В конце XIX – начале XX в. здесь была усадьба Пашковых, а после 1917 г. здесь был организован совхоз. В этом имении жил и работал выдающийся писатель, граф Лев Николаевич Толстой (1828–1910 гг.), который подолгу гостил здесь у своего друга, последователя и помощника, издателя и общественного деятеля Владимира Георгиевича Черткова (1854–1936) в 1887 и 1909 гг. В.Г. Чертков познакомился с 55-летним Л.Н. Толстым в 1883 г., и вскоре он стал одним из самых доверенных людей великого писателя. Чертков в 1884 г. организовал издательство «Посредник», в 1897–1907 гг. жил за границей, издавал газету «Свободное слово» и сборники «Листки Свободного слова». Затем он вернулся в Россию. В Крекшино Толстой написал рассказы «Разговор с прохожим» и «Приезжий крестьянин», статьи «В чем главная задача учителя?» и «Пора понять». Толстому нравились живописные окрестности Крекшино, он любил здесь гулять и ежедневно ездил верхом, хотя был уже в преклонном возрасте. К Черткову у Толстого было особо доверительное отношение, в том числе и потому, что оба считали главным долгом любого честного человека – служение Родине, своему народу и только потом – служение своей семье. Толстой считал, что его дети избалованы женой – С.А. Толстой (урожденной Берс), мало трудятся на благо Родины, надеются за счет наследства и средств его гонораров за выход литературных трудов хорошо и беззаботно жить, не обременяя себя должной службой Отечеству. С.А. Толстая знала об этих мыслях ее мужа, которые сполна разделял его друг Чертков, которого она за это не любила и сильно ревновала мужа к нему. Перед отъездом из Крекшина в 1909 г. Лев Николаевич (ему был 81 год) написал завещание, по которому все произведения, созданные им после 1 января 1881 г. и те, что до этого срока еще не были напечатаны, не перейдут в чью-либо собственность и подлежат передаче для редактирования и издания Черткову. Желание великого писателя было исполнено, и при юбилейном и полном издании (90 томов) произведений Л.Н. Толстого в 1928 г. именно В.Г. Чертков был назначен главным редактором.

В 38 км от железнодорожной станции Крекшино находится село Старо-Никольское, в котором в советский период разместился совхоз «Первомайский». Здесь раньше была усадьба Старо-Никольское, она начала формироваться во второй половине XVIII в., когда принадлежала окольничему Ф.М. Ртищеву. Затем владельцем имения стал граф И.П. Мусин-Пушкин (с 1786 г.), потом – Е.А. Бибикова (ей оно принадлежало в 1812 г.). В начале XIX в. усадьбу перестроили. Сохранились кирпичный трехэтажный усадебный дом с деталями ампирного внешнего убранства, 2-этажный кирпичный флигель в стиле ампир, несколько звеньев усадебной ограды и ворота (первая четверть XIX в.), кирпичная Духовская церковь (1709 г., сооружена по заказу В.М. Ртищева) с белокаменным декором, колокольня в псевдорусском стиле (конец XIX в.).

Федор Михайлович Ртищев (1626–1673) был яркой личностью, известным человеком. Он был не только окольничий (с 1656 г.), но и дворецкий, друг царя Алексея Михайловича Романова, глава ряда важных приказов (Большого дворца, Приказа тайных дел и др.), член «Кружка ревнителей благочестия». Он пригласил из Киева ученых монахов и организовал в Москве школу при Андреевском монастыре, ее тогда называли Ртищевское братство, именно она стала предвестницей Славяно-греко-латинской академии. Ртищев активно содействовал организации и работе системы благотворительных заведений в России. На свои средства он открыл не только школу в Андреевском монастыре, но и ряд больниц и богаделен.

В 4 км от железнодорожной станции Апрелевка расположено село Афинеево. В давние времена здесь была вотчина Протасьевых с усадебными строениями. От усадьбы вотчинника М.А. Протасьева сохранилась только кирпичная церковь Иоанна Предтечи (1704–1709), построенная в стиле московского барокко; колокольня псевдоготической архитектуры и северный портик храма сооружены на рубеже XVIII–XIX вв. В XIX в. в Афинееве стояла малая усадьба или дом-дача А.А. Бахрушина, основателя первого в мире театрального музея, открывшегося в Москве в конце XIX в. и работающего сейчас.

Алексей Александрович Бахрушин (1865–1929) в молодости на спор начал собирать театральные реликвии, а потом это сделалось главным увлечением его жизни. Впервые он показал свою коллекцию друзьям в 1894 г. у себя дома в Москве и считал эту дату годом основания музея. В качестве свадебного подарка отец А.А. Бахрушина в 1825 г. подарил ему участок земли в Москве (теперь это улица Бахрушина). Бахрушин построил там дом, в котором разместил свою коллекцию. Его в 1897 г. избрали членом совета Российского театрального общества, кроме того, он возглавил Московское театральное бюро. Бахрушина также избрали гласным Московской думы, он стал бессменным докладчиком по делам театров. Бахрушин предложил Московской городской думе и городской Управе принять в дар городу Москве его театральную коллекцию и создать театральный музей, но отцы города решили, что содержание музея потребует значительных расходов, и отказались. В 1913 г. он передал свою коллекцию – 12 тысяч экспонатов – Российской академии наук. По совету А.В. Луначарского В.И. Ульянов-Ленин разрешил назначить Бахрушина пожизненным директором музея и оставить за музеем его имя. Бахрушин считал себя сыном великого народа, которому он хотел служить, и был рад, что его музей в любых условиях нужен россиянам.

А.А. Бахрушин

В Афинееве дом Бахрушина не сохранился, однако сохранилась древняя церковь, около которой он стоял. Эта кирпичная церковь Иоанна Предтечи была построена в 1704–1709 гг. в стиле московского барокко. Сохранилась также ее колокольня псевдоготической архитектуры (рубежи ХVIII – ХIХ вв.). В интерьере храма находится резной иконостас XVIII в.

Неподалеку от г. Апрелевка находится село Петровское-Алабино, где сохранился усадебный ансамбль. В 1706 г. окрестные земли были пожалованы сподвижнику царя Петра I – Петру Павловичу Шафирову (1669–1739) – видному русскому государственному деятелю, дипломату, вице-канцлеру, барону (с 1710 г.), автору исторических сочинений о Северной войне 1700–1721 гг. Еврей-выкрест П.П. Шафиров ловко и с большой выгодой для себя вел финансовые дела при Петре I, со временем он попал под суд за растрату крупных государственных средств. Он построил здесь просторные хоромы с 6 светлицами и деревянную церковь. В 1740-х гг. владельцем усадьбы стал статский советник, богач и меценат Н.А. Демидов, который отстроил усадьбу заново в последней четверти XVIII в. Н.А. Демидов – младший брат миллионера Прокопия Акинфиевича Демидова. Братья Демидовы были внуками тульского кузнеца Никиты Демидова, отличившегося изготовлением русских ружей. Царь Петр I во время шведской войны сделал Н.А. Демидова поставщиком оружия, а в 1701–1703 гг. дал ему заводы и земли под Тулой и на Урале. В последней четверти XVIII в. Н.А. Демидов был уже очень богатым человеком, меценатом; по его желанию и отстроили усадьбу. Демидовы были баснословно богаты, даже царское правительство в отдельные периоды занимало у них деньги. Усадьба Петровское-Алабино (Княжищево) была выстроена в стиле классицизма в 1770–1780 гг. Выдающийся русский архитектор М.Ф. Казаков (см. с. 166) не только разработал проект для этой усадьбы, но и лично руководил постройкой ансамбля усадьбы по желанию Н.А. Демидова. Усадьба Петровское считается одним из самых лучших творений талантливого зодчего. До наших дней от усадьбы Н.А. Демидова сохранились кирпичный, ныне в руинизированном состоянии, 2-этажный главный усадебный дом (1776–1780); 2-этажные флигели, церковь Петра-митрополита и 2-ярусная колокольня, внизу украшенная 2-колонным портиком (1785–1786 гг.; в 1858 г. к ней пристроена теплая Покровская церковь), хозяйственные постройки (конец XVIII в.), остатки парка с регулярной и пейзажной частями. В храме Петра-митрополита сохранились надгробия Демидовых.

Владелец усадьбы Никита Акинфиевич Демидов (1724–1789) был третьим сыном тогда уже известного горнозаводчика, действительного статского советника А.Н. Демидова. В наследство от отца он получил в 1724 г. 5 горных заводов и 10 тыс. душ крепостных, сам вскоре построил 2 новых завода.

Петровское-Алабино. Усадебный дом

Н.А. Демидов (см. с. 113), несмотря на свои огромные богатства, выделялся прижимистостью, скупостью и крутым нравом. Он плохо относился к своим крепостным, а рабочим на его заводах платил крайне низкую плату. Самодурство его не знало пределов. При этом Демидов любил разыгрывать роль мецената и просвещенного человека, добился звания почетного члена Академии художеств и Вольного экономического общества. Отправившись в заграничное путешествие в 1771–1773 гг., он на деле не интересовался горным делом и заводами, а стремился познакомиться с влиятельными и известными людьми, покупал предметы искусства и роскоши, чтобы в России поразить ими своих гостей. Демидов считал себя знатоком политики и литературы, стремился поддерживать отношения со светилами в этих кругах. После заграничного путешествия им было издано описание этой поездки, которую он оценивал как служение Отечеству в перенимании опыта, знакомства иностранцев с его достижениями и богатствами. Демидов ценил на земле больше всего себя, даже в самодержцах и женах (а их было у него три) не видел равных ему людей. Неудивительно, что его семейная жизнь счастливой не была. От последних двух жен у него были 2 сына, которые унаследовали от него несносный характер и эгоистическое начало, счастливыми в личной жизни они также не были. Демидов и его сыновья стремились привлекать к работам в их усадьбах лучших зодчих, украшать свои дома-дворцы совершенными произведениями искусства, принимать в них только самую изысканную аристократическую публику.

В г. Наро-Фоминске сохранились остатки бывшей усадьбы Якунчиковых. В 1864 г. в селе Фоминском купец В.И. Якунчиков купил фабрики, со временем здесь по его желанию была обустроена его новая усадьба, от которой остался двухэтажный дом. В усадьбе Якунчиковых в 1901 и 1903 гг. гостил А.П. Чехов. Здесь он работал над пьесами «Три сестры», «Вишневый сад».

Многие русские художники приезжали в с. Фоминское и работали в нем. Так, в 1894 г. в Фоминском писал свои полотна художник-баталист В.В. Верещагин. Здесь им была создана одна из картин серии, посвященной Отечественной войне 1812 г., – «На этапе. Дурные вести из Франции».

Якунчиковы в конце ХIХ – начале ХХ в. были известными людьми, видными предпринимателями, благотворителями, меценатами. Основателем семейного торгово-промышленного дела был Василий Иванович Якунчиков (1827–1909). Он жил и учился в Великобритании, но не утратил русских чувств и патриотичности. В 1864 г. В.И. Якунчиков купил 2 бумагопрядильных фабрики в районе современного г. Наро-Фоминска; в следующем году он возглавил образованное для управления ими Товарищество Воскресенской мануфактуры. Якунчиков был коммерции советником, членом Московского совета торговли и мануфактур, выборным от московского купечества и Московского биржевого общества, председателем совета Московской практической академии коммерческих наук, почетным членом Московского коммерческого училища, членом Общества любителей коммерческих знаний, председателем Московского общества обучения ремеслам детей всех сословий, членом комитета для оказания помощи семействам убитых и изувеченных в Русско-турецкой войне. Он был одним из москвичей, обеспечивших строительство Московской консерватории, считался знатоком и большим любителем музыки, устраивал великолепные домашние музыкальные концерты. Его сын от первого брака с Е.А. Алексеевой, Владимир Васильевич Якунчиков (1855–1916), также был крупным предпринимателем и щедрым меценатом. Дочери В.И. Якунчикова от второго брака с З.Н. Мамонтовой были одаренными художницами. Мария Васильевна Якунчикова (по мужу Вебер, 1870–1902) была ученицей В.Д. Поленова (а его женой была ее сестра Наталья Васильевна), была известна как талантливая художница. Она училась в Московском училище ваяния, живописи и зодчества; ее работы представлены в Государственной Третьяковской галерее. Ее сестра Вера Васильевна Якунчикова (по мужу Вульф, 1871–1923) училась музыке и живописи, работала в технике аппликации по ткани, ее работы также хранятся в ГТГ; она после 1917 г. жила в Тарусе и создала там Музей живописи В.Э. Борисова-Мусатова (1870–1905).

С.А. Есенин и Айседора Дункан

Определенный интерес представляет расположенная на берегу реки Нары бывшая усадьба Литвиново, принадлежавшая князьям Щербатовым. В 1923 г. здесь отдыхали 28-летний С.А. Есенин и его жена 46-летняя Айседора Дункан (они поженились в 1922 г.) с ее балетной школой. Теперь в Литвиново проводятся Есенинские праздники поэзии.

Сергей Александрович Есенин (1895–1925) и Айседора Дункан (1877–1927) составляли странную пару, оба были неординарными людьми. С.А. Есенин был ярким русским поэтом, выступал как тонкий лирик, большой знаток народного русского языка и народной души. А. Дункан была известной американской танцовщицей с мировой славой новатора в танце, была в числе основоположников школы танца «модерн». В своем творчестве она талантливо использовала древнегреческую пластику, балетный костюм заменила хитоном, танцевала без обуви (за это ее прозвали Босоножка). Дункан жила в России в 1921–1924 гг., организовала в Москве собственную студию танца, стала женой Есенина (дважды вступала с ним в брак, поскольку был у них и развод). Дункан была на 18 лет старше Есенина, но выглядела моложавой, привлекательной, ухоженной. Она практически не знала русский язык; с мужем они объяснялись на диковинном русско-немецко-английском языке. Они, вероятно, действительно любили друг друга, но оба были сложными личностями в бытовом общении, поэтому в конце концов расстались. А в Москве в начале 1920-х гг. бурно обсуждали их брак. Так, поэт Анатолий Мариенгоф писал: «Есенин влюбился не в Айседору Дункан, а в ее мировую славу. Он женился на ее славе, а не на ней – не на пожилой, отяжелевшей, но еще красивой женщине с крашеными волосами…» Поэтесса Наталья Крандиевская говорила о Дункан так: «Любовь Есенина для нее как огненная приправа к последнему блюду на жизненном пиру». Москвичи попроще судачили о том, что издавна стареющие, теряющие физическую свежесть, внешнюю привлекательность и трезвость ума женщины любой ценой – своими деньгами, положением, славой, связями – пытались и пытаются привязать к себе мужчин гораздо моложе их, что почти всегда добром не кончалось, было сделкой, расчетом.

В прошлые времена в этой части Подмосковья были многочисленные усадьбы, но время, войны и порой ограниченность людей стерли их с лица земли. Владельцы усадеб стремились создавать усадебные храмы или строили их в близрасположенных, им принадлежащих деревнях; эти храмы нередко сохранились до наших дней. В 18 км от г. Верея в селе Субботино, об исчезнувшей усадьбе Субботино-Никольское Смирновых напоминает Никольская церковь (1760-е гг.), построенная при усадьбе владельца села П.А. Смирнова. Эта церковь принадлежит к сравнительно редким в Подмосковье архитектурным памятникам так называемого елизаветинского барокко.

В живописном месте Литвиново после Великой Отечественной войны 1941–1945 гг. часто бывали знаменитые художники-карикатуристы Кукрыниксы (Михаил Васильевич Куприянов, Порфирий Никитич Крылов, Николай Александрович Соколов), запечатлевшие Литвиново в своих реалистических карандашных и акварельных работах. Сейчас в Литвиново санаторий. Огромный парк (40 га), источник минеральной воды, купание, катание на катамаранах, а также знающие врачи и комфортные условия для проживания привлекают сюда отдыхающих.

 

Центральный западный сектор включает 3 административных района Московской области: Одинцовский, Рузский (без его северной части), Можайский. Организационно-транспортной осью этого сектора является Белорусское направление железной дороги, а также Минское шоссе. Этот сектор области издавна славится своими природными ландшафтами. Исключительная красота природы этих мест, в том числе редчайшая живописность долин рек – Москвы, Рузы, Протвы и др., – сделали западное Подмосковье с давних лет местом желанного владения землей и строительства на ней, способствовали созданию здесь подмосковных усадеб.

 

Одинцовский район

Рядом с железнодорожной станцией Здравница лежит древнее село Перхушково. В XVI в. оно принадлежало последней, восьмой, жене царя Ивана Грозного – Марии Нагой, потом – князьям Черкасским, с 1766 г. – дворянам Яковлевым. Перхушково связано также с именами С.Т. Аксакова, Н.В. Гоголя, Г.К. Жукова и еще Наполеона (останавливался в 1812 г. здесь, в старинном усадебном доме). В XVIII–XIX вв. в Перхушково была почтовая станция, до нее обычно провожали отъезжающих из Москвы на Запад.

А.И. Герцен подробно описал усадьбу Перхушково, в том числе усадебный дом и парк в его произведении «Былое и думы». Он много раз бывал в Перхушково у его родного дяди обер-прокурора Синода А.А. Яковлева, который владел усадьбой Перхушково с 1826 г. Усадьба Яковлевых находилась рядом с Покровской церковью, построенной в стиле барокко около 1756 г., ее колокольня была перестроена в XIX в. Первый кирпичный этаж усадебного дома был построен в 1750—1760-х гг., а второй деревянный этаж с колоннадой возведен в первой половине XIX в. Утрачены планировка усадьбы, ее хозяйственные постройки, сад, от которого сохранился только пруд.

В период Московской битвы (30 сентября 1941 – 20 апреля 1942 гг.) в Перхушково, тогда близко от линии боевых действий, находился штаб командующего Западным фронтом – Георгия Константиновича Жукова (1896–1974). Иметь штаб так близко от линии фронта было не безопасно, но во имя победы Г.К. Жуков допускал разумный риск.

Георгий Константинович Жуков (1896–1974) был и остается самым ярким советским полководцем, легендарным русским военачальником, талант, величие и заслуги которого перед Родиной год от года ценятся все выше и выше. Он – самый известный Маршал Советского Союза (с 1943 г.), четырежды Герой Советского Союза, участник 1-й мировой и Гражданской войн, внес исключительный вклад в победу советского народа в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг. Г.К. Жуков сказал Главнокомандующему И.В. Сталину в ноябре 1941 г.: «Москву, безусловно, удержим». Под Москвой был похоронен гитлеровский план «молниеносной войны» против СССР. В 1945 г. Жуков в Берлине принял окончательную капитуляцию гитлеровской Германии. Жуков был не просто великим полководцем, он был православным русским человеком, получившим духовное благословение на воинские дела во благо Отечества. Последний оптинский старец Нектарий (преподобный Нектарий Оптинский, в миру – Николай Васильевич Тихонов, 1853–1928 гг.; канонизирован в 2000 г.) несколько раз беседовал с приезжавшим к нему Жуковым. Старец Нектарий благословил Жукова, предсказал страшную войну и сказал, что ему будут сопутствовать победы. Жуков всю войну носил в нагрудном кармане икону Николая Чудотворца, возил он по фронтам и Казанскую икону Божией Матери (по М.Г. Жуковой, 2004, с. 75, 102, 103). Всех его дочерей крестили. Для многих православных людей Г.К. Жуков ассоциируется с образом Георгия Победоносца ХХ в.

В 6 км от железнодорожной станции Перхушково расположено село Успенское (Вяземское), где была усадьба с тем же названием. Эта местность была заселена еще до нашей эры. 24 кургана у села Успенского были раскопаны еще в 1848 г. археологом и нумизматом А.Д. Чертковым; эти раскопки и положили начало серьезному археологическому изучению Подмосковья.

Александр Дмитриевич Чертков (1789–1858) – полковник, тайный советник, археолог и историк, стоял у истоков археологического изучения Подмосковья. Он получил хорошее домашнее образование, с 19 лет начал служить в Министерстве внутренних дел, в 20 лет перешел на военную службу в Конную гвардию. Став корнетом, он участвовал в войнах 1812–1814 гг., когда началась турецкая война, он получил гусарский полк. Выйдя в 1835 г. в отставку с чином полковника, он поселился в Москве. В 46 лет он был выбран московским уездным предводителем дворянства, затем, в 55 лет, – московским губернским предводителем. Он был одним из немногих представителей высшего света, всецело отдававшихся науке. Он занимался естественными науками, составил минералогический кабинет, собрал коллекцию бабочек, изучал флору и фауну, исследовал русские и славянские древности, напечатал 16 исторических сочинений, за его «Описание русских древних монет» – первое сочинение по нумизматике – он получил Демидовскую премию, которую пожертвовал на издание Остромирова евангелия. Он собрал большую библиотеку, в которой большое число книг рассказывало о России. Тогда это была лучшая коллекция книг о России. В 47 лет его выбрали вице-президентом Общества истории и древностей России при Московском университете, в 59 лет он стал председателем этого общества. В эти годы огромную часть своих сил, творческого потенциала он потратил на исторические, археологические, естественные работы по Москве и Подмосковью.

В Успенском наибольший интерес представляет Успенская церковь с трапезной и 3-ярусной шатровой колокольней, построенная из кирпича во 2-й четверти XVIII в. на средства владельца графа П.М. Апраксина. Основной объем храма состоит из бесстолпного двухсветного четверика с полукруглой апсидой, небольшой трапезной и 3-ярусной шатровой колокольни. Четверик, перекрытый высоким сомкнутым сводом, завершен световым восьмигранным барабаном, несущим малый барабан с главой. Последним владельцем Успенского был фабрикант С.Т. Морозов. В 1897 г. в Успенском жил художник И.И. Левитан, здесь он написал жизнерадостный этюд «Москва-река». В том же году здесь отдыхал художник-пейзажист В.И. Соколов, который также создал здесь несколько этюдов. В 1897 г. у С.Т. Морозова в его имении в Успенском гостил А.П. Чехов.

В 12 км от железнодорожной станции Жаворонки лежит село Иславское, где в XVIII – ХIХ вв. находилась усадьба дворян Архаровых. Сохранилась Спасская церковь, построенная в стиле зрелого классицизма в 1799 г. Храм состоит из двухсветной купольной ротонды, завершенной бельведером, небольшой трапезной с двумя приделами и 3-ярусной колокольни; в интерьере ротонды сохранилась масляная живопись рубежа XIX–XX вв., около церкви сохранились каменные саркофаги начала XIX в. Также сохранились усадебный дом, парк, хозяйственное здание.

Несмотря на более чем скромное архитектурно-художественное значение бывшей усадьбы Иславское, она единственная в Подмосковье, давшая по фамилии ее владельцев новое слово в русский язык «архаровец», что означает плут, буян, головорез, отчаянный бандит. Но это не значит, что в семье Архаровых были все поголовно подобными людьми. В семье Архаровых было 2 сына: Николай Петрович – петербургский, тверской и новгородский генерал-губернатор, московский обер-полицмейстер в конце XVIII в., и Иван Петрович – генерал от инфантерии, он в конце концов и стал владельцем этой усадьбы и села.

Николай Петрович Архаров (1740–1814) в 15 лет начал службу рядовым в Преображенском полку, в 21 год получил первый офицерский чин и вскоре вступил в полицию, в 32 года стал армии полковником. После удачного участия вместе с графом Г.Г. Орловым в усмирении «чумного бунта» и борьбе с чумой в Москве в 1771 г., он стал московским обер-полицмейстером. В 1774 и 1775 гг. он развил активную деятельность в период произведения следствия над участниками крестьянского восстания под предводительством Е. Пугачева. Император Павел I сделал его московским военным губернатором и шефом особого полка, обеспечивавшего московскую полицейскую стражу и сохранение порядка в городе, позже он занимал другие значимые должности. Характерной чертой Н.П. Архарова и его подчиненных было стремительное, беспрекословное выполнение приказов начальства, умение изложить высшим чинам успех проведенных операций даже при мизерных результатах. Архаров стал со временем неугоден Павлу I и был вместе с братом выслан в ссылку в их тамбовское имение, но с 1800 г. ему разрешили жить в Москве. Власть имущие и начальники вскоре забыли о его верной и ревностной службе. Архаров, подозрительно относившийся почти ко всем, уважением и доверием не пользовался, не смог и жениться. Но он страдал от отсутствия семьи, поэтому имел несколько воспитанников, а своей побочной дочке от француженки передал часть своего состояния.

Его брат, владелец этой усадьбы Иван Петрович Архаров (1744–1815), в начале своей карьеры также слепо верил в правильность абсолютно всех приказов высокого начальства. Вот почему он участвовал в экспедиции под руководством графа А.Г. Орлова и помогал ему в поимке самозванки – претендентки на русский престол – Августы Таракановой. Операция была проведена успешно, но И.П. Архаров понял, что во имя сохранения власти и богатств люди способны на любые проступки, на самый постыдный обман и подлость. Архаров, по сути, стыдился участия в этой операции. Он вскоре вышел в отставку, женился. Москвичи уважали этого Архарова за честный и открытый характер, откровенность, простоту, добрый нрав, любили также его жену и двоих дочерей, которых он удачно выдал замуж. Архаров был радушным хозяином, любил гостей и умел принимать. Хорошая память долгое время сохранялась в народе о его жене, хозяйке Иславского – Екатерине Александровне Архаровой (1755–1836 гг., урожденная Римская-Корсакова). В ее доме всегда были порядок и скромность в еде, одежде, меблировке, дела велись экономно, роскошь не приветствовалась, излишки доходов она щедро направляла на добрые дела и подарки, никогда не обижала и не обирала своих крепостных крестьян. Несмотря на рост дороговизны жизни, она и после смерти мужа не увеличивала оброк со своих крестьян, размер которого в давности установил сам И.П. Архаров, ее свекор.

В 9 км от железнодорожной станции Перхушково находится древнее село Уборы (Спасское), где в прошлом была усадьба вотчинника, а затем усадьба Шереметевых. В 1504 г. здесь была вотчина бояр Овцыных. С 1610 г. село перешло к Шереметевым, потом владельцы менялись, но с 1883 и до 1918 гг. им снова владели Шереметевы, издавна принадлежащие к родовитому русскому дворянству. Шереметевы были верными царскими слугами, среди них никогда не было смутьянов, нарушителей общественного спокойствия. Особо доверительные и почти дружеские отношения были у царя Алексея Михайловича Романова и боярина П.В. Шереметева-Меньшова. Всегда по пути в Саввино-Сторожевский монастырь богомольный царь останавливался в Уборах на отдых. В 1673 г. П.В. Шереметев построил в Уборах деревянную Спасо-Преображенскую церковь, в которую царь пожертвовал две ценные книги «Триодь постную» и «Пентикостарий, или служба на Пятидесятницу». В 1689 г. Шереметев задумал вместо деревянной построить в Уборах каменную церковь, которая оставит потомкам добрую память о нем и роде бояр Шереметевых. Так в усадьбе Шереметевых появилась красивейшая Спасо-Преображенская церковь. До наших дней от древней усадьбы в Уборах сохранилась именно эта Спасская церковь, построенная из кирпича в 1694–1697 гг. лучшим архитектором того времени (но крепостным человеком окольничего боярина М.Я. Татищева), уроженцем села Никольское Дмитровского уезда Яковом Григорьевичем Бухвостовым. Бухвостов не успел закончить постройку церкви в Уборах в оговоренный срок и в оговоренных формах. Тогда заказчик Шереметев пожаловался в Приказ каменных дел. Бухвостов был «схвачен и посажен в колодническую палату за решетку», было велено «бить его кнутом нещадно и каменно дело ему доделать». Шереметев при таком повороте событий забеспокоился о судьбе начатой по его воле постройки, и в челобитной царю попросил освободить Бухвостова от наказания и пребывания его в темнице. Зодчего простили, и он смог закончить постройку храма, окончательно завершили его строительство через несколько месяцев после смерти заказчика. Фасады церкви богато декорированы различными наличниками и витыми колоннами с капителями. Резной белокаменный декор с преобладанием растительных форм контрастно сочетается с красно-кирпичными стенами храма. Здание окружено низкой открытой галереей – гульбищем. Этот ярусный храм «под звоном» является выдающимся образцом стиля московского барокко. К двухсветному четверику храма, несущему 2 яруса восьмериков и барабан с главой, примыкают пониженные объекты алтаря и притворов, раньше они завершались главками.

Около деревни Усово, рядом с железнодорожной станцией Усово, в наши дни за огромной каменной стеной находится одна из правительственных резиденций. Рядом с Усово, став генерал-губернатором Москвы в 1891 г., великий князь Сергей Александрович, родной брат царя Александра III, муж великой княгини Елизаветы Федоровны (причисленный позже к лику русских святых), построил резиденцию для зимнего отдыха его и жены. В усадьбе-резиденции Усово великий князь выстроил большой комфортабельный дом из кирпича и камня в английском стиле с зимним садом, с центральным отоплением.

Великий князь Сергей Александрович Романов (1857–1905) был сыном царя Александра II. Великий князь получил великолепное образование. В 20 лет он принял воинскую присягу, вскоре отправился в действующую армию на Балканы, где шла Русско-турецкая война. За проявленную отвагу при военных действиях великий князь был награжден орденом. В 25 лет он был назначен командиром 1-го батальона лейб-гвардии Преображенского полка. Он был образцом исполнения служебных обязанностей, требовательным, но и внимательным командиром, которого уважали и любили подчиненные. Для улучшения быта нижних чинов он пожертвовал в полк значительный капитал. В возрасте 27 лет великий князь Сергей Александрович женился на 20-летней дочери великого герцога Гессенского Людвига IV – Элле, которую в России стали называть Елизавета Федоровна. Это была удивительная и очень красивая пара. Брак был необычным. По обоюдному желанию и по серьезным причинам генетического и физического характера (из-за болезней) супруги еще до свадьбы решили жить только как брат и сестра. При этом они очень любили друг друга и были удивительно счастливыми супругами.

В 1891 г., в 34 года, великий князь Сергей Александрович был назначен московским генерал-губернатором, в 37 лет он стал членом Государственного совета, в 1896 г., в 39 лет, стал командующим войсками Московского военного округа. Вопросы духовной жизни всегда имели для великого князя Сергея Александровича первостепенное значение. При его деятельном содействии было учреждено Императорское Палестинское православное общество, в котором великий князь принял обязанности председателя. По инициативе и на средства Сергея Александровича в Иерусалиме были произведены раскопки, давшие много ценных результатов. Великий князь выполнял большую общественную нагрузку, был председателем 10 и почетным попечителем почти 20 обществ и учреждений, был покровителем и почетным председателем 13 научных обществ и учреждений. Он возглавлял Императорский Исторический музей, периодически пополнял его собрание личными подарками, в том числе иконами, церковной утварью, находками из археологических раскопок. Он деятельно участвовал в создании в Москве Музея изящных искусств, был председателем соответствующего комитета.

Он способствовал изданию духовных книг, созданию рабочих касс взаимопомощи, обществ трезвости и народных домов, устройству детского приюта, помощи Красному Кресту и учебным заведениям, заботился о благоустройстве и субсидировании Москвы, содействии строительству памятников и музеев, восстановлению и реставрации храмов, сохранению от уничтожения или распродажи ряда памятников истории и культуры и многое-многое другое.

Великий князь С.А. Романов

Великий князь Сергей Александрович осознавал невысокий уровень образования большей части простых людей, основной части рабочих и крестьян. Понимал необходимость поднятия низкого культурного и общего жизненного уровней рабочих, что делало невозможным с их стороны объективный анализ политической и социально-экономической картины в стране, вело к принятию ими не вполне верных, а то и просто опасных решений, было предпосылкой для подрыва стабильности в государстве. Вот почему он деятельно способствовал организации и проведению общеобразовательных чтений для рабочих, поощрял распространение знаний в рабочей среде под покровом Церкви, что обеспечивало правдивость и достоверность излагаемой информации. Комиссия по устройству этих чтений обеспечила проведение большого числа лекций и бесед, предприняла только за 2 года около 50 изданий, включая книги по богословию, истории, литературе, географии, биологии.

В период управления Москвой Сергей Александрович участвовал в огромном числе благих начинаний и дел. Был открыт Александровский институт благородных девиц, завершили строительство здания Государственной думы, был реконструирован Мытищинский водопровод, построили Крестовские водонапорные башни, открыли Верхние торговые ряды. Начались работы по созданию Музея изящных искусств имени императора Александра III (ныне – Музей изобразительных искусств им. А.С. Пушкина). В Кремле в 1893 г. заложили памятник императору Александру II. Началась работа по созданию в Москве сети добротных студенческих общежитий. Великий князь исключительно стремился упрочить в Москве православный дух, религиозные чувства москвичей. В период его генерал-губернаторства Москва начала объединять на основе национальной идеи лучшие силы России. Как раз этого больше всего опасались завистники благополучия в России: внутренние разрушители порядка в стране – революционеры и их зарубежные западноевропейские сообщники. Он знал, что организаторы революционных беспорядков в Москве и в стране в целом – это в массе своей неправославные и атеистически настроенные люди, нередко получающие финансовую поддержку из-за границы, допускающие террористическая акты в стране во имя достижения своих сомнительных целей.

В конце XIX – начале ХХ в. в Москве участились забастовки, нарастало недовольство рабочих своим экономическим положением, участились студенческие беспорядки. Сергей Александрович призывал фабрикантов и заводчиков поубавить экономический эгоизм и выделять больше средств на оплату труда рабочих и улучшение их социально-бытовых условий. Сергей Александрович первый из всех градоуправителей Москвы занялся решением проблемы улучшения быта студентов. В 1897 г. был заложен первый корпус общежития для студентов на Большой Грузинкой улице. В 1898 г. был создан Комитет для содействия устройству общежитий при Московском университете.

Великий князь Сергей Александрович не был кровожадным националистом, но явно был озадачен принижением интересов русских – титульной нации. Видел и нараставшую тенденцию прессинга на православных в коммерческих и финансовых операциях со стороны неправославного контингента; пытался отстаивать интересы православных людей, составлявших подавляющую часть москвичей. Он не верил иудеям и, мягко говоря, не любил евреев. В адрес великого князя Сергея Александровича лилась беспочвенная, наглая, унизительная клевета. Его за глаза обвиняли в антисемитизме, гомосексуализме и всех других несусветных грехах. Как человек долга и чести он не реагировал на клевету из уст сомнительных людей (русские дворяне даже на дуэль вызывали только равных себе), продолжал достойно выполнять свой долг и обязанности перед Москвой и Россией.

В условиях участившихся в России беспорядков политического характера, в том числе в Москве, Сергей Александрович стал настойчиво склонять царя Николая II (его племянника) к более крутым мерам по отношению к революционерам. Но Николай II не счел нужным принять необходимые меры (чем все закончилось в 1917 г. – известно). Не получив одобрения царя и права решительно обеспечивать порядок в Москве, великий князь Сергей Александрович в 1901 г. попросил государя принять его отставку с поста генерал-губернатора Москвы. Сергей Александрович знал, что революционеры занесли его в свой черный список. В 1905 г. эсер И.П. Каляев совершил в Кремле убийство великого князя Сергея Александровича. Это убийство организовал тайный агент департамента полиции, глава боевой организации эсеров Евно Азеф, И. Каляев был только исполнителем ужасной роли.

Великая княгиня Елизавета Федоровна Романова (1864–1918) была женой генерал-губернатора Москвы и командующего войсками Московского военного округа великого князя Сергея Александровича и родной сестрой императрицы Александры Федоровны, внучкой английской королевы Виктории. Будущая великая княгиня родилась в Германии. Когда Элле было 9 лет, трагически погиб ее брат, а через три года она потеряла свою мать. Элла поняла, что жизнь на земле скоротечна, что здоровье, красота, богатство, благополучие и покой на земле – все быстро проходит, все не вечно. Узнала она о семейном биче их рода – неизлечимой в те годы болезни несвертывания крови (страдают и гибнут от этой болезни в основном мужчины, а женщины являются носителями мутантного гена и передают этот ген по наследству, рожая больных детей). Возможные дети и внуки самой Эллы были бы обречены. Краткость семейного счастья ее родителей также убеждала ее в ненадежности и неминуемых скорбях семейной жизни. В юности она дала обет девства (безбрачия), выбрав для себя путь самоотреченного служения людям. Однако ее удивительная внешняя красота и редчайшее обаяние были предметом пристального внимания достойных семейств, где были молодые мужчины и юноши. Но все претенденты на ее руку получали решительный отказ без объяснения его причин. Но в 1884 г., на двадцатом году жизни, принцесса Елизавета все-таки стала невестой великого князя российского Сергея Александровича. После их откровенной беседы выяснилось, что он, так же как и она, тайно дал обет девства (причины для этого из-за состояния здоровья у него тоже были). По взаимному согласию брак их был только духовным. Елизавета Федоровна овладела русским языком, по собственному желанию приняла Православие. Как супруга московского генерал-губернатора великая княгиня выполняла светские обязанности: организовывала и участвовала в балах, концертах, собраниях. Но больше она стремилась посещать больницы для бедных, богадельни, приюты для беспризорных детей, везде старалась помочь людям (см. с. 415–417). Когда началась Русско-японская война, Елизавета Федоровна занялась организацией помощи фронту.

В феврале 1905 г. ее муж, 48-летний Сергей Александрович, был убит бомбой, брошенной террористом И.П. Каляевым. Милосердная Елизавета Федоровна посетила убийцу ее мужа в тюрьме. Она призвала его покаяться в содеянном преступлении и просить государя о помиловании, но он отказался. Тогда она сама ходатайствовала перед императором Николаем II о его помиловании, но государь отказался простить убийцу. Во все моменты своей жизни великая княгиня Елизавета Федоровна неизменно служила добру, не могла и не хотела множить зло, думая о духовном спасении людей.

Елизавета Федоровна после гибели мужа всецело посвятила себя христианскому милосердию. Она продала большую часть своих драгоценностей и принадлежащих ей произведений искусства и купила в Москве (на Большой Ордынке) владение – усадьбу с большим садом, где создала монашескую обитель. Она стала основательницей и настоятельницей Марфо-Мариинской общины сестер милосердия. При обители были построены больница, амбулатория, приют для сирот, столовая для бедных, аптека, библиотека, воскресная школа и другие здания. Обитель начала свою деятельность в 1909 г. Пациенты больницы и амбулатории получали бесплатную помощь, а в аптеке – бесплатные лекарства. Обитель помогала людям устраиваться на работу. Елизавета Федоровна считала, что важной задачей крестовых сестер обители является посещение больных и бедных в их домах и оказания им там медицинской, материальной и моральной помощи. Сестры вместе с настоятельницей также посещали тюрьмы и московские трущобы, где помогали обездоленным. Примером во всех делах была настоятельница обители. Вне стен Марфо-Мариинской обители великая княгиня Елизавета Федоровна устроила дом-больницу для женщин, больных туберкулезом, организовала нравственно-духовные беседы для народа. Многие москвичи еще при ее жизни почитали ее как святую.

В годы Первой мировой войны близкие ей люди неоднократно советовали Елизавете Федоровне покинуть Россию. Весной по поручению немецкого кайзера Вильгельма к ней приехал шведский министр и предложил ей помощь в переезде за границу. Елизавета Федоровна отказалась уехать и сказала, что она твердо решила разделить судьбу страны, которая стала ее второй родиной. После заключения в 1918 г. Брест-Литовского мира германское правительство добилось согласия советской власти на выезд княгини за границу. Но Елизавета Федоровна категорически отказалась покидать Россию. В 1918 г. ее арестовали и вывезли из Москвы на Урал. 5 (18) июля 1918 г. великую княгиню Елизавету Федоровну вместе с другими членами императорского дома бросили в шахту старого рудника под Алапаевском. Затем чекисты стали бросать в шахту балки, а потом – гранаты. Останки настоятельницы Марфо-Мариинской обители и ее келейницы Варвары Яковлевой в 1921 г. были перевезены в Русскую духовную миссию в Пекине, а затем через Египет были доставлены в Иерусалим, где были захоронены в усыпальнице храма святой равноапостольной Марии Магдалины в Гефсимании. Архиерейский собор Русской православной церкви в 1992 г. причислил к лику святых великую княгиню Елизавету Федоровну и инокиню Варвару Яковлеву (Русская Православная церковь за рубежом это сделала раньше – в 1981 г.).

В 4 км от железнодорожной станции Жаворонки находится деревня Семенково. В 80-х гг. XIX в. здесь находилась усадьба Юлии Всеволодовны Лермонтовой, одной из первых русских женщин-химиков. У нее часто и подолгу гостила ее подруга – Софья Васильевна Ковалевская (1850–1891 гг., в девичестве Корвин-Круковская) – первая в мире женщина-профессор, знаменитый ученый-математик, первая женщина – член-корреспондент Петербургской академии наук, и пока еще малоизвестный поэт и философ-прозаик. У Лермонтовой в летние месяцы в Семенково жила малолетняя дочь ее подруги – Софья. В те годы в России женщинам был закрыт путь к высшему образованию и научной деятельности. Ковалевская не смогла стать полноправной студенткой и закончить Петербургский университет, а Лермонтовой не удалось поступить в Московскую петровскую сельскохозяйственную академию. В 1869 г. Ковалевская вместе с мужем и сестрой уехала за границу, вскоре к ним присоединилась и Лермонтова. Обе подруги в 1874 г. получили ученые степени. Одна стала химиком, другая – выдающимся математиком, ученым с мировым именем. Но борьба за профессиональные успехи отняла у них слишком много сил, потребовала неизбежные жертвы ради науки, умалила возможность создания надежного личного счастья и стабильной семьи. Ковалевская вошла в научную элиту Швеции, стала приват-доцентом, профессором. Однако начало ее профессиональных ярких успехов совпало с крахом ее семьи. В 1883 г. покончил жизнь самоубийством ее муж – В.О. Ковалевский (1842–1883) – талантливый ученый, выдающийся палеонтолог, основоположник эволюционной палеонтологии, втянутый в финансовые махинации, связанные с предпринимательской деятельностью (к которой подталкивала его жена, а сама оставила ради своей учебы и работы в Швеции его и малолетнюю дочь в России). Эта история сильно подействовала на Лермонтову. После трагедии в семье Ковалевских она прекратила занятия химией, в основном стала жить в своем имении Семенково, посвятила себя сельскому хозяйству и воспитанию дочери приятельницы-математика, старалась заменить ей мать, пыталась объяснить подруге высший смысл жизни женщины. В 1886 г. Ковалевская приехала в Семенково в последний раз, забрала дочь Софью и уехала с ней в Стокгольм. Ковалевская за все свои блистательные успехи в математике заплатила неустроенной личной жизнью, неудачами во всех своих самых ярких романах (Ф.И. Достоевский, Ф. Нансен и однофамилец ее мужа – М.М. Ковалевский), ранним вдовством из-за самоубийства мужа – В.О. Ковалевского. С.В. Ковалевская добилась того, чтобы стать равной среди самых выдающихся математиков мира, но она не смогла стать обычной счастливой женщиной, матерью и женой, что было расплатой за ее карьерные устремления и жажду светского успеха.

С.В. Ковалевская

В 1,5 км от железнодорожной станции Голицыно находится старинное село Большие Вяземы с усадьбой дворцового типа. Впервые Вяземы упоминаются в письменных источниках в 1340 г. в духовной грамоте великого князя Ивана Даниловича Калиты. В 1526 г. здесь была конная станция на старинном тракте. Здесь в давние времена встречали именитых гостей. При царе Федоре Иоанновиче Большие Вяземы в конце XVI в. были отданы в вотчину царскому шурину (брату жены) боярину Б.Ф. Годунову (1552–1605), который построил там в 90-х гг. XVI в. загородную резиденцию – деревянный дворец и кирпичную Троицкую церковь, а при ней оригинальную звонницу псковского типа. Уже тогда здесь была удивительная усадьба дворцового типа.

Эта загородная резиденция царя Б.Ф. Годунова была сильно разорена польско-литовскими интервентами. Зимой 1605/1606 г. в Вяземах хозяйничал Лжедмитрий I (Ю.Б. Отрепьев, или расстрига-монах Григорий, 1580–1606), который устроил здесь место увеселений, потешных боев, охоты. В 1606 г. в Вяземах на пути в Москву останавливалась его невеста – авантюристка, как и ее отец Юрий, дочь польского магната Марина Мнишек (1588–1614). В 1611 г. здесь велись переговоры о мире с Яном Сапегой. Большие Вяземы в 1618 г. поступили в дворцовое владение. В Смутное время годуновский дворец сгорел, усадьбу разорили. В 1694 г. царь Петр I пожаловал за свое спасение во время стрелецкого бунта Большие Вяземы князю Б.А. Голицыну – своему воспитателю и другу, видному политическому и государственному деятелю. Б.А. Голицын построил здесь боярский двор с роскошными палатами. В 1812 г. в усадебном доме останавливался М.И. Кутузов. Он провел здесь две ночи, когда проезжал через Большие Вяземы после Бородинского боя; здесь он написал несколько писем генерал-губернатору Москвы с просьбой о подкреплении. Когда, узнав из сообщения Александра I, что помощи не будет, принял решение о сдаче Москвы. Через день после отъезда Кутузова из Больших Вязем во дворце остановился Наполеон перед вступлением в Москву.

