Пальцы.

Запах пота.

Пальцы ползут все выше, закрывают ему рот, он не может крикнуть. И снова сторожка, дедушкин домик, кто-то держит его и говорит: «Не дури. И не вздумай орать!» В голосе почти просительные нотки. Саша хотел было укусить державшую его руку, но она отдернулась. На ней что-то белело — бинт или тряпка. Снаружи доносилось урчание мотора. Через щель было видно, как машина разворачивается. С минуту казалось, будто она едет прямо на них.

— Если ты привел их по моему следу — в лепешку превращу, — шептал тот, во тьме, и дрожал всем телом.

— Н…н…ет, — запинаясь, едва слышно ответил Саша.

Машина набрала скорость. Она удалялась.

Мальчик понял: остаться тут один на один с этим — для него еще хуже… Рука по-прежнему держала его.

Он сказал Руке:

— Наверно, искали меня…

Саша и правда так думал, но он ошибался. В этот момент искали не его. А если кто его и искал, то уж вовсе не милиционеры и не на машине. Но Руке Сашино предположение явно понравилось, потому что она его отпустила.

— Честное слово…

Тот, во тьме, облегченно присвистнул и рассмеялся.

— Что ты натворил?

— Ничего.

— Стали бы за тобой охотиться!

— Я был не один.

— Ну и?..

— Говорят, что мы подожгли сарай.

— Вчера?

— Мы там курили.

Тот, во тьме, снова тихонько присвистнул. А потом вдруг заговорил строгим тоном взрослого:

— Хорошенькое дело. Так ты влип по уши. Сколько тебе?

— Скоро десять.

— В будущую осень, годков через восемь, так, что ли?

Он чиркнул спичкой. Держа ее в ладони, нагнулся за ключами, которые Саша уронил на пол. Куртка на нем распахнулась. Под ней ничего не было. Ни рубашки, ни майки.

— Что ты на меня уставился?

— Я?

Саша вспомнил директорский кабинет. Обгоревший рукав на столе. «Узнаешь?» Сдавленным голосом сказал:

— Я бы замерз… без рубашки.

— А может, мне так нравится… — ответил тот. Но все же затянул молнию. — Теперь такая мода…

Он звякнул ключами перед Сашиным носом.

— Это ваши? От дома?

— Нет.

— Где же ты их взял?

— Под цветочным горшком. Они всегда там лежат.

Почти допрос.

— Откуда ты знаешь?

— Я хожу сюда играть. У меня тут игрушки. В сундуке.

— Какие?

— Подъемный кран из конструктора. Две машины. — Саша старался, чтобы тот, во тьме, поверил ему. — Еще маленькие грабли. И лопатка.

Тот молчал.

Наверно, уже все здесь осмотрел.

Еще до его прихода.

Саша сказал:

— Дедушка иногда и ночью сюда наведывается.

— Брешешь.

— Не…

Сразу захотелось, чтобы это было правдой. Чтобы кто-нибудь пришел. Чтобы вернулись милиционеры. Теперь, когда он знал, кто поджег сарай. Хотя это и не совсем точно… Но кому взбредет ходить осенью в одной куртке, без рубахи? Если бы, конечно, у него была рубаха…

Прийти бы и сказать:

— Слипейш вовсе не виноват!

Тот, во тьме, рассмеялся.

— Чего тебе бояться, я тебя не выдам. Я только спрятался тут от дождя.

И приоткрыл дверь.

Выглянул наружу.

— Держи. — Выбрался во дворик и бросил Саше ключи. Они упали на порог. Мальчик нагнулся. Слышно было, как тот, во тьме, отворяет калитку, потом шаги по песку…

— Постойте! — крикнул Саша, но голос изменил ему. Не понимая, что и как делает, он сунул ключ в замок, запер дверь, снова положил связку под горшок! Прошмыгнул через калитку.

— Я должен вам что-то сказать!.. — снова крикнул он. Шаги удалялись. Что делать? Он и сам не знал. Знал только, что нельзя позволить тому, во тьме, уйти.

Он побежал по тропинке.

Петлял между деревьями, а в душе — и страх, и восторг от мысли, как он скажет ребятам, что вот сам все сообразил и сделал.