Я потянулся за сигаретой и только тут заметил, что у меня дрожат руки. Присев на край кровати, я глубоко затянулся и попытался осмыслить услышанное.
Фрейзер был мертв. Я и мысли не допускал, что он здесь, в Южной Африке, и что Камбула знает, где он находится. Так не могло быть: я в это не верил и не хотел верить.
Я вырос с мыслью, что отца нет в живых. Тетя Ида не раз говорила, что, если он еще не умер, ему бы следовало это сделать. Дядя Чарли всегда считал его покойником, и даже мать говорила об отце только в прошедшем времени. Но — в сторону сантименты. Допустим, отец жив, однако только безумец мог вернуться сюда, в единственную на всем земном шаре точку, где его хорошо помнят и почти наверняка узнают. Нет, это лишено всякой логики. Хотя, с другой стороны, в последнее время произошло немало событий, которые мне трудно объяснить.
Главное, Камбула знает, кто я такой. Он назвал меня «бааси» — маленький господин. Очевидно, он называл меня так, когда я был ребенком. Значит, он служил у моего отца, и теперь былая преданность заставила его прийти ко мне глубокой ночью и предупредить… Но о чем? Камбула был смертельно напуган. Чего он боялся? Джона Фрейзера? Я покачал головой. Здесь кончались факты и начиналась область фантазии. Так, по крайней мере, подсказывал здравый смысл. Я сидел в палатке в полной темноте уже с час и все думал, думал…
Однако надо было собираться: до встречи оставалось совсем немного времени. Надев темную рубашку, черные брюки и альпинистские ботинки, я неслышно выскользнул из палатки. Все спали. Взошел бледный месяц и осветил лагерь — несколько палаток: одна, в центре, чуть побольше — кухня, с краю четким квадратом темнел фургон доктора Инглби. Напротив палатки, где спали наемные рабочие, еще тлели угли костра.
Минут десять я шел лесом, потом свернул к реке. К счастью, брод был неглубок, и мне удалось перейти на другой берег, почти не замочив одежды. Поднявшись наверх, я остановился. Внизу ровным густым ковром темнела долина. Деревья росли у самой воды и почти скрывали ее от взгляда, но ближе к морю, там, где река разливалась широким рукавом, светилась спокойная гладь, на которой «Мэри-Джо» казалась черной тенью. Справа от меня высились горы — усыпанные галькой и изрезанные тысячью ущелий, они ступеньками восходили навстречу утесам.
Я выбрал безопасное место и начал осторожно спускаться по длинному крутому обрыву. Заняло это с полчаса. Оказавшись внизу, я достал фонарик и, выхватив из темноты тропинку, пошел вниз, на шум водопада. Старый Камбула удачно выбрал место встречи: здесь можно не бояться посторонних ушей. Даже расслышать друг друга будет нелегко. Вскоре я добрался до карниза: каменной лентой, чуть шире ладони, он опоясывал утес на высоте шести футов. Осторожно ступив на него, я начал пробираться к пещере. Передо мной белела в лунном свете стена воды. За водопадом темнела пещера.
Я зажег фонарик и, помедлив с минуту, позвал:
— Камбула!
Никто не ответил, звук голоса тонул в шуме падающей воды. Я нетерпеливо шарил лучом фонарика по огромным валунам, оставленным на полу пещеры древним камнепадом. Камбулы не было видно. Выругавшись про себя, я шагнул вперед.
И тогда я увидел его.
Привалившись спиной к стене пещеры, он сидел прямо передо мной, запрокинув голову. Глаза его были широко раскрыты, на лице застыла гримаса ужаса.
Камбула был мертв.
Не знаю, сколько прошло времени, прежде чем я очнулся от потрясения — может быть, секунда. Я отвернулся от мертвеца и похолодел: в углах пещеры зажглись фонари, лучи которых пересекались на сводах. Я был в ловушке! Попался так же, как и Камбула! Значит, и за мной следили… Я сразу понял, что меня ждет, но спустя мгновение страх сменился холодным бешенством.
Я выключил фонарик и перепрыгнул через мертвеца. Это дало мне секундную передышку: двое моих преследователей, видимо, ожидали, что я брошусь к выходу. По углам пещеры заметались лучи: негодяи потеряли меня из виду.
Когда в лицо мне ударил слепящий свет, я успел увидеть третьего — того, кто убил Камбулу. Это был пондо. Его одежда была забрызгана кровью, алое лезвие ножа-панги занесено высоко над головой. Я инстинктивно выбросил вперед руку с фонариком. Послышался лязг металла, и фонарик отлетел в сторону.
Я остался жив! Но смерть стояла рядом. Раздумывать было некогда, но я знал, что, если попытаюсь бежать, меня прикончат, прежде чем я доберусь до карниза.
