Дворцовая зала. Звуки марша.

Явление I

Король Тарталья, стража.

Панталоне, позади Тартальи, боязливо.

Тарталья меланхоличен и раздражен; кричит трубачам, что у него сил нет, чтобы они перестали раздирать ему уши своей музыкой, и т. д. Велит страже уйти.

Панталоне замечает (в сторону), что его величество не в духе. Он хотел бы поздравить его с покорением мятежников, с прибытием, но не решается, потому что тот в дурном настроении, а он знает, что это король с норовом, как лошадь.

Тарталья (в сторону), – это пол, по которому ходила его Нинетта. Там кухня, где она была голубкой и благодаря ей сгорело жаркое; где она превратилась в женщину. Там судомойня, куда покойный король, его отец, велел ей укрыться в торжественный день их несчастной свадьбы. Вспоминает нежности, ласки и т. д., плачет украдкой, чтобы не увидел двор и не открыл его слабости, потом торопливо вытирает глаза и становится снова величественным и суровым.

Панталоне (в сторону), – ему кажется, что его величество плачет; он готов поклясться, что король оплакивает свою несчастную супругу, королеву, погребенную восемнадцать лет тому назад под отверстием сточной ямы. Набирается смелости, выступает вперед; его поздравления с покорением мятежников, с прибытием; его пожелания счастья.

Тарталья (в сторону), – он уже не будет счастлив без Нинетты, он чувствует возобновление ипохондрических припадков; плачет украдкой, потом овладевает собой, как раньше.

Панталоне (Тарталье), – ему кажется, что король в меланхолии, что у короля глаза красные, просит его не плакать и не погружать в печаль свой двор, который его обожает и ждал его с таким нетерпением, и т. д.

Тарталья рассержен, в ярости. Что такое, – что он плачет? Что это за речи? Как он смеет! Он не желает, чтобы министры позволяли себе обращаться запросто с таким королем, как он. Пусть он немедленно удалится; иначе он поставит его к позорному столбу, и т. д., и т. д.

Панталоне (в сторону), – с большими господами никогда не угадаешь. Ему хотелось подойти к королю и рассказать кое-что о вещаниях поэта-прорицателя, но когда приходится бояться, боже упаси, королевы-матери и странностей монарха, пусть ему отрежут язык, если он заговорит. Наступил собаке на хвост, так удирай. (Удаляется с поклоном.)

Явление II

Тарталья один.

Тарталья говорит с преувеличениями о том, как стеснительно быть монархом, который должен превозмогать себя, таить в груди свою печаль и не обнаруживать слабости, чтобы подданные его чтили. О несчастная участь, и т. д. Жалуется, что у него нет ни одного искреннего друга, перед которым он мог бы излить душевную боль. Он надеялся, что у него есть истинный друг, ближе брата, повар Труффальдино, но ошибся. Вероломный, после стольких благодеяний, нажившись при дворе и возгордясь, женился на арапке Смеральдине, вышедшей из пламени белой, и, открыв колбасную, осмелился его покинуть. Недаром говорится:

Скорей, чем ты отыщешь в мире друга, Бандаж для грыжи прекратится в розу.

Теперь, когда он остался один, он может отбросить величавость, излить свое горе и сумасбродствовать, как ему вздумается. О дух Нинетты, где ты? Прими благосклонно слезы моих очей, дань скорби твоего супруга, монарха. Ему кажется, что он видит тень Нинетты; впадает в энтузиазм. Убеждается, что обманулся. Разражается ослиным ревом

Явление III

Тарталья, Труффальдино в виде колбасника.

Труффальдино говорит, что явился на голос короля.

Тарталья удивлен при виде Труффальдино; ему стыдно, что тот его слышал, потому что он не считает его больше другом.

Труффальдино узнал о его прибытии и, вспомнив их былую добрую дружбу, не мог удержаться и не прийти его поздравить и напомнить о своей любви, и т. д. Вспоминает бывшие с ними смешные случаи.

