В одном большом старом городе жил музыкант по имени Пилль. Жил он в башне, возвышавшейся над домами, и все ветры, которые только появлялись в тех местах, непременно здоровались с ней. В ответ башня свистела, завывала, стонала всеми своими щелями, и это означало, что она рада приветствиям и что она поет. Может, ее следовало бы назвать Эоловой арфой, но, увы, ее звуки никак не подчинялись гармонии, и она получила имя Башни Ветров.

Такое жилище вполне устраивало хозяина. Он прекрасно разбирался в голосах ветров, и они рассказывали ему истории тех краев, откуда прилетали. Умение разгадывать звуки передавалось его глазам, и он мог видеть северное сияние над Ледовитым океаном и висящие в воздухе острова близ экватора, китайские пагоды и каменные храмы инков, египетские пирамиды, вознесенные над пустыней, и лазурные купола арабских мечетей. И конечно же, все это он воплощал в музыке.

Двери в доме не закрывались, друзья, знакомые и просто любопытные люди стремились попасть в Башню Ветров и пережить там что-то особенное.

Но вот однажды пришли люди, которые решили, что башню надо подремонтировать: уж больно стара она стала, как бы не развалилась. Не спрашивая хозяина, они сняли черепицу с крыши и заменили ее железом, а затем проделали еще массу полезных вещей, забыв, что башня держалась не столько на опорах, сколько на своих песнях. Теперь в доме стало значительно спокойней, в редкие щели проникал ветер, и паузы в мелодиях старой башни стали затягиваться.

Увы, то же произошло и с Пиллем. Его вольной и радостной жизни пришел конец — в дом вошла хозяйка, которая решила навести порядок среди возмутительного хаоса. О, конечно, Данна, как звали очаровательную леди, была исполнена самых возвышенных намерений. Она была совершенно уверена, что музыкант сам привел ее в свой дом и не смог бы прожить без нее и дня. А музыкант потерял свою жизнерадостность, гости все реже появлялись в его доме, зато Пилль сам стал выезжать в город, давать концерты и получать за них деньги. К своему удивлению, он, никогда не бравший взаймы, обнаружил, что стал должником. Увы, долг оказался столь велик, что и он сам, и его башня теперь принадлежали леди Данне и обязаны были служить ей до скончания дней.

Но вот как-то зимой, накануне Рождества, к Пиллю подошла женщина и поднесла ему букет чудесных цветов. Музыкант был тронут и спросил, как они называются.

— Вест-индские орхидеи, — последовал ответ.

— Но как они сохранили свою свежесть, краски и аромат, преодолев тысячи миль?

— Вам ли спрашивать об этом, господин музыкант, — отвечала дама, — когда в ваших произведениях распускаются столь же прекрасные букеты!

Пилль вгляделся в лицо незнакомки. Черты ее, словно перламутр, менялись в зависимости от ракурса: то она казалась юной девушкой, то умудренной долгой жизнью дамой. Глаза же ее являли какую-то немыслимую фантазию. В них виделся и морской горизонт с закатным солнцем, и суровый скалистый пейзаж. Мгновение, и из них настороженно выглядывали пристальные глаза рыси, а вот любопытная птица выпорхнула из солнечных бликов и скрылась в тени, изумрудная волна плеснула в собеседника и откатилась в громадные потемневшие зрачки.

Пилль склонил голову:

— Чем я могу вас отблагодарить за эти цветы и ваше внимание?

— Подарите мне вашу сонату, что вы исполняли сегодня.

— Охотно, — воскликнул музыкант, — считайте, что она ваша, и следующий концерт, если вы придете, я посвящу вам.

— Согласна, — кивнула женщина, — для посвящения вам понадобится мое имя. Меня зовут Гейя.