Как отмечалось, в 1694 г. владельцем усадьбы Большие Вяземы стал князь Б.А. Голицын, затем – другие представители рода Голицыных. Князья Голицыны владели Большими Вяземами более 200 лет, до осенних событий 1917 г.

Князь Борис Алексеевич Голицын (1654–1714) был дядькой и воспитателем царевича Петра, будущего императора Петра I. Во время Великого посольства 1697–1698 гг. он был одним из руководителей русского правительства, позже управлял Поволжьем. После Астраханского восстания 1705–1706 гг. оказался в немилости у царя Петра I, что умаляло его ощутимые привилегии и существенно снижало его материальные доходы (см. с. 246–248). Царь Петр I два раза приезжал в гости к князю Б.А. Голицыну в Большие Вяземы – в 1701 и 1705 гг. При его сыне князе Николае Борисовиче Голицыне был достроен изящный 2-этажный дом с полуротондой в центре, бельведером в классическом стиле и двумя флигелями; этот дом предназначался для дружеских встреч, литературных бесед и музицирования.

Большие Вяземы. Усадебный дом. 1784 г.

Сохранилась хорошая память о другом владельце Больших Вязем, Б.В. Голицыне. Князь Борис Владимирович Голицын (1769–1813) – владелец Больших Вязем с 1803 г., с 12 лет был записан в Семеновский полк, участвовал в польской войне 1794 г., был награжден орденом, произведен в генерал-лейтенанты, с 1802 г. был шефом Павловского гренадерского полка и инспектором по инфантерии Смоленской инспекции. Он принимал участие в главных сражениях Отечественной войны 1812 г., входил в свиту М.И. Кутузова, был одним из адъютантов М.Б. Барклая-де-Толли. Он был тяжело ранен в Бородинской битве и от ран умер в возрасте 44 лет в 1813 г. Похоронили его, как он наказал, в Больших Вяземах в приделе Преображенской церкви.

В памяти современников Б.В. Голицын остался как «покровитель муз» – очень образованный, патриотично настроенный человек, писатель-беллетрист, поэт, критик, который был умен, очень хорош собой, элегантен, имел славу великолепного танцора. Он завел у себя «русские вечера», на которых читали только русскую литературу и обсуждали ее. Зная в совершенстве французский язык и литературу, часть своих литературно-критических сочинений он написал на французском языке. В русской литературе Б.В. Голицын публиковался под псевдонимом Дм. Пименов. Князь Б.В. Голицын отчасти послужил прототипом Владимира Ленского в романе А.С. Пушкина «Евгений Онегин» и одного из персонажей в его повести «Дубровский»; а Л.Н. Толстой писал с него образ князя Андрея Болконского в своем романе «Война и мир».

Б.В. Голицын не был женат. Только самые верные ему люди знали, что у него есть две внебрачные дочери Зеленские от женщины, которую он любил. (Это усиленно скрывали, особенно от его матери – знаменитой княгини Н.П. Голицыной). Жена его брата – княгиня Т.В. Голицына – воспитала его дочерей; одна из них вышла замуж за профессора С.П. Шевырева, другая – за тверского губернатора Бакунина.

Став в 34 года владельцем усадьбы Большие Вяземы, Б.В. Голицын превратил ее постепенно в цветущее место и в «обитель поэзии и философии». Ведь он уже имел опыт организации «русских вечеров» (где обсуждали литературные новинки, события культурной жизни, позже их называли «Беседы любителей русского языка»), был также организатором первых в России публичных лекций по литературе. В Больших Вяземах Б.В. Голицын показал себя умеющим считать деньги человеком, умным хозяином. Он выгнал ворюгу-управляющего и все дела вел сам. Выйдя в отставку, он все свои силы отдал преобразованию своей усадьбы в Больших Вяземах. Здесь он собрал великолепную библиотеку, соперничавшую с собраниями лучших европейских библиотек. При Б.В. Голицыне усадьба Большие Вяземы славилась как яркий культурный центр и хорошо устроенное доходное хозяйство.

Князь Дмитрий Владимирович Голицын (1771–1844) стал владельцем усадьбы Большие Вяземы после смерти его брата – князя Б.В. Голицына в 1813 г. Д.В. Голицын получил домашнее образование, затем учился в Страсбургской военной академии, потом вместе с родителями и братом совершил путешествие по Европе. Затем Д.В. Голицын поступил на службу в Конную гвардию, участвовал в Польской войне 1794 г., в 29 лет стал генерал-лейтенантом, участвовал в разных военных кампаниях, затем вышел в отставку, путешествовал по Германии и слушал лекции в немецких университетах. В 1812 г. главнокомандующий М.И. Кутузов поручил князю Д.В. Голицыну конницу 2-й армии, которая успешно под его руководством участвовала в Бородинском сражении. Позже, в 1813–1814 гг., он участвовал в военных походах русской армии за границей России, закончил свою боевую карьеру, имея почти все военные знаки отличия.

Император Александр I назначил 49-летнего князя Д.В. Голицына московским генерал-губернатором; он успешно пробыл в этой должности 24 года. Он заслужил всеобщую любовь и уважение москвичей, которые оценили его созидательную натуру, справедливость, доступность, гостеприимство. Император Николай I пожаловал Д.В. Голицыну титул светлейшего князя. В 72 года он поехал лечиться за границу и скончался в Париже. Его женой была относительно незнатная, но добрая Татьяна Васильевна Васильчикова (1783–1841), у них было 2 сына (Владимир и Борис, они стали генерал-адъютантами) и 2 дочери.

Д.В. Голицын

Последним владельцем Больших Вязем из рода Голицыных был генерал-адъютант, светлейший князь Дмитрий Борисович Голицын (1851–1920) – внук Д.В. Голицына, заведующий императорскими охотами при императоре Николае II, с которого граф и писатель Л.Н. Толстой писал образ Вронского в романе «Анна Каренина». Красавец, англоман, эрудит и скромный человек Голицын был верным другом императора Николая II. Когда император хотел вверить ему Москву, Д.Б. Голицын отказался, поскольку знал о ярких успехах на посту генерал-губернатора Москвы князя Д.В. Голицына. А главное, он был твердо убежден, что истинный россиянин должен не столько стремиться к высоким постам в своей жизни, сколько точно определить и занимать именно то общественное место, деятельность на котором принесет максимальную пользу Отечеству.

Связаны Большие Вяземы и с исключительно интересной личностью – княгиней Натальей Петровной Голицыной, матерью ее прославившихся сыновей – князей Бориса и Дмитрия Владимировичей Голицыных. В начале XIX в. княгиня Н.П. Голицына подолгу жила в их родовой усадьбе Большие Вяземы, владельцами которой были ее сыновья.

Наталья Петровна Голицына (1741–1837), «усатая княгиня», прожила почти 97 лет (чрезвычайно много по тем временам), видела царский двор при 2 императрицах и 4 императорах (Елизавета, Петр III, Екатерина II, Павел I, Александр I, Николай I). За границей с ней танцевали 2 короля Франции, она играла в карты с королем Георгом I, с Людовиком XVI и его женой королевой Марией Антуанеттой, знала главных авантюристов XVIII в. – итальянца Калиостро и графа Сен-Жермена (который якобы открыл ей тайну 3 карт, потом она назвала их ее проигравшемуся в карты внуку, и он смог отыграться), и многих других любопытных личностей.

Н.П. Голицына

Наталья Петровна была дочерью богатого сенатора, графа П.Г. Чернышева. В обществе ее считали внучкой царя Петра I. Ее бабка по воле царя, давшего ей сказочное приданое, стала женой его денщика Г. Чернышева и пользовалась особым вниманием любвеобильного Петра I, обеспечившего карьеру ее мужа (он стал генерал-аншефом), состояние и титулы ее детям. Детство и юность Натальи прошли в Пруссии, Англии, Франции (ее отец был посланником), там получила прекрасное образование, говорила на 4 языках, в России стала фрейлиной императрицы. Она не обладала привлекательной внешностью, была своенравной, высоко ценившей себя девушкой, в этом одна из причин ее позднего по тем временам замужества (в 25 лет). Мужа на 10 лет старше ее – красавца, богача князя Владимира Борисовича Голицына (1731–1798) – она всецело подчинила своей воле, сама стала управлять имениями мужа, поправила расстроенное им состояние и значительно приумножила его. Она многим напоминала Петра I: была энергичной, умной, грамотной, властной, умела подчинять людей себе, устраивать дела так, как она хотела, была азартной (в молодости великолепно участвовала в конных состязаниях и неизменно брала первые призы, была неутолимой картежницей, любила стремительную езду в карете, санях и т. п.). Н.П. Голицына была великолепной хозяйкой своих имений, где у нее было более 16 тыс. крепостных душ. Она была очень экономна и расчетлива, великолепно умела извлекать доход из своих владений. Подарки детям делала только деньгами (чтобы купили то, что им нужно), давала деньги в долг под проценты, купила несколько винокуренных заводов (их продукция стала основной статьей дохода их семьи при ней), она одна из первых в России приказала в своих поместьях сажать тогда новую для ее страны культуру, которую она считала перспективной, – это был картофель. Она рожала 6 раз, дожили до взрослых лет 2 сына и 3 дочери. Своим детям она дала великолепное образование, была строга и требовательна к детям и внукам, заботилась тактично об их благополучии, помогала преодолевать трудности детям и внукам. Она уважала чувства своих детей; если была недовольна их брачным выбором, не отказывала им в благословении. Н.П. Голицына никогда не озадачивала своих взрослых детей рассказами о своих болезнях, недугах (она вообще не жаловалась на болезни, не подавала вида о своем нездоровье), всегда была общительной и жизнелюбивой (до самой глубокой старости выезжала в гости, любила гостей, принимала визитеров). Ее смелость проявилась и в том, что в свои 85 лет она одна из немногих отважилась хлопотать об облегчении участи декабристов после событий 1825 г. Княгиня Н.П. Голицына стала прототипом (прообразом) старой графини в романе А.С. Пушкина «Пиковая дама».

Большие Вяземы. Звонница церкви. 1590-е гг.

Большие Вяземы связаны с именем Александра Сергеевича Пушкина (1799–1837). Около вяземской церкви в 1807 г. был похоронен в возрасте 6 лет его брат Николай. В раннем детстве обоих мальчиков с 1805 г. привозили в эту Преображенскую церковь, в приходе которой они жили в летние месяцы. Родители А.С. Пушкина – Сергей Львович и Надежда Осиповна, а также его бабушка – М.А. Ганнибал – брали с собой детей, совершая визиты к соседям, среди которых выделялись князья Голицыны. А.С. Пушкин бывал в Больших Вяземах в 1805–1810 гг., ему было 6—11 лет. Именно тогда он узнал об исторических событиях здесь, о царе Б.Ф. Годунове, Лжедмитрии I, Марине Мнишек и других.

В середине XIX в. окрестности Больших Вязем стали притягательным местом для отдыха в летнее время года. Здесь в 1849 г. у профессора С.П. Шевырева гостил Н.В. Гоголь. Приезжали и гостили в Больших Вяземах и другие известные россияне, в том числе знаменитый путешественник Н.М. Пржевальский, поэт В.Я. Брюсов, писатель Л.Н. Толстой и др.

Шевырев Степан Петрович (1806–1864) был поэтом, академиком Петербургской академии наук (1847), критиком, историком литературы. Он создал стихотворения на философские и исторические темы, работы по истории и теории русской поэзии. Он вместе с М.П. Погодиным возглавлял журнал «Москвитянин», был известен как теоретик «любомудров» и как деятель правого крыла славянофильства в 1840-е гг. Женой профессора С.П. Шевырева была одна из двух внебрачных дочерей князя Б.В. Голицына.

Со второй половины ХIХ в. Большие Вяземы, подобно некоторым другим знаменитым подмосковным усадьбам, превратилась в музей, усадьба стала своеобразным памятником Отечественной войны 1812 г. Тогда в усадьбе тщательно сохранялась обстановка комнат, в которых останавливался М.И. Кутузов и Наполеон. (К сожалению, до наших дней эти интерьеры не сохранились, но реставраторы восстановили то, что смогли.)

После осенних событий 1917 г. усадьбу Большие Вяземы национализировали, куда вывезли ее ценности – неизвестно. В усадьбе разместили учреждения, сменявшие друг друга, в том числе: дом-приют для беспризорных детей, детский дом, потом – санаторий, дом отдыха ВЦИК (обслуживавшие партийную верхушку и приближенных к ней людей), позже – парашютную школу, танковое училище, эвакогоспиталь, Институт коневодства, Полиграфический институт, Институт фитопатологии, дом пионеров, музыкальную школу, музей. У этого музея, как и у всей усадьбы, непростая судьба. Возник он в 1982 г. в церковной сторожке на общественных началах, в большой мере благодаря стараниям образованных и скромных людей – А.И. Виноградова и А. Рязанова. Музей быстро стал популярным, но еще пять лет он работал на общественных началах. Теперь в усадебном доме-дворце устраивают концерты, литературно-музыкальные вечера, концерты классической музыки, конференции. В 1992 г. возобновились богослужения и в Преображенской церкви в Больших Вяземах. С 1994 г. в бывшей усадьбе Вяземы действует Государственный историко-литературный музей-заповедник.

В наши дни усадьба Большие Вяземы оценивается как очень интересный исторический и выдающийся архитектурно-художественный комплекс. Здесь сохранились 2-этажный кирпичный дом (1784), два флигеля (1771, 1772) в стиле французского классицизма эпохи Людовика ХVI, один из выдающихся памятников древнерусского зодчества – Преображенская церковь (1590-е гг.), современная храму кирпичная с деталями из белого камня звонница в виде трехпролетной стенки (единственная в своем роде в Подмосковье), кирпичные службы (ХVIII в.) и остатки регулярного липового парка. Сохранился и большой пруд. На месте плотины ХVI в. в 1824 г. построили мост, облицованный белым камнем. Преображенская церковь – это четырехстолпный пятиглавый храм крестовокупольного типа с двумя симметричными приделами, он поставлен на подклеть и с трех сторон окружен открытыми галереями. Храм возобновлялся между 1694 и 1702 гг. В интерьере храма сохранилась фресковая роспись 1602 г., выполненная мастером «годуновской школы».

В 4 км от железнодорожной станции Сушкинская находится восстановленный усадебный дом бывшего имения Покровское-Засекино – одно из самых любимых мест летнего отдыха А.И. Герцена. Село Покровское известно по документам с 1593 г. В 1690 г. владельцами села стали Жировы-Засекины, тогда-то его и стали называть Покровское-Засекино. С 1785 г. селом совместно владели отец А.И. Герцена – И.А. Яковлев и его брат – сенатор Л.А. Яковлев. И.А. Яковлев был богатым, родовитым дворянином, а мать Герцена была дочерью мелкого штутгартского чиновника. В 45 лет за границей И.А. Яковлев увлекся этой немецкой девушкой, увез в Россию, но она не поменяла лютеранскую веру на православную и не смогла стать его законной женой. От немецкого слова «Herz» – «сердце» дали фамилию их формально внебрачному сыну – Александру, всеобщему любимцу в доме. С 1821 г., с 9 лет, А.И. Герцен регулярно жил летом в усадьбе Покровское-Засекино. В Покровском-Засекино он провел многие приятные дни своей жизни (в том числе в 1827, 1838, 1843 гг. и др.). Он здесь жил в 1843–1844 гг. после возвращения из второй ссылки. Герцен рассказывал о Покровском и о жизни в нем в своем дневнике и в автобиографическом сочинении «Былое и думы» (1852–1862 гг.). Всю жизнь с любовью вспоминал Герцен усадьбу Покровское, приезжавших к нему туда друзей – В.Г. Белинского, Т.Н. Грановского с женой, М.С. Щепкина, В.П. Боткина и др. Именно в Покровском Герцен в 1843–1844 гг. начал писать «Письма об изучении природы» (материалистический философский трактат, был издан в 1846 г.), здесь он написал два первых письма: «Эмпиризм и идеализм» и «Наука и природа – феноменология мышления».

Алексанлр Иванович Герцен (псевдоним Искандер, 1812–1870) – русский революционер, писатель, публицист, философ. С детства он ощущал, что в доме нет духовного единства; мать осталась протестанткой, многое понять в российской действительности она так и не смогла. 13-летний Герцен глубоко пережил восстание декабристов. Подружившись со своим дальним родственником Н.П. Огаревым, в 1827 г. вместе с ним во время прогулки по Воробьевым горам дал клятву бороться против самодержавия и отомстить за казненных декабристов. Герцен в 21 год окончил Московский университет, где возглавлял революционный кружок и позже был активным участником кружка молодых людей, собиравшихся в доме Огаревых и выражавших недовольство состоянием дел в России. В 22 года Герцена арестовали и сослали в Пермь, затем – в Вятку и Владимир, откуда он в 1838 г. тайно приезжал в Москву (и в том же году заезжал в Покровское-Засекино) для свидания со своей кузиной и будущей женой Натальей Александровной Захарьиной, тогда он увез ее во Владимир и они повенчались. Это был брак по большой любви. Только после следующей ссылки в Новгород, в 1842 г., Герцен вернулся в Москву, продолжил свою революционную, публицистическую деятельность и философские раздумья. С 24 лет стали печатать его работы, его авторитет писателя и общественного деятеля год от года рос, он стал главой левого крыла западников.

А.И. Герцен с сыном

Н.А. Герцена

В конце концов он разочаровался в революционных возможностях Запада, разработал теорию «русского социализма», стал одним из основоположников народничества. При всем его мощном складе ума, стремлении решать российские и мировые социальные и научные проблемы, он не смог создать достойные условия для жизни своей семьи, а возможно, и не слишком думал о «мелких» проблемах отдельной семьи, берег себя для обдумования глобальных вопросов. В их браке было 9 детей, причем пятеро из них умерли в раннем детстве. Все их бытовые проблемы приходилось решать его жене, которая устала от такой жизни и в начале 1850-х гг. увлеклась немецким поэтом Георгом Гервегом. В 39 лет Герцен пережил гибель во время кораблекрушения его матери и младшего глухонемого сына Коли, а через год умерла его жена Наталья. Через 5 лет, в 45 лет, Герцен женился (1857) снова – его женой стала бывшая жена его друга Н.П. Огарева Наталья Тучкова. Похоже, что и во втором браке он больше думал о мировых проблемах, чем о близких людях, нуждавшихся в его внимании, любви, материальной и моральной поддержке и заботе. И этот брак не оказался сполна счастливым. Он себе не мог объяснить, почему снова не мог создать счастливую семью, кто был виноват в проблемах его дома. После этого трудно представить, что он мог давать в государственном масштабе рецепты решения социальных болезней, как курьез воспринимается в связи с этим и название его известного романа «Кто виноват?» (1841–1846). В 1847 г., в 35 лет, Герцен уехал за границу, в 1853 г. основал в Лондоне Вольную русскую типографию (тогда-то он и разработал теорию «русского социализма» – основу народничества), умер он в 58 лет в Париже.

В советский период усадьба Покровское-Засекино пришла в полный упадок, а небольшое село при ней стало поселком. В годы Великой Отечественной войны 1941–1945 гг. фашисты обошли его с севера и юга, но захватить так и не смогли. В послевоенные годы усадебный дом многократно горел, лучшие бревна постепенно растаскивались. В 1990-е гг. начали работы по восстановлению мемориального усадебного дома в Покровском.

А.С. Пушкин

Захарово. Усадебный дом

Недалеко от железнодорожных станций Голицыно и Захарово расположена деревня Захарово, связанная с именем великого русского поэта А.С. Пушкина (1799–1837). Здесь в начале XIX в. была скромная подмосковная усадьба Захарово, известная в писцовых книгах с 1620-х гг. Бабушка Пушкина – Мария Алексеевна Ганнибал (она была женой одного из сыновей «арапа Петра Великого» – Осипа Абрамовича Ганнибала, являлась урожденной Пушкиной, мать ее принадлежала к древнему дворянскому роду Ржевских) купила маленькую деревеньку Захарово в 1804 г., где числилось чуть более 70 душ. Сделала она это только для того, чтобы ее малолетним внукам было где проводить летние месяцы (когда они подросли, в 1811 г. она продала ее). В 1805–1810 гг. 6 раз в детстве до поступления в Царскосельский лицей в 1811 г. Пушкин жил летом в Захарове (а также и зиму 1808—09 г.). М.А. Ганнибал постоянно жила со своей дочерью и ее детьми, поэтому много внимания уделяла ее внукам в их детстве. Современники вспоминали М.А. Ганнибал как женщину, имевшую чисто русскую внешность, самоотверженно преданную семье, хорошо образованную, обладавшую быстрым умом, говорившую и писавшую по-русски ярко и образованно. Друг Пушкина – А.А. Дельвиг – восхищался ее прекрасным русским языком, читая письма бабушки к лицеисту-поэту. Именно М.А. Ганнибал научила будущего поэта в 5–6 лет читать, писать и рассуждать по-русски. Именно от нее он скорее всего услышал первые русские сказки и колыбельные песни. Любила она вспоминать старину и рассказывать предания, в том числе и семейные: вне сомнения, они произвели на юного Пушкина сильное впечатление. По всей вероятности, в своих стихах А.С. Пушкин именно бабушку – М.А. Ганнибал – называл «мамушкой» («Ах! Умолчу ль о мамушке моей…»). Тем более что в раннем детстве совсем не знаменитая пушкинская няня, уроженка села Захарово Арина Родионовна Яковлева (она была тогда нянькой сестры поэта – Ольги), а другая крепостная женщина, Ульяна, ухаживала за юным Пушкиным. Любовь и знание русских традиций, истории, словесности именно М.А. Ганнибал передала своему внуку. Именно в Захарове Пушкин впервые увидел и ощутил деревенскую жизнь, услышал крестьянскую речь сказки, почувствовал и оценил красоту природы и простор родной земли. Детские впечатления от Захарова остались яркими воспоминаниями для поэта. Возможно, именно здесь он стал осознавать, пусть на детском нехитром уровне, некоторые события из русской истории, тем более что они были связаны с близлежащими селениями. Тогда он узнал о Больших Вяземах, их владельце царе Б.Ф. Годунове, Лжедмитрии, польско-литовских интервентах.

После поступления в Царскосельский лицей в 12 лет Пушкин лето в Захарове не проводил. В 1830 г., после помолвки и перед женитьбой, А.С. Пушкин специально приезжал в Захарово, чтобы повидать места своего детства, которые он любил особой любовью сердца.

В 1812 г. М.А. Ганнибал продала Захарово, поскольку внуки выросли, а ей нужны были средства для ремонта другого имения – Михайловского, доставшегося бабушке и матери поэта в наследство от О.И. Ганнибала. М.А. Ганнибал решила часть захаровских крестьян не продавать вместе с усадьбой. Они остались собственностью семьи Пушкиных, их переселили позже в Михайловское. Заложенное имение Захарово было продано; оно перешло к родной сестре М.А. Ганнибал – Аграфене Алексеевне, по мужу Козловой, затем стало собственностью ее невестки– полковницы Х.И. Козловой.

В конце XIX в. общественность России подняла вопрос о приобретении имения Захарово в государственную собственность (как это было с другим имением – Михайловское), но денег для покупки Захарова не нашлось. В конце XIX в. ветхий усадебный дом разобрали, и на его месте в 1900 г. на старом фундаменте построили новый (который сгорел в 1993 г.). К 150-летию А.С. Пушкина (в 1949 г.) в Захарове сохранились лишь пруд и остатки парка, а на месте древнего барского дома еще стоял новый, построенный в 1900 г., в нем размещалась школа, перед которой в 1949 г. воздвигли памятник – обелиск из черного мрамора с горельефом А.С. Пушкина. С 1976 г. в Захарове стали проводить Пушкинские праздники, а в 1986 г. был создан Государственный историко-литературный музей-заповедник А.С. Пушкина, куда вошли Захарово и Большие Вяземы. К 200-летию А.С. Пушкина, в 1999 г., возродили подобие старинного барского дома, в котором в детстве жил поэт. Точнее, на фундаменте старого барского дома вновь отстроили двухэтажный скромный особняк с 4 колоннами и башенкой; рядом привели в порядок пруд, благоустроили парк, построили беседку в старинном стиле. В восстановленном усадебном доме разместился музей.

Введенское. Усадебный дом

Железнодорожная станция Звенигород как бы разрезает надвое территорию старинного села Введенское (Першино). В письменных источниках Введенское как дворцовое село известно с 1504 г. В начале XVII в. вместе с другими окрестными селениями оно было пожаловано выдающемуся русскому полководцу князю Д.М. Пожарскому за победу 1612 г. над польско-литовскими интервентами. Затем здешние земли принадлежали князю И.А. Милославскому, окольничему Ф.К. Елизарову (с 1661 г.), окольничему М.П. Головину и его наследникам, князю Н.М. Голицыну (с 1769 г.). Усадебный ансамбль, который сохранился до нашего времени, относится к рубежу XVIII–XIX вв., когда император Павел I (1754–1801 гг., император с 1796 г.) подарил Введенское своей фаворитке А.П. Лопухиной, здесь построили усадьбу Введенское.

Княжна Анна Петровна Лопухина (1777–1805, в замужестве княгиня Гагарина), не будучи красавицей, притягивала к себе внимание обаянием и простотой. Усадьба Введенское романом императора Павла I с княжной Анной Петровной Лопухиной напоминает о том, что мужчины чаще всего любят женщин с мягким характером, нуждающихся в их помощи и защите, бесхитростных и неалчных, не вмешивающихся в их дела и не пытающихся их учить. События в этой усадьбе и вокруг вопроса о владении ею лишний раз заставляют осознать, что все, добытое сомнительными путями, счастья и благополучия не приносит.

В 1797 г., на коронационных торжествах в Москве 43-летний император Павел I познакомился с 20-летней А.П. Лопухиной. Княжна Лопухина была восхищена молодым императором, о чем она на балу и сказала ему. Этой ситуацией воспользовался интриган и корыстолюбец И.П. Кутайсов (1759–1834), бывший брадобрей, ставший первым другом императора (см. с. 421–422). Он решил сделать Лопухину новой фавориткой императора, чтобы отдалить от него его предыдущую пассию, Е.И. Нелидову, и дружившую с ней императрицу, ненавидевших его. Кутайсов ярко расписал Павлу I, как от страстной любви к нему буквально сгорает Лопухина. Кутайсов по желанию императора договорился о переезде семейства Лопухиных в Петербург. Тон и условия в этом торге задавала мачеха Лопухиной – Е.Н. Лопухина (Шетнева, 1763–1839), ловкая интриганка, малообразованная, суеверная женщина с сомнительной репутацией (до официального брака она не бескорыстно развлекала богатейшего графа А.А. Безбородко, а в браке имела любовников, в том числе молодого небогатого офицера Ф. Уварова). Е.Н. Лопухина (Шетнева) добилась у Кутайсова перевода ее молодого фаворита из захолустного полка в Петербург, за счет казны наделения Лопухиных 8 тыс. крепостных с землей. Самой Анне император Павел I подарил (1798) в Петербурге огромный участок земли на Каменном острове, дом-дворец на Дворцовой набережной в Петербурге, а также имение Введенское. В 1799 г. отец Анны получил княжеское достоинство с титулом светлости, а ее худородная мачеха стала статс-дамой. Павел I выделил из казны значительные деньги на строительство роскошной усадьбы Введенское. Он рекомендовал привлечь для строительства и украшения замечательного русского архитектора Н.А. Львова.

А.П. Лопухина не была алчной и жадной, как ее родственники. Ее самолюбию льстило внимание к ней Павла I, но его щедрые подарки оставляли ее равнодушной. Павлу I нравилось, что Лопухина не ввязывалась в дворцовые интриги, выражала полное равнодушие к государственным делам, сама ничего лично для себя не просила. Она только иногда по просьбе обиженных вспыльчивым Павлом I людей старалась заступиться перед ним за них. Летом 1799 г. она призналась Павлу I, что в нее влюблен князь П.Г. Гагарин и что она его любит. Хотя Павел I был огорчен этой новостью, он позволил себе широкий жест. Он вызвал из Италии в Москву П.Г. Гагарина, сделал его генерал-адъютантом, способствовал его карьере и женитьбе на А.П. Лопухиной в 1800 г. К свадьбе Павел I подарил Лопухиной огромную сумму денег, бриллианты, сказочно красивое и безумно дорогое жемчужное ожерелье. Чета Гагариных получила дорогие подарки, в том числе 3 дома в Петербурге, тогда подмосковное имение Ясенево и др., высшие придворные звания и награды, и т. п. П.Г. Гагарин понимал, что своей карьерой и богатством он обязан жене, при этом от его неизбежной роли рогоносца он не испытывал неудобства.

Страсть Павла I к княгине А.П. Гагариной не утихала. В ее любимый малиновый цвет он велел покрасить свой новый Михайловский замок в Петербурге, ее именем он называл корабли, слово «благодать» было с 1799 г. и на новых штандартах, которые получила конная гвардия («Анна» в переводе с древнееврейского означает «благодать»). В Михайловском замке апартаменты А.П. Гагариной были над кабинетом императора. В день нападения на Павла I, убийства его заговорщиками, он почему-то не воспользовался заветной тайной дверью в комнаты Анны, что могло дать спасение, но могло и принести убийство любимой им женщины.

После убийства 47-летнего Павла I князя П.Г. Гагарина направили посланником при короле Сардинии, где его жена влюбилась в Бориса Четвертинского (брата фаворитки нового императора Александра I), родила от него дочь, но после родов, в 28 лет, умерла, а через несколько недель умер и ее младенец.

Из всей этой истории больше всех выгод получила ловкая мачеха А.П. Лопухиной. Она стала очень богатой, семья существенно обогатилась деньгами, землей, крестьянами, недвижимостью. В 1801 г. Введенское оказалось по официальным бумагам закрепленным не за А.П. Лопухиной, а за ее мачехой Е.Н. Лопухиной (Шетневой). Под ее давлением и учитывая положение ее падчерицы при императоре Павле I ее муж П.В. Лопухин получил все возможные в России звания и побывал на самых завидных должностях. Две другие дочери в семье Лопухиных были выгодно выданы их мачехой замуж. А молодой фаворит Е.Н. Лопухиной (Шетневой), Ф. Уваров, был переведен в Петербург, сделал военную карьеру.

Владелица усадьбы Введенское княгиня Е.Н. Лопухина (Шетнева) все-таки сполна счастливой не была. И главной причиной этого был ее сын, сводный брат княжны А.П. Лопухиной, редкостный красавец Федор. Ощущала она и то, что все три падчерицы ее не слишком любили, да и ее молодой фаворит Федор Уваров со временем все-таки исчез. Непутевая жизнь сына стала главным мучением для нее. Единственный сын и наследник огромного состояния, Федор с детства знал о похождениях матушки, судьбе сводной сестры Анны, непрочности положения в свете, при дворе. Он постоянно кутил, без счета тратил деньги, делал долги, имел множество скандальных историй и романов. Все это означало, что будущность его непредсказуема, как и судьба богатств князей Лопухиных. Но Ф.П. Лопухин был смелый воин, стал генерал-майором. Он был одним из основателей первого общества декабристов «Союза благоденствия», но он распался, затем он примкнул к новому тайному обществу. После восстания на Сенатской площади 1825 г. 38-летний генерал Ф.П. Лопухин был арестован, доставлен в Зимний дворец, где его допрашивал сам новый император Николай I. Лопухин все рассказал, но получил высочайшее прощение. В 45 лет Лопухин в княжестве Сан-Донато близ Флоренции обвенчался с графиней Жанеттой Аланеус и прожил с ней почти до 96 лет. Детей он не оставил, княжеский титул и фамилии перешли внуку одной из его сводных сестер – Екатерины. Старики Лопухины при жизни сожалели об отсутствии в их роде наследников по мужской линии, что было для них большим горем и расплатой за грехи.

Проектировал усадьбу Введенское известный архитектор Н.А. Львов. Архитектурный ансамбль Введенского – один из лучших образцов дворцовой усадьбы русской знати конца XVIII – начала XIX в. Главное здание с колоннадой построено в стиле русского классицизма. Первоначально оно было построено из дерева, но в 1912 г. его разобрали и возобновили в кирпиче. Дом состоит из двухэтажного центрального корпуса и одноэтажных крыльев, которые раньше соединялись с ним открытыми галереями-колоннадами, впоследствии превращенными в застекленные переходы; в 1928 г. над ним возвели второй ярус. Дом обращен во двор полуротондой из колонн; его парковый фасад украшен шестиколонным портиком коринфского ордера с обширной террасой-лоджией. Перестройки исказили облик этого усадебного дома. Кроме главного дома, сохранились два одноэтажных кирпичных флигеля, кирпичный конный двор, Введенская церковь (1812 г., архитектор Н.А. Львов), парк с пейзажной планировкой и деревьями ценных пород. Парк интересен и системой посадки деревьев кругами, что позволяло создавать на них своеобразные «букеты». Особое очарование имеет кирпичная Введенская церковь с колокольней, стоявшей вначале отдельно, но позже объединенной с храмом крытым переходом. Оригинальная по композиции – ярусная и круглая в плане колокольня, окружена белокаменной тосканской колоннадой и увенчана высоким шпилем-шатром. Кирпичная с деталями из белого камня Введенская церковь – это приземистый кубический объем с апсидальными выступами алтаря и притвора, завершенный небольшим куполом на низком барабане.

Исключительная архитектурно-художественная и ландшафтная привлекательность усадьбы Введенское объясняется мастерством и талантом зодчего, создавшего этот усадебный комплекс. Им был гениальный и очень красивый русский человек Николай Александрович Львов (1753–1803) (см. с. 277–281).

Кроме яркого и сильного архитектурно-художественного интереса, Введенское имеет и ощутимое историко-культурологическое значение. Владельцами земель и усадьбы были князья Д.М. Пожарский и И.А. Милославский, Головины, Лопухины, Якунчиковы, граф С.Д. Шереметев, граф А.Д. Гудович (зять Шереметева), затем – Зарецкие, барон Штакельберг. Бывший купец-фабрикант В.И. Якунчиков владел усадьбой в середине 1860-х – 1884 гг. В Введенском жила его дочь – талантливая художница М.В. Якунчикова. У нее гостили В.Э. Борисов-Мусатов, И.И. Левитан, П.И. Чайковский, А.П. Чехов. М.В. Якунчикова очень любила Введенское с его дивной природой. Якунчикова проводила в Введенском каждое лето. А когда ее отец продал эту усадьбу, она снова неоднократно приезжала сюда и много работала во Введенском. В нем она создала ряд своих полотен, в том числе картину «Из окна старого дома», находящуюся в Третьяковской галерее. Написал в Введенском несколько картин и В.Э. Борисов-Мусатов. После 1917 г. в усадьбе был детский дом, в 1919—1920-е гг. – художественно-ремесленная школа-колония, в 1920–1923 гг. – Звенигородский историко-художественный музей имени товарища Н.И. Троцкой (Седовой) – жены «великого пролетарского революционера» Л.Д. Троцкого, в ту пору заведовавшей Музейным отделом Народного комиссариата просвещения, затем – совпартшкола, с 1923 г. – один из лучших в Подмосковье санаториев.

В 5 км к северу от г. Звенигорода находится небольшая усадьба Ершово, в которой в наши дни размещается дом отдыха. Село Ершово впервые упоминается в письменном документе в 1454 г. Владельцами Ершова всегда были влиятельные и состоятельные люди со стабильным положением в обществе. Одни из них (М.М. Салтыков в XVII в., А.В. Олсуфьев в XVIII в. и др.) увеличивали свои богатства благодаря ловкому использованию своего положения рядом с власть имущими, нуждавшимися в их услугах; а другие увеличивали свое состояние без уловок и постепенно, с достоинством служа Отечеству и царю, в процессе и в результате их честной служебной карьеры (В.Ф. Салтыков в XVIII в. и др.) и жизни по христианским заповедям.

К середине XVII в. владельцем Ершова стал боярин М.М. Салтыков – изворотливый родственник матери первого русского царя из династии Романовых – Михаила Федоровича. Когда царю в 1616 г. пошел 20-й год, он обратил свое внимание на дочь незнатного дворянина Ивана Хлопова – Марию. Но родственники матери царя – инокини Марфы – бояре Салтыковы, опасавшиеся роста влияния при дворе Хлоповых и неизбежного умаления их привилегий и возможностей, расстроили эту свадьбу, якобы доказали болезни царской невесты и ее неспособность быть царицей. Главным организатором этой интриги был М.М. Салтыков, потом обман раскрыли, М.М. Салтыков оказался в опале, в ссылке, но не надолго, ведь мать царя была его близкой родственницей и желала иметь при дворе верных, ловких и послушных ей людей. А М.М. Салтыков был опытным интриганом, умевшим завоевать доверие влиятельных людей, выгодно для них и для себя выполнять их желания. При таком владельце, как М.М. Салтыков, Ершово богатело и приукрашалось.

Сын М.М. Салтыкова был совсем другим человеком. П.М. Салтыков стал владельцем Ершова в 1662 г. Он не стремился к обогащению любой ценой, осуждал чрезмерную роскошь и суетливость ради постоянного увеличения богатств, был одним из противников патриарха Никона, выделялся благоразумием, терпимостью, христианским незлобием. Когда в 1682 г., во время первого стрелецкого восстания в Москве, в Кремле стрельцы по ошибке убили его сына – стольника Ф.П. Салтыкова – и пришли к нему с повиновением, то он, пребывая в великом горе, все-таки смиренно простил их, сказав: «На все Божия воля». А затем до самой своей смерти в 1690 г. заботился о своих двух любимых внуках и наследниках – Алексее и Василии, жил в мире и довольствии. С 1712 г. его внук В.Ф. Салтыков стал владельцем Ершова, он честным путем сделал военную карьеру, стал генерал-аншефом, дожил до 80 лет, имел хорошую семью и добрых детей. По его родственной линии Ершово переходило из рук в руки, хорошело и богатело. В 1764 г. Ершово в качестве приданого за его дочерью Марией Васильевной перешло в род Олсуфьевых, так как ее мужем стал умный статс-секретарь императрицы Екатерины II – А.В. Олсуфьев (1721–1784). Это был сообразительный и дальновидный человек. Его придворная карьера резко пошла вверх после его брака с М.В. Салтыковой (при императрице Елизавете). Тогда он проявил большой такт, изворотливость, стал необходимым человеком в условиях придворных интриг. Он сумел выгодно для себя использовать любовное расположение великой княгини Екатерины Алексеевны к брату его жены – С.В. Салтыкову, затем заслужил особое расположение к нему уже императрицы Екатерины II, был ее статс-секретарем. Ловко выполнял ее самые щекотливые поручения. Одним словом, он был незаменимым человеком при дворе, из чего умел извлекать для себя существенные пользу и выгоды. При таком хозяине процветали дела Ерошова, которое с 1764 г. до конца 1917 г. находилось в роду Олсуфьевых.

В середине 1820-х гг., при камергере В.Д. Олсуфьеве – звенигородском предводителе дворянства, деревянный господский дом заменили на каменный. Для его строительства пригласили известного московского архитектора А.Г. Григорьева, ученика Д. Жилярди. В 1826–1829 гг. построили Троицкую церковь (которую считали одним из лучших ампирных храмов Подмосковья, она погибла в 1941 г.). В 1837 г., также по проекту Григорьева, построили в стиле позднего ампира главный двухэтажный усадебный дом из 14 комнат и 4 больших залов. В доме была прекрасная мебель, картины, коллекция старинного оружия, богатая библиотека. У последнего владельца Ершова – графа А.В. Олсуфьева (1831–1915) – неоднократно гостил поэт А.А. Фет, друживший с ним, помогавший ему переводить латинских поэтов, посвятивший владельцам Ершова ряд стихотворений.

После осенних событий 1917 г. в Ершове организовали приют для беспризорников, а позже открыли дом для престарелых людей. В 1920–1928 гг. в бывшей усадьбе работал музей. Когда его закрыли (1928), то в освободившихся помещениях устроили дом отдыха железнодорожников. Огромные потери понесла усадьба в ноябре – декабре 1941 г., когда здесь шли ожесточенные бои с немецко-фашистскими захватчиками, в главном усадебном доме был большой пожар. Тогда гитлеровцы согнали более ста местных жителей и пленных раненых советских воинов в местную церковь и взорвали ее вместе с ними. В послевоенный период в Ершове после проведения обстоятельных восстановительных работ снова открыли дом отдыха. В селе сохраняется братская могила воинов и местных жителей, павших в боях под Ершово, на братской могиле установлен памятник.

До наших дней от бывшей усадьбы Ершово сохранились созданные в 1829–1837 гг. по проектам известного московского архитектора А.И. Григорьева усадебная церковь, кирпичный усадебный дом в стиле ампир, хозяйственные постройки, большой парк с прудами. В усадебном доме карнизы и колоннада портика выполнены из белого камня; его фасад, обращенный во двор, обработан глубокой лоджией с портиком ионического ордера перед ней. Противоположный фасад украшен трехчастным арочным проемом и террасой, широкой лестницей, которая спускается в парк. Сохранился и старинный тенистый парк с регулярной и пейзажной частями, с системой фигурных прудов с островами; он является интересным памятником паркового строительства.

В 9 км от железнодорожной станции Звенигород, на берегу речки Дубешни, лежит селоАнашкино, где 9 последних лет своей жизни у дочери в ее усадьбе Анашкино жил бывший курский купец, а затем историк И.И. Голиков (1735–1801), создавший в нем многотомный и любопытнейший труд «Деяния Петра Великого, мудрого преобразователя России, собранные из достоверных источников и расположенные по годам» (издано Н.И. Новиковым в 1788–1789 гг., 12 томов), а также «Дополнение к Деяниям…» (18 томов, 1790–1797 гг.) и «Историческое изображение всех дел славного женевца Франца Яковлевича Лефорта» (1800 г.; Лефорт был любимцем Петра I).

Голиков в 1779 г. с родственниками взял на себя питейные откупа Архангельска, Петербурга и Москвы. Дело шло прибыльно, но как-то они рискнули и беспошлинно ввезли в Россию французскую водку. Это дело обернулось для них тюрьмой. Но в 1782 г., в честь открытия в Петербурге памятника Петру I, была амнистия, и И.И. Голикова выпустили из тюрьмы. Тогда-то он и поклялся в память о своем освобождении остаток жизни посвятить описанию царствования Петра I. Он поселился в усадьбе своей дочери в селе Анашкино, где и создал свои увлекательные и содержательные труды. За его титанический труд Голикова возвели в надворные советники (что соответствовало в военной службе званию подполковника), даровали дворянское достоинство. Голиков умер в Анашкино и был похоронен поблизости, в селе Каринское. В конце XVIII – начале XIX в. в Анашкино был организован опытный завод для выработки сахара из свеклы, которая здесь же и выращивалась. Отступая в 1941 г., фашисты сожгли и разрушили усадьбу Анашкино, остатки завода.

Рядом с железнодорожной станцией Звенигород также находится селение Пришвино, ранее называвшееся деревня Дунино. В Дунино в разное время жили известный скульптор С.Т. Коненков (в 1904–1905), позднее в том же доме жил академик биохимик А.Н. Бах (1857–1946), позже, с 1946 по 1954 г., писатель М.М. Пришвин.

Михаил Михайлович Пришвин (1873–1954), известный писатель, был яркой творческой личностью. Он был агрономом, учителем, географом, этнографом, фенологом, ботаником, охотником, фотографом, а по психологическому настрою – романтиком-фантазером и трезвым прагматиком одновременно. Он окончил агрономическое отделение философского факультета Лейпцигского университета, но его призванием стал писательский труд. Он происходил из рода купцов Пришвиных-Алпатовых, имевших имение на Орловщине.

В советский период Пришвин поселился в Дунине, тогда ему было уже 73 года. Именно здесь он написал свои лучшие произведения – повесть-сказку «Корабельная чаща» (1954), и «Заполярный мед», вел замечательные записи о русской природе. В Дунино он каждый день и в любую погоду уходил в лес, гулял по полям, не расставаясь со своей записной книжкой, где он делал заметки о природе. Вокруг дома Пришвина густо разросся сад, в котором многие деревья и кустарники были посажены им лично. Он умер здесь в 1954 г., в возрасте 81 года. Теперь в даче-усадьбе Пришвина работает музей, рассказывающий о жизни и творчестве писателя.

