Западный сектор в Подмосковье включает 6 административных районов Московской области: Красногорский, Истринский, Рузский (северная часть), Волоколамский, Шаховской, Лотошинский. Организационно-транспортной осью этого сектора является Рижское направление железной дороги. Особую прелесть этой части Подмосковья придают в наши дни исключительно живописные места, в том числе в долине р. Истры и Тростенского озера, а также влиятельные Ново-Иерусалимский и Иосифо-Волоколамский монастыри. Чарующие красоты природы, близость к прославленным древним монастырям издавна делали западный центр Подмосковья желаемым местом для создания усадеб, для тихой, спокойной и уютной семейной или творческой жизни, а то и просто местом для летнего отдыха.

 

Красногорский район

В г. Красногорске находится бывшая усадьба Знаменское-Губайлово. Усадьба принадлежала разным владельцам: в XVII в. – В.И. Волынскому, со второй половины XVIII в. – видному военному деятелю князю В.М. Долгорукому-Крымскому, с 1836 г. – П.С. Деменкову, с 1845 г. – Роопам, с 1852 г. – А.К. Галлеру, с 1885 до 1917 г. – фабрикантам Поляковым. Наиболее интересен из них Василий Михайлович Долгорукий-Крымский (см. с. 374–376). При меценате С.А. Полякове усадьба в начале XX в. прославилась как культурный центр, связанный с московскими поэтами-символистами. Здесь гостили и работали В.Я. Брюсов, К.Д. Бальмонт, А. Белый (Б.Н. Бугаев), Ю. Балтрушайтис и другие поэты-символисты (создавшие здесь ряд своих произведений), а также художники «Голубой розы» Н. Феофилактов, С. Судейкин, В. Милютин.

Знаменское-Губайлово. Усадебный дом

Знаменское-Губайлово. Усадебный павильон

До наших дней в бывшей усадьбе сохранились двухэтажный кирпичный оштукатуренный дом (1780-е гг. – начало XX в.), парные кирпичные в стиле классицизма службы, деревянный оштукатуренный жилой флигель (1900-е гг.; яркий образец архитектуры неоклассицизма), дом управляющего (первая половина XIX в.), служебный флигель, кирпичный (рубеж ХVIII – ХIХ вв.) конный двор, а также Знаменская церковь (ХVII, ХVIII, ХХ вв.), большой парк. Около церкви построена в неорусском стиле часовня-усыпальница А.Я. и А.И. Поляковых (1910 г.; это незаурядное архитектурное произведение, проект арх. И.Е. Бондаренко с участием В. Владимирова). Это небольшая кирпичная постройка, облицованная светлой декоративной плиткой и украшенная снаружи и внутри глазированной полихромной керамикой. Представляют особый интерес рельефные керамические панно в интерьере с мистической композицией в духе модерна. Усадебная Знаменская церковь была построена из кирпича по заказу И.Ф. Волынского в 1683 г., в 1771 г. была обновлена, в 1900-е гг. – капитально реконструирована. Этот небольшой храм ХVII в. типа «восьмерик на четверике» с граненой апсидой, узким притвором и луковичной главой на барабане был основательно перестроен в самом начале ХХ в. Утраченные восьмерик храма с его завершением и колокольня были восстановлены в 1995–1998 гг.

Рядом с железнодорожной станцией Опалиха находится село Никольское-Урюпино. Раньше здесь была роскошная усадьба Никольское-Урюпино. С 1621 г. усадьба была пожалована князьям Одоевским и оставалась в их роду до 1721 г. Затем эта вотчина была отписана в дворцовые волости, в 1748 г. императорским указом ее пожаловали вдове князя С.Г. Долгорукова, у ее сына усадьбу купил в 1774 г. князь Н.А. Голицын, в роду семьи Голицыных она была до конца 1917 г.

Первым очень знатным владельцем усадьбы в 1664–1665 гг. был Никита Иванович Одоевский (ум. в 1689 г.) – князь, боярин, воевода, дипломат, влиятельный член русского правительства в 1650—1660-е гг. Он был участником Русско-польской войны 1654–1667 гг., руководил составлением Соборного уложения в 1649 г. и внешней политикой России в конце XVII в.

Очень многое для строительства и украшения усадьбы сделал князь Н.А. Голицын (1774–1809) и его потомки. Когда князь Н.А. Голицын продал Архангельское князю Юсупову, то здесь в 1809–1811 гг. построили главный усадебный дом. Около усадебной Никольской церкви сохранились захоронения некоторых членов семьи князей Голицыных. Среди этих захоронений находится и могила князя И.А. Голицына, доставившего немало хлопот и переживаний его близким своим непутевым поведением, но они все-таки не отказались от него, заботились и опекали этого легкомысленного человека. Этой историей усадьба Никольское-Урюпино напоминает о неисчерпаемой доброте русских людей, которые раньше никогда не бросали своих родственников в беде. (Родственные чувства в России были чрезвычайно сильными, помогали людям преодолевать невзгоды, возвращаться к нормальной жизни.) И это уже не говоря о том, что тот, кто проявляет милосердие, умеет прощать, не упрекает за проступки, сам непременно становится сильнее, здоровее, духовно укрепляется.

Никольское-Урюпино. Усадебный дом

Никольское-Урюпино. Никольская церквь

Иван Алексеевич Голицын (1783–1852), князь, камергер, был расточительным человеком и большим весельчаком. С детства и юности он привык к достатку, роскоши и ни в чем себе не отказывал, особенно любил кутежи, женщин, азартные игры. Кончилось все это тем, что он проиграл абсолютно все свое состояние. Но он не расстраивался и стал деятельно искать с любыми внешними и возрастными данными, но непременно богатую невесту, заинтересованную в получении в связи с замужеством княжеского титула. Такую невесту он нашел – дочь генерал-поручика С.А. Всеволжского Анну Сергеевну (1779–1837). Она была старше его на 4 года, не первой молодости, увлекалась религиозными вопросами, была экзальтированной натурой. Но она была завидной невестой благодаря колоссальному богатству ее отца. Ей нужен был титул княгини, ему – ее деньги, поэтому они нашли общий язык. Сразу после свадьбы жена отдала ему половину ее огромного состояния, стала княгиней Голицыной, и они к обоюдной радости расстались. А.С. Голицына (Всеволжская), расставшись с ним, вела свободный и оригинальный образ жизни, ходила в мужском костюме и в чепце, увлекалась мистицизмом, была другом баронессы Крюденер, писала прозаические произведения, делала переводы и никогда не вспоминала о своем муже, хотя с удовольствием называла себя княгиней Голицыной. И.А. Голицын поспешил в Париж и стал жить, как хотел. После смерти официальной жены в 1837 г. Голицын тут же женился снова на певице дэ Лоран, блиставшей в опере «Jean de Paris», с ней окончательно растратил свое состояние. С молодых лет за ним укрепилась репутация шутника при особо знатных россиянах, в том числе великом князе Константине Павловиче. Так беспечно прожил он свою жизнь и потратил все, что имел. Его родственники жалели его, давали приют в их родовой усадьбе.

Трудной оказалась судьба усадьбы Никольское-Урюпино после событий 1917 г. Усадьбу национализировали, в 1920 г. здесь открыли художественно-бытовой музей, экспозиция которого рассказывала о жизни дворянства XIX в. Были восстановлены будуар, спальня, гостиная, столовая и другие комнаты, библиотека. Кроме книг, в экспозиции была представлена большая коллекция фарфора и картин. Но в 1929 г. этот музей закрыли, а его экспонаты вывезли в Архангелькое, Остафьево и куда-то еще. Постепенно из усадебного парка исчезли мраморные статуи и вазы. Надежда на истинное возрождение усадьбы есть. Сияет куполами и радует глаз дивной красоты Никольская церковь, в которой в 1990-е гг. возобновились богослужения.

Усадьба Никольское-Урюпино наряду с исторической имеет и большую архитектурно-художественную значимость. Кирпичный одноэтажный усадебный дом с подвалом и антресолями был построен крепостным архитектором в 1790-х гг., в 1809–1811 гг. он отчасти достраивался и украшался. В его крайне простой архитектурной обработке ощущаются заветы ранней русской классической школы. Главный и парковый фасады украшены портиками, их редко расставленные колонны поддерживают грузные фронтоны. За колоннадой портика, обращенного в парк, расположена неглубокая лоджия. От внутреннего убранства дома сохранились только двери с филенками и одна из кафельных печей.

Одним из лучших строений в этой усадьбе был и остается Белый домик (1776–1778), построенный по заказу князя Н.А. Голицына. Этот домик по характеру архитектуры близок к эрмитажам, где архитектура и живопись сливаются в единое целое. Белый домик по своим архитектурно-художественным достоинствам оценивается как уникальное художественное произведение среди усадеб Подмосковья. Этот одноэтажный домик с подвалом и небольшими антресолями, выходящими в парковую лоджию, построен из кирпича и оштукатурен, его детали выполнены из белого камня. Это здание построено в стиле французского классицизма эпохи Людовика XVI, имеет исключительно изящную внешнюю и внутреннюю отделку. В обработке фасадов мастерски использованы коринфский и ионический ордера в сочетании с тонкими барельефами на античные сюжеты. Лоджия раньше была расписана фресками, а перед входом в домик стояли 2 мраморных сфинкса (позже их перевезли в соседнюю усадьбу Архангельское). Симметричное в плане здание имеет анфиладную планировку. Центром композиции является изысканный по пропорциям и убранству Золотой зал. Его стены и плафон расписаны по золотому фону в технике гризайль по рисункам Буше и окаймлены карнизом с тонкой орнаментальной лепкой. В торцах зала сохранились редкие по форме кафельные печи, раньше их украшали бюсты.

Никольское-Урюпино. Белый домик

Также сохранился отчасти переделанный одноэтажный кирпичный с подвалом кухонный флигель (начало ХIХ в.), парк с регулярной и пейзажной частями (в прошлом), с копаным прудом (названным «Остров уединения»), на его границе с плодовым садом уцелели Руинные ворота, завершенные обелиском, а также прекрасная и удивительная по своим визуальным достоинствам Никольская церковь. Эту кирпичную церковь построил в 1664–1665 гг. крепостной зодчий князей Одоевских – Павел Потехин. Церковное здание состоит из двухстолпного одноглавого четверика с четырьмя приделами по углам, повторяющими форму храма. Фасады храма украшены муравлеными изразцами (первоначально они были побеленными). Храм и приделы завершались 3 ярусами кокошников. Главы покрывала поливная черепица. В 1840-х гг. по проекту арх. М.Д. Быковского между приделами, на месте прежней настенной звонницы, построили небольшую колокольню.

На левом берегу Москвы-реки находится большая и чрезвычайно красивая усадьба Архангельское. Это одна из самых известных усадеб не только в Подмосковье, но и в России. Она является замечательным памятником русской культуры XVIII–XIX вв., выдающимся архитектурно-художественным ансамблем, богатейшим и уникальным музеем. Архангельское – главная жемчужина в кольце подмосковных усадеб и садово-парковых ансамблей. Это самая богатая и хорошо сохранившаяся усадьба в Подмосковье. При князьях Юсуповых этот усадебный комплекс по богатству и роскоши убранства, размаху архитектурно-художественных строений и затей в обширном парке считали возможным сравнивать только с усадьбами царской семьи под Санкт-Петербургом.

Врата Никольской церкви. Никольское-Урюпино

Архангельское. Усадебный дом

Архангельское. Храм-усыпальница князей Юсуповых

Архангельское. Интерьер храма

Селение на этом месте известно с XIV в. Основание усадьбы Архангельское относят к 60-м гг. XVII в., когда по желанию Я.Н. Одоевского здесь возвели боярский дом и каменную церковь Михаила Архангела (1667). С 1681 по 1703 г. эта вотчина принадлежала князю М.Я. Черкасскому, затем ее владельцами стали князья Голицыны. Среди них выделяется сподвижник царя Петра I – князь Д.М. Голицын (см. с. 405–406), который переустроил усадьбу и разбил ее регулярный парк. Существующий усадебный ансамбль был заложен в 1780 г. его внуком, князем Н.А. Голицыным. Но подлинный расцвет усадьбы начался при князе Н.Б. Юсупове, который купил ее в 1810 г.

Николай Борисович Юсупов (1750–1831 гг., см. с. 17–21) был крупным помещиком, одним из богатейших людей России того времени, известным коллекционером, знатоком и любителем искусств. Он обладал высокими чинами и званиями, в том числе был директором императорских театров и Эрмитажа. Его картинная галерея считалась одной из самых лучших в России. Юсупов купил Архангельское, чтобы разместить во дворце свои ценнейшие художественные коллекции и обширнейшую библиотеку. Для создания и украшения своей новой усадьбы он привлек лучших архитекторов – О.И. Бове, Е.Д. Тюрина, С.П. Мельникова, И.Д. Жукова и итальянца П.Г. Гонзаго, других архитекторов и художников. Эти профессионалы создавали только проекты переустройства усадьбы, воплощали в жизнь их творческие предложения крепостные мастера, среди которых особое место занимали талантливые мастера В.Я. Стрижаков (непомерный объем работ подорвал его силы, он заболел туберкулезом и умер в 1819 г.), И.И. Борунов, художник Сотников (двух последних Н.Б. Юсупов в 1826 г. сослал в отдаленную вотчину). Под руководством архитектора В.Я. Стрижакова делали и ремонт в усадьбе после того, как ее в 1812 г. разграбили наполеоновские войска. Архитектор Е.Д. Тюрин восстановил дворец после пожара, случившегося в 1820 г.

Архангельское. Театр

Архангельское. Театр

Архитектурно-парковый ансамбль в Архангельском, выдержанный в стиле классицизма, создавался около 40 лет. В Архангельское его богатый владелец распорядился доставить собранные или специально купленные для этого имения замечательные картины, античную скульптуру, гобелены, фарфор, хрустальные люстры, бра, зеркала, мебель. Стены дворца имели прекрасные росписи. Архангельское того времени славилось роскошной библиотекой, насчитывавшей свыше 35 тыс. томов. Для обслуживания Архангельского Н.Б. Юсупов построил фарфоровый и хрустальный заводы. Фарфоровый завод в Архангельском работал в 1818–1839 гг. Были здесь и ковровые мастерские. По желанию Н.Б. Юсупова в 1817 г. по проектам О.И. Бове и П.Г. Гонзаго крепостным зодчим В.Я. Фишановым был построен усадебный театр на 400 зрителей, размещавшихся в партере и двух ярусах лож. Славе театра в немалой степени способствовали и изумительные по красоте архитектурно-перспективные декорации, созданные Пьетро Гонзаго (1751–1831). Архангельское – единственное место в мире, где сохранились декорации этого известного итальянского мастера. Сохранился также занавес, вошедший в историю театрального искусства, который является памятником мирового значения. Слава о красоте природы, роскоши убранства, совершенстве архитектурных форм Архангельского крепла год от года, вызывая гордость Н.Б. Юсупова, восхищение и зависть других вельмож. В 1830 г. усадебный ансамбль в Архангельском был окончательно завершен. В Архангельском устраивались многолюдные балы и празднества с фейерверками, участвовать в которых хотели все представители аристократической Москвы. В Архангельском дважды бывал А.С. Пушкин (1828, 1830), С.А. Соболевский, П.А. Вяземский, А.И. Герцен.

Архангельское. Вид на партер парка

Архангельское. Парковая лестница

Главными создателями и строителями усадьбы были, как уже говорилось, князь Николай Борисович Юсупов, а также его жена Татьяна Васильевна, урожденная Энгельгардт (1769–1841). Их единственный сын – князь Борис Николаевич Юсупов (1794–1849) и его жена Зинаида Ивановна (урожденная Нарышкина) превратили усадьбу в доходное имение, стали получать от него ощутимую прибыль. Тогда по воле молодого князя из Архангельского в их дом в Петербург вывезли лучшие произведения искусства, продали значительную часть ботанической коллекции, распустили оркестр и театральную труппу. Б.Н. Юсупов, как и его отец, осознавал себя властелином в Архангельском, а в обеих столицах – значимой личностью. Друзей выбирал не по их состоянию и значимости, а за доброту и честность, сам отличался независимостью, прямотой, простотой. Он осуждал чрезмерные траты на удовольствия и роскошь, а также распутнический нрав его отца, его прижимистость на дела благотворительности. Сам князь Б.Н. Юсупов во время голода 1854 г. на свои средства кормил своих крепостных крестьян. Его крестьяне в Архангельском искренне любили.

Сын Б.Н. и З.И. Юсуповых – князь Николай Борисович Юсупов-младший (1827–1891) и его жена Татьяна Александровна (урожденная графиня де Рибопьер) не очень беспокоились о судьбе Архангельского, князь обычно жил за границей и мало интересовался этой усадьбой; но в 1857 г. в ней по их желанию под наблюдением крепостного архитектора И. Шестакова был произведен ремонт строений. Получилось, что после Н.Б. Юсупова усадьба Архангельское постепенно теряла свой блеск, уменьшалось ее историко-художественное значение и архитектурная привлекательность.

В мужском поколении род князей Юсуповых пресекся в 1891 г.; последняя кровная представительница этого рода, дочь Н.Б. и Т.А. Юсуповых княжна Зинаида Николаевна Юсупова (1861–1939), вышла замуж за графа Феликса Феликсовича Сумарокова-Эльстона, с 1891 г. их стали называть князья Юсуповы графы Сумароковы-Эльстон. Во владении последних князей Юсуповых (З.Н. и Ф.Ф.) Архангельское оставалось до осенних событий 1917 г. З.Н. и Ф.Ф. Юсуповы провели в начале ХХ в. ремонт и новое строительство в Архангельском (в том числе был построен грандиозный храм-усыпальница князей Юсуповых, 1910–1914 гг.), стремились вернуть ему репутацию центра культуры и искусств. При них произошел новый всплеск культурной жизни в Архангельском, куда стремились попасть представители художественной интеллигенции. Сюда приезжали В.А. Серов, А.А. Коровин, К.Е. Маковский, А.Н. Бенуа, другие деятели русской культуры и искусства. Благодаря усилиям З.Н. и Ф.Ф. Юсуповых к Архангельскому вернулась его былая слава.

После осенних событий 1917 г. усадьбу Архангельское национализировали, в 1918 г. новые власти взяли ее под охрану государства, в 1919 г. здесь открыли государственный музей. С 1980-х гг. в Архангельском устраивают пушкинские праздники. Но историко-культурные, художественные и архитектурно-планировочные богатства Архангельского изменились. В конце 1920-х гг. из усадьбы вывезли часть книг (в ее библиотеке было тогда 22 тыс. томов) в фонды Государственной библиотеки СССР, теперь – Российская государственная библиотека. В 1937 г. уничтожили Лимонную и Лавровую оранжереи в парке. Были и другие потери. В 1934–1937 гг. в парке усадьбы построили два санаторных корпуса, умаливших ее архитектурно-художественное и ландшафтное своеобразие, неизбежно облик усадебного ансамбля исказился, снизились достоинства ее архитектурно-планировочной организации, закрылся великолепный вид из дворца на Москву-реку. В наши дни в Архангельском работают уникальный по богатству и разнообразию коллекций государственный музей художественных ценностей, а часть усадьбы занимает элитарный санаторий (но теперь все состоятельные люди могут купить туда путевки). Основные элементы планировки усадьбы Архангельское сохранились до наших дней. Однако растущая застройка умаляет красоту мест.

