Солнечный луч пробрался сквозь занавеску, устремившись прямо в глаза крепко спящей девушки. Вилена очнулась в госпитале школы, расположенном на первом этаже западного крыла. Белоснежное пространство окружило, затхлый запах медикаментов и пыли противно смешивался в нечто просто невыносимое, отчего хотелось закрыть лицо руками или вовсе не дышать. Прикроватная тумбочка была такого же мерзко-белого больничного цвета. На ней покоились наручные часы девушки, стакан с водой и белый пузырек с таблетками. Едва различимый след от губ портил идеальную прозрачность стекла. Вилена не помнила, чтобы что-либо пила, и предположила, что рядом с ней все-таки кто-то был, пока она бесчувственно валялась под одеялом. В комнате было настолько светло, что глаза с непривычки сильно слезились. Девушка жмурилась и вновь пыталась открыть их. Так продолжалось добрую половину минуты.

Осмотревшись по сторонам, Вилена никого не увидела. Лишь на соседней кровати смятое покрывало свидетельствовало о недавнем присутствии кого-то из учеников. Девушка тут же подумала о своем наставнике. И она вспомнила, как тот тащил ее к врачу, несмотря на все те ужасные слова, которыми девчонка его наградила. Вспомнила, как невыносимо больно было промывать рану на голове, и сколько язвительных замечаний вертелось при этом на языке. Издевательский смех Ванили, которая наблюдала за всем этим цирком у самого входа в палату, и шум чужих голосов в коридоре.

И да, теперь-то Вилене стало стыдно за то, как она себя вела.

Девчонка ощупала затылок и наткнулась пальцами на круглый участок колючих волос. Вилена в ужасе поднялась с кровати, одновременно роясь в подхваченной с пола сумке в поисках зеркала. Она посмотрела на себя: мрачные синяки под глазами и припухшее лицо с вмятинами от подушки. В этот момент Вилена почувствовала себя безумно уродливой. Что бывало не так уж и часто.

Но сейчас не это заботило Вилену больше всего. В зеркале не было видно главного. Она вновь ощупала голову: участок коротко состриженных волос сзади уж явно не был предметом ее мечтаний. Неудачно ударившись головой во время турнира, девушка рассекла кожу, отчего пришлось накладывать швы. Ну а чтобы их наложить, мешавшие волосы попросту состригли.

– Твою мать! – резко крикнула Вилена, бросив зеркало на кровать.

Только этого ей и не хватало для полного счастья. Девушка представила смех Паши, когда тот узнает об этой «милой» особенности в ее прическе. Вместе с этими волосами Вилене, словно бы отстригли часть букв из слова «девушка». Или убрали «пол жен.» из паспорта. Вот с чем можно было сравнить ее чувства.

Дверь в комнату со скрипом открылась, и в залитом солнцем помещении появилась девушка. Ее волосы были убраны под белоснежную косынку, завязанную сзади, такой же идеально чистый халат заканчивался чуть ниже колен.

– Доброе утро! Проснулась наконец? – голос звучал мягко и ненавязчиво.

– М-м, да, проснулась, – видя выбившуюся светлую прядь волос, Вилена пыталась вспомнить, кто же эта девушка, но в мыслях возникали лишь ассоциации с первым учебным днем. И ничего конкретного. – Прости, я… – застенчиво начала Вилена. – Я не помню, откуда мне знакомо твое лицо.

Незнакомка улыбнулась, разглаживая руками складки своего халата.

– Я наставница Гриши. Мы виделись с тобой на занятиях.

Точно. Вот оно то чувство, которое Вилена так настойчиво пыталась распознать. Красивая высокая блондинка, которая, как и все остальные, косилась на Вилену в первые дни учебы и никогда не здоровалась с ней.

Как ни странно, она оказалась вовсе не такой, какой новенькая представляла себе. Теперь-то ей стало понятно то воодушевление, с которым Гриша говорил о своей наставнице. Красивая и милая? Это уж точно из области фантастики.

– Да, точно, я тебя вспомнила, – улыбаясь, заключила Вилена, беря в руки мобильный телефон. – Я думала, ты тоже иностранка, вы с Гришей никогда не разговаривали на русском.

– О да, но лишь для практики, – дружественная улыбка вновь коснулась ее красивых губ. – Последние четыре года до переезда сюда я провела во Франции и успела немного подучить язык.

– Значит, вы практикуете французский?