Человек с пангой ухмыльнулся. Должно быть, он подумал то же самое. Окровавленный и жуткий, пондо спокойно стоял в луче лежащего на земле фонарика и ждал, когда я побегу. И в этот короткий миг я нашел единственный выход: резким движением я схватил пондо за запястье и дернул на себя. Мы упали и покатились по земле. Одной рукой я изо всех сил молотил его куда попало, а другой стал выворачивать кисть, сжимавшую нож.
Пондо вскрикнул и попытался освободиться, но я удержал его и потянул за собой. У каменного карниза мы очутились одновременно с его дружками. Передо мной мелькнули их ноги, потом один из них наклонился и с силой толкнул нас вниз.
Мой противник издал жуткий вопль и выпустил пангу. Когда над нами сомкнулась вода, пондо начал царапаться и лягаться, но я крепко держал его и потянул на глубину. Отчаявшись вырваться, он вдруг схватил меня за горло цепкими, необычайно сильными пальцами, но я продолжал тащить его вниз, пока глаза не заволокло кровавым туманом. И вдруг железные тиски, сжимавшие мое горло, ослабли. В последний раз дернув ногами, мой противник затих.
Легкие у меня разрывались, в ушах шумело. Держа пондо за рубашку, я рванулся наверх. Вынырнул и долго не мог отдышаться. Рядом со мной лицом вниз всплыл пондо. Я не спускал с него глаз. Видимо, он был уже мертв, но рисковать не стоило.
Наконец я совсем пришел в себя и осмотрелся. Я плавал в заливе, который полукруглой стеной обступали утесы. Слева грохотали и пенились водопады. Подняв голову, я увидел наверху две светящиеся точки: мои преследователи методично и неторопливо осматривали поверхность воды.
Слепящий луч одного из фонариков ударил мне в лицо. Крика я не слышал — его поглотили скалы. Когда луч другого фонарика осветил тело мертвого пондо, я заметил, что наверху забеспокоились. Огни мигнули, а затем метнулись в сторону.
Прибрежные утесы манили укрыться, но я хорошо понимал, что там ждет меня верная смерть — те двое, наверху, наверняка продолжали следить за мной. Путь к утесам преграждали освещенные луной водопады и темная цепь зубчатых скал.
Оставалось одно: выбраться на узкую площадку над каменным карнизом. Это был самый легкий путь, но, увидев, что именно туда направляются мои преследователи, я отказался от этой мысли. Конечно, можно было оставаться в воде. Они видели, что случилось с их товарищем, и вряд ли теперь решатся напасть на меня в воде. Но сколько удастся продержаться? У меня уже зуб на зуб не попадал от холода. Так что рано или поздно придется выбираться на берег.
Я взглянул наверх. Слева от карниза смутно вырисовывались отвесные громады утесов. Я вспомнил тропинку, по которой мы с Карен взбирались тихим вечером две недели назад, и ощутил слабый проблеск надежды. Если мне удастся опередить их — я спасен. Я снова взглянул наверх, затем повернулся и поплыл к площадке, делая вид, что собираюсь прорваться именно с этой стороны. Свет фонарей плясал над моей головой; два-три ложных рывка заставили моих врагов осветить утес со всех сторон. Наконец ноги мои коснулись дна, и я стал выбираться на берег. Мои преследователи стояли на том же месте, до меня доносились взволнованные крики. Я остановился и, согнувшись, ждал, пока восстановится дыхание. Потом выпрямился и, ухватившись за торчащий из воды острый камень, подтянулся еще на несколько дюймов. Огни заколебались и, оторвавшись от воды, устремились вверх. Я проследовал взглядом за лучом света и похолодел от страха. Триста футов отвесных зубчатых скал! На самом верху гигантской выпяченной губой нависала тяжелая плита. Но слева я заметил трещину. Только бы найти ее в темноте!
Нащупав еще один камень, я ухватился за него и высунулся из воды по пояс.
Они предпримут какие-то действия, лишь убедившись, что я не поверну назад, — на это я и рассчитывал. Я продвигался мучительно медленно, останавливаясь на каждом шагу, как будто раздумывал, стоит ли идти дальше. Уловка удалась. Когда они наконец поняли, в чем дело, я уже проделал почти четверть пути наверх. По карнизу лихорадочно заплясали огни, но я уже не обращал на них внимания. Время для меня перестало существовать. Я судорожно карабкался наверх, дюйм за дюймом.
