Рассказывают, что в давние времена в окрестностях Барселоны, где-то у подножия величественного Монсеррата, выросло необыкновенное дерево. Стройный ствол его покрывала кора, светлая, гладкая и мягкая, как человеческая кожа, гибкие ветви отливали перламутром. Листья казались выкованными из тончайшего серебра, позеленевшего от времени, каждый с изображением маленькой молнии. Когда дул ветер, крона казалась грозовой тучей, в которой то вспыхивали, то гасли тысячи сверкающих иголочек. А весной среди изумрудной листвы распускались белые цветы, светившиеся в сумерках — словно зажигались крохотные свечи, а лепестки прикрывали их, как маленькие изящные абажуры. Каждый час холодный огонек в сердце цветка менялся, пробегая по гамме всех мыслимых и немыслимых красок. Все оттенки заката и восхода, все богатство лунного и звездного света являло дерево и одно вмещало разнообразие целого цветущего сада. Но самой удивительной была способность его тончайшего аромата пробуждать любовь и исполнять сокровенные желания. Немало отшельников и монахов приходило к нему молиться, юноши и девушки просили благословения для соединения своих сердец, благочестивые паломники давали здесь свои обеты. И не находилось никого, на чью мольбу не откликнулось бы волшебное дерево.

Откуда появилось волшебное дерево в этих местах — оставалось загадкой. Да, говорили, что семя занесено сюда во время бури, когда в небе ангелы сражались с темной силой. Ослепительная молния ударила в землю, оплавив даже камни, а на следующий день на выжженном холме появился странный росток, напоминающий маленького человека со сложенными крестом руками.

Конечно, кроме друзей у чудесного растения были и враги. Жадные и неблагодарные люди, приходившие к дереву со своими нечистыми желаниями, получали по заслугам и потом винили во всем не себя, а своего благодетеля. Тогда поклонников чудо-дерева объявляли язычниками, красоту и силы его — колдовством, а его само собирались срубить. Вспыхивали настоящие сражения, пока граф Гонзалес де Перейро не закрепил за собой эти земли, — под его покровительством дерево могло чувствовать себя в безопасности.

У графа было три дочери: Агнесса, Тавилла и Лючия, одна краше другой. После его смерти они унаследовали замок отца и сад с необыкновенным деревом.

Однажды вечером, когда старшая сестра, распустив свои волнистые рыжие волосы, сидела в задумчивости у зеркала, из открытого окна послышался шум. Обернувшись, она увидела огромную птицу с хищно изогнутым клювом. На голове ее сверкала маленькая золотая корона, янтарно-зеленые глаза были устремлены на Агнессу. Девушка испуганно вскрикнула, птица взмахнула крыльями и исчезла. Прибежавшие на зов слуги рассказали, что видели над садом горного орла. Через несколько дней за стенами замка послышалось звонкое пение рога. Вельможный рыцарь в золотых доспехах на гнедом коне стоял у ворот. Герб на его щите изображал орла. Опустили подъемный мост, и всадник въехал во двор. Учтиво представившись, гость спросил, кто из сестер хозяйка дерева и правда ли то, что оно исполняет желания. Агнесса, как старшая, выступила вперед и сказала, что синьор сам может испробовать чудесные силы, однако, прежде чем загадывать желание, он должен хорошо подумать, поскольку поспешившие люди часто вынуждены возвращаться сюда, чтобы просить избавить их от полученного подарка.

— Сколько же раз можно тревожить дерево просьбами? — поинтересовался гость.

— Более трех, мне кажется, никто не пытался, — ответила девушка.

— Хм… выходит, у меня осталось два шанса, — пробормотал рыцарь, но Агнесса не расслышала его слов.

Они вместе отправились к дереву. Гость преклонил колени и попросил себе могущества и силы:

— Я не чувствую себя полным властелином своего народа. В дневные часы мне подчиняются, но многие подданные ведут ночной образ жизни и не признают мою волю. Ими правит мой соперник. Отныне этому должен прийти конец!

Цветущее дерево, источавшее восхитительное благоухание, зашелестело всеми своими листьями, прозрачная сетка светотени пала на Агнессу, волосы ее вспыхнули золотым огнем, и она стала так прекрасна, что спутник ее потерял дар речи. Он опустился на землю и, прижав к губам ее руку, молил о любви. Девушка и сама была полна волшебным ароматом и согласилась стать его женой.

Пышно отпраздновали свадьбу, и рыцарь Орла увез возлюбленную в свой горный замок.

Прошло немного времени. Как-то ясной лунной ночью Тавилла открыла окно, чтобы насладиться прохладой и свежестью спящего сада. В свете луны ей явился ворон в серебряной короне с бриллиантами. А вскоре, как и в первый раз, рог у ворот замка возвестил прибытие рыцаря — на вороном скакуне, в серебряных латах и черном бархатном плаще. На щите его чернел герб с изображением ворона. Как и первый рыцарь, он, представившись, просил отвести его в сад, и Тавилла исполнила его просьбу. Всадник просил у дерева богатства и власти. Ветер растрепал прическу Тавиллы, волна смоляно-черных волос захлестнула рыцаря, и он, зачарованный, просил руки донны второй сестры. Сыграли свадьбу, и они отправились в лесную глушь, где жил рыцарь Во́рона.

И третий гость явился в замок. Это был странствующий менестрель. Он пришел пешком, налегке, защитой ему служил плащ с вышитым соловьем, оружием — лютня.

Донья Лючия вспомнила, что уже много ночей подряд под ее окном пел соловей. Не спрашивая юношу о его желаниях, она повела его в сад. Но менестрель не хотел ничего загадывать. Вместо этого он спросил, хотела ли когда- нибудь Лючия сама получить от дерева подарок.