– Именно. У Гриши ужасный акцент, но мне нравится возможность погрузиться в минувшие дни, хотя бы на время. Казалось, это было так давно…

– А на самом деле? – Вилену радовал этот незапланированный разговор. Она успела соскучиться по общению с другими людьми, не входящими в число тех, кто постоянно над ней подшучивал.

– Всего лишь два года.

– Два года? – удивлению девчонки не было предела. – Я думала, наставников гораздо дольше обучают, ведь это такая ответственность…

– Не хочу хвастать, но у меня быстро получилось научиться контролю. А Адаму требовался еще один наставник. Пришлось согласиться, хотя я очень волновалась, сама понимаешь…

– Ты никогда не хотела быть наставником? Я думала, это почетно.

– Я просто ничего об этом не знала. Никогда не забуду день, когда меня все-таки нашли, – блондинка неловко улыбнулась, словно стыдясь продолжить рассказ.

– Нашли? Так говоришь, словно пряталась от кого-то.

– Нет, нет. Просто я долгое время не понимала, почему при взгляде на других людей во мне просыпалось такое острое чувство глубоко внутри, я буквально кипела, когда кто-то выводил меня из себя. И в тот день я сидела со своей хорошей знакомой Абель, когда к нам привязался гид, умолял отправиться с ним на «незабываемую экскурсию», бла-бла-бла. Я вспылила. В буквальном смысле, то есть. Его одежда сгорела почти моментально, не знаю, как это произошло. Зато мне стало легче, – девушка хихикнула. – Вот тогда меня и вычислили.

– Интересно, как они вообще нас находят.

– Не уверена, но у Адама много подчиненных, вроде как. Они и стараются нас отыскать. Иначе как объяснить такое большое число иностранцев в ШЭИзе.

– А что родители? Они не одни из… нас?

– О нет, нет. Они даже не знают, что я здесь. На тот момент я уже жила сама. А сейчас всякий раз летаю обратно, если им вдруг хочется меня навестить.

– Тебе можно покидать город? Разве это не запрещено?

– Поначалу да, но как только всему научишься – двери открыты.

Вилена задумчиво хмыкнула и взглянула на экран телефона.

Маленькие цифры свидетельствовали о том, что с момента турнира прошло уже четыре дня. Не веря собственным глазам, Вилена прикрыла экран от солнца рукой, пытаясь как можно лучше присмотреться к изображению. Проверив список сообщений и звонков, она поняла, что, черт возьми, никто о ней не беспокоился.

– Что, я здесь уже четвертый день? – настороженно спросила девчонка.

– Да, – ответила блондинка. – Кстати, меня зовут Лена.

– Почти тезка, – Вилена искренне улыбнулась, вновь и вновь бросая взгляд на дисплей. – А где же мой наставник? Он хотя бы приходил ко мне?

– Паша? Он сейчас на уроке.

– На уроке? – удивилась Вилена. – Я думала, ему нет необходимости посещать занятия, раз он уже окончил обучение…

– Разумеется, – Лена снисходительно улыбнулась. – Он ведь не учиться, а преподает. Очередная демонстрация.

Точно. Вилена ощутила себя полной идиоткой и тихо выругалась.

– Я попрошу его зайти к тебе, – блондинка попыталась сгладить неловкую ситуацию, и новенькая была ей благодарна за это.

– Можно еще один вопрос? Я просыпалась хотя бы раз за это время? Просто… я ничего не помню, а из стакана кто-то…

– А ты наблюдательная, – добродушно прервала ее Лена. – Но нет, не просыпалась. Должно быть, кто-то из твоих друзей приходил сегодня утром. Я могу проверить журнал посещений, если хочешь.

– Так вот зачем нужен тот журнал, – девчонка вспомнила про тетрадь, некогда лежавшую без дела в ее комнате. – Нет, спасибо, не стоит. Пусть это останется в тайне.

Она нервно засмеялась, прежде чем поняла, что шутка совершенно неудачная. Лена еще некоторое время рассказывала пациентке обо всем, что было проделано с ее ранами за последние дни. А затем мило попрощалась и ушла.

Дверь вновь противно заскрипела, заставив Вилену оторваться от «занимательного» разгадывания судоку. Знакомая фигура медленно зашла в палату, словно боясь кого-нибудь разбудить. Паша неуверенно смотрел по сторонам. Это свидетельствовало о том, что за эти четыре дня он не навещал свою напарницу. Вилена тут же поняла это и недовольно буркнула себе под нос.