Тарталья (в сторону), – он был бы счастлив иметь возможность, в своем положении, возобновить столь сердечную дружбу. Однако он не верит Труффальдино, потому что тот его покинул ради любви к Смеральдине и ради корыстного желания открыть торговлю. Хочет испытать сердце Труффальдино; рассматривает его с важностью. Как его здоровье?

Труффальдино, – хорошо; моча прозрачная; аппетит всегда ровный ночью и днем, до еды и после еды. Испражняется каждый день в один и тот же час вполне благополучно, к услугам его милости, и т. д.

Тарталья, – любит ли он по-прежнему свою жену?

Труффальдино, – он любил ее только две недели; потом его начало тошнить; он это говорит, положа руку на сердце. После первых восторгов его темперамент никак не мог приспособиться к ее темпераменту, потому что она совершенно не философ; он это говорит, положа руку на сердце. Она женщина старомодная, с невыносимым сердцем, из тех, которые вечно сочувствуют чужому горю, подумать, что она взваливает на себя вспомоществование сиротам; подумать, что она воспитывает подкидышей; подумать, что она последней коркой делится с бедными; подумать, что она полна глупостей, предрассудков, слабостей неисчислимых, невыносимых для здравомыслящих людей, у которых голова в порядке, а в душе хоть капля современной философии, как у него. Он это говорит, положа руку на сердце. В добавление к этим нестерпимым глупостям день ото дня ее красота становилась уродством в его глазах до такой степени, что ему стало необходимо часто ходить утешать взоры в разные такие домишки. Он это говорит, положа руку на сердце. За восемнадцать лет брачной жизни она сделалась в его глазах настоящим чудовищем, и он ненавидит ее пуще крапивы, и т. д.; он это говорит, положа руку на сердце.

Тарталья (в сторону), – он начинает догадываться, что Труффальдино пришел к нему не ради дружбы. Расспрашивает его о делах, о колбасной, о доходах, о торговле, о его имуществе.

Труффальдино говорит, положа руку на сердце, что он разорен до нитки, но это не по его вине; дура жена верила в долг, занималась благотворительностью и подобными разорительными делами; он не отрицает, что ходил в кабак, но редко, только два раза в день, чтобы поддерживать дружеские отношения, залучать покупателей и услышать иной раз дельное философское правило. Правда, он часто бывал у подруг, чтобы отдохнуть от антипатии, которую испытывает к жене; но он соблюдал при этом крайнюю бережливость и всегда искал подруг с какими-нибудь язвами на ногах или без носа, и т. д., и т. д. Правда, он частенько играл в бассетту и в цехинетту; но он это делал, чтобы возместить убытки от благотворений и других слабостей своей сумасшедшей жены; он всегда проигрывал, но это происходило оттого, что во время игры он вспоминал о жене, одна мысль о которой способна свести с ума, и т. д.

Тарталья (в сторону), – Труффальдино – отъявленный мошенник и современный философ из тех, которых должно побаиваться; он не уверен, пришел ли тот из дружбы или потому, что в нужде; ему, по правде говоря, кажется, что Труффальдино всегда был плутом, полным зловредного себялюбия; он еще помнит, как тот из жадности разрезал два апельсина. Сурово требует от Труффальдино, чтобы тот сказал ему правду; не то он велит распороть ему живот и вырезать сердце. Прежний ли у него аппетит, который так его мучил, любит ли он еще свою жену, хорошо ли идет его торговля, пришел ли он с целью возобновить с ним дружбу?

Труффальдино просит дать ему немного подумать.

Тарталья, – пусть он не мешкает и говорит правду, не то он велит его разрезать на куски.

Труффальдино говорит, положа руку на сердце: если бы не нужда, он бы не вспомнил ни о нем, ни о его дружбе.

Тарталья в ярости; прогоняет его пинками в зад.

Труффальдино убегает, крича, что король сошел с ума, что он не философ, и т. д.

Тарталья впадает в еще большее отчаяние. Видит, что идет его мать, королева Тароков, и овладевает собой.

Явление IV

Тарталья, Тартальона, старая карикатурная королева.

Тартальона

Сын, вот каков ты! Видано ли это, Чтоб, восемнадцать лет пробыв вдали От сердца матери, потом вернувшись, Сын начал сразу заниматься вздором, А не помчался, не передохнув, Не сняв сапог дорожных, приложиться К монаршей ручке дорогой мамаши?