Увидев редчайшие природную и рукотворную красоту, роскошь интерьеров усадьбы Архангельское, посетители, как правило, думают, что в прошлые времена ее владельцы вели исключительно приятную, веселую, насыщенную удовольствиями жизнь. Но это далеко не совсем так. Расскажем о некоторых из них.

Первым из влиятельных владельцев Архангельского страдал здесь от своей неудачной судьбы князь Дмитрий Михайлович Голицын (1665–1737). Усадьба стала с 1703 г. его вотчиной. В начале 1730-х гг. он вынужденно переехал на постоянное место жительство в Архангельское. Д.М. Голицын был сподвижником царя Петра I, членом и одним из вождей Верховного тайного совета, фактически управлял государством после смерти Петра I. В 1730 г. представители русской знати, члены Верховного тайного совета, возглавляемые князем Голицыным, сделали неудачную попытку ограничить в пользу старинной родовой знати самодержавную власть императрицы Анны Иоанновны, после чего Верховный тайный совет был уничтожен. Голицын оказался в оппозиции к царскому двору, уехал из Москвы, после 1730 г. он был вынужден отойти от политической деятельности, был устранен от участия в государственных делах, поэтому занялся исключительно устройством своей вотчины. При нем в Архангельском построили новый деревянный дом из 13 комнат, был разбит регулярный сад (он составляет ядро нынешнего парка). Закончить устройство усадьбы Голицын не успел. По проискам его политических врагов он был обвинен в заговоре против императрицы Анны Иоанновны в 1736 г., по указу императрицы был осужден и с 1737 г. заточен в Шлиссельбургскую крепость, где и скончался.

Строительство здесь возобновилось только в 1780-х гг. при внуке опального князя Голицына – Н.А. Голицыне. Он затеял в усадьбе реконструкцию и новое строительство, но оно шло очень медленно, добавляло финансовые трудности семье. Были построены великолепный дом-дворец (арх. Шевалье де-Герн), оранжереи, парковые павильоны, каменные террасы. Но дела в семье Голицыных шли неважно; говорили, что происходит это из-за их почтения к памяти опального Д.М. Голицына и внимания к любимой им усадьбе Архангельское. Н.А. Голицын, мечтавший о достатке и покое в Архангельском, больше здесь на деле переживал о его семейных и деловых трудностях; еще хуже оказалось положение обремененной долгами его вдовы, которая продала Архангельское в 1810 г. князю Н.Б. Юсупову.

Со временем ощущал в Архангельском угрызения совести и «Русский Крез» – князь Николай Борисович Юсупов (1750–1831 гг.; см. с. 17–21), воспетый А.С. Пушкиным в стихотворении «К вельможе». Он купил Архангельское не для хозяйственно-доходной деятельности, а для создания своей летней резиденции и размещения его богатейших коллекций. До покупки Архангельского князь Н.Б. Юсупов жил в одном из самых старых подмосковных имений их рода – в усадьбе Спасское-Котово. Н.Б. Юсупов был исключительно богатым, а главное – культурным и очень образованным человеком для своего времени, благодаря своему уму и обширным знаниям он процветал в течение четырех царствований. Он был советником Екатерины II, Павла I, Александра I, Николая I. По желанию Юсупова был создан в Архангельском роскошный дворцово-парковый ансамбль, где все служило его удовольствию. Князь Юсупов неустанно повторял о своей любимой усадьбе: «Архангельское не для наживы, а для растрат и услад». Он создал в Архангельском своего рода художественный музей, в усадебном парке построил и открыл театр, собрал труппу крепостных актеров, танцовщиков, музыкантов, на театральные представления к нему мечтали попасть все москвичи. Архангельское уже при императрице Екатерине II (фаворитом которой Н.Б. Юсупов одно время был) стало в России элитарным художественным центром. Дом-дворец в Архангельском и парк стали подлинными произведениями искусства, славилась и библиотека в 35 тыс. томов, включавшая многие древние рукописи и книги, в том числе Библию 1462 г. издания (ровесница книгопечатания). Была в усадьбе и коллекция старинных экипажей. Но гостей больше привлекали художественные полотна, скульптура, бронза, хрусталь, театр, зимний сад с цветущими апельсиновыми деревьями, с фонтанами и райскими птицами (искусственный климат в оранжереях и зимнем саду обеспечивала особая система отопления), зоологический сад с экзотическими животными, выписанными князем из-за границы (для него Екатерина II подарила тибетских верблюдов). В Архангельском Юсупов и его гости вели праздную жизнь; чередовались разные увеселения, балы, охота, театральные представления. Все прихоти князя выполнялись стремительно. Доставляя себе удовольствие, он тратил огромные деньги, что при его колоссальных богатствах его не волновало. Но временами в быту он бывал скуп, а потом расплачивался за это. Как-то велел экономить на дровах и топить опилками, однажды из-за этого произошел пожар, усадебный дом загорелся и выгорел внутри почти полностью. Тогда погибла значительная часть библиотеки, многие произведения искусства. А некоторые говорили, что пожар в Архангельском – это наказание старому князю за распутную жизнь, за гарем и непристойные театральные представления.

С возрастом князь Юсупов отчасти переосмыслил события своей жизни, стал даже отчасти стыдиться сказочной, восточной по масштабам роскоши Архангельского, где во имя его удовольствий он принес очень много горя жене, знатным женщинам и крепостным, был жестоким и властолюбивым «душевладельцем», почти все хозяйственные заботы взвалил на плечи умной и терпеливой жены, не обременял себя благотворительными делами. К старости Юсупов не стремился в Архангельское, где было много напоминаний о его грехах, и в завещании особо оговорил свою волю похоронить его в скромной усадьбе Спасское. При этом, хотя он и сожалел о своих содеянных грехах, до самых последних дней он не мог отказаться от женского общества; он был рабом страсти к женщинам.

Много приятного, но и очень много неприятного пережила и перенесла в Архангельском жена князя Н.Б. Юсупова – княгиня Татьяна Васильевна Юсупова (1769–1841), урожденная Энгельгардт, в первом браке – Потемкина. Она была младшей из пяти племянниц знаменитого фаворита императрицы Екатерины II – князя Г.А. Потемкина, фрейлиной императрицы и богатой невестой. Дальний родственник светлейшего князя Г.А. Потемкина – М.С. Потемкин стал ее первым мужем, через 6 лет он утонул, оставив ей их сына и дочь. Екатерина II способствовала браку 24-летней вдовы с генерал-поручиком, богатейшим князем Юсуповым. Оба мужа были гораздо старше ее (первый на 25 лет, второй – на 18). Во втором браке у нее родился сын Борис, и она какое-то время радовалась спокойной семейной жизни с очень богатым и красивым мужем. Первое время он баловал ее баснословной цены подарками. Среди них были коллекции прекрасных статуй и ваз из итальянского мрамора (их расставили в парке Архангельского, чтобы она могла постоянно помнить о внимании супруга к ней), экзотические птицы и животные для созданного ею зверинца, многочисленные очень дорогие и уникальные ювелирные украшения и многое другое. Но вскоре Юсупов вспомнил о других женщинах, да так сильно, что почти забыл о жене. В Архангельском в одной из комнат висели портреты почти 300 красавиц, которых он одарил своим вниманием. Юсупов был неутомим в любовных похождениях; в Архангельском объектом его внимания были все молодые красивые крепостные актрисы и крестьянки, а также многие знатные женщины. Его приключения с крепостными актрисами имели эротический характер; многочисленные театральные постановки и номера угождали эротическим склонностям князя. Его скандальная жизнь обсуждалась на все лады в обществе, что приносило его жене дополнительные мучения. Одни сочувствовали ей, другие – посмеивались; о ее невеселом положении говорили между собой и крепостные.

Т.В. Юсупова замкнулась, перешла жить из роскошного дворца Архангельского в небольшой дом в усадебном парке, который был построен по ее указанию. Такая ситуация дала еще большую свободу Юсупову. Число его пассий и внебрачных детей сравнивали с населением небольшого города.

Княгиня Юсупова нашла себе достойное занятие: воспитывала троих детей, отдавала им много своего времени, сил, эмоций; помогала нуждающимся и обиженным, заботилась о благополучии 20 тыс. их крепостных крестьян; общалась с лучшими литераторами своего времени; удивительно дельно вела все хозяйственные дела. Она успешно управляла обширными поместьями мужа, и в большой мере благодаря именно ей их огромное состояние еще увеличивалось. Ее считали знатоком в финансовых вопросах, мужчины и женщины обращались к ней за советом в денежных делах. Особо нуждающимся в деньгах людям она помогала материально, как правило, помогала анонимно. Юсупова балов не устраивала, вела скромный образ жизни, имела простой стол, не любила в быту роскошь. Свои силы и средства старалась тратить на добрые благородные дела, значительную часть своих доходов тратила на дела благотворительности. Она часто повторяла: «Милосердный Бог посылает нам скорби для испытания нашей веры и терпения». У нее была только одна страсть – любила драгоценные камни. У нее была дивная коллекция драгоценных камней, в том числе с вырезанными на них эмблемами и девизами. Украшением ее коллекции был огромный бриллиант «Полярная звезда» и огромная жемчужина Филиппа II Испанского «Перегрина» (по легенде, принадлежавшая египетской царице Клеопатре, пара от той, из которой она приготовила самый дорогой в истории напиток, растворив жемчужину в уксусе), алмаз «Альдебаран», громадный сапфир, серьги французской королевы Марии Антуанетты, алмазная и жемчужная диадемы Каролины Мюрат и др. Хотя второе замужество Юсуповой не было счастливым и она жила отдельно от мужа (но без официального развода ради детей), она не стала злой и сварливой, оставалась всю жизнь обходительной и любезной.

Особенно тяжелая судьба выпала на хрупкие плечи единственной наследницы знатного и богатейшего рода князей Юсуповых – Зинаиды Николаевны Юсуповой (1861–1939), правнучки знаменитого Н.Б. Юсупова-старшего, считавшейся в юности первой невестой России. Очень многие мечтали на ней жениться. Ее родители (Н.Б. и Т.А. Юсуповы) склонялись к ее замужеству с наследным болгарским принцем Баттенбергом. Но княжна З.Н. Юсупова предпочла находившегося в его свите молодого красавца-офицера, графа Феликса Феликсовича Сумарокова-Эльстона. В аристократических кругах говорили, что его отец – Феликс Эльстон – был внебрачным сыном графини Тизенгаузен и наследника прусского престола Вильгельма (впоследствии император Фридрих-Вильгельм IV Прусский), а его матерью была графиня Сумарокова, поэтому его родители получили графский титул. После смерти в 1891 г. ее отца – князя Н.Б. Юсупова – молодая пара получила сложный официальный титул: князь Ф.Ф. Юсупов граф Сумароков-Эльстон и княгиня З.Н. Юсупова графиня Сумарокова-Эльстон. У них родились четверо сыновей: Николай (1883–1908), затем следующие двое, но они вскоре умерли, Феликс (1887–1967). Портреты обаятельной Зинаиды Николаевны писали знаменитые художники. Особенно славились ее два портрета кисти В.А. Серова (один из них был уничтожен в Великую Отечественную войну; другой пребывает ныне в Русском музее в Санкт-Петербурге, он был написан в 1900 г., когда княгине было 39 лет).

Княгиня З.Н. Юсупова обладала неброской, но притягательной и пленительной внешней красотой, кроме того, была не меньшая и внутренняя красота. Многие мужчины на протяжении всей ее жизни были в нее влюблены, но она любила только одного своего мужа. Некоторые мужчины, чтобы хотя бы на некоторое время привлечь ее внимание, отваживались на неординарные поступки. Например, в Архангельском в 1896 г. офицер государственной свиты, красавец-князь Грицко Витгенштейн на прекрасном скакуне ворвался в комнаты их дома-дворца и бросил к ногам 35-летней З.Н. Юсуповой огромный букет дивных роз (светские женщины сходили по нему с ума, а З.Н. Юсупова осталась невозмутимой), ее муж запретил Г. Витгенштейну впредь переступать порог их дома.

Когда Ф.Ф. и З.Н. Юсуповы решили начать ремонт, перестройку и новое строительство в Архангельском, то на практике следить за этим пришлось княгине Зинаиде Николаевне. В самом начале их супружеской жизни она передала ему все дела их обширного хозяйства, но вскоре поняла, что у него нет интереса и способностей к управленческой деятельности, поэтому ей самой пришлось руководить большинством хозяйственных дел в семье (такая же ситуация в хозяйственных делах была и у ее прабабушки – княгини Т.В. Юсуповой). Среди новых построек выделялось строительство огромного нового здания храма-усыпальницы для их рода. В этот период жизни Архангельского особенно ярко и масштабно проявился недюжинный организаторский талант княгиня З.Н. Юсуповой. А ведь она еще занималась и организацией быта семьи, воспитанием двоих сыновей.

В семье Юсуповых было принято лето проводить в Архангельском, потом осенью на охотничий сезон уезжали в их курскую усадьбу Ракитное, в конце октября ехали в Крым. Родители и дети путешествовали вместе, причем детей редко вывозили за границу, а часто брали в поездки по многочисленным юсуповским имениям и заводам в России. Дети не отличались богатырским здоровьем. Из 4 сыновей двое умерли в детстве. В Архангельском З.Н. Юсупова особенно следила за оздоровлением младшего сына Феликса, отличавшегося на редкость слабым здоровьем, до 15 лет страдавшего лунатизмом (в Архангельском он однажды едва не свалился ночью с балюстрады балкона, его спас лакей), имевшему несносный характер (он и позже доставлял ей массу хлопот: неважно учился в гимназии, Пажеском корпусе, в Оксфорде, участвовал в шумных ночных кутежах в ресторанах и у цыган, был бисексуалом, курил опиум, убил Г.Е. Распутина и т. п.). Красота природы, спокойствие и раздолье в Архангельском позитивно влияли на всех Юсуповых, поэтому она усиленно стремилась как можно дольше всей семьей жить именно в этой усадьбе в теплое время года. Приветствовала, когда к ее почти взрослым сыновьям приезжали сюда их друзья, она очень радовалась, когда здесь долго гостили ее выросшие, но еще не вполне разумные сыновья: она была спокойна только тогда, когда они были у нее на глазах.

З.Н. Юсупова рано потеряла двух сыновей, а когда ей было 47 лет, погиб на дуэли с графом Мантейфейль ее почти 26-летний старший сын Николай (дуэль состоялась из-за его любви к замужней графине Мантейфель, любившей его с девичества). Получилось, что сбылось древнее проклятие их рода за переход из мусульманства в православие: из всех сыновей в поколении родителей только один проживет более 26 лет, другие умрут или погибнут. В только что построенном роскошном храме-усыпальнице князей Юсуповых в парке Архангельского первым под мраморной могильной плитой лег их сын Николай. После этого княгиня З.Н. Юсупова никак не хотела уезжать из Архангельского от могилы сына. Можно только догадываться, какое непоправимое горе она здесь пережила и сколько выплакала слез. Затем, в 1916 г., было еще одно потрясение. Главным организатором и активным участником убийства Г.Е. Распутина (Новых, 1864–1916) был ее младший 29-летний сын Феликс, единственный наследник и продолжатель их рода, женатый с 1914 г. на племяннице императора Николая II – княгине Ирине Александровне Романовой (1887–1970). В 1917 г. ему удалось эмигрировать. В 1919 г. З.Н. и Ф.Ф. Юсуповы также эмигрировали. Они все вместе жили в Париже: З.Н. и Ф.Ф., Юсуповы-старшие, а также И.А. и Ф.Ф. Юсуповы-младшие и их дочь Ирина (1915–1983 гг., в замужестве графиня Шереметева). Духовным и организаторским стержнем в их непростой жизни на чужбине была именно З.Н. Юсупова, уже немолодая, небогатая, но всегда сильная и мудрая русская женщина. В эмиграции она похоронила мужа. А затем в одной могиле с ним со временем оказались сама Зинаида Николаевна, ее сын, невестка и внучка. Правнучка З.Н. Юсуповой – Ксения – родилась в Риме в 1942 г., вышла замуж за Илью Сфири, их дочь Татьяна родилась в 1968 г. в Афинах. В эмиграции Юсуповым пришлось продать их фамильные ценности, не стало и их знаменитой коллекции ювелирных украшений и драгоценных камней, а также художественных полотен.

Об архитектурно-художественных богатствах Архангельского написаны тысячи книг, статей, научных работ, красоты этого усадебного комплекса запечатлены на многих фотографиях и художественных полотнах, о них рассказывают кинофильмы профессионалов и съемки любителей. Вот почему мы ограничимся только кратким перечнем-обзором основных архитектурно-художественных сокровищ усадьбы Архангельское.

Этот дворцово-парковый ансамбль складывался несколько веков и окончательно сформировался к 1830 г. Сохранились почти все основные элементы планировки и застройки этой усадьбы. Просека ведет к дворцовому комплексу. Он образован зданием дома-дворца и двумя флигелями, объединенными между собой мощными тосканскими колоннадами. За триумфальной аркой ворот (арх. С.П. Мельников, 1817 г.) открывается парадный двор. Очень красива ажурная чугунная решетка ворот французской работы. В центре двора установлена скульптурная группа «Менелай с телом Патрокла» (копия с античного оригинала). Крепостные мастера по проекту архитектора Шевалье де-Герна возвели в стиле зрелого классицизма кирпичный 2-этажный дом-дворец в 1780–1790 гг. Его симметрическая композиция подчеркнута бельведером и центральным 4-колонным портиком ионического ордера. Нижний этаж занят анфиладой роскошных парадных залов (1820-е гг., проект Е.Д. Тюрина). Сохранились лепнина, росписи, гобелены, картины, фарфор, скульптура, бронза, высокого художественного качества мебель и др. На втором этаже находятся скромно обставленные жилые комнаты. Сохранились 2 флигеля, где в разное время размещались крепостной театр, картинная галерея, библиотека, кухня (флигели неоднократно перестраивались). Усадебный парк является выдающимся образцом ландшафтной архитектуры. Он делится на регулярную и пейзажную части. В нем устроены 2 искусственные террасы (проект арх. Д. Тромбаро, 1790-е гг.; переделаны частично в 1829 г.). Террасы ограждены мраморными балюстрадами, украшенными вазами, статуями, бюстами античных героев и философов. В парке сохранились 2 здания, входившие в конце ХVIII в. в ансамбль малого дворца, построенного для жены князя Д.М. Голицына, а также кирпичный 2-этажный павильон «Каприз» (некогда это была центральная часть одноэтажного дворцового здания; проект арх. Е.Д. Тюрина, 1819 г.; позже этот павильон был надстроен и обработан в стиле ампир, его боковые крылья разобраны), павильон «Чайный домик» (центрическая постройка, завершенная купольной ротондой, это средняя часть «библиотеки», ее деревянные крылья были разобраны после 1829 г.; в павильоне установлено мраморное надгробие княгини Т.В. Юсуповой работы М. Антокольского, перенесенное в 1836 г. с кладбища усадебной церкви), другие памятные обелиски, фонтаны, иные «забавы». Интересен небольшой павильон, построенный как храм-памятник императрице Екатерине II (арх. Е.Д. Тюрин, 1819 г.), с бронзовой статуей императрицы в виде богини правосудия (скульптор-академик Ж.-Д. Рашетт). В парке установлен памятник А.С. Пушкину, воздвигнутый в честь посещения усадьбы знаменитым поэтом. Над фонтаном со скульптурной группой «Мальчик с гусем» поставлена «Розовая беседка», мраморные колонны которой поддерживают деревянный, покрытый росписью купол. Сохранилось деревянное здание усадебного театра (проект О.И. Бове, П. Гонзаго, построил арх. В.Я. Стрижаков, 1817 г., лестница пристроена в 1828 г.), являющегося памятником мирового значения. Из 12 смен декораций этого театра, написанных итальянцем, известным художником-декоратором Пьетро Гонзаго, приехал в Россию в 1791 г.), сохранились 4 и занавес, выполненный по его эскизам. Кроме того, сохранились 2-этажный конторский флигель с кирпичным нижним и деревянным верхним этажом (перестроен в начале ХIХ в. в стиле классицизма по проекту Тюрина), «Ворота над оврагом» (2-этажный служебный флигель, конец ХVIII в.), кирпичная Архангельская церковь (построена в 1667 г. по заказу боярина Я.Н. Одоевского), церковная ограда с башнями (1826 г.), Святые ворота в виде триумфальной арки с пучками коринфских колонн (проект Тюрина, 1823–1824 гг.), кирпичный в стиле неоклассицизма храм-усыпальница князей Юсуповых (проект Р.И. Клейна, 1910–1914 гг.; кубический объем храма завершен купольной ротондой с лепным барельефным фризом, к центральному портику с двух сторон примыкают колоннады, интерьер храма украшен колоннами и лепниной).