– Да заходи ты, здесь никого нет, кроме меня.

– Я боялся разбудить тебя, – он улыбался, держа в руках маленький яркий букет цветов, перевязанных белоснежной лентой. Вилена вопросительно посмотрела на парня, принимая подарок.

– Спасибо, но в честь чего?

– Просто так, – равнодушно ответил Паша, присаживаясь на соседнюю кровать. – Это не от меня.

– О, здорово…

– Да, это от Марка. Попросил передать.

Вилена загадочно улыбнулась, наблюдая за тем, как изменилось выражение лица наставника: от приветливого до презрительно-недовольного.

На мгновение в воздухе повисла неловкая пауза: девушка пыталась запихнуть букет в узкий стакан с водой, и когда у нее все-таки получилось, стакан опрокинулся, облив сумку, лежавшую на полу.

Вилена недовольно цыкнула, наклонилась, чтобы поднять букет. Наставник заметил выбритый на ее голове участок волос. Паша прочистил горло, чтобы привлечь внимание подруги, одновременно пытаясь сдержать смешок.

– Я так и знала, что ты не сможешь промолчать, – злобно отозвалась девчонка, вернувшись в нормальное положение. Мокрый букет теперь покоился на тумбочке рядом с телефоном. – Мог хотя бы для приличия сделать вид, что не заметил ничего.

– Прости, но… Это выглядит довольно забавно.

– Подставляй сюда голову, и я тебе сейчас твою собственную забаву вырежу.

Паша виновато потупил взгляд, но все так же улыбался. Вилена поправила больничный халат, который окутал ее ноги, мешая нормально двигаться. Ткань никак не хотела слушаться, лишь сильнее стягивая конечности, отчего девушка пришла в еще большее бешенство.

– Скажи спасибо своей подружке, ведь это благодаря ей у меня на голове теперь подстриженный газон.

– Она мне не подружка, – спокойно ответил парень.

– Да что ты, почему же она тебе в рот заглядывает? Так и крутится вокруг тебя.

– Не замечал я такого…

– Ты вообще ничего вокруг себя не видишь.

Павел молча взглянул на свою напарницу. Вилена, как и обычно, было зла на весь мир, ведь из всех четверых, кто соревновался в тот день, пострадала именно она. Ведь именно она больше всех не хотела принимать в этом участия. А теперь была прикована к больничной койке, в то время как остальные наслаждались жизнью. И что раздражало еще больше – никто не приходил. Все эти мучительные дни сна никто из них даже не удосужился прийти посмотреть, не откинулась ли их подруга.

Паша взял Вилену за руку, девушка отстранилась.

– Да не дергайся, – резко сказал ей наставник, не ослабляя хватку.

Он окутал девушку мягкой энергией целителя, пытаясь нащупать слабые места. Он словно по карте мысленно обошел каждый уголок тела, проверяя каждую точку энергии, и наконец заключил, что все в порядке. Как ни странно, но после той драки Вилена стала лучше себя контролировать. Боль в груди практически не ощущалась.

– Ты серьезно? – не веря собственным ушам, переспросила Вилена.

– Да, очевидно, тебе было необходимо немного встряхнуться. Так бывает.

– Но предупреждаю сразу, я больше ни за что в жизни не буду участвовать в турнире! Мне хватило одной лысины на голове!

– Да, не стоило, пожалуй, идти на такой риск. Первогодкам вообще-то нельзя соревноваться с наставниками в турнирах…

– Что? – вскипела Вилена, бросив еще один разъяренный взгляд. – Почему тогда вы так меня уговаривали?

– Чтобы всем показать, что не стоит тебя бояться из-за той истории. Ты будешь удивлена, если я скажу, что после твоего поражения многие перестали перемывать тебе косточки по углам? Теперь все уверены, что ты… обычная. А судя по тому, что сам директор проводил тебя в больничное крыло, вряд ли ты являешься плохим человеком.

Вилена затаила дыхание, как только услышала эти слова. Ее сердце тут же успокоилось, а губы дрогнули в попытке улыбнуться.

Парень чувствовал легкую вину за то, что его подруга пострадала, но все равно не подавал вида. Он внутренне отказывался брать на себя ответственность каждый раз, когда с этой девчонкой что-то происходило. Вилена далеко не первый раз оказывалась покалеченной: ей часто доставалось на тренировках, но раньше она никогда не жаловалась, скорее наоборот, гордилась тем, что совершенствует свои способности.