Тарталья

Любезная мамаша, заклинаю Вас удалиться и меня оставить Наедине с отчаяньем моим.

Тартальона

О дерзновенный сын, я вижу ясно, Что у тебя в душе. Ты не похож На сына Тартальоны. Ты жалеешь Свою Нинетту, и тебе дороже Твои рога, чем любящая мать. Скажи, что было делать с недостойной, Предавшей честь твою и годной только На то, чтобы родить не царский плод, А кобеля и суку? Ты писал, Что мне одной всецело доверяешь Возмездье, а теперь меня ты гонишь? Припомни, кто я, кем я рождена. Перед тобой Тароков королева.

Тарталья

Мать, старая развалина, как вы, Должна была судить поосторожней. Я только малоопытный юнец С горячей кровью. Я тогда писал В порыве гнева, возбужденный вашим Посланием. Быть может… Но довольно… Я знаю, вы бедняжку не терпели… Я ничего вам не скажу. Мамаша, Прошу вас выйти и монарших глаз Разгневанному сыну не мозолить.

Тартальона

Что слышу! Боги! Ты не сын мне больше. Я – старая? Какое оскорбленье! Я, значит, не права, и твой позор Не должен был остаться погребенным?

Тарталья

Позор чрез вас изведал мой отец И вас не схоронил за ваши вины. Быть может, мой позор в деянье вашем.

Тартальона

Позор – рожать таких детей, как ты.

Тарталья

Те, кто родить не в силах, умирают; Вам было незачем меня рожать.

Тартальона

Неблагодарный! Так ты говоришь Тебя носившей девять лун во чреве?

Тарталья

Купил бы я осла, чтоб вас он вез, Пока луна вращается на небе.

Тартальона

Бесчеловечный сын! Иль ты забыл, О сын неблагодарный, как, малюткой, Ты мамки не хотел, и я тебя Сама кормила? Вот чем ты мне платишь!

Тарталья

У женщин часто много молока; При случае куплю вам двадцать кадок И рассчитаюсь с вами за услугу, Но вы не сможете мне воскресить Дочь Конкула, любезную Нинетту. Монарх несчастный, восемнадцать лет Проведший в битвах, в свой дворец приходит, Спешит припасть к груди супруги милой И узнает, что умерла она, Погребена под дыркой сточной ямы. Нет у меня супруги, нет друзей, Мне больше нет покоя в этом мире. (Плачет.)

Тартальона

Тебе бы я простила, но ты слишком Стал грубым, сын. Откинь свои печали. Мы будем каждый день с тобой играть В пятнашки, в жмурки, в палочку-воровку, И ты повеселеешь. К нам придут Красавицы Скьявона, Сальтареи [11] ; Сыщу тебе достойную супругу.

Тарталья

Мамаша, вы забыли меру в шутках, Похоронив живой мою Нинетту. Пускай придут все городские нимфы И все богини Калле деи Корли [12] , Я не прельщусь. Вы бесите меня; Прошу вас, убирайтесь вон.

Тартальона

                        Мать бесит! Гнать мать! О небо, разрази его!

Тарталья

Вы не уходите; здесь оставаться Я не могу. У вас в груди, я вижу, Бурлит катар. Почтительность моя Велит мне выйти, и я спать иду. (Уходит.)

Явление V

Тартальона одна.

Тартальона

О бешенство мое…

(Кашляет.)

                 О мой катар…

(Кашляет.)

Сдавило горло…

(Кашляет.)

              Я околеваю. Вот кара, посланная мне с небес. Ужели же нельзя для пользы дела Сгубить невинную? Ничто не вечно, И все кончается когда-нибудь. Поэт, астролог, ты приходишь кстати.

Явление VI

Тартальона, Бригелла.

Бригелла

Огней безмерность, Ты опалила Мозги поэта! Чтоб не погибнуть, Мне б лучше было Блуждать без света. Ах, Тартальона, Что значит верность?

Тартальона

Что это значит? Я не понимаю.