На левом берегу Москвы-реки раскинулось село Ильинское. Здесь находится одна из наиболее известных в прошлом подмосковных усадеб, ставшая в советский период элитарным домом отдыха. Усадьба Ильинское известна с 1666 г., когда она принадлежала боярину С.А. Стрешневу. В 1783 г. ее владельцем стал граф И.А. Остерман; в первой четверти XIX в. усадьбу основательно перестроил граф А.И. Остерман-Толстой. От того времени сохранились остатки парка с беседкой и гротом и некоторые служебные постройки. С 1845 по 1860 г. Ильинским владел князь Л.М. Голицын, затем его продали Удельному ведомству, в 1864 г. его приобрела царская семья.

Императрица Мария Александровна (1824–1880 гг., русская императрица с 1855 г.) передала это имение как наследство своему сыну – великому князю Сергею Александровичу (1857–1905 гг., см. с. 335–337), который с 1891 г. стал генерал-губернатором Москвы и командующим Московским военным округом. Так имение стало собственностью родного брата императора Александра III. После убийства великого князя Сергея Александровича владелицей Ильинского стала его вдова – великая княгиня Елизавета Федоровна (1864–1918 гг., причислена к лику Святых Русской Православной Зарубежной церковью в 1981 г. и Русской Православной Церковью в 1992 г.; см. с. 339–341). Е.Ф. Романова передала имение Ильинское родному племяннику по линии мужа – великому князю Дмитрию Павловичу (сын брата Сергея Александровича, 1860–1919 гг., расстрелян большевиками).

После событий осени 1917 г. в Ильинском некоторое время жил В.И. Ульянов-Ленин, его не мучило сознание, что три владельца этой усадьбы погибли от рук его единомышленников или по его санкции (Е.Ф., С.А., Д.П. Романовы). Впоследствии усадебный деревянный 2-этажный дом сгорел. В начале 1990-х гг. Ильинское передали в аренду американцам, которые собирались устроить в нем свой клуб, но обещали помочь открыть храм в Ильинском. А в начале ХХI в. в Ильинском на месте сгоревшего усадебного дома возвели новое здание, которое заняла какая-то коммерческая российская организация, а в восстановленном усадебном Ильинском храме возобновились регулярные богослужения. Теперь бывшую усадьбу Ильинское, огороженную высокой стеной, обстоятельно осмотреть фактически невозможно, но доступ к находящемуся на ее территории действующему храму открыт.

Кроме исторического, религиозного, архитектурно-художественного интереса усадьба Ильинское имеет и литературно-мемориальное значение, связанное с пребыванием в ней видных представителей русской культуры конца ХIХ – начала ХХ в. После 1819 г. здесь жил несколько лет И.И. Лажечников. Когда в 1830—1840-х гг. постройки усадьбы стали сдавать под дачи, в них в теплое время года жили, отдыхали, работали Н.М. Языков, А.П. Елагина (хозяйка литературного салона в Москве), П.В. Кириевский (собиратель народных песен), Т.Н. Грановский, опальный поэт А.И. Полежаев (создал здесь несколько произведений) и др.

По моему глубокому убеждению, главная уникальность усадьбы Ильинское в том, что это место земной жизни удивительнейшей женщины, русской святой, великой княгини Елизаветы Федоровны Романовой. Приехав в Ильинское, зайдя и помолившись в усадебном храме, пройдясь по живописной местности, невозможно не вспомнить, что с 1884 г. именно усадьба Ильинское стала любимым местопребыванием Елизаветы Федоровны, ее любимой подмосковной усадьбой. Именно здесь после свадьбы (1884) прошел ее медовый месяц, здесь она начала знакомиться с народом России, здесь с 20 лет начала свою благотворительную деятельность, здесь усиленно изучала русский язык, культуру, историю, а главное – азы Православия.

Чуть ли не самые счастливые дни и месяцы земной жизни Елизаветы Федоровны Романовой связаны именно с Ильинским. В Ильинском, а не за границей, как многие советовали, проводили молодожены свой медовый месяц. В 1891 г. ее муж стал генерал-губернатором Москвы, Ильинское стало его летней резиденцией, они стали в теплое время года жить в этой усадьбе. Особенно торжественно в Ильинском отмечали день ангела Елизаветы Федоровны, дни преподобного Сергия Радонежского и святого пророка Илии. Устраивали угощения для крестьян на лужайке на столах, приветствовали народные гулянья. В день преподобного Сергия и, значит, в день ангела Сергея Александровича приезжало особенно много гостей, и на поле устраивался розыгрыш лотереи в пользу крестьян, это была особо значимая часть праздничного действа. День святого пророка Илии был приходским праздником. В этот день устраивалась и начиналась ярмарка, на которой крестьяне из близлежащих деревень продавали изделия своего труда и покупали необходимые вещи для своего хозяйства. Около Ильинского благоустраивали место для ярмарки: строили прилавки, качели и карусели, сооружали палатки и балаганы для приезжей группы артистов и фотографов. Ярмарка длилась 3 дня. В день святого пророка Илии Сергей Александрович и Елизавета Федоровна после церковной службы торжественно открывали ярмарку и после завтрака шли туда за покупками. Чтобы никого не обидеть, они дважды проходили ряды продавцов (туда и обратно, чтобы не пропустить никого), подходили к каждому продавцу, говорили с ним и непременно что-то покупали. Для своих слуг в усадьбе на ярмарке они обязательно покупали подарки. Вечером при освещении на ярмарке начиналось народное гулянье.

С первого приезда в Ильинское Елизавета Федоровна стала приходить в избы крестьян и знакомиться с их жизнью, как могла, пыталась помочь им. По ее просьбе Сергей Александрович построил в Ильинском небольшую больницу для рожениц из близлежащих деревень, пригласил в местный медицинский пункт на постоянную работу опытную акушерку для медицинской помощи крестьянам. Так с 20 лет Елизавета Федоровна начала опекать местных крестьян, и всегда, когда жила в Ильинском, приходила в крестьянские избы, старалась облегчить непростую крестьянскую жизнь, была простой и приветливой в обращении с простыми людьми. Крестными многих местных крестьянских детей были Сергей Александрович и Елизавета Федоровна.

Елизавета Федоровна любила в Ильинском гулять по парку, там она во второй половине дня обычно занималась рукоделием, писала красками пейзажи, читала. Любила она и гулять в лесу, кататься в лодке по реке и многое другое. Елизавета Федоровна и Сергей Александрович так сильно любили тихую и спокойную жизнь в Ильинском, что именно сюда пригласили в гости отца великой княгини; великий герцог Людвиг приехал погостить в Ильинское в 1890 г.

Именно в Ильинском Елизавета Федоровна перенесла первое тяжелое потрясение в России. В 1891 г. в Ильинском гостили любимый брат ее мужа – великий князь Павел Александрович (1860–1919) и его жена великая княгиня Александра Георгиевна, принцесса Греческая (1870–1891). Она ждала второго ребенка, была на 7-м месяце беременности, здесь внезапно заболела, родила ребенка и умерла. Все были потрясены. Мальчика назвали Дмитрием, он со временем оказался замешан в убийстве Григория Распутина (хотя в самом убийстве не участвовал, крови старца на его руках нет), стал с 1908 г. владельцем этой усадьбы. Обстоятельства сложились так, что дети Павла Александровича – Мария и Дмитрий – оказались на попечении Сергея Александровича и Елизаветы Федоровны, заменивших им родителей. А еще позже, в 1918 г., вместе с 54-летней Елизаветой Федоровной в Алапаевске от рук большевиков погиб в 21 год сын Павла Александровича от его второго брака – талантливый поэт Владимир Палей.

К нашему времени от усадьбы Романовых в Ильинском остались пейзажный парк с беседкой-ротондой, Ильинская церковь, некоторые другие постройки. От главного усадебного дома уцелела только аркада восточной галереи. Флигели сильно переделаны. Сохранились также павильон, главный корпус конного двора, парк с беседкой-ротондой и замечательная Ильинская церковь (1732–1735 гг., приделы построены в 1818 г., колокольня перестроена в 1828 г.). Ильинская церковь по архитектурному образу, богатому убранству и новизне западно-европейских декоративных мотивов не имеет аналогов в московском зодчестве первой трети ХVIII в. Этот храм с резным декором из белого камня можно оценивать как ранний предшественник произведений развитого русского барокко. Он представляет собой трехчастную композицию с центральным объемом типа «восьмерик на четверике». Пышные формы барокко в 1820-х гг. частично заменили более простыми; так можно передать суть реконструкции храма в начале ХIХ в. В 1828 г. построили небольшую 3-ярусную колокольню со шпилем и легкими тосканскими портиками в основании; она до наших дней сохранила свою привлекательность. Большой усадебный парк имел регулярную и пейзажную части (их называли французский сад и английский парк). Из всех многочисленных ранее парковых затей сохранилась только одна беседка-ротонда на 8 тосканских колоннах, которая осеняла бюст императора Александра I. В ХХ в., в послевоенный период, парк был обновлен многими новыми насаждениями, прежде всего группами лиственниц, дубами, пихтами, другими породами деревьев и кустарниками.

При впадении р. Истры в Москву-реку находится село Петрово-Дальнее, где сохранилась и находится еще одна усадьба, Петровское-Дурнево. Село это раньше называли Петровское (а в старину – Дурнево). Впервые оно упоминалось в духовной грамоте великого князя Ивана III в 1504 г. как дворцовая вотчина. В 1649 г. его владельцем стал князь И.С. Прозоровский, в 1670 г. владельцем этой вотчины стал его сын – князь Петр Иванович Прозоровский.

Князь Петр Иванович Прозоровский был «дядькой» царя Ивана Алексеевича Романова, сводного брата царя Петра I (у них был один отец, но разные матери), затем стал одним из сподвижников Петра I. Прозоровский был исключительно честным человеком, верным чадом Русской православной церкви, стойким сторонником русских традиций, имел сильный патриотический настрой. Он внутренне мало сочувствовал нововведениям и реформам царя Петра I, но, как его верноподданный и законопослушный человек, вел себя соответствующим образом. За все эти достоинства Петр I доверял ему, поручил возглавлять приказ Большой казны (что означало его статус государственного казначея и министра финансов), в виде исключения разрешил ему носить традиционную русскую одежду и не брить бороду. Петр I понимал, что вокруг него очень мало верных ему и благородных по происхождению, грамотных, честных людей. Рядом было много безродных выскочек, стремившихся выслужиться перед ним, сделать карьеру, скопить любой ценой богатства. Прозоровский, в отличие от них, неизменно вел благочестивую жизнь, верно и честно служил царю. Процветавшим при Петре I шумным пирам, пьянкам, ассамблеям он предпочитал тихую уединенную жизнь, чтение книг и молитвы. Всем этим он с удовольствием занимался в усадьбе Дурнево и в своем доме в Москве. В память о П.И. Прозоровском село и имение стали называть Петровское-Дурнево.

В этой своей усадьбе князь П.И. Прозоровский заложил в 1684 г. каменную Успенскую (Тихвинскую) церковь, в 1688 г. на ее освящении патриархом Иоакимом присутствовали юные цари Иван и Петр и правительница царевна Софья (эту красивую церковь варварски сломали в 1930-е гг.). Затем по родственной линии эта усадьба перешла к князьям Голицыным (старшая дочь П.И. Прозоровского – Анна вышла замуж за князя И.А. Голицына). После смерти П.И. Прозоровского в 1720 г. Петровское-Дурнево стало собственностью Голицыных (формально с 1724 г.) и оставалось у них до осенних событий 1917 г. К концу XIX в. усадебный дом в Петровском-Дурневе был настоящим музеем древностей и произведений искусства, в библиотеке усадьбы было свыше 10 тыс. томов книг. Усадьба славилась как гнездо культуры, образованности, искусства. Сюда в 1892 г. по приглашению князя А.М. Голицына приезжала великая русская актриса М.Н. Ермолова.

После 1917 г. усадьбу национализировали и открыли здесь музей дворянского быта. Но в конце 1920-х гг. его закрыли, часть картин из его собрания отправили в Третьяковскую галерею и Русский музей, многие художественные полотна и памятники искусства делись неизвестно куда. Затем в усадебном доме разместили детскую колонию, а позже здесь открыли санаторий. В 1950—1960-е гг. усадебный дом был частично реставрирован. В 1930 г., чтобы окончательно стереть память о достойных в прошлом владельцах усадьбы Петровское-Дурнево, его переименовали в Петрово-Дальнее.

Несмотря на разрушительные события ХХ в., до наших дней ансамбль усадьбы Петровское-Дурнево представляет архитектурно-художественный интерес. Сохранившийся до наших дней усадебный комплекс был создан в основных чертах в 1770-е гг. в псевдоготическом стиле, затем в начале ХIХ в. он был возобновлен на основах классицизма. 2-этажный кирпичный с белокаменными деталями главный усадебный дом был построен между 1803 и 1807 гг. Его главный фасад украшен колонной лоджией, парковый – портиком коринфского ордера. На первом этаже сохранилась историческая планировка дома: анфилада парадных комнат и частично убранство интерьеров (лепные карнизы, живописные панно на стенах, мраморные камины, кафельные печи и др.). В Красной гостиной возобновлена первоначальная отделка с орнаментальной росписью стен и живописными панно над дверными проемами. Также в усадьбе сохранились парные кирпичные двухэтажные флигели (1770-е гг.), одноэтажный с крестообразным мезонином жилой флигель (рубеж ХVIII – ХIХ вв.); в ряде комнат сохранился наборный щитовой паркет, старые двери с филенками, изразцовые печи с монохромным рисунком, мебель из гарнитура начала ХХ в.), кирпичный одноэтажный с архитектурными мотивами псевдоготики конный двор, его фланкируют 2 служебных корпуса, большой пейзажный парк.

На реке Истре и недалеко от Москвы-реки раскинулось село Дмитровское. Это старинное село было когда-то частью патриаршей вотчины, где была Патриаршая усадьба. Патриарх Иоаким (XVII в.) из-за своей занятости редко бывал здесь, но всегда интересовался делами в этой усадьбе. Здесь, в вотчине патриарха Иоакима, сохранилась кирпичная церковь (1689) во имя Дмитрия Солунского. Один из ее приделов увенчан шатровой колокольней, что является редчайшим случаем в практике храмового строительства. В церкви сохранился в стиле классицизма иконостас, есть древние иконы. Этот храм является одним из немногих образцов патриарших вотчинных храмов, не говоря уже о его необычной архитектурной композиции (постановка колокольни над боковым приделом). Одноглавый двухсветный бесстолпный четверик храма и южный придел, завершенный 2-ярусной шатровой колокольней, объединены общей трапезной. Этот храм является не только ценным архитектурным сооружением и духовным фокусом окружающей местности, но и своего рода памятником стойкому защитнику идей Православия и интересов россиян – патриарху Иоакиму.

Патриарх Иоаким (Иван Петрович Савелов, 1620–1690 гг., патриарх с 1674 г.) – коренной москвич, сделал очень многое для Православия в России. Он требовал строго проводить исправление церковных книг и обрядов по греческим оригиналам, «увещевал» старообрядцев и боролся с ними, способствовал упразднению Монастырского приказа (считал, что церковные дела должны решать представители Церкви, защищал неподсудность духовенства светской власти), добивался отмены решения Боярской думы о том, чтобы не наделять землями монастыри и церкви (ведь только состоятельная Церковь может духовно и материально помогать ее чадам), заботился об экономической независимости церкви от государства, деятельно расчищал дорогу к престолу царевичу Петру Алексеевичу Романову, поддерживал Петра I в его борьбе с царевной Софьей Алексеевной, боролся с проникновением иностранных западных идей вредоносного толка во все сферы духовно-нравственной жизни России, активно боролся с нетрадиционными для России религиями и пресекал их распространение в ней, вел работу по организации в стране православного высшего образования, результативно способствовал книгоизданию. При патриархе Иоакиме и его духовной поддержке были созданы в Москве Типографская школа (открыта в 1687 г.), Славяно-греко-латинская академия. Патриарх Иоаким сильно и независимо держал себя в отношениях с молодым царем Петром I, не боялся указывать ему на его ошибки, особенно осуждал расширение практики табакокурения и винопития, а также приобщение к шумным пирам со спиртным молодых людей и женщин, видел в этом начало духовно-нравственного разложения России, путь к ее духовно-нравственному ослаблению, а возможно, и порабощению.

 

Истринский район

В 3 км от железнодорожной станции и дачного поселка Снегири, в селе Рождественно, в XIX в. была усадьба графа И.П. Кутайсова. Он приобрел ее в 1810 г. От нее до наших дней сохранилась только одна постройка – центрическое однокупольное сооружение – церковь Рождества Христова, возведенная в первой четверти XIX в. Кирпичный храм был возведен в стиле зрелого классицизма в 1811–1823 гг. Четверик храма, украшенный с 3 сторон тосканскими портиками, завершен маленьким барабаном, почти скрытым кровлей. К храму примыкает 2-ярусная колокольня со шпилем. В этом храме граф Кутайсов и был похоронен, его мраморная гробница в виде саркофага изначально представляла значительный интерес. После событий 1917 г. в конфискованной усадьбе устроили дом отдыха.