М.М. Пришвин

Для Пришвина не только красивая природа, но и женщина – его вторая жена – Валерия Дмитриевна (Лиорко, в первом замужестве – Лебедева, 1899–1979 гг.) давали ему в Дунино вдохновение, силу, возвращали молодость. Он звал ее Ляля. Она пришла к нему работать над его архивом в качестве литературного секретаря и осталась с ним навсегда. Он – известный писатель, разошедшийся с женой, с 1937 г. уже три года жил один в новой московской квартире со своими двумя охотничьими собаками. Пришвин утверждал, что с 1932 г. (ему 59 лет) жить в Загорске с женой – Ефросинией Павловной Смоголевой – стало для него невыносимо; уважения и благодарности оказывалось недостаточно для счастливой семейной жизни. В 29 лет он женился на крестьянке Смоленской губернии Е.П. Смоголевой, которая помогла ему выжить в послереволюционное время, более 30 лет решала все его бытовые проблемы. Став известным советским и обеспеченным писателем, он стал тяготиться своей постаревшей, недостаточно культурной и не вполне образованной женой (но он не удосужился помогать ей в ее интеллектуальном развитии, не помог ей приблизить ее интеллект к его уровню, так было в течение всех 38 лет их семейной жизни). Жене в Загорске (ныне снова Сергиев Посад) он оставил купленный им дом, где она и жила; туда приезжали их взрослые семейные сыновья. Сам Пришвин готовился к одинокой житни в деревне. Но появление в его жизни Валерии Дмитриевны принесло ему большую любовь, вторую молодость, редкое вдохновение, изменение жизненных планов. В 1940 г. Пришвин оформил развод, как и Валерия Дмитриевна (которая к тому времени уже несколько лет как рассталась с мужем). Когда они поженились, ему было 67 лет, ей – 41 год, разница в 26 лет. Она стала его женой, другом, первейшим помощником. А в конце 1970-х гг. читательский круг узнал В.Д. Пришвину и как писательницу; вышла ее первая книга «Наш дом», затем она написала еще три книги. Ей Пришвин посвятил автобиографическую поэму «Фацелия» и лучшие страницы своих дневников. В мае 1946 г. Пришвин купил в Дунине полуразвалившуюся дачу, интересную лишь тем, что в ней когда-то жили С.Т. Коненков и А.Н. Бах. По желанию Пришвина и на его средства дача была приведена в должный вид и стала восприниматься как скромный усадебный дом. М.М. и В.Д. Пришвины жили в нем постоянно.

Дунино. Дом Пришвина

В 11 км от железнодорожной станции Перхушково, на берегу Москвы-реки, расположена бывшая усадьбаГорки. В ней сохранился усадебный дом с красивой колоннадой. В советский период усадьба фабриканта С.Т. Морозова (см. с. 423–429) превратилась в правительственную дачу Горки Х. Обстоятельства сложились так, что общественный деятель, литературный критик, пролетарский писатель – «буревестник революции» – А.М. Горький (А.М. Пешков), боровшийся с фабрикантами и помещиками, выступавший на публике против чрезмерной роскоши в быту, а на деле любивший ее (как и многие советские и постсоветские функционеры), вернувшись из Италии в Советскую Россию, с удовольствием жил в их роскошных особняках в Москве – в бывшем особняке С.П. Рябушинского у Никитских Ворот, в Подмосковье – в бывшей усадьбе Морозова в Горках, где и умер в возрасте 68 лет. Здесь он написал пьесы «Егор Булычев и другие», «Достигаев и другие», множество статей и писем, закончил роман «Жизнь Клима Самгина» (1925–1936), проводил литературные и редакционные совещания. В Горки к А.М. Горькому приезжал Герберт Уэллс (1934) и Ромен Роллан. Последний день жизни Горький провел в Горках, тогда рядом с ним была ловкая женщина – баронесса Мария Игнатьевна Будберг (1892–1974).

Именно ей он посвятил свое монументальное прозаическое произведение – эпопею в 4-х томах о последних 40 годах перед событиями 1917 г. в России – «Жизнь Клима Самгина». М.И. Будберг была дочерью украинского помещика Закревского, вдовой дворянина, крупного балтийского помещика графа И.А. Бенкендорфа, законной женой эстонского барона Н. Будберга, возлюбленной легендарного английского шпиона-дипломата Б. Локкарта, близким другом председателя Ревтребунала Петерса, позже – гражданской женой известного английского писателя Г. Уэллса, а до того – гражданской женой Горького. Она не вернулась из Италии с Горьким в Россию, жила в Лондоне с Г. Уэллсом (что было выгоднее).

Горький познакомился с М.И. Будберг в 1919 г., тогда она стала его секретарем, позже, когда он занимался вопросами «Всемирной литературы», – переводчицей, жила в его доме в Москве, а затем была рядом с ним, в 1921–1927 гг., когда он жил, лечился и творил в Италии. Эта дама была сложной личностью. Есть мнение, что она была осведомителем КГБ при Горьком и переводчицей-осведомителем при Г. Уэллсе, когда он в 1934 г. приезжал в Россию. Полагают, что она причастна к смерти Горького в Горках (профессор В. Баранов в книге «Максим и тайна его смерти» прямо указывает на ее виновность, но некоторые другие авторы это отрицают, например, Г.Н. Красная, Л.Н. Васильева). Тем не менее то, что Горький умер в Горках, когда именно она дежурила ночью у его постели, давала ему неясно какие лекарства – реальный факт. Не понятно и то, как ей удалось узнать о реальном состоянии его здоровья, степени опасности для жизни его болезней, очень быстро организовать визу для въезда в СССР, стремительно приехать из Лондона в Москву, чтобы быть с ним в период его нездоровья и, главное, – в преддверии его намеченной встречи с известным французским литератором того времени Андре Жидом, который не должен был узнать ничего лишнего от Горького об СССР. В Советской России Будберг называли лишь секретарем Горького. А после его смерти все его иностранные гонорары получала именно она. Она же хранила часть его итальянского архива и, приезжая в СССР, привозила кое-что незначительное из него в подарок нашей стране.

Алексей Максимович Горький (Алексей Максимович Пешков, 1868–1936) был русским и советским писателем, крупным общественным деятелем, инициатором создания и первым председателем Союза писателей СССР, членом Центрального исполнительного комитета СССР. Детство его было несладким в доме его деда в Нижнем Новгороде, с ранних лет он был вынужден начать работать, но его призванием была литературная деятельность. В своих первых очерках и рассказах он создал романтические образы босяков, бедняков, бродяг, рабочих, в них он в аллегорической форме призывал к революционной деятельности, затем описал характеры русской буржуазии конца XIX в. (роман «Фома Гордеев», 1899 г.), отразил нарастание революционной борьбы в России (роман «Мать», 1906–1907 гг. и пьеса «Враги», 1906 г.), изложил коренные вопросы бытия и назначения человека (пьеса «На дне», 1902 г.), пытался доказать историческую закономерность социалистической революции (роман «Дело Артамоновых», 1925 г.; пьесы «Егор Булычев и другие», 1932 г., «Васса Железнова», 1935 г. – вторая редакция и др.). Его статья «Если враг не сдается – его уничтожают», 1930 г., была использована для идеологического оправдания советской репрессивной политики. В 1921 г. Горький уехал на лечение туберкулеза в Италию, в 1928 г. вернулся в Россию (когда за границей тиражи его книг и гонорары за них резко упали, доходы стали минимальными). Себя он представлял как человека из народа, радетеля народных интересов (силой его литературного таланта), как революционно настроенную личность. При этом он сам любил комфортную, спокойную, обеспеченную жизнь, общество красивых, образованных, интеллигентных женщин, особенно принадлежащих к аристократии. У него было немало любовных привязанностей. Наиболее известны его романы с Ольгой Юрьевной Каминской-Корсак (урожденная Гюнтер, родилась в 1878 г., были вместе в 1889–1892 гг.), Екатериной Павловной Волжиной-Пешковой (жена с 1895 г., супружеские отношения в 1895–1904 гг.), известной актрисой Марией Федоровной Андреевой-Желябужской (урожденная Юрковская, 1868–1953 гг., гражданская жена с 1904 до 1917 г.), В.В. Тихоновой (ее младшая дочь Нина была удивительно похожа на Горького), Марией Игнатьевной Бенкендорф-Будберг (урожденная Закревская, на 24 года моложе его, гражданская жена в 1919—1920-е гг.). Именно Будберг была наиболее сексапильной, хитрой и ловкой. Именно Будберг в Италии в середине 1920-х гг. стала уговаривать Горького вернуться в СССР; тогда тираж его книг на иностранных языках стал катастрофически уменьшаться (как и его доходы), нужно было спешить не допустить этого в СССР. С 1931 г., в 39-летнем возрасте, сама она была гражданской женой 65-летнего Уэллса, что было надежнее в финансовом плане и спокойнее в житейском (Лондон – не Москва тех лет). В 1936 г., перед смертью Горького, приехав в Москву, в Горки, Будберг привезла по желанию советских властей и явно не без выгоды для себя якобы большую часть его архивов (в том числе письма и материалы Л.Д. Троцкого, А.Ф. Керенского и др.). К концу жизни Горький понял, что в Советской России он оказался в золотой клетке, исчерпал свой литературный талант и уже не мог (прежде всего из соображений безопасности) писать правду о событиях в СССР. Вспоминал, что живет в бывшей усадьбе своего друга Саввы Тимофеевича Морозова (1862–1905) из рода русских текстильных капиталистов, мецената Московского Художественного театра, сочувствовавшего революционерам, у которого он отнял возлюбленную, – актрису М.Ф. Андрееву (в 1904 г.), что скорее всего и подтолкнуло Морозова к самоубийству, как и его разочарование в революции. (Горький ценил прелести Андреевой, по сути, не слишком долго и нашел ей замену на 24 года ее моложе, ему тогда было 52 года.) Было что вспомнить ему и пожалеть о содеянном. В таком состоянии он провел свой последний период жизни в подмосковной усадьбе Горки.

 

Рузский район

Вблизи от железнодорожной станции Полушкино находится село Васильевское, где сохранилась усадьба Яковлевых, связанная с именем Александра Ивановича Герцена (1812–1870 гг.; см. с. 353–356). При А.И. Герцене в усадьбе было два каменных дома: старый на пологом левом берегу (сохранились только остатки парка) и новый на Марьиной горе на противоположном берегу (тоже не сохранился). Здесь, в родовом имении отца И.А. Яковлева, Герцен провел детские и юношеские годы, с 1821 г. он отдыхал в Васильевском с отцом почти каждое лето. В 1835 г., когда Герцен был в ссылке, его отец продал усадьбу. Через 8 лет, живя в Покровском-Засекино, Герцен не раз посещал Васильевское. За Яковлевыми владельцами Васильевского стали Щербатовы, которые на месте нового дома построили другой, в стиле ложной классики.

После событий 1917 г. в том доме организовали один из первых домов отдыха в Подмосковье. Сейчас в Васильевском работает санаторий им. А.И. Герцена. В архитектурно-художественном плане в Васильевском особый интерес представляет Воскресенская церковь, построенная в 1705 г. на средства владельца села того времени – дьяка Емельяна Украинцева. Воскресенская церковь является образцом архитектуры петровского времени. Колокольню церкви при отступлении в 1941 г. взорвали немцы. Для Воскресенской церкви характерна трехчастная композиция, состоящая из основного объема типа «восьмерик на четверике», трапезной и утраченной колокольни. Но в архитектуре фасадов и трактовке ряда деталей ощущается воздействие барочных форм. Апсиды и каждый из ярусов церкви завершаются кирпичными и белокаменными карнизами. Четверик опоясывает как бы междуэтажный пояс.

В.М. Долгорукий-Крымский

На север от г. Рузы, на южном берегу Озернинского водохранилища, находится бывшая усадьба Полуектово (Волынщина). В XV в. село принадлежало внуку героя Куликовской битвы (1380) Дмитрия Михайловича Боброка-Волынского – боярину Полуекту Борисовичу Волынскому, он погиб в 1436 г. в Белеве в бою с татарами. От его имени село и получило свое название. В 1678 г. в сельце Полуектове находился двор вотчинников, но уже в 1743 г. оно принадлежало не князьям Волынским, а их родственнику – князю В.М. Долгорукову-Крымскому, и осталось у его наследников до 1917 г.

Фельдмаршал, князь Василий Михайлович Долгорукий-Крымский (1722–1782) прославил себя как талантливый военачальник. В 13 лет он начал военную службу солдатом, уже через год отличился во время турецкой войны, был на штурмах Перекопа и Очакова, прославился во время войны со Швецией и Турцией (в период 1756–1774 гг.). За свои военные заслуги стал генерал-аншефом и любимцем императрицы Екатерины II. На Крымском полуострове в 1771 г. русская армия численностью 38 тыс. человек под его руководством овладела Перекопской линией, а затем всем Крымским полуостровом, обратив 60-тысячную армию неприятеля в бегство. За Крымскую кампанию В.М. Долгорукий получил титул Крымского, орден и очень большое денежное поощрение. В 1780 г. 58-летний Долгорукий-Крымский по желанию императрицы Екатерины II был назначен главнокомандующим в Москву. Все современники единодушно называли его храбрым и добрым человеком, но отмечали, что не обладал он яркими талантами военачальника и администратора. Тем не менее каким-то чудом на военном и административном поприщах ему всегда везло; результаты его трудов были весьма ощутимыми для политической репутации России, национального самолюбия и гордости россиян, а в Москве его просто откровенно любили за верность москвичам, сердечность и справедливость. Он искренне заботился о порядке и справедливости, причем по-отечески творил суд и расправу по своему разумению, не всегда обосновывал свои решения на законах, говоря, что они порой устарели, да и не всегда к месту были приняты и с должным умом составлены. Москвичи отмечали, что Долгорукий-Крымский практически всегда был прав, принимая свои решения не согласуясь с законами. Он был всегда доступен для москвичей; даже во время мучивших его приступов подагры он принимал нуждавшихся в его советах и помощи (иногда он делал это лежа на диване, в халате – считал, что доброе дело превыше всего). Долгорукий-Крымский был строг к подчиненным; терпеть не мог взяточничества, приписок, крючкотворства, чиновничьей спеси. Москвичи долго помнили, каким добрым и щедрым человеком был князь Долгорукий-Крымский; вся Москва оплакивала его кончину в возрасте 60 лет. Его жена А.В. Долгорукая-Крымская (урожденная княжна Волынская), 2 сына и 3 дочери безмерно любили главу их семьи. Похоронили князя Долгорукова-Крымского в усадьбе Полуектово-Волынщина, в церкви Трех Святителей.

Говоря об усадьбе Полуектово, обычно прежде всего вспоминают ее владельцев мужчин, но были рядом с ними и великолепные русские женщины. Прежде всего это относится к княгине Екатерине Федоровне Долгорукой (урожденная княжна Барятинская, 1769–1849 гг.). Именно ей бесстрашный воин, генерал, герой войны 1812 г. князь Петр Иванович Багратион (1765–1812 гг., см. с. 182–184) доверял больше всех, посвящал в беды своей неудачной семейной жизни с красавицей Екатериной Васильевной Скавронской-Литта – дочерью знаменитой племянницы Г.А. Потемкина. Е.Ф. Долгорукой он писал: «Никого я так не любил, как Вас, и ни к кому от роду не был так привязан, как к Вам…» Фрейлина Барятинская стала женой генерал-поручика князя В.В. Долгорукого, их соединяла искренняя любовь. Когда началась турецкая кампания, а у Долгоруких родился сын, Е.Ф. Долгорукая, не раздумывая, отправилась с мужем на войну. Она обладала твердым, решительным характером, поэтому даже Г.А. Потемкин был вынужден считаться с ее требованиями и желаниями. Потемкин серьезно был увлечен ею, давал в Бендерах в ее честь роскошные праздники в своем дворце-землянке (на которых она позволяла себе порой появляться в костюме одалиски), исполнял ее мельчайшие прихоти (вплоть до того, что курьеры скакали в Париж за бальными туфельками для нее); ради нее он ускорил штурм крепости Измаил и т. д. Позже Долгорукая заняла первое место среди молодых красавиц двора императрицы Екатерины II. В любой ситуации Долгорукая умела оставаться уважаемой, умной, красивой женщиной, достойной женой, терпеливой матерью троих детей. До глубокой старости она пользовалась большим успехом и всеобщим уважением в обществе. На склоне лет она получила орден Св. Екатерины Большого Креста – высшую награду российских женщин.

Княгиня Долгорукая всю жизнь обладала даром восхищать людей и вдохновлять их на добрые дела; она сумела устоять перед соблазном приручить сомнительным путем Г.А. Потемкина, не нарушила граней достойных отношений с П.И. Багратионом, ввела в Петербурге моду на домашние спектакли и сама участвовала в них, позволила написать свой портрет французской художнице Вижэ-Либрен, видя в этом своего рода вклад в укрепление славы русских людей, России. Умерла Долгорукая в возрасте 80 лет и похоронена рядом с любимым мужем – В.В. Долгоруким (из рода Волынских-Долгоруких) в их родовой усадьбе Полуектово.

Усадьба Полуектово-Волынщина имеет не только историческую, но и важную архитектурно-художественную ценность. Сохранившийся до конца дней усадебный комплекс в стиле классицизма в основных чертах сложился в 1770-х гг. Главная особенность усадьбы – уникальная для Подмосковья планировка. Вокруг парадного двора круглой формы построены 5 зданий, из них один дом двухэтажный, с колонным портиком – главный. К усадьбе ведет длинная широкая аллея, в начале и конце которой находятся своеобразные ворота с двумя высокими белокаменными обелисками. Сохранился большой пейзажный парк с церковью-усыпальницей князей Долгоруких и с копаными прудами. Двухэтажный кирпичный оштукатуренный усадебный дом с портиком ионического ордера и лоджией на главном фасаде запоминается изяществом форм и мастерством их исполнения. Парадный нижний и жилой верхний этажи имеют анфиладную планировку. Также сохранились кирпичные одноэтажные оштукатуренные флигели, обелиски. Усадебная кирпичная с белокаменным декором церковь Трех Святителей была сооружена по заказу князя В.М. Долгорукова-Крымского, он в ней и похоронен. Этот храм принадлежит к центрическим ярусным сооружениям и своей композицией восходит к Петровской эпохе. На лепестковом основании покоится восьмерик с высоким сомкнутым сводом и световым барабаном главы; стены первого яруса расчленены пилястрами и завершаются антаблементом, над которым поднимались декоративные щиты. Небольшая трапезная и колокольня были пристроены около 1843 г.

В поселке городского типа Тучково сохранились остатки бывшей усадьбы Любвино. Сейчас, глядя на уцелевшие строения бывшей усадьбы, трудно представить ее былое величие, а ее в начале ХХ в. называли «летящее белое чудо». Эта усадьба принадлежала Любови Герасимовне Пыльцовой (1859–1931), младшей из 4 детей известного промышленника и мецената Герасима Ивановича Хлудова (1821–1885). В 1880 г. Люба в 21 год вышла замуж за 27-летнего Николая Александровича Лукутина (1853–1902), надворного советника, московской второй гильдии купца, члена правления Товарищества Норской мануфактуры, владельца знаменитой фабрики лакированных изделий из папье-маше и металла с росписью в селе Федоскино (ныне в Мытищинском районе). Н.А. Лукутин был состоятельным и уважаемым человеком, одним из достойных представителей удачливого рода предпринимателей Лукутиных. Прожив в благополучном браке 22 года, Лукутин умер. Его 43-летняя жена, хотя и стала наследницей многомиллионного состояния, остро осознала быстротечность жизни (ее муж прожил всего 49 лет) и свой неизбежный земной конец. Она жалела о кончине мужа, но, осознавая близость собственной старости и год от года видя все ощутимее черты своего старения, все-таки мечтала о новом счастливом замужестве. Через 6 лет после смерти мужа она вышла замуж во второй раз. Ей было 49 лет, ее новый муж Николай Михайлович Пыльцов – присяжный поверенный, был значительно моложе ее. При молодом муже Любовь Герасимовна себя чувствовала помолодевшей, полной сил и желаний, изо всех сил старалась доставить радости и удовольствия новому супругу. Через 3 года после их свадьбы, в 1911 г., Л.Г. Пыльцова начала строить новую усадьбу в Тучкове, ее проект разработал известный московский архитектор А.Э. Эрихсон. Целый год около 1 тыс. человек трудились на строительстве, благоустройстве, украшении усадьбы Любвино. Дом украшали бронзовые вазы с цветниками и растения в кадках. В 1917 г. усадьба была национализирована. В советский период была полностью утрачена ценная усадебная скульптура. Теперь трудно представить, что в этом доме была длинная анфилада с шикарными комнатами, везде было море цветов, бронза, фарфор, картины, прекрасная мебель. В советский период почти все это было утрачено. Супруги Пыльцовы в начале 1920-х гг. эмигрировали. До наших дней от исторической усадьбы Любвино осталось очень мало: фонтан, парковые лестницы, перестроенный дом.

В южной части Рузского района находится село Архангельское с остатками бывшей усадьбы Архангельское. В селе сохранилась кирпичная церковь Михаила Архангела, которую построил известный московский архитектор О.И. Бове в своей усадьбе в 1822 г. Здание храма имеет трехчастную композицию. Двухсветная купольная ротонда храма окружена венцом спаренных дорических колонн, образующих две глубокие лоджии и переходящих в полуколонны в восточной части храма. С запада к ротонде примыкают небольшая трапезная и четырехъярусная колокольня, из которых два верхних яруса – цилиндрические. От построек усадьбы О.И. Бове ничего не сохранилось, только храм во имя Михаила Архангела служит людям и остается зримым памятником его гениальному создателю.

Осип Иванович Бове (1784–1834) остался в российской истории как выдающийся отечественный архитектор. Его отец – живописец-портретист Винченцо Джованни Бове – был приглашен в Россию из Италии для работы в императорском Эрмитаже в Петербурге. Вскоре он женился на Екатерине Карловне Кнаппе, у них родились трое сыновей, и все они стали архитекторами; Осип был старшим сыном. С 1790 г. О.И. Бове жил в Москве, их семья переселилась в подмосковную усадьбу князя Н.А. Голицына – Архангельское (не путать с Архангельским князей Юсуповых). В 18 лет Бове поступил в Архитектурную школу при Экспедиции кремлевского строения. Он великолепно учился, оттачивал свой талант зодчего, успешно складывалась его карьера. В 1809–1812 гг. (ему 25–28 лет) он уже был в Экспедиции архитектурным помощником 1-го класса, кроме того, с 1807 г. он работал помощником великого зодчего М.Ф. Казакова и К.И. Росси в Москве, Твери. Во время Отечественной войны 1812 г. Бове был корнетом Московского гусарского полка. Когда в 1813 г. создали для восстановления исторической столицы Комиссию для строения Москвы и город поделили на четыре восстановительных участка, то из них 4-м стал заведовать Бове. Именно в этот участок входили важные исторические части города: Городская, Тверская, Арбатская, Новинская, Пресненская. С 1814 г. Бове уже возглавлял всю работу Комиссии для строения Москвы «по фасадной части». Бове выполнял государственные и частные заказы. Он создал многочисленные «типовые проекты» жилых домов; он вместе с Д.И. Жилярди и А.Г. Григорьевым стал одним из создателей тогда нового типа жилого дома – городского особняка. Бове сделал очень многое для восстановления и приумножения рукотворной красоты Москвы, формирования ансамбля ее центра. В 1819 г. (ему 35 лет) был начальником мастерской Команды по гражданской архитектуре, руководившей в Москве государственным строительством. Бове внес исключительный вклад в реконструкцию Красной площади, создание Театральной площади с Большим и Малым театрами, устройство Александровского (Кремлевского) сада, возведение Триумфальных ворот, строительство 1-й Градской больницы на Б. Калужской улице, перестройку дома Гагариных под Екатерининскую больницу у Петровских Ворот и декоративную отделку Манежа и многое другое. Именно он спроектировал ряд ансамблей, превративших центр Москвы в целостный архитектурно-пространственный комплекс. Бове спроектировал известные церковные постройки: храм во имя иконы Божией Матери «Всех Скорбящих Радость» на Большой Ордынке (открыт в 1836 г.), Троицкий собор Данилова монастыря, храм во имя Николая Чудотворца в Котельниках. Бове в своем творчестве выступал представителем архитектурного стиля ампир.

Церковь Михаила Архангела в усадьбе Архангельское

Бове в 1816 г. (ему 32 года) женился на вдове князя А. Трубецкого – Авдотье Семеновне (урожденной Гурьевой). В их семье воспитывались дети от первого брака его жены и их 4 сына и дочь. У них были дома в Москве, но в теплое время года они стремились жить в Подмосковье. В 1822 г. 38-летний Бове построил в имении его жены – в Архангельском – храм в виде ротонды, удививший и восхитивший многих; после этого копии с него появились в разных усадьбах.

 

Можайский район

В 20 км к г. Можайска находится село Горетово с остатками усадьбыГоретово (ХVIII в.). Эта усадьба была построена в XVIII – ХХ вв. В начале XVIII в. она принадлежала графам Мусиным-Пушкиным, затем – графу А.П. Бестужеву-Рюмину (1749–1766), позже – князьям Волконским (1768 – до второй трети XIX в.), затем О.И. Батоломеус, Бутиковой, с 1911 г. – А.И. Зиминой. До наших дней сохранились кирпичный двухэтажный жилой флигель в стиле зрелого классицизма с элегантными элементами декора (начало XIX в.) и Троицкая церковь типа «восьмерик на четверике» (1733–1737 гг., возведенная по прошению Мусина-Пушкина, возобновлена в 1773 г.), а также остатки усадебного парка с прудами.

Среди владельцев Горетова наиболее яркой личностью был граф, генерал-фельдмаршал Алексей Петрович Бестужев-Рюмин (1693–1767) – один из самых неподкупных русских дипломатов XVIII в. Он был истинным патриотом России и старался упрочить ее величие, но не всегда мог объективно оценивать способности первых лиц в государстве, хотя и стремился быть поближе к ним. Он уважительно, верноподданнически относился к императрице Анне Иоанновне и ее фавориту Э.И. Бирону (с детства он слышал от родителей только хорошее об императрице, ведь его отец сам был одно время ее фаворитом). Бирон провел его в кабинет-министры; после падения этого временщика А.П. Бестужева-Рюмина приговорили к четвертованию, но казнь заменили ссылкой в деревню. При императрице Елизавете Петровне он был вице-канцлером, получил графское достоинство. Видя неспособность к достойному будущему правлению Россией ее племянника Петра, он поддерживал его жену – великую княгиню Екатерину (будущую императрицу Екатерину II), стремился возвести на престол именно ее. За эти намерения в 1759 г. его второй раз приговорили к смертной казни, но снова помиловали и сослали в его Можайскую вотчину – село Горетово. Здесь, в Горетове, он не поддался панике. Не впал в уныние, читая Священное Писание и находя в нем советы человеку в его положении, утешался мыслью, что страдает незаслуженно и со временем все исправится. Он много читал, в том числе расширял и без того широкие познания в химии и медицине. Императрица Екатерина II восстановила высокое положение Бестужева-Рюмина в обществе, сделала его генерал-фельдмаршалом. Ранее, пребывая в водовороте государственных дел, Бестужев-Рюмин мало внимания уделял воспитанию и образованию своего сына Андрея, недостойное поведение и развратная жизнь которого отравили последние годы Бестужева-Рюмина и явно укоротили ее. Судьба А.П. Бестужева-Рюмина свидетельствует о быстротечности событий жизни, ненадежности и кратковременности расположения власть имущих, и огромной значимости атмосферы в семье для благополучия даже очень сильной личности, а также о том, что за карьерные успехи, потребовавшие умалить время и силы на воспитание детей, рано или поздно, но непременно придется мучительно расплачиваться.

В северо-западной части Можайского района находится бывшая усадьба Поречье, в которой в наши дни работает дом отдыха. Масштабность и архитектурно-художественное своеобразие многих усадебных построек объясняется не стремлением ее бывших владельцев продемонстрировать свое громадное состояние и незыблемое благополучие, а их желанием создать максимально лучшие условия для накопления и сохранения в их усадьбе тогда уникальных историко-культурных ценностей, имевших не только российское, но и общецивилизационное значение, а также их понимание значимости для современников и потомков рассказа об истории этой усадьбы и ее владельцах. В XIX в. образованные и состоятельные дворяне графы С.С. Уваров, его сын А.С. Уваров и невестка П.С. Уварова создали в Поречье крупный культурно-исторический центр.

Поречье. Музеум для посетителей

Поречье как заселенное место имеет давнюю историю. Село Поречье в XVI в. принадлежало М.И. Протопопову, с 1698 г. владельцем пореченской вотчины стал князь Б.И. Прозоровский, после смерти его и жены село стало дворцовым. В 1742 г. владельцем Поречья стал фаворит, а затем морганатический супруг императрицы Елизаветы Петровны Романовой А.Г. Разумовский (см. с. 128–129). Царские милости мощным потоком посыпались на него, хотя он из скромности ничего не просил, не вмешивался в государственные дела и придворные интриги. Он стал графом, генерал-фельдмаршалом. Среди многочисленных даров от императрицы было и Поречье. При Разумовском в этой усадьбе построили деревянный господский дом с флигелями и другие усадебные постройки, разбили парк. Усадьба очень сильно пострадала в период Отечественной войны 1812 г. (она ведь находилась совсем рядом с Бородином); многое тогда было разграблено, уничтожено, сожжено. В 1818 г. Поречье в качестве приданого юной графини Е.А. Разумовской (умерла в 1849 г.), ставшей женой С.С. Уварова, перешло к семье Уваровых и осталось у них до конца 1917 г.

Граф Сергей Семенович Уваров (1786–1855) сделал блистательную карьеру, стал Президентом Академии наук, сенатором, министром просвещения, был возведен в графское достоинство (1846). Он происходил из старинной и знатной семьи и стал еще богаче, получив огромное приданое за красивой графиней Е.А. Разумовской. С.С. Уваров был большим любителем и знатоком наук и литературы, был членом литературного кружка «Арзамас». Эрудиция его была блестящей и разносторонней. Его девизом были слова: «Православие, самодержавие, народность».

С.С. Уваров

В Поречье Уваров собрал великолепную сокровищницу искусств, но показывал ее в основном только избранной публике, в первую очередь профессорам Московского университета и близким к ним лицам. В XIX в. Поречье имело репутацию крупного культурного центра. В 1840-х гг. сюда приезжали яркие представители русской науки и культуры, велись научные беседы и диспуты, в которых участвовали Т.Н. Грановский, П.А. Плетнев, М.П. Погодин, С.П. Шевырев поэт В.А. Жуковский и др. Сын С.С. Уварова – известный русский археолог, страстный ревнитель отечественных древностей, граф Алексей Сергеевич Уваров (1825–1884) – продолжил традиции собирательства предметов истории и культуры. После окончания Петербургского университета он служил по дипломатическому ведомству, но оставил блестяще начатую карьеру и все свои силы отдал изучению и популяризации отечественных древностей. Он был председателем созданного по его начинанию Московского археологического общества. А.С. Уваров был в Италии, где во Флоренции, Риме, Равенне, Неаполе и других древних городах познакомился с выдающимися памятниками мировой культуры. Всю свою жизнь он сохранял интерес к истории и культуре античного мира, но главные свои силы отдавал изучению отечественной истории, искусства, литературы. А.С. Уваров приложил огромные усилия в проведении первых шести всероссийских археологических съездов, активно участвовал в создании крупнейшего тогда музея страны – Исторического музея. Его жена – княгиня Прасковья Сергеевна Уварова (1840–1924 гг., урожденная княжна Щербатова), из древнего княжеского рода, получившая великолепное по тем временам образование, разделяла интересы мужа. После его смерти ее избрали вначале Почетным членом Императорского Московского археологического общества, а затем и его председателем (1885). П.С. Уварова сыграла яркую роль в деятельности этого общества. Ее удостоили чести стать почетным членом Императорской Академии наук (1895), профессором ряда отечественных и зарубежных университетов. В советской стране ей не дали реализовать ее научные и организаторские таланты. В новой России для преданной науке Уваровой не нашлось места. Она была вынуждена навсегда покинуть Россию, умерла она в Югославии (1924).

Супруги А.С. и П.С. Уваровы, унаследовав богатейшее фамильное состояние произведений искусств и древностей, старались познакомить с его сокровищами как можно больше людей. Был выпущен «Указатель Порецкого музеума для посетителей» – один из самых ранних в России образцов путеводителя по частным музеям и коллекциям. П.С. Уварова подготовила и опубликовала «Каталог собраний графа А.С. Уварова», а затем передала его часть (ценные рукописи) в Исторический музей. Коллекция историко-культурных ценностей в Поречье поражала всех, познакомившихся с ней. Тогда в этой коллекции были предметы каменного и бронзового веков, уникальные античные ценности, древние монеты, предметы старого русского быта, мебели и многое другое. Здесь хранилась знаменитая древняя Альтемпская урна (вывезенная С.С. Уваровым из Италии в 1843 г., ныне находится в Музее изобразительных искусств им. А.С. Пушкина), бронзовый мужской бюст (был найден А.С. Уваровым при раскопках в Помпеях), античные статуэтки, собрание древнегреческих ваз с Кипра, древние сосуды, золотые украшения из скифских курганов, изделия ювелирного искусства, византийские иконы и мозаики, другие музейные ценности. Здесь были прекрасные художественные полотна (Рафаэля, Мурильо, Иорданса, О.А. Кипренского, В.Л. Боровиковского, В.А. Тропинина, К.П. Брюллова и др.), в разделе скульптуры были творения Гудона, Картолини, Финелли, а также античных мастеров. В усадьбе была собрана библиотека, утверждали, что это была, вероятно, самая большая усадебная библиотека в России, в ней было около 70 тыс. томов.

Уникальным был и усадебный дом. Большой усадебный дом-дворец (построенный в 1830-х гг. по проекту Д. Жилярди, реконструированный и перестроенный в 1860—1870-х гг. арх. А.П. Поповым и М.Н. Чичаговым) предназначался прежде всего для размещения музейных коллекций. Это определяло необычность его внешнего облика, планировки, архитектурно-художественной организации. По проекту Д. Жилярди центральный зал второго этажа специально создавали для «Порецкого музеума», над ним был установлен огромный стеклянный фонарь – бельведер. Южный фасад дома-дворца украшали скульптуры муз и поэзии. В его нижнем этаже были жилые и парадные комнаты (не было залов для увеселений и балов), на втором этаже располагались музей и библиотека, на третьем этаже и в части флигелей было книгохранилище. На первом этаже была портретная галерея владельцев Поречья и их предков – от казака Григория Розума и его сына графа А.Г. Разумовского до графов Уваровых.

П.С. Уварова

Славилось Поречье и своим английским парком, площадью более 100 га, заложенным в 1814 г. при А.К. Разумовском по планам известного садовода Раше. Во второй половине XIX в. под руководством знаменитого лесовода К.Ф. Тюрмера (1834–1900 гг.) было произведено коренное переустройство парка, обогащение его новыми видами деревьев и кустарников. Поречье славилось оранжереями, где росли растения тропиков и субтропиков, в том числе столетние пальмы. (До сих пор, несмотря на утраты в парке Поречья, насчитывается около 30 видов деревьев, местных и экзотических. Сохранились и остатки дендрария, устроенного Тюрмером, где он проводил исследования по акклиматизации южных растений в условиях умеренной полосы.)

После событий 1917 г. экспонаты из коллекции Уваровых в Поречье конфисковали и передали в разные музеи страны, при этом многие из них бесследно пропали, в усадьбе организовали детский дом, потом – дом отдыха. В 1941 г. великолепный дворец Уваровых был фактически полностью разрушен, в оранжереях погибли все коллекции растений, но большая часть усадебного парка уцелела. Чтобы в 1960—1970-е гг. восстановить часть строений усадьбы, потребовались огромные усилия.

Усадьба Поречье представляет в наши дни большой историко-культурологический интерес, имеет значительную архитектурно-художественную ценность. В усадьбе можно увидеть дом и два флигеля (сооружены в конце XVIII в. при Разумовских), оранжерею (XVIII–XIX вв., ее реконструкция 1830-х гг. по проекту Д.И. Жилярди), одноэтажные скотный двор и каретный сарай (ХIХ в.), церковь Рождества Богородицы (ХIХ в.), остатки комплекса суконной и бумагопрядильной фабрик (1830-е гг.), парк с уникальной дендрологической коллекцией. Но в усадьбе сохранились далеко не все ее исторические строения. Так, зверинец и парковые сооружения, в том числе подъемные мосты через овраги, утрачены, пруд спущен. Двухэтажный усадебный дом (1830-е гг.) неоднократно перестраивался и возобновлялся; с конца ХIХ в. он приобрел формы ложного ренессанса. Ионические портики были заменены массивными пилонами с кариатидами и атлантами, поддерживающими балконы. Для освещения центрального зала (где при Уваровых размещался музей) устроен, как прежде, застекленный бельведер. Дом и флигели образуют парадный двор, замыкающийся кирпичной оградой с чугунными решетками (1845). Церковь Рождества Богородицы (1804–1819) построена в стиле зрелого классицизма по заказу Л.К. Разумовского. Она состоит из храма, трапезной и колокольни (все здания оштукатуренные). Четверик первого яруса храма обработан четырехколонными портиками тосканского ордера. Тема портиков повторена во втором ярусе, на ризалитах купольной ротонды. Усадебный пейзажный парк, в западной части переходящий в лес, представляет отдельный интерес.

Особый интерес представляет ныне 83-й зеленый квартал Пореченского лесничества. Его, как и парк в Поречье, создал известный русский лесовод Карл Францевич Тюрмер (XIX в.). Здесь растут несколько десятков видов местных и экзотических деревьев и кустарников. На площади 3 тыс. га растут туи, сосны, европейские и канадские ели, лиственницы. К.Ф. Тюрмер начал планомерно засаживать ими пустующие земли на берегах Иночи и Москвы-реки. Получился трехъярусный лес. Этот искусственно посаженный лес был одним из первых рукотворных лесов России. Большую научную ценность имеют вековые лиственничные леса в урочище Пустошь на площади 98 га (посадка 1856–1860 гг.). Это лесничество является своего рода «музейным бором», пребывание в нем доставляет истинное эстетическое наслаждение. Около здания лесничества установлен памятник (глыба из черного мрамора) К.Ф. Тюрмеру, на нем надпись: «Ты памятник себе воздвиг в лесах великих». Около здания лесничества К.Ф. Тюрмер и похоронен. Чтобы осмотреть заказник, нужно обратиться в администрацию Пореченского лесничества.

 

Западный сектор в Подмосковье включает 6 административных районов Московской области: Красногорский, Истринский, Рузский (северная часть), Волоколамский, Шаховской, Лотошинский. Организационно-транспортной осью этого сектора является Рижское направление железной дороги. Особую прелесть этой части Подмосковья придают в наши дни исключительно живописные места, в том числе в долине р. Истры и Тростенского озера, а также влиятельные Ново-Иерусалимский и Иосифо-Волоколамский монастыри. Чарующие красоты природы, близость к прославленным древним монастырям издавна делали западный центр Подмосковья желаемым местом для создания усадеб, для тихой, спокойной и уютной семейной или творческой жизни, а то и просто местом для летнего отдыха.

 

Красногорский район

В г. Красногорске находится бывшая усадьба Знаменское-Губайлово. Усадьба принадлежала разным владельцам: в XVII в. – В.И. Волынскому, со второй половины XVIII в. – видному военному деятелю князю В.М. Долгорукому-Крымскому, с 1836 г. – П.С. Деменкову, с 1845 г. – Роопам, с 1852 г. – А.К. Галлеру, с 1885 до 1917 г. – фабрикантам Поляковым. Наиболее интересен из них Василий Михайлович Долгорукий-Крымский (см. с. 374–376). При меценате С.А. Полякове усадьба в начале XX в. прославилась как культурный центр, связанный с московскими поэтами-символистами. Здесь гостили и работали В.Я. Брюсов, К.Д. Бальмонт, А. Белый (Б.Н. Бугаев), Ю. Балтрушайтис и другие поэты-символисты (создавшие здесь ряд своих произведений), а также художники «Голубой розы» Н. Феофилактов, С. Судейкин, В. Милютин.

Знаменское-Губайлово. Усадебный дом

Знаменское-Губайлово. Усадебный павильон

До наших дней в бывшей усадьбе сохранились двухэтажный кирпичный оштукатуренный дом (1780-е гг. – начало XX в.), парные кирпичные в стиле классицизма службы, деревянный оштукатуренный жилой флигель (1900-е гг.; яркий образец архитектуры неоклассицизма), дом управляющего (первая половина XIX в.), служебный флигель, кирпичный (рубеж ХVIII – ХIХ вв.) конный двор, а также Знаменская церковь (ХVII, ХVIII, ХХ вв.), большой парк. Около церкви построена в неорусском стиле часовня-усыпальница А.Я. и А.И. Поляковых (1910 г.; это незаурядное архитектурное произведение, проект арх. И.Е. Бондаренко с участием В. Владимирова). Это небольшая кирпичная постройка, облицованная светлой декоративной плиткой и украшенная снаружи и внутри глазированной полихромной керамикой. Представляют особый интерес рельефные керамические панно в интерьере с мистической композицией в духе модерна. Усадебная Знаменская церковь была построена из кирпича по заказу И.Ф. Волынского в 1683 г., в 1771 г. была обновлена, в 1900-е гг. – капитально реконструирована. Этот небольшой храм ХVII в. типа «восьмерик на четверике» с граненой апсидой, узким притвором и луковичной главой на барабане был основательно перестроен в самом начале ХХ в. Утраченные восьмерик храма с его завершением и колокольня были восстановлены в 1995–1998 гг.

Рядом с железнодорожной станцией Опалиха находится село Никольское-Урюпино. Раньше здесь была роскошная усадьба Никольское-Урюпино. С 1621 г. усадьба была пожалована князьям Одоевским и оставалась в их роду до 1721 г. Затем эта вотчина была отписана в дворцовые волости, в 1748 г. императорским указом ее пожаловали вдове князя С.Г. Долгорукова, у ее сына усадьбу купил в 1774 г. князь Н.А. Голицын, в роду семьи Голицыных она была до конца 1917 г.

Первым очень знатным владельцем усадьбы в 1664–1665 гг. был Никита Иванович Одоевский (ум. в 1689 г.) – князь, боярин, воевода, дипломат, влиятельный член русского правительства в 1650—1660-е гг. Он был участником Русско-польской войны 1654–1667 гг., руководил составлением Соборного уложения в 1649 г. и внешней политикой России в конце XVII в.

Очень многое для строительства и украшения усадьбы сделал князь Н.А. Голицын (1774–1809) и его потомки. Когда князь Н.А. Голицын продал Архангельское князю Юсупову, то здесь в 1809–1811 гг. построили главный усадебный дом. Около усадебной Никольской церкви сохранились захоронения некоторых членов семьи князей Голицыных. Среди этих захоронений находится и могила князя И.А. Голицына, доставившего немало хлопот и переживаний его близким своим непутевым поведением, но они все-таки не отказались от него, заботились и опекали этого легкомысленного человека. Этой историей усадьба Никольское-Урюпино напоминает о неисчерпаемой доброте русских людей, которые раньше никогда не бросали своих родственников в беде. (Родственные чувства в России были чрезвычайно сильными, помогали людям преодолевать невзгоды, возвращаться к нормальной жизни.) И это уже не говоря о том, что тот, кто проявляет милосердие, умеет прощать, не упрекает за проступки, сам непременно становится сильнее, здоровее, духовно укрепляется.

Никольское-Урюпино. Усадебный дом

Никольское-Урюпино. Никольская церквь

Иван Алексеевич Голицын (1783–1852), князь, камергер, был расточительным человеком и большим весельчаком. С детства и юности он привык к достатку, роскоши и ни в чем себе не отказывал, особенно любил кутежи, женщин, азартные игры. Кончилось все это тем, что он проиграл абсолютно все свое состояние. Но он не расстраивался и стал деятельно искать с любыми внешними и возрастными данными, но непременно богатую невесту, заинтересованную в получении в связи с замужеством княжеского титула. Такую невесту он нашел – дочь генерал-поручика С.А. Всеволжского Анну Сергеевну (1779–1837). Она была старше его на 4 года, не первой молодости, увлекалась религиозными вопросами, была экзальтированной натурой. Но она была завидной невестой благодаря колоссальному богатству ее отца. Ей нужен был титул княгини, ему – ее деньги, поэтому они нашли общий язык. Сразу после свадьбы жена отдала ему половину ее огромного состояния, стала княгиней Голицыной, и они к обоюдной радости расстались. А.С. Голицына (Всеволжская), расставшись с ним, вела свободный и оригинальный образ жизни, ходила в мужском костюме и в чепце, увлекалась мистицизмом, была другом баронессы Крюденер, писала прозаические произведения, делала переводы и никогда не вспоминала о своем муже, хотя с удовольствием называла себя княгиней Голицыной. И.А. Голицын поспешил в Париж и стал жить, как хотел. После смерти официальной жены в 1837 г. Голицын тут же женился снова на певице дэ Лоран, блиставшей в опере «Jean de Paris», с ней окончательно растратил свое состояние. С молодых лет за ним укрепилась репутация шутника при особо знатных россиянах, в том числе великом князе Константине Павловиче. Так беспечно прожил он свою жизнь и потратил все, что имел. Его родственники жалели его, давали приют в их родовой усадьбе.