Мало-помалу звездное небо придвигалось ближе. Каменная громада отступила, и я увидел трещину, которую заметил еще раньше, — путь к спасению. Еще шесть футов, потом еще пять, и вот уже между скалами показались пучки травы. Последний рывок — и я у цели. Подтянувшись на руках, я огляделся — и едва не свалился вниз. Впереди меня уже кто-то поджидал. Он сидел, скорчившись, спокойный и неподвижный.
Я застыл, прижимаясь к скале, Казалось, прошла вечность. Не выдержав, я отвел взгляд и тут увидел других. Двое, трое, четверо… Боже, сколько же их? У меня перехватило дыхание…
Когда из-за облаков выплыла луна, я выбрался наверх и, в изнеможении опустившись на землю, истерически захохотал. Моими врагами были не люди. Алоэ! Это были всего лишь алоэ! Теперь я разглядел их стволы, пьяно клонившиеся в разные стороны, увядшие прошлогодние листья по бокам, а наверху — шарообразный пучок новых побегов, который я в темноте принял за человеческую голову.
Волна слабости затопила меня. Лежать бы так всю жизнь, прижимаясь к земле, вдыхая ее запах. Как жаль, что не могу себе этого позволить! Я резко вскочил на ноги и увидел, что сжимаю в кулаке круглый булыжник. Не слишком внушительное оружие, но все же лучше, чем ничего. Быстро оценив обстановку, я повеселел. Низкорослые деревья, густые заросли кустов и огромные валуны — есть где укрыться. Я взвесил булыжник в руке. Посмотрим, кто кого!
Минут через пять показались мои преследователи. Подпустив их поближе, я выпрыгнул из укрытия, побежал, а потом нарочно споткнулся и упал. Вставать не спешил. Пусть думают, что я сильно ушибся. Уловка удалась. Раздался торжествующий крик, но я тут же вскочил и стремглав помчался к ближайшему укрытию. Затаившись в кустах, пропустил первого вперед и, дождавшись второго, швырнул камень ему в затылок. Раздался такой звук, словно раскололся орех. Преследователь рухнул как подкошенный, без единого стона. Подскочив к нему, я схватил фонарь и пангу и издал громкий, жуткий вопль. Бежавший впереди обернулся — это мне и нужно было. Я вскрикнул еще раз и высоко поднял фонарь, чтобы он освещал меня. Но едва преследователь рванулся ко мне, я выключил фонарь и отступил за валун.
Споткнувшись о тело своего дружка, пондо чуть не упал. Тяжело дыша, он тихо выругался и наклонился над ним. В этот миг я приставил нож к его горлу.
— Руки! — зарычал я. — Подними руки! Бросай все, что у тебя есть! И руки вверх, живо!
Пондо заколебался, но от уколов острия панги мои слова приобрели для него удивительную доходчивость, и он бросил на землю сначала фонарь, а потом, с явной неохотой, и оружие.
— Отлично, — сказал я. — Вот так. А теперь повернись-ка, я на тебя посмотрю.
Лезвие по-прежнему кусало его в шею, а когда он повернулся, уперлось в кадык.
Я посмотрел ему в лицо и почувствовал, что силы оставляют меня. В склонившемся передо мной человеке я узнал племянника Камбулы!
— Финнеас, — сказал я хрипло. — Неужели это ты? Господи, да как же ты мог? Ведь Камбула всю жизнь заботился о тебе как отец!
Он закрыл лицо руками.
— Нет, господин… нет… пощади, пожалуйста…
— К черту! — заорал я. — Ты убил своего дядю и чуть не убил меня. Но теперь ты скажешь, за что собирался меня убить. Ну, шевелись, сукин сын, шевелись!
Я подтолкнул его, и он, спотыкаясь, двинулся назад, к краю пропасти.
— Все, стой! — приказал я. — А теперь выкладывай, да поживее. Мне много нужно узнать!
Глаза его испуганно округлились, но он молчал.
— Хватит прикидываться, — нетерпеливо сказал я, взмахнув ножом. — Я знаю, ты говоришь по-английски. Говори, или я душу из тебя вытрясу. Кто велел вам убить дядю? Тебе ведь велели убить его?
— Да, — охотно согласился он. — Мне… велели…
— Кто же, черт бы тебя побрал, кто?!
Он отчаянно замотал головой, прижимая руки к горлу.
— Нет, нет. Нельзя говорить. Зло… оно убьет меня. Пожалуйста, мой господин, пожалуйста…
— Ладно, — сказал я устало. — Пошли в лагерь. Может быть, мистеру Ривельду удастся добиться от тебя большего. Или полиции…
Я посторонился, пропуская его вперед. Но внезапно Финнеас метнулся в сторону и отчаянным прыжком перемахнул за край утеса.
Долгий, пронзительный вопль заставил меня содрогнуться. Потом наступила тишина. Я остался один в ночи.