Остатки усадьбы егермейстера графа Ивана Петровича Кутайсова (1759–1834) напоминают о невероятных возможностях и неожиданных изменениях в судьбах людей. И.П. Кутайсова за спиной называли «безродным баловнем судьбы», которыми был богат XVIII в. Он был турок по национальности, мальчиком его взяли в плен при штурме Бендер во время войны с Турцией, затем императрица Екатерина II подарила его своему сыну – цесаревичу Павлу Петровичу. Кутайсова послали в Париж и Берлин учиться парикмахерскому искусству, затем он стал камердинером и любимцем Павла Петровича, масоном, вскоре разбогател. Из брадобрея императора Павла I он стал его другом и доверенным человеком, получил титул графа. Сделавшись одним из самых богатых людей в России, Кутайсов оставался алчным человеком, корыстолюбие которого и зависть не знали границ. Но в итоге от его богатств, роскошных усадеб почти ничего не осталось, более жизнеспособной оказалась приукрашенная история его жизни, упоминаемая во многих книгах, рассказах, фильмах. При жизни Кутайсов патологически стремился увеличивать свое состояние любой ценой: покупал и старался занизить цену продаваемой ему недвижимости и крестьян; клеветал и интриговал, а затем приобретал у жертвы за бесценок нужное ему и т. п. Широкие государственные интересы были ему чужды, у него не было достойных убеждений. Он был почти всегда при Павле I, стремился максимально выгодно для себя и своей семьи (жена, две дочери и два сына) использовать расположение к нему первого лица в государстве. Кутайсов был способен спокойно обманывать государство, людей ради личной выгоды. Зависть, жажда денег, боязнь потерять привязанность к нему Павла I, по сути, лишили его человеческой сущности, постоянно подталкивали его к новым авантюрам и кляузам. Отсутствие духовного стержня в нем передалось и его детям, отзывы о которых были не слишком благоприятные, а внуки были еще хуже. В конце концов доброй памяти о них не осталось, а кутайсовские богатства постепенно истощились.

В 4 км от железнодорожной станции Новоиерусалимская, в г. Истра, расположена бывшая усадьба Рубцово, или Покровское-Рубцово. В 1585 г. эти места принадлежали землевладельцам Ябединым, а с 1616 г. здесь была вотчина Нащокиных, они владели этими землями до конца 1770-х гг., т. е. более 100 лет. Собственно усадьба начала создаваться в середине XVIII в., когда она именно принадлежала Нащокиным.

На рубеже XVIII–XIX вв. владельцами усадьбы стали Голохвастовы, родственники А.И. Герцена, которых он навещал. В самом начале XIX в. Рубцово принадлежало Д.П. Голохвастову (1796–1849), человеку честному и образованному. В 1847–1849 гг. он был попечителем Московского учебного округа, а до этого занимал должность в Московском цензурном комитете. Голохвастов был двоюродным братом А.И. Герцена, который приезжал к нему и особенно долго гостил здесь в 1829 г. При Голохвастове усадьбу перестроили в стиле позднего классицизма, разбили пейзажный парк на английский лад, разобрали старый усадебный дом и построили новый – ампирный, на высоком цоколе, украшенный 4-колонным портиком, с 2-этажными флигелями по сторонам. Портики большого ордера с верандами у торцов дома были построены по проекту известного архитектора И.В. Жолтовского (1867–1959). До наших дней сохранился отчасти перестроенный главный усадебный дом (1830-е гг.), в 1950-х гг. объединенный с флигелем в одну постройку, а также флигель, службы, конюшни, манеж (начало XIX в.), парк. Голохвастов особенно любил свои конюшни, в которых содержались прославленные орловское рысаки, в которых он знал толк, был их большим любителем. До наших дней сохранилась здесь конюшня начала XIX в. После его смерти владельцем усадьбы стал его сын Д.Д. Голохвастов (1838–1894), литератор, сотрудник журнала «Русский архив».

В 1890-е гг. усадьбу купил известный и очень богатый фабрикант Савва Тимофеевич Морозов (1862–1905 гг., см. с. 204, 425), при котором в ней была произведена капитальная реконструкция, главный дом из 32 комнат приобрел пышное наружное убранство. У Морозова, по сути, было три главных дома: здесь, в Москве – на Спиридоновке и дача в Крыму. Здесь, в Рубцове, прошли многие его дни после его скоропалительной женитьбы на Зинаиде Григорьевне Зиминой (1867–1947). Этому предшествовало его пылкое увлечение этой женщиной (в год свадьбы ей было 20 лет, ему – 25); он со скандалом увел красивую и своенравную жену у своего двоюродного племянника Сергея Викуловича Морозова. В первые годы после свадьбы жить молодоженам в Москве было не вполне уютно. Его родители – Т.С. и М.Ф. Морозовы, убежденные старообрядцы, считали большим грехом женитьбу их сына на разведенной и безродной, на их взгляд, да еще и ловкой молодой женщине. З.Г. Морозова была дочерью небогатого богородского, а позднее – московского купца 2-й гильдии Г.Е. Зимина. Она была родом из села Зуева, где хозяйничали Морозовы, начинала свою карьеру с работы на фабрике. Она сделала все возможное, чтобы стать женой фабриканта С.В. Морозова, затем – С.Т. Морозова. Недруги С.Т. Морозова любили повторять, что его жена – бывшая шпульница на фабрике Викулы Морозова, прикидывающаяся светской дамой. В 1887 г. состоялась их свадьба, они на некоторое время уехали за границу, а потом подолгу жили в Рубцове. Именно здесь жили они в летний период, растили своих 4 детей. Расчетливая женщина счастья С.Т. Морозову не принесла, лада в их семье не было, каждый из них жил собственной жизнью. Это была своего рода расплата за нарушение первого брака З.Г. Зиминой, за громкий бракоразводный процесс, за ссоры и ругань С.Т. Морозова с его родителями, когда он добивался их благословения на этот брак, а они твердили, что в этом брачном союзе счастья не будет, – и оказались правы. Женитьба С.Т. Морозова и до этого Морозовская стачка (1885) форсировали болезни его отца и ускорили его смерть в возрасте 66 лет.

У С.Т. и З.Г. Морозовых были 2 сына: Тимофей (умер в 1919 г.) и Савва (умер в 1964 г.) и 2 дочери: Мария (умерла в 1933 г.) и Елена (уехала из России в 1920-х гг. и вскоре умерла). З.Г. Морозова в летние месяцы нередко жила в усадьбе Покровское-Рубцово. Она приглашала сюда видных литераторов, музыкантов, других представителей творческой интеллигенции (в 1903 и 1906 гг. сюда приезжал А.П. Чехов). Рубцово стало летним филиалом московского литературного салона, устроительницей которого была она. После самоубийства в 1905 г. С.Т. Морозова владелицей усадьбы Покровское-Рубцово стала З.Г. Морозова. Когда она вышла третий раз замуж за московского градоначальника А.А. Рейнбота, то купила себе подмосковную усадьбу Горки, а усадьбу Рубцово отдала своему сыну – Тимофею, где он жил со своей семьей и где у него в 1910 г. родился сын (внук С.Т. Морозова) – Савва. Она выделила из земель усадьбы Покровское-Рубцово небольшой участок земли, где по заказу и на средства Г.А. Коротаевой построили в 1911–1913 гг. санаторий для больных туберкулезом.

После событий осени 1917 г. усадьбу Покровское-Рубцово у Т.С. Морозова отобрали, его с семьей выгнали из их семейной усадьбы в 1918 г. Позже внук Савва оказался среди беспризорников в Ростове, а в начале 1920-х гг. ему пришлось по иронии судьбы пасти коров недалеко от Рубцова, где он родился и провел детство. Со временем он стал журналистом, путешественником, писателем, членом Русского географического общества.

Многие здания в усадьбе были разрушены или перестроены, среди последних – усадебный дом. Военное время 1941 г. принесло дополнительный ущерб усадьбе, однако в 1950-х гг. она была в основном восстановлена. В бывшей усадьбе Покровское-Рубцово работает дом отдыха санаторного типа.

Знакомство с историей, посещение бывшей усадьбы Покровское-Рубцово заставляют получше вспомнить события неординарной и недлинной (всего 43 года) жизни яркой личности – русского фабриканта Саввы Тимофеевича Морозова (1862–1905). Его жизнь, по сути, доказывает, что в капиталистических реалиях нет места для реализации возможности взаимовыгодного союза власти, крупных предпринимателей и трудящихся, недопустимы (во избежание риска крупных потерь разного толка) сильные страсти и любовные стремления в жизни состоятельного человека. Кроме того, у него немного шансов на действительно искренние к нему чувства и отношения. И чем образованнее, нравственно здоровее и чище такой человек, тем труднее ему найти в этих реалиях единомышленников в его добрых начинаниях. Когда миром правят в большой мере сила и власть денег, когда обеспечение любой ценой личных доходов и их роста становится маниакальным делом для основной части предпринимателей, из которых мало кто думает не только о личном, но и об общественном духовном развитии и совершенствовании, улучшение экономического благополучия рядовых соотечественников основательно затрудняется.

С.Т. Морозов был очень крупным предпринимателем, общественным деятелем, известным меценатом. Выходец из купеческой семьи, он стал потомственным почетным гражданином. Окончив Московскую гимназию (1881), затем естественное отделение физико-математического факультета Московского университета (1885), он в 1885–1887 гг. изучал химию в Кембриджском университете и одновременно знакомился с организацией текстильного дела в Великобритании. В 1886 г. (в 24 года) он стал директором Товарищества Никольской мануфактуры «Саввы Морозова сын и Ко» и с 1887 г. одним из основных пайщиков Товарищества, владельцем-управляющим. Кроме того, он был директором Трехгорного пивоваренного товарищества в Москве, возглавлял комитет Нижегородской ярмарки, был членом московского отделения Совета торговли и мануфактур и Общества для содействия улучшению и развитию мануфактурной промышленности. С 1898 г. входил в состав Товарищества для учреждения в Москве Общедоступного театра, вносил большие пожертвования на строительство и развитие МХТ, заведовал его финансовой частью (1901–1904). Морозов был связан с революционным движением, финансировал издание газеты «Искра», на его средства были учреждены первые большевистские легальные газеты «Новая жизнь» и «Борьба». С.Т. Морозов стабильно заботился об улучшении условий труда и быта рабочих Никольской мануфактуры, финансировал строительство родильного приюта, жертвовал деньги на лечение душевнобольных, был почетным членом Общества пособия нуждающимся студентам Московского университета.

Морозов был последователем социалиста-утописта Р. Оуэна, считал возможным классовый мир. Он видел в рабочих союзника в борьбе с самодержавием. Он считал, что самодержавие себя изжило, что Россию можно перестроить только снизу. Он верил, что революция может принести твердую власть и порядок, что революция расчистит путь к власти прогрессивным предпринимателям. Он мечтал о реальной власти российского капитала, поэтому и был связан с революционерами. Министр финансов С.Ю. Витте считал, что через его возлюбленную – актрису М.Ф. Андрееву – Морозов дал несколько миллионов рублей на революцию.

С.Т. Морозов стремился увеличивать свое огромное состояние, но деньги рассматривал как орудие достижения цивилизованных форм предпринимательства, как средство, помогающее обеспечить достойные условия труда и быта рабочих, их семей. Деньги как сокровища не привлекали его. Он стремился к достижению высоких, гуманных целей, тянулся к творческим, одержимым высокими целями личностям, по большому счету тянулся к прекрасному. Он тянулся к К.С. Станиславскому и В.И. Немировичу-Данченко из-за их фанатической преданности искусству, их огромного интеллектуального потенциала, смелого художественного новаторства. К М. Горькому он тянулся также как к творческой личности, буревестнику грядущих изменений в стране, при этом страстной и романтической, на взгляд Морозова (а на деле оказалось – трезвому и практичному человеку, четко помнящему свои личные интересы), актриса М.Ф. Андреева восхищала его не только своим внешним совершенством, но и личными инициативными качествами, сценическим мастерством, способностью бороться за личное счастье и достижение достойного статуса в обществе.

Его жена, З.Г. Морозова (1867–1947 гг., см. с. 204–205) была чрезмерно тщеславна, обожала показную роскошь, упивалась светскими успехами. Она старалась играть роль благородной, элегантной дамы, покровительницы искусства. При этом в МХТ (который главным образом в финансовом плане поддерживал ее муж) она держала себя хозяйкой, пыталась вмешиваться в репертуарную политику театра. Она упивалась своим положением, богатством, ее всегда тянуло к знати, аристократии. Она так и не сумела оценить высокие общественные запросы С.Т. Морозова, его сердечную чуткость к людям, поэтому она видела в нем только выгодного и надежного супруга, но не друга.

А внешне все обстояло благополучно. Она была устроительницей известного литературного салона на ул. Спиридоновка в Москве. Морозова занималась организацией концертов, вербных базаров, сбором средств в пользу голодающих, а затем – раненых воинов в 1-ю мировую войну, была почетным членом 2-го Тверского попечительства о бедных. Позже на свои средства построила ночлежный дом и дом дешевых квартир им. Саввы Тимофеевича Морозова в центре Москвы, в 1915 г. в своем новом подмосковном имении Горки построила церковь Покрова в память о Савве Тимофеевиче Морозове. При жизни и после кончины С.Т. Морозова она усердно играла роль благородной и доброй дамы, какой она на деле никогда не была. С.Т. Морозов слишком поздно, уже после их свадьбы, понял это. Вот почему он жаловался А.М. Горькому: «Одинок я очень, нет у меня никого». Неудивительно, что он разлюбил З.Г. Морозову, но при 4 детях не помышлял о разводе. Его новой любовью стала красавица-актриса МХТ, мать двоих детей, которую разлюбил ее муж – высокопоставленный чиновник, М.Ф. Андреева (псевдоним, урожденная Юрковская, по мужу – Желябужская, 1868–1953 гг.), обладавшая на сцене лиризмом, поэтичностью, изяществом. В жизни и по сути ее натуры она была очень трезвой, практичной, расчетливой женщиной, ловкой в личных делах не меньше З.Г. Морозовой, а в политических делах – гораздо умнее и хитрее многих. С.Т. Морозов утверждал, что Андреева была единственной женщиной, которая знала его желания, и он никому, кроме нее (даже своим родственникам), не мог довериться. С.Т. Морозов всегда выполнял абсолютно все ее желания, даже тогда, когда она ушла от него к его другу, писателю М. Горькому, стала его гражданской женой.

Получилось в конце концов, что С.Т. Морозов разочаровался в революции, в возможностях достижения единых интересов и нормальных взаимоотношений предпринимателей и рабочих (последней каплей стала забастовка на Никольской мануфактуре, управляемой им). Затем его отстранили от дел на фабрике в 1905 г., объявили больным («тяжелое нервное расстройство») и отправили лечиться за границу. К его лучшему другу М. Горькому ушла его любимая женщина М.Ф. Андреева, верившая в революцию в России. Андреева пришла в МХТ уже марксисткой, тесно связанной с РСДРП и выполнявшей поручения этой партии (в том числе и подталкивала С.Т. Морозова к выдаче денег на революционные дела). Андреева результативно помогала революционерам, стала активной партийной деятельницей, еще позже – после 1917 г. – умелым организатором разных выгодных дел в Советском государстве. В 1918 г. она была назначена комиссаром театров и зрелищ Петрограда, занимала другие ответственные посты, служила во Внешторге, в 1931–1948 гг. была директором московского Дома ученых. Она вместе с Н.И. Троцкой-Серовой осуществляла отбор и продажу за границу, по сути, за бесценок конфискованных у Церкви, буржуазии, чиновников ценностей в 1920–1922 гг. Разочарование в революции, потеря фабрики, единомыслия с МХТом, любимой женщины, перенапряжение привели к тому, что С.Т. Морозов покончил с собой выстрелом в сердце в Каннах. Осталась его записка: «В моей смерти прошу никого не винить».

До наших дней от усадьбы Покровское-Рубцово сохранились усадебный дом, жилой флигель с каретными сараями, конюшня, Покровская церковь, регулярный парк, особняк Коротаевой – все они являются памятниками архитектуры.

Кирпичный оштукатуренный господский дом после многочисленных переделок в основных чертах получил существенный облик в XIX–XX вв. Основу здания составляет небольшой двухэтажный корпус с мезонином, построенный не ранее 1830-х гг. В наружном облике корпуса (пилястровый портик на садовом фасаде, украшения над окнами и др.) ощущаются черты позднего классицизма. При реконструкции дома на рубеже XIX–XX вв. он приобрел новый масштаб и пышное наружное убранство. Тогда построили большие открытые террасы и колонный коринфский портик со стороны двора, создали зимний сад. Позднее по проекту арх. И.В. Жолтовского к торцам здания пристроили портики большого ордера с верандами.

Также сохранились кирпичный с белокаменными деталями в стиле классицизма жилой флигель с каретными сараями, конюшня, конный манеж (XIX – начало ХХ в.) и Покровская церковь (1745), а также липовый парк с копаным прудом (в котором есть остров с утраченной беседкой), с регулярной и едва уловимой пейзажной частями. Сохранился и особняк Коротаевой, в нем теперь размещается корпус санатория. Этот особняк по заказу Г.А. Коротаевой на участке, выделенном З.Г. Морозовой, построили по проекту арх. И.И. Рерберга в 1911–1913 гг. для туберкулезного санатория. Этот санаторий открыли в 1919 г., он работал до июля 1941 г. В конце 1940-х гг. его частично перестроили. Тем не менее особняк остается хорошим образцом архитектуры неоампира. С пониженными крыльями 2-этажный дом увенчан куполом, его открытая терраса с полукруглыми лестницами связывает его с природным ландшафтом. Запоминаются его центральная лоджия с балконом на двух парах колонн и ступенчатый аттик. Противоположный фасад особняка украшает 4-колонный ионический портик. Особняк имеет планировку коридорного типа, усложненную на первом этаже холлом (он отделан дорическими колоннами, красивым плафоном с декоративной живописью и лепным карнизом). Раньше крытый переход соединял особняк и домовую церковь. Этот центрический 4-столпный храм имеет сильно повышенные угловые части, снаружи превращенные в угловые 2-ярусные башни. Их купольные кровли и купол центрального светового барабана образуют каноническое пятиглавие этого храма.

В юго-восточной части Истринского района расположено древнее поселение Павловская слобода (Павловское), где находился двор знаменитого боярина Б.И. Морозова, т. е. своего рода усадьба Морозовых в редакции XVII в.