Трудной оказалась судьба усадьбы Никольское-Урюпино после событий 1917 г. Усадьбу национализировали, в 1920 г. здесь открыли художественно-бытовой музей, экспозиция которого рассказывала о жизни дворянства XIX в. Были восстановлены будуар, спальня, гостиная, столовая и другие комнаты, библиотека. Кроме книг, в экспозиции была представлена большая коллекция фарфора и картин. Но в 1929 г. этот музей закрыли, а его экспонаты вывезли в Архангелькое, Остафьево и куда-то еще. Постепенно из усадебного парка исчезли мраморные статуи и вазы. Надежда на истинное возрождение усадьбы есть. Сияет куполами и радует глаз дивной красоты Никольская церковь, в которой в 1990-е гг. возобновились богослужения.

Усадьба Никольское-Урюпино наряду с исторической имеет и большую архитектурно-художественную значимость. Кирпичный одноэтажный усадебный дом с подвалом и антресолями был построен крепостным архитектором в 1790-х гг., в 1809–1811 гг. он отчасти достраивался и украшался. В его крайне простой архитектурной обработке ощущаются заветы ранней русской классической школы. Главный и парковый фасады украшены портиками, их редко расставленные колонны поддерживают грузные фронтоны. За колоннадой портика, обращенного в парк, расположена неглубокая лоджия. От внутреннего убранства дома сохранились только двери с филенками и одна из кафельных печей.

Одним из лучших строений в этой усадьбе был и остается Белый домик (1776–1778), построенный по заказу князя Н.А. Голицына. Этот домик по характеру архитектуры близок к эрмитажам, где архитектура и живопись сливаются в единое целое. Белый домик по своим архитектурно-художественным достоинствам оценивается как уникальное художественное произведение среди усадеб Подмосковья. Этот одноэтажный домик с подвалом и небольшими антресолями, выходящими в парковую лоджию, построен из кирпича и оштукатурен, его детали выполнены из белого камня. Это здание построено в стиле французского классицизма эпохи Людовика XVI, имеет исключительно изящную внешнюю и внутреннюю отделку. В обработке фасадов мастерски использованы коринфский и ионический ордера в сочетании с тонкими барельефами на античные сюжеты. Лоджия раньше была расписана фресками, а перед входом в домик стояли 2 мраморных сфинкса (позже их перевезли в соседнюю усадьбу Архангельское). Симметричное в плане здание имеет анфиладную планировку. Центром композиции является изысканный по пропорциям и убранству Золотой зал. Его стены и плафон расписаны по золотому фону в технике гризайль по рисункам Буше и окаймлены карнизом с тонкой орнаментальной лепкой. В торцах зала сохранились редкие по форме кафельные печи, раньше их украшали бюсты.

Никольское-Урюпино. Белый домик

Также сохранился отчасти переделанный одноэтажный кирпичный с подвалом кухонный флигель (начало ХIХ в.), парк с регулярной и пейзажной частями (в прошлом), с копаным прудом (названным «Остров уединения»), на его границе с плодовым садом уцелели Руинные ворота, завершенные обелиском, а также прекрасная и удивительная по своим визуальным достоинствам Никольская церковь. Эту кирпичную церковь построил в 1664–1665 гг. крепостной зодчий князей Одоевских – Павел Потехин. Церковное здание состоит из двухстолпного одноглавого четверика с четырьмя приделами по углам, повторяющими форму храма. Фасады храма украшены муравлеными изразцами (первоначально они были побеленными). Храм и приделы завершались 3 ярусами кокошников. Главы покрывала поливная черепица. В 1840-х гг. по проекту арх. М.Д. Быковского между приделами, на месте прежней настенной звонницы, построили небольшую колокольню.

На левом берегу Москвы-реки находится большая и чрезвычайно красивая усадьба Архангельское. Это одна из самых известных усадеб не только в Подмосковье, но и в России. Она является замечательным памятником русской культуры XVIII–XIX вв., выдающимся архитектурно-художественным ансамблем, богатейшим и уникальным музеем. Архангельское – главная жемчужина в кольце подмосковных усадеб и садово-парковых ансамблей. Это самая богатая и хорошо сохранившаяся усадьба в Подмосковье. При князьях Юсуповых этот усадебный комплекс по богатству и роскоши убранства, размаху архитектурно-художественных строений и затей в обширном парке считали возможным сравнивать только с усадьбами царской семьи под Санкт-Петербургом.

Врата Никольской церкви. Никольское-Урюпино

Архангельское. Усадебный дом

Архангельское. Храм-усыпальница князей Юсуповых

Архангельское. Интерьер храма

Селение на этом месте известно с XIV в. Основание усадьбы Архангельское относят к 60-м гг. XVII в., когда по желанию Я.Н. Одоевского здесь возвели боярский дом и каменную церковь Михаила Архангела (1667). С 1681 по 1703 г. эта вотчина принадлежала князю М.Я. Черкасскому, затем ее владельцами стали князья Голицыны. Среди них выделяется сподвижник царя Петра I – князь Д.М. Голицын (см. с. 405–406), который переустроил усадьбу и разбил ее регулярный парк. Существующий усадебный ансамбль был заложен в 1780 г. его внуком, князем Н.А. Голицыным. Но подлинный расцвет усадьбы начался при князе Н.Б. Юсупове, который купил ее в 1810 г.

Николай Борисович Юсупов (1750–1831 гг., см. с. 17–21) был крупным помещиком, одним из богатейших людей России того времени, известным коллекционером, знатоком и любителем искусств. Он обладал высокими чинами и званиями, в том числе был директором императорских театров и Эрмитажа. Его картинная галерея считалась одной из самых лучших в России. Юсупов купил Архангельское, чтобы разместить во дворце свои ценнейшие художественные коллекции и обширнейшую библиотеку. Для создания и украшения своей новой усадьбы он привлек лучших архитекторов – О.И. Бове, Е.Д. Тюрина, С.П. Мельникова, И.Д. Жукова и итальянца П.Г. Гонзаго, других архитекторов и художников. Эти профессионалы создавали только проекты переустройства усадьбы, воплощали в жизнь их творческие предложения крепостные мастера, среди которых особое место занимали талантливые мастера В.Я. Стрижаков (непомерный объем работ подорвал его силы, он заболел туберкулезом и умер в 1819 г.), И.И. Борунов, художник Сотников (двух последних Н.Б. Юсупов в 1826 г. сослал в отдаленную вотчину). Под руководством архитектора В.Я. Стрижакова делали и ремонт в усадьбе после того, как ее в 1812 г. разграбили наполеоновские войска. Архитектор Е.Д. Тюрин восстановил дворец после пожара, случившегося в 1820 г.

Архангельское. Театр

Архангельское. Театр

Архитектурно-парковый ансамбль в Архангельском, выдержанный в стиле классицизма, создавался около 40 лет. В Архангельское его богатый владелец распорядился доставить собранные или специально купленные для этого имения замечательные картины, античную скульптуру, гобелены, фарфор, хрустальные люстры, бра, зеркала, мебель. Стены дворца имели прекрасные росписи. Архангельское того времени славилось роскошной библиотекой, насчитывавшей свыше 35 тыс. томов. Для обслуживания Архангельского Н.Б. Юсупов построил фарфоровый и хрустальный заводы. Фарфоровый завод в Архангельском работал в 1818–1839 гг. Были здесь и ковровые мастерские. По желанию Н.Б. Юсупова в 1817 г. по проектам О.И. Бове и П.Г. Гонзаго крепостным зодчим В.Я. Фишановым был построен усадебный театр на 400 зрителей, размещавшихся в партере и двух ярусах лож. Славе театра в немалой степени способствовали и изумительные по красоте архитектурно-перспективные декорации, созданные Пьетро Гонзаго (1751–1831). Архангельское – единственное место в мире, где сохранились декорации этого известного итальянского мастера. Сохранился также занавес, вошедший в историю театрального искусства, который является памятником мирового значения. Слава о красоте природы, роскоши убранства, совершенстве архитектурных форм Архангельского крепла год от года, вызывая гордость Н.Б. Юсупова, восхищение и зависть других вельмож. В 1830 г. усадебный ансамбль в Архангельском был окончательно завершен. В Архангельском устраивались многолюдные балы и празднества с фейерверками, участвовать в которых хотели все представители аристократической Москвы. В Архангельском дважды бывал А.С. Пушкин (1828, 1830), С.А. Соболевский, П.А. Вяземский, А.И. Герцен.

Архангельское. Вид на партер парка

Архангельское. Парковая лестница

Главными создателями и строителями усадьбы были, как уже говорилось, князь Николай Борисович Юсупов, а также его жена Татьяна Васильевна, урожденная Энгельгардт (1769–1841). Их единственный сын – князь Борис Николаевич Юсупов (1794–1849) и его жена Зинаида Ивановна (урожденная Нарышкина) превратили усадьбу в доходное имение, стали получать от него ощутимую прибыль. Тогда по воле молодого князя из Архангельского в их дом в Петербург вывезли лучшие произведения искусства, продали значительную часть ботанической коллекции, распустили оркестр и театральную труппу. Б.Н. Юсупов, как и его отец, осознавал себя властелином в Архангельском, а в обеих столицах – значимой личностью. Друзей выбирал не по их состоянию и значимости, а за доброту и честность, сам отличался независимостью, прямотой, простотой. Он осуждал чрезмерные траты на удовольствия и роскошь, а также распутнический нрав его отца, его прижимистость на дела благотворительности. Сам князь Б.Н. Юсупов во время голода 1854 г. на свои средства кормил своих крепостных крестьян. Его крестьяне в Архангельском искренне любили.

Сын Б.Н. и З.И. Юсуповых – князь Николай Борисович Юсупов-младший (1827–1891) и его жена Татьяна Александровна (урожденная графиня де Рибопьер) не очень беспокоились о судьбе Архангельского, князь обычно жил за границей и мало интересовался этой усадьбой; но в 1857 г. в ней по их желанию под наблюдением крепостного архитектора И. Шестакова был произведен ремонт строений. Получилось, что после Н.Б. Юсупова усадьба Архангельское постепенно теряла свой блеск, уменьшалось ее историко-художественное значение и архитектурная привлекательность.

В мужском поколении род князей Юсуповых пресекся в 1891 г.; последняя кровная представительница этого рода, дочь Н.Б. и Т.А. Юсуповых княжна Зинаида Николаевна Юсупова (1861–1939), вышла замуж за графа Феликса Феликсовича Сумарокова-Эльстона, с 1891 г. их стали называть князья Юсуповы графы Сумароковы-Эльстон. Во владении последних князей Юсуповых (З.Н. и Ф.Ф.) Архангельское оставалось до осенних событий 1917 г. З.Н. и Ф.Ф. Юсуповы провели в начале ХХ в. ремонт и новое строительство в Архангельском (в том числе был построен грандиозный храм-усыпальница князей Юсуповых, 1910–1914 гг.), стремились вернуть ему репутацию центра культуры и искусств. При них произошел новый всплеск культурной жизни в Архангельском, куда стремились попасть представители художественной интеллигенции. Сюда приезжали В.А. Серов, А.А. Коровин, К.Е. Маковский, А.Н. Бенуа, другие деятели русской культуры и искусства. Благодаря усилиям З.Н. и Ф.Ф. Юсуповых к Архангельскому вернулась его былая слава.

После осенних событий 1917 г. усадьбу Архангельское национализировали, в 1918 г. новые власти взяли ее под охрану государства, в 1919 г. здесь открыли государственный музей. С 1980-х гг. в Архангельском устраивают пушкинские праздники. Но историко-культурные, художественные и архитектурно-планировочные богатства Архангельского изменились. В конце 1920-х гг. из усадьбы вывезли часть книг (в ее библиотеке было тогда 22 тыс. томов) в фонды Государственной библиотеки СССР, теперь – Российская государственная библиотека. В 1937 г. уничтожили Лимонную и Лавровую оранжереи в парке. Были и другие потери. В 1934–1937 гг. в парке усадьбы построили два санаторных корпуса, умаливших ее архитектурно-художественное и ландшафтное своеобразие, неизбежно облик усадебного ансамбля исказился, снизились достоинства ее архитектурно-планировочной организации, закрылся великолепный вид из дворца на Москву-реку. В наши дни в Архангельском работают уникальный по богатству и разнообразию коллекций государственный музей художественных ценностей, а часть усадьбы занимает элитарный санаторий (но теперь все состоятельные люди могут купить туда путевки). Основные элементы планировки усадьбы Архангельское сохранились до наших дней. Однако растущая застройка умаляет красоту мест.

Увидев редчайшие природную и рукотворную красоту, роскошь интерьеров усадьбы Архангельское, посетители, как правило, думают, что в прошлые времена ее владельцы вели исключительно приятную, веселую, насыщенную удовольствиями жизнь. Но это далеко не совсем так. Расскажем о некоторых из них.

Первым из влиятельных владельцев Архангельского страдал здесь от своей неудачной судьбы князь Дмитрий Михайлович Голицын (1665–1737). Усадьба стала с 1703 г. его вотчиной. В начале 1730-х гг. он вынужденно переехал на постоянное место жительство в Архангельское. Д.М. Голицын был сподвижником царя Петра I, членом и одним из вождей Верховного тайного совета, фактически управлял государством после смерти Петра I. В 1730 г. представители русской знати, члены Верховного тайного совета, возглавляемые князем Голицыным, сделали неудачную попытку ограничить в пользу старинной родовой знати самодержавную власть императрицы Анны Иоанновны, после чего Верховный тайный совет был уничтожен. Голицын оказался в оппозиции к царскому двору, уехал из Москвы, после 1730 г. он был вынужден отойти от политической деятельности, был устранен от участия в государственных делах, поэтому занялся исключительно устройством своей вотчины. При нем в Архангельском построили новый деревянный дом из 13 комнат, был разбит регулярный сад (он составляет ядро нынешнего парка). Закончить устройство усадьбы Голицын не успел. По проискам его политических врагов он был обвинен в заговоре против императрицы Анны Иоанновны в 1736 г., по указу императрицы был осужден и с 1737 г. заточен в Шлиссельбургскую крепость, где и скончался.

Строительство здесь возобновилось только в 1780-х гг. при внуке опального князя Голицына – Н.А. Голицыне. Он затеял в усадьбе реконструкцию и новое строительство, но оно шло очень медленно, добавляло финансовые трудности семье. Были построены великолепный дом-дворец (арх. Шевалье де-Герн), оранжереи, парковые павильоны, каменные террасы. Но дела в семье Голицыных шли неважно; говорили, что происходит это из-за их почтения к памяти опального Д.М. Голицына и внимания к любимой им усадьбе Архангельское. Н.А. Голицын, мечтавший о достатке и покое в Архангельском, больше здесь на деле переживал о его семейных и деловых трудностях; еще хуже оказалось положение обремененной долгами его вдовы, которая продала Архангельское в 1810 г. князю Н.Б. Юсупову.

Со временем ощущал в Архангельском угрызения совести и «Русский Крез» – князь Николай Борисович Юсупов (1750–1831 гг.; см. с. 17–21), воспетый А.С. Пушкиным в стихотворении «К вельможе». Он купил Архангельское не для хозяйственно-доходной деятельности, а для создания своей летней резиденции и размещения его богатейших коллекций. До покупки Архангельского князь Н.Б. Юсупов жил в одном из самых старых подмосковных имений их рода – в усадьбе Спасское-Котово. Н.Б. Юсупов был исключительно богатым, а главное – культурным и очень образованным человеком для своего времени, благодаря своему уму и обширным знаниям он процветал в течение четырех царствований. Он был советником Екатерины II, Павла I, Александра I, Николая I. По желанию Юсупова был создан в Архангельском роскошный дворцово-парковый ансамбль, где все служило его удовольствию. Князь Юсупов неустанно повторял о своей любимой усадьбе: «Архангельское не для наживы, а для растрат и услад». Он создал в Архангельском своего рода художественный музей, в усадебном парке построил и открыл театр, собрал труппу крепостных актеров, танцовщиков, музыкантов, на театральные представления к нему мечтали попасть все москвичи. Архангельское уже при императрице Екатерине II (фаворитом которой Н.Б. Юсупов одно время был) стало в России элитарным художественным центром. Дом-дворец в Архангельском и парк стали подлинными произведениями искусства, славилась и библиотека в 35 тыс. томов, включавшая многие древние рукописи и книги, в том числе Библию 1462 г. издания (ровесница книгопечатания). Была в усадьбе и коллекция старинных экипажей. Но гостей больше привлекали художественные полотна, скульптура, бронза, хрусталь, театр, зимний сад с цветущими апельсиновыми деревьями, с фонтанами и райскими птицами (искусственный климат в оранжереях и зимнем саду обеспечивала особая система отопления), зоологический сад с экзотическими животными, выписанными князем из-за границы (для него Екатерина II подарила тибетских верблюдов). В Архангельском Юсупов и его гости вели праздную жизнь; чередовались разные увеселения, балы, охота, театральные представления. Все прихоти князя выполнялись стремительно. Доставляя себе удовольствие, он тратил огромные деньги, что при его колоссальных богатствах его не волновало. Но временами в быту он бывал скуп, а потом расплачивался за это. Как-то велел экономить на дровах и топить опилками, однажды из-за этого произошел пожар, усадебный дом загорелся и выгорел внутри почти полностью. Тогда погибла значительная часть библиотеки, многие произведения искусства. А некоторые говорили, что пожар в Архангельском – это наказание старому князю за распутную жизнь, за гарем и непристойные театральные представления.

С возрастом князь Юсупов отчасти переосмыслил события своей жизни, стал даже отчасти стыдиться сказочной, восточной по масштабам роскоши Архангельского, где во имя его удовольствий он принес очень много горя жене, знатным женщинам и крепостным, был жестоким и властолюбивым «душевладельцем», почти все хозяйственные заботы взвалил на плечи умной и терпеливой жены, не обременял себя благотворительными делами. К старости Юсупов не стремился в Архангельское, где было много напоминаний о его грехах, и в завещании особо оговорил свою волю похоронить его в скромной усадьбе Спасское. При этом, хотя он и сожалел о своих содеянных грехах, до самых последних дней он не мог отказаться от женского общества; он был рабом страсти к женщинам.

Много приятного, но и очень много неприятного пережила и перенесла в Архангельском жена князя Н.Б. Юсупова – княгиня Татьяна Васильевна Юсупова (1769–1841), урожденная Энгельгардт, в первом браке – Потемкина. Она была младшей из пяти племянниц знаменитого фаворита императрицы Екатерины II – князя Г.А. Потемкина, фрейлиной императрицы и богатой невестой. Дальний родственник светлейшего князя Г.А. Потемкина – М.С. Потемкин стал ее первым мужем, через 6 лет он утонул, оставив ей их сына и дочь. Екатерина II способствовала браку 24-летней вдовы с генерал-поручиком, богатейшим князем Юсуповым. Оба мужа были гораздо старше ее (первый на 25 лет, второй – на 18). Во втором браке у нее родился сын Борис, и она какое-то время радовалась спокойной семейной жизни с очень богатым и красивым мужем. Первое время он баловал ее баснословной цены подарками. Среди них были коллекции прекрасных статуй и ваз из итальянского мрамора (их расставили в парке Архангельского, чтобы она могла постоянно помнить о внимании супруга к ней), экзотические птицы и животные для созданного ею зверинца, многочисленные очень дорогие и уникальные ювелирные украшения и многое другое. Но вскоре Юсупов вспомнил о других женщинах, да так сильно, что почти забыл о жене. В Архангельском в одной из комнат висели портреты почти 300 красавиц, которых он одарил своим вниманием. Юсупов был неутомим в любовных похождениях; в Архангельском объектом его внимания были все молодые красивые крепостные актрисы и крестьянки, а также многие знатные женщины. Его приключения с крепостными актрисами имели эротический характер; многочисленные театральные постановки и номера угождали эротическим склонностям князя. Его скандальная жизнь обсуждалась на все лады в обществе, что приносило его жене дополнительные мучения. Одни сочувствовали ей, другие – посмеивались; о ее невеселом положении говорили между собой и крепостные.

Т.В. Юсупова замкнулась, перешла жить из роскошного дворца Архангельского в небольшой дом в усадебном парке, который был построен по ее указанию. Такая ситуация дала еще большую свободу Юсупову. Число его пассий и внебрачных детей сравнивали с населением небольшого города.

Княгиня Юсупова нашла себе достойное занятие: воспитывала троих детей, отдавала им много своего времени, сил, эмоций; помогала нуждающимся и обиженным, заботилась о благополучии 20 тыс. их крепостных крестьян; общалась с лучшими литераторами своего времени; удивительно дельно вела все хозяйственные дела. Она успешно управляла обширными поместьями мужа, и в большой мере благодаря именно ей их огромное состояние еще увеличивалось. Ее считали знатоком в финансовых вопросах, мужчины и женщины обращались к ней за советом в денежных делах. Особо нуждающимся в деньгах людям она помогала материально, как правило, помогала анонимно. Юсупова балов не устраивала, вела скромный образ жизни, имела простой стол, не любила в быту роскошь. Свои силы и средства старалась тратить на добрые благородные дела, значительную часть своих доходов тратила на дела благотворительности. Она часто повторяла: «Милосердный Бог посылает нам скорби для испытания нашей веры и терпения». У нее была только одна страсть – любила драгоценные камни. У нее была дивная коллекция драгоценных камней, в том числе с вырезанными на них эмблемами и девизами. Украшением ее коллекции был огромный бриллиант «Полярная звезда» и огромная жемчужина Филиппа II Испанского «Перегрина» (по легенде, принадлежавшая египетской царице Клеопатре, пара от той, из которой она приготовила самый дорогой в истории напиток, растворив жемчужину в уксусе), алмаз «Альдебаран», громадный сапфир, серьги французской королевы Марии Антуанетты, алмазная и жемчужная диадемы Каролины Мюрат и др. Хотя второе замужество Юсуповой не было счастливым и она жила отдельно от мужа (но без официального развода ради детей), она не стала злой и сварливой, оставалась всю жизнь обходительной и любезной.

Особенно тяжелая судьба выпала на хрупкие плечи единственной наследницы знатного и богатейшего рода князей Юсуповых – Зинаиды Николаевны Юсуповой (1861–1939), правнучки знаменитого Н.Б. Юсупова-старшего, считавшейся в юности первой невестой России. Очень многие мечтали на ней жениться. Ее родители (Н.Б. и Т.А. Юсуповы) склонялись к ее замужеству с наследным болгарским принцем Баттенбергом. Но княжна З.Н. Юсупова предпочла находившегося в его свите молодого красавца-офицера, графа Феликса Феликсовича Сумарокова-Эльстона. В аристократических кругах говорили, что его отец – Феликс Эльстон – был внебрачным сыном графини Тизенгаузен и наследника прусского престола Вильгельма (впоследствии император Фридрих-Вильгельм IV Прусский), а его матерью была графиня Сумарокова, поэтому его родители получили графский титул. После смерти в 1891 г. ее отца – князя Н.Б. Юсупова – молодая пара получила сложный официальный титул: князь Ф.Ф. Юсупов граф Сумароков-Эльстон и княгиня З.Н. Юсупова графиня Сумарокова-Эльстон. У них родились четверо сыновей: Николай (1883–1908), затем следующие двое, но они вскоре умерли, Феликс (1887–1967). Портреты обаятельной Зинаиды Николаевны писали знаменитые художники. Особенно славились ее два портрета кисти В.А. Серова (один из них был уничтожен в Великую Отечественную войну; другой пребывает ныне в Русском музее в Санкт-Петербурге, он был написан в 1900 г., когда княгине было 39 лет).

Княгиня З.Н. Юсупова обладала неброской, но притягательной и пленительной внешней красотой, кроме того, была не меньшая и внутренняя красота. Многие мужчины на протяжении всей ее жизни были в нее влюблены, но она любила только одного своего мужа. Некоторые мужчины, чтобы хотя бы на некоторое время привлечь ее внимание, отваживались на неординарные поступки. Например, в Архангельском в 1896 г. офицер государственной свиты, красавец-князь Грицко Витгенштейн на прекрасном скакуне ворвался в комнаты их дома-дворца и бросил к ногам 35-летней З.Н. Юсуповой огромный букет дивных роз (светские женщины сходили по нему с ума, а З.Н. Юсупова осталась невозмутимой), ее муж запретил Г. Витгенштейну впредь переступать порог их дома.

Когда Ф.Ф. и З.Н. Юсуповы решили начать ремонт, перестройку и новое строительство в Архангельском, то на практике следить за этим пришлось княгине Зинаиде Николаевне. В самом начале их супружеской жизни она передала ему все дела их обширного хозяйства, но вскоре поняла, что у него нет интереса и способностей к управленческой деятельности, поэтому ей самой пришлось руководить большинством хозяйственных дел в семье (такая же ситуация в хозяйственных делах была и у ее прабабушки – княгини Т.В. Юсуповой). Среди новых построек выделялось строительство огромного нового здания храма-усыпальницы для их рода. В этот период жизни Архангельского особенно ярко и масштабно проявился недюжинный организаторский талант княгиня З.Н. Юсуповой. А ведь она еще занималась и организацией быта семьи, воспитанием двоих сыновей.

В семье Юсуповых было принято лето проводить в Архангельском, потом осенью на охотничий сезон уезжали в их курскую усадьбу Ракитное, в конце октября ехали в Крым. Родители и дети путешествовали вместе, причем детей редко вывозили за границу, а часто брали в поездки по многочисленным юсуповским имениям и заводам в России. Дети не отличались богатырским здоровьем. Из 4 сыновей двое умерли в детстве. В Архангельском З.Н. Юсупова особенно следила за оздоровлением младшего сына Феликса, отличавшегося на редкость слабым здоровьем, до 15 лет страдавшего лунатизмом (в Архангельском он однажды едва не свалился ночью с балюстрады балкона, его спас лакей), имевшему несносный характер (он и позже доставлял ей массу хлопот: неважно учился в гимназии, Пажеском корпусе, в Оксфорде, участвовал в шумных ночных кутежах в ресторанах и у цыган, был бисексуалом, курил опиум, убил Г.Е. Распутина и т. п.). Красота природы, спокойствие и раздолье в Архангельском позитивно влияли на всех Юсуповых, поэтому она усиленно стремилась как можно дольше всей семьей жить именно в этой усадьбе в теплое время года. Приветствовала, когда к ее почти взрослым сыновьям приезжали сюда их друзья, она очень радовалась, когда здесь долго гостили ее выросшие, но еще не вполне разумные сыновья: она была спокойна только тогда, когда они были у нее на глазах.

З.Н. Юсупова рано потеряла двух сыновей, а когда ей было 47 лет, погиб на дуэли с графом Мантейфейль ее почти 26-летний старший сын Николай (дуэль состоялась из-за его любви к замужней графине Мантейфель, любившей его с девичества). Получилось, что сбылось древнее проклятие их рода за переход из мусульманства в православие: из всех сыновей в поколении родителей только один проживет более 26 лет, другие умрут или погибнут. В только что построенном роскошном храме-усыпальнице князей Юсуповых в парке Архангельского первым под мраморной могильной плитой лег их сын Николай. После этого княгиня З.Н. Юсупова никак не хотела уезжать из Архангельского от могилы сына. Можно только догадываться, какое непоправимое горе она здесь пережила и сколько выплакала слез. Затем, в 1916 г., было еще одно потрясение. Главным организатором и активным участником убийства Г.Е. Распутина (Новых, 1864–1916) был ее младший 29-летний сын Феликс, единственный наследник и продолжатель их рода, женатый с 1914 г. на племяннице императора Николая II – княгине Ирине Александровне Романовой (1887–1970). В 1917 г. ему удалось эмигрировать. В 1919 г. З.Н. и Ф.Ф. Юсуповы также эмигрировали. Они все вместе жили в Париже: З.Н. и Ф.Ф., Юсуповы-старшие, а также И.А. и Ф.Ф. Юсуповы-младшие и их дочь Ирина (1915–1983 гг., в замужестве графиня Шереметева). Духовным и организаторским стержнем в их непростой жизни на чужбине была именно З.Н. Юсупова, уже немолодая, небогатая, но всегда сильная и мудрая русская женщина. В эмиграции она похоронила мужа. А затем в одной могиле с ним со временем оказались сама Зинаида Николаевна, ее сын, невестка и внучка. Правнучка З.Н. Юсуповой – Ксения – родилась в Риме в 1942 г., вышла замуж за Илью Сфири, их дочь Татьяна родилась в 1968 г. в Афинах. В эмиграции Юсуповым пришлось продать их фамильные ценности, не стало и их знаменитой коллекции ювелирных украшений и драгоценных камней, а также художественных полотен.

Об архитектурно-художественных богатствах Архангельского написаны тысячи книг, статей, научных работ, красоты этого усадебного комплекса запечатлены на многих фотографиях и художественных полотнах, о них рассказывают кинофильмы профессионалов и съемки любителей. Вот почему мы ограничимся только кратким перечнем-обзором основных архитектурно-художественных сокровищ усадьбы Архангельское.

Этот дворцово-парковый ансамбль складывался несколько веков и окончательно сформировался к 1830 г. Сохранились почти все основные элементы планировки и застройки этой усадьбы. Просека ведет к дворцовому комплексу. Он образован зданием дома-дворца и двумя флигелями, объединенными между собой мощными тосканскими колоннадами. За триумфальной аркой ворот (арх. С.П. Мельников, 1817 г.) открывается парадный двор. Очень красива ажурная чугунная решетка ворот французской работы. В центре двора установлена скульптурная группа «Менелай с телом Патрокла» (копия с античного оригинала). Крепостные мастера по проекту архитектора Шевалье де-Герна возвели в стиле зрелого классицизма кирпичный 2-этажный дом-дворец в 1780–1790 гг. Его симметрическая композиция подчеркнута бельведером и центральным 4-колонным портиком ионического ордера. Нижний этаж занят анфиладой роскошных парадных залов (1820-е гг., проект Е.Д. Тюрина). Сохранились лепнина, росписи, гобелены, картины, фарфор, скульптура, бронза, высокого художественного качества мебель и др. На втором этаже находятся скромно обставленные жилые комнаты. Сохранились 2 флигеля, где в разное время размещались крепостной театр, картинная галерея, библиотека, кухня (флигели неоднократно перестраивались). Усадебный парк является выдающимся образцом ландшафтной архитектуры. Он делится на регулярную и пейзажную части. В нем устроены 2 искусственные террасы (проект арх. Д. Тромбаро, 1790-е гг.; переделаны частично в 1829 г.). Террасы ограждены мраморными балюстрадами, украшенными вазами, статуями, бюстами античных героев и философов. В парке сохранились 2 здания, входившие в конце ХVIII в. в ансамбль малого дворца, построенного для жены князя Д.М. Голицына, а также кирпичный 2-этажный павильон «Каприз» (некогда это была центральная часть одноэтажного дворцового здания; проект арх. Е.Д. Тюрина, 1819 г.; позже этот павильон был надстроен и обработан в стиле ампир, его боковые крылья разобраны), павильон «Чайный домик» (центрическая постройка, завершенная купольной ротондой, это средняя часть «библиотеки», ее деревянные крылья были разобраны после 1829 г.; в павильоне установлено мраморное надгробие княгини Т.В. Юсуповой работы М. Антокольского, перенесенное в 1836 г. с кладбища усадебной церкви), другие памятные обелиски, фонтаны, иные «забавы». Интересен небольшой павильон, построенный как храм-памятник императрице Екатерине II (арх. Е.Д. Тюрин, 1819 г.), с бронзовой статуей императрицы в виде богини правосудия (скульптор-академик Ж.-Д. Рашетт). В парке установлен памятник А.С. Пушкину, воздвигнутый в честь посещения усадьбы знаменитым поэтом. Над фонтаном со скульптурной группой «Мальчик с гусем» поставлена «Розовая беседка», мраморные колонны которой поддерживают деревянный, покрытый росписью купол. Сохранилось деревянное здание усадебного театра (проект О.И. Бове, П. Гонзаго, построил арх. В.Я. Стрижаков, 1817 г., лестница пристроена в 1828 г.), являющегося памятником мирового значения. Из 12 смен декораций этого театра, написанных итальянцем, известным художником-декоратором Пьетро Гонзаго, приехал в Россию в 1791 г.), сохранились 4 и занавес, выполненный по его эскизам. Кроме того, сохранились 2-этажный конторский флигель с кирпичным нижним и деревянным верхним этажом (перестроен в начале ХIХ в. в стиле классицизма по проекту Тюрина), «Ворота над оврагом» (2-этажный служебный флигель, конец ХVIII в.), кирпичная Архангельская церковь (построена в 1667 г. по заказу боярина Я.Н. Одоевского), церковная ограда с башнями (1826 г.), Святые ворота в виде триумфальной арки с пучками коринфских колонн (проект Тюрина, 1823–1824 гг.), кирпичный в стиле неоклассицизма храм-усыпальница князей Юсуповых (проект Р.И. Клейна, 1910–1914 гг.; кубический объем храма завершен купольной ротондой с лепным барельефным фризом, к центральному портику с двух сторон примыкают колоннады, интерьер храма украшен колоннами и лепниной).

На левом берегу Москвы-реки раскинулось село Ильинское. Здесь находится одна из наиболее известных в прошлом подмосковных усадеб, ставшая в советский период элитарным домом отдыха. Усадьба Ильинское известна с 1666 г., когда она принадлежала боярину С.А. Стрешневу. В 1783 г. ее владельцем стал граф И.А. Остерман; в первой четверти XIX в. усадьбу основательно перестроил граф А.И. Остерман-Толстой. От того времени сохранились остатки парка с беседкой и гротом и некоторые служебные постройки. С 1845 по 1860 г. Ильинским владел князь Л.М. Голицын, затем его продали Удельному ведомству, в 1864 г. его приобрела царская семья.

Императрица Мария Александровна (1824–1880 гг., русская императрица с 1855 г.) передала это имение как наследство своему сыну – великому князю Сергею Александровичу (1857–1905 гг., см. с. 335–337), который с 1891 г. стал генерал-губернатором Москвы и командующим Московским военным округом. Так имение стало собственностью родного брата императора Александра III. После убийства великого князя Сергея Александровича владелицей Ильинского стала его вдова – великая княгиня Елизавета Федоровна (1864–1918 гг., причислена к лику Святых Русской Православной Зарубежной церковью в 1981 г. и Русской Православной Церковью в 1992 г.; см. с. 339–341). Е.Ф. Романова передала имение Ильинское родному племяннику по линии мужа – великому князю Дмитрию Павловичу (сын брата Сергея Александровича, 1860–1919 гг., расстрелян большевиками).

После событий осени 1917 г. в Ильинском некоторое время жил В.И. Ульянов-Ленин, его не мучило сознание, что три владельца этой усадьбы погибли от рук его единомышленников или по его санкции (Е.Ф., С.А., Д.П. Романовы). Впоследствии усадебный деревянный 2-этажный дом сгорел. В начале 1990-х гг. Ильинское передали в аренду американцам, которые собирались устроить в нем свой клуб, но обещали помочь открыть храм в Ильинском. А в начале ХХI в. в Ильинском на месте сгоревшего усадебного дома возвели новое здание, которое заняла какая-то коммерческая российская организация, а в восстановленном усадебном Ильинском храме возобновились регулярные богослужения. Теперь бывшую усадьбу Ильинское, огороженную высокой стеной, обстоятельно осмотреть фактически невозможно, но доступ к находящемуся на ее территории действующему храму открыт.

Кроме исторического, религиозного, архитектурно-художественного интереса усадьба Ильинское имеет и литературно-мемориальное значение, связанное с пребыванием в ней видных представителей русской культуры конца ХIХ – начала ХХ в. После 1819 г. здесь жил несколько лет И.И. Лажечников. Когда в 1830—1840-х гг. постройки усадьбы стали сдавать под дачи, в них в теплое время года жили, отдыхали, работали Н.М. Языков, А.П. Елагина (хозяйка литературного салона в Москве), П.В. Кириевский (собиратель народных песен), Т.Н. Грановский, опальный поэт А.И. Полежаев (создал здесь несколько произведений) и др.

По моему глубокому убеждению, главная уникальность усадьбы Ильинское в том, что это место земной жизни удивительнейшей женщины, русской святой, великой княгини Елизаветы Федоровны Романовой. Приехав в Ильинское, зайдя и помолившись в усадебном храме, пройдясь по живописной местности, невозможно не вспомнить, что с 1884 г. именно усадьба Ильинское стала любимым местопребыванием Елизаветы Федоровны, ее любимой подмосковной усадьбой. Именно здесь после свадьбы (1884) прошел ее медовый месяц, здесь она начала знакомиться с народом России, здесь с 20 лет начала свою благотворительную деятельность, здесь усиленно изучала русский язык, культуру, историю, а главное – азы Православия.

Чуть ли не самые счастливые дни и месяцы земной жизни Елизаветы Федоровны Романовой связаны именно с Ильинским. В Ильинском, а не за границей, как многие советовали, проводили молодожены свой медовый месяц. В 1891 г. ее муж стал генерал-губернатором Москвы, Ильинское стало его летней резиденцией, они стали в теплое время года жить в этой усадьбе. Особенно торжественно в Ильинском отмечали день ангела Елизаветы Федоровны, дни преподобного Сергия Радонежского и святого пророка Илии. Устраивали угощения для крестьян на лужайке на столах, приветствовали народные гулянья. В день преподобного Сергия и, значит, в день ангела Сергея Александровича приезжало особенно много гостей, и на поле устраивался розыгрыш лотереи в пользу крестьян, это была особо значимая часть праздничного действа. День святого пророка Илии был приходским праздником. В этот день устраивалась и начиналась ярмарка, на которой крестьяне из близлежащих деревень продавали изделия своего труда и покупали необходимые вещи для своего хозяйства. Около Ильинского благоустраивали место для ярмарки: строили прилавки, качели и карусели, сооружали палатки и балаганы для приезжей группы артистов и фотографов. Ярмарка длилась 3 дня. В день святого пророка Илии Сергей Александрович и Елизавета Федоровна после церковной службы торжественно открывали ярмарку и после завтрака шли туда за покупками. Чтобы никого не обидеть, они дважды проходили ряды продавцов (туда и обратно, чтобы не пропустить никого), подходили к каждому продавцу, говорили с ним и непременно что-то покупали. Для своих слуг в усадьбе на ярмарке они обязательно покупали подарки. Вечером при освещении на ярмарке начиналось народное гулянье.

С первого приезда в Ильинское Елизавета Федоровна стала приходить в избы крестьян и знакомиться с их жизнью, как могла, пыталась помочь им. По ее просьбе Сергей Александрович построил в Ильинском небольшую больницу для рожениц из близлежащих деревень, пригласил в местный медицинский пункт на постоянную работу опытную акушерку для медицинской помощи крестьянам. Так с 20 лет Елизавета Федоровна начала опекать местных крестьян, и всегда, когда жила в Ильинском, приходила в крестьянские избы, старалась облегчить непростую крестьянскую жизнь, была простой и приветливой в обращении с простыми людьми. Крестными многих местных крестьянских детей были Сергей Александрович и Елизавета Федоровна.

Елизавета Федоровна любила в Ильинском гулять по парку, там она во второй половине дня обычно занималась рукоделием, писала красками пейзажи, читала. Любила она и гулять в лесу, кататься в лодке по реке и многое другое. Елизавета Федоровна и Сергей Александрович так сильно любили тихую и спокойную жизнь в Ильинском, что именно сюда пригласили в гости отца великой княгини; великий герцог Людвиг приехал погостить в Ильинское в 1890 г.

Именно в Ильинском Елизавета Федоровна перенесла первое тяжелое потрясение в России. В 1891 г. в Ильинском гостили любимый брат ее мужа – великий князь Павел Александрович (1860–1919) и его жена великая княгиня Александра Георгиевна, принцесса Греческая (1870–1891). Она ждала второго ребенка, была на 7-м месяце беременности, здесь внезапно заболела, родила ребенка и умерла. Все были потрясены. Мальчика назвали Дмитрием, он со временем оказался замешан в убийстве Григория Распутина (хотя в самом убийстве не участвовал, крови старца на его руках нет), стал с 1908 г. владельцем этой усадьбы. Обстоятельства сложились так, что дети Павла Александровича – Мария и Дмитрий – оказались на попечении Сергея Александровича и Елизаветы Федоровны, заменивших им родителей. А еще позже, в 1918 г., вместе с 54-летней Елизаветой Федоровной в Алапаевске от рук большевиков погиб в 21 год сын Павла Александровича от его второго брака – талантливый поэт Владимир Палей.

К нашему времени от усадьбы Романовых в Ильинском остались пейзажный парк с беседкой-ротондой, Ильинская церковь, некоторые другие постройки. От главного усадебного дома уцелела только аркада восточной галереи. Флигели сильно переделаны. Сохранились также павильон, главный корпус конного двора, парк с беседкой-ротондой и замечательная Ильинская церковь (1732–1735 гг., приделы построены в 1818 г., колокольня перестроена в 1828 г.). Ильинская церковь по архитектурному образу, богатому убранству и новизне западно-европейских декоративных мотивов не имеет аналогов в московском зодчестве первой трети ХVIII в. Этот храм с резным декором из белого камня можно оценивать как ранний предшественник произведений развитого русского барокко. Он представляет собой трехчастную композицию с центральным объемом типа «восьмерик на четверике». Пышные формы барокко в 1820-х гг. частично заменили более простыми; так можно передать суть реконструкции храма в начале ХIХ в. В 1828 г. построили небольшую 3-ярусную колокольню со шпилем и легкими тосканскими портиками в основании; она до наших дней сохранила свою привлекательность. Большой усадебный парк имел регулярную и пейзажную части (их называли французский сад и английский парк). Из всех многочисленных ранее парковых затей сохранилась только одна беседка-ротонда на 8 тосканских колоннах, которая осеняла бюст императора Александра I. В ХХ в., в послевоенный период, парк был обновлен многими новыми насаждениями, прежде всего группами лиственниц, дубами, пихтами, другими породами деревьев и кустарниками.

При впадении р. Истры в Москву-реку находится село Петрово-Дальнее, где сохранилась и находится еще одна усадьба, Петровское-Дурнево. Село это раньше называли Петровское (а в старину – Дурнево). Впервые оно упоминалось в духовной грамоте великого князя Ивана III в 1504 г. как дворцовая вотчина. В 1649 г. его владельцем стал князь И.С. Прозоровский, в 1670 г. владельцем этой вотчины стал его сын – князь Петр Иванович Прозоровский.

Князь Петр Иванович Прозоровский был «дядькой» царя Ивана Алексеевича Романова, сводного брата царя Петра I (у них был один отец, но разные матери), затем стал одним из сподвижников Петра I. Прозоровский был исключительно честным человеком, верным чадом Русской православной церкви, стойким сторонником русских традиций, имел сильный патриотический настрой. Он внутренне мало сочувствовал нововведениям и реформам царя Петра I, но, как его верноподданный и законопослушный человек, вел себя соответствующим образом. За все эти достоинства Петр I доверял ему, поручил возглавлять приказ Большой казны (что означало его статус государственного казначея и министра финансов), в виде исключения разрешил ему носить традиционную русскую одежду и не брить бороду. Петр I понимал, что вокруг него очень мало верных ему и благородных по происхождению, грамотных, честных людей. Рядом было много безродных выскочек, стремившихся выслужиться перед ним, сделать карьеру, скопить любой ценой богатства. Прозоровский, в отличие от них, неизменно вел благочестивую жизнь, верно и честно служил царю. Процветавшим при Петре I шумным пирам, пьянкам, ассамблеям он предпочитал тихую уединенную жизнь, чтение книг и молитвы. Всем этим он с удовольствием занимался в усадьбе Дурнево и в своем доме в Москве. В память о П.И. Прозоровском село и имение стали называть Петровское-Дурнево.