Вывести Вилену из себя не составляло особого труда: одна неудачная шутка или даже взгляд исподтишка могли привести ее в бешенство. Паша давно это понял и иногда специально доводил подругу на тренировках. Когда Вилена злилась, ее силы становились куда более полезными.

– Боже, сколько еще мне здесь торчать, – устало прошептала девчонка, откидываясь на мягкую подушку.

– Вообще-то, ты можешь уйти прямо сейчас, если конечно захочешь.

– Ты серьезно? – с удивлением спросила она, пытаясь распознать ложь в глазах наставника.

Но они не выражали ничего, кроме спокойствия.

– Круто, тогда… я приду к фонтану, как только найду свои вещи, – Вилена смущенно одернула подол рубашки, вставая с кровати. – Если ты подождешь меня там…

– Да, кстати, – Павел слегка замешкался, прочистил горло, прикрывая рот сжатой в подобие кулака рукой, – насчет твоих родителей.

Девушка тут же замерла, одарив наставника испуганным взглядом. Каждая клеточка ее тела вздрогнула, когда разум представил, что же сейчас скажет парень.

– Вчера утром состоялось закрытое слушание по делу твоих родителей. И… разрешилось оно не в их пользу, разумеется. – Паша старался тщательно подбирать слова. – Ты должна понимать, таких как мы при нарушении закона никто на свободу не выпустит. Я боюсь, теперь ты не скоро сможешь их увидеть. По крайней мере до тех пор, пока не получишь разрешение покидать город. А дальше… только свидания.

Вилена не двигалась. Силы словно покинули ее.

Она ждала этого, знала, что Паша скажет ей именно это, но… Ожидание было не таким болезненным, как то, что она услышала. Ее родители осуждены. И она, возможно, никогда больше их не увидит. Она больше никогда не получит от них совета; они никогда не откроют ей правды о том, что же произошло той ночью семнадцать лет назад. Вилена была растеряна. Вилена было собрана. Она понятия не имела, как ей относится ко всему произошедшему, ведь с одной стороны, она считала, что убийство – это удел зла, а с другой – пыталась всячески оправдать свою семью. Ей хотелось вырваться наружу и закричать, что они не виновны. Ей хотелось навеки замолчать и больше никогда не произносить их имен. Девчонка разрывалась на части, не в силах выбрать одну сторону.

– Откуда ты знаешь об этом? – тихо спросила Вилена, продолжая рассматривать кафельный пол пустыми безжизненными глазами.

– Я твой наставник, и мне сказали об этом первому, чтобы я рассказал тебе.

– Я хочу поговорить с ними.

– Это невозможно…

– Мне все равно! – девушка криком перебила его, пытаясь сдерживать подступившие слезы. – Хотя бы по телефону! Мне нужно знать, что с ними! Пожалуйста.

– Успокойся.

Но она не могла этого сделать. Вилена понимала, что ведет себя, как ненормальная, но отчаяние и ненависть переполняли ее. Ей сложно было судить о «нормальности» в такой ситуации. Она не считала себя нормальной, в особенности сейчас, когда ее силы начали пробуждаться, делая ее не человеком.

– Неужели ты не понимаешь, как это важно?

Как только бурлящий ужас внутри проснулся, обрушивая на хрупкое тело нескончаемые потоки разрушения, Павел схватил напарницу руками, не давая ей выплеснуть накопившуюся силу. Он забирал ее, не переставая «высасывать» энергию, как пиявка. Он ощущал прилив сил, чужая энергия разливалась по его холодным жилам жгучим пламенем, а Вилена становилась все беспомощнее и слабее. Она пыталась вырваться, как некогда вырывалась из рук Марка, но в глубине души понимала, что проиграет… нет, даже желала проиграть.

– Я помогу тебе, только успокойся.

Он держал ее крепко, до тех пор пока девушка не перестала рыдать.