В следующий раз он уже получил от своей поклонницы букет ослепительных лилий. Зал рукоплескал, и в заключение Пилль хотел повторить ту сонату, которую он исполнял на прошлом концерте. Какой ужас! Он начисто забыл ее. Пальцы его висели над клавишами, но он не мог вспомнить даже первого аккорда. Спасла музыканта лишь его способность к импровизации. Прелестный этюд вылился из его сердца, и он с облегчением встал из-за инструмента. Гейя подошла к нему.

— Я прошу прощения, но я не смог исполнить для вас свою сонату.

— Я уже получила ее, — пожала плечами женщина, — а вы еще столь щедро присоединили к ней весь сегодняшний концерт.

Она ушла, а Пилль остался в растерянности. Позднее он вдруг обнаружил, что весь этот концерт полностью исчез из его памяти и ни единой ноты из него он не мог повторить. Так происходило и дальше. Стоило музыканту посвятить произведение Гейе, как оно исчезало, и даже ноты его таинственно пропадали. Пиллю приходилось судорожно сочинять все новую и новую музыку.

Данна почувствовала угрозу своему благополучию и бросилась разыскивать таинственную незнакомку. Напрасно. Какая-то фантасмагория творилась вокруг. Она видела Гейю у эстрады и шла к ней, но вдруг оказывалась в каком-то диком лесу. Обезьяны швыряли в нее кожурой от бананов, лианы цеплялись за ноги, а из темноты шипели разгневанные змеи. И когда ужас и отчаяние полностью овладевали Данной, она обнаруживала себя у входа в концертный зал, в толпе обычных людей.

Было от чего сойти с ума. И однажды Пилль попросил Гейю объяснить, что ей нужно.

— Мне нужны вы, мой милый музыкант, — сказала женщина, — я люблю вас и хочу забрать туда, где живет ваша музыка, которой вы так щедро одаривали меня!

— Я не понимаю, — ответил Пилль, — простите, но я даже не знаю, кто вы! В вас так много образов и лиц, вы кажетесь то волшебницей, то сновидением, но я перестаю понимать, что есть на самом деле…

— Я — необитаемый остров, — промолвила она, — и я — душа острова Гейи. Мне было так одиноко, что я отправилась искать среди людей того, кто мог бы поселиться на острове. Я искала лучшего для себя, и мои поиски и ожидания длились невероятно долго. И вот я встретила вас и услышала в вашей музыке те мелодии, что раздавались над моей землей. Верно, ветер донес их до вас и вы их поняли.

Не веря своим ушам, Пилль спросил, может ли он увидеть остров Гейи.

— Да, как только пожелаете.

И вот он оказался на сказочном острове и увидел леса и луга, где росли чудесные цветы, из которых составлялись букеты для его концертов. Он увидел причудливые скалы, напоминающие замерших великанов, водопады, тихие песчаные отмели, диких животных, играющих на полянах. Но самое необыкновенное, что остров мог менять и свои очертания, и животный мир, и саму природу. Пилль мог встретить здесь и моржей, и белых медведей, и тут же здесь оказывались бегемоты и крокодилы. Джунгли и пустыни, прерии и саванны соседствовали с небольшими дымящимися вулканами.

— Да что же это за чудесный остров! — кричал Пилль.

— Его чудеса рождены музыкой, которую подарили мне вы, — отвечало эхо голосом Гейи.

— А где же вы сами?

— Я не могу быть одновременно и в теле женщины, и в теле острова.

Но через некоторое время музыкант заболел и стал умирать.

— Чего бы ты хотел? — спрашивала его Гейя.

— Я бы хотел вернуться в старую башню… и быть привидением, пока она не разрушится…

И случилось так, как он хотел.

А остров после смерти Пилля очень грустил и таял. Исчезли фантастические горы, затем деревья и животные и, наконец, цветы. Но единственное, что осталось, — это музыка. Моряки, что проплывали мимо этих мест, всегда слышали чудесные мелодии над маленьким пустынным островом. И если бы они только знали, что за дивный мир расцвел здесь однажды, воплотив в себе музыку старой башни!..