В этой своей усадьбе князь П.И. Прозоровский заложил в 1684 г. каменную Успенскую (Тихвинскую) церковь, в 1688 г. на ее освящении патриархом Иоакимом присутствовали юные цари Иван и Петр и правительница царевна Софья (эту красивую церковь варварски сломали в 1930-е гг.). Затем по родственной линии эта усадьба перешла к князьям Голицыным (старшая дочь П.И. Прозоровского – Анна вышла замуж за князя И.А. Голицына). После смерти П.И. Прозоровского в 1720 г. Петровское-Дурнево стало собственностью Голицыных (формально с 1724 г.) и оставалось у них до осенних событий 1917 г. К концу XIX в. усадебный дом в Петровском-Дурневе был настоящим музеем древностей и произведений искусства, в библиотеке усадьбы было свыше 10 тыс. томов книг. Усадьба славилась как гнездо культуры, образованности, искусства. Сюда в 1892 г. по приглашению князя А.М. Голицына приезжала великая русская актриса М.Н. Ермолова.

После 1917 г. усадьбу национализировали и открыли здесь музей дворянского быта. Но в конце 1920-х гг. его закрыли, часть картин из его собрания отправили в Третьяковскую галерею и Русский музей, многие художественные полотна и памятники искусства делись неизвестно куда. Затем в усадебном доме разместили детскую колонию, а позже здесь открыли санаторий. В 1950—1960-е гг. усадебный дом был частично реставрирован. В 1930 г., чтобы окончательно стереть память о достойных в прошлом владельцах усадьбы Петровское-Дурнево, его переименовали в Петрово-Дальнее.

Несмотря на разрушительные события ХХ в., до наших дней ансамбль усадьбы Петровское-Дурнево представляет архитектурно-художественный интерес. Сохранившийся до наших дней усадебный комплекс был создан в основных чертах в 1770-е гг. в псевдоготическом стиле, затем в начале ХIХ в. он был возобновлен на основах классицизма. 2-этажный кирпичный с белокаменными деталями главный усадебный дом был построен между 1803 и 1807 гг. Его главный фасад украшен колонной лоджией, парковый – портиком коринфского ордера. На первом этаже сохранилась историческая планировка дома: анфилада парадных комнат и частично убранство интерьеров (лепные карнизы, живописные панно на стенах, мраморные камины, кафельные печи и др.). В Красной гостиной возобновлена первоначальная отделка с орнаментальной росписью стен и живописными панно над дверными проемами. Также в усадьбе сохранились парные кирпичные двухэтажные флигели (1770-е гг.), одноэтажный с крестообразным мезонином жилой флигель (рубеж ХVIII – ХIХ вв.); в ряде комнат сохранился наборный щитовой паркет, старые двери с филенками, изразцовые печи с монохромным рисунком, мебель из гарнитура начала ХХ в.), кирпичный одноэтажный с архитектурными мотивами псевдоготики конный двор, его фланкируют 2 служебных корпуса, большой пейзажный парк.

На реке Истре и недалеко от Москвы-реки раскинулось село Дмитровское. Это старинное село было когда-то частью патриаршей вотчины, где была Патриаршая усадьба. Патриарх Иоаким (XVII в.) из-за своей занятости редко бывал здесь, но всегда интересовался делами в этой усадьбе. Здесь, в вотчине патриарха Иоакима, сохранилась кирпичная церковь (1689) во имя Дмитрия Солунского. Один из ее приделов увенчан шатровой колокольней, что является редчайшим случаем в практике храмового строительства. В церкви сохранился в стиле классицизма иконостас, есть древние иконы. Этот храм является одним из немногих образцов патриарших вотчинных храмов, не говоря уже о его необычной архитектурной композиции (постановка колокольни над боковым приделом). Одноглавый двухсветный бесстолпный четверик храма и южный придел, завершенный 2-ярусной шатровой колокольней, объединены общей трапезной. Этот храм является не только ценным архитектурным сооружением и духовным фокусом окружающей местности, но и своего рода памятником стойкому защитнику идей Православия и интересов россиян – патриарху Иоакиму.

Патриарх Иоаким (Иван Петрович Савелов, 1620–1690 гг., патриарх с 1674 г.) – коренной москвич, сделал очень многое для Православия в России. Он требовал строго проводить исправление церковных книг и обрядов по греческим оригиналам, «увещевал» старообрядцев и боролся с ними, способствовал упразднению Монастырского приказа (считал, что церковные дела должны решать представители Церкви, защищал неподсудность духовенства светской власти), добивался отмены решения Боярской думы о том, чтобы не наделять землями монастыри и церкви (ведь только состоятельная Церковь может духовно и материально помогать ее чадам), заботился об экономической независимости церкви от государства, деятельно расчищал дорогу к престолу царевичу Петру Алексеевичу Романову, поддерживал Петра I в его борьбе с царевной Софьей Алексеевной, боролся с проникновением иностранных западных идей вредоносного толка во все сферы духовно-нравственной жизни России, активно боролся с нетрадиционными для России религиями и пресекал их распространение в ней, вел работу по организации в стране православного высшего образования, результативно способствовал книгоизданию. При патриархе Иоакиме и его духовной поддержке были созданы в Москве Типографская школа (открыта в 1687 г.), Славяно-греко-латинская академия. Патриарх Иоаким сильно и независимо держал себя в отношениях с молодым царем Петром I, не боялся указывать ему на его ошибки, особенно осуждал расширение практики табакокурения и винопития, а также приобщение к шумным пирам со спиртным молодых людей и женщин, видел в этом начало духовно-нравственного разложения России, путь к ее духовно-нравственному ослаблению, а возможно, и порабощению.

 

Истринский район

В 3 км от железнодорожной станции и дачного поселка Снегири, в селе Рождественно, в XIX в. была усадьба графа И.П. Кутайсова. Он приобрел ее в 1810 г. От нее до наших дней сохранилась только одна постройка – центрическое однокупольное сооружение – церковь Рождества Христова, возведенная в первой четверти XIX в. Кирпичный храм был возведен в стиле зрелого классицизма в 1811–1823 гг. Четверик храма, украшенный с 3 сторон тосканскими портиками, завершен маленьким барабаном, почти скрытым кровлей. К храму примыкает 2-ярусная колокольня со шпилем. В этом храме граф Кутайсов и был похоронен, его мраморная гробница в виде саркофага изначально представляла значительный интерес. После событий 1917 г. в конфискованной усадьбе устроили дом отдыха.

Остатки усадьбы егермейстера графа Ивана Петровича Кутайсова (1759–1834) напоминают о невероятных возможностях и неожиданных изменениях в судьбах людей. И.П. Кутайсова за спиной называли «безродным баловнем судьбы», которыми был богат XVIII в. Он был турок по национальности, мальчиком его взяли в плен при штурме Бендер во время войны с Турцией, затем императрица Екатерина II подарила его своему сыну – цесаревичу Павлу Петровичу. Кутайсова послали в Париж и Берлин учиться парикмахерскому искусству, затем он стал камердинером и любимцем Павла Петровича, масоном, вскоре разбогател. Из брадобрея императора Павла I он стал его другом и доверенным человеком, получил титул графа. Сделавшись одним из самых богатых людей в России, Кутайсов оставался алчным человеком, корыстолюбие которого и зависть не знали границ. Но в итоге от его богатств, роскошных усадеб почти ничего не осталось, более жизнеспособной оказалась приукрашенная история его жизни, упоминаемая во многих книгах, рассказах, фильмах. При жизни Кутайсов патологически стремился увеличивать свое состояние любой ценой: покупал и старался занизить цену продаваемой ему недвижимости и крестьян; клеветал и интриговал, а затем приобретал у жертвы за бесценок нужное ему и т. п. Широкие государственные интересы были ему чужды, у него не было достойных убеждений. Он был почти всегда при Павле I, стремился максимально выгодно для себя и своей семьи (жена, две дочери и два сына) использовать расположение к нему первого лица в государстве. Кутайсов был способен спокойно обманывать государство, людей ради личной выгоды. Зависть, жажда денег, боязнь потерять привязанность к нему Павла I, по сути, лишили его человеческой сущности, постоянно подталкивали его к новым авантюрам и кляузам. Отсутствие духовного стержня в нем передалось и его детям, отзывы о которых были не слишком благоприятные, а внуки были еще хуже. В конце концов доброй памяти о них не осталось, а кутайсовские богатства постепенно истощились.

В 4 км от железнодорожной станции Новоиерусалимская, в г. Истра, расположена бывшая усадьба Рубцово, или Покровское-Рубцово. В 1585 г. эти места принадлежали землевладельцам Ябединым, а с 1616 г. здесь была вотчина Нащокиных, они владели этими землями до конца 1770-х гг., т. е. более 100 лет. Собственно усадьба начала создаваться в середине XVIII в., когда она именно принадлежала Нащокиным.

На рубеже XVIII–XIX вв. владельцами усадьбы стали Голохвастовы, родственники А.И. Герцена, которых он навещал. В самом начале XIX в. Рубцово принадлежало Д.П. Голохвастову (1796–1849), человеку честному и образованному. В 1847–1849 гг. он был попечителем Московского учебного округа, а до этого занимал должность в Московском цензурном комитете. Голохвастов был двоюродным братом А.И. Герцена, который приезжал к нему и особенно долго гостил здесь в 1829 г. При Голохвастове усадьбу перестроили в стиле позднего классицизма, разбили пейзажный парк на английский лад, разобрали старый усадебный дом и построили новый – ампирный, на высоком цоколе, украшенный 4-колонным портиком, с 2-этажными флигелями по сторонам. Портики большого ордера с верандами у торцов дома были построены по проекту известного архитектора И.В. Жолтовского (1867–1959). До наших дней сохранился отчасти перестроенный главный усадебный дом (1830-е гг.), в 1950-х гг. объединенный с флигелем в одну постройку, а также флигель, службы, конюшни, манеж (начало XIX в.), парк. Голохвастов особенно любил свои конюшни, в которых содержались прославленные орловское рысаки, в которых он знал толк, был их большим любителем. До наших дней сохранилась здесь конюшня начала XIX в. После его смерти владельцем усадьбы стал его сын Д.Д. Голохвастов (1838–1894), литератор, сотрудник журнала «Русский архив».

В 1890-е гг. усадьбу купил известный и очень богатый фабрикант Савва Тимофеевич Морозов (1862–1905 гг., см. с. 204, 425), при котором в ней была произведена капитальная реконструкция, главный дом из 32 комнат приобрел пышное наружное убранство. У Морозова, по сути, было три главных дома: здесь, в Москве – на Спиридоновке и дача в Крыму. Здесь, в Рубцове, прошли многие его дни после его скоропалительной женитьбы на Зинаиде Григорьевне Зиминой (1867–1947). Этому предшествовало его пылкое увлечение этой женщиной (в год свадьбы ей было 20 лет, ему – 25); он со скандалом увел красивую и своенравную жену у своего двоюродного племянника Сергея Викуловича Морозова. В первые годы после свадьбы жить молодоженам в Москве было не вполне уютно. Его родители – Т.С. и М.Ф. Морозовы, убежденные старообрядцы, считали большим грехом женитьбу их сына на разведенной и безродной, на их взгляд, да еще и ловкой молодой женщине. З.Г. Морозова была дочерью небогатого богородского, а позднее – московского купца 2-й гильдии Г.Е. Зимина. Она была родом из села Зуева, где хозяйничали Морозовы, начинала свою карьеру с работы на фабрике. Она сделала все возможное, чтобы стать женой фабриканта С.В. Морозова, затем – С.Т. Морозова. Недруги С.Т. Морозова любили повторять, что его жена – бывшая шпульница на фабрике Викулы Морозова, прикидывающаяся светской дамой. В 1887 г. состоялась их свадьба, они на некоторое время уехали за границу, а потом подолгу жили в Рубцове. Именно здесь жили они в летний период, растили своих 4 детей. Расчетливая женщина счастья С.Т. Морозову не принесла, лада в их семье не было, каждый из них жил собственной жизнью. Это была своего рода расплата за нарушение первого брака З.Г. Зиминой, за громкий бракоразводный процесс, за ссоры и ругань С.Т. Морозова с его родителями, когда он добивался их благословения на этот брак, а они твердили, что в этом брачном союзе счастья не будет, – и оказались правы. Женитьба С.Т. Морозова и до этого Морозовская стачка (1885) форсировали болезни его отца и ускорили его смерть в возрасте 66 лет.

У С.Т. и З.Г. Морозовых были 2 сына: Тимофей (умер в 1919 г.) и Савва (умер в 1964 г.) и 2 дочери: Мария (умерла в 1933 г.) и Елена (уехала из России в 1920-х гг. и вскоре умерла). З.Г. Морозова в летние месяцы нередко жила в усадьбе Покровское-Рубцово. Она приглашала сюда видных литераторов, музыкантов, других представителей творческой интеллигенции (в 1903 и 1906 гг. сюда приезжал А.П. Чехов). Рубцово стало летним филиалом московского литературного салона, устроительницей которого была она. После самоубийства в 1905 г. С.Т. Морозова владелицей усадьбы Покровское-Рубцово стала З.Г. Морозова. Когда она вышла третий раз замуж за московского градоначальника А.А. Рейнбота, то купила себе подмосковную усадьбу Горки, а усадьбу Рубцово отдала своему сыну – Тимофею, где он жил со своей семьей и где у него в 1910 г. родился сын (внук С.Т. Морозова) – Савва. Она выделила из земель усадьбы Покровское-Рубцово небольшой участок земли, где по заказу и на средства Г.А. Коротаевой построили в 1911–1913 гг. санаторий для больных туберкулезом.

После событий осени 1917 г. усадьбу Покровское-Рубцово у Т.С. Морозова отобрали, его с семьей выгнали из их семейной усадьбы в 1918 г. Позже внук Савва оказался среди беспризорников в Ростове, а в начале 1920-х гг. ему пришлось по иронии судьбы пасти коров недалеко от Рубцова, где он родился и провел детство. Со временем он стал журналистом, путешественником, писателем, членом Русского географического общества.

Многие здания в усадьбе были разрушены или перестроены, среди последних – усадебный дом. Военное время 1941 г. принесло дополнительный ущерб усадьбе, однако в 1950-х гг. она была в основном восстановлена. В бывшей усадьбе Покровское-Рубцово работает дом отдыха санаторного типа.

Знакомство с историей, посещение бывшей усадьбы Покровское-Рубцово заставляют получше вспомнить события неординарной и недлинной (всего 43 года) жизни яркой личности – русского фабриканта Саввы Тимофеевича Морозова (1862–1905). Его жизнь, по сути, доказывает, что в капиталистических реалиях нет места для реализации возможности взаимовыгодного союза власти, крупных предпринимателей и трудящихся, недопустимы (во избежание риска крупных потерь разного толка) сильные страсти и любовные стремления в жизни состоятельного человека. Кроме того, у него немного шансов на действительно искренние к нему чувства и отношения. И чем образованнее, нравственно здоровее и чище такой человек, тем труднее ему найти в этих реалиях единомышленников в его добрых начинаниях. Когда миром правят в большой мере сила и власть денег, когда обеспечение любой ценой личных доходов и их роста становится маниакальным делом для основной части предпринимателей, из которых мало кто думает не только о личном, но и об общественном духовном развитии и совершенствовании, улучшение экономического благополучия рядовых соотечественников основательно затрудняется.

С.Т. Морозов был очень крупным предпринимателем, общественным деятелем, известным меценатом. Выходец из купеческой семьи, он стал потомственным почетным гражданином. Окончив Московскую гимназию (1881), затем естественное отделение физико-математического факультета Московского университета (1885), он в 1885–1887 гг. изучал химию в Кембриджском университете и одновременно знакомился с организацией текстильного дела в Великобритании. В 1886 г. (в 24 года) он стал директором Товарищества Никольской мануфактуры «Саввы Морозова сын и Ко» и с 1887 г. одним из основных пайщиков Товарищества, владельцем-управляющим. Кроме того, он был директором Трехгорного пивоваренного товарищества в Москве, возглавлял комитет Нижегородской ярмарки, был членом московского отделения Совета торговли и мануфактур и Общества для содействия улучшению и развитию мануфактурной промышленности. С 1898 г. входил в состав Товарищества для учреждения в Москве Общедоступного театра, вносил большие пожертвования на строительство и развитие МХТ, заведовал его финансовой частью (1901–1904). Морозов был связан с революционным движением, финансировал издание газеты «Искра», на его средства были учреждены первые большевистские легальные газеты «Новая жизнь» и «Борьба». С.Т. Морозов стабильно заботился об улучшении условий труда и быта рабочих Никольской мануфактуры, финансировал строительство родильного приюта, жертвовал деньги на лечение душевнобольных, был почетным членом Общества пособия нуждающимся студентам Московского университета.

Морозов был последователем социалиста-утописта Р. Оуэна, считал возможным классовый мир. Он видел в рабочих союзника в борьбе с самодержавием. Он считал, что самодержавие себя изжило, что Россию можно перестроить только снизу. Он верил, что революция может принести твердую власть и порядок, что революция расчистит путь к власти прогрессивным предпринимателям. Он мечтал о реальной власти российского капитала, поэтому и был связан с революционерами. Министр финансов С.Ю. Витте считал, что через его возлюбленную – актрису М.Ф. Андрееву – Морозов дал несколько миллионов рублей на революцию.

С.Т. Морозов стремился увеличивать свое огромное состояние, но деньги рассматривал как орудие достижения цивилизованных форм предпринимательства, как средство, помогающее обеспечить достойные условия труда и быта рабочих, их семей. Деньги как сокровища не привлекали его. Он стремился к достижению высоких, гуманных целей, тянулся к творческим, одержимым высокими целями личностям, по большому счету тянулся к прекрасному. Он тянулся к К.С. Станиславскому и В.И. Немировичу-Данченко из-за их фанатической преданности искусству, их огромного интеллектуального потенциала, смелого художественного новаторства. К М. Горькому он тянулся также как к творческой личности, буревестнику грядущих изменений в стране, при этом страстной и романтической, на взгляд Морозова (а на деле оказалось – трезвому и практичному человеку, четко помнящему свои личные интересы), актриса М.Ф. Андреева восхищала его не только своим внешним совершенством, но и личными инициативными качествами, сценическим мастерством, способностью бороться за личное счастье и достижение достойного статуса в обществе.

Его жена, З.Г. Морозова (1867–1947 гг., см. с. 204–205) была чрезмерно тщеславна, обожала показную роскошь, упивалась светскими успехами. Она старалась играть роль благородной, элегантной дамы, покровительницы искусства. При этом в МХТ (который главным образом в финансовом плане поддерживал ее муж) она держала себя хозяйкой, пыталась вмешиваться в репертуарную политику театра. Она упивалась своим положением, богатством, ее всегда тянуло к знати, аристократии. Она так и не сумела оценить высокие общественные запросы С.Т. Морозова, его сердечную чуткость к людям, поэтому она видела в нем только выгодного и надежного супруга, но не друга.

А внешне все обстояло благополучно. Она была устроительницей известного литературного салона на ул. Спиридоновка в Москве. Морозова занималась организацией концертов, вербных базаров, сбором средств в пользу голодающих, а затем – раненых воинов в 1-ю мировую войну, была почетным членом 2-го Тверского попечительства о бедных. Позже на свои средства построила ночлежный дом и дом дешевых квартир им. Саввы Тимофеевича Морозова в центре Москвы, в 1915 г. в своем новом подмосковном имении Горки построила церковь Покрова в память о Савве Тимофеевиче Морозове. При жизни и после кончины С.Т. Морозова она усердно играла роль благородной и доброй дамы, какой она на деле никогда не была. С.Т. Морозов слишком поздно, уже после их свадьбы, понял это. Вот почему он жаловался А.М. Горькому: «Одинок я очень, нет у меня никого». Неудивительно, что он разлюбил З.Г. Морозову, но при 4 детях не помышлял о разводе. Его новой любовью стала красавица-актриса МХТ, мать двоих детей, которую разлюбил ее муж – высокопоставленный чиновник, М.Ф. Андреева (псевдоним, урожденная Юрковская, по мужу – Желябужская, 1868–1953 гг.), обладавшая на сцене лиризмом, поэтичностью, изяществом. В жизни и по сути ее натуры она была очень трезвой, практичной, расчетливой женщиной, ловкой в личных делах не меньше З.Г. Морозовой, а в политических делах – гораздо умнее и хитрее многих. С.Т. Морозов утверждал, что Андреева была единственной женщиной, которая знала его желания, и он никому, кроме нее (даже своим родственникам), не мог довериться. С.Т. Морозов всегда выполнял абсолютно все ее желания, даже тогда, когда она ушла от него к его другу, писателю М. Горькому, стала его гражданской женой.

Получилось в конце концов, что С.Т. Морозов разочаровался в революции, в возможностях достижения единых интересов и нормальных взаимоотношений предпринимателей и рабочих (последней каплей стала забастовка на Никольской мануфактуре, управляемой им). Затем его отстранили от дел на фабрике в 1905 г., объявили больным («тяжелое нервное расстройство») и отправили лечиться за границу. К его лучшему другу М. Горькому ушла его любимая женщина М.Ф. Андреева, верившая в революцию в России. Андреева пришла в МХТ уже марксисткой, тесно связанной с РСДРП и выполнявшей поручения этой партии (в том числе и подталкивала С.Т. Морозова к выдаче денег на революционные дела). Андреева результативно помогала революционерам, стала активной партийной деятельницей, еще позже – после 1917 г. – умелым организатором разных выгодных дел в Советском государстве. В 1918 г. она была назначена комиссаром театров и зрелищ Петрограда, занимала другие ответственные посты, служила во Внешторге, в 1931–1948 гг. была директором московского Дома ученых. Она вместе с Н.И. Троцкой-Серовой осуществляла отбор и продажу за границу, по сути, за бесценок конфискованных у Церкви, буржуазии, чиновников ценностей в 1920–1922 гг. Разочарование в революции, потеря фабрики, единомыслия с МХТом, любимой женщины, перенапряжение привели к тому, что С.Т. Морозов покончил с собой выстрелом в сердце в Каннах. Осталась его записка: «В моей смерти прошу никого не винить».

До наших дней от усадьбы Покровское-Рубцово сохранились усадебный дом, жилой флигель с каретными сараями, конюшня, Покровская церковь, регулярный парк, особняк Коротаевой – все они являются памятниками архитектуры.

Кирпичный оштукатуренный господский дом после многочисленных переделок в основных чертах получил существенный облик в XIX–XX вв. Основу здания составляет небольшой двухэтажный корпус с мезонином, построенный не ранее 1830-х гг. В наружном облике корпуса (пилястровый портик на садовом фасаде, украшения над окнами и др.) ощущаются черты позднего классицизма. При реконструкции дома на рубеже XIX–XX вв. он приобрел новый масштаб и пышное наружное убранство. Тогда построили большие открытые террасы и колонный коринфский портик со стороны двора, создали зимний сад. Позднее по проекту арх. И.В. Жолтовского к торцам здания пристроили портики большого ордера с верандами.

Также сохранились кирпичный с белокаменными деталями в стиле классицизма жилой флигель с каретными сараями, конюшня, конный манеж (XIX – начало ХХ в.) и Покровская церковь (1745), а также липовый парк с копаным прудом (в котором есть остров с утраченной беседкой), с регулярной и едва уловимой пейзажной частями. Сохранился и особняк Коротаевой, в нем теперь размещается корпус санатория. Этот особняк по заказу Г.А. Коротаевой на участке, выделенном З.Г. Морозовой, построили по проекту арх. И.И. Рерберга в 1911–1913 гг. для туберкулезного санатория. Этот санаторий открыли в 1919 г., он работал до июля 1941 г. В конце 1940-х гг. его частично перестроили. Тем не менее особняк остается хорошим образцом архитектуры неоампира. С пониженными крыльями 2-этажный дом увенчан куполом, его открытая терраса с полукруглыми лестницами связывает его с природным ландшафтом. Запоминаются его центральная лоджия с балконом на двух парах колонн и ступенчатый аттик. Противоположный фасад особняка украшает 4-колонный ионический портик. Особняк имеет планировку коридорного типа, усложненную на первом этаже холлом (он отделан дорическими колоннами, красивым плафоном с декоративной живописью и лепным карнизом). Раньше крытый переход соединял особняк и домовую церковь. Этот центрический 4-столпный храм имеет сильно повышенные угловые части, снаружи превращенные в угловые 2-ярусные башни. Их купольные кровли и купол центрального светового барабана образуют каноническое пятиглавие этого храма.

В юго-восточной части Истринского района расположено древнее поселение Павловская слобода (Павловское), где находился двор знаменитого боярина Б.И. Морозова, т. е. своего рода усадьба Морозовых в редакции XVII в.

Боярин Борис Иванович Морозов (1590–1661) был воспитателем царя Алексея Михайловича Романова (1629–1676 гг., царь с 1645 г.). Он был фактическим главой русского правительства в первые три года царствования молодого царя. Морозов был образованным, но ловким и хитрым человеком. Он выделялся своим умом, был ярким приверженцем западноевропейского просвещения и новаций, был крайне властолюбив, умел и не брезговал обогащаться за счет государевой казны. Он стремился к неограниченной власти, написанию новых законов и руководству финансовой политикой в стране во имя общих, а главное – его личных интересов. Помня о своей роли воспитателя царя, он пользовался своим влиянием на него и направлял в род Морозовых большие ценности, в том числе в обход государственных и народных интересов. Молодой царь долго не находил в себе сил утихомирить корыстолюбие его наставника. Женившись на сестре молодой царицы Милославской, Морозов породнился с царем и еще более укрепился у трона. Родственники и ставленники Морозова постепенно заняли все важнейшие должности в государстве и пользовались властью в личных целях. Морозов изо всех сил стремился укреплять родственные и деловые отношения с царем, доказывая ему его собственную незаменимость, особо значимый жизненный и деловой опыт, подчеркивая его обширные познания, оперативность и смелость в решении многих вопросов. В 1646 г. при его подаче правительство обложило мелких ремесленников, лавочников и других посадских людей еще одним очень высоким налогом – на соль. С его же подачи стали вместо серебряных денег чеканить медные. Налоги и подати с бедняков брали только серебряными деньгами, а расплачивались с ними медными. Появились фальшивые медяки. Медные деньги быстро обесценились. А цены на продовольственные и другие товары выросли в несколько раз. При таких ведущих советниках дела в государстве хорошо идти не могли. Финансовые реформы, инициированные Морозовым, вызвали Московское восстание 1648 г. Бунты в Москве в 1648 и 1662 гг. («соляной» и «медный» бунты) показали, что правительство не умеет грамотно обосновывать и проводить реформы, имея в составе авторов и разработчиков реформ в большой мере людей типа Морозова, его родственников и ставленников, думавших о личных выгодах, а не о благе народа. Хотя после бунтарских событий 1648 г. в Москве он на некоторое время был выслан из нее (но это больше напоминало на удаление его от гнева народа, по сути, было физическим спасением его от расправы разгневанных его обманными реформами людей), но вскоре Морозов вернулся в Москву и до конца 1650-х гг. сохранял свое политическое и экономическое влияние на царя. При таком течении дел у Морозова число вотчин и других ценностей стабильно увеличивалось. Царь Алексей Михайлович любил своего воспитателя, поэтому долгое время доверял ему и покрывал его непристойные действия, но в конце концов был все-таки вынужден изменить свое отношение к Морозову; однако авторитет царя к этому времени неизбежно умалился, его еще уважали, даже боялись, но уже не любили и сполна не доверяли.

Павловская слобода – старинный центр железоделательного производства в России. Именно здесь, в вотчине боярина Б.И. Морозова, на р. Белянке, в 1676 г. были основаны его чугуноплавильные и литейные заводы, потом перешедшие в казну. Позже, в конце XVIII – начале XIX в., был здесь и хрустальный завод, принадлежавший Н.Б. Юсупову. Он бы и дальше успешно работал, если бы не его разрушение в период войны 1812 г. Павловская слобода дала России двух поэтов из рабочей среды. Ф.Т. Гаврилов работал позже в Москве слесарем в железнодорожных мастерских, а затем – на службе в Московском губернском земстве. Но в летние месяцы он всегда отдыхал в Павловской слободе. Его первая книга стихов «На заре» вышла в 1905 г. Похоронили его на родной земле, на погосте Павловской слободы. Здесь провел последние годы жизни поэт Е.Е. Нечаев, в прошлом рабочий на стекольном заводе в Клину. Первый сборник его стихов «Вечерние песни» издал М.И. Чайковский, брат композитора. В 1884 г. в Павловской слободе отдыхал композитор А.П. Бородин. Главным памятником истории и архитектуры Павловской слободы до наших дней остается представительная Благовещенская церковь (1661–1662 гг.) и благодаря ее высоким художественным достоинствам относящаяся к наиболее интересным произведениям зодчества своей эпохи.

 

Рузский район

В северо-восточной части Рузского района, в селе Никольском (Никольское-Гагарино), сохранилась бывшая усадьба Никольское-Гагарино. Эта усадьба является выдающимся архитектурным ансамблем раннего классицизма, созданным по указу знатного и богатого князя С.В. Гагарина в 1774–1776 гг.

Князь Сергей Васильевич Гагарин (1713–1782) был действительным тайным советником, сенатором. Он имел много влиятельных друзей и знакомых, были среди них и влиятельные графы Орловы. Для внебрачного сына императрицы Екатерины II и Г.Г. Орлова – графа А.А. Бобринского – он создал огромное имение в Богородицке. Там он познакомился с великолепными мастерами своего дела А.Т. Болотовым и И.Е. Старовым и привлек их к созданию своей усадьбы в Никольском-Гагарине.

Проекты планировки и чертежи для строительства зданий усадьбы Никольское-Гагарино создал один из основоположников русской классической архитектуры И.Е. Старов. Необычную оригинальность усадебному дому придает домовая терраса, в виде круга наполовину вдающаяся в дом. Как памятник классики первой трети XIX в. исключительно интересна Никольская церковь. Она служила и усыпальницей владельцев усадьбы. Живописный парк усадьбы был разбит по рекомендациям известного садовода и агронома А.Т. Болотова, который заложил теоретические основы русского пейзажного парка, является одним из основателей русской агрономической науки, а также писателем, ученым-естествоиспытателем.

Андрей Тимофеевич Болотов (1738–1833) происходил из семьи небогатых дворян. Ему было 10 лет, когда умер его отец, и 14, когда умерла его мать, и он был вынужден сам прокладывать себе дорогу. Он служил в полку, участвовал в Семилетней войне, познакомился и подружился с Г.Г. Орловым. Как только позволили обстоятельства, вышел в отставку и посвятил себя любимым занятиям – чтению, сочинительству, рисованию, сельскому хозяйству, поселившись в своем сельце Дворянинове (ныне в Тульской области, около границы с Московской областью). Он много читал, изучал зарубежный опыт, стал первым русским ученым-агрономом, по некоторым вопросам сельского хозяйства опередившим ученых Запада. Болотов написал новаторскую по тем временам книгу «О разделении полей» (1771 г. – первое руководство по введению севооборотов и организации сельскохозяйственных территорий).

Никольское-Гагарино. Усадебный дом. 1774–1776 гг.

А.Т. Болотов

Село Денежниково приносило Болотову небольшие доходы, и он временами был вынужден служить на гражданском поприще. Но постепенно внедряя свои предложения, он поправил дела в деревне, разбил там прекрасный сад. Затем стали приносить доход написанные им статьи и книги по сельскому хозяйству. Ставший влиятельным вельможей Г.Г. Орлов предлагал ему свою помощь и покровительство. Но Болотов предпочел сам, своим трудом, умом, знаниями, созидательными трудами оставить о себе добрую память. Дивный когда-то парк в Никольском-Гагарине – одно из доказательств этого. Болотов вывел сорта плодовых культур, разработал принципы лесоразведения и лесоиспользования, написал интересные мемуары «Жизнь и приключения Андрея Болотова» (т. 1–4, 1870–1873 гг.).

Иван Егорович Старов (1745–1808) был ярким русским архитектором, одним из основоположников русской классической архитектуры. Его мастерство высоко ценили соотечественники. В Петербурге он построил Покровскую церковь, Таврический дворец (1783–1789), Троицкий собор Александро-Невской лавры (1776–1790), в Казани возвел Богородецкий собор (1796), в Подмосковье – усадьбу, в том числе дом в Никольском, создал генеральный план Екатеринослава и многое другое.

И.Е. Старов в родился Москве в семье дьякона, учился в школе для детей «духовного чина», в гимназии при Московском университете. В 1761 г. в Академии художеств 16-летний Иван Старов занял первое место по архитектурному классу. Он оказался в числе воспитанников первого выпуска Академии художеств (1762). Ему вручили шпагу (знак личного дворянства), а также за успехи в учебе золотую медаль и заграничную творческую командировку. 6 лет он изучал архитектуру во Франции и в Италии. С 24 лет началась его практическая работа в России, он утвердил себя как талантливый неординарный зодчий с характерным творческим подчерком. Он работал по заказам влиятельных и богатейших людей России, в том числе князя Г.А. Потемкина, графини А.В. Браницкой, А.Г. и П.Г. Демидовых и им подобных, проектировал и для императрицы Екатерины II. Он находил время и для преподавательской работы в Академии художеств, считал своим долгом готовить новые хорошо образованные национальные кадры архитекторов и строителей. Старов был профессором, адъюнкт-ректором архитектуры, членом Совета Академии художеств. За свои многочисленные труды он был награжден орденом. У Старова и его жены (урожденной Натальи Григорьевны Демидовой) родились 5 сыновей и 2 дочери; четверо сыновей имели отношение к архитектуре, но не обладали талантом их отца. Старов в большой мере жил и творил в Петербурге, где он и умер.

Архитектурно-художественные достоинства усадьбы Никольское, созданной по проектам И.Е. Старова, несомненны. В конце 1941 г. при отступлении фашисты взорвали колокольню приусадебной церкви в Никольском-Гагарине, которая являлась уникальным архитектурно-художественным произведением, нанесли огромный урон усадьбе, старинному парку. После восстановительных работ в бывшей усадьбе открылся дом отдыха. Сохранились главный усадебный дом с флигелями и оградой, остатки конного двора, служебный флигель, церковь, парк. Кирпичный 2-этажный усадебный дом с бельведером имеет сложную объемную композицию, запоминается и план дома с овальными залами. Кирпичные 2-этажные флигели идентичны по архитектуре. Кирпичная дугообразная ограда связывает флигели с домом. В архитектурной обработке ограды и двух ворот ощущаются отзвуки барокко. Никольская церковь (1770 г., арх. И.Е. Старов) выполнена в строгих классических формах. Этот храм центрического типа представляет вариант однокупольной церковной постройки. Кубический объем постройки увенчан невысокой купольной ротондой, несущей деревянный, обшитый железом барабан, первоначально завершавшейся главкой. В интерьере храма сохранилась масляная живопись конца ХIХ в. Сохранился также живописный усадебный парк.

Недалеко от Тростенского озера, к северо-западу от села Никольское, находится село Покровское, где раньше была уютная усадьба Шереметевых. Село Покровское связано с декабристом И.Д. Якушкиным, а также с замечательными женщинами – матерью и дочерью Н.Н. и А.В. Шереметевыми. В 1822 г. летом и весь 1823 г. И.Д. Якушкин, женатый на А.В. Шереметевой, жил в Покровском, в семье Шереметевых, где он отдыхал, писал и оставил многие свои рукописи, в том числе спрятал под половицей в кабинете усадебного дома секретные бумаги антигосударственного толка. После событий 1825 г. на Сенатской площади в Санкт-Петербурге его теща Н.Н. Шереметева успела до его ареста и обыска в этой усадьбе поручить верному человеку (отпущенный ею на волю крестьянин Соловьев, ставший управляющим в этой ее усадьбе) сжечь бумаги И.Д. Якушкина, спрятанные в Покровском.

Долгое время жители Покровского и его окрестностей помнили добрую помещицу и их владелицу Н.Н. Шереметеву, ее приветливого и непонятного им зятя И.Д. Якушкина, любившего поговорить с ними на не вполне им ясные темы, его почти девочку жену – А.В. Якушкину (урожденная Шереметева), помнили и брата А.В. Якушкиной – их следующего владельца, человека неплохого, но скупого на общение с ними, только иногда помогавшего им, – графа А.В. Шереметева.

Судьба обитателей усадьбы Покровское заставляет уважать людей, думающих о благе других, но и напоминает о том, что в безоглядном, всепоглощающем стремлении достичь великих целей государственного масштаба, совершить эпохальные дела можно не заметить и лишиться простых и главных человеческих радостей, обречь самых верных, преданных, близких людей на тревоги, а то и мучения.

Иван Дмитриевич Якушкин (1793–1857) учился в частном пансионе, затем в Московском университете, три года провел в сражениях, воевал в Отечественную войну 1812 г., имел боевые ордена и нагрудный крест за храбрость. Он служил в Петербурге, затем был переведен в Москву. Был одним из основателей «Союза спасения», а также одним из учредителей и руководителей «Союза благоденствия», одним из вождей декабристов. Именно он в 1817 г. выступил с предложением убить императора Александра I. В 1818 г. он вышел в отставку в чине капитана в возрасте 25 лет и почти все свои силы отдал подготовке восстания в Петербурге, при этом предлагал поднять восстание и в Москве среди расквартированных в ней войск.

Многое в жизни Якушкина определилось в связи с его роковой, несчастливой любовью к княжне Наталье Дмитриевне Щербатовой, сестре его друга и боевого товарища И.Д. Щербатова. Наташа любила его только сестринской любовью, одаривала дружбой, но не более. В 1817 г. Якушкин решился на самоубийство, его друзьям удалось его удержать от этого шага отчаяния, но он тяжело заболел и едва не умер, спасли его опять забота и внимание друзей. Якушкин был подавлен и искал смерти, кругом видел почти одно плохое и по-прежнему любил Щербатову. Все это усиливало его решимость в делах тайного общества, он отстаивал (1817, 1821) именно свое право на акт цареубийства. В 1819 г. Щербатова вышла замуж, стала ненадолго счастливой женой князя Ф.П. Шаховского (он был также членом тайного общества, позже его сослали в Сибирь, где в 1828 г. он сошел с ума, в 1829 г. умер в монастырской тюрьме Спасо-Ефимиева монастыря в Суздале). 1817–1819 гг. были пиком духовного кризиса Якушкина.

В 1820 г. Якушкин встретил сильную волевую женщину, ставшую для него матерью и главным другом на всю его жизнь – графиню Надежду Николаевну Шереметеву (1775–1850, урожденная Тютчева, тетка поэта Ф.И. Тютчева). Это стало началом нового этапа в его жизни. Он стал частым гостем в ее доме. Н.Н. Шереметева была незаурядной личностью, считалась одной из самых оригинальных москвичек, имела высокие связи, смелые суждения, высокоинтеллектуальных друзей (как В.И. Жуковский, Н.В. Гоголь называл ее своей духовной матерью, П.Я. Чаадаев был ее другом). Она недолго была хорошей женой: ее муж умер от случайного удара лошади. Она осталась с маленькими детьми (сыном и двумя дочерями), ради их счастья и спокойствия отказалась от личной жизни (дети должны были видеть верность матери их отцу), одевала только черную одежду, полностью посвятила себя детям, хозяйским делам, помощи нуждающимся в ней людям. В ее московском доме и подмосковном имении Покровское не было роскоши, все деньги шли на обучение детей, скромный быт и помощь ее крестьянам. Все крепостные крестьяне в Покровском боготворили ее, видели в ней их первую защитницу и помощницу (а не эксплуататоршу-помещицу, какими были владелицы соседних земель). В ней и Якушкин приобрел мощного в духовном плане друга. В большой мере именно она вернула ему покой и способность видеть радости в жизни, доказала необходимость подавить чувство сожаления и отчаяния от неудач первой любви, помогла ему увидеть и оценить его успех в обществе красивых, добрых и умных девушек. Неудивительно, что в 1822 г. 29-летний Якушкин стал мужем ее 16-летней дочери Анастасии Васильевны Шереметевой, в замужестве Якушкиной (1806–1846 гг., разница в их возрасте – более 13 лет) и зятем 47-летней Шереметевой (разница в их возрасте 18 лет). Н.Н. Шереметева была Якушкину духовно значительно ближе, чем его молодая, редкой красоты и скромности жена. Якушкин по-своему любил красавицу-жену, но видел в ней прежде всего неискушенного ребенка и мать их двоих сыновей, а его разум и неподвластное ему сердце принадлежало теще, с которой он отводил душу в разговорах.

Одна из особенностей Якушкина была в том, что он особенно любил то, что было ему недоступно, и тех людей, кто был в духовном плане сильнее его и обладал репутацией неординарной личности. Он был неспособен заметить и оценить искренние, простые чувства к нему человека скромного, не думающего о своем заметном месте и броском успехе в обществе, мечтающего только о его внимании и благополучии. Его жена была как раз таким человеком. В ней он оценил внешнюю редкую красоту и неискушенность, однако в духовном плане видел в ней только слабый отблеск сильной личности – ее матери. Но он жестоко ошибся – не оценил, не увидел главный подарок судьбы, посланный ему Богом. А.В. Якушкина на деле была яркой личностью (хотя ее формирование происходило постепенно), не способной на внешние эффектные поступки (а скорее всего – осуждавшей их), редкой по силе духа, любви, верности мужу, долгу, детям женщиной. Она была в силах перенести все беды и невзгоды, кроме – не столь сильной (как у нее) привязанности мужа к ней, ее любовь к нему была несравнимо чище, самоотверженнее, чем мужняя доброта к ней. Неадекватность их чувств приносила ей главные страдания, но горячо любимый муж очень долго оставался главным в ее жизни.

Когда произошло восстание в Петербурге в декабре 1825 г., Якушкины были в Москве, Иван Дмитриевич ожидал ареста. Он все рассказал теще, она поняла его высокие стремления, но осознавала и то, что, имея их, он не должен был жениться на его дочери, иметь двоих детей. И тем не менее она поняла его. Н.Н. Шереметева не упрекала зятя, она прежде всего помнила о христианском милосердии и любви к ближнему, снисходительности к тому, кто в худшем положении. Можно только догадываться, как мучилась она догадками о судьбе ее дочери и внуков из-за дел зятя, и все-таки она нашла в себе силы поддержать его в этот страшный период. 32-летнего Якушкина арестовали, приговорили к смертной казни, замененной 20-летней каторгой в Сибири. Через 12 дней после его ареста жена родила второго сына. Его 20-летняя жена с полугодовалым младенцем, двухлетним сыном и матерью успели повидаться с ним на свидании в Петропавловской крепости в Петербурге в 1826 г. В 1827 г. трижды они приезжали в Ярославль и один раз увидели его при отправлении со ссыльными дальше, в Сибирь. В Ярославле он категорически запретил жене пытаться приехать к нему в ссылку, поскольку ее долг был – воспитать достойных сыновей (детей в Сибирь брать не разрешали). А.В. Якушкина несколько лет просила его разрешить ей приехать в Сибирь, но он не разрешал. Только в 1829 г., когда она была на грани полного отчаяния, только по настоянию тещи он согласился на ее приезд. При помощи влиятельной Н.Н. Шереметевой и ее друзей добились разрешения царя на ее отъезд, но младший сын опасно заболел, ее отъезд отложили, а когда он выздоровел – разрешенный срок отъезда уже прошел.

А.В. Якушкина с детьми была полностью зависимой от матери и брата, жила замкнуто, все силы отдавала детям, писала мужу трогательные письма и тайно вела для него одного свой откровенный дневник (письма ее прочитывали чиновники, а также мать, которая сама дописывала конец каждого послания). С 22 лет она снова стала добиваться у царя разрешения поехать с детьми к мужу в Сибирь, но ее родственники – графы Шереметевы, стыдившиеся ее мужа, государственного преступника, способствовали отказу в этой просьбе. Муж не писал ей письма, столь полные любви и благодарности, как она ждала и заслуживала. А ее письма к нему были переполнены безграничной любовью к мужу. В письмах И.Д. Якушкина ощущалось, что мать жены ему духовно ближе, и он очень страдает от отсутствия именно ее общества. Кроме того, прежняя роковая любовь Якушкина к Н.И. Щербатовой не давала ему сил писать жене об эмоциях, на которые он уже был неспособен. Якушкина со временем поняла, что в жизни мужа (при всем его уважении к ней) она среди женщин не занимает первое место. В последние годы ее жизни она уже не писала ему письма в Сибирь, а ее мать писала ему столь ожидаемые им письма из дома. Выйдя в 16 лет замуж и прожив с мужем немногим более 3 лет, А.В. Якушкина 22 года жила без него, была «соломенной вдовой». В его письмах разных лет она не ощущала – в той мере, как она ждала, – мучительную для него тяжесть его разлуки с ней, ее необходимость ему. Она вырастила великолепных сыновей, но замкнулась в себе, разочаровавшись в самом дорогом человеке – муже и сполна испив чашу унижения от финансовой зависимости ее от родственников. Якушкина умерла на 41 году своей жизни, ее муж пережил ее на 10 лет (он умер в возрасте 64 лет, когда после амнистии и манифеста об освобождении в 1856 г. он вернулся в свое имение Новинки в Тверском уезде).