— Нет, — ответила девушка, — но мне всегда было интересно, нет ли у дерева желания, которое я могла бы исполнить!

— Что же, — молвил юноша, — если хотите, я помогу узнать это.

И он остался в замке, и каждый вечер сходил в сад и, аккомпанируя себе на лютне, пел дереву песни. Лючия подпевала ему, и казалось, они вместе со звуками песни поднимаются в поднебесье, туда, где умирала вечерняя заря и рождался новый день. И вот однажды, когда они, утомившись, смолкли и прозрачная тишина ясных сумерек воцарилась в саду, им послышался далекий дивный голос. Вначале тихий, едва различимый, исполненный неведомой благодати, щемящий и нежный одновременно, затем все сильнее и громче, он проникся мощью вселенской гармонии и охватил все пространство земли и неба.

Облако, висящее над горизонтом, вдруг превратилась в ангела. Серебристо-белые крылья распростерлись над могилой солнца. Темные дымные руки со скрюченными пальцами, как щупальца осьминога, потянулись к нему из гнилых болот. Они жаждали остановить, схватить ангела, но он ударил в них яркой, слепящей молнией, и они, извиваясь, распались и исчезли.

— Путь свободен, — раздались призывные слова.

Одна из звезд вспыхнула голубым огнем и стала приближаться к Земле. И чудесное дерево вдруг стало вытягиваться вверх навстречу ей. Лючия ухватилась за ветку — и полетела в небесную бездну. Все выше и выше, все быстрее и быстрее, пока ее ноги не коснулись изумрудной зелени волшебной звезды. Она сошла на шелковистую, мягкую траву пологих холмов. Меж ними текли светлые реки, голубые озера отражали цветущие сады. Здесь правила вечная Весна. Деревья, такие же как ее чудесное, земное дерево, могли передвигаться, петь, разговаривать. У них были глаза, которые меняли цвет по настроению. Язык их был нежен и певуч, их голоса сливались в волшебную музыку, проливающуюся в самое сердце. У небольшого круглого пруда Лючия остановилась. Берег был усыпан самоцветными каменьями, сверкавшими всеми своими радужными гранями. Пустошь у самой воды отмечала место, где когда-то росло дерево. Девушка взглянула в бездонную гладь воды и увидела где-то далеко-далеко Землю и на ней — свой замок и сад. Оттуда тянулось к родным местам ее любимое дерево, так же как отсюда оно видело Землю и ее жителей.

Вмиг Лючия представила себе прекрасного юношу-принца, который нашел ее однажды на Земле, среди тысячи тысяч других, и пришел к ней, чтобы подарить свою любовь. И конечно же, она не знала, что любая мысль на звезде тотчас воплощается, — и вот перед ней явилась душа ее дерева в человеческом обличье. Юноша улыбался ей и глядел с бесконечной любовью.

— Привет тебе от всех живущих на звезде. Знай, что здесь собраны души из разных уголков Вселенной. Они достигли совершенства на путях, заповеданных Творцом, и теперь готовы сами создавать миры. Это не значит, что они будут выдумывать законы. Они должны служить тем, кто еще страдает, познавая смысл и истину своей жизни. У этих душ нет своих желаний, ведь сбывшиеся желания не делают существо счастливее. Но на пути к мудрости они взялись исполнять желания других, принося им в жертву свою жизнь. Чтобы сделать кого-то счастливым, ты должен подарить ему свою возможность счастья. Дерево — символ вечной молчаливой жертвы, и этим возвышенным душам дана возможность воплотиться в деревянном теле. Не оно ли дает и тепло, и кров, и плоды, и одежду для человечества? Ты, Лючия, первая и единственная среди жителей Земли отказалась от своего желания и захотела исполнить мое. Я не ошибся в своем выборе. То одиночество, что окружало меня и заставляло страдать без моих братьев и сестер, теперь кончилось. Прими мою благодарность и любовь!

Он обнял Лючию и поцеловал ее, а она всей силой своего сердца обратилась к Всевышнему, умоляя сделать счастливым ее возлюбленного деревянного принца.

— Пора возвращаться, — тихо сказал он. — Теперь мой сад сам сойдет на Землю!

Гибкие ветви чудесного дерева вновь нежно обвили девушку, и они устремились обратно.

Пролетели незаметно зима, весна и лето. Наступила осень — и вот снова три сестры, в сопровождении своих близких, встретились в отцовском замке.

Рыцарь Орла был хмур и озабочен и торопился к волшебному дереву.

— Верни мне прежнее положение! — воскликнул он. — Я обрел благодаря тебе облик человека, я получил полное могущество вместе с ночным зрением, но я перестал спать, я утратил способность отдыхать, отстаивая и упрочивая свою власть. Радость и счастье покинули меня, хотя мне в дар была прекрасная женщина…

С такой же просьбой пришел к дереву и рыцарь Ворона:

— Я получил несметные сокровища, но могу видеть их лишь во мраке. Что толку в них, если их нельзя явить при блеске солнца?

И желания их были услышаны, и они вернулись в свои птичьи тела. Орел взмыл в ввысь, ворон полетел в лес. Лишь менестрель сохранил свой человеческий облик Он, вместе с Агнессой и Тавиллой, ждал чудесного события — у Лючии вот-вот должен был родиться ребенок И в час утренней зари запел соловей, и его песню подхватили все птицы сада.

Лючия вышла из опочивальни. На руках ее покоилось маленькое чудесное дерево-дитя — дар неба и далекой волшебной звезды.