Боярин Борис Иванович Морозов (1590–1661) был воспитателем царя Алексея Михайловича Романова (1629–1676 гг., царь с 1645 г.). Он был фактическим главой русского правительства в первые три года царствования молодого царя. Морозов был образованным, но ловким и хитрым человеком. Он выделялся своим умом, был ярким приверженцем западноевропейского просвещения и новаций, был крайне властолюбив, умел и не брезговал обогащаться за счет государевой казны. Он стремился к неограниченной власти, написанию новых законов и руководству финансовой политикой в стране во имя общих, а главное – его личных интересов. Помня о своей роли воспитателя царя, он пользовался своим влиянием на него и направлял в род Морозовых большие ценности, в том числе в обход государственных и народных интересов. Молодой царь долго не находил в себе сил утихомирить корыстолюбие его наставника. Женившись на сестре молодой царицы Милославской, Морозов породнился с царем и еще более укрепился у трона. Родственники и ставленники Морозова постепенно заняли все важнейшие должности в государстве и пользовались властью в личных целях. Морозов изо всех сил стремился укреплять родственные и деловые отношения с царем, доказывая ему его собственную незаменимость, особо значимый жизненный и деловой опыт, подчеркивая его обширные познания, оперативность и смелость в решении многих вопросов. В 1646 г. при его подаче правительство обложило мелких ремесленников, лавочников и других посадских людей еще одним очень высоким налогом – на соль. С его же подачи стали вместо серебряных денег чеканить медные. Налоги и подати с бедняков брали только серебряными деньгами, а расплачивались с ними медными. Появились фальшивые медяки. Медные деньги быстро обесценились. А цены на продовольственные и другие товары выросли в несколько раз. При таких ведущих советниках дела в государстве хорошо идти не могли. Финансовые реформы, инициированные Морозовым, вызвали Московское восстание 1648 г. Бунты в Москве в 1648 и 1662 гг. («соляной» и «медный» бунты) показали, что правительство не умеет грамотно обосновывать и проводить реформы, имея в составе авторов и разработчиков реформ в большой мере людей типа Морозова, его родственников и ставленников, думавших о личных выгодах, а не о благе народа. Хотя после бунтарских событий 1648 г. в Москве он на некоторое время был выслан из нее (но это больше напоминало на удаление его от гнева народа, по сути, было физическим спасением его от расправы разгневанных его обманными реформами людей), но вскоре Морозов вернулся в Москву и до конца 1650-х гг. сохранял свое политическое и экономическое влияние на царя. При таком течении дел у Морозова число вотчин и других ценностей стабильно увеличивалось. Царь Алексей Михайлович любил своего воспитателя, поэтому долгое время доверял ему и покрывал его непристойные действия, но в конце концов был все-таки вынужден изменить свое отношение к Морозову; однако авторитет царя к этому времени неизбежно умалился, его еще уважали, даже боялись, но уже не любили и сполна не доверяли.

Павловская слобода – старинный центр железоделательного производства в России. Именно здесь, в вотчине боярина Б.И. Морозова, на р. Белянке, в 1676 г. были основаны его чугуноплавильные и литейные заводы, потом перешедшие в казну. Позже, в конце XVIII – начале XIX в., был здесь и хрустальный завод, принадлежавший Н.Б. Юсупову. Он бы и дальше успешно работал, если бы не его разрушение в период войны 1812 г. Павловская слобода дала России двух поэтов из рабочей среды. Ф.Т. Гаврилов работал позже в Москве слесарем в железнодорожных мастерских, а затем – на службе в Московском губернском земстве. Но в летние месяцы он всегда отдыхал в Павловской слободе. Его первая книга стихов «На заре» вышла в 1905 г. Похоронили его на родной земле, на погосте Павловской слободы. Здесь провел последние годы жизни поэт Е.Е. Нечаев, в прошлом рабочий на стекольном заводе в Клину. Первый сборник его стихов «Вечерние песни» издал М.И. Чайковский, брат композитора. В 1884 г. в Павловской слободе отдыхал композитор А.П. Бородин. Главным памятником истории и архитектуры Павловской слободы до наших дней остается представительная Благовещенская церковь (1661–1662 гг.) и благодаря ее высоким художественным достоинствам относящаяся к наиболее интересным произведениям зодчества своей эпохи.

 

Рузский район

В северо-восточной части Рузского района, в селе Никольском (Никольское-Гагарино), сохранилась бывшая усадьба Никольское-Гагарино. Эта усадьба является выдающимся архитектурным ансамблем раннего классицизма, созданным по указу знатного и богатого князя С.В. Гагарина в 1774–1776 гг.

Князь Сергей Васильевич Гагарин (1713–1782) был действительным тайным советником, сенатором. Он имел много влиятельных друзей и знакомых, были среди них и влиятельные графы Орловы. Для внебрачного сына императрицы Екатерины II и Г.Г. Орлова – графа А.А. Бобринского – он создал огромное имение в Богородицке. Там он познакомился с великолепными мастерами своего дела А.Т. Болотовым и И.Е. Старовым и привлек их к созданию своей усадьбы в Никольском-Гагарине.

Проекты планировки и чертежи для строительства зданий усадьбы Никольское-Гагарино создал один из основоположников русской классической архитектуры И.Е. Старов. Необычную оригинальность усадебному дому придает домовая терраса, в виде круга наполовину вдающаяся в дом. Как памятник классики первой трети XIX в. исключительно интересна Никольская церковь. Она служила и усыпальницей владельцев усадьбы. Живописный парк усадьбы был разбит по рекомендациям известного садовода и агронома А.Т. Болотова, который заложил теоретические основы русского пейзажного парка, является одним из основателей русской агрономической науки, а также писателем, ученым-естествоиспытателем.

Андрей Тимофеевич Болотов (1738–1833) происходил из семьи небогатых дворян. Ему было 10 лет, когда умер его отец, и 14, когда умерла его мать, и он был вынужден сам прокладывать себе дорогу. Он служил в полку, участвовал в Семилетней войне, познакомился и подружился с Г.Г. Орловым. Как только позволили обстоятельства, вышел в отставку и посвятил себя любимым занятиям – чтению, сочинительству, рисованию, сельскому хозяйству, поселившись в своем сельце Дворянинове (ныне в Тульской области, около границы с Московской областью). Он много читал, изучал зарубежный опыт, стал первым русским ученым-агрономом, по некоторым вопросам сельского хозяйства опередившим ученых Запада. Болотов написал новаторскую по тем временам книгу «О разделении полей» (1771 г. – первое руководство по введению севооборотов и организации сельскохозяйственных территорий).

Никольское-Гагарино. Усадебный дом. 1774–1776 гг.

А.Т. Болотов

Село Денежниково приносило Болотову небольшие доходы, и он временами был вынужден служить на гражданском поприще. Но постепенно внедряя свои предложения, он поправил дела в деревне, разбил там прекрасный сад. Затем стали приносить доход написанные им статьи и книги по сельскому хозяйству. Ставший влиятельным вельможей Г.Г. Орлов предлагал ему свою помощь и покровительство. Но Болотов предпочел сам, своим трудом, умом, знаниями, созидательными трудами оставить о себе добрую память. Дивный когда-то парк в Никольском-Гагарине – одно из доказательств этого. Болотов вывел сорта плодовых культур, разработал принципы лесоразведения и лесоиспользования, написал интересные мемуары «Жизнь и приключения Андрея Болотова» (т. 1–4, 1870–1873 гг.).

Иван Егорович Старов (1745–1808) был ярким русским архитектором, одним из основоположников русской классической архитектуры. Его мастерство высоко ценили соотечественники. В Петербурге он построил Покровскую церковь, Таврический дворец (1783–1789), Троицкий собор Александро-Невской лавры (1776–1790), в Казани возвел Богородецкий собор (1796), в Подмосковье – усадьбу, в том числе дом в Никольском, создал генеральный план Екатеринослава и многое другое.

И.Е. Старов в родился Москве в семье дьякона, учился в школе для детей «духовного чина», в гимназии при Московском университете. В 1761 г. в Академии художеств 16-летний Иван Старов занял первое место по архитектурному классу. Он оказался в числе воспитанников первого выпуска Академии художеств (1762). Ему вручили шпагу (знак личного дворянства), а также за успехи в учебе золотую медаль и заграничную творческую командировку. 6 лет он изучал архитектуру во Франции и в Италии. С 24 лет началась его практическая работа в России, он утвердил себя как талантливый неординарный зодчий с характерным творческим подчерком. Он работал по заказам влиятельных и богатейших людей России, в том числе князя Г.А. Потемкина, графини А.В. Браницкой, А.Г. и П.Г. Демидовых и им подобных, проектировал и для императрицы Екатерины II. Он находил время и для преподавательской работы в Академии художеств, считал своим долгом готовить новые хорошо образованные национальные кадры архитекторов и строителей. Старов был профессором, адъюнкт-ректором архитектуры, членом Совета Академии художеств. За свои многочисленные труды он был награжден орденом. У Старова и его жены (урожденной Натальи Григорьевны Демидовой) родились 5 сыновей и 2 дочери; четверо сыновей имели отношение к архитектуре, но не обладали талантом их отца. Старов в большой мере жил и творил в Петербурге, где он и умер.

Архитектурно-художественные достоинства усадьбы Никольское, созданной по проектам И.Е. Старова, несомненны. В конце 1941 г. при отступлении фашисты взорвали колокольню приусадебной церкви в Никольском-Гагарине, которая являлась уникальным архитектурно-художественным произведением, нанесли огромный урон усадьбе, старинному парку. После восстановительных работ в бывшей усадьбе открылся дом отдыха. Сохранились главный усадебный дом с флигелями и оградой, остатки конного двора, служебный флигель, церковь, парк. Кирпичный 2-этажный усадебный дом с бельведером имеет сложную объемную композицию, запоминается и план дома с овальными залами. Кирпичные 2-этажные флигели идентичны по архитектуре. Кирпичная дугообразная ограда связывает флигели с домом. В архитектурной обработке ограды и двух ворот ощущаются отзвуки барокко. Никольская церковь (1770 г., арх. И.Е. Старов) выполнена в строгих классических формах. Этот храм центрического типа представляет вариант однокупольной церковной постройки. Кубический объем постройки увенчан невысокой купольной ротондой, несущей деревянный, обшитый железом барабан, первоначально завершавшейся главкой. В интерьере храма сохранилась масляная живопись конца ХIХ в. Сохранился также живописный усадебный парк.

Недалеко от Тростенского озера, к северо-западу от села Никольское, находится село Покровское, где раньше была уютная усадьба Шереметевых. Село Покровское связано с декабристом И.Д. Якушкиным, а также с замечательными женщинами – матерью и дочерью Н.Н. и А.В. Шереметевыми. В 1822 г. летом и весь 1823 г. И.Д. Якушкин, женатый на А.В. Шереметевой, жил в Покровском, в семье Шереметевых, где он отдыхал, писал и оставил многие свои рукописи, в том числе спрятал под половицей в кабинете усадебного дома секретные бумаги антигосударственного толка. После событий 1825 г. на Сенатской площади в Санкт-Петербурге его теща Н.Н. Шереметева успела до его ареста и обыска в этой усадьбе поручить верному человеку (отпущенный ею на волю крестьянин Соловьев, ставший управляющим в этой ее усадьбе) сжечь бумаги И.Д. Якушкина, спрятанные в Покровском.

Долгое время жители Покровского и его окрестностей помнили добрую помещицу и их владелицу Н.Н. Шереметеву, ее приветливого и непонятного им зятя И.Д. Якушкина, любившего поговорить с ними на не вполне им ясные темы, его почти девочку жену – А.В. Якушкину (урожденная Шереметева), помнили и брата А.В. Якушкиной – их следующего владельца, человека неплохого, но скупого на общение с ними, только иногда помогавшего им, – графа А.В. Шереметева.

Судьба обитателей усадьбы Покровское заставляет уважать людей, думающих о благе других, но и напоминает о том, что в безоглядном, всепоглощающем стремлении достичь великих целей государственного масштаба, совершить эпохальные дела можно не заметить и лишиться простых и главных человеческих радостей, обречь самых верных, преданных, близких людей на тревоги, а то и мучения.

Иван Дмитриевич Якушкин (1793–1857) учился в частном пансионе, затем в Московском университете, три года провел в сражениях, воевал в Отечественную войну 1812 г., имел боевые ордена и нагрудный крест за храбрость. Он служил в Петербурге, затем был переведен в Москву. Был одним из основателей «Союза спасения», а также одним из учредителей и руководителей «Союза благоденствия», одним из вождей декабристов. Именно он в 1817 г. выступил с предложением убить императора Александра I. В 1818 г. он вышел в отставку в чине капитана в возрасте 25 лет и почти все свои силы отдал подготовке восстания в Петербурге, при этом предлагал поднять восстание и в Москве среди расквартированных в ней войск.

Многое в жизни Якушкина определилось в связи с его роковой, несчастливой любовью к княжне Наталье Дмитриевне Щербатовой, сестре его друга и боевого товарища И.Д. Щербатова. Наташа любила его только сестринской любовью, одаривала дружбой, но не более. В 1817 г. Якушкин решился на самоубийство, его друзьям удалось его удержать от этого шага отчаяния, но он тяжело заболел и едва не умер, спасли его опять забота и внимание друзей. Якушкин был подавлен и искал смерти, кругом видел почти одно плохое и по-прежнему любил Щербатову. Все это усиливало его решимость в делах тайного общества, он отстаивал (1817, 1821) именно свое право на акт цареубийства. В 1819 г. Щербатова вышла замуж, стала ненадолго счастливой женой князя Ф.П. Шаховского (он был также членом тайного общества, позже его сослали в Сибирь, где в 1828 г. он сошел с ума, в 1829 г. умер в монастырской тюрьме Спасо-Ефимиева монастыря в Суздале). 1817–1819 гг. были пиком духовного кризиса Якушкина.

В 1820 г. Якушкин встретил сильную волевую женщину, ставшую для него матерью и главным другом на всю его жизнь – графиню Надежду Николаевну Шереметеву (1775–1850, урожденная Тютчева, тетка поэта Ф.И. Тютчева). Это стало началом нового этапа в его жизни. Он стал частым гостем в ее доме. Н.Н. Шереметева была незаурядной личностью, считалась одной из самых оригинальных москвичек, имела высокие связи, смелые суждения, высокоинтеллектуальных друзей (как В.И. Жуковский, Н.В. Гоголь называл ее своей духовной матерью, П.Я. Чаадаев был ее другом). Она недолго была хорошей женой: ее муж умер от случайного удара лошади. Она осталась с маленькими детьми (сыном и двумя дочерями), ради их счастья и спокойствия отказалась от личной жизни (дети должны были видеть верность матери их отцу), одевала только черную одежду, полностью посвятила себя детям, хозяйским делам, помощи нуждающимся в ней людям. В ее московском доме и подмосковном имении Покровское не было роскоши, все деньги шли на обучение детей, скромный быт и помощь ее крестьянам. Все крепостные крестьяне в Покровском боготворили ее, видели в ней их первую защитницу и помощницу (а не эксплуататоршу-помещицу, какими были владелицы соседних земель). В ней и Якушкин приобрел мощного в духовном плане друга. В большой мере именно она вернула ему покой и способность видеть радости в жизни, доказала необходимость подавить чувство сожаления и отчаяния от неудач первой любви, помогла ему увидеть и оценить его успех в обществе красивых, добрых и умных девушек. Неудивительно, что в 1822 г. 29-летний Якушкин стал мужем ее 16-летней дочери Анастасии Васильевны Шереметевой, в замужестве Якушкиной (1806–1846 гг., разница в их возрасте – более 13 лет) и зятем 47-летней Шереметевой (разница в их возрасте 18 лет). Н.Н. Шереметева была Якушкину духовно значительно ближе, чем его молодая, редкой красоты и скромности жена. Якушкин по-своему любил красавицу-жену, но видел в ней прежде всего неискушенного ребенка и мать их двоих сыновей, а его разум и неподвластное ему сердце принадлежало теще, с которой он отводил душу в разговорах.

Одна из особенностей Якушкина была в том, что он особенно любил то, что было ему недоступно, и тех людей, кто был в духовном плане сильнее его и обладал репутацией неординарной личности. Он был неспособен заметить и оценить искренние, простые чувства к нему человека скромного, не думающего о своем заметном месте и броском успехе в обществе, мечтающего только о его внимании и благополучии. Его жена была как раз таким человеком. В ней он оценил внешнюю редкую красоту и неискушенность, однако в духовном плане видел в ней только слабый отблеск сильной личности – ее матери. Но он жестоко ошибся – не оценил, не увидел главный подарок судьбы, посланный ему Богом. А.В. Якушкина на деле была яркой личностью (хотя ее формирование происходило постепенно), не способной на внешние эффектные поступки (а скорее всего – осуждавшей их), редкой по силе духа, любви, верности мужу, долгу, детям женщиной. Она была в силах перенести все беды и невзгоды, кроме – не столь сильной (как у нее) привязанности мужа к ней, ее любовь к нему была несравнимо чище, самоотверженнее, чем мужняя доброта к ней. Неадекватность их чувств приносила ей главные страдания, но горячо любимый муж очень долго оставался главным в ее жизни.

Когда произошло восстание в Петербурге в декабре 1825 г., Якушкины были в Москве, Иван Дмитриевич ожидал ареста. Он все рассказал теще, она поняла его высокие стремления, но осознавала и то, что, имея их, он не должен был жениться на его дочери, иметь двоих детей. И тем не менее она поняла его. Н.Н. Шереметева не упрекала зятя, она прежде всего помнила о христианском милосердии и любви к ближнему, снисходительности к тому, кто в худшем положении. Можно только догадываться, как мучилась она догадками о судьбе ее дочери и внуков из-за дел зятя, и все-таки она нашла в себе силы поддержать его в этот страшный период. 32-летнего Якушкина арестовали, приговорили к смертной казни, замененной 20-летней каторгой в Сибири. Через 12 дней после его ареста жена родила второго сына. Его 20-летняя жена с полугодовалым младенцем, двухлетним сыном и матерью успели повидаться с ним на свидании в Петропавловской крепости в Петербурге в 1826 г. В 1827 г. трижды они приезжали в Ярославль и один раз увидели его при отправлении со ссыльными дальше, в Сибирь. В Ярославле он категорически запретил жене пытаться приехать к нему в ссылку, поскольку ее долг был – воспитать достойных сыновей (детей в Сибирь брать не разрешали). А.В. Якушкина несколько лет просила его разрешить ей приехать в Сибирь, но он не разрешал. Только в 1829 г., когда она была на грани полного отчаяния, только по настоянию тещи он согласился на ее приезд. При помощи влиятельной Н.Н. Шереметевой и ее друзей добились разрешения царя на ее отъезд, но младший сын опасно заболел, ее отъезд отложили, а когда он выздоровел – разрешенный срок отъезда уже прошел.

А.В. Якушкина с детьми была полностью зависимой от матери и брата, жила замкнуто, все силы отдавала детям, писала мужу трогательные письма и тайно вела для него одного свой откровенный дневник (письма ее прочитывали чиновники, а также мать, которая сама дописывала конец каждого послания). С 22 лет она снова стала добиваться у царя разрешения поехать с детьми к мужу в Сибирь, но ее родственники – графы Шереметевы, стыдившиеся ее мужа, государственного преступника, способствовали отказу в этой просьбе. Муж не писал ей письма, столь полные любви и благодарности, как она ждала и заслуживала. А ее письма к нему были переполнены безграничной любовью к мужу. В письмах И.Д. Якушкина ощущалось, что мать жены ему духовно ближе, и он очень страдает от отсутствия именно ее общества. Кроме того, прежняя роковая любовь Якушкина к Н.И. Щербатовой не давала ему сил писать жене об эмоциях, на которые он уже был неспособен. Якушкина со временем поняла, что в жизни мужа (при всем его уважении к ней) она среди женщин не занимает первое место. В последние годы ее жизни она уже не писала ему письма в Сибирь, а ее мать писала ему столь ожидаемые им письма из дома. Выйдя в 16 лет замуж и прожив с мужем немногим более 3 лет, А.В. Якушкина 22 года жила без него, была «соломенной вдовой». В его письмах разных лет она не ощущала – в той мере, как она ждала, – мучительную для него тяжесть его разлуки с ней, ее необходимость ему. Она вырастила великолепных сыновей, но замкнулась в себе, разочаровавшись в самом дорогом человеке – муже и сполна испив чашу унижения от финансовой зависимости ее от родственников. Якушкина умерла на 41 году своей жизни, ее муж пережил ее на 10 лет (он умер в возрасте 64 лет, когда после амнистии и манифеста об освобождении в 1856 г. он вернулся в свое имение Новинки в Тверском уезде).