Где-то в душе И.Д. Якушкин был одновременно романтиком и эгоистом, решительным реформатором-смельчаком и ограниченным политиком. Так, в своей деревне Жуково в Смоленской губернии в первой половине 1820-х гг. он предложил крепостным крестьянам вольную и возможность арендовать у него землю, они – отказались. Он не понимал, что в жизни время практических реформ тогда в России еще не пришло. Принадлежность к масонам-декабристам еще более усугубила его политическую незрелость, привела к мучениям его и его семьи. Он слишком много мечтал о своих личных ярких и всепоглощающих любовных эмоциях, был способен принимать любовное восхищение, не будучи готовым платить тем же. Замечательный ум его жены, ее образованность, скромность и верность ему он должным образом не оценил, постоянно сравнивал ее с его неудачной первой любовью и блеском интеллекта тещи. Он принес много горя тем, кто его любил, уважал, жертвенно поддерживал и помогал. Но к концу жизни (когда жена уже умерла) он, кажется, понял, какую непоправимую ошибку он совершил, и память об умершей жене стала чуть ли не главным в его жизни, как и любовь к их детям, в которых они были соединены.

 

Волоколамский район

В селе Ботово была в 1819–1826 гг. скромная усадьба Ботово А.Н. и П.М. Муравьевых, а потом – усадьба княгини А.М. Долгорукой. От усадьбы Долгоруких остались Воскресенская церковь (до 1860-х гг. – во имя святого Михаила Тверского), построенная между 1771–1775 гг., и заросший парк (20 га) со следами липовых и березовых аллей. От церкви остался только храмовый объем типа «восьмерик на четверике»; типологически этот храм связан с архитектурой барокко. С усадьбой Ботово были связаны самые счастливые годы жизни декабриста Александра Николаевича Муравьева (1792–1863) и его жены Прасковьи Михайловны Муравьевой (1788–1835 гг., в девичестве княжна Шаховская). Они поженились в 1818 г., Ботово было частью приданого невесты. Здесь они жили с 1819 до 1826 г., наслаждались тихими радостями их семейной жизни. В 1822 г. родилась их первая дочь – Софья, после чего Ботово стало им особенно дорого. Здесь Муравьевы пытались улучшить жизнь их крепостных крестьян, которые искренне любили своих добрых хозяев. Здесь Муравьевы тихо, мирно и счастливо прожили до 1826 г., когда А.Н. Муравьев, как член тайного общества декабристов, был арестован, предстал перед судом, понес наказание (см. с. 465–466).

Ярополец Гончаровых. Усадебный дом. 1780-е гг.

К западу от с. Ботово находится старинное село Ярополец. Предание связывает его с именем Ярополка Владимировича – сына Владимира Мономаха. В 1684 г. село Ярополец было пожаловано бывшему украинскому гетману П.Д. Дорошенко. После его смерти в 1698 г. владельцем южной части его обширной усадьбы стал его сын А.П. Дорошенко, затем с 1760-х гг. ею владели Загряжские, а с 1823 г. – Н.И. Гончарова, урожденная Загряжская (мать Н.Н. Гончаровой, жены А.С. Пушкина). Северная часть усадьбы стала владением другого сына бывшего гетмана – П.П. Дорошенко, в 1717 г. он ее продал генерал-майору Г.П. Чернышеву, с 1830-х гг. владельцами усадьбы стали Чернышевы-Кругликовы. Так образовались 2 усадьбы: Ярополец-Гончаровыхи Ярополец-Чернышевых. Они занимают значительную территорию; знакомство с их богатствами требует заметного времени, но это позволяет лучше понять и яснее представить былой блеск и неизменную притягательность этих усадеб в прошлом, познакомиться и осмыслить события жизненного пути владельцев этих усадеб.

Петр Дорофеевич Дорошенко (1627–1698) был гетманом Правобережной Украины в 1665–1676 гг., при поддержке Турции и Крымского ханства пытался в 1670-х гг. овладеть Левобережной Украиной, которая тогда уже вошла в состав России. В 1676 г. он сдался в плен русским войскам, перешел на службу к русскому царю Федору Алексеевичу Романову, позже стал воеводой в Вятке. За службу бывшему украинскому гетману в 1684 г. пожаловали земли в Волоколамском уезде. Дорошенко был противником сближения Украины с Россией. Получив Ярополец по указанию правительницы – царевны Софьи Алексеевны Романовой, он фактически жил в нем как в ссылке. В Яропольце Дорошенко умер и был похоронен, владельцами усадьбы стали его сыновья. А.С. Пушкин упоминает гетмана Дорошенко в поэме «Полтава».

Ярополец-Гончаровых как усадебный комплекс стал формироваться в 1750-е гг. (XVIII в.) на средства Загряжских и окончательно сложился в 1780-х гг. Автором проекта застройки усадьбы является И.В. Еготов – ближайший помощник М.Ф. Казакова. В эту усадьбу дважды приезжал А.С. Пушкин к матери его жены – Н.И. Гончаровой в 1833 и 1834 гг. Комнаты Пушкина в усадьбе Гончаровых бережно сохранялись. После событий 1917 г. в усадьбе разместили сельскую школу. В 1937 г., когда отмечали столетие со дня гибели поэта, в Яропольце открыли музей. До 1941 г. комната-музей Пушкина сохранилась. В 1941 г. фашисты разграбили усадебный дом, разорили комнату-музей, разрушили усадьбу. После войны, начиная с 1960-х гг., бывшую усадьбу Гончаровых восстановили с большим трудом силами Московского авиационного института, затем в ней разместился институтский дом отдыха. К 1974 г. была отреставрирована одна из пушкинских комнат, посильно восстановили и ее убранство. В Яропольце сейчас снова работает музей. В усадьбе можно видеть усадебный дом в стиле зрелого классицизма (выстроен в 1780-х гг. на месте деревянного), высокие художественные достоинства которого относят его к числу лучших усадебных построек того времени. Сохранились также хозяйственные постройки, металлическая ограда парадного двора с белокаменными столбами и тремя воротами, ткацкие мастерские (1780—1790-е гг.), дом управляющего, церковь Иоанна Предтечи (1751–1755 гг., возведена по заказу А.А. Загряжского), реконструированный в конце XVIII – начале XIX в. в стиле классицизма пейзажный парк с Пушкинской аллеей, ведущей к пруду, парковый павильон, а также ограда усадьбы. Духовным центром усадьбы была церковь Иоанна Предтечи (реконструирована в 1808 г. в стиле зрелого классицизма). Это храм типа «восьмерик на четверике», с одной апсидой, трапезной, 2-ярусной колокольней со шпилем; он обстроен приделами и дорическими портиками с фронтоном. В храме сохранились красивый алтарь с венцом полуколонн и композиция портиков с центральной аркой. Главу храма заменяет золоченый шар, основой для которого является цоколь прежнего светового барабана.

Ярополец. Комната А.С.Пушкина в усадебном доме Гончаровых

Усадьба Ярополец-Гончаровых стала местом страданий нескольких достойных женщин: Александры Степановны Строгановой (в замужестве Загряжской), баронессы Ульрики Липгард (Поссе), ее дочери Натальи Ивановны Загряжской (Гончаровой), истоком жизненных сложностей внучек, в том числе Натальи Николаевны Гончаровой (Пушкиной, затем Ланской, см. с. 288) и правнучек. В семье Пушкиных считали Ярополец плохим, несчастливым местом для жизни женщин (вот почему Н.Н. Пушкина только один раз, в 1834 г., приехала туда к матери с детьми, ее собственные взрослые дочери также стремились не бывать в Яропольце).

Есть поверье: за грехи и проступки дедов и родителей расплачиваются их дети, внуки и правнуки. История владельцев усадьбы Ярополец Гончаровых хорошо иллюстрирует это. С 1760-х гг. владельцами этого имения стали Загряжские, с 1823 г. им владела Наталья Ивановна Загряжская, в замужестве, Гончарова, мать знаменитой русской красавицы Н.Н. Гончаровой, жены великого русского поэта А.С. Пушкина. Похоже, что многие невзгоды жизни Н.Н. Гончаровой были эхом событий, своего рода расплатой, за грехи ее предков, связанных как раз именно с этой усадьбой.

Загряжские считали себя принадлежащими к высшей русской аристократии. Они были в родстве с Разумовскими, а А.Г. Разумовский (1709–1771) был морганатическим супругом императрицы Елизаветы Петровны Романовой. Отец Натальи Ивановны Загряжской (и дед Н.Н. Гончаровой) – Иван Александрович – был блестящим офицером, служил в гвардии, расшатав свои финансовые дела, женился на очень богатой баронессе А.С. Строгановой, ставшей Загряжской. Получив с ее приданым право распоряжаться деньгами, И.А. Загряжский с еще большим азартом увлекся картежной игрой (превратившейся в настоящую страсть для него) и иными светскими развлечениями сомнительного толка. После нескольких лет совместной жизни И.А. Загряжский отвез жену с детьми в принадлежащую ему усадьбу Ярополец, сам вернулся к привычной ему веселой светской жизни, редко и ненадолго навещал свою семью в имении Ярополец. Затем Загряжский со своим полком оказался в Дерпте (нынешний Тарту), где он влюбился в дочь самого богатого и влиятельного барона Липгарда – редчайшей красоты молодую женщину. Красавица Ульрика была разведена с мужем бароном Морисом фон Поссе, имела от него малолетнюю дочь. Загряжский до того потерял голову, что просил ее руки у ее отца (хотя сам был женат, но скрыл это), получил категорический отказ. Ульрика Поссе была пламенно в него влюблена и, как оказалось, полюбила его на всю жизнь. Ульрика бежала с ним из дома отца, подкупленный священник их тайно обвенчал (она не знала, что он женат). Ульрика написала письмо отцу, просила простить ее, рассказала о своем чувстве, а он дал ей понять, что для их семейства она умерла, ни на какое наследство рассчитывать не может. Она еще сильнее привязалась к Загряжскому, а он ее быстро разлюбил. При живой жене из рода влиятельных Строгановых он боялся Ульрику показать знакомым, выдавать ее за любовницу тоже боялся из-за возможной мести немецкой родни знатной Ульрики. Поэтому беременную Ульрику он отправил в свою усадьбу Ярополец к его официальной и благородной жене, решив, что обе его жены сами разберутся, что делать. Александра Степановна Загряжская (Строганова) была вдвое старше обманутой ее мужем Ульрики, была сильной, очень порядочной, доброй русской женщиной, она смогла понять глубину трагического потрясения, непоправимого горя Ульрики из-за непорядочности Загряжского. Загряжская осознавала величайший грех мужа, сама очень страдала из-за сложившейся ситуации, но как православная женщина решила терпеть и поддерживать ту, которой было хуже всех – Ульрику, ведь она лишилась веры в любимого человека, не имела никаких средств, осознавала, что для Загряжского она и ее ребенок не нужны. Родившуюся дочь Ульрики назвали Натальей (это была мать будущей Н.Н. Гончаровой); Загряжская окружила их своим вниманием и любовью. Так в усадьбе Ярополец стали жить две жены и дети Загряжского. Сколько слез пролили и мук перенесли из-за него здесь эти женщины, можно только догадываться. А Загряжский без них продолжал радоваться жизни. В 1791 г., когда Ульрике было 30 лет, а ее дочке всего 6, она все-таки в чужой стране не выдержала душевной муки и умерла. Загряжская (Строганова) заменила малютке мать, стала ее главной защитницей, добилась для нее, незаконнорожденной дочери Загряжского, выделения доли в его наследстве, добилась, чтобы узаконили рождение девочки. Загряжский был отцом 2 сыновей и 3 дочерей, за свою жизнь он промотал свое состояние и приданое жены, у него осталась только усадьба Ярополец, обремененная долгами.

Дочь Ульрики со временем стала очень красивой девушкой, пользовавшейся большим успехом в обществе (к этому времени ее рождение было узаконено и оговорены ее наследственные права, благодаря заботам А.С. Загряжской, которую она называла матушкой и безгранично любила). Молодая и очень красивая Н.И. Загряжская стала женой умного и главного наследника богатого рода Гончаровых – Н.И. Гончарова. У них родились 6 детей: 3 сына и 3 дочери (в том числе и Натали). Но свекор (отец ее мужа) – А.Н. Гончаров – из-за склонности к любовным утехам и роскошному образу жизни вконец расстроил финансовые дела всей семьи Гончаровых, оставил огромные долги и в 1832 г. умер. Муж Н.И. Гончаровой (Загряжской) – Н.А. Гончаров – пытался при жизни отца и после его смерти привести их финансовые и имущественные дела в порядок, но сил ему не хватило. Он приобщился к алкоголю, впал в длительные запои, временами буйствовал, сказался и роковой неизлечимый недуг их рода – проявилась и усилилась с возрастом психическая болезнь. С 30 лет Н.И. Гончарова вынуждена была заботиться о 6 детях и больном муже. В такой ситуации для трех бесприданниц Гончаровых рассчитывать на счастливое замужество было трудно. Из всех детей Гончаровых редчайшей красотой выделялась младшая дочь – Натали, говорили, что красотой она была сравнима с ее несчастной бабушкой Ульрикой, о фантастической красоте которой рассказывали семейные предания и миниатюра.

Наталья Николаевна Гончарова (1812–1863) стала в 19 лет женой А.С. Пушкина, родила 4 детей, мирилась с постоянными финансовыми проблемами и дополнительными трудностями от проживания в ее семье ее незамужних сестер-бесприданниц Екатерины и Александры, в 25 лет стала не богатой вдовой, но через 7 лет во второй раз вышла замуж за генерала П.П. Ланского, родила еще 3 дочерей (всего она рожала 8 раз, был и выкидыш), здоровьем не отличалась, страдала из-за проблем в жизни всех ее 7 детей и умерла в возрасте 51 года. Злые и завистливые ее красоте женщины и недалекие мужчины говорили, что трудная жизнь Натальи Николаевны – это неизбежная расплата за непутевую жизнь ее предков и ее собственные небольшие грехи.

Судьбы сестер Натальи Николаевны Пушкиной-Ланской также были невеселыми. Екатерина (1809–1843) была влюблена в красавца и богача Жоржа Дантеса (барон Геккерена, 1812–1895), ярого поклонника ее замужней сестры. В 1837 году она все-таки вышла в 28 лет замуж за 25-летнего Дантеса, это был компромисс, ликвидировавший серьезный конфликт А.С. Пушкина и Дантеса. Екатерина знала, что Дантес вытребовал за нее большое приданое у небогатых Гончаровых, что было еще одним финансовым бременем для них. Он фактически обобрал их и попрекал недостаточным, на его взгляд, размером приданого жену всю ее жизнь. Женившись, Дантес продолжал усиленно ухаживать за Н.Н. Пушкиной. После того как Дантес убил на дуэли Пушкина, Екатерина с мужем уехала во Францию. Муж ждал рождения сына, а родились 3 дочки, затем – мертвый сын, но за ним родился долгожданный наследник (однако роженица умерла). Дантес не любил жену и их детей. После смерти жены в 34 года детей воспитывала его незамужняя сестра. Младшая дочь Леони-Шарлотта в их семье, где не знали русского языка, сама его выучила и знала в совершенстве. Она закончила курс Политехнического института, была влюблена в Россию, А.С. Пушкина и его творчество. Знала она и гнусную роль своего отца, убившего первого поэта России, очень мучилась от сознания, что именно ее отец – убийца великого поэта А.С. Пушкина. Она закончила свои дни в психиатрической лечебнице.

Сестра Натальи Николаевны – Александра (1811–1891) – в молодости счастливой не была. Она до замужества в 41 год (муж-вдовец барон Г. Фризенгоф) жила в семье своей сестры, была влюблена в А.С. Пушкина, помогала воспитывать их детей, тяжело пережила смерть поэта и возлюбленного. Страдала она и от того, что в обществе клеветали о ее близких отношениях с Пушкиным, о ее сомнительной роли в его семье; она не любила второго мужа сестры.

Были серьезные проблемы в семье у дочерей А.С. Пушкина и Н.Н. Пушкиной-Ланской, т. е. правнучек Ульрики Поссе. Так, Мария Александровна Пушкина тяжело пережила самоубийство ее мужа Л.Н. Гартунга в 1877 г., жила, ощущая нужду. Наталья Александровна Пушкина мучилась в браке с М. Дубельтом, промотавшим свое и ее состояние, не заботившимся об их 3 детях, который к тому же бил ее; 6 лет она добивалась развода и все-таки добилась его (позже она вышла замуж за принца Николая-Вильгельма Нассаутского, жила с ним в Лондоне и Бадене; но детей от первого брака ей взять с собой не разрешили, таковы были законы России тех лет). Этот рассказ о детях-потомках Ульрики Поссе с их непростыми судьбами можно продолжать (см. с. 289–293).

Любопытную судьбу имеет и соседняя усадьба Ярополец-Чернышевых, как и некоторые судьбы ее владельцев. В 1717 г. у сына гетмана П.Д. Дорошенко – П.П. Дорошенко его владение Ярополец купил генерал Г.П. Чернышев, с 1745 г. владельцем усадьбы стал его средний сын – видный деятель Екатерининской эпохи З.Г. Чернышев, начавший с 1760-х гг. создавать здесь великолепный усадебный ансамбль. Усадьба Ярополец-Чернышевых сложилась как архитектурный ансамбль на рубеже 60—70-х гг. XVIII в., именно тогда она принадлежала генерал-фельдмаршалу З.Г. Чернышеву. По его желанию в 60—70-х гг. XVIII в. здесь создали роскошную резиденцию с огромным дворцом, замечательным парком, украшенным павильонами, обелисками, скульптурой. Красота, совершенство усадебного ансамбля заставили современников именовать усадьбу З.Г. Чернышева «русским Версалем». В 1775 г. усадьбу Чернышевых посетила императрица Екатерина II. После 1917 г. в бывшей усадьбе разместили больницу. Во время Великой Отечественной войны 1941 г. усадьба оказалась временно занятой гитлеровцами и сильно пострадала, но была восстановлена после 1970 г. В усадьбе сохранился дворец – кирпичное двухэтажное здание с мезонином в стиле раннего классицизма (вероятно, арх. В.И. Баженов, 1760-е гг.), наибольший интерес в нем представляет Голубой зал, или Гербовый (в его стены вставлены мраморные медальоны с барельефными портретами Чернышевых); а также чугунные парадные ворота ограды с коваными ажурными решетками (1870), службы и конный двор, скотный двор, оригинальная двухкупольная в стиле классицизма усадебная церковь (1780–1798) – усыпальница Чернышевых с мраморным надгробием З.Г. Чернышева в виде усеченной пирамиды, колокольня (1830-е гг.). Сохранились также регулярная часть парка (липовый сад, спускающийся тремя террасами от дворца к копаному пруду) и пейзажная часть с посадками, сосны, березы. В центре средней террасы находится гранитный обелиск в честь посещения усадьбы в 1775 г. императрицей Екатериной II.

З.Г. Чернышев

Духовным центром усадьбы была ее церковь, построенная на месте предшествующей по заказу А.Р. Чернышева. Храм представляет большое кирпичное оштукатуренное здание с белокаменным декором. Его объем формируют два равновеликих четверика, объединенных притвором с хорами наверху. Северную часть церковного здания занимает Казанская церковь, а южную – двухпридельная церковь-усыпальница фельдмаршала З.Г. Чернышева. Храм имеет богатое и красивое внутреннее убранство, но оно сильно пострадало от времени и неразумных действий атеистов.

Граф Захар Григорьевич Чернышев (1722–1784) был красивым, ловким, сообразительным, но и самолюбивым человеком. На протяжении своей жизни он несколько раз менял взгляды на достижение и сохранение своего стабильного и влиятельного положения в обществе, во имя чего он готов был использовать любые средства. В 13 лет он был записан на военную службу, служил позже секретарем русского посольства в Вене, в 22 года вернулся в Россию и был с 1744 г. назначен камер-юнкером к великому князю Петру Федоровичу (1728–1762 гг., император с 1761 г.). Все трое братьев Чернышевых были любимцами вступивших в брак в 1745 г. великого князя Петра Федоровича и великой княгини Екатерины Алексеевны (1729–1796 гг., императрица с 1762 г.). Чернышевы были их особо доверенными людьми, поэтому императрица Елизавета Петровна поспешила удалить Чернышевых из столицы. Но им удалось вернуться ко двору. К этому времени Петр Федорович совершенно разошелся с Екатериной Алексеевной, которая смогла утешиться с Кириллом Разумовским, а потом – с Захаром Чернышевым. 22-летняя Екатерина и 29-летний Захар Чернышев явно сильно симпатизировали друг другу; вскоре он стал восприниматься как ее признанный фаворит. Императрица Елизавета Петровна на это закрывала глаза, поскольку любой ценой нужно было получить наследника для русского престола.

Когда в 1754 г. у великой княгини родился сын Павел, то его отцом считали при дворе не великого князя, а называли другие имена – Захар Чернышев, Сергей Салтыков, Лев Нарышкин – красавцев из знатных семей. З.Г. Чернышев поначалу думал, что близость и дружба с власть имущими людьми, расположение к нему влиятельных особ надежно обеспечит его положение при дворе, в свете. Но вскоре у Екатерины Алексеевны появились новые любовные привязанности, в том числе усилил свои позиции Сергей Салтыков, затем появился Григорий Орлов и его братья. Самолюбивый Чернышев оказался не на первых ролях, а он считал себя достаточно послужившим России. (Он принимал участие в Семилетней войне 1756–1763 гг., в чине генерал-поручика командовал в битве при Цорндорфе; в 1761 г. результативно способствовал взятию Берлина, командовал русскими войсками при его штурме, наложил на него контрибуцию.) После дворцового переворота 1762 г., когда первыми перед новой императрицей Екатериной II оказались братья Орловы, Чернышев остро почувствовал себя обойденным должным вниманием императрицы и неожиданно подал в отставку. Екатерина II хотела смягчить эту ситуацию, жалела бывшего фаворита и способствовала его карьере. Чернышев с 1763 г. стал вице-президентом, с 1773 г. президентом Военной коллегии и генерал-фельдмаршалом, в 1775–1781 гг. был наместником Могилевской и Полоцкой губерний, в 1782 г. был назначен Московским главнокомандующим. Чернышев сделал немало полезного в статусе главнокомандующего Москвы и в Белоруссии. Чернышев понял ненадежность монаршей милости и унижающее человека зависимое положение в окружении первого лица в государстве, хотя и ценил память Екатерины II о его прежних услугах ей, ее высокую оценку его полезных стране дел. При этом на службе и в своих личных делах он всегда болезненно стремился к первенству. Вот почему он решил перестроить доставшуюся ему по наследству усадьбу Ярополец, сделать ее наподобие маленького Версаля, что и начал реализовывать с 1774 г. В возведенной по его желанию усадебной Казанской церкви (1798) он со временем был похоронен; его мраморное надгробие сохранилось до наших дней. Императрица Екатерина II была умной женщиной, и для удовлетворения его самолюбия в 1775 г. посетила усадьбу Ярополец, о чем напоминает сохранившийся гранитный обелиск на ступенчатом основании в усадебном парке.

История усадьбы Ярополец-Чернышевых связана с двумя людьми с абсолютно одинаковым именем: Захар Григорьевич Чернышев. Первый был видным деятелем екатерининской эпохи (XVIII в.), а второй – декабристом (XIX в.). З.Г. Чернышев и его сестра А.Г. Муравьева, жена декабриста, также жили в Яропольце.

Граф З.Г. Чернышев был в рядах осужденных декабристов, оказался в числе сосланных в Сибирь. Он отбыл каторгу в Читинском остроге, жил на поселении, после служил солдатом на Кавказе в 1837 г., вышел в отставку и получил разрешение жить в своей родовой усадьбе без права выезда из нее. Позже З.Г. Чернышеву вернули графский титул, разрешили уехать за границу с женой для лечения. Здесь, в Яропольце, несколько лет до ее отъезда к мужу в ссылку в Сибирь жила его сестра – А.Г. Муравьева. Она стала одной из первых жен декабристов, отправившихся добровольно в ссылку к мужу. Именно она привезла им послание А.С. Пушкина «В Сибирь». А.Г. Муравьева умерла в Сибири в 1834 г., на 11 лет раньше сосланного туда мужа.

Граф Захар Григорьевич Чернышев (1797–1862) получил добротное домашнее образование, затем 2 года учился в муравьевской Школе колонновожатых, в 17 лет поступил в Кавалерийский полк, где в 21 год был произведен в корнеты, в 27 лет стал ротмистром. Его двоюродный брат, служивший в том же полку, масон Ф. Вадковский способствовал усилению смутнических дум в голове молодого З.Г. Чернышева, который в 1825 г. (ему 28 лет) стал членом тайного общества. Он полагал, что члены тайного общества – в основном знатные, богатые, образованные люди – хотят использовать свои силы, знания, средства для улучшения порядка и всеобщей лучшей жизни в России. Но затем он узнал, что члены общества допускают и применение военной силы и даже уничтожение царской фамилии; эти мысли он не разделял, но отказаться от товарищей и их намерений уже не мог. Чернышева арестовали по делу декабристов, он во всем признался и назвал известных ему членов тайного общества. По решению Верховного суда Чернышева лишили чинов, графского титула, приговорили на 2 года на каторжные работы. Император учел его чистосердечное раскаяние, объяснение членства в тайном обществе неопытностью в жизни и незнанием всех целей этого общества. Царь обещал его простить и отпустить на свободу. Но это противоречило интересам его родственника А.И. Чернышева, который хотел получить земли и другое имущество З.Г. Чернышева и поэтому сделал все возможное, чтобы З.Г. Чернышева держали в неволе как можно дольше. В конце концов собственность З.Г. Чернышева перешла к его родной сестре графине С.Г. Чернышевой-Кругликовой, сочувствовавшей ему и мечтавшей о его освобождении. Срок каторги ему был сокращен до 1 года, а в 1827 г. его отправили в Иркутск, с 1828 г. он жил на поселении в Якутске, затем его отправили на Кавказ рядовым, где он стал любимцем солдат. В боях на Кавказе он проявил смелость, храбрость, редкое мужество, был произведен в унтер-офицеры, прапорщики, подпоручики. В 1834 г., в 37 лет, он приехал к сестре в Ярополец, где женился на дочери сенатора Е.А. Тепловой. В 1837 г. З.Г. Чернышева в 40 лет уволили в отставку с разрешением жить в Яропольце у сестры – графини С.Г. Чернышевой-Кругликовой, а потом – в имении его отца, в 1846 г. его перевели в Москву. Затем ему вернули графский титул, разрешили уехать с женой за границу. Социальное эхо ошибок его молодости, его подорванное здоровье принесли бесконечные волнения о нем его жены, привели ее к непрекращающимся болезням, вызвали смерть в младенчестве их детей. К концу жизни он понял, что в порыве высоких мечтаний о всеобщем недостижимом благе, в реальности ощутимые радость и счастье он никому из действительно любивших его людей– родителям, сестрам, жене – не принес, поэтому спешил успеть хотя бы жене доставить последние посильные радости. Чернышев жалел, что реально для блага самых дорогих ему людей, да и всей России он мало что полезного успел сделать. Себя он героем не считал – ощущал больше жертвой обмана его и других доверчивых людей масонами, врагами и разрушителями стабильности в стране. Уехав за границу с женой, Чернышев умер в возрасте 65 лет в 1862 г. в Риме, где еще раньше умерла его жена.

Александра Григорьевна Муравьева (в девичестве графиня Чернышева, 1804–1832) стала с 1825 г. женой государственного преступника, одного из руководителей «Северного общества» Н.М. Муравьева (1795–1843), осужденного на вечную каторжную работу, замененную в 1826 г. на 20 лет каторги. А до этого они три года наслаждались счастливой, обеспеченной, спокойной семейной жизнью, имели 2 детей и ждали появления третьего. В первом же письме мужу в Петропавловскую крепость в Петербурге она поддержала его, призвала не терять мужества, надеяться на грядущую полезность своему государю и исправление к лучшему его трудного положения. Через подкупленную стражу она получала от него записки с указаниями, какие рукописи и книги нужно уничтожить или спрятать от глаз следователей. А.Г. Муравьева и ее родственники графы Чернышевы одними из первых поддержали Н.М. Муравьева, помогли ему собраться с силами для дальнейшей жизни. А.Г. Муравьева из графского рода Чернышевых, одного из самых богатых в России, разделила в Сибири судьбу своего мужа. Многочисленная семья графов Чернышевых – 6 сестер и 1 брат, были объединены крепкой любовью и неразрушимой убежденностью помогать в любой ситуации друг другу. Все сестры Чернышевых считали декабристов Н.М. Муравьева, их брата З.Г. Чернышева и других героями, восторженно относились к ним.

В бедах семьи графов Чернышевых во многом повинен ее глава – граф Г.И. Чернышев – расточительный богач, масон, канцлер верховного органа, руководившего сетью масонских лож. Неудивительно, что его единственный сын и наследник З.Г. Чернышев и зять Н.М. Муравьев были масонами, одобряли планы декабристов, пытались реализовать их. Очень поддержала в трудное время А.Г. Муравьеву и мать ее мужа – состоятельная и сильная духом женщина – Е.Ф. Муравьева, у которой и второй сын был декабристом. В 1830 г. А.Г. Муравьева приехала к мужу в Сибирь, ей было 23 года. Она стала всеобщей любимицей. С 1826 г. она перенесла арест мужа и брата, расставание с родителями и сестрами, разлуку с 3 детьми, а через несколько месяцев после ее отъезда – смерть сына, в 1828 г. смерть матери, через три года – смерть отца, смерти ее двоих младенцев, болезни оставшихся у родственников дочерей, тревоги о здоровье родившейся дочери Софьи (Нонушки). Суровые, непривычные для нее условия жизни в Сибири она привыкла переносить, стремилась разделять беды окружавших ее людей и, если могла, – то облегчала их, была способна на сопереживание, хотела помогать нуждавшимся в ее поддержке, не щадя себя помогала людям. Когда она умерла в возрасте 28 лет, ее муж в 36 лет стал седым за один день. Своей смертью А.Г. Муравьева купила облегчение условий заключения для оставшихся в живых. Вскоре женам разрешили ежедневно видеться с мужьями дома, а не жить в казематах, сократили срок наказаний, были и другие облегчения условий жизни ссыльных в Сибири.

В 17 км к югу от железнодорожной станции Волоколамск находится село Осташево (Успенское, Старое Долголядье), в котором когда-то была усадьба Осташево, сложившаяся в конце XVIII – начале XIX в., когда село принадлежало (с 1771 г.) отставному генерал-майору князю А.В. Урусову. В 1813 г. владельцем села стали пасынок Урусова – Н.Н. Муравьев и его наследники, затем – помещик Н.П. Шипов, во второй половине XIX в. предприниматель А.А. Непокойчицкий, затем его сменил А.Г. Кузнецов, а с 1903 г. по 1917 г. – великий князь поэт К.К. Романов и его наследник.

Осташево имеет прямое отношение к началу централизованной подготовки русских боевых офицеров, научно-практическим опытам в сфере сельского хозяйства, написанию математических, историко-духовных, литературных трудов, а также мемуаров о событиях в XIX – начале ХХ в.

Осташево. Звонница церкви в усадьбе А.Н. Муравьева

В Осташево в первой половине 1820-х гг. часто собирались будущие декабристы: И.Д. Якушкин, Н.М. Муравьев, М.А. Фонвизин, П.А. Муханов, В.С. Норов, Ф.П. Шаховской, М.И. Муравьев-Апостол, А.Н. Муравьев и др. Здесь А.Н. Муравьев создавал вариант проекта первого тайного общества в России, которое начало свою деятельность в Петербурге в 1816 г. под названием «Союз спасения», преобразованного впоследствии в «Союз благоденствия». В Осташеве в первой половине 1820-х гг., и особенно часто с 1816 г., проходили тайные встречи-совещания будущих декабристов. Так что корни выступления на Сенатской площади в Петербурге 14 декабря 1825 г. четко прослеживаются в Осташеве.

Осташево особенно тесно связано с историей, жизнью славных русских дворян Муравьевых, немало создавших полезного для России. Первым из Муравьевых, приехавших в Осташево, был молодой Николай Николаевич Муравьев (1768–1840), которому его отчим – князь А.В. Урусов – доверил заведование делами в его имении, затем он стал владельцем этой усадьбы. Со временем Н.Н. Муравьев стал генерал-майором, участником заграничных походов русской армии 1813–1814 гг., основателем в Москве Училища для колонновожатых, готовившего боевых офицеров для русской армии. В 1816–1823 гг. занятия этого училища проходили в Москве, в доме Н.Н. Муравьева, где за это время обучили 138 молодых офицеров, которые были воспитаны и обучены как патриоты своего Отечества, ценившие честь и славу России, ее ратные подвиги и победы выше своей личной жизни и частной выгоды. Училище стало престижным учебным заведением и стало называться Московской школой (училищем) колонновожатых, готовившей офицеров Генерального штаба. Из школы вышли и 22 декабриста. В теплое время года (с мая по октябрь и особенно интенсивно в 1816 г.) воспитанники школы проходили своего рода практику по геодезии, военному строю, фортификации в имении Н.Н. Муравьева – Осташево. В 1823 г. школу перевели в Петербург и через 9 лет преобразовали в Николаевскую академию Генерального штаба. Так что Осташево имеет прямое отношение к началу централизованной подготовки в России грамотных русских офицеров.

Н.Н. Муравьев был всесторонне развитым человеком, и везде – в Москве, в Осташево, в Петербурге – находил достойное применение своим знаниям; дела его всегда имели патриотическую и практическую направленность. Кроме Училища колонновожатых, он основал Математическое общество при Московском университете, был одним из создателей Общества сельского хозяйства и земледельческой школы, создал образцовую ферму, занимался переводом и написанием научных трудов по сельскому хозяйству. Кроме того, он был отцом 4 сыновей, разных по характеру и общественно-политическим убеждениям. В Осташеве Муравьев много и плодотворно работал, сделал много хорошего и полезного на благо страны и своей семьи.

Все сыновья Н.Н. Муравьева имеют тесное отношение к Осташеву, пребывание в котором повлияло на формирование их мировоззрения, характера, отразилось в делах их службы на благо Отечества.

Александр Николаевич Муравьев (1792–1863) прожил насыщенную событиями жизнь, обстоятельства которой меняли его восприятие действительности. Он закончил Московский университет, поступил в основанное его отцом Училище колонновожатых, был участником Отечественной войны 1812 г. и заграничных походов русской армии в 1813–1814 гг., участвовал во взятии Парижа в 1818 г., после чего вышел в отставку. А.Н. Муравьев стал масоном в 22 года. Он был известным декабристом, одним из основателей «Союза спасения», «Союза благоденствия», «Военного общества». Участвовал в 1817 г. в Московском заговоре, – но тогда не удалось реализовать решение о политическом убийстве императора Александра I. А.Н. Муравьев стал членом «Северного общества» (декабристов), но позже активного участия в его деятельности не принимал, фактически отошел от него. По делу о декабристах он был приговорен к 6 годам каторжных работ, но наказание ему облегчили; он работал в Верхнеудинске, Иркутске, Тобольске, Вятке, Симферополе, Архангельске на административных должностях. В 1861 г. его произвели в генерал-лейтенанты и назначили сенатором в московские департаменты. А.Н. Муравьев, воспринявший разрушительные идеи зарубежных масонов и масонов-декабристов, со временем пожалел об этом, постепенно пришел к мысли, что с властью лучше не вступать в конфликт, что умнее и полезнее для себя и своего вклада в развитие России быть на государственной службе, отстаивать стабильность и порядок в стране, используя свои знания, опыт, находя общие интересы и язык с центральной властью. Он многое пережил в своей семейной жизни. Объяснял семейные невзгоды карой за его ошибки молодости. В 1818 г. он женился на княжне П.М. Шаховской (1788–1835), у них было 3 сына и 2 дочери, но до взрослого возраста дожили только дочь Софья (1822–1851) и сын Иван (1830–1864). Когда ему было 43 года, умерла его жена. Дочь Софья выделялась необыкновенными красотой, сердечностью, приветливостью. Но она не успела выйти замуж, умерла в возрасте 29 лет в усадьбе ее отца Осташево. По преданию, в Осташеве, на берегу реки, А.Н. Муравьев зарыл написанную им в молодости «Конституцию» (когда он был лидером умеренного крыла декабристов) и написал воспоминания о своей жизни. (см. с. 465–466).

Михаил Николаевич Муравьев-Виленский (1796–1866) был участником Отечественной войны 1812 г., видным государственным деятелем, генералом от инфантерии (1863), был возведен в графское достоинство, являлся почетным членом Петербургской академии наук (1857). Он занимал ответственные государственные должности, был (1857–1861) министром государственного имущества, генерал-губернатором Северо-Западного края с чрезвычайными полномочиями (1863–1865). М.Н. Муравьев был противником отмены крепостного права и проведения крестьянской реформы, был сторонником сильной и решительной центральной власти. Он осуждал любые выступления против правительства, в том числе жестоко подавил в 1863–1865 гг. Польское восстание. За безжалостное подавление Польского восстания его прозвали «Муравьев-Вешатель», но получил одобрение своих действий от императора Александра II и его правительства, получил почетную фамилию Муравьев-Виленский, стал еще более уважаемым человеком в России. Он проводил политику русификации Северо-Западного края, осуществил в нем земельную реформу. К этому времени он уже жалел, что в молодости был сторонником борьбы с самодержавием, гораздо лучше помнил то, что по делу декабристов в 1825 г. он был арестован, но был оправдан.

Николай Николаевич Муравьев-Карский (1794–1866) был сторонником отмены крепостного права, известным русским военачальником, генералом (1853), в Крымскую войну, в 1854–1856 гг., был наместником на Кавказе и главнокомандующим Кавказским корпусом, руководил взятием Карса (1855).

Андрей Николаевич Муравьев (1806–1874) был замечательным церковным историком, духовным писателем, религиозным философом, православным просветителем. В 17 лет он решил посвятить себя военной службе, но затем перешел на светскую службу, служил в Коллегии иностранных дел до окончания турецкой войны 1829 г. В 23 года он посетил Святую землю – Палестину и Египет, которые изменили его жизнь. Впечатления от этого путешествия он изложил в своей первой книге, после выхода которой россияне узнали в нем яркого духовного писателя.

Великий князь Константин Константинович Романов

А.Н. Муравьев стал первым русским сочинителем, создавшим первые книги светского характера духовного содержания на русском языке, которые сразу же понравились его соотечественникам. В большой мере благодаря именно его многочисленным сочинениям, и прежде всего – книгам, русское общество повернулось к духовной теме, что было особенно важным в период широкого распространения в нем (русском обществе) идей нигилизма. Книги А.Н. Муравьева издавались и переиздавались в России, пользовались большим успехом. Благодаря его книге «Путешествие по святым местам в 1830 г.» А.С. Пушкин в последние годы обратился к духовной теме; он и другие его современники постепенно приобщались благодаря трудам А.Н. Муравьева к произведениям духовных писателей. А.Н. Муравьев в 1833 г. (после его первой книги в 1832 г.) стал секретарем за обер-прокурорским столом в Синоде и был им до 1846 г., затем он стал чиновником особых поручений Азиатского департамента Министерства иностранных дел, в 1836 г. – камергером, в 1855 г. – действительным статским советником; при этом он был с 1836 г. членом «Общества любителей российской словесности» и с 1837 г. – членом Российской академии наук. В своих книгах он рассказывал о русских святых, православных правилах, монастырях, прежде всего – об обителях в Москве и Подмосковье. А.Н. Муравьев сопровождал в 1837 г. цесаревича Александра (будущий император Александр II) в его паломничестве по московским и подмосковным святыням.

Интересным человеком был еще один владелец усадьбы Осташево – великий князь Константин Константинович Романов (1858–1914). Большая часть его жизни прошла в Санкт-Петербурге и его окрестностях, но к Москве и Подмосковью он испытывал чувства несравненно более теплые. Он очень любил свою усадьбу Осташево, стремился приезжать в нее, заботился о поддержании ее в должном порядке и надлежащем строительстве в ней, любил украшать усадебный дом произведениями искусства (особенно гравюрами и картинами). Он не только отдыхал в Осташево, но и обдумывал варианты государственных дел, а также писал столь любимые им лирические стихотворения. Здесь он написал ряд инициативных записок для царя и правительства, в том числе записку о нелепом ограничении свободы нижних чинов и воспрещении им появляться во многих общественных местах. Скромная, но живописная и трогательная в своей простоте красота природы Подмосковья, и в первую очередь окрестности его усадьбы Осташево, были источником для ряда его стихотворений. Мы чаще всего вспоминаем великого князя Константина Константиновича как талантливого русского поэта, оставившего заметный след в русской поэзии. К.К. Романов всегда с любовью и восхищением вспоминал Москву и Подмосковье с его скромной усадьбой Осташево. Он писал: «Красивые Москве достались реки, земли, люди. И я рад, что Осташево, моя усадьба, рядом с Москвой, и меня всегда ждет здесь мой дом».

Великий князь Константин Константинович Романов родился в Стрельне, его отцом был сын императора Николая I, а мать Александра была до замужества принцессой саксонской. Он был внуком императора Николая I и двоюродным дядей императора Николая II. В русской истории Константин Константинович остался прежде всего как известный поэт (литературное имя – К.Р.), великолепный переводчик, талантливый драматург. Его отец – великий князь Константин Николаевич – был управляющим флотом и морским ведомством, влиятельным сторонником реформ императора Александра II, содействовал появлению и изданию передового журнала «Морской сборник» (1848–1917). С детства К.Р. готовили к службе на флоте, в чем он впоследствии изрядно преуспел. 19-летний Константин принимал участие в военных действиях на Дунае, за участие в военных действиях против турецкого флота ему был пожалован орден. Но по болезни он был списан из флота и перешел в сухопутное ведомство. В 33 года К.Р. был произведен в полковники и назначен командиром лейб-гвардии Преображенского полка, а также был шефом 15-го гренадерского Тифлисского полка. В 52 года К.Р. был назначен генералом-инспектором военных учебных заведений, он был необычайно популярен среди их воспитанников и офицеров. Службу в армии К.Р. сочетал с гражданской службой: с 31 года и до конца жизни, т. е. 26 лет, он был президентом Петербургской академии наук. И все же главным своим предназначением в жизни он считал литературу, к которой он был пристрастен с детских лет. На его стихи было написано множество романсов и песен, в том числе Р.М. Глиэром, С.В. Рахманиновым, П.И. Чайковским. К.Р. переписывался с П.И. Чайковским, А.А. Фетом, А.Н. Майковым и некоторыми другими деятелями русской культуры. К.Р. видел свое главное призвание в служении России именно Словом. К.Р. также был и великолепным переводчиком, особенно он любил переводить Шекспира и Гете. В его переводе «Гамлета» Московский художественный театр поставил спектакль с В.И. Качаловым в главной роли. К.Р. проявил себя и как драматург.

В 1914 г. он лечился в Германии, с началом Первой мировой войны перенес унизительное положение чуть ли не пленного офицера. Затем он узнал о гибели на германском фронте его сына-поэта Олега (похоронен в Осташеве). Все это подорвало и без того некрепкое здоровье К.Р., и вскоре после возвращения в Россию он скончался.

Усадьба Осташево, в основных своих архитектурно-художественных чертах сложившаяся при князе А.В. Урусове, достраивалась и частично перестраивалась при всех последующих владельцах. Главный дом в усадьбе не сохранился, на его месте в 1950 г. построено новое здание. Но сохранились 2 одноэтажных жилых флигеля конца XVIII в., одноэтажные контора и дом управляющего, конный и скотные дворы, 2-ярусные въездные башни у парадного двора (исполнены в стиле псевдоготики XVIII в.), две башни ограды одного из боковых дворов, два белокаменных обелиска при въезде в усадьбу, церковь-усыпальница Романовых (храм 4-столпный одноглавый, построен в 1915 г. по мотивам псковско-новгородской архитектуры) с отдельно стоящей звонницей. Сохранился пейзажный парк с прудом и островом посреди него. Среди строений Осташева особый интерес представляет конный двор, созданный в 1840-х гг. и являющийся одной из интересных, но и последних крупных псевдоготических построек в усадьбах России ХIХ в. Над двумя одноэтажными крыльями здания возведена большая многоярусная въездная башня, украшенная стрельчатыми наличниками, зубцами и другими элементами готического декора.

 

Шаховской район

В 12 км от поселка городского типа Шаховская находится село Белая Колпь (Андреевское), известное тем, что в нем сохранились остатки бывшей усадьбы Белая Колпь – родового имения князей Шаховских (1658–1917).

Есть и еще одна, более ранняя страница истории этого места. Белая Колпь была старинной вотчиной московских великих князей и царей, издавна любимая ими из-за изобилия лесной дичи. Сюда очень часто приезжал для «охотничьих потех» отец царя Ивана Грозного – царь Василий III. Именно здесь, в Белой Колпи, в период охоты в 1533 г. Василий III тяжело заболел и вскоре умер.