Бригелла

Уж близнецы приблизились, Уж стены возвышаются; Сегодня ночь ужасная; Иди рубашку скидывать, От блох ее отряхивать, Затем что время спать. Всю ночь я буду бодрствовать, Предамся каббалистике, Все, что возможно, сделаю, Чтоб отстранить судьбу твою; Но из метлы не выстрелишь, И я боюсь сплошать.

Тартальона

Астролог, трижды проклятый! Я ни черта не поняла. От слов твоих пугающих Моя трясется задница, Не знаю, как мне быть.

Бригелла

О свет очей возлюбленных, Я все сказал; прости меня. О глаз, всегда слезящийся… Прости, мое величество. О титьки всемогущие, Для вас я полон смелости… Но ах, я в третьей сфере узнаю Мою звезду, очковую змею.

(В сторону.)

Вдохновение сослужило мне службу. Я надеюсь, что попал в цель. Если мне удастся склонить ее составить завещание в мою пользу, я не буду жалеть ни о моем любовном внимании, ни о плодах моего поэтического усердия. (Уходит.)

Явление VII

Тартальона одна.

Тартальона

Меня его туманные вещанья Повергли в тяжкую тревогу. Нежность Его души мне подает надежду. Пусть он решится и вкусит прохладу Боготворимым телом, самый славный Из всех поэтов. У меня довольно Ласк и прельщений, чтобы удержать Его навек. Но я бы не хотела Вниманием к нему посеять ревность В других возлюбленных. О рок злосчастный! Мои красоты мне самой опасны. (Уходит.)

Явление VIII

Фасад дворца с одной стороны сцены.

Ренцо, Барбарина .

Барбарина

Вот, Ренцо, и дворец, а вот тот камень, Который дал Кальмон. Что будет, если Его мы бросим здесь?

Ренцо

                   Он обещал, Что, бросив камень, мы разбогатеем, Бросай его скорей.

Барбарина

                Хитрец! Так, значит, Ты хочешь стать богатым? Где твоя Былая философия?

Ренцо

                Сестра, Не говори так. Твой упрек заставил Меня забыть про голод и про холод, И я все больше убеждаюсь в том, Что первенствующая страсть способна Настолько поражать воображенье, Что человек позабывает все, Вплоть до потребностей своей природы. Я философию люблю и горд Во мне живущей благородной страстью.

Барбарина

Брат, будем философией питаться, Не бросим камня. Если мы с тобой Разбогатеем, то у нас в душе Проснутся необузданные мысли И мы глупее станем и смешнее Бесчисленных невежд. Ты пожелаешь Всех женщин, всех отрад, во сне мелькнувших. Я сделаюсь пустой и захочу Влюбленных, свиту, роскоши, нарядов; Я стану вздорной, беспокойной. Оба Мы будем презирать несчастье бедных, Забыв, что сами жили в нищете. Брат, я не брошу камень.

Ренцо

                     Нет, бросай, Не сомневайся. И в богатстве мы Философами будем. Этот холод И этот голод мне внушают веру, Что мы с тобой сумеем уберечься От глупых мыслей, сохранив в душе Всю добродетель даже средь богатства, Руководясь примером мудрецов.

Барбарина

Тебе внушает голод эти мысли? Ах, Ренцо, я боюсь, что мудрецам Всегда внушают размышленья голод, И холод, и природные желанья. Легко владычествовать над умами Последователей, путем систем Господствовать над глупою толпою, Молящейся лжецам. Бросаю камень. И пусть я не забуду никогда, Что грубый, неотесанный булыжник Был основаньем всех моих богатств.

(Бросает камень.)

Напротив королевского дворца появляется великолепный, богатый дворец. С Ренцо и Барбарины спадают лохмотья, и на них оказываются богатые одежды. Из дверей дворца выходят два арапа с зажженными факелами и с приветствиями встречают Ренцо и Барбарину.

Ренцо

Сестра! О, что я вижу! Я смущен.

Барбарина

Кальмону должно верить. Этот замок, Коль наше сердце устоять способно, Пусть грезой счастья нас не обольщает; Он нам пророчит слезы и печаль.

Занавес