Где-то в душе И.Д. Якушкин был одновременно романтиком и эгоистом, решительным реформатором-смельчаком и ограниченным политиком. Так, в своей деревне Жуково в Смоленской губернии в первой половине 1820-х гг. он предложил крепостным крестьянам вольную и возможность арендовать у него землю, они – отказались. Он не понимал, что в жизни время практических реформ тогда в России еще не пришло. Принадлежность к масонам-декабристам еще более усугубила его политическую незрелость, привела к мучениям его и его семьи. Он слишком много мечтал о своих личных ярких и всепоглощающих любовных эмоциях, был способен принимать любовное восхищение, не будучи готовым платить тем же. Замечательный ум его жены, ее образованность, скромность и верность ему он должным образом не оценил, постоянно сравнивал ее с его неудачной первой любовью и блеском интеллекта тещи. Он принес много горя тем, кто его любил, уважал, жертвенно поддерживал и помогал. Но к концу жизни (когда жена уже умерла) он, кажется, понял, какую непоправимую ошибку он совершил, и память об умершей жене стала чуть ли не главным в его жизни, как и любовь к их детям, в которых они были соединены.

 

Волоколамский район

В селе Ботово была в 1819–1826 гг. скромная усадьба Ботово А.Н. и П.М. Муравьевых, а потом – усадьба княгини А.М. Долгорукой. От усадьбы Долгоруких остались Воскресенская церковь (до 1860-х гг. – во имя святого Михаила Тверского), построенная между 1771–1775 гг., и заросший парк (20 га) со следами липовых и березовых аллей. От церкви остался только храмовый объем типа «восьмерик на четверике»; типологически этот храм связан с архитектурой барокко. С усадьбой Ботово были связаны самые счастливые годы жизни декабриста Александра Николаевича Муравьева (1792–1863) и его жены Прасковьи Михайловны Муравьевой (1788–1835 гг., в девичестве княжна Шаховская). Они поженились в 1818 г., Ботово было частью приданого невесты. Здесь они жили с 1819 до 1826 г., наслаждались тихими радостями их семейной жизни. В 1822 г. родилась их первая дочь – Софья, после чего Ботово стало им особенно дорого. Здесь Муравьевы пытались улучшить жизнь их крепостных крестьян, которые искренне любили своих добрых хозяев. Здесь Муравьевы тихо, мирно и счастливо прожили до 1826 г., когда А.Н. Муравьев, как член тайного общества декабристов, был арестован, предстал перед судом, понес наказание (см. с. 465–466).

Ярополец Гончаровых. Усадебный дом. 1780-е гг.

К западу от с. Ботово находится старинное село Ярополец. Предание связывает его с именем Ярополка Владимировича – сына Владимира Мономаха. В 1684 г. село Ярополец было пожаловано бывшему украинскому гетману П.Д. Дорошенко. После его смерти в 1698 г. владельцем южной части его обширной усадьбы стал его сын А.П. Дорошенко, затем с 1760-х гг. ею владели Загряжские, а с 1823 г. – Н.И. Гончарова, урожденная Загряжская (мать Н.Н. Гончаровой, жены А.С. Пушкина). Северная часть усадьбы стала владением другого сына бывшего гетмана – П.П. Дорошенко, в 1717 г. он ее продал генерал-майору Г.П. Чернышеву, с 1830-х гг. владельцами усадьбы стали Чернышевы-Кругликовы. Так образовались 2 усадьбы: Ярополец-Гончаровыхи Ярополец-Чернышевых. Они занимают значительную территорию; знакомство с их богатствами требует заметного времени, но это позволяет лучше понять и яснее представить былой блеск и неизменную притягательность этих усадеб в прошлом, познакомиться и осмыслить события жизненного пути владельцев этих усадеб.

Петр Дорофеевич Дорошенко (1627–1698) был гетманом Правобережной Украины в 1665–1676 гг., при поддержке Турции и Крымского ханства пытался в 1670-х гг. овладеть Левобережной Украиной, которая тогда уже вошла в состав России. В 1676 г. он сдался в плен русским войскам, перешел на службу к русскому царю Федору Алексеевичу Романову, позже стал воеводой в Вятке. За службу бывшему украинскому гетману в 1684 г. пожаловали земли в Волоколамском уезде. Дорошенко был противником сближения Украины с Россией. Получив Ярополец по указанию правительницы – царевны Софьи Алексеевны Романовой, он фактически жил в нем как в ссылке. В Яропольце Дорошенко умер и был похоронен, владельцами усадьбы стали его сыновья. А.С. Пушкин упоминает гетмана Дорошенко в поэме «Полтава».

Ярополец-Гончаровых как усадебный комплекс стал формироваться в 1750-е гг. (XVIII в.) на средства Загряжских и окончательно сложился в 1780-х гг. Автором проекта застройки усадьбы является И.В. Еготов – ближайший помощник М.Ф. Казакова. В эту усадьбу дважды приезжал А.С. Пушкин к матери его жены – Н.И. Гончаровой в 1833 и 1834 гг. Комнаты Пушкина в усадьбе Гончаровых бережно сохранялись. После событий 1917 г. в усадьбе разместили сельскую школу. В 1937 г., когда отмечали столетие со дня гибели поэта, в Яропольце открыли музей. До 1941 г. комната-музей Пушкина сохранилась. В 1941 г. фашисты разграбили усадебный дом, разорили комнату-музей, разрушили усадьбу. После войны, начиная с 1960-х гг., бывшую усадьбу Гончаровых восстановили с большим трудом силами Московского авиационного института, затем в ней разместился институтский дом отдыха. К 1974 г. была отреставрирована одна из пушкинских комнат, посильно восстановили и ее убранство. В Яропольце сейчас снова работает музей. В усадьбе можно видеть усадебный дом в стиле зрелого классицизма (выстроен в 1780-х гг. на месте деревянного), высокие художественные достоинства которого относят его к числу лучших усадебных построек того времени. Сохранились также хозяйственные постройки, металлическая ограда парадного двора с белокаменными столбами и тремя воротами, ткацкие мастерские (1780—1790-е гг.), дом управляющего, церковь Иоанна Предтечи (1751–1755 гг., возведена по заказу А.А. Загряжского), реконструированный в конце XVIII – начале XIX в. в стиле классицизма пейзажный парк с Пушкинской аллеей, ведущей к пруду, парковый павильон, а также ограда усадьбы. Духовным центром усадьбы была церковь Иоанна Предтечи (реконструирована в 1808 г. в стиле зрелого классицизма). Это храм типа «восьмерик на четверике», с одной апсидой, трапезной, 2-ярусной колокольней со шпилем; он обстроен приделами и дорическими портиками с фронтоном. В храме сохранились красивый алтарь с венцом полуколонн и композиция портиков с центральной аркой. Главу храма заменяет золоченый шар, основой для которого является цоколь прежнего светового барабана.

Ярополец. Комната А.С.Пушкина в усадебном доме Гончаровых

Усадьба Ярополец-Гончаровых стала местом страданий нескольких достойных женщин: Александры Степановны Строгановой (в замужестве Загряжской), баронессы Ульрики Липгард (Поссе), ее дочери Натальи Ивановны Загряжской (Гончаровой), истоком жизненных сложностей внучек, в том числе Натальи Николаевны Гончаровой (Пушкиной, затем Ланской, см. с. 288) и правнучек. В семье Пушкиных считали Ярополец плохим, несчастливым местом для жизни женщин (вот почему Н.Н. Пушкина только один раз, в 1834 г., приехала туда к матери с детьми, ее собственные взрослые дочери также стремились не бывать в Яропольце).

Есть поверье: за грехи и проступки дедов и родителей расплачиваются их дети, внуки и правнуки. История владельцев усадьбы Ярополец Гончаровых хорошо иллюстрирует это. С 1760-х гг. владельцами этого имения стали Загряжские, с 1823 г. им владела Наталья Ивановна Загряжская, в замужестве, Гончарова, мать знаменитой русской красавицы Н.Н. Гончаровой, жены великого русского поэта А.С. Пушкина. Похоже, что многие невзгоды жизни Н.Н. Гончаровой были эхом событий, своего рода расплатой, за грехи ее предков, связанных как раз именно с этой усадьбой.

Загряжские считали себя принадлежащими к высшей русской аристократии. Они были в родстве с Разумовскими, а А.Г. Разумовский (1709–1771) был морганатическим супругом императрицы Елизаветы Петровны Романовой. Отец Натальи Ивановны Загряжской (и дед Н.Н. Гончаровой) – Иван Александрович – был блестящим офицером, служил в гвардии, расшатав свои финансовые дела, женился на очень богатой баронессе А.С. Строгановой, ставшей Загряжской. Получив с ее приданым право распоряжаться деньгами, И.А. Загряжский с еще большим азартом увлекся картежной игрой (превратившейся в настоящую страсть для него) и иными светскими развлечениями сомнительного толка. После нескольких лет совместной жизни И.А. Загряжский отвез жену с детьми в принадлежащую ему усадьбу Ярополец, сам вернулся к привычной ему веселой светской жизни, редко и ненадолго навещал свою семью в имении Ярополец. Затем Загряжский со своим полком оказался в Дерпте (нынешний Тарту), где он влюбился в дочь самого богатого и влиятельного барона Липгарда – редчайшей красоты молодую женщину. Красавица Ульрика была разведена с мужем бароном Морисом фон Поссе, имела от него малолетнюю дочь. Загряжский до того потерял голову, что просил ее руки у ее отца (хотя сам был женат, но скрыл это), получил категорический отказ. Ульрика Поссе была пламенно в него влюблена и, как оказалось, полюбила его на всю жизнь. Ульрика бежала с ним из дома отца, подкупленный священник их тайно обвенчал (она не знала, что он женат). Ульрика написала письмо отцу, просила простить ее, рассказала о своем чувстве, а он дал ей понять, что для их семейства она умерла, ни на какое наследство рассчитывать не может. Она еще сильнее привязалась к Загряжскому, а он ее быстро разлюбил. При живой жене из рода влиятельных Строгановых он боялся Ульрику показать знакомым, выдавать ее за любовницу тоже боялся из-за возможной мести немецкой родни знатной Ульрики. Поэтому беременную Ульрику он отправил в свою усадьбу Ярополец к его официальной и благородной жене, решив, что обе его жены сами разберутся, что делать. Александра Степановна Загряжская (Строганова) была вдвое старше обманутой ее мужем Ульрики, была сильной, очень порядочной, доброй русской женщиной, она смогла понять глубину трагического потрясения, непоправимого горя Ульрики из-за непорядочности Загряжского. Загряжская осознавала величайший грех мужа, сама очень страдала из-за сложившейся ситуации, но как православная женщина решила терпеть и поддерживать ту, которой было хуже всех – Ульрику, ведь она лишилась веры в любимого человека, не имела никаких средств, осознавала, что для Загряжского она и ее ребенок не нужны. Родившуюся дочь Ульрики назвали Натальей (это была мать будущей Н.Н. Гончаровой); Загряжская окружила их своим вниманием и любовью. Так в усадьбе Ярополец стали жить две жены и дети Загряжского. Сколько слез пролили и мук перенесли из-за него здесь эти женщины, можно только догадываться. А Загряжский без них продолжал радоваться жизни. В 1791 г., когда Ульрике было 30 лет, а ее дочке всего 6, она все-таки в чужой стране не выдержала душевной муки и умерла. Загряжская (Строганова) заменила малютке мать, стала ее главной защитницей, добилась для нее, незаконнорожденной дочери Загряжского, выделения доли в его наследстве, добилась, чтобы узаконили рождение девочки. Загряжский был отцом 2 сыновей и 3 дочерей, за свою жизнь он промотал свое состояние и приданое жены, у него осталась только усадьба Ярополец, обремененная долгами.

Дочь Ульрики со временем стала очень красивой девушкой, пользовавшейся большим успехом в обществе (к этому времени ее рождение было узаконено и оговорены ее наследственные права, благодаря заботам А.С. Загряжской, которую она называла матушкой и безгранично любила). Молодая и очень красивая Н.И. Загряжская стала женой умного и главного наследника богатого рода Гончаровых – Н.И. Гончарова. У них родились 6 детей: 3 сына и 3 дочери (в том числе и Натали). Но свекор (отец ее мужа) – А.Н. Гончаров – из-за склонности к любовным утехам и роскошному образу жизни вконец расстроил финансовые дела всей семьи Гончаровых, оставил огромные долги и в 1832 г. умер. Муж Н.И. Гончаровой (Загряжской) – Н.А. Гончаров – пытался при жизни отца и после его смерти привести их финансовые и имущественные дела в порядок, но сил ему не хватило. Он приобщился к алкоголю, впал в длительные запои, временами буйствовал, сказался и роковой неизлечимый недуг их рода – проявилась и усилилась с возрастом психическая болезнь. С 30 лет Н.И. Гончарова вынуждена была заботиться о 6 детях и больном муже. В такой ситуации для трех бесприданниц Гончаровых рассчитывать на счастливое замужество было трудно. Из всех детей Гончаровых редчайшей красотой выделялась младшая дочь – Натали, говорили, что красотой она была сравнима с ее несчастной бабушкой Ульрикой, о фантастической красоте которой рассказывали семейные предания и миниатюра.

Наталья Николаевна Гончарова (1812–1863) стала в 19 лет женой А.С. Пушкина, родила 4 детей, мирилась с постоянными финансовыми проблемами и дополнительными трудностями от проживания в ее семье ее незамужних сестер-бесприданниц Екатерины и Александры, в 25 лет стала не богатой вдовой, но через 7 лет во второй раз вышла замуж за генерала П.П. Ланского, родила еще 3 дочерей (всего она рожала 8 раз, был и выкидыш), здоровьем не отличалась, страдала из-за проблем в жизни всех ее 7 детей и умерла в возрасте 51 года. Злые и завистливые ее красоте женщины и недалекие мужчины говорили, что трудная жизнь Натальи Николаевны – это неизбежная расплата за непутевую жизнь ее предков и ее собственные небольшие грехи.

Судьбы сестер Натальи Николаевны Пушкиной-Ланской также были невеселыми. Екатерина (1809–1843) была влюблена в красавца и богача Жоржа Дантеса (барон Геккерена, 1812–1895), ярого поклонника ее замужней сестры. В 1837 году она все-таки вышла в 28 лет замуж за 25-летнего Дантеса, это был компромисс, ликвидировавший серьезный конфликт А.С. Пушкина и Дантеса. Екатерина знала, что Дантес вытребовал за нее большое приданое у небогатых Гончаровых, что было еще одним финансовым бременем для них. Он фактически обобрал их и попрекал недостаточным, на его взгляд, размером приданого жену всю ее жизнь. Женившись, Дантес продолжал усиленно ухаживать за Н.Н. Пушкиной. После того как Дантес убил на дуэли Пушкина, Екатерина с мужем уехала во Францию. Муж ждал рождения сына, а родились 3 дочки, затем – мертвый сын, но за ним родился долгожданный наследник (однако роженица умерла). Дантес не любил жену и их детей. После смерти жены в 34 года детей воспитывала его незамужняя сестра. Младшая дочь Леони-Шарлотта в их семье, где не знали русского языка, сама его выучила и знала в совершенстве. Она закончила курс Политехнического института, была влюблена в Россию, А.С. Пушкина и его творчество. Знала она и гнусную роль своего отца, убившего первого поэта России, очень мучилась от сознания, что именно ее отец – убийца великого поэта А.С. Пушкина. Она закончила свои дни в психиатрической лечебнице.

Сестра Натальи Николаевны – Александра (1811–1891) – в молодости счастливой не была. Она до замужества в 41 год (муж-вдовец барон Г. Фризенгоф) жила в семье своей сестры, была влюблена в А.С. Пушкина, помогала воспитывать их детей, тяжело пережила смерть поэта и возлюбленного. Страдала она и от того, что в обществе клеветали о ее близких отношениях с Пушкиным, о ее сомнительной роли в его семье; она не любила второго мужа сестры.

Были серьезные проблемы в семье у дочерей А.С. Пушкина и Н.Н. Пушкиной-Ланской, т. е. правнучек Ульрики Поссе. Так, Мария Александровна Пушкина тяжело пережила самоубийство ее мужа Л.Н. Гартунга в 1877 г., жила, ощущая нужду. Наталья Александровна Пушкина мучилась в браке с М. Дубельтом, промотавшим свое и ее состояние, не заботившимся об их 3 детях, который к тому же бил ее; 6 лет она добивалась развода и все-таки добилась его (позже она вышла замуж за принца Николая-Вильгельма Нассаутского, жила с ним в Лондоне и Бадене; но детей от первого брака ей взять с собой не разрешили, таковы были законы России тех лет). Этот рассказ о детях-потомках Ульрики Поссе с их непростыми судьбами можно продолжать (см. с. 289–293).

Любопытную судьбу имеет и соседняя усадьба Ярополец-Чернышевых, как и некоторые судьбы ее владельцев. В 1717 г. у сына гетмана П.Д. Дорошенко – П.П. Дорошенко его владение Ярополец купил генерал Г.П. Чернышев, с 1745 г. владельцем усадьбы стал его средний сын – видный деятель Екатерининской эпохи З.Г. Чернышев, начавший с 1760-х гг. создавать здесь великолепный усадебный ансамбль. Усадьба Ярополец-Чернышевых сложилась как архитектурный ансамбль на рубеже 60—70-х гг. XVIII в., именно тогда она принадлежала генерал-фельдмаршалу З.Г. Чернышеву. По его желанию в 60—70-х гг. XVIII в. здесь создали роскошную резиденцию с огромным дворцом, замечательным парком, украшенным павильонами, обелисками, скульптурой. Красота, совершенство усадебного ансамбля заставили современников именовать усадьбу З.Г. Чернышева «русским Версалем». В 1775 г. усадьбу Чернышевых посетила императрица Екатерина II. После 1917 г. в бывшей усадьбе разместили больницу. Во время Великой Отечественной войны 1941 г. усадьба оказалась временно занятой гитлеровцами и сильно пострадала, но была восстановлена после 1970 г. В усадьбе сохранился дворец – кирпичное двухэтажное здание с мезонином в стиле раннего классицизма (вероятно, арх. В.И. Баженов, 1760-е гг.), наибольший интерес в нем представляет Голубой зал, или Гербовый (в его стены вставлены мраморные медальоны с барельефными портретами Чернышевых); а также чугунные парадные ворота ограды с коваными ажурными решетками (1870), службы и конный двор, скотный двор, оригинальная двухкупольная в стиле классицизма усадебная церковь (1780–1798) – усыпальница Чернышевых с мраморным надгробием З.Г. Чернышева в виде усеченной пирамиды, колокольня (1830-е гг.). Сохранились также регулярная часть парка (липовый сад, спускающийся тремя террасами от дворца к копаному пруду) и пейзажная часть с посадками, сосны, березы. В центре средней террасы находится гранитный обелиск в честь посещения усадьбы в 1775 г. императрицей Екатериной II.