Великий князь московский Василий III (1479–1533 гг., великий князь с 1505 г.) завершил объединение русских земель. Василий III руководствовался государственными интересами и в личной жизни. Его женой была Соломония Сабурова, брак был долгим и счастливым, но бездетным. После тяжелых раздумий в 1525 г. Василий III решился на развод. С разрешения митрополита Даниила он развелся и получил право вступить в новый брак. Свою бывшую жену Соломонию Сабурову Василий III заключил в 1525 г. в московский Рождественский монастырь. В 1526 г. ее отвезли в Покровский монастырь в Суздале, где она через 16 лет скончалась (1542), пережив бывшего мужа и его новую жену. Легенда утверждает, что оставленная царем Соломония тайно родила наследника престола и что его тайно воспитали в одном из боярских домов. По другой версии, он якобы стал знаменитым разбойником Кудияром. Еще утверждали, что виноват в отсутствии наследника был сам Василий III, ибо именно он страдал бесплодием. Второй женой царя стала Елена Васильевна Глинская (1509–1538), в жилах которой текла литовская кровь. Ее дядя Александр бежал из Литвы в Россию. А это значило, что избранница царя происходила из рода беглецов и изменников, обесславивших себя на своей родине, в Литве. Факт неприятный: великие князья обычно выбирали себе жен из славных боярских семейств или из уважаемых родов – королевских, царских – вне России. Современники писали, что царь Василий III страстно влюбился в молодую Елену Глинскую, чтобы нравиться ей, он решился на невиданное дело – стал молодиться и даже сбрил бороду, использовал косметические средства. По благословению митрополита Даниила через два месяца после развода и пострижения Соломонии Сабуровой царь Василий III обвенчался с Еленой Глинской. (Ему было 48 лет, ей – 18.) Влюбленный в молодую жену царь не разглядел в ее свите ее прежнего любовника князя Ивана Федоровича Телепнева-Оболенского-Сабурова-Овчину (тот вскоре был возведен в знатные чины государства и скорее всего является отцом следующего царя – Ивана IV, родившегося в 1530 г.). Семь лет царь наслаждался жизнью с молодой женой, родившей ему сыновей Ивана и Юрия (первый стал затем царем Иваном Грозным). Судьба молодой царицы вряд ли была завидной. После смерти мужа она смогла, добавив еще почетных должностей И.Ф. Телепневу-Оболенскому, как бы узаконить его в роли своего официального фаворита. Такое в великокняжеской семье случилось на Руси впервые. Е.В. Глинская, ее братья-князья и И.Ф. Телепнев-Оболенский после смерти Василия III стали управлять Москвой и Россией. Но судьба их всех сложилась плохо: Глинскую в 1538 г. отравили, Телепнева-Оболенского уморили в заточении голодом и т. д. Это была расплата за притворную любовь к царю и стремление к власти, наживе, богатству. Всех этих людей мало интересовали нужды русского народа, Москвы, России, не обременяли они себя и думами о созидательной деятельности во имя будущего России. А ведь Василий III как раз во имя лучшего будущего своих подданных создавал свою новую семью и обустраивал свои земли во главе с Москвой.

Многие страницы истории села и усадьбы Белая Колпь связаны с представителями древнего и славного рода князей Шаховских. За свою жизнь многие из них делали ошибки, однако рано или поздно, но все-таки осознавали, что главное для русского человека – это верно служить Православию и Отечеству. Так, князь Шаховской Григорий Петрович (умер после 1612 г.) был воеводой, в 1606 г. в Путивле распространял слухи о спасении Лжедмитрия I, затем примкнул к крестьянскому восстанию И.И. Болотникова, с 1608 г. он даже был советником Лжедмитрия II. Но затем стал участником Первого ополчения, внес свой вклад в освобождение России от польско-литовских интервентов и умаление католического влияния на россиян. Князь Шаховской Семен Иванович (умер в 1655 г.) был писателем, участником политической борьбы в начале ХVII в., участвовал в Русско-польской войне 1632–1634 гг. Князь Шаховской Яков Петрович (1705–1777) был русским государственным деятелем, являлся с 1742 г. обер-прокурором Синода, с 1753 г. был генеральным прокурором Сената, министром, написал интересные мемуары. Князь Шаховской Федор Петрович (1796–1829) был отставным майором, участником заграничных походов русской армии, декабристом, одним из учредителей «Союза спасения» и «Союза благоденствия», был осужден на вечное поселение, жил с 1826 г. в Туруханске и Енисейске (см. далее текст о нем). Князь Шаховской Дмитрий Иванович (1861–1939) был земским деятелем, публицистом, одним из лидеров кадетов, депутатом 1-й Государственной думы, в 1917 г. – министром Временного правительства. С 1918 г. он был одним из руководителей «Союза возрождения России», с 1920 г. работал в кооперации, занимался литературной деятельностью. Он не хотел уезжать из России, не мог покинуть Отечество, когда ему плохо (в этом он видел предательство). Тем не менее он был репрессирован, его реабилитировали уже посмертно. Немало было и других ярких личностей и патриотов России, князей и княгинь, княжичей и княжон дал род Шаховских.

Белая Колпь с ХVII в. входила в состав родовой вотчины князей Шаховских. В их вотчину входили обширные земли, включая селения Белая Колпь, Ботово, Осташево и многие-многие другие в этих местах.

Уже в 1691 г. здесь, в Белой Колпи, был большой двор вотчинников. В начале XIX в. князь М.А. Шаховской построил здесь комфортабельную по тем временам усадьбу. Весь усадебный комплекс был выполнен в формах зрелого классицизма. До наших дней сохранилась кирпичная Андреевская церковь (1807 г.) с высокохудожественным иконостасом в стиле классицизма, с трапезной и трехъярусной колокольней в стиле ампир, двухэтажный дом управляющего (или «сыроварня»), конюшни с каретником, псарни, парк (ХVIII – начало ХIХ в.) с регулярной и пейзажной частями, с прудом (образованным запрудой р. Колпинки).

Усадьба Белая Колпь связана с судьбами многих декабристов – воспитанников Школы (училища) колонновожатых, которые в начале 1820-х гг. собирались у одного из своих преподавателей и владельца этого имения князя В.М. Шаховского.

Действительный тайный советник, князь Валентин Михайлович Шаховской (1801–1850) учился в Школе (училище) колонновожатых, служил в армии, в лейб-гвардии, Конно-егерском полку, затем состоял адъютантом при новороссийском генерал-губернаторе графе М.С. Воронцове, затем был директором Коммерческого банка и долгое время был Волоколамским предводителем дворянства. Выйдя в отставку, он поселился с женой, сестрами и племянницами в своем родовом имении Белая Колпь. В усадебном доме все свидетельствовало о почтении к предкам – и огромный архив рода Шаховских, и богатая библиотека, и старинная мебель, и портреты, среди которых были портреты императрицы Екатерины I, Анны Иоанновны и Елизаветы Петровны, а также Н.Н. Муравьева – основателя Школы колонновожатых. Шаховские и их соседи говорили, что в Колпи все стены пропитаны любовью. Соседи Шаховских и их крестьяне хорошо отзывались о них. Неудивительно, что до наших дней сохраняется добрая память о князьях Шаховских: есть поселок Шаховской – центр Шаховского района Московской области. В Российской государственной библиотеке в Москве хранится «Архив Белой Колпи», в нем сохранились материалы о декабристах, в том числе о Ф.П. Шаховском, П.А. Муханове, А.Н. Муравьеве и др.

Александр Николаевич Муравьев (1792–1863) был особенно тесно связан с усадьбой Белая Колпь. Здесь в 26 лет он венчался с 30-летней княжной Просковьей Михайловной Шаховской (1788–1835), дочерью владельца этой усадьбы – бригадира князя М.А. Шаховского. Его первая жена П.М. Шаховская и вторая жена – М.М. Шаховская (сестра умершей в 1885 г. первой жены) – обе родились здесь, в усадьбе Белая Колпь. В соседнем селе Осташеве, в его усадьбе, умерла в возрасте 29 лет его любимая дочь Софья (1822–1851). Муравьев и члены его семьи были длительное время связаны с этими местами, стремились именно сюда для восстановления духовного и физического здоровья (см. с. 456–457).

А.Н. Муравьев был сыном генерал-майора Н.Н. Муравьева, учредившего в селе Долголядове Волоколамского уезда Школу колонновожатых. А.Н. Муравьев учился в этой Школе (училище) колонновожатых, участвовал в военных действиях 1812, 1813–1814 гг., в том числе во взятии Парижа. Был масоном (с 1814 г.), членом «Северного общества». После свадьбы он вышел в отставку в чине полковника и поселился в полученном в приданое за женой селе Ботове Волоколамского уезда. Живя в деревне и занимаясь хозяйством, немало времени он уделял и заботам по облегчению жизни крестьян, любовью которых он заслуженно пользовался. А.Н. Муравьев отошел от «Северного общества». Однако в 1826 г., уже после восстания декабристов (1825), его, как члена этого тайного общества, арестовали и заключили в Петропавловскую крепость. Когда выяснилось, что он имел отдаленное отношение к декабрьскому бунту, его вскоре помиловали и назначили городничим вначале в Верхнеудинске, а в 1828 г. в Иркутске, где он потом был председателем губернского правления, затем он стал губернатором Тобольска. В Тобольске он был поражен масштабами взяточничества, стал энергично бороться с этим недугом. Уличить и наказать всех сибирских взяточников он не смог, тем более что они объединились и способствовали его переводу ближе к родным, в Вятку. С 1834 г. он был председателем Казенной палаты в Вятке, еще позже – в Симферополе. Был он также губернатором в Архангельске и в Нижнем Новгороде, был произведен в генерал-майоры. С 1861 г. А.Н. Муравьев стал сенатором московского департамента и генерал-лейтенантом. Во все трудные периоды его жизни его поддерживала жена, ее родственники князья Шаховские и его родня. В 1826 г. к нему в Сибирь приехала его 38-летняя жена с 4-летней дочерью Софией. В Сибири у них родилась их младшая дочь и трое сыновей. Жена серьезно заболела, для ухода за ней и их 5 детьми к ним в Сибирь приехала ее сестра княжна М.М. Шаховская. В Вятке в возрасте 47 лет П.М. Муравьева умерла. Через 6 лет, в возрасте 49 лет, он женился на сестре умершей жены – М.М. Шаховской. В Центральную Россию они вернулись с детьми от первого брака – с сыном Иваном и дочерью Софьей, двое сыновей и младшая дочь умерли в Сибири. Для восстановления душевных сил и физического здоровья они приехали в Белую Колпь, в родные пенаты князей Шаховских, где им были рады и сделали все возможное и невозможное для восстановления их сил. Оба брака А.Н. Муравьева были счастливыми. Именно семейная жизнь отвлекла А.Н. Муравьева от активного участия в сомнительных политических делах, именно семья всегда была для него источником всех радостей, душевного спокойствия и других добрых начал в жизни.

Усадьба Белая Колпь наряду с историко-мемориальным значением оценивается и как ценный памятник архитектуры. Основа архитектурно-планировочной организации этой усадьбы и ее архитектурно-строительный базис восходят к ХVIII в. В начале ХIХ в. усадьба была отстроена заново князем М.А. Шаховским. Тогда усадебный комплекс был выполнен в монументальных формах зрелого классицизма. Время и военные действия ХХ в. определили утраты в усадебном комплексе (главный дом, кирпичная ограда, планировка центра), тем не менее усадьба Белая Колпь сохраняет наряду с мемориальной свою архитектурно-художественную ценность. Основой усадебного комплекса остается Андреевская церковь (1807). Основной объем здания – это 2-светный четверик с одной апсидой, увенчанной световым барабаном. С запада к храму примыкает трапезная. Его 3-ярусная колокольня в стиле ампир выстроена позже. Храм и колокольня имеют высокие художественные достоинства. В храме сохранился хорошей работы иконостас в стиле классицизма. Двухэтажный дом управляющего использовался как жилой корпус и производственные помещения, второе название этого здания – «Сыроварня». Его главный фасад выделен полуколоннами ионического ордера. Также сохранилось здание конюшен и каретного сарая, псарня, парк ХVIII – начала ХIХ в. с регулярной и пейзажной частями. В нижнем пейзажном террасном парке был создан пруд, образованный запрудой речки Колпинки.

 

Северо-западный сектор Московской области включает три административных района: Химкинский, Солнечногорский, Клинский. Организационно-транспортной осью этого сектора является Ленинградское направление Октябрьской железной дороги и Ленинградское шоссе. Северо-западный сектор Подмосковья издавна славится природными красотами. Красивые природные ландшафты и расположение на главном транспортном пути страны Москва – Санкт-Петербург издавна делали эту часть Подмосковья плотно заселенной местностью. Здесь были многочисленные усадьбы и дачи.

 

Солнечногорский район

В 4 км от железнодорожной станции Фирсановка расположен санаторий «Мцыри». Здесь была усадьба Середниково, расположенная рядом с селом с тем же названием. Село и усадьба сменили многих хозяев. Его владельцами были князья Егуповы-Черкасские, Н.А. Камынин, В.А. Всеволжский, А.А. Нестеров, Г.А. Салтыков, И.З. Малышев, генерал-майор Д.А. Столыпин, промышленники Фирсановы (с 1869 г.), в том числе В.И. Фирсанова (до 1917 г., отсюда название железнодорожной станции). У В.И. Фирсановой – известной покровительницы искусств – в Середникове неоднократно бывал Ф.И. Шаляпин, который даже пел в Середниковской церкви.

В 30-х гг. XIX в. усадьба принадлежала двоюродному деду М.Ю. Лермонтова – генералу Д.А. Столыпину (1825–1869), родному брату его бабушки – Елизаветы Алексеевны Арсеньевой, а после его смерти – вдове Е.А. Столыпиной, жестокой помещице. С 1829 по 1832 г. Лермонтов вместе с бабушкой проводил в усадьбе летние месяцы. Здесь он читал А.С. Пушкина, Д.Г. Байрона, других поэтов, размышлял, предавался с сыном Столыпиных Аркадием и другими мальчиками юношеским развлечениям и увлечениям. В Середникове Лермонтов с упоением писал стихи, многие из них посвящены юной Е.А. Сушковой. После событий осени 1917 г. в усадьбе организовали дом отдыха, санаторий; эта здравница стала местом престижного отдыха и оздоровления.

Середниково. Общий вид усадьбы

Михаил Юрьевич Лермонтов (1814–1841) получил прекрасное домашнее образование. Он имел познания в точных науках, играл на фортепиано и скрипке, хорошо рисовал, уже в 10 лет прекрасно говорил по-немецки и по-французски, читал в оригинале английские книги, особенно любил поэзию Д.Г. Байрона и У. Шекспира. В 1827 г., в 13 лет, он стал учиться сразу в четвертом классе Благородного пансиона при Московском университете. М.Ю. Лермонтов был внешне мало привлекателен: мал ростом, коренаст, некрасив, имел часто злой и угрюмый вид. С детства он был избалованным, своенравным, вспыльчивым, имел скверный характер. Он утверждал: «Я рожден, чтобы целый мир был зритель торжества или гибели моей». Он был недоверчивым, насмешливым и колючим по отношению к людям, но он трепетно любил свою бабушку, полностью доверял только ей, был с ней покорным и обходительным, боялся ее расстроить. С 3 лет именно она воспитывала его после смерти его матери (и ее дочери) и расставания с небогатым отцом, известным своей сомнительной репутацией. В 1811 г. его отец Ю.П. Лермонтов был вынужден в чине капитана оставить службу из-за картежной нечестной игры и связей с тайным обществом, женился на родовитой и богатой М.М. Арсеньевой, вскоре стал в открытую изменять болезненной жене. М.Ю. Лермонтов осознавал свою родовую принадлежность к знатному русскому дворянству и гордился этим, помнил и то, что по линии отца он был потомком древнего шотландского рода, обрусевшего со времени перехода в 1613 г. на русскую службу Георгия Лермонта. С юности Лермонтов знал о роке личных невезений в их семье. Его бабушка (Е.А. Арсеньева) и мать (М.М. Лермонтова) вышли замуж по большой любви за небогатых, но очень красивых и обаятельных мужчин, которые вскоре (после рождения ребенка) стали им изменять, завели привязанности на стороне. При этом дед – М.В. Арсеньев, когда его пассия (княгиня Мансырова) не приехала в усадьбу Тарханы к нему на вечер с танцами, маскарадом, спектаклем, отравился и умер; а отец – Ю.П. Лермонтов – фактически отказался от болезненной жены, уезжал из Тархан для развлечений в крохотное имение Кропотово, где поселил свою пассию. Ю.П. Лермонтов на девятый день после смерти жены (она умерла то ли от чахотки, то есть туберкулеза, то ли отравилась) и объяснения с тещей покинул 3-годовалого сына, редко виделся с ним, согласился на проживание сына с бабушкой ради наделения внука ее большим состоянием.

М.Ю. Лермонтов

Середниково. Усадебный дом

В 1829–1832 гг., когда Лермонтов приезжал в Середниково, ему было 15–18 лет. Учеба в Московском университетском Благородном пансионе, затем с 16 лет – в Московском университете отнимала немало сил, а летом в Середникове он сполна наслаждался молодостью, наплывом свежих и приятных эмоций, поэтическим вдохновением под влиянием чувственных увлечений, мечтаний. В Середникове Лермонтов написал немало своих поэтических творений с преобладанием любовной лирики, при этом ряд стихотворений этого периода (особенно 1830–1832 гг.) объединены темой любви и измены. Он предавался увлечениям со страстью, влюблялся, страдал, узнал неверность и ненадежность женских чувств, но и сам тогда не отличался постоянством в сохранении привязанностей. В конце 1820-х – начале 1830-х гг. Лермонтов пережил несколько сильных увлечений, в том числе с С.И. Сабуровой, Н.Ф. Ивановой, В.И. Лопухиной, Е.А. Сушковой.

В 1830 г. 18-летняя Катя Сушкова отвергла любовь 16-летнего поэта, а в 1835 г. (ей 23 года, ему – 21 год) они переменились ролями. В 1838 г. 26-летняя Е.А. Сушкова вышла замуж за своего давнего поклонника А.В. Хвостова. До конца своих дней она рассказывала о своих отношениях с М.Ю. Лермонтовым, о том, как мило они проводили время в Середникове и соседнем Большакове в 1830–1832 гг.

Именно в Середникове Лермонтов непосредственно услышал живую народную речь, различные сказания, познакомился с народной поэзией, впервые близко узнал быт крепостных крестьян, их жизнь, услышал русские народные песни и сказки. Среди местных крестьян было много ополченцев – участников Отечественной войны 1812 г. Их рассказы и воспоминания дали впоследствии Лермонтову импульс для создания стихотворения «Бородино», нашли отражение в его драмах «Люди и страсти» и «Странный человек», привели его к непринятию крепостнического порядка отношений к крепостным (так, в имении Тарханы он владел только 16 семьями дворовых, доставшихся ему от матери; 8 семей в полном составе он отпустил на волю).

В Середникове бережно сохраняют память о М.Ю. Лермонтове. К 100-летию со дня его рождения при В.И. Фирсановой в усадьбе установили (1914) бюст поэта работы известного скульптора А.С. Голубкиной. Затем в середниковском парке возвели обелиск в память М.Ю. Лермонтова. В том же году в овальном зале главного усадебного дома художник В.К. Штемберг выполнил роспись на тему лермонтовского «Демона». С 1919 г. в Середникове размещается санаторий «Мцыри». В 1992 г. зарегистрировали Национальный Лермонтовский центр в Середникове, возглавил его тогда дальний потомок лермонтовского рода по мужской линии М.Ю. Лермонтов. Задачи центра: реставрировать усадебный дом и флигели, создать в них представительный музей М.Ю. Лермонтова.

Середниково. Чертов мост

Для наших соотечественников Середниково остается не только важным историко-литературным местом, но и памятником архитектуры. Жилой комплекс усадьбы – это кирпичные 2-этажные здания с бельведерами, связанные между собой легкими галереями. В главном доме с колоннами, который увенчивает бельведер со шпилем, на втором этаже в овальном зале сохранилась отделка стен искусственным мрамором. Запоминаются ворота парадного двора и ограда, звенья которой состоят из металлической решетки с рисунком. Пилоны ворот с колоннами, цоколь и столбы ограды увенчаны декоративными вазами из белого камня. 5 кирпичных зданий, возведенные в традициях позднего барокко, составляют комплекс скотного двора. Сохранились и 4 (из 5) каменных здания комплекса конного двора. Представляет особый интерес круглый в плане кирпичный манеж (конец ХIХ в.), являющийся редким ныне сооружением подобного рода, сохранившимся до наших дней. В усадебном пейзажном парке из 3 сохранившихся кирпичных мостов наиболее привлекателен трехпролетный «Чертов мост» (ХVIII в.), облицованный белым камнем и находящийся у верхнего пруда (в парке сохранились террасные каскадные пруды у речки Горетовки). Белокаменная лестница-пандус от усадебного дома спускается к нижнему большому пруду с островами. Усадебный парк постепенно переходит в лесопарк.

В селе Середникове, в километре от усадьбы, стоит кирпичная церковь Алексея митрополита, построенная по заказу вотчинников князей Егуповых-Черкасских в 1693 г.; это самое старинное здание в ансамбле усадьбы. При храме сохранилась 3-ярусная колокольня (1865), а в самом храме – иконостас и масляная живопись XIX в. Этот небольшой сельский храм пережил многие переделки, но сохранил свою основу ХVII в. Одноглавый, одноапсидный четверик перекрыт сомкнутым сводом. Во внутреннем убранстве храма присутствует невыразительная обработка с использованием форм барокко и классицизма.

Рядом с Середниковом и в 8 км от железнодорожной станции Фирсановка в наши дни находится деревня Большаково. Именно здесь в начале XIX в. была небольшая усадьба Сушковых Большаково. Здесь до наших дней сохранился только усадебный парк и березовая аллея, а на месте усадебного дома в 1936 г. построили корпус санатория «Энергия».

В 5 км от железнодорожной станции Лобня, на берегу небольшой реки Альбы, расположено село Чашниково (Нарышкиных). Первое упоминание об этом селе относится к 1585 г., тогда его владельцами были бояре Романовы. В 1688 г. Чашниково было пожаловано в вотчину боярину Л.К. Нарышкину (1664–1705). При Нарышкине в селе построили боярский двор, а сохранившийся каменный храм, известный с 1585 г., перестроили в конце 1680-х – начале 1690-х гг. в стиле барокко, пристроили к нему два придела и колокольню. Незнатный и небогатый род возвысился в связи со вторым браком царя Алексея Михайловича Романова (1629–1676 гг.; царь с 1645 г.) на Наталье Кирилловне Нарышкиной (1651–1694). В 1671 г. 42-летний царь влюбился и женился на 20-летней красавице, племяннице головы московских стрельцов А.С. Матвеева. Ей не нравились бородатые мужчины (она любила все новшества и западную культуру), в угоду ей царь решился на невиданное ранее дело – не стал соблюдать древний русский обычай и сбрил бороду. Положение Нарышкиных еще более упрочилось, когда молодая царица родила в 1672 г. сына Петра (будущий царь Петр I), затем двух дочерей.

Теперь в Подмосковье мало что напоминает о Нарышкинах. Но сохраняется понятие «Нарышкинский стиль, нарышкинское, или московское, барокко» – стилевое направление в русской архитектуре конца ХVII – начала ХVIII в. Примером его являются нарядные многоярусные церкви (в Москве в ее исторических местностях Фили и Троицко-Лыково) и светские здания с резным белокаменным декором, элементами архитектурного ордера. Случай возвысил их род, но он им принес не столько богатства и знатность, сколько тревоги, болезни, преждевременные смерти.

Представители семьи Нарышкиных оказали заметное влияние на судьбу царского рода Романовых и всей России. Н.К. Нарышкина воспитывалась в доме А.С. Матвеева, известного сторонника европейской культуры и образа жизни. Неудивительно, что с детских лет будущего царя Петра I окружали многие предметы и игрушки иностранного производства. Постепенно и у него развилась склонность к заимствованию из Западной Европы того, что не умели тогда делать в России, а также появилось желание насадить в стране западноевропейские нормы, традиции, стереотипы жизни и поведения, причем нередко ценой пренебрежения, отказа от отечественных правил и традиций. Нарышкины – через Наталью Кирилловну – привнесли в род Романовых страшную и неизлечимую болезнь – эпилепсию. (Припадки бешенства и другие формы проявления этой болезни были у царя Петра I; его сын Алексей был эпилептиком; царевич Петр – один из 11 детей Петра I и Екатерины I – умер от эпилептического припадка; признаки этой болезни отмечались и у их дочерей – Анны и Елизаветы. Неудивительно, что последняя не имела официальных мужа и детей.)

Судьба представителей рода Нарышкиных является одним из многих примеров того, что место при власть имущих, а также их покровительство, обретение благодаря им могущества и сохранение его любой ценой порой стоят слишком дорого. Нередко за это приходится платить жизнью, здоровьем, спокойствием.

При царе Алексее Михайловиче Романове, а затем при его сыне, царе Петре I, Нарышкины получили очень многое, но и потеряли немало. Так, только во время стрелецкого восстания 1682 г. из пяти братьев царицы стрельцы убили двух (их мучили и подняли на копья на глазах у царевичей Ивана и Петра), остальных отправили в ссылку; их отца, Кирилла Полуэктовича, постригли в монахи. Всех оставшихся в живых Нарышкиных царевна Софья и ее родственники Милославские выслали из Москвы. (Противостояние Нарышкиных и Милославских не прекращалось с момента второй женитьбы А.М. Романова.) В 1682 г. Л.К. Нарышкину (владельцу Чашниково) повезло – он был среди тех, кого отправили в ссылку. Позже, когда упрочилось положение его племянника, царя Петра I, Нарышкина вернули в Москву. В 1690–1702 гг. он возглавлял Посольский приказ, занимал высокие посты в правительстве, но после смерти сестры (матери Петра I) в 1694 г. оказался на вторых ролях, от чего этот честолюбивый человек невероятно страдал, что и ускорило его кончину в возрасте 41 года.

В 9 км от железнодорожной станции Лобня в селе Мышецкое можно увидеть едва заметные остатки бывшей усадьбы Мышецкое, принадлежавшей прославленному герою, партизану Отечественной войны 1812 г., военному писателю, поэту Денису Васильевичу Давыдову.

Интересно село Мышецкое еще и тем, что в этих местах находятся славянские курганы, а рядом, около деревни Клушино, в 1923 г. была обнаружена неолитическая стоянка третьего тысячелетия до нашей эры. Но главное здесь – память о Д.В. Давыдове.

Денис Васильевич Давыдов (1784–1839) в 1812 г. командовал партизанским отрядом из гусар и казаков, успешно действовал в тылу у французской армии, его партизаны приводили в ужас наполеоновских офицеров и солдат неожиданностью нападений, безудержной смелостью, неисчерпаемой храбростью. Давыдов среди них был первым, в своих общественно-политических воззрениях он был близок к декабристам и А.С. Пушкину. Он написал ряд военно-исторических работ, теоретические труды о партизанских действиях, многочисленные, имевшие успех стихотворения. Он создал новый тип стихотворений – гусарские стихи-песни, писал любовные элегии и сатирические строки. В его лирике показан новый для того времени тип героя – воина, патриота, человека деятельного и свободолюбивого.

Д.В. Давыдов

Давыдов последние семь лет жизни почти безвыездно жил в имении Мышецкое. Местность здесь, вблизи трех озер – Круглого, Долгого, Нерского – очень живописна. Жил он с семьей в просторном скромном деревянном усадебном доме. В 1831 г., в 47 лет, Давыдов получил звание генерал-лейтенанта, но был уволен с воинской службы за свободолюбивый нрав и способность трезво оценивать ситуацию при сомнительных способностях его ограниченных начальников. Он сожалел, что вынужден сидеть дома, а кровь еще кипит, сильны руки, способные сжимать саблю, остры глаз и чувства. Как и все деятельные личности, он тем не менее не впал в тоску, депрессию, сохранял оптимизм, деятельный характер, радовался вышедшему в 1832 г. сборнику его стихотворений, в который вошли его гусарские стихи и песни. Он предавался воспоминаниям, написал ряд работ по теории военного искусства, писал мемуары, письма друзьям, сочинял новые стихотворения, охотился и в очередной раз влюбился (имея полдюжины детей и примерную, внимательную жену). В 49 лет он познакомился с 22-летней племянницей своего бывшего подчиненного в партизанском отряде Д.А. Бекетова – с Евгенией Дмитриевной Золотаревой. Ради встреч с ней он ездил в имение Д.А. Бекетова – Бекетовку (под Пензой) и в Пензу. Два с лишним года он думал о ней, за это время написал 57 писем пензенской барышне (после их смерти сын Е.Д. Золотаревой – А.В. Манцев – позволил их издать) и 19 стихотворений – гимнов в ее честь. Давыдов жил письмами Золотаревой и ожиданиями их. Почти через три года, когда Золотаревой было уже 25 лет, ее родственники все-таки убедили ее отказаться от бесперспективного и в большей мере письменного романа с женатым и многодетным поэтом и выйти замуж, что она и сделала в 1836 г. После этого Давыдов начал быстро стареть и в 1839 г. скоропостижно умер – остановилось сердце. Несомненно, ускорила его смерть и гибель на дуэли его друга – поэта А.С. Пушкина в 1837 г.

В Мышецкое к Давыдову, любившему застолья, веселье, карты, поэзию, женщин, имевшему много друзей, постоянно приезжали гости-единомышленники. Среди них резко выделялся его давний верный приятель граф Федор Иванович Толстой по прозвищу Американец (1782–1846). О нем Давыдов написал так: «Проходимец, разбойник, талант… И как бы была бы скучна жизнь без него!» Толстой учился в Морском кадетском корпусе, служил в Преображенскому полку, в 1811 г. вышел в отставку с чином полковника, в Отечественную войну 1812 г. воевал в составе дружины Московского ополчения, имел дом в Москве и подмосковное имение с усадьбой. Толстой-Американец имел репутацию картежника (умел ловко жульничать в игре), выпивохи, отчаянного дуэлянта (участвовал в полусотне дуэлей, убил 11 соперников, за это его арестовывали, высылали в имение под надзор, 11 раз разжаловали в рядовые, но он умудрялся за воинскую доблесть возвращать себе офицерство), славился как забияка, женский волокита и победитель, но и как верный друг, бесстрашный в бою вояка, любитель литературных произведений (вместе с Д.В. Давыдовым, К.Н. Батюшковым, П.А. Вяземским, В.Л. Пушкиным образовал кружок «пробочников», на «собраниях» которого устраивали застолья, кутили, обсуждали литературные новинки). Толстой был столь неутомим в своих выходках, что порой от него старались избавиться. Когда он отправился в качестве волонтера в 1803 г. в первую русскую кругосветную экспедицию во главе с И.Ф. Крузенштерном (в 1803–1806 гг.), то его за буйство и недостойное поведение высадили на дальнем тихоокеанском острове, где он обучил аборигенов игре в карты на ценности, научил их варить из ягод хмельной напиток, а также фехтовать на палках, устраивать своеобразные «дуэли», а в 1806 г. смог вернуться в Россию. В 1812 г. он попал в плен к французам, но и там не унывал, приучил французских офицеров к русского масштаба попойкам, кутежам, азартным играм, поездкам к девицам; за развращение французской армии Наполеон велел ему убираться к русским, его выдворили из плена (это был чуть ли не единственный случай в истории войн, когда пленного выгнали на свободу – по В.Н. Бурлаку, 2003 г.). Толстой исключительно храбро сражался на Бородинском поле, был награжден крестом Святого Георгия и именной шпагой. В Москве он влюбился в певицу и танцовщицу Авдотью Тугаеву, жил с ней, потом обвенчался, они стали жить в его подмосковной усадьбе (поскольку в Москве его жену, цыганку из табора, многие не хотели принимать в своих домах). У них родилось 12 детей, 11 из них умерли; Толстой считал, что это расплата за 11 убитых им на дуэлях. К старости Толстой стал очень набожным, жалел о грехах молодости, умер в возрасте 64 лет. Но в Мышецком, когда Толстому было 50–57 лет, а Давыдову – 48–55 лет, они в основном вспоминали, как в молодые годы кутили, флиртовали, увлекались литературой, воевали с французами.

К северу от г. Зеленограда находится село Льялово, где раньше была усадьба. В XVI в. село Льялово входило в вотчину князя С.И. Стародубского, воеводы царя Ивана Грозного. Затем здесь владельцем усадьбы стал Г.П. Ромодановский – деятель эпохи Смутного времени. Владельцем села был и М.Г. Ромодановский, служивший при царе Петре I, являвшийся членом «всепьянейшего собора». Оставил о себе память и И.Ф. Ромодановский, возглавлявший, как и его отец Ф.Ю. Ромодановский, Преображенский приказ, ведавший делами о политических и государственных преступлениях. Дочь и наследница И.Ф. Ромодановского – Е.И. Ромодановская, вышедшая замуж за графа М.Г. Головкина, также была владелицей этой усадьбы, которая очень нравилась ее мужу. Конфискованное у Головкиных Льялово императрица Елизавета Петровна подарила барону Н.А. Корфу (1697–1766). В 1800 г. владелицей имения была помещица Е.И. Козицкая. Именно при ней была построена усадебная каменная церковь Рождества Богородицы (сохранившаяся до наших дней) и была спланирована усадьба. В 1852–1892 гг. усадьбой владели князья Белосельские-Белозерские. Затем владельцами усадьбы были А.Т. Денисов и Н.Д. Морозов. Последний был внуком основателя Богородско-Глуховской мануфактуры – И.З. Морозова. Н.Д. Морозов долго жил в Англии, изучал там хлопчатобумажную промышленность, был грамотным и образованным человеком. Для него в Льялове архитектор А.В. Кузнецов построил в стиле английского замка большой усадебный дом, оранжерею, ферму, конюшню, разбил парк. В царский период духовным центром усадьбы была каменная церковь в стиле классицизма. Трапезную и колокольню строили долго, полностью завершили строительство во второй половине ХIХ в., в ХХ в. их частично перестроили. Храм Рождества Богородицы – это центрический храм в виде родонды на лепестковом основании, который обработан развитыми карнизами и спаренными пилястрами тосканского ордера.

После 1917 г. усадьбу национализировали, организовали здесь подсобное хозяйство Петровской сельскохозяйственной академии, затем в усадьбе устроили дом отдыха ЦИК для советской хозяйственной и партийной элиты. Во время Великой Отечественной войны 1941–1945 гг. усадебный дом сгорел, поэтому для дома отдыха в 1953 г. построили новое здание. Здания конюшни и оранжереи, как и церковь Рождества Богородицы, уцелели. Сохранилось также вольное второе название этой усадьбы и дома отдыха Льялово – «Морозовка». В 1957 г. в селе Льялове был открыт первый в стране Народный художественный музей. Тогда более 50 художников Москвы передали народному музею свои полотна. С 1991 г. усадьба Морозовка находится в ведении «Газпрома» и в ней активно ведутся ремонтно-реставрационные работы. Территория надежно охраняется, и увидеть результаты этих работ людям, не имеющим отношение к «Газпрому», крайне трудно.

В 2 км от железнодорожной станции Поварово находится деревня Берсеневка. В начале XIX в. ею владела семья генерала Н.Н. Раевского; его сыновья – Александр и Николай – были друзьями А.С. Пушкина. В конце XIX в. деревню купил И.Д. Сытин, известный русский издатель, он создал здесь скромную усадьбу Берсеневка. В гости к нему приезжали многие писатели и поэты. До нашего времени сохранился только усадебный дом.

Иван Дмитриевич Сытин (1851–1934) был одним из самых крупных русских издателей. Он был ярким патриотом России, изо всех сил стремился увеличить издания общеобразовательной, патриотической литературы, сделать эти издания недорогими и доступными абсолютно всем, особое внимание уделял книгам и брошюрам для детей, молодежи. Все, что он издавал, было только высококачественным, верным в информационном плане, а главное – имело мощный и добрый духовно-нравственный настрой, подталкивало к позитивным мыслям и действиям. И.Д. Сытин думал в первую очередь о лучшем будущем России, что невозможно без хорошего образования и должной эрудиции большинства россиян, их нравственно-духовного здоровья.

Сытин происходил из крепостной семьи, жившей в Костромской губернии. В 12 лет он приехал в Москву, работал с 15 лет в лубочной лавке купца П.Н. Шарапова, а в 25 лет открыл литографию, печатавшую лубочные картинки и картины военных действий. В 1883 г. (ему 31 год) совместно с 3 компаньонами учредил товарищество «И. Сытин и Ко», а в 1889–1892 гг. – книгоиздательское товарищество «Сытин и Ко». Это издательство выпускало большим тиражом дешевые книги, что определило его жизнеспособность в условиях конкуренции. С 1884 г. Сытин начал издавать всевозможные календари, пользовавшиеся большим спросом (в 1899 г. их суммарный тираж составлял 3,7 млн экземпляров). Издательство Сытина издавало самые разные книги: пересказы классических произведений и их оригиналы, сонники, сказки, различные учебники и учебные пособия (в 1916 г. – 440 наименований), научно-популярную литературу, собрания сочинений классиков, энциклопедии и др. В 1917 г. Товарищество Сытина издавало 25 % всех книг России. В 1897 г. фирма Сытина приобрела право на издание газеты «Русское слово» (тираж газеты вырос с 30 тыс. экземпляров в 1902 г. до 500 тыс. экземпляров в 1914 г.). Практически все яркие русские писатели и поэты того времени сотрудничали с издательством Сытина. При поддержке Сытина эта газета первой в России стала держать корреспондентов в разных городах страны и заключила соглашения об обмене информацией с крупнейшими западноевропейскими газетами. Продукция этого товарищества получала награды на всемирных и всероссийских выставках.

В конце 1917 г. вся собственность этого товарищества была национализирована, в том числе издательства, типографии, книжные торговые лавки, киоски, магазины и др. Типографию в Москве новая власть передала созданному ею Госиздату. В 1921 г. Сытин (ему 70 лет) пытался возобновить свое издательское дело и зарегистрировал «Товарищество И.Д. Сытина», оно просуществовало до 1924 г. Новый идеологический диктат и отсутствие в новых условиях свободы в издательской деятельности заставили Сытина отказаться от самостоятельной работы в издательском деле. Сытин стал работать консультантом в Госиздате, в 1928 г. (ему 77 лет) он вышел на пенсию и до смерти жил в Москве.

За г. Солнечногорском, в 6 км от железнодорожной станции Головково, находится деревня Болдино. Болдино – старинная родовая вотчина бояр Татищевых, здесь была их усадьба. Эти места знамениты прежде всего тем, что здесь, в своей усадьбе, жил В.Н. Татищев – русский историк, географ, яркий государственный деятель.

Василий Никитич Татищев (1686–1750) был современником Петра I, участником взятия Нарвы, Полтавской битвы, Прусского похода, автором пятитомной «Истории Российской с самых древних времен» (кн. 1–5, 1768–1848 гг.), одним из основателей и в течение длительного времени одним из руководителей горного дела на Урале (в 1720–1722 и 1734–1737 гг. управлял казенными уральскими заводами), одним из первых русских географов и историков. В.Н. Татищев был разносторонне талантливым человеком, работал не только в области географии, истории, археологии, но и математики, этнографии, лингвистики. Татищев яростно боролся за чистоту русского языка, выступал против засорения его иностранными словами. Он положил начало основанию Екатеринбурга, вклад Татищева в развитие Урала огромен. Он организовал фабрично-заводское обучение рабочих, в Екатеринбурге, при Иктусском заводе, создал первую школу для обучения рабочих горному делу. В 1741–1745 гг., когда ему было 53–59 лет, он был астраханским губернатором. Энергичный и знающий человек, Татищев был востребован как личность, нужная Отечеству. Он спешил отдать свои знания, опыт Родине, хотел этим способствовать улучшению жизни своих соотечественников. Пребывая на государственной службе, он много разъезжал по стране, подолгу жил один без семьи, которую в финансовом плане хорошо обеспечивал. Увлекаясь своей работой, служением Отечеству, он порой забывал о скромных делах и заботах его собственного дома, обделял вниманием и любовью своих близких, что обижало их и даже отчасти настраивало против него (см. с. 108). В 1714 г. он женился на вдове Авдотье Васильевне Андреевой, в 1715 г. в их семье родилась дочь, в 1717 г. – сын; их он не баловал своим вниманием, так как был очень занят решением важных для государства дел. Он верил слухам и сильно ревновал жену, чем обижал ее.

В.Н. Татищев

Во имя славы и благополучия России Татищеву удалось сделать очень много. А вот в его личной жизни семейного мира и благополучия он так и не достиг. В 42 года, в 1728 г., он был вынужден обратиться в Святейший Синод с просьбой о разводе с его женой. В своем прошении он писал, что он от нее «великие противности» видел – одежду его растащила, сверх меры пьянствовала, «прелюбодействовала с игуменом Иосифом» и в таком духе дальше. Он обвинял жену в непорядочности, но аргументированно доказать это не смог. Синод разрешение на развод ему так и не дал. В этом одна из причин того, что абсолютно всего себя, все свои силы, время, здоровье Татищев отдал государевой службе, науке. При этом он страдал от необоснованной клеветы на него, от не вполне грамотных решений власть имущих: он все терпел и работал во имя счастливого будущего России.

Здесь, в усадьбе Болдино, Татищев много раздумывал над событиями своей жизни. Он был по большому счету доволен результатами своей жизни. Но за это он заплатил неудачами в личной жизни, крахом семьи, полным дискомфортом в отношениях с женой. На старости лет он спешил успеть передать свои знания более молодым россиянам. В усадебном доме в Болдине в 1745–1750 гг., в возрасте 59–64 года он написал все 5 томов своей «Истории Российской с самых древнейших времен», ряд других крупных сочинений. Последние годы жизни Татищев почти безвыездно провел в своей усадьбе Болдино. Недалеко от Болдина, в 2,5 км к северу от него, на левом берегу от речки Сестры, на погосте Рождественно находится его могила. Постановлением Совета Министров РСФСР от 1960 г. могила Татищева и деревня Болдино (с 1974) были объявлены историко-культурными памятниками федерального значения. До наших дней от времени Татищева в Болдино сохранился лишь сводчатый нижний этаж дома и остатки старого парка.

В 22 км от железнодорожной станции Подсолнечная, находится село Шахматово. Бывшая усадьба Шахматово связана с именем поэта Александра Александровича Блока (1880–1921). Его дед, А.Н. Бекетов, известный ученый-ботаник, профессор и ректор Петербургского университета, купил эту усадьбу в 1875 г. по совету своего друга Д.И. Менделеева. А.А. Блок проводил в этой усадьбе летние месяцы. А в остальное время года жил в Петербурге, ведь в 1898 г. он стал студентом Петербургского университета. С 1881 по 1916 г. он жил здесь ежегодно с весны до поздней осени (тогда ему было от одного до 36 лет). Здесь в детстве он любил гулять с дедушкой, собирать растения для научных работ и гербарии. Дедушка учил внука основам ботаники. Затем он сам пешком и на любимом белом коне изучил все окрестности Шахматова. Эти живописные места сыграли важную роль в формировании Блока как поэта, одного из самых ярких русских лириков-символистов.

А.А. Блок

Д.И. Менделеев

Усадебный дом, построенный в 1812 г., был небольшой, как и живописный сад при нем. Дом был деревянным, одноэтажным, имел мезонин, в нем было всего 5 комнат. Значение Шахматова в творчестве поэта очень велико. Блок написал здесь много прекрасных стихотворений, в том числе о русской природе. Еще в 17 лет на вопрос: «Где бы Вы желали жить?» – поэт уверенно отвечал: «Только в Шахматове». Особые воспоминания Блока об этих местах были связаны с обитателями и событиями в близлежащем имении Менделеевых – Боблово (см. с. 501–502), где вместе со старшей дочерью (от второго брака) Д.И. Менделеева – Любовью (его будущей женой и одной из героинь его поэзии) в юности он играл в любительской постановке «Гамлета» У. Шекспира, ощутил первую влюбленность, встретил сильное чувство. В церкви Михаила Архангела соседнего села 23-летний А.А. Блок и Л.Д. Менделеева обвенчались в 1903 г., а свадебный обед состоялся в Боблове. Л.Д. Менделеева оказалась его Прекрасной Дамой, но это ощущение на всю его жизнь не сохранилось. Этому способствовали близкие друзья Блока: Андрей Белый и Сергей Соловьев. Менделеева была вполне реальной земной женщиной, мечтавшей о приятных чувствительных ощущениях и обычной семейной жизни. А три поэта в первую очередь предлагали ей культ Прекрасной Дамы. При этом А. Белый и С. Соловьев слишком прямолинейно и по-своему толковали отношения Блока с женой: в конце концов все это привело к трагическому роману между Андреем Белым и Любовью Дмитриевной. Мечты Блока о Прекрасной и Совершенной Даме в жизни не реализовались, тем более – после событий осени 1917 г. Ему пришлось работать в советских учреждениях, он тяготился этим. Домработницы в их доме уже не было, а Л.Д. Менделеева вести хозяйство дельно не умела (ведь в царский период она этого не делала), кроме того, она не смогла найти общий язык с матерью Блока – Александрой Андреевной Кублицкой-Пиоттух (во втором браке), которая всегда играла исключительную роль в жизни Александра Александровича. Но все эти грустные открытия пришли к Блоку позже, а с Шахматовом были связаны в его молодости только приятные дела и воспоминания. Когда умер отец Блока в Варшаве в 1909 г., он оставил сыну значительное наследство, что позволило поэту вести обеспеченную свободную жизнь, заниматься творчеством, обустроить усадьбу в Шахматове. Блок большую часть полученного наследства потратил именно на перестройку его любимой усадьбы в Шахматове. В 1910 г. 30-летний Блок заново перестроил дом и сам руководил этой перестройкой. Последний раз Блок приезжал в Шахматово в июле 1916 г., и в том же месяце он был призван в действующую армию, служил в инженерной дружине, идти на передовую и убивать он не хотел. Затем он поначалу увлекся революцией 1917 г., а потом – полностью разочаровался в ней.

Шахматово. Праздник поэзии

В 1921 г., еще при жизни Блока, усадебный дом сгорел. Сейчас в восстановленном усадебном доме работает историко-литературный и природный музей-заповедник А.А. Блока. В память о поэте здесь ежегодно устраивают поэтические праздники, с 1970 г. эти дни поэзии стали традиционными.

 

Клинский район

В 89 км от Москвы находится один из старейших городов Подмосковья г. Клин, впервые упоминающийся в летописи в 1317 г. (по другим сведениям – в 1234 г.). Из бывших усадеб и домовладений в этом городе представляет интерес усадьба Демьяново и усадьба, в которой жил и творил П.И. Чайковский.

Бывшая усадьба Демьяново (1770-е гг.) принадлежала с середины XVIII в. И.Я. Наумову, потом – М.И. Римской-Корсаковой, А.А. Полторацкой (с 1807 г.), Д.Б. Мертваго, В.И. Танееву (с 1883 г.). В 1785 г. усадьбу Демьяново посетила императрица Екатерина II со своим старшим внуком Александром. В 1811 г. к отставному генералу Д.Б. Мертваго приехал переночевать по дороге в Петербург его приятель В.Л. Пушкин с 12-летним племянником А.С. Пушкиным, которого он сопровождал в столицу для определения на учебу в только что тогда учрежденный императором Царскосельский лицей. Второй раз А.С. Пушкин посетил Демьяново в 1833 г. Из владельцев усадьбы Демьяново наиболее значимой социальной личностью был социолог, философ, писатель Владимир Иванович Танеев (1840–1921). Он вошел в русскую историю как активный общественный деятель, утопический социалист, адвокат, брат композитора и пианиста С.И. Танеева. В.И. Танеев показал свой адвокатский талант в роли защитника на процессе «нечаевцев» и других судебных делах. Он приветствовал осенние события 1917 г. в России, верил в счастливое советское будущее страны, но ошибся. С усадебным парком, включавшим регулярную и пейзажную части с березовой рощей, копаным прудом и садовым павильоном XVIII в., тесно связана жизнь великого русского ученого К.А. Тимирязева. Садовый павильон был по его желанию отчасти перестроен и стал для него дачей, где он отдыхал, обдумывал свои научные труды, а порой и создавал их.

Климент Аркадьевич Тимирязев (1843–1920) был ярким русским естествоиспытателем, пропагандистом дарвинизма, одним из основоположников русской школы физиологии растений, членом-корреспондентом Петербургской академии наук (с 1890 г., т. е. с 47 лет). Он окончил в 21 год Петербургский университет, с 27 лет жил в Москве, в 1870–1892 гг. работал (с 1871 г. профессором) в Петровской земледельческой и лесной академии (ныне Московская сельскохозяйственная академия им. К.А. Тимирязева), в 1878–1911 гг. был профессором Московского университета. В 1911 г. он во главе группы 107 профессоров вышел в отставку в знак протеста против действий министра просвещения Л.А. Кассо, притеснявшего студентов и ущемлявшего их права и человеческое достоинство. Тимирязев была талантливым и плодовитым ученым. Он раскрыл энергетические закономерности фотосинтеза как процесса использования света для образования органического вещества в растении. Он создал многочисленные труды по физиологии растений, биологическим основам агрономии, истории науки, а также был блестящим публицистом. С 1920 г. Тимирязев был депутатом Моссовета.

Усадебный комплекс Демьяново был создан в стиле раннего классицизма с чертами барокко. Кирпичный 2-этажный дом с подвалом сильно пострадал от времени и пожаров. Его фасады обработаны пилястрами большого ордера. Планировка дома представляет собой совмещение анфиладной и коридорной систем. На нижнем этаже расположена анфилада помещений, это были парадные комнаты. Усадебная Успенская церковь (1746) заменила сгоревшую деревянную; церковь была подвергнута реконструкциям (1800, 1815–1819 гг.). Этот храм представляет собой бесстолпный одноглавый двухсветный четверик; его фасады обработаны в сдержанных формах барокко. Его приделы и 3-ярусная колокольня со шпилем отражают в своей архитектуре разные этапы развития классицизма. Сохранились хозяйственные постройки (вторая половина ХVIII в.), некоторые из них в конце ХIХ в. были перестроены под жилье. Усадебный парк состоит из регулярной и пейзажной частей, в последней был создан каскад прудов. В честь посещения усадьбы императрицей Екатериной II в пейзажной части парка на искусственном холме была установлена колонна со статуей Минервы в 1785 г.

В г. Клин большинство гостей этого города приезжают не из-за его историко-архитектурных памятников (усадьба Демьяново, Воскресенская церковь 1712 г. с трехъярусной шатровой колокольней 1769 г. и Успенская церковь середины XVIII в., остававшаяся собором Успенского монастыря, упраздненного в 1761 г., и др.), а ради почитания памяти и музыкального творчества Петра Ильича Чайковского, жизнь которого очень тесно была связана с этим городом и его окрестностями. П.И. Чайковский провел здесь последние годы (почти 9 лет) своей жизни. В Клину и его окрестностях он жил в 1885–1893 гг. и постепенно приходил в себя после тяжелого нервного напряжения, связанного с неудачной женитьбой в 1877 г.

В Клину усадьба второй половины ХIХ в., где композитор жил, больше известна как Дом-музей П.И. Чайковского. Эта усадьба ценна именно как мемориальное место, ее архитектурно-художественные достоинства гораздо скромнее.

Хотя мемориальная значимость этой городской усадьбы второй половины ХIХ в. в Клину затмевает ее архитектурно-художественную ценность, вкратце отметим основные черты ее архитектурной значимости. Своеобразие этой бывшей усадьбы в том, что она не была похожа ни на городскую, ни на сельскую усадьбу, а больше походила на загородную дачу. Основными строениями этой усадьбы дачного типа были: большой 2-этажный дом, хозяйственный корпус и одноэтажный флигель-баня (после начала 1930-х гг. его переместили и оборудовали под жилье). Главный усадебный дом был построен в последней четверти ХIХ в., он является типичным представителем архитектурной эклектики с отдельными чертами классицизма в организации паркового фасада. В 1898 г. дом был частично перестроен. Сохранились флигель и одноэтажный хозяйственный корпус. В последнем были конюшня с каретным сараем, погреба и чуланы; он представляет собой отдельные открытые бревенчатые срубы, объединенные общей кровлей. Этот хозяйственный корпус оценивается как редкий образец деревянных служб. Но обо всем этом большинство посетителей Дома-музея П.И. Чайковского чаще всего не думают, концентрируют свое внимание на информации о жизни и творчестве великого композитора в Клину, в этой усадьбе и в иных дорогих его сердцу местах. Обстоятельства его жизни в последней четверти ХIХ в. определили начало нового этапа его жизни в этом тогда скромном провинциальном городе.

Клин. Дом П.И. Чайковского

К концу 1870-х гг. Чайковский абсолютно был уверен, что не способен создать семью, не способен для традиционных семейных отношений, это ярко доказал и его кратковременный брак. Его 28-летней небогатой студентке Антонине Милюковой удалось склонить 37-летнего композитора к женитьбе, но через несколько недель он сбежал от нее. Милюкова совсем не была безумно влюбленной простушкой, она была ловкой женщиной, которой был нужен надежный муж для ее содержания. А. Милюкова, расчетливая и безжалостная интриганка, упорно преследовала его. Получая ее письма даже после разрыва, Чайковский страдал от истерических приступов и неделями не мог писать музыку. Эта любовная драма приводила в бешенство композитора и свела с ума Милюкову, которая затем родила от разных мужчин двоих детей и провела последние годы жизни в психиатрической лечебнице. Именно в Клину и его окрестностях Чайковский после развода постепенно духовно и физически окреп. Здесь он написал многие из его шедевров: симфонию «Манфред», увертюру-фантазию «Гамлет», оперы «Чародейка», «Иоланта» и частично «Пиковую даму»; балеты «Спящая красавица» и «Щелкунчик», Пятую симфонию и гениальную Шестую, «Патетическую», симфонию.

Петр Ильич Чайковский (1840–1893) с детства выделялся понятливостью и впечатлительностью, стал учиться наравне с его старшими братьями и сестрой, когда ему еще не было и 5 лет. Он очень любил фортепьяно, за которым проводил почти все свое свободное время. В 19 лет он окончил училище правоведения и поступил на службу в департамент Министерства юстиции. Затем он оставил службу и стал учиться в Петербургской консерватории, которую окончил в 25 лет с серебряной медалью. При основании в Москве консерватории в 1866 г. его пригласили туда профессором гармонии (ему 26 лет). В том же году он дебютировал как композитор, но из-за денег ему пришлось заниматься и критической деятельностью. С 29 лет ему сопутствовал успех как автору опер, увертюр и особенно романсов. Опера «Евгений Онегин» принесла ему очень широкую известность. Чайковский был своеобразным человеком. Он хорошо себя чувствовал только когда работал, был необычайно трудолюбивым человеком (но ведь он занимался самым любимым делом – писал музыку, он жил этим и ради этого). Одиночество и одинокие раздумья – сочинительство музыки – были для него счастьем. Но 12 лет он работал профессором в консерватории в Москве и написал учебник гармонии, однако делал он это по необходимости, чтобы были деньги, на что жить ему самому и чтобы помогать его родственникам. Он мечтал только о композиторской деятельности. К своему 40-летию он приближался вполне убежденным в том, что вся его жизнь – это только музыка, семья и женщины – это не для него.

П.И. Чайковский

Сначала Чайковский поселился в селе Майданове, в 2 км от Клина, здесь он жил в 1885–1887 гг. и в 1891–1892 гг. В Майданове Чайковский начал работать над операми «Чародейка» и «Иоланта», симфонией «Манфред», сюитой «Моцартина», перерабатывал оперу «Вакула», переименованную впоследствии в оперу «Черевички». В те годы Чайковский построил в Майданове школу для местных детей. Из Майданова, которое превратилось в шумное дачное место, Чайковский переехал сначала в село Фроловское, где жил в 1888–1891 гг., а в мае 1892 г. – в дом (он арендовал его у купца Сахарова) на окраине Клина, где провел последний год своей жизни. О Клине П.И. Чайковский писал так: «Я к Клину сам не знаю как ужасно привязался и не могу себя представить в другом месте». В городе давно создан и работает дом-музей П.И. Чайковского. Интересна судьба этого дома. После смерти композитора в 1893 г. его купил у купца Сахарова слуга Чайковского – А.И. Софронов, чтобы сохранить в неприкосновенности жилые комнаты своего любимого хозяина. Алексей Софронов решал все бытовые дела композитора, был для него чрезвычайно близким человеком, его истинным другом.

Алексей Софронов был с молодых лет верным слугой П.И. Чайковского, который видел в нем не только усердного слугу, но и самого близкого человека, с которым он не хотел расставаться ни на день. Чайковский занимался его воспитанием и образованием, а когда он достиг возраста военной службы и оказался в армии, то приезжал неоднократно к нему в казарму, чтобы поддержать его, страдал от разлуки с ним, даже в одно время запил из-за его отсутствия, чтобы заглушить одиночество. После нескольких лет разлуки с Алешей Чайковский решил никогда не расставаться с ним. Софронов почти всегда был рядом с Чайковским, сопровождал его практически во всех поездках. Приступив к реализации желания иметь под Москвой собственный дом, где он сможет жить как хочет и с кем хочет, композитор поручил это дело именно Алексею Софронову.

И тогда и позже были слухи, что Алексей Софронов был дольше других интимным другом П.И. Чайковского (как и его племянник, сын сестры Александры – Боб, или Владимир Львович Давыдов, которому он посвятил Шестую симфонию, или «Патетическую симфонию», в 1893 г., а также, возможно, великий князь Константин Константинович или еще Николай Рубинштейн). Мужеложство тогда в России считалось преступлением, каралось утратой гражданских прав и ссылкой в Сибирь. Были слухи, что готовят официальный суд над Чайковским, что соберется для этого еще и общественный суд чести, после чего ему придется бежать за границу или выбрать самоубийство. По официальной версии, П.И. Чайковский умер в период эпидемии холеры в Санкт-Петербурге, выпив стакан некипяченой воды. Но слухи утверждали, что на деле было самоубийство великого композитора, решившегося на это, чтобы избежать непоправимого скандала, который принес бы большие беды дорогим ему людям и в целом музыкальной культуре России, ее мировому музыкальному авторитету.

В Клину многое для музея П.И. Чайковского сделал брат композитора – Модест Ильич, собравший рукописи, документы и письма. М.И. Чайковский и В.Л. Давыдов (Боб) купили у А.И. Софронова этот дом и организовали в нем музей в 1898 г. В 1916 г. музей перешел в ведение Русского музыкального общества, после осени 1917 г. – в Народный комиссариат просвещения. В 1920 г было организовано «Общество друзей дома-музея П.И. Чайковского в Клину» под председательством М.М. Ипполитова-Иванова. В 1921 г. дом-музей был национализирован. В годы Великой Отечественной войны фашисты разрушили дом-музей, но уже 7 мая 1943 г., в день рождения композитора, он снова после восстановления принял посетителей. В музее стараются сохранять обстановку и дух того времени, когда в доме жил великий композитор. Дважды в год – весной и осенью – в день рождения и смерти П.И. Чайковского, раздаются звуки рояля композитора. Лучшие отечественные и зарубежные музыканты исполняют его произведения. Там же, где стоит рояль, в кабинете-гостиной, где П.И. Чайковский проводил основную часть своего времени, работая и отдыхая, находится портрет Н.Ф. фон Мекк, единственной женщины, сыгравшей значительную позитивную роль в его жизни (умирая, он прошептал именно ее имя), хотя он с ней никогда лично не встречался. Ей композитор посвятил Четвертую симфонию, написав в посвящении: «Моему лучшему другу». Как бы ни казалось невероятным, но они общались только при помощи писем. Эта удивительная переписка продолжалась почти 14 лет. Они написали друг другу 1200 писем, а это значит, что обменивались письмами они каждую неделю.

Надежда Федоровна фон Мекк (1831–1894) – баронесса, жена, потом вдова российского капиталиста барона К.Ф. фон Мекка (1821–1876), осталась в памяти соотечественников не столько как энергичная и хваткая в делах женщина, а главным образом как щедрая меценатка, покровительствовавшая почти 14 лет П.И. Чайковскому и мать 11 детей, в том числе Н.К. фон Мекка (1863–1929) – председателя общества Московско-Казанской железной дороги до 1917 г. Отец и сын – Карл и Николай фон Мекки – внесли большой вклад в железнодорожное строительство и развитие железнодорожных перевозок в России.

Н.Ф. фон Мекк

В 17 лет Надежда по воле отца Филарета Флоровского в 1848 г. вышла замуж без любви за мелкопоместного дворянина барона Карла фон Мекка, у них за 28 лет супружеской жизни родились и выросли 6 дочерей и 5 сыновей. Н.Ф. фон Мекк была с чувственных позиций абсолютно равнодушна к ее безупречному мужу, всегда восхищавшемуся ею, не отличавшейся красотой. Она уговорила мужа оставить высокооплачиваемую государственную службу и основать вместе с братом железнодорожное общество – Московско-Рязанскую линию, уставной капитал которого внесла сама. Кроме того, она занималась металлургическим заводом фон Мекков на Урале, повысила доходность их сахарной фабрики на Урале, одним словом, проявила себя как удачливая деловая женщина. Состояние их семьи стремительно увеличивалось, они стали очень богатыми людьми. Когда ей было 45 лет и 4 их детей имели уже свои семьи, 55-летний К.Ф. фон Мекк внезапно умер. Она стала чрезвычайно богатой вдовой с 7 взрослыми детьми. Ее возраст, высокий рост, невзрачность, худоба, горбатый нос, агрессивный и высокомерный взгляд и несколько детей подсказывали ей, что вряд ли кто-либо в будущем ее искренне полюбит. Только ее огромное состояние может интересовать претендентов на ее руку.

Н.Ф. фон Мекк любила музыку, хорошо знала музыкальную историю, была компетентным музыкальным критиком, прекрасно играла на фортепиано. Слушая музыку и музицируя, она удовлетворяла свою чувственность, не израсходованную в ровной, но без любви семейной жизни. В год смерти мужа (ей 45 лет) она услышала потрясшие ее музыкальные сочинения 36-летнего композитора, профессора Московской консерватории П.И. Чайковского, который был на 9 лет моложе ее. Зная по слухам о развращенности нравов Чайковского, она не верила им, поскольку музыка Чайковского была полна чистоты, лирики, патриотизма. Вскоре она узнала, что этот композитор очень стеснен в средствах, имеет долги, что омрачает и тормозит его музыкальное творчество. Она в 1876, 1877 гг. дала ему несколько музыкальных заказов и хорошо заплатила. Н.Ф. фон Мекк решила его облагодетельствовать. В 1877 г. он сам попросил у нее деньги, чтобы отдать его мучительный долг и высвободиться от ростовщиков; она помогла ему. Затем она договорилась с ним, что время от времени будет давать ему нужные деньги и берется выплачивать ему постоянное пособие (и щедро делала это в 1878–1890 гг., т. е. более 13 лет). В глубине души она мечтала о его любви к ней и физической близости. Размер ее постоянного пособия Чайковскому был в 2 раза больше пожизненной пенсии, назначенной ему в 1888 г. царем Александром III. В 47–48 лет в письмах она призналась ему в любви. Она решила купить ему свободу, предложила оставить службу в Московской консерватории, сполна обеспечила ему финансовую помощь его многочисленным родственникам, чтобы он полностью мог посвятить себя музыкальному сочинительству.

Клин. Гостиная-кабинет в доме П.И. Чайковского

П.И. Чайковский был постоянно вынужден помогать родственникам. Разорившийся отец, в прошлом – горный инженер, находился на иждивении у 5 сыновей и дочерей. Кроме отца, в поддержке П.И. Чайковского нуждались его 2 младших расточительных и легкомысленных брата – Модест и Анатолий, а нередко – и племянницы. Так, в 1883 г. к нему в Париж приехала племянница Таня Давыдова, наркоманка, на 5-м месяце беременности (и не вполне ясно от кого), ее на грани нервного срыва пришлось поместить в клинику, стать при ней чуть ли не сиделкой и акушером, оплачивать ее лечение, роды, уход за ней и ее ребенком. Особым вниманием и заботой Чайковский окружил племянника Володю Давыдова (Боба) – сына сестры Александры. После женитьбы (без любви) на А.И. Милюковой Чайковский вскоре пожалел об этом и, чтобы отдельно жить от нее, был вынужден выплачивать ей определенную сумму денег. Развод без скандала – ведь жена могла публично обвинить его в мужской несостоятельности, в невыполнении супружеского долга, что привело бы к потере хорошей репутации композитора в глазах публики, – был делом трудным, долгим, дорогим. Организационную и финансовую сторону этого очень щепетильного развода взяла на себя Н.Ф. фон Мекк, что позволило вначале добиться раздельного проживания супругов, а потом официального развода, и все это было сделано без шума в прессе.

При огромном состоянии Н.Ф. фон Мекк могла безболезненно для финансового благополучия ее семьи спонсировать Чайковского. Она стабильно выделяла ему значительное финансовое пособие (размер которого постепенно увеличивала), старалась обеспечить его бытовой комфорт и помочь решать разные проблемы, помогала осуществлять многочисленные зарубежные путешествия для лечения, отдыха, вдохновения. Она поняла, что для Чайковского музыка и путешествия были неразрывно связаны, являлись залогом его душевного равновесия и музыкального творчества. Поняла она и то, что общаться они будут только при помощи писем.

Они много лет обменивались письмами, полными излияниями чувств искренней привязанности, заботы, любви, осознания нужности друг другу. Н.Ф. фон Мекк осуждала длительный платонический характер их отношений, безрезультатно мечтала о большем, хотя была на 9 лет старше его и была непривлекательной. В письмах они любили друг друга, а в жизни никогда лично не общались, не встречались (мимолетные, случайные, без разговоров, 2–3 встречи в театре и на дороге в движущейся коляске – не в счет). Более 13 лет она решала все финансовые проблемы композитора, давала свободу для его музыкального творчества, с трепетом ждала и читала его письма, наслаждалась его музыкальными успехами, достигнутыми с ее помощью. Но взрослые дети Н.Ф. фон Мекк год от года все больше осуждали ее щедрую финансовую помощь Чайковскому, тем более что его музыкальные гонорары стали уже более чем ощутимыми, а царь в 1888 г. назначил ему солидную пожизненную пенсию, наградил орденом, подарил перстень с первоклассным бриллиантом. Дети Н.Ф. фон Мекк с малых лет побаивались ее решительного, властного характера, смирились с ее убежденностью в ее личной правоте во всех делах. Став вдовой, она единолично решала все финансовые дела семьи, была очень экономной в бытовых семейных тратах, старалась контролировать и учить уже взрослых детей, финансовыми рычагами ставила в зависимость от нее сыновей и дочерей. Ее взрослых детей возмущала ее неистощимая финансовая щедрость только по отношению к Чайковскому. Разные люди говорили Н.Ф. фон Мекк, что безупречный в музыке композитор имеет в жизни множество пороков, эгоистичен, в мыслях о своем творчестве должным образом не думает о людях, способствующих его благополучию, использует их во имя своего блага, имеет нетрадиционные сексуальные пристрастия. Она вспомнила, как щедро она всегда регулярно и дополнительно одаривала его деньгами, как помогала в трудных ситуациях, а он, достигнув общероссийского и общемирового музыкальных успехов, стал меньше с ней советоваться, рассказывать о своих делах и планах, стал сдержанней в письмах с изложением благодарностей. Похоже, что в свои 59 лет она с подачи врагов и завистников Чайковского пришла к выводу, что он чуть ли не дурачил ее во имя нужных ему денег и условий для музыкального творчества, ощутила себя меценаткой беспринципного, хотя и гениального музыканта. Какое-то время у нее самой были финансовые трудности (1881 г.), но она в начале 1880-х гг. смогла их преодолеть. С ее трезвым и решительным характером, именно аргументируя этими трудностями, Н.Ф. фон Мекк отказалась оказывать ему в его 50 лет материальную помощь (прекратившуюся в 1890 г., как и их письма – все по ее инициативе).

Дети Н.Ф. фон Мекк и ее зять – В.А. Пахульский (завидовавший таланту и славе Чайковского, бывший ранее в ее доме секретарем и скрипачом, женившийся на ее 35-летней дочери Юлии) – сделали очень многое, чтобы рассорить баронессу с композитором. Они намекали, что в опере «Пиковая дама» в богатой, старой, жадной графине с характером домашнего тирана Чайковский вывел именно ее, а себя – в роли способного на все ради денег Германа; что он виноват в браке сына Н.Ф. фон Мекк – Николая на Анне Давыдовой, племяннице композитора, женщине с сильным характером, подавившей своей высокомерностью и ловкостью мужа, совсем подчинившей его себе, родив в 1886 г. дочь Киру (на деле эту женитьбу организовала сама Н.Ф. фон Мекк). Скорее всего Н.Ф. фон Мекк с ее властным характером, организаторской хваткой, сознанием неограниченной силы имеющихся в обилии у нее денег хотела купить и приручить Чайковского, надеясь остаться в истории главной благодетельницей и большой любовью выдающегося музыкального гения России, думала за хорошие деньги навечно привязать его к себе, тем более что позволила себе впервые и единственный раз в ее жизни сильно полюбить мужчину, мечтала безраздельно обладать его вниманием и доверием, быть в его письмах и творчестве первой личностью. Ей не удалось стать счастливой женщиной, возлюбленной, любимой матерью и бабушкой многочисленных детей и внуков (боявшихся ее властного характера). Весь последний остаток своей нерастраченной нежности и заботы она перенесла на маленьких собачек – единственных созданий, действительно любивших ее и всегда стремившихся к ней. Н.Ф. фон Мекк пережила П.И. Чайковского всего на 3 месяца. С 45 до почти 64 лет она жила для него и только им. Она любила его даже тогда, когда старалась убедить себя, что он ее обманул и она его ненавидит; вот почему жить после его смерти она уже не хотела и не могла.

В восточной части Клинского района, почти у его границы с Солнечногорским и Дмитровским районами, находится деревня Боблово, удаленная от Клина на 20 км. В середине 60-х гг. XIX в. в Боблове, на реке Лутосне, была небольшая усадьба Д.И. Менделеева, он приобрел ее совместно с Н.П. Ильиным. Но и до Менделеева здесь была усадьба. Окрестные земли с холмом, называемым Бобловская гора, были старинной вотчиной Моложениновых; господский дом в их усадьбе уже был к 1769 г. Владельцы усадьбы со временем менялись. С 1817 до 1862 г. хозяином здесь был князь Е.И. Дадиан, при котором в усадьбе процветало декоративное паркостроительство. По его желанию создали усадебный английский парк, а в стороне от него, в овражной местности, – пейзажный романтический сад. Но все это быстро забылось в сравнении с тем, что здесь жил и творил великий русский химик Д.И. Менделеев, который в усадьбе Боблово ежегодно с 1866 по 1906 г. подолгу жил и работал.

По желанию Менделеева здесь разобрали одноэтажный господский дом и построили новый, двухэтажный – с нижним каменным этажом и верхним деревянным, частично облицованным кирпичом. В 1883–1886 гг. здесь построили еще один двухэтажный дом для второй семьи Менделеева, причем этот дом построили по лично им составленному проекту. По плану Менделеева не только отстроили усадебный дом, но и оборудовали в нем специальное помещение для химических опытов, обустроили пейзажный парк, заложили плодовый сад. Здесь Менделеев ежегодно с 1865 по 1906 г. подолгу жил, плодотворно работал, проводил опыты по использованию удобрений в сельском хозяйстве. У него было большое опытное поле, дававшее урожай в 3–4 раза больший, чем окрестные крестьянские поля. В 1887 г., в 53 года, живя в Боблове, Менделеев совершил из Клина трехчасовой полет на воздушном шаре, чтобы наблюдать полное солнечное затмение. В Боблове к Менделееву приезжали И.Е. Репин, Н.А. Ярошенко, А.И. Куинджи и другие художники, поэты Андрей Белый и А.А. Блок, влюбленный в дочь Менделеева. Частыми гостями здесь также были и другие представители научной и художественной интеллигенции конца XIX – начала ХХ в. Усадьба оставалась в семье Менделеевых до 1919 г., когда сгорел второй господский дом. А старый дом 1860-х гг., в котором с 1900 г. размещалась школа, забрали (национализировали) в 1921 г.

До наших дней от усадебного комплекса остались дом Смирновых, подъездная вязовая аллея и усадебный парк (площадью около 6 га). Одноэтажный кирпичный оштукатуренный дом Смирновых принадлежал им с 1892 по 1922 г. Этот дом в 1860-х гг. построил Н.П. Ильин на основе объединения двух старых жилых флигелей усадьбы XVIII в. В усадебном парке различаются Старая пейзажная часть (т. е. парк начала XIX в.) и Новая часть (парк 1880-х гг.). В 1987 г. Боблово получило статус Музея-усадьбы Д.И. Менделеева.

Дмитрий Иванович Менделеев (1834–1907) был не только выдающимся химиком, он был разносторонним ученым, педагогом, общественным деятелем, членом Союза Русского народа. Он открыл (1869) периодический закон химических элементов – один из основных законов естествознания. Менделеев был одним из инициаторов создания Русского химического общества (1868). Он оставил свыше 500 печатных трудов, среди них классическая работа «Основы химии» (1869–1871) – первое в мире стройное изложение неорганической химии. Большинство его работ посвящено химии и химическим технологиям, кроме того, он автор ряда талантливых исследований по физике, метеорологии, экономике, экономической географии, воздухоплаванию, сельскому хозяйству, нефтяной промышленности, угольной промышленности, просвещению и др. Менделеев в 1890-х гг. изучал размещение промышленности в России. Он предложил ряд показателей для измерения размещения промышленности, в частности – центрографический метод, что можно считать началом применения математических методов в региональной науке. Он обосновал необходимость размещения промышленности на основе специально произведенного промышленного районирования, по сути, был автором первого промышленного районирования в России, сформулировал принципы размещения отраслей промышленности. Для улучшения развития сельского хозяйства он пропагандировал использование минеральных удобрений и орошение засушливых земель. Менделеев был профессором Петербургского университета (1865–1890 гг., ему 31–56 лет), но он ушел в отставку в знак протеста против притеснения студенчества. Он был организатором и первым директором (с 1893 г., ему 59 лет) Главной палаты мер и весов.

Менделеев был принципиальным и смелым человеком. Он не унижался перед начальством, не раболепствовал перед власть имущими лицами, трезво оценивал ситуацию в высших учебных заведениях, в науке, в целом в России. Он высказывал свое мнение и видел приближение страны к роковым событиям в ней. Далеко не всем нравилась его научная плодовитость (многие ему просто завидовали) и активная жизненная позиция. Хотя в 1876 г. (ему 42 года) он стал членом-корреспондентом Петербургской академии наук, в 1880 г. его забаллотировали при выдвижении и выборах в академики, что вызвало резкий общественный протест. Хотя Менделееву это было неприятно, он не слишком обращал внимание на приобретение титулов, зная, что в России многое происходит по указу сверху – прижимать думающих людей, а исполняли эти указы люди, сами неспособные мыслить, приспособленцы, ограниченные в интеллектуальном плане, временщики при власть имущих. Менделеев не обращал внимания на визг его завистников и идеологических врагов, он работал на интересы России и ее славное будущее. Он был верующим человеком, христианское учение помогало ему жить, творить, переживать козни недругов. Он знал Священное Писание, слова святителя Феофана Затворника и Иоанна Кронштадтского, религиозного философа А.И. Ильина и других мудрых людей о трудном пути неординарных, талантливых личностей, клевете и зависти в их адрес, но и их долге со смирением и терпением нести свой крест и сполна отдать Отечеству свои знания и Богом данные способности. Менделеев прежде всего служил Родине и был счастлив быть нужным и полезным его соотечественникам.

На речке Нудоль, в селе Поджигородово, в бывшей усадьбе дворян Юрьевых сохранился удивительный по архитектурным формам храм во имя Архангела Михаила с уникальной колокольней, похожей на минарет. Теперь мало кто знает, что здесь была усадьба Юрьевых, где по их заказу в 1778–1783 гг. построили в формах ранней псевдоготики эту церковь. Храм представляет собой 2-этажное (оштукатуренное в 1906 г.) кирпичное здание с белокаменным декором. Одноглавый четверик храма перекрыт сомкнутым сводом с люкарнами. Круглая 2-ярусная колокольня с круговым балконом представляет собой похожую на минарет башню, завершенную декоративным шатром; при этом эта башня-колокольня поставлена на квадратное основание 2 нижних ярусов. Сохранился современный церкви иконостас казаковского типа без икон. Сохранились пол храма из каменных плит, в окнах – кованые решетки с геометрическим узором; поверхность стен и сводов на верхнем этаже покрыта масляной живописью начала ХХ в. Необычные формы храма и колокольни, смелость и мастерство в решении храмовой композиции, а также характерные черты творческого подчерка создателя проекта этого храмового комплекса позволили специалистам в области архитектуры назвать автором проекта великого русского архитектора В.И. Баженова. Проект этого храма был выполнен в 1773 г., в это время Баженов жил и работал в Москве.

Василий Иванович Баженов (1737–1799) был одним из основоположников русского классицизма. В своем творчестве он мастерски использовал традиции мировой классической и древнерусской архитектуры. Он много и плодотворно работал по государственным заказам, выполнял также архитектурные заказы частных лиц. Так, В.И. Баженов разработал проекты в Москве – реконструкции Кремля, дома Пашкова (ныне – часть Российской государственной библиотеки), дворцово-паркового ансамбля Царицыно, в Петербурге – Михайловского замка и др. Творение и талант Баженова были высоко оценены его современниками, потомки сохраняют восхищение его архитектурным творчеством. Богатая фантазия, хорошее знание истории архитектуры, оригинальность художественного мышления привнесли в творчество Баженова мастерское использование элементов средневековой архитектуры, готики (наряду с использованием приемов древнерусского зодчества и классицизма), а ряд тяжелых жизненных обстоятельств определили появление в некоторых его проектах масонской символики. Соединение средневековых мотивов с эмблематикой масонства было своего рода отражением идейной и дружеской близости Баженова к московским масонам.

Жизнь В.И. Баженова свидетельствует о том, как трудна и непредсказуема судьба в России способной творческой личности, когда реализация талантов зависит от решений не всегда компетентных и не всегда честных чиновников, от субъективного мнении власть имущих лиц, их не всегда грамотных приближенных, а также от их прикормленных подчиненных, готовых на любые действия во имя сохранения места, возможностей, покровительства руководства.

Баженов родился в семье бедного дьячка в Калужской губернии, затем их семья переехала в Москву. Средств на образование мальчика не было, и его отдали в певчие в Страстной монастырь, хотя он проявлял интерес и способности к рисованию. В 15 лет его взял в обучение посредственный живописец. В 16 лет Баженова приняли в архитектурную команду, руководимую Д.В. Ухтомским, который оценил способности юноши, сделал его вольнослушателем, освободил его от обязательных занятий, которые он посещал по выбору и возможностям. Из-за бедственного положения их семьи он был вынужден постоянно одновременно учиться и подрабатывать. В 18 лет Баженова зачислили в Московский университет и в том же году перевели в основанную в Санкт-Петербурге Академию художеств, он получил полное казенное обеспечение. В Академии неординарные способности Баженова высоко оценили, как и его большое трудолюбие и честность. В 1760–1762 гг. (ему 23–25 лет) он как пенсионер Академии художеств поехал изучать архитектуру во Францию (прежде всего – в Париж) и Италию (главным образом в Рим). Жить там было непросто, поскольку небольшие пенсионные деньги переводились нерегулярно и с большим опозданием. В Петербург он смог вернуться из-за долгов и сборов денег на дорогу только в 28 лет, но тут же был произведен в академики, стал членом Петербургской академии художеств, хотя профессуры не получил.

Созданные им проекты в России вызвали интерес к его творчеству. В 1766 г. (ему 29 лет) он стал капитаном Управления главной артиллерии и фортификации. Оценивший его талант граф Г.Г. Орлов вызвал его в Москву «для казенных артиллерийских надобностей», так в 30 лет Баженов и его влиятельный покровитель приехали в историческую столицу, тогда второй по значимости город в стране. Г.Г. Орлов не столько думал о поддержке таланта Баженова, сколько о возможности благодаря неординарным способностям молодого зодчего потеснить его конкурента Г.А. Потемкина. Г.Г. Орлов мечтал о том, что Баженов создаст проект, необычайно заинтересующий императрицу Екатерину II, что неизбежно усилит ее внимание к нему. Баженов действительно создал неординарный проект реконструкции Московского Кремля, кремлевский дворец заложили в 1773 г; это было время крепнувшей профессиональной репутации Баженова и повсеместного восхваления его талантов. Но время шло, средства на строительство и реконструкцию не выделяли, денег в государственной казне не хватало. В 1773 г. Екатерина II приказала прекратить в Кремле все работы и засыпать вырытый котлован, ведь стройка выше фундамента так и не поднялась. Оскорбленный Баженов руководить засыпкой котлована отказался. В утешение Екатерина II дала ему заказ оформить, тогда под Москвой на Ходынском поле, праздник по поводу заключения Кючук-Кайнарджийского мира с Турцией, что было своего рода творческим унижением. Но и подобный заказ Баженов выполнил великолепно; возведенные по его рисункам необычайные постройки очень понравились Екатерине II и ее приближенным. Императрица поручила Баженову в таком же духе создать ее новую усадьбу Царицыно. Баженов создал проект и начал строительство нового романтического царского дворцово-паркового ансамбля в Царицыне. Вначале императрица вносила свои директивы в декор зданий ансамбля, чуть ли не учила зодчего, что и как он должен делать, естественно, он не во всем мог с ней согласиться. 10 лет Баженов строил Царицыне, переехал туда жить с женой и детьми, фактически он всего себя отдал новой стройке в ущерб интересам семьи. В сыром Царицыно дети болели, младший сын умер, но семья не уехала оттуда. Баженов переживал о делах в семье, а также о том, что стройка идет медленно из-за задержек с финансированием работ. Начальство обвинило его в медленных темпах работ, появились долги, судебные тяжбы, на него клеветали Екатерине II. В 1785 г. императрица приехала посмотреть в Царицыне почти готовую усадьбу, которая ей не понравилась. Она приказала срыть дворец до основания, а новый на его месте распорядилась построить другому русскому зодчему – Н.Ф. Казакову (1738–1812 гг.). Баженов в 48 лет оказался отстраненным от работ. Он получил оплачиваемый отпуск по болезни, так как у него ухудшилось зрение, болело сердце, подводили нервы. Приближенные императрицы сводили между собой счеты, говорили во имя их интересов неправду, а жертвой несправедливого решения императрицы о судьбе его работ в Царицыне стал только он. В этот новый период унижений его творческого таланта и человеческого достоинства, когда он с трудом переживал душевную смуту и творческое отчаяние, путь к его сердцу и разуму нашли масоны.

Журналист и издатель, известный масон Н.И. Новиков принимал его в масонский орден, наследнику престола Павлу Петровичу (не любимого его матерью, фактически укравшей у него русский престол) он передавал масонские книги, напечатанные в Москве, много общался с масонами разных рангов и степеней. Но масоны не успокоили его душу, а еще более усложнили его психическое состояние и жизнь. Обострился конфликт с известным богачом Демидовым, требовавшим срочно вернуть ему долг. Баженову не удалось получить отсрочку в уплате долга или ссуду на его оплату. Он был фактически полностью разорен; говорили, что это была месть ему от Екатерины II за его общение с масонами и доверительные отношения с цесаревичем Павлом, не любившем ее. Баженов оказался в опале, был вынужден уйти в отставку, в 1780-х – начале 1790-х гг. ему пришлось очень много работать (особенно в Москве) по заказам частных лиц. Жизнь у него была трудной, но его творения снова прославили его. Он в Москве разработал проект Павловской больницы, возвел колокольню и трапезную церкви иконы Божией Матери «Всех Скорбящих Радость» на ул. Большая Ордынка, дом Юшкова на Мясницкой улице, а также восхищающий взор до наших дней дом Пашкова (теперь старый корпус Российской государственной библиотеки). Хотя императрица не благоволила Баженову, он был востребован как несравненный мастер в архитектурном деле, имел много частных заказов.

С 1792 г. по желанию цесаревича Павла 55-летнего Баженова перевели в Петербург на должность архитектора при Адмиралтействе. Он был вынужден создавать проекты скромных по внешнему виду зданий, так как чиновников не интересовали художественные качества построек, при этом они прикрывались желанием беречь казенные деньги. Когда умерла императрица Екатерина II, Баженову было 59 лет, а Павлу – 42 года. Император Павел I наградил Баженова важным чином и деревней с крепостными (всего 1000 душ). В 1799 г. он сделал 62-летнего зодчего вице-президентом Академии художеств (эту должность специально ввели для Баженова). Зодчий воспрянул духом, у него появились новые грандиозные планы. Он создал еще раньше по заказу Павла I проект Михайловского замка в Петербурге, началось его строительство, за которым он наблюдал. Но возраст и болезни делали свое дело, в 1799 г. его разбил паралич. В возрасте 62 лет Баженов умер, остались его вдова (дворянка из г. Кашина Аграфена Лукинична Красухина, на которой он женился в 30 лет), 3 дочери и 3 сына, а главное – созданные им архитектурные шедевры.

К западу от Поджигарово, в селе Теплое (Теплово), сохранилась Знаменская церковь, которая была построена в 1797 г. при существовавшей тогда здесь усадьбе Н.А. Соймонова. Он был в родстве с известным архитектором Н.А. Львовым (см. с. 277–281), по его проекту и построен этот храм. Храм является незаурядным образцом архитектуры зрелого классицизма. Это кирпичное оштукатуренное здание с белокаменным декором. Монолитный двухсветный объем с квадратным планом заключает в себе одноапсидный храм, трапезную и четыре придела. Светлое подкупольное пространство отделено от остальных помещений колоннами. С трех сторон церковь окружена тосканскими портиками с фронтонами. В храмовой композиции видны зримые черты палладианства, яркие итальянские мотивы. В наши дни этот даже пока полуразрушенный и заброшенный храм не оставляет равнодушным, поражает своей красотой и величием.

Сейчас трудно представить, что здесь была большая усадьба, основанная в ХVIII в. Н.А. Соймоновым. Он пригласил для проектирования и строительства этой усадьбы родственника – архитектора Н.А. Львова, который примерно в это же время строил для него дачу в Петербурге. Это родовое гнездо Соймоновых долго не меняло хозяев – вплоть до конца ХIХ в. Затем ее владельцами были Г.А. Беловец и с 1911 г. – П.Д. Долгоруков. В советский период храм закрыли, усадьбу национализировали. Усадебные постройки и парк погибли из-за военных событий 1941 г., но Знаменская церковь тогда чудом сохранилась. Но теперь, если не начать ее капитальную реконструкцию, она может пропасть. Бывшая усадьба Теплое и в ней Знаменская церковь заставляют лишний раз вспомнить, как раньше в России родственники, причем близкие и дальние, всегда помогали и поддерживали друг друга, помнили добро и стремились его приумножить как минимум в масштабе их родственного клана.

Когда 16-летний Н.А. Львов в 1769 г. приехал в Петербург учиться и делать карьеру, его принял как сына двоюродный дядя М.Ф. Соймонов, состоятельный и влиятельный человек, ставший его первым покровителем в Петербурге. Молодой неопытный человек по его протекции поселился в доме его младшего брата Ю.Ф. Соймонова. В 1777 г. М.Ф. Соймонов поехал лечиться за границу, пригласил с собой Н.А. Львова (и его друга И.И. Хемницера), они побывали в Германии, Голландии, Франции, Италии. Братья Соймоновы были очень уважаемыми людьми в Петербурге, представителями одной из культурнейших семей, известными людьми по своей патриотической настроенности. Отец М.Ф. и Ю.Ф. Соймоновых – Ф.И. Соймонов (1692–1780) был первым крупным русским гидрографом и ярким государственным деятелем (пострадал от Э.И. Бирона). Род Соймоновых был разветвленным, породненным с другими хорошими русскими родами, члены которых всегда поддерживали друг друга. С помощью Соймоновых, как и некоторых других петербуржцев, Львов получил образование, работу, достиг уважаемого в обществе статуса, стал известным архитектором. Львов всегда помнил, что Соймоновы первыми поддержали его в Петербурге и помогли крепко стать на ноги. В 1797 г., когда он создал для усадьбы Н.А. Соймонова проект и строил Знаменскую церковь, Львов был уже знаменитым архитектором, талант которого признавали императрица Екатерина II, затем император Павел I. Они и многие другие знаменитые россияне давали ему архитектурные заказы и гордились, что их архитектурные прихоти исполняет очень известный и талантливый архитектор с европейским именем. Результаты архитектурной деятельности Львова высоко оценили и император Священной Римской империи Иосиф II,Австрийский. Когда Львов стал уже очень известным и востребованным архитектором, он мог уже и не работать на нужды своих очень дальних родственников, ведь у него было много хорошо оплачиваемых заказов от русской знати. Но Львов всегда помнил о роде Соймоновых и старался быть полезным всем его членам.