 

***

Вилена сидела за привычным для нее столиком возле каменных деревьев, медленно перемешивая ложечкой сладкий чай. Бисквитные пирожные ждали своей очереди на блюдце. Флакон взбитых сливок почти опустел. Это была третья чашка чая за последние полчаса. Девушка чувствовала себя опустошенной и бессильной, вновь и вновь прокручивая в голове полученную новость. И вновь острое чувство вины разрушало стенки ее здравого рассудка. Она винила себя каждую секунду времени. Ведь последний месяц прошел для нее… быстро, без особых затруднений. Вилена наконец обрела друзей, о которых всегда мечтала. Обрела силу, о которой раньше даже не задумывалась. В ее жизни появился симпатичный парень, который уделял ей внимание… Все было просто чудесно. Единственное, что навсегда пропало, – это родители. И что самое ужасное, девушка вспоминала о них все реже и реже, пока не осознала, что больше не увидит.

Выйдя из больничного корпуса, Вилена первым делом навестила Адама. Тот сидел в своем роскошном кабинете, как всегда обзванивая семьи, чьи дети, несомненно, обладали способностями. В его лице не было печали и сочувствия, всего того, что так хотела увидеть девчонка. В них отражалось привычное добродушие и оптимизм. Все его слова звучали непринужденно и спокойно. Естественно, ведь не его семью только что приговорили к пожизненному.

Несмотря на все это, Адам договорился о телефонном разговоре. Для Вилены. Этот момент вот-вот должен был произойти, и девушка в нетерпении отсчитывала мгновения до его наступления.

После очередной порции сладкого ее организм стал функционировать намного лучше. Энергетический баланс постепенно восстанавливался, что сейчас не особо волновало Вилену. Она просто не могла не есть.

Убийственно спокойная музыка лилась из колонок на сцене. Барная стойка блестела от полирования, а симпатичные бармены как всегда разливали коктейли для учеников. И тут тяжелая дубовая дверь с едва различимым скрипом приоткрылась, знакомые темные волосы мелькнули где-то в пустоте. Директор быстро окинул взглядом пространство зала и, заметив девушку, махнул ей рукой.

Вилена рванула без промедления, по дороге чуть не сбив с ног Нису и Барбелл, и не извинилась. Слова извинений она берегла совершенно для других людей.

Быстро преодолев расстояние до кабинета директора, девушка запыхалась, но даже не подумала сначала отдышаться. Взяв в руку трубку старинного телефонного аппарата, Вилена замерла, услышав щелчки оператора на другом конце провода.

И вот тот момент, тот самый, от которого сердце замерло, сжалось в крошечный кусок из плоти, а на глазах выступили соленые слезы, размером с пуговицу.

– Доченька?

Она заплакала. Так громко, навзрыд, не пытаясь подавить в себе чувства. Адам незаметно вышел из комнаты, оставив ученицу одну.

– Вилена? – голос женщины дрожал. – Доченька, ты меня слышишь?

– Да, мама, – она всхлипнула, – я слышу тебя, мам. Прости меня, прости меня, пожалуйста…

– Ты ни в чем не виновата, родная моя девочка. Это не твоя вина.

Они обе плакали, изредка говоря что-то друг другу. На самом деле было не важно, говорят они или молчат. Чувство того, что на другом конце дорогой человек, было единственным, что сейчас волновало их обеих. Пусть они и далеко друг от друга, но живы. И сейчас казалось, будто нет этого огромного расстояния, нет ужасных обстоятельств, по которым все это произошло. Они чувствовали присутствие друг друга так остро, что все остальное перестало существовать.

– Виленочка, ты должна помнить, что мы с папой тебя очень любим и сделали все, чтобы ты была счастлива.

– Я знаю, мам, – она не переставала рыдать, и каждое слово давалось с трудом.

– И запомни мои слова: никому не доверяй, – женщина говорила шепотом, словно прикрывая трубку рукой, чтобы никто не слышал. – Никому не доверяй, слышишь? Эти люди не те, за кого…

Разговор оборвался на другом конце провода. Вилена замерла, вновь и вновь звала свою маму, но ничего не было слышно. Она судорожно набрала на телефоне «повтор», через несколько мгновений послышались гудки, но никто не брал трубку. Никто не позволял женщине ответить. Девушка вновь и вновь набирала номер, вновь и вновь воскрешала в себе надежду услышать такой знакомый голос хотя бы разок. И каждый раз эта надежда разбивалась, а ее осколки впивались в сердце.

Вилена плакала, слезы градом осыпались на бежевый ковер, некогда «украшенный» брызгами горячего кофе. Вилена в бессилии опустилась на пол, продолжая сжимать в руке трубку. И ее безмолвие, казалось, длилось целую вечность.