З.Г. Чернышев

Духовным центром усадьбы была ее церковь, построенная на месте предшествующей по заказу А.Р. Чернышева. Храм представляет большое кирпичное оштукатуренное здание с белокаменным декором. Его объем формируют два равновеликих четверика, объединенных притвором с хорами наверху. Северную часть церковного здания занимает Казанская церковь, а южную – двухпридельная церковь-усыпальница фельдмаршала З.Г. Чернышева. Храм имеет богатое и красивое внутреннее убранство, но оно сильно пострадало от времени и неразумных действий атеистов.

Граф Захар Григорьевич Чернышев (1722–1784) был красивым, ловким, сообразительным, но и самолюбивым человеком. На протяжении своей жизни он несколько раз менял взгляды на достижение и сохранение своего стабильного и влиятельного положения в обществе, во имя чего он готов был использовать любые средства. В 13 лет он был записан на военную службу, служил позже секретарем русского посольства в Вене, в 22 года вернулся в Россию и был с 1744 г. назначен камер-юнкером к великому князю Петру Федоровичу (1728–1762 гг., император с 1761 г.). Все трое братьев Чернышевых были любимцами вступивших в брак в 1745 г. великого князя Петра Федоровича и великой княгини Екатерины Алексеевны (1729–1796 гг., императрица с 1762 г.). Чернышевы были их особо доверенными людьми, поэтому императрица Елизавета Петровна поспешила удалить Чернышевых из столицы. Но им удалось вернуться ко двору. К этому времени Петр Федорович совершенно разошелся с Екатериной Алексеевной, которая смогла утешиться с Кириллом Разумовским, а потом – с Захаром Чернышевым. 22-летняя Екатерина и 29-летний Захар Чернышев явно сильно симпатизировали друг другу; вскоре он стал восприниматься как ее признанный фаворит. Императрица Елизавета Петровна на это закрывала глаза, поскольку любой ценой нужно было получить наследника для русского престола.

Когда в 1754 г. у великой княгини родился сын Павел, то его отцом считали при дворе не великого князя, а называли другие имена – Захар Чернышев, Сергей Салтыков, Лев Нарышкин – красавцев из знатных семей. З.Г. Чернышев поначалу думал, что близость и дружба с власть имущими людьми, расположение к нему влиятельных особ надежно обеспечит его положение при дворе, в свете. Но вскоре у Екатерины Алексеевны появились новые любовные привязанности, в том числе усилил свои позиции Сергей Салтыков, затем появился Григорий Орлов и его братья. Самолюбивый Чернышев оказался не на первых ролях, а он считал себя достаточно послужившим России. (Он принимал участие в Семилетней войне 1756–1763 гг., в чине генерал-поручика командовал в битве при Цорндорфе; в 1761 г. результативно способствовал взятию Берлина, командовал русскими войсками при его штурме, наложил на него контрибуцию.) После дворцового переворота 1762 г., когда первыми перед новой императрицей Екатериной II оказались братья Орловы, Чернышев остро почувствовал себя обойденным должным вниманием императрицы и неожиданно подал в отставку. Екатерина II хотела смягчить эту ситуацию, жалела бывшего фаворита и способствовала его карьере. Чернышев с 1763 г. стал вице-президентом, с 1773 г. президентом Военной коллегии и генерал-фельдмаршалом, в 1775–1781 гг. был наместником Могилевской и Полоцкой губерний, в 1782 г. был назначен Московским главнокомандующим. Чернышев сделал немало полезного в статусе главнокомандующего Москвы и в Белоруссии. Чернышев понял ненадежность монаршей милости и унижающее человека зависимое положение в окружении первого лица в государстве, хотя и ценил память Екатерины II о его прежних услугах ей, ее высокую оценку его полезных стране дел. При этом на службе и в своих личных делах он всегда болезненно стремился к первенству. Вот почему он решил перестроить доставшуюся ему по наследству усадьбу Ярополец, сделать ее наподобие маленького Версаля, что и начал реализовывать с 1774 г. В возведенной по его желанию усадебной Казанской церкви (1798) он со временем был похоронен; его мраморное надгробие сохранилось до наших дней. Императрица Екатерина II была умной женщиной, и для удовлетворения его самолюбия в 1775 г. посетила усадьбу Ярополец, о чем напоминает сохранившийся гранитный обелиск на ступенчатом основании в усадебном парке.

История усадьбы Ярополец-Чернышевых связана с двумя людьми с абсолютно одинаковым именем: Захар Григорьевич Чернышев. Первый был видным деятелем екатерининской эпохи (XVIII в.), а второй – декабристом (XIX в.). З.Г. Чернышев и его сестра А.Г. Муравьева, жена декабриста, также жили в Яропольце.

Граф З.Г. Чернышев был в рядах осужденных декабристов, оказался в числе сосланных в Сибирь. Он отбыл каторгу в Читинском остроге, жил на поселении, после служил солдатом на Кавказе в 1837 г., вышел в отставку и получил разрешение жить в своей родовой усадьбе без права выезда из нее. Позже З.Г. Чернышеву вернули графский титул, разрешили уехать за границу с женой для лечения. Здесь, в Яропольце, несколько лет до ее отъезда к мужу в ссылку в Сибирь жила его сестра – А.Г. Муравьева. Она стала одной из первых жен декабристов, отправившихся добровольно в ссылку к мужу. Именно она привезла им послание А.С. Пушкина «В Сибирь». А.Г. Муравьева умерла в Сибири в 1834 г., на 11 лет раньше сосланного туда мужа.

Граф Захар Григорьевич Чернышев (1797–1862) получил добротное домашнее образование, затем 2 года учился в муравьевской Школе колонновожатых, в 17 лет поступил в Кавалерийский полк, где в 21 год был произведен в корнеты, в 27 лет стал ротмистром. Его двоюродный брат, служивший в том же полку, масон Ф. Вадковский способствовал усилению смутнических дум в голове молодого З.Г. Чернышева, который в 1825 г. (ему 28 лет) стал членом тайного общества. Он полагал, что члены тайного общества – в основном знатные, богатые, образованные люди – хотят использовать свои силы, знания, средства для улучшения порядка и всеобщей лучшей жизни в России. Но затем он узнал, что члены общества допускают и применение военной силы и даже уничтожение царской фамилии; эти мысли он не разделял, но отказаться от товарищей и их намерений уже не мог. Чернышева арестовали по делу декабристов, он во всем признался и назвал известных ему членов тайного общества. По решению Верховного суда Чернышева лишили чинов, графского титула, приговорили на 2 года на каторжные работы. Император учел его чистосердечное раскаяние, объяснение членства в тайном обществе неопытностью в жизни и незнанием всех целей этого общества. Царь обещал его простить и отпустить на свободу. Но это противоречило интересам его родственника А.И. Чернышева, который хотел получить земли и другое имущество З.Г. Чернышева и поэтому сделал все возможное, чтобы З.Г. Чернышева держали в неволе как можно дольше. В конце концов собственность З.Г. Чернышева перешла к его родной сестре графине С.Г. Чернышевой-Кругликовой, сочувствовавшей ему и мечтавшей о его освобождении. Срок каторги ему был сокращен до 1 года, а в 1827 г. его отправили в Иркутск, с 1828 г. он жил на поселении в Якутске, затем его отправили на Кавказ рядовым, где он стал любимцем солдат. В боях на Кавказе он проявил смелость, храбрость, редкое мужество, был произведен в унтер-офицеры, прапорщики, подпоручики. В 1834 г., в 37 лет, он приехал к сестре в Ярополец, где женился на дочери сенатора Е.А. Тепловой. В 1837 г. З.Г. Чернышева в 40 лет уволили в отставку с разрешением жить в Яропольце у сестры – графини С.Г. Чернышевой-Кругликовой, а потом – в имении его отца, в 1846 г. его перевели в Москву. Затем ему вернули графский титул, разрешили уехать с женой за границу. Социальное эхо ошибок его молодости, его подорванное здоровье принесли бесконечные волнения о нем его жены, привели ее к непрекращающимся болезням, вызвали смерть в младенчестве их детей. К концу жизни он понял, что в порыве высоких мечтаний о всеобщем недостижимом благе, в реальности ощутимые радость и счастье он никому из действительно любивших его людей– родителям, сестрам, жене – не принес, поэтому спешил успеть хотя бы жене доставить последние посильные радости. Чернышев жалел, что реально для блага самых дорогих ему людей, да и всей России он мало что полезного успел сделать. Себя он героем не считал – ощущал больше жертвой обмана его и других доверчивых людей масонами, врагами и разрушителями стабильности в стране. Уехав за границу с женой, Чернышев умер в возрасте 65 лет в 1862 г. в Риме, где еще раньше умерла его жена.

Александра Григорьевна Муравьева (в девичестве графиня Чернышева, 1804–1832) стала с 1825 г. женой государственного преступника, одного из руководителей «Северного общества» Н.М. Муравьева (1795–1843), осужденного на вечную каторжную работу, замененную в 1826 г. на 20 лет каторги. А до этого они три года наслаждались счастливой, обеспеченной, спокойной семейной жизнью, имели 2 детей и ждали появления третьего. В первом же письме мужу в Петропавловскую крепость в Петербурге она поддержала его, призвала не терять мужества, надеяться на грядущую полезность своему государю и исправление к лучшему его трудного положения. Через подкупленную стражу она получала от него записки с указаниями, какие рукописи и книги нужно уничтожить или спрятать от глаз следователей. А.Г. Муравьева и ее родственники графы Чернышевы одними из первых поддержали Н.М. Муравьева, помогли ему собраться с силами для дальнейшей жизни. А.Г. Муравьева из графского рода Чернышевых, одного из самых богатых в России, разделила в Сибири судьбу своего мужа. Многочисленная семья графов Чернышевых – 6 сестер и 1 брат, были объединены крепкой любовью и неразрушимой убежденностью помогать в любой ситуации друг другу. Все сестры Чернышевых считали декабристов Н.М. Муравьева, их брата З.Г. Чернышева и других героями, восторженно относились к ним.

В бедах семьи графов Чернышевых во многом повинен ее глава – граф Г.И. Чернышев – расточительный богач, масон, канцлер верховного органа, руководившего сетью масонских лож. Неудивительно, что его единственный сын и наследник З.Г. Чернышев и зять Н.М. Муравьев были масонами, одобряли планы декабристов, пытались реализовать их. Очень поддержала в трудное время А.Г. Муравьеву и мать ее мужа – состоятельная и сильная духом женщина – Е.Ф. Муравьева, у которой и второй сын был декабристом. В 1830 г. А.Г. Муравьева приехала к мужу в Сибирь, ей было 23 года. Она стала всеобщей любимицей. С 1826 г. она перенесла арест мужа и брата, расставание с родителями и сестрами, разлуку с 3 детьми, а через несколько месяцев после ее отъезда – смерть сына, в 1828 г. смерть матери, через три года – смерть отца, смерти ее двоих младенцев, болезни оставшихся у родственников дочерей, тревоги о здоровье родившейся дочери Софьи (Нонушки). Суровые, непривычные для нее условия жизни в Сибири она привыкла переносить, стремилась разделять беды окружавших ее людей и, если могла, – то облегчала их, была способна на сопереживание, хотела помогать нуждавшимся в ее поддержке, не щадя себя помогала людям. Когда она умерла в возрасте 28 лет, ее муж в 36 лет стал седым за один день. Своей смертью А.Г. Муравьева купила облегчение условий заключения для оставшихся в живых. Вскоре женам разрешили ежедневно видеться с мужьями дома, а не жить в казематах, сократили срок наказаний, были и другие облегчения условий жизни ссыльных в Сибири.

В 17 км к югу от железнодорожной станции Волоколамск находится село Осташево (Успенское, Старое Долголядье), в котором когда-то была усадьба Осташево, сложившаяся в конце XVIII – начале XIX в., когда село принадлежало (с 1771 г.) отставному генерал-майору князю А.В. Урусову. В 1813 г. владельцем села стали пасынок Урусова – Н.Н. Муравьев и его наследники, затем – помещик Н.П. Шипов, во второй половине XIX в. предприниматель А.А. Непокойчицкий, затем его сменил А.Г. Кузнецов, а с 1903 г. по 1917 г. – великий князь поэт К.К. Романов и его наследник.

Осташево имеет прямое отношение к началу централизованной подготовки русских боевых офицеров, научно-практическим опытам в сфере сельского хозяйства, написанию математических, историко-духовных, литературных трудов, а также мемуаров о событиях в XIX – начале ХХ в.

Осташево. Звонница церкви в усадьбе А.Н. Муравьева

В Осташево в первой половине 1820-х гг. часто собирались будущие декабристы: И.Д. Якушкин, Н.М. Муравьев, М.А. Фонвизин, П.А. Муханов, В.С. Норов, Ф.П. Шаховской, М.И. Муравьев-Апостол, А.Н. Муравьев и др. Здесь А.Н. Муравьев создавал вариант проекта первого тайного общества в России, которое начало свою деятельность в Петербурге в 1816 г. под названием «Союз спасения», преобразованного впоследствии в «Союз благоденствия». В Осташеве в первой половине 1820-х гг., и особенно часто с 1816 г., проходили тайные встречи-совещания будущих декабристов. Так что корни выступления на Сенатской площади в Петербурге 14 декабря 1825 г. четко прослеживаются в Осташеве.

Осташево особенно тесно связано с историей, жизнью славных русских дворян Муравьевых, немало создавших полезного для России. Первым из Муравьевых, приехавших в Осташево, был молодой Николай Николаевич Муравьев (1768–1840), которому его отчим – князь А.В. Урусов – доверил заведование делами в его имении, затем он стал владельцем этой усадьбы. Со временем Н.Н. Муравьев стал генерал-майором, участником заграничных походов русской армии 1813–1814 гг., основателем в Москве Училища для колонновожатых, готовившего боевых офицеров для русской армии. В 1816–1823 гг. занятия этого училища проходили в Москве, в доме Н.Н. Муравьева, где за это время обучили 138 молодых офицеров, которые были воспитаны и обучены как патриоты своего Отечества, ценившие честь и славу России, ее ратные подвиги и победы выше своей личной жизни и частной выгоды. Училище стало престижным учебным заведением и стало называться Московской школой (училищем) колонновожатых, готовившей офицеров Генерального штаба. Из школы вышли и 22 декабриста. В теплое время года (с мая по октябрь и особенно интенсивно в 1816 г.) воспитанники школы проходили своего рода практику по геодезии, военному строю, фортификации в имении Н.Н. Муравьева – Осташево. В 1823 г. школу перевели в Петербург и через 9 лет преобразовали в Николаевскую академию Генерального штаба. Так что Осташево имеет прямое отношение к началу централизованной подготовки в России грамотных русских офицеров.

Н.Н. Муравьев был всесторонне развитым человеком, и везде – в Москве, в Осташево, в Петербурге – находил достойное применение своим знаниям; дела его всегда имели патриотическую и практическую направленность. Кроме Училища колонновожатых, он основал Математическое общество при Московском университете, был одним из создателей Общества сельского хозяйства и земледельческой школы, создал образцовую ферму, занимался переводом и написанием научных трудов по сельскому хозяйству. Кроме того, он был отцом 4 сыновей, разных по характеру и общественно-политическим убеждениям. В Осташеве Муравьев много и плодотворно работал, сделал много хорошего и полезного на благо страны и своей семьи.

Все сыновья Н.Н. Муравьева имеют тесное отношение к Осташеву, пребывание в котором повлияло на формирование их мировоззрения, характера, отразилось в делах их службы на благо Отечества.

Александр Николаевич Муравьев (1792–1863) прожил насыщенную событиями жизнь, обстоятельства которой меняли его восприятие действительности. Он закончил Московский университет, поступил в основанное его отцом Училище колонновожатых, был участником Отечественной войны 1812 г. и заграничных походов русской армии в 1813–1814 гг., участвовал во взятии Парижа в 1818 г., после чего вышел в отставку. А.Н. Муравьев стал масоном в 22 года. Он был известным декабристом, одним из основателей «Союза спасения», «Союза благоденствия», «Военного общества». Участвовал в 1817 г. в Московском заговоре, – но тогда не удалось реализовать решение о политическом убийстве императора Александра I. А.Н. Муравьев стал членом «Северного общества» (декабристов), но позже активного участия в его деятельности не принимал, фактически отошел от него. По делу о декабристах он был приговорен к 6 годам каторжных работ, но наказание ему облегчили; он работал в Верхнеудинске, Иркутске, Тобольске, Вятке, Симферополе, Архангельске на административных должностях. В 1861 г. его произвели в генерал-лейтенанты и назначили сенатором в московские департаменты. А.Н. Муравьев, воспринявший разрушительные идеи зарубежных масонов и масонов-декабристов, со временем пожалел об этом, постепенно пришел к мысли, что с властью лучше не вступать в конфликт, что умнее и полезнее для себя и своего вклада в развитие России быть на государственной службе, отстаивать стабильность и порядок в стране, используя свои знания, опыт, находя общие интересы и язык с центральной властью. Он многое пережил в своей семейной жизни. Объяснял семейные невзгоды карой за его ошибки молодости. В 1818 г. он женился на княжне П.М. Шаховской (1788–1835), у них было 3 сына и 2 дочери, но до взрослого возраста дожили только дочь Софья (1822–1851) и сын Иван (1830–1864). Когда ему было 43 года, умерла его жена. Дочь Софья выделялась необыкновенными красотой, сердечностью, приветливостью. Но она не успела выйти замуж, умерла в возрасте 29 лет в усадьбе ее отца Осташево. По преданию, в Осташеве, на берегу реки, А.Н. Муравьев зарыл написанную им в молодости «Конституцию» (когда он был лидером умеренного крыла декабристов) и написал воспоминания о своей жизни. (см. с. 465–466).

Михаил Николаевич Муравьев-Виленский (1796–1866) был участником Отечественной войны 1812 г., видным государственным деятелем, генералом от инфантерии (1863), был возведен в графское достоинство, являлся почетным членом Петербургской академии наук (1857). Он занимал ответственные государственные должности, был (1857–1861) министром государственного имущества, генерал-губернатором Северо-Западного края с чрезвычайными полномочиями (1863–1865). М.Н. Муравьев был противником отмены крепостного права и проведения крестьянской реформы, был сторонником сильной и решительной центральной власти. Он осуждал любые выступления против правительства, в том числе жестоко подавил в 1863–1865 гг. Польское восстание. За безжалостное подавление Польского восстания его прозвали «Муравьев-Вешатель», но получил одобрение своих действий от императора Александра II и его правительства, получил почетную фамилию Муравьев-Виленский, стал еще более уважаемым человеком в России. Он проводил политику русификации Северо-Западного края, осуществил в нем земельную реформу. К этому времени он уже жалел, что в молодости был сторонником борьбы с самодержавием, гораздо лучше помнил то, что по делу декабристов в 1825 г. он был арестован, но был оправдан.

Николай Николаевич Муравьев-Карский (1794–1866) был сторонником отмены крепостного права, известным русским военачальником, генералом (1853), в Крымскую войну, в 1854–1856 гг., был наместником на Кавказе и главнокомандующим Кавказским корпусом, руководил взятием Карса (1855).

Андрей Николаевич Муравьев (1806–1874) был замечательным церковным историком, духовным писателем, религиозным философом, православным просветителем. В 17 лет он решил посвятить себя военной службе, но затем перешел на светскую службу, служил в Коллегии иностранных дел до окончания турецкой войны 1829 г. В 23 года он посетил Святую землю – Палестину и Египет, которые изменили его жизнь. Впечатления от этого путешествия он изложил в своей первой книге, после выхода которой россияне узнали в нем яркого духовного писателя.

Великий князь Константин Константинович Романов

А.Н. Муравьев стал первым русским сочинителем, создавшим первые книги светского характера духовного содержания на русском языке, которые сразу же понравились его соотечественникам. В большой мере благодаря именно его многочисленным сочинениям, и прежде всего – книгам, русское общество повернулось к духовной теме, что было особенно важным в период широкого распространения в нем (русском обществе) идей нигилизма. Книги А.Н. Муравьева издавались и переиздавались в России, пользовались большим успехом. Благодаря его книге «Путешествие по святым местам в 1830 г.» А.С. Пушкин в последние годы обратился к духовной теме; он и другие его современники постепенно приобщались благодаря трудам А.Н. Муравьева к произведениям духовных писателей. А.Н. Муравьев в 1833 г. (после его первой книги в 1832 г.) стал секретарем за обер-прокурорским столом в Синоде и был им до 1846 г., затем он стал чиновником особых поручений Азиатского департамента Министерства иностранных дел, в 1836 г. – камергером, в 1855 г. – действительным статским советником; при этом он был с 1836 г. членом «Общества любителей российской словесности» и с 1837 г. – членом Российской академии наук. В своих книгах он рассказывал о русских святых, православных правилах, монастырях, прежде всего – об обителях в Москве и Подмосковье. А.Н. Муравьев сопровождал в 1837 г. цесаревича Александра (будущий император Александр II) в его паломничестве по московским и подмосковным святыням.

Интересным человеком был еще один владелец усадьбы Осташево – великий князь Константин Константинович Романов (1858–1914). Большая часть его жизни прошла в Санкт-Петербурге и его окрестностях, но к Москве и Подмосковью он испытывал чувства несравненно более теплые. Он очень любил свою усадьбу Осташево, стремился приезжать в нее, заботился о поддержании ее в должном порядке и надлежащем строительстве в ней, любил украшать усадебный дом произведениями искусства (особенно гравюрами и картинами). Он не только отдыхал в Осташево, но и обдумывал варианты государственных дел, а также писал столь любимые им лирические стихотворения. Здесь он написал ряд инициативных записок для царя и правительства, в том числе записку о нелепом ограничении свободы нижних чинов и воспрещении им появляться во многих общественных местах. Скромная, но живописная и трогательная в своей простоте красота природы Подмосковья, и в первую очередь окрестности его усадьбы Осташево, были источником для ряда его стихотворений. Мы чаще всего вспоминаем великого князя Константина Константиновича как талантливого русского поэта, оставившего заметный след в русской поэзии. К.К. Романов всегда с любовью и восхищением вспоминал Москву и Подмосковье с его скромной усадьбой Осташево. Он писал: «Красивые Москве достались реки, земли, люди. И я рад, что Осташево, моя усадьба, рядом с Москвой, и меня всегда ждет здесь мой дом».

Великий князь Константин Константинович Романов родился в Стрельне, его отцом был сын императора Николая I, а мать Александра была до замужества принцессой саксонской. Он был внуком императора Николая I и двоюродным дядей императора Николая II. В русской истории Константин Константинович остался прежде всего как известный поэт (литературное имя – К.Р.), великолепный переводчик, талантливый драматург. Его отец – великий князь Константин Николаевич – был управляющим флотом и морским ведомством, влиятельным сторонником реформ императора Александра II, содействовал появлению и изданию передового журнала «Морской сборник» (1848–1917). С детства К.Р. готовили к службе на флоте, в чем он впоследствии изрядно преуспел. 19-летний Константин принимал участие в военных действиях на Дунае, за участие в военных действиях против турецкого флота ему был пожалован орден. Но по болезни он был списан из флота и перешел в сухопутное ведомство. В 33 года К.Р. был произведен в полковники и назначен командиром лейб-гвардии Преображенского полка, а также был шефом 15-го гренадерского Тифлисского полка. В 52 года К.Р. был назначен генералом-инспектором военных учебных заведений, он был необычайно популярен среди их воспитанников и офицеров. Службу в армии К.Р. сочетал с гражданской службой: с 31 года и до конца жизни, т. е. 26 лет, он был президентом Петербургской академии наук. И все же главным своим предназначением в жизни он считал литературу, к которой он был пристрастен с детских лет. На его стихи было написано множество романсов и песен, в том числе Р.М. Глиэром, С.В. Рахманиновым, П.И. Чайковским. К.Р. переписывался с П.И. Чайковским, А.А. Фетом, А.Н. Майковым и некоторыми другими деятелями русской культуры. К.Р. видел свое главное призвание в служении России именно Словом. К.Р. также был и великолепным переводчиком, особенно он любил переводить Шекспира и Гете. В его переводе «Гамлета» Московский художественный театр поставил спектакль с В.И. Качаловым в главной роли. К.Р. проявил себя и как драматург.

В 1914 г. он лечился в Германии, с началом Первой мировой войны перенес унизительное положение чуть ли не пленного офицера. Затем он узнал о гибели на германском фронте его сына-поэта Олега (похоронен в Осташеве). Все это подорвало и без того некрепкое здоровье К.Р., и вскоре после возвращения в Россию он скончался.

Усадьба Осташево, в основных своих архитектурно-художественных чертах сложившаяся при князе А.В. Урусове, достраивалась и частично перестраивалась при всех последующих владельцах. Главный дом в усадьбе не сохранился, на его месте в 1950 г. построено новое здание. Но сохранились 2 одноэтажных жилых флигеля конца XVIII в., одноэтажные контора и дом управляющего, конный и скотные дворы, 2-ярусные въездные башни у парадного двора (исполнены в стиле псевдоготики XVIII в.), две башни ограды одного из боковых дворов, два белокаменных обелиска при въезде в усадьбу, церковь-усыпальница Романовых (храм 4-столпный одноглавый, построен в 1915 г. по мотивам псковско-новгородской архитектуры) с отдельно стоящей звонницей. Сохранился пейзажный парк с прудом и островом посреди него. Среди строений Осташева особый интерес представляет конный двор, созданный в 1840-х гг. и являющийся одной из интересных, но и последних крупных псевдоготических построек в усадьбах России ХIХ в. Над двумя одноэтажными крыльями здания возведена большая многоярусная въездная башня, украшенная стрельчатыми наличниками, зубцами и другими элементами готического декора.

 

Шаховской район

В 12 км от поселка городского типа Шаховская находится село Белая Колпь (Андреевское), известное тем, что в нем сохранились остатки бывшей усадьбы Белая Колпь – родового имения князей Шаховских (1658–1917).

Есть и еще одна, более ранняя страница истории этого места. Белая Колпь была старинной вотчиной московских великих князей и царей, издавна любимая ими из-за изобилия лесной дичи. Сюда очень часто приезжал для «охотничьих потех» отец царя Ивана Грозного – царь Василий III. Именно здесь, в Белой Колпи, в период охоты в 1533 г. Василий III тяжело заболел и вскоре умер.

Великий князь московский Василий III (1479–1533 гг., великий князь с 1505 г.) завершил объединение русских земель. Василий III руководствовался государственными интересами и в личной жизни. Его женой была Соломония Сабурова, брак был долгим и счастливым, но бездетным. После тяжелых раздумий в 1525 г. Василий III решился на развод. С разрешения митрополита Даниила он развелся и получил право вступить в новый брак. Свою бывшую жену Соломонию Сабурову Василий III заключил в 1525 г. в московский Рождественский монастырь. В 1526 г. ее отвезли в Покровский монастырь в Суздале, где она через 16 лет скончалась (1542), пережив бывшего мужа и его новую жену. Легенда утверждает, что оставленная царем Соломония тайно родила наследника престола и что его тайно воспитали в одном из боярских домов. По другой версии, он якобы стал знаменитым разбойником Кудияром. Еще утверждали, что виноват в отсутствии наследника был сам Василий III, ибо именно он страдал бесплодием. Второй женой царя стала Елена Васильевна Глинская (1509–1538), в жилах которой текла литовская кровь. Ее дядя Александр бежал из Литвы в Россию. А это значило, что избранница царя происходила из рода беглецов и изменников, обесславивших себя на своей родине, в Литве. Факт неприятный: великие князья обычно выбирали себе жен из славных боярских семейств или из уважаемых родов – королевских, царских – вне России. Современники писали, что царь Василий III страстно влюбился в молодую Елену Глинскую, чтобы нравиться ей, он решился на невиданное дело – стал молодиться и даже сбрил бороду, использовал косметические средства. По благословению митрополита Даниила через два месяца после развода и пострижения Соломонии Сабуровой царь Василий III обвенчался с Еленой Глинской. (Ему было 48 лет, ей – 18.) Влюбленный в молодую жену царь не разглядел в ее свите ее прежнего любовника князя Ивана Федоровича Телепнева-Оболенского-Сабурова-Овчину (тот вскоре был возведен в знатные чины государства и скорее всего является отцом следующего царя – Ивана IV, родившегося в 1530 г.). Семь лет царь наслаждался жизнью с молодой женой, родившей ему сыновей Ивана и Юрия (первый стал затем царем Иваном Грозным). Судьба молодой царицы вряд ли была завидной. После смерти мужа она смогла, добавив еще почетных должностей И.Ф. Телепневу-Оболенскому, как бы узаконить его в роли своего официального фаворита. Такое в великокняжеской семье случилось на Руси впервые. Е.В. Глинская, ее братья-князья и И.Ф. Телепнев-Оболенский после смерти Василия III стали управлять Москвой и Россией. Но судьба их всех сложилась плохо: Глинскую в 1538 г. отравили, Телепнева-Оболенского уморили в заточении голодом и т. д. Это была расплата за притворную любовь к царю и стремление к власти, наживе, богатству. Всех этих людей мало интересовали нужды русского народа, Москвы, России, не обременяли они себя и думами о созидательной деятельности во имя будущего России. А ведь Василий III как раз во имя лучшего будущего своих подданных создавал свою новую семью и обустраивал свои земли во главе с Москвой.

Многие страницы истории села и усадьбы Белая Колпь связаны с представителями древнего и славного рода князей Шаховских. За свою жизнь многие из них делали ошибки, однако рано или поздно, но все-таки осознавали, что главное для русского человека – это верно служить Православию и Отечеству. Так, князь Шаховской Григорий Петрович (умер после 1612 г.) был воеводой, в 1606 г. в Путивле распространял слухи о спасении Лжедмитрия I, затем примкнул к крестьянскому восстанию И.И. Болотникова, с 1608 г. он даже был советником Лжедмитрия II. Но затем стал участником Первого ополчения, внес свой вклад в освобождение России от польско-литовских интервентов и умаление католического влияния на россиян. Князь Шаховской Семен Иванович (умер в 1655 г.) был писателем, участником политической борьбы в начале ХVII в., участвовал в Русско-польской войне 1632–1634 гг. Князь Шаховской Яков Петрович (1705–1777) был русским государственным деятелем, являлся с 1742 г. обер-прокурором Синода, с 1753 г. был генеральным прокурором Сената, министром, написал интересные мемуары. Князь Шаховской Федор Петрович (1796–1829) был отставным майором, участником заграничных походов русской армии, декабристом, одним из учредителей «Союза спасения» и «Союза благоденствия», был осужден на вечное поселение, жил с 1826 г. в Туруханске и Енисейске (см. далее текст о нем). Князь Шаховской Дмитрий Иванович (1861–1939) был земским деятелем, публицистом, одним из лидеров кадетов, депутатом 1-й Государственной думы, в 1917 г. – министром Временного правительства. С 1918 г. он был одним из руководителей «Союза возрождения России», с 1920 г. работал в кооперации, занимался литературной деятельностью. Он не хотел уезжать из России, не мог покинуть Отечество, когда ему плохо (в этом он видел предательство). Тем не менее он был репрессирован, его реабилитировали уже посмертно. Немало было и других ярких личностей и патриотов России, князей и княгинь, княжичей и княжон дал род Шаховских.

Белая Колпь с ХVII в. входила в состав родовой вотчины князей Шаховских. В их вотчину входили обширные земли, включая селения Белая Колпь, Ботово, Осташево и многие-многие другие в этих местах.

Уже в 1691 г. здесь, в Белой Колпи, был большой двор вотчинников. В начале XIX в. князь М.А. Шаховской построил здесь комфортабельную по тем временам усадьбу. Весь усадебный комплекс был выполнен в формах зрелого классицизма. До наших дней сохранилась кирпичная Андреевская церковь (1807 г.) с высокохудожественным иконостасом в стиле классицизма, с трапезной и трехъярусной колокольней в стиле ампир, двухэтажный дом управляющего (или «сыроварня»), конюшни с каретником, псарни, парк (ХVIII – начало ХIХ в.) с регулярной и пейзажной частями, с прудом (образованным запрудой р. Колпинки).

Усадьба Белая Колпь связана с судьбами многих декабристов – воспитанников Школы (училища) колонновожатых, которые в начале 1820-х гг. собирались у одного из своих преподавателей и владельца этого имения князя В.М. Шаховского.

Действительный тайный советник, князь Валентин Михайлович Шаховской (1801–1850) учился в Школе (училище) колонновожатых, служил в армии, в лейб-гвардии, Конно-егерском полку, затем состоял адъютантом при новороссийском генерал-губернаторе графе М.С. Воронцове, затем был директором Коммерческого банка и долгое время был Волоколамским предводителем дворянства. Выйдя в отставку, он поселился с женой, сестрами и племянницами в своем родовом имении Белая Колпь. В усадебном доме все свидетельствовало о почтении к предкам – и огромный архив рода Шаховских, и богатая библиотека, и старинная мебель, и портреты, среди которых были портреты императрицы Екатерины I, Анны Иоанновны и Елизаветы Петровны, а также Н.Н. Муравьева – основателя Школы колонновожатых. Шаховские и их соседи говорили, что в Колпи все стены пропитаны любовью. Соседи Шаховских и их крестьяне хорошо отзывались о них. Неудивительно, что до наших дней сохраняется добрая память о князьях Шаховских: есть поселок Шаховской – центр Шаховского района Московской области. В Российской государственной библиотеке в Москве хранится «Архив Белой Колпи», в нем сохранились материалы о декабристах, в том числе о Ф.П. Шаховском, П.А. Муханове, А.Н. Муравьеве и др.

Александр Николаевич Муравьев (1792–1863) был особенно тесно связан с усадьбой Белая Колпь. Здесь в 26 лет он венчался с 30-летней княжной Просковьей Михайловной Шаховской (1788–1835), дочерью владельца этой усадьбы – бригадира князя М.А. Шаховского. Его первая жена П.М. Шаховская и вторая жена – М.М. Шаховская (сестра умершей в 1885 г. первой жены) – обе родились здесь, в усадьбе Белая Колпь. В соседнем селе Осташеве, в его усадьбе, умерла в возрасте 29 лет его любимая дочь Софья (1822–1851). Муравьев и члены его семьи были длительное время связаны с этими местами, стремились именно сюда для восстановления духовного и физического здоровья (см. с. 456–457).

А.Н. Муравьев был сыном генерал-майора Н.Н. Муравьева, учредившего в селе Долголядове Волоколамского уезда Школу колонновожатых. А.Н. Муравьев учился в этой Школе (училище) колонновожатых, участвовал в военных действиях 1812, 1813–1814 гг., в том числе во взятии Парижа. Был масоном (с 1814 г.), членом «Северного общества». После свадьбы он вышел в отставку в чине полковника и поселился в полученном в приданое за женой селе Ботове Волоколамского уезда. Живя в деревне и занимаясь хозяйством, немало времени он уделял и заботам по облегчению жизни крестьян, любовью которых он заслуженно пользовался. А.Н. Муравьев отошел от «Северного общества». Однако в 1826 г., уже после восстания декабристов (1825), его, как члена этого тайного общества, арестовали и заключили в Петропавловскую крепость. Когда выяснилось, что он имел отдаленное отношение к декабрьскому бунту, его вскоре помиловали и назначили городничим вначале в Верхнеудинске, а в 1828 г. в Иркутске, где он потом был председателем губернского правления, затем он стал губернатором Тобольска. В Тобольске он был поражен масштабами взяточничества, стал энергично бороться с этим недугом. Уличить и наказать всех сибирских взяточников он не смог, тем более что они объединились и способствовали его переводу ближе к родным, в Вятку. С 1834 г. он был председателем Казенной палаты в Вятке, еще позже – в Симферополе. Был он также губернатором в Архангельске и в Нижнем Новгороде, был произведен в генерал-майоры. С 1861 г. А.Н. Муравьев стал сенатором московского департамента и генерал-лейтенантом. Во все трудные периоды его жизни его поддерживала жена, ее родственники князья Шаховские и его родня. В 1826 г. к нему в Сибирь приехала его 38-летняя жена с 4-летней дочерью Софией. В Сибири у них родилась их младшая дочь и трое сыновей. Жена серьезно заболела, для ухода за ней и их 5 детьми к ним в Сибирь приехала ее сестра княжна М.М. Шаховская. В Вятке в возрасте 47 лет П.М. Муравьева умерла. Через 6 лет, в возрасте 49 лет, он женился на сестре умершей жены – М.М. Шаховской. В Центральную Россию они вернулись с детьми от первого брака – с сыном Иваном и дочерью Софьей, двое сыновей и младшая дочь умерли в Сибири. Для восстановления душевных сил и физического здоровья они приехали в Белую Колпь, в родные пенаты князей Шаховских, где им были рады и сделали все возможное и невозможное для восстановления их сил. Оба брака А.Н. Муравьева были счастливыми. Именно семейная жизнь отвлекла А.Н. Муравьева от активного участия в сомнительных политических делах, именно семья всегда была для него источником всех радостей, душевного спокойствия и других добрых начал в жизни.

Усадьба Белая Колпь наряду с историко-мемориальным значением оценивается и как ценный памятник архитектуры. Основа архитектурно-планировочной организации этой усадьбы и ее архитектурно-строительный базис восходят к ХVIII в. В начале ХIХ в. усадьба была отстроена заново князем М.А. Шаховским. Тогда усадебный комплекс был выполнен в монументальных формах зрелого классицизма. Время и военные действия ХХ в. определили утраты в усадебном комплексе (главный дом, кирпичная ограда, планировка центра), тем не менее усадьба Белая Колпь сохраняет наряду с мемориальной свою архитектурно-художественную ценность. Основой усадебного комплекса остается Андреевская церковь (1807). Основной объем здания – это 2-светный четверик с одной апсидой, увенчанной световым барабаном. С запада к храму примыкает трапезная. Его 3-ярусная колокольня в стиле ампир выстроена позже. Храм и колокольня имеют высокие художественные достоинства. В храме сохранился хорошей работы иконостас в стиле классицизма. Двухэтажный дом управляющего использовался как жилой корпус и производственные помещения, второе название этого здания – «Сыроварня». Его главный фасад выделен полуколоннами ионического ордера. Также сохранилось здание конюшен и каретного сарая, псарня, парк ХVIII – начала ХIХ в. с регулярной и пейзажной частями. В нижнем пейзажном террасном парке был создан пруд, образованный запрудой речки